– Возможно, мы все еще находимся под действием какого-то психологического феномена. Если это так, то, скорее всего, все происходящее – его часть.

Трей убрал волосы с моего лица и осторожно произнес:

– Что насчет той штуки в комнате? Я не был под гипнозом, и я верю, что все было по-настоящему.

Я знала, что его слова – правда. Это противоречило моей теории (или, может быть, надежде), что все происходящее – просто игра разума. Трей только что пережил серьезную травму – и, хотя он был в моей комнате, когда в последний раз проявилось то «существо», мне нужно было убедиться, что я не схожу с ума. Оставила ли Дженни послание на давно забытой игрушке в гараже? Все становилось слишком серьезно – мой разум не мог с этим справиться.

– Знаю, Трей. Но прошло уже больше двух недель. Мы так быстро пришли к заключению, что в этом виноваты привидения и злые духи, что, может, нам просто… нужно попытаться мыслить рационально.

Трей наклонился и поцеловал меня в губы.

– Рационально, – прошептал он, – если ты готова мыслить рационально и перестать верить в призраков, то могу сказать, рационально, конечно, так как был влюблен в тебя с седьмого класса и мы делили постель несколько последних дней, что следующим рациональным шагом должно стать нечто большее, чем просто «обнимашки».

Его теплая ладонь проскользнула под мою футболку и двинулась вверх, хотя он удерживал мой взгляд, ища подтверждение, что я не против его прикосновений.

– Все нормально, – заверила я его и зарылась пальцами в темную гриву его волос, притягивая его голову к себе. Его губы встретились с моими, зажигая в сердце уверенность: никто другой в мире никогда не сможет понять меня лучше Трея. Мы целовались так, словно давно не виделись и очень долго отчаянно скучали друг по другу – что почти было правдой, хотя я всегда знала, где найти его. В вихре эмоций я забыла о буре с градом, о смерти Оливии и просто желала…

Но тут к нам обоим вернулось ощущение, будто кто-то дышит в комнате.

– Да ладно, – пробормотал Трей. Он тут же отпрянул от меня.

Я вцепилась в одеяло, натянув его до самого подбородка. Мы оба сидели прямо, осматривая комнату в поисках признаков чьего-либо присутствия, которое мы чувствовали. Мое внимание остановилось на ручке шкафа на другом конце комнаты – точнее, на моем ученическом пропуске, который я носила на шнурке и часто вешала на ручку шкафа на ночь. Карточка пропуска медленно проворачивалась вокруг ручки, словно бы невидимая рука рывками вращала ее по неровному кругу.

– Трей, ты это видишь? – прошептала я, удивившись, когда мое дыхание превратилось в белый пар во внезапно захолодевшем воздухе комнаты.

– Ну, да, – тихо произнес он. – Вижу.

Стальной каркас моей кровати начал слегка дрожать. Вибрация, сперва едва заметная, становилась все сильнее. Я видела, как движется изножье, и слышала металлический лязг соединений каркаса.

Вдох, выдох.

– Вот же… – пробормотал Трей, придвинувшись ко мне и наблюдая за движущимся изножьем. Я не осмеливалась повернуться и взглянуть, но чувствовала, что изголовье за подушкой тоже шевелится. Грохот становился все громче. Изножье отходило от остальной части кровати, а потом бросалось вперед, его левая сторона подскакивала не в том же ритме, что правая. Я серьезно задумалась, выдержат ли болты, скрепляющие кровать, такое напряжение и не распадется ли вся конструкция, так что пружинная сетка и матрас упадут на пол.

– Оно что, пытается сбросить нас с кровати? – в ужасе спросила я Трея.

– Кажется, да. Может, если мы спрыгнем, оно перестанет это делать.

Мои мысли тут же обратились к темному пугающему проему между полом и кроватью. В детстве я больше всего боялась, что там прячется монстр и терпеливо ждет шанса ухватить меня за лодыжки своими холодными, сморщенными лапами, как только мои ноги коснутся пола. Вскочить с кровати казалось не менее страшным решением, чем остаться на ней. Но вся кровать уже начала трястись и раскачиваться, – она создавала столько шума, что мама вряд ли могла не услышать.

– Ладно, – согласилась я.

– На счет три… три, два, один.

Трей откинул одеяло, и мы вместе соскочили с матраса на ковер. Прежде чем мы приземлились на пол, кровать перестала вибрировать. Липкое, тошнотворное чувство, охватившее меня с появлением призрака в комнате, исчезло. Я тут же почувствовала себя полной идиоткой, стоящей в темноте посреди спальни в мокрой от пота футболке, не в силах перевести дыхание из-за страха. Мы с Треем уставились друг на друга, стоя по разные стороны кровати, и покачали головами, пытаясь отойти от пережитого шока. Это было самое агрессивное появление призрака – можно было предположить, что ему не понравились наши поцелуи.

– Чем бы оно ни было, ему не понравились наши игры, – очень тихим голосом заметила я.

– Да, оно явно не фанат романтики. Учтем это, – ответил Трей.

Внезапно я услышала, как открылась дверь маминой комнаты в другом конце коридора.

– МакКенна, что там происходит?

Мои глаза широко распахнулись в панике. «Прячься!» – одними губами велела я Трею, который стал дико озираться. Никакого логического оправдания его присутствия в моей комнате в три часа ночи не было – особенно учитывая то, что он был бос и одет лишь в спортивные штаны. Трей инстинктивно метнулся к окну, но я отчаянно покачала головой и замахала руками.

– Нет! Слишком громко! – настояла я. Когда он залез в комнату, я закрыла окно – а рама всегда визжала, когда ее поднимали. Я ткнула пальцем под кровать. – Туда!

Он бросил на меня умоляющий взгляд, явно представляя себе те же ужасы, о которых думала и я перед прыжком с кровати. Но после секундного колебания Трей встал на колени и забрался на животе под кровать. Мама уверенно постучала в запертую дверь и потеребила ручку, а потом сказала:

– МакКенна, открой эту дверь. Что ты там вообще делаешь?

Быстро, но не очень связно размышляя, я схватила со стола наушники и засунула их в уши. Сжав телефон в руке, я открыла дверь в комнату, тут же испытывая чувство вины при виде мамы, стоящей в коридоре в халате.

– Привет, – глупо сказала я.

– Хочешь рассказать мне, что это был за шум? – строго спросила она. Я слышала, как в другом конце коридора щенок копошится и скулит в своей корзинке.

– Какой шум? – изобразила недоумение я, невинно моргая.

Мама с подозрением заглянула в комнату и включила свет.

– Я только что слышала грохот и шум. Словно ты прыгала на кровати.

Я изо всех сил старалась не думать о Трее под кроватью и надеялась, что он задержит дыхание, свернувшись калачиком, чтобы мама его не заметила. Впервые до меня дошло, что, возможно, мне стоит больше бояться маминого гнева, узнай она о ночных визитах Трея через окно, чем периодических визитов злобного духа.

– Ой, прости, – произнесла я, вытягивая наушники. – Я не могла уснуть и решила послушать музыку. Наверное, я и не заметила, как шумно танцевала.

Мама глянула на меня с сомнением.

– Ложись спать, – строго сказала она мне, – и не запирай дверь. Мне не нужно напоминать тебе, как это опасно в случае пожара.

Я громко вздохнула, а она направилась в свою комнату. Я закрыла дверь, но осталась стоять за ней, не выключая свет и прислушиваясь, прежде чем снова обратиться к Трею. Как я и подозревала, мама прошла по коридору только через несколько мгновений – ее босые ноги шлепали по полу. Мод побежала за ней на кухню.

– Что происходит? – прошептал из-под кровати Трей.

– Она ведет щенка на улицу, – шепотом ответила я, услышав, как открылась кухонная дверь и по террасе застучали коготки собачки, понесшейся на траву, чтобы облегчиться. Я подождала, пока не услышала, что мама вернулась с Мод в комнату, а в доме снова не наступила тишина. Только потом выключила свет. Трей вылез из-под кровати, и мы оба в замешательстве уставились на гору одеял.

– Как думаешь, если мы вернемся в постель, оно появится снова? – спросил Трей.

Я пожала плечами, действительно подозревая, что именно так и будет.

– Возможно, мне стоит уйти, – Трей смотрел на пустую кровать и чесал голову.

– Нет! – возразила я, не желая оставаться в комнате в одиночестве. В итоге мы сложили подушки на мою кровать, словно это я, и накрыли их одеялами. А потом легли на пол подальше от кровати, оставив безопасное расстояние в пару дюймов между нашими телами. Мы легли там, где мама не заметит нас, когда откроет дверь, не желая снова рисковать. На всякий случай я поставила будильник на телефоне, чтобы проснуться до того, как мама придет проверить, собираюсь ли я в школу.

– Ты же понимаешь, что мы спим на полу? – спросил Трей, прежде чем я заснула. – Это официально – и совершенно безумно.

Это и в самом деле было безумно. Но все же часть меня надеялась, что тряску кровати можно объяснить каким-то логичным, естественным феноменом. Я была уверена, что для продвижения в расследовании нужно разобраться с двумя вещами: объяснимое и необъяснимое. Сначала мне нужно уговорить Кэндис пойти на встречу с психиатром в Шебойгане. А потом нам с Треем нужно попытаться связаться с духом напрямую – если и правда некий дух так старательно мешал нашей жизни.

* * *

«Хобби и поделки Хэнка» был единственным магазином игрушек в границах города – шансов, что там продается доска Уиджа, было столько же, сколько найти ее в магазине удобрений или кормов для животных. Доску можно была найти только в большом магазине в торговом центре Грин-Бея в нескольких милях от Уиллоу. Я не могла просить Трея отвезти меня туда: в последний раз он там был, когда на парковке предложил подвезти Оливию до дома. Покупка доски Уиджа – моя «личная миссия», и мне это не нравилось. Я надеялась, что мама разрешит воспользоваться машиной – но, конечно же, не подумала о возможных трудностях. Даже получив права, я никогда не ездила одна, а мама так и не оформила мне отдельную страховку. Я была указана в ее страховке, когда училась водить, – но теперь, получив права, я лишилась и этого.

– Если подождешь до субботы, я подвезу тебя, – радостно предложила мама за завтраком.

Моя попытка одолжить машину, замаскированная под желание купить кое-что для грядущих танцев, терпела крах.

– Бал в пятницу, мам. Поездка в магазин в субботу мне не поможет.

– Тогда я заберу тебя после школы, и мы поедем туда сегодня вечером, – предложила она, попивая чай.

– Нет, все нормально, – быстро отказалась я, не желая, чтобы мама стала свидетелем столь странного приобретения, как доска Уиджа. Мама не должна была узнать, что я покупаю какие-то оккультные игрушки.

Она вскинула бровь, глядя на меня через весь стол.

– В последнее время вы с Треем проводите много времени вместе. Ни о чем не хочешь мне рассказать?

Я закатила глаза. Это так в ее духе: связать мое желание поехать в молл с подростковым сексом. На секунду я таки почувствовала вину за то, что Трей проводил каждую ночь в моей комнате, – но напомнила себе, что ничего сексуального не было в том, как мы цеплялись друг за друга в страхе до самого рассвета и просыпалась от малейшего звона часов в гостиной или неожиданного скрипа досок в доме. Просто смешно, как мало мы на самом деле «кувыркались».

– Мама, между мной и Треем нет ничего, о чем бы тебе стоило знать. Клянусь. Ну, ты довольна? Просто права я получила еще в августе, и мне бы хотелось съездить по делам самой.

– Ну, тогда, вероятно, тебе стоит подумать о подработке, – ответила мама. – Дополнительная страховка на машину будет стоить пару сотен баксов каждые несколько месяцев. Сомневаюсь, что твой папа согласится платить больше алиментов, чтобы ее покрыть. Он, скорее, пришлет тебе велосипедный шлем – если, конечно, ты согласишься ездить в школу на велосипеде.

Я вздохнула и убрала со стола пустую чашку из-под хлопьев. Поиск подработки просто для того, чтобы съездить в молл за доской Уиджа, – не тот вариант, который стоит рассматривать за два дня до Осеннего бала, к тому же всего через пару часов после того, как некий дух чуть не разломал мою кровать. Нужно найти другой способ добраться в Грин-Бей – а это непросто, учитывая, что в нашей части Висконсина нет общественного транспорта, идущего дальше Ортонвилла.

– Не получится, – сообщила я Трею спустя десять минут по пути в школу.

– Она не позволила тебе воспользоваться машиной? – спросил он, оборачиваясь на наш дом.

– Я не указана в ее автостраховке, – пояснила я. – Придется попросить Мишу или Аманду подвезти меня.

Трей скривил губы, а потом сказал:

– Или мы можем позаимствовать машину моей мамы после школы, а я скажу, что поведу.

Весь день в школе у меня сердце уходило в пятки, стоило лишь представить, как я еду в Грин-Бей одна. Я даже не была уверена, что помню дорогу. Когда за рулем сидел кто-то другой, я знала, где нужно повернуть, – но на месте водителя я наверняка все забуду. Я понятия не имела, есть ли в машине мамы Трея хороший GPS-навигатор или мне придется держать открытой карту и телефон на пассажирском сиденье, чтобы не ошибиться поворотом.

– Так как, думаешь, ничего страшного? – голос Вайолет вырвал меня из размышлений и вернул в столовую. Она выжидательно на меня посмотрела. На другом конце стола Трейси, втянув щеки, попивала диетическую колу через трубочку и также ждала моего ответа.

– Прости, что – ничего страшного? – спросила я.

– Что я пойду на бал одна, – Вайолет повторила то, что, кажется, подробно объяснила, пока я не слушала. – Марк не сможет пойти со мной на танцы в пятницу. У школы Святого Патрика игра в тот вечер, и он не успеет приехать в Ортонвилл вовремя.

Трудно было не заподозрить, что Вайолет рассказывает мне обо всем этом только для того, чтобы я была в курсе, – а не чтобы получить поддержку. Хотя никто это не обсуждал, но я уже знала, что рейтинг популярности в старшей школе Уиллоу последнее время изменился. Вайолет стала президентом одиннадцатого класса. Она могла бы пойти на бал одна. И даже могла бы прийти голая, горланя «Знамя, усыпанное звездами», – и никто не посмел бы раскритиковать ее. Я уже не балансировала на краю популярности, как еще совсем недавно. У меня было место в ученическом совете и настоящий (пусть в некотором роде и тайный) парень. Кроме того, я в тайне сохраняла хорошие отношения с Мишей и Кэндис. Их все еще обожали девяти- и десятиклассники – хотя в глазах одиннадцатиклассников они стали отходить на задний план.

Я потыкала вилкой в салат из капусты.

– А, ну конечно. В чем проблема? Ты – президент класса. Тебе нужно пойти. Ну, и сейчас мне сложно сказать, какие парни в школе… Ну, ты понимаешь…

Я замолчала, не желая завершать фразу в голове, которая звучала примерно так: «достаточно безумны, чтобы пойти с тобой». Вайолет и Трейси вопросительно посмотрели на меня, ожидая продолжения.

– Достаточно популярны, чтобы пойти с тобой, – нашлась я. Мой ответ, судя по всему, их удовлетворил.

– Это так, – согласилась Трейси, тыкая пластиковой вилкой в макароны с сыром. – В том смысле, что все симпатичные двенадцатиклассники заняты, а среди одиннадцатиклассников остались лишь сомнительные варианты.

На мгновение мне показалось, что Вайолет встретилась взглядом с Питом, сидящим на другом конце столовой. Он тут же отвернулся, и я усомнилась в том, что видела.

Глава 11

В тот же день после занятий мама Трея отдала ему ключи от своего серого «Сивика». Кажется, делала она это неохотно – хотя и радовалась, что тот решился снова сесть за руль. Пока Трей заводил двигатель, я устроилась на пассажирском сиденье и пристегнулась, надеясь, что он каким-то образом победит страх и сам отвезет нас в Грин-Бей. Однако, проехав один квартал, Трей остановился, глубоко вздохнул под жужжание двигателя и вытер пот со лба.

– Все? – заботливо спросила я. Невозможно было не заметить, как ему страшно вести машину.

Без лишних слов он отстегнулся и сбросил ремень. Потом поставил машину на стояночный тормоз и ушел с места водителя. Я сделала глубокий вдох и приготовилась к первой в моей жизни одиночной поездке на машине. Я вышла из автомобиля, собираясь обойти ее и сесть за руль, когда Трей удивил меня, устроившись на пассажирском сиденье:

– Может, ты подкинешь меня до «Старбакса» в Силвер-Спрингс, а потом заберешь по пути из молла? – предложил он.

Я без лишних слов поняла, что ему не хотелось оказаться на парковке торгового центра так скоро после встречи с Оливией в день ее гибели. Я согласилась и прошлась по списку всего, что нужно проверить в машине, прежде чем ехать. Двигатель включен? Проверила. Потом я глянула в зеркало заднего вида и боковое, нажала на педаль газа. Как ни странно, машина не сдвинулась с места.

– Возможно, сначала нужно снять шину с ручника, – мягко напомнил мне Трей.

Уже два месяца прошло с того дня, как папа во Флориде свозил меня за правами – и еще за три месяца до этого, в десятом классе, я регулярно садилась за руль на уроках вождения. Стыдно было в этом признаться, но я давно не практиковалась и чувствовала себя не готовой ехать в одиночку в Грин-Бей и обратно в машине подороже тех, что мне доводилось водить раньше. Но мы с Треем твердо решили: нам нужна доска Уиджа. Это был лучший способ связаться с Дженни – или любым другим духом, который мог сотрудничать с Вайолет. А другого способа достать ее не было. Покупка в интернете вынудила бы меня попросить карточку у мамы, а потом удовлетворять ее любопытство, когда посылка прибудет домой. Нравилось мне это или нет, надо было ехать в Грин-Бей самой, потому что связаться с духом нужно было срочно.

Я высадила Трея у «Старбакса», как он и просил, а потом вернулась на загородное шоссе. К счастью, ливень, шедший весь день, немного затих, – но даже это слабо успокоило мои страхи из-за мокрых листьев, разбросанных по дороге. Ну, хотя бы мне не пришлось искать кнопки управления дворниками в машине миссис Эмори. Поездка в Грин-Бей была скучной и ничем не запомнилась. Иногда встречались такие «будоражащие воображение» вещи, как сараи, окрашенные в ужасные цвета, устаревшие билборды с рекламными баннерами или магазины, продающие машины. Я радовалась, что по крайней мере все еще было светло, но понимала, что поездка обратно в Уиллоу в темноте будет намного сложнее, даже если я быстро куплю доску. Нервничая, я переключила радио, наполнив салон непритязательной кантри-музыкой – которая, по всей видимости, нравилась миссис Эмори. Я была слишком сосредоточена на том, чтобы не сводить глаз с дороги, так что у меня не было возможности поискать радиостанцию поприятней.

Припарковаться оказалось непросто, и, чтобы ни с кем не столкнуться из-за неудачного поворота, я оставила машину дальше от входа в молл, чем было необходимо, и довольно-таки далеко от других машин. Выбравшись из машины миссис Эмори и закрыв двери автоматическим ключом, я вздохнула с облегчением и огляделась. Наверное, именно на этом месте Оливия поняла, что предсказание Вайолет сбывается. Минуту я стояла на парковке, прижимая сумку к груди и гадая, почему Оливия просто не переждала бурю в торговом центре. Она ведь наверняка поняла, что находится в опасности, когда машина не завелась.

Оказавшись в торговом центре, я быстро зашла в «Хобби и поделки Хэнка», желая поскорее покончить с поиском доски Уиджа. Прошла по секции настольных игр, чувствуя себя ненормальной и пытаясь игнорировать матерей, которые покупали для своих детей игры вроде «Четыре в ряд» и «Змеи и лестницы». Потом пробежалась глазами по настольным играм, стоящим на полках распродажи, и начала задумываться, не проделала ли я весь этот путь в Грин-Бей напрасно. Наверное, лучше было бы остаться дома и доделать домашнее задание. Но тут на верхней полке под стопкой «Стратего» я заметила белую коробку с надписью «Уиджа» на крышке. Похоже, это был последний экземпляр в магазине.

– С вас двадцать три доллара и пятьдесят четыре цента, – сказала девочка-подросток за кассой, лопая жевательную резинку и ухмыляясь. Я порылась в кошельке в поисках точной суммы, ненавидя кассиршу за многозначительную улыбочку. Меня раздражало, что она смеет думать, будто знает причины покупки мной столь глупой игрушки. Я не могла дождаться, когда девица, наконец, положит коробку в непрозрачный пластиковый пакет и отпустит меня восвояси. Матери с капризничающими детьми уже столпились за мной, нетерпеливо ожидая очереди, чтобы оплатить Барби и грузовички «Тонка».

– Ну вот, – быстро сказала я, передавая ей несколько банкнот и горсть монеток.

– В это время года многие их покупают, – сообщила она мне, передавая чек.

Конечно, скоро же Хэллоуин! Значит, все-таки покупка доски Уиджа в начале октября не кажется такой уж странной. Я бросилась на парковку, сжимая покупку под мышкой, закинула доску на заднее сиденье, прежде чем усесться на водительское место и пристегнуться. На долю секунды, ушедшей на то, чтобы вставить ключ в замок зажигания и завести двигатель, я почувствовала страх и нежелание ехать домой в темноте с оккультным инструментом общения с мертвыми в салоне на заднем сиденье.

«Соберись, МакКенна. Добраться домой можно только на машине».

Я пощелкала музыкальные каналы, нашла станцию с поп-музыкой, которую отлично знала, и осторожно выехала с парковки. Переключила фары на дальний свет, хотя еще было не совсем темно, но снова включила ближний, когда кто-то просигналил мне на шоссе. Весь путь обратно до Силвер-Спрингс я ехала медленно, боясь пропустить поворот и потеряться в лесу. Чувствовала, как тяжесть машины миссис Эмори прижимает меня к земле. Когда я заехала на парковку «Старбакса», Трей помахал мне через окно и поднял большой бумажный стаканчик. Он встретился со мной на забитой автомобилями парковке, чтобы мне не пришлось мучиться в попытке втиснуть машину на свободное место.

– Ты ее купила, – констатировал он с облегчением, увидев сумку на заднем сиденье.

– Да, – подтвердила я.

Он потянулся на заднее сиденье, взял пакет с игрой, положил его на колени и стал рассматривать.

– Так, и где будем испытывать?

– Эй, можешь убрать ее? Она меня пугает, – призналась я, испытав облегчение, когда мы проехали мимо знакомого знака у шоссе:

«НАСЕЛЕНИЕ УИЛЛОУ: 4218 ЧЕЛОВЕК»


Мысленно я вычла одного человека из этого числа.

– Серьезно, МакКенна. Теперь, когда мы достали эту доску, где бы нам проверить ее действие? Нельзя этого делать в твоей комнате. Если вдруг, каким-то чудом, этот кусок мусора, произведенный… – он снова осмотрел коробку и прочитал логотип, – компанией Winning Moves, на самом деле поможет нам связаться с духами и они окажутся громкими, лучше бы нам не быть в этот момент под одной крышей с твоей мамой.

– Ну, а где тогда? В твоем подвале? – спросила я, остановившись на светофоре.

В городе машин стало больше.

– Возможно, – Трей обдумывал этот вариант. – Хотя провести тебя туда может быть не так-то легко – если только ты не придешь после ужина. Скажем, что будем вместе делать домашку.

Когда включился зеленый, я снова нажала на газ. Мы ехали молча, пока я не повернула на Кэррол-Роуд, что на расстоянии одного квартала от моего дома. Часы показывали, что уже седьмой час – поесть и загрузить посудомойку я успею только к восьми.

– Ладно, значит, «делаем домашку» у тебя. Но не окажешь ли мне услугу? Забери доску к себе. Если мама найдет ее, то вопросам не будет конца. – Я остановилась у обочины, чтобы поменяться местами с Треем и не дать его маме поводов подозревать, что я вела машину все это время.

Сев за руль, Трей сказал:

– Я вспомнил, почему в тот вечер отправился в Грин-Бей. Мне нужно было купить свечи зажигания для «Кадиллака» тренера Стерлинг. Должно быть, я увидел Оливию на парковке молла, когда проезжал мимо по пути в магазин «Аутозон».

– Но ты точно все еще не помнишь, КАК столкнулся с ней? – уточнила я. Мне не хотелось показывать, какое облегчение я испытала от того, что он вспомнил причину той поездки.

За ужином мама напала на меня с вопросами. Примеряла ли я уже платье для бала, чтобы понять, подходит ли оно? Какие сережки я надену? Повезет ли Трей меня на танцы в пятницу? В какое время ждать меня дома? Было как-то странно, что она больше переживала из-за бала, чем я сама. К тому же у меня не было ответов на ее вопросы, потому что мы с Треем еще ничего не планировали насчет танцев.

Убрав со стола, сполоснув тарелки, загрузив их в посудомойку и включив ее, я закинула рюкзак на плечо, даже не проверив, какие книги принесла домой. У двери я крикнула маме: «Я к Трею, делать домашку!»

Подвал Эмори был совсем не похож на подвал Ричмондов. Он напоминал гигантский незаконченный строительный проект: провода торчали из гипсокартона, а в углу на цементном полу стоял неработающий унитаз, купленный для ремонта в ванной – также незаконченного. Голая лампочка свисала на проводе с потолка, диван в клеточку, покрытый пятнами, стоял у стены рядом с лестницей. Заплесневевшие коробки из-под настольных игр лежали стопкой на полке для инструментов. Весь подвал пропах запустением, и кожи касался влажный воздух. Я подозревала, что здесь внизу жило больше пауков, чем можно было бы себе представить.

Мы с Треем опустились на старый ковер, вытянув ноги и прижавшись спиной к клетчатому дивану. Он поставил доску между нами. От ее вида меня пробрала дрожь. Слово «да» было напечатано в верхнем левом углу, а «нет» – в верхнем правом. Алфавит располагался двумя аккуратными арками, а внизу собрались цифры. Под ними заглавными буквами было написано слово «Прощай».

Трей разместил планшетку-указатель, на которую нам нужно будет положить пальцы, в центре доски над словом «Уиджа», между надписями «Да» и «Нет» в противоположных углах.

– Выглядит дешево, нет? – смущенно спросил Трей. – Наверное, эта штука помогает связаться только с потрепанными духами.

– Ха-ха, – сухо ответила я.

Мы слышали, что его родители смотрят телевизор в гостиной наверху, но создавалось впечатление, что они находятся в другом измерении. Трудно сказать почему, но доска Уиджа на полу наводила на меня ужас. Я боялась положить пальцы на пластиковую планшетку из-за ощущения надвигающегося на меня рока, словно мы собирались открыть ворота и впустить к себе ужасные создания из другого мира.

– Я не уверена, – тихо призналась я. – Вчера это казалось хорошей идеей – но что, если мы с чем-то свяжемся и не поймем, как его контролировать?

Трей наклонился и нежно поцеловал меня в щеку.

– В книге сказано, что это наш мир и у нас здесь больше силы, чем у них. По-настоящему злые духи могут использовать безумные тактики, чтобы напугать нас, но нам нельзя забывать, что это наше место, а не их. Джеймс. В. Листерман написал, что нужно продемонстрировать свою власть при общении с ними. Нужно доказать, кто тут босс.

Мне казалось нелепой идеей говорить духам, способным выкинуть меня из собственной кровати одной только своей силой, что мы тут главные. Лучше бы в подвале Эмори был камин, как в доме Ричмондов, чтобы, если что-то пошло не так, мы могли бросить доску в пламя – в фильмах ужасов такой метод избавления от нее казался действенным. Я последовала примеру Трея и положила ледяные пальцы на планшетку рядом с его.

– Сначала нужно разогреться, – решил он и стал сам мягко водить указку круговыми движениями по доске. Через минуту или около того я глянула на Трея, предлагая ему начать.

Трей кивнул мне и нервно прочистил горло.

– Мы пытаемся связаться с духом, который посещает комнату МакКенны на Марта-Роуд, – сказал он уверенным голосом. – Но здесь рады только добрым, не желающим зла духам.

Я почувствовала под пальцами слабую вибрацию и не могла понять, это Трей пытается меня напугать или нет, но планшетка словно проводила какую-то едва заметную энергию. Она двигалась по доске широкими кругами и остановилась над словом «УИДЖА» внизу.

– Нам полагается начать с легких вопросов, на которые можно ответить «да» или «нет», – сообщил мне Трей. – Тут кто-то есть? – обратился он к доске.

Медленно и неуверенно планшетка приблизилась к левому углу и остановилась, указывая на «Д» в слове «да», я вздрогнула, а Трей глянул на меня, спрашивая разрешения продолжить, и я неохотно кивнула, чувствуя, как холодеют кончик носа и губы. Температура в подвале словно упала градусов на двадцать за последнюю минуту.

– Это ты – тот дух, что пытался связаться с МакКенной Брейди? – осторожно спросил Трей.

Мое сердце замерло, когда планшетка закачалась, но не сдвинулась.

– Она уже на «Да», – прошептала я. – Спроси что-то еще.

– Что ты можешь рассказать нам о Вайолет Симмонс?

Планшетка потянула наши пальцы к центру доски, остановилась, а потом сдвинулась к «Нет» в правом углу.

– Что это значит? – тихо спросил меня Трей, не адресуя вопрос доске. – Нет?

– Может, это слишком сложный вопрос, чтобы так на него ответить, – предположила я, но потом планшетка начала снова двигаться. Сначала она медленно подползла к «И» на верхней строчке, а потом сдвинулась к «З» и замерла.

– «Зэ», – произнес Трей. – Кажется, я знаю, что это.

Планшетка, как и ожидалось, сдвинулась ко второй строчке и указала на «Л».

– «Зло». Мы поняли, – заверил Трей духа. Он глянул на меня и толкнул локтем. – Теперь ты спроси что-нибудь.

В моей голове засел лишь один вопрос, но задавать его было слишком страшно. Если ответ будет таким, как я и боялась, то вернуться в то время, когда я считала, что Дженни упокоилась с миром (где бы это ни было), будет невозможно. Останутся лишь знания, что ее существование продолжилось и после того, как тело погибло в пожаре, и что она все еще с завистью следила за моей жизнью, как я и опасалась. Мне и правда не нравилась идея покинуть подвал Трея и вернуться в свой дом, зная, что Дженни рядом со мной, наблюдает за мной, приглядывает. После секундного колебания я поняла, что Трей внимательно смотрит на меня, ожидая, когда я заговорю. Он точно знал, какой вопрос крутится на кончике моего языка.

– Я спрошу, – успокоил он меня. – Ты Дженни?

Планшетка подлетела к правому углу доски и приземлилась на «Нет».

Я выдохнула с облегчением, воздух покинул мои легкие с тихим свистом. Осознание того, что дух, пытающийся изо всех сил связаться со мной, не мой близнец, было огромным облегчением… и ужасной трагедией.

Поэтому оставался только один логичный вопрос: кто пытался до меня достучаться?

Словно прочитав мои мысли, Трей спросил:

– Ладно… так кто ты?

Планшетка медленно, но уверенно подвела наши пальцы к букве «О» на доске.

Трей отдернул руку и покачал головой.

– Быть не может. Не может быть, – пробормотал он.

Чтобы исключить любой шанс, что мы ее неправильно поняли, планшетка начала двигаться только с моими пальцами к букве Л.

– Отпусти ее, – велел Трей.

Я убрала руку, и указка тут же стала быстро двигаться сама по себе, составив: «Л-И-В-И-Я». Я ахнула от ужаса. Как вообще она двигалась сама по себе? Я даже едва могла поверить, что и правда это вижу.

– Ты тот дух, что посещает спальню МакКенны? – спросил Трей. Планшетка подъехала к «Да».

Мы оба наблюдали за замершей на время указкой, затаив дыхание в ожидании возобновления движения.

– Кажется, она ушла, – предположила я. При звуке моего голоса планшетка тут же подъехала к букве «О». Я вцепилась в левую руку Трея, затаив дыхание, когда планшетка начала выписывать:

«О-Н-А-В-С-Е-З-Н-А-Л-А».


– Боже, – пробормотала я.

– Будут и другие смерти? – спросил Трей. Я видела, как из его рта в морозный воздух вокруг нас вырывался пар.

Планшетка оставила ответ, которого мы оба боялись больше всего.

«ДА. ПРОЩАЙ».


* * *

Той ночью, много часов спустя после того, как я безжизненным голосом пожелала родителям Трея спокойной ночи и вернулась через задний дворик в свой дом, Трей залез в мое окно. Я положила голову ему на грудь и уставилась на стену.

– Что будем делать с Вайолет? – спросила я, зная, что у Трея не найдется ответа. – Как нам остановить ее?

– Не знаю, – сказал Трей, прижимая меня к себе, словно защищая – но и сжимая, будто в тисках.

– Зачем Оливии связываться со мной, а не с Мишей? Они были близкими подругами. Она пытается защитить нас? Или просто мстит Вайолет?

Ответы Оливии вызывали еще больше вопросов. Одно было точно: Оливия не придет ко мне в комнату этой ночью – но, даже зная, что она не станет нас беспокоить, мы все равно не могли погрузиться в романтическую атмосферу. Мне все больше казалось, что нам нужно положить конец планам Вайолет, прежде чем еще кто-то умрет. На этот раз мы с Треем знали, что произойдет и что, если мы не остановим это… вина частично ляжет на нас.

* * *

Персонал Ортонвилл-Лоджа постарался на славу, богато украсив большую залу, в которой обычно проводились банкеты торговых конференций для риелторов и сотрудников фирм по продаже оборудования для стрижки газонов. Цветы прислал тот самый флорист в Уиллоу, который обеспечил цветами похороны Оливии. Гроздья орхидей и гвоздик, окрашенных в синий, расставили по всей зале, и теперь они наполняли помещение своим ароматом. С хрустальной люстры свисал диско-шар, а потолок пересекали вымпелы. Для диджея поставили огромный стол, колонки установили в четырех углах. Фотограф украсил местечко в коридоре, ведущем в бальную комнату, беседкой и фоном из облаков. Пары позировали для фотографий, выбирая реквизит из коробки с цветочными гирляндами и юбками из травы. Тема танцев была выбрана двенадцатым классом: «Тропический Рай». Учитывая, что мы танцевали в зале в центральном Висконсине под хиты топ-40 и слышали, как прохладный осенний ветерок свистит в окнах отеля, эта тема казалась немного ироничной. Но, кажется, никому не было дело до абсурдного притворства, будто наши школьные танцы проходят где-то на островах Фиджи.

– Как похоже на Таити, – заметил Трей у буфета с закусками, предлагавшего попкорн, окрашенный в лавандовый пищевыми красителями, и водяные каштаны в беконе, поданные на маленьких зубочистках.

На танцах присутствовали обычные подозреваемые. Тренер Стерлинг, как ни странно, оделась в длинное серое платье и туфли, а не кроссовки. Мистер Дин надел коричневый костюм и галстук с турецкими огурцами. Директор Ниландер, как и всегда, привел с собой жену. Наш город был таким маленьким, что все знали: Кэти Уэйн из девятого класса сидит с детьми Ниландеров этим вечером. Мне стало немного стыдно за прежних подруг – Черил, Келли и Эрику, которые специально купили одинаковые платья. Они пришли на танцы вместе, без партнеров, втроем. Еще год назад я была бы с ними, сидела бы за их столом в дальнем углу, хихикая над кружкой пунша в таком же платье цвета лесной зелени.

Миша сделала высокую прическу и была похожа на маленькую фею в очень коротком розовом платье без бретелек. В зал она вошла под руку с Мэттом, Кэндис и Айзек шли сразу за ними. Кэндис выглядела спокойной и умиротворенной в сине-зеленом платье с тонкими лямками. Ее завитые волосы ниспадали на плечи, как у кинозвезды. Как только я их увидела, почувствовала резкую неприязнь к Вайолет, потому что понимала: скорее всего, они все приехали на танцы вместе с Амандой и Брайаном. Мне пришлось напомнить себе, что я сама вызвалась оставаться рядом с Вайолет, даже если это означало пропустить все веселье.

Мы с Треем остались у стены бальной комнаты, молча наблюдая за другими и взявшись за руки под столом, где никто не мог их увидеть. Несколько сопровождающих бросили на меня вопросительный взгляд, когда мы вошли, явно сообщая, что считали нас странной парой. Трей удивил меня бутоньеркой с белой розой. Я понятия не имела, когда он нашел время выбрать или купить ее у флориста, поскольку мы возвращались из школы домой вместе – но подозревала, что его мама как-то в этом замешана.

Весь день меня мучила пульсирующая головная боль и подозрение, что на танцах произойдет что-то важное. Сегодня на занятиях все были взбудоражены в ожидании главного события вечера – но я заблудилась в своих мыслях. Учительница испанского, попросившая описать погоду в будущем времени, застала меня врасплох. Приехав домой, я скорее с раздражением, чем с радостью узнала, что мама вернулась с работы пораньше, желая помочь мне с подготовкой к важному вечеру. Я рявкнула на нее, когда она предложила, чтобы я предоставила ей заняться моим макияжем, пока я буду завивать себе волосы, – но потом сдалась. В итоге она согласилась подвезти меня и Трея на танцы и забрать оттуда.

– Вот она, – сообщил мне Трей, как можно незаметнее кивая в сторону входа.

В широком проходе стояла просто сногсшибательная и отчаянно нервничающая Вайолет. Яркий свет из коридора подсвечивал ее сзади. Волнистые волосы она оставила распущенными, а голубое мини-платье сидело на ней просто идеально. Многие парни повернулись, чтобы оглядеть ее, и мгновение спустя к ней присоединились Трейси и Майкл, еще более красивый, чем обычно. Трейси и Майкл заключили вполне ожидаемое партнерство с начала выборов в ученический совет. Вообще-то они смотрелись вместе довольно симпатично – несмотря на то, что оба раздражали. Трейси выглядела эффектно. Она убрала волосы в тугой французский узел, открывавший длинную шею. Однако именно Вайолет, бесспорно, притягивала к себе все взгляды.

В итоге, взяв чашки с пуншем и поздоровавшись с другими учениками, обе девушки подошли к столу, за которым сидели мы с Треем, и я изо всех сил постаралась радостно их поприветствовать.

– О боже, МакКенна! Выглядишь чудесно!

Я покраснела— в основном из-за того, что купила лавандовое платье так давно и теперь, когда вечер танцев наконец наступил, оно едва казалось подходящим. У меня создавалось впечатление, что я была другим человеком, когда его покупала. Я не могла не поморщиться, когда глянула на себя в зеркало дома. Мама настаивала, что нужно надеть аметистовые серьги, чтобы дополнить наряд, – и, хотя висящие камни казались мне перебором, они просто блекли на фоне огромного количества украшений на Трейси. На ней красовались инкрустированные камнями заколки, свисающие почти до плеч сережки, и огромное коктейльное кольцо виднелось на пальце левой руки. На Вайолет был все тот же золотой медальон, сейчас дополненный парой бриллиантовых сережек.

Мы обменялись комплиментами по поводу платьев и немного посплетничали о нарядах других популярных (и не очень) школьниц. Я кивала, но не участвовала в разговоре – особенно когда звучали мерзкие комментарии в адрес Черил, Келли и Эрики. Аманда Портной смотрелась просто великолепно в расшитом блестками золотистом платье, явно не купленном в одном из магазинов рядом с Уиллоу. Я не могла не задуматься, как бы волшебно выглядела Оливия, доживи она до этого дня.

Через некоторое время пришедшие расслабились и начали выходить на танцпол – и как только это случилось, началась настоящая вечеринка. Айзек вызвал тренера Холланда, тренера мужской футбольной команды, на танцевальную дуэль, и все хватались за живот от смеха. Джиджей включил Celebration группы Kool & the Gang, против которой никто не смог устоять, не считая меня и Трея. Мы остались сидеть, общаясь только мимикой, наблюдая и выжидая.

– Ребята, пойдем танцевать! Это же вечеринка! – крикнула нам покрасневшая от подпрыгиваний во время Rapper’s Delight Трейси. Она схватила меня за руки и попыталась стащить со стула на танцпол.

– Не, я плохо танцую, – отказалась я.

– Давай, Трей! Скажи своей девушке, пусть встает! – обратилась Трейси к Трею, словно они были друзьями.

Но Трей был не из тех, кто с готовностью принимает ложную дружбу, даже если в тот вечер казался менее пугающим в костюме, чем обычно.

– МакКенна не хочет танцевать, – твердо сказал он.

– Ну, тогда вы многое упускаете! – предупредила нас Трейси, проигнорировав его неприязнь, и вернулась на танцпол с улыбкой на лице. Там ее уже ждал хлопающий в ладоши Майкл.

Трей легонько толкнул меня и кивнул в сторону Пита и Вайолет, которые вели якобы дружеский разговор рядом с чашей пунша. Кажется, Пит говорил ей, что она отлично выглядит, – а та застенчиво пожимала обнаженными плечами и, флиртуя, положила ладонь на его руку. Пит, как всегда, выглядел сексуально. На нем был другой костюм – не тот, что на похоронах Оливии. Пиджак остался где-то на спинке стула, а из нагрудного кармана белой рубашки торчала розовая гвоздика. Мое сердце просто громыхало от ярости, и я огляделась, чтобы понять, видят ли Миша и Кэндис то же самое, – но, наконец найдя их в толпе, поняла, что они, ни о чем не подозревая, танцевали вместе.

Пит. Значит, возможно, один из мотивов Вайолет – увести Пита. Трей вскинул бровь, глядя на меня. Он подумал о том же.

Примерно в десять вечера директор Ниландер взошел на подиум с двумя конвертами, и диджей выключил музыку после окончания медленного танца.

– Внимание! Внимание! – произнес директор, постучав по микрофону, чтобы убедиться, что он работает. Толпа на танцполе успокоилась, а мы с Треем передвинули стулья так, чтобы видеть директора, произносящего речь. Он прочистил горло. – Мне бы хотелось поблагодарить всех за то, что присоединились к нам сегодня вечером и проявили похвальный командный дух нашей школы. Я знаю, что школьный год был испорчен трагедией, но сегодня вечером, хорошо проводя время в компании друг друга, мы показываем, что ученики старшей школы Уиллоу помнят нашу погибшую подругу Оливию Ричмонд, но готовы двигаться дальше, с оптимизмом глядя в будущее.

Послышались тихие аплодисменты. Все удивились, что директор назвал Оливию по имени.

– А теперь, нужно сказать, мы немало удивились, подсчитывая голоса за Короля и Королеву бала в этом году. Многие из вас голосовали за Оливию Ричмонд, и нам показалось, что ради ее памяти будет правильным упомянуть об этом и признать ваши голоса.

Зал наполнил шепот. Директор Ниландер не стал вдаваться в подробности и не сказал, выиграла ли Оливия. Никто не знал, чего ожидать.

– Однако, хотя мы признаем, что Оливия была любимым членом нашего сообщества, нужно смотреть в будущее. Поэтому мне приятно объявить Короля и Королеву бала этого года.

Возбуждение начало нарастать. Болтовня становилась все громче, и мы с Треем обменялись озадаченными взглядами. «Как другая девушка могла получить больше голосов?» – гадала я. Я написала имя Оливии – как и все, кого я знала. На другом конце зала Аманда (которая в прошлом году, учась в одиннадцатом классе, была Королевой Осеннего бала) выглядела рассерженной и что-то говорила Мише.

Директор Ниландер открыл первый конверт. Тренер Стерлинг стояла слева от него, а мистер Полсон, учитель труда, – справа. Директор наклонился вперед к микрофону и прочитал с бумажки, которую достал из конверта:

– В этом году Королевой бала стала… Вайолет Симмонс.

Я не могла сдержаться и с широко распахнутыми глазами вскочила на ноги. Трей встал позади меня и положил руки мне на плечи, чтобы не дать выбежать из-за стола. Толпа разразилась радостными аплодисментами, и мне пришлось напомнить себе, что никто, кроме меня, Трея, Миши, Аманды и Кэндис, не имел причин быть недовольным победой Вайолет. Для всех остальных одиннадцатиклассников Вайолет была просто таинственной новой девочкой, близко дружившей с Оливией. Им, наверное, казалось естественным, что она получила больше всего голосов после Оливии.

Но всем в нашей компании было очевидно, что Вайолет – возможно, единственный человек во всем одиннадцатом классе, который проголосовал за себя, и что этого одного голоса хватило, чтобы принести ей титул Королевы. Не веря своим глазам, я смотрела, как другие ученики обступили Вайолет. Девушки, с блестящими от слез радости глазами, хлопали ее по спине и подталкивали к передней части бальной комнаты. Вайолет в удивлении прикрыла рот руками и качала головой так, словно не могла поверить, что назвали ее имя. Это была и правда впечатляющая актерская игра, так как вряд ли она на самом деле удивилась.

– Мои поздравления, Вайолет. И далее, Королем нашего бала становится… Пит Николсон. Поздравляю, Пит!

Директор Ниландер гордо осматривал собравшихся, а Пит наконец встал со своего места, подталкиваемый другими парнями из баскетбольной команды. В отличие от Вайолет он казался смущенным такой победой и несколько неуверенно занял место рядом с ней. Поприветствовав ее застенчивой улыбкой, Пит уставился в пол, нервно сжимая и разжимая руки.

– Так держать, мужик! – крикнул из толпы мужской голос, заставив Пита неохотно кивнуть в ответ.

– Что-то сейчас произойдет, – сказал Трей, схватив меня за руку. – Ты это чувствуешь?

Да, я чувствовала, что что-то вот-вот случится, – но не могла объяснить, что именно. В комнате было тепло, но волоски на моих предплечьях встали дыбом. Что-то во всей этой ситуации, когда я стояла рядом с Треем и слушала аплодисменты, вызывало дежавю. А потом меня накрыло тошнотворное чувство, как только я услышала первые аккорды песни, которую никак не ожидала услышать этой ночью. Трей сжал мою руку, тоже понимая, что происходит. Soul meets body группы Death Cab for Cutie наполнила бальную комнату Ортонвилл-Лоджа, когда Пит легонько приобнял Вайолет и они наклонились, чтобы их короновали. После того как директор Ниландер надел им на головы безвкусные пластиковые короны, Пит и Вайолет взглянули на аплодирующую толпу. Из глаз девушки лились слезы, подкрашенные потекшей фиолетовой подводкой и поблескивающие под лучом прожектора. Меня не покидало ощущение, что я во сне и все происходящее неправильно, но я могла лишь наблюдать.

И тут я увидела в толпе Мишу и Мэтта. Наши взгляды встретились: она выглядела разгневанной, в ее глазах стояли слезы ярости. Мэтт обнимал ее за плечи и гладил по щеке, нашептывая что-то на ухо и пытаясь успокоить. Двенадцатиклассники в лучших воскресных костюмах начали скандировать, вскинув кулаки в воздух: «Поцелуй ее! Поцелуй ее!»

Пит повернулся к Вайолет, смущенно улыбаясь, но не желая разочаровывать толпу. Я пыталась отчаянно вспомнить, сколькими подозрениями мы поделились с Питом после несчастного случая, – и поняла, что, возможно, мы вообще ему ничего не сказали, стараясь сберечь его от эмоциональной боли. Скорее всего, он просто посчитал слова Кэндис последствием ее горя из-за смерти Оливии.

Трей медленно покачал головой, когда тренер Стерлинг и учитель труда повесили ленты на плечи Пита и Вайолет. И только когда Пит взял Вайолет за руку и поднял их руки над головами в знак победы, я заметила, что Айзек пытается удержать Кэндис. Она извивалась от ярости и орала в толпе, но из-за громкой музыки я не слышала, что она кричала. Все старания, вложенные в создание внешнего вида, рухнули под напором животной ярости. Она выглядела чудовищно, царапая Айзека, чтобы тот отпустил ее. Лицо Кэндис покраснело. В итоге он отпустил ее руку, и она тут же бросилась на подиум, двигаясь так быстро, что чуть не свалилась на собственных каблуках. Ворвавшаяся на подиум и расталкивавшая всех на своем пути Кэндис напоминала пушечное ядро. Она пронеслась с такой скоростью, что никто не успел понять, что происходит. Она врезалась в Вайолет, перевернув подиум, и они вместе рухнули на пол. Вайолет не ожидала ее появления: она была слишком занята, грациозно помахивая рукой присутствующим.

– Что за… – Трей умолк.

Танцы сразу же превратились в хаос. Учителя бросились разнимать Кэндис и Вайолет. Пит и тренер Стерлинг помогли Вайолет подняться на ноги и вновь обрести равновесие. Из носа у нее текла кровь, пачкая голубое платье. В потасовке ее корона упала на пол и валялась, забытая, за подиумом. Мелисса (девушка, ехавшая с нами в Кеношу в тот вечер, когда Оливия попала в аварию) кинулась к банкетному столу, вернулась со стопкой мягких белых салфеток и прижала их к лицу Вайолет. Пит суетился около Вайолет, бросая гневные взгляды на Кэндис, пока мистер Полсон тащил ее прочь. Кто-то из учителей вызвал скорую помощь и полицию, так что несколько минут спустя снаружи раздались сирены. Никто в зале не знал, что делать. Все оглядывались, беспомощные и удивленные. Музыку выключили, и все огромное помещение наполнилось нестройным бормотанием сбитых с толку подростков.

– Пойдем, – Трей взял меня за локоть и потянул к двойным дверям, ведущим в лобби отеля. Постояльцы удивленно глядели на шокированных подростков, покидающих бальный зал в вечерних нарядах. Кэндис притащили ко входу отеля; мистер Полсон и один из учителей физики крепко держали ее. Через огромные, от пола до потолка, окна лобби мы видели, как двое взрослых мужчин пытаются удержать ее, а она неистово бьется в их руках, пытаясь освободиться. Мы же просто наблюдали, пораженные ее поведением.

– Она явно не под гипнозом, – заметил Трей.

Это была правда. Скорее было похоже, что в Кэндис кто-то вселился, чем загипнотизировал ее. Cанитар что-то вколол ей, и четыре секунды спустя Кэндис обмякла, ее колени подогнулись. Санитары подхватили ее прежде, чем она упала на землю. Аккуратно поместив ее на каталку, они отвезли ее к машине скорой помощи.

– Кто-нибудь должен позвать экзорциста, – проворчала двенадцатиклассница, проходя позади нас и возвращаясь на танцы из женского туалета, расположенного дальше по коридору. Нам повезло быстро добраться до лобби, потому что позади нас сопровождающие и отельные администраторы мешали другим ученикам покинуть бальный зал. Они просили их сохранять спокойствие, чтобы специалисты могли позаботиться о Кэндис. Среди них был и Айзек – его попытки объяснить, что Кэндис его девушка, не помогли ему выйти в лобби.

– Сохраняйте спокойствие, – услышали мы директора Ниландера, раздающего приказы в микрофон в зале. – Вечер только начался. – Мы с Треем наблюдали, как скорая помощь увозит Кэндис, а за ней следуют две полицейские машины. Позади нас снова зазвучала музыка, и бал продолжился как ни в чем не бывало.

Что касается наших одноклассников, все они были потрясены бурной потасовкой, которую начала девушка, слетевшая с катушек. Я была поражена. Дух Оливии приходил в мою спальню, чтобы предупредить об этом. Она привлекла мое внимание к песне, чтобы я поняла, что произойдет нечто важное. Я разозлилась на себя за то, что не увидела подсказку.

– Просто не понимаю, – пожаловалась я Трею после того, как тренер Стерлинг направила нас обратно в зал. – Что теперь?

– Смерть Кэндис была предсказана в игре. Как Вайолет описала ее? Есть ли вероятность, что она умрет по пути в больницу или там? – спросил Трей.

Мне пришлось вспомнить детали истории, которую Вайолет придумала для Кэндис.

– Она должна утонуть. На пляже. На глубине. Вайолет сказала, что рыбы съедят лицо Кэндис.

Трей обнял меня и нежно ущипнул за плечо.

– В Висконсине нет пляжей, глупышка, разве что скалистые, около озер. Наверное, Оливия хотела, чтобы мы обратили внимание на нечто другое. Может, предупредить о том, что Вайолет хочет заполучить Пита? Это вполне очевидно.

В эту самую минуту Вайолет и Пит танцевали под медленную музыку. Они стояли не слишком близко друг к другу, но явно вели дружелюбный разговор, а этого было достаточно, чтобы вызвать наше любопытство. Вайолет выглядела красиво, несмотря на кровавые пятна на платье, которые не удалось полностью вывести газированной водой. Интересно, планировала ли Вайолет изначально пойти на Осенний бал с Марком Риганом, или ее упоминание об этом было частью продуманного плана убить Оливию и украсть Пита.

– Ты это видишь? – услышала я чей-то голос позади себя и, развернувшись, заметила, что рядом со мной села Миша и злобно смотрела на Вайолет, танцующую на другом конце зала. Она рисковала разоблачить нашу фальшивую ссору, разговаривая со мной, но сейчас она была не в том настроении, чтобы подумать об этом. – Пит. Она хочет Пита. Наверное, она убила Оливию, просто чтобы пойти с ним.

В этот момент Вайолет посмотрела прямо на нас, словно ею управляла какая-то мистическая сила, и встретилась со мной взглядом. Судя по выражению ее лица, я огребла неприятности. Это явно не походило на любопытство, вызванное тем, что я разговариваю с моим якобы неприятелем. Сложно было понять, догадалась ли она, что моя ссора с Мишей была подделкой, или просто решила, что мы в процессе примирения. Но одно было точно: Вайолет не была рада видеть нас вместе.

Миша сердито посмотрела на нее в ответ и зарычала:

– Ох, только посмотри на это! Кто-то не рад, что мы снова друзья. Как жаль. Не надо больше прятаться, МакКенна. Я хочу, чтобы эта девчонка знала, что ты и моя подруга. Тебе опасно подбираться к ней так близко.

Мне пришлось согласиться с Мишей. Вайолет явно обыгрывала всех в популярности, в ученическом совете, в отношениях с парнем… во всем. Мне нужна была какая-то подсказка, чтобы понять, почему Оливии пришлось умереть и позволить всему этому случиться.

Глава 12

Щеночек Мод сидела возле двери ванной и лаяла на меня, пока я стирала макияж, вернувшись домой чуть позже тем же вечером.

– Не знаю, что в нее вселилось. Она весь вечер вела себя тихо, – сказала мама, наблюдая за собачкой. Мод посмотрела на меня и гавкнула, а потом повернулась к маме, словно хотела сказать: «Видишь?»

– Безумная собака, – проворчала я и направилась в свою комнату.

Час спустя Трей постучал ко мне в окно и объявил:

– Не уверен, что получится и дальше оставаться у тебя. Мои родители знают, что что-то не так.

У меня сперло дыхание от неконтролируемого страха.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что они знают? Знают, что ты приходишь сюда? – Я глянула в окно на дом Эмори, темный и тихий в ночи.

– Они знают, что я куда-то хожу. Вчера мама усадила меня и сказала, что они не хотели беспокоить меня перед важным вечером, но волнуются из-за моего состояния – и заметили, что я куда-то сбегаю по ночам. – Он опустился на край моей кровати, не желая слишком удобно устраиваться и глядя на меня в поисках ответа, оставаться ему или уходить.

– Вот черт, – выругалась я. Уже и так было поздно. Я слышала громкое тиканье часов на камине в гостиной. – Возможно, все будет хорошо. Может, раз я облажалась с ее последней подсказкой, дух Оливии оставит меня в покое.

– Ты уверена? – спросил Трей, не поверив мне. Мне не хотелось, чтобы он уходил, – но я подозревала, что его родители догадываются, куда тот ходит по ночам, и не хотела, чтобы они сообщили об этом маме. Тепло его тела в постели рядом со мной стало уже таким привычным, и мне было немного страшно столкнуться с гневом Оливии из-за того, что я не поняла, чего она хотела от меня на танцах. Трей нежно взял меня за руки и провел большими пальцами по кончикам моих. – Мне не очень хочется оставлять тебя спать здесь одну.

Я осмотрела свою темную комнату, глянула на полку с музыкальными шкатулками и на другую, с дисками, и пожала плечами.

– Могу поспать в гостиной. Думаю, там безопасно.

Как только Трей ушел и вернулся в свою комнату через окно, я, схватив подушку и одеяло, бросилась прочь из своей спальни. Едва очутившись на диване в гостиной, я услышала, как Мод тихо скулит в маминой комнате. И тут я вспомнила, как в кино об охотниках за привидениями домашние животные часто засекают паранормальную активность, которую не видят люди, – и начала психовать.

Утром мой страх, что Мод почувствовала присутствие духа Оливии в моей комнате, подтвердился, когда я заглянула туда после рассвета. Сначала все в спальне показалось на своем месте, как и до моего поспешного ухода, но потом я чуть не выпрыгнула вон из кожи, когда заметила одно слово, написанное сливовой помадой на зеркале:

«НЕГА»


Тем утром Миша взяла их с сестрой машину, и мы поехали в больницу Ортонвилла, чтобы навестить Кэндис. Я не оставляла надежду попытаться определить, под гипнозом ли она, хотя ее поведение на балу давало понять, что это не так. Мы с Мишей беззаботно болтали о бале и парнях – в основном, для того, чтобы отвлечься от серьезности ситуации. Она сказала мне, что считала нас с Треем очень симпатичной парой, хотя никогда бы не предположила, что мне нравятся хмурые одиночки.

– Ты не можешь не признать, что он странный, – настаивала Миша, – но симпатичный. Этого я не отрицаю.

– Ладно, он странный, – согласилась я. – Но и я не лучше.

Миша рассказала мне, что я пропустила невеселую поездку «К Бобби» после танцев. Мэтт отвез ее домой на машине своего отца после того, как там объявились Вайолет, Пит, Мелисса, Джефф, Трейси и Майк. Тогда у Миши пропало всякое желание гулять дальше.

– Нет, серьезно, кем она себя возомнила? Я попросила Мэтта поговорить с Питом, но они не такие уж хорошие друзья. Думаю, если ему и правда нравится Вайолет, мы мало что можем с этим поделать. Но боже мой! Сам факт, что она приударила за парнем Оливии, когда еще и месяца с ее смерти не прошло, – отвратителен, – заметила Миша.

Медсестра на стойке регистрации в отделении неотложной помощи сказала нам, что мы никак не можем посетить Кэндис, потому что ее отправили в отдел психиатрии, а ближайшими членами семьи мы не являемся.

– Это очень и очень важно, – настаивала Миша. – То есть это вопрос жизни и смерти.

– Уверена, так и есть, дорогая, – покровительственно сказала нам медсестра, – но придется подождать, пока ее не выпустят.

К счастью, прежде чем уехать, на парковке мы успели заметить маму Кэндис и выскочили из машины Миши, чтобы успеть ее перехватить по дороге к автомобилю.

– Миссис Лерер! – позвала Миша.

Мама Кэндис замерла перед дверью водителя, словно испугавшись, что кто-то позвал ее по имени. Она выглядела измученной, с мешками под глазами, и была одета не так изящно, как обычно, – в выцветший спортивный костюм. В одной руке она держала стаканчик кофе из столовой больницы, а в другой – ключи от машины.

– О, привет, девочки. Простите, ночь была долгой. Я сначала не узнала вас.

– Нам очень нужно повидаться с Кэндис, – взмолилась Миша.

– Сомневаюсь, что больница это позволит. Кэндис сейчас тяжело, и к ней не пускают посетителей. Она все еще одержима идеей, что эта девочка, Вайолет, управляет злыми силами из-за той игры, в которую вы играли в доме Оливии пару недель назад. Ее врачи, видимо, думают, что игра стала навязчивой идеей психоза, от которого она теперь страдает. Вряд ли ей стоит видеть сейчас друзей из школы.

– Мой папа – психиатр, – вставила я. – Он сказал, что вам нужно отвезти Кэндис в Университет Висконсин-Шебойган и позволить одному из его бывших коллег с ней поговорить. Он назвал мне одно имя, – я передала ей распечатанное письмо папы, в котором указывалась информация о докторе Фелипе Эрнандесе. Мама Кэндис прочитала его, прежде чем убрать в сумочку.

– Спасибо, МакКенна, и спасибо твоему папе. Я понятия не имею, что с этим делать. Не знаю, чем ей еще помочь. Днем из Грин-Бея приедут папа и мачеха Кэндис, и тогда завтра мне станет понятнее, как быть дальше.

На пути назад в Уиллоу я пыталась принять решение: говорить или не говорить Мише о странных событиях в моем доме и о доске Уиджа, с помощью которой мы связались с Оливией. Мне очень хотелось поделиться с ней, но не хотелось оказаться в палате психиатрического отделения рядом с Кэндис. И все же, если есть шанс, что Миша получает сообщения от Оливии, то, может, ее сообщения вместе с моими помогут нам понять, как остановить Вайолет.

– Ты в последнее время замечала что-то странное в своем доме? – дрожа от волнения и ожидания, спросила я. Услышав, что на телефон в сумке пришло сообщение, я проигнорировала его. Вайолет писала мне все утро, желая узнать, присоединюсь ли я к ней и Трейси, чтобы днем посмотреть фильм. А я еще не нашла в себе силы ответить.

– Что ты имеешь в виду под «странным»? – спросила Миша. – Моя сестра – буквально террористка. Это странно.

– Как… – Я замолкла, подозревая, что не стоило заходить на эту территорию. – Просто какие-то необычные происшествия, неприятные ощущения. Общая странность.

Миша отвела взгляд с дороги и посмотрела на меня, словно бы говоря: «Ты шутишь?»

– О чем, черт возьми, ты говоришь, МакКенна? Ты тоже сходишь с ума? Не уверена, что смогу справиться, если обе мои лучшие подруги съедут с катушек.

– Нет, нет, – отмахнулась я, смутившись, что мне так польстили слова Миши об одной из лучших подруг. – Просто… существует слово, которое все время возникает в моей жизни, и я не могу объяснить его. Слово «нега» что-то тебе говорит?

– Похоже на что-то из поэзии, – пожала плечами Миша. – Как, например, «утренняя нега».