– Ты должна мне помочь доставить Мэгги и ребенка в мое убежище, – сказал он. – Затем можешь уходить. Ты знаешь, что если кому-нибудь обо мне расскажешь, я найду способ проткнуть тебя ножом, чтобы ты уже никогда не раскрыла своего рта.

– Тихий Голос рада была избавиться от белой женщины и ребенка, – сказала она, гордо подняв голову. – Никогда Тихий Голос не расскажет, куда они ушли и с кем. Она принесла мне одни неприятности.

– Это девочка, – сказал Фрэнк. Он подошел к Тихому Голосу и отдал ей ребенка. – Ты понесешь ребенка. Я понесу Мэгги. А затем ты можешь возвращаться к себе домой, как будто ничего не произошло.

Тихий Голос начала укачивать Небесные Глаза боясь, что плач может кого-нибудь разбудить. Она нервно посмотрела через плечо, радуясь тому, что в деревне еще никто не встал.

Затем она последовала за Фрэнком – даже тогда, когда он начал карабкаться на высокий холм, находящийся достаточно далеко за деревней.

После того, как Мэгги и Небесные Глаза были уложены на одеяла у небольшого огня внутри пещеры, Фрэнк взял Тихий Голос за талию и прижал к себе.

– Я должен был бы тебе показать, как белый мужчина занимается любовью, но время не позволяет, – сказал он и прижался ртом к ее губам в пламенном поцелуе.

Тихий Голос, извиваясь, высвободилась, вытирая рот тыльной стороной руки.

Она повернулась и побежала из пещеры не останавливаясь, пока не оказалась внутри вигвама, где Длинные Волосы все еще крепко спал сном младенца.

Тяжело дыша, однако пытаясь не разбудить его, она сняла с себя одежду и залезла в постель рядом с ним. Находя так много причин для того, чтобы чувствовать себя счастливой этим утром, она закрыла глаза и еще ближе прижалась к спине деда Соколиного Охотника. Она избавила свою жизнь от Мэгги и белого ребенка и, возможно, в скором времени она сама произведет на свет новую жизнь!

Если ребенок будет сыном, его будут почитать все арапахо, ибо он будет сыном человека, который когда-то был вождем и до сих пор является благородным и великим лидером во всех отношениях!

– Сын, – шептала она, положив руку на живот. – Сын…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Фрэнк положил малышку в сторонке. Ее крики теперь были столь громкими, что действовали на нервы. Он постоянно бросал взгляд на вход в пещеру, побаиваясь, что кто-нибудь может оказаться рядом и услышать плач. Было два способа заставить ребенка замолчать. Ее надо или задушить, или накормить. Он вздрогнул: отобрать у ребенка жизнь? Он должен найти способ ее накормить.

– Маргарет Джун, – прошептал он, глядя на женщину, чье тело все еще воспламеняло все его нутро при воспоминании об их короткой физической близости. Он надеялся, что она будет активна и получит удовольствие от их любви. Вместо этого оказалось, что она и мысли такой не допускала.

Придя в бешенство, он все же взял ее грубо, зло…

Глаза его метали молнии, челюсти сжимались. Фрэнк потянулся за флягой с водой. Криво усмехаясь, он отвинтил пробку фляги, стал над Мэгги и медленно вылил воду на ее лицо. Что угодно – лишь бы ее разбудить, чтобы заставить замолчать ребенка.

А потом?

Он разузнает о деньгах.

От холодной воды Мэгги быстро проснулась. Бормоча что-то невнятное, она начала вытирать лицо.

Фрэнк отложил флягу в сторону. Он стал на колени возле Мэгги и поднял ее голову с земли. Они оказались лицом к лицу после того, как она вытерла последнюю воду из глаз и начала медленно выходить из своего бессознательного состояния.

– Маргарет Джун, Маргарет Джун, – насмешливо проговорил Фрэнк. – Посмотри на себя. Просто посмотри на себя. Если бы ты осталась со мной в Канзас-Сити, ты бы одевалась в платья из тончайшего шелка и атласа и жила бы на широкую ногу. А здесь, живя среди дикарей, ты, кажется, и сама превратилась в дикарку.

Начиная приходить в себя, Мэгги не веря своим глазам, смотрела на него, онемев от случившегося, от сознания того, что она вновь во власти человека, который силой лишил ее невинности много месяцев тому назад.

– Фрэнк, – сказала она побледнев. – Боже праведный, Фрэнк. Ты нашел меня…

Она попыталась встать с земли, но ее колени были слишком слабы. Мгновенно к ней вернулась память. Она вспомнила стоящую над ней в вигваме Тихий Голос, заставляющую ее выпить какую-то мерзкую жидкость. Она вспомнила, как пыталась бороться с Тихим Голосом, но снадобье на нее подействовало слишком быстро.

Небесные Глаза на какое-то время перестала плакать, но сейчас разразилась новым громким криком от голода. Мэгги пришла в ужас и отчаяние. Ее дочь тоже похищена!

Понимание того, что жизнь дочери в опасности, дало Мэгги силу резко отодвинуться от Фрэнка. Пошатываясь, она встала на ноги. Ей не нужно было отыскивать глазами девочку. Крик Небесных Глаз привел Мэгги прямо к ней.

– Накорми это проклятое отродье, чтобы оно замолчало, – сказал Фрэнк, помогая Мэгги добраться до Небесных Глаз. – Затем мы с тобой должны поговорить о деле.

– Мне не о чем с тобой говорить, – сказала Мэгги, бросив на него злобный взгляд. – Я один раз от тебя сбежала, сбегу и снова. И Тихий Голос будет умолять небеса о помощи, когда я расскажу Соколиному Охотнику, что она сделала мне и Небесным Глазам.

– Меня абсолютно не волнует, что случится с этой красивой индианкой, которая доставила сюда тебя и твоего ребенка, – сказал Фрэнк, пожимая плечами. – Все, чего я хочу, так это вернуть украденные у меня деньги. И, моя прекрасная леди, я твердо намерен их получить.

Мэгги наклонилась и взяла Небесные Глаза на руки, затем села у огня. Она взяла одеяло и прикрыла им свою грудь, прежде чем ее вынуть из платья, так как не хотела, чтобы Фрэнк видел это. Это могло возбудить его порочные желания вновь.

Однако насилование было сейчас у Фрэнка не на первом месте. Жадность привела его из Канзас-Сити. Он пропутешествовал много миль, даже вынес много лишений, чтобы найти ее и деньги. Она ничего не имела против того, чтобы вернуть ему деньги, если это будет означать, что никогда больше не вспомнит о нем. Он получит деньги. Она приобретет мир и спокойствие.

Поднеся грудь к губам Небесных Глаз, Мэгги посмотрела на Фрэнка, сидевшего с другой стороны костра и наблюдающего, как она кормит ребенка.

– Сбрось с себя это чертово одеяло, чтобы я мог лучше видеть, – сказал Фрэнк, пристально глядя на Мэгги. – Дай мне посмотреть на твою грудь, Маргарет Джун, и на то, как ребенок ее сосет.

– Ты однажды видел мою грудь, но больше не увидишь никогда, – сказала Мэгги тихим шипящим голосом. – А если тебе так хочется смотреть, как кормят ребенка, почему бы тебе не остепениться, не жениться и не завести собственного ребенка?

Ее слова ее же и встревожили в ту самую минуту, когда она их произнесла. Как бы она хотела взять их обратно. По тому, как он рассматривает ребенка, она бы сказала, что он должно быть считает месяцы со дня их физической близости, начиная понимать, что у него нет необходимости жениться, чтобы иметь ребенка. У него он уже есть!

Ей стало легче, когда он пожал плечами, а затем пристально на нее посмотрел.

– Где деньги, Маргарет Джун? – сказал он низким, похожим на шипение голосом, в котором чувствовалась угроза.

Всем своим сердцем она не желала уступать этому человеку. Она взяла то, что по праву ей принадлежало в Канзас-Сити. Она чувствовала, что лишь забрав деньги, сможет как-то отомстить ему не только за то, что он сделал ей, но и ее отцу.

Но сейчас у нее не было другого выбора, как только вернуть их ему. Она не может позволить Фрэнку Харперу разрушить жизнь дочери.

По этой причине ей было не так уж тяжело отдать Фрэнку сумку с деньгами. По правде сказать, она была бы даже рада от нее избавиться. Ее существование лежало на ней подобно темному облаку, поскольку ей совершенно не хотелось говорить Соколиному Охотнику о том, что она сохраняла все это в секрете от него.

– Я зарыла деньги, – сказала она, бросив на Фрэнка непокорный взгляд.

– Где? – сказал Фрэнк. – Скажи мне, где ты их зарыла. Я пойду туда и достану их.

– Ты сможешь их получить лишь в том случае, если разрешишь мне пойти за ними, – осторожно сказала Мэгги. – Но сначала я должна отнести свою дочь в безопасное место.

– Она останется со мной, – прорычал Фрэнк, прищурив свои глаза. – Она будет гарантией, что ты вернешься с деньгами, а не с отрядом индейцев.

– Я не соглашусь на такие условия, – жестоко сказала Мэгги.

– Насколько я понимаю, у тебя нет выбора, – сказал Фрэнк, потирая свой подбородок. – Где они, Маргарет Джун? Где деньги?

– В… моем доме, – выговорила Мэгги. – Зарыты в моем вигваме.

– Прекрасно, чего же ты ждешь? – сказал Фрэнк, сопроводив свои слова жестом. – Не трать зря времени. Смотри, чтобы никто не увидел, как ты пойдешь в дом за деньгами. – Он поднял на нее свои холодные голубые глаза. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь вмешивался в это дело. Ты поняла? Этот дикарь, с которым ты живешь – я знаю, он уехал. Если он случайно вернется, когда ты будешь доставать деньги, то соври что-нибудь. Скажи ему все что угодно, только возвращайся сюда с деньгами.

Фрэнк встал, подошел к Мэгги и присел рядом с ней. В одно мгновение он отнял Небесные Глаза от груди Мэгги, взяв девочку себе на руки, встал и отошел с ней подальше от Мэгги.

– Моя малышка, – сказала Мэгги еле слышным шепотом. – Верни мне моего ребенка!

– Ты хочешь ее? – сказал Фрэнк, усмехнувшись. – Иди и принеси мне деньги и получишь целой и невредимой свою дочь. Если ты кому-нибудь скажешь, что она здесь, то считай ее мертвой.

Зная, что он способен на все, Мэгги кивнула головой. Не отводя глаз от дочери, Мэгги поправила платье на груди. Небесные Глаза издавала довольные звуки, двигая ручками и ножками.

– Я сделаю так, как ты сказал, – прошептала Мэгги, – но сначала ты должен вернуть мне мою дочь. Я не могу оставить ее с тобой. Я просто не могу!

– Неужели ты думаешь, что после того, как я проделал весь этот путь, я позволю женщине себя одурачить, поверив ей? – насмешливо спросил Фрэнк, медленно заворачивая в одеяльце Небесные Глаза, оставив открытым только лицо. – Нет. Даже и не думай об этом. Делай так, как я тебе сказал. Иди и принеси деньги, если хочешь получить назад свою дочь.

– Но отпустишь ли ты нас в этом случае? – сказала Мэгги, пошатываясь, вставая на ноги. Действие пейота еще не совсем прошло.

– Если ты дорожишь жизнью ребенка, – сказал Фрэнк, глядя на Небесные Глаза, – и своей собственной, то ты должна обещать мне, что позволишь спокойно уйти. В противном случае, если дикари меня схватят, я найду способ освободиться и убить сначала твоего ребенка, а затем и тебя. – Он гортанно засмеялся. – Но сначала, Маргарет Джун, я тебя изнасилую. Сначала я получу с тобой удовольствие, а затем тебя убью. Мне будет приятно вонзить нож в твое хитрое лживое сердце.

– Ты называешь меня хитрой и лживой после того, что ты со мной сделал? – сказала Мэгги, рассмеявшись ему в лицо. – Ты самый хитрый и подлый человек, которого я когда-либо встречала.

– Деньги, Маргарет Джун, – сердито сказал Фрэнк. – Пойди и принеси эти проклятые деньги. Это все, что меня интересует. Твой дикарь может забрать себе твое тело. Я отправлюсь в Канзас-Сити, где смогу получить любую очаровательную леди, которую только пожелаю.

Мэгги плюнула у его ног.

– Мне жаль любую женщину, которая позволит тебе уложить себя в твою кровать, – сказала она и перевела свой взгляд на Небесные Глаза. На душе у нее потеплело. – Я пойду и принесу тебе деньги. Пожалуйста, не сделай ничего дурного моей дочери. – Она посмотрела на Фрэнка. – Обещай мне, что ничего не сделаешь с Небесными Глазами.

– Все зависит от тебя, – сказал Фрэнк, вглядываясь в ее лицо. И теперь ее обаяние не оставляло его равнодушным, он и сейчас желал ее не меньше, чем тогда, много месяцев тому назад. Он может изменить свои планы. Он может забрать ее с собой. Как только она вернется в Канзас-Сити и увидит, чего была лишена, живя в вигваме, она передумает и примет ту жизнь, которую он ей предлагает.

– Я не задержусь, – сказала Мэгги, повернувшись, чтобы уйти.

– Сколько денег осталось? – спросил Фрэнк, заставив Мэгги остановиться и снова повернуться к нему лицом.

– Не так много, как ты надеялся, – сказала она, упрямо подняв подбородок.

– Ты распутница, – сказал Фрэнк, надвигаясь на нее.

Мэгги посмотрела на Небесные Глаза и, увидев, как ее сжимает Фрэнк, быстро выдавила из себя улыбку.

– Я просто пошутила, Фрэнк, – быстро сказала она. – Денег вполне достаточно для того, чтобы тебе больше не пришлось работать. Я… спрятала деньги от мужа. Он не потратил из них ни пенни. Я прятала их и от Соколиного Охотника. Он даже и не подозревает о существовании денег.

Она шагнула по направлению к нему.

– Пожалуйста, Фрэнк, – попросила она. – Обращайся с моей дочерью нежно. Она не знала в своей жизни другого отношения. Нежно. Пожалуйста?

– Ладно, иди, – сказал Фрэнк, ослабив свою хватку. – Я за свою жизнь не причинил вреда ни одному ребенку и уверен, что не имею такого намерения сейчас.

– Спасибо, – прошептала Мэгги. – Спасибо.

Ее обрадовало, что сила вернулась к ее ногам, однако, сердце болело и обливалось кровью при мысли о дочери!

Кровь Мэгги просто закипала, когда она думала о том, какую роль во всем этом деле сыграла Тихий Голос. Все то время, которое она жила с дедом Соколиного Охотника, она лгала! Она вовсе не любила Длинные Волосы, она все еще желает добиться Соколиного Охотника. Неужели она способна зайти так далеко в своих намерениях? Надеяться, что Фрэнк убьет Мэгги и ребенка?

– Она заплатит, – прошептала Мэгги, и крепкая внутри злость придавала силу ее ногам. – Как она могла сделать такое? Только абсолютно порочный человек способен зайти так далеко, чтобы устранить препятствия на своем пути!

Ее мысли перенеслись к Соколиному Охотнику. Что он сделает, когда узнает о Тихом Голосе? А Длинные Волосы! Милый старик… Он будет выглядеть старым дураком!

– Неважно, но все должны узнать о ней, – сказала, кивая головой, Мэгги.

Затем ее мысли сосредоточились только на Небесных Глазах и на том, в чьей власти она сейчас находилась. На Мэгги сейчас лежала ответственность за то, чтобы вернуть девочку целой и невредимой.

Деньги. Проклятые деньги. Сейчас она уже жалела, что их украла. Они не принесли ей мира и спокойствия, лишь боль в сердце и вечное ощущение опасности.

Подойдя к краю деревни, Мэгги забеспокоилась, поняв, что не сможет войти в деревню незамеченной. Из дымоходов вигвамов уже шел дым домашних костров. Ей уже были слышны голоса с того места, где обычно горел большой костер на открытом воздухе. Туда сейчас подкладывали свежие дрова. Она слышала смех играющих детей. Тут она внезапно ощутила на себе чей-то взгляд.

Мэгги остановилась и быстро обернулась. Почти спрятанная тенью, Тихий Голос стояла позади вигвама Длинных Волос. В ее глазах горел страх.

На мгновение время, казалось, остановилось. Мэгги и Тихий Голос пристально смотрели друг на друга. Даже воздух сжался в напряжении. Их дыхания участились. Мэгги находилась во власти абсолютной ненависти. Только один человек смог за всю жизнь вызвать в Мэгги такое чувство – это Фрэнк, и вот теперь Тихий Голос.

Мэгги медленно пошла навстречу Тихому Голосу, а та, спотыкаясь, начала отступать назад!

– Как ты могла такое сделать? – сказала Мэгги, ускорив шаг, чтобы приблизиться к Тихому Голосу, пытающейся скрыться. – Никогда я не думала, что ты до такой степени порочна.

Сердце Тихого Голоса стучало в груди, словно сотня барабанов. Она не думала, что Мэгги будет позволено вернуться в деревню. Она думала, что, наконец, избавилась от белой женщины.

И вот она стояла здесь живая и невредимая!

Теперь все узнают! Для нее не столь уж важно было, что ее возненавидит Соколиный Охотник. Но из-за ребенка, которого она носила под сердцем, ей была невыносима мысль, что Длинные Волосы изгонит ее из своей жизни и из ее любимой деревни.

– Он позволил тебе уйти? – произнесла Тихий Голос. – Почему он это сделал? – Она посмотрела на пустые руки. Мэгги, затем вновь на ее лицо. – Ребенок? Он оставил ребенка?

– Какое тебе дело до ребенка? – сказала Мэгги низким шипящим голосом. – Ты забрала мою дочь из ее колыбельки, где она была в безопасности, и отдала ее в руки этого вероломного, ужасного человека.

Мэгги начала ощущать какие-то предупредительные сигналы. Она поняла, что слишком долго разговаривает, теряя на Тихий Голос так много драгоценного времени.

Этим можно будет заняться позже, когда Небесные Глаза снова будет с ней и в безопасности!

– Я рассчитаюсь с тобой позже, – сказала Мэгги, отходя от нее.

Тихий Голос умоляла ее широко раскрытыми темными глазами.

– Пожалуйста, не рассказывай, – попросила она.

– Я расскажу, – бросила Мэгги через плечо, быстро удаляясь от Тихого Голоса. – Можешь не сомневаться в этом!

Глаза Тихого Голоса наполнились слезами. Она продолжала пятиться. У нее перехватило дыхание. Споткнувшись, она упала, зацепившись за крепежную веревку одного из вигвамов. Она упала на землю очень неуклюже.

Но какое-то мгновение Тихий Голос просто растерялась, затем ее руки обхватили живот. Она принялась неистово молиться Великой Невидимой Силе, чтобы падение не отразилось на ее ребенке. Этот ребенок был теперь всем, что у нее осталось от прежней жизни. У нее не было выбора – только бежать, не только от гнева, Соколиного Охотника, но и от дорогого ей Длинные Волосы.

Она посидела минутку, раскачиваясь, прижав колени к подбородку.

– Что я наделала? – плакала она и слезы лились у нее из глаз. – О, Великая Невидимая Сила, что я наделала?

Поднявшись на ноги, она посмотрела на вигвам, где жил Длинные Волосы, и медленно побрела прочь от деревни, низко опустив голову. Она не знала, куда идти. Она только надеялась, что одно из соседних племен сжалится над ней и примет, не рассказав об этом Соколиному Охотнику.

– Уте, – прошептала она, вытирая слезы. – Они приняли Чистое Сердце. Я моложе. Я могу приносить много дров и готовить пищу. Это им должно понравиться. Да, я пойду к уте.

Ее руки снова обхватили живот. У нее не было последних месячных. Она не сомневалась в том, что под сердцем носила ребенка, и была горда, потому что это был ребенок от мужчины, которого она любила… Которого она обожала.

Она не могла не думать о своем ребенке и о его будущем. В глазах уте ребенок не имел большого значения, но арапахо считали детей символом надежд и величия.

– Длинные Волосы, – всхлипнула она, – что будет с ним? Возненавидит ли он меня?

Мэгги шла по деревне. Она надеялась, что никто не обратит внимания на натянутость ее улыбки, когда она здоровалась с занятыми собственными делами встречными женщинами. Она посмотрела на орла у вигвама. Его глаза радостно встретили ее приход в ожидании пищи.

– Извини, мой хороший, – прошептала Мэгги, – не сейчас.

Страстно желая как можно быстрее вернуться к Небесным Глазам, Мэгги вошла в свой дом, снова вспомнив, как она говорила с Тихим Голосом. Та думала, что ставит точку во вмешательстве Мэгги и Небесных Глаз в ее жизнь. Никогда бы Тихий Голос не догадалась, что Мэгги не была единственным интересом Фрэнка, что она вернется в свой вигвам за сумкой с деньгами.

Мэгги должна на время забыть о Тихом Голосе и выкопать деньги из тайника. Меньше всего на свете Мэгги бы хотелось, чтобы в это дело вмешался Соколиный Охотник. Если он приедет, и она будет вынуждена ему все рассказать…

Трудно было себе представить, чем все это может обернуться, и, сможет ли она вырвать Небесные Глаза из лап Фрэнка. Его угрозы запечатлелись в ее сердце подобно древним листьям, оставившим свои отпечатки на камнях и скалах.

С бьющимся сердцем Мэгги заторопилась к задней части вигвама, и быстро опустилась на колени возле кучи скрученных узлов. Один за другим она отложила узлы в сторону, затем убрала настил, под которым всего под несколькими дюймами земли лежала сумка с деньгами.

Мэгги принялась раскапывать землю и вскоре добралась до сумки. Ей было странно снова ее увидеть. Как много всего произошло с тех пор, когда она забрала ее из тайника в курятнике! Казалось, прошла целая вечность. Часть жизни была забыта, как только она дала волю своим чувствам к Соколиному Охотнику.

Отложив сумку в сторону, Мэгги начала зарывать ямку, сравнивая ее с землей. В своем желании скрыть свой проступок от Соколиного Охотника она даже не услышала, как к деревне подъехали лошади, а также оживленных возгласов людей, собравшихся вокруг прибывших.

Соколиный Охотник помог матери слезть с лошади и улыбался каждому, кто собрался здесь в ожидании своей очереди, чтобы обнять ее. Он перевел взгляд на свой вигвам, задавая себе вопрос, почему Мэгги не выходит из дома, чтобы поприветствовать его возвращение.

Он оставил свою мать, чье сердце наполнилось радостью и любовью, счастливую оттого, какое оживление вызвал у всех ее приезд, и направился в свой вигвам.

Войдя внутрь, он остановился, пораженный тем, что Мэгги выравнивает землю в отверстии под полом.

Взгляд его остановился на лежащей рядом с ней сумке. Он никогда ее раньше не видел. Что это была за сумка и почему она была так важна для Мэгги?

– Глаза Пантеры? – сказал Соколиный Охотник, проходя в вигвам.

Мэгги показалось, что сердце ее перевернулось, когда она услышала его голос. Она вцепилась в сумку и неловко улыбнулась, сознавая свою вину перед ним.

Затем Мэгги охватил страх. Соколиный Охотник. Если он здесь, то как она сможет уйти, чтобы спасти свою дочь?

Снова ей стало страшно оттого, что может случиться, если она будет вынуждена все рассказать Соколиному Охотнику!

И она понимала, что другого выбора у нее простонет.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

С бьющимся сердцем Мэгги застыла на месте. Она чувствовала себя как ребенок, пойманный кухаркой на воровстве. Сейчас она всем сердцем сожалела о том, что еще раньше не рассказала Соколиному Охотнику о сумке с деньгами. Сейчас был самый неподходящий момент для объяснений, так как у нее было совсем мало времени!

Ее ребенок во власти человека, который, несомненно, был переодетым дьяволом!

Какую глупость она совершила, оставив Небесные Глаза с Фрэнком! Если он оказался способным на изнасилование, что его может остановить от надругательства над ее дорогой дочерью?

Сердце ее сжималось от подобной мысли. Но это же придало ей храбрости, чтобы встать на ноги и заговорить, хотя Мэгги и чувствовала себя сейчас виноватой во многих грехах.

– Соколиный Охотник, пожалуйста, не задавай мне никаких вопросов, а просто позволь уйти, – умоляла Мэгги, стремясь побыстрее вернуться к дочери. – Дорогой, я объясню позже. Пожалуйста, разреши мне пройти. Жизнь нашей дочери в опасности.

Соколиный Охотник быстро взглянул на пустую колыбельку, затем шагнул вперед. Он сжал ее за плечи и пристально посмотрел в глаза.

– Где наша дочь? – прорычал он. Его глаза опустились вниз. – И что это ты прижимаешь к своей груди?

Глаза Мэгги наполнились слезами. Она знала, что у нее нет другого выбора, как только все ему объяснить. Она молча помолилась своему Богу и Великой Невидимой Силе Соколиного Охотника, чтобы Фрэнк вел себя порядочно по отношению к Небесным Глазам. Если бы она только сказала ему правду! Он бы не причинил вреда своей собственной крови и плоти – своей собственной дочери!

– Некоторое время тому назад меня и Небесные Глаза силой и обманом забрали из постели и отвели к человеку из моего прошлого, – сказала Мэгги, и слова быстро слетали с ее губ. – Этот человек будет держать у себя Небесные Глаза до тех пор пока я… пока я…

Она перевела взгляд на сумку, молча проклиная ее!

– До тех пор пока?.. – сказал Соколиный Охотник, слегка встряхнув ее, чтобы она продолжала. – Расскажи мне все, а затем Соколиный Охотник отправится за Небесными Глазами! Но я должен знать все, чтобы подойти к этому человеку, не навредив нашей дочери.

– Я должна вернуть эту сумку с деньгами Фрэнку, а затем… а затем он вернет мне Небесные Глаза, – выпалила Мэгги, беспокойно всматриваясь в лицо Соколиного Охотника, пытаясь понять, что он чувствует после такого признания.

– Деньги? Я не знал про деньги, – сказал Соколиный Охотник, подняв бровь. – Ты мне никогда не говорила об этих деньгах. Почему ты скрыла это от меня? Разве мы не рассказывали много раз свои секреты друг другу?

Мэгги вспыхнула, видя, какую боль причинила она Соколиному Охотнику.

– Дорогой, я так сожалею, – сказала она, и слезы брызнули у нее из глаз. – Я постараюсь быстро тебе объяснить, потому что, дорогой, я должна вернуться в пещеру и обменять эту сумку на нашу дочь.

– Пещеру? – сказал Соколиный Охотник, и его пальцы сжали плечи Мэгги. – Я знаю о пещере на холме, возвышающемся над нашей деревней. Мужчина там? Он держит там нашу дочь заложницей?

– Да, он и наша дочь там, – сказала Мэгги, вздрогнув, когда он сердито убрал свои руки с ее плеч и решительно направился за оружием.

Соколиный Охотник взял ружье, затем отложил его в сторону и выбрал короткий лук, используемый арапахо при охоте на бизона: дважды изогнутый, укрепленный, выполненный из упругого дерева.

Решительно он перекинул через плечо бобровый колчан, заполненный недавно заостренными стрелами.

Он вернулся к Мэгги.

– Все остальное ты можешь объяснить своему мужу позже, – сказал он. – Я возьму своих воинов и пойду за ней!

Мэгги уронила сумку и ухватилась за руку Соколиного Охотника, остановив его, когда он уже собирался уйти.

– Нет! – закричала она. – Подожди! Он обещал, что отдаст мне Небесные Глаза, а затем уйдет. Пожалуйста, Соколиный Охотник! Давай сделаем так, как он сказал. Я так боюсь за нашу дочь! Он самый презренный, подлый человек, способный на преступления, о которых я еще тебе не рассказывала.

– Эти преступления, – прошипел Соколиный Охотник. – Может быть этот муж не хочет знать о самом худшем из них. Я вижу по твоим глазам, что ты не один раз была его жертвой. Это ранит мою душу.

Мэгги опустила свой взгляд на пол, снова испытав стыд, потому что не рассказала обо всем этом раньше. Еще секреты! В конце концов, узнав все, захочет ли он, чтобы она осталась его женой? Будет ли она изгнана в конечном итоге, потеряв все так же, как и Тихий Голос?

Конечно, насколько она знала Соколиного Охотника, он всегда относился к ней с пониманием и любовью. Она надеялась, что после того, как она расскажет ему все, он обнимет ее в молчаливой клятве защищать ее от любого зла в будущем. За исключением Небесных Глаз и ребенка, которого она носила под сердцем, весь ее мир заключался в Соколином Охотнике.

Жить без него означало бы жить пустой жизнью.

– Ты говоришь, что он подлый человек, однако веришь его слову, что он не причинит зла ни тебе, ни ребенку, как только ты вернешь ему сумку с деньгами? – сказал Соколиный Охотник. Он скептически засмеялся.

– Моя женщина, ты еще более наивна, чем этот муж о тебе думал. Этот человек, который держит нашу дочь заложницей, никогда не разрешит тебе уйти от него. Он либо убьет тебя и Небесные Глаза, либо заставит тебя уйти с ним.

Соколиный Охотник наклонил свою голову и заглянул Мэгги в глаза.

– Этот муж и отец не позволит случиться ни первому, ни второму, – сказал он, стиснув зубы.

– Но что ты можешь сделать? – сказала Мэгги, наклонившись, чтобы поднять сумку. – Он увидит тебя. Тогда он непременно убьет меня и Небесные Глаза.

– Ты должна помочь мне, – сказал Соколиный Охотник, нежно взяв ее за руку и ведя из вигвама. – Ты вернешься в пещеру с деньгами. Я соберу много воинов и мы окружим пещеру так, что он об этом и не догадается. Он будет слишком поглощен тем, что ты ему принесешь, чтобы заметить, что ты не одна.

Внимание Мэгги привлекла толпа народа, окружившая женщину, которую она раньше никогда не видела. Она сразу сообразила, что смотрит на мать Соколиного Охотника, и на душе у нее стало тепло. Он все же нашел ее, и она была жива и в здравом уме.

Рука Соколиного Охотника подтолкнула Мэгги к этой толпе. Все обернулись и расступились. Он стал в центре своего народа. Мэгги чувствовала на себе взгляд его матери. Он был вопросительно-изучающим.

Мэгги не ответила на ее взгляд, поскольку время было неподходящим для улыбок и приветствий. Небесные Глаза находилась в смертельной опасности.

Мэгги посмотрела на холм и ей вдруг стало страшно, что Фрэнк может увидеть ее с Соколиным Охотником, который сейчас разговаривает со своими воинами, давая им указания. Ей стало легче, когда она его там не увидела.

Она испуганно взглянула на Соколиного Охотника.

– Мы должны поторопиться, – прошептала она. – Соколиный Охотник, я слишком задержалась.

Соколиный Охотник кивнул головой. Он наклонился к Мэгги и, пока все молча наблюдали, объяснил, что она должна делать, и что сделает он со своими воинами, чтобы забрать Небесные Глаза у Фрэнка и спасти Мэгги.

– Что, если это не сработает? – спросила Мэгги с бьющимся сердцем. – Если он заподозрит, что пещера окружена? Он уже сказал мне, как я умру. Он убьет меня своим ножом, а затем… а затем он также убьет нашу дочь.

Соколиный Охотник вдруг обхватил ее руками и прижал ее к себе.

– Моя женщина, моя прекрасная Глаза Пантеры, разве ты не знаешь, что твой муж не позволит, чтобы что-нибудь случилось с тобой или с нашей дочерью, – сказал он. – Верь мне. Иди. Делай так, как тебе сказали.

Мэгги немного задержалась в его объятиях: сумка мешала им по-настоящему обняться, затем повернулась и побежала из деревни через толпу. Глаза Мэгги были обращены на холм. Каждый шаг, каждый удар сердца причинял ей боль.

Добравшись до крутого ската, она остановилась, чтобы посмотреть через плечо, не видно ли Соколиного Охотника и его воинов.

Она ничего не заметила, почувствовав слабость в ногах, и подумала, что они могут не добраться вовремя. Затем, собравшись с силами, она начала карабкаться по крутым уступам и вскоре уже входила в пещеру. В темноте ей приходилось идти довольно-таки медленно. Мэгги почувствовала облегчение, когда наконец увидела золотые отблески огня на стенах пещеры.

Мэгги остановилась, внезапно смутившись. Ее просто поразило то, что она увидела. Фрэнк сидел возле огня, казалось, забыв обо всем и обо всех кроме маленького свертка, лежащего на его руках. Медленными движениями он укачивал малютку, тихо напевая ей песенку.

Мэгги покачнулась и ухватилась за стену рядом с собой. Она была совершенно ошеломлена, увидев эту картину. Он всегда был таким холодным, бессердечным человеком, который, казалось, не принимал в расчет никого, кроме себя. И вот сейчас он пел песенку Небесным Глазам и укачивал ее, как будто обожал этого ребенка. Как будто она принадлежала ему, подумала Мэгги со страхом в сердце.

Мэгги заторопилась и вскоре предстала перед Фрэнком. Она бросила сумку на Землю рядом с ним, затем протянула руки.

– Отдай мне ее, Фрэнк, – сказала она. – Я принесла тебе деньги. Теперь верни мне мою дочь.

– Не так быстро, – сказал Фрэнк, медленно вставая на ноги, держа Небесные Глаза на изгибе своей левой руки. – Открой сумку. Давай посмотрим на деньги.

– Деньги, – холодно сказала Мэгги, – это все, о чем ты можешь думать? Конечно, так оно и есть. Пока отец был жив, ты бесчестно обманывал его как только мог. А когда он умер, ты так же поступил со мной, его дочерью.

Ее пальцы дрожали от злости, когда она наклонилась к сумке и раскрыла ее.

– Вот, – раздраженно сказала она, быстро распрямившись. – Теперь ты удовлетворен?

– Основная часть денег вроде бы здесь, – сказал Фрэнк, мысленно просчитывая суммы, глядя на аккуратно связанные пачки.

Он перевел свой взгляд на Мэгги.

– Не могу понять, почему ты не потратила их, выйдя замуж за фермера? – сказал он и снова принялся укачивать Небесные Глаза, когда та вдруг пискнула. – Ты жила так бедно… На эти деньги вы могли бы построить большой дом.

– Это грязные деньги, – сказала Мэгги, глядя на Небесные Глаза и думая о том, как бы ее забрать у Фрэнка до прихода Соколиного Охотника. – Я жалела о том, что взяла их, и сегодня с радостью избавляюсь от этих денег.

Она замолчала, а затем снова протянула руки к Фрэнку.

– Пожалуйста, Фрэнк, – мягко сказала она. – Ты обещал, что вернешь мне ее. Пожалуйста, дай я ее возьму.

Фрэнк гортанно засмеялся.

– Неужели ты и вправду поверила, что я тебе отдам девочку и позволю уйти? – сказал он, прищурясь, глядя ей в глаза. – Я должен был бы застрелить вас обоих, но вместо этого я решил взять вас с собой в Канзас-Сити. Ты чертовски привлекательная невеста. – Он бросил ласковый взгляд на Небесные Глаза. – И мне понравилась малышка. – Он снова посмотрел на Мэгги. – Но если она будет жить под моей крышей как приемная дочь, я изменю ее имя на что-нибудь менее дикарское.

Мэгги была в отчаянии. Мысли ее путались, думалось с трудом. Но она четко сознавала, что должна каким-то образом взять ребенка на руки и как можно быстрее. Соколиный Охотник скоро будет здесь. Небесные Глаза не должна подвергаться опасности, оказаться под стрелой или пулей.

– Я отказываюсь идти с тобой, – сказала Мэгги, гордо подняв голову.

– Тогда ты должна будешь умереть, – сказал Фрэнк, пожав плечами.

– Если этому суждено, то пусть так и будет, – сказала Мэгги. Сердце ее трепетало при мысли о том, что может случиться, если Соколиный Охотник не поторопится.

– Ты предпочитаешь умереть, чем жить со мной? – сказал Фрэнк с сомнением в голосе. – Неужели мое прикосновение столь неприятно?

– В высшей степени, – сказала Мэгги дрожащим голосом. Ее передернуло, когда она вспомнила те ужасные мгновения.

– Тогда, я полагаю, у меня нет другого выбора. Если ты отвергаешь меня, то и никакой другой мужчина тобой тоже больше не насладится, – сказал Фрэнк. Он посмотрел на Небесные Глаза.

– Малышка, твоя мама только что подписала твой смертный приговор.

– Я сомневаюсь в этом, – осмотрительно сказала Мэгги, зная, что есть только один способ остановить его безумие, особенно, если Соколиный Охотник в ближайшее время здесь не появится. – Конечно, ты не убьешь свою собственную кровь и плоть.

– Что это ты там говоришь? – сказал Фрэнк, обратив свой удивленный взгляд на Мэгги.

– Ты, кажется, полюбил мою дочь, – сказала Мэгги, на шаг приблизившись к Фрэнку. – Ты внимательно разглядел ее глаза? Ты ничего не заметил знакомого в чертах ее лица?

В течение нескольких секунд Фрэнк пристально смотрел на Мэгги, затем опустил свой взор на девочку.

– Что я должен был увидеть? – спросил он, рассматривая Небесные Глаза некоторое время, затем снова посмотрев на Мэгги.

– Ты должен был увидеть собственные глаза и некоторое сходство с собой в чертах ее лица, – мрачно сказала Мэгги. – Ты видишь, Фрэнк, она твоя дочь так же, как и моя. Когда ты изнасиловал меня, твое семя осталось в моем чреве, и из него вышел этот милый ребенок.

Фрэнк раскрыл рот, не находя слов, снова пристально вглядываясь в Небесные Глаза. Отшатнувшись назад, он чуть было не споткнулся и не упал навзничь. Он увидел себя в ее лице и глазах. Он чувствовал странную близость, особую связь с ней.

– Мой ребенок?.. – произнес он, задыхаясь.

Словно Небесные Глаза вдруг превратилась в горячий уголь, он сунул ее в руки Мэгги и быстро вытащил нож из кожаных ножен на поясе.

– Ты лжешь, – прорычал он. – И ты умрешь!

Зубы Соколиного Охотника обнажились. Его тело быстро наклонилось вперед при коротком диком рывке левой руки. После того, как он отпустил натянутую тетеву лука, его воины последовали его примеру.

В тот самый момент, когда Фрэнк шагнул к Мэгги с ножом наготове, она увидела, как мимо нее пролетело множество стрел, вонзаясь в грудь Фрэнка.

Роняя нож, Фрэнк лишь успел с мольбой в глазах протянуть руку к ребенку, прежде чем замертво упасть на землю.

Глядя вниз на Фрэнка, Мэгги стояла будто в трансе. Только когда Соколиный Охотник подошел к ней и надежно обхватил ее и ребенка своими руками, тело Мэгги расслабилось. Она начала плакать, сотрясаясь в рыдани ях. Она закрыла глаза и прижалась щекой к груди Соколиного Охотника.

– Все закончилось, – сказал Соколиный Охотник, нежно гладя ей спину. – Он мертв. Ты в безопасности.

– Я думала, что ты не успеешь, – всхлипнула Мэгги.

– Мы были здесь в темноте пещеры и выжидали подходящего момента, – сказал Соколиный Охотник. – Лишь после того, как он отдал тебе ребенка, мы смогли действовать, чтобы остановить его.

– Он правда мертв? – спросила Мэгги, содрогаясь при мысли, что Фрэнк просто притворяется. Ей невыносимо было думать о будущем, полным страха из-за этого человека. Он должен быть мертвым!

– Абсолютно мертв, моя женщина, – сказал Соколиный Охотник. Он перестал ее обнимать и взял Небесные Глаза к себе на руки. Он посмотрел вниз на сумку с деньгами.

– У этого мужчины была причина для жадности. Слишком много денег. Он бы пошел на убийство, чтобы завладеть ими.

– Он давно меня искал, чтобы получить эти деньги, – сказала Мэгги вздрогнув, вспомнив о сумке. – Мне следовало бы оставить их ему. Они мне были ни к чему. Абсолютно.

Затем ее глаза расширились и она посмотрела на Соколиного Охотника.

– Но так не должно быть, – сказала она, в волнении взяв его за руку. – Давай найдем им хорошее применение. Давай используем их во благо твоего народа. Такое количество денег могло бы улучшить положение арапахо. Ты возьмешь их, дорогой, как мой подарок тебе? Видишь ли – это были деньги моего отца. Он много трудился для того, чтобы их заработать. Было бы только справедливо, если мы сможем найти им хорошее применение.

– Соколиный Охотник не жаден до денег, – сказал он недовольно.

– Нет никакой жадности, если деньги получены честным путем. Я использую их на хорошее дело, – решительно сказала Мэгги. – Это были деньги моего отца. Они по праву теперь принадлежат мне. И, естественно, также по праву будут принадлежать арапахо!

На губах Соколиного Охотника появилась легкая улыбка.

– Ты еще многое должна мне объяснить, моя женщина, – сказал он, сурово взглянув на нее.

– Я знаю, – сказала Мэгги, опустив голову, – я раскрою тебе все тайны, которые хранила от тебя и обещаю, что такое больше не повторится никогда.

– Секреты опасны, – сказал он ровным голосом. – Но иногда в результате тайн случается и хорошее. Наши взаимоотношения окрепнут, когда ты освободишь свою душу от тяжкого груза.

Мэгги кивнула головой, затем посмотрела вниз на Фрэнка.

– Может быть, он в конечном счете оказал мне услугу, – сказала она, вытерев слезы с глаз.

Соколиный Охотник сказал одному из своих воинов взять сумку с деньгами, но оставить мужчину для волков. Затем он вывел Мэгги из подвала. Она постаралась не вспоминать о том небольшом эпизоде, когда Фрэнк сидел с малышкой, укачивая ее так, словно любил ее.

Эти мысли быстро улетучились, когда она вспомнила про нож. Его мимолетное состояние заботливого человека быстро сменилось ненавистью. Если бы не Соколиный Охотник и его воины, Фрэнку удалось бы не только лишить жизни Мэгги, но и свою собственную дочь.

После того, как они вернулись в вигвам и Небесные Глаза была накормлена, наконец, настал черед Мэгги все объяснить Соколиному Охотнику. Потрясенная тяжелым испытанием, которому подверг ее Фрэнк, она села рядом с Соколиным Охотником. Тепло домашнего костра помогло ей начать свой рассказ о мерзком изнасиловании, о краже отцовских денег и бегстве от Фрэнка. Затем о ее замужестве и жизни с дорогим Мелвином, спасшим ее от полного разочарования жизнью.

– Ребенок не от твоего мужа? – спросил Соколиный Охотник, совершенно пораженный ее рассказом. – Этот прекрасный ребенок результат мерзкого изнасилования?

– Да, – тихо ответила Мэгги, кивнув головой. – Это то, о чем бы мне не хотелось вспоминать, а еще меньше рассказывать кому-либо. Даже тебе, Соколиный Охотник. Так позорно быть такого рода жертвой. Пожалуйста, пойми, почему я тебе об этом никогда не рассказывала.

– Деньги все это время были закопаны в нашем доме? – сказал Соколиный Охотник, сочтя необходимым прекратить разговор об изнасиловании и никогда больше к нему не возвращаться. Виновный в этом мужчина был мертв, а ребенок уже во всех отношениях принадлежал Соколиному Охотнику и занимал важное место в его жизни.

– Я зарыла их при первой же представившейся мне возможности, – вздохнув, сказала Мэгги.

– А если бы Фрэнк не явился за ними? – спросил Соколиный Охотник.

– Я почти забыла, что они там есть, – сказала Мэгги, и это было правдой. – Я была так погружена в счастливую жизнь с тобой и дочерью, в ожидании появления на свет нашего сына, что даже о деньгах ни разу и не вспомнила. Они не имели для меня никакого значения. Зачем мне надо было о них говорить?

– У тебя когда-нибудь возникало беспокойство, что этот человек может найти тебя и деньги? – спросил Соколиный Охотник.

– Сначала, да, – тихо сказала Мэгги, – а потом уже нет.

Затем она начала рассказывать Соколиному Охотнику правду о сегодняшнем предательском поведении Тихого Голоса. Он не успел ничего ответить, а она дорассказать все до конца о бегстве Тихого Голоса, ибо внезапно в вигваме появился Длинные Волосы.

Мэгги подняла глаза и посмотрела на Длинные Волосы. Сердце ее заныло при мысли о том, какую боль он испытает, узнав о Тихом Голосе. Ей не хотелось разбивать сердце деда Соколиного Охотника, и чтобы к нему стали относиться как к выжившему из ума старику, хотя он захочет узнать правду.

Длинные Волосы подошел и стал рядом с Мэгги, положив ей руки на плечи.

– Хорошо, что ты и ребенок в безопасности, – сказал он, кивая головой. – Твоя мать, Соколиный Охотник, отдыхает в своем доме. Хорошо, что мы сохранили его для нее после смерти моего сына. Эти стены, хранящие множество воспоминаний, утешат ее.

– Ты думаешь, что она сможет примириться с потерей мужа? – сказал Соколиный Охотник, вставая, чтобы обнять Длинные Волосы.

– Ее сердце всегда будет скорбеть о муже, но разум ее окреп, – сказал Длинные Волосы. Он отошел от Соколиного Охотника и нерешительно взглянул на Мэгги.

– За весь день Тихий Голос сегодня ни разу ко мне не пришла. Родители также ее не видели. Глаза Пантеры, знаешь ли ты, где она может быть? Никогда еще она не уходила так, чтобы никто не знал, где она.

Мэгги сдерживалась с трудом. Она медленно встала на ноги и нервно взглянула на Соколиного Охотника, а затем на Длинные Волосы.

Соколиный Охотник почувствовал, что Мэгги далеко не все рассказала ему о Тихом Голосе.

– Моя жена, твои глаза говорят о том, что ты не высказала словами, – сказал он, повернувшись к Мэгги и положив руку ей на плечо.

– Соколиный Охотник, это так ужасно, – сказала Мэгги прерывающимся голосом, – но должно быть сказано. Все должны знать. Особенно Длинные Волосы.

Длинные Волосы шагнул к ней и заглянул в глаза.

– Скажи мне, – сказал он подавленным настороженным голосом.

– Она… Тихий Голос… ушла по собственному решению, – наконец выпалила Мэгги. Но, если бы она не ушла по собственной воле, то ее бы изгнали. Ты, Длинные Волосы, и ты, Соколиный Охотник выгнали бы ее из деревни.

Длинные Волосы начал искать ответы в глазах внука.

– Что это значит? – спросил он слабым голосом. – Что сделала Тихий Голос, чтобы заслужить такой приговор?

Соколиный Охотник шагнул к деду и взял его за хрупкие плечи.

– Дедушка, многое надо сказать, что огорчит твое сердце, – сказал он торжественно, – но это должно быть сказано. Это должно быть сказано сейчас и оставлено в прошлом. Мы не будем больше к нему возвращаться в дальнейшем.

Длинные Волосы открыто смотрел в лицо Соколиного Охотника.

– Ты скажешь своему деду все, – обратился он к Соколиному Охотнику, хотя и страшился ответа. – Расскажи мне о Тихом Голосе. Почему она ушла? Куда она ушла?

– Тихий Голос предала нас всех сегодня, – сказал Соколиный Охотник, убрав руку с плеча деда и отвернувшись от него. Он не хотел видеть, как вопрошающий взгляд деда наполнится отчаянием, боясь узнать правду об этой красивой женщине, которой он отдал не только кров, но и большую часть своего сердца. Но Соколиный Охотник был убежден, что это надо сделать сейчас. Никогда не надо скрывать правду от умного человека.

– Предала? – сказал Длинные Волосы, чувствуя, как слабость одолевает его. – Тихий Голос способна на предательство? Каким образом, мой внук? Со мной она проявляла только самые хорошие черты своего характера.

– Да, верно, – сказал Соколиный Охотник, кивая головой. Он снова медленно обратил свой взор на деда, затем быстро рассказал ему о том, что Тихий Голос сделала не только Мэгги, но и ребенку. Он также рассказал своему деду, что Тихий Голос ушла, испугавшись всеобщего гнева, когда им станет известна правда о ней.

Женщина Нитка, проходя мимо вигвама, услышала серьезные голоса и зашла, чтобы узнать причину. До настоящего момента она оставалась в тени. Увидев крайнее отчаянье в глазах старика и то, как Длинные Волосы опустил плечи под тяжестью переживаний, она подошла к нему.

Соколиный Охотник благодарно кивнул Женщине Нитке, зная; что если кто и сможет помочь деду в этот период, так это она.

Женщина Нитка взяла Длинные Волосы за руку.

– Пойдем, – прошептала она. – Позволь мне отвести тебя в твой вигвам. Там я буду оставаться с тобой до тех пор, пока ты не велишь мне уйти.

Длинные Волосы кивнул головой, медленно повернулся и пошел с ней. Так он шел тихонько рядом с ней до своего дома. Когда они вошли внутрь, она помогла ему лечь на кровать и укрыла мягким одеялом.

Затем она села рядом с кроватью и начала ему петь. Когда он взял ее руку и прижал к себе, она вздохнула.

– Длинные Волосы, я навсегда останусь с тобой, если ты меня захочешь, – сказала Женщина Нитка, поднявшись на колени, чтобы заглянуть в его лицо. Она выдавила из себя смешок. – Конечно, я понимаю, что я не красавица, и мое тело далеко не молодо. Но ночью оно может согреть твое тело так же, как ты согреешь меня.

Она помолчала и голос ее дрогнул.

– Мне было так одиноко с тех пор, как мой муж покинул меня, чтобы уйти дорогой предков, – добавила она чуть позже. – Длинные Волосы, мне так давно хотелось, чтобы ты меня пожелал.

Его глаза были добрыми и нежными, он улыбнулся Женщине Нитке.

– Ты не смотришь на этого старика, как на сумасшедшего потому, что он взял в свою постель Тихий Голос лишь для того, чтобы быть одураченным? – спросил он.

– Никогда и ни в чьих глазах ты не можешь выглядеть глупцом, – сказала Женщина Нитка, коснувшись рукой его лба и нежно погладив. – Просто ослепленным на некоторое время плавными красивыми изгибами той, которая соблазнила тебя.

– Она была красива, не так ли? – сказал Длинные Волосы слабым голосом.