– Я знаю, сколько тебе лет, – прошептал Куинн. – Я все о тебе знаю. – Внешне он был совершенно спокоен, но его выдавало прерывистое дыхание.
Она тоже хотела все о нем знать, и ей казалось, что начать можно с его обнаженного тела. В ту ночь они предавались страсти в холле этого самого дома, она ничего не смогла разглядеть. Теперь ей представилась такая возможность. Люси отошла на пару шагов и внимательно посмотрела на Куинна. У него была превосходная фигура. Мускулистые ноги, мощный торс, накачанный пресс, широкие плечи и длинные жилистые руки. Но больше всего ей нравилось его лицо: широкие скулы, покрытые двухдневной щетиной, четко вычерченные линии губ, прямой нос и карие выразительные глаза.
Куинн не прикасался к ней, но эти глаза говорили Люси все, они ласкали ее тело, обращая внимание на каждую деталь. Он пылал страстью, и это отражалось в его карих глазах.
Люси медленно расстегнула пуговицы на своей блузке и позволила ей соскользнуть на пол. Затем она медленно расстегнула джинсы. Куинн неотрывно следил за ее руками. Люси стянула джинсы, открыв его взгляду ножки.
Он сжал кулаки.
– Ты меня убиваешь.
Люси видела, как сильно хотелось ему схватить ее и прижать к постели.
– Погоди, не умирай. – Она расстегнула лифчик и сняла его. – Мы еще не добрались до самого интересного, – сказала она и сжала свои прелести ладонями.
– Не знаю, доживу ли я до самого интересного. – Она улыбнулась и развела руки, открыв грудь. – О, Люси, – застонал Куинн, – иди ко мне.
Она покачала головой:
– Ты обещал не распускать руки.
Куинн посмотрел на нее жадным взглядом.
– Ну хорошо, но смотри у меня.
Люси зашла ему за спину и прижалась к нему грудью. Затем расстегнула ремень на его джинсах, расстегнула молнию на ширинке и пробралась к самому сокровенному, целуя одновременно шею сзади.
– Что это у нас тут? – спросила она, поглаживая его вставшего братца через ткань трусов.
Куинн пытался сказать что-то, но из горла его вырвался лишь клекот. Люси стянула с него джинсы вместе с трусами и взяла его братца в руку.
Задержав на мгновение дыхание, Куинн сказал:
– Осторожнее, он заряжен.
– Это что, полицейский юмор?
– Нет. Это предупреждение. Я могу разрядиться прямо тебе в руку.
– Такого мы недопустим, – сказала Люси и опустилась перед ним на колени.
Куинн застонал. Люси ублажала его несколько минут, пока он не выдержал и не подхватил ее на руки.
– Ты что? – спросила она.
– К черту правила, – ответил Куинн, положил ее на кровать и пристроился сверху.
– И что ты со мной сделаешь?
Куинн ничего не ответил, лишь стянул с нее трусики и вошел в нее осторожно.
Но Люси обвила его талию ногами, обняла за шею и прошептала:
– Не бойся, я не хрустальная. Трахни меня.
Дважды просить Куинна не пришлось.
Спустя полчаса, когда они оба лежали без сил, Куинн признался:
– Это был лучший секс в моей жизни.
Люси улыбнулась:
– Я знала, что тебе понравится.
Он приподнялся на локте и посмотрел на нее.
– Никуда не уходи, я сейчас, – сказал он, встал и вышел, чтобы принять душ.
Люси тоже встала, подобрала с пола блузку, достала свежие трусики из чемодана и пошла в гостевую ванную. Приняв душ, она надела блузку прямо на голое тело и подошла к зеркалу. На нее смотрела женщина, которая только что занималась сексом. Но за припухлостью губ и розовостью щек она увидела то, чего так боялась. Она увидела глаза, полные любви. Интересно, заметил ли это Куинн? Люси надеялась, что не заметил. Она не хотела, чтобы он знал о ее чувствах.
Люси причесалась и провела пальцем по красному пятну на подбородке, это Куинн натер щетиной. Она ему действительно нравилась, на этот счет она не ошибалась. Она никогда не ошибалась в таких вопросах, но все же это не любовь.
Он не любил ее, и это было обидно. Он хочет проводить с ней время. Ей хорошо с ним, он веселый и такой сексуальный. С ним она не помнила, почему живет в его доме, и сейчас для нее это важно. А о том, что будет завтра, она будет думать, ну, скажем, завтра.
Когда она вышла из ванной, Куинн уже ждал ее. Он стоял, навалившись спиной на дверь. На нем были только джинсы, и Люси заметила, что он надел их на голое тело, У его ног сидел ирландский сеттер.
– Это Милли, – сказал Куинн.
Собака действительно была красивая, с длинной каштановой шерстью и умными карими глазами. Она смотрела на Люси, свесив язык.
– Так ты и есть та самая Милли? – Люси нагнулась и почесала собаку за ухом. – Что ж, твой хозяин не наврал хотя бы про цвет волос.
Куинн улыбнулся.
– Если я ее отпущу с поводка, она обнюхает тебя. Люси вытянула руку, чтобы собака смогла обнюхать ее ладонь, а сама посмотрела на Куинна.
– Поэтому я держу кота.
– Коты не принесут палку и не прыгнут в пруд, чтобы распугать уток.
– Что говорит об их уме.
Куинн покачал головой:
– Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Люси пошла за ним. Когда они оказались на кухне, Куинн взял собачью галету и отдал Милли команду: «Сидеть». Когда собака села, он положил галету ей на нос и велел не двигаться. Бедная Милли смотрела на угощение и поскуливала. Тогда Куинн скомандовал: «Можно», – и собака подбросила галету в воздух, схватила зубами и тут же съела.
– Вот, – сказал Куинн, – кошки так не умеют.
– Малыш, когда хочет есть, способен и не на такие фокусы.
Куинн бросил на Люси скептический взгляд и погладил Милли по голове.
– Твой кот так быстро двигаться точно не сможет.
Что ж, тут он прав.
– Не обижай Малыша.
– Он жирный.
– Нет, ухоженный.
Милли обошла Люси вокруг и обнюхала ее колени.
– Фу, Милли, сидеть, – приказал Куинн, и собака тут же повиновалась.
Люси уперла руки в бока.
– Малыш страдает расстройством желудка. Он не виноват в том, что много ест.
Куинн хмыкнул, обнял ее за талию и притянул к себе.
– Ты такая красивая, когда защищаешь этот комок с мехом.
Шалини Боланд
– Эй… – Люси и дальше бы защищала Малыша, если бы не почувствовала на ноге, выше коленки, мокрое и холодное прикосновение. От неожиданности она подпрыгнула. – Твоя собака ткнулась в меня носом.
Соседский ребенок
– Я знал, что вы не поладите. – Куинн отпустил Люси, подошел к двери во двор и открыл ее. – Милли, гулять.
Собака медленно пошла к двери и на пороге оглянулась, бросив осуждающий взгляд на Люси.
Посвящается моим малышам, которые растут слишком быстро. Я горжусь вами. Целую и люблю.
– А она не замерзнет?
© Павлычева М.Л., перевод на русский язык. 2019
– Нет. – Куинн закрыл дверь. – У нее будка в гараже и своя, собачья, дверь. С ней все будет в порядке. – Он пошел к холодильнику, мягкий свет падал на его широкие плечи. – Есть хочешь? – спросил он.
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
– Смотря, что в меню.
Глава 1
Куинн открыл холодильник.
Я просыпаюсь от детского плача.
– Имеется малиновый шербет.
– Шербет я могу съесть в любом состоянии и в любом количестве.
Втягиваю в себя воздух и, широко распахнув глаза, смотрю по сторонам и пытаюсь понять, где я. Лежу на диване, из-за неудобного положения у меня затекли ноги. Наверное, заснула. Этот плач. Неужели… Нет, все в порядке, поводов для паники нет. Должно быть, все дело в той шведской криминальной драме, что я как бы смотрела, – в последнее время мне не удается смотреть даже свои любимые передачи, постоянно засыпаю.
Он достал из холодильника картонную коробку.
Вытягиваю ноги, ставлю видео на паузу и прислушиваюсь – а вдруг плач в телевизоре. За окном небо приобретает цвет кровоподтека, над дорогой, подковой огибающей наш «анклав» из шести домов, разливается пурпурное зарево. По мере того как небо темнеет, все вокруг погружается в спокойствие.
– Здесь немного, так что поделим по-братски. – Куинн взял глубокую тарелку и пару ложек.
Люси хотелось о многом расспросить Куинна, и не только о работе, маньяках и письмах убийцы. Ей хотелось, к примеру, чтобы он…
Новый звук заставляет меня затаить дыхание. Он точно не из телевизора… Вот опять – на этот раз ошибиться невозможно: это детское хныканье из радионяни. Моя маленькая дочка, Дейзи, часто так плачет, короткими вскриками. Если поднимусь к ней в комнату, она быстро заснет. Пытаюсь успокоиться, с улыбкой представляя ее пухлые щечки и крохотные кулачки, поднятые к голове, как у миниатюрного боксера. Мысленно считаю до десяти, жду еще мгновение и с облегчением выдыхаю в продолжительную тишину. Подтягиваю под себя ноги и нажимаю на пульте кнопку перемотки.
– Расскажи мне про Аманду.
Дейзи уже шесть месяцев, и мы на прошлой неделе переселили ее в отдельную комнату. Но мне не нравится, что она так далеко от нас. Было гораздо комфортнее, когда она находилась рядом, да и с ночными кормлениями было проще. А теперь, когда дочь спит в своей комнате, я вынуждена вылезать из кровати и идти к ней, когда она плачет. Раньше же достаточно было взять ее к себе в кровать. Мы переселили ее главным образом ради Доминика. У мужа очень чуткий сон, и он просыпается от малейшего движения малышки, не говоря уже о плаче и сопении. Еще он занимается триатлоном, так что хороший ночной сон для него важен. Вот и сейчас у него вечерняя тренировка. Не представляю, как он может бегать в такую дикую жару, когда воздух напоминает густую патоку.
Он оторвался от коробки с шербетом.
Я хмурюсь, когда раздается еще один крик, на этот раз более громкий. Вздохнув, ставлю видео на паузу, обхватываю ладонью конический корпус радионяни из белого пластика и жду. Хочу понять, проснулась она или нет.
– Зачем?
Неожиданно в радионяне раздается череда статических разрядов, как в старом радиоприемнике, на передней панели начинают мигать красные лампочки. Я жалею, что мы не купили супернавороченную радионяню с монитором, термометром, ночным видением и прочими прибамбасами, но с деньгами у нас сейчас туго. Мама купила нам бэушный комплект на гаражной распродаже: он примитивный, только звук и световые сигналы, но это лучше, чем ничего.
– Просто ради поддержания беседы. – Она подошла к кухонному столу. – Знаешь, как в игре – я тебе что-то рассказываю, ты мне что-то рассказываешь.
Шум в радионяне прекращается, лампочки перестают мигать, и из динамика я слышу совсем другой звук. Не плач, а кашель. Причем не детский кашель. А взрослый. Кашель взрослого мужчины.
Что?
– Аманда была маленькой, с темными волосами, зелеными глазами и большими сиськами… прости, с большой грудью.
Нет!
– Да неужели? – сухо вставила Люси.
От страха у меня скручивает желудок. Верхнюю губу покрывает испарина, по спине бегут мурашки. Сердце бухает в ушах – бух, бух, бух. Тут наверняка какая-то ошибка. Не может быть… но там… а это что? Шепот. А потом мужской голос приглушенно, но абсолютно отчетливо произносит:
Он рассмеялся и выскреб остатки шербета в тарелку.
– Давай быстрей, просто бери ребенка и уходи.
– У нее была отвратительная привычка оставлять повсюду свои волосы. – Он подошел к Люси и поднес к ее рту ложку, полную лакомства.
От ужаса я леденею и впадаю в ступор. В моем доме кто-то есть.
Шербет был сладким и холодным, Люси нравилась смесь этих ощущений.
Дейзи! Кто-то хочет украсть Дейзи!
– Как можно повсюду оставлять свои волосы?
Мои ноги словно из бетона, но я должна идти. Я должна помешать тому, кто пытается украсть моего ребенка. Соскакиваю с дивана, в моем горле уже формируется вопль, но я останавливаю его, плотно сжимая губы.
– Меня это приводило в бешенство. – Он съел ложечку шербета. – У нее были густые волосы, и они просто выпадали и валялись по всему дому.
Действуя без какого-либо плана, бегу наверх, но мое сознание уже там, наверху. Уже представляю, как закричу, когда не увижу в кроватке свою дочку. Уже чувствую свой гнев и душевную боль. Даже вижу, как по телевизору показывают нашу пресс-конференцию – Доминик держится стоически, я в слезах. Уже представляю, как заканчивается моя прежняя жизнь. Всего этого допустить нельзя…
Девушка с большой грудью и густыми волосами, Люси уже ненавидела ее.
– А после нее у тебя были подружки?
Мои голые ступни стучат по застланным ковром ступеням, я приказываю себе забыть о том, что я невысокая, хрупкая тридцатипятилетняя женщина в хлопчатобумажном сарафане, что не обладаю навыками самообороны и что у меня нет оружия, с которым можно было бы противостоять опасному злоумышленнику. Я готова на все. Не отдам им своего ребенка! Им придется сначала убить меня.
– Нет.
В моей голове крутятся страшные мысли: похитители, детское рабство, противозаконное усыновление, извращенцы… Может, стоило бы сразу позвонить в полицию, но нет времени, и вообще, уже поздно. Подхожу к комнате Дейзи, готовая разорвать на куски любого, кто там окажется. Готовая остановить любого, кто попытается похитить моего ребенка. Учащенно дыша, как охваченный ужасом зверь, распахиваю дверь. Я боюсь не злоумышленников. Боюсь того, что они могут причинить вред моей доченьке. Что они могут забрать ее. Что я уже опоздала спасти ее.
– Девочки по вызову?
Приготовившись к атаке, оглядываю помещение.
В комнате никого нет. Пусто.
– Не припомню.
Отлично. Он знал все о ее парнях, но не желал рассказывать о своем амурном прошлом.
С громким всхлипом я подбегаю к белой кроватке. Мое сердце едва не выпрыгивает из груди. Она на месте. Моя малышка спокойно спит. Я бросаю радионяню на кровать и, подхватив Дейзи на руки, принимаюсь дрожащими пальцами гладить ее по головке, осыпать ее нежный лобик поцелуями и вдыхать ее запах. Все это помогает мне успокоиться. Смотрю на окно. Фиолетовый закат отбрасывает тени на задернутые шторы. Раздвигаю их и выглядываю в открытое окно, уверенная в том, что сейчас увижу, как через сад или детскую площадку на полях за домом убегают двое. Но там никого нет, удушливый августовский вечер спокойно движется к ночи. Вокруг тихо, если не считать шелест ветра в деревьях и отдаленный звук работающего двигателя в какой-то машине. Когда со скрипом и глухим стуком захлопываю обе створки окна, замечаю, что у задней калитки трава, как ковром, усыпана яблоками, которые сбил ветер.
– А меня ты будешь помнить, когда я уйду из твоей жизни? – спросила она.
Смотрю на личико Дейзи и убеждаю себя, что с ней все в порядке, что она в безопасности. Мое сердце замедляет биение, из тела постепенно уходит жар, дыхание выравнивается. Может, я выдумала тот голос в радионяне? Нет. Совершенно ясно слышала его. Ошеломленная новой волной ужаса, я заглядываю за дверь комнаты, затем распахиваю дверцы шкафа.
Куинн дал ей еще одну ложечку сладости.
Там никого нет.
– А кто сказал, что ты уйдешь? – спросил он вместо ответа и провел холодной ложкой по ее соску, который виднелся через полупрозрачную ткань. – Люси вздрогнула, по телу пробежали горячие искры.
И тут я снова слышу похожий на писк детский плач. Плач моего ребенка. Но ведь она у меня на руках, спокойно спит. Звук доносится из радионяни, которую я бросила в кроватку. То есть приемник передает звуки не моего ребенка. Соображаю, что, должно быть, плачет другой ребенок. Наверное, мой родительский блок поймал сигнал чужого детского блока.
– Что ты делаешь?
И снова слышу голоса – приглушенный, исступленный шепот, прерываемый статическими разрядами. Может, сигнал идет из дома соседей? Быстро перебираю в уме всех обитателей остальных пяти домов нашего «анклава». Насколько мне известно, младенцев среди них нет. Я бы знала. Хотя не исключено, что к кому-то из моих соседей приехали гости. А это означает, что какому-то ребенку грозит опасность. У меня снова дико забилось сердце. Надо предупредить соседей.
– Мне нравится, когда твои соски торчат. Безумно возбуждающее зрелище.
Прижимая к себе Дейзи, я наслаждаюсь тяжестью ее теплого тельца у своей груди. Она спит, не подозревая о разыгрывающейся рядом драме, невосприимчивая к стуку моего сердца. Наклоняюсь и беру из кроватки радионяню. Сейчас в ней ни звука. Выворачиваю громкость на максимум, но ничего не происходит, из приемника не доносятся ни шумы, ни голоса, ни плач. Неужели я опоздала спасти того ребенка?
– И давно ты об этом думаешь? – Она посмотрела ему в глаза, но его взгляд был прикован к ее груди.
С Дейзи на руках бегу вниз и хватаю лежащий на подлокотнике дивана телефон. Большим пальцем быстро набираю три девятки, а потом выскакиваю на крыльцо и оглядываюсь по сторонам. Все вроде бы выглядит таким же, как всегда: парадные двери закрыты, знакомые машины припаркованы на площадках перед домами, никаких чужих машин нет. Гудки в моей трубке резко обрываются. Женский голос:
– С того самого момента, как ты вышла из ванной.
– Здравствуйте, вы позвонили в службу спасения. С какой службой вас соединить? Пожарная охрана, полиция, скорая медицинская помощь?
– Ну ты и мазохист. Ты думал о моей груди, пока мы мило беседовали о твоей собаке, моем коте, твоей бывшей девушке?
– С полицией, – говорю я и слышу в собственном голосе истерические нотки. – Пожалуйста, поскорее.
– Да, я умею сосредоточиваться на нескольких задачах одновременно. – Куинн посмотрел Люси в глаза и пожал плечами: – Говорить я могу о чем угодно, но думаю только об одном.
– Соединяю.
– Это, наверное, ваши детективные штучки.
В трубке звучит мужской голос. Спокойный и уверенный.
Он хмыкнул:
– Здравствуйте, назовите, пожалуйста, ваши имя и фамилию.
– Скорее это наши мужские штучки. Мы говорим о чем угодно, но думаем лишь о том, как затащить женщину в постель.
– Кирсти Ролингз.
– А тебе не интересно, кто у меня был до тебя? – Люси поставила тарелку с остатками шербета на стол.
– Откуда вы звоните, Кирсти?
– Мне интересна только ты. И может, как бы побыстрее снять с тебя трусики.
– Магнолия-Клоуз, дом четыре, – выпаливаю я. Повторяю адрес на тот случай, если он сразу не расслышал: – Дом четыре. Магнолия-Клоуз. Уимборн. Дорсет.
Люси ахнула.
– Что у вас случилось? – спрашивает он.
– Ты испачкал мою блузку шербетом.
На губах Куинна заиграла улыбка хищника.
– Какие-то злоумышленники пытаются похитить ребенка.
– Злоумышленники сейчас в вашем доме?
– Горе-то какое. Придется чистить, – сказал он, наклонился и обхватил губами ее сосок через ткань блузки. Ощущения были такими сильными, что Люси не удержалась от стона. Она изогнула спину и обхват ила голову Куинна руками. Он оторвался на секунду, но лишь затем, чтобы расстегнуть пуговицы и проделать то же самое уже с голой грудью. Подхватив Люси, он усадил ее на стол, прямо на тарелку с шербетом.
– Нет, не в моем. Они в каком-то другом доме. Где-то по соседству.
– Черт! – Люси вытащила тарелку. – Холодно!
– По какому адресу?
– Похоже, я снова испачкал тебя. Придется тебе снимать трусики. Закинь ноги мне на плечи, я исправлю свою оплошность.
– Не знаю. Я услышала их через радионяню. Не знаю, где они, но они сказали, что собираются забрать ребенка. Возможно, они похищают его прямо сейчас.
Люси послушалась.
– Прошу вас, сохраняйте спокойствие. Мы вышлем кого-нибудь на ваш адрес. К вам приедут через несколько минут.
Куинн слизнул шербет с ее бедра.
– Хорошо, пожалуйста, поторопитесь. – Я зажмуриваюсь, моля о том, чтобы они успели вовремя. Мне невыносима мысль о том, что будет с ребенком, если они не успеют.
– А ты сладенькая, – сказал он и стянул с нее трусики…
Глава 2
Я не могу успокоиться. Вместо того чтобы ходить взад-вперед, грызть ногти и ждать полицию, с Дейзи на руках выхожу на автомобильную площадку перед домом, намереваясь постучаться к своим соседям. Мне надо действовать. Я жалею, что нет возможности позвонить Доминику и рассказать ему обо всем. И попросить его побыстрее вернуться домой. Но он никогда не берет на пробежку телефон. Господи, пусть он поскорее вернется!
Глава 15
Несмотря на опустившуюся ночь, все еще жарко. Обычно в Британии такого лета не бывает – с тяжелой, влажной жарой, которая висит в воздухе после заката. Я решаю первым делом пойти к соседнему дому. Но прежде чем я ступаю на тротуар, в наш «анклав» въезжает полицейская машина.
Paidevochka: хочу малъчиша-плохиша.
Я поднимаю свободную руку и машу им. Дейзи уже проснулась и таращится на меня. Ее взгляд прикован к моему лицу. Пока что она ведет себя спокойно. Ей нравится у меня на руках. Машина останавливается перед автомобильной площадкой, и оттуда вылезают два офицера в форме. Я иду им навстречу.
– Кирсти Ролингз? – с мягким дорсетским говором спрашивает тот, что повыше. На его губах появляется снисходительная улыбка, когда он видит Дейзи.
На следующее утро Люси проснулась от ощущения сырости на лице. Она открыла глаза и увидела перед собой рыжую морду собаки. Милли лизнула ее в щеку, и Люси отвернулась.
– Боже, – сказала она и стерла с лица собачью слюну.
– Да, – нервно отвечаю я.
– Мы можем пройти в дом? – спрашивает он. – Мы хотим поговорить о том, что вы слышали.
Она села и натянула на грудь простыню.
– Вы могли бы сначала проверить соседей? – говорю я. – Узнать, не пропадали ли у них дети.
После бурного секса на кухонном столе они заказали еду в ресторане, а после, наевшись до отвала, смотрели «Час суда». Обнаружилось, что Куинн любит сериал про нью-йоркских полицейских, правда, во время просмотра он все время тыкал в экран и кричал: «Не может быть!» или «Никто не станет вести допрос, стоя над трупом!»
– Мы предпочли бы сначала услышать от вас, что произошло. – Офицер указывает рукой на мою дверь. Он хочет, чтобы я пошла вверх по площадке, к дому, но я не могу допустить, чтобы они зря теряли время. Пока мы будем разговаривать, похитители, возможно, уже скроются через заднюю дверь какого-то дома.
– Разве диспетчер вам не сказал? – Я словно приросла к площадке. – Я слышала в радионяне голоса, там говорили, что хотят забрать ребенка.
После десятичасовых новостей они вместе приняли душ. Естественно, все это снова закончилось близостью. Затем они добрались до постели Куинна и провалились в сон. Люси провалилась. Около трех утра Куинн проснулся, разбудил ее нежными поцелуями, и они снова занимались любовью. Четыре раза подряд. Четыре сладких раза. А для нее они были сладкими вдвойне, ведь она любила его.
– Чьего ребенка?
Она любила его, но не имела ни малейшего представления о том, какие чувства питает к ней он. Нет, то, что она ему нравится, было очевидно. Она не знала, чего ждать от него, если их отношения затянутся. Да чего там, она не знала даже, что будет после того, как она вернется домой. Очень может быть, что для Куинна это только секс.
– В том-то и дело, что я не знаю. Прошу вас. Нам нужно поговорить с соседями. Проверить, не приехал ли к ним кто-нибудь с детьми.
Снаружи раздавались звуки, издали напоминающие работу конвейера. Люси огляделась в поисках одежды и вспомнила, что оставила ее на полу в ванной. Она встала с постели и пошла в ванную, собака пошла за ней, и Люси пригрозила ей:
– Что говорили голоса? – спросил другой офицер. – Вы запомнили?
– Даже не думай об этом.
– Что-то вроде «давай быстрее, забирай ребенка».
Одежды в ванной не оказалось, тогда Люси завернулась в полотенце и пошла через холл в гостевую комнату. Она поменяла полотенце на трикотажный халатик и пошла в третью спальню, где обнаружились стол, напольные весы и источник странного шума. Куинн, в одних трусах и с наушниками в ушах, занимался на тренажерной дорожке. Волосы его прилипли сзади к шее, а кроссовки мелькали на резиновом покрытии дорожки.
– Голос был мужским или женским?
Люси тихонько вошла и села на лавку, где лежали гантели разного веса. Она закинула ногу на ногу и молча смотрела на работу его натренированного тела. Похоже, Куинн разговаривал сам с собой, в шуме беговой дорожки слов было не разобрать. Люси прислушалась и улыбнулась.
– Мужским. Точно мужским.
Боже, он поет. И фальшиво к тому же. Он пел так отвратительно, что Люси даже затруднялась назвать песню. Казалось, она начала узнавать композицию, но тут Куинн спел особенно фальшиво, и Люси рассмеялась.
– Мы можем взглянуть на приемник? – спросил высокий.
Куинн бросил взгляд через плечо, выругался и встал на боковые стойки, а дорожка бежала дальше без него.
Я вздыхаю и иду к дому, офицеры следуют за мной. Вижу, что они никуда не спешат. Но ведь им следовало бы обыскать окрестности! Ведь все утверждают, что при пропаже ребенка жизненно важными являются первые несколько минут. А эта парочка просто теряет драгоценное время, упускает возможность спасти ребенка. От этой мысли я холодею. А что, если бы похитители пришли в мой дом, а не в соседский? Ведь окно Дейзи было открыто весь вечер, они могли бы запросто забраться в комнату и забрать ее. От этой мысли у меня кружится голова. Я останавливаюсь и перевожу дух. В воздухе пахнет соседской жимолостью. Запах назойливый и сильный. И слишком сладкий.
– Ты давно здесь сидишь? – спросил он, вытащив наушники из ушей.
– Вы в порядке? – спрашивает один из них, кладя руку мне на плечо.
– Достаточно давно.
– Нужно спешить, – говорю я, собираясь с силами и продолжая свой путь.
Куинн выключил беговую дорожку и взял со стойки полотенце. Вытерев лицо, он пробормотал в полотенце:
Мы входим в дом. Радионяня лежит на диване, где я ее и оставила, но она молчит.
– Дело дрянь.
– Значит, этот приемник соединен с передатчиком в вашей детской? – спрашивает тот, что пониже, берет радионяню и подносит к уху. Потом он встряхивает ее и поворачивает регулятор громкости.
Люси старалась не улыбаться. Правда старалась.
– Да. Я слышала мужской голос, который говорил кому-то, что нужно забрать ребенка. Сначала подумала, что они в комнате Дейзи и пытаются похитить ее. Побежала наверх, но там никого не было. Потом опять услышала голоса. Наверное, приемник перехватил сигнал от чужого детского блока. Но я не знаю, где он. Ни у кого их моих соседей нет маленьких детей.
– На тебя приятно смотреть.
Офицеры переглядываются, и высокий откашливается.
Куинн повесил полотенце вокруг шеи и встал перед ней.
– Ясно, значит, мы сейчас будем стучаться во все двери и проверять, у кого есть детский блок, сигнал от которого каким-то образом перехватила ваша радионяня.
– Хочешь сказать, смотреть приятно, а слушать нет?
– Спасибо, – с облегчением говорю я, радуясь тому, что они наконец-то начнут действовать. – Хотите, я пойду с вами и помогу? Это сэкономит вам время. Я знаю всех соседей, поэтому я могла бы…
– Именно. – Она качала ногой, а сама в открытую разглядывал его мускулистую фигуру. – Что за композиция?
– Нет, оставайтесь здесь. Смотрите за своим ребенком. Она такая лапочка, правда? Помню, когда моя была в таком же возрасте… Правда, о бессонных ночах я совсем не скучаю.
Я не отвечаю. Очень хочется, чтобы они перестали трепаться и приступили к поиску тех людей. Чтобы злоумышленников поймали.
– В общем, так, – говорит он, – на обратном пути мы зайдем и сообщим вам, нашли мы что-нибудь или нет.
Взгляд Куинна скользнул в вырез ее халата.
– «Велвет револьвер». Они приезжают к нам через три месяца. Не желаешь сходить?
Они уходят. Пока они ходят от дома к дому и стучатся в двери, я наблюдаю за ними из окна, не выпуская Дейзи из рук. Она уже начала вертеться, поэтому я напеваю колыбельную, чтобы утихомирить ее.
– Тише, деточка, не плачь. – Все слова я не помню, но мелодия, похоже, успокаивает ее.
Нога перестала качаться.
– С тобой?
Полицейские идут к шестому дому – я забыла предупредить их, что сейчас там никто не живет. Там идет ремонт; новые жильцы собираются въехать только после окончания всех работ. Подумываю о том, чтобы побежать к офицерам и сказать им, но они уже сами все понимают, когда видят леса и огромную металлическую клеть на автомобильной площадке.
– Нет, с Милли. – Куинн нахмурился. – Конечно, со мной.
Я смотрю, как они стучат в дверь, выжидают секунду, заглядывают в окно, а потом перемещаются к нашему непосредственному соседу, Мартину. Краем глаза вижу что-то яркое. Бегущую фигуру у входа в наш «анклав». У меня на мгновение перехватывает дыхание, и я тут же с облегчением выдыхаю. Это Доминик возвращается с пробежки. Высокий, атлетического сложения, способный на многое. Надежный. Он с удивлением смотрит на полицейскую машину у нашей площадки, потом замечает офицеров на крыльце Мартина.
– Как будто у нас настоящее свидание?
Бросаюсь ко входной двери. Открываю ее и машу ему, пока он бежит к дому.
Он пожал плечами:
– А что делает полиция у соседей? – спрашивает он, совсем не запыхавшись.
– Ну да, а почему нет?
– Проходи. Я сейчас все расскажу.
Группа приезжает через три месяца, значит, он планирует ближайших три месяца оставаться с ней. Значит, прошлая ночь была для него не просто увлечением.
Доминик чмокает Дейзи в лобик, а меня целует в губы. Даже когда муж утомлен пробежкой и обливается потом от жары, он все равно способен заставить мое сердце биться чаще. Мы знаем друг друга с пяти лет и начали встречаться, когда нам было пятнадцать. Он мой лучший друг. Мы рассказываем друг другу все.
– Действительно. А когда ты в последний раз был на настоящем свидании?
– Мне надо потянуться, – говорит он, отставляя назад правую ногу, – а еще мне надо в душ.
Куинн вытер полотенцем грудь.
Пока он в гостиной занимается растяжкой подколенных сухожилий, я сижу на диване с Дейзи на руках и рассказываю ему, что произошло. Когда дохожу до того момента, когда услышала мужской голос в радионяне, Доминик прерывает упражнение, его глаза расширяются.
– Если не считать свиданий через Интернет по работе, то, пожалуй, это было четыре месяца назад, когда Курт устроил мне свидание вслепую.
– Подожди, что? – говорит он. – Кто-то пытался забрать Дейзи?
– Ненавижу свидания вслепую.
– Я так и подумала, но, должно быть, услышала чей-то чужой детский блок, потому что, когда поднялась наверх, с Дейзи все было в порядке. В комнате никого не было.
Куинн бросил полотенце рядом с гантелями.
Доминик подходит к дивану, садится рядом со мной и обнимает нас с дочкой.
– Девушка была недурна собой. Просто мы не подходили друг другу. – Он снял наушники и положил их рядом с ноутбуком.
– Наверное, это было жутко. Ты как?
– Все равно ненавижу. Разоденешься ради свидания, а в итоге только время теряешь зря.
– Это было ужасно. Я действительно подумала, что они хотят похитить ее.
Он встает и проводит рукой по коротким темным волосам.
Он оставил в покое цифровой проигрыватель и взял со стола чашку кофе.
– Ты точно в порядке?
– Ее кот раздражал меня еще больше, чем твой.
Люси открыла было рот, чтобы защитить Малыша, но передумала.
– Это было так странно. Я чувствовала себя будто в кино. Дико испугалась за Дейзи. – Мой голос дрожит. – Думала, мы будем как те родители, которых показывают в телевизоре. Ну, ты знаешь, те, что обращаются за помощью найти пропавшего ребенка.
– И как долго ты был в ее доме?
– Эй. – Доминик снова садится на диван. – Все в порядке. Ничего не случилось. Наша малышка здесь. Она в безопасности. Никто не собирается похищать Дейзи. Ясно? Ты уверена, что слышала все это из радионяни? – спрашивает он. – А это не могло быть в телевизоре?
Я качаю головой.
Куинн поднес чашку к губам.
– Некоторое время.
– Нет, точно нет. Я поставила видео на паузу, а родительский блок держала в руке. Голоса доносились из него. Я видела, как на нем мигали огоньки, пока они говорили.
Доминик задумчиво кивает.
– Ты же говорил, вы не подходили друг другу.
Он сделал глоток и неторопливо ответил:
– А что говорит полиция?
– Они обходят соседей, спрашивают, не приехали ли к кому-нибудь маленькие дети.
– Мы и не подходили. Я подвез ее до дому, а когда она пригласила на чашку кофе, не стал отказываться.
– Хорошая идея.
Люси встала.
– Когда я пригласила тебя на чашку кофе, ты не пошел.
– А что, если эти люди все еще там? – Как только я высказываю вслух свои тревожные мысли, меня начинают одолевать другие страхи. – Ты же постоянно слышишь о таком, правда? О контрабандистах, которые вывозят маленьких детишек и продают их богатым парам за границей. Такое часто случается.