— Наркотик или яд? — спросил Оутс, поднимая голову.

— Не яд, — ответил Эммет. — Легкое снотворное, вызывающее сонливость, подмешали в еду повар или стюард, прислуживавший за столом.

— Как практично, — сказал Броган. — Они не хотели, чтобы повсюду лежали тела.

Эммет помолчал, собираясь с мыслями.



Агент секретной службы, дежуривший на борту до полуночи, доложил, что президент и вице-президент Марголин легли последними. Время 23:10.



— Слишком рано для президента, — сказал Дэн Фосетт. — Он редко ложился раньше двух ночи.



00:25. С северо-востока надвигается легкий туман. За ним — густой туман, произведенный двумя флотскими генераторами тумана, спрятанными под деревьями в ста шестидесяти ярдах выше по течению от „Орла“.



— Им удалось покрыть туманом весь район? — спросил Оутс.

— При благоприятных атмосферных условиях — в данном случае без ветра — установки, оставленные похитителями, могут покрыть два квадратных акра.

Фосетт словно бы растерялся.

— Бог мой, такая операция требует целой армии.

Эммет отрицательно покачал головой.

— По нашим расчетам, понадобилось от семи до десяти человек.

— Но ведь секретная служба должна была окружить Маунт-Вернон до приезда президента, — сказал Фосетт. — Как она не заметила фоггеры?

— Установок не было до 17:00 в вечер похищения, — ответил Эммет.

— Но как те, кто приводил эти установки в действие, могли видеть в темноте? — настаивал Фосетт. — Почему никто не услышал, как установки работают и гул генераторов?

— Ответ на ваш первый вопрос — приборы ночного видения. А шум оборудования заглушало мычание коров.

Броган задумчиво покачал головой.

— Кто бы мог подумать!

— Кто-то подумал, — сказал Эммет. — Они оставили магнитофон с записью и усилитель.

— Здесь говорится, что агенты службы безопасности заметили только маслянистый запах тумана.

Эммет кивнул.

— Фоггер под высоким давлением нагревает дезодорирующее вещество на основе керосина и выбрасывает его через сопло в виде очень мелких капель, производящих туман.

— Перейдем к следующему событию, — сказал Оутс.



01:50. Из-за плохой видимости лодка сопровождения подошла к причалу. Спустя три минуты катер береговой охраны сообщил агенту Джорджу Черной Сове, старшему секретной службы, что показания радара забивает очень мощный высокочастотный сигнал. Катер также сообщил Черной Сове, что до этого по реке проходил только городской санитарный буксир муниципальной уборочной службы с баржами с грузом мусора. Они остановились у берега, пережидая туман.

Меткалф поднял голову.



— Далеко остановились?

— В двухстах ярдах выше по течению.

— Значит, буксир был за границей искусственного тумана.

— Это важный пункт, — согласился Эммет, — и мы перейдем к нему позже.

Он повернулся к доске и записал новое время.



В комнате было тихо. Люди молчали, ожидая окончательного ответа на загадку похищения президента.

02:00. Агенты перешли на новые посты. Агент Лайл Брок поднялся на борт яхты после того, как агент Карл Поласки сменил его на предыдущем посту. Самое важное: все это время „Орел“ был скрыт туманом. Агент Поласки поднялся по трапу на яхту и поговорил с кем-то, кого принял за Брока. К тому времени Брок уже был без сознания или мертв. Поласки не заметил ничего подозрительного, за исключением того, что Брок как будто забыл, где его следующий пост.



— Поласки не понял, что говорит с незнакомым человеком? — спросил Оутс.

— Между ними было не меньше десяти футов, и говорили они тихо, чтобы никого не побеспокоить на яхте. Когда в 03:00 пришла смена, Брок словно растаял в тумане. Яхту обыскали. На ней не нашли никого, кроме Поласки, пришедшего на смену Броку.

Эммет положил мел и отряхнул руки.

— Остальное в данном случае неважно… Кого известили, кого подняли по тревоге и когда… результаты бесплодных поисков на реке и в окрестностях Маунт-Вернона… установка постов на дорогах, чтобы отыскать пропавших людей… и прочее.

— Где находились баржи и буксир после объявления тревоги? — спросил Меткалф.

— Баржи стояли у берега, — ответил Эммет. — Буксир исчез.

— Таковы факты, — сказал Оутс. — Главный вопрос: как можно было забрать с яхты почти двадцать человек под носом у целой армии агентов секретной службы и пройти через самую совершенную охранную сигнализацию, какую только можно купить за деньги?

— Ответ таков, господин секретарь: никто этого не делал.

У Оутса поднялись брови.

— Что же тогда?

Эммет заметил самодовольное выражение на лице Меткалфа.

— Думаю, генерал уже догадался.

— Кто-нибудь, просветите меня, — попросил Фосетт.

Эммет набрал побольше воздуха, прежде чем заговорить.

— Яхта, которую агенты Черная Сова и Макграт нашли пустой, не та, что привезла в Маунт-Вернон президента и его гостей.

— Сукин сын! — выбранился Мерсье.

— Принять это трудно, — скептически сказал Оутс.

Эммет снова взял мел и принялся чертить.

— Примерно через пятнадцать минут после того, как туман накрыл реку и Маунт-Вернон, команда похитителей вывела из строя радар катера береговой охраны. Буксир выше по течению был не буксиром, а яхтой, до мельчайших подробностей идентичной президентской. Этот буксир отошел от барж, которые мы нашли пустыми, и медленно двинулся вниз по течению. Его радар, конечно, работал на другой частоте, чем на катере.

Эммет начертил маршрут приближающейся яхты.

— Оказавшись в пятидесяти ярдах от причала и у кормы „Орла“, вторая яхта выключила двигатели и начала дрейфовать по течению со скоростью около одного узла. Тогда похитители…

— Я хотел бы прежде всего понять, как они попали на борт, — перебил Мерсье.

Эммет пожал плечами.

— Этого мы не знаем. Можно предположить, что они заранее убили повара и его помощников и заняли их места, используя поддельные удостоверения береговой охраны и приказы.

— Пожалуйста, продолжите рассказ о своих находках, — попросил Оутс.

— Тогда похитители на яхте, — повторил Эммет, — отдали швартовы, „Орел“ отплыл по течению и освободил место для двойника. Полански на своем посту на берегу ничего не слышал, потому что все звуки перекрывало гудение генераторов машинного отделения. Затем, когда яхта-двойник пришвартовалась к причалу, кто-то, один или двое, вероятно, переправились на маленькой шлюпке на „Орла“ и вместе с остальными ушли вниз по реке. Но один остался изображать агента Брока. Когда Полански разговаривал с лже-Броком, подмена уже совершилась. При следующей перемене постов человек, выдававший себя за Брока, сошел и присоединился к тем, кто управлял фоггерами.

Они вместе уехали по шоссе к Александрии. Это мы установили по следам и отпечаткам шин.

Все, кроме Эммета, смотрели на доску, словно пытаясь увидеть произошедшее. Абсолютно точный расчет, легкость, с которой обманули охрану президента, гладкость, с какой была проделана вся операция, потрясли присутствующих.

— Не могу не восхититься исполнением, — сказал генерал Меткалф. — Должно быть, они очень долго это планировали.

— Наша оценка — три года, — сказал Эммет.

— Но где они могли найти точно такую же яхту? — спросил Фосетт, ни к кому в частности не обращаясь.

— Моя исследовательская команда занялась этим вопросом. Они проследили по документам историю и обнаружили, что вместе с президентской яхтой была построена точно такая же, ее назвали „Саманта“. Последним зарегистрированным владельцем „Саманты“ был биржевой брокер из Балтимора. Три года назад он продал яхту парню по имени Данн.

Это все, что он мог нам сообщить. Расплачивались наличными, чтобы не платить налоги. Больше он никогда не видел ни Данна, ни яхту.

Новый владелец не регистрировал „Саманту“ и не получал на нее лицензию. И он, и яхта исчезли из виду.

— Она была точно такая же, как „Орел“? — спросил Броган.

— Вплоть до мелочей. Обстановка, украшения на переборках, краска, оборудование — все одинаковое.

Фосетт нервно постучал карандашом по столу.

— Но как вы узнали?

— Всякий раз, входя в комнату и выходя из нее, вы оставляете следы своего присутствия. Волосы, перхоть, волокна, отпечатки пальцев — все это можно обнаружить. Мои исследователи в лаборатории не обнаружили ни одного указания, что президент и остальные когда-либо бывали на этой яхте.

Оутс выпрямился в кресле.

— Бюро проделало великолепную работу, Сэм. Мы очень признательны.

Эммет коротко кивнул и сел.

— Смена яхты заставляет посмотреть на дело под новым углом, — сказал Оутс. — Как ни ужасно, но мы должны считаться с возможностью, что все они убиты.

— Надо найти яхту, — мрачно сказал Мерсье.

Эммет посмотрел на него.

— Я уже приказал искать на поверхности и с воздуха.

— Так вы ее не найдете, — вмешался Меткалф. — Мы имеем дело с очень умными людьми. Они не оставят ничего, что мы могли бы найти.

Фосетт поднял карандаш.

— Вы хотите сказать, яхта уничтожена?

— Вполне возможно, — ответил Меткалф; в его глазах отразилось опасение. — В таком случае мы должны быть готовы найти трупы.

Оутс оперся на локоть и ладонями потер лицо; ему захотелось вдруг оказаться где угодно, только не в этой комнате.

— Придется расширить круг доверенных лиц, — сказал он наконец. — Лучший человек для поисков под водой, какого я могу вспомнить, это Джим Сандекер из НПМА.

— Согласен, — подхватил Фосетт. — Его отдел особых проектов отлично справился на Аляске. Они нашли корабль, виновный в широкомасштабном отравлении окружающей среды.

— Введете его в курс, Сэм? — попросил Оутс Эммета.

— Прямо отсюда пойду в его кабинет.

— Что ж, думаю, на этом пока все, — сказал устало Оутс. — К добру или к худу, но у нас появилась нить. Однако одному богу известно, что мы увидим, когда найдем „Орел“. — Он помолчал, глядя на доску. Потом сказал: — Не завидую первому, кто туда войдет.

Глава 26

Каждое утро, не исключая суббот и воскресений, Сандекер пробегал шесть миль, отделявших его квартиру в Уотергейте от здания НПМА. Он только что вышел из ванной рядом со своим кабинетом, когда в микрофоне послышался голос секретарши:

— Адмирал, к вам мистер Эммет.

Сандекер энергично вытирал волосы и поэтому не был уверен, что расслышал верно.

— Сэм Эммет, из ФБР?

— Да, сэр. Хочет видеть вас немедленно. Говорит, дело срочное.

Сандекер увидел в зеркале свое недоверчивое лицо. Высокопоставленный и уважаемый директор ФБР не наносит визиты в восемь утра. Бюрократические игры Вашингтон ведет по своим правилам. Ими руководствуются все, начиная с президента. Внезапное появление Эммета может означать только серьезные неприятности.

— Попросите его зайти.

Он едва успел набросить на мокрое тело халат, как в двери показался Эммет.

— Джим, у нас серьезные проблемы, — сказал он, не тратя время на рукопожатие. Он быстро положил на стол Сандекера свой „дипломат“, достал из него папку и протянул адмиралу. — Садитесь, просмотрите, потом поговорим.

Сандекер не привык к понуканиям и приказам, но он видел напряжение во взгляде Эммета и без возражений сделал то, о чем его просили.

Минут десять он молча читал документы. Эммет сидел по другую сторону стола и смотрел на адмирала, ожидая увидеть изумление или гнев. Но ничего не увидел.

Сандекер по-прежнему оставался загадкой. Наконец он закрыл папку и просто спросил:

— Чем я могу помочь?

— Найдите „Орел“.

— Думаете, его затопили?

— Поиск на поверхности и с воздуха ничего не дал.

— Хорошо. Дам своих лучших людей.

Сандекер сделал движение к селектору. Эммет остановил его, подняв руку.

— Не буду описывать хаос, который вызовет утечка.

— Я никогда раньше не обманывал своих людей.

— На этот раз вам придется оставить их в неведении.

Сандекер коротко кивнул и заговорил по селектору:

— Сильвия, соедините меня с Питтом.

— Что за Питт? — казенным тоном спросил Эммет.

— Мой начальник отдела особых проектов. Он возглавит поиски.

— Вы скажете ему только самое необходимое.

Это был скорее приказ, чем просьба.

В глазах Сандекера блеснул желтый предостерегающий огонек.

— Я буду осторожен.

Эммет начал что-то говорить, но ему помешал селектор.

— Адмирал?

— Да, Сильвия.

— Линия мистера Питта занята.

— Звоните, пока он не отзовется, — сердито сказал Сандекер. — Или еще лучше: свяжитесь с оператором и прервите его разговор. Дело государственной важности.

— Сможете к вечеру развернуть полномасштабные поиски? — спросил Эммет.

Сандекер широко улыбнулся.

— Насколько я знаю Питта, его команда еще до обеда начнет обшаривать дно Потомака.



Питт разговаривал с Хайремом Эйгером, когда вмешался оператор.

Питт сразу закончил разговор и набрал номер адмирала. Послушав молча несколько секунд, положил трубку.

— Ну что? — с надеждой спросил Касио.

— Деньги меняли, но не оставляли на депозите, — сказал Питт, глядя в пол. — Пока это все. Никаких нитей.

На лице Касио отразилось лишь легкое разочарование. С ним такое бывало и раньше. Он вздохнул и посмотрел на часы.

Питту показалось, что этот человек совершенно спокоен.

— Спасибо за помощь, — сказал он, взял свой чемоданчик и встал. — Пойду-ка я. Если не стану задерживаться, сяду на следующий самолет в Лос-Анджелес.

— Жаль, что не смог дать вам ответ.

Касио крепко пожал Питту руку.

— Никто не может всегда получать джек-пот. Те, кто виноват в смерти моей дочери и вашего друга, допустили ошибку. Где-то, когда-то они что-то да упустили. Я рад, что вы на моей стороне, мистер Питт. До сих пор мне было очень одиноко.

Питт был искренне тронут.

— Я продолжу копать со своего конца.

— О большем я бы не мог просить.

Касио кивнул и спустился по лестнице. Питт смотрел, как он идет через ангар, гордый, закаленный старик, который сражается со своими собственными ветряными мельницами.

Глава 27

Президент сидел прямо в черном кожаном кресле с хромированными деталями; его тело удерживали прочные нейлоновые ремни. Глаза президента смотрели вдаль, взгляд был пустой, несфокусированный. К его груди и лбу было прикреплено множество беспроводных датчиков, передающих в компьютер данные о восьми различных жизненных функциях.

Маленькая, не больше ста квадратных футов операционная ломилась от электронного оборудования. Луговой и четыре его ассистента тщательно готовились к предстоящей сложной операции. В единственном пустом углу стоял Павел Суворов; ему было неудобно в стерильном зеленом костюме.

Он смотрел, как женщина, одна из помощников Лугового, прижала шприц к шее президента с одной стороны, потом с другой.

— Странное место для анестезии, — заметил Суворов.

— Для непосредственного проникновения мы используем местную анестезию, — ответил Луговой, глядя на увеличенное изображение, переданное рентгеновскими лучами на дисплей. — Но введение небольшой дозы амитала непосредственно в яремную вену вводит в состояние сна и левое, и правое полушария мозга. Эта процедура удаляет любые сознательные воспоминания об операции.

— Разве не нужно обрить голову? — спросил Суворов, показывая на волосы президента, торчащие из металлического шлема.

— Мы не можем использовать обычные хирургические процедуры, — терпеливо ответил Луговой. — По очевидным причинам нельзя ни в чем менять его внешность.

— Кто будет руководить операцией?

— А как вы думаете?

— Я спрашиваю вас, товарищ.

— Я.

Суворов удивился.

— Я изучил ваше личное дело и личные дела всех ваших работников. Могу наизусть повторить их содержание. Ваша область — психология, у большинства остальных — электроника, и еще есть один биохимик. Ни у кого из вас нет хирургической подготовки.

— Потому что она не нужна.

Он перестал обращать внимание на Суворова и снова посмотрел на экран. Потом кивнул.

— Можно начинать. Нацельте лазер в нужное место.

Техник прижался глазом к резиновой прокладке микроскопа, соединенного с аргоновым лазером. На экране появилось множество чисел — координаты. Когда все числа превратились в нули, лазер был наведен точно.

Человек у лазера кивнул.

— Лазер установлен.

— Начинайте, — приказал Луговой.

Облачко дыма, такое крохотное, что разглядеть его мог только оператор лазера в микроскоп, показало, что невероятно тонкий сине-зеленый луч коснулся черепа президента.

Происходящее выглядело очень странным. Все стояли спиной к пациенту, глядя на экраны. Изображение увеличили настолько, что луч стал виден, как нить паутины.

С точностью, категорически недоступной человеку, компьютер руководил лучом, который вырезал в кости крошечное отверстие размером в тринадцатую долю миллиметра, прорезав только покрывающую мозг оболочку и мозговую жидкость.

Суворов, захваченный увиденным, придвинулся ближе.

— Что дальше? — хрипло спросил он.

Луговой показал на электронный микроскоп.

— Посмотрите сами.

Суворов всмотрелся через сдвоенные окуляры.

— Вижу только черную точку.

— Отрегулируйте фокус по своим глазам.

Суворов послушался, и точка превратилась в маленький чип.

— Это миниатюрный имплантат, способный передавать и воспринимать сигналы мозга. Мы поместим его в кору, в то место, где начинаются процессы мышления.

— А что служит источником энергии для имплантата?

— Мозг сам производит десять ватт электричества, — объяснил Луговой. — Волны, испускаемые мозгом президента, могут быть переданы на тысячи миль, расшифрованы и возвращены с необходимым приказом. Это можно сравнить с переключением каналов телевизора с помощью пульта.

Суворов отступил от микрофона и посмотрел на Лугового.

— Возможности еще грандиозней, чем я считал, — сказал он. — Мы сможем узнать все тайны правительства Соединенных Штатов.

— Мы сможем днем и ночью манипулировать им, пока он жив, — продолжил Луговой. — И через компьютер будем так управлять его личностью, что ни он сам, ни кто-нибудь другой этого не заметит.

Подошел техник.

— Мы готовы внедрить имплантат.

Луговой кивнул.

— Начинайте.

Место лазера занял механизм-робот. Невероятно крошечный имплантат был извлечен из-под микроскопа, вставлен в вырост механической руки и поднесен к отверстию в черепе президента.

— Начинаем проникновение, — произнес человек за консолью.

Как и раньше, при работе лазера, он вглядывался в появившиеся на экране числа. Вся процедура была заранее запрограммирована. Ни один человек не ударил палец о палец. Робот под руководством компьютера осторожно провел свой отросток с чипом через защитную оболочку и погрузил в мягкую ткань мозга.

Через шесть минут на дисплее появилась надпись „Готово“.

Луговой не отрывался от цветного монитора рентгеновского аппарата.

— Отсоединиться и удалить зонд.

— Отсоединился и удаляю, — послышался голос.

Робот отступил, и его место занял миниатюрный трубообразный инструмент с маленькой пробкой, с посаженными в нее тремя волосками с луковицей. Волосы, похожие на волосы президента, были взяты с головы одного из техников. Пробкой заткнули крошечное отверстие, прорезанное лазером. Аппарат убрали; Луговой подошел и в большое увеличительное стекло осмотрел результаты операции.

— Легкий струп сойдет за несколько дней, — заметил он. Удовлетворенный, выпрямился и осмотрел экраны.

— Имплантат действует, — сказала женщина-ассистент.

Луговой радостно потер руки.

— Отлично, можно начать второе проникновение.

— Вы хотите внедрить второй имплантат? — спросил Суворов.

— Нет, введем небольшое количество РНК в гиппокамп.

— Можете объяснить непосвященному без специальных терминов?

Луговой через плечо человека, сидящего у компьютера, нажал кнопку. Изображение мозга президента увеличилось и заняло весь экран.

— Вот, — сказал он, постучав по стеклу экрана. — Вот этот мостик в виде морского конька проходит под желудочком мозга — это важнейшая часть лимбической системы мозга. Он называется гиппокамп. Сюда поступают новые воспоминания, отсюда они распространяются. Введя рибонуклеиновую кислоту, передатчик генетической информации, от человека, чей мозг запрограммирован, мы можем добиться того, что можно назвать „передачей воспоминаний“.

Суворов честно пытался понять услышанное, но ничего не получалось. Он не мог воспринять это. Он неуверенно смотрел на президента.

— Вы действительно сможете передавать воспоминания одного человека в мозг другого?

— Совершенно верно, — небрежно ответил Луговой. — А что, по-вашему, происходит в психиатрических лечебницах, куда КГБ отправляет врагов государства? Все они проходят переобучение и проникаются искренней любовью к партии. Многих используют в важных психологических экспериментах. Например, РНК, которую мы собираемся ввести в гиппокамп президента, взята у художника, который рисовал наших руководителей в неподобающих позах. Не могу вспомнить его имя.

— Белкая?

— Да, Оскар Белкая. Социально неприспособленный человек. Писал либо шедевры современного искусства, либо кошмарные абстракции — в зависимости от вашего вкуса. Ваши коллеги арестовали его и отправили в закрытую лечебницу под Киевом. Там его на два года поместили в кокон, такой же, как здесь. С помощью новейших достижений биохимии Белкая стерли память и заменили политическими концепциями, которые мы хотим проводить через президента в его правительстве.

— Но ведь то же самое можно проделать с контролируемым имплантатом.

— Имплантат вместе с компьютерной сетью необычайно сложен, хрупок и может выйти из строя. Перенос воспоминания — своего рода страховка. К тому же наши эксперименты показали, что контролируемые процессы проходят успешнее, когда мыслит сам субъект, а уже потом имплантат передает разрешающую или запрещающую команду.

— Очень впечатляет, — искренне сказал Суворов. — И все?

— Не совсем. В качестве добавочной страховки один из моих помощников, хорошо подготовленный гипнотизер, введет президента в транс и сотрет в подсознании любые ощущения, какие он мог получить у нас. Ему также в самых ярких подробностях введут воспоминания о том, где он провел эти десять дней.

— Как говорят американцы, вы прикрыли все базы.

Луговой покачал головой.

— Человеческий мозг — это волшебная вселенная, которую мы не понимаем до конца. Нам может показаться, что мы победили эти три с половиной фунта серого вещества, но его капризная природа непредсказуема, как погода.

— Вы хотите сказать, что президент может повести себя не так, как вам нужно?

— Возможно, — серьезно ответил Луговой. — Возможно также, что, несмотря на наш контроль, его мозг разорвет связи с реальностью и сделает что-нибудь такое, что будет иметь ужасные последствия для всех нас.

Глава 28

Сандекер оставил машину на парковке при небольшой стоянке яхт в сорока милях под Вашингтоном. Он вышел и посмотрел на Потомак. Небо сверкало голубизной, тускло-зеленая вода катилась к Чесапикскому заливу. По провисшей лестнице он спустился на плавучий причал. К причалу была привязана лодка для ловли моллюсков, ржавые щипцы свисали с палубы, как когти уродливого животного.

Корпус кораблика износился за годы тяжелого труда, почти вся краска с него сошла. Дизельный двигатель выплевывал легкие облачка выхлопного газа, и морской ветер рассеивал их. Едва различимое на кормовом транце название — „Хоки Джамоки“.

Сандекер взглянул на часы. Без двадцати двенадцать.

Он одобрительно кивнул. Всего три часа назад он связался с Питтом, а поиски „Орла“ уже начались. Адмирал поднялся на палубу и поздоровался с двумя механиками, которые подсоединяли к кабелю сенсорный сонар, потом вошел в рубку. Питт через увеличительное стекло разглядывал фотографию со спутника.

— Это лучшее, что вы смогли найти? — спросил Сандекер.

Питт поднял голову и улыбнулся.

— Вы о лодке?

— Да.

— Ну, вашим флотским стандартам не соответствует, но работает отлично.

— А что, наших исследовательских судов не было?

— Были, но я выбрал эту старую лохань по двум причинам. Во-первых, это очень хорошее рабочее судно, и, во-вторых, если кто-то украл правительственную яхту с группой особо важных персон на борту и затопил ее, он будет ожидать активных поисков под водой. А мы успеем все сделать до того, как наши противники спохватятся.

Сандекер сообщил ему только, что яхту, приписанную к верфи военно-морского флота, захватили в районе Маунт-Вернон и предположительно затопили. И больше ничего.

— Кто сказал, что на борту были важные птицы?

— У нас над головой, как саранча, летают армейские и флотские вертолеты, а по кораблям береговой охраны, толпящимся в воде, можно перейти с одного берега на другой. Эти поиски не так просты, как вы мне сообщили, адмирал. Тут что-то большее.

Сандекер ничего не ответил. Ему оставалось только признать в глубине души, что Питт мыслит на четыре шага вперед. Он знал, что его молчание только укрепит подозрения Питта. Он сменил тему и спросил:

— Вы заметили что-то, что заставило вас вести поиски так далеко от Маунт-Вернона?

— Достаточно, чтобы сэкономить нам четверо суток и двадцать пять миль, — ответил Питт. — Я решил, что яхту должен был заметить какой-нибудь наш спутник, но какой именно? Военные спутники не летают над Вашингтоном, а метеорологические не позволяют рассмотреть мелкие подробности.

— А это вы где раздобыли? — спросил Сандекер, указывая на фотографию.

— У одного друга из министерства внутренних дел. Один из их геологических исследовательских спутников, пролетая на высоте в 590 миль, сфотографировал Чесапикский залив и впадающие в него реки. Время — 4:40, утро после исчезновения яхты. Если посмотрите в линзу на эту часть Потомака, то увидите, что единственная яхта на реке ниже Маунт-Вернона проходит в миле от этого причала.

Сандекер вгляделся в белую точку на снимке. Изображение было невероятно четкое. Он разглядел все предметы на палубе и фигуры двух человек. И посмотрел Пипу в глаза.

— Невозможно доказать, что это та яхта, которую мы ищем.

— Не держите меня за дурачка, адмирал. Это президентская яхта „Орел“.

— Не могу сказать больше, чем уже сказал, — негромко заметил Сандекер.

Питт небрежно пожал плечами и промолчал.

— Так где она, по-вашему?

Взгляд зеленых глаз Питта стал проницательнее. Он хитро взглянул на Сандекера и взял измерительный циркуль.

— Я ознакомился со спецификациями „Орла“. Максимальная скорость четырнадцать узлов. Снимок из космоса сделан в четыре сорок. До наступления дня оставалось полтора часа. Похитители не могли рисковать тем, что их увидят, и потому затопили яхту под покровом темноты. Учитывая все эти обстоятельства, яхта до восхода солнца могла пройти только двадцать одну милю.

— Все равно очень много воды.

— Думаю, можно еще срезать.

— Оставаясь в фарватере?

— Да, сэр, на глубокой воде. Если бы мероприятием руководил я, затопил бы яхту на глубине, чтобы ее не скоро нашли.

— Какова средняя глубина в районе поисков?

— От тридцати до сорока футов.

— Мало.

— Верно, но согласно отметкам глубины на навигационных картах есть несколько провалов глубиной больше ста футов.

Сандекер помолчал и поглядел в окно рубки. По палубе прошел Эл Джордино, неся на бычьих плечах баллоны для ныряния. Адмирал повернулся к Питту и задумчиво посмотрел на него.

— Если найдете яхту, не входите в нее, — холодно сказал он. — Наша работа — найти яхту и идентифицировать ее, больше ничего.

— А что там такого, что нам нельзя видеть?

— Не спрашивайте.

Питт сухо улыбнулся.

— Хорошая шутка. Но я любопытен.

— Да уж не до шуток, — хмыкнул Сандекер. — Что, по-вашему, там на яхте?

— Я бы скорее спросил — кто?

— Какая разница? — осторожно спросил Сандекер. — Скорее всего, она пуста.

— Обманываете, адмирал. Я в этом уверен. Ну, хорошо, найдем мы яхту. Что дальше?

— Делом займется ФБР.