Он тоже хохотнул.

– Эй, она сама признается в этом! – Джек внезапно стал серьезным. – Но я в самом деле беспокоюсь за тебя, если подумать о Бэре и обо всем остальном. Кстати, где он сегодня утром?

– Сейчас он вместе с Ма.

– Счастливчик… Она умеет обращаться с малышами, правда?

– Разумеется. – Алли сложила руки и опустила глаза, стараясь подобрать слова для похвалы, которую ей хотелось высказать. – Вчера ты тоже отлично справился. У тебя прекрасная манера обращения с детьми.

– Ну, спасибо. Я часто воображал, каким отцом я буду. – Он поморщился. – Нет, не то… Я и есть его отец или… когда-нибудь буду его отцом.

Вконец смущенный, он покачал головой и ухватился за леер.

– Все в порядке, не переживай. – Алли нежно рассмеялась.

Джек глубоко вздохнул.

– Я болтаю всякий вздор, Алли. Но на самом деле я хотел сказать… Я понимаю, что ты много думаешь о Тео. Должно быть, тебе ужасно не хватает его.

Прочувствованные слова Джека и его заботливость глубоко тронули Алли.

– Я очень ценю твои слова, Джек. Спасибо тебе.

– Серьезно, он очень гордился бы тобой, – продолжал Джек. – И Бэром, разумеется.

Алли с трудом сглотнула комок в горле.

– Спасибо…

Какое-то время они молча стояли рядом и глядели на море. Потом Алли медленно протянула руку.

– Мы тут ведем неловкие разговоры, а между тем я должна извиниться перед тобой.

Джек взял ее руку, но он выглядел искренне озадаченным.

– За что, Алли?

– За то, что не рассказала тебе о Бэре, когда мы познакомились во Франции. Должно быть, было очень странно увидеть его, когда вы поднялись на борт.

– Да ладно. – Он пожал плечами и попытался представить это с другой стороны. – В конце концов, это совершенно не мое дело.

– Но, Джек… – мягко настаивала Алли. – Вообще-то это твое дело, и я чувствую себя глупо из-за того, что промолчала. Мне правда жаль.

Он покачал головой.

– Не глупи, Алли. Как ты можешь считать, что это «мое дело»?

Алли собралась с духом.

– Господи, Джек… Я не сказала тебе, потому что не хотела…

Он крепче сжал ее руку.

– Чего ты не хотела, Алли?

– Я не хотела оттолкнуть тебя, – призналась Алли.

Последовала короткая пауза.

– Ох, – только и сказал Джек.

– Я просто подумала – верно или ошибочно, – что известие о моем малыше может отпугнуть тебя, – продолжала Алли. – Не говоря уже о том, что это ребенок от моего погибшего жениха… – Она обхватила голову руками. – Честно, Джек, я не знала, как ты отреагируешь.

Наблюдатель

Джек нервно рассмеялся.

– По правде говоря, я думал, что ты не упомянула о нем, поскольку не рассматривала меня как серьезного кандидата.

Стоя у выхода во Время, Харлан размышлял над происшедшими с ним переменами. Еще недавно все было так просто. Были идеалы, ради которых стоило жить, даже если от них остались лишь заученные слова. Вся жизнь Вечного подчинена определенной цели. Как это там говорилось, в первой фразе «Основных принципов»; «Жизнь Вечного можно разделить на четыре периода…»

– Серьезного кандидата?

– Ну, ты понимаешь. – Джек обвел взглядом палубу. – Как потенциального кандидата для серьезных отношений.

Когда-то он слепо верил во все это, но вера разлетелась вдребезги, и ее уже не склеишь вновь. Каждый из этих четырех периодов он прожил честно и добросовестно. Вначале, первые пятнадцать лет своей жизни, он еще не был Вечным, он был просто Времянином. Родиться Вечным не может никто; им может стать лишь Времянин — человек, живущий во Времени. Выбор пал на Харлана, когда ему исполнилось пятнадцать лет. Он даже не подозревал о сложном процессе тщательного отбора и отсеивания, предшествовавшем этому выбору. После мучительного прощания с родными завеса Вечности навсегда закрылась за ним. Уже тогда ему недвусмысленно объяснили, что ни при каких обстоятельствах он не сможет вернуться назад. Прошло немало лет, прежде чем он узнал почему. Оказавшись в Вечности, он сделался Учеником и десять лет проучился в школе. Окончив школу, он вступил в третий период своей жизни, став Наблюдателем. И только после этого он стал Специалистом и подлинным Вечным. Таковы четыре периода жизни Вечного: Обитатель Времени, Ученик, Наблюдатель и Специалист. Харлан прошел через все эти этапы без единой осечки.

– Нет, вовсе не поэтому. – Алли широко улыбнулась. – Ты в самом деле пользуешься такими фразами, как «потенциальный кандидат для серьезных отношений»?

На этот раз Джек обхватил голову руками.

Как отчетливо сохранился в его памяти тот день, когда, покончив с Ученичеством, они стали полноправными членами Вечности; когда, еще не сделавшись Специалистами, они уже могли официально называть себя Вечными! Этот день он запомнил на всю жизнь. Вот он стоит в одном ряду с пятью другими выпускниками; руки заложены за спину, ноги чуть-чуть расставлены, взгляд устремлен вперед.

– Боже мой, извини.

Алли похлопала его по спине.

Сидя за кафедрой, Наставник Ярроу обратился к ним с напутственной речью. Харлан великолепно помнил Ярроу — маленького суетливого человечка с всклокоченными рыжими волосами, веснушчатыми руками и тоскливым выражением в глазах; это выражение тоски во взгляде было не редкостью среди Вечных — тоска по дому и привязанностям, неосознанная крамольная тоска по одному-единственному недоступному Столетию.

– Все в порядке. Но, раз уж мы разоткровенничались, могу я спросить, что ты думаешь о ситуации в целом? Говори как есть.

Джек вытаращил глаза.

Слов Ярроу Харлан, конечно, не запомнил, но смысл их он не мог забыть никогда.

– Ты имеешь в виду Бэра?

Алли кивнула.

— С этого дня вы Наблюдатели, — говорил Ярроу, — эта работа не считается особенно почетной. Специалисты смотрят на нее свысока, как на детскую забаву. Может быть, и вы. Вечные… — Тут он сделал многозначительную паузу, давая им возможность подтянуться и просиять от гордости. — Может быть, вы сами думаете так, но тогда вы глупцы, недостойные быть Наблюдателями.

– Ну… – Он постарался найти нужные слова. – Я думаю, это великолепно! То есть он великолепен! И все… так хорошо.

Алли невольно рассмеялась при виде его смущения, и вскоре Джек присоединился к ней.

Ведь не будь Наблюдателей, Вычислителям нечего было бы вычислять. Расчетчики Судеб не знали бы, что рассчитывать, у Социологов не было бы материала для анализа — словом, все Специалисты остались бы без работы. Я знаю, что вы не раз уже все это слышали, но я хочу, чтобы мои слова врезались вам в память.

– Прошу прощения, я никогда не отличался красноречием. Но я совершенно серьезен, Алли. Я думаю о том, как это прекрасно, что Тео продолжает жить в твоем малыше. И это все, что я могу сказать, пока не ляпнул очередную глупость.

Вам, совсем еще юношам, предстоит трудная задача — выйти из Вечности во Время и вернуться обратно с фактами. Это должны быть объективные, беспристрастные факты, свободные от ваших вкусов и симпатий. Факты достаточно точные, чтобы их можно было ввести в Счетные машины, достаточно достоверные для подстановки в социальные уравнения; достаточно объективные, чтобы стать основанием для Изменения Реальности. И еще запомните вот что. Эту работу нельзя делать кое-как, лишь бы от нее отделаться. Только здесь вы сможете показать, чего вы стоите. Не школьные отметки, а работа Наблюдателем определит вашу специальность и всю вашу будущую карьеру. Для вас — это курсы высшей квалификации, и достаточно совершить небольшой промах, допустить малейшую небрежность, чтобы, несмотря на все ваши таланты, навсегда попасть в Работники. Я кончил.

Секунду-другую они смотрели друг на друга, потом Алли подалась вперед и нежно поцеловала его.

– Чтоб мне провалиться, – пробормотал Джек. – Мы должны были покончить с этой неловкой беседой несколько недель назад!

Он пожал руку каждому, и Харлан, взволнованный и серьезный, был охвачен благоговейным трепетом при мысли, что ему выпала величайшая, ни с чем не сравнимая привилегия стать Вечным и отвечать за счастье всех людей, живущих в подвластных Вечности Столетиях. Первые поручения Харлана были незначительными и строго контролировались, но он отточил свои способности на основе опыта, наблюдая десятки Изменений Реальности в десятках различных Столетий.

Он заключил Алли в объятия, страстно поцеловал ее и почувствовал, как она обмякла у него в руках.

– Спасибо, Джек, – прошептала Алли.

На пятый год ему присвоили звание старшего Наблюдателя и прикрепили к 482-му сектору, теперь ему предстояло работать совершенно самостоятельно, и при мысли об этом он лишился значительной доли своей обычной самоуверенности. Харлан почувствовал это при первом же разговоре о Вычислителем Гобби Финжи, возглавлявшим Сектор.

– За что?

– За то, что ты здесь.

29

У Финжи был маленький, недоверчиво сжатый рот и злые глазки, которые никак не вязались с его обликом; вместо носа у него была круглая лепешка, вместо щек — две лепешки покрупнее. Ему не хватало только мазка алой краски да седой бороды, чтобы стать похожим на первобытный рисунок Деда Мороза, или Санта Клауса, или святого Николая. Харлан знал все три имени. Он сомневался, чтобы кому-нибудь на сто тысяч Вечных доводилось слышать хоть одно из них. Харлан скрывал свои познания такого рода, но в глубине души он гордился ими. С первых же дней в школе он увлекся Первобытной историей, и Наставник Ярроу поощрял его увлечение. Постепенно Харлан по-настоящему полюбил эти диковинные Столетия, предшествовавшие не только основанию Вечности в 27-м, но и самому открытию Темпорального поля в 24-м. Он изучал старинные книги и журналы. В поисках нужных материалов ему даже случалось забираться — если удавалось получить на то разрешение — в далекое прошлое, в самые первые Столетия Вечности. За пятнадцать лет он сумел собрать неплохую личную библиотеку, которая почти целиком состояла из напечатанных на бумаге книг. Там был томик, написанный человеком по имени Уэллс, и еще один, автора которого звали В. Шекспир, — все какие-то допотопные истории. Но подлинной жемчужиной его коллекции было полное собрание переплетенных томов Первобытного еженедельника, которое занимало невероятно много места, но которое он просто из сентиментальности никак не решался заменить микропленкой.

К одиннадцати часам пять из шести сестер Деплеси расселись на больших удобных диванах в главном салоне. Большинство из них принесли соки и свежеиспеченные круассаны, чтобы подкрепиться после долгого ночного чтения.

– Я не могла отложить дневник, – сказала Тигги.

Время от времени он самозабвенно погружался в этот странный мир, где жизнь была жизнью, а смерть — смертью, где человек принимал решения безвозвратно, где нельзя было ни воспрепятствовать злу, ни способствовать добру и где битва при Ватерлоо, будучи однажды проигранной, оставалась проигранной раз и навсегда. Ему очень нравилась старинная поговорка, в которой утверждалось, что написанное пером уже не может быть уничтожено даже грубым орудием из железа.

– И я тоже, – согласилась Майя. – Знаешь, что мне показалось самым интересным? Пожар в комнате Па, когда ему явилась женщина в красном платье…

– Поразительно, как небольшая порция дыма может повлиять на мозг, да? – Электра фыркнула и отправила в рот пирожное.

Как невыносимо трудно бывало ему после этого возвращаться мыслями к Вечности — к миру, в котором Реальность была чем-то мимолетным и изменчивым и где люди вроде него держали судьбы человечества в своих руках, придавая им по желанию лучшую форму!

– Я бы не была так в этом уверена, Электра, – заметила Тигги и постаралась не раздражаться, когда ее младшая сестра закатила глаза.

Однако сходство с Дедом Морозом немедленно исчезло, стоило только Финжи заговорить деловым, повелительным тоном:

– Думаю, все упускают из виду главное, – нахмурилась Сиси. – Этот мерзавец Криг в буквальном смысле попытался сжечь его заживо. Не знаю, как вы, а я испытываю… огромную ярость.

– Понимаю, Сиси, – сказала Стар. – Но самое удивительное, что Криг потерпел неудачу. Ему так и не удалось убить Па Солта, и оба они умерли стариками. Вопрос в том, что случилось: Криг прекратил преследование или они помирились?

— К предварительному изучению текущей Реальности вы приступите завтра же. Я требую, чтобы это изучение было тщательным, аккуратным и конкретным. Я не потерплю ни малейшей расхлябанности. Ваша первая пространственно-хронологическая Инструкция будет готова к завтрашнему утру. Усвоили?

В комнате наступила тишина, пока сестры гадали, что могло произойти на самом деле. Молчание было нарушено Алли, которая вошла в комнату в сопровождении Джека.

– Всем доброе утро, – объявила она.

— Да, Вычислитель, — ответил Харлан. Он уже тогда пришел к горькому для себя выводу, что вряд ли им удастся поладить.

– Доброе утро, дамы. – Джек неуклюже отошел в сторону от Алли, явно неуверенный, стоит ли ему оставаться рядом с ней. Она сцепила руки перед собой.

На следующее утро Харлан получил свою инструкцию в виде сложного узора перфораций, пробитых на ленте Кибермозгом. Боясь допустить в самом начале своей деятельности хотя бы ничтожную ошибку, Харлан перевел ее на Межвременной язык при помощи карманного дешифратора. Разумеется, он давно уже умел читать перфоленты на глазок.

– Судя по разговору, все выполнили задание по знакомству с дневником? – Сестры дружно кивнули. – А где Мерри?

– Она проснулась, – ответила Стар. – Думаю, она принимает теплую ванну, чтобы поразмыслить о прочитанном. Ты в порядке, Алли? – озабоченно добавила она. – Наверное, было ужасно читать про судьбу твоего деда и бабушки.

Инструкция объясняла ему, где он мог находиться в мире 482-го Столетия, а где — не мог, что ему разрешалось, а чего он должен был избегать любой ценой. Если присутствие было допустимо только там и тогда, где оно не представляло угрозы для Реальности.

Алли кивнула с натянутой улыбкой.

– Все хорошо. Там не было ничего, о чем бы я уже не знала.

482-е Столетие пришлось не по душе Харлану. Оно нисколько не походило на его суровый и аскетический век. Этика и мораль в том виде, как их понимал Харлан, не существовали. Это была эпоха грубых материальных наслаждений с многочисленными признаками матриархата. Семья не признавалась юридически и пары вступали в сожительство и расходились по взаимному согласию, кроме которого их ничто не связывало.

– О боже! – вдруг воскликнула Майя.

Старшая сестра Деплеси указывала на телевизор, стоявший в углу комнаты, где шла передача BBC News. Хотя звук был отключен, присутствующие оказались лицом к лицу с изображением Зеда Эсзу.

Существовали сотни причин, по которым это общество внушало Харлану отвращение, и он мечтал в душе об Изменении. Ему не раз приходило в голову, что одним только своим присутствием в этом Столетии он, человек из другого Времени, может вызвать «вилку» и направить историю по новому пути. Если бы ему удалось своим присутствием в какой-то определенной критической точке оказать достаточно сильное влияние на естественный ход событий, то возникла бы новая линия развития, бывшая до тех пор неосуществленной вероятностью, и миллионы ищущих наслаждений женщин превратились бы в любящих и преданных жен и матерей. Они жили бы в новой Реальности с новыми воспоминаниями и ни во сне, ни наяву не могли бы ни вспомнить, ни вообразить, что их жизнь когда-то была совершенно иной!

– Что там делает эта скотина? – осведомилась Электра. – Прошу прощения, Майя. Кто-нибудь, выключите телевизор!

– Нет! – твердо ответила Майя. – Я хочу это слышать. Давайте включим звук.

К несчастью, поступить так — значило нарушить Инструкцию. Даже если бы Харлан решился на это неслыханное преступление, случайное воздействие могло изменить Реальность самым неожиданным образом. Она могла бы стать еще хуже. Только кропотливый анализ и тщательные Вычисления могли предсказать истинный характер Изменения Реальности.

Сиси взяла пульт дистанционного управления и увеличила громкость.

– …а теперь в нашей еженедельной программе «Контуры будущего» к нам присоединяется генеральный директор «Лайтинг Коммуникейшенс» Зед Эсзу, который обсудит планы развития оптоволоконного интернета. Добро пожаловать в студию, мистер Эсзу.

Но каковы бы ни были мысли Харлана, он оставался Наблюдателем, а идеальный Наблюдатель — это просто машина, составляющая донесения и снабженная органами чувств. Для эмоций здесь места не было.

– Большое спасибо, – отозвался тот со своей характерной приторной улыбкой. Зед был облачен в один из своих тошнотворных блестящих костюмов. Его рубашка была расстегнута настолько, что зрители частично могли видеть накачанные грудные мышцы. Черные волосы были гладко зачесаны назад, и он казался скользким во всех смыслах слова.

В этом смысле донесения Харлана были само совершенство.

– Господи, только посмотрите на него, – взвизгнула Электра. – Он наслаждается каждой секундой!

– Шшш, – сказала Майя, напряженно смотревшая на экран.

В конце второй недели Вычислитель Гобби Финжи пригласил Харлана в свой кабинет.

– В первую очередь, – продолжал ведущий, – примите наши искренние соболезнования в связи со смертью вашего отца Крига, который десятилетиями возглавлял компанию.

— Хочу похвалить вас, Наблюдатель, за ясность и стройность ваших докладов, — голос Вычислителя звучал сухо и холодно. — Однако меня интересует, что вы думаете на самом деле.

– Да, около тридцати лет, – подтвердил Зед.

Ведущий сочувственно кивнул.

Лицо Харлана сделалось настолько непроницаемым, словно оно было вырезано из милого его сердцу дерева. — Я не думаю на такие темы.

– Между тем он достиг многого и способствовал появлению интернета в каждом доме по всему миру. Разумеется, это сделало его очень состоятельным человеком.

Зед делано рассмеялся, отчего у Майи поползли мурашки по коже.

— Бросьте. Вы ведь из 95-го, и мы с вами оба лично понимаем, что это значит. Несомненно, должно вас раздражать.

– Деньги не имели значения для моего отца. – Он выразительно развел руками. – Он хотел помогать людям. Это было его истинной страстью.

Харлан пожал плечами.

– Что за дерьмо? – прошипела Электра.

— Найдите в моих отчетах хоть одно слово, свидетельствующее о раздражении.

– Тише, пожалуйста, – попросила Майя.

– Мой отец любил людей. Он хотел, чтобы все жили лучше, чтобы связи между людьми стали более тесными и… – Зед посмотрел в объектив кинокамеры, – …чтобы они не теряли связи с теми, кто им действительно дорог.

Ответ был дерзким, и Финжи со злостью забарабанил по столу коротенькими пальчиками.

Интервьюер сложил руки на коленях и ненадолго задумался.

— Отвечайте на мой вопрос.

– Думаете, это воодушевляло его?

— С точки зрения Социологии это Столетие во многих отношениях докатилось до предела. Три последних Изменения Реальности только ухудшили положение вещей. Я полагаю, что раньше или позже вмешательство станет необходимым. Крайности еще никогда не приводили к добру.

Зед откинулся на спинку стула и выдал очередную слащавую улыбку.

— Значит, вы взяли на себя труд познакомиться с прошлыми Реальностями Столетия?

– Знаете, ему не нравилась мысль о том, что кто-то может просто исчезнуть с лица земли. Каждый заслуживает связи со всеми остальными. Думаю, именно это привлекало его в сфере коммуникаций и интернета.

— В качестве Наблюдателя я обязан знать все относящиеся к делу факты.

– Поистине воодушевляющая история. Вы были назначены директором после смерти вашего отца и теперь уже больше года руководите компанией. Вы и раньше собирались этим заниматься?

Разумеется, знакомство со всеми фактами было правом и даже обязанностью Харлана. Не знать этого Финжи не мог. Каждое Столетие периодически сотрясали Изменения Реальности. Даже самые тщательные Наблюдения через некоторое время теряли свою ценность и нуждались в дополнительной проверке. Именно поэтому все Столетия, охватываемые Вечностью, находились под ее непрерывным контролем. Но профессиональное Наблюдение заключалось не только в собирании фактов, но и в установлении их связей с фактами из прошлых Реальностей.

– О да, разумеется. Мой отец был кропотливым создателем планов. У него все было… невероятно хорошо проработано. – Зед торжественно кивнул.

– У меня от него голова идет кругом, – пробормотала Тигги. – Почему мне кажется, что он обращается прямо к нам?

Харлан пришел к выводу, что их разговор не был вызван одной только неприязнью Финжи к нему. Что-то крылось за этой попыткой выведать его мысли. Поведение Вычислителя было явно враждебным.

– Понимаю, что ты имеешь в виду, – тихо ответила Алли.

В другой раз Финжи, неожиданно заглянув в маленькую комнатушку, служившую Харлану кабинетом, заявил:

– В рамках нашей программы вы собирались рассказать о планах расширения «Лайтинг Коммуникейшенс», – продолжал ведущий. – И о том, как увеличится скорость нашего общения по интернету!

— Ваши отчеты произвели благоприятное впечатление на Совет Времен.

– Спасибо, это совершенно верно. – Зед постучал пальцами по столу, разыгрывая роль губокомысленного бизнесмена. Разумеется, все это было одно большое представление, и сестры Деплеси знали об этом. – Сегодня я могу объявить, что «Лайтинг Коммуникейшенс» собирается заменить нашу устаревшую спутниковую сеть современнейшими оптическими кабелями, которые соединят наши континенты надежнее, чем любые спутниковые устройства.

После короткой паузы Харлан неуверенно пробормотал:

Ведущий выглядел сконфуженным.

– Кабели? Разве это не шаг в прошлое от спутниковой связи?

— Благодарю вас.

– Спасибо за отличный вопрос, – улыбнулся Зед.

— Совет считает, что вы проявили недюжинную проницательность.

– Чертовщина какая-то, – проворчала Сиси.

— Я делаю все, что могу.

– Мои кабели значительно расширят полосу пропускания и объем передачи данных. Согласен, что это трудно для понимания некоторых ваших зрителей. – Зед покровительственно улыбнулся. – Эти кабели переносят информацию посредством передачи световых импульсов по прозрачным световодам. Похоже на волшебство, – хохотнул он. – Так что можете считать меня волшебником.

Следующий вопрос Финжи был совершенно неожиданным:

– Волшебником, которого хочется убить на месте, – заметил Джек.

— Вам когда-нибудь доводилось встречаться со Старшим Вычислителем Твисселом?

Ведущий продолжил свои вопросы:

— С Вычислителем Твисселом? — Харлан широко раскрыл глаза. — Нет, сэр. А почему вы спросили?

– Эти кабели будут проходить у нас над головой, как телефонные линии?

— Похоже, что именно он особо заинтересовался вашими отчетами.

– Боже мой, сегодня у вас масса превосходных вопросов. – Попытки Зеда изображать искренность выглядели все более натужными. – На самом деле эти кабели будут проходить по дну океанов. Только представьте… само морское дно станет технологическим ложем!

– Звучит очень амбициозно, мистер Эсзу. Естественно, я вынужден обратиться к вопросам экологии. Вы сможете осуществить этот проект без угрозы для морской жизни?

Финжи надул свои румяные щеки и переменил тему разговора:

Зед нахмурился, и обаятельная маска на мгновение соскользнула с его лица.

— Вы знаете, у меня сложилось впечатление, что ваши взгляды на историю довольно своеобразны.

– Эта новая сеть станет основой новых глобальных телекоммуникаций для человечества. Если в процессе пострадает несколько рыбок, то уверен, что человечество примет эту жертву.

Искушение оказалось слишком велико. В краткой схватке осторожности с тщеславием последнее взяло верх.

– Ну, не все согласятся…

— Я занимался изучением Первобытной истории, сэр.

– Это вопрос риска и преимуществ, – перебил Зед. – Ради победы приходится мириться с потерями. – Он расплылся в тошнотворной улыбке. – Разумеется, мы приложим все силы к тому, чтобы Немо и все его маленькие рыбки остались невредимыми.

— Первобытной истории? В школе?

– Уверен, что многие слушатели будут рады слышать это, – слегка нервно заметил ведущий. – Я собирался спросить…

— Нет, не в школе. Скорее по собственному почину. Первобытная история — это, так сказать, мое хобби. Глядишь на нее, и кажется, что она застыла неподвижно, не то что Столетия Вечности, которые непрерывно меняются.

Зед снова перебил его:

Заговорив о любимом предмете, Харлан немного оживился.

– Видите ли, мой отец на самом деле не умер. Он живет – благодаря этому проекту, и, если все пойдет по плану, он будет жить вечно. Все будут помнить имя Эсзу.

— Все равно как если бы взять фильмокнигу и детально рассматривать кадр за кадром. Мы увидим массу подробностей, которых никогда бы и не заметили, если бы лента двигалась с нормальной скоростью. Я думаю, что мое увлечение здорово помогает мне в работе.

– Это, э-э… будет замечательно. Но если вернуться к настоящему, вам предстоит громадная работа, не так ли?

Финжи чуть шире раскрыл свои маленькие глазки, изумленно посмотрел на Харлана и вышел, не сказав ни слова.

– Верно. – Зед скромно пожал плечами. – Но я рад объявить, что «Лайтинг Коммуникейшенс» заключит партнерское соглашение с банком «Бернерс», дабы обеспечить завершение проекта.

Впоследствии он не раз заводил разговор о Первобытной истории и молча выслушивал сдержанные комментарии Харлана; при этом его пухлое личико оставалось совершенно бесстрастным.

Эсзу-младший явно был доволен собой.

– Вы будете получать прямое финансирование от банка? – спросил ведущий.

Харлан не знал, сожалеть ли ему об этом разговоре или же рассматривать его как удачный шаг на пути к повышению.

– Это довольно упрощенное представление, но, в общем, да, глава банка Дэвид Раттер – мой личный друг. Это великий человек, и он разделяет мое видение будущего.

Он стал склоняться к первому мнению после того, как, столкнувшись с ним в коридоре № 1, Финжи спросил вдруг так, чтобы слышали окружающие:

— Скажите, Харлан, почему у вас всегда такая постная физиономия? Вам хоть раз в жизни случалось улыбаться?

Харлан с горечью подумал, что Финжи его ненавидит. Сам же он после этого эпизода стал испытывать к главе Сектора что-то вроде брезгливого отвращения.

Потратив три месяца на изучение порученного ему вопроса, Харлан обсосал его до косточек. Поэтому его нисколько не удивило неожиданное распоряжение срочно явиться в кабинет Финжи.

Он давно уже ожидал нового назначения. Заключительный доклад был готов еще неделю назад. В 482-м существовало сильное стремление увеличить экспорт тканей из целлюлозы в Столетия, лишенные лесов, вроде 1174-го, однако встречное предложение о поставках копченой лососины вызывало серьезные возражения, У Харлана накопился длинный список подобных вопросов, и все они были тщательно проанализированы.

Захватив проект заключения, он направился к Финжи. Однако речь пошла совсем не о 482-м. Вместо этого Финжи представил Харлана маленькому сморщенному человечку с редкими седыми волосами и улыбающимся личиком гнома. Улыбка карлика, то озабоченная, то добродушная, ни на секунду не исчезала с его лица. В желтых от табака пальцах была зажата горящая сигарета.

Не будь эта сигарета первой, увиденной Харланом за всю его жизнь, он, пожалуй, уделил бы больше внимания человечку, чем дымящемуся цилиндрику, и слова Финжи не явились бы для него такой неожиданностью.

— Старший Вычислитель Твиссел, перед вами Наблюдатель Эндрю Харлан, сухо произнес Финжи.

Взгляд Харлана испуганно метнулся с сигареты на лицо карлика.

— Здравствуйте, — сказал Твиссел писклявым голосом, — значит, вы и есть тот молодой человек, который пишет такие великолепные донесения?

Харлан лишился дара речи. Лабаи Твиссел был мифом, живой легендой. Таких людей, как он, полагалось узнавать с первого взгляда. Твиссел был самым выдающимся Вычислителем в Вечности, другими словами, он был самым знаменитым из всех ныне живущих Вечных. Он был председателем Совета Времен. Он рассчитал больше Изменений Реальности, чем любой другой Вычислитель за всю историю Вечности. Он был… Он сделал… — Харлан окончательно растерялся. С глуповатой улыбкой он кивал головой, не в силах произнести ни слова.

– Дэвид Раттер… – прошептала Сиси. – Где я слышала это имя?

Твиссел поднес сигарету к губам и несколько раз торопливо затянулся.

– Телефонный номер мистера Раттера, безусловно, полезен в списке контактов, – неловко пошутил ведущий.

— Оставьте нас, Финжи, — сказал он, — мне надо побеседовать с этим юношей с глазу на глаз, Финжи пробормотал что-то невнятное, встал и вышел. — Не волнуйся, паренек, — проговорил Твиссел, — тебе нечего бояться.

Зед приподнял безупречно выщипанные брови.

Но встреча с Твисселом оказалась для Харлана настоящим потрясением. Считать человека гигантом и вдруг обнаружить, что в нем нет и пяти с половиною футов росту, — тут было отчего прийти в замешательство. Неужели за этим покатым лысеющим лобиком скрывается мозг гения? Что светится в этих прищуренных глазках, окруженных паутиной морщинок, — острый ум или же просто благодушное настроение?

– Тут я склонен согласиться с вами.

Совершенно сбитый с толку, он глядел на сигарету, не в силах собраться с мыслями. Поперхнувшись дымом, он вздрогнул и отодвинулся назад.

– Откуда вы начнете этот грандиозный проект?

– Мы начнем с установки соединения между Австралией и Новой Зеландией. Это будет наш маленький тест на другом конце света, – ухмыльнулся он. – Сейчас мы собираемся послать небольшую армию «копальщиков» в Тасманово море.

Твиссел сощурил глазки, словно пытаясь проникнуть взором за дымовую завесу, и заговорил с ужасным акцентом на языке десятого тысячелетия:

Ведущий кивнул Зеду.

— Может пыть, малшик, мне лучше твой язык говорить?

– Мы с интересом будем следить за вашими успехами, мистер Эсзу. Но вы должны пообещать, что вернетесь сюда и сообщите зрителям о вашем прогрессе.

Харлан с трудом подавил истеричное желание рассмеяться.

– Спасибо, с удовольствием. – Эсзу сверкнул белоснежной улыбкой. – Но перед уходом я должен сказать, что мы любим давать нашим начинаниям звучные названия. Хотите узнать, как называется этот проект?

— Я неплохо владею Единым межвременным языком, сэр, — осторожно произнес он.

Ведущий снова ненадолго растерялся.

Межвременным языком пользовались все Вечные в разговорах друг с другом, Харлан выучился ему в первые же месяцы своего пребывания в Вечности.

– Разумеется, – произнес он сквозь зубы.

— Чушь, — высокомерно ответил Твиссел. — К чему нам Межвременный, когда я совершенно безукоризненно говорю на языках всех Времен.

– Поскольку этот проект будет тяжкой ношей для человечества, думаю, вполне уместно, что мы назвали его… «Атлас»!

Электра схватила пульт и выключила телевизор. В салоне стояла тишина.

Харлан догадался, что прошло по крайней мере лет сорок с тех пор, как Твиссел пользовался его родным диалектом.

– Ну хорошо, девочки. Я уверена, он знает о нашей поездке. И я уверена, что ему все известно насчет прошлого Крига и Па Солта. – Электра указала на телевизор. – Этому ублюдку нужна наша реакция, но он ее не дождется, правда?

Однако, удовлетворив свое тщеславие, Твиссел продолжал на Межвременном:

Сиси встала.

— Я предложил бы тебе сигарету, не будь я совершенно уверен, что ты не куришь. На курение смотрят косо почти во всех Временах. Но если ты все-таки сделаешься курильщиком, мой тебе совет: хорошие сигареты умеют делать только в 72-м. Мне их специально доставляют оттуда. А вообще с этим курением одни неприятности. На прошлой неделе я застрял на пару деньков в 123-м. Курение запрещено. Даже Вечные переняли нравы своего Времени. Закури я там сигарету, им бы показалось, что на них небо обрушилось. Порой у меня появляется сильное желание рассчитать такое Изменение Реальности, чтобы одним махом уничтожить запреты на курение во всех Столетиях. Жаль только, что подобное Изменение вызовет войны в 58-м и рабовладельческое общество в 1000-м. Всегда что-нибудь да не так.

– Это похоже на заключительный акт возмездия. Весь мир собирается узнать о его замысле, и теперь он пользуется именем Па Солта.

– Прошу прощения, кто этот тип? – прошептал Джек на ухо Алли.

Смущение Харлана перешло в беспокойство. Что кроется за всей этой болтовней?

– Сын Крига Эсзу, – ответила она.

— Могу я спросить, почему вы захотели повидаться со мной, сэр? — с трудом выговорил он.

– Боже. Кажется, я отсюда чую его масло для волос. – Он помедлил, ощущая перемену в общей атмосфере. – Послушайте, я собираюсь принести кофе. Думаю, нам всем нужно встряхнуться.

— Мне нравятся твои отчеты, мой мальчик.

– Принеси еще розового вина, пожалуйста, – сказала Стар.

В глазах Харлана на мгновенье мелькнул радостный огонек, но он даже не улыбнулся.

– Уже бегу. – Джек направился к выходу из салона.

— Благодарю вас, сэр.

– Господи, мне нехорошо. Он просто… – Голос Майи пресекся от комка в горле.

— В них чувствуется рука мастера. У тебя неплохое чутье. Мне кажется, я понял твое истинное призвание; я нашел твое место в Вечности и хочу тебе его предложить.

– Знаю, милая. – Электра взяла сестру за руку. – Но давай будем держаться вместе. Подумай, что сделал бы Па Солт. Он бы все рассчитал заранее. Помнишь, что он говорил насчет шахмат?

– Нужно терять фигуры с умом, – прошептала Стар.

«Чудеса, да и только!» — подумал Харлан. Он постарался скрыть свой восторг. — Вы оказываете мне великую честь, сэр.

– Вот именно. Думаю, он имел в виду, что нам нужно выбирать свои битвы, – сказала Электра. – А это битва, в которой мы пока что ничего не можем поделать. Уже понятно, что он не случайно выбрал время. Он пытается испортить нашу поездку в память о Па Солте. Значит, мы не должны этого позволить.

Тем временем Старший Вычислитель Твиссел докурил свою сигарету, с ловкостью фокусника извлек неведомо откуда новую и прикурил ее от окурка. — Послушай-ка, юноша, заклинаю тебя Временем — брось ты эти заученные фразы, — проговорил он между затяжками, — «великую честь». Пуф. Пуф. Говори человеческим языком. Пуф. Ты рад?

* * *

— Да, сэр, — осторожно произнес Харлан.

Алли вышла на палубу, испытывая легкое головокружение. Утро выдалось бурное – от переживания ужасной гибели ее бабушки и дедушки до появления Зеда Эсзу на экране телевизора в качестве всемогущего и злобного божества. И, конечно, она не забыла о Джеке… Ее сердце застучало чаще, когда она вспомнила об их утреннем поцелуе. Она надеялась, что теперь глупая неловкость и напряжение остались позади и что у них есть шанс… Она продолжила путь на корму, думая о том, что пора найти Ма и освободить ее от обязанности ухаживать за Бэром.

— Вот и отлично. Иначе и быть не могло. Хочешь стать Техником?

Когда Алли вышла на корму, то увидела Георга Гофмана, который запустил одну руку в волосы, а другой прижимал к уху мобильный телефон. Он расхаживал взад-вперед и энергично тряс головой. Потом Алли увидела, как Георг опустился на колени и стал колотить по тиковой палубе. Она устремилась к нему.

— Техником?! — Харлан даже вскочил со стула.

– Георг, вы в порядке?

— Садись. Садись. Ты, кажется, удивлен?

Он вздрогнул всем телом и вскочил на ноги.

– Простите, Алли. Думал, что я тут один.

— Вычислитель Твиссел, я никогда не собирался быть Техником.

– Что случилось? С кем вы говорили?

– Ох. – Он запнулся. – С сестрой. Она сообщила мне… тяжкие новости.

— Знаю, — сухо проговорил Твиссел, — никто почему-то не собирается.

– Мне жаль, Георг. Если кто-то здесь и понимает, что такое тяжкие новости, то это я. Не хотите рассказать, что случилось?

Георг покраснел.

Кем угодно, лишь бы не Техником. А между тем Техники очень нужны, и на них всегда большой спрос. Их не хватает во всех Секторах.

– Спасибо, но нет. Примите мои извинения. Я очень редко, так сказать, выхожу из себя.

— Боюсь, что я не подхожу для такой работы.

– Не волнуйтесь, Георг, – утешила Алли. – Это очень трудное время для всех нас. Вы уверены, что не хотите поделиться со мной?

— Иными словами, такая работа не подходит тебе. Тебя не устраивает работа, которая влечет за собой столько неприятностей. Клянусь Вечностью, мой мальчик, если только, ты действительно предан нашему делу — а я думаю, что ты предан ему, — тебя это не остановит. Дураки станут избегать тебя — ну и что? Одиночество? Ты к нему привыкнешь. Зато ты всегда будешь испытывать удовлетворение, зная, что ты нужен, очень нужен. И в первую очередь мне.

Он шумно вздохнул.

– В общем, ничего особенного. Клавдия сообщила мне о личной проблеме, которую я в данный момент не могу решить. Это моя работа, Алли, – решать проблемы. И мне очень досадно, когда я бессилен помочь важному для меня человеку.

— Вам, сэр? Лично вам?

Алли нахмурилась.

– Прошу прощения, Георг, вы говорили о Клавдии? О нашей Клавдии, из Атлантиса? Мне показалось, вы беседовали с вашей сестрой.

— Да, лично мне. — Улыбка старика светилась проницательностью. — Ты не будешь рядовым Техником. У тебя будет особое положение. Ты станешь моим личным Техником. Ну как, нравится тебе такое предложение?

Георг разинул рот, как рыба, выловленная из воды.

— Не знаю, сэр. А вдруг я не справлюсь?

– М-да, извините. Я ошибся… вернее, нет, – поправился он, – мою сестру тоже зовут Клавдией, да?

– Вы не ошибаетесь, Георг? Или для разнообразия говорите чистую правду?

Твиссел упрямо покачал головой.

Георг обхватил голову ладонями.

— Мне нужен ты. Только ты. Твои отчеты убедили меня, что у тебя здесь есть кое-что. — Он постучал пальцем по лбу. — Ты неплохо учился. Секторы, в которых ты был Наблюдателем, дали о тебе положительный отзыв. Но больше всего мне понравился отзыв Финжи.

– До какого места вы дочитали дневник?

– Па Солт живет в Хайвельде.

Харлан был искренне изумлен: