– Да насрать, в общем, – Макс чуть привычно не сплюнул сквозь зубы, но вовремя вспомнил, что в противогазе.

Чем ниже, тем больше давил чуть потрескивающий над головой потолок, тьма сгущалась, люди давно не появлялись в ее владениях, неохотно отступала и пряталась в углах, мстительно запорошив лучи фонарей пыльным туманом. И от этого люди двигались будто под водой. Медленно, скованные собственным страхом, пробиваясь всем телом сквозь душащие объятия мрака, сомкнувшегося вокруг. Жалкие светильники в руках и на стволе автоматов резали вязкую, как солидол, черноту где-то впереди, оставляя беззащитными перед таинственными силами, обитающими здесь испокон веков. Чужаки когда-то пришли со своими строительными экскаваторами, потревожив землю, камни и древние подземные ходы, теперь это место наконец-то вернуло себе тишину и покой, не собираясь отдавать завоеванного!

Серафима уже не убегала, смотреть было не на что, сталкеры то и дело задевали перевернутые столы и стулья кафе, вздрагивая от любого неожиданного звука. Здесь под ногами уже не хрустело стекло, люди перестали слышать друг друга, оттого оглядывались чаще, внезапно ослепляя фонарем соседа.

Максим осматривал стену в поисках служебных помещений, идти оставалось недалеко. Холодный воздух быстро поглощал выдыхаемый сквозь клапаны пар, сюда, вниз, стекала вода и замерзала, превращая колонны в ледяные скульптуры. Видно, сейчас наверху была оттепель, снег подтаивал, но глубоко под землей все еще оставалось царство зимнего мороза. Чем ниже и дальше от обогреваемых станций уходила группа, тем яснее Максим понимал: эта первая вылазка ему совсем не нравится.

Обледеневшая колонна сверкнула в луче фонаря будто граненым хрусталем. Только лед и оставался здесь прозрачным, не впитавшим пыль. Максим ощупал колонну, сколы на ней не подтаяли, не оплыли. Не успели. Да и не сколы это были – четыре глубокие борозды располагались почти параллельно на уровне его головы. Растопыренные пальцы его совсем не маленькой ладони не укладывались в царапины громадных когтей. Серафима молча кивнула из темноты, она тоже это видела. Пришлось опустить фонарь, не зря Проспект Маркса отгородился наглухо от этих галерей, не зря!

Радужное сияние, о котором предупреждали на станции, не крошит крепкий лед с такой легкостью, что ни единой зазубрины не осталось, у тумана вроде когтей нет. Мокрый и скользкий пол не сохранил следов. А выше эта тварь, похоже, не поднималась из-за захламленных и тесных коридоров, где ей, видимо, не развернуться. Неизвестность пугала до дрожи, теперь холод забрался не только под комбез, но и в самую душу. Как-то резко расхотелось быть сталкером… Или хотя бы не брать с собой сестру в такие сомнительные вылазки!

Рука плотнее обхватила рукоятку ТТ. Максу-Адвокату не раз приходилось смотреть в лицо опасности, но она исходила лишь от человека. А это мелкая двуногая тварь, ее всегда можно подкупить, искалечить, запугать, убить. Но что сделать с неведомым монстром, обитающим тут, вдруг его пуля не берет?! Весь прежний опыт Белявского казался почти бесполезным, стало страшно по-настоящему. Немного подумав, Максим все же решил не возвращаться назад.

– Найди дверь, – Симка вгляделась в темноту, дверей было много, – на ней не будет ручки. Двустворчатая, скорее всего, стальная. Лифт. Нужно его найти. И это… Не уходи далеко.

Остальные если и заметили отметины на льду, помалкивали. Более серьезно вооруженные и опытные, особенно тот, двухметровый с коробом взрывчатки на спине, могли бояться лишь только за себя. Ведь с ними рядом не было рыжего и конопатого прицепа вроде мелкой сестренки, которую нужно защищать.

– Макс!

– Тише, не ори, не на базаре.

– Это оно? – девочка, наклонив голову с носатой мордой противогаза, с сомнением глядела на перекошенную стальную створку и казавшийся бездонным провал за ней. Лифт оказался грузовым, шахта была широкой. Тросов и не достать.

– В точку.

Серый подобрал с пола металлический обломок и пытался поймать трос, Савва посветил вниз, где-то там в глубине и приземлилась смятая кабина. При падении она затянула и трос, потому подцепить его никак не удавалось. Прыгать никто не рискнул, хоть высота не показалась непреодолимой, только искореженные железки могли или искалечить ноги или сдвинуться, придавив самого смелого и неосторожного.

Среди снаряжения сталкеров нашлась и веревка, высоченный Кот уже крепил ее на уцелевших конструкциях двери лифта. Савва, осмотревшись, привычно скользнул вниз, повесив «калаш» на шею и гася скорость ногами. Мягко приземлившись, пропал из виду на несколько долгих секунд, даже свет его фонаря будто поглотила тьма нижних коридоров. Максим стащил капюшон химзы, прислушиваясь. И без того с непривычки ни черта сквозь запотевшие стекла не видно! Теперь отчетливо слышался плеск воды, четвертый уровень подтопило серьезнее, чем третий, но, судя по всему, это не мешало сталкеру быстро передвигаться. Савва появился в проеме и махнул остальным, подавая знак спускаться. Серафима потянулась к веревке, Максим оттер ее плечом.

– Сначала я.

– А если там эта… аномалия? – усомнился Сергей.

– А девчонка тебе ее прям-таки и обезвредит, болтами обкидает? Губу закатай.

Крепкие пальцы обхватили добротный капроновый трос, перчатки немного мешали, но Максим благополучно спустился и тут же повел лучом фонаря вокруг. Дорожки света от потревоженной рябящей на полу воды отвлекали внимание, но никаких сюрпризов пока не обнаружилось.

Он видел эти помещения впервые, хотя группа сопровождения думала иначе, и хотелось рассмотреть… Проверить, так ли оно выглядит, как он представлял себе по рассказам отца. Следов разрушений тут было намного меньше, глубина сохранила эти офисы в почти первозданном виде, даже пыль с поверхности не проникла. Чего не скажешь о воде, которая, как известно, дырочку найдет. Ноги сразу заледенели, скользили на мокром полу. Отчаянно хотелось вернуться наверх, здесь уже не просто ощущалась смутная угроза от неведомых и невидимых чудовищ, чуйка вопила во весь голос: назад! Но он только сделал шаг на потрескивающие под его весом обломки кабины и скомандовал, чтобы отправляли вниз сестру. Девчонку просто передали ему, как мешок, Кот лег на пол и осторожно опустил ее уровнем ниже, придерживая за руку. Она еще и болтала ногами, пока Максим не перехватил и не отвесил-таки подзатыльник.

– Рядом держись. Сцыкотно тут.

– Базара нет, – пожала плечами сестра. Девочке совсем не нравилась ледяная вода, которая ей доходила почти до колен. И брат, который всегда казался нерушимой стеной, не склонявший голову и перед смотрящим, выглядел растерянным. Не испуганным, нет, но явно сейчас не знал, что делать, Серафима крепко взяла его за руку и повела вдоль стены, стараясь не плескать слишком шумно бахилами химзы. Остальные быстро спустились и растянулись гуськом по коридору.

Здесь отчего-то не валялись тела на полу, будто место было недавно покинуто людьми и они скоро вернутся. Чтобы снова засветились галогеновые лампы на потолке, теплый воздух вентиляции зашумел в трубах, и коридоры наполнились гулом голосов…

– Теперь куда? – поинтересовался Серый, ощупывая странный прибор, который должен был скоро понадобиться.

– Вперед. В сторону Манежа надо пробираться, туннели проходили между ним и башней Кутафьей. Один под асфальтом упрятан, а второй как раз там где-то в стенку и уперся.

– А откуда знаешь, что не под Кремлем?

– Кто бы дал там строить? Да и речка же в трубе, Неглинка… Затопило бы все.

– И так не сухо! – Серый поскользнулся на льду под водой, оттепель началась недавно, пол затопить успело, а сухие стены еще подернуты изморозью. Максим безотчетно искал на них новые следы когтей и пока не нашел. Но не верил, что ошибся, еще ни разу не видавший мутантов, он знал, что не все по пьяни врут бывалые сталкеры в баре.

Надоело чувствовать себя под допросом, и чтобы хоть как-то прервать этот бесконечный поток «ну, сколько еще?», он сам пихнул в бок локтем жмущегося к стене Серого.

– Ты мне лучше скажи, как ты пустоту в стене искать собрался? Она же пустота! Не железка, как ее увидишь?

– Вот дикарь! Это же георадар.

– И че? – название мало что объяснило.

– Прислоняешь вот эту хреновину к стене. Она радиоимпульс дает. А по отражению ясно, что внутри.

– И как это?

– Да ну тебя! Стрелка отклоняется – вот и видно. У пустоты плотность другая.

По виду Серого и раздраженному голосу было пока видно, что исследовать на пустоту ему хотелось лишь голову своего собеседника. Но Максима это вполне устраивало. Он только бесцеремонно пощупал чем-то набитый рюкзак сталкера.

– А тут что? Тоже приборы какие?

– Не, это батарейки. Фиговина маленькая, а энергии жрет… Элемент питания у нее такой здоровенный.

Значит, не боеприпас. Это хуже. Серафима остановилась и больше не тянула брата за собой, вглядываясь вглубь коридора. Лучи фонарей уперлись в завал, будто кто-то подвинул саму стенку неровными кусками. Максим разглядел искореженный гипсокартон от перегородок, панели потолка и обломки светильника. Поблескивал неровными рваными краями и упавший сверху короб вентиляции. Группа остановилась посоветоваться. Потом вперед двинулся Кот, на ходу доставая небольшой самодельный заряд взрывчатки.

– Разбирать долго, да и ОЗК попортим. Сейчас быстренько очистим проход, тут не бетон, мусор один, – объяснил Серый.

Строительный мусор выглядел еще и накрепко замерзшим, схваченным льдом не хуже цемента. Максим отступил к ближайшей двери, полуоткрытой, и ощупал стену. Потом для верности постучал по ней кулаком. Потому что если она сделана из такого же дерьма, как завалившая коридор перегородка, то от взрыва не защитит. Но Кот знал, что делал, махнув рукой остальным, чтобы отошли подальше. Заложенный заряд показался совсем небольшим, хотя взрывать что-то под землей сам Максим не рискнул бы.

– Да ладно, ядерные бомбы выдержало – не обвалилось, – обнадежил Савва. – Только уши закрой, оглушит ведь сейчас на фиг.

Кот не спеша отходил, длинный фитиль искрил, уложенный на кучу мусора выше уровня воды. Серафима вдруг сжала руку брата изо всех сил: вокруг бегущего огонька разлилось семицветное сияние… Выползало с той стороны завала разведать, кто же здесь разжег этот непрошенный огонь. Максим тоже застыл и ошарашенно смотрел вперед.

Удивление быстро прошло, будто он давно этого ждал. И наконец-то увидел: посреди коридора возникла человеческая фигура, не в сталкерском комбезе, без противогаза и оружия, и приглушенный голос выскочившего из ниоткуда менеджера в темном костюме доносился, как сквозь вату. Сквозь время… Мужчина не замечал ни группу бойцов, ни бегущий по фитилю огонь, держал возле уха пластиковую коробочку мобильника и разговаривал с каким-то невидимкой. Максим даже успел удивиться, как под землей телефон сеть берет. Привычный образ из прошлого воскресил и старые привычки – любопытство, неосторожность мальчишки, у которого еще не было никакой сестры, пытающегося проникнуть в неведомые тайны, не думая о последствиях…

Далекий крик: «Макс!» привел в чувство. Ноги странного человека не поднимали волн на поверхности воды, а мрак вокруг не рассеялся, холодные стены подземелья давили, нежилой и покинутый мир оставался таким же мертвым, как и мгновение назад. Только фитиль продолжал гореть несмотря ни на что, отсчитывая секунды.

Сияние разливалось вокруг, Серафима чувствовала, что нужно бежать, оно опаснее любого взрыва! Осколки могут и не попасть, просвистев мимо, а вот эта неведомая сила не ошибается! И никогда не упустит свою жертву.

– Макс! – брат зашевелился и начал оглядываться.

Остальные тоже замерли, но привычно взяв наизготовку автоматы.

– Вот тварь… – зашипел Савва. И короткая очередь, выбивая ледяную крошку, ударила поверх заложенного заряда.

У него-то перед глазами маячил небольшой зверек, с собачьей головой, лишенной привычных мохнатых ушей. Тварь встала на задние лапы, блеснув разноцветной чешуей по всему телу, и, поводя хвостом, приблизилась прямо к сыплющему искрами горящему шнуру. Сталкер успел подумать, что происходит вовсе невероятное… Все животные боятся огня!

– Сейчас фитиль выдернет! Ложись, все! – Кот как следует прицелился, и в следующую секунду грохнул взрыв.

Максим сам не понял, как оказался за стеной. Рядом присел, зажав уши, Серый. Симка успела влететь в убежище раньше всех. Остальные, матерясь, поднимались с пола, отброшенные взрывом и оглушенные, один комбез плавал без движения, надувшись пузырем в черной воде. Судя по габаритам, не Кот, большего пока Максим сказать не мог.

Сестру трясло от страха, и казалось, испугалась она вовсе не взрыва, продолжала смотреть в сторону расчищенного коридора и пыталась что-то сказать. Но не успела. Из образовавшегося пролома донесся громкий плеск воды, но очереди сталкеров ушли в темноту, рикошетя от стен. Неведомо откуда взявшаяся пищащая масса крыс неслась по полу, размахивая хвостами, перепрыгивая друг друга, стараясь только побыстрее оказаться впереди и не отставать.

Чуть пришибленный Кот потянулся к рюкзаку за новым зарядом, Серый вцепился в оглушенного сталкера, вытаскивая его из воды, выдергивая с пути этой вдруг нахлынувшей живой и верещащей волны.

Максим стряхивал с себя крыс, отбрасывал подальше, не тратя патронов, все равно ТТ не помощник, Серафима не боялась мокрых зверьков и тоже расшвыривала ногами, пока те не успели вцепиться в комбинезон. Слух, едва восстановившийся после взрыва, уловил потрескивание… Потом где-то неподалеку загудела земля, сильный удар заставил воду будто вскипеть, по полу плеснуло небольшим цунами, доставая людям до пояса, но не остановило крысиное бегство.

– Куда это они? – огляделся Максим, потеряв из поля зрения померещившийся хрономираж и так и не замеченного им какого-то мутанта.

– Не куда – откуда! – Симка тоже вертела головой по сторонам. Но ни впереди, ни позади ей не виделось ничего хорошего. Рожденная под землей, она знала, что крысы первыми чувствуют опасность. И умеют спасаться намного лучше людей, которые еще о чем-то думают и пытаются понять! Радуга растворялась в воде, как разлитый бензин, но не уходила окончательно. И вслед за ней что-то приближалось из глубины коридора.

– Куда?! – крикнул им Серый.

Он успел увидеть только несущихся наперегонки с хвостатым потоком брата и сестру, Максим на миг оглянулся и выключил свой фонарь, чтобы не подстрелили, прицелившись на свет. Сталкер рванул было за ними, когда из глубины темного коридора по ушам даже сквозь резину противогаза ударил низкий утробный рев. Отраженные на мокрых стенах блики желтого света старых фонарей окрасились в разные цвета, а из мрака впереди, тяжело шагая, выплывала невероятно огромная тень… Кот, не долго думая, оборвал шнур покороче и швырнул вперед весь рюкзак с подожженным фитилем. Гром пронесся по галереям, осыпая на пол последние звенящие осколки, пыльными облаками взрыва взметнувшись во все стороны, будто выдохнув и снова засыпая надолго.



Волна плотного воздуха тугой дубиной ударила в спину, сбивая с ног, Максим сразу вскочил и поднял сестру. Они бежали по извивающемуся коридору, а пол непрерывно дрожал под ногами, с потолка сплошными пластами осыпалась штукатурка. Поблизости что-то трещало, стонало умирающим зверем, пол с грохотом подпрыгнул, и повисла тишина. Голубоватый свет луны проник в подземелье, когда на нижний этаж обвалилась половина подземного перехода.

– Метро?

– Нет еще, но мы близко, теперь дойдем, – Максим выбрался наверх. И застыл: над темным зубчатым контуром стены сияла ярко-алым кремлевская звезда.

Серафима уже отчаялась что-то понять! В переливчатом тумане сталкеры и брат видели живых существ, теперь Максим уставился на старые развалины и остановился, как замороженный. На поверхности было очень холодно, пронизывающий ветер заледенил мокрый ОЗК, комбез даже начинал хрустеть, как бумага.

– Пойдем, Макс, ты же говорил – Полис. Библиотека… Макс!

Брат почему-то шел в другую сторону. Шагал неуверенно, совсем не так, как всегда, прямо к темным древним стенам, будто и в самом деле собрался искать этот проклятый подземный ход! Симка в несколько прыжков догнала его, но поскользнулась и растянулась на льду, хоть и успела ухватиться за ногу Максима и повиснуть на ней всем весом. Он и не заметил… Тащил за собой, как прилипшую к ботинку тряпку! От удивления даже руки разжались. А брат шел вперед, чужой, далекий…

– Да у вас тут совсем крыша поехала! – девочка завизжала, удаляющаяся спина Макса расплылась перед глазами, горячие слезы щипали кожу под холодной резиной противогаза.

И нащупав на земле камень, достаточно круглый, чтобы не поранить, но увесистый, налетела сзади и повисла на плечах брата, безжалостно ударив его по голове. От неожиданного рывка он упал вперед и не двигался. Симка испуганно прижала ладошки к фильтру противогаза: неужели убила?! Потом начала трясти тяжелое, едва шевелящееся тело.

Максим пришел в себя, башка трещала, как после попойки. Он лежал на мокром холодном снегу, где-то наверху светила такая же холодная луна, невидимая, но только она могла, как прожектором, выхватить из темноты провалившиеся стены Манежа и знакомый портик с колоннами за ним. Библиотека.

– Вставай, сволочь! – сестренка зачем-то лупила его руками по морде и орала на всю площадь, рискуя привлечь какого-нибудь хищника.

– Да сейчас, отстань! И замолчи. Хочешь, чтобы этот наружу вылез, если тебя услышит?

Серафима умолкла, только вглядывалась ему в глаза.

– Пойдем отсюда, быстрее, Макс! – ей было отчего-то очень страшно. Даже под землей так не тряслась. И плакала она, что ли?

Максим осмотрелся, частью провалившийся под улицу переход и расколовшийся широкой трещиной до самой Моховой асфальт еще будто дымились, на самом деле это оседала пыль, выброшенная вверх из глубин торгового центра.

Уцелел ли отряд сталкеров? Максиму было плевать, своих забот хватало. Взяв за руку притихшую сестру, он спустился по обломкам, отсвечивать наверху в лунную ночь ни к чему, а все, что требовалось, он уже разглядел. Стараясь не шуршать и не осыпать ногами каменную крошку, они пробирались к домам и Библиотеке, провал асфальта вывел за угол, там уже было достаточно темно, на случай если кто-то или что-то наблюдает. Но и сам Максим уже не так ясно видел, куда идет.

После непроглядной тьмы подземелий наверху показалось светло, как днем. И… что же ему еще показалось? Какие-то смутные образы всплывали в памяти, темная стена и красные звезды… Он оглянулся, но вплотную к довольно высоким развалинам Манежа не разглядеть, что за ним скрывается. Серафима осторожно ступала по сырому вязкому снегу, которого не видела еще ни разу в жизни. В ее детстве не было игры в снежки. Максим вздохнул: не время сейчас рассказывать об этом. Сестра остановилась на краю тени Манежа, как зверек, который осторожно принюхивается. И указала рукой в сторону.

Библиотеку не зря прозвали Великой, и не только за ее громадные книгохранилища: в самом облике сооружения с колоннами и немного побитым портиком проглядывало что-то такое… Что другого заставило бы упасть на колени перед этим храмом и вознести молитвы. За одно то, что уцелел в день гнева Божьего хотя бы. Максим скользнул взглядом по привычному и, в то же время, измененному почти до неузнаваемости зданию и попытался рассмотреть, что уже давно заметила сестра. Сначала показалось, что это крысы из подземных коридоров нашли выход наверх и скачут по снегу. Потом понял, что тварюшки немного побольше размером, не мечутся в панике и не осматриваются, как беженцы, подобно людям, за ними наблюдающим.

Мелкие мутантики стайкой перемещались по улице и никуда не спешили, деловито проскакивали туда-сюда под днищами автомобилей, крутили головой и попискивали. Серафима присела, рассматривая их, чтобы не спугнуть. Максим не двигался и тоже пока не решался ступить на открытое место. Мелкие-то они мелкие… Но уж слишком их много, а вдруг ядовитые? И взял на прицел одну поближе. Теперь их можно было рассмотреть: голова больше напоминала ящерку, хвост похож на крысиный, только потолще, не такой гибкий да еще чешуйчатый. Темная шерсть росла лохматыми клочками, особенно на шее возле затылка. Ушей он не заметил, но непонятные создания явно отличались неплохим слухом и общались между собой, перекликаясь среди больших сугробов на месте остовов машин.

Мутанты то скакали на четырех лапах, то бегали на двух, балансируя хвостом. Стоило шевельнуться, и Максим тут же убедился, что и зрение у них отличное. Свистящие, будто удивленные, звуки собрали всю стайку вокруг, ствол пистолета, перемещавшегося, выбирая первого «счастливца», который дернется нападать, их не пугал. Ящерки не приближались, только с любопытством наклоняли голову, рассматривая двух людей в комбезах. И вдруг звуки стали громче, мутанты порскнули в разные стороны. Симка вглядывалась куда-то в темноту Воздвиженки, потом полезла на сугроб, Максим подсадил повыше. Чем дальше от этих пищалок – тем лучше а вдруг и правда ядовитые окажутся?

– Сваливаем! – взвизгнула девчонка не хуже странных полукрысов.

Максим, доверяя ночному зрению сестры, тоже задерживаться не стал. Но куда бежать?! Позади неизвестно кто бродит по катакомбам под Манежной площадью, проезжая часть была забита машинами, а вход в Полис хрен знает где! Со стороны Воздвиженки явно приближалось что-то опасное – безобидное не будет нестись с такой скоростью, оставляя за собой реактивный след взлетавшего из-под ног снега! Максим еще раз беспомощно огляделся. Сестра, зачем-то подхватив на руки и оказавшегося на пути монстрика, уже бежала к библиотеке. Пришлось последовать за ней, хотя ему больше приглянулся подземный переход, который частично уцелел. Но Симка о нем не знала, потому рванула туда, где, казалось, можно укрыться. Большой мутант стремительно приближался, крысоящеры его будто радостно приветствовали.

– Это деги! – он вспомнил рассказы сталкеров, и внутри сразу похолодело.

Деги, иначе дегустаторы. Маленькие зверушки были падальщиками, слишком слабые, чтобы убивать самим, они своими голосами приманивали большого зверя. И шилоклюв, который из-за бронебойного нароста на голове почти ничего не видел, приходил на зов, отыскивая добычу. Именно он сейчас и пронесся к Манежу, разворачиваясь на ходу, мокрый снег так и летел из-под лап, похожих на страусиные. Максим прицелился, пока чуть замедлившаяся тварь подставилась под выстрел, и спустил курок. Пуля разве что искр не высекла, скользнув по костяной остроконечной морде, как по закаленной стали! Второй раз он взял прицел пониже, но монстр уже разворачивался, и пуля по касательной задела такой же прочный нагрудник, тоже похожий на таран. Оставалось спасаться бегством вслед за сестрой. Серафима уже скакала по ступенькам, надеясь, что они задержат шилоклюва и дадут людям фору, чтобы спрятаться за колоннами библиотеки. Судя по скорости этого гада, ступеньки его если и притормозят, то ненамного, даже сам Максим, перескакивая через одну, догнал девчонку.

– Дай его сюда!

Маленький дег неплохо устроился на руках, даже не сильно возмущенный таким обращением, но Максим не собирался, как сестра, сделать из него игрушку или домашнее животное. Оглянулся на уже разгоняющегося хищника, потом – на постамент памятника за спиной. Невозмутимый и почти не поврежденный Достоевский по-прежнему задумчиво взирал на мир, свысока, постигший всю глубину человеческих страстей и мыслей. Максим надеялся, что только он смог бы разгадать его намерения.

Дег заорал, когда его дернули за хвост, зажав подмышкой, шилоклюв наводился на цель, как боеголовка, несущаяся с ракетной скоростью, когти мощных лап впивались в ступени, резали лед, еще пара прыжков вверх… Острие клюва неумолимо приближалось, разве что не блестело, как наконечник копья, в свете луны. Мелкий дегустатор от боли голосил уже на ультразвуке, Максим чувствовал, будто это его ноги сейчас карабкаются по неудобным ступеням, ощутил каждое движение, слился с ним, стремящимся к близкой добыче, также наклонил голову, и если бы у твари были глаза, смотрел бы прямо туда, в свое отражение, как в десятку нарисованной мишени! И через секунду рванулся вбок, прыгать времени не было: он просто рухнул на снег, выпустив уже не нужную зверушку, оглушительный удар и треск раздались где-то над головой, и еще раздосадованный вопль промахнувшегося монстра.

Хрустнул, осыпаясь мраморными плитками, постамент, и без того расколотый, костяной таран застрял в камне. Не дожидаясь, пока эта тварь освободится, злобно вопя и упираясь голенастыми ногами, Максим прицелился в затылок, будто добивал контрольным по приказу смотрящего, и спустил курок.

Первая пуля скользнула по твердому черепу, с визгом срикошетила о мрамор. Зато оставшиеся четырнадцать, одна за другой, выбивали костяную крошку, добираясь до мягкого и податливого мозга. Рамка ТТ, звонко щелкнув, застыла в крайнем положении. Протяжно застонав, тварь перестала бороться с памятником и обмякла, распластавшись у ног так и не побежденного Достоевского.

– А сзади-то не такой крепкий, оказывается… – запыхавшийся Макс хотел вытереть пот с лица, но рука в перчатке уткнулась в резиновую морду противогаза.

– Завалил? – высунулась из-за памятника Симка.

– А то! – не позволил усомниться в себе брат. – И еще Федору Михайловичу спасибо скажи. Реально глыбища матерая.

– Да… – задрав голову на верхушку большого памятника, подтвердила Серафима.

Достоевский где-то там в темноте, наверное, беззвучно усмехался, а может, наоборот, расстроился из-за того, что история не закончилась любимой трагедией. Впрочем, она еще и не закончилась. Они поспешили к колоннам, чтобы укрыться среди них. Деги примолкли или уже ушли на поиски нового предводителя шайки взамен погибшего, и пока очередной тварюги не появилось, следовало хотя бы успеть перезарядить пистолет. Вдруг вскрикнула невидимая в тени Симка. Максим выронил ТТ и приготовился уже рвать кого-то на куски голыми руками! В бок уперлось что-то жесткое, а приглушенный резиной маски голос приказал:

– Стой, не двигайся! Откуда взялся?

– С Охотного ряда. Я не один, со мной еще сестра.

Зажегся свет, сталкеры с любопытством оглядели миниатюрную фигурку.

– Как сюда-то добралися?

– Вылезли из торгового центра. С Манежной площади.

Когда люди сначала задают вопросы, это несколько обнадеживает.

– Вы из Полиса? – спросила девочка.

– Нет, мы сами не местные, из Ясенево проездом, – нараспев произнес незнакомец в противогазе с обзорным стеклом и бронежилете поверх ОЗК, изображая профессионально нищенствующих путешественников, – специально стоим тут и караулим: вдруг кто с мутантом наперегонки побежит? Интересно же… А вот вы на «красных» совсем не похожи. Ни повадками, ни вообще. И на сталкеров, честно говоря, тоже.

– Мы с Китай-города вообще-то, – взяла на себя переговоры Симка, интуитивно, по-женски, чувствуя, что вызывает меньше подозрений. – Шли через Красную линию, а потом вот… на поверхности оказались.

– Ну да, шли-шли, и метро вдруг закончилось! Хватит сказки рассказывать. Хотя брательник твой с шилоклювом здорово придумал. А если с Китай-города, то понятно, говорят, у вас там мутантов валят чуть ли не одним ножом.

– Это не у них, а в Атриуме и на Пролетарской, балда, – этот голос даже сквозь мембрану звучал по-другому, более серьезно, что ли. Максим понял, что перед ним старший группы. И по возрасту и по статусу. – Повеселились, и хватит. В Полисе с вами разберутся, возвращаемся.



Максим оказался в знакомом с детства вестибюле, только вот ребристая крыша наполовину провалилась, турникеты едва выглядывали из-под снега. Кто-то сдвинул куски бетона в сторону, хотя поднять их можно было разве что краном. Или лебедкой. Теперь обломки перекрывали дорогу на манер бруствера, оставляя узкий проход для одного человека. Сталкеры обошли мраморную лестницу, которая вела в переход, соединяющий Боровицкую с Библиотекой имени Ленина, Максим, не удержавшись, взглянул вниз. Дно лестничных пролетов оставалось невидимым в темноте, вход был заложен накрепко.

В глубине вестибюля у противоположной от входа стены обнаружилась неприметная дверка. Старший группы распахнул ее и щелкнул выключателем, несколько тусклых лампочек, прикрытых проволочными колпаками, осветили ступени, уходящие в недра подземки. Группа начала спускаться, Максиму показалось, что лесенка уводит их намного глубже, чем та, мраморная, и действительно, больше десятка метров отделяло поверхность от стальной двери, вмурованной в бетон. Сталкер каким-то особенным образом постучал, и, скрежетнув петлями, тайный вход в Полис открылся. Даже обнаружив этот лаз, они с Симкой могли бы провести здесь всю ночь, не зная, как надо стучать, пришлось бы все равно дожидаться возвращения этих сталкеров.

– Снимайте комбинезоны, одежду, все в чистку сдавать надо.

Максим стягивал ОЗК, думая, как бы припрятать кастет. Придется, наверное, его сдать, а получит ли обратно?

– А это еще что? – слова относились вовсе не к увесистой железяке, пока завернутой в противогаз: сталкер держал в руках что-то желтое и блестящее. Серафима с виноватым видом опустила голову. И где только она ухитрилась пронести это платье? Сталкер поднес к нему дозиметр, посмотрел на расстроенную Симу и, смягчившись, сказал: – Посмотрим, что можно сделать… Может, отчистим.

Максим подал ему кастет.

– Надо сдавать?

– Пока сдай. Хотя бы до проверки документов. Разберемся, откуда вы свалились или откуда выползли. Не верится мне пока в вашу историю, – офицер-кшатрий выглядел раздраженным, на поверхность его группа шла совсем не за тем, чтобы тут же возвращаться с двумя мутными туристами…

Они находились на территории Полиса. И теперь Максим сам себе не верил, что это удалось!

Глава 5

Великий и загадочный полис

Документы взяли на проверку, задали несколько вопросов о том, каким образом они оказались на улице, и разрешили остаться. Враждебности и подозрительности, как на КПП Красной линии, Максим не почувствовал, его и Симу отвели в столовую, где уже собрались сталкеры, вернувшиеся из ночного похода в библиотеку. Никто не обращал на них внимания, и это было понятно: людям бы сейчас поесть да спать завалиться. Не до парочки заблудившихся «туристов».

Серафима рассеянно водила ложкой по тарелке, еда ее интересовала сейчас меньше всего. А кшатрий, сидящий напротив, уже глаз не поднимал, и кусок ему в горло не лез от такого интереса со стороны молодой особы. Ясное дело, кому на Китай-городе соперничать с этим черноглазым красавцем-офицером с длинными ресницами и красивым изгибом губ? Вдруг захотелось засветить парню в лоб тарелкой и обозвать как-нибудь… Ну, слово-то подходящее быстро найдется. Симка, блин, совсем рамсы попутала: где она, а где кшатрий?! Привыкла, что брат все вопросы порешает, вот цветочек тепличный. Дура, одним словом. Он встал из-за стола и потянул Серафиму за руку.

– Пойдем отсюда. Дай человеку поесть спокойно, – не смог сдержаться, пусть знает, что он все видел и не очень-то одобряет. Ведь так и будет каждого мало-мальски симпатичного сталкера гипнотизировать, а их тут как собак нерезаных… Сталкеры. Выше только звезды, круче только Совет Полиса. Но все-таки Сима послушалась и готова была идти, куда поведет. Ему бы самому решить, куда…

Ну, добрался он на Боровицкую, дальше-то что? Пока их не гнали из караулки, но пора и за ум взяться. Командир группы, который привел их на станцию, показался Максиму спокойным и рассудительным, может, не стоило сразу грузить его своими проблемами, но пару-то вопросов задать можно, закрепить «легенду». А то выкинут к утру, и домой топать сразу?! А как же брамин? И… отец? Здесь все напоминало о нем: эти уставшие мужики в форме, полувоенная до сих пор обстановка, казарменная, но чем-то очень уютная. Не здесь, но в очень похожей комнате…



…маленький Максим пристраивался в уголке на полу, чтобы никому не мешать, чтобы не спотыкались об него и, упаси бог, не выгнали! Сидел тихо-тихо, как мышь, вслушиваясь в разговор взрослых, понимая через слово. Они толпились вокруг стола, накрытого почему-то красной бархатной, неведомо откуда взявшейся, расползшейся на нитки по углам, скатертью, резко и ожесточенно тушили в пепельнице окурки.

Максим смотрел на отца среди этого плавающего слоями сизого табачного дыма, а он вместе с остальными склонился над бумагами на столе. Мальчик знал, что это схемы туннелей и коммуникаций, заметил, когда несколько листов упали на пол, на них даже наступил раздраженно матерящийся офицер. Потом поднял, отряхнул и бросил к остальным. Долго и нудно говорили о запасах, о каком-то Росрезерве, о скрытых хранилищах. О добровольцах, которые провели бы разведку и замерили уровень радиации. Максим сразу расхотел спать! Открыл глаза, напряженно вглядываясь в отцовское лицо. Папа в его представлении был самым смелым, и стало страшно: вдруг он сейчас вызовется… И не вернется больше никогда! Какой-то пожилой человек в пиджаке и штанах с лампасами перехватил его обеспокоенный взгляд и улыбнулся, оказывается, присутствие мальчика давно заметили. Но не прогоняли: пусть привыкает пацан. Сын офицера… И об этом они тоже знали. Эти люди знали вообще все, Максим уже убедился. Теперь предстояло или укрепить эту детскую веру или разрушить окончательно.



Кроме татуированных орлов, у военных нынешнего Полиса оставались и прежние знаки отличия, а Максим еще не забыл, как разбираться в звездочках. Задержал их майор, сидел он за отдельным столом для комсостава, молчал и о чем-то размышлял, ни на кого не глядя.

– Товарищ майор, разрешите обратиться? Даже не знаю с чего начать… – он растерялся, никак не мог сложить мысли в кучу. А тот удивленно рассматривал китайгородского братка, который не ошибся в звании.

– Начни с главного.

– Лет восемнадцать назад здесь работал мой отец. Анатолий Белявский, подполковник.

– Белявский, Белявский… – сталкер морщил лоб, честно пытаясь вспомнить, но такая фамилия ему была не знакома. – Не помню. Славка, ты какого-нибудь Белявского помнишь? – майор обратился к мужику, стоявшему боком, листавшему толстый не то журнал, не то книгу. Оторвавшись от чтения, кшатрий в погонах впал в задумчивость.

– А тебе это зачем… – он обернулся и увидел Максима. – Вспомнил, вот этот парень на него похож! Был такой «подпол», а куда делся, не помню. У него друзья среди библиотечных водились, там бы спросить.

– Видишь, парень, я тебе здесь не помощник. А ты ж почти свой, оказывается? Если не врешь, конечно… – но внешнее сходство китайгородца с каким-то мифическим отцом и фамилия в далеко не свежем паспорте уже убедили в обратном. – Как тебя звать-то, напомни.

– Максим.

– А я – майор Ильин. Девочку зачем сюда привел?

Сима смущенно отвернулась, но зеленые огоньки глаз не ускользнули от внимания майора. Он только вздохнул.

– Воду, небось, пили неотфильтрованную… Лет ей сколько, четырнадцать, пятнадцать? Дети подземелья… Да не расстраивайся ты, очень даже симпатичные глазки, – Симка порозовела от комплимента. – Куда же вы теперь? Знакомых, как я понял, у вас здесь нет. Ну, тогда к браминам сходите, может, там вас приютят. А они не помогут, так возвращайтесь сюда, что-нибудь придумаем.

Вряд ли майор стал бы так их опекать, если б не Серафима, показалось Максиму, у мужика и своих дел хватало.

– Товарищ майор, а как нам найти браминов?

– Утром сам покажу. Это сталкеры по ночам не спят, а брамины сейчас вовсю подушки давят. И вам тоже советую, идите оба в уголок на лавку.



Первое, что увидел Максим, продрав глаза, было опять лицо майора Ильина.

– Просыпайтесь, сейчас сюда народ набежит, чай уже на столе. Тряпку-то вашу желтую для девчонки возьми, пусть развлекается. И спасибо ей скажи, что шмотку притащила.

– Почему? – не понял спросонья Максим.

– А тут не дураки сидят, вещица дорогая и новая, такую вы действительно из Охотного ряда прихватить могли. Ну, поотрывали во время чистки кое-что… Но ей сгодится. На племянницу мою похожа, тоже рыжая такая и мелкая.

Кшатрий даже улыбнулся, глядя на спящую девочку.

– И размер у них вроде похож, вот я ей тут вещи принес и ботинки новые. Да чего смотришь? Не померла племяшка-то: уехали они на Новослободскую. А там в Ганзе и своего добра хватает. Не любят тут вашу публику бандитскую, но и не выгоняют, пока не натворили чего. Культура, понимаешь!

Майор раздраженно махнул рукой на все эти этические проблемы сразу, не уточнив, где он конкретно их видал.

Максим слегка толкнул в бок Серафиму, которая без его тепла свернулась в клубочек и продолжала спать. Как котенок. Косички после всех приключений и противогаза больше походили на ямайские дреды, и как их привести в порядок, он не знал. В собственном полупустом мешке расчески сроду не водилось, а сестра сбежала со станции без вещей. Надо бы спросить у майора, вдруг еще какое девчоночье барахло осталось?

– Вставай, соня, пойдем браминов смотреть.

Он надеялся, что брамины окажутся все сплошь седыми пердунами с бородой до пояса, и Симке там не на кого будет пялиться, как на сталкера в столовой. Хоть бы он гомиком оказался, что ли. Или еще какой существенный недостаток…

Зря понадеялся на старцев. Часть Боровицкой у кшатриев все же отвоевали брамины, и среди бело-коричневых колонн серые сутаны мелькали намного чаще, чем полевая камуфляжная форма или мундиры штаба и высших чинов. Там еще, как назло, с утра собрались ученики этого клана собирателей знаний, разного возраста и наружности. Максим рассматривал их с нескрываемым недовольством: вот этому бы, например, не книжку в руках держать, а гранатомет-«муху». Впрочем, нечего лезть в чужой монастырь со своим уставом… Но эту оглоблю точно гнать надо из браминов, если война начнется, каждый ствол на счету будет.

Майор, не обращая внимания на неприязненные взгляды, пересек платформу и подошел к столу, за которым сидел пожилой лысоватый мужчина, зарывшийся не в книги, а в какие-то документы, судя по их виду, бухгалтерские. Не иначе, общак считал. Ильин, не церемонясь, рявкнул погромче, сразу наведя переполох на браминской половине:

– К вам посетители по важному делу.

– Что? А почему ко мне? – брамин не поднимал глаз от бумаг, видно, такие армейские шутки с применением командирского голоса над ухом давно стали для него привычными.

– Потому что у вас архив находится, если я ни с кем не путаю. Ваши балахоны все на один манер.

– А если бы не ваши звездочки на погонах, вас вообще… – он, наконец, поднял голову, потер рукой область сердца и шепотом произнес:

– Анатолий…

Нет, не Анатолий. Но, без сомнения, Белявский. Сколько лет мальчишке? Сейчас уже двадцать пять, не меньше. Первое шокирующее ощущение узнавания прошло, теперь архивариус начал замечать отличия. Анатолий всегда был подстрижен под полубокс, а у этого молодого подобия на лоб свешивается неуставной чубчик. Строгий, подтянутый подполковник никогда не позволил бы себе такой расхлябанной осанки, и уж точно не носил широких штанов с пузырями на коленках. Значит, это его сын. А не его призрак с того света…

– Будем знакомы, Валерий Сергеевич Липенко. А вы… Максим, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь.



Что-то Максим не помнил этого мужчины среди развеселой компании, которая когда-то завалилась к ним в квартиру, окружая новоиспеченного подполковника Белявского. В этот день, наконец, и увидел тех, с кем отец работал, обмывать звездочки явилось полтора десятка военных. Мама недовольно поджала губы и, взмахнув пояском халата, удалилась в свою комнату. А мужики гудели в столовой допоздна, Максим был уже достаточно большим, чтобы не ложиться спать рано, да никто на этом и не настаивал. Столько людей в квартире не бывало с тех пор, как умер дедушка… А через полгода некоторые из числа тех гостей уже пытались навести порядок в хаосе переполненной Боровицкой, он еле узнавал их, уставших, измотанных до предела, отец тогда говорил об огромной ответственности, лежащей на плечах. И вид у него был, как будто и вправду какой-то вполне осязаемый и вещественный груз придавил подполковника своей тяжестью.

– Ну, если вы уже знакомы… – майор Ильин улыбнулся Серафиме, и с чувством исполненного долга направился, громко топая сапогами, в другой конец станции. Липенко возвел глаза к потолку, хотел сказать что-то нелицеприятное о военных, но сдержался. Все-таки именно Ильин привел к нему молодых людей, все сказанное может очень быстро дойти до майорских ушей. Ему это надо?

– Какие-то проблемы, Максим? И… э-э, как вас… прекрасная незнакомка. Хотите что-то найти в архиве?

– Нет, я хотел найти вас. Расскажите мне, почему отец ушел с Боровицкой. Может, тогда я узнаю, куда он исчез…

Если бы Максим сейчас не смотрел в пол, то заметил бы, что вопрос смутил его собеседника. А Серафима указала пальцем на татуировку.

– Я такую уже видела.

– Здесь половина станции носит такой знак. Так сказать, принадлежность к определенной касте. Знак высшей, между прочим, варны в индийском обществе! В отличие от всяких там… – Липенко снова решил промолчать, незачем этому протеже кшатриев и сыну подполковника знать его отношение к засилью военщины, шли бы они все… на Арбатскую. – А где ты видела такую татуировку?

– На Китай-городе.

– Совершенно исключено! – Валерий Павлович вскочил со стула. – Не мог наш человек находиться на этой станции, слишком далеко. Как его имя?

Самое время было вспомнить о задании смотрящего, о котором Максим думал все меньше и меньше. Политика Китай-города вовсе перестала его волновать. Но выяснить личность брамина все же нужно, не одной Симке это оказалось интересно. Может быть, найдется объяснение и непонятной бумажке, так и не сожженной в пламени костерка на блокпосту. И не расшифрованной до сих пор.

– Он не успел сказать, а документов у него не было. Он умер.

– Вот эту историю я хочу знать до конца, – Липенко повел их в служебные помещения, – извините, в тесноте живем, места не хватает. Вот если вояки наши освободят от своего присутствия Библиотеку… Станцию, в смысле. Им-то что? С этой станции нет выхода наверх, сталкеры ею не интересуются. Все ждут чего-то. Когда Боровицкая лопнет от перенаселения.

– А эта, Александровский сад? – поинтересовался Максим, принюхиваясь к стариковскому запаху комнатенки.

Липенко раздраженно махнул рукой:

– Проходной двор! Ни жить, ни работать нельзя спокойно. И сквозняки… Откуда они под землей?

Несмотря на жалобы, старый ворчун жил, оказывается, в отдельном помещении, места там было немного, но его хватило, чтобы кое-как разместить трех человек. По дороге, отойдя от первого шока неожиданного явления Белявского, смятения чувств и мыслей, уже пустивших не одну шеренгу мурашек по спине, Липенко сообразил, что запрет покидать Полис появился сравнительно недавно, а эта мода на татуировки началась намного раньше. Сначала военные отделили себя от гражданской массы своими двуглавыми орлами, потом и гуманитарии за ними потянулись. В знак протеста, чтобы показать, что и они могут объединиться в сообщество. И словом «библиотекарь» тогда еще никого не пугали.

– Вот здесь нам никто не помешает, можем поговорить.

Серафима тут же нашла развлечение, зашуршала бумажками в углу, не спрашивая разрешения, Липенко недовольно посмотрел на нее, но промолчал.

– Вы назвали меня Анатолием… Значит, были с ним знакомы?

И сейчас бы тем более назвал… Архивариус чувствовал, что с младшим Белявским, в точности таким же прямолинейным и не склонным к долгим предисловиям, легче не будет. Только вот воспитанием и терпением подполковника он не отличался. От глаз Липенко не ускользнуло и некоторое сходство девочки с Анатолием, сложив факты, он решил, что все семейство теперь собралось перед ним и требует ответа… Пока на самые обычные вопросы.

– Я потерял его из виду примерно в две тысячи шестнадцатом… Может, и раньше. Мы вместе работали, хоть он был подполковником, но от кш… тогда еще от военных, отделился. Из-за тебя, он не хотел, чтобы сына воспитывали чужие люди, у него не хватало времени…

– Но вы не военный. Как это получилось?

Максим тогда и в самом деле видел отца очень редко, его так не хватало мальчику, оставшемуся без матери. В семь лет он уже хорошо понимал, какая катастрофа произошла, понял это даже раньше, чем отец, детскому разуму проще смириться с неизбежным, взрослые цеплялись за старый мир намного дольше… А Симе их разговор стал вовсе неинтересен:

– А что такое «оборотная ведомость»? – тащила она уже из кипы на полке какую-то длиннющую бумажную простыню. Зачем вот только?

– Кажется, нам и здесь помешают! – Липенко выругался, наступив на длинный подол серого балахона, но потом улыбнулся. – А все-таки такой дресс-код мне больше нравится. Есть в этом что-то… Традиционное. Уж точно лучше, чем белые рубашки гладить и шею галстуком давить на ученом совете, – И обратился к Серафиме, – пойдем, отведу тебя к молодым адептам, они расскажут тебе о Великой Библиотеке, которая недоступным храмом возвышается…

– Это там, где мужик сидит на тумбочке? В него шилоклюв впилился прямой наводкой! Ну, расскажи ему, Макс!

Валерий Сергеевич оглянулся на Максима, тот пожал плечами, Симка еще и не такое могла сказать. Что на уме, то и на языке.

– Стерильно чистый разум, – ни к кому не обращаясь, буркнул Липенко, – то, что нужно.

Максим, оставшись в одиночестве, вытащил из кармана обрывок документа и расправил на коленке. Вряд ли письмо поможет прояснить личность брамина, фамилия-то на нем не написана. Есть какая-то на обороте, но надписи столько же лет, сколько и бумаге. Третье июля. Двадцать лет тому назад. И этот человек, помеченный как «исполнитель», небось в пепел превратился. Две буквы «с». И номер с количеством листов. Листов явно недоставало. В общем, если Липенко так интересует судьба его собрата, придется самому поискать ключ к этой загадке, Максим больше ему не помощник. Информация об отце в обмен на непонятный обрывок. И когда Валерий Сергеевич вернулся, Максим положил бумажку на стол.

– Это было у него в кармане. Больше я ничего не знаю.

Липенко брезгливо взял в руки грязный и потертый на сгибах листок. Застыл отчего-то неподвижно на несколько секунд. Максим не видел, что отразилось на его лице, удивление, испуг или что-то иное, понял одно: брамин нашел какой-то смысл в словах, которые он сам безуспешно пытался понять.

– Открылся ящик… Через столько лет.

Вместо ответа Максим получил еще одну загадку. Ведь произнеся эти слова, Липенко опять молча уставился в листок, перечитывая снова и снова. Поторопить его, что ли? Странные они, брамины, не знаешь, как и прессануть. Пусть живет, да подумает как следует, спешить все равно некуда.

– Если вы… Если у вас времени нет, может, я пойду? Посмотрю, как там Серафима? – не нравились ему эти молодые адепты.

– Конечно… Заходи через час, а я пока…

Липенко не мог отвести глаз от букв и цифр, Максим хоть и не относил себя к тупоголовым «быкам», понимая ценность информации, но находил такое поведение довольно странным. Впрочем, чего еще ждать от брамина? Плюнув на ненормального старика, он направился на поиски Симки, а то эти ученики, если и посвятят во что, так точно не в тайны мироздания. Особенно тот амбал.

Липенко еще раз бережно разгладил на столе обрывок письма и включил лампу. Мальчишка даже не понимает, что именно принес. Как же он похож на Анатолия! Толик Белявский и Володя Сотников… Вспомнился далекий четырнадцатый год, когда они окончательно поняли: на поверхность людям больше не вернуться, во всяком случае, их поколению это не угрожало. Анатолий все больше отдалялся от военных, ему не нравились жесткие методы управления, он хотел налаживать хозяйство станции, люди нуждались не только в распоряжениях, как им следует жить и работать, они хотели есть и пить. И был сын, о котором надо заботиться, уделять ему больше времени. Несмотря на блестящие перспективы, а подполковник Белявский считался не последним человеком в тогдашнем Совете, он бросил все это ради сына и попросился на простую и безопасную канцелярскую работу. Там и образовалась маленькая компания приятелей: он сам, Толик и Володька.

У Белявских Липенко бывал еще до войны, приходил к отцу Анатолия, академику РАН, старик работал до последнего дня, пребывая в здравом уме, консультировал на дому, был простым, ненапыщенным и безотказным. Верил, что двигает вперед науку, и хотел приносить обществу пользу. После его смерти поводов бывать на Знаменке у Липенко не стало, но молодого военного он помнил неплохо. Жена у того была эффектной женщиной. Ради этой квартиры в самом центре она была готова на все, и престарелого академика бы окрутила, если б он обращал внимание на что-то, кроме своих научных работ…

Максим, вдруг появившийся сегодня на Боровицкой, озадачил Липенко своим бандитским видом, но, приглядевшись повнимательней, он обнаружил у мальчишки больше сходства с отцом, чем сначала казалось. Все три поколения Белявских отличались какой-то отстраненностью от жизни, их интересовало нечто такое, что скрывалось от остальных за горизонтом и существовало, может быть, только в их воображении. Но, тем не менее, дед и отец добились больших успехов. Чего можно ждать от сына? Подобный браток с мечтательным взглядом Липенко еще ни разу не встречался.

Мечты самого архивариуса были намного более приземленными, он давно понял, чего ему не хватает. Положение, занимаемое им сейчас, другим казалось даже неплохим, он получил интересную работу, отдельную жилплощадь. Но чем больше над ним было начальников, тем сильнее он ощущал свою подчиненность, хотелось выскочить наверх этаким пузырьком воздуха, даже не затем, чтобы получить власть самому, а избавиться от чужого давления. Слишком многие в клане стояли выше него, вызывая постоянное раздражение Липенко. Ну чем он хуже других? Вовремя не подсуетился и что-то упустил? Нет, он вполне сознательно выбирал для себя область – документация рассказывала ему больше, чем живые люди, у документов не бывает двойного дна, они плоски и одномерны, никогда ничего не скрывают. А если недопонял, значит, надо было внимательнее прислушиваться. Измятый листок на столе просто вопил о своей ценности, но понять это мог бы лишь опытный исследователь. Максим Белявский к таковым явно не принадлежал, мальчишка был слишком занят своей жизнью, чтобы придавать значение чему-то еще.



– Макс, они так прикольно рассказывают про Великую Библиотеку! Ты тоже должен послушать, – Сима среди этого серого братства явно не скучала.

– А то я про библиотеки не слышал…

Слова Липенко про «чистый разум» не пролетели мимо ушей, а запомнились. Божественным откровением здесь не пахло, зато отчетливо воняло вербовкой и расширением рядов этой секты за счет наивных и неиспорченных девушек. Максим привык выступать в роли защитника Серафимы, но еще ни разу не приходилось делать этого на поле научной дискуссии. Чаще кулак в ход пускал, действовало безотказно. Парни не поверили, что ему приходилось когда-либо слышать про библиотеку, на их лицах было написано сомнение: а умеет ли вообще читать этот пацан с бандитского Китай-города? Назревал конфликт, в котором Максим неизбежно проиграл бы, тем более, на помощь к молодым адептам спешил их учитель. Вполне благообразный дед, именно такими и представляют себе браминов те, кто их никогда не видел. Это хорошо, что еще существуют такие старички, похожие на добрых волшебников, думал Максим, Симке он понравится. Злость поутихла, к тому же, и сам неожиданно получил «боевое подкрепление»:

– Белявский! – Максим уже узнавал голос майора. – Держи паспорт. Здравия желаю, Семен Михайлович, как ваша молодежь?

Ну, если даже сталкер так уважительно разговаривает с брамином, значит, можно оставлять Серафиму под его присмотром. Майор Ильин местный житель, ему лучше знать, с кем вежливо поздороваться, а кому в ухо гаркнуть…

– Молодежи, как видите, прибавляется… – Семен Михайлович на всякий случай занял место между Максимом и своими учениками, – люди хотят получать знания.

– Ты только девчонку совсем не заучи, будет шибко умной – замуж не выйдет! – майор хлопнул по плечу Максима. – Пойдем, дело есть…

Он все еще смотрел на сестру, такую же ершистую, не похожую на окруживших ее послушных учеников. Брамин что-то сказал девочке, и она пошла за ним, не сбрасывая по-дикарски руку с плеча, будто уже зачарованная волшебными словами старика.

Проследив озабоченный взгляд парня, майор посоветовал:

– Да не оглядывайся, Макс, Семен Михайлович-то хороший мужик. Вот если бы все они были такие, пользы было б больше.

– А чем он лучше остальных? – не оглядываться Максим не мог, как там Серафима?

– Не смотрит на людей, как на слабоумных. Мол, я один тут просвещенный, а вы все – быдло серое, – майор остановился в арке, отдал Максиму паспорт и пистолет. – Патроны не проверяй, сколько было, столько и осталось. Возвращаю оружие, но… Чтоб я его больше не видел и о нем не слышал! – в голосе майора послышались металлические, командирские нотки. – Ты, кажется, не дурак, хоть и с Китай-города.

– Почему вы так думаете?

– Был бы дураком – устроил бы стрельбу еще там, на поверхности. И не по шилоклюву уже. Сопротивлением наших сталкеров не удивить, скорее, его отсутствием. Ты сюда не убивать шел, ясное дело…

Максим все еще недоверчиво смотрел на пистолет, посреди мирного Полиса вдруг отданный кшатрием. Тот улыбнулся, как недавно Симке, думая о своей племяннице:

– Оружие-то отцовское? Да ладно, ты на меня глаза не пучь, у нас же номера переписаны. А информации поболе, чем у Липенко. Особенно у людей в памяти, ты когда фамилию отца назвал, нашлись те, кто про него слышал, и работал с ним вместе. Только в нашей караулке их не встретишь – к этим уже на прием за неделю записываться надо! Не стоило отцу твоему уходить. Ну да что теперь… И кстати, с этим архивариусом своим будь поосторожней. Скользкий он какой-то.

Максим кивнул, не найдя слов. Кшатрий просто выполнял свою работу, проверяя новоприбывшего, но вот возвращал оружие наверняка не всякому! И оставалась еще одна просьба.

– Товарищ майор, помогите мне отправить Серафиму до дома. Она случайно попала сюда.

– Совсем случайно? – майор усмехнулся. – Ладно, сам молодым был когда-то, понимаю и про шило в жопе. Придумаю что-нибудь.

Ильин коснулся пальцами татуированного орла, отдавая честь попрощавшись. Максим остался стоять посреди платформы. Станция вокруг оживала воспоминаниями, но разве она всегда была такой маленькой? Нет, меньше был он сам.



Липенко к его возвращению выглядел уже почти нормальным и вменяемым, и был готов рассказать, что нового он обнаружил на клочке бумаги. Но Максима интересовал ответ на вопрос: как так вышло, что он познакомился с отцом и даже вместе с ним работал? Бумага полежит… Про отца было интереснее. Словно выцветший от времени портрет понемногу ретушировали, лицо обретало четкость линий и краски, поблекнувшие, но не исчезнувшие окончательно. Внутри потеплело, пусть хоть в чужих рассказах, но отец еще мог ненадолго вернуться к сыну после стольких лет, его невидимая тень уже помогла завоевать доверие майора. И еще Максим смутно ощущал ответственность перед этими людьми, забытое и почти исчезнувшее чувство: от него ждали поступков, достойных семьи, захотелось оправдать эти ожидания. Мальчик, мечтавший стать офицером, еще продолжал жить где-то внутри, долго и крепко спал. И даже пахан Китай-города понимал это, уверенный, что Адвокат не станет мухлевать с общаком, исполнит указания в точности и аккуратно. Не понимал только сам Максим… Может, тот брамин был послан судьбой, чтобы понять настоящее свое предназначение? Вдруг Полис примет их с сестрой обратно? Но, вспомнив о Короле, Максим встряхнулся и сосредоточился, нужно выяснить наверняка, что станции не светят реальные разборки. Офицеры ведь должны быть до конца верны своему долгу?



– Вы не рассказали про брамина… Который у нас… это самое. Помер.

– А нечего рассказывать, – Липенко отчего-то прятал взгляд, но следующие его слова развеяли опасения. – Никто не пропадал за последнее время. А если и пропадал, то причины тому известны. Так что имени я не назову, слишком глубоко придется копать. Я, конечно, архивариус, но займусь этим только по распоряжению наших Старейшин, а не по просьбе китайгородского парня.

– По просьбе смотрящего, – уточнил Максим.

– Тем более! Да и не интересно мне это все. Вот документ…



Липенко врал. Врал еще более неумело, чем Мойша, когда утверждал, что бар выручки не приносит! Но Максим решил, что это не тот случай, чтобы применить подобные методы. Раз уж сам клан серых балахонов не ищет своего, то и ему подавно не надо.

– А что – документ?

– Он интереснее, чем ты даже можешь представить…

По поводу собственного воображения Максим тоже мог бы поспорить. Но из этой цифробуквенной чуши никак не извлекалась нужная информация. Брамин там что-то углядел и, кажется, решил этим поделиться.

– Это нижняя часть письма. Основной текст уцелел, и мы даже можем увидеть определенную дату. Третье июля. Тебе ни о чем не говорит, Максим?

– В упор под самую войну, вроде, – точное число Максим не назвал бы, не следил за календарем. Только вот лето, долгожданное и теплое, вдруг обернулось безвылазным сидением под землей, он и позабыл, что бывает по-другому, и безотчетно думал о поверхности, словно город и не менялся с тех пор. В его голове не менялся… А там на самом деле снег и полузатопленные темные этажи, да еще и звезды Кремля странным образом продолжают светиться.

– Ты внимательно читал?

– Ну… – буркнул парень.

Читал очень внимательно, только не понял ни черта! Если бы понял, то и не притащил бы сюда в расчете, что премудрый брамин разберется и скажет что-то полезное. Архивариус пока лишь загадочно молчал и напускал туману. Кастет достать, что ли? Обычно помогало ускорить события. А терпение заканчивалось даже у спокойного Адвоката.

– Изделие «200.5Р2.007.210» отправлено в войсковую часть, и ему должны быть обеспечены условия транспортировки, хранения, соответствующие… Ну, это тебе точно не интересно и не понятно!

– Мне и остальное непонятно, а интересно про отца. Вы обещали рассказать.

И снова архивариус принялся зачем-то осматривать свою каморку, будто ожидал обнаружить там что-то еще не виданное… Наконец, решился.

– Ты, наверное, помнишь, что Анатолий не всегда работал с теми, кого сейчас называют кшатриями. Мы вместе начинали разбирать архив, из Министерства обороны было эвакуировано множество документации, и той, которую положено было захватить с собой по инструкции, и той, которую положено уничтожить. Что-то попало в хранилище и случайно, просто потому что оказалось на столе или в портфелях у сотрудников. Государства уже фактически не существовало… Но гостайна оставалась, и к сортировке документов допускали с большим разбором, не кого попало. Информацию с грифом особой важности сразу упрятали подальше. А здесь, как ты видишь, документ совершенно секретный. Я и твой отец имели соответствующий допуск, нам и еще нескольким людям через год и свалили всю оставшуюся макулатуру.

– Значит, это письмо оттуда? И брамин все-таки настоящий?

– Наверное… Во всяком случае, сам документ не поддельный, я таких штампов-фонариков насмотрелся. Да и текст! Ты до сих пор не понял?!

Максим покачал головой. Если бы понял – не спрашивал бы, но написанные каким-то особым казенным языком слова оставались и в самом деле совершенно секретными и недосягаемыми нормальному человеческому разуму.

– Вернемся к шифру изделия… – брамин снова вел разговор в своей манере лекции.

– Шифр на то и шифр, что непонятный, – озвучил свои соображения Максим, которому такое снисходительное обращение порядком надоело.

– Буквой «Р» шифровались боевые отравляющие вещества. Конечно, я могу ошибаться… Но!

Палец, торжественно воздетый к потолку, хотелось уже сломать под корень. Актерские паузы Липенко слишком затягивались.

– Но почему-то думаете, что не ошиблись.

– Не «почему-то», – обиделся Липенко. – Ты спрашивал про отца… С вашей семьей я знаком давно, дольше, чем ты можешь представить. И знал еще твоего деда, который помогал мне с диссертацией. Вот благодаря этому меня и допустили к архиву, Анатолий подтвердил, что моя осведомленность в этих делах позволяет работать с секретными документами. Диссертация, конечно, посвящалась не отравляющим веществам…

Максим так и не смог вспомнить этого человека. То ли архивариуса время изменило до неузнаваемости, то ли просто не обратил внимания на одного из бесчисленных дедушкиных студентов, как тот их именовал, невзирая на возраст. По сравнению с ним все были молодыми. Задумавшись, парень не слышал Липенко, будто ненадолго вернулся домой, где в кабинете стоял громоздкий письменный стол, мягко светила по ночам лампа, не любивший скучать дед засиживался допоздна, пользуясь стариковской бессонницей с толком. То поскрипывало перо древней чернильной ручки по черновику, то щелкали клавиши ноутбука… «Над чем же ты работал, дедушка?» Нужно было спустя столько лет повстречать брамина, чтобы приоткрыть завесу тайны. Гостайны, как выяснилось.

– Я не могу помнить наперечет все шифры изделий, да этого и не нужно, – продолжал разглагольствовать Липенко, не заметив, что Максим упустил половину монолога. – Мне достаточно подписи, я знаю, кем направлено это письмо и откуда, имя хорошо известное нам, специалистам. Но вот – куда? Самое главное: пункт назначения образца изделия, транспортируемого в войсковую часть для испытаний. Понимаешь, нам известен лишь номер войсковой части… А ее адрес, если вообще был написан, часто пишут только номер, остался на второй отсутствующей, как видишь, половине листа или в приложениях, которых тоже тут не наблюдается.

– Ежу понятно… – начал понемногу разбираться Максим.

– Надо ее найти.

– Где ж ее найдешь, вторую половину? Сгнила давно где-нибудь.

– Не половину, а войсковую часть, узнать, где она находится. Одно могу сказать пока: это не известные многим объекты по уничтожению химоружия, вроде Марадыкова, их номера я помню до сих пор.

– А по цифрам нельзя догадаться?

Валерий Сергеевич встал со стула и начал нервно ходить взад-вперед.

– Если бы по цифрам можно было вычислить местоположение, тогда не имело бы смысла прятать за цифрами этот секрет. В том-то и дело, что нельзя. Никакой системы нет, – Липенко опять поднял кверху палец, подчеркивая значимость момента. – Нет системы! – он еще пару раз прошелся по комнате. – Но если этот документ так тщательно прятали… Значит – что?

Значит, зря он отдал брамину эту бумажку… К цыганкам не ходи – зря. И как теперь можно поправить дело, Максим пока не решил.

– Валерий Сергеевич, а что это было за изделие?

– Очень надеюсь, Максим, что оно не «было», а есть! Образец химического оружия. У таких вещей большой срок хранения, это я тебе как специалист говорю… Хоть по конвенции девяносто седьмого года все запасы отравляющих веществ должны были уничтожиться к началу войны, но… кто ж такие конвенции соблюдал? И эта обозначенная в/ч находится где-то в зоне нашей досягаемости! Будь она где-нибудь на Дальнем Востоке, затерялся бы этот листок за ненадобностью.

Может, и к лучшему, если бы затерялся. Дрянь какая-нибудь в этой «в/ч» находится, точняк. Знать бы еще, какая именно. Ну почему сразу не пришло в голову, что изделие может оказаться оружием?! Дурак он, не прав майор. И надо было сжечь… Как же он этого не понял? Перед смертью люди не говорят о неважном, и просьбу седого патлатого следовало исполнить. Но если бы не этот клочок бумаги, не узнал бы ничего об отце, а так хотелось дослушать историю до конца! Максим задумался. Пожалуй, архивариус ему еще пригодится.

– Иди, погуляй пока по станции, Полис посмотри. Ты лет пятнадцать тут не был? Иди… А я подумаю, что с этой информацией делать.

Снова какой-то брамин его гоняет, как пацана! Но Максим и сам хотел сначала обмозговать проблему как следует, выходя из комнаты, обернулся:

– А вы не собираетесь рассказать об этом своим старейшинам?

– Да ты с ума сошел! Сначала надо все разузнать, разнюхать… Старейшины подождут.

Глава 6

Прошлое не отпускает