– Слушай, – Сантъяго заговаривает первой, – тут хорек гуляет.

– Сколько?

– Он добрый… – начинает было Элис.

– Две. Одна справа, другая слева.

– Я его у себя в сумке нашла, – улыбается Лавиния. – Я решила, что это подарок, который ты всем гостям вручаешь.

Стоун повернулся к Робину и отдал ему свой рюкзак. И сказал шепотом:

– А я расстроилась, что мне такое не подарили, – подхватывает Сантъяго.

– Если я погибну, постарайся, чтобы это было не напрасно.

– Очень извиняюсь, – смущается Элис, но Лавиния лишь смеется.

Робин взял рюкзак и кивнул. Лицо его было бледным, но движения четкими и решительными.

– Боюсь, он сбежал – его бы хозяину вернуть, – говорит она.

Стоун повернулся назад и поднял левую руку:

– Мы как раз ресторанчик за углом обсуждали. По-моему, он называется «У Джилл». А может, «У Джулии». Ты там бывала?

– Дайте мне пощупать под этим ошейником. Тогда левая игла попадет в меня, а не в моего друга.

– Кажется, нет.

– Но ведь тогда вы оба погибнете! – Похититель совершенно ничего не понимал.

– Давайте как-нибудь…

– Именно. Мы погибнем вместе!

Их прерывают жуткий грохот и крики из кухни. Гости поворачиваются в сторону источника шума. Рядом с Элис появляется Витория.

Калеб перестал трястись и уставился на друга:

– Габи нашла Стива, – сообщает она, – он у нее в комнате был.

– Оливер, ты с ума сошел!

– Калеб, заткнись, – велел Стоун и посмотрел на противника: – Куда нужно засунуть руку?

– О господи.

– Ну я не знаю, следует ли…

Снова грохот, теперь сопровождаемый звоном битой посуды.

– Говори! – рявкнул Оливер.

– Думаю, они сейчас на кухне, – говорит Витория.

Похититель показал ему место, и Стоун протиснул ладонь в узкое пространство и прижал к шее Калеба.

В следующую секунду из кухни выскакивает Стив.

– О\'кей, – сказал он. – Как я узнаю, что вы ее отключили?

– Она чокнутая, – сообщает он гостям, – на всю голову больная.

– Красный сигнал на боку ошейника погаснет, зеленый загорится, – ответил похититель, указывая на маленький алый светодиод. – После этого достаточно открыть застежку и он сам свалится. Но если попытаетесь силой снять его раньше, он сработает автоматически.

Он кидается дальше, в прихожую, а следом за ним со свирепым лицом несется Габи. Впрочем, догнать его ей не удается – мешает Джеймс, устроивший погоню за хорьком. Тот, в свою очередь, дает деру, скачет по ногам гостей, и раздается визг.

– Понял. – Стоун взглянул на Трента: – А теперь забирайте это дерьмо и проваливайте отсюда.

С твердым намерением изловить хорька Джеймс, расталкивая гостей, мчится за ним.

Альберт Трент вырвался из рук Робина и пошел к человеку в капюшоне. Когда они тронулись прочь, Трент обернулся и непотребно оскалился:

В дверь звонят, но в суматохе Элис не обращает внимания.

– Адью!

Хорек уже забрался на кресло, откуда запрыгивает на стол и попадает точно в вазочку с чипсами.

Стоун не отводил взгляда от лица Калеба. И непрестанно твердил ему что-то тихим голосом. Прохожие невольно замедляли шаг и удивленно смотрели на весьма необычное зрелище: один мужчина засунул руку под нечто вроде собачьего ошейника на шее другого.

– Не пугайте его! – приказывает Джеймс.

– Дыши глубже, Калеб. Они нас не убьют. Даже и не собираются. Дыши глубже. – Он глянул на часы: прошло шестьдесят секунд, как похитители и Трент исчезли в толпе. – Еще две минуты, и мы поедем домой. Все в порядке, все идет просто отлично. Уже почти все. Держись за меня. За меня держись, Калеб.

Увидев в окно Стива – он, похоже, преодолел ограду и выбрался на улицу, – Габи вопит:

Калеб вцепился в руку Стоуна окоченевшими пальцами. Лицо его было багровым, дышал он с большим трудом, но на ногах стоял твердо и даже сумел сказать:

– Стив, я до тебя доберусь! – и сигает в открытое окно.

– Со мной все в порядке, Оливер.

Испуганный хорек подскакивает из вазочки с чипсами, одним рывком преодолевает стол и совершает гигантский прыжок на диван, где сидят Ханна и Кеми.

Какой-то не в меру ретивый полицейский направился было в их сторону, но двое людей в белых комбинезонах, собиравшие мусор из урн, перехватили его и отправили прочь. Они уже сообщили о создавшемся положении снайперам, и те опустили оружие.

– О господи! – Кеми вскакивает и сбрасывает с колен приземлившегося на нее хорька.

Милтон и Аннабель между тем протиснулись вперед, и Робин шепотом сообщил им, что произошло. У побледневшего Милтона на глазах выступили слезы, Аннабель закрыла рот дрожащей рукой, глядя, как Стоун и Калеб стоят прижавшись друг к другу.

– Еще тридцать секунд, Калеб, мы уже почти приехали. – Глаза Стоуна теперь не отрывались от красного маячка на ошейнике, и он продолжал отсчитывать секунды. – Так, еще десять секунд, и мы свободны.

Вскочив (хорек вскарабкался на подлокотник дивана), она задевает столик и опрокидывает молитвенные свечи Витории. Джеймс тем временем, добравшись до дивана, хватает хорька.

Они вместе отсчитали последние секунды. Но огонек не погас и не сменился зеленым. Калеб этого не видел и сказал:

– Есть! – выдыхает он. – Поймал!

– Оливер, его уже можно снять?

Но обрадоваться никто не успевает – все одновременно замечают, что занавеска вспыхнула.

Теперь и у Стоуна начали сдавать нервы, но он и не думал вытаскивать ладонь из-под ошейника. Закрыл на секунду глаза, ожидая в любой момент укола отравленной иглы и смерти.

– Черт! – вырывается у Кеми. – Черт, черт, черт!

– Оливер! – крикнула Аннабель. – Посмотри!

– Несите воду! – кричит Ханна.

Стоун открыл глаза и уставился на зеленый огонек, вспыхнувший на ошейнике.

Элис столбенеет от ужаса.

– Робин! Помоги-ка мне.

Тут Лавиния бросается к окну и срывает горящую занавеску. Она комкает ее, швыряет на пол и обрушивает на огонь всю мощь своих ботинок на толстенной подошве.

Робин прыгнул вперед, и они вместе расстегнули застежку ошейника и сняли его с шеи Калеба. Библиотекарь упал на колени, остальные сгрудились вокруг. Когда он наконец поднял глаза, то тут же ухватил Стоуна за руку:

Пока все пялятся на обгорелые остатки занавески, в гостиную входит Лола. Хорек яростно извивается на руках у Джеймса. В воздухе висит запах гари.

– Это был самый мужественный поступок, на какой способен человек! Спасибо, Оливер!

– Элис, Ханна? – произносит Лола. – Там какая-то женщина пришла. Говорит, что она ваша мать.

Стоун оглянулся на остальных, и тут его вдруг осенило. На ответную реакцию ему понадобилась лишь доля секунды.

«Но с чего, – будет ломать Элис голову позже, – с чего она решила прийти?»

– Все на землю! – заорал он.

Что бы ее мать себе ни воображала, ни при каких условиях она не могла подумать, будто ее тоже пригласили. Тогда зачем она пришла? Зачем влезать во все на свете, не оставив Элис ничего?

Схватив ошейник, он швырнул его через живую изгородь в огромный фонтан.

Разумеется, Ханна в жизни не поверит, что Элис ее не приглашала.

Через две секунды ошейник взорвался, подняв в воздух настоящие гейзеры воды и осколки бетона. Началась паника – люди бросились врассыпную. Когда все поднялись на ноги, Калеб сказал:

– Господи, Оливер, как ты догадался?..

Услышав о приходе матери, Ханна молча разворачивается и направляется на кухню. Элис теряется: бежать за ней или разбираться с матерью?

– Это старая уловка, Калеб, – собрать нас всех вместе и усыпить нашу бдительность. Он сказал мне, где в ошейнике расположены иглы, потому что знал, что нас убьют не иглы, а взрыв. Если там вообще был этот яд. – Стоун взял у Робина рюкзак и достал оттуда плоский прибор с небольшим экраном. По экрану быстро двигалась красная точка.

Кеми приходит ей на помощь:

– А теперь давайте со всем этим покончим, – сказал он.

– Иди к ней. А вашей маме я скажу, что не нашла тебя.

Элис идет на кухню, где на нее тотчас же накидывается Ханна.

Глава 65

– Чего от тебя еще ждать? – бросает она. – И почему я вообще удивляюсь?

– Они пошли к станции подземки «Смитсоновский институт», – сказал Робин, вглядываясь в маленький экран прибора, который держал Стоун. Вся их группа пробиралась через Молл, протискиваясь сквозь объятую паникой толпу и посты полиции.

– Я понятия не имею, зачем она пришла, – оправдывается Элис, – честно!

– Именно поэтому мы и выбрали это место для обмена, – пояснил Стоун.

– Ты нарочно это подстроила – мне бы сразу догадаться.

– Но в подземке будет не протолкнуться, – сказал Милтон. – Как мы их там найдем?

Элис думает, что, возможно, будь Ханна трезвой, она отнеслась бы к происходящему менее категорично, однако об этом Элис предпочитает благоразумно промолчать.

– Мы получаем сигнал от Трента и всей их компании. Помнишь тот химический состав, которым они маркировали буквы, чтоб те светились?

– Конечно. И что?

– Я ничего не подстраивала, – говорит она, – честное слово!

– Я сделал то же самое. Всадил Тренту инъекцию некоего вещества, которое получил от Алекса Форда; оно подает постоянный сигнал вот на этот приемник. Человек буквально светится, как те буквы. С его помощью мы можем выявить его в тысячной толпе. У Алекса тоже есть такой приемник. Так что мы их все равно прихватим.

В разговоре с матерью она и правда упоминала вечеринку, сказав, что они с Кеми планируют небольшой праздник. Но Элис совершенно точно не приглашала на него мать. И как та умудрилась так превратно истолковать ее слова?

– Надеюсь, это сработает, – заметил Калеб, с трудом пробираясь сквозь толпы людей. Он потер себе шею. – Пусть они сгниют в тюрьме! И никаких книг для чтения! Ни одной, ни за что! Вот это будет справедливо!

– Это мне еще одно напоминание, что верить тебе нельзя, – говорит Ханна, – ты вечно такая была. Без мамочки ни шагу. Всегда у нее на поводу. Ты просто не умеешь иначе.

Тут снизу, с перрона станции, донеслись крики.

– Неправда. – Элис с трудом сдерживает слезы.

– Быстрее! – закричал Стоун, и они бросились вниз по эскалатору.



– Ты хоть понимаешь, почему у тебя никого нет? – продолжает Ханна. – Да ты настолько поглощена матерью, что ни для кого другого попросту места не осталось.

Пока Трент и сопровождавшая его парочка ждали следующего поезда, два агента, переодетых в форму обслуживающего персонала метро, приблизились к ним сзади. Но прежде чем они успели достать оружие, оба рухнули головой вперед с зияющими пулевыми отверстиями в спинах. Позади них стоял Роджер Сигрейвз в широком плаще, засовывая два пистолета с глушителями в кобуры на поясе. Шум толпы перекрыл и без того едва слышимые выстрелы, но когда оба агента упали и люди увидели кровь, граждане дружно заорали и в панике шарахнулись во все стороны. За секунду до того, как потерять сознание, один из агентов успел обернуться, выхватить пистолет и выстрелить типу в капюшоне в голову. Когда тот упал, маленький черный пульт управления, который он все еще держал в руке, со стуком отлетел в сторону по каменному полу.

– Ничего подобного.

Поезд, идущий в западном направлении, с грохотом ворвался на станцию и выбросил на перрон еще одну партию пассажиров, которые тут же присоединились к царящему на станции хаосу.

– Не спорь. Ваша семья настолько токсичная, что я на другой континент сбежала.

Трент и его второй охранник воспользовались паникой и заскочили в один из вагонов. Сигрейвз сделал то же самое, но в толчее сумел попасть только в следующий вагон.

Элис открывает рот, чтобы возразить, но Ханна ее опережает:

Прямо перед тем как закрылись двери поезда, Стоун и его группа пробились сквозь массы людей и бросились вперед. Вагон был набит битком, но Стоун по экрану приемника определил, что Трент где-то рядом. Он осмотрелся и обнаружил того в другом конце. И еще заметил, что с ним остался только один человек в капюшоне. Проблема была в том, что Трент и его охранник могут в любой момент заметить своих преследователей.

– Ах да, я перегибаю палку. Вы все так говорите, верно? Ханна вечно драматизирует.

Несколько секунд спустя через толпу пробились Алекс Форд и несколько его людей, но поезд уже тронулся. Алекс что-то крикнул своим агентам, и те рванули к выходу со станции.

Они молчат.



– Я пошла, – говорит затем Ханна, – это вообще дурацкая затея была. И чего я согласилась. – И она выходит через заднюю дверь в сад. От улицы ее отделяет ограда, но Ханна всегда превосходно лазила.

Уже в вагоне Стоун приказал:

Не в силах больше сдерживать слезы, Элис смотрит ей вслед. Немного погодя она замечает у порога Кеми.

– Робин, немедленно сядь!

– Значит, я ошиблась, – говорит Кеми, – она не простила.

Огромный Робин возвышался над всеми пассажирами, и его без труда могли заметить преследуемые. Робин отпихнул в сторону нескольких тинейджеров и сел на пол. Стоун пригнулся, не отводя взгляда от Трента. Тот что-то говорил своему охраннику и почему-то держал ладони прижатыми к ушам. Поскольку Стоун смотрел только в сторону Трента, он не мог видеть Роджера Сигрейвза, едущего в следующем вагоне и наблюдающего за ним сквозь стекло. Сигрейвз был крайне удивлен, увидев, что Калеб и все остальные живы. Он уже подумывал выстрелить Стоуну в голову, когда поезд влетел на следующую станцию и остановился. Люди рванули с мест, покидая жуткий вагон, который тут же заполнился другими, и Сигрейвза отнесло в сторону от выгодной для выстрела позиции.

Поезд снова тронулся и быстро набрал скорость. Стоун уже пробирался сквозь толпу поближе к Тренту. Он нащупал свой нож и прижал лезвие к руке, пряча его в рукаве. Он представлял себе, как всадит клинок Тренту в грудь по самую рукоятку, но на самом деле план его был иной. Он убьет охранника, а вот Трента не стоит обижать, лишая его удовольствия провести остаток жизни в тюрьме.

Глава 10

Стоун был уже близко к цели, когда его план неожиданно рухнул. Поезд влетел на станцию «Метро-Центр» и остановился. Двери открылись. «Метро-Центр» – самая перегруженная станция. Трент и его охранник выскочили наружу. Сигрейвз тоже выпрыгнул из следующего вагона. Стоун и остальные выбрались на перрон и оказались в самой гуще толп пассажиров, устремившихся из поездов и к поездам, прибывающим и уходящим сразу с нескольких направлений от перронов, расположенных на двух уровнях.

Сообщение от Ханны Элис видит не сразу – она сидит в эдинбургской библиотеке и читает книгу о кельтах, а телефон перевела в беззвучный режим.

Заметив входящее сообщение, Элис сперва решает, что над ней подшутили.

Стоун не отрывал взгляда от Трента и фигуры в капюшоне рядом с ним. Краем глаза он заметил двух людей в белых комбинезонах, продвигающихся к Тренту. Чего он не видел, так это Роджера Сигрейвза, который достал из кармана небольшой металлический предмет, выдернул зубами запал и бросил цилиндрик вперед, а сам повернулся спиной и закрыл уши ладонями.

«Элис, расскажи им правду. Не защищай меня. Они заставят тебя заплатить».

Стоун заметил что-то блестящее, пролетевшее мимо него, и тут же понял, что это такое. Он развернулся на месте и заорал Робину и остальным:

Возможно, это кто-то из подружек Ханны написал. Очень смешно, думает она.

– Ложись! Уши закрыть!

А потом думает: не понимаю.

Пару секунд спустя светошумовая граната взорвалась, и люди вокруг дюжинами повалились на пол, зажимая уши и закрывая руками глаза, вопя при этом от ужаса и боли.

Трента и его охранника взрыв и вспышка не коснулись. Они успели вставить в уши защитные пробки и не смотрели в сторону слепящей вспышки, с которой взорвалась граната.

Элис перечитывает сообщение и предполагает, что Ханна написала его не в шутку, а спьяну. Текст не похож на написанный пьяным, но ведь Элис никогда сама таких не писала и не знает, какие они бывают. Кроме того, сейчас еще рановато, чтобы так напиться. Впрочем, может, Ханна что-то празднует?

Стоун, оглушенный и одуревший, несмотря на то, что прижался лицом к полу и закрыл уши рукавами, посмотрел вверх и увидел промелькнувшие рядом чьи-то ботинки и ноги. Когда же он попытался встать, огромный мужчина, в панике мчавшийся мимо, налетел на него и сбил с ног. Приемник вылетел у него из руки, и Стоун с досадой наблюдал, как тот пролетел по полу и упал с платформы под колеса поезду, как раз когда тот тронулся с места. Когда последний вагон исчез в тоннеле, он бросился к краю и глянул вниз. Приемник разбился вдребезги.

Элис становится неспокойно. Она выходит из библиотеки. Съежившись от холода, поднимает воротник и звонит Ханне. Ханна не отвечает, хотя Элис ответа и не ждет. Ханна вообще часто пропускает звонки. Тогда Элис пишет ей: «Привет, Ханна. Как дела? Ты последнее сообщение точно мне хотела послать? Целую».

Она стоит на улице еще несколько минут, озадаченно глядя на телефон.

Он обернулся и увидел, что Робин навалился на человека в капюшоне. Стоун бросился на помощь другу, но гигант в ней вовсе не нуждался. Он уже провел захват, оторвал противника от пола и бросил головой вперед прямо в стальной столб. Потом отшвырнул его прочь, и тот отлетел по скользкому полу в сторону, а перепуганные люди шарахнулись назад, чтоб он в них не врезался. Робин рванул было за ним, но тут Стоун ударил друга сзади, сбив его с ног.

Ответа нет. Элис уже хочет вернуться в библиотеку, но отчего-то мешкает. Как обычно в минуты сомнений, она звонит матери. В отличие от Ханны, та отвечает сразу же.

– Какого черта?! – рявкнул Робин, но тут раздался выстрел и над ними просвистела пуля. Стоун успел заметить пистолет и очень вовремя убрал Робина с линии огня.

– Привет, доченька, – говорит мать, – а я-то все думаю, когда ты позвонишь.

Человек в капюшоне поднялся на одно колено и прицелился, готовый выстрелить в упор, но упал – в грудь ему попали сразу три пули, выпушенные федеральными агентами, которые уже бежали на выручку. За ними следовали полицейские.

– Но я же вчера звонила. – Надо же, какая у матери память короткая. Ей теперь что, еще и о матери беспокоиться, а не только о Ханне?

Стоун помог Робину подняться и оглянулся на остальных.

– Да, – соглашается мать, – но ты так стремительно попрощалась, что мы едва словом обмолвиться успели.

Аннабель махнула ему рукой. Калеб и Милтон стояли рядом с ней.

– Мы же двадцать минут болтали, – удивляется Элис.

– Где Трент? – крикнул Стоун.

– Какая прелесть – ты еще и минуты считаешь во время нашего разговора, чтобы побыстрей от меня избавиться.

Аннабель помотала головой и с сожалением развела руками.

– Я не в этом смысле, – поясняет Элис, – ты же знаешь…

Стоун беспомощно огляделся. Платформа была забита людьми. Трента они упустили. И вдруг Калеб вскрикнул:

– Жаль, что тебе трудно даже позвонить мне лишний раз. А ведь я совсем одна.

– Мне нетрудно.

– Вон он, едет вверх по эскалатору! Это он, он меня похитил! Фоксуорт!

– А что, если я уже умерла? Ведь никто и проведать не заглянет.

– И Трент! – добавил Милтон.

– Но ты же не умерла, – успокаивает ее Элис, – я сейчас с тобой разговариваю.

Все посмотрели вверх. Услышав, как кто-то выкрикивает его вымышленное имя, Сигрейвз посмотрел через плечо назад, и его капюшон упал, давая всем возможность рассмотреть и его, и Трента, стоявшего рядом.

– Ох, Элис, нельзя же настолько буквально все понимать.

Элис чувствует, что они уклоняются от темы, и произносит:

– Черт побери! – пробормотал Сигрейвз и потащил Трента дальше сквозь толпу к выходу со станции.

– Я тебе еще позвоню, и мы подольше поговорим. Обещаю. А сейчас я просто хотела узнать… – она старается говорить непринужденно, – не звонила ли тебе сегодня Ханна.

Выбравшись на улицу, Сигрейвз впихнул Трента в такси и назвал водителю адрес.

– А когда это Ханна вообще мне звонит? – бросает мать. – Никогда! И домой никогда не приезжает. Ей на собственную семью совершенно наплевать. Иногда я задаюсь вопросом, чем же я так провинилась.

– Ясно. Я просто узнать хотела, – говорит Элис.

– Встретимся там несколько позже, – шепнул он Тренту. – У меня наготове частный самолет, на нем уберемся из страны. Вот ваши документы, новое удостоверение личности и все остальное. Потом поменяем вам внешность. – Он сунул Тренту в руки толстую пачку документов и паспорт.

– А что, она мне звонить собиралась? – подозрительно спрашивает мать.

Сигрейвз уже готов был захлопнуть дверцу такси, но вдруг остановился:

– Альберт, дайте мне ваши часы.

Отвечает Элис не сразу. Да и что ответить? Что Ханна прислала ей странное сообщение? У нее же нет никаких причин полагать, будто что-то не так. Кроме того, если поделиться беспокойством с матерью, то, судя по опыту, дальше есть два пути развития событий, по нарастающей и по убывающей, но оба тупиковые. Либо мать совершенно потеряет голову и вызовет полицию, «скорую помощь», пожарных и, вероятно, службу спасения на воде, либо она проронит что-нибудь такое, словно пожимает плечами, и скажет, что Ханна лишь пытается привлечь к себе внимание и что Элис не следует поддаваться на такие уловки. Элис понимает, что второе наиболее вероятно, но наверняка не знает. Время от времени мать действует непредсказуемо.

– Что?!

– Нет, вряд ли, – отвечает Элис.

Сигрейвз не стал повторять. Он просто сорвал часы с запястья Трента и закрыл дверцу. Сигрейвз планировал убить Трента позднее и желал заранее заполучить что-то из его личных вещей. Его очень злило то, что коллекцию придется бросить – он уже не мог вернуться домой, это было слишком рискованно. И еще Сигрейвз злился, что не смог заполучить никаких вещей, принадлежавших тем двоим агентам, которых он убил в метро.

– А почему ты вдруг про Ханну спросила?

– Просто так, – лжет Элис, – к слову пришлось.

– Так давай поболтаем, я не против, – с нажимом предлагает мать.

Ну ладно, коллекцию можно начать собирать и снова.

Спустя сорок пять минут, наконец освободившись, Элис снова пытается позвонить Ханне. Та снова не отвечает. Элис уже почти удается убедить себя, что все в порядке и что одно-единственное загадочное сообщение – возможно, написанное спьяну – еще не повод тревожиться. И тем не менее никак не получается стряхнуть с себя странное, гнетущее ощущение.

Он перебежал через улицу, свернул в переулок, влез в микроавтобус, который поставил там заранее, и быстро переоделся. Потом стал ждать, когда появится погоня. На этот раз он уж не промахнется.

Номера телефона Кеми у нее нет, поэтому, немного поразмыслив, Элис пишет Кеми сообщение в социальную сеть, стараясь не думать, как разозлится Ханна, узнав, что Элис переписывается с ее друзьями у нее за спиной.

«Привет, Кеми. Как дела? Ты сегодня с Ханной не говорила?»

Элис задумывается: как сделать так, чтобы сообщение выглядело не особо странным и внезапным? И она идет на хитрость:

Глава 66

«У нее, похоже, телефон сломался. Дозвониться не могу».

Стоун и остальные поднялись на эскалаторе и выскочили из подземки вместе с сотнями других охваченных паникой людей. Вокруг вопили сирены, небольшая армия полицейских огораживала и очищала территорию, чтобы начать расследование инцидента. А они бесцельно побрели по улице.

Она снова принимается убеждать себя, что все в порядке, когда приходит ответ от Кеми.

– Слава Богу, с Калебом все в порядке, – сказал Милтон.

«О господи, она тебе тоже это прислала?»



– В полном порядке! – завопил Робин и обхватил Калеба за плечи. – И что бы мы стали делать, если б тебя с нами не было, над кем тогда нам подшучивать?

Сообщение, присланное Кеми, очень напоминает то, что получила Элис, вот только оно намного менее внятное.

– Калеб, как это ты умудрился попасть в заложники? – с любопытством осведомился Стоун.

Калеб быстро рассказал о человеке, назвавшемся Уильямом Фоксуортом.

– Как будто она под чем-то, – говорит Кеми.

– Он сказал, что у него есть книги и он хотел бы, чтоб я на них взглянул, а потом я сразу потерял сознание.

– Под чем? – На миг Элис представляет, что Ханну чем-то придавило.

– Фоксуорт, так он назвался? – уточнил Стоун.

– Да, так было написано в его читательском билете, а стало быть, он предъявил какое-то удостоверение личности, чтобы его получить.

– Под наркотой, – терпеливо объясняет Кеми. – Страшновато за нее. Надо бы убедиться, что с ней все в порядке.

– Несомненно, вымышленное имя. Но, по крайней мере, мы его видели.

– Что теперь будем делать? – спросила Аннабель.

Следуя указаниям Кеми, Элис звонит на охрану в университетское общежитие, и дежурный идет проверить, у себя ли в комнате Ханна. Ханны там не оказывается. Кеми тем временем обзванивает других подружек Ханны – узнать, не разговаривал ли кто из них с ней в последнее время. Никто с ней не разговаривал.

– По правде говоря, я все еще не понимаю, как действует эта химия, которой метили книги, – сказал Милтон. – Альберт Трент работает в Комиссии по разведке. Он каким-то образом получает секретную информацию и потом передает кому-то. Кому? И как они ее помещают в книги в читальном зале, где Джуэлл Инглиш и, видимо, Норман Дженклоу находят ее и считывают с помощью специальных очков?

– Наверное, лучше твоей маме позвонить, – решает наконец Кеми, – и рассказать ей. И потом подумаем, что дальше делать.

Пока они раздумывали над этими вопросами, Стоун набрал номер на мобильнике, связавшись с Алексом Фордом. Тот все еще искал Трента, но порекомендовал Стоуну и остальным не ввязываться в погоню.

Необходимость описывать происходящее матери приводит Элис в ужас, как и зыбкое «дальше», но она знает, что Кеми права.

– Нет смысла и дальше подставляться. Слишком опасно. Вы и так достаточно сделали.

– Хотя про наркоту, наверное, говорить не надо, – советует Кеми, – скажи только, что она ведет себя странно.

Когда Стоун сообщил это остальным, Калеб спросил:

– И что дальше? Домой?

Но стоит Элис взять телефон, чтобы позвонить матери, как та по какому-то зловещему совпадению звонит сама. Элис почти не удивляется, что матери захотелось общения вскоре после предыдущего звонка, такое и прежде случалось. Она уже собирается с силами, чтобы не дать матери и дальше в подробностях расхваливать рецепт вегетарианской мусаки, но не успевает Элис открыть рот, как мать опережает ее:

– Нет. – Стоун покачал головой. – В библиотеку конгресса, она рядом. Мне туда нужно.

– Элис, мне только что звонили насчет Ханны.

Калеб захотел узнать зачем.

– Да затем, что все началось именно там, а библиотека всегда хорошее место, чтобы найти ответы на возникшие вопросы.

Удивительно, что даже после беспокойных разговоров с Кеми первое, что приходит Элис в голову, это что с Ханной случилась пусть и неприятность, но обыденная – например, что она устроила чересчур шумную вечеринку, или что ее застукали с сигаретой в общежитии, или что она не сдала вовремя какие-нибудь работы. И в то же время Элис замечает, что голос матери звучит иначе – выше, чем обычно, и напряженнее, словно звук чрезмерно натянутой струны.

Калеб сумел провести всех в библиотеку, но не в читальный зал – тот по субботам не работал. Побродив по коридорам, Стоун сказал остальным:

– С ней все в порядке? – спрашивает Элис. – Что-то случилось? – Внезапно ей становится зябко, хоть она и сидит возле батареи у себя в комнате.

– Что меня больше всего смущает, так это последовательность событий. – Он немного помолчал, приводя мысли в порядок. – Джуэлл Инглиш пришла в читальный зал два дня назад, и в книге Бидла уже были помеченные буквы. В тот же вечер, когда мы изучали книгу, пометки исчезли. Что-то уж очень плотный график.

– Она в больнице, – говорит мать.

– И правда, – сказал Калеб, – это просто удивительно, потому что большая часть книг стоит в хранилище, никем не востребованная, годами, даже десятилетиями. А ведь кому-то нужно было пометить все эти буквы, и потом связаться с Джуэлл, чтоб та явилась в читальный зал, и сообщить ей название книги, которую следует затребовать. К тому же, как ты сказал, в тот же самый день пометки исчезают.

Мир переворачивается вверх тормашками.

Стоун остановился и прислонился к мраморной балюстраде.

– Она в аварию попала? Что случилось?

– Нет, – отвечает мать. Невидимые колки снова поворачиваются, голос становится еще напряженнее. – Элис, она в психиатрической лечебнице.

– И как они могли быть столь уверены, что все сработает? Они ведь должны были понимать, что пометки не станут держаться на страницах слишком долго – на тот случай, если их прихватит полиция. Вот если бы мы сработали несколько раньше, то могли бы отнести книгу в ФБР, прежде чем эта химия исчезла. А из этого логически вытекает, что пометки должны были быть нанесены незадолго до того, как Инглиш пришла в библиотеку.



– Я все время заходил в хранилище, перед тем как Джуэлл приходила в читальный зал, – напомнил Калеб. – И не видел там никого, кроме нескольких сотрудников, и никто там не оставался дольше десяти-пятнадцати минут. Этого совершенно недостаточно, чтобы пометить все буквы. И они не могли это сделать в каком-нибудь другом месте, потому что тогда нужно было взять книгу домой. – Он вдруг дернулся. – Погодите! Если кто-то из штатных сотрудников брал книгу домой, это можно выяснить! Они ж должны были заполнить соответствующее требование! Пошли! Читальный зал закрыт, но я могу это проверить не заходя туда.

Потом Элис несколько месяцев кряду снится кошмар о том, как у нее выпадают все зубы. Иногда во сне она падает с велосипеда и выбивает зубы при падении, но чаще всего они выпадают сами собой, когда она занимается какими-то повседневными делами – например, сидит в читальном зале или бродит по магазину. Это очень странно. Прежде Элис никогда не переживала за зубы. Она всегда очень следит за зубами, и у нее нет ни единой дырки.

Он отвел их в справочную службу библиотеки, поговорил там с женщиной-сотрудницей, потом зашел за стойку, включил в компьютер и застучал по клавиатуре. Минуту спустя он разочарованно поднял голову:

После того как Ханну кладут в больницу, Элис с матерью неделю живут в кембриджской гостинице, в двухместном номере. Каждый вечер они ложатся спать, но ни одна из них толком не спит. Ты всегда чувствуешь, когда рядом с тобой в темноте кто-то не спит, – почему так, Элис не понимает. Словно сам воздух меняется, тяжелеет. Элис затихает и старается не шевелиться, точно ей никак нельзя напоминать матери о том, что обе они бодрствуют. А ведь она давно привыкла, что в комнате спит еще кто-то. Вообще-то когда она только переехала в Эдинбург и поселилась в одноместной комнате в общежитии, она еще долго не могла привыкнуть, что не слышит по ночам дыхания Ханны. Теперь Элис каждую ночь представляет, как Ханна лежит на больничной койке, и задается вопросом, спит ли она.

– Биллов из зала не выносили. В сущности, никто из персонала в течение более четырех месяцев ни одну книгу отсюда не брал.

Они все еще стояли там, когда мимо прошла Рейчел Джеффрис. Она отреставрировала книгу, которую Калеб отдал сегодня в ремонт – десятицентовую книжку Бидла с маркированными буквами.

По утрам у Элис пробуждается волчий аппетит, хотя в обычной жизни она почти не завтракает. В маленькой гостиничной столовой Элис каждое утро берет английский завтрак – яичницу, сосиски, бекон, оладьи, бобы – и все сметает. Как ни странно, мать оставляет это без внимания – сидя напротив, она сдержанно пьет кофе и жует что-то из фруктов.

– Ой, Калеб, – удивилась она. – А я уж думала, что вы по уик-эндам в библиотеку больше не приходите.

– Привет, Рейчел. Я тут просто кое-что выяснить зашел.

Потом они возвращаются в номер, где Элис устраивается за столиком в углу и пытается писать курсовую о кельтах. Сдать ее нужно в следующий понедельник, но Элис не приходит в голову попросить об отсрочке. Она вообще ни разу в жизни не просила о поблажках. Пока Элис занимается, мать идет прогуляться или делает вид, будто прибирается, хотя на самом деле просто перекладывает с места на место их немногочисленные вещи. Нервы у обеих постоянно на пределе, адреналин зашкаливает, и они вздрагивают от малейшего шороха. Неудивительно, что они не спят.

– А я решила доделать несколько книг, с которыми задержалась, и сюда зашла по поводу одного проекта. Да, кстати, раз уж вы здесь, я как раз хотела вам сказать, что Бидл, которого вы мне отдали сегодня, совсем недавно был возвращен в хранилище после ремонта.

Днем они ездят к Ханне.

– Что? – спросил Калеб, пораженный.

Не то чтобы Ханна – или, скорее, незнакомка, напоминающая Ханну, – особенно горит желанием их видеть.

– У него была немного повреждена задняя обложка и несколько страниц вывалились. Когда я заглянула в журнал регистрации, то очень удивилась, потому что, как я уже сказала, ее только что вернули в хранилище. Вы не знаете, каким образом ее опять повредили?

– Уходите, – убеждает она их, – они знают, что вы здесь. Они в стенах.

– А когда ее вернули в хранилище? – спросил Калеб, не отвечая на ее вопрос.

– Ничего страшного, – возражает Элис. Она силится говорить уверенно, не желая пугать Ханну собственным страхом.

– Да за день до того, как вы мне ее отдали.

– Не понимаю, почему я здесь, – говорит Ханна.

– Рейчел, подождите минутку. – Калеб опять принялся что-то набирать на клавиатуре компьютера. Он хотел выяснить, сколько изданий Бидла было направлено в отдел реставрации в последнее время. Ответ был получен довольно быстро. – Тридцать шесть книг Бидла были отреставрированы за последние два года, – сообщил он остальным.

– Ты здесь, потому что болеешь, – объясняет мать.

После этого он проверил регистрационные данные на книги, которые запрашивали Джуэлл Инглиш и Норман Дженклоу, и сравнил их со списком книг, направленных на реставрацию в последние шесть месяцев. И обнаружил, что Джуэлл Инглиш затребовала семьдесят процентов из всех книг Бидла, что побывали в реставрации за эти последние полгода. И брала она их точно в тот день, когда они возвращались из реставрационного отдела. Та же картина обнаружилась и в отношении Нормана Дженклоу. Он тут же сообщил остальным результаты своих поисков.

– Это они вам сказали? Я не болею. – Правда, говорит это Ханна неуверенно. – Просто они за мной наблюдают, – добавляет она, – если бы они на меня не смотрели, все было бы отлично. – Снова неуверенность: – Не сомневаюсь, все было бы отлично.

– Книжки Бидла очень часто нуждаются в реставрации, потому что это дешевые издания, – пояснил он.

– Ты скоро поправишься, – говорит Элис, – вот только отдохнешь немножко. – Она и сама слышит, как глупо это звучит. От поведения Ханны она леденеет.

Стоун, чьи мысли были далеко, повернулся к Рейчел Джеффрис:

Ханна с жалостью смотрит на нее.

– Вы не могли бы нам сказать, кто из реставраторов занимался этой книжкой Бидла?

– Ты ничего не понимаешь, – бросает она и снова оглядывается.

– Конечно. Монти Чемберс.

Стоун и остальные бегом бросились по коридору.

Элис понимает, что психически нездорового человека без толку призывать к здравому смыслу. Вы с ним всегда руководствуетесь противоположными целями и при каждой беседе испытываете тревожное отчуждение, нездоровое, подогретое ужасом любопытство. Это Элис вынесла из прошлых встреч с тетушкой Кэти. Несмотря на волнение, Элис внезапно осознает, что она никогда не видела тетю Кэти в здравом уме и понятия не имеет, какова на самом деле личность, которую стерла болезнь. Смотреть на Ханну невыносимо, потому что Элис пытается разглядеть в ней сестру, а вместо этого видит сумасшедшую.

– Рейчел, я тебя люблю! – крикнул Калеб, обернувшись на ходу.

После третьего посещения доктор Уолш мягко напоминает Элис и матери, что лекарства подействуют не сразу. Элис плачет, хотя предыдущие два дня умудряется сдерживать слезы, пока они с матерью не доходят до парковки. Доктор Уолш, однако, надеется, что действие лекарств будет заметно уже через несколько дней.

Она покраснела, но все же успела ответить:

– Калеб, вы же знаете, я замужем. Но мы, может быть, как-нибудь вместе выпьем.

– И тогда она выздоровеет? – спрашивает Элис у матери немного погодя. – Когда препараты подействуют?

– Ты знаешь, где Чемберс живет? – просил Калеба Стоун, когда они выскочили на улицу.

– А твоя тетка выздоровела? – В эти дни мать часто кажется сердитой.

Калеб кивнул:

– Но ведь не факт, что у Ханны то же самое, – возражает Элис.