Все в группе вразнобой кивнули, включая притихшего Жарова.

– А, пришли? Ну проходите, – от стоявшего в углу стола навстречу вошедшим двинулся мужчина в белом лабораторном халате. Идеально отглаженный халат вкупе с всклокоченными волосами смотрелся комично. – Проходите-проходите.

– Мы уже прошли, – вполголоса сказал Жаров, и мужчина посмотрел на него так, будто только что увидел.

– Да. В самом деле, – он неловко рассмеялся и потер руки.

– Это Матвей Семёнович Жаров – наш гениальный ученый, – Никита говорил немного торжественно, но в то же время с улыбкой.

Матвей Семёнович на его слова замахал руками.

– Тоже скажешь. Это еще опытный образец, который пока неизвестно как поведет себя в эксплуатации, однако у него есть все перспективы стать незаменимым во многих сферах нашей с вами жизни. Это – шапка-невидимка, – торжественно произнес ученый, указывая на совершенно пустой стеклянный короб, установленный на высокой тумбе по центру комнаты.

Группа зашепталась, завороженно туда уставившись.

– А шапка там? – уточнила Лика, которую волшебство, кажется, все-таки не очень впечатляло.

– Да, разумеется, – Матвей Семёнович всплеснул руками, будто только что сообразил, что шапку невозможно увидеть. – Сейчас.

Ева покосилась на Женьку Жарова и поняла, что во второй раз за сегодняшний день он выглядит совсем незнакомым. Он смотрел на дядю, и на его лице застыла кривая улыбка, будто ему было… неловко.

Меж тем Матвей Семёнович провел ладонью по верхнему краю короба, и все грани засветились ярко-синим цветом, на миг сделав картину почти космической.

– Поскольку образец единственный, у нас тут защита, – Никита указал на угасавшее свечение.

– А где датчики? – заинтересовался Валера.

– Датчики расставлены по всему периметру, – охотно ответил дядя Жарова, сделав шаг в сторону, когда верхнее стекло с тихим шипением поднялось. – Механизм распознавания настроен на мой ПВК.

– ПВК – это персональный волшебный код. Можно провести аналогию с ДНК, – пояснил Никита, и Ева улыбнулась, глядя на него.

После происшествия с пожаром и последовавшим потопом он переоделся в темно-синюю толстовку, и теперь его сложно было отличить от простого студента. А еще у него был красивый профиль. Это было особенно заметно сейчас, когда он внимательно смотрел на короб и остаточные искры охранного волшебства, кое-где пробегавшие по стеклу, освещали его почти идеальное лицо.

Почувствовав Евин взгляд, Никита посмотрел на нее и тепло улыбнулся. Она смущенно улыбнулась в ответ и повернулась к шапке-невидимке. Впрочем, ничего нового там не было.

– А мы сможем ее увидеть? – будто прочитав Евины мысли, снова подала голос Лика.

– Она невидимка, – буркнул Жаров, и один из мальчишек за его спиной громко рассмеялся.

– Саму шапку мы, конечно, не увидим. Это невозможно, – сказал дядя Жарова. – Но мы увидим ее действие. Смотрите, – он осторожно вынул из короба невидимую шапку, – я могу сделать вот так, – с этими словами Матвей Семёнович перехватил шапку одной рукой, а вторую завел в поле невидимости.

Рука пропала, и Ева вместе с остальными ребятами завороженно ахнула. Пусть она и жила в одной квартире с волшебными часами и люстрой-самосветом, но шапку-невидимку видела впервые. Насколько она помнила, оригинальная шапка-невидимка была утрачена, и то, что кто-то смог ее воссоздать, казалось настоящим чудом.

– А если я прикоснусь к шапке изнутри, то… – Матвей Семёнович растаял в воздухе, впрочем, почти сразу вновь появился. – Всего в мире несколько артефактов, так или иначе связанных с возможностью визуального исчезновения объекта. Плащ-невидимка, исчезающее кольцо и шапка-невидимка. Кольцо в настоящее время хранится в сокровищнице Абу-Даби в Эмиратах, аутентичный плащ-невидимка до недавних пор хранился в музее Эдинбурга, но, как вы знаете, бесследно исчез два года назад, а шапка-невидимка, хранившаяся в нашей академии, была утрачена в результате пожара, случившегося пять лет назад. Это первый успешный результат пятилетних разработок. Шапка модифицированная. Она не только делает объект невидимым, но и глушит все звуки, попадающие в поле ее действия. Я щелкаю пальцами, но моя рука все еще в зоне невидимости, и, как можете заметить, щелканья вы не слышите.

Увлекшийся рассказом Матвей Семёнович перестал выглядеть неловким и смущенным.

– Шапка-неслышимка, – вполголоса прокомментировал Жаров, и Лика прыснула.

– А кто украл плащ-невидимку? – спросила Настя.

– Дело до сих пор не раскрыто, – быстро сказал Никита, явно не позволяя сбить своего научного руководителя с мысли.

Матвей Семёнович подошел к столу, на котором стояло нечто, похожее на очень пухлый ноутбук.

– Синхронизатор волшебных потоков, – пояснил инженер и, накрыв прибор шапкой, сделал шаг в сторону. – Вуаля. Его нет.

Все снова дружно ахнули.

– А можно ее померить? – подал голос Жаров.

– Нет-нет, Женя. Что ты? Это еще опытный образец. Пока пройден лишь первый этап испытаний. Нет-нет. Исключено. Наука не терпит спешки. А волшебство в науке тем более.

Матвей Семёнович явно занервничал, снял шапку с синхронизатора и положил ее обратно в короб. Крышка с шипением закрылась, и периметр тут же засветился синим.

– Понимаете, это уникальный образец. Впервые в стенах нашей академии удалось создать артефакт, способный удерживать в себе волшебство на постоянном уровне. Как вы знаете, в волшебных объектах волшебство иссякает. Средний срок службы типовых волшебных предметов, независимо от номенклатуры, около года. И все это время в среднем за календарные сутки уровень волшебства снижается на ноль целых двадцать одну сотую процента. Порог волшебства в пятнадцать процентов считается критическим, и пользоваться прибором по его достижении нельзя. Иногда это просто бессмысленно, как в случае часов, а порой просто-напросто опасно, как в случае ковра-самолета или башмаков-скороходов.

– Извините! – Ева подняла руку и боковым зрением заметила, как стоявший слева Жаров покосился в ее сторону. – У меня дома есть часы с кукушкой. Волшебные. Папа привез их из Усолья-Сибирского. Они работают почти три года.

– Ваш папа волшебник?

Ева кивнула.

– А как его фамилия?

– Громов, – покраснев от всеобщего внимания, произнесла Ева.

– О-о-о… – Матвей Семёнович почему-то сперва посмотрел на племянника, а потом повернулся к Еве. – Тут все просто, магический потенциал можно поднять. Если проводить аналогию с миром, где учитываются лишь законы физики, то волшебный потенциал можно аккумулировать в предметах и перенаправлять в нужные источники.

– Как заменить батарейку в часах, – перевел на человеческий язык Никита.

– Да, верно. Думаю, ваш папа этим и занимается.

– Правда? – Ева почувствовала укол разочарования. С одной стороны, она была рада, что папа оказался способным продлить жизнь волшебного предмета, с другой – это было похоже на читерство. Она-то надеялась, что волшебство там настоящее. Впрочем, есть ли оно вообще, настоящее волшебство?

Эта мысль так поразила Еву, что настроение у нее испортилось.

– А что будет, когда закончатся все испытания? – поднял руку Валера. Он раскраснелся и выглядел возбужденным, как и сам инженер.

– О, перспективы поистине грандиозные. Если суметь поставить это на поток, а данный экземпляр, я напомню, показал стабильность уровня волшебства, то можно будет сделать невидимым любой объект на неограниченный срок. В первую очередь это коснется оборонной промышленности, индустрии развлечений, городской инфраструктуры.

– Это как? Дэпээсники прятаться будут? – спросил один из мальчишек, и все засмеялись.

– Да хотя бы и они, – добродушно ответил дядя Жарова.

– А над чем вы работаете, кроме шапки-невидимки? – спросила Ева.

– Сейчас только над ней одной. Это мой первый успешный проект, которым я занимался в общей сложности десять лет. Изначально я параллельно работал над несколькими проектами, но пять лет назад стало понятно, что именно шапка-невидимка показывает устойчивые результаты. И теперь она почти совершенна.

Он с гордостью посмотрел в пустоту защитного короба. Ева проследила за его взглядом.

Неожиданно Лика тронула ее за локоть и шепотом спросила:

– А что бы ты сделала, если бы у тебя была шапка-невидимка?

Ева всерьез задумалась. Это был стандартный вопрос, который задавали, кажется, всем в первом классе любой школы: что бы ты сделал, если бы у тебя была шапка-невидимка, что бы ты попросил у Золотой Рыбки, кого бы ты оживил, если бы у тебя была живая вода… Ева не знала ответов на эти вопросы. Ей казалось, что ответ должен прийти сам собой в нужный момент.

– Не знаю, – наконец сказала она. – А ты?

– А я бы надела ее и ходила гулять по городу. Смотрела бы на людей, а они бы меня при этом не видели и не оценивали никак.

– То есть подсматривала бы? – спросил Жаров, глядя на Лику и старательно игнорируя стоявшую рядом Еву.

– Ну, можешь назвать это и так, – пожала плечами та. – Просто я люблю гулять одна. Не люблю, когда дергают. А еще… в этой шапке можно быть самой собой, – неловко закончила она и перевела тему: – А ты что бы сделал?

Взгляд Жарова метнулся к лицу Евы, но он тут же отвернулся и небрежно пожал плечами:

– Не знаю.

– Идемте, – Валера чуть тронул Лику за плечо. – Все уже на ужин пошли.

Оказалось, что за разговором они не заметили, как все потянулись к дверям. Дяди Жарова уже не было в кабинете, а у выхода их поджидал Никита. Он придержал для Евы дверь и улыбнулся. Следом за ней вышли Лика и Валера.

– А хочешь, достанем шапку? – послышался позади голос Никиты, обращенный к шедшему последним Жарову.

Валера рядом с Евой замер как вкопанный и, обернувшись к двери, пробормотал:

– Он ведь шутит?

Ева растерянно пожала плечами, тоже не понимая, какая муха укусила Никиту. Ответа Жарова она не услышала. Дверь начала закрываться, но метнувшийся к ней Валера успел просунуть ногу в щель.

– Вы что там делаете? – требовательно спросил он.

– Да ничего. Идите, мы догоним, – сказал Никита, но Валера широко распахнул дверь. Ева, сама не зная почему, тоже вернулась.

– Что случилось? – спросила она.

– Ничего, – огрызнулся Жаров. – Идите уже.

– Вы же не собираетесь доставать шапку? – с нажимом сказал Валера. – Никита?

– Мы просто посмотрим. Женя же хотел.

– Она все равно закрыта, – заметила появившаяся за плечом Евы Лика.

– Заходите уже все. Не маячьте у дверей, – Никита втащил сперва Еву, а потом Лику и закрыл за ними дверь.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Валера, разглядывая Никиту так, будто видел впервые.

– Да ни за чем, – улыбнулся тот. – У всех сегодня был стресс с жар-птицей этой, пожаром, потом с потопом. Заслужили же мы пять минут настоящего волшебства?

– Но ее нельзя трогать! – уперся Валера.

– Ой. Иди ты, а? – раздраженно сказал Жаров и подошел к коробу.

Никита, потирая руки, встал рядом с ним.

– Пф. Ну что, постояли в красивых позах и на ужин? – язвительным тоном поинтересовалась Лика. – Открыть вы ее все равно не откроете без его дяди, – она махнула в сторону Жарова.

– Главное в твоих словах, Лика, – «его дядя». Я же говорил, что ПВК – это своеобразный аналог ДНК, и родственные связи здесь важны. Женя сможет открыть короб, – Никита склонил голову на бок, на миг прищурив один глаз, словно что-то прикидывая, и добавил: – Ну, с вероятностью в девяносто пять процентов.

Жаров потер ладони, будто они у него замерзли, и спросил:

– А что делать?

– Не вздумай! – вырвалось у Евы.

– А ты не командуй, – огрызнулся он, не глядя на нее.

– Да просто проведи рукой над коробом по периметру, – сказал Никита.

– Ну хватит уже! – Валера попытался схватить Жарова за руку, но тот увернулся.

– Никита, – обратилась Ева к парню, и он на мгновение обернулся, при этом глаза его лихорадочно блестели.

Периферическим зрением она увидела, что от короба пошло синее свечение, а за ним последовало шипение открывающейся крышки.

Лика с Валерой шагнули назад. Ева тоже попятилась. Жаров склонился над коробом, будто всерьез собирался разглядеть шапку-невидимку. Никита, до этого стоявший рядом с Женькой, вдруг развернулся, посмотрел на ребят так, словно о чем-то вспомнил, и направился к ним.

– Никита, ты же здесь работаешь, ты не должен это разрешать! – запальчиво воскликнул Валера. – Это неправильно!

– И не говори, – с притворным сожалением вздохнул Никита, подходя к нему вплотную.

Он больше не улыбался и от этого выглядел совсем незнакомо. Достав из поясной сумки медицинский респиратор, он надел его на лицо.

– Что ты?.. – спросила Лика за миг до того, как Никита вскинул вверх руку и разжал кулак прямо перед их лицами.

Оранжевый порошок заискрился в отсветах волшебного сияния короба, и последним, что увидела Ева, перед тем как потерять сознание, был Женька Жаров, взмахнувший руками над головой и растворившийся в пространстве.

Глава 8. Таинственная дверь

Кто-то осторожно обтирал ее лицо влажной тряпкой, от которой пахло чем-то цветочным. Ева поморщилась и открыла глаза. На нее испуганно смотрел Валера Голосов. Именно он протирал ее лицо.

– Фух, – с облегчением выдохнул Валера. – Очнулась.

– Что случилось? – спросила Ева, садясь и чувствуя, что кто-то подхватывает ее под руку, помогая. Обернувшись, она увидела Лику.

– Никита вас усыпил, – хмуро сообщил Валера.

– Зачем? – сглотнув, спросила Ева.

Она помнила последние секунды перед тем, как потерять сознание, но не понимала, зачем он это сделал. В этом ведь не было никакого смысла.

– Очевидно, чтобы забрать шапку-невидимку.

– Но он ведь и так мог ее забрать. Он работает ассистентом Матвея Семёновича, – возразила Ева, собираясь с мыслями.

– Значит, сам не мог.

– Ты хочешь сказать, что Никита специально привел нас сюда?

– Да при чем здесь мы, Ева?! – воскликнул Валера. – Он привел сюда группу в рамках знакомства с лабораторией, а вот то, что Женя оказался родственником Матвея Семёновича, стало причиной случившегося.

– С утра у него не было сумки на поясе, – поежившись, пробормотала Лика.

Они все так и сидели на полу в пустой лаборатории, и Ева то и дело бросала взгляды на открытый стеклянный короб.

– Получается, он взял сумку с порошком, пока мы переодевались, – заметила она.

– Нет, он уже был с сумкой, когда я побежал звать на помощь во время пожара. Выходит, он взял ее сразу, как появилась возможность отлучиться. Мне показалось, что он обрадовался, узнав, что Женя – племянник Матвея Семёновича.

– Мне тоже так показалось, – призналась Лика.

– А где Жаров? – забеспокоилась Ева. Действия Никиты до конца не укладывались в голове, поэтому воспринимать все это всерьез она пока не могла. – И почему ты сказал, что он усыпил «вас»? А ты?

– А я только сделал вид, что уснул, – неловко пожал плечами Валера.

– Голосов, почему на тебя это не подействовало? – с подозрением прищурилась Лика.

– Потому что я задержал дыхание. У меня немного покружилась голова и глаза чуть послезились.

– А почему ты дыхание задержал? – Лика спрашивала так, будто в чем-то Валеру подозревала.

– Потому что я понял, что здесь что-то не так. Никита вел себя странно. Он ведь сотрудник, а вдруг сам подбивает Жарова взять шапку. Мне сразу пришло в голову, что он хочет открыть короб, а уж когда он достал респиратор, стало понятно, что что-то будет воздействовать на дыхательные пути. Значит, нужно не дышать, – со всей обстоятельностью объяснил Валера.

Лика хмыкнула, а Ева по-новому посмотрела на Валеру в его смешной вязаной кофте.

– Мне показалось, что Жаров надел шапку, – вспомнила она.

– Я пропустил момент, пока делал вид, что сплю. Но они исчезли оба. Скорее всего, вместе.

Лика поежилась и потерла лицо руками.

– Дурацкая пыльца, – пробормотала она. – Что вообще это было?

– Пыльца сонника горного, – отрапортовал Валера. – Если ее собрать в полнолуние, то она усыпляет.

– Откуда ты все это знаешь? – не выдержала Ева.

– Бабушка с детства мечтала сделать из меня сильного волшебника, но для этого я недостаточно хорош, – невесело улыбнулся он.

– Как это нехорош? – воинственно спросила Лика.

– Ну. Нехорош тем, что я не девочка. Основная претензия в этом. Мальчик не может быть правой рукой Хозяйки Медной горы.

– Да тут и горы-то нет, – рассердилась Лика и, встав на ноги, брезгливо отряхнула руки. – Выдумают чушь всякую. Ты самый крутой волшебник нашего возраста, которого я только встречала.

– А ты много встречала? – спросил Валера, явно смущенный ее словами.

– Не умничай! – отрезала Лика и повернулась к двери. – Пойдемте расскажем всем о том, что здесь случилось.

Она решительно направилась к выходу, но вставший с пола Валера погубил ее надежды:

– Мы не можем открыть дверь. Мы же еще не волшебники. К тому же тут явно настроен доступ для ученых.

– Но Жаров же как-то вышел, – возразила Ева, тоже поднимаясь.

– Эта дверь все время была закрыта. Шапка вправду глушит звуки, но, кажется, что-то открывалось вон там, – Валера указал рукой на дальнюю стену лаборатории.

– А что, если тебе показалось и они до сих пор здесь? – шепотом спросила Ева, и ребята замерли, прислушиваясь, хоть это и было бессмысленно.

Лика вдруг прикрыла глаза и нахмурилась.

– Что ты?.. – начала Ева, но Валера дернул ее за рукав, призывая помолчать.

Лоб Лики прорезала вертикальная морщинка, какая обычно появляется от сильного напряжения. Все еще хмурясь, Лика открыла глаза и подошла к пустому коробу. Помедлив несколько мгновений, она глубоко вздохнула и, процедив сквозь зубы: «Ненавижу волшебство», попыталась коснуться стеклянной стенки изнутри, но ее рука словно во что-то уперлась.

– Не пускает, – удивленно выдохнула Лика и принялась ощупывать короб снаружи.

Ева с Валерой молча за этим наблюдали. Еве вспомнилось, как Лика просила открыть дверь вместо нее, как отказалась трогать скатерть в столовой. Видимо, дело было не в обычных капризах.

Лика наконец длинно выдохнула и, отступив от ящика, подышала на ладони.

– С шапкой непонятно, а Женьки здесь нет.

– Что ты сейчас сделала? – уточнил Валера.

– У меня… Короче, бабушка говорит, что дар, а я думаю, что проклятие, – негромко сказала Лика. – Стоит мне коснуться волшебного предмета, и я могу узнать, кто его брал в руки, что с ним было. Иногда вижу картинки, которые этот предмет «видел» в прошлом: чьи-то руки, карманы, лица. А еще я могу чувствовать, что чувствовали люди, когда прикасались к этим предметам. Я стараюсь пореже все трогать. Я не хочу ничего знать ни об этих людях, ни об этих вещах. Однажды я случайно в музее дотронулась до волшебной булавы, а там…

Лика поежилась, глядя в пространство невидящим взором, и Ева, повинуясь порыву, обняла ее за плечи.

– Сегодня на уроке Жаров бросил на нашу парту шарик, помнишь? – безжизненным голосом спросила Лика, и Ева кивнула. – Этот шарик сейчас вон там, – Лика уверенно указала на дверь в подсобку.

– Но там подсобка, – испуганно прошептала Ева.

Выходило, что Жаров и Никита их слышали?

– Нет, не прямо здесь, – раздраженно ответила Лика, но Ева больше не обижалась на ее резкость. Она понятия не имела, как сама вела бы себя, доведись ей оказаться обладателем такого «дара». – Он… далеко уже отошел. Я не могу назвать расстояние. Ты уверен, что никто не выходил из кабинета? – спросила Лика у Валеры. – Может, они все-таки вышли и теперь бродят в коридорах?

– Насчет двери уверен, а насчет коридоров… Никаких коридоров за этой стеной нет. Вы же помните, что мы вошли в прямоугольное здание и Никита отвел нас в левое крыло в последний кабинет на этаже? За этой стеной улица.

Ева, конечно, этого не помнила, потому что всю дорогу до лаборатории беспокоилась, что все подумают, будто она влюблена в Жарова. Вот дурочка. Лучше бы дорогу запоминала.

– Значит, в подсобке должен быть запасной выход, – пробормотала Лика и, остановившись у двери, жалобно попросила: – Только можно я не буду там ничего трогать, а?

– Конечно-конечно, – засуетился Валера и, решительно оттеснив Лику от двери, толкнул ее сам.

Ева почти не сомневалась, что дверь окажется запертой, но, видимо, Матвей Семёнович не считал необходимым запирать подсобное помещение.

Открыв дверь, Валера нащупал выключатель и зажег свет. Комната была размером с треть лаборатории. Вдоль правой и левой стен тянулись полки, заставленные волшебными предметами. Иногда целыми, иногда лишь фрагментами. Например, на верхней полке справа лежал ковер, свернутый в рулон, но размер рулона говорил о том, что ковер не может быть целым. Древко от метлы, лежавшей на средней полке слева, было расщеплено надвое. Зато шляпа, похожая на ту, что в сказке носил Кот в сапогах, выглядела целой. Ко всем предметам были пришиты или привязаны бирки, а места хранения обозначались номерами. Матвей Семёнович явно был сторонником порядка.

– Ерунда какая-то, – сердито пробормотала Лика, и Ева наконец оторвалась от разглядывания полок, вспомнив, зачем они здесь.

– Действительно ерунда, – сказал Валера и, подойдя к противоположной стене, провел по ней рукой. – Здесь нет даже намека на дверь.

– Может, они все-таки в лаборатории? – предположила Ева, нервно оглядываясь на приоткрытую дверь подсобки в страхе, что ее сейчас за ними захлопнут.

– Может, дверь спрятана за полками? – спросила Лика, обхватив себя за плечи. Она явно боялась случайно до чего-то дотронуться.

– У них просто не было времени поставить полки на место. Да и как? – заметил Валера.

– А может, они механические? – подала голос Ева.

Несколько минут у Валеры и Евы ушло на изучение стеллажей. Лика так и стояла в центре комнаты, замерев как изваяние.

Стеллажи оказались самыми обычными. Никаких механизмов видно не было.

Ева осторожно сняла с ближайшей полки черенок метлы Бабы-яги, как было указано на ярлыке, и неуверенно посмотрела на Лику. Просить ту дотронуться до волшебного предмета было свинством, но, возможно, это прояснило бы ситуацию. Лика, заметив ее взгляд, нахмурилась, а потом со вздохом коснулась черенка и поежилась.

– Ее сломал человек в лабораторном халате. Часть в чем-то растворили, на часть чем-то светили. Что-то жгли, – монотонным голосом сказала она. – До этого ее брал молодой парень. Все. Прости.

Лика оттолкнула черенок, и Ева, вернув его на место, медленно подошла к стене, по которой Валера водил ладонями, будто пытался что-то там отыскать на ощупь. Вдруг Еве показалось, что под его правой ладонью что-то блеснуло.

– Подожди-ка, – она оттеснила Валеру и присмотрелась.

По однотонной серой стене будто стекали серебристые разводы. И чем пристальнее Ева в них вглядывалась, тем ярче они становились. Она провела пальцами по стене, ожидая, что они окрасятся в серебристый цвет, однако случилось нечто другое: стена засветилась, а то, что еще секунду назад казалось краской, вдруг превратилось в невесомые частицы, похожие на сияющую пыль.

– Что ты делаешь? – в голосе Валеры звучало недоумение.

Но Ева ему не ответила, потому что в этот момент на ее глазах в стене проступила дверь, будто сотканная из серебристого света. Не до конца веря в происходящее, Ева толкнула ее, и дверь отворилась.

– Ничего себе! – выдохнул Валера. – Как ты это сделала?

– Понятия не имею, – прошептала Ева.

Глава 9. Пятнашки

Ева тоже чувствовала себя немного оглушенной, потому что одно дело – волшебные часы с кукушкой, которые отличаются от обычных только отсутствием батарейки, или ковер-самолет, который неспешно летит над землей, и ты знаешь, в каком магазине родители его купили, какой у него срок службы и серийный номер, и совсем другое – неизвестная дверь, появившаяся в стене.

Однако если она думала, что самое удивительное уже случилось, то глубоко ошибалась, потому что за открывшейся дверью оказался…

– Этого не может быть, – сказал Валера, разглядывая большое, едва освещенное помещение с десятком совершенно одинаковых дверей. – Этого зала здесь не может быть, – уверенно повторил он и так же уверенно шагнул в этот самый зал, которого «здесь не могло быть». – Здание прямоугольное. Здесь была внешняя стена. Мы как раз с этой стороны подходили. Там на углу еще табличка была с указателями.

Ева смутно помнила табличку, о которой говорил Валера.

– Ну, мы можем, конечно, еще лет сто тут простоять, убеждая этот зал в том, что его нет, но вряд ли он тебе поверит, – хмуро сообщила Лика и после раздумий добавила: – Ну что стоим? Пошли уже.

– Куда? – Валера, все еще не отошедший от изумления, повернулся к ней. – Кажется, они все одинаковые. Давайте пойдем обратно. Рано или поздно дядя Женьки вернется в лабораторию, и мы все ему расскажем. Нас, правда, прибьют и, скорее всего, исключат.

– За что это? – возмутилась Ева.

– Потому что мы должны были уйти со всеми и уж точно не должны были лезть в подсобку. Это же секретная лаборатория. Ну, по словам Никиты.

– О, а мы все еще верим Никите? Правда? – Лика шагнула вперед, придирчиво разглядывая двери. – Жаров вон за той.

Она указала рукой на четвертую дверь справа.

– Ты уверена? – оживился Валера, тут же позабыв о том, что настаивал на возвращении.

– Уверена. Я всегда уверена, – огрызнулась Лика.

Ева хотела было пошутить, что в Лику вселился Жаров с его привычкой вечно огрызаться на любую реплику, но в это время позади них что-то грохнуло, и по залу прокатился гул.

Все трое обернулись и в оцепенении уставились на захлопнувшуюся дверь в подсобку.

– Нужно было подпереть! – взвыл Валера, хватаясь за голову. – Бабушка говорила, что в академии есть места, в которых пропадают люди. Кажется, мы теперь тоже пропали.

– Насовсем? – уточнила Лика, разглядывая двери.

Валера пожал плечами, а Ева сказала:

Рид Томас Майн

– Это я виновата. Не нужно было сюда заходить.

Остров дьявола

– Да ладно тебе. Ну пропали и пропали, – махнула рукой Лика, будто ее никто нигде не ждал.

– Точно. Тем более мы все равно… – начал Валера, однако резко замолчал, когда гул усилился.

По залу будто прошел ветер, и Еве вдруг показалось, что она падает. Несколько секунд ушло на то, чтобы понять, что это не она падает – это все вокруг пришло в движение. Двери начали смещаться сначала медленно, потом все быстрее, и через минуту Еве уже казалось, что они находятся в центре сумасшедшей карусели. Сейчас, если бы ребята и захотели, ни за что не смогли бы понять, через какую из дверей вошли в этот злосчастный зал.

– За какой из них Жаров? – спросила Ева, пытаясь устоять на ногах. Пол под ними вибрировал.

– Я не знаю, – Лика в ужасе прижала ладони к щекам. – Я попробую поискать, но как мы сможем в нее попасть, даже если она будет не заперта? Они же крутятся как сумасшедшие!

– Будем бежать, – не очень уверенно предложил Валера, и в этот момент двери, как конфетти из хлопушки, разлетелись по стене в разные стороны. Будто части гигантской мозаики, они стали перемещаться в хаотичном порядке. Зал словно вырос в высоту, и где-то там, над всем этим мельканием, показалось голубое небо.

– Это похоже на волшебную дорогу, – пробормотала Ева. – Мы будто движемся в пространстве.

– Куда движемся? – выдавила Лика и, кажется, даже икнула от страха.

– Нам нужно отсюда выбираться! – сказала Ева, чувствуя непонятную волну страха. С этим местом было что-то не так, не считая того, что двери здесь летали, как стая испуганных бабочек.

Томас Майн Рид

Валера направился к одной из стен, и стена двинулась ему навстречу. Ева застыла от этой картины, а Валеру она почему-то не смутила ровно до того момента, пока он не врезался вытянутой рукой в стену, явно не ожидая, что она окажется так близко.

Остров дьявола

– Что за?.. – воскликнул он.

Глава I

– Стены сужаются! – закричала Ева.

АМЕРИКАНСКАЯ ТЮРЬМА

– Где? – Валера отшатнулся, но стена по-прежнему медленно ползла в его сторону.

Уже много лет прошло с тех пор, как я в первый раз путешествовал по долине Миссисипи. Единственной причиной, побудившей меня к этому путешествию, была жажда приключений, и я убедился, что сделал удачный выбор.

Естественное освещение, падавшее сверху, едва досюда доставало, поэтому темно-серая черта у стены на каменном полу оказалась еле заметной. Ева огляделась и поняла, что черта замыкается в круг.

Среди дивной и величественной природы этой страны, среди ее кипящих жизнью городов и самым прихотливым образом смешанного населения редкий день проходил без какого-нибудь интересного случая, редкая неделя - без памятного эпизода.

– Там черта на полу! – вновь закричала она. – Похоже, стены стали двигаться, когда ты ее переступил. Иди скорее назад!

Теперь, когда я вспоминаю прошлое, некоторые из этих эпизодов, имевших тогда для меня особенное значение, живо встают в моей памяти и принимают свойственную воспоминаниям романтическую окраску.

– Я не вижу черты! – запаниковал Валера. – И не вижу, чтобы стены двигались. О чем ты? Я просто хотел ее потрогать, как в подсобке.

Многие из них могут показаться невероятными читателю, не знакомому с нравами и обычаями племен, населявших в описываемое мною время долину Миссисипи. Тогда ее города еще не перестали служить убежищем отверженцам общества, не признававшим никакого закона, кроме закона кровавой мести, никакого суда, кроме суда Линча.

– Просто поверь на слово. Уходи оттуда!

Против обыкновения всех исследователей долины Миссисипи я начал свое путешествие не с севера, а с юга, то есть с устья реки. Первый город, где я остановился, был Новый Орлеан.

Валера бегом вернулся к ним, в центр зала. Его грудь ходила ходуном. Однако возвращение в очерченный круг делу не помогло: пространство все так же продолжило сужаться. Медленно, но неотвратимо.

Я приехал туда уже поздней весной. Через некоторое время на дверях прибрежных домиков показались красные кресты. Это означало, что эпидемия, свирепствующая здесь каждое лето, уже появилась.

– Что за черта? – Валера схватил Еву за руку. – Покажи, где она.

Я счел благоразумным распроститься с этим любопытным городом, решив вернуться туда, когда первые холода прогонят эпидемию.

– Вон, – указала Ева, и Валера прищурился.

Я направился далее на север, останавливаясь то там, то здесь по воле случая или по собственному желанию. Так я доехал до столицы Тенесси.

Путешествие это длилось довольно долго, а тем временем пожелтели листья. Приближалась осень.

– Теперь вижу, – пробормотал он и, сняв очки, протер стекла краем своей рубашки. – А теперь опять не вижу. Что за ерунда? – спросил он, вновь надев очки.

В \"Городе утесов\" я оставался недолго. Решил ехать опять на юг, но уже не на пароходе, а верхом. Этот способ передвижения я предпочел потому, что так легче познакомиться со страной, через которую проезжаешь.

– Да бог с ней, с чертой. Стены все еще сужаются.

Запасшись выносливым конем и привьючив сзади седла небольшой чемодан, я пустился в дорогу. Мне предстояло долгое путешествие, настолько долгое, что скажи я, какое расстояние мне нужно было проехать до цели, меня бы обвинили в преувеличении или, по крайней мере, сочли бы хвастуном.

Валера с Ликой встревоженно огляделись по сторонам. Лика бросила взгляд на Еву, потом на Валеру.

Почти это и случилось со мной в самом начале пути.

– Они на месте стоят, – сказала она.

Не успел я отъехать и нескольких миль по пыльной дороге в Дронклин, как ко мне присоединился всадник и молча поехал рядом со мной. У него была очень хорошая лошадь, и он легко мог бы меня обогнать, но, видимо, нарочно сдерживал ее. Я мельком оглядел его. Он был в белом полотняном костюме, на голове широкая панама, на ногах - изящные лакированные сапоги. На вид ему было лет двадцать, и я решил, что он сын какого-нибудь плантатора.

Валера медленно кивнул, разглядывая одну из стен, а потом, наморщив лоб, заметил:

– Но я коснулся стены гораздо раньше, чем ожидал. Я видел ее дальше.

Мы молча доехали до каких-то домов, стоявших справа от дороги. Тогда незнакомец первым прервал молчание.

– Что делать будем? – на удивление спокойным тоном спросила Лика.

- Это тюрьма, - сказал он, видя, что я смотрю на эти дома. - Вы, конечно, там были?

– Если они не остановятся, они нас раздавят, – заметила Ева.

Вопрос показался мне настолько странным, что я невольно рассмеялся. Однако я понял, что он только не совсем точно выразился и вовсе не хотел сделать на мой счет какое-нибудь оскорбительное предположение. Поняв в свою очередь, какой смысл можно придать его вопросу, он тоже засмеялся.

Лика нервно усмехнулась:

- Виноват, - сказал он. - Но вы, вероятно, поняли мой вопрос. По-видимому, вы иностранец, и я подумал, что вам интересно познакомиться с тюрьмой одного из американских штатов.

– Кто-то еще будет настаивать на том, что волшебство – это круто?

- Благодарю вас, - ответил я. - Я действительно иностранец и, кроме того, турист. Я был бы вам признателен, если бы вы мне о ней рассказали.

– Я, – в разнобой ответили Ева и Валера.

- С удовольствием. Не хотите ли посетить ее? Я знаком с начальником тюрьмы. Это довольно интересно; один Муррель чего стоит!

– Класс. В общем, так, Голосов, хватит стоять столбом. Останови эти чертовы стены. Я, конечно, не вижу, чтобы они куда-то там двигались, но предпочитаю перестраховаться.

- Кто он, этот Муррель?

– В смысле «останови»? – обалдел Валера.

- Вот и видно, что вы не здешний. Его здесь все знают. Знаменитый пират и бандит! Он приобрел громкую известность по рекам и дорогам. На его совести масса убийств; три или четыре из них вполне доказаны, но тем не менее он приговорен всего к десятилетнему заключению, и ему теперь осталось отсидеть всего четыре года. Не хотите ли на него взглянуть?

– Ну, ты же можешь двигать предметы. Значит, можешь заставить их не двигаться.

- Да лучше на него посмотреть в тюрьме, чем встретить на дороге, - ответил я.

Валера вытаращился на нее так, будто она сказала несусветную глупость.

Мы свернули и поехали к тюрьме. Нас очень любезно принял сам начальник и показал все здания. Они были похожи скорее на службу какой-нибудь обширной фабрики, чем на тюрьму. Тут были представлены едва ли не все отрасли промышленности. Мы увидели и шляпников, и портных, и сапожников, и слесарей, и кузнецов, и булочников. Нам даже показалось, что все эти люди были всецело поглощены своим мирным трудом.

– Это же не лист бумаги!

Среди кузнецов мне показали убийцу Мурреля. Несмотря на покрывавший его лицо слой угольной пыли, я увидел, что оно вполне соответствует ужасной репутации убийцы.

– Валера, – теряя терпение, сказала Лика и встряхнула его за плечи. – Останови эти дурацкие стены, а то мы сами станем как лист бумаги. Нас тут сомнет на фиг!

Мне рассказали его историю. Сначала он был кузнецом, но потом отказался от своего ремесла, чтобы заняться более выгодным делом пирата. Он действовал не в отдаленных морях, как вообще действуют пираты, а по всему бассейну Миссисипи. Добычей ему служили плоты, шлюпки и барки, шедшие с грузом или с пассажирами вниз по реке к Новому Орлеану. Груз он обычно забирал, а у пассажиров отнимал ценные вещи и деньги.

Валера сбросил ее руки со своих плеч и принялся озираться по сторонам. Ева до боли сжала кисти, глядя на Валеру с такой надеждой, с какой, наверное, ни на кого никогда не смотрела. На смешного Валеру в нелепой вязаной кофте.

Поймать Мурреля было очень трудно, а уличить - еще труднее. Сообщников у него насчитывались дюжины. Между ними были коммерсанты, плантаторы, мировые судьи и даже лица духовного звания.

Тишина обрушилась на зал настолько неожиданно, что сорванное дыхание Валеры было слышно так, будто он дышал в микрофон.

Этим-то и объяснялось, что он был приговорен к заключению всего на десять лет, хотя совершил раз в десять больше разбоев и убийств.

– Получилось? – ошарашенно спросил он, вытирая вспотевший лоб рукавом своей дурацкой кофты. – Оно же остановилось, да? Ева? Я просто не вижу.

Я никогда не забуду отвращения, с которым смотрел на этого врага себе подобных. Однако в тюрьме я пробыл недолго и почувствовал какое-то облегчение, когда сел на лошадь.

Но, посетив эту тюрьму, я приобрел много сведений, которые послужили вознаграждением за то жуткое впечатление, которое произвел на меня знаменитый преступник.

Ева моргнула и медленно огляделась вокруг. Теперь казалось, что они попали в нору. Наверное, вытяни она руку, смогла бы коснуться одной из стен. Ева решила не говорить об этом Валере.

Я понял, что преступника если и не перевоспитает труд в тюрьме, то хотя бы избавит честных граждан от многих неприятностей.

– Остановилось, – прошептала она. – Ты… справился, Валер!