– Ну не знаю… Давай для начала пусть нам расскажет что-нибудь интересное. Расскажешь, Динка? Или как там тебя зовут на самом деле…

– Почти так же… – Дина отвела взгляд от моря, прошлась по Максу взглядом, уколовшим сердце невыносимой тоской, и, неожиданно встрепенувшись, неестественно весело произнесла: – А хотите увидеть «черный корабль»?

Кирпич переглянулся с Ботаном, последний отрицательно и очень резво замотал головой, а первый неуверенно произнес:

– В принципе оно, конечно, хотелось бы. Но еще сильнее хочется как-нибудь потом, очень не скоро, рассказать об этот детям своим, и желательно внукам.

– Не бойся, расскажешь. Смотрите все.

Дина кивнула в сторону зарослей. Не переставая коситься на нее одним глазом, Кирпич взглянул туда же и уточнил:

– Где?

– Разве не видишь? Вот же он.

– Да где? Ничего не вижу.

– Он везде. Под ногами начинается и дальше-дальше. Весь этот мир – корабль. То, что вы называете архипелагом. Он прилетел на эту планету и приземлился в океан. Экипаж всегда так поступал.

– Похоже, это случилось очень давненько… Так, значит, под нами не машина, не полигон, а просто космический корабль?

– Обалдеть! – опять восхитился Ботан. – Это как он только атмосферу не сорвал при посадке, с такими габаритами!

– Не исключено, что в тот момент здесь вообще не было атмосферы. Хотя на любой случай у экипажа были безопасные способы.

– Дин, может, ты просто и ясно все расскажешь? – попросил Макс.

Девушка настороженно покосилась влево, будто заметила что-то подозрительное. Несколько мгновений простояла напряженно, затем, чуть расслабившись, улыбнулась:

– Зачем наблюдателю с ужасного «черного корабля» что-то рассказывать простым смертным? Ей ведь проще поднять руку, чтобы они все забыли, или вообще остались на этом острове навсегда.

– Да поверь я хоть на миг, что ты на это способна, ни за что бы не завел этот разговор.

– Ты правда считаешь, что я не могу причинить вам вреда?

– Уверен.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что первый понял. Ты умнее Люца оказался. Я уж сама начала сомневаться… Мне пришлось здесь совершать очень нехорошие вещи. Немыслимые. Причинять вред другим. Это неразрешимое противоречие, до сих пор не понимаю, как смогла сохранить разум после всего… Ты прав – вреда я вам не причиню. Да что вам – даже несильно ударить врага ради спасения мне очень трудно, а уж убить… Я не имею к этому кораблю и его создателям никакого отношения. Я такой же человек, как и вы, с одного из миров Рассадника.

– Что такое Рассадник? – встрял Ботан.

– Да тише ты! – Кирпич отвесил ему беззлобный подзатыльник. – Рассказывай. Ты даже не представляешь, как внимательно мы слушаем.

– Вы ведь заметили, что местная растительность и животный мир архипелага похожи на ваш, земной? На моей планете все то же самое. На многих планетах такое сходство. Это благодаря экипажу корабля. Очень давно они прилетели к нам, засеяв первую жизнь. А может, не первую, а вторую или третью. Мы не знаем. Потом они несколько раз возвращались. Каждое их возвращение – это появление новых видов или изменение старых: корректировка эволюции. Их корабль летает от мира к миру, занимаясь этим. Некоторые вмешательства протекают даже без их присутствия. Все эти планеты – один тщательно контролируемый Рассадник. Последнее возвращение корабля сохранилось в наших летописях. Мудрецы моего мира запомнили многое из рассказов экипажа, и почти все дошло до моего поколения. Но этого мало: мы не знаем, откуда появился этот корабль; один ли он, или их несколько; какова их конечная цель. Их логика непонятна, мотивы неизвестны. Одно несомненно – высшей ценностью экипаж считал разумную жизнь. По мнению наших ученых, вся их деятельность заключается в ее сохранении, преумножении и распространении по Вселенной. Но это не факт – только мнение, пусть и аргументированное. Видите эти пальмы? Такие же растут на берегах теплых морей моего мира. И чайки там тоже похожи на здешних. Но люди у нас разные. Абсолютно разные, несмотря на общность вида. Наши общества построены на мало похожих принципах. К примеру, наша тщательно документированная история насчитывает около сорока семи тысяч лет, если по-вашему исчислению. Есть и более древние отдельные источники. Насколько мне известно, первая письменность у вас зародилась гораздо позже, и даже важные общественные факты последних десятилетий зачастую недостоверны или скрыты от широких масс. У нас это немыслимо. Я легко могу проследить свою родословную на десятки веков. Возможно, благодаря этому до нас и дошли знания, полученные при последнем появлении корабля. Но, даже не прилетая, они каким-то образом могут воздействовать на биосферу. Их технологии позволяют переносить материальные объекты к другим мирам без помощи кораблей. Мы не знаем, как именно, но таким способом все вы оказались здесь.

– Зачем? – не утерпел Ботан.

– Я не знаю. Посмотрите вокруг. Этот корабль в очень плохом состоянии. Он сломан. Судя по виду, находился почти целиком под водой некоторое время. Какие-то его системы еще действуют, но самопроизвольно, без экипажа. Он исчез – никого не осталось. Автоматика, работая без контроля, дает сбои. Один из результатов этих сбоев – ваше появление здесь. Другой – я. Мой мир тоже пострадал от действий корабля, и не один раз. Несколько веков назад у нас начали происходить плохие вещи. Время от времени происходит что-то вроде забора проб – Сеятели, наверное, таким способом анализируют состав атмосферы: исчезают в один миг миллионы кубических метров воздуха, вакуум с хлопком заполняется. Это, как правило, не приводит к неприятным последствиям. Хуже другое – в других местах, наоборот, появляется чужой воздух. Будто резкое дуновение ветра. С этим ветром приходят чужие микробы. Дистанционное воздействие на биосферу. Если раньше экипаж корабля действовал по принципу «не навреди разуму», то теперь это не соблюдается. Очень быстро началась первая эпидемия. Когда сумели разработать вакцину и побороть болезнь, вспыхнула новая – с совершенно другим возбудителем, таким же чуждым. Тяжелее всего прошла четвертая эпидемия – мы потеряли около тридцати процентов населения, прежде чем ее остановили.

Дина выразительно указала в сторону острова:

– Здесь нет свободы, но и у нас ее нет. Мой мир – это мир мониторинга атмосферы, зон карантинов, частых медосмотров и тщательного слежения за здоровьем не только своим, но и близких, соседей, знакомых. Достаточно кашлянуть на улице, чтобы твои планы резко изменились на ближайшие дни, а то и хуже. Моя старшая сестра четыре месяца провела в закрытом блоке, в одиночестве. Персонал заходил к ней в герметичных костюмах. Это крайне плохо отразилось на ее душевном равновесии. Мы с вами похожи внешне, но разные внутри. Нам трудно переносить одиночество в любых формах, и у нас отсутствует такое явление, как насилие. Мы хорошо себя чувствуем в окружении друг друга, для нас не тайна эмоции тех, кто рядом, а многие умеют раскрывать мысли. Ограничение свободы – тяжелый удар не только для тех, кто попал в закрытый блок, но и для медицинского персонала. После четвертой эпидемии, когда начали вводить эти строгие меры, появилось… На ваш язык это можно перевести как «движение», или «партия». Участники готовились к тому, что рядом с ними раскроется портал для забора воздуха и надо успеть в него попасть до хлопка. Предполагалось, что в таком случае человек попадет на корабль Сеятелей, в лабораторию. Там он объяснит экипажу, что их действия привели к страшным последствиям, и те немедленно примут меры. С каждый годом участников движения становилось все больше и больше. Когда я родилась, в нем было задействовано почти все население. Мы были готовы в любой момент сделать шаг. Я ходила по улицам с посланием к экипажу в кармане и приспособлениями, которые могли помочь в трудную минуту. К сожалению, полный набор был тяжел, так что обычно ограничивалась мелочами.

– И в такой момент рядом раскрылся портал? – догадался Макс.

– Проще. Мне даже не пришлось к нему бежать – прямо в нем очутилась. Даже не знаю, смогла бы сделать шаг, окажись он в стороне. Я по характеру не слишком решительный человек.

Макс был готов поспорить с последним утверждением, но перебивать Дину не стал.

– Технологии создателей корабля были ограничены световым барьером. Быстрее света они передвигаться не могли, производить перенос объектов из мира в мир со сверхсветовой скоростью тоже не получалось. Один шаг к порталу означает многое. Для меня прошел миг, а на моей планете, возможно, не одна сотня лет. Все, кого я знала: родные, близкие, знакомые – их уже давно нет. Я никогда их больше не увижу. Так же, как и вы своих. Мы не знаем всех миров Рассадника, но те, что известны, располагаются очень далеко друг от друга. После хлопка меня забросило во внутренние помещения корабля. Там было темно, и я сразу заметила следы сильных повреждений. Фонаря надолго не хватило, но у моего народа развиты способности, для вас редкие. Я могу ориентироваться без света. Мне пришлось несколько часов пробиваться к поверхности через затопленные и разрушенные отсеки. Иногда на этом пути попадались останки предшественников – я оказалась там не первой. У одного нашлась расширенная аптечка, и это спасло, когда очередной отсек оказался заполнен ядовитым газом. Но это не спасло против болезней – все помещения вокруг лаборатории были заражены разнообразными штаммами. Вероятно, именно там их выращивали. Я должна была умереть, но спаслась благодаря трясучке. Думаю, ее тоже вызывает какой-то искусственно созданный микроорганизм. Сеятели в своем желании помогать разуму зашли слишком далеко, придумав несовершенное лекарство и не сумев его удержать. Возбудитель трясучки справляется с любой инфекцией, поэтому у вас нет эпидемий, но зато есть ужасные побочные эффекты. Самый страшный из них – диксы. Выбравшись наружу, я заразилась, потому и выжила. А затем пришлось быстро уходить – рядом с выходом местами опасно повышен радиоактивный фон. Видимо, тоже результат повреждений.

– А где этот выход? – спросил Кирпич. – Никогда не слышал, чтобы кто-то пробрался в глубь архипелага.

– На крайнем севере этой половины корабля.

– Что значит «этой половины»?

– Корабль похож на диск, разрезанный на две части. Половинки отделены друг от друга, но скрепляются в нескольких точках. Не уверена, но подозреваю, что как раз на второй половине находятся азиаты и прочие люди вашего мира, которые никогда не встречаются в этой части корабля.

– Если корабль космический, то почему на нем плавающие буи, трубы с водой, холодильники и всякое такое? – удивился Ботан. – Ведь в космосе все это окажется в безвоздушном пространстве, а здесь многое явно приспособлено для работы в водной среде.

– Не знаю. Извините, но я не ученый – вы же видите, что мне слишком мало лет для серьезной профессии, и подробности про то, чем занимался экипаж, не могу знать. И даже наши ученые тоже знают немногое – увы, перед предками экипаж не отчитывался. Но на планетах они оставались подолгу, всегда в океане. Наверное, корабль при этом приспосабливали для исследований и работы в условиях моря – он превращался в остров. Система расселин всегда затоплена – видимо, так было изначально предусмотрено. К тому же биологические хозяева корабля – амфибии, им водная среда нравится. А еще во многих местах заметны повреждения. Лаборатория, в которой я оказалась, сильно разрушена. Там все мертво. Наверное, телепортация, когда уже запущена, отрабатывает перемещение без помощи оборудования. Меня выбросило в место, где не было ничего исправного. Там один лишь исковерканный металл. Наверное, был взрыв, и не один. На Большом острове тоже видны следы разрушений. Особенно в тех местах, где диксы устроили логова. Из пробоин и трещин, наверное, выходит какой-то газ, просачиваясь сквозь песок, что их привлекает. Место, которое вы называете «разрезанным куполом», очень похоже на описание внешних загонов, в которых экипаж держал агрессивных животных для исследований, а пирамидальные холмы – вероятно, упомянутые в летописях преобразователи биомассы. Если не ошибаюсь, они до сих пор работают в режиме поддержания почвенного слоя. Не будь этого, ливни бы давно смыли все с холмов до голого металла. Но помнишь, Максим, ту грязь в бурю? Откуда-то ведь она взялась – реками стекала. Возможно, там когда-то был огромный питомник или лаборатория. Не знаю. Сеятели много чего могли делать на поверхности корабля. На нашей планете они в тот раз пробыли долгие годы – времени хватало. Перед взлетом, наверно, убирали лишнее. Вот и здесь так же было. Но теперь все сильно повреждено и мало что продолжает работать. Думаю, была авария, или нападение, или что-то случилось с экипажем. Не знаю. Корабль всем казался вечным, но, как видите, это не так. Я даже начала подозревать, что всех убил возбудитель трясучки. Уж очень это необычный микроорганизм – ничего подобного у Сеятелей раньше не было.

– И что ты делала, когда выбралась на поверхность? – Максу не терпелось узнать историю похождений инопланетянки.

– Сперва пыталась найти кого-нибудь из экипажа, но быстро убедилась, что ничего не получится. Или все погибли, или давно покинули корабль. Он теперь живет собственной жизнью. Даже если бы я каким-то чудом смогла обследовать все его отсеки, то отключить механизм, вызывающий у нас эпидемии, не получится. Он будет срабатывать столько раз, сколько запущен, и для этого ему не нужна работающая лаборатория. Все штаммы, предназначенные для моего мира, уже давно летят к нему. И все закончится только тогда, когда доберется последний. Помешать этому отсюда без помощи экипажа невозможно. И с помощью, наверное, тоже не получится.

– Наши светляки тоже не остановить?

– Думаю, да. У готов есть поврежденный буй – его будто взорвали когда-то, и остатки валялись на берегу. Видно, что внутри когда-то находилось сложное оборудование. Оно, конечно, уже не работает, но там все равно падают люди и предметы. Механизм запущен и работает без помощи систем корабля.

– Подожди! – встрепенулся Ботан. – Наши астрономы определили звезду, от которой прилетают светляки. Но она совсем не такая, как эта, – мы возле другой сейчас. Как так могло получиться?

– Я не могу знать тонкостей этой технологии. Но зато знаю, что, если от вашей планеты к этой звезде протянуть прямую линию, а потом продолжить ее, где-нибудь очень далеко она уткнется в другую звезду. Точнее, в эту. – Дина указала на склоняющееся к горизонту светило. – Думаю, этим все и объясняется.

– Поблизости не было других звезд на этой линии.

– Ну и что? Этот корабль очень стар, и для него в пределах галактики не существовало расстояний. Человечества еще не было, а он уже летал. Когда на вашей планете появились амфибии? Десятки или сотни миллионов лет назад? Вот и представьте, сколько прошло времени между земноводными и млекопитающими. Примерно столько же между человеком и Сеятелями. Я так думаю. Все это время экипаж занимался созданием новых пригодных для жизни миров или совершенствовал старые.

– Наверное, ребята просто устали работать за «спасибо», раз в итоге бросили его здесь, – мрачно предположил Кирпич. – А к Люцу ты как попасть ухитрилась?

– Мы не можем жить в одиночку подолгу, как вы. У нас начинается… Это не объяснить, но очень плохо. Когда я поняла, что прилетела сюда зря, а дороги назад нет, то решила присоединиться к людям, которые здесь живут. До этого, бродя по архипелагу, я их избегала. Для нас нетрудно замечать издали других и не приближаться к ним.

– А диксы?

– С ними еще проще. Их разум почти мертв.

– Ты поднимаешь руку и они отстают?

– Нет, я просто ходила с ними разными дорогами. Мои способности слишком незначительны, чтобы суметь удержать от нападения даже пару диксов, не говоря уже о стае. Но не нарываться их хватает. А как представитель в высшей степени общественно-зависимой расы, я легко учу чужие языки. Продолжая бродить по архипелагу, время от времени прибивалась к поселкам, изображая из себя глухонемую. Если в поселке было все плохо, быстро уходила, если нет – задерживалась, изучая ваши обычаи и языки. Обычно было нетрудно даже «не поднимая руки» воздействовать на главных людей этих общин, и ко мне относились хорошо. Но закончилось все тем, что я попала к Люцу, и он сумел меня раскусить. Не знаю, какие были планы у него, но от себя он ни на шаг не отпускал. Все время допрашивал обо всем. Я даже водила его на север, в то место, где выбралась на поверхность.

Дина вновь настороженно покосилась влево, будто вглядываясь во что-то заметное лишь ей. Неуверенно потеребив металлическую змейку на левом предплечье, она нехотя отвернулась от заинтересовавшего ее направления и подытожила:

– Простите, что сразу все не рассказала. Вы должны понимать, насколько это было для меня непросто. Да и какой смысл? Пользы от моего рассказа вы не получите.

– Ну не скажи. – Кирпич покачал головой. – Тебя теперь можно брать охотиться на ящеров. Будем их легко валить.

– Ты преувеличиваешь мои возможности. Всякое воздействие на живой организм требует расхода силы, с которой знакомы лишь единицы из вас, да и то поверхностно. На разных существ разные затраты, а восстанавливается она медленно. Поверь, на ящера уходит очень много. Даже усилитель не очень помогает. – Дина щелкнула ногтем по браслету.

– Так это усилитель твоей джедайской силы? – удивился Кирпич. – Надо же – а с виду проволока сплюснутая.

– Подожди… – не понял Макс. – Ведь эту штуку ты на моих глазах взяла из третьего контейнера. А он с Земли. Откуда там мог оказаться ваш усилитель?

– Не знаю, но есть предположение. Когда начались эти эпидемии, мы послали звездолеты во все известные миры Рассадника. Всего нам известно двенадцать. Ученые надеялись, что на одном из них находятся Сеятели. Вероятно, какой-то из кораблей достиг вашей планеты. Не знаю, что потом случилось с экипажем, но, скорее всего, астронавты выжили и действует. Наверное, столкнувшись со светляками, поняли, что это путь на еще один мир Рассадника. И начали пытаться сюда проникнуть.

– Ты считаешь, что в проекте, в котором работал Эн, были ваши люди задействованы?

– Все может быть. Этот усилитель устаревшей конструкции, насколько я понимаю, а корабли отправили очень давно.

– А почему у тебя своего браслета нет? – не понял Ботан.

– А зачем? У нас их носят только исследователи в опасных местах. При неправильном обращении он может нанести вред разумному, поэтому его использование и ношение без крайней нужды неэтично. Вы же сами видели, с какими предосторожностями он хранился. Опасный предмет.

– Понятно. То есть совсем непонятно! Получается, ваши, там, на Земле, пытаются заслать сюда свои усилители и сами потом прилететь. Как они найдут контейнеры в таком случае?

– Думаю, все гораздо проще. В группах, подобных той, в которой работал Эн, есть люди с наших кораблей или их потомки.

– У тебя на все есть ответы, – заметил Макс.

– Не ответы – только предположения. Что мне теперь остается делать? В любую минуту подолгу обдумываю все, что узнала. У меня было несколько месяцев, и большую их часть я анализировала всю доступную информацию. Как и ты, Максим, раз догадался, что я чужая.

– А тот мертвый тип, в кресле-катапульте, тоже из ваших? – не унимался Ботан.

Вновь косясь влево, Дина покачала головой:

– Понятия не имею, откуда он. Надписи на незнакомом языке, а наша письменность вот уже тысячи лет почти не менялась. Видимо, не только у нас и у вас начались неприятности из-за неправильной работы корабля. Миров Рассадника много, кто-нибудь мог узнать координаты этой системы от Сеятелей и послать сюда свой звездолет, или другим способом попал.

– Обалдеть! Да тут какой-то рассадник пришельцев!

– Ребята, – напряженно, изменившимся голосом произнесла Дина. – Извините, что обрываю нашу интересную беседу, но там кто-то есть.

– Не понял? – насторожился Кирпич.

Дина махнула влево:

– Я ощущаю чье-то присутствие. Это не ящеры и не птицы. Что-то большое. Возможно, спящий человек. Но, может, и дикс. Они чувствуются почти одинаково. И еще там чувствуется присутствие человека. Также слабо. Будто маленький ребенок, или спящий… или умирающий. Не уверена. Наверное, все же дикс. Помехи характерные. Что-то неправильное.

Кирпич улыбнулся, как карапуз при виде леденца на палочке:

– Думаю, это та самая парочка, которая девчонок сожрала. Макс, проверим?

Тот молча снял с плеча двустволку. Диксов на мелях много, патроны тратить жалко, но именно на эту парочку он был готов истратить все до единого.

Глава 33

В самом начале, обыскивая остров, обойти его по периметру не удосужились. А зачем, если он просматривается чуть ли не насквозь с любой точки? На западный берег издали кинули взгляд – ничего интересного не заметили и отвернулись. Все те же пальмы, выброшенный на песок корявый ствол дерева, пустые ракушки, расхаживающие с важным видом бакланы и жмущиеся стайками чайки – стандартно и неинтересно.

Именно сюда привела Дина, и чем ближе она подходила, тем напряженнее становилась. Глядя на нее, Кирпич утешил:

– Видать, тебе просто мерещится что-то – я вообще ничего не вижу.

– Нет. Там точно дикс. Или диксы. Трудно судить – там еще что-то. Еле заметное. Мальчишки, прошу вас, осторожнее, – чуть ли не взмолилась она.

Макс, зная, что в критических ситуациях поведение у нее, мягко говоря, импульсивное, опасался больше за Дину, чем каких-то диксов. Подумаешь, сталкивались и били в хвост и гриву. А вот ее, несмотря на все фантастические обстоятельства, почему-то очень хотелось защищать. Или она как-то воздействует на окружающих, вызывая к себе подобные чувства? Ведь не убил же ее в свое время Люц, хотя смерть у него была решением даже самых безобидных вопросов.

Нет. Макс готов был поклясться, что уж в этом ее подозревать точно нельзя. Просто чувствовал, и все. Как там она говорит? «Неэтично».

Очень трудно подозревать хорошо знакомого, не раз спасавшего и симпатичного тебе человека в тайном манипулировании.

– Стоп! – напряженно шепнул Кирпич.

Макс и сам уже успел замереть столбом, еще не поняв, в чем дело. Просто показалось, что за выброшенным морем стволом дерева что-то шевельнулось, а тело, привыкшее к передрягам, мгновенно среагировало. Там будто кто-то на миг приподнял голову и тут же спрятался. Подозрительное поведение.

– Дикс! – уверенно произнесла Дина.

Сжав губы, она вскинула левую руку. За бревном вновь зашевелились, и из укрытия выбрался дикс. Матерый – от одежды следа не осталось, дочерна пропеченный солнцем, колтун волос спадает ниже лопаток, голова втянута в плечи, коренастая фигура дышит звериной силой. Будто не человек это, пусть и бывший, а павиан дикий. Всем телом развернувшись в сторону четверки островитян, он зашипел, заквакал, тонко подвыл и, с силой отталкиваясь от песка, помчался на людей.

– Макс, патронов к автомату у нас немного, а тварь матерая, на копья брать с такой командой очко играет, – хладнокровно заметил Кирпич.

– Прикрой, – коротко ответил Макс, вскидывая дробовик.

Дикс при виде оружия повел себя странно – начал мчаться неравномерными зигзагами, приседая и ловко подпрыгивая. Навестись стало сложнее, но на такой дистанции это не принципиально. В последний миг Макс из садистских побуждений чуть опустил ствол – хотелось, чтобы эта тварь, одна из виновниц гибели девочки, оставившей послание на крышке ноутбука, сдохла в мучениях, пусть даже с перерасходом боезапаса.

Картечь разнесла пах и нижнюю часть живота, но, несмотря на страшные раны, тварь продолжала атаку. Второй ствол Макс разрядил, когда ей оставался десяток шагов. Диксу разнесло бедро, и он наконец завалился, тут же попытавшись вскочить, опираясь на здоровую ногу. Подскочивший Ботан пришпилил его копьем, заставив упасть на песок, а Кирпич, зайдя сбоку, рубанул топориком в висок.

Шагнув назад, он, злорадно скалясь, произнес:

– Это тебе за Наташу и Аню. И за остальных.

Дикс, хрипя в агонии, естественно, ничего не ответил.

Перезаряжая двустволку, Макс напряженно заметил:

– Наташа писала, что их было два.

Кирпич, подойдя к дереву, заглянул за него и удовлетворенно произнес:

– А вот и второй клиент.

И верно – на песке лежал еще один дикс. Точнее, часть. Брюшина его зияла огромной раной с неровными краями, пласты ребер приподняты почерневшими расправленными крыльями, хорошо видно, что внутренностей почти не осталось. Череп разбит и тоже пуст.

– Они требуху и мозги в первую очередь выжирают, – пояснил Кирпич. – Похоже, Наташа успела этого завалить. Ох и грамотная девочка была!

Морщась от мерзкой вони, Макс покачал головой:

– Если она убила или смертельно ранила этого, то где ее тело? И второй девочки? Он ведь ел «товарища» не так уж долго – еще много осталось.

В голове эти мысли еще не успели толком оформиться, но завершиться процессу не дала Дина. Изумленно задрав голову, она подняла руку вверх. Нет, не за тем, чтобы опять пустить в дело свою загадочную способность. Просто указывала.

Макс поднял взгляд.



Кокосовая пальма – для архипелага обыденность. Никто, кроме сборщиков недозрелых орехов, не обращает на их кроны внимания. Привычная деталь пейзажа, на которой взгляд не останавливается. К тому же глаза человека редко смотрят вверх без надобности. Да и зачем, если гор, высоких домов, фонарных столбов и прочего на островах и мелях нет? Все самое важное можно наблюдать на уровне человеческого роста и ниже, так зачем попусту напрягать шею?

Привычки, въевшиеся на подсознательном уровне, подвели островитян. Прочесывая остров, они смотрели куда угодно, но не вверх. Разумеется, находись в высоте необычный объект приличных размеров, глаз бы краем зрения его засек и подал сигнал тревоги. Но здесь все оказалось гораздо скромнее.

Первым делом Макс разглядел что-то вроде метлы. Кто-то возле самой кроны примотал к стволу несколько десятков кривых веток таким образом, что они свободными концами торчали вниз. Эдакий скелет конуса получился.

Но самое интересное оказалось на вершине. Там, в кроне, сливаясь с основаниями пальмовых листьев, прижались друг к дружке две скрючившиеся человеческие фигурки.

– Да это же девчонки! – первым высказался Ботан.

– Точно! – согласился Кирпич и радостно добавил: – Наташа и Аня сто процентов! Больше некому!

Чуть помедлив, он уже без восторга добавил:

– Только чего-то они не шевелятся совсем.

Макс уже все понял:

– Ветки видишь? Наташа их привязала, чтобы за ними не могли забраться. Дикс все же полез, и она его как-то убила. А может, просто скинула, и он спину сломал. Второй его жрал и караулил, чтобы не убежали, а они там сидели. Не знаю, сколько это длилось. Кирпич, они на мертвых похожи.

– Проверить надо. Ботан, ремень отдавай. Петлю сделаю и заберусь. Я не бешеная обезьяна без ничего по таким стволам скакать.

Через несколько минут Кирпич начал восхождение. Пальма оказалась самой серьезной из местных – высоченная. Но море, размывая в этой стороне берег, подточило ее корни, и дерево нагнулось, что немного облегчало задачу.

Вскоре Кирпич достиг преграды и начал разрушать ее руками. В этот миг одна из фигурок шелохнулась, свесила руку, до этого обнимавшую черенки листьев, и попыталась угостить «спасателя» ударом корявой палки. Тот, увернувшись, отступил чуть ниже и принялся возмущаться:

– Да ты чего? Дуреха! Я же помогать иду! Бросай свою клюку, а то ведь отберу!

Та, свесившись, вновь атаковала Кирпича, при этом пытаясь издавать визг, больше похожий на предсмертный хрип. Движения девушки были неуверенными, иногда хаотичными, и какими-то очень уж усталыми. Стало видно, что ее палка привязана к руке, и только благодаря этому она ее не теряет. Да и не палка вовсе, а грубое подобие кирки – заточенная кость, примотанная к увесистой ветке.

Но, несмотря на всю слабость, в данной ситуации ее действия были весьма опасны, и тело недоеденного каннибала, смердящее внизу, это наглядно демонстрировало.

– Да прекрати ты! Я не дикс! Не псих! Я нормальный! Кончай драться! Давай помогу спуститься! Мы и напоим, и накормим! И умоешься, а то видок у тебя тот еще! Эй! Да прекрати ты! Ну я тебе все потом припомню!

Доводы уходили в никуда – девушка еще отчаяннее начинала махать своим неказистым оружием. Кирпич, не испытывая желания сверзиться или получить дополнительную дырку в черепе, начал спускаться.

Достигнув земли, он первым делом нехорошо выругался, затем извинился перед Диной за несдержанность в словах и закончил на деловой ноте:

– Натаха, похоже, с катушек слетела. Совсем озверела. Может, подкопаем пальму? Она кроной в море упадет, не сильно ушибутся. А в воде мы ее легко скрутим. Я бы и там скрутил, да ветки эти навязанные мешают. Ловко она придумала. А может, и не придумала. У нас сосед так делал на дереве, где птицы гнездо свили, чтобы коты не могли забраться.

Макс, прикинув высоту пальмы, хотел было возразить против рискованного плана, но его опередила Дина:

– Дайте я попробую.

Не дожидаясь позволения, подошла так, чтобы стоять под самой кроной:

– Эй. Наташа. Я знаю, что ты меня слышишь. Не надо больше плакать. Все у тебя будет хорошо. Чудовища мертвые. Эти мальчики их убили. Зачем ты обижаешь их? Они ведь тебя защитили. Мы нашли твое письмо на крышке компьютера. Все уже хорошо. Ну же, не надо плакать…

В таком духе она на все лады без умолку «распевала» несколько минут. Одним тоном – ласковым, спокойным, проникновенным. Ребята не без удовольствия слушали – что-то в этом было завораживающее.

Странно, но подействовало. Сверху на грани слышимости хрипло поинтересовались:

– Вы кто?

– Мы такие же люди, как и вы, но оказались здесь раньше. Не бойся нас. Мы хорошие. Мы поможем. Мы уже помогли. Чудовищ больше нет. На земле тебе так хорошо будет. Мы…

– Стой! Не надо… Извините… Я не поняла. Мы тут… Сколько мы здесь сидим, на этой пальме?

– Ну ты спросила! Да откуда же нам знать? – удивился Кирпич.

– А эти уроды точно мертвые?

– Точнее не бывает. Или тебе справку из морга предъявить надо? Так мне можно лезть помогать, или как?

– Помоги. У меня все одеревенело, а Аня не просыпается почему-то.

– Тогда палку свою брось.

– Не могу – она привязана к руке.

– Так отвяжи!

– Не могу – пальцы одеревенели.

– Ну твою же мать! Ладно, лезу! Но смотри, даже не вздумай опять меня этой ковырялкой лупить! Честное слово, мне такое не нравится!



Спустить девочек вниз оказалось непросто. Пришлось сбегать к лодкам, снять обе якорные веревки и лишь с их помощью осторожно доставить на землю сперва очнувшуюся, но едва шевелящуюся Аню – она была полегче, – потом Наташу. Обе не смогли подняться с песка, Максу и Кирпичу пришлось нести их на руках.

Ночевку решили устроить возле лодок – пока возились, опустилась темнота, и лезть на ощупь в пенящийся прибой не хотелось, тем более с таким еле живым «подкреплением».

Девочки почему-то отказывались от еды, но пили просто зверски. Кирпич развел костер, Дина по-быстрому начала готовить чай по новому рецепту Эна – ослабевшим горячее полезно. Но при виде огня у обеих началась истерика, и пришлось их долго успокаивать.

Наташа наконец сумела членораздельно произнести:

– Психи заметят.

– Не увидят – сдохли они, – напомнил Кирпич.

– Но могут быть другие…

– И другие тоже сдохнут, не сомневайся. К тому же огонь еле живой, разведен в яме, кусты вокруг тоже прикрывают. Не волнуйся ты так – у нас все схвачено. Сейчас чайку попьете, потом бульончику из сушеной рыбки. Вам полезно.

Действительно полезно оказалось. Выполнив поставленную Кирпичом задачу, Аня уснула, а Наташа настолько разошлась, что даже сумела сходить к морю умыться, хоть и с помощью Дины. Вернувшись, она получила новую порцию свежезаваренного чая и, сидя у костра, медленно его отпивала, скупо рассказывая о том, что пережила:

– Когда уже закончила писать, подумала, что Ане так и так не жить. Вот и затеяла это. Еле забрались на пальму, привязались, потом ветки закрепили снизу. И начали ждать. По виду психов понятно было, что вот-вот они съедят еще кого-нибудь, – мы уже изучили их повадки хорошо. Но всю ночь просидели напрасно, только днем за нами пришли. Один полез, и когда добрался до веток, я его ударила в голову несколько раз. Он упал вниз. Второй его обнюхал и начал есть. Я решила, что убью и его, когда полезет. Но еды было много, и он все не лез и не лез. Мы съели все орехи, что там были, даже совсем зеленые. Было очень плохо от них. Животы резало до слез. Я счет дням потеряла. Пробовала разминаться, но это так трудно на дереве. Особенно трудно было во весь рост выпрямляться. И солнце сильно пекло. Очень воды не хватало. Орехи поначалу спасали, но потом вообще ни еды, ни питья не было. Думаю, еще день, и мы бы умерли на той пальме.

– Надо было надрезы на стволе делать – оттуда сок вытекает, – посоветовал Ботан.

– Мы понятия об этом не имели… Не знаю, откуда вы, но спасибо, что пришли.

– Да мы не за вами шли, – пояснил Кирпич. – Не знали про вас.

– Все равно спасибо. Вы… Вы же нас здесь не оставите?

– Да ты за кого нас держишь! Вместе поплывем. У нас народу полно, вам понравится. И порядки правильные, не то что у других. Не бойся, Натаха, – теперь точно все у тебя будет хорошо.

Но Наташа уже ничего не слышала – так и заснула, сидя с кружкой в руках.

– Надо же, как устала. – Кирпич покачал головой.

– После пальмы она, наверное, и вверх ногами спать сможет, – предположил Ботан.

– Тебя бы туда на недельку, ты бы и с петушками сидя на насесте храпеть научился за милую душу. Ну и что делать будем, Максимыч?

– А сам разве не знаешь? В наши лодки спокойно четыре человека помещаются, так что вшестером легко дойдем. Наташа покажет дорогу к тем островам, где упал их автобус. Думаю, это за последним ответвлением, судя по могиле Лены, о которой в письме говорилось. Получается, они пришли с той стороны. Посмотрим на корабль – и назад.

– А как же твоя девушка?

– Потом вернусь. Мы ведь теперь можем быстро плавать – много времени дорога не займет.

– Нет, – возразила Дина. – Тебе надо послезавтра быть возле буя. Обязательно надо. Не успеешь никак.

– О чем ты? – не понял Макс.

– Эн умный человек, но я считаю гораздо лучше. Изучила все его записи и нашла другие закономерности. Твой друг попал сюда первым, и эта дата там зафиксирована. Затем ты. У вас характерное временное расхождение, часто встречающееся. Дальше всего два варианта: или тот буй переключится на новые источники, или принесет следующий объект. Это случится послезавтра – я полностью уверена. У Эна достаточно весомая статистика. Если прилетит объект, которого рядом с вами тогда не было, то твоя девушка осталась на Земле. Если она или что-то, кто-то знакомые, то буй еще несколько циклов продолжит работать по прежнему месту. Нельзя тебе сейчас возвращаться. Ты ведь ее так ждал.

Если откровенно, то ждал Макс скорее по привычке. Столько всего случилось, что образ Леры сохранился на уровне детских воспоминаний. Да и, честно говоря, он ее здесь не мог представить. Она не просто горожанка – горожанка в высшей степени. В лесу никогда не была, и вообще интересы ее настолько типично-недалекие, что оставалось удивляться – как они вообще могли сойтись? Абсолютно уверена, что раки в озере красного цвета, знает как дважды два имена всех хоть где-то мелькнувших певиц поп-жанра, светских львиц или просто их ободранных кошек, и даже каких-то вульгарного вида негров, если те хотя бы умеют разговаривать и называют это рэпом. Макс в общении с ней иногда ощущал себя человеком с другой планеты, вообще не понимая, о чем идет речь. Пожалуй, все, что в ней его притягивало, – красота. Этого у Леры не отнять – будто куколка. Однако с настоящей инопланетянкой Диной ему почему-то было намного проще и комфортнее.

Но ведь не скажешь такое сейчас…

– Можно двоих отправить с девочками в поселок, а…

– Нет, – Кирпич покачал головой. – Вдвоем слишком опасно на рифах. Давай так – утром глянем, в каком состоянии девчонки. Если более-менее, то пойдем с ними к дальнему бую. Можно будет даже не по протоке, а через мели рвануть, напрямик – лодки легкие, воды там вроде много.

– Лучше пусть окажется дальше, но по расселинам, – возразил Макс. – Поверь, гораздо быстрее и удобнее выйдет. И меньше риска, что дно пропорем.

– Ага. За дно нас Пикар морским ежикам скормит, – согласился Кирпич. – Дин, как по-твоему – денек-другой если на рифах побудут, ничего с девочками не случится?

– Тень нужна. Вода. Горячая пища желательно.

– Ты действительно умеешь засекать диксов издали?

– Мне трудно объяснить это… Я хорошо ощущаю их угрозу и ее направление. С расстоянием могу ошибиться. Но если диксы близко, могу даже определить, сколько их.

– А почему этого гаврика не заметила?

– Вероятно, он спал, а от Максима в тот момент исходило что-то странное. Я не знала, что он именно сейчас собрался меня разоблачать, но чувствовала что-то ненормальное. Это сильно отвлекало. Простите, но мои способности слишком невелики, а самодисциплина низкая. В полной мере наш народ раскрывает свои таланты только в зрелом возрасте.

– Наш тоже, – заметил Макс. – Ботан, дежуришь первым. И на Дину не надейся – сам слышал, что у нее проблемы с «джедайской силой».

Глава 34

Вода в расселине успокоилась – лишь мелкая рябь от порывистого, но легкого ветерка время от времени возмущала ее зеркало. Отголоски прибоя остались за спиной – лодки уже миновали развилку. Если Наташа не ошиблась, этот путь должен привести к трем островам, где остались все их взрослые и ребята, за исключением одного мальчишки. Макс не планировал там задерживаться – беглый осмотр затонувшего корабля и бегом дальше. До дальнего буя еще плыть и плыть, плюс не исключены непредвиденные приключения по пути. Терять время нельзя.

На душе было хреново. Утром обе девочки подчеркнуто бодро заявили, что могут плыть куда угодно и держаться в норме все путешествие, но Макс готов был поспорить, что Наташа подговорила Аню так сказать. А ее кто подговорил? Да кто угодно, или даже никто – могла сквозь сон подслушивать. Запросто – после таких приключений люди и не тому учатся.

По мнению Макса, им нужен был длительный отдых. Но и Леру никак не бросишь… Вот ведь дилемма…

Грести он старался осторожно, чтобы не раскачивать лодку. У него теперь появился третий член команды – Аня. Худышка лет двенадцати – на ее ребрах можно анатомию человека изучать. Если вчера глаза девочки были сонно-затравленными, то сегодня просто испуганными. Но усталость из них никуда не исчезла. Скорчившись на дне, она почти все время спала, часто вздрагивая и поднимая голову, внимательно вглядываясь в Макса, будто хотела убедиться, что он не призрак и не собирается растаять в воздухе.

Натерпелась…

На корме дремлет Дина. Видимо, вчерашний разговор и прочие события подкосили, и ночью не выспалась. Так что Макс работает на веслах за двоих, но ему это не тяжело. Одно плохо – сможет ли она в таком сонном состоянии использовать свои необычные способности? А если конкретно – не подбирается ли сейчас к берегу шайка оголодавших диксов или боевой отряд готов?

– Зеленеет впереди, – заметил Кирпич со своей лодки.

– Вижу, – подтвердил Макс.

Наташа, подняв голову над бортом, тихо произнесла:

– Это первый остров. За ним еще два будут. Возле последнего – тот корабль. И штука железная там на воде болтается. И автобус наш тоже в том месте. На дне…



Один за другим по левому борту остались все три острова. Первый немногим уступал тому, на котором стоял поселок Бизона, два других были гораздо скромнее, хотя и не совсем уж крошечные. Ни на пляжах, ни на мелководье ничего подозрительного не встретилось. Необитаемая суша – такого добра на архипелаге хватает. Здешний буй, судя по всему, срабатывает нечасто, что тоже нередкое явление. Этим мальчикам и девочкам просто не повезло попасть в «заповедник», принадлежащий двум заматеревшим диксам.

Над чуть затопленной коралловой порослью показалась острая вершина конуса, что торчал из середины буя. Макс изменил курс, боясь повредить днище, затем пришлось развернуться, чтобы выйти на более-менее глубокий путь. При этом чуть правее заметил еще один неприродный объект – из моря торчала верхушка тонкого столба с оттяжками. Должно быть, та самая мачта, о которой Люц рассказывал.

Так и оказалось. День выдался удачный – почти без ветра, и безо всяких ухищрений можно было разглядеть корабль, замерший на дне. Небольшой двухмачтовый парусник – ничего другого о нем Макс с первого взгляда сказать не смог.

Подвели лодки к бую, начали швартоваться. Дина, проснувшись от толчка, подскочила, сонно заморгала. Ботан ее оригинально поприветствовал:

– Приветствую, моя прекрасная звездная сестра! Да прибудет с тобой сила!

Не будучи знакомой с продукцией земного кинематографа, шутки девушка не поняла, зато оценила корабль:

– Красивый какой. Мы сможем его поднять и починить?

– Еще не знаю, – ответил Макс. – И вообще наше дело – простая разведка. Думать о подъеме уже Пикар будет.

– А можно я искупаюсь? Сонливость пройдет.

– Купайся. Я сейчас тоже в воду полезу. Нырну – здесь неглубоко.

– Мачта едва выглядывает, а она точно не десять метров, плюс высота корпуса, – заметил Кирпич.

– Корпус накренен сильно. Стой он прямо, обе мачты бы наполовину вылезли на поверхность или около того. Левый борт из-за этого не разглядишь, вот и нырнуть хочу.

– Правый вроде в порядке.

– Я о том же.

Макс забрался на буй, скинул одежду, нацепил ласты и маску, без резких движений свесился в воду, побарахтался на месте, привыкая к разнице температур, затем медленно поплыл к торчащей верхушке мачты. Подержался за нее, убедился, что никаких повреждений море нанести не успело, махнул рукой Кирпичу:

– Подгони сюда мою лодку, я там камней набрал по пути.

Добравшись до товарищей, ухватил первый увесистый кусок известняка, неспешно продышался, набрал в грудь побольше воздуха, оттолкнулся от лодки, пошел в глубину. Мир вокруг привычно изменил цвет. Вверх срывались вереницы воздушных пузырьков, под ногами разбегались в разные стороны стаи рыбок. Справа мелькнуло что-то солидное, но Макс даже не успел насторожиться – это оказался всего лишь хорошо знакомый безобидный обитатель проток, смахивающий на леща-исполина. Несмотря на медлительность, акулам на зуб попадается редко – такой крепкой чешуи ни у кого больше нет. Ее даже топор с трудом прорубает – настоящие доспехи. Готы такими кругляшами свои бамбуковые кирасы обклеивают.

Поравнявшись с бортом, Макс отпустил камень. Тот, неспешно вращаясь, упал на дно, перепугав маленькую каракатицу. Работая ногами, Макс опустился чуть ниже, пошел вдоль борта, тщательно подмечая все детали.

Поверхность ровная, без повреждений, белая краска новенькой не выглядит, но и покрыться вездесущими морскими желудями не успела. Трудно опираться на скромный опыт, но по виду и полугода не прошло с момента «кораблекрушения». Оконечность серьезного киля, врезка винта, свернутое набок перо руля – результат удара о дно. Других повреждений не видно – даже иллюминаторы целы.

Легкие намекнули, что неплохо бы вдохнуть полной грудью, и Макс не стал игнорировать разумное желание – экстримом заниматься нет нужды. Поднявшись к поверхности, продышался, доложил товарищам:

– Наверное, такой корабль называется яхта или шхуна – не разбираюсь я в них.

– Из-за чего он утонул? – нетерпеливо спросил Ботан.

– Понятия не имею. Пробоин нет, все, кроме руля, целое. Руль вроде починить нетрудно будет.

– Ты внутри посмотрел?

– Я не такой дурак, чтобы в одиночку этим заниматься. Нет, такие дела для команды водолазов.

– Там же добра может куча оказаться! Ведь в вертолет ты сам забирался!

– Эта куча никуда не денется – подождет. А с вертолетом пришлось самому – выбора тогда не было.

С буя сиганула Дина, подплыла к лодке, взялась за один из камней:

– Можно, попробую тоже?

– Можно. Но только вместе. И чуть что – пулей наверх.

В том, что Дина прекрасно держится под водой, Макс уже неоднократно убеждался и не волновался за нее. Вот и сейчас пошла за ним ровно, послушно, отпустив свой камень, как только увидела, что он бросил свой.

На этот раз осмотру подверглась верхняя палуба. Все, что не было закреплено, валялось по округе или, давно всплыв, унесено течениями. Но в глаза бросаются настоящие сокровища: паруса и лебедки, ими управляющие, тросы металлические и из синтетического волокна. Даже если этот корабль не получится поднять, добро может пригодиться при конструировании других судов.

А вот еще одно повреждение – дверь при ударе перекосило, болтается на одной петле. Не смертельно, зато в раскрывшийся проем можно заглянуть, оценив внутреннюю обстановку.

Рассмотреть толком ничего не удалось – внутри сумрачно. Можно лишь понять, что под потолком остался воздушный карман. Только вот совать туда голову с целью подышать – не самая умная идея: атмосфера за это время могла измениться в худшую сторону. Или окажется, что это газ, просочившийся из баллона на камбузе. Нет, Макс на такое не поведется.

Просунув руку внутрь, он ухватил банку, плавающую в воздушном кармане среди всякого мусора, после чего обернулся на Дину. Но ей напоминания не требовалось – уже поднималась. Что ж, самое время отправляться следом.

Отдышавшись, продемонстрировал трофей:

– Вот. Внутри было.

– О! Кофеек! Живем! – обрадовался Кирпич. – Сахарку там не наблюдал, братишка?

– Там вообще-то не магазин – ухватил, что давали.

– Базара нет, и то хлеб. Давай сюда, в закрома родины – в обед погоняем. Кстати, насчет обеда – может, сейчас и устроим? Разведем костерок на бережку, сварим похлебку по-быстрому, потом дальше пойдем. Или еще нырять собираешься?

– Да нет, нечего там смотреть в одиночку. Похоже, корабль в хорошем состоянии. Не знаю, что там насчет двигателя, но под парусами он тоже ходить может. Отсюда его легко провести по расселине хоть к острову, хоть к океану. Мое мнение – нужно как-то поднимать и восстанавливать. Получше этих «коггов» будет. Сейчас обмеряем его сверху, хоть приблизительно, и пускай Пикар дальше думает.

Проснувшаяся Аня на заплывы Макса и Динки наблюдала уже без того всепоглощающего страха, что еще вчера, казалось, навечно поселился в ее глазах. А сейчас и вовсе подала голос – впервые. Изумленно пискнула:

– Волосы! Ее волосы!

Макс взглянул на Дину, уже выбравшуюся на буй. Ничего страшного с ее волосами не происходило – все то же ровное каштановое каре, что и прежде. Кстати, на удивление аккуратное – редкие девушки архипелага ухитрялись поддерживать свои прически в приличном состоянии, а уж у нее и всегда идеальная.

До Кирпича первого дошло:

– Мать моя! Да волосы сухие! Дин, у тебя волосы сухие!

Та, машинально их потрогав, поморщилась:

– Извините, постоянно забываю, что для вас это крайне необычно. Тем более после вчерашнего разговора расслабилась. Хотя и до этого ваши люди почему-то не замечали ничего. Правда, я редко ошибалась.

– А у вас это обычное дело? – уточнил Ботан.

– У нас считается, что мокрые волосы – неэстетичное зрелище. Вот мы с этим и боремся, как умеем. Это несложно. Для моего народа, конечно, несложно. У вас труднее, хотя при желании, думаю, научиться хотя бы азам не так уж сложно.

– Обалдеть…

– Не хотел бы я у вас работать продавцом фенов, – закончил тему Кирпич, вновь занявшись рыбалкой.

Остальные тоже вернулись к своим делам – Динкиным странностям они уже перестали удивляться, народ здесь ко всему привычный. Но Аня, не знающая всей правды о новой знакомой, не унималась:

– Вы разве не видели? Она выбралась из воды, а ее волосы остались сухими! И не просто сухими, а уложенными! Посмотрите на ее прическу!

– Ну видели, и что? – недовольно ответил Кирпич. – Хорошая прическа, я бы даже сказал, очень симпатичная. Не пищи под ухом, всю рыбу мне распугаешь.

– Так волосы… Сухие же… И прическа… Она…

Ботан снизошел до пояснений:

– Динка у нас со странностями – не обращай внимания. Она инопланетянка с одной из планет системы Альфа Центавра. У них там все такое умеют. И не бойся – она у нас смирная. Никого еще не укусила.

– Правда, что ли? – изумилась Аня.

– Правда-правда, – подтвердил Кирпич. – У нас здесь это обычное дело. В кого ни плюнь, или инопланетянин, или даун без хромосом. Ботан вот, к примеру, никакой не инопланетянин. Лодку давай отвязывай, чучело! Разве не видишь, на мне вся рыбалка держится.

Странно, но Наташа, в этот момент не спавшая, вообще не отреагировала на разговор, хотя слышала каждое слово. Очевидно, способность удивляться еще не вернулась – выглядела она сегодня как-то заторможенно. Хотя Макс был уверен, что раньше была очень даже веселой, жизнерадостной, быстрой в словах и поступках. Может, и ошибается, но трудно представить, что столь огненно-рыжая девушка с личиком озорной лисички прежде вела себя будто всем недовольная бука.

Аня начала отходить, и Наташа тоже должна прийти в себя. Как уже не раз замечал Макс, психика у тех, кто попал сюда и не погиб сразу, очень устойчивая.

Иначе здесь долго не протянешь.

Глава 35

– Дин? А, Дин?

– Что еще…

– Вот если этот корабль плавает по океану, его рано или поздно должно прибить к берегу. Значит, сейчас он где-то краем упирается в материк или совсем рядом с ним на мель сел. Так получается?

– Нет.

– Ну почему нет?

– Потому что его не носит по океану – он на одном месте стоит. Якоря или что-то другое удерживает. Я не знаю. В нашем мире, когда прилетал, так же стоял будто привязанный.

– Так ведь он теперь сломан – должен плавать.

– Что-то сломано, а что-то продолжает работать. У него ведь большой запас прочности, раз ему миллионы лет нипочем. Если хочешь, нырни прямо здесь. На дне расселины трубу увидишь, очень горячую. Что-то ведь ее подогревает? И на месте он стоит тоже поэтому – держится.

– Это как раз понятно, но ты ведь не уверена в этом?