Часть II

ГРИМ, СОФИТЫ, АПЛОДИСМЕНТЫ И СМЕХ

Старый Герцог. Вот видишь ты, не мы одни несчастны, И на огромном мировом театре Есть много грустных пьес, грустней, чем та, Что здесь играем мы! Жак. Весь мир – театр. В нем женщины, мужчины – все актеры. У них свои есть выходы, уходы, И каждый не одну играет роль. У. Шекспир. Как вам это понравится
17

Расписание репетиций было изнуряющим, поскольку Джун Рорк лихорадочно наверстывала упущенное время. Но даже плотный репетиционный график не способен был вывести Челси Дюран из состояния полной эйфории. Главная роль на Бродвее – начало воплощения заветных фантазий – все еще казалась ей нереальной. Брайан оказался прав: все окружающие обходились с ней не иначе, как с королевой, и это было очень приятно. Даже Ронда, соседка по комнате, попросила у нее автограф. Для Ронды этот жест был всего лишь шуткой, но Челси-то знала, что в будущем ее автограф наверняка будет немало стоить.

К несчастью, напряженная работа нисколько не способствовала улучшению ее состояния. Челси была уверена, что затянувшееся недомогание вызвано отнюдь не инфекцией. Скорее всего это было нервное расстройство. Но почему именно сейчас, когда Челси обрела то, о чем мечтала всю жизнь? Она не понимала причин утренних ознобов, головокружений и мучительных приступов тошноты. Вот и сегодня утром ее буквально вывернуло наизнанку. К счастью, после горячего кофе с булочкой Челси стало немного легче, и она почувствовала, что наконец может репетировать.

– Не так, Кэсси! – гремела Джун. Сигаретный дым струйкой поднимался вверх, растворяясь в желтоватом свете прожекторов, освещавших сцену. Джун интенсивно жевала жевательную резинку.

Резкий тон Джун напугал Челси, она с трудом попыталась сосредоточиться. Ее все еще слегка мутило.

– Простите, можно еще раз попробовать? – жалобно пробормотала она.

Джун подошла к Челси и пристально заглянула ей в глаза:

– С тобой все в порядке? Вид у тебя неважный.

Челси улыбнулась:

– Да нет, все в порядке. Правда, в последнее время у меня проблемы с желудком.

Коди Флинн, стоявший неподалеку, участливо вмешался:

– Это со всяким бывает. Еще бы! Получить главную роль – такое кого угодно выбьет из колеи. Ничего, это пройдет.

– Надеюсь, – пролепетала Челси.

– Не продолжить ли нам работу, детки? – саркастически произнесла Джун.

– Нет проблем, мамочка, – с шутливой ухмылкой отозвался со своего места Коди.

– Спасибо. – Джун сдержанно улыбнулась и повернулась к Челси: – Значит, так, Кэсси. Помни, что до поры до времени ты равнодушна к домогательствам Эвана. Ты по-прежнему уверена, что это он убил твоего отца, и не желаешь иметь с ним дело. Но все-таки элемент некоторой нерешительности в твоем поведении должен присутствовать. В твоем поведении должны сочетаться уверенность, парадоксальность и сдержанность одновременно.

Челси в замешательстве поглядела на Джун.

Коди не выдержал и рассмеялся.

– Это очень просто, детка. Значит, так: когда я тебя целую, ты врежь мне как следует по физиономии, а потом бросайся ко мне в объятия…

– Отлично соображаешь, парень, – строго оборвала его монолог Джун. – Ведь Кэсси может репетировать пощечину до тех пор, пока она не выйдет у нее как следует. И боюсь, это займет немало времени, – ледяным голосом закончила Джун.

Коди перестал улыбаться, а Челси с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться.

В упор глядя на него, Джун продолжала:

– Помни, Эван, Кэсси Фрэнкс – женщина, уверенная в себе, властная и энергичная. У нее собственное дело, а доставшееся от отца наследство лишь прибавило ей обязанностей. Кэсси предпочитает действовать самостоятельно, но ей никак не удается вырваться из-под влияния матери. Кэсси – бомба с часовым механизмом: в любую секунду жди взрыва. А твои отношения с ее матерью – лишь дополнительный источник раздражения. Поэтому, когда она выплескивает на тебя свои эмоции, я хочу видеть больше страсти. Я хочу увидеть взрыв чувств, который бы заставил зрителей в первых рядах замереть от ужаса и ждать развязки. Все понятно?

Оба кивнули.

Джун обратилась к Челси:

– Давай начнем с того места, где Кэсси говорит о своих планах на будущее, то есть до пощечины и появления Дианы Фрэнкс. – Она обернулась к боковым кулисам, где стояла Аманда. – Диана, готова?

Аманда церемонно кивнула.

– Отлично. – Джун снова поглядела на Челси. – Все по местам! – Она отступила на несколько шагов. – Занавес!

– Откуда тебе знать, что я на самом деле хочу получить от жизни? – насмешливым тоном начала Кэсси. – Я наблюдала за тобой целых шестнадцать лет, неизменно убеждаясь в том, что твоей главной целью была собственная выгода.

– Неправда! – возразил Эван, подходя ближе. – Ты же прекрасно знаешь, что твоей отец никогда не делал того, чего не хотел. – Он помолчал, глядя ей в глаза. – Или я не прав? Ты знаешь, каким человеком был твой отец!

– А каков же тогда ты, Эван? – спросила она с вызовом.

Эван ответил несколько мягче:

– Я? Я тот, кто сильно изменился за последние несколько лет. Хотя, думаю, у тебя не было времени обратить на это внимание. Я тот, кто переоценил главные ценности. И еще я тот, кто точно знает, чего хочет от жизни.

Коди наклонился и поцеловал Челси в губы. И в ту же секунду звук звонкой пощечины эхом прокатился по пустому зрительному залу. Коди поморщился от боли и принялся растирать покрасневшую щеку. Из-за кулис раздался громкий смех, а все не занятые в репетиции актеры со всех ног бросились на сцену посмотреть, что же произошло.

Джун весело расхохоталась.

– Отлично! Сделано как надо!

Челси же только сейчас с ужасом осознала, какую сильную пощечину влепила голливудской знаменитости, идолу, которому поклонялась в юности. В сильном замешательстве она пробормотала:

– О Господи! Коди, прости меня! Хочешь, я разотру тебе щеку?

Коди все еще тер покрасневшую от удара щеку.

– Милочка, нам не слишком много платят, чтобы принимать все за чистую монету, – с улыбкой пробормотал он и решительно заявил: – Джун, я требую дублера!

Джун расхохоталась еще громче.

Челси не знала, как загладить свою вину.

– Прости, Коди. Я так увлеклась, что… – Она попыталась дотронуться до его щеки, но Коди уклонился.

– Ничего страшного, – вытянув вперед руку, вздохнул он. – Пройдет. Мне не впервой. Правда, раньше мне доставалось в более интимной обстановке, и, надо признаться, в большинстве случаев я этого заслуживал.

Джун взяла себя в руки.

– Это, конечно, было здорово. Но, Челси, я думаю, тебе нужно дать отдышаться мистеру Флинну. Так что сохрани всю злость во взгляде и ослабь руки. Повторим всю сцену с пощечиной и двинемся дальше. Не будем тратить время!

Коди вернулся на прежнее место.

– Занавес и… пощечина, – приказала Джун.

Челси занесла руку для удара и… пронесла ее мимо лица Коди, так и не коснувшись, чем заслужила благодарную улыбку Флинна.

Он ловко отшатнулся, как от настоящей оплеухи, и процедил сквозь зубы:

– Твоя реакция на мои поцелуи изменится, Кэсси.

– Обещаю, ты больше никогда меня не поцелуешь, – ответила она после небольшой паузы, стараясь придать своему голосу некоторую нерешительность, о которой только что говорила Джун. – Пока… пока я тебе сама не позволю.

Коди с удивлением поглядел на девушку, будто бы ожидая объяснений ее последним словам.

Но Челси заторопилась:

– Меня еще ждут дела. – И она направилась вон со сцены.

Из-за кулис появилась Аманда.

– Эван!

Эван резко обернулся с перекошенным от ужаса лицом.

– Диана?

– Ты только что поцеловал мою дочь, я не ошиблась? – Глаза актрисы пылали гневом.

Эван Чэмберс растерянно улыбнулся:

– Я только кокетничал, дорогая. Ты ведь меня знаешь.

Она подошла ближе и резко бросила:

– Да, уж я-то тебя знаю. И у меня тоже чешутся руки дать тебе по физиономии.

Эван двинулся к Диане:

– Не подумай ничего плохого, дорогая. Я только кокетничал с ней… хотел, ну, что ли, подбодрить. Ничего серьезного!

– Ты считаешь меня идиоткой? – Она прошла мимо него и остановилась у левых кулис. Весь ее вид говорил о том, как ее оскорбило увиденное несколько минут назад.

Эван приблизился к Диане и остановился у нее за спиной. Он постарался придать своему голосу максимум обаяния.

– Можешь считать меня полным идиотом, если я когда-нибудь всерьез себе это позволю. – Он подошел к Диане, обнял ее за талию и положил голову ей на плечо. – Диана, посмотри же на происходящее трезвым взглядом. Ты знаешь, ничто не может встать между нами.

Диана Фрэнкс оставалась непоколебимой.

– Я хочу тебе верить, Эван. Очень хочу. Но я знаю только то, что я только что видела своими глазами.

Он поцеловал ее в шею.

– Все, что ты видела, – так это то, что я заигрывал с Кэсси. Безобидная забава, только и всего. Ведь ты не думаешь, что я смог бы питать искренние чувства к кому-либо еще, кроме тебя? – Он развернул ее лицом к себе.

Аманда стояла в объятиях Коди Флинна и смотрела в его сияющие глаза. Благодаря пьесе она вновь помолодела и ожила. И следующая реплика вырвалась уже из сердца самой Аманды Кларк:

– Я дорожу твоей любовью, Эван. И не хочу ее потерять.

– Обещаю, дорогая, ты не потеряешь ее. – Он прижал к себе Аманду и поцеловал ее долгим, полным нежности поцелуем.

Прижимаясь к его груди, Аманда слышала, как сильно бьется ее сердце, и гадала, чувствует ли это и он. Она не помнила, чтобы кто-то так целовал ее за последние десять лет. А тот факт, что это был один из обаятельнейших молодых голливудских сердцеедов, делал поцелуй еще сладостнее. Интересно, сколько молодых женщин мечтали оказаться в объятиях Коди Флинна? Но теперь пришел и ее черед.

Однако великая Аманда Кларк была профессионалом. Она не сомневалась, что таковым был и Коди Флинн. Она не могла позволить себе покраснеть, как школьница. Но это стоило ей огромного усилия воли.

– Великолепно! – прервала их Джун. – Перерыв. Все трое свободны. – И громко крикнула в сторону кулис: – Джулия и Мэтью следующие! Продолжаем через пять минут!

Коди дружески подмигнул Аманде и направился в артистическую.

На этот раз не справившись с собой, Аманда покраснела, хотя Коди этого не заметил. Красавец уже направлялся в гримерную. Но Аманда догадалась, что могла означать его улыбка. Очевидно, и он почувствовал искорку нежности, которая вспыхнула между ними в сцене объяснения. В этом не было никаких сомнений. Особенно в такой волнующий момент. «Каковы, интересно, его намерения?» – размышляла Аманда. Ей снова вспомнилась многозначительная улыбка Коди Флинна.

Хотел ли он, чтобы она пошла следом за ним? Аманда знала, что у Флинна репутация женолюба. Но тогда что подумает Артур? А почему он вообще должен узнать об этом?

Аманда тихонько постучалась и решительно вошла в мужскую уборную. Флинн стоял перед большим зеркалом и причесывался, но, услышав звук прикрываемой двери, тут же обернулся и с удивлением поглядел на Аманду.

– А, Аманда! – весело сказал он, не отрываясь от своего занятия. – Чему, дорогая мисс Кларк, я обязан вашим появлением?

– Я… только подумала, – начала она неуверенно, – что у нас не было возможности получше узнать друг друга. Так что было бы неплохо познакомиться немного поближе.

Он снова с удивлением обернулся, но затем как ни в чем не бывало снова уставился в зеркало.

– Ах да, это правда. Неплохая идея. А то все работа да работа.

– Точно. – Она не смела двинуться с места и лишь молча разглядывала статную, безупречно сложенную фигуру голливудского героя. В самом деле, он являл собой прекрасный образец совершенной мужской красоты, с красивым калифорнийским загаром и вьющимися волосами. На мгновение Аманда почувствовала неловкость, оттого что заигрывает с молодым мужчиной. Но ей хотелось верить, что в этом нет ничего предосудительного. Она вновь ощутила забытое волнение и с радостью ему отдалась. Аманда с горечью понимала, что она уже немолода, но, если верить комплиментам доброжелателей, ей и в преклонном возрасте удалось сохранить следы былой красоты, вскружившей в свое время голову не одному мужчине. Возможно, что и этот неотразимый парень сумел по достоинству ее оценить.

– Тот поцелуй… – начала Аманда с надеждой, – был таким удивительным…

Коди снова обернулся и удивленно уставился на нее.

– Спасибо. У вас тоже неплохо получилось.

– Вы так думаете? – спросила она и собралась было сделать шаг по направлению к Коди.

Флинн усмехнулся.

– Да. Все было проделано со знанием дела. – Он надел пиджак, готовясь уйти.

С бьющимся от волнения сердцем Аманда преградила ему дорогу.

– Могу я расценивать это как комплимент? На такое ведь способна только женщина с большим опытом. Насколько я слышала, у вас всегда складывались определенные отношения с ведущими актрисами спектакля. – Она со страстью смотрела ему в глаза, в то время как он выправлял из-под рукавов пиджака манжеты рубашки.

Коди на секунду замер и, наконец осознав все значение ее слов, растерянно пробормотал:

– О Господи! Послушайте, Аманда… – Он с нежностью взял ее за руки.

Она шагнула к нему с поистине царственной грацией, готовая упасть в его объятия, как в старые времена. В ее голове пронеслись образы всех мужчин, кому она когда-то принадлежала: Кэри Гранта, Грегори Пека, Юла Бриннера, Роберта Тэйлора.

Однако Коди намеренно сохранял дистанцию.

– Аманда, послушайте… вы – необыкновенная женщина, об этом все знают, особенно я. Но у нас с вами достаточно большой профессиональный опыт, чтобы спутать игру с реальностью. То, что происходит на сцене, – иллюзия. Вы понимаете, что я имею в виду?

Она опустила глаза, раздавленная, отрезвленная внезапным разочарованием.

– Знаю. Но… мне показалось… на минуту… что там… на сцене между нами было нечто большее. – Ее улыбка угасла. – Фантазии старухи? – Подбородок Аманды задрожал от подступивших к горлу рыданий.

Коди почувствовал, что густо краснеет. Господи, ну зачем ей это понадобилось? Он посмотрел на нее полным сострадания взглядом.

– Знаете, когда я был мальчишкой, я просто с ума от вас сходил.

Она порывисто отвернулась и попыталась высвободить руки, но Коди крепко держал их.

– Когда вы были мальчиком…

– Да, сходил с ума. – Он усмехнулся. – Я считал вас самой прекрасной, самой талантливой актрисой в мире. Вы такой и остались. Я ваш поклонник, Аманда. Честное слово. Мне очень жаль, если я ввел вас в заблуждение там, на сцене. Но, несмотря на мою репутацию, Аманда, в жизни я придерживаюсь строгих правил. Простите меня. Я, наверное, старомоден, но предпочитаю ухаживать за женщиной по собственному выбору.

Аманда вырвала руки с оттенком негодования.

– Что ж, мистер Флинн, пожалуй, мы не поняли друг друга. Я просто хотела… поближе познакомиться. Очевидно, вы приняли мое к вам расположение за… грязный намек. Простите меня за столь неожиданное вторжение. Не смею вас больше задерживать. – Она резко повернулась и направилась к двери.

У Коди от волнения перехватило дыхание. Пока оскорбленная театральная дива торопливо покидала комнату, у него еще оставалась возможность броситься за ней и вернуть. Ему казалось, что она заслуживает большего, чем его неблагодарная холодность. Но тут же сам рассмеялся над собственными фантазиями. Неужели такое возможно? Неужели и вправду эта старая перечница по уши в него втюрилась? Просто грандиозно! Черт возьми, да что же такое происходит? Он и не собирался врать, когда сказал ей, что тогда, на репетиции, она отлично справилась с поцелуем. Интересно, размышлял он, а если бы я согласился… И тут же тряхнул головой, гоня прочь нелепые видения, которые рисовало ему воображение.



В этот вечер Аманда Кларк заперлась в своем номере в гостинице «Уолдорф-Астория». Дрожащей рукой она принялась выводить давно обещанное и запоздалое письмо к внукам, жившим в далекой Аризоне. Она бодро расписывала, какое удовольствие получает от работы и в каком все восторге от ее таланта. Не забыла она и упомянуть, что работает в паре со знаменитым голливудским актером Коди Флинном, – наверняка внуки лучше знают его роли в кино, чем ее собственные. В скобках она даже заметила, что он, кажется, влюблен в нее, но она не принимает всерьез его ухаживания из-за большой разницы в годах. Но вот наконец письмо было окончено, и Аманда еще долго перечитывала жизнеутверждающие строки, безнадежно пытаясь убедить саму себя, что все написанное – правда.

18

Отблески огня в камине слабо освещали комнату. Из проигрывателя доносились негромкие звуки популярной песенки в исполнении «Битлз» и Джорджа Харрисона. Положив щеку на плечо Брайана, Челси с наслаждением кружилась в медленном танце и размыш– ляла о том, как здорово, когда тебя вот так обнимают. Возбуждающий аромат его одеколона заставлял Челси прижиматься к нему еще ближе; время от времени она едва касалась губами его шеи, и ее поцелуи были легкими, как перышки. Их силуэты двигались медленно, словно в глубоком сне. Прямо у самого уха она услышала умиротворенный вздох и почувствовала, что Брайан прижался к ней всем телом так, что она могла даже слышать, как бьется его сердце. А может быть, это ее собственное?

Сильные пальцы Брайана знакомым движением пробежали по ее спине. Но Челси была еще далеко в своих мыслях, паря на крыльях неожиданно благосклонной к ней фортуны, перенесясь в мир фантазий, которые самым чудесным образом становились явью. Все в ее нынешней жизни казалось ей прекрасным сном. Куда бы она ни пришла, ее узнавали и повторяли ее имя. Она начала раздавать свои первые автографы, и ее пригласили участвовать в программах новостей и на развлекательные каналы. Кроме того, новая роль принесла ей значительную прибавку к жалованью, и очень скоро перед ней открылась дверь в совершенно иную жизнь – полную благополучия и достатка. Такова была участь восходящей звезды Бродвея.

А все благодаря пьесе Артура Трумэна, одно участие в которой казалось Челси чудом. Недели репетиций шли, неуклонно приближая день премьеры. Челси казалось, что это приближается день ее свадьбы. Она ждала его с волнением и тревогой, усугублявшейся все непроходившей тошнотой. И еще она знала, что даже без Лилиан Палмер пьеса все равно будет иметь успех. К тому же ее партнер, знаменитый и чрезвычайно привлекательный Коди Флинн, несомненно, отметил ее необыкновенные качества и талант. В тот поцелуй на сцене он явно вкладывал нечто большее, чем просто профессиональную игру. Да, у Коди на уме было кое-что еще. Разве не ясно? Разве такое может не будоражить ее? Разве не потрясающе, что звезда такой величины, как Коди Флинн, да еще и с потрясающей внеш– ностью, желает ее!

– О чем ты думаешь? – тихим шепотом спросил Брайан.

Челси снова поцеловала его, испугавшись, что Брайан с его проницательностью мог прочесть ее мысли. Но тут же заставила себя расслабиться под убаюкивающие звуки музыки.

– Я только подумала, какая же я счастливая! За всю свою жизнь не получала столько внимания, как за эти несколько недель. Это – настоящая победа.

Брайан нежно поцеловал ее в лоб.

– Наслаждайся, пока можешь, но всегда помни, что нельзя принимать себя чересчур всерьез. Если ты позволишь себе эту слабость, то шумиха вокруг пьесы может вскружить тебе голову на всю оставшуюся жизнь.

«Ну откуда тебе-то знать?» – подумала Челси. Но лишь обняла его и вздохнула:

– Знаю. Но все же это похоже на сон. И больше всего я боюсь проснуться, поэтому и упиваюсь каждой секундой. Я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь. Мне приходилось работать со многими звездами, которые порой просто невыносимы… Я ни за что не хотела бы быть похожей на них.

Брайан улыбнулся.

– Да я вовсе не о том. Просто будь осторожна. Слишком пристальное внимание часто заставляет людей смотреть на мир совершенно другими глазами. И иногда это разрушает личность.

– Обещаю тебе, что буду осторожна.

Челси начинал раздражать чересчур покровительственный тон Брайана. Ей казалось, что его беспокойство необоснованно.

– Ну вот и прекрасно, – по-отечески заключил Брайан. – Я знал многих неплохих актеров, которые, сразу начав с главных ролей, всю оставшуюся жизнь прозябали в полном забвении. Это похоже на часовой механизм, который завели однажды, а потом бросили. Жуткое ощущение. Исключение составляли, как правило, только те, кто сумел справиться с депрессией и вернуть душевное равновесие, рассудительность, здравомыслие и интерес к жизни.

Челси слегка отстранилась и посмотрела ему в глаза.

– Тебе не кажется, что твои слова слегка отдают мелодрамой?

Брайан прижал ее к себе и грустно улыбнулся.

– Может быть. Но мне также известно, что слава и известность способны разрушить самые нежные отношения. Все начинается с небольшого успеха, но потом этот вирус начинает быстро поглощать человека до тех пор, пока от него ничего не останется. Он превращается в оболочку, футляр – он только притворяется, что радуется жизни, а на самом деле все, чем он дорожил, отброшено за ненадобностью. Нельзя менять людей на забавы, чувства – на эфемерную славу.

Челси всмотрелась в его задумчивые глаза – они выражали нечто большее, чем слова. Она хотела было спросить его об этом, но сердце подсказывало ей, что время еще не пришло.

– Не волнуйся. Со мной такого не случится. Я этого не допущу.

– Дай-то Бог, – немного успокоившись, улыбнулся он. – И все-таки я за тебя волнуюсь.

– Какой заботливый, – улыбнулась Челси.

В камине слабо потрескивали угольки. Вино, выпитое за ужином, приятно возбуждало. Челси потянулась к губам Брайана. Долгий нежный поцелуй подхлестнул в ней желание близости, которая должна была стать логическим завершением столь романтического вечера.

В следующую минуту он подхватил ее на руки и отнес в спальню. Брайан был, как всегда, нежен и нетороплив в ласках, чем доводил ее до экстаза. Неожиданно для себя Челси мыслями обратилась к Коди Флинну: ей вдруг стало ужасно интересно, как бы все это выглядело, если бы сейчас на месте Брайана Кэллоуэя оказался он. Наверное, его темные усики щекотали бы ей сосок. А может быть, темные курчавые волосы Коди шелковистее, чем у Брайана? Могли ли пальцы Коди быть более нежными и терпеливыми, чем у Брайана, каждый раз, когда он ласкал ее горячее влажное лоно? Да и смог бы знаменитый мастер экрана доставить ей такое же потрясающее наслаждение, как этот никому не известный актер?

Челси не хотела, не могла больше ждать. Она жаждала удовольствия, но не скоротечного, а долгого, сладостного и страстного.

Челси обхватила его бедра, и в следующее мгновение обжигающий жар пронзил все ее существо, обрушившись на нее целой волной потрясающих ощущений.

«Ну давай же, – мысленно молила она Брайана. – Давай, оставь терпение и нежность для другого раза. А сейчас мне нужно больше, больше, еще больше. Входи же в меня сильнее, быстрее, глубже! Давай же, прошу тебя!»

Стон облегчения вырвался сквозь ее сжатые зубы, предвещая надвигающееся эротическое опьянение. Наконец Челси почувствовала, что вот он, тот самый миг, когда напряжение, готовое взорваться внутри ее на пике страсти, может бросить ее в глубины такого удовольствия, которого ей никогда еще не приходилось испытывать. Пульсирующий, покрывающий кожу мурашками, обжигающий поток обволакивал ее чрево, кружась, как в водовороте, в ее межножье; еще секунда, и он рассыплется блистательным великолепным дождем…

Боль, резкая боль.

Стоп!

У Челси перехватило дыхание.

Брайан почувствовал что-то неладное и остановился. С тревогой заглянул ей в глаза.

– Что случилось?

Горячая, обжигающая боль пульсировала где-то ниже живота. Тяжело дыша и стиснув зубы, Челси оттолкнула Брайана.

– Не знаю. Но только очень больно.

Брайан, встав на колени между ногами Челси, озабоченно посмотрел на нее.

– Я сделал тебе больно?

Ее дыхание постепенно успокоилось. Она даже попыталась улыбнуться.

– Думаю, мы, наверное, слишком увлеклись. Прости.

Он нежно погладил ее.

– Ничего. Я понимаю. Надеюсь, мы ничего не сломали.

Его слова рассмешили ее.

– Будем надеяться, что нет.

Понемногу боль начала утихать. Она посмотрела в глаза Брайану. Да это же он сделал ей больно! – уже не сомневалась она. Он был груб и неловок и не рассчитал свои силы в нужный момент. Да разве Коди Флинн был бы таким неловким? Нет, думала она.

– Знаешь, – неуверенно пробормотала она. – Я… я… думаю, что мне лучше уйти.

Брайан опешил. И только молча смотрел, как Челси встает с постели и поспешно одевается.

– Ты не хочешь остаться на ночь?

Она покачала головой.

– Нет, я пойду домой.

Челси не знала, почему она это сказала. У нее было только одно желание – уйти, выбежать на улицу, вдохнуть ночной воздух. Ей казалось, что если она останется с ним, то, пожалуй, начнет его презирать. Брайан был угнетен и разочарован, но, как воспитанный человек, не возразил ей ни одним словом, а только помог собраться, вежливо проводил до двери и поцеловал на прощание. Когда лифт уносил ее вниз, Челси испытала какое-то странное чувство облегчения. Тупая боль внизу живота давала о себе знать, но Челси без труда сбежала вниз по лестнице и с облегчением позволила швейцару заказать такси.



Несколько минут Брайан стоял неподвижно и смотрел на медную дверную ручку. Он не мог понять, что случилось с Челси. Сердце его сжалось от недоброго предчувствия: с ней неминуемо что-то случится. Брайан и раньше замечал симптомы беды, но боялся, что Челси не внемлет его упреждениям. Какой бы горькой ни была правда, ее надо было признать. Некоторым нужно обжечься, чтобы убедиться, что нельзя совать руку в пламя.

Брайан взглянул на часы: стрелки показывали семь тридцать вечера. Сколько времени он мог бы еще с ней провести! Брайан пожал плечами, медленно пошел в спальню, затем решительно оделся и вышел. Оставаться дома одному в этот вечер было невыносимо. Но куда пойти? Пока лифт медленно полз вниз, его осенило. Когда-то дядя Рой говорил ему, что если ты сам нуждаешься в поддержке, то помоги другому. Брайан принялся соображать, кто бы из родственных ему душ мог нуждаться в поддержке.

Десятью минутами позже он ехал в вагоне метро, направлявшемся в один из центральных районов Нью-Йорка. А еще через двадцать минут – поднимался на другом лифте.

– Я… я… подумал, что ты будешь рада моему обществу, – неуверенно начал он. Брайан заглянул в светло-карие женские глаза, ища одобрения.

Женщина кивком головы отослала прислугу и жестом пригласила Брайана присесть на диван. Сама же, правой рукой направляя колесо, подкатила свое инвалидное кресло к дивану так, чтобы было удобнее разговаривать.

– Страшно рада, что ты зашел.

Ее голос казался необычайно слабым и тихим, но, как и прежде, полон выразительности и очарования. Брайан не пожалел, что пришел.

– Я давно собирался тебя навестить. Но все как-то не хватало времени. Тебе, наверно, уже надоели бесконечные посетители. Представляю себе, как ты хочешь побыть одна.

Лилиан Палмер мягко улыбнулась.

– Не могу сказать, что в последнее время пользуюсь особенным вниманием. Правда, я получаю много открыток, писем, цветов. Но гостей бывает очень мало.

Даже бинты, плотно закрывавшие лицо Лилиан, не могли скрыть неукротимую энергию и волю к жизни этой женщины. Брайан посмотрел на ее ногу, загипсованную от колена до ступни и закрепленную на металлической подставке кресла. Только кончики пальцев выглядывали из-под толстого слоя гипса. Его шероховатая поверхность пестрела подписями и шутливыми надписями.

– Как ты себя чувствуешь? – Брайан не мог придумать более оригинального вопроса.

Лилиан улыбнулась. Ей нравился Брайан Кэллоуэй, несмотря на их короткое знакомство. Он был мил, предупредителен и искренен. Те немногие посетители, которые иногда заходили навестить ее, отчаянно делали вид, что она не так плохо выглядит, никаких сильных повреждений у нее нет, а те, что и есть, совсем незаметны.

– Доктор говорит, что мне придется просидеть в этом кресле еще несколько месяцев. Потом, когда нога немного окрепнет, займусь гимнастикой.

– Все еще болит? – спросил он.

– Иногда. Но я принимаю столько обезболивающих и транквилизаторов, что они успокоили бы и слониху. Так что целый день витаю в облаках.

Брайан рассмеялся:

– Тоже неплохо! – Он замялся, а затем, показывая на ее лицо, нерешительно спросил: – И долго ты еще будешь изображать… мумию?

Она грустно вздохнула:

– Думаю, еще некоторое время. Я советовалась со многими хирургами, и все в один голос заявляют, что потребуется не меньше четырех операций, чтобы восстановить лицо. Но они клянутся, что оно будет как новенькое. Или почти как новенькое, хотя я с трудом себе это представляю.

Брайан содрогнулся.

– Тебе было больно, да?

Лилиан пожала плечами.

– Нога? Да… это было ужасно, ужасно. Лицо? Не очень. Все так быстро случилось. Я почти ничего не помню. По правде говоря, самые неприятные воспоминания остались от госпиталя.

– Ну-ну, я пришел сюда не для того, чтобы слушать ужасные воспоминания, – поспешил прервать ее Брайан и энергично замахал руками, давая понять, что отказывается продолжать эту тему. – Думаю, тебе будет интересно узнать, как идут дела в театре. Значит, так… Ну что ты, не вешай нос! А ну-ка улыбнись.

– Спасибо тебе. Ну ладно, рассказывай о спектакле. Как Челси?

Брайан задумчиво поглядел на Лилиан.

– Челси? Она… выучила уже почти всю роль.

Какое-то время Лилиан изучала выражение его лица. В его глазах она прочла больше, чем узнала из его слов. Жизнь научила Лилиан Палмер безошибочно разбираться в людях.

– Ну и что между вами произошло? – осторожно поинтересовалась она.

– Что ты имеешь в виду? – Брайан сделал вид, что не понял вопроса.

– Что между вами произошло? Вы что, поссорились? – Лилиан озорно подмигнула, как бывалая сплетница.

Брайан нервно рассмеялся, но потом почувствовал острое желание вывернуть душу перед этой сильной женщиной.

– Да нет, не поссорились. Я только беспокоюсь, что у нее не хватит сил выдержать испытание популярностью.

– О-о-о! – Лилиан многозначительно посмотрела на Брайана. – Теперь понятно. Она сильно изменилась? Или ты боишься, что она может измениться?

– И то и другое, – ответил он. – Это началось не так давно.

Она откинулась на спинку кресла и сложила руки на коленях.

– Такое бывает, я знаю. Что-то похожее случилось и со мной, когда я получила свою первую главную роль. Тогда – восемь лет назад – я играла в одной из пьес Нейла Саймона и вела себя точно так же, как Челси. Просто оторвалась от реальности. Стала ужасной стервой.

– В чем это заключалось? – честно спросил он.

– Я оттолкнула от себя многих людей. Даже самых дорогих. – Его боль всколыхнула в Лилиан ее собственные горькие воспоминания. – Ты знал Стивена Марша?

– Композитора?

– Да, – Лилиан с удивлением посмотрела на него, как будто он разгадал сложнейшую загадку, – композитора. Наверняка ты не знаешь того, что я тебе сейчас расскажу. Десять лет назад в обществе нас считали просто-таки образцовой парой. Лучшие друзья. Любовники. Даже обручены.

– Не может быть! – Брайан был ошеломлен. Стивен Марш считался одним из самых модных пианистов и композиторов Нью-Йорка и в последние годы пользовался особенно большой популярностью. – И что же с ним случилось?

– Восходящая звезда Бродвея Лилиан Палмер была так влюблена в себя, что начинающий музыкант, по ночам бренчавший на старом пианино и огрызком карандаша черкавший ноты на аккуратно разлинованной бумаге, потерял для нее всякий интерес. – Лилиан продолжала, не стараясь сдерживать раздражение: – Так вот, эта молодая дурочка решила, что она достойна лучшей участи, нежели испортить себе будущее унизительным браком с никому не известным бедным музыкантишкой, и отвергла его предложение вместе с песней, которую он ей посвятил.

– Ого! – Брайан не мог скрыть своего изумления.

Лилиан не понимала, почему она так легко доверилась этому парню и выкладывает ему свою историю, как старой подружке. Но он был ей симпатичен, и потому она продолжала:

– Засим последовала неприятная ссора, грубые слова, упреки, за которые я до сих пор расплачиваюсь. А потом произошло вот что. После нашей размолвки он пытался несколько раз связаться со мной по телефону. Но я не отвечала ему почти год, и Стивен в конце концов перестал искать встреч со мной, начал жить своей жизнью и добился успеха. – Лилиан нахмурилась. – Ты знаешь, мне потребовалось почти пять лет, чтобы убедиться, что в моей жизни больше не будет ничего хорошего. Не имеет значения, какого успеха я добилась, не имеет значения, сколько у меня поклонников, но среди них не было ни одного, похожего на Стивена.

Брайану стало не по себе от ее мрачного тона. Он улыбнулся и неловко пошутил:

– Вовсе ни к чему было рассказывать обо всех этих ужасах. Я предпочитаю истории со счастливым концом.

Лилиан улыбнулась:

– Самое неприятное в нашей с Челси истории заключается в том, что у нас не было и нет никаких твердых гарантий на будущее. Да ты и сам это знаешь. Но не волнуйся напрасно. Возможно, она окажется счастливее меня и поймет свою ошибку раньше, чем я.

– Я тоже думаю, что все обойдется. – Он закинул ногу на ногу.

Тревога все еще грызла его душу, и ситуация по-прежнему казалась безвыходной. Но искренность Лилиан все же укрепила его решимость и окончательно отрезвила. Как всегда, дядя Рой оказался прав.

– Не думаю, что на твоем месте я стала бы надеяться на судьбу, – предостерегла Лилиан. – Такое случается всегда. И со всеми. Разница только в том, что слабый духом страдает сильнее всего. – Она опять вздохнула и на минуту задумалась. – Печальный финал моей истории – несколько лет одиночества. Пусть это и были годы напряженной работы. До сих пор я расплачиваюсь за свой эгоизм.

Брайан с грустью вздохнул:

– Но не мог же такой финал зависеть только от неудачно сложившихся отношений с одним мужчиной?

Она облизнула сухие губы.

– Я никого не виню. Просто теперь могу трезво взглянуть на вещи, которые раньше не хотела видеть. Я закрыла дверь искренней любви, так как думала, что в моей жизни будут другие Стивены Марши, которые сделают меня еще счастливее, еще богаче, еще знаменитее… Но я ошибалась. Мне довелось встретить многих мужчин, которые любили мою работу, хотели обладать мной, удержать меня, осчастливить. Они предлагали мне все, кроме любви. И это печальнее всего.

Брайану захотелось подойти к этой мудрой женщине, обнять ее, приласкать, но он боялся показаться бесцеремонным.

Лилиан смотрела в полные сочувствия глаза молодого человека. Ей вдруг безудержно захотелось любви, нежности, ласкового прикосновения кого-то, кто сказал бы ей: «Все будет хорошо». Внутренний голос говорил ей, что это необъяснимое желание должно придать ей сил выкарабкаться.

– Знаешь, Брайан… – Она слегка наклонилась к нему. – То, что случилось с моим телом, ничуть не страшнее того, что много раз случалось с моей душой. В действительности никому не удается этого избежать. Иногда кто-то выбирает нас в жертвы. Иногда выбор – наш собственный. Но одно я знаю наверняка – кто виноват, не имеет значения. Всегда надо помнить главное: двигаться вперед, к цели, а не оглядываться назад. – Ее голос зазвучал с новой энергией. – Я презираю того негодяя, который сделал меня калекой. Но не могу позволить беде остановить меня, как никогда не позволяла. Необходимо только переждать эту боль, а потом я соберусь с силами, посмотрю на себя и свою жизнь со стороны, под другим углом… Я уверена: я вернусь и начну жить заново, по-другому, я не сдамся, пока не умру.

Брайан почувствовал, как от последних слов Лилиан у него по коже побежали мурашки.

– А теперь подумай хорошенько и реши, что же ты можешь сделать, – произнесла она с вызовом. – Собираешься ли ты бороться или считаешь, что ничего страшного не случится? Ведь Челси тоже так думает.

Мысли Брайана в тот момент были далеко от Челси. Но ее имя, произнесенное Лилиан, быстро вывело его из задумчивости.

– Ты считаешь, мне следует поговорить с ней?

– И не только поговорить, – сказала она. – Открой ей глаза. Третьего не дано: ты либо выиграешь, либо проиграешь. И когда эта битва закончится, ты сможешь снова пойти своим путем. Мы все имеем на это право.

Брайан был потрясен до глубины души. Только сейчас он осознал все величие и мудрость Лилиан Палмер. Она несла свой венец с гордостью и честью, достойными восхищения. Этот Стивен Марш проиграл только потому, что быстро опустил руки. Но имел ли сейчас Брайан право указывать на кого-то пальцем в то время, как его собственная душа становилась полем битвы. Он снова посмотрел в глаза Лилиан. Если бы только он имел хоть крупицу ее мужества! Тогда, возможно…

19

– Черт бы тебя побрал, что это за жалкое зрелище?! – Челси вздрогнула от пронзительного крика Джун. – Если ты хочешь стать звездой и понравиться зрителям, то тебе придется поднапрячься!

От испуга Челси сжалась в комок.

– Простите, Джун. Но я не понимаю, что от меня требуется.

Джун сердито возвратилась на свое место. Она заметила, что Ронни де Марко язвительно ухмыляется. Джун в ярости накинулась на нее:

– Что тут смешного?

Улыбка мгновенно исчезла с лица Ронни.

Джун снова обернулась к Челси:

– Соберись и думай. Сконцентрируйся. Начнем сцену с Мэри. Эта девица, оказывается, тоже очень расстроена смертью твоего отца и признается, что долгое время имела с ним интимные отношения. Что ты должна чувствовать? У тебя есть отец? Представь себе, что ты узнаешь о его связи с прислугой. Можешь ты это показать?

Челси стояла безмолвно, глядя на Джун. Она не могла себе представить, чтобы ее отец обманывал мать. Это было бы просто нелепо. Ну что тут поделаешь? Джун с самого первого дня не спускала ей ни одного промаха, а с тех пор, как передала ей роль Лилиан, стала просто невыносимой. Челси почти всегда удавалось угодить ей, но это отнимало у нее все силы. На сей раз ей казалось, что Джун требует от нее невозможного. Она понимала, что должна сыграть женщину, одержимую праведным гневом, чего еще от нее хотят?

Помолчав, Джун отрывисто приказала:

– Давай снова. Начинаем с реплики Мэри. Ты, Мэри, признаешься Кэсси в своей связи с ее отцом. По местам!

Ронни присела за маленький письменный столик справа, Челси заняла место на анансцене.

– Занавес! – Джун резко махнула рукой.

По ее знаку Ронни разразилась слезами:

– Оставьте меня в покое! Хотите меня уволить, увольняйте! Мне наплевать! Только и слышу: «я потеряла его», «как мне больно», «бедный мой отец»! Ты не единственная, кто его потерял. Я любила его больше, чем ты или твоя мать. И он меня тоже любил.

– Что?! – Кэсси подошла ближе, не веря своим ушам. Слова Мэри ужаснули, шокировали ее. – Ты смеешь намекать, что имела какие-то отношения с моим отцом?

Мэри повернулась лицом к Челси.

– Называйте это как хотите. Мы любили друг друга.

Кэсси подступила вплотную к наглой горничной:

– Любили? Ты говоришь, что любила его? Ты… ты… была его любовницей? Ты это имеешь в виду? Да ты просто охотилась за ним, как последняя шлюха!

– Стоп! – вмешалась Джун. – Кэсси, это же не интервью для телевидения. Представь, ты вне себя от гнева, – попыталась объяснить ей Джун. – И не столько из-за Мэри, сколько из-за отца. Ты просто в отчаянии, когда узнаешь, что твой отец предал тебя, и срываешь зло на этой девчонке. Ты возмущена его неверностью матери и злишься именно на него. А я не вижу настоящего гнева. В твоих устах – это лишь мелочные обвинения, злость. Твои слова должны уничтожить Мэри. А у тебя сейчас такой вид, будто эта Мэри и дала тебе хорошенько.

Ронни громко расхохоталась.

Челси тоже было засмеялась, но потом обиженно замолчала.

– Еще раз? – неуверенно спросила она.

– Можно мне попробовать? – неожиданно вмешалась Ронни. Она только и ждала случая продемонстрировать Джун, на что в действительности была способна. – Мне кажется, я поняла. Я попробую, а Челси пусть посмотрит. Может, это ей поможет.

Джун собралась одернуть нахальную девицу, но передумала. Как знать, может, это действительно поможет.

– Ну хорошо. Поменяйтесь местами. Челси, начинаешь с реплики: «И он меня тоже любил».

– Ладно, – Челси отошла к письменному столу, а Ронни заняла ее место на авансцене.

Ронни де Марко ликовала. Сейчас она им покажет.

– Занавес! – И он меня тоже любил, – проговорила вяло Челси.

Лицо Ронни исказилось от гнева, подбодорок дрожал, взгляд горел от возмущения.

– Что?! – прошипела Кэсси. Она занесла руку как для удара, но вовремя сдержалась. – Ты смеешь намекать, что имела какие-то отношения с моим отцом? – оскорбленно выкрикнула она.

Челси, как автомат, отчеканила:

– Называйте это как хотите. Мы любили друг друга.