TERTIO[192]

ШАРЛИ

Мой ангел радостный, мой светоносный гений! Возжаждал царь Давид, почти окоченев, Согреться на груди прекраснейшей из дев, А я прошу у вас лишь благостных молений, Мой ангел радостный, мой светоносный гений! Шарль Бодлер. «Искупление» («Цветы Зла»)
Посланник Бога сказал: «Некто среди вас видит нечто достойное осуждения, пусть отгородится от него рукой. Если не может, тогда языком. Если тоже не может, тогда в своем сердце, ибо оно самое слабое, что есть в вере». Хадис в изложении Муслим в «Сорок хадис» в изложении имама Яхья ибн Шараф Эд-Дин Ан-Навари


20.11.2001


Вт. 20 нояб. 2001, 19:04:15+2000
От: latrodecte@hotmail.fr
Кому: latrodecte@alteration.com
Тема: не заполнена
Пон. 19 нояб. 2001, 13:38:22+4000
От: papy@sever.org
Кому: epeire@lightfoot.com

Мне очень понравилось твое последнее письмо. Спасибо, что нашел время рассказать мне все эти анекдоты. Все это заставило меня задуматься, и мне кажется, ты прав, я последую твоим советам. Вскоре я поделюсь с тобой плодами моих размышлений. А пока отправляю тебе посылку с кое-какими рецептами моего изобретения, новости о котором ты мне сообщишь.
Любящий тебя дедушка




Магрелла, его помощник Жаке и Понсо уселись, и автомобиль покинул стоянку возле жилища Мустафы Фодиля под несколько провокационными взглядами мальчишек, привлеченных непривычной активностью полицейских.

За рулем сидел капитан местного комиссариата по имени Трийяр.

— Вы только взгляните на этих маленьких ублюдков. Черт, через несколько лет добра от них не жди.

Магрелла сидел рядом с ним, на переднем сиденье.

— В предыдущие ночи они тоже здесь были?

— Есть большая надежда.

— А что произошло? — с заднего сиденья раздался голос Жаке.

— Насколько нам известно, троих придурков поколотила соперничающая банда, пришедшая, вероятно, из другого жилмассива, что вызвало повсеместные карательные вылазки. Сущий бардак! А мы оказались посредине, как раз чтобы получить по полной программе. — Он с иронией продолжал: — Одна из первых «жертв» здорово огребла и теперь в лазарете. Черт, если бы меня кто спросил, пусть бы все эти подонки поубивали друг друга, а я бы подсчитывал трупы.

Они проехали мимо спортзала, и Трийяр жестом указал на служебный вход, где произошло первое сведение счетов. Магрелла обернулся к Понсо. Обмен понимающими взглядами. Офицер госбезопасности покачал головой, а следователь криминальной полиции спросил:

— Мустафа Фодиль был профессионалом в карате, где он работал?

— В спортзале, который мы только что проехали.

— Когда произошла стычка, повлекшая за собой волнения?

— В ночь с четырнадцатого на пятнадцатое, пять дней назад. А что?

Тут впервые заговорил Понсо:

— Вы уверены, что это разборки между бандами?

— Так утверждает госпитализированный парень.

— Мне бы хотелось поговорить с ним, его можно увидеть?

— Если угодно. — Трийяр пожал плечами. — Только не понимаю, для чего это вам. — И прежде чем посмотреть на своего странного коллегу в зеркало заднего вида: — Что с этим Фодилем? Для меня большая честь, что тридцать шестой приходит повидать нас, темных, но я думал, этим занимаются жандармы. Если точней, что вы подозреваете?

Магрелла ответил, блуждая взглядом по бетонным конструкциям:

— Мы ничего не подозреваем. Его дело досталось нам в ходе другой операции.

— Что за операция?

— Больничка еще далеко?



— Как я и предполагал, Незза поддерживает деньгами организацию из двадцатого округа. — Карим находился в темной гостиной конспиративной квартиры, напротив курящего сигарету Луи. — Его фасад — это сеть автоматических прачечных. Кроме того, он владеет многими арабскими закусочными, расположенными почти повсюду на востоке Парижа. Это прикрытие его бизнеса. Он вращается среди крупных полуоптовиков. В девяносто втором он приобрел товар в достаточном количестве, а теперь сливает его через сеть полуоптовиков, приблизительную структуру которой я тебе уже представил.

— Как ты получил доступ к этим сведениям?

— Меня попросили ему помочь.

— Кто?

— Туати.

Куратор покачал головой:

— И в чем заключается твоя помощь?

— Я сопровождаю его, служу ему посредником. Принимаю заказы, получаю некоторые выплаты.

— Еще что?

Агент ответил не сразу, он смотрел на дверь в глубине комнаты, и офицеру пришлось повторить вопрос:

— Что еще?

— Какая-то часть вырученной таким образом наличности, безусловно, питает малый «бизнес» Мохаммеда Туати. Все, что относится к транспорту, проживанию, билетам на самолет, пропаганде, всему такому. Возможно, даже частично содержание мечети. С виду Нуари очень щедр. Кроме того, я уверен, что часть денег уходит за границу.

— Ты уже ходил к нему домой?

— Да. Четыре раза.

— Ничего особенного?

— Он ни разу не оставлял меня одного. Я мог произвести только поверхностный осмотр. — Пауза. — Ничего не заметил. — Карим говорил очень тихо, а глаза его вновь были прикованы к двери за спиной куратора.

— Я не расслышал.

— Извини, что?

— Говори громче.

— Ничего особенного в его квартире я не заметил.

Прежде чем продолжить разговор, Луи внимательно посмотрел на своего агента:

— А в его поведении, в обыденной жизни? Люди, с которыми он встречается… Все тип-топ? Я хочу сказать…

— Я отлично понимаю, что ты хочешь сказать. — После минутного замешательства Феннек с явной неохотой выложил свою информацию. — Я почти убежден, что он связан с третьей группой интересов, находящихся вне центра двадцатого округа и его сети перепродажи наркотиков. Он неоднократно совершенно исчезал из поля зрения. На несколько часов. Он позволил мне участвовать в двух продажах, но заплатили только за одну.

— Девица?

— Возможно, но маловероятно. Я видел нескольких цыпочек, с которыми он спит. Он всегда приводит их к себе. Здесь что-то другое. Я потихоньку разведал. Даже среди окружения Туати никто не знает, где он был.

Луи записал несколько слов на неизменно рассыпанных перед ним белых листках.

— Придется найти объяснение его тайным эскападам. В настоящий момент мы имеем на него лишь то, что он финансирует дело своих братьев грязными деньгами. Хорошо, но на это плевать. Необходимо, чтобы ты установил, насколько глубоко он втянут в вооруженную борьбу.

— То есть он становится моим первоочередным объектом?

Мужчины посмотрели друг на друга.

— В каком-то смысле.

— Почему он?

— Я не задумываюсь над вопросами такого рода. Я делаю, что мне говорят.

Карим понял это замечание как напоминание о скрытом приказе. Его глаза тут же скользнули в глубину комнаты.

Луи резко обернулся, чтобы проследить за его взглядом:

— На дальней стене какое-то пятно?

— Он там, не так ли?

— Кто «он»?

— Стабрат. Он ведь наблюдает за нами?

— Нет.

— Лжец.

— Что на тебя нашло, Карим?

— Мне не нравится, когда об меня вытирают ноги.

— Ты уже не в первый раз упрекаешь меня в этом, но и я тоже этого не люблю. Возьми себя в руки!

Прошло несколько напряженных секунд.

— Пойди посмотри, если это тебя успокоит.

Агент заколебался, сделал вид, что встает, передумал.

— Девушка.

— Какая девушка?

— Журналистка.

— Ну и что?

— Я послал тебе две фотографии мужчины, с которым она работает, чтобы вы установили его личность. Они лежат в обычном месте, там же адрес, который я выявил, когда следил за ними. В девятом округе. Я думаю, он там живет.

— Отлично. — Луи ответил слишком безразличным голосом. Осознав свою оплошность, он тут же спохватился: — Мы им займемся.

Неловкость руководителя вызвала у Феннека новую волну беспокойства. Похоже, присутствие обоих журналистов не представляется Луи серьезной проблемой. Он даже не расспросил его о причинах появления этих двоих в двадцатом округе. Они приходили справиться о Хаммуде. Потом от салафистов он узнал, что вскоре после этого, однажды вечером, журналисты отправились к старому Махлуфу.

Все это могло означать только одно: Луи уже в курсе. Следовательно, возможны две гипотезы. Его служба либо напрямую, либо посредством параллельной операции держит ситуацию под контролем. В таком случае двое писак и шагу не могут ступить без их ведома. Вторая возможность: военная разведка создала ситуацию в рамках чужой интриги и речь идет о дезинформации.

Но Карим не видел ни малейшего смысла в подобных вещах, подвергающих огромному риску все задание, а в особенности его самого как основного агента. Если пресса заметит его среди других джихадистов и если ему доведется выбраться живым, к нему будет масса вопросов. Вмешается полиция и в конце концов разберется и раскрутит все. Это вызовет беспрецедентный скандал. К тому же его контора не единственная, занимающаяся этим делом, и то, что творят другие, по крайней мере по подозрениям Карима, еще хуже. Предать дело гласности означало бы дискредитировать французскую разведку и страну в целом.

Если ему доведется выбраться живым.

Глаза Феннека машинально в четвертый раз скользнули к дальней двери.

Стоило бы посмотреть. Все это не имело никакого смысла. Его изолировали все больше и больше, и он не понимал почему. Мозг Карима несколько секунд работал в усиленном режиме. Его изолировали. И за это время устранили подозреваемых террористов, готовящих покушение с использованием химического оружия. Когда удастся изъять химикат, потребуется разработать правдоподобную историю, в случае если кому-то захочется покопаться в этом. Понадобятся убийца — козел отпущения — и люди, которые его видели, — беспристрастные свидетели.

Он.

Журналисты.

Феннек повернулся к своему куратору, и ему не понравилось то, что, как ему показалось, он прочел в его глазах.

Генерал де Стабрат появился в гостиной через некоторое время после ухода агента.

— Я уж подумал, вы его теряете. Мне кажется, он в сильном напряжении.

— Уже давно. Нам следует вытащить его оттуда. — Не вставая, Луи закурил новую сигарету.

— Пока рано. Выведем его из игры, когда будем абсолютно уверены.

— Он нестабилен, генерал. Вы сильно рискуете.

— Не «вы», командир. «Мы». Это ваш питомец, вы его натаскивали, вам и вести его до самого конца. Разумеется, под моим чутким руководством.



— Давай поскорее, у меня мало времени.

Ружар уселся напротив Дюссо. Они только что встретились в неприметном баре поблизости от военного училища.

— Спасибо, что согласился со мной встретиться. Я…

— Я пришел только из дружеских чувств. — Бывший высокопоставленный чиновник казался взволнованным.

— Так о чем тебе говорит присланная мною фотография?

— Она говорит, что тебе следует прислушаться к моему совету и держаться подальше от дел Шарля Стейнера.

— Значит, Жан-Франсуа работает на него, в Обществе оперативной обработки, управления и надзора?

Дюссо отвел взгляд, но в конце концов очень тихо ответил:

— Во всяком случае, я так понял.

— Ты так понял? И все же это официально или нет? Впрочем, существует ли в делах этой конторы что-нибудь официальное?

Новые увертки.

Журналист спохватился, что тон его вопросов слишком настойчив, и продолжал более спокойно:

— По крайней мере, знаешь ли ты его имя?

Бывший высокопоставленный чиновник покачал головой, открыл рот, чтобы заговорить, и, передумав, снова закрыл его.

— Я тебе уже говорил, из-за грядущих событий…

— Время деликатное, я прекрасно тебя понимаю и, уж поверь, очень серьезно отношусь к твоим словам. Означает ли это, что я стал жертвой чьих-то происков?

Нет ответа.

— На кого работает Стейнер?

Дюссо выпрямился.

— Единственное, что я могу сказать, — это что на кого-то работать еще не означает разделять его взгляды.

— И все? Это необходимо придать гласности. Ты не можешь молчать. Мы должны…

— Мы должны? Ты и я? Что еще я должен? Я отошел от всего этого, Бастьен. Ты журналист, тебе и копаться. Я-то легко могу представить, что произойдет: ты сам остановишься или тебя, как обычно, затормозит Клейн.

— Я не хочу, чтобы ты так говорил. Ты прекрасно знаешь, что я никогда не буду, как все эти…

— Я не дурочка, даром служащая тебе на посылках, а заодно и любовницей, когда тебе заблагорассудится! Так что избавь меня от высоких слов. К тому же я очень твердо сознаю две вещи: твоя карьера еще не завершена, а моя пенсия только начинается. Мне пора. — Бывший высокопоставленный чиновник положил на стол деньги и поднялся.

Ружар последовал его примеру, и они молча вышли. На улице они обменялись торопливым рукопожатием и разошлись в разные стороны, не заметив, что с противоположной стороны их сфотографировали двое туристов.



21.11.2001

Уже несколько месяцев скандинавы, как всегда с опережением, экспериментировали с беспроводными сетями в общественных местах, в частности в некоторых аэропортах, например Каструп в Копенгагене. В VIP-салоне терминала отбытия Сервье открыл свой портативный компьютер и подключился. Перед взлетом у него еще было немного времени.

Рассеянным взглядом он попеременно следил то за случайными передвижениями пассажиров, то за заголовками сообщений, сменяющих друг друга на экране компьютера, то за новостями Би-би-си, которые с приглушенным звуком транслировались на многочисленных плоских экранах, расположенных в зале. Деловой человек, война в Афганистане, деловой человек, Олаф, саммит ООН, спам, деловая женщина, RE:[193] Олаф переслал письмо адвоката «Некстстэп», их контора, наводнения, стюардессы, спам, черт побери, стюарды, туристы, RE: RE: Олаф переслал письмо одного из самых влиятельных клиентов, официантка.

— Would you like anything to drink, sir?

Землетрясение. Амель.

— Just a coffee. Black, no sugar, please.[194]

Он заглянул в переписку между своим заместителем, клиентом и их советником. Она выглядела любезной, но жесткой и во многих пунктах совпадала с текущим шведским делом. В настоящий момент он лишь просматривал копии писем, но накануне было условлено, что сегодня он вступит в игру в роли примирителя. Хорошо обкатанная техника: он — добрый, Олаф — злой.

Сервье принялся составлять ответ, ему принесли кофе, «thank you», телевизоры сменили программу, прошло немного времени, и он, одно за другим, просмотрел все полученные сообщения. На информационном табло посадка на его рейс все еще не объявлялась.

Он несколько раз наводил курсор на сообщение Амель и наконец кликнул два раза на заголовок.




Среда 21.11.01@08:41
От: Amelbal@voila.fr
Кому: Servier@nextstep.co.uk
Тема: не заполнена

Здравствуй,
то, чем я занимаюсь, ничтожно и подло. Я бы предпочла, чтобы мы некоторое время не встречались. Возможно, долго. Все слишком сложно. Надеюсь, ты понимаешь.
Амель




Перемещения вокруг него наконец обрели направление. Пассажиры вставали со своих мест. Объявление в зале. Быстрый взгляд на информационное табло. С тех пор как он последний раз смотрел на него, прошло ровно шестнадцать минут. Пора. Палец Сервье на некоторое время замер над клавиатурой, потом он удалил сообщение журналистки, выключил компьютер и сложил его, чтобы уйти.



23.11.2001


ГАЗЕТНЫЕ ЗАГОЛОВКИ
ПЯТАЯ ПОЛИЦЕЙСКАЯ СКЛОКА ЗА МЕСЯЦ / НЕУВЕРЕННОСТЬ РАСШАТЫВАЕТ ПРАВИТЕЛЬСТВО / 20 000 ПОЛИЦЕЙСКИХ НА УЛИЦАХ / СУД ПРИСЯЖНЫХ: УБИЙСТВО ПАРИЖСКОЙ ЖЕНЩИНЫ-ПОЛИЦЕЙСКОГО. ОБВИНЯЕМЫЕ ОТРИЦАЮТ СВОЮ ВИНУ / ЖЕСТОКОСТЬ: МНОГОЧИСЛЕННЫЕ НАПАДЕНИЯ НА ИГРОКОВ В ЛЮБИТЕЛЬСКИЙ ФУТБОЛ ПОСЛЕ МАТЧЕЙ / ЖЕСТОКОСТЬ: РАССМОТРЕНИЕ ДЕЛА ТРОИХ МОЛОДЫХ ЛЮДЕЙ, ИЗДЕВАВШИХСЯ НАД ИНВАЛИДОМ / ВАНДАЛИЗМ: РАЗГРАБЛЕНА ЦЕРКОВЬ / ПЕДОФИЛИЯ: ДЕПУТАТ ОСТАЕТСЯ В ЗАКЛЮЧЕНИИ / ПЕДОФИЛИЯ: ГУРУ ПОД СЛЕДСТВИЕМ / ГОРОДСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ: ТЯЖКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ НАРУШЕНИЙ И НЕПРАВОМЕРНЫХ ДЕЙСТВИЙ / ЗАВЕРШЕНИЕ КОНФЛИКТА В «МУЛИНЕКСЕ» / ДЕМОНСТРАЦИЯ ЗА РОЖДЕСТВЕНСКИЕ НАДБАВКИ, ВО ФРАНЦИИ ОБЪЕДИНЯЮТСЯ НЕСКОЛЬКО СОТЕН ЧЕЛОВЕК / ЗАБАСТОВКА НА ТРАНСПОРТЕ, ДВИЖЕНИЕ ВЫСОКОСКОРОСТНЫХ ПОЕЗДОВ НАРУШЕНО / ТАЙНАЯ БУХГАЛТЕРИЯ: ЛОЖЬ, ЧТОБЫ ЗАПЯТНАТЬ МИНИСТРА / АФГАНИСТАН: ТАЛИБЫ ПО-ПРЕЖНЕМУ АТАКУЮТ / ТИХИЙ И ПЕЧАЛЬНЫЙ ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ: СОТНИ ТЫСЯЧ НЬЮЙОРКЦЕВ ВЫХОДЯТ НА УЛИЦЫ / ЕВРО: БЕРЕГИТЕСЬ АЛЛЕРГИИ НА МЕТАЛЛ / СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ НА ПЕРВОМ КАНАЛЕ…




— Да, да, там еще есть склад.

— Склад? Где?

— Где-то на востоке Парижа.

— И что на этом складе?

— Не знаю… Мне известно только имя того, кто его арендовал.

— И кто же?

— Нурредин.

— Харбауи?

— Да, Нурредин Харбауи… Именно. Нурредин.

— Адрес?

— Я не знаю, гуйа.

— Ладно, не считай меня идиотом. Адрес.

— Я его не знаю, брат, уалла йа карби! Я там никогда не был!

— Тогда откуда ты про него знаешь?

— Один раз, когда Нурредин с Халедом пришли, они меня не заметили. И я слышал…

— Ты шпионишь за своими братьями?

— Больше не буду, гуйа, клянусь тебе, больше не буду.

— Расскажи мне еще про этот склад…

Шарлю потребовалось два дня, чтобы по скудным откровениям Мустафы Фодиля найти адрес в Бонди.

Вот уже час Линкс терпеливо ждал, лежа на пустыре, вклинившемся между автострадой и оградой нежилой зоны, где находилась его цель. Тщетно он рассчитывал, что последние работники ближайшей мастерской уйдут вскоре после полуночи, — ему пришлось согласиться с очевидностью: это ночная смена и они останутся до утра. Тем хуже. Начал подниматься легкий туман: вкупе с безлунной ночью он послужит ему некоторой защитой.

Сервье потянул через голову серую камуфляжную сеть, под которой лежал, и, прежде чем встать, засунул ее в рюкзак. Согнувшись, он в несколько неравных прыжков достиг ограды и с помощью острогубцев вырезал часть металлического заграждения. Через образовавшееся отверстие размером приблизительно шестьдесят сантиметров в ширину и сорок в высоту он прополз в парк, предварительно просунув в дыру черный рюкзак. Оказавшись внутри, он пробежал до ближайшей стены и присел возле нее, чтобы осмотреться.

Его взгляду открылись обсаженные деревьями и хорошо освещенные желтыми фонарями откаточные пути. За ними тянулся довольно высокий бетонированный забор, окружающий склад, который он собирался навестить. Справа ничего. Слева ничего. Совершив короткую стремительную перебежку, он достиг ограды, оттолкнулся опорной, правой, одновременно выбросил руку, чтобы уцепиться как можно выше, на животе перекатился через бетонную стену и исчез. По другую сторону все было погружено во тьму.

Линкс остановился и прислушался. Ничего.

Новый пятнадцатиметровый бросок до задней стены склада. Самым тщательным образом агент осмотрел только что пересеченное им пространство в новом ракурсе. И заметил следы на земле. Совсем недавно здесь лежало много длинных, тонких и тяжелых предметов. Короткие вспышки карманного фонаря выхватили из тьмы металлическую стружку, рассыпанную на поверхности примерно в два квадратных метра. Агент подцепил немного на кончик перчатки и поднес к носу. Характерный запах углерода и горячей стали. Кто-то что-то резал при помощи циркулярной пилы.

Больше Линкс ничего не заметил.

Прямо над его головой, на высоте человеческого роста, во всю ширину стены тянулась вереница окон с грязными стеклами. Он прошел вдоль стены налево до угла — никакого отверстия — и, вернувшись на прежнее место, двинулся в другую сторону. То же самое. Здание имело глубину около тридцати метров, и основные входы в него должны были располагаться впереди. Слишком на виду, слишком велик риск. Значит, стекла.

Достав из рюкзака монокуляр инфракрасного излучения, Линкс приступил к обследованию внутренности склада. В зеленоватом свечении он разглядел, что строение разделено надвое голой поперечной перегородкой, возвышающейся в трех или четырех метрах от окон, за которыми он находился. Видная ему часть была абсолютно пуста. Никакой системы сигнализации или какого-нибудь заметного уловителя на стояках.

Вантуз, ножницы по стеклу — он уже подготовился начать работу, но вдруг замер. Слишком чисто, слишком очевидно. Сервье собрал инструменты и стал озираться в поисках тяжелого камня. Найдя его, он прислушался. По автостраде непрерывно двигался транспорт, и ему не составило труда определить звук, который он искал, — рев тяжелого мотора, сила которого увеличивалась по мере приближения. Когда он стал достаточно мощным, Линкс швырнул метательный снаряд в расположенное поблизости от щеколды окно. Стекло разбилось и слегка звякнуло, упав на бетонный пол.

Новое ожидание. Две долгие минуты. Никакой реакции. Сервье вышел из темноты и приблизился к разбитому окну, чтобы просунуть руку внутрь и открыть его. Проникнув в первый зал, он осмотрел его, ничего не обнаружил и прошел вперед, во второй. Ему и там не повезло. Судя по следам в пыли, использовали только эту часть, перед тем как с большой тщательностью освободить ее. Опять же судя по пыли, совсем недавно. В тех местах, где прежде что-то лежало, сероватый налет был очень тонким, почти несуществующим. Также он отметил следы одного или нескольких автомобилей.

Разочарованный и обеспокоенный Линкс тотчас вышел. Он надеялся обнаружить детали, которые позволили бы им как можно скорее выявить каналы или установить на месте результативное наблюдение для идентификации остальных членов боевой группы. Но смог лишь констатировать признаки недавнего переезда, что было дурным знаком.

Перевозка могла быть мотивирована последовательными смертями троих членов сети, даже если на этот счет имелись сомнения. Кончина Хаммуда по-прежнему не афишировалась, полиция о ней помалкивала. Смерть Сесийона по-прежнему оставалась печальным последствием нападения. Что касается Фодиля, о его гибели еще не сообщалось. По признанию самого исламиста, братья отвернулись от него после его ареста и намеревались вообще порвать с ним. Именно поэтому Линкс склонялся к более простому объяснению. Задержания, произведенные контрразведкой, навели страх на остальных джихадистов, и те поспешили разбежаться кто куда. Может быть, не навсегда, но так, чтобы запутать следы и оторваться от возможных преследователей.

Какое-то мгновение агент тешил себя надеждой раздобыть то, чем мечтали завладеть Шарль и его приятели. Это бы положило конец его заданию. Перспектива, которую на сей раз он принял бы с облегчением.

Вырисовывающаяся перед ними схема оставалась очень неполной, даже несмотря на то, что они уже обнаружили финансиста — Хаммуда, двоих подручных: Сесийона и Фодиля — и двух помощников по снабжению, братьев Харбауи. Профессиональная деятельность одного из них дала возможность на первое время арендовать помещение. Это продолжалось недолго, договор вступил в силу в июне прошлого года, и он использовал склад не для себя. Вот уже в течение нескольких лет контора Нурредина Харбауи пользовалась другим складом.

Оперативное звено боевиков по-прежнему отсутствовало. Его состав оставался неизвестным, так же как и местонахождение, и реальные цели. Приближался конец ноября, а в их распоряжении был всего один человек, способный вывести на след группы, — Нуари Мессауди, неоднократно упоминавшийся Фодилем как активный член организации. Возможно, именно он осуществляет связь с подрывниками. Или с камикадзе, если речь идет о покушениях такого типа.

Значит, в списке Линкса он следующий, после братьев Харбауи.

Сервье вернулся к наружной ограде пустого склада. Он уже собирался перелезть через нее, как неожиданно заметил странный столб, на который раньше не обратил внимания. Прежде его скрывал ряд высаженных вдоль путей деревьев. Сердечный ритм агента ускорился, и он перевалился через стену.

Линкс осторожно поднял голову. На вершине столба находилась камера. Он снова пригнулся, чтобы взять лежащий в рюкзаке бинокль. Внимательный осмотр быстро вернул ему спокойствие. Прибор наблюдения был ориентирован под таким углом, что не позволял заснять ангар. К тому же он был зафиксирован неподвижно. Это имело смысл, поскольку выхода с этой стороны нет. В поле зрения камеры попадали только здания, двери которых выходили на откаточные пути. Это навело Линкса на одну мысль, и он подошел к переднему фасаду склада, но на сей раз снаружи, старательно держась в тени. Очень скоро он заметил другой столб, оснащенный сходным образом. Въездные ворота покинутого тайника «Эль-Хаджа» были как на ладони. Если немного повезет, ему удастся получить у кого-нибудь записи. Например, у конторы, ответственной за безопасность нежилой зоны.



Понсо торопливо перелистал первые страницы газеты, целиком посвященные скверным настроениям среди полицейских, и углубился в рубрику светской хроники. Там он нашел несколько строк, отмеченных сидящим за рулем Магрелла́ (огромное спасибо жандармам или помощнику прокурора, ощущающим себя ущемленными из-за отстранения от многообещающего следствия).


Убийство. — Труп мужчины 30 или 40 лет в прошлое воскресенье обнаружен охотником в лесу на Уазе. Следы, выявленные на лице, шее и теле, дают основания предполагать, что это убийство. По сведениям источника, близкого к следствию, жертва, чья личность до сих пор не установлена, не была убита на месте, а перенесена туда post-mortem.[195] Также есть основания предполагать, что она находилась в лесу всего несколько часов…


— Что ты об этом думаешь?

Понсо горестно покачал головой:

— Нам еще повезло, что эти болваны не слили прессе имя Фодиля. Это дает нам какое-то время, чтобы собраться с мыслями.

— Нам? — Магрелла бросил косой взгляд на своего коллегу.

— Да, нам. Ты работаешь над серией смертей, связанных между собой, а я занимаюсь зачатком сети, звеньями которой в той или иной степени являлись твои покойные клиенты, будучи еще живы.

— Зачаток сети, и давно ли?

— Несколько месяцев. Некоторые наблюдения дали нам возможность установить связь между ними.

Понсо не имел никакого желания распространяться относительно посещаемого всеми тремя умершими бара в двадцатом округе. Ни к чему, чтобы криминалисты сразу начали топтаться своими копытами на месте преступления. Любое несвоевременное вмешательство может оказаться непродуктивным.

— Поскольку сейчас идет речь о нас, согласны ли мы рассуждать, приняв за гипотезу похищение Фодиля?

— Судя по тому, что нам рассказал парень из госпиталя и двое его приятелей, а также по тому, к чему это все привело, не вижу другой возможности.

— Сам понимаешь: это в ином свете выставляет и два других дела. Если, конечно, нам удастся установить связь между нашими говнюками.

— Такая связь существует, уж ты мне поверь.

Магрелла кивнул. Протиснувшись между двумя грузовиками, он выехал на бульвар Осман и продолжал:

— Знаешь, у нас в тридцать шестом подобные заявления не много стоят. Чтобы начать процедуру, нам нужно что-то конкретное. Кстати, какой-то тип, силач выше среднего роста, не местный, отделавший нас около двух часов ночи, — маловато, чтобы обнаружить нашего таинственного похитителя.

— Наши милые детки и так проявили невероятный гражданский долг, попытавшись помешать своему обидчику сделать темное дело, или тебе бы хотелось, чтобы они к тому же установили его личность или даже арестовали его? Из их заявления мне показались интересными три вещи. Наличие парализующего предмета, которым воспользовался тот, кто их окоротил. Этот же предмет, по всей видимости, является источником некоторых следов, обнаруженных на теле Фодиля. Лично я склоняюсь к тому, что это электрическая дубинка. Возможно, вроде тех, что используют для скота на бойнях. И еще отмечен светлый пикап и неухоженный вид нашего героя.

— Ну да, жирные волосы, грязные, вонючие тряпки — парни на этом особенно настаивали. Если наш бомж-ниндзя хотел остаться незамеченным, у него не вышло.

— И да, и нет. — Понсо поерзал на пассажирском месте и облокотился на дверцу. — Клошар или что-то вроде того — в городской среде идеальное прикрытие. Как правило, люди стараются к тебе не прикасаться, даже не встречаться взглядом. Хотя тебя замечают. Фокусируя внимание на своей внешности, наш друг сумел отвлечь возможных свидетелей от главного. Кто бы мог его заподозрить и какими реальными приметами мы располагаем, чтобы идентифицировать его?

— Никакими. Кроме роста и прически.

— Думаю, о них ты можешь забыть. Рост — это, я полагаю, способ для наших шутов из Валь-Фурре хоть как-то сохранить лицо, когда потерпит крах их история о соперничающей банде. Я уверен, что они не пойдут никуда излагать правдивую версию, и я бы предпочел сейчас избежать утечки. Постараемся пока держать это при себе.

Магрелла кивнул, посигналил, увеличил скорость. Перед ними была авеню Опера.

Сидя возле него, Понсо продолжал разглагольствовать:

— Что касается прически, будь я на твоем месте, я бы не стал придавать ей особого значения. Эти длинные грязные пряди, что падают на лицо, слишком уж нарочиты.

— Снова обман? — Офицер сыскной полиции пожал плечами. — Странный портрет ты мне набросал. Не уверен, что хочу продолжить твои рассуждения.

— И все же попробуй.

— Согласен, но… Ладно, вернемся к тому, что нам известно, хотя бы в случае с Фодилем. Он исчез вечером четырнадцатого. После этой даты никто из опрошенных нами соседей его не видел. Вновь он появляется спустя четыре дня в лесу Санлис уже в виде обнаженного трупа. Между нами говоря, большая удача, что он обнаружился так скоро. Похоже, ему довелось пережить жуткие пятнадцать минут, и по словам медэксперта, кто-то сломал ему шею голыми руками — цитирую его слова — «очень умело».

— Он даже написал «удушение», если я не ошибаюсь.

— Вот именно. — Магрелла кивнул. — Вечером в день исчезновения Фодиля трое бездельников встречают подозрительного типа, похожего на клошара, который грузит в пикап человека в бессознательном состоянии. Происходит драка и?..

— И подозрительный тип побеждает.

— Точно. Наши парни не кровожадные убийцы, но, надо полагать, и не мальчики из хора. И все же огребают по полной. Судя по их свидетельским показаниям, противник использует парализующее оружие, напоминающее дубинку, он хорошо принимает и возвращает удары. Но главное не это. Где происходит это побоище? — Остановившись на красный сигнал светофора, Магрелла поворачивается к своему коллеге.

— Позади спортзала, где обычно тренируется Фодиль.

— Спортзала, являющегося последним местом, где его видят в добром здравии в период времени, предшествующий стычке с тремя нашими образцовыми гражданами. Даже если они не способны узнать Мустафу, логично предположить, что именно его у них на глазах погружали в автомобиль. Прежде чем расправиться с ними, супербомж успел нейтрализовать известного всему кварталу преподавателя карате.

— Так что мы имеем дело с человеком, во-первых, — Понсо поднял большой палец, — решительным; во враждебном окружении он действует быстро, не теряя самообладания. Во-вторых, — он поднял указательный палец, — действующим по плану. Он приехал на грузовом автомобиле, он вооружен и проник в здание через запертый служебный вход. По крайней мере теоретически.

— И в-третьих, он натренирован на бой.

— Согласен. Теперь, если мы исходим из принципа, что все три наши жертвы при жизни были связаны, нельзя ли также предположить, что между их смертями тоже есть связь?

— И что тень нашего мнимого бомжа витает над всем, что имеет отношение к умышленным убийствам, так?

— Именно так, Тьери.

— Кто бы мог подумать. — Они миновали Лувр. Оказавшись на другой стороне, Магрелла свернул налево на набережную, по направлению к Пон-Нёф. — До нового распоряжения смерть Хаммуда по-прежнему считается случайной.

— Ты запросил результаты повторной судебно-медицинской экспертизы, о которой говорил мне?

— Да, месье.

— Ну?..

— Эксперт обнаружил два ряда очень незначительных следов, которые можно было бы характеризовать как электрические ожоги, сходные с теми, что были замечены на телах Фодиля и Сесийона. Об этом свидетельствует разнесение точек нарушения ткани, видимо соответствующее расположению электродов. А главное, он нашел в волосах ливанца следы наркотиков. В отросших.

— Экстази?

— Экстази.

— А у Фодиля?

— Тоже, но на этот раз в крови и моче, как и у Сесийона.

— Организм еще не успел вывести вещество. Эти двое подверглись воздействию наркотика незадолго до смерти.

Магрелла кивнул:

— Доктор тоже так думает. Однако мы по-прежнему не знаем, отчего умер Хаммуд. Лично я не понимаю, зачем бы «решительный, действующий по плану и натренированный» мужик, — он особенно выделил эти слова, — стал рисковать и бросать свою жертву в воду живой, в надежде, что она утонет.

— Я тоже. Здесь что-то другое.

— А Сесийон? Найдется с дюжину клошаров, которые признаются, что били его.

— И разумеется, они это делали. Но парень не сам там оказался.

— Ни один из бомжей не говорил про кого-то еще.

— Разве они были в состоянии кого-нибудь еще заметить? Кто больше похож на пьяного клошара, чем другой…

— Непьяный клошар?

Полицейские умолкли. Движение на набережной Анатоль-Франс было плотным, и они еле ползли. Через несколько минут их молчаливые размышления прервал офицер уголовного розыска:

— Скажи-ка, на какие мысли наводят тебя трое обколотых и обработанных электрическими дубинками парней?

Прежде чем ответить, Понсо выдержал паузу:

— Должен сообщить тебе одну вещь, даже две. Первая напрямую касается тебя. Сама по себе она никак не влияет на проведение расследования, однако открывает путь к размышлению. Ты меня слушаешь?

— Говори, это не пойдет дальше моей машины. Уж не ради этого ли мы нарезаем круги вокруг твоей конторы?

— Хорошо информированное лицо дало мне понять, что смерть Хаммуда может быть результатом сведения счетов между бородачами.

— Как это?

— Не стану входить в детали, но, по непонятной причине, наш пловец выдал одно имя, что привело ко многим задержаниям и ликвидации сети, готовящейся нанести удар по Европе, точнее, по Франции.

Магрелла присвистнул:

— В сентябре?

Утвердительный кивок.

— И его дружки отомстили?

— Именно так.

— А что с двумя другими?

— Хаммуд и Сесийон очень тесно связаны между собой. Возможно, они сообщники, кто знает. Относительно Фодиля надо бы еще разобраться, но связь существует.

— Что это за связь, в которой ты так уверен?

Понсо не ответил.

— Откуда вы все это знаете?

— А как ты думаешь, чем мы целый день занимаемся? Наблюдаем и собираем сведения. У меня есть… в общем, у меня был достаточно верный источник в двадцатом округе, в том месте, где проводили время две твои жертвы. Среди прочих деталей он подтвердил мне близость ливанца с обращенным. Он же рассказал мне о втором факте, который я хотел с тобой обсудить. Один журналист пришел в тот сектор, чтобы кое-что разнюхать. Он встретился с моим связным, чтобы поговорить с ним о… держу пари, не отгадаешь!

— О Хаммуде?

— Попал. И о Сесийоне тоже.

— А о Фодиле?

— Когда писака встречался с моим связным, брат Мустафа еще не был мертв. Он находился на улице Нелатон, целый и невредимый.