— Входите же! — повторил Эллери. — Нам нужен полный состав. Садитесь. Ну вот, так-то лучше.

Сбросив ремень огнемета, Айсберг извлек из кармана второй рожок, пристегнул к автомату.

Инспектор прислонился к одному из столиков для бриджа, переводя взгляд с одного лица на другое.

Воспользовавшись передышкой, залегшие оперативники снова открыли огонь. Еще две пули достали Айсберга. Одна из них грохнула в бронежилет на груди, вторая оставила кровавую полосу на виске. Айсберг, лицо которого заливала кровь, жутко, по-звериному, зарычал. В этот момент голубоватый шар реактивно-плазменного заряда, ударившись о стену, взорвался волной огня. Пламя покатилось по тоннелю, слизывая черные фигурки людей.

— Вы помните, как мистер Квин расстроил ловкий план обвинить миссис Ксавье в убийстве ее мужа. Она была оклеветана, и тот, кто ее оклеветал, убил доктора Ксавье.

Бегемот наконец вскарабкался на дно метротоннеля.

Они, несомненно, это помнили. Миссис Ксавье побледнела и опустила глаза, а остальные бросили на нее быстрый взгляд и тут же отвели его. Марк Ксавье, прищурившись, следил за губами инспектора.

— Хватайся за трос! — закричала девушка. — Тяни!

— Теперь мы собираемся подвергнуть вас испытанию...

Они уцепились за трос, на котором висел Айсберг, и рванули его вверх. Громила был очень тяжелым. Невероятно. И все-таки они тянули, сжимая зубы, матерясь. Постепенно Айсберг оказывался все выше, однако стена огня неумолимо приближалась.

— Испытанию? — медленно переспросил доктор Холмс. — Вам не кажется, инспектор, что...

— Помолчите, док. Я сказал «испытанию», подразумевая именно это. Когда все окончится и дым рассеется... — старик сделал паузу, — убийца будет в наших руках.

— Быстрее! — прокричала Белоснежка. — Быстрее!

Никто не ответил — глаза слушателей не отрывались от угрюмого лица инспектора. Эллери шагнул вперед, и взгляды переместились на него. Инспектор отошел и занял место у французских окон. Они были открыты, чтобы впустить хоть немного прохлады. Прямую фигурку старика обрамляла вечерняя темнота.

— Револьвер, — резко произнес Эллери, протянув руку к отцу.

* * *

Остальные боевики, уже поднявшиеся наверх, остановились. Даже сюда доносились раскаты выстрелов, приглушенные крики.

Инспектор извлек длинноствольный револьвер, который они обнаружили на полу кабинета доктора Ксавье, открыл барабан, осмотрел пустые камеры, закрыл его снова и молча передал оружие сыну.

Чубчик посмотрел на остальных.

Все, затаив дыхание, наблюдали эту немую сцену.

— Наши попались, — пробормотал он и шагнул к вентиляционному колодцу.

С загадочной улыбкой Эллери взвесил револьвер в руке и выдвинул вперед столик для бриджа, поставив перед ним стул таким образом, чтобы сидящий на нем был обращен лицом к собравшимся.

Дофин удержал его.

— Допустим, — заговорил он, — что это кабинет доктора Ксавье, что этот столик — письменный стол доктора Ксавье, а этот стул — его вращающееся кресло. Пока все ясно? Отлично. — Он сделал паузу. — Мисс Форрест!

— Ты чего, рехнулся? — жестко произнес он, указывая на циферблат часов. — Через полминуты так рванет — все на свете забудешь. Мы не успеем. Нужно уходить.

Молодая женщина вздрогнула, словно под ударом хлыста; ее глаза испуганно расширились. Доктор Холмс протестующе приподнялся, но затем снова сел.

Чубчик оскалился.

— Д-да?

— Камешки-то все равно остались у Генерала. Без них мы никому не нужны. Ты не понял? — Он вновь шагнул к пролому в стене.

— Встаньте, пожалуйста.

— Не сходи с ума, — буркнул Леденец. — Дофин прав. В конце концов, эти ж…ы все равно заплатят нам двадцать «лимонов». А ребятам мы уже не сможем помочь. Ничего не поделаешь, браток.

Энн Форрест повиновалась, вцепившись в спинку стула. Эллери прошел в дальний конец комнаты, положил револьвер на рояль и вернулся к столику.

Чубчик тяжело посмотрел на них.

— Н-но почему... — запинаясь, начала девушка.

— Ладно, вы идите, а я спущусь посмотрю. Если им действительно ничем нельзя помочь — догоню.

Эллери опустился на стул.

— Нет, — упрямо покачал головой Дофин, — ты пойдешь с нами. Через полминуты внизу будет столько народу, что у тебя не останется ни малейшего шанса. Мы не можем выбиваться из графика, мужик. Пошли. В бою потери неизбежны, ты знаешь.

— Я хочу, чтобы вы, мисс Форрест, — спокойно сказал он, — разыграли сцену убийства.

Чубчик матерно выругался. Ему вдруг подумалось о том, что он сожалеет об оставшихся внизу ничуть не меньше, чем о ребятах, которые когда-то погибали на его глазах в настоящем бою, на войне.

— Разыграла сцену?

— Я не могу, братцы, — сказал он тихо. — Правда, не могу. Если кто-то из ребят останется в живых, им может понадобиться помощь.

— Именно. Представьте себе, что я — доктор Ксавье (такой вариант, несомненно, пришелся бы вам по душе).

— Не обманывай себя. — Дофин покачал головой и вздохнул. — Там никого не останется в живых. Если их не убьют спецы, то разнесет взрывом. Ты же знаешь.

Я хочу, чтобы вы вышли в поперечный коридор через дверь позади вас. Когда я подам сигнал, входите. Вы будете стоять немного правее меня и лицом ко мне. Я — Ксавье и буду раскладывать пасьянс на своем письменном столе. Вы должны подойти к роялю, взять револьвер, повернуться ко мне и нажать на спуск. Разумеется, револьвер не заряжен. Пожалуйста, проследите, чтобы все происходило именно так. Понятно?

Девушка смертельно побледнела. Она попыталась что-то сказать, но ее губы только чуть дрогнули. Кивнув, Энн Форрест вышла через дверь, указанную Эллери. Щелкнув, дверь закрылась. Все молча уставились на нее.

— Да хрен с ним, пусть валит! — вдруг зло оскалился Ватикан. — Пусть валит. Что мы с ним сюсюкаемся, как с дитем? Давай! Вали! — Он шагнул к Чубчику и ткнул его пальцем в грудь. — Вали, понял? Мы ждать тебя не будем. Хочешь погибнуть, х…р с тобой! Иди умирай. Нам больше денег достанется.

Леденец спокойно повернулся и легонько тряхнул Ватикана.

Инспектор мрачно наблюдал, стоя у французских окон.

— Помолчи, понял? Не надо ссориться. Мы на войне. В бою, — будничным голосом сказал он.

Эллери положил руки на край стола и позвал:

— Поцелуй меня в задницу!

— Прошу вас, мисс Форрест!

Дверь медленно открылась, и показалось бледное лицо девушки. Она неуверенно вошла, закрыла за собой дверь и приблизилась к роялю. Несколько секунд Энн Форрест с отвращением смотрела на револьвер, потом подобрала его, направила в сторону Эллери и с криком «О, это чудовищно!» спустила курок. Положив оружие, девушка опустилась на ближайший стул и заплакала.

Секундой позже «ротвейлер» швырнул Ватикана о стену. Тот ударился всем телом, охнул, согнулся, затем медленно выпрямился и усмехнулся недобро:

— Хорошо, мужик. Еще не вечер, — отвернулся и, прихрамывая, отошел в сторону.

— Отлично проделано! — похвалил Эллери, вставая и пересекая комнату. — Если не считать непредусмотренной реплики мисс Форрест. — Он подхватил револьвер и обратился к отцу: — Конечно, ты понял?

Леденец посмотрел на часы.

— Ладно, Чубчик, лезь посмотри. Мы ждем тебя здесь. Там все равно никого не осталось в живых, но, если вдруг что, вызовешь по этой штуке. — Он похлопал по висящему на боку переговорному устройству.

— Да.

— Договорились.

Все разинули рты, а мисс Форрест от изумления даже перестала плакать.

— Если в течение пяти минут вестей от тебя не будет, мы уйдем.

— Теперь, — продолжал Эллери, — мистер Смит.

— Хорошо, братец. — Чубчик улыбнулся, и в глазах его мелькнула странная сумасшедшая бесшабашность. — Давайте, ребята, я пошел. Если чего, вам ни пуха ни пера.

Глаза присутствующих тотчас же сосредоточились на лице толстяка. Он сидел неподвижно, моргая и двигая челюстями, словно корова, пережевывающая жвачку.

— К черту!

— Встаньте, пожалуйста.

Чубчик исчез в проломе.

Смит поднялся, переминаясь с ноги на ногу.

Ватикан посмотрел ему вслед и злобно пробормотал:

— Возьмите это, — распорядился Эллери, протягивая ему револьвер.

— Правильно, он будет как на лифте кататься туда-сюда, а нам придется за него под пули лезть.

Смит снова моргнул, с шумом набрал в легкие воздуха и взял оружие, безвольно покачивая его в растопыренных пальцах.

Леденец обернулся, на лице его было написано преувеличенно радостное удивление:

— Что я должен делать? — хрипло осведомился он.

— Ты не понял, что ли? Я же сказал: заткнись. А то ушибу ненароком.

— Вы — убийца...

— Ладно-ладно, — оскалился Ватикан. — Посмотрим, что ты позже скажешь, когда…

— Убийца?!

— На время нашего маленького эксперимента. Вы убийца и только что застрелили доктора Ксавье. Дымящееся оружие все еще у вас в руке. Револьвер принадлежал доктору, так что вам незачем избавляться от него. Все же вы, естественно, не хотите оставлять на нем отпечатки ваших пальцев. Поэтому вы достаете носовой платок, тщательно вытираете оружие и бросаете его на пол. Ясно?

— Когда что?

— Д-да.

— Тогда действуйте.

— Сам увидишь, что…

Эллери шагнул назад, холодно наблюдая за толстяком. Смит вел себя так, словно его единственной заботой было сыграть свою роль как можно скорее. Он стиснул рукоятку револьвера, вынул огромный, размером с салфетку, носовой платок, опытными движениями вытер рукоятку, дуло, спусковой крючок и предохранитель и, держа оружие рукой, обернутой в платок, бросил его на пол. После этого Смит отошел назад, сел и медленно вытер лоб огромной лапой.

* * *

В кузове грузовика Шептун щелкал тумблерами, вычленяя из массы малозначащих фраз крупицы ценной информации, и, не поворачиваясь к Близнецу, передавал:

— Так, группа «Гроза» идет по Петровке, прошли Кузнецкий мост, продолжают движение к Театральной площади.

— Великолепно, — пробормотал Эллери. Подобрав револьвер, он сунул его в карман. — Теперь вы, доктор Холмс. — Англичанин неловко шевельнулся. — Я снова чудесным образом превращаюсь в доктора Ксавье — на сей раз в его труп. Ваша задача — в этой маленькой драме сыграть роль врача, обследующего мое холодное поруганное тело. Надеюсь, остальное вам понятно без дальнейших объяснений. — Эллери сел, положив левую руку на столик, а правую свесив к полу; его левая щека покоилась на левой руке. — Валяйте, старина, а то моя роль не доставляет мне особого удовольствия.

Близнец пощелкал клавишами «notebook», вводя необходимые данные. На мониторе компьютера серый треугольничек переместился от Петровских линий к Кузнецкому мосту.

Доктор Холмс встал, подошел к столику, склонился над неподвижной фигурой Эллери, ощупал затылок и шейные мышцы, повернул голову, чтобы видеть глаза, попытался сдвинуть с места руки и ноги — короче говоря, произвел быстрый квалифицированный осмотр.

— Звено бронетранспортеров «Сентябрь-068» движется по Большой Лубянке, прошли Варсонофьевский переулок, идут к Кузнецкому мосту.

— Достаточно? — спросил он сдавленным голосом. — Или нужно продолжать этот отвратительный фарс?

Эллери вскочил:

И вновь дробь клавиш.

Шептун на секунду замер неподвижно, прислушиваясь к раздающимся в наушнике голосам, потом сообщил:

— Нет, этого достаточно, доктор. Но, пожалуйста, осторожнее с терминами. Это не фарс, а ужасная трагедия. Благодарю вас... Миссис Уири!

— Четыре «Ми-24» идут из Тушино. Сейчас они в районе метро «Аэропорт». Две группы быстрого реагирования вошли в метро. «Молния» идет от «Лубянки» к «Охотному ряду». «Смерч» — к «Кропоткинской», прошли «Библиотеку имени Ленина». Взвод срочников ВВ перекрыл переход на станции «Кузнецкий мост», еще один блокирует переход на «Охотном ряду». Взвод десантников перекрыл «Боровицкую».

Экономка прижала руки к груди.

Шептун оттолкнулся ногами от пола, прямо в кресле подкатился к компьютеру и посмотрел на карту. Блокпосты все еще закрывали крупные магистрали, однако большая часть войск спешно стягивалась к центру. Оставались еще лазейки, через которые команда террористов могла вырваться из оцепления, но было их ничтожно мало.

— Д-да, сэр, — запинаясь, откликнулась она.

Близнец поправил очки, взглянул на стоящие здесь же, на панели, электронные часы и констатировал:

— Я хочу, чтобы вы встали, пересекли комнату и повернули выключатель у двери в прихожую.

— П-повернуть выключатель? — Миссис Уири поднялась. — Но разве... разве не будет темно, сэр?

— Они уже должны быть за пределами опасной зоны.

— Очевидно, будет, — мрачно ответил Эллери. — Быстро, миссис Уири.

Шептун еще раз внимательно осмотрел схему, вернулся к передатчику, взял переговорное устройство:

Женщина облизнула губы, посмотрела на свою хозяйку, словно ожидая указаний, и зашаркала в сторону прихожей. У стены она замешкалась, и Эллери с нетерпением подал ей знак продолжать. Миссис Уири поежилась и повернула выключатель. Комната сразу же погрузилась во тьму, густую, как шоколадный сироп. Звезды над Эрроу не могли проникнуть сквозь клубы дыма. Казалось, дом находится под водой на глубине пяти миль.

— «Москва-один», ответь «Осени». «Москва-один», я — «Осень», ответь мне.

Отчетливый голос Эллери разорвал тишину:

Динамик ожил:

— «Осень», я — «Москва-четыре». У нас потери. Четверо. Возможно, пятеро.

— Боунс! У вас есть спички?

— Где вы находитесь?

— В нейтральной полосе.

— Спички? — каркнул старик.

Близнец ввел в компьютер необходимые данные.

— Да. Зажгите, пожалуйста, одну. Скорее, приятель!

— «Москва-четыре», — Шептун облизнул пересохшие вдруг губы, — нейтральная линия еще открыта. Все остальные пути отрезаны. Немедленно уходите.

— Понял. Держите нас в курсе.

Чиркнула спичка — огонек осветил тощую руку Боунса и его угрюмую морщинистую физиономию. Никто не произнес ни слова, покуда спичка не догорела.

* * *

— Хорошо, миссис Уири. Можете зажечь свет, — сказал Эллери.

Ватикан повесил переговорное устройство на пояс и сообщил выжидательно смотрящим на него Леденцу и Дофину:

Вспыхнуло электричество. Боунс сидел на прежнем месте, уставясь на почерневшую спичку в руке. Миссис Уири вернулась на свой стул.

— Все, уходим.

Леденец посмотрел на часы.

— А теперь, — продолжал Эллери, — ваша очередь, миссис Карро.

— У Чубчика есть еще полторы минуты. Если он не появится, мы уйдем. Но не раньше.

Женщина встала, бледная, но сдержанная.

Ватикан прищурился, челюсть его упрямо выдвинулась вперед.

Эллери выдвинул ящик стола и достал оттуда совершенно новую колоду карт. Распечатав ее, он отбросил целлофановую облатку и положил карты на стол.

— Ты что, г…к, считаешь себя самым главным? — спросил он звенящим, чуть подрагивающим голосом. — Я сказал: мы уходим.

— Полагаю, вы раскладываете пасьянс?

— А я сказал: мы остаемся, — отрезал Леденец. — У Чубчика есть еще полторы минуты.

— Я знаю, как это делается, — с удивлением ответила миссис Карро.

— Ты слышал, что сказал Шептун?! — заорал Ватикан. — Мы на волоске! Эти суки перекроют здесь все, и тогда нам не вырваться! Надо уходить сейчас, пока еще можно уйти!

Леденец пожал плечами и поднял автомат.

— Умеете раскладывать простой пасьянс? Тринадцать закрытых карт, четыре открытых в ряд и восемнадцатая карта над ними.

— Попробуй, — спокойно заявил он. — Предупреждаю: я всажу тебе пулю в башку и, честное слово, даже не пожалею об этом. А теперь иди, если хочешь.

Ватикан замолчал, тяжело рассматривая стоящего перед ним лысого бугая. В том, что Леденец способен выстрелить, он не сомневался. Боевой опыт имелся у них обоих. Им обоим приходилось убивать раньше.

— Да.

— Ладно, — кивнул он и посмотрел на часы. — Минута десять.

— Ага, — протянул Леденец и присел на корточки, не опустив, однако, автомата.

Он понимал: срыв может произойти в любой момент — и не желал оказаться перед лицом опасности без оружия.

— Превосходно. Пожалуйста, возьмите эти карты, миссис Карро, садитесь за столик и разложите пасьянс.

* * *

Женщина посмотрела на него, словно подозревая в безумии, затем подошла к столику и села. Медленно перетасовав карты, она отсчитала тринадцать, сложила их стопкой рубашками вверх, четыре карты положила в ряд открытыми, а еще одну поместила над ними. Потом она взяла остаток колоды и начала раскладывать пасьянс, открывая каждую третью карту и подкладывая ее к открытым.

— Тяни! — закричала Белоснежка.

Пальцы миссис Карро двигались быстро и нервно. Дважды она делала ошибку, на которую ей молча указывал Эллери. Все наблюдали, затаив дыхание и ожидая неизвестно чего.

— Я стараюсь. — Бегемот выбивался из сил.

Пасьянс казался бесконечным. Количество карт, ложившихся лесенкой на четыре открытые карты, все росло... Внезапно Эллери протянул руку над пальцами женщины.

Айсберг помогал им в меру возможности. Он упорно цеплялся за неровные стены, чтобы хоть как-то облегчить двоим наверху их задачу. Хорошо, что в крови его был растворен метедрин, иначе он давно потерял бы сознание. Пуля, вошедшая в грудь, порвала правое легкое и сломала три ребра. Не так уж и мало. Однако Айсберг держался. Пока держался. Гигант хотел жить, как, впрочем, каждый из живущих. Он осознавал, что мины над головой тикают, секунды идут. Секунды, решающие все.

— Достаточно, — мягко произнес он. — Боги к нам благосклонны. Я думал, придется раскладывать пасьянс несколько раз, пока мы не добьемся желаемого эффекта.

Бегемот, изо всех сил упирающийся ногами в искореженные рельсы, тоже посмотрел на мины. Он лучше других представлял себе, что могут натворить эти небольшие коробочки, весело подмигивающие красными хищными глазками.

— Сейчас все взорвется, — прошептал толстяк, — и мы погибнем.

— Какого эффекта?

— Айсберг спас тебе жизнь, — хрипло ответила Белоснежка. — Помни об этом.

Они рванули трос. Айсберг наконец получил возможность ухватиться за край провала и выбраться в тоннель. Он чуть приподнялся, опираясь мощными крепкими ладонями о бетон, и подался всем телом вперед, к спасительной глиноземной куче. Не сговариваясь, Бегемот с Белоснежкой подхватили гиганта под мышки и нырнули за насыпь.

— Вот какого. Видите, миссис Карро, в четвертой лесенке между красными пятеркой и семеркой пресловутая шестерка пик!

В этот момент сработали мины. Огненный смерч прокатился по коридору. Бетонные кольца начали проседать, сначала медленно, затем все быстрее. Со звоном лопались прутья арматуры, хрустел бетон, не выдерживая веса оседающей породы.

Миссис Ксавье издала стон.

Белоснежка скрючилась за завалом, закрывая голову руками. То же самое сделал и Бегемот. Айсберг не успел пригнуться. Сгустки глинозема, сметаемые ударной волной, засыпали всех троих. Однако это спасло боевиков от волны пламени. Нестерпимый жар лизнул спины, руки, головы и покатился дальше по тоннелю, постепенно сходя на нет.

— Ну-ну, не тревожьтесь, миссис Ксавье. Это не очередная подтасовка. — Эллери улыбнулся миссис Карро. — Ваш черед, мистер Ксавье!

Первым, как ни странно, пришел в себя Бегемот. Он вскочил на ноги с совершенно неожиданным для его комплекции проворством. В эту секунду за его спиной с грохотом осыпалось первое кольцо. Куски бетона и земли падали в пятиметровый колодец, заваливая его до самого основания, перекрывая тоннель, погружая их мир в абсолютную темноту. Первым позывом Бегемота было бежать, нестись прочь, подальше от опасного места. Переборов страх, толстяк нагнулся и принялся ощупывать обожженными пальцами пространство вокруг себя. Волдыри лопались, но сейчас он почти не чувствовал боли. Наткнувшись на чье-то плечо, потормошил:

Высокий адвокат к этому времени утратил всю свою насмешливость. Его руки дрожали, а рот стал дряблым. «Парень нуждается в хорошей порции виски», — с удовлетворением подумал Эллери.

— Эй, нам надо уходить.

Совсем рядом что-то с шумом грохнуло, покатилось.

— Ну? — хрипло спросил Марк, шагнув вперед.

— Нам надо уходить! — проорал Бегемот, сжимая плечо.

— Да слышу я, — прозвучал в темноте чуть осипший голос Белоснежки. — Слышу. Что с Айсбергом?

— А для вас, — улыбнулся Эллери, — мы приготовили очень интересный маленький эксперимент, мистер Ксавье. Не будете ли вы любезны взять шестерку пик из открытых карт?

— Не знаю, — ответил Бегемот. — Его, по-моему, волной зацепило. Надо же, темнотища какая. — Он пошарил руками по поясному ремню, отыскал фонарь.

Рядом завозилась, поднимаясь, Белоснежка.

Марк вздрогнул:

— Во попали, — пробормотала она и тут же позвала: — Айсберг? Ты живой?

— Взять...

Молчание.

— Да, пожалуйста.

— Может быть, он умер? — спросил Бегемот, ощупывая фонарь в поисках кнопки. Яркий луч света ударил вверх, лег пятном на исчерченное трещинами бетонное кольцо. — Оно сейчас обвалится, — сообщил толстяк. — Надо уходить.

Ксавье выполнил просьбу дрожащими пальцами.

— Посвети вниз, — приказала Белоснежка.

Айсберг лежал здесь же, ничком. Вероятно, его оглушило взрывом. Девушка опустилась на колени и положила пальцы на шею гиганта, пытаясь нащупать пульс.

— Что теперь? — спросил он, пытаясь улыбнуться.

— Жив, — после короткой паузы сообщила она. — Берем его и пошли. Надо выбираться из этой задницы.

— Теперь, — резко сказал Эллери, — я хочу, чтобы вы разорвали эту карту пополам — быстро! Не мешкайте! Рвите!

Испуганный Марк повиновался, прежде чем успел подумать.

— Выбросите одну из половинок!

«Выбираться? — подумал Бегемот. — Хорошо бы, да только как? Айсберг весит не меньше сотни. С таким грузом на шее далеко не уйдешь».

Ксавье уронил обрывок, словно тот жег ему пальцы.

Белоснежка подняла голову.

— Ну? — пробормотал он, облизывая губы.

— Одну минуту, — послышался сзади бесстрастный голос инспектора. — Оставайтесь на месте, Ксавье. Эллери, подойди сюда.

Эллери подошел к отцу, и некоторое время они вполголоса переговаривались. Затем Эллери кивнул и повернулся к остальным.

— После консультации могу объявить, что серия испытаний прошла весьма успешно, — весело сказал он. — Мистер Ксавье, можете сесть сюда. Это займет не много времени.

Адвокат сел за столик для бриджа, все еще сжимая в руке обрывок карты.

— Отлично. Слушайте внимательно.

— Ну что смотришь-то? Хватай.

Бегемот наклонился, забросил руку здоровяка себе на шею и попытался выпрямиться. Мышцы заныли тупой нудной болью.

В последнем указании не было надобности — все напряженно наклонились вперед, словно зрители захватывающей пьесы.

Белоснежка ловко подхватила бесчувственного гиганта, приобняла через спину, выпрямилась и сказала:

— Пошли.

— Если вы обратитесь к моей недавней маленькой лекции относительно карточного фокуса, — продолжал Эллери, сняв пенсне и прочищая линзы, — то, несомненно, вспомните, как я продемонстрировал несколько важных вещей. Прежде всего то, что, если доктор Ксавье не был левшой, обрывок карты должен был остаться не в правой руке, где мы его нашли, а в левой, так как правая делала бы всю работу — отрывала, комкала и выбрасывала. Из этого я также сделал вывод, что, так как обрывок оказался не в той руке, карту разорвал не доктор Ксавье и, следовательно, не он оставил ключ к личности убийцы. Карта указывала на миссис Ксавье. Но если ключ оставила не жертва, значит, он не подлинный и является не доказательством, а всего лишь уловкой того, кто пытался ложно обвинить миссис Ксавье в убийстве мужа, представив дело так, будто сам доктор обвинил жену столь фантастическим способом. Этим человеком, как я сказал в заключение, мог быть только сам убийца. Вы это помните?

Бегемот и представить себе не мог, насколько тяжелым может быть человек, потерявший сознание.

— Теперь-то я наконец знаю, как чувствуют себя атланты, — пробормотал он.

Они помнили, о чем свидетельствовали их напряженные взгляды.

— Ты философ, что ли? — тяжело дыша, поинтересовалась Белоснежка.

— Что? — Бегемот закрутил головой, пытаясь стряхнуть со лба капли пота.

— Таким образом, проблема сводится к следующему: нам нужно найти человека, который в действительности разорвал пополам шестерку пик, и мы получим нашего убийцу.

— Ничего. Тяни давай.

Они прошли около тридцати метров, когда впереди вдруг что-то зашуршало, послышались крадущиеся шаги.

— Гаси фонарь, — хрипло приказала Белоснежка. — Быстро.

Мистер Смит удивил всех, включая Квинов, пробубнив насмешливым basso profuado[49]:

Бегемот нажал на кнопку, и тоннель вновь окунулся в абсолютно непроглядную темноту.

— Сядь, — голос девушки был едва различим.

— Отличный трюк, если вам только удастся его проделать.

Бегемот опустился на корточки, прислушиваясь к невероятно быстрому биению сердца. Здесь кто-то был, совсем рядом. Кто-то шел по тоннелю.

— Мой дорогой мистер Смит, — отозвался Эллери, — это уже проделано!

Белоснежка, стараясь ничем не выдать своего присутствия, подняла пистолет и в этот момент вспомнила, что обойма пуста. Она так и не сменила магазин. Винтовка осталась у пролома. Теперь уж не раскопаешь.

«Автомат, — вспомнила она. — У Бегемота на плече висит автомат».

Смит тут же закрыл рот.

Однако говорить вслух было нельзя. Вытянув руку, девушка коснулась плеча Бегемота, и тот от неожиданности заорал во все горло.

Сзади с грохотом обрушилось еще одно кольцо метротоннеля. Теперь путь к отступлению был отрезан. Уже не стараясь особенно скрываться, понимая, что они все равно обнаружены, Белоснежка ухватила Бегемота за плечо, нащупала автомат и рванула на себя.

— Эй, это я — Чубчик! — послышалось из темноты. — Смотри не пальни в меня.

— Да, — продолжал Эллери, мечтательно глядя в потолок, — существовал и подлинный ключ к личности убийцы. Он был у нас перед глазами так долго, что я краснею, думая о своей слепоте. Но очевидно, увидеть все невозможно. — Он зажег сигарету. — Как бы то ни было, теперь этот ключ четко различим. Нет нужды говорить, что он находится на карте — оторванной половинке карты, скомканной убийцей и брошенной им на пол возле мертвого тела доктора Ксавье. Что же это за ключ? Ну, убийца должен благодарить пожар за его существование. Я имею в виду пятно от пальца на карте, появившееся из-за покрывшей все сажи.

— Твою мать! — выдохнула Белоснежка, опуская оружие. — Я ведь могла тебя пристрелить, кретин.

— Пятно... — пробормотал Марк Ксавье.

— Нет, — последовал категоричный ответ. — У меня ПНВ, я тебя вижу. Ты целишься в стену. — Чубчик подошел поближе, опустился на корточки. — Что с Айсбергом?

— Ранен, — ответила девушка. — Три или четыре пули. Да волной при взрыве здорово ударило.

— Понятно. Но живой хоть?

— Вот именно. Как же было оставлено это пятно? Как убийца разорвал карту? Как вообще разрывают карту? Мистер Ксавье только что продемонстрировал нам один из двух способов — я занимался этим несколько часов и могу сказать с уверенностью, что таких способов два. Самый распространенный из них следующий: кончики больших пальцев обеих рук соединяются под острым углом на краю карты, а остальные пальцы находятся на другой ее стороне. Что же происходит, когда мы разрываем карту, а большие пальцы при этом испачканы сажей? Давление больших пальцев в момент разрыва — одного пальца, крепко прижимающего карту, и другого, делающего отрывающее движение, — оставляет два овальных отпечатка: большого пальца левой руки — в верхнем правом углу левой половинки, а большого пальца правой — в верхнем левом углу правой половинки. Говоря о правой и левой сторонах, я, разумеется, воображаю, что держу карту прямо перед собой и ее половинка, которую я называю левой, должна находиться в моей левой руке. — Несколько секунд он задумчиво попыхивал сигаретой. — Второй способ отличается от первого только тем, что большие пальцы направлены по диагонали друг к другу не наверх, а вниз. Овальные отпечатки остаются в тех же углах, но будут направлены не наверх, а вниз, навстречу друг другу. В любом случае эффект, который я намерен описать, получается один и тот же. Что же это за эффект?

— Живой, — ответила Белоснежка. — Что будем делать-то?

— Сейчас сообщу нашим. — Набирая код на переговорном устройстве, он поинтересовался: — А где Генерал?

Слушатели ловили каждое его слово.

— Сыграл в ящик, — ответила девушка. — Попытался пристрелить Бегемота, и мне пришлось его убить.

— Ясно, — без тени эмоций кивнул Чубчик. — Если бы я сказал, что расстроился, то соврал бы. А камешки?

— Камешки у меня, — ответил Бегемот, усмехнулся и каким-то странным тоном добавил: — Иначе зачем вообще было все это?

— Давайте, — продолжал Эллери, — снова обратимся к скомканной половинке, найденной на полу кабинета доктора Ксавье. Разгладим ее и перевернем так, чтобы отпечаток большого пальца находился сверху. Почему сверху? Потому что разрыв производят сверху вниз, а не снизу вверх. Поэтому я и сказал, что эффект второго способа не слишком отличается от первого. В обоих случаях отпечаток большого пальца, несмотря на разницу в угле, останется в том же месте карты и будет принадлежать той же самой руке. Что же мы видим, держа разглаженный обрывок в том положении, в каком он должен был находиться в момент разрыва? — Он снова затянулся сигаретой. — Что разорванный край карты расположен справа, что отпечаток большого пальца направлен по диагонали вверх к правому верхнему углу или, иными словами, что это отпечаток пальца левой руки и, следовательно, левая рука оторвала и скомкала половинку карты!

— Тоже верно. — Чубчик приложил скремблер к уху.

— «Осень», — прозвучало в трубке.

— Вы имеете в виду, — прошептала мисс Форрест, — что это левша...

— Я — «Москва-шесть», — произнес Чубчик.

— Слушаю тебя, «Москва-шесть», — оживился в кузове грузовика Шептун. — Что у тебя?

— Генерал убит, Айсберг ранен.

— Вы весьма проницательны, мисс Форрест, — улыбнулся Эллери. — Именно это я и имею в виду. Левая рука убийцы держала эту половинку. Убийца скомкал и отбросил ее левой рукой. Таким образом, левая рука проделала всю работу. Ergo, как вы сказали, тот, кто убил доктора Ксавье и оклеветал миссис Ксавье, был левшой. — Он сделал краткую паузу, окинув взглядом озадаченные лица. — Выходит, леди и джентльмены, проблема сводится к тому, чтобы определить, кто из вас является левшой. — Озадаченность сменилась тревогой. — Это и было целью наших причудливых испытаний.

— А звезды с неба? — поинтересовался Шептун.

— Звезды у нас.

— Трюк! — с возмущением произнес доктор Холмс.

— Хорошо. Какова расстановка сил?

Чубчик объяснил.

— Ясно. — Шептун помрачнел. — Тогда готовьтесь, ребята. Скоро пожалуют гости. К вам направляются две команды спецназовцев. Одни — от «Лубянки», вторые — от «Библиотеки Ленина». Будут минут через пять. Ты уверен, что вам не подняться до нейтральной линии?

— Да, но крайне необходимый, доктор. Фактически, он должен был не столько определить личность убийцы, сколько исследовать его психологию. Кто левша, а кто нет, я знал еще до испытаний, исключительно благодаря наблюдениям. Из того же источника мне было известно, что никто из вас не принадлежит к категории людей, одинаково хорошо владеющих обеими руками. Существуют три человека, которых мы не стали подвергать испытаниям: миссис Ксавье и близнецы Карро. — Мальчики вздрогнули. — Но миссис Ксавье, помимо того факта, что она была оклеветана и вряд ли стала бы клеветать сама на себя, не является левшой, что я неоднократно имел возможность отметить. Что касается близнецов, то, кроме абсурдности самого предположения об их виновности, ясно, что Фрэнсис, находящийся с правой стороны, естественно, правша, что я также подметил, а Джулиан, находящийся слева, хотя и должен быть левшой, но левая рука у него сломана и в гипсе, что лишает его способности манипулировать пальцами. Кроме того, — сухо добавил он, — коль скоро я решил проверить все до конца, я установил, к своему удовлетворению, что единственным способом, которым ребята при данных обстоятельствах могли оставить отпечатки пальцев вышеописанным образом, было скрещивание их примыкающих рук — процедура настолько нелепая, что ее даже не стоит рассматривать... — Его глаза блеснули. — Кто же из остальных является левшой? Вы помните, что каждый делал во время испытания?

Чубчик вздохнул.

Слушатели нахмурились, закусив губы.

— Абсолютно, братец. Айсберг без сознания.

— Ладно, тогда работаем схему два. Я сообщу «Москве-четыре», они сейчас спустятся. Идите к отдушине.

— Я вам напомню. Вы, мисс Форрест, подняли револьвер и нажали на спуск правой рукой. Вы, мистер Смит, держали револьвер в левой руке, но вытирали его правой. Вы, доктор Холмс, провели обследование моего мнимого трупа, как я счастлив сообщить, почти исключительно правой рукой. Вы, миссис Уири, повернули выключатель правой рукой, а вы, Боунс, правой рукой чиркнули спичкой, миссис Карро держала колоду карт в левой руке, а раскладывала пасьянс правой...

— Куда выходить?

— На станциях блоки. Но на «Лубянке» вэвэшники. Обычные «крыжовники». С ними, пожалуй, вам будет попроще.

— Хорошо, «Осень». — Чубчик убрал переговорное устройство в карман и скорчил физиономию, которая, судя по всему, должна была означать: «Вот так вот, братцы».

— Постой, — прервал инспектор, вновь шагнув вперед. — Мы добились того, чего хотели. Должен объяснить, что мистер Квин провел эти эксперименты по моей просьбе, дабы продемонстрировать мне, кто левша, так как я до сих пор не обращал на это внимания. — Вынув из кармана карандаш и бумагу, он внезапно положил их на столик перед остолбеневшим адвокатом. — Я хочу, Ксавье, чтобы вы исполнили роль нашего секретаря. Это маленькое сообщение шерифу Оскуэвы Уинслоу Риду, если он когда-нибудь доберется сюда. — Инспектор начал раздражаться: — Ну-ну, приятель, не спите. Пишите скорее!

* * *

— Какие будут соображения? — Командующий тяжело посмотрел на стоящих вокруг стола. — Теперь нам известно местонахождение террористов. Сейчас они зажаты в метро, примерно вот здесь. — Он ткнул пальцем в схему, разложенную на столе. — Около трехсот метров от платформы «Охотный ряд». Спецназ уже перекрыл метротоннель, просто так эти г…ки оттуда не выберутся. Так какие будут соображения?

Все прошло аккуратно и безо всякого шума. Психологический эффект был рассчитан до мельчайших деталей. Раздражение инспектора побудило Ксавье взять карандаш и приготовиться записывать.

Представитель Министерства обороны покачал головой:

— Даже не знаю, что сказать.

— Пишите, — проворчал старик, шагая взад-вперед. — «Мой брат, доктор Джон С. Ксавье... — адвокат изо всех сил нажимал на карандаш; его лицо было смертельно бледным, — убит в своем кабинете на первом этаже Эрроу-Хед — его дома, расположенного на вершине горы Эрроу в округе Тукесас, в пятнадцати милях от Оскуэвы. Причиной смерти послужил револьверный выстрел, произведенный... — инспектор сделал паузу, и карандаш задрожал в левой руке Марка Ксавье, — произведенный мной». Теперь подпишитесь, черт бы вас побрал!

— Один из террористов уже убит, — продолжил командующий. — Некий Иван Дмитриевич Широков, прозвище — Генерал. Эти сволочи оказались хитрее, чем мы думали. Они пытались перехватить Алмазный фонд в тоннеле.

Склонившись над картой, представитель Министерства обороны поинтересовался:

Воцарилась мертвая тишина. Все словно окаменели на своих стульях.