Что же это такое, черт возьми, а? Это была единственная мысль, которая мелькнула у Элис в голове, когда она обвила руками шею Виктора и прижалась к нему. Она скользнула в кресле навстречу Виктору, и он одним легким движением перенес ее на диван. Элис не разжимала объятий. Ее глаза были закрыты, и она почувствовала его прикосновения к своей груди.

Прошло так много времени после их встреч с Джеймсом. На самом деле, Элис забыла, что чувствовала тогда, и какими бы ни были воспо-минания, сейчас они растворились, словно настоящее до неузнаваемости изменило прошлое, и, вспоминая о нем, она больше не ощущала трепета, а испытывала лишь разочарование.

Диван, на котором она лежала, был очень удобным, мягким и просторным. К тому же Виктор скинул на пол маленькие подушечки, освобождая место.

Элис улеглась повыше, положив голову на одну из оставшихся подушечек, и не решалась открыть глаза, словно опасаясь, что это волшебный сон.

Она открыла глаза, когда Виктор перестал ее

132

целовать. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от ее глаз, и он внимательно смотрел на нее.

— Ты уверена, что хочешь остаться здесь? — опросил он, и Элис слегка улыбнулась, подумав, что это нечестный вопрос. Как можно предлагать ей выбор сейчас, когда ее тело уже не способно отступить назад? Она взглянула на Виктора затуманенным взглядом.

— «Здесь», а не где? — спросила она.

— Можно подняться наверх, в мою спальню. Элис ничего не сказала. Она снова притянула

Виктора к себе, обхватив его ногами, для чего ей пришлось напрячься, потому что ее юбка была не приспособлена для таких маневров.

Она застонала, когда он принялся опять целовать ее — губы, лицо, шею, теребя ее ушко языком. Он мягко запрокинул назад ее голову, запустив пальцы ей в волосы, и у нее перехватило дыхание, когда его язык нежно защекотал ей шею.

Не прекращая целовать Элис, Виктор уверенной рукой расстегнул пуговицы и распахнул блузку. Потом наступила очередь бюстгальтера.

Ей вообще-то и не обязательно было его носить, потому что грудь Элис была не настолько большой. В памяти девушки всплыло то, о чем она не вспоминала много лет: когда Джеймс впервые прикоснулся к ней, он сказал, что прежде его не привлекали женщины с такой маленькой грудью.

— К сожалению, бюстом я не вышла, — услышала она собственный извиняющийся голос, и Виктор поднял голову, чтобы посмотреть на нее.

— Ну и что?

— Так ты не против?

— Я не настолько мелочный, как ты думаешь, когда дело касается противоположного пола. — Словно в подтверждение собственных слов, он наклонился, взял губами ее сосок, теребя его языком, пока Элис не провалилась в полуобморочное состояние глубокого эротического удовольствия.

Она чувствовала себя так, словно все было в самый первый раз. Каждое прикосновение, каждая ласка казались для нее новыми. Разве что ее ответные действия не были стыдливыми. Она хотела его так, как не хотела еще никогда в своей жизни. Каждый его поцелуй, каждое прикосновение казались ей верхом совершенства.

— Разденься, — прерывисто сказал он, приподнимаясь, чтобы она могла снять юбку, а потом встат, чтобы сбросить с себя остатки одежды.

Элис чувствовала себя словно под гипнозом. Между ними существовали негласные, но вполне определенные барьеры, которые сейчас прямо на глазах рушились.

Виктор пересек комнату, чтобы выключить общий свет, и включил две настольных лампы, а она как зачарованная наблюдала за его грациозными движениями.

Его вид вызвал в ней прилив такого желания, что Элис даже испугалась. У нее промелькнула мысль, что с Джеймсом все было по-другому.

Она всегда ждала его приездов с радостным волнением, но не с безумным желанием, хотя ей и не хватало его, пока он находился в отъезде. Кроме того, с Джеймсом секс был торопливым, тотя и приятным всплеском возбуждения, которое заканчивалось, едва успев начаться. Но, поскольку Джеймс был ее первым мужчиной, она думала, что так и должно быть.

Сейчас не было ничего похожего на спешку. Виктор подошел к дивану, улыбаясь тому, с какой задумчивостью она его рассматривает. Не отводя от него глаз, Элис сняла с себя лифчик. Ей нравился взгляд Виктора, который заставлял ее чувствовать себя невинной и одновременно распутной.

Загар, полученный в Португалии, еще не сошел, и ее грудь была заметно белее золотисто-коричневых ног и живота.

Юбка, одна из наиболее важных частей ее делового костюма, который мог моментально настроить ее на рабочий лад, сейчас казалась ей ужасно раздражающей помехой. Элис расстегнула пуговицу, затем молнию и быстро выскользнула из юбки.

Когда она начала снимать чулки, Виктор отвел ее руки и стал делать это сам, а она просто лежала, пока он освобождал ее от кружевного белья.

Тем временем ее опьянение улетучилось. Элис чувствовала себя трезвой как стеклышко. Но вместо того, чтобы вернуть ей холодный здравый рассудок, вновь обретенная трезвость принесла обратный эффект: ее захлестнуло неистовое желание, с которым она даже не собиралась бороться а несколько последних лет ни один мужчина не вызывал у нее ничего, даже отдаленно напоминавшего сексуальное возбуждение, и то, что она чувствовала сейчас, было слишком сильным, чтобы это стоило пытаться погасить.

Виктор раздвинул ей ноги, опускаясь ниже, и неторопливо исследовал ее тело руками и языком, он изучал изгиб ее груди, слегка прикасаясь пальцами к соскам, а потом медленно ласкал их языком, так что ей хотелось кричать от избытка потрясающих ощущений. О его желании, о том, что он хочет ее так же, как она его, свидетельствовало твердое прикосновение, которое она ощущала по мере того, как он опускался вдоль ее тела все ниже и ниже.

Его руки гладили ее бедра, скользя по трусикам, потом он не торопясь снял их, и она изогнулась от удовольствия, когда вновь ощутила его язык. Элис стонала и вскрикивала от все нарастающего наслаждения, которое стало настолько нестерпимым, что она была вынуждена оттолкнуть его. Он подождал некоторое время, пока ее дыхание немного восстановится, и снова принялся за дело; когда она была готова уже вот-вот оттолкнуть его снова, он вошел в нее, и равномерные сильные движения заставили ее взмыть на вершину блаженства.

Сколько времени он потом лежал на ней, не произнося ни слова? Словно целую жизнь, хотя это продолжалось всего несколько минут. Казалось, что здесь, в его комнате, время остановилось. Внезапно Элис почувствовала себя обессиленной.

— Кажется, я усну, если останусь здесь еще хотъ на одну минуту, — пробормотала она, подавляя зевоту.

— Я надеюсь, это не комментарии по поводу моей мужской привлекательности, — поддразнивая ее, вкрадчиво сказал Виктор.

— Скорее, это комментарии по поводу выпитого мной за сегодняшний вечер. Кажется, оно стало действовать именно сейчас. — Она потерла пальцами глаза. — Мне правда нужно идти.

— Зачем?

«Зачем?» Что за странный вопрос? — подумала она.

— Потому что меня ждет моя постель. — Она стала подниматься, и он притянул ее обратно к себе.

— Мой диван гораздо удобнее, — пробормотал он, целуя ее шею, так что внезапно образ такси отодвинулся на задний план, а ее собственная спальня с маленькой холодной постелью показались ей совсем непривлекательной.

— Нет! Стой! — Она рассмеялась и, оттолкнув его, поднялась и начала одеваться.

Виктор сел и натянул брюки, не потрудившись застегнуть ремень.

— Какой смысл ехать домой, если ты можешь остаться здесь, — рассудительно проговорил он.

Но смысл был: остаться на ночь означает нечто гораздо большее, чем физическая близость. Это свидетельство интимности, которая не устраивает ее, это начало каких-то отношений. По крайней мере, для нее. Для него это, скорее всего, ничего не означает. Ничего, кроме удобства.

Элис не обратила внимания на его следующий довод, что, поскольку она может уснуть на ходу, лучше всего ей остаться. Она вызвала по телефону такси, которое должно было прибыть через полчаса.

— Все это ненормально, — сказала Элис, нервно допивая кофе, который он для нее приготовил, и, по мере того как ее рассудок стал проясняться, растерянно размышляя, что же случилось на самом деле.

— В высшей степени. — Виктор не спеша подошел к ней и обнял ее, положив руки на кухонную стойку, о которую она опиралась. — Но приятно. — И он поцеловал ее в губы. — Я давно хотел заняться любовью с тобой.

— Не верю, — заявила Элис. Если она и научилась чему-то у Джеймса, так это не верить тому, что говорят мужчины, опьяненные физическими ощущениями.

— Как же ты цинична! — пробормотал он.

— Я уже стара для романтики.

— И я тоже.

Элис посмотрела на него долгим тяжелым взглядом.

— Так, значит, речь идет только о сексе.

— Только о сексе! Ты говоришь так, словно секс — это всего лишь одна из функций орга-

низма. Как чихание. — Он мягко рассмеялся и снова поцеловал ее, на этот раз крепче, и у нее появилась тревога. Он не долго ухаживал за ней, но разве в результате не получилось то же самое? Постель? Он просто не потратил времени на ухаживания, но от этого не стал более искренним, чем Джеймс.

Не то чтобы она искала чего-то большего, нежели физические ощущения, подумала Элис. Может быть, она и не так уж стара для романтики…

— Такси будет с минуты на минуту, — запротестовала она, когда Виктор, придвинувшись ближе, засунул руки ей под жакет, подбираясь к груди. Она повернулась, чтобы поставить чашку на стойку, и положила свои руки поверх его РУК.

— Смогу ли я продолжать работать у вас? — Голос ее прозвучал тускло.

Он нащупал сквозь лифчик ее соски, и она почувствовала, как они стали тверже в ответ на его прикосновения, а ее дыхание участилось.

— Ты ведь только что получила прибавку к зарплате. Какого черта тебе искать другую работу? — Он расстегнул три верхних пуговицы на ее блузке и сдвинул лифчик так, что ее грудь обнажилась.

— Виктор, пожалуйста…

— Слушаюсь. — Он приподнял ее и, посадив на стойку, полностью расстегнул блузку, поднял лифчик еще выше и приник губами к ее напряженному соску. Почувствовав его язык, Элис изогнулась, запрокинув голову. Это не то, что я имела в виду! Эта мысль боролась с восхитительным ощущением от прикосновений его языка и зубов, покусывающих ее грудь, в то время как руки его гладили ее тело сквозь белье. Разве могла она сохранять ясность мысли, когда он так ласкал ее?

— Нам надо поговорить… — Она содрогнулась, когда его пальцы принялись ласкать ее сильнее и быстрее. — Нет!

— Да! — Он поднял голову. — Открой глаза и посмотри на меня.

Элис открыла глаза, хоть это и требовало неимоверных усилий. Она чувствовала, как ее тело отвечало на его действия. Она охватила руками свои груди, сжимая и разжимая их, и резко выдохнула, когда он довел ее до края блаженства.

Раздался стук в дверь, и она оттолкнула Виктора, спрыгнув со стойки и пытаясь привести себя в порядок.

У нее было множество вопросов, которые ей хотелось выяснить. Он отвлек ее от них, и она позволила ему сделать это, а теперь на вопросы не осталось времени. Элис схватила сумку и уже собралась открыть дверь, когда Виктор взял ее за руки.

— Работай, как обычно, — медленно сказал он, приподнимая бровь.

— Как обычно. — Элис вскинула голову, и он быстро склонился над ней, поцеловав в губы. Потом он открыл дверь водителю такси, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу, а увидев их, издал понимающий смешок. Элис решила, что он не получит от нее чаевых.

Но «как обычно» не получалось. Элис словно покинула реальный мир и оказалась в другом измерении.

Несмотря на это, они продолжали работать так же плодотворно, как и раньше, но атмосфера в офисе была наэлектризована. Элис чувствовала взгляд Виктора каждый раз, когда садилась напротив него с опущенной головой, глядя в блокнот. Ее обжигало желание, когда он случайно касался ее рукой. И она была уверена, что он чувствовал то же самое. Днем они постоянно испытывали непреодолимую тягу друг к другу, для удовлетворения которой у них оставались ночи,

Но к чему все это вело? Элис никогда не спрашивала, а Виктор явно не собирался начинать разговор первым. Она интуитивно понимала, что ей следует избегать заговаривать о каком-либо постоянстве.

Вот и хорошо, думала она, сидя перед телевизором. Это был первый вечер за две недели, который Элис проводила без Виктора…

Я по нему скучаю. Мысли взвились в ее голове, словно рой пчел, выпущенный из улья. Элис выключила звук, и нудный сериал развивался дальше в полном безмолвии, а ее мозг, наконец, сложил, воедино, то, от чего она пряталась недели, месяцы, целую вечность.

Итак, я влюбилась, констатировала Элис в смятении. Следовало это предвидеть, но она всегда была настолько уверена, что ее эмоции надежно заперты под семью замками, что осознание случившегося вызвало у нее шок.

Когда же это случилось? Когда ее сердце успели вытащить из клетки и отдать Виктору Темплу?

Элис осторожно поставила полупустую чашку с кофе на стол.

Одно дело — увлечься Виктором Темплом. Это понятно. Он энергичный, умный человек. Конечно, ей не хватило дальновидности, когда она пошла на поводу у своего тела, но ведь она живой человек.

А любовь? Любовь совсем другое дело. Любовь пускает корни, она требует обязательств, иначе все лишено смысла, — а Виктор не любит ее. Он дразнит ее, разговаривает с ней, занимается с ней любовью, но он не влюблен в нее. Слова любви ни разу не срывались с его языка, даже когда он полностью отдавался страсти.

Элис принялась расхаживать по комнате, скрестив руки на груди, словно защищаясь. Она почувствовала, как ногти впиваются в кожу, и заставила себя расслабиться. Но расслабиться не получалось.

Их отношения с Джеймсом?.. Тогда Элис была молода, наивна и считала себя влюбленной от одной только мысли о том, что влюблена. Но это… это было похоже на удар молнии. Элис не хотела влюбиться, по крайней мере в Виктора Темпла. Но она все-таки влюбилась, а с любовью шутки плохи. Ее нельзя прекратить, отделавшись легким испугом. Элис будет разбита и раздавлена полностью, и чем дольше она позволит их отношениям продолжаться, тем больнее ей будет потом.

Конечно, размышляла Элис, можно продолжать и дальше в том же духе и надеяться, что Виктор начнет испытывать к ней такие же чувства, как она к нему. Но вероятность того, что это может случиться, настолько мала, что она сразу отбросила эту мысль.

Надо что-то с этим делать… Сделать можно только одно, решила Элис. Уйти. Недостаточно просто попытаться прервать отношения, потому что Виктор захочет узнать причину, а ей не хотелось бы отвечать на его расспросы. Элис не хотела, чтобы Виктор понял, что она увлечена им больше, чем он ею. Кроме того, она сомневалась, что хотя бы одна женщина могла уйти от него первой, и ее отказ продолжать их отношения Виктор воспринял бы как вызов, который не остался бы без ответа.

Нет, ей нужно уволиться, и это единственный способ. Когда Элис представила себе, как Виктор ее увольняет, сделав ошибочные выводы, у нее помутнело в глазах. Но что она может сделать? Как иначе выйти из этого положения? С годами она еще скажет себе спасибо за это решение, уверяла себя Элис, хотя сейчас жизнь без Виктора кажется пустой, как бездонная пропасть, лишенная проблеска света.

Она подождала до половины двенадцатого, когда Джеймс и Ванесса вернулись, несмотря на то, что умирала от желания спать.

— Ты еще не спишь! — Ванесса слишком много выпила. Элис отметила особенный блеск ее глаз и излишнюю сердечность в голосе.

— Чуть-чуть не уснула. — Элис протяжно зевнула и посмотрела на них обоих. Они еще не назначили день свадьбы, но в том, что она состоится, не было сомнений. Между ними уже сложились те близкие отношения, продолжением которых обычно становится общий домашний очаг. Не забавно ли складываются обстоятельства? Если судить по тому, что говорил каждый из них, они совершенно не должны были подходить друг другу. Элис всегда думала, что Джеймсу нужен кто-то, кто будет баловать его, а Ванесса рассмеялась бы при одной мысли о том, чтобы баловать мужчину. Однако вот они были вместе, две неприкаянные души, которые обрели друг друга, чтобы провести остаток жизни вместе.

— Мне нужно поговорить с вами двумя, — нерешительно сказала Элис. После нескольких лет эмоциональной зажатости ей было трудно выразить свои чувства. Но она должна была заставить их выслушать себя, потому что ей не обойтись без их помощи.

— Боже мой! — Джеймс сел на стул и вытянул перед собой ноги, положив их на кофейный столик.

— Ну-ка, убери! — Ванесса спихнула его ноги своей ногой. — Это тебе не ночлежка, Джеймс. Поставь ноги на пол, где им положено быть.

Джеймс добродушно зарычал, бросив на нее обожающий взгляд.

— Выкладывай, Эли, что там у тебя, — сказала Ванесса, усаживаясь рядом с ней.

— У меня проблема. — Элис сделала паузу, размышляя о том, что сказать, и Ванесса помогла ей вопросом, не была ли эта проблема связана с ее отсутствием по ночам в последнее время.

— Можно сказать и так. Я встречалась кое с кем… — сказала она смущенно.

— С Виктором Темплом, — объявил Джеймс с самодовольным видом. И когда Элис удивленно взглянула на него, он пояснил: — Я понял, что между вами что-то происходит, когда увидел вас обоих, — Джеймс прямо-таки ликовал, рассказывая это. — Я ведь очень чувствительный человек, — заявил он, обращаясь к Ванессе.

— Ты такой же чувствительный, как мешок с картошкой, — отмахнулась Ванесса, глядя на подругу. — Это правда? Ты встречалась со своим боссом?

— И это надо прекратить. — Элис кивнула и опустила глаза, потому что не хотела, чтобы они видели горестное выражение ее лица при мысли об этом.

— Но почему?! Мне он кажется прекрасной добычей. — Ванесса выглядела совершенно ошарашенной такой логикой, однако, взглянув на Элис, кивнула: — А, понимаю…

— Что понимаешь? — спросил Джеймс.

— А я думала, — укорила его Ванесса, — что ты чувствительный человек.

— Это талант, который приходит и уходит.

— Чем мы можем помочь?

— Ничего не получится, — сказала Элис, не раскрывая всех карт, — если попытаться просто расстаться. Вы Виктора не знаете, но он не согласится обойтись без объяснений, и вообще будет неловко, потому что я работаю на него.

— Так увольняйся, и все, — предложил Джеймс. — Вокруг полно вакансий. Я уверен, что смогу подыскать для тебя работу в одной из моих компаний. Не сомневаюсь, что ты справишься даже лучше, чем я.

— Надо же, «даже лучше», — передразнила Ванесса, любовно глядя на него. — Тебе повезло, что ты родился в рубашке, потому что надеть ее сам ты бы не сумел.

— Я выше твоих замечаний. — Он вопросительно взглянул на Элис. — Так что ты от нас хочешь?

— Только от тебя, на самом деле, — сказала Элис, глядя на него. Несколько месяцев назад мысль о Джеймсе Клейдоне наполняла ее горечью. Сейчас же она просила его об одолжении. Если бы раньше ей кто-нибудь сказал об этом, она бы в жизни не поверила.

— Я хочу, чтобы он увидел нас вместе…

— И взбесился от ревности. — Джеймс понимающе закивал головой.

Элис коротко усмехнулась.

— Ничего подобного. Нет, я просто хочу, чтобы он меня уволил, а он обязательно это сделает, если увидит нас вместе.

Это было выше понимания Джеймса, однако он кивнул, вынужденно соглашаясь с ней.

— Сначала я должен получить разрешение от моей будущей супруги, — заявил он, глядя на



Ванессу, которая заверила, что, конечно же, не будет стоять на пути прогресса, и, между прочим, что это был за намек насчет «будущей супруги»?..

Часом позже они разработали план, который, как безрадостно подумала Элис, должен был обеспечить ей счастливое будущее. Она лежала в кровати и напоминала себе, что будет дурой, если не сделает того, что собиралась, и что это лучший и единственный для нее вариант.

Итак, Виктор должен увидеть ее и Джеймса в какой-нибудь компрометирующей ситуации. Для этого было огромное количество возможностей. Элис знала, куда и когда направлялся Виктор, потому что сама следила за его распорядком. Вечером следующего дня Виктор поведет двух клиентов в театр в Уэст-Энде. Элис даже знала, где он будет сидеть, потому что сама заказывала билеты. Утром она закажет еще два билета на два-три ряда впереди. От Джеймса требуется только обнять ее сзади рукой, а остальное дорисует воображение Виктора, уж это она знала.

— Боюсь, ты совершаешь большую ошибку, — сказала ей Ванесса на следующее утро. — А что, если ты неправильно видишь ситуацию? Тогда ты разрушишь свою жизнь!

— Вскрытие покажет… — невесело усмехнулась Элис. Она готова была расплакаться. Как она будет жить дальше? Просто существовать. Мужчины, которые были в ее жизни, по сравнению с Виктором казались никудышными. Элис старалась возненавидеть его за то, что он перевернул ее жизнь с ног на голову, но не могла.

На работе Виктор заметил, что ее поведение изменилось, несмотря на то, что она старалась вести себя как можно более естественно.

— Ладно, — сказал он в пять тридцать, захлопывая дверь офиса, — что случилось?

— Случилось? — Элис подняла глаза, встречая его взгляд, и невинно улыбнулась. Она выключила компьютер и принялась приводить в порядок стол с нарочитой аккуратностью.

— Критические дни, — вздохнула она облегченно, радуясь вовремя подвернувшемуся удачному объяснению.

— Правда? — Он склонился над ней, подозрительно глядя на нее, и она убедительно улыбнулась.

Мужчины, насколько она знала, стараются держаться в стороне от женских проблем, которых, как им кажется, всегда слишком много, и от этого обилия жутких деталей у них волосы встают на голове дыбом, как будто на них обвалили содержимое ящика Пандоры. Виктор не был исключением. Он провел пальцем по ее щеке и улыбнулся.

— В таком случае надеюсь, что завтра ты будешь в порядке. Я заказал столик в отличном ресторане в Фулхэме. Если бы можно было отменить сегодня вечер с клиентами, я провел бы его с тобой…

— Я знаю, — сказала Элис с грустью и пониманием в голосе. — Но… — Она поднялась, и

они дошли вместе до лифта, а потом каждый пошел своей дорогой.

У нее было два часа, чтобы попасть домой, переодеться, вовремя приехать в театр и занять место рядом с Джеймсом прежде, чем туда приедет Виктор. Элис не хотела испытывать судьбу, приехав позже Виктора, хотя и предполагала, что он не сразу разглядит ее, поскольку не ожидает этой встречи. Он заметит ее, когда его внимание отвлечется от происходящего на сцене.

Элис тщательнейшим образом подбирала одежду, которую собиралась надеть в театр, и Ванесса немного помогала ей, повторяя все время, что, на ее взгляд, это глупая затея.

— Ты любишь этого парня, — ворчала она, сидя на кровати, пока Элис одевалась, — так пусть все идет своим чередом, наслаждайся каждым днем.

— По складу характера я не сангвиник и не могу рассуждать, как ты, — ответила Элис, натягивая на себя черное платье, которое было достаточно маленьким, чтобы привлечь внимание, но не настолько открытым, чтобы давать повод лишним мыслям. Оно сидело на ней как влитое и застегивалось на молнию, которая была спереди, доходя до талии, что подчеркивало ее грудь и тонкую талию. Она повернулась лицом к Ванессе. — Если бы я оставила все как есть, то постоянно ждала бы конца и мучила себя, пытаясь определить, не стоит ли за каждым его словом что-то более высокое, нежели физические ощущения. Я была бы очень несчастна.

— Ты и сейчас несчастна, — справедливо заметила Ванесса.

— Тогда я была бы еще более несчастной. — Она засунула ноги в ужасно неудобные туфли и поблагодарила Бога за то, что ей не придется в них долго ходить. Потом она села за туалетный столик и очень тщательно наложила косметику. Где-то позади нее что-то говорила Ванесса, но мыслями Элис была уже далеко, представляя себе реакцию Виктора, когда он увидит ее с Джеймсом.

Она едва не опоздала, а через пять минут подле нее появился Джеймс, разодетый как петух.

— Конечно, это только спектакль, Джеймс, — сказала Элис, обходя его кругом, — но ты случайно не погорячился?

Темные штаны, рубашка в красно-кремовую полоску, темный галстук, кремовый пиджак и, вдобавок ко всему, кремового цвета шляпа, которую он пообещал ей не надевать.

— Старался, чтобы все было как надо, — жалобно сказал Джеймс. — Он уже приехал?

— Нет, и поэтому нам лучше поторопиться и занять места до того, как он придет. Я не хочу разговаривать с ним. Надо, чтобы он просто увидел нас вместе и сделал соответствующие выводы…

Джеймс пожал плечами, и они стали пробираться через толпу к своим местам, которые были одними из лучших в зале.

Проходя мимо трех мест, которые она заказала неделю назад для Виктора с клиентами, Элис бросила быстрый взгляд. Его там не было. На секунду ее охватила паника, и она подумала, что Виктор может не приехать совсем и весь план провалится, но успокоила себя тем, что он придет в самую последнюю минуту. Сейчас они, должно быть, попивают джин с тоником, разговаривая о делах. Виктор не выносил мюзиклы, но сдался на убеждения Элис, что американцы их любят.

Элис смотрела прямо перед собой, едва отвечая на вопросы Джеймса. Когда свет в зале потух, она почувствовала за спиной его руку и чуть было не подпрыгнула на месте.

— Можешь положить голову мне на плечо, — прошептал он спустя полчаса, — для правдоподобия.

— С каких пор ты так заботлив, Джеймс? — в ответ прошептала она.

Он усмехнулся и братски похлопал ее по плечу. Они продолжали так сидеть и во время антракта, потому что Элис боялась подняться и увидеть Виктора лицом к лицу. Они высидели и вторую часть пьесы. Конечно, ей все равно придется увидеться с Виктором на работе, но, по крайней мере, у нее впереди ночь, чтобы подготовиться.

На улице они с Джеймсом расстались, после того как он долго рассыпался в комплиментах, а потом с кривой улыбкой и искренним смущением предложил забыть прошлые ошибки.

Их невозможно забыть, подумала Элис, но сейчас они стали менее значимыми, и с ними можно было смириться на сегодняшний вечер.

Элис взяла такси и, оказавшись дома, провела ночь почти без сна. Под утро ей удалось уснуть, и, к своему ужасу, она проспала, не услышав будильник.

Приехав в офис, она была расстроена и до боли в желудке боялась перешагнуть порог и увидеть человека, стоящего возле ее рабочего стола, засунув руки в карманы, с лицом, способным напугать самого дьявола.



ГЛАВА ДЕВЯТАЯ





— Извините. Я опоздала. — Элис не сумела выдавить улыбку и поэтому поторопилась повесить жакет, пытаясь не думать о том, что ее ждет. Сейчас было самое время выяснить, насколько она хорошая актриса, и Элис скрестила пальцы в надежде, что завоюет «Оскара». Она якобы не знала, что он видел ее в театре накануне вечером с Джеймсом и что сейчас он уволит ее. Элис стояла к Виктору спиной, но чувствовала, как он сверлит ее взглядом, и у нее было одно детское желание — оставаться стоять там, где она стояла — перед вешалкой с пальто, — до конца дня.

— Я проспала будильник, — сказала она, неохотно поворачиваясь.

В серых глазах, которые следили за ней, был лед.

— Можешь зайти в мой кабинет?

— Конечно. — Элис смотрела, как Виктор вошел в кабинет, потом тянула время, включая компьютер и доставая ручку и блокнот для записей. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, и она впервые подумала, правильно ли она поступила. Может, ей стоило молча любить, оставив все как есть, надеясь и ожидая чего-то? Сейчас, конечно же, было уже поздно.

— Закрой за собой дверь, — сказал Виктор, как только Элис вошла. Она закрыла ее и на негнущихся ногах дошла до стула. — И можешь убрать свой блокнот. Он не понадобится.

Элис положила блокнот и ручку на стол и, скрестив пальцы, взглянула на Виктора. Она вдруг подумала, что, может быть, видит его последний раз в жизни, — эта мысль, появившись, болезненной занозой засела в ее голове.

— Похоже, ты не в настроении, — сказала она, потому что было бы неестественно не обращать внимания на достаточно очевидный факт. — Как прошел вчерашний вечер с клиентами? Ты смог убедить их поручить тебе рекламную кампанию?

— Прошлый вечер был ужасным. — Виктор скрестил руки и откинулся на спинку стула — в таком положении он отдалялся от нее еще больше. Язык жестов может быть более красноречив, чем слова. Ей показалось, что перед ней сидит незнакомец, который стер малейший намек на личные отношения. — Где ты была прошлым вечером?

— Где я была?.. — Она нахмурилась, словно вспоминая. — Ах, да. В театре. Скучный мюзикл. А как тебе понравился твой? Разве ты не ходил на «Восставшего ангела»?

Элис знала, что он не ходил. Она устала притворяться, и в какой-то момент ей захотелось просто положить руки на стол, опустить на них голову и уснуть. Желательно на тысячу лет.

— Нет, не ходил. Я ходил на тот же мюзикл, что и ты, и даже не думай мне врать, потому что я видел тебя там.

Элис молчала.

— Разучилась говорить? — Его рот скривился в усмешке, и Элис внутренне содрогнулась. Несмотря на то, что его лицо было непроницаемым, она чувствовала океан ярости, который он сдерживал усилием воли.

Раздался телефонный звонок, Виктор схватил трубку и выпалил, что не собирается ни с кем разговаривать. И все это время его глаза не отрывались от ее лица.

— Я… я…

— Да?

— Я думаю, ты хочешь сказать, что видел нас вчера с Джеймсом Клейдоном. — Так, она это произнесла, не было смысла ходить вокруг да около. Ей даже не нужно было симулировать спазмы в горле и красные щеки. Все было так же естественно, как и чувство тошноты, которое она испытывала.

— В какую чертову игру ты играешь?

— Я не считаю нужным отчитываться перед тобой, — сказала Элис, пытаясь бравировать. Она старалась вообразить, что перед ней сидит кто-то другой, не имеющий ни малейшего права требовать от нее объяснений, кто-то, кому она

может с чувством собственного достоинства запретить вмешательство в свою личную жизнь.

— Нет, ты ошибаешься, — сказал он угрожающе мягким голосом. — Ты начнешь объяснять же все очень подробно и не остановишься, пока я не скажу.

— Еще чего! Мы не дети, чтобы играть в игрушки. Ты не сможешь меня запугать.

— Чем ты занималась с этим человеком?

— Я сказала: мы ходили в театр. В этом нет ничего плохого. Если бы ты не был занят, я бы все отменила.

— Так, значит, пока кошки гуляют?.. Так это понимать? — В его голосе прозвучало презрение, и она сделала вид, что не замечает этого.

— Отвечай! — взревел Виктор.

— Я не понимаю, в чем дело! Мы же не принадлежим друг другу! — Тело Элис дрожало, и если бы она только могла, то выскочила бы из кабинета — но должна была остаться.

— Ты подтверждаешь своими словами именно то, что я о тебе думаю.

— Понимаю, ты не одобряешь Джеймса, но…

— Я начинаю понимать. — Он окинул девушку долгим неприязненным взглядом. — Кажется, картина проясняется. В чем дело, Элис? Ты, наверное, боишься, что он стал терять к тебе интерес?

— Что? — Такой поворот был настолько неожиданным, что Элис застыла, смятении глядя на Виктора.

— И не надо смотреть на меня овечьим взглядом. Когда у вас все началось с Клейдоном? Когда вы впервые переспали? Это случилось в «Верхних полях»?

Ирония судьбы, подумала она.

— Да, я спала с Джеймсом, да, это было в «Верхних полях». — Элис услышала собственный голос, подтверждающий его слова, и их непонятные отношения запутались вконец. Она сказала ему правду, но не ту правду, которую он имел ввиду.

— Понятно.

Нет, непонятно. Как ты можешь понять? Если бы ты хоть что-нибудь понимал, ты бы увидел, что я безнадежно в тебя влюблена, ты бы увидел, что я вовсе не хочу сидеть тут перед тобой и заставлять тебя верить в самое худшее, что я могла бы совершить, ты бы увидел, что ты — единственный мужчина, которому я отдала свое сердце.

— Что произошло, Элис? Он стал терять интерес, как только затащил тебя в постель? — Виктор не стал дожидаться ответа. Он продолжал говорить, а его голос был наполнен отвращением. — Поэтому ты завела любовь со мной — чтобы заставить его ревновать?

— Как? — Предположение Виктора было настолько нелепым, что она подумала, правильно ли расслышала.

— Тебя шокировало мое обвинение, да? — Он наклонился вперед, и, хотя стол между ними был достаточно широк, она инстинктивно вжалась в спинку стула.

Элис молча смотрела на него, зная, что любые его заключения будут ложными, — так почему бы не попробовать исправить некоторые из них по своему усмотрению?

— А может, ты потрясена тем, как я разгадал твою маленькую грязную игру? Потому что именно так все и было? Маленькая грязная игра, разыгранная маленькой умелой интриганкой. Ты, наверное, решила, что не проиграешь ни в каком случае: если бы Клейдон решил, что ты ему не нужна, то остался бы я — запасной аэродром. В любом случае ты все равно спала с двумя мужчинами. По закону средних чисел одному из нас придется свернуть удочки. — Он стукнул кулаком по столу, и Элис подскочила на месте. — Я с радостью удушил бы тебя!

— Почему? Потому что твоя гордость оказалась попранной? — Она почувствовала, как на глаза ей наворачиваются слезы, и проглотила их. — Ты считаешь меня интриганкой…

— И ты будешь это отрицать?

— А какой в этом смысл? Думаешь, я тобой воспользовалась, но не говори, что ты не пользовался мной! Ты с радостью занялся со мной сексом, но это все, что тебе от меня было нужно, разве нет? Если ты так борешься за правду, то признай и мою тоже. Признай, что ты отвернулся бы от меня без тени сожаления, как только я надоела бы тебе. — Ее лицо горело, она тоже кричала. Слава небесам, подумала Элис, что двери обоих кабинетов закрыты. В противном случае их ссора могла бы хорошо удобрить почву местных сплетен.

— И когда ты решила ввести меня в игру? — Виктор принялся вертеть карандаш.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, — он с силой застучал карандашом, потом бросил его, — когда ты решила начать играть со мной? После того как я дал тебе понять, что ты меня интересуешь?

— Не говори глупости, — пробормотала Элис, переводя дыхание. Ей казалось, словно она только что пробежала несколько километров.

— Твоей добычей должен был стать Джеймс? Или же я?

Виктор смотрел на нее, прищурив глаза, и она не смогла выдержать его взгляд.

— Это не похоже на тебя — забыть, на какой спектакль я должен был пойти, — проговорил он голосом, способным разрезать стекло. — Совсем не похоже. Может, я все не так понял. Может, ты как раз рассчитывала на то, что я увижу тебя в театре. Увижу и захочу тебя еще больше. Так?

— Ты ошибаешься. — Это уже было ближе к истине, и он, наверное, увидел искреннее выражение ее лица, потому что вспыхнул от ярости при ее отрицательном ответе. — Послушай, можно я пойду?

— Я еще не закончил с тобой. — Виктор произнес это так, словно она просила билет на Луну. — Ты не уйдешь отсюда, пока не объяснишь мне все полностью.

— Но ты не можешь заставить меня остаться! — возразила Элис, хотя голос ее звучал не очень убедительно. Если бы он вообще что-то понимал, подумала она, то увидел бы, какую власть имеет над ней, по одному-единственному признаку: если бы он действительно ничего не значил для нее, она бы просто встала и ушла. Почему он не видел этого?

— Где заканчивается ложь и начинается правда, Элис?

Если бы она не знала правды, то подумала бы, что он прав. Голос Виктора звучал вполне рассудительно, но его лицо — ледяная маска — портило впечатление.

Элис ничего не сказала.

— Твоя мать и вправду умерла? — спросил он с оскорбительным спокойствием. — А тот дом действительно был твоим домом или он был частью игры, которую ты затеяла?

Элис почувствовала, как ее пальцы впиваются в стул.

— Как ты мог подумать, что я могу врать о таких вещах? — хрипло спросила она.

Виктор не обратил внимания на ее вопрос.

— И правда ли то, что ты была принцессой Недотрогой, замороженной на долгие-долгие годы? Или ты просто думала, что я быстрее клюну на такую уловку?

— Я не обязана отвечать на подобные вопросы!

Но при этом продолжала сидеть на стуле как приклеенная, до глубины души раненная его оскорблениями и еще больше боясь того, что ей придется навсегда оставить его. Не стоило ли ей признаться во всем — признаться, как сильно она любит его, и положить конец этой дурацкой головоломке, — но мысль об этом была еще более пугающей. Он только посмеется над ней. И потом, при таком раскладе, кто знает, не воспримет ли он ее признание как еще одну отчаянную попытку вызвать его интерес? Она сожгла все мосты, и пытаться изменить что-либо уже невозможно.

— Я совершенно не выношу одну вещь — и знаешь, какую?

Риторический вопрос, подумала Элис, даже не делая попыток ответить на него. Она нервно заправила волосы за ухо и взглянула на него.

— Интриганок. Женщин, которые выдумывают, лгут и сплетничают. — Виктор поднял ручку и стал резко постукивать ею о стол. — Я просто поверить не могу, что попался на твою удочку.

— Мне очень жаль, — сказала Элис, извиняясь за все, что не могла сказать ему.

— В таком случае все нормально, — сказал он холодно. — Теперь мне стало намного легче.

— Значит, вот что волнует тебя больше всего? — тихо спросила Элис. — Не то, что больше никогда не увидишь меня, а то, что думаешь, будто тебя одурачили?

— Я думаю, будто меня одурачили? — Виктор подался вперед, и она поблагодарила Бога за то, что стол такой широкий. — Ты что, хочешь сказать, что я не прав? Что я не видел вас рука об руку с Клейдоном? После того, как ты призналась, что спала с этим человеком?

— Наверное, нет, — сказала она, вздохнув.

— Что ж, пожалуйста, общайтесь. И какой я был дурак, когда предупреждал тебя насчет него!

Не предупредив меня, однако, насчет себя, подумала она.

— Полагаю, ты догадываешься, что уволена. Элис кивнула головой. Наконец все было

кончено. Казалось, это длилось бесконечно. Она знала, что будет помнить об их разговоре всю оставшуюся жизнь, во всех ужасных подробностях. Каждое слово, каждое предложение, каждый взгляд. Оживлять все это в памяти и думать о том, что было бы, прими она другое решение.

— Тебе понадобится заявление о моем уходе? — Вопрос был задан для соблюдения формальности. Она знала, что он ответит.

— Можешь уйти прямо сейчас. Я рассчитаюсь с тобой, как только напишешь заявление.

— Отлично. — Элис поднялась. Ноги были как ватные. Она не могла смотреть ему в глаза, но все же заставила себя взглянуть на него. Последний раз. — Я знаю, ты мне не поверишь, но если бы ты знал, как мне жаль, что…

Элис вздохнула, отвернулась и направилась к двери. Она почти надеялась, что он остановит ее в последнюю минуту. Она с радостью согласилась бы выбраться из темной пропасти, которая поджидала ее, но когда открыла дверь, то услышала, как он начал набирать номер телефона. Все возвращалось на круги своя. Работа продолжалась, как будто ничего не случилось. Должно быть, Виктор будет вспоминать о ней день-два, удивляясь, как такой опытный в любовных делах человек, как он, мог быть так глупо одурачен ею, а потом ее заменит другая.





Элис упаковала свои рабочие принадлежности быстро и без шума. На ее прошлый день рождения Виктор подарил ей держатель для бумаг, который всегда стоял на ее столе, и после минутного колебания она засунула его в сумку. Это станет еще одним доказательством его существования, которое будет оживлять ее память.

Уходя, Элис не остановилась ни с кем поговорить. Знала, что на ее лице написано отчаяние, говорящее само за себя, но она уходила навсегда и ей было все равно, что люди подумают о ее уходе. Лишь немногих из них поразит мысль о ее увольнении.

Остаток дня она продолжала жить по инерции — во всяком случае, так это выглядело. Ее тело двигалось само по себе, а мысли жили сами по себе.

Элис думала, что держит себя в руках достаточно крепко, когда чуть позже десяти вернулись Ванесса и Джеймс. Однако, едва увидев Джеймса, который спросил, все ли сработало, она разрыдалась. Рыдания не прекращались и сотрясали все ее тело. Когда она вновь подняла лицо, то обнаружила, что Джеймса уже нет, а Ванесса сидит около нее на кровати.

— Извини, — сказала Элис, шмыгая носом и принимая от Ванессы полотенце. — Я испортила вам вечер.

— Бедная, бедная. Не говори глупостей. — Ванесса слабо улыбнулась и обняла ее.

— Джеймс уже ушел?

— Да. Только не вздумай извиняться. — Ванесса помолчала. — Расскажи, если хочешь.

— Это был кошмар. Он выставил меня из офиса, как только я вошла.

— Ты же знала, что он это сделает. Это же и было гвоздем программы.

— Да, я знаю, но…

— На самом деле получилось гораздо ужаснее, чем ты ожидала?

— В миллион раз ужаснее, Ванесса. — Она закрыла глаза, откинулась на кровать и поджала под себя ноги. — Он еще сказал, что я врала про все… сказал, что я была всего лишь интриганкой и что я манипулировала им… Самое худшее, что я не могла открыть ему правду и не могла отрицать ни слова…

— Но все уже позади, — мягко сказала Ванесса, и Элис согласно кивнула, думая о том, что позади только этот ужасный разговор с Виктором. Все остальное никогда не сможет быть позади. Оно умрет с ней. Ну почему судьбой бы то предназначено так, чтобы любовь для нее превратилась в муку!

— А что ты будешь делать с работой? Может, съездишь куда-нибудь, отдохнешь? Одна, сама по себе, на пару недель?

— Это будет похоже на бегство.

— Зато прочистит тебе голову.

— Нет. Я должна пережить это. — взглянула на подругу и почти бодро улыбнулась — Завтра я выйду из дома и, как положено безработному, отправлюсь на поиски работы. Это одноразовое полотенце скоро развалится на кусочки.

— На то оно и одноразовое, — пробурчала Ванесса с юмором. — Не выдерживает даже самой маленькой душевной трагедии. Хочешь, я принесу тебе чего-нибудь выпить? Чай? Кофе? Или хорошего бренди?

— Нет. Спасибо. Я пойду спать.

— Немного алкоголя поможет уснуть.

— Но все равно ведь наступит завтра. И послезавтра, и послепослезавтра. И так далее. — Она встала и улыбнулась, чувствуя себя немного лучше — во всяком случае, в данный момент. — Спасибо, что выслушала меня.

— Мой бухгалтер перешлет тебе счет по почте.

Элис засмеялась и отправилась в ванную. Потом она легла, но прошло несколько часов, прежде чем ей удалось уснуть. Хотелось напиться, вот только мысль об утреннем похмелье показалась не очень привлекательной, а кроме того, она не шутила, когда говорила Ванессе о том, что ей придется пережить все… А это значит: бороться с памятью, сколь долго это ни продолжалось бы, и надеяться, что время вылечит все.

А до тех пор надо жить, заполняя свои дни и часы как можно плотнее.





Всю следующую неделю Элис провела в поисках работы в различных агентствах и прошла три собеседования. Замечательные предложения, но она отклонила все три, потому что мысль о работе на кого-то еще приводила ее в ужас. Но четвертое предложение придется принять, сказала она себе десять дней спустя. Она не должна расслабляться, да и деньги понадобятся рано или поздно. У Элис были приличные сбережения, но ведь нужно платить за квартиру, и еда тоже стоит денег, об этом нельзя не думать.

Она как раз собиралась отправиться на следующее собеседование, когда зазвонил телефон, и ее сердце остановилось, как только Элис узнала голос на другом конце.

— Что ты хочешь? — спросила она, опускаясь на стул у телефона. От одного только его голоса у нее все поплыло перед глазами. Мысли ринулись через край, как приливная волна, круша хрупкие барьеры, которые она пыталась установить.

— Досье на Купера.

— А… — Элис не сразу осознала, что он сказал, а когда до нее дошел смысл его слов, почувствовала разочарование. Что она вообразила? Что он позвонил только для того, чтобы узнать, как у нее дела?

— Мы обшарили все кабинеты и не нашли его.

— Мы?..

Элис не хотела спрашивать, но вопрос сам сорвался с ее губ. Она знала, что глупо мучить себя, но не смогла побороть желания услышать о той, кто ее заменяет.