– Почему я не в курсе?

– Это женские разговоры, Джейк, и потом, ты всегда так занят! Подумай, маленький братик и большая сестра, почти на десять лет старше его.

– Почему я уже размышляю о пеленках и о бессонных ночах?

– Все это временно. Самое непростое в родительской доле – само деторождение.

– Помню, мне понравилось.

– Тебе легко говорить. А теперь мы можем этого избежать.

Несколько миль они молчали, обдумывая свои следующие шаги. Джейк пока не поборол изумление и с трудом собирался с мыслями. Карла заранее спланировала атаку и готовилась отражать сопротивление.

Он немного расслабился и улыбнулся своей прелестной жене:

– Когда именно у тебя возникли подобные мысли?

– Сначала это казалось невероятным, и я подыскивала причины, по которым лучше было бы перестать думать об этом. Фактически ты – семейный адвокат. Как бы выглядело использование своего положения, чтобы заполучить ребенка? Как бы отреагировали в городе?

– Это меня волнует меньше всего.

– Какие отношения были бы у ребенка с Кирой и с Джози, если бы были вообще? А тут еще Коферы. Уверена, они пришли бы в ужас, узнав, что от Стюарта остался внук. Сомневаюсь, что им захочется поддерживать с ним какую-то связь, хотя кто знает… Вот сколько я нашла проблем и причин для отказа. Но все равно не могу перестать думать об этом ребенке. Кто-то, неведомая пара невесть где, вдруг будет осчастливлена телефонным звонком. Они примчатся в больницу и уедут с малышом. Это станет их малыш. Почему не наш, Джейк? Мы годимся для данной роли ничуть не меньше других.

С заднего сиденья донесся милый детский голосок:

– Никому не надо остановиться и сходить в туалет?

– Это нужно всем! – воскликнул Джейк и стал искать указатель на съезд.



Они брели по пляжу на закате, по колено в воде. Ханна, идя между бабушкой и дедушкой, плескалась и без умолку тараторила. Джейк и Карла, отпустив их вперед, тоже шли рука об руку и наслаждались тем, как их дочь купается в любви. Карле хотелось поговорить, но Джейк не был готов к обсуждению темы.

– Да. Так и есть. – Он махнул в ту сторону, откуда только что явился Грей. – Позвольте нам удовлетворить ваше ненасытное любопытство.

– У меня родилась идея, – сообщила она.

Грей попытался пройти мимо, и тогда один из стоявших впереди мужчин схватил его за правое запястье. Левая рука Грея выпустила бутылку с пивом и накрыла чужую руку, а правая скользнула под захват и присоединилась к левой. Грей обманным маневром слегка дернул противника на себя, а потом выкрутил его запястье, давя вниз. Противник вскрикнул и упал. Грей стоял над ним, не выпуская запястья, но и не усиливая нажим, чтобы не довести дело до перелома. Понятно, что вежливо этот разговор не закончится, но и проходить точку невозврата тоже было незачем. Еще один стоявший впереди громила отскочил назад, и все, кроме Лаки, вытащили оружие. Что ж, по крайне мере, Грею стало ясно, с кем он имеет дело.

– Уверен, ты готова ею поделиться.

– Ну что же, мистер Грей, – ухмыльнулся Лаки, – теперь у нас не осталось возможности для цивилизованной дискуссии.

– Дрю сидит за решеткой и с каждым днем все больше отстает по программе. С конца марта у него нет учителей. По словам Джози, он уже отстает от сверстников на два года.

– Мы уже лишились ее, когда ваш человек схватил меня.

– Как минимум.

Лаки сделал знак своим людям. Один из них подошел к Грею, теперь куда осторожнее, держа пистолет в вытянутой руке. Две ошибки, подумал Грей. Никогда не следует целиться в голову, и никогда не следует подходить к противнику слишком близко. Будь они тут только вдвоем, Грей бы уже завладел его оружием.

– Ты можешь устроить так, чтобы я ходила к нему в тюрьму два-три раза в неделю как репетитор?

Один из громил махнул стволом в сторону коридора, и Грей позволил отвести себя в комнату, под дверью которой он только что подслушивал. Когда двое сидевших в комнате увидели Лаки, они тут же вскочили, предлагая свои стулья. Лаки плюхнулся на один и жестом велел Грею занять второй. Его люди веером рассыпались по комнате и закрыли за собой дверь. Лаки обратился к тем двоим, что вели тут беседу, а теперь стояли, забившись в угол. Каждый из них казался напряженным комком нервов.

– У тебя есть на это время?

– Как я понимаю, наш друг из американского посольства участвовал в вашем разговоре, но забыл оповестить вас об этом. Надеюсь, ничего такого, что можно понять превратно, сказано не было?

– Сейчас лето, Джейк, и вообще, время всегда найдется. Можем попросить твою мать посидеть с Ханной, она никогда не отказывается, или подыскать приходящую няню.

Те, к кому он обращался, переминались с ноги на ногу. Лаки повернулся к Грею.

– Зачем приходящую, если есть я? Моя практика иссякает, у меня все больше свободного времени.

– Не хотите чем-нибудь с нами поделиться, мистер Грей?

– Только тем, что мне до сих пор надо в туалет.

– Я серьезно. Я могу брать учебники из школы, составить для него подобие учебной плана.

Лаки закатил рукава белой рубашки. Канаты его рук выглядели особенно толстыми по сравнению с худощавым, жилистым Греем.

– Без согласия шерифа не обойтись, а он в последнее время не очень охотно сотрудничает. Наверное, пришлось бы обратиться к судье Нузу.

– Надеюсь, вы хотя бы насладились удовольствиями, которые предоставляет мой клуб, прежде чем решили тут побродить? Все-таки в первую очередь мы мужчины, несмотря на мрачную природу наших профессий.

– Как насчет безопасности? Я еще не бывала в следственном изоляторе.

– Двенадцатилетние девочки мне не в удовольствие.

– У меня есть девушки всех возрастов и на все вкусы. Наверняка мы сможем найти такую, которая вам подойдет.

– Везучая! Не скажу, что мне очень нравится эта идея. Ты окажешься рядом с неприятными субъектами и с копами, которые больше не ходят в моих лучших друзьях. Оззи придется позаботиться о мерах предосторожности. Он может упереться.

– Вы хотели о чем-то со мной поговорить? Если нет, то мне нужно кое с кем встретиться, она через несколько минут будет здесь.

– И как же вы собираетесь встретиться с этой дамой? – поинтересовался Лаки.

– Ты с ним поговоришь?

– Выйду отсюда и встречусь.

– Обязательно, раз ты этого хочешь.

– Вероятно, вы обнаружите, что эту комнату не так-то легко покинуть. На этот раз вам не мальчишки противостоят.

– Нельзя, чтобы мальчик покидал тюрьму хотя бы на пару часов в неделю и встречался со мной в другом месте?

Грей нагнулся к Лаки.

– Может, я выйду отсюда, может, нет. Но могу пообещать, что ты не выйдешь точно.

– Нет.

Расслабленный вид Лаки как ветром сдуло.

Ханна и бабушка с дедушкой развернулись и шли навстречу.

– Возможно, нам стоит проверить эту теорию.

– Как насчет бокала вина, пока я буду готовить ужин? – предложила миссис Маккаллоф.

– Как только пожелаешь.

– Отличная идея! – воскликнул Джейк. – Мы целый день ели в машине и соскучились по домашней еде.

Они обменялись взглядами. В комнате стало тихо, лишь где-то вдалеке пульсировала музыка.

– Цивилизованно или не очень, – сказал Лаки, – но этот разговор надо заканчивать.

– Ну так заканчивай.

– Больше я не хочу тебя здесь видеть.

26

Твен Марк

– Рад, что мы в кои-то веки пришли к согласию. – Грей поднялся, чтобы уйти, но двое стоявших сзади мужчин усадили его обратно, опустив руки на плечи. Остальные направили на него пистолеты.

После пяти дней гуляния по пляжу, плавания, чтения, пробуждений поздним утром и дневного сна, а также разгромов в шахматных партиях с мистером Маккаллофом Джейку захотелось перемен. Ранним утром 31 мая он обнял Карлу, попрощался с ее родителями и радостно укатил, чтобы провести следующие пять часов в блаженном одиночестве.

Официальный доклад ИИПН

– Запомни это, – произнес Лаки, – и запомни хорошенько. Если я узнаю, что ты поделился с кем-то чем угодно из услышанного в этой комнате, боюсь, после нашего следующего разговора тебе будет не уйти.

Офис Фонда защиты интересов подростков располагался на М-стрит неподалеку от площади Фаррагута в центре Вашингтона. Это был серый кирпичный куб в стиле 1970-х годов, на всех пяти этажах которого явно не хватало окон. На стенде в вестибюле были перечислены десятки ассоциаций, некоммерческих организаций, коалиций, федераций, братств и так далее – от «Американских производителей изюма» до «Сельских почтальонов-инвалидов».

– Не думаю, что в будущем мы станем часто беседовать.

Джейк поднялся в лифте на четвертый этаж и нашел нужную дверь. За ней находилась тесная приемная. Маленький опрятный джентльмен лет семидесяти поприветствовал его из-за аккуратно убранного стола радушной улыбкой.

Марк Твен.

– Ты меня понял? – Лаки положил руку поверх тыльной стороны ладони Грея и сжал. Грей чуть не вскрикнул от боли; до сих пор ему не приходилось встречать человека с такой сильной хваткой. – Ты меня понял?

– Вы, наверное, мистер Брайгенс из Миссисипи?

Грей сжал кулак, но кости пальцев напряглись от давления. Он знал, какие будут последствия, если ударить Лаки. Одному против шестерых в тесном помещении не выстоять, это проигрышный сценарий. Но, чтоб его черти взяли, он не скажет Лаки то, что тот хочет услышать.

– Да. – Джейк протянул ему руку.

ОФИЦИАЛЬНЫЙ ДОКЛАД ИИПН.

– Я спрашиваю: ты меня понял?

– Я Розуэлл, за главного здесь. – Мужчина встал. На нем была накрахмаленная до хруста белая рубашка и маленькая красная бабочка. – Рад знакомству. – Они пожали друг другу руки.

Перед глазами поплыло от боли. Он попытался отдернуть руку, но хватка Лаки была слишком сильна. Грей услышал, как все вокруг засмеялись.

Джейк был в брюках защитного цвета, рубашке с воротником на пуговицах, без галстука, в мокасинах на босу ногу.

В качестве секретаря Индианаполисского Института Прикладных Наук я был обязан установить обстоятельства предполагаемого открытия Северного полюса и доложить о полученных результатах уважаемому совету.

– Я тоже рад.

Однако сдаваться было не в его характере. Грей был гордым воином, который сам прокладывал свой жизненный путь. Он давным-давно поклялся, что не уступит ни отцу, ни уличным головорезам, ни любым другим негодяям, которые захотят сломить его волю. Лучше уж пусть сломают руку. Сломанные кости срастаются, сломленный дух – нет. Он представил себе тошнотворный звук раздавленных костей и связок и подумал: «Если Лаки не дурак, то не ограничится лишь поврежденной рукой».

Для этого я полагал достаточным узнать мнение профессора сравнительной науки и богословия Хайрема Бледсоу, признанного авторитета в этой области, чем и ограничиться.

– Вы ехали с юга, вдоль океана?

В дверь за спиной Грея постучали, а затем он услышал, как она открывается. Лаки разжал хватку и поднял глаза. Грей обернулся и увидел, что дверной проем заполнила громадная фигура.

Я спросил его, полагает ли он, что нам следует счесть это открытие бесспорно установленным и торжественно отметит его наряду с другими достопамятными девятыми годами - 1609, 1809 и 1909,- поставив на одном нарядно убранном плотике человека, изображающего Генри Гудзона, на другом-человека, изображающего Роберта Фултона, а на третьем выставив самого доктора Фредерика Кука, как первооткрывателя Северного полюса. Генри Гудзон (1550-1611)-английский мореплаватель, в 1609 г. открыл и исследовал реку Гудзон, на которой теперь стоит город Нью-Йорк. Роберт Фултон (1765-1815) - создатель первого в мире парохода; первое плавание его \"Клермонт\" совершил по реке Гудзон в 1809 т.

– Да. – Джейк огляделся. На стенах приемной висели портреты молодых людей в рамках: одни были в белых тюремных робах, другие – в комбинезонах окружных тюрем, кто-то смотрел сквозь решетку, на ком-то были наручники.

Это был профессор Радек. Позади него стояла Нья.

Профессор Бледсоу попросил несколько минут на размышление. Затем он сказал:

24

– Добро пожаловать! – снова улыбнулся Розуэлл. – Это чудесно, что вы у нас. Я читал ваши материалы. Либби хочет, чтобы мы прочитали все. – Он ткнул пальцем в дверь. – Она вас ждет.

- Положительный или отрицательный ответ полностью зависит от ответа на следующий вопрос: является открытие доктора Кука фактом или чудом?

Профессор Радек в черном плаще, хмуря густые темные брови, влетел в комнату, как выпущенный из бутылки джинн. Нья вошла следом.

Джейк вышел за ним в коридор. Розуэлл открыл соседнюю дверь.

Благодаря габаритам Виктора его присутствие всегда несколько подавляло окружающих, но было в профессоре и нечто большее. Он излучал какой-то сильный врожденный магнетизм, оказывавший на окружающих поразительное воздействие и который теперь господствовал в комнате. Все буквально оторопели от его внезапного появления.

- Почему?

Виктор огляделся по сторонам. Лаки выпрямился. Исходившие от него токи тоже были достаточно грозными. Он сделал едва заметный жест своим людям, и те быстро перегруппировались. Двое подхватили Грея под руки, еще трое выстроились перед Виктором. Профессор не шевельнулся.

– Либби, к нам пожаловал мистер Брайгенс. Познакомьтесь, мистер Брайгенс, Либби Провайн – истинный босс.

- Потому что, если это чудо, то достаточно будет любого свидетельства, если же это факт, необходимы неопровержимые доказательства.

Миссис Провайн встала из-за стола и поздоровалась с Джейком за руку.

- Это всегда так?

Грей прикинул, не раскидать ли ребят, которые его держат, и знал, что это ему по силам, хоть рука и болела. Однако его команда по-прежнему оставалась в меньшинстве, пистолеты по-прежнему никуда не делись, а он не хотел подвергать никого опасности без необходимости и решил некоторое время выждать.

– Очень рада, мистер Брайгенс. Не возражаете, если я буду называть вас Джейком? У нас тут все просто. – Она говорила с шотландским акцентом. В их первый телефонный разговор Джейк с трудом понимал ее.

– Я так полагаю, вы ошиблись комнатой, – ровным голосом сказал Лаки.

- О да. Это абсолютный закон. Не допускающий никаких исключений. По этому поводу весьма удачно выразилась \"Вестминстерская газета\", указав, что, \"когда игрок в гольф выигрывает партию рекордным числом ударов, это должно быть засвидетельствовано в его карточке авторитетными подписями. А подписать карточку доктора Кука было некому; разумеется, его подвиг подтверждается свидетельством двух эскимосов, но они были его носильщиками, а в гольфе не принимается свидетельство мальчиков, носящих за игроком его клюшки\". Это полностью определяет ситуацию. Если считать подвиг доктора Кука фактом, то свидетельства его двух клюшконосцев недостаточно; если же усмотреть в нем чудо, с избытком хватит и одного клюшконосца.

– Конечно. Приятно познакомиться.

Виктор продолжал разглядывать помещение, будто Лаки не открывал рта. Нья подошла к нему поближе, смерила Грея невозмутимым взглядом и продемонстрировала свое удостоверение личности.

- Неужели в этом заключается вся разница между фактом и чудом?

Розуэлл исчез. Либби указала на столик в углу.

– Меня зовут Нья Машумба, я работаю в МИДе. У нас дело к мистеру Грею.

- Да, так свидетельствует история - многие века истории. Никогда не случалось чуда, в котором можно было бы усмотреть большое сходство с фактом. Приведу вам пример. Мистер Дженивьер цитирует следующую запись из судового журнала Генри Гудзона, сделанную Гудзоном за четырнадцать месяцев до того, как он открыл реку, названную в его честь:

– Я подумала, что вы будете не прочь пообедать.

Лаки сложил руки на груди и усмехнулся.

\"Сегодня утром один из матросов увидел за бортом русалку и позвал своих товарищей, и к нему подошел еще матрос, а к тому времени она подплыла к самому кораблю и смотрела на них, не отводя взгляда. Потом ее подхватила волна и перевернула. От пупка вверх ее спина и груди были как у женщины, но величиной она была с мужчину. Кожа у нее очень белая, а волосы длинные и черные. Когда она нырнула, они увидели ее хвост, совсем как у дельфина, и пятнистый, как у макрели. Тех, кто ее видел, зовут Томас Хиллс и Роберт Рейнер\".

– Наше дело касается и вас тоже, – продолжила Нья, – и ничего смешного в нем нет.

На столе лежали два толстых сэндвича на бумажных тарелках, тут же стояли бутылки с водой.

– Могу ли я поинтересоваться, что за дело привело столь милую девушку к моему порогу? Возможно, вы ищете работу?

Заметьте, что для Гудзона это был не факт, но чудо. Почему я так полагаю? Потому что он поверил в него, положившись на простое утверждение двух матросов. Он знает, что они видели русалку, так как не говорит, что они думали, будто видели ее, а убежденно утверждает, что они ее видели. Если это чудо, то утверждения матросов вполне достаточно - более чем достаточно: во всей истории не найти столь доказанного чуда. Но наш современник доктор Эшер считает, что Гудзон записал это происшествие как факт, а потому свидетельство матросов является для него всего лишь свидетельством клюшконосцев, иначе говоря - совершенно недостаточным. Он комментирует: \"Возможно, тюлень\".

Глаза Ньи сузились.

- Так значит, разница...

– Угощайтесь. – Они сели за столик. – Как доехали? – поинтересовалась она.

– Мое дело к вам, – рявкнула она, – касается похищения, а возможно, и убийства иностранного гражданина, бывшего высокопоставленного чиновника. И это еще не говоря о многочисленных нарушениях закона, которые я успела заметить в вашем так называемом клубе.

- Вот именно. Разница между чудом и фактом точно равняется разнице между русалкой и тюленем. Трудно найти для нее лучшее выражение.

– Без приключений. Рад был удрать с пляжа и отдохнуть от тестя и тещи.

– Если бы вы пришли меня арестовать, – возразил Лаки, – то привели бы с собой больше людей и я был бы уже арестован, а не любовался бы на этих двух мурунгу и одну женщину. Так что давайте найдем еще пару стульев, и вы с другом присоединитесь к нашей беседе с мистером Греем.

- Очень хорошо. А как же мы должны оценить это открытие Северного полюса? Что следует предпринять нашему институту и Обществу имени Роберта Фултона?

Либби Провайн было лет пятьдесят, и ее кудрявые рыжие волосы уже начали седеть, а дизайнерская бижутерия добавляла ей привлекательности. Джейк успел выяснить, что двадцать лет назад, вскоре после окончания Джорджтаунского университета, она основала некоммерческую организацию. У нее работали на постоянной основе четыре адвоката и их ассистенты. Задачей Фонда было помогать защите подростков, отданных под суд за серьезные преступления, в частности на этапе вынесения приговора после предъявления обвинения.

– Вы проницательны. Я пришла не для того, чтобы вас арестовать. Моя работа – курировать поиски пропавшего американца, которыми занимается вот этот человек. Мое начальство – думаю, вам ясно, о ком я говорю, – тоже заинтересовано в поимке тех, кто представляет для режима потенциальную угрозу. В данном случае его волнуют последователи одной опасной секты йоруба, которые, как он полагает, ставят под удар авторитет правящей партии. Полагаю, все в этой комнате понимают, какими последствиями грозит немилость моего работодателя.

- Мне кажется, вот что: если вы хотите исходить из гипотезы, что это чудо, то готовьте свои плотики - доказательств более чем достаточно. Но если вы хотите исходить из гипотезы, что это факт, то подождите возвращения доктора Кука - дайте ему возможность представить точные доказательства. А до этого мы не имеем права делать какие-либо выводы.

Она прервалась, чтобы окинуть глазами комнату, останавливая взгляд на каждом приспешнике Лаки, и дольше всего смотрела на него самого. Лаки даже не моргнул, но его люди стали с тревогой коситься на Нью и переговариваться между собой. У нее отлично получается, подумал Грей.

Индианаполис, 3 сентября 1909 г.

Несколько минут ушло на легкую беседу, во время которой сэндвичи оставались нетронутыми, хотя Джейк и проголодался.

Г. Дж. Уокер, секретарь

– Единственная причина, по которой вы и ваши люди до сих пор живы, – снова заговорила Нья, – заключается в том, что я еще не представила свой отчет. Если вас устранят раньше времени, боюсь, мистера Эддисона никогда не удастся найти, и это отразится на мне. Скажите мне, где он. Если все, кого удерживают у себя религиозные фанатики, будут немедленно освобождены, я устрою так, чтобы вас депортировали, а не прихлопнули как муху.

– Вы полагаете, штат обвинит вашего подзащитного в тяжком убийстве? – спросила Либби.

Люди Лаки нервничали все сильнее, сам он пытался изображать невозмутимость, однако изрядная часть его внешней самоуверенности испарилась.

– Уверен в этом. Через две недели начнутся слушания, но я не надеюсь на победу. Штат закусил удила.

– Вы являетесь в мой клуб с ложными обвинениями? Да вам известно, кто я и с кем знаком? Известно ли, кто приходит развлекаться в мое заведение?

– Даже несмотря на то что Кофер не был при исполнении?

– Уверяю, кого бы вы ни знали и ни подкупили, у меня более могущественные знакомые.

– В том-то и дело. Как вы знаете, два года назад норма закона поменялась, и новой трудно пренебречь.

– Вы уверены в этом, мисс Машумба?

– Да. Бесполезное изменение закона. Как это называется? «Акт о совершенствовании смертной казни»? Можно подумать, что камеры смертников пустуют. Глупость.

– А вы? – улыбнулась Нья.

Она все знала. Джейк дважды говорил с ней по телефону и отправил ей материал на 40 страницах, сверстанный им и Порсией. Он пообщался еще с двумя адвокатами, из Джорджии и из Техаса, положившимися на процессе на ее ФЗИП и не прогадавшими.

Лаки сложил руки на груди.

– Только в Миссисипи и в Техасе возможно вынесение смертного приговора за убийство стража правопорядка, независимо от того, находился ли он при исполнении. Это какая-то бессмыслица.

– Не знаю, с кем вы там знакомы и что вам известно. Но выясню. Предлагаю вам вместе со своим гигантом забрать этого щенка и уйти, пока я не передумал. А что до моей беседы с мистером Греем, к ней все это не имеет отношения. Он запомнит мои слова и будет следить за своим поведением. А если нет, – он подмигнул Грею, – значит, просто не настолько умен, как мне показалось.

– Идет настоящая война. Честно говоря, я проголодался.

Грей встал. Прежде чем выйти, он наклонился к Лаки со словами:

– Салат с курицей или индейка со швейцарским сыром?

– Мы с тобой не закончили одно дельце.

– Первое.

– Очень на это надеюсь, – пробормотал Лаки.

Они дружно развернули сэндвичи и принялись их уплетать. Джейк справлялся быстрее.

– Мы нашли газетные статьи о суде над Хейли. Вот это было шоу!

25

– Можно назвать процесс и так.

Во время короткой поездки к отелю «Миклс» никто не проронил ни слова. Когда они добрались до номера Виктора, Грей и Нья расположились в двух роскошных креслах, а профессор Радек с извинениями отлучился.

– Похоже, вам удалось добиться признания невменяемым вменяемого человека.

Грей сжимал и разжимал кулак. Переломов не было, но рука распухла, и к ней не помешало бы приложить лед. Грей скривился и ничего не сказал.

– Там все упиралось в расизм, с Гэмблом такое не прокатит.

– О чем вы только думали, когда отправились туда в одиночку? – спросила Нья. – Я же просила подождать!