Даже в моей голове его голос звучал так отвратительно, так пренебрежительно. Я слышала это так отчетливо, потому что слышала этот тон, исходящий от него бесчисленное количество раз в жизни.

От этого у меня заскрипели зубы. Мои пальцы сжались по бокам.

Страх — это совокупность физических реакций.

Я заставила свое дыхание успокоиться, а сердцебиение — замедлиться.

Если Райн смог это сделать, то я точно смогу.

Мне удалось проложить себе дорогу к бару, используя некую совокупность соответствующих топающих ног, острых локтей и моей способности быть достаточно маленькой, чтобы проскользнуть между громоздкими телами потных бородатых мужчин.

Люди потеют гораздо больше, чем вампиры.

Когда я добралась до бара и бармен, жилистый старик с глубоко посаженными усталыми глазами, повернулся ко мне, я замерла.

Проходили секунды. С каждой секундой бармен выглядел все более взбешенным.

— Ну? — надавил он. — Мы заняты, детка.

— Пиво, — наконец выдохнула я.

Бармен пристально посмотрел на меня.

— Одно… одно пиво? — попыталась я.

— Два пива, — поправил меня сзади низкий, очень веселый голос.

Знакомое тепло окутало меня, когда большое тело прислонилось к барной стойке рядом со мной. Я узнала его задолго до того, как посмотрела на него.

Как, черт возьми, он нашел меня здесь?

Райн пробормотал мне на ухо:

— Ты хвастаешься, что выиграла Кеджари, но не знаешь, как заказать пиво?

Мое лицо вспыхнуло.

— Не очень полезный навык, — проворчала я.

— Правда? А я считаю его очень полезным.

Бармен вернулся с двумя кружками пенистой коричневой жидкости, и Райн протянул ему пару монет с отрывистым полукивком благодарности. Я так давно не видела его в таком виде, что все это снова и снова бросалось в глаза. Он был одет в темный плащ и слегка пожелтевшую белую рубашку, расстегнутая довольно низко, его волосы были небрежно распущены. Все в его языке тела отражало окружающих нас людей. Непринужденный, грубый, беспорядочный.

Безошибочно человеческий.

Тем не менее, я заметила, что на этот раз он не снимал капюшон. Возможно, он доверял своей маскировке немного меньше, чем раньше.

Он взял две кружки и жестом указал на маленький столик в другом конце зала, недалеко от того места, где мы с ним сидели в первый раз, когда пришли сюда. Здесь было так много народу, что ему практически пришлось проталкиваться сквозь людей — хотя, конечно, ему удалось сделать это с гораздо меньшей неприкрытой агрессией, чем мне.

— Почему ты здесь? — спросила я, как только мы сели за столик.

Его бровь дернулась.

— Ты планировала пить в одиночестве? Как уныло.

— Ты следил за мной?

Он поставил кружки и поднял ладони.

— Полегче, гадюка. Я здесь по тем же причинам, что и ты. Соблазнительная привлекательность пива, которое на вкус как моча. Приятно знать, что оно тебе приглянулось.

Он улыбнулся, а я нет.

— Значит, то, что ты появился здесь, — это просто богом выбранное совпадение?

— Твой сарказм так тонок, принцесса. Элегантный и изысканный. Как изысканное вино. Или это пиво. — Он сделал глоток, скорчил гримасу и испустил освежающий вздох. — Что, ты думаешь, я шпионил за тобой?

— Именно так я и думаю.

— И что с того? Ты думаешь, Мише настолько дерьмовый телохранитель, что ты можешь выскользнуть в человеческие кварталы, и никто не узнает?

Стыдно, но мне даже не пришло в голову, что Мише видела, как я уходила.

— Значит, ты ходил за мной хвостом, — сказала я.

— Нет. Я знал, что ты справишься сама. А вот то, что мы с тобой оказались здесь в одно и то же время… это действительно везение. Я часто здесь бываю. Конечно, я пропустил много визитов, пока нас не было.

Я вынуждена признать, что верила в это. Здесь существовала часть Райна, которого не было в замке Ночнорожденных. Может быть… может быть, так же, как часть меня существовала здесь и не могла существовать там.

Я глотнула пива и поморщилась от горького вкуса.

— Фу.

— Не стало лучше со временем, да?

— Нет.

И все же я сделала еще глоток. Мне было непонятно, как что-то может быть одновременно таким хорошим и таким плохим на вкус.

— Итак. — Он сделал еще один глоток пива. — Прошло довольно много времени с тех пор, как ты проводила здесь ночной патруль. Как все прошло?

Я поняла наводящий вопрос, когда услышала его. То, как Райн наблюдал за мной краем глаза, попивая пиво, сказало мне достаточно.

Мои глаза сузились.

Его бровь приподнялась.

Я наклонилась через стол.

Он прислонился спиной к скамье, заложив руки за голову.

— Если бы я не знал тебя хорошо, — сказал он, — я бы подумал, что это твое выразительное лицо обвиняет меня в чем-то.

— Что здесь произошло?

— Что ты имеешь в виду?

О, Матерь, будь он проклят. Он играл со мной.

— Знаешь что, — сказала я. — Здесь…

— Тихо, — сказал он. — Мирно.

— Некого убивать.

Он усмехнулся и наклонился ближе, его лицо было всего в нескольких дюймах от моего, и прошептал:

— Ты так разочарована, моя смертоносная королева.

Когда он это сказал, мой взгляд переместился на его рот — переместился на маленькую улыбку, которая искривила край рта, здесь было что-то более мягкое и игриво-ласковое, нежели чем его обычные ухмылки.

Я знала, как эта улыбка ощущается на моих губах. Знала, какова она на вкус.

Эта мысль поразила меня без разрешения, она была интуитивная и неприятная. Еще более неприятной была тоска, которая пришла вместе с ней, внезапная, глубокая, как удар смычка по скорбной струне скрипки.

Я откинулась назад, оставив между нами еще несколько дюймов расстояния.

— Нет, — сказала я. — Это хорошо. Просто…

— Это место уже должно быть заполнено преступниками, так как ты, героическая спасительница человеческих районов, немного отвлеклась.

Я пристально посмотрела потому что знала, что он дразнит меня, но все равно кивнула.

— Да.

Он сделал резкий непринужденный глоток пива.

— Тебе не приходило в голову, что, возможно, у человеческих районов теперь есть другой защитник?

— Ты? — Я не потрудилась скрыть свое недоверие. — Ты что, хочешь сказать, что пробираешься сюда каждую ночь, чтобы вершить самосуд над этими бедными ублюдками?

С одной стороны, это было смешно. Райн был Королем Ночнорожденных, в конце концов — не похоже, чтобы у него было время шататься по человеческим кварталам каждую ночь. Но с другой стороны… неужели это было более невероятно, чем если бы этим человеком была я?

Он поставил свою кружку.

— Ты слишком узко мыслишь, принцесса. — Его голос был низким, как будто он не хотел, чтобы его услышали. — Ты говоришь о самосуде, но мне больше не нужен самосуд. Вот что значит править королевством. Это значит иметь возможность что-то изменить.

Маленький локон все еще прикрывал уголок его рта, как постоянный щит, но его взгляд был серьезным. Даже уязвимым.

Осознание медленно доходило до моего разума.

— Ты…

— Я отдал необходимые приказы и внес необходимые изменения, чтобы убедиться, что человеческие районы находятся и всегда будут находиться в безопасности. Да.

— Как? Охота в человеческих районах всегда была запрещена, но…

— Но это все равно происходило. Почему?

Я не ответила.

Он посмотрел на меня грустным, и знающим ответ взглядом.

— Потому что никому не было до этого дела. Потому что никто не следил за соблюдением этих законов. Никто не охранял периметр после наступления темноты. Никто не наказывал тех, кто не подчинялся. Ну… никто, кроме тебя.

В моем желудке словно образовался горький узел. Я подумала о тех районах, за которыми я охотилась ночь за ночью, всегда ловя хотя бы еще одного преступника. Вспомнила, что показывал мне отец за несколько дней до своей смерти. Все эти люди, истекающие кровью, приколоченные к столу. Они ничто иное как еда.

— Ты имеешь в виду Винсента, — сказала я. — Он был просто счастлив позволить человеческим районам стать добычей.

Даже сейчас я почти ожидала услышать его голос у себя над ухом — объяснение, защиту, упрек. Но ничего не было. Даже моя воображаемая версия отца не могла оправдать его выбор.

А это было именно так. Выбор.

Райн был королем не имеющем всеобщего расположения народа, он был королем, который находился у власти всего несколько месяцев, все из которых были беспокойными, и ему все же удалось сделать человеческие районы гораздо безопаснее, чем они были до этого.

Винсента это просто никогда не интересовало. Даже со своей человеческой дочерью он никогда не заботился об этом.

— Не только Винсент, — сказал Райн. — Все они. Некулай был не лучше.

Я сглотнула.

— Он всегда говорил мне, — сказала я, — что ничего нельзя сделать.

Со многими вещами ничего нельзя было поделать. Моя семья на ришанской территории. Люди в человеческих районах, даже человеческие районы Сивринажа. Даже мое бессилие можно было решить только с помощью желания Ниаксии.

На губах Райна мелькнула язвительная улыбка.

— Они умеют искажать реальность, не так ли? Делать ее именно такой, как они говорят.

Мои костяшки пальцев побелели на кружке. Слова слетели с языка, прежде чем я смогла их остановить.

— Я чувствую себя такой чертовой идиоткой. Потому что я никогда не сомневалась ни в чем из этого.

Я не хотела видеть жалость в глазах Райна. Я не отрывала взгляда от стола, пока он бормотал:

— Я тоже никогда не сомневался ни в чем из этого. Чертовски долго, гораздо дольше, чем двадцать лет. Но вот что происходит, когда кто-то один определяет весь твой мир. Они могут сделать из него все, что захотят, а ты застряла в этих стенах, независимо от того, реальны они или нет.

Как он мог говорить об этом так спокойно? Я отчаянно нуждалась в спокойствии.

— И они просто умрут? — Я выплюнула эти слова. — Они просто избегут последствий?

Ненависть в моих словах застала меня врасплох. Мне должно было быть стыдно за такие мысли, что кровавая смерть Винсента была легким выходом, обманом, лишающим нас всех ответов.

Но это не так, и это меня пугало.

Мои глаза метнулись вверх и встретились с глазами Райна. Теплые и красные в тусклом свете фонаря, они не содержали и намека на жалость, которую я ожидала увидеть. Вместо этого они выражали ярость и непоколебимость.

— Нет, — сказал он. — Мы используем полученную от них власть, чтобы превратить это королевство в то, что они чертовски презирают. Какой смысл во всем этом, если не за что бороться?

Всегда была какая-то ехидная, мелочная часть меня, которая сомневалась, что великие заявления Райна были просто очередным спектаклем ради получения выгоды с моей стороны.

В этот момент я знала, что он говорит правду. Я знала это, потому что решимость и злоба в его глазах отражала те отблески, которые я видела в себе.

Это было внезапное осознание, истина встала на свои места, обнажив неприятный портрет. Самым простым всегда было ненавидеть Райна, говорить себе, что он мой враг, мой пленитель, мой завоеватель.

Но Винсент всю жизнь говорил мне удобную ложь. Может быть, у меня больше не было на это сил.

Может быть, сложная правда заключалась в том, что Райн был похож на меня больше, чем кто-либо другой. Ришанский Наследник он или нет.

Он наклонился чуть ближе. Его глаза переместились с моих, пробежались по моему лбу, носу, губам.

Он пробормотал:

— Нам нужно поговорить о…

Его лоб УДАРИЛСЯ о мой, заставив меня увидеть звезды.

— Черт, — прошипела я, отпрянув назад и потирая голову. Райн сделал то же самое со своей, оглядываясь через плечо, раздраженный, когда тот же молодой человек, который подошел ко мне раньше, извиняюще поднял руки.

— Прости, прости! — Он оценил значительные размеры Райна, затем принял очень нервное решение похлопать его по плечу. — Это был несчастный случай. Здесь было тесно. Не хотел задеть тебя…

Затем лицо мужчины изменилось. Наглая улыбка исчезла. Его глаза расширились и продолжали увеличиваться, пока не превратились в комически идеальные круги.

Он попятился назад, едва не споткнувшись о двух своих спутников.

— Ваше Высочество, — вздохнул он.

Мое сердце упало.

Черт.

Лицо Райна опустилось, когда парень неуклюже встал на колени, подняв руки.

— Мой король, я прошу прощения. Я… я прошу прощения. Мне жаль. Мне очень жаль.

Райн пригнул голову, морщась, словно мог заставить парня не видеть того, что парень узнал его. Но было уже слишком поздно.

И точно так же, обстановка в комнате изменилась.

Людям потребовалось несколько секунд, чтобы осознать это, но как только они это сделали, тишина распространилась по толпе, как ночное покрывало. Вскоре все глаза были устремлены на Райна, широко распахнутые и испуганные.

И на одно мгновение совершенно опустошенный взгляд Райна снова переместился на меня. Только на мгновение, но он быстро отмахнулся от него под маской беспечной непринужденности.

Он встал и поднял ладони.

— Ничего страшного, — сказал он. — Не хотел вызывать суматоху.

Он обвел взглядом зал, в котором теперь царила тишина, половина посетителей стояла на коленях, а другая половина выглядела слишком напуганной, чтобы даже заставить себя поклониться.

— Нам пора идти, — пробормотал он и взял меня за руку.

Я сопротивлялась, когда он вывел меня за дверь, толпа расступалась вокруг нас, словно люди не могли отойти достаточно быстро.



Глава

33

Орайя



Райн долго молчал, когда мы вернулись на городские улицы. Он шел быстро, и я следовала за ним, не понимая, куда мы идем. Он поправил капюшон и смотрел прямо перед собой, не обращая на меня ни малейшего внимания.

Но он и не должен был.

Я почувствовала к нему симпатию. У него почти не осталось человеческой сущности. Я знала, как сильно он ценил те осколки, которые смог сберечь. Как бы он ни пытался притвориться, что все дело в дерьмовом пиве, я знала обратное.

Мне должно быть все равно. Я знала, что мне должно быть все равно. И все же я продолжала идти рядом с ним.

— Прости, — сказал он, наконец, когда мы прошли пару кварталов.

— Ничего страшного.

Это не было пустяком. Не совсем.

— Думаю, я не смогу вернуться туда некоторое время, — сказал он. — Но, по крайней мере… — Он остановился, и я поняла, что мы пришли в тот же пансион, в который он привел меня раньше. Он одарил меня кривой ухмылкой, едва заметной под тенью его капюшона. — По крайней мере, у нас есть другие убежища.

Человек за стойкой снова спал, и я могла бы поклясться, что Райн вздохнул с облегчением. Он провел меня в свою комнату. Комната выглядела так же, как и в прошлый раз, когда мы были здесь, хотя и немного грязнее — здесь было больше бумаг, разбросанных по столу, использованный винный бокал рядом с раковиной, постельное белье немного смято.

Я смотрела на эти простыни дольше, чем хотела.

Райн сел на край кровати и упал на нее спиной, раскинувшись, словно рухнув от усталости. Потом он поймал мой взгляд и усмехнулся.

— Что? — сказал он. — Ты хочешь присоединиться ко мне?

Конечно, это была насмешка. И все же я могла представить себе это так ясно. Как его тело ощущалось подо мной. Как он пах. Каким он был на вкус.

Как он звучал, когда кончал.

Как он обнимал меня, когда я кончала.

Я ненавидела его за то, что он прикасался ко мне так, как тогда, в доме. Все эти нежелательные мысли снова всплыли на поверхность.

— У тебя здесь бывают приятели? — спросила я.

Какого черта?

Почему я вообще об этом спросила?

Я сделала мысленную пометку никогда больше не пить.

Его улыбка стала шире, брови нахмурились.

— Что?

— Неважно.

— Ты спрашиваешь, трахаю ли я других женщин в этой постели?

— Неважно, — проворчала я, отворачиваясь.

Но он поймал мою руку, пальцы мягко переплелись с моими — он не потянул меня, хотя, наши руки просто зависли в воздухе между нами.

— Я женат, — сказал он. — Если ты забыла.

Вопреки самой себе, я почти улыбнулась.

— Сложный брак. Никто бы не осудил тебя за поиск легкого удовольствия.

Что ты делаешь, Орайя?

Он фыркнул.

— Легкое удовольствие. Как будто такое бывает. — Его пальцы немного сжались, притягивая мою ладонь ближе, переплетая мои пальцы со своими, скольжение его грубой кожи по моей посылало неприятную дрожь по другим частям моего тела.

Его глаза не отрывались от моих.

— Мне нравится небольшая драка, — сказал он. — Кроме того, она испортила меня для всех остальных. Хотя это моя собственная гребаная вина. Я знал это с самого начала.

Его капюшон откинулся, темно-рыжие волосы веером рассыпались за ним по покрывалу. Его рубашка, частично расстегнутая, открывала треугольник его рельефной груди и намек на темные волосы. Мышцы его горла двигались, когда он сглатывал, совершенно синхронно с легкой дрожью моего дыхания, словно он чувствовал мое желание и реагировал на него. Он был одинок. Я была одинока. Мы оба оплакивали мир, который, как нам казалось, мы знали.

По крайней мере, на этот раз я была готова признаться себе, что испытываю искушение. Может быть, именно поэтому я была готова поднести кончики пальцев близко к пламени.

— Значит жестокое удовольствие, — сказала я.

— Хорошо только тогда, когда больно, — ответил он.

Я сделала шаг ближе к кровати, так что мои ноги оказались прижаты к матрасу — колено Райна было между ними, почти касаясь вершины моих бедер.

Я чертовски устала. Так устала притворяться.

Даже тогда я притворялась. Притворялась, что не чувствую того, что чувствует он. Голод.

Он медленно сел, и от этого движения его колено выдвинулось вперед. Я могла бы отстраниться, но не сделала этого. Вместо этого я прижалась к нему, частично забравшись к нему на колени — давление его ноги, шероховатость его одежды и моей послали маленькую искру удовольствия по моему позвоночнику.

Я подняла наши переплетенные руки, наклонилась так, чтобы его большой палец был обращен ко мне, и, не успев сообразить, что делаю, опустила на него свой рот.

Его кожа была соленой и чистой. Даже его руки хранили его запах — запах пустыни и тепла. Я провела языком по шершавой подушечке его большого пальца, вызвав у Райна медленный выдох. Я не отрываясь смотрела на него, и он не отводил взгляда, принимая вызов. Он даже не дышал.

Я не был уверена, почему я сделала то, что я сделала дальше. Мое тело просто действовало без меня.

Я укусила.

Он издал удивленное шипение, но в его глазах не было ни боли, ни гнева.

Я позволила большему весу опуститься на его колено, мои бедра сдвинулись.

Горячая, соленая, с железным оттенком жидкость потекла по моему языку.

Кровь Райна была… была… была…

Матерь, это было восхитительно. Даже те несколько капель, что скатились на мой язык, были пьянящими, сладкими, солеными и насыщенными, соблазнительными, как вино и сахар.

Это ошеломило меня, и от нахлынувших чувств у меня закружилась голова. Прежде чем я смогла остановить себя, мой язык снова прижался к его коже, щеки впали.

Другая рука Райна переместилась на мое плечо, затем на горло, затем на лицо, большой палец другой руки теперь поглаживал мою щеку. Мои глаза закрылись, как будто все мое тело хотело полностью сосредоточиться на наслаждении. И все же я знала, что он наблюдает за мной.

Он издал низкий, грубый смешок. Я почувствовала дрожь во всем теле — в сердцевине, позвоночнике. Этот звук вернул меня в этот мир, вырвав из дымки его крови.

Я отпустила его и отпрянула назад. Возможно, я была наполовину вампиром, но мои зубы не были особенно острыми — рана, которую я открыла, была гораздо менее изящной, чем два нежных маленьких шрама, которые он оставил на моем горле, — уродливая зазубренная линия жемчужно-красно-черного цвета.

Мое смущение тоже поднялось на поверхность, застывая, как его кровь.

Что, черт возьми, я только что сделала?

Если Райн и был удивлен или обижен, он этого не показал.

— Ты немного…

Его большой палец прошелся по моей нижней губе, надавив на ее пухлый изгиб. Его улыбка померкла и превратилась в задумчивость, когда он задержался там.

— Ты полна сюрпризов, принцесса, — прошептал он.

Матерь, я больше никогда, никогда не буду пить алкоголь.

Я резко отпустила его руку, и он быстро перебросил ее мне на спину, чтобы я не упала назад, так как я все еще шатко балансировала на его колене, мой вес теперь полностью поддерживался на нем.

— Полегче. Не увлекайся слишком сильно.

— Я не знаю, почему я… я не имела в виду…

Его бровь дернулась от увлечения.

— Это нормально быть любопытной.

— Я не знаю, почему я только что это сделала.

Мое лицо было теплым, что было еще более неловко.

Он пожал плечами.

— Иногда бесполезно сомневаться в наших первобытных инстинктах. Ты наполовину вампир, Орайя. Ты все еще изучаешь, как это на тебя влияет.

Я знала это уже несколько месяцев, и все равно не стало менее обидно, когда я услышала это вслух. Не помогло и то, что Райн выглядел таким… забавным от всего этого.

— Так тебе было… хорошо, я так понимаю? — сказал он.

Я не могла заставить себя сказать вслух, что «хорошо» — недостаточно подходящее слово.

Я уже пробовала кровь Райна — когда мы трахались, и еще раз — во время свадьбы. Даже тогда я была удивлена ее привлекательностью. А потом кровь на вечеринке у Эвелины…

— Я… — Я прочистила горло. — Я попробовала кровь случайно. На балу у Эвелины. И это была…

Вероятно, это была человеческая кровь. Взятая у того, у кого не было выбора. Взятая у того, кто заплатил за это своей жизнью.

Должно быть, мое лицо стало серьезным, потому что лицо Райна тоже стало серьезным.

— Тебе понравилось.

— Я не думала…

— Полувампиры встречаются редко. Все они имеют разные характеристики. Логично, что кровь для тебя будет вкусной. — Его большой палец снова погладил мою щеку легким движением, как будто он делал это не задумываясь. — Это не обязательно должно что-то значить. Это просто реакция твоего тела. Это не значит, что ты поддерживаешь это, или что ты должна его пить.

— У тебя вкус… другой.

На его губах мелькнула мучительная усмешка.

— Мм. Возможно так и есть.

Я даже не знала, какой вопрос задать, или смогу ли я найти правильные слова — хотела ли я вообще услышать это подтверждение вслух.

У тебя был вкус… другой, говорил мне Райн. Я просто подумал, что это из-за того, что я чувствую к тебе.

Словно видя, что я собираю эти кусочки воедино, он пробормотал:

— Это не обязательно должно что-то значить. Просто твое тело так реагирует.

Черт возьми, я поняла, что мое тело должно было отреагировать на Райна, как ни на кого другого. Просто нужно было сделать ситуацию еще более сложной, чем она уже была.

Он убрал руку с моей спины и осмотрел большой палец, все еще окровавленный.

— Но если ты хочешь поэкспериментировать, — сказал он, — мы можем сделать это более эффективными способами, чем этот.

Он слегка приподнял подбородок, демонстрируя свое горло.

Я насмешливо сказала.

— Ты предлагаешь мне свое горло? Это глупо с твоей стороны.

— Может быть. Но у тебя чертовски изысканный рот, и еще лучше язык.

Богиня. Теперь он точно дразнил меня.

— О, да пошел ты, — пробурчала я.

— А вот и она, — усмехнулся он.

Я выдохнула, пытаясь избавиться от тягучего ощущения вкуса Райна и его подавляющей близости. Мне казалось, что его запах теперь покрывает меня, как осадок, прилипший к стеклу.

Я встала, благодарная за то, что между нами появилось хоть какое-то пространство.

— Ты сказал, что нам нужно о чем-то поговорить, — сказала я. — Почему мы здесь?

Его лицо исказилось в гримасе.

— Фу. Ты хочешь поговорить о работе.







Я СИДЕЛА на маленьком обеденном столе в другом конце комнаты, пока Райн говорил. Он непринужденно прислонился к каркасу кровати, каким-то образом эта штука поддерживала его вес, и он умудрялся выглядеть совершенно безучастным ко всему нашему разговору, что я не могла понять, восхищает меня это или раздражает.

— Итак, — сказал он. — Свадьба.

— Так ты собираешься рассказать мне, о чем, собственно, идет речь?

Он одарил меня полуулыбкой.

— Это так очевидно, да?

Я пожала плечами.

— Называй это интуицией.

— Как ты знаешь, у нас есть проблемы. Кроворожденные.

— Независимо от моих приказов, они не ослабевают в своей порочности, — сказал он. — Некоторые районы были полностью опустошены их действиями.

— Хиаджские районы.

— Все они — мое королевство. — Он наклонил голову. — Значит, ты следишь за всем.

Я снова пожала плечами. Это было и мое королевство тоже. Это была моя работа — быть внимательной.

— И мы не приблизились к тому, чтобы найти эту… кровь бога.

Я подумала о кулоне, надежно завернутом и спрятанном в моей запертой спальне. Каким бы загадочным он ни был, он не дал нам никакой информации, сколько бы книг мы ни прочитали и сколько бы заклинаний мы с Мише ни произносили в эту штуку. Мы, к своему стыду, даже не знали, что это такое.

Райн поморщился.

— Нет. Нет, кажется, что нет. К тому же, как ты знаешь, мне пришлось вернуться в Сивринаж из-за мятежа нескольких ришанских дворян.

Он попытался скрыть свое раздражение, даже нечто более глубокое, чем раздражение и не смог. Я наблюдала за ним с морщинкой между бровями.

— Они действительно ненавидят тебя.

Он усмехнулся.

— Конечно, ненавидят. Многие из этих персон были друзьями Некулая, и они видели меня…

Знал ли он, что всегда подбирал слова, когда говорил о тех днях? Его глаза скользнули в сторону, уставившись в пол.

— Они никогда не собирались принимать меня в качестве короля, — сказал он. — Пока что это только некоторые из менее влиятельных, но меня действительно беспокоит один из них, который слишком долго молчит. Саймон Вазарус.

Я узнала это имя.

— Ты убил его брата, в ту первую встречу.

— Тот самый. — Взгляд Райна метнулся в сторону. Выражение его лица было слишком знакомым. Ему не нужно было прямо говорить мне, кем был для него тот дворянин. Я поняла.

— Он придет на свадьбу, — продолжил Райн, и этот тон тоже сказал мне все, что я хотела знать. Он не просто ненавидел этого дворянина — он боялся его.

— Зачем?