Дебху, сжав кулаки и напружинив мускулы, пристально посмотрел на Яна. Долгое время они стояли, молча гладя друг на друга. Наконец гнев на лице Дебху сменился полуулыбкой. Он хмыкнул, и убрал пистолет.

— Крепкий ты мужик, Кулозик, как я погляжу, — сказал он. — Я ведь и сам собирался с тобой потолковать. Утро сегодня уж очень хлопотное. Думаю, ты имеешь такое же право на плоды восстания, как и любой другой. Хотя их у нас не то чтобы очень уж много. Пойди, разыщи свою жену, она тебя ждет, наверное. Выпьем чего-нибудь, потолкуем.

— Согласен.

Элжбета была сама не своя, все еще не веря в случившееся. Она уткнулась лицом в его плечо и плача, прижала его к себе.

— Все хорошо, — сказал Ян. — Все кончилось. Отныне все будет не так, как прежде, а гораздо лучше. Я объясню почему, а пока завари нашему гостю чай.

Он вытащил бутыль самогона и разлил ее по кружкам, надеясь, что чай улучшит вкус. Дебху хлебнул, и глаза его широко раскрылись.

— Это вполне употребимо, — успокоил Ян. — За что же мы выпьем? За здоровое и мирное будущее.

— Да, за это я выпью. Но я хотел бы также узнать, что означает твой бунт?

— Это не бунт. — Ян осушил кружку. — Это значит — давай и бери. Равенство. Люди здесь больше не рабы экономики. Они будут работать ради своей свободы, и они уже начали. Они будут поставлять все продукты, которые тебе потребуются. Но им нужно что-то взамен.

— Мы не можем дать многое. Повсюду разруха. Больше даже, чем мне хотелось бы признать при всех. Хаос, Нам понадобятся столетия на восстановление.

— Все, что нужно — это простое равенство и то, что из этого вытекает. Правлению Старейшин прядет конец. Не сразу — это единственная здесь система, и ничего не получится без нее. Но она рухнет под собственной тяжестью. Нам нужен полный контакт со всем восставшим Благосостоянием, со всеми планетами. Я хочу, чтобы эти люди видели демократию в действии и сравнивали ее с экономическим рабством. Я хочу, чтобы дети обучались за пределами этого мира. Не все, а самые смышленые. Они привезут обратно идеи и разум, и тогда все изменится к лучшему. Старейшины не могут сопротивляться вечно. — Ты многого просишь…

— Я прошу немногого. Но это должно начаться немедленно. Начнем с нескольких детей. Возможно, нам придется оторвать их от родителей. Но они обучатся, хотят они того или нет, и постепенно поймут, зачем это было нужно. Это будет непросто, потому что я уверен, — образование и информация также зажаты на внешних планетах, как и на Земле. Но факты именно таковы. Они должны будут все открыть и все понять. А мы все должны поделиться наследством Земли, с которой нас изгнали. Постепенный конец балаганной культуры, навязанной этим людям, продукты, которые мы будем поставлять, обеспечат экономическую власть, поэтому мы должны кое-что получать за труды. Будущее может быть всяким. Нельзя играть всю жизнь с людьми в куклы — пусть куклы и похожи на живых, но все же они висят на ниточках, концы от которых у кукольников на Земле. Хрэдил служила инструментом, который гарантировал, что не произойдет отклонений от той роли, которая была предначертания для каждого. Для них мы были ничто, меньше чем машины, всею лишь незначительные и заменимые части огромного и ограниченного механизма, производящего дешевые и безвкусные продукты для убогих людей. Но не более. Мы будем поставлять еду, но взамен нам нужен человеческий статус.

Дебху глотнул крепленого чая, затем кивнул:

— Что ж, почему бы и нет? Ты не требуешь много по части материалов, это надо учесть. Потому что мы можем предложить очень немногое. Но мы заберем детей, подыщем для них школы…

— Нет. Я сам позабочусь об этом. Я полечу с тобой.

— Не надо! — закричала как от боли Элжбета. Он взял ее за руки.

— Это совсем ненадолго. Я вернусь, обещаю тебе. Там, в этой неразберихе, никто о нас как следует на позаботится. Мне придется бороться за все, чего мы добились. Я знаю нужды этой планеты, и я удовлетворю их. Хотя уверен — ни один из сотен тех, кого я оставляю здесь, не одобрит этого. Я заберу у них детей, вызову перемены, вызову беспокойные раздумья. Вряд ли меня за это полюбят.

— Ты уйдешь и никогда не вернешься, — прошептала она так тихо, что он едва расслышал.

— Не верь этому ни на секунду, — сказал Ян. — Моя жизнь здесь, с тобой. На этой странной планете сумерек и огня. Земля в прошлом. Я люблю тебя, и у меня здесь есть друзья. И жизнь — после некоторых перемен — будет вполне приемлемой. Я ухожу только потому, что больше некому поручить это дело. Я постараюсь вернуться раньше, чем родится наш сын, хотя не могу этого обещать. Но я вернусь прежде, чем отправятся поезда, потому что должен привести запчасти и материалы для нового переселения. — Он взглянул в Дебху. — Я уже не смею мечтать, что вы привезли батареи или что-нибудь, что нам нужно.

— Конечно, нет. Там, знаешь ли, разруха. И еда нужна позарез. А большинство вещей, заявленных для этой планеты, производится на Земле.

— Теперь ты понимаешь, Элжбета? Мы должны сами позаботиться о себе. Я собираюсь начать это лично. Все получится, люди всегда находят, что съесть.

Наверху послышался нарастающий рев тормозных дюз. Прибывали корабли. Элжбета встала и поставила чайник на поднос.

— Я еще заварю чай. Прости, что смутила тебя, я поступила глупо. Я знаю, ты вернешься. Ты всегда хотел все здесь изменить. И, может быть, это удастся.

— Удастся, уверен.

— Но после перемен будем ли мы счастливы?

— Очень, — сказала он. И ответом была ее улыбка.

Чашки задрожали на блюдце. Рев нарастал и нарастал, пока им не пришлось прекратить разговор.

Корабли, наконец, пришли.

Книга третья

Возвращение к звездам

1

Когда грузовой корабль пересек орбиту Марса, он перешел на твердое топливо. Он был нацелен на Землю, вернее, в ту точку пространства, где через несколько часов предстояло оказаться Земле, Электронная аппаратура на борту была либо отключена, либо работала с минимальным выходом, да и то под надежным контролем. Чем ближе подходил корабль к Земле, тем серьезнее становилась опасность его обнаружения и мгновенного уничтожения.

— Мы несем им войну, — сказал замполит. До революции он был профессором, читал лекции по экономике в маленьком университете на далекой планете, но революция изменила всю его жизнь.

— Не надо меня убеждать, — проворчал Блэйкни. — Я сам состоял в комитете, который дал приказ о бомбежке. Мне он не по душе.

— Я не убеждаю. Я просто анализирую ситуацию. На Теоранте у меня была семья…

— Ее больше нет. И планеты нет. Ты должен забыть о них.

— Нет. Я не хочу забывать. Я убежден, что эта бомбежка — акт возмездия. За всех, кого столетиями мучила и убивала Земля. Наконец-то мы решились на ответный удар.

— И все же, я считаю, не следует перегибать палку.

— Ты слишком много об этом думаешь. Не волнуйся. Надо бросить одну-единственную бомбу. Австралия — огромный остров, целый континент. Разве можно промахнуться?

— Можно. И я объясню как. Мы выпустим разведкапсулу. Она будет иметь скорость корабля и затем ускорится своими двигателями. Представляешь, какова будет скорость сближения? Не дай Бог, если компьютер ошибается, — времени у нас только на один заход. — Он достал калькулятор и принялся нажимать кнопки.

Капитан поднял руку.

— Хватит. Моя голова — не для математики. Мне достаточно знать, что разведкапсулу подготовили лучшие наши ученые. Вирус на основе ДНК способен погубить любой урожай. Ты сам составил программу автопилота для обнаружения цели и сбрасывания бомбы. Они на своей шкуре узнают, что такое война.

— И все-таки я не уверен, что программа абсолютно надежна. Слишком высока вероятность ошибки. Я хочу «прогнать» ее еще раз.

— Давай. Я совершенно спокоен. Следи за временем, остались считанные часы. Как только мы пройдем через сеть обнаружения, выпустим капсулу и побежим без оглядки.

— Много времени это не займет. — Блэйкни повернулся и покинул рубку.

«Все проверено и перепроверено, — думал он, шагая по пустым корабельным коридорам, — Даже экипаж».

Грузовой корабль, проникший в самый центр Земного Содружества, совершенно безоружен. План, который ему предстоит выполнить, следовало назвать безумным. До орбиты Марса он летел на пространственном двигателе, затем перешел на ракетный и летел с ускорением, чтобы задеть по касательной земную орбиту и скрыться, прежде чем защитники планеты успеют нанести удар. Но перед тем как скрыться, экипаж должен выслать маленькую разведкапсулу с пилотом-компьютером, пришвартованную снаружи к корпусу корабля. Капсула только одна, поэтому, если она не выполнит свое предназначение, экспедиция сорвется.

Крошечный, меньше обычной спасательной шлюпки, космолет, был прикреплен к корпусу корабля-матки стальными обручами со взрывателями в винтах. Кроме обручей, корабли соединяла труба, по которой на борт капсулы поступал воздух для ремонтников. Блэйкни проскользнул по трубе в капсулу и внимательно осмотрел шкалы приборов, вмонтированные в стены тесной кабины. Затем, наморщив лоб, он повернулся к дисплею, вывел на него «инспекционное меню» и приступил к проверке программы.

В рубке раздался сигнал тревоги, и по экрану монитора побежали ряды чисел. Комиссар подошел к вахтенному оператору и заглянул через его плечо.

— Что это значит? — спросил он.

— Проходим сеть обнаружения. Скорее всего — внешнюю, наиболее удаленную от Земли.

— Выходит, они уже знают о нас?

— Не обязательно. Мы на плоскости эклиптики…

— То есть?

— На воображаемой плоскости, по которой двигаются все планеты солнечной системы, а также обломки метеоритов. Мы слишком далеко от Земли, чтобы там могли уловить какое-нибудь излучение нашего корабля. Сейчас мы для них — космический мусор, метеорит, не более того. Но все же сеть потревожена, и в нашу сторону уже направлено больше антенн, чем обычно. Лазеры, радары, что там еще у них есть. Так это или нет, скоро узнаем. Мы записываем все их сигналы. Когда вернемся, расшифруем и узнаем много нового об обороне Земли.

«Не когда, а если вернемся…» — подумал комиссар.

Боевой дух команды был на высоте. Но миссия комиссара не сводилась лишь к поддержанию боевого духа. За успех вирусной атаки тоже отвечал комиссар. Он посмотрел на электронные часы и связался с разведкапсулой.

— Входим в красную зону. До сбрасывания меньше получаса. Как дела?

— Заканчиваю. Как только проверю программу, вернусь.

— Хорошо. Я не хочу, чтобы ты…

— Нас запеленговал импульсный радар! — крикнул вахтенный оператор. — Они знают о нас — Рядом с ним засветился экран вспомогательного монитора. Оператор ткнул в него пальцем. — Включились наши отражатели. Теперь у них на экранах вместо одной метки — десяток, и все они разбегаются в разные стороны.

— А на Земле не знают, какая из них настоящая?

— Пока нет. Но они догадываются о цели нашего визита и проанализируют курс каждой. Скоро они вычислят нас. Но пока их компьютеры будут решать это ребус, мы покажем им новые фокусы. У нас хорошая программа. Ее составили лучшие физики и компьютерщики.

Доводы оператора не до конца убедили политкомиссара. Ему неприятно было думать, что его жизнь зависит от целенаправленного движения магнитных частиц и электронов по целям компьютера. Он посмотрел на экран монитора, на котором сиял растущий диск Земли, и попытался представить сеть пронизывающих пространство световых лучей и радиоволн. Но не смог. Оставалось принять на веру то, что они существуют и передают информацию со скоростью неизмеримо большей, чем скорость корабля, на котором они лежат.

Человеческое существо не в состоянии выиграть космическую битву. Это под силу только машинам. Члены экипажа — не более, чем заложники машины. Пассивные зрители. Он сжал сцепленные за спиной пальцы, подумав, что раньше ему не приходило это в голову.

Внезапно за серией легких ударов, скорее ощутимых, чем слышимых, последовал взрыв, встряхнувший палубу под ногами.

— Попадание?! — встревожился комиссар.

— Еще нет. — Вахтенный оператор посмотрел на экраны. — Включены все отражатели и ловушки. Задание выполнено, пора удирать. Отключаем топливный двигатель и включаем компьютер межзвездного двигателя. Как только позволят гравитационные поля, мы начнем разгоняться.

Внезапно зрачки политкомиссара расширились. Он повернулся кругом.

— Где Блэйкни? — спросил он.

Никто из находившихся в рубке не обратил внимание на его возглас. Все считали секунды, ожидая взрывов снарядов, которые наверняка были выпущены в направлении корабля.

Комиссар был в отчаянии. Он знал, куда исчез Блэйкни.

Блэйкни прав, совершенно прав! И они еще смеют называть себя программистами. Они не могут составить программу даже для игрушечных часов.

Блэйкни, секунду назад смотревший, как на экране монитора появляется уменьшенное изображение Земли, вдруг замер при виде огромной воронки циклона над Австралией. Он нажал несколько кнопок, увеличивая изображение, и коснулся пальцем экрана. Лишь незначительная часть материка не была затянута облаками тропической бури. Переводя на это место светящийся кружок указателя цели, он набрал код «ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ» и оторвал палец от экрана.

Теперь уже скоро — через несколько мгновений… Гул двигателей изменился, свидетельствуя о том, что капсула меняет курс. Вот и прекрасно. Блэйкни не спускал глаз с экрана, следя за выполнением программы. Как только корабль приблизился к верхнему слою атмосферы, он разблокировал переключатель, готовый перейти на ручное управление, если возникнут неполадки.

Они не возникли. В этот момент, когда на экране появился ноль, капсула вздрогнула — сработали взрыватели на крепежных скобках. Корабль уходил по дуге прочь, уходя из внешних слоев атмосферы, а гигантский керамический контейнер мчался, кружась, в сторону Земли. Блэйкни знал, что будет дальше: по крайней мере, хоть эта штука хорошо сделана. Слой за слоем, разогреваясь об уплотняющийся воздух, будет сгорать оболочка. Медленно опускаясь, контейнер раскалится, но замороженные вирусы находятся в криогенном сосуде в полной безопасности. Затем отвалится слой керамики, открывая доступ воздуху к барометрическому взрывателю.

На высоте десяти тысяч метров в центре воздушных течений взорвется заряд, освобождая содержимое сосуда. Ветер разнесет вирус по всей Австралии, а может быть и на Новую Зеландию. Тщательно выведенный вирус способен уничтожить любой из растительных злаков на Земле. Блэйкни улыбнулся при этой мысли, и в этот момент разорвался снаряд, оснащенный атомной боеголовкой. Наблюдателям внизу показалось, что в облаках внезапно вспыхнуло маленькое солнце.

2

Реактивный ТВА покинул Нью-Йорк через несколько часов после заката. Как только ТВА вышел на траекторию постоянного полета, он перешел на сверхзвуковую и с ревом понесся над Соединенными Штатами. Над штатом Канзас небо к западу стало светлеть — они догоняли солнце. Оно вновь оказалось над горизонтом, когда они миновали Аризону. Пассажиры, наблюдавшие в Нью-Йорке один закат, в пустыне Мохава увидели совсем другой, гораздо более красочный.

Сергуд-Смит покосился на сияние, затем затемнил свой иллюминатор. Он просматривал записи чрезвычайного совещания ООН, созванного в спешке, и не имел возможности любоваться закатом или разглядывать технику Спейсконцета внизу. На коленях у него лежал атташе-кейс, из кармашка которого был извлечен видеоэкран. По экрану уверенно маршировали числа, имена, даты, останавливаясь лишь в тех случаях, когда он касался клавиатуры, чтобы исправить ошибки при произношении, сделанные речезаписывающим устройством. Оно было запрограммировано на его голос, но все же довольно часто путало слова. Сергуд-Смит автоматически вносил поправки, все еще поражаясь внезапным переменам и помня о крайней серьезности ситуации. То, что произошло, было неслыханным, невозможным. Но это случилось.

При соприкосновении с землей последовала встряска, затем его толкнуло вперед, натянулись ремни. Экран и клавиатура исчезла; темное окно прояснилось, и он увидел сияющие башни космического центра, омытые солнечной искрой. Он был первым пассажиром, покинувшим самолет.

Его уже поджидали два охранника в форме. Он кивнул в ответ на краткие салюты. Ничего не было сказано, никто не спросил у него удостоверения. Они знали, кто он, знали также, что этот непредвиденный полет произошел из-за него. Клювовидный нос Сергуд-Смита, вытянутые жесткие черты его лица были знакомы репортерам. В сравнении с длинными волосами, бывшими в моде, его коротко остриженные выглядели довольно казенно. Он казался именно таким, каким и был: наделенным полномочиями.

Огост Бланк стоял у высокого, под потолок, окна, спиной к вошедшему Сергуд-Смиту. Будучи директором Спейсконцента, он, разумеется, имел офис на последнем этаже высочайшего административного здания. Вид оттуда был впечатляющ: несравненный закат! Все здания и возвышающиеся, как башни, корабли омывались одной и той же огненной краской. Цвет крови… Словно сбывалось пророчество. Чепуха! Мысли Огоста Бланка прервал чей-то кашель, и он обернулся.

— Надеюсь, полет прошел хорошо, — сказал он, протягивая руку Сергуду-Смиту. Тонкую, деликатную руку, так же прекрасно вылепленную, как и все его черты. У него был титул, старинный французский титул, но он редко им пользовался. Люди, на которых ему хотелось произвести впечатление, — такие, как Сергуд-Смит, не обращали внимания на подобные вещи. Сергуд-Смит резко кивнул, недовольный, что формальности не дают сразу приступить к делу.

— Но все же это утомительно. Желаете отдохнуть? Выпить, расслабиться?

— Нет, спасибо, Огост. Впрочем, погодите. Перье, если можно.

— Это все сухой воздух в самолете, не увлажняется, как у нас в космолетах. Прошу. — Он поднес бутылку к высоким бокалам, сам разлил арманьяк. Не оборачиваясь, словно стыдясь своих слов, он спросил, глядя на бутылки в «коктейль-кабинете»:

— Что, и вправду плохо? Настолько плохо?

— Я не знаю, что вам известно, — Сергуд-Смит сделал большой глоток. — Но могу сказать вам при условии полной секретности…

— Эта комната надежна.

— …что все гораздо хуже, чем мы оба думаем. Разгром.

Он рухнул в кресло и невидящим взглядом уставился в бокал.

— Мы проиграли. Везде. Ни одной планеты не осталось под нашим контролем…

— Этого не может быть! — церемонность исчезла, в голосе Огоста Бланка уже слышался животный ужас — А наши дальние космические базы, как можно их взять?

— О них я не говорю. Они не играют роли. Все эти базы — безвоздушные спутники с малым притяжением, которые не самообеспечиваются и нуждаются в постоянном снабжении. Штурмом их взять нельзя, осадой можно. Мы их все эвакуируем. Это уже не наша точка опоры, не острие клинка возмездий… Это наша Ахиллесова пята, если вам нравятся дурацкие эпитеты. — В голосе Сергуд-Смита не было больше ни тени вежливости, ни следа теплоты. — Нам нужен транспорт, и нам нужны люди. Это приказ. Он исходит от сети Фосколо. Он достал из кейса лист бумаги и протянул дрожащему директору, — Дебаты закончены. Они длились два дня, и это заключительное решение.

Руки Огоста Бланка трусливо дрожали, и потому читать бумагу, которую он судорожно схватил, ему было трудно. Но директор был нужным человеком, спецом в своем деле. По этой причине, и ни по какой другой, Сергуд-Смит заговорил спокойно, вразумительно.

— Решения, конечно, легче выносить, чем выполнить. Я сожалею, Огост. У нас не осталось шансов. Планеты у них, до единой. Они хорошо все продумали. Наши люди в плену или перебиты. Большая часть нашего флота цела, им до него не добраться. Но там нередки случаи саботажа и дезертирства. Мы пятимся назад. Стратегический отход. Перегруппировка.

— Отступление, — прозвучало горько. — Выходит, мы уже проиграли.

— Нет. Ничуть. У нас есть космолеты, и все они приспособлены для военных целей. У врага — грузовозы, буксиры, горстка дезертиров. Большинству захваченных ими планет уже грозит голод, Пока они ломают голову, как бы выжить, мы перестроим свою оборону. И когда они попытаются напасть, они будут разгромлены. Мы вновь захватим планеты одну за другой. Возможно, мы с вами и не увидим победы, но постепенно этот мятеж будет раздавлен и погашен. Вот что требуется сделать.

— А что должен сделать я? — спросил Огост Бланк, все еще сильно взволнованный…

— Отдать приказ. Это секретная команда: всем командирам изменить коды. Я уверен, что старые коды уже известны врагу.

Огост Бланк взглянул на непонятные серии букв и чисел, затем кивнул. Шифрование и дешифрование входили в функции компьютеров, и он никогда не вникал в принцип их действия. Он заложил листок в считывающее устройство и набрал серию команд на клавиатуре. Через несколько секунд из компьютерных динамиков прозвучал ответ:

— Команда передана всем перечисленным корреспондентам. Отчет получен от всех перечисленных корреспондентов. Код связи изменен.

Услышав это, Сергуд-Смит кивнул и положил второй листок на стол Огоста Бланка.

— Вы заметите, что приказы отдаются в очень вежливой форме. Флоту надо отойти на земную орбиту как можно быстрее, все внешние базы вывести из строя, лунные базы эвакуировать. Как только наберется достаточно транспорта, перевести войска в орбитальные колонии. Занять их силой. Я имею надежную информацию, что колонисты симпатизируют мятежникам, а не родному миру, точно так же нужно поступить с орбитальными искусственными станциями. У вас есть вопросы?

— Будет ли ограничение в продуктах? Я слышал, что назревает голод. Я послал жену в большой распределитель за продуктами, но он был неполон. Что это значит?

«Этот человек труслив и глуп, — подумал Сергуд-Смит. — Опасается, что не успеет награбить… Надо думать, его эти события застали врасплох. Да и многих других. Они поймут, что все это значит, когда мы кое-кого из них расстреляем. За укрывательство продуктов и распространение провокационных слухов».

— Я скажу вам правду, — произнес Сергуд-Смит. — Но сначала хочу сделать предупреждение. Мы на войне, а моральный уровень очень важен в военное время. Поэтому люди, распускающие ложные слухи, а также укрывающие продукты, лишая других их пайков, — объявляются врагами и будут наказаны. Карой будут заключение и казнь. Надеюсь, я достаточно ясно выразился?

— Да, я все хорошо понял. Честное слово, мне жаль, я и не представлял…

Он опять дрожал. Сергуд-Смит постарался ничем не выразить свою неприязнь.

— Очень хорошо. На Земле не будет голода, но будут ограничения и пайки. Мы всегда импортировали определенное количество еды, и я не думал, что кого-нибудь из нас всерьез обеспокоит ограничение в питании. Не забывайте, что паразит уничтожил весь урожай в Австралии в этом сезоне.

— Паразит? Весь урожай?.. Я не понимаю.

— Вирус-мутант. Распылен бомбой из космоса. Самоуничтожился через несколько месяцев, но полностью сожрал все злаки.

— Вы должны их всех истребить! Преступные мятежники! Они хотят уморить нас голодом!

— Не совсем. Они всего лишь послали предупреждение. Похоже, энтузиазм отмщения привел к тому, что некоторые наши командиры предприняли самостоятельные действия. По меньшей мере две восставшие планеты были эффективно уничтожены. Повстанцы отреагировали, послав этот корабль с бомбой для Австралии. С таким же успехом можно было уничтожить урожай во всем мире. Это было их предупреждение. Напавший корабль, конечно, от нас не ушел. Но мы дали ответ, соглашаясь на их условия: бомбардировки только военных целей.

— Мы должны их всех истребить, всех до последнего! — хрипло произнес Огост Бланк.

— Так и сделаем. Наш план прост. Мы отводим все свои силы на орбиту Земли, чтобы предотвратить возможность нападения или оккупацию земных колоний и спутников. Затем — выборочный захват планет, одной за другой. Все наши космолеты начинены оружием. У врага всего лишь несколько кораблей пригодны для боя. В отдельных боях, возможно, они и победят. Мы же выиграем в этой войне…

— Срочное сообщение, — донеслось из компьютерного динамика. На поверхности стола появился лист бумаги. Огост Бланк взял его и тут же протянул Сергуд-Смиту.

— Это вам, — сказал он.

Сергуд-Смит быстро прочитал и улыбнулся.

— Я приказал регистрировать и анализировать все перемещения повстанческих кораблей. Пища нужна им более, чем нам. Они отправили множество кораблей на Халвмерк. Это одна из крупнейших продуктовых планет. Я хочу, чтобы эти корабли сели и загрузились. И отбыли…

— Чтобы мы их захватили! — Огост Бланк был в восторге, все недавние страхи тут же оказались забыты. — Гениальный план, Сергуд-Смит, я вас могу поздравить! Они сами развязали войну, и они заплатят за это! Мы заберем еду! Их, а не нас, ждет голод.

— Именно это я и хотел сказать, Огост. Именно.

С удовольствием садистов они улыбнулись друг другу.

— Пусть пеняют только на себя, — сказал Сергуд-Смит. — Мы предлагали им мир, они нам — войну. Теперь пусть узнают, что это такое — высшая цена за решение. Когда мы покончим с ними, мир в галактике воцарится навеки. Они забыли, что они дети Земли, что благополучие их планет было создано нами! Они забыли, чего стоила терраформа всех этих планет, чтобы сделать их удобными для человечества, они забыли цену жизней и денег. Они восстали против нашей мягкой правящей руки. Но мы сожмем эту руку в кулак и покараем их. Они начали этот мятеж, эту войну, но мы ее закончим.

3

— Ты уже уходишь, — сказала Элжбета. Она говорила тихо, почти бесчувственно, но ладони ее сжимали руки Яна. Они стояли в тени корпуса огромного зерновоза, сделанного из таганских металлических цилиндров. Он взглянул на ее нежные черты и не нашел слов для ответа. Он лишь кивнул и отвернулся. Любовь в ее глазах, и годы, проведенные здесь, — этого было слишком много для него.

Ирония судьбы — после долгих лет одиночества на сумеречной планете жениться, зачать ребенка, наслаждаться, наконец, счастьем и покоем — и теперь улетать. Но альтернативы не существовало. Он был единственным, кто мог бороться за право народа этой сельскохозяйственной планеты, кто мог добиться того, чтобы однажды здесь появилось совершенное и порядочное общество. Потому что он — единственный на Халвмерке,[3] кто родился за Земле и знал реалии существования здесь и во всей сфере Земного Благосостояния. Халвмерк был безнадежно отсталым миром, а обитатели его — сельскохозяйственными рабами, которые трудились, чтобы кормить другие планеты, ничего не получая взамен, кроме возможности вести скудное существование. Сейчас обитатели восставших планет могут рассчитывать лишь на то, что они будут работать как прежде. Что ж, они будут обслуживать фермы — но только в том случае, если изменят всю общественную систему на своей планете. Если станут причастны к культуре Общего Благосостояния, если смогут давать детям образование — и в конце концов изменят застойное и искусственное общество, навязанное им Землей. Ян знал, что не может рассчитывать на благодарность и любовь за то, что собрался сделать. Но все же делать что-то надо. Это долг перед поколениями, которым предстоит прийти. И в том числе перед своими детьми.

— Да, мы должны улететь, — сказал он.

— Ты нужен здесь. — Она не хотела его умолять, но именно мольба звучала в ее голосе.

— Попытайся понять. Эта планета, пусть она для нас и велика, на самом деле лишь очень маленькая частица Галактики. Когда-то давно я жил на Земле, успешно работал там и был достаточно счастлив, пока не понял вдруг, на что в действительности похожа жизнь большинства людей. За это открытие меня арестовали, лишили всего и отправили сюда рядовым работником. Но пока тянулись медленно годы здесь, движение, в котором я участвовал, добилось успеха. Везде, только не на Земле. На текущий момент моя миссия здесь закончена, зерно собрано и будет отправлено на голодающие планеты.

Но после того, как мы накормим восставших, я хочу получить гарантию, что мы сможем пользоваться плодами победы. Понимаешь? Я должен лететь. И уже пора. Орбиты рассчитаны, корабли стартуют очень скоро.

Когда он говорил, Элжбета заворожено смотрела в его лицо, запоминая эти тонкие, резкие черты. Она оплела руками его худощавое мускулистое тело, крепко прижалась, чтобы ребенок оказался между ними, под защитой теплых тел. Она прижалась изо всех сил, словно чувствовала — отпустит его, и этого никогда больше не повторится. Тревожное предчувствие не покидало ее: где-то среди чужих звезд идет война, и он уходит туда, но он вернется: это единственная мысль, которая могла удержаться у нее в мозгу.

— Возвращайся — прошептала она, затем оторвалась от него и побежала к дому, не оборачиваясь, чтобы не тревожить его больше.

— Десять минут, — раздался из наружного громкоговорителя голос Дебху. — Пора подниматься на Борт и пристегиваться.

Ян повернулся и пошел к трапу. Один из членов команды уже поджидал у воздушного шлюза и задраил наружный люк, как только они оказались внутри.

— Я иду на мостик, — сказал Дебху. — Если ты не был в космосе, лучше пристегнись на палубе.

— Я работал в невесомости, — сказал Ян.

На губах Дебху появился вопрос, но он так и не задал его. Халвмерк — планета-лагерь. Незачем спрашивать, почему тот или иной человек оказался здесь.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Я найду тебе дело. Мы потеряли много обученных людей. Большая часть экипажа ни разу прежде не была в космосе. Пошли на мостик.

Ян нашел автоматику очень занятной. Он должно быть, прилетел из Халвмерк на корабле, очень похожем на этот. Но все, что он помнил, — это камера без окон. И еда, начиненная наркотиком, которая делала его вялым и легко контролируемым. Затем пробуждение и открытие, что корабли ушли, а он высажен. Все это случилось слишком давно.

Сейчас все было иначе. Корабль, на котором они летели, имел лишь номер, как и прочие буксиры. Он был примитивен и служил одной цели — поднимать груз в тысячу крат больше собственной массы. Как и остальные буксиры, он жил в космосе, всегда на орбите, использовали его раз в четыре земных года, когда на этой сумеречной планете менялись сезоны. Летом, прежде чем сгорели поля и обитатели отправились на другое, зимнее полушарие, приходили за урожаем паукообразные корабли — дальнепространственники, построенные в космосе, только для космоса, не предназначенные для входа в планетную атмосферу. Они могли отключить межзвездный двигатель и выйти на орбиту планеты, отсоединив огромные трубы зерноконтейнеров, которые несли на себе. И тогда приходило время буксиров,

Когда экипажи выходили из спячки, орбитальные корабли светились жизнью, огнями, теплом — включалась энергия, выпускался и нагревался запасной воздух. Затем они должны были пристыковать зерноконтейнеры и осторожно спустить их с орбиты, снижая скорость. Те падали в атмосферу и мягко ложились на поверхность.

Зерноконтейнеры были уже загружены продуктами для голодных восставших планет. Стремительный взлет прошел нормально, компьютер действовал безотказно. Поднимаясь все выше, они вышли из атмосферы в вечный ослепительный свет космоса. Программа, управляющая этой операцией, была написана компьютерами, умершими уже столетия назад. Сделанное ими пережило их. Радар прощупывал ближайшее пространство. На орбите вспыхнули газовые струи, огромные металлические цилиндры, каждый весом в тысячи тонн, медленно подплывали друг к другу с микрометрической точностью. Они сближались, соприкоснулись, сцепились друг с другом.

— Стыковка завершена, — сказал компьютер, выводя информацию на экран дисплея. — Можно открываться и переправлять экипаж.

Дебху запустил следующую фазу программы. Один за другим отцепились гигантские крючья, дребезжа по корпусу буксира. Освободившись от своего тяжкого бремени, буксир отплыл в сторону, а затем на выключенных двигателях пошел к дальнепространственнику, взявшему на себя груз. Произошел мягкий контакт, и корабли припечатались друг к другу воздушными шлюзами. Как только завершилась стыковка, автоматически открылась внутренняя дверь.

— Будем переправляться, — сказал Дебху, возглавляя шествие. Мы обычно ждем, пока буксиры выйдут на орбиту и снизят скорость до орбитальной. На сей раз этого не будет, если все корабли в порядке, будем уходить.

На мостике прозвучал громкий звонок, и вспыхнула лампочка одного из самописцев.

— Не слишком серьезно, — сказал Дебху. — Неполадки с одним из зажимов. Возможно, упустил монитор или попала грязь на зубья. Его починят, когда мы оторвемся от планеты. Хочешь взглянуть?

— Конечно, — сказал Ян. — Такой работой я не занимался с тех пор, как попал на эту планету. Где костюмы?

Ящик с инструментами представлял часть костюма, как и компьютер-рация, которая должна была привести его непосредственно к разладившейся детали. Костюм под давлением нагнетенного воздуха захрустел и расправился, затем распахнулся внешний люк.

У Яна не было времени думать о величии звезд, открывшихся взгляду… Полет не начнется, пока они не выполнят эту работу. Он включил указатель направления и двинулся вдоль перил в сторону, куда указывала голографическая зеленая стрелка, неожиданно выплывшая перед ним в космосе. Затем вдруг остановился: справа от него в космосе вздыбился столб ледяных частиц. Повсюду появлялись и другие столбы. Он улыбнулся про себя кинулся дальше. Корабль выжимал воздух из груза. Воздух и водяной пар мгновенно замерзали в крохотные льдинки. Космический вакуум обезвоживал и сохранял кукурузу, облегчая груз и предохраняя его от вредных микроорганизмов.

Морозные хлопья опадали и уплывали по мере ею продвижения к зажиму. Ключом он открыл панель коробки управления и переключил его на ручное. Загудели моторы, он почувствовал вибрацию под ладонью, и массивные челюсти медленно разомкнулись. «Не самый сложный ремонт на свете», — подумал он, закрывая коробку.

— Немедленно возвращайся! — заверещало вдруг радио и тут же затихло. Никаких объяснений. Он отстегнул страховочный линь и поплыл назад, в сторону воздушного шлюза.

Тот был закрыт. Заперт. Задраен.

Ян постигал этот невероятный факт, пытаясь добиться ответа по радио. Он увидел…

Впереди по носу дрейфовал другой дальнепространственник. В резком свете солнца на его боку был ясно виден голубой шар на белом фоне.

Флаг Земли.

Долгие секунды Ян так и висел, удары сердца тяжело отдавались в ушах, он пытался понять, что же произошло.

Стало видно, как на этом корабле открывается наружный люк.

Ну конечно! Земные Силы не хотят сдаваться так легко. Они были поблизости, они следили. О дождались, пока будет составлен караван с пищей, земле продовольствие нужно не меньше, чем восставшим планетам, чтобы вынудить голодающего противника сдаться. Этому не бывать!

Гнев вспыхнул сразу же, как только первая из фигур в скафандре появилась из люка. Он протянул руку к ящику с инструментами, вытащил самую крупную дрель и включил ее на нужную мощность. Она с визгом ожила, и противовес тоже завертелся, нейтрализуя воздействие на тело. Ян выставил перед собой это импровизированное оружие, готовый встретить приближающегося космонавта.

Внезапность — его преимущество, к тому же в тени корабля он не был виден. Человек обернулся, но было уже поздно. Ян вонзил воющую сталь ему в бок, вцепился в него, чтобы он не смог отлететь и увидел, как металл прорвался сквозь материю, — перо вырывающегося и замерзающего воздуха. Человек изогнулся, сопротивляясь, и обмяк. Ян оттолкнул труп, позволяя мертвецу беспрепятственно лететь прочь. Он был готов вновь пустить в ход свое оружие — рядом находился другой космонавт.

На сей раз было уже нелегко. Человек стал бороться, когда Ян вцепился ему в руку. Они дергались, плыли, вращались. Кто-то схватил Яна за ногу. Потом за другую.

Это была неравная борьба. Он увидел в их руках ракетные пистолеты и прекратил сопротивление. Они не собирались его убивать, во всяком случае, сейчас. Землянам нужны были пленные, Яном овладело отчаяние, когда его потащили в земной корабль через наружный люк. Как только люк был задраен, с него сорвали костюм, швырнули на пол. Один из членов экипажа вышел вперед и сильно пнул его в голову, затем еще и еще — по ребрам. Боль помрачила сознание, пленники нужны были им живыми, ко не обязательно невредимыми. Последнее, что он запомнил, — удар башмака в голову, потом полет в болезненную тьму.

4

— Некоторых они убили, — сказал Дебху, прижимая влажную ткань к голове Яна, — но только тех, кто слишком упорно сопротивлялся и был для них опасен. Им нужны пленные. Оставшихся пересчитали и загнали сюда. Как тебе, лучше?

— Такое чувство, будто череп раскололся.

— Нет, только ссадины. Доктор сказал, что сломанных ребер нет. Мы нужны им в хорошей форме — когда прилетим на Землю, нас выставят на всеобщее обозрение. До нас у них было мало пленных.

Он чуть помедлил, затем произнес более спокойно:

— У тебя есть какие-нибудь записи? Могут они как-нибудь установить, кто ты такой?

— Зачем тебе нужно это знать?

— Я никогда не был на Земле, никогда не имел непосредственно контакта с землянами. На меня могут быть документы, я толком не знаю. Но они всех нас сфотографировали. И тебя, пока ты был без сознания.

— Думаю, они будут счастливы, когда меня узнают, — сказал он. — Рисунок кровеносных сосудов глаза гораздо более индивидуален, чем любые отпечатки пальцев. Их нельзя ни очистить, ни изменить. У каждого человека на Земле при рождении и далее через регулярные промежутки времени снимаются эти сосудики. Компьютер способен распознать биллионы этих снимков в течение нескольких мгновений. Они разберутся очень быстро — поможет криминальное досье. Можно представить их радость.

— Не стоит чрезмерно тревожиться, — сказал Дебху, прислоняясь спиной к металлической стене камеры. — В любом случае, мы все вне закона. Возможно, сначала устроят показательный процесс в назидание праотцам. А потом… Кто знает, что потом. Я уверен, что ничего хорошего. Легкая смерть — лучшее, на что можно надеяться.

— Ну, нет, — сказал Ян, преодолевая боль, заставляя себя сесть. — Мы должны бежать,

Дебху сочувственно улыбнулся.

— Да, я думаю, должны.

— Нечего меня опекать, — зло сказал Ян. — Я знаю, что говорю. Я с Земли, а значит, больше чем кто-либо из присутствующих здесь понимаю обстановку. Я знаю, как думают и действуют Земляне. Нам все равно умирать. Так что терять нечего.

— Если мы и вернемся отсюда, нам не захватить корабль. Они все вооружены.

— Это уже ответ. Мы не станем этого делать. Мы дождемся, когда они сядут. Стража, конечно, останется, но остальной экипаж сойдет на стоянке. Нам не придется захватывать корабль. Достаточно сбежать с него.

— Все очень просто, — улыбнулся Дебху, — пока я с тобой. Как же ты предлагаешь выбраться из запертой камеры?

— Выберемся. Я хочу, чтобы ты потихоньку обошел всех. Мне нужно все: часы, инструменты, кольца — в общем, все, что у нас есть.

Ян не хотел объяснять, не хотел давать им ложной надежды. Он отдохнул, выпил воды, оглядывая голую металлическую комнату, в которую их заперли. На пластиковом полу валялись несколько тонких матрасов, умывальник и унитаз были привинчены к стене. Следящих устройств видно не было, но это отнюдь не означало, что они отсутствовали. Следовательно, надо принять меры предосторожности и уповать на то, что надзор тюремщиков будет носить случайный характер.

— Как они нас кормят? — Спросил Ян, когда рядом с ним улегся Дебху.

— Передают еду в дверной лаз. На таких блюдах, что было у тебя. Как оружие их не использовать.

— Я об этом и не думал. Что за дверью?

— Короткий коридор. Затем другая запертая дверь. Обе двери никогда не открываются одновременно.

— Все лучше и лучше. Есть ли охранник в этом коротком коридоре?

— Я его никогда не видел. Да он и не нужен. Мы кое-что собрали для тебя…

— Не показывай. Просто скажи.

— В основном хлам. Кольца, ключи, ногтерез, маленький компьютер.

— Вот это самая лучшая новость. Часы?

— Нет. Их отобрали. Компьютер остался случайно. Он встроен в медальон, висевший у нашего парня на шее. Теперь можешь мне сказать, зачем все это?

— Чтобы выбраться отсюда. Думаю, мы имеем достаточно всего. Прибор на микросхемах. Это моя работа — вернее, это было моей работой до ареста. Лампы здесь когда-нибудь выключаются?

— Пока еще не выключались.

— Тогда нам будет потруднее. В общем, мне нужно все, что ты собрал. Что не пригодится, я верну. Если они повезут нас на Землю, сколько времени продлится полет?

— Около двух недель субъективного времени. Половина этого срока по специальному времени.

— Хорошо. Не буду торопиться и все сделаю как надо.

Лампы не гасли, накал их не ослабевал. Ян не думал, что за пленниками наблюдают постоянно — надо полагать, они не ожидали побега. Он порылся в карманах и нащупал ключи. Потом, лежа, разложил их на полу под прикрытием своего тела. Это были маленькие разноцветные пластиковые трубочки с кольцами на концах. Чтобы открыть дверь, их достаточно было сунуть в отверстие замка. Они были столь обыденными и привычными, люди пользовались ими так часто, что никогда не задумывались о заключенных в них механизмах. Скорее всего, многие даже не верили, что в этом твердом пластике вообще что-то находится.

Ян знал, что внутри каждого ключа скрывается сложный механизм. Микроволновый приемник, микропроцессор и крошечная батарейка. Когда ключ вставлен в замок, передатчик в замке посылает сигнал, который активирует скрытый в ключе механизм. В ответ ключ тоже передавал кодированный сигнал. Если сигнал верный, дверь открывалась, и одновременно с этим кратковременное, но интенсивное магнитное поле подзаряжало батарейку. Если же ключ не подходил и ответный сигнал не соответствовал, замок не только не открывался, но механизм полностью разряжал батарейку, выводя ключ из строя.

Воспользовавшись лезвием ногтереза, Ян аккуратно счистил пластик. Он уже был уверен в успехе — у него были инструменты, электроника и источник питания. Спокойно и умело он сможет сделать то, что нужно. Технология микросхем стала настолько вездесущей, что люди порой забывают о том, что микропроцессоры встроены в любое механическое устройство, которым они пользуются. Ян хорошо это понимал, поскольку сам сконструировал множество подобных устройств. Так же хорошо он знал, как можно использовать их для иных целей.

Из одного ключа была извлечена батарейка. С помощью ее тонких, как волокна, проводков можно было проверить схемы других ключей. Передатчик ключа стал приемником, щупом для раскрытия секрета замка на двери камеры. Когда работа была завершена, Ян обратился к Дебху:

— Теперь мы способны на первый шаг. Я хочу проверить, можно ли прочитать код замка этой двери. Если этот механизм действительно сложен, то ничего не получится. Остается надеяться, что замок — самый заурядный.

— Думаешь, получится?

Ян улыбнулся.

— Скажем так — надеюсь, что получится. Но мне нужна твоя помощь.

— Какая угодно. Чего ты хочешь?

— Слегка отвлечь стражу. Я не знаю, насколько тщательно за нами наблюдают. И не хочу привлекать к себе внимание. Я буду у стены возле двери. Пусть двое твоих людей затеют у дальней стены что-то вроде драки. Отвлекут надзирателей на несколько крайне важных секунд.

Дебху покачал головой.

— Необходимо, чтобы это была драка? Мои люди ничего не знают о драках и убийствах. Это не входило в нашу культуру.

Ян был поражен.

— Но эти ружья, которыми вы так потрясали… помнится, они были вполне реалистичными.

— Да, они настоящие, но незаряженные. Все это игра на публику. Может мы еще что-нибудь сумеем? Хеймаул у нас гимнаст. Он смог бы устроить представление.

— Прекрасно. Все, что угодно, лишь бы хватило времени.

— Я с ним поговорю. Когда нужно начать?

— Сейчас, как только я подойду к двери. Когда буду готов, я почешу подбородок, вот так.

— Дай мне несколько минут. — Дебху медленно пошел через комнату.

Хеймаул был очень понятлив и все делал, как надо. Он начал с нескольких упражнений для разогрева, затем встал на руки, потом на лопатки и завершил все это гигантским прыжком с плеч с полным переворотом в воздухе.

Прежде чем ноги акробата коснулись пола, Ян сунул переделанный ключ в отверстие замка и так же быстро вытащил его. Он отодвинулся от двери, крепко зажав ключ во влажном кулаке, подняв бессознательно плечи в ожидании тревоги.

Тревоги не было. Спустя несколько минут он понял, что первый шаг оказался успешным.

Наиболее важной находкой среди других предметов, собранных у пленников, был миникомпьютер. Пусть игрушка, но все же компьютер. Стража его не отобрала, потому что на первый взгляд он показался личным украшением. Красное каменное сердце на позолоченной цепочке, с золотыми буквами «Дж» на одной стороне. Когда Ян положил «сердце» на ровную поверхность и нажал на «Дж», на нем возникла полномасштабная голограмма платы. Ключ коснулся ввода, магнитное поле ввода, магнитное поле изменилось, и соответствующий набор цифр появился перед оператором, словно плывущий в воздухе. Несмотря на размеры, прибор обладал способностями обычного персонального компьютера, так как память его была на молекулярном, а не на громоздком электронном уровне. Теперь Ян знал код замка в двери камеры. Следующим шагом было изменение еще одного ключа для передачи кода. Без компьютера ему никогда этого не сделать. В сущности, это был путь проб и ошибок, который ускорился, когда компьютер получил учебную программу самокоррекции. Наконец работа завершилась удачей, и он получил ключ, который наверняка мог открыть дверь камеры, не подняв тревогу. Дебху с сомнением взглянул на крошечный пластиковый цилиндр.

— Ты уверен, что это сработает? — спросил он Яна.

— Скажем, на девяносто пять процентов.

— Хороший допуск. Но после того, как мы откроем дверь, что тогда?

— Затем мы тот же ключ применим и для двери в конце прохода. Здесь риск возрастет — пятьдесят на пятьдесят, что оба замка открываются ключом с одной комбинацией. Если так, — мы пройдем через дверь. Если нет — что ж, порадуемся тому, что открылась первая.

— Мы готовы, — сказал Дебху. — Если получится, мы тебя отблагодарим.

— Нечего меня благодарить, — сказал Ян грубо. — Нечего. Не грози нам смертный приговор, я и обдумывать на стал бы этот план. Вы знаете о том, что будет, если нам повезет? Если мы выберемся из камеры, а потом сумеем бежать с корабля?

— Конечно. Мы будем на свободе.

Ян вздохнул.

— Будь это какой-нибудь другой мир, ты, возможно, оказался бы и прав. Но это Земля. Когда ты выберешься из этого пространственника, то окажешься в самой середине космического центра. Охраняемого, сложного, изолированного. Каждый, кого ты встретишь, будет врагом. Пролы — потому что ничем не могут помочь тебе, а им за тебя пообещают награду. Все остальные враги будут вооружены. В отличие от твоих людей, они знакомы с единоборством и оно им доставляет радость. Некоторые из них любят убивать. Мы ничего не меняем, только и всего.

— Это наша беда. — Дебху положил ладонь на руку Яна. — Мы все добровольцы. Мы знали, когда поднимали восстание, чем оно может кончиться. Теперь они схватили нас и хотят вести, как баранов, на бойню. Ян Кулозик, спаси нас — и что бы потом не случилось, мы будем в твоем распоряжении.

Яну нечего было ответить. В плену он думал только о бегстве. Сейчас, когда он вроде бы овладел ситуацией, он впервые начал задумываться о последствиях. Они выглядели весьма мрачными. Хотя какой-нибудь план надо разработать, пусть даже шансы на спасение будут ничтожно малы. Он думал об этом в течение нескольких дней, оставшихся до их прибытия, и создал один или два возможных сценария. Лежа неподвижно и говоря шепотом, он объяснял, что надо делать:

— Когда выберемся из камеры, надо будет держаться вместе и двигаться очень быстро. Внезапность — единственное наше оружие. Покинув камеру, надо искать путь из корабля. Можно схватить одного из них, заставить силой показать дорогу…

— Нет нужды, — сказал Дебху. — Я позабочусь об этом. Это моя работа, вот почему я и командовал продуктовыми кораблями. Я архитектор-конструктор, и строил эти корабли. Наш корабль — модификация стандартного «Браво».

— Ты сможешь найти дорогу?

— Даже во тьме.

— Тогда возникает другой важный вопрос: кроме главного люка, есть еще пути с корабля?

— Множество. Люки и воздушные шлюзы, ведь этот корабль предназначен для работы в атмосфере и вне ее. В двигательном отсеке — большой люк для тяжелого оборудования. Впрочем, это не совсем то, и слишком долго открывать. — Он нахмурился, задумавшись. — хотя, да, там поблизости есть еще один. Дополнительный люк для погрузки припасов. Вот он-то нам и нужен. Через него мы сможем выбраться. А что потом?

Ян улыбнулся.

— Потом мы посмотрим и прикинем, что делать дальше. Я не знаю даже, в какой стране мы окажемся. Вероятно, в Соединенных Штатах. Космокомплекс в пустыне Мохава. Это тоже будет проблема. Дайте подумать. Это пустынная местность с редкими дорогами и железнодорожным сообщением. Легко перекрыть.

Сразу после приема пищи явилась стража — целой командой, хорошо вооруженная.

— Построиться, — приказал офицер. — Вдоль стены, лицом к стене. Вот так, руки вверх, пальцы расставить, чтобы мы их видели. Первый, иди сюда, ты, сало. На колени. Обработать его.

У них была звуковая бритва. Пленных одного за другим подталкивали к оператору, и головка бритвы обшаривала их лица. Ультразвуковые волны брили идеально; удаляя волосы с лица без вреда для кожи. Так же хорошо она обработала их головы, удалив с черепов даже следы волос. Теперь они были оболванены и унижены: стража нашла это очень забавным. Прежде чем она ушла, пол был завален клочьями волос. Уходя, офицер крикнул:

— После предупреждения советую всем лечь. При посадке у нас пять «же» и мне не хотелось бы, чтобы вы упали, сломали косточки и доставили нам хлопоты. Если кто из вас будет достаточно глуп, чтобы повредиться, пусть знает: его чинить не будут, его убьют. Я это обещаю.

Металлическая дверь лязгнула за ними, и узники молча посмотрели друг на друга.

— Подождем, пока не опустимся и они не отключат корабельное тяготение, — сказал Дебху. — Именно тогда они будут больше всего заняты. После посадки всегда много хлопот. Никто не станет шататься по кораблю, и внешние люки останутся закрыты.

Ян кивнул, и тут же зазвучал рожок тревоги.

Началась вибрация — корабль входил в атмосферу. Затем — тяжесть торможения и рокот далеких двигателей, передаваемый окружающими их металлическими стенами. Внезапно тряхнуло, и они легли. Все лежали неподвижно, глядя на Яна и Дебху.

И тут на них неожиданно навалилось головокружение, вместе с тяжестью чуть более сильного гравитационного поля Земли.

— Пошли! — сказал Дебху.

Ян лежал рядом с дверью. Он мгновенно оказался на ногах и сунул ключ в замок. Дверь легко распахнулась. Небольшой зал за ней был пуст. Ян промчался по нему, обрушившись всем телом на дверь в конце, затем осторожно погрузил ключ в отверстие замка. Задержал дыхание.

Замок открылся, Не последовало никаких сигналов тревоги. Он кивнул Дебху, и тот распахнул дверь.

— Сюда, — крикнул он, бросаясь вперед по пустому коридору. За поворотом космонавт, который брел навстречу, увидел их, пытаясь бежать, на него навалились, опрокинули, и Ян голыми руками избил его до потери сознания.

— Теперь мы вооружены, — сказал Дебху, вырывая пистолет из его кобуры, — Возьми, Ян. Ты лучше нас знаешь, как им пользоваться.

Дебху мгновенно вскочил и все побежали за ним. Он миновал шахту лифта — слишком медленно — и помчался вниз по аварийной лестнице, на каждом прыжке рискуя упасть. Оказавшись внизу у двери, остановился и дождался остальных.

— Она открывается в главный двигательный отсек, — сказал он. — Там должны быть минимум четверо из обслуги и офицер. Что, попробуем с ними справиться?

— Нет, — сказал Ян, — Слишком рискованно. Они, возможно, вооружены и могут поднять тревогу. Где должен быть офицер?

— Возле служебной панели контроля. В четырех метрах слева от тебя.

— Отлично. Я пойду первым, — сказал Ян. — Идите следом и старайтесь не оказываться между мной и обслугой.

— Ты хочешь сказать… — произнес Дебху.

— Ты отлично понимаешь, что я хочу сказать, — ответил Ян, поднимая пистолет. — Открывай дверь.

Офицер был совсем юн, и его испуганный возглас, перешедший в крик боли, прежде чем его оборвал второй выстрел, заставил беглецов застыть на месте. Побежал один лишь Ян. Двигательный расчет оказался невелик: ему пришлось убить двоих, причем второму человеку он стрелял в спину.

— Вперед! — закричал Ян. — Здесь чисто.

Пробегая мимо убитого, они отворачивали лица. Дебху не тратил времени на поиск электрического управления, а сразу бросился к аварийному штурвалу и принялся его поворачивать. После двух оборотов его оттолкнул Хайнаулт, чьи мускулы заставили штурвал поворачиваться вновь и вновь, пока не щелкнули запоры.

— А тревоги нет, — сказал Ян. — Открой и посмотри, нет ли там кого из встречающих.

В посадочной шахте было тихо и темно, тишину нарушали только клацанье металла и капанье воды. Воздух был теплым, но не горячим, корпус и сама шахта остужались после посадки струями воды. Ян шел впереди через люк и по широким металлическим сходням, которые автоматически установились после приземления. Они находились по меньшей мере в пятидесяти метрах от дна шахты, с которого еще подымался пар. Над головками резко светились лампы, и оттуда доносился звук механизмов двигателей.

— У водяных патрубков должен быть выход, — прошептал Дебху. — Если, конечно, эта шахта устроена так, как те, что мне знакомы.

— Будем надеяться, — сказал Ян. — А сейчас лучше бы ты показывал нам дорогу.

Стоя возле Дебху, он пропустил остальных, глядя во все стороны. Сейчас уже их побег должны были обнаружить.