— Не пудри мне мозги, ты никогда не встанешь в полпятого…
Однако шум, производимый паромом, фабриками и грузовиками, заглушил конец фразы. Впрочем, Дивер догадывался, чем она могла закончиться. Несмотря на свои шестнадцать лет, Лехи был отличным парнем. Дивер знал, что, когда женится, его жене обязательно понравится Лехи. А будущей жене Лехи понравится Дивер. По-другому и быть не могло, ведь в противном случае ей придется поискать другого мужа. Домой, в Форт-Дуглас, он поехал на трамвае. Потом пошел пешком к старым баракам, в одном из которых Рейн разрешила ему остановиться. Судя по всему, здесь когда-то было складское помещение, а теперь она хранила в нем швабры и моющие средства, но места вполне хватило и для того, чтобы поставить койку. Здесь было не особенно просторно, но зато Дивер жил на острове Окнирр и в то же самое время находился не слишком близко от вонючих, задымленных и шумных фабрик. Здесь он мог, по крайней мере, выспаться, и это было главное, поскольку большую часть времени он проводил за рулем грузовика.
Вообще-то, эту комнату нельзя было назвать домом. Скорее, домом Дивера было помещение, в котором обитала Рейн. Именно здесь, в дальней части бараков, продуваемой сквозняками, эта коренастая неряшливая женщина вдоволь обеспечивала его хорошей пищей. Именно туда он сейчас и держал путь. Войдя прямо на кухню, он так напугал ее, что она завопила и как следует отругала его за это и за то, что он не вытер ноги и везде наследил. Позволив ему схватить кусочек яблока, она набросилась на него, отчитывая за то, что он не может подождать ужина.
Бесцельно слоняясь в ожидании ужина, он заменил лампочки в пяти комнатах. Каждая ютившаяся здесь семья занимала не более двух комнат, и, как правило, им приходилось по очереди пользоваться немногочисленными кухнями. В некоторых комнатах Диверу приходилось видеть совсем неприглядные картины: семейные сцены в них прекращались лишь на тот короткий период, пока он менял лампочки, но иногда не наблюдалось даже такого перемирия. В других комнатах все было нормально, и, несмотря на тесноту, люди прекрасно уживались друг с другом. Дивер был убежден в том, что его семью следует отнести именно к таким счастливым семьям. Ведь если бы имел место какой-нибудь скандал, он бы его не забыл.
После ужина Рейн и Дивер везде выключали свет на то время, пока она слушала старый проигрыватель, который Дивер выпросил у Лехи. На самом деле никто этого от них не требовал, но оба считали, что не стоит зря расходовать электричество. Однако по первому требованию они снова включали свет.
Рейн хранила несколько записей времен ее молодости. Все эти песни были очень ритмичными, и порой она вставала и двигалась в такт музыке. Дивер не понимал, в чем смысл этих странных коротких танцев, до тех пор, пока не представил ее в образе молодой, гибкой девушки и не вообразил, каким могло быть в те времена ее тело. Представить себе это было нетрудно, так как об этом говорили ее глаза и постоянная улыбка. Но движения выявляли то, что было скрыто годами потребления пищи, изобилующей крахмалом, и длительного отсутствия физических нагрузок.
Затем Дивер, как всегда, стал вспоминать о девушках, которых он видел из кабины грузовика, проезжая мимо полей, где они трудились, не разгибая спины. Услышав шум приближающегося автомобиля, девушки выпрямились и стали махать ему руками. Впрочем, грузовик Центра по спасению имущества всегда так приветствовали. Для некоторых людей это была единственная штуковина с мотором, которая когда-либо мимо них проезжала. Для них этот грузовик был единственным напоминанием о существовании древних машин. Все тракторы и вся электроэнергия были направлены на освоение новых пахотных земель, тогда как старые постепенно умирали. Фактически эти девушки приветствовали одно из последних воспоминаний о былой цивилизации. От этих мыслей Диверу стало грустно, а он не переносил грусть. «Все эти люди, — подумал он, — цепляются за прошлое, которого никогда не было».
— Его никогда не было, — громко сказал Дивер.
— Нет, оно было, — прошептала Рейн. — Девушки просто хотят веселиться, — бормотала она, повторяя слова песни. — Когда я была девушкой, я ненавидела эту песню. А может быть, ее ненавидела моя мама.
— Ты тогда тоже жила здесь?
— Нет, в Индиане, — ответила она. — Это один из штатов на востоке.
— Вы тоже стали беженцами?
— Нет, мы переехали сюда, когда мне было шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Всякий раз, когда в мире начинают происходить страшные вещи, начинается и массовый возврат мормонов домой. А здесь, несмотря ни на что, всегда был их дом.
Музыка закончилась. Рейн выключила проигрыватель и включила свет.
— Лодка полностью заправлена бензином? — спросил Дивер.
— Ты ведь не хочешь туда ехать, — сказала она.
— Если там, под водой, есть золото, я хочу его достать.
— Дивер, если бы там было золото, его бы забрали еще до того, как оно было затоплено. Ведь все знали о том, что придет вода. Мормонское море образовалось не в результате внезапного наводнения.
— Если его там нет, тогда о чем же здесь все шепчутся? И почему Озерный патруль не пропускает туда людей?
— Я не знаю, Дивер. Может быть, потому, что многие считают это место священным.
Дивер уже привык к таким разговорам. Рейн никогда не ходила в церковь, но говорила как настоящий мормон, впрочем, любой так заговорит, если задеть его за живое. Диверу не нравилась эта показная религиозность.
— Выходит, что ангелам нужна защита полиции?
— В прежние времена, Дивер, мормоны всегда уделяли этому большое внимание. — Рейн села на пол прямо под окном, прислонившись спиной к стене.
— Ну теперь-то все изменилось. У них есть другие храмы, верно? Сейчас они строят еще один в Зарахемле, разве не так?
— Не знаю, Дивер. Этот Храм находится здесь, и он всегда был главным. — Повернувшись на бок, она опустила голову на согнутую в локте руку и перевела взгляд на пол. — Этот Храм по-прежнему здесь.
Дивер увидел, что выражение ее лица становится все более мрачным. Она и вправду была чем-то опечалена. Так случалось со многими людьми, которые еще помнили прежние времена. Эта печаль напоминала какую-то неизлечимую болезнь. Но Дивер знал, что она поддается лечению. Во всяком случае, в отношении Рейн.
— А это правда, что они убивали там людей?
Вопрос попал точно в цель. От ее меланхолии не осталось и следа. Она буквально прожгла его взглядом.
— Так вот о чем вы, дальнобойщики, треплетесь целыми днями.
Дивер ухмыльнулся:
— Кое-что рассказывают. Например, то, что людей разрезают на куски, если они говорят, где спрятано золото.
— Ты же знаешь всех местных мормонов, неужели ты и вправду думаешь, что мы разрезали бы человека на куски только за то, что он выдал наши секреты?
— Не знаю. Все зависит от того, какие секреты, не так ли? — Он сидел на кушетке и, подложив под себя ладони, слегка подпрыгивал.
Он заметил, что Рейн, вопреки своей воле, действительно немного разозлилась. «Теперь она продолжит игру, — подумал он, — и будет притворяться, что разгневана». Она снова села, дотянулась до подушки и запустила ею в Дивера.
— Нет! Нет! — заорал он. — Не разрезайте меня на куски! Не отправляйте меня на корм рыбам!
Подушка попала в цель, и Дивер стал притворяться, что умирает.
— Вот только не надо этим шутить, — сказала она.
— Чем не надо шутить? Ты ведь больше не веришь в это старое дерьмо. И никто в него не верит.
— Может быть, и не верю.
— Ведь нам говорили, что Иисус снова придет, верно? Повсюду падали атомные бомбы, а нам говорили, что Он придет.
— Пророк сказал, что в нас слишком много злобы. Он не приходил, потому что мы слишком любили вещи этого мира.
— Ну ладно, значит, выходит, что Он шел-шел, но так и не пришел, верно?
— Может быть, Он еще придет, — сказала она.
— Никто в это не верит, — возразил Дивер. — Мормоны — это всего лишь правительство, вот и все. В каждом городе судьей выбирают епископа, правильно? Мэром всегда является председатель старейшин. Это всего лишь правительство, это политика. Никто больше ни во что не вериг. Зарахемла — это столица, а не священный город.
Дивер не мог ее видеть, потому что лежал на спине. Не услышав ответа, он встал и посмотрел на нее. Рейн стояла у раковины, прислонившись к кухонному столу. Подкравшись к ней сзади, он решил ее пощекотать, но что-то в ее позе заставило его изменить свои намерения. Приблизившись, он увидел, что по ее щекам текут слезы. Это было какое-то безумие. Все эти люди из прошлого, видно, совсем спятили.
— Я лишь дразнил тебя, — сказал он.
Она кивнула.
— Ведь это лишь часть прошлого. Ты знаешь, как я к нему отношусь. Если бы я что-нибудь помнил, то, может быть, мое отношение к прошлому было бы другим. Иногда я жалею, что ничего не помню.
Но это была ложь. Он никогда не жалел о том, что ничего не помнил о прежних временах, и вообще не любил все эти воспоминания. К тому же Дивер мало что мог вспомнить, даже если бы очень захотел это сделать. Самым давним воспоминанием, которое еще осталось в его памяти, было то, как он скакал на лошади, сидя за спиной какого-то мужчины, от которого сильно пахло потом. Они всё скакали и скакали. А потом были все эти уже не столь отдаленные события: учеба в школе, переходы от одних приемных родителей к другим, последний, очень напряженный год в школе и устройство на работу. Но ни одно из этих воспоминаний не наводило на него ностальгической тоски. Он просто прошел через все это, и его никогда не тянуло ни к одному из тех мест, где он когда-то бывал. Возможно, исключением было лишь его нынешнее место обитания. Сюда его тянуло.
— Извини, — произнес Дивер.
— Все нормально, — ответила она.
— Ты еще не раздумала отвезти меня туда?
— Я же сказала, что отвезу, разве нет?
Поскольку в ее голосе звучало раздражение, он успокоился и решил, что ничего страшного не произойдет, если он еще немного ее подразнит.
— Как ты думаешь, может, пока мы будем там заниматься своими делами, начнется второе пришествие, а? Если ты так считаешь, то я надену галстук.
Она улыбнулась и, повернувшись к Диверу лицом, оттолкнула его.
— Иди спать.
— Рейн, завтра я поднимусь в полпятого, а потом ты станешь девушкой, которая хочет веселиться.
— Не думаю, что в этой песне имелась в виду утренняя поездка на лодке.
Она принялась за мытье посуды, а он удалился в свою каморку.
В пять тридцать Лехи, как и договаривались, ждал их в условленном месте.
— Даже не верится, — воскликнул он, — я думал, вы опоздаете!
— Хорошо, что ты пришел вовремя, — сказал Дивер, — ведь если бы ты не пошел с нами, то тебя бы не уволили.
— Послушай, Дивер Тиг, никакого золота мы не найдем.
— Тогда зачем ты идешь со мной? Не пудри мне мозги, Лехи, ты ведь прекрасно знаешь, что твое будущее за Дивером Тигом. Ты ведь не хочешь от него отставать, верно? Где водолазное снаряжение?
— Я не приносил его домой, Дивер. Неужто ты думаешь, что мне тогда удалось бы избежать маминых вопросов?
— Она всегда задает вопросы, — ответил Дивер.
— Она обязана их задавать, — сказала Рейн.
— Я не хочу, чтобы все подряд спрашивали о том, что я делаю, — заявил Дивер.
— Никому и не надо спрашивать, — сказала Рейн, — ведь ты всегда сам обо всем рассказываешь, не спрашивая нас, хотим мы слушать или нет.
— Если не хотите слушать, так не надо и спрашивать, — сказал Дивер.
— Не будь таким обидчивым, — бросила Рейн.
— Вы оба постоянно портите мне настроение, причем всегда делаете это неожиданно. Неужели это происходит только потому, что этот Храм сводит вас с ума?
— Я ничего не имею против того, что мать задает мне кучу вопросов. Это нормально.
Между Вышегорой и Бингемом круглосуточно курсировали суда. Им приходилось брать севернее, чтобы потом, сократив расстояние, взять курс на запад, к острову Оквирр. И ночное небо поднимались оранжевые дымы, исходившие от плавильни и литейных заводов. Угольные баржи разгружались и днем и ночью. В широких лучах прожекторов черное облако угольной пыли казалось густым белым туманом.
— Как раз в это время суток именно здесь погиб мой папа, — сказал Лехи.
— Он грузил уголь?
— Да. Раньше он продавал легковые автомобили, а потом лишился работы.
— Ты тоже там был?
— Я услышал грохот. Я уже спал, но он разбудил меня. А потом раздались крики и топот бегущих людей. Тогда мы еще жили на острове, и из гавани все время доносился шум. Папа был погребен под тонной угля, свалившегося с высоты пятьдесят футов.
Дивер не знал, что и сказать.
— Ты никогда не рассказываешь о своих родственниках, — произнес Лехи. — Я никогда не забываю о своем папе, а ты никогда не рассказываешь о своих родственниках.
Дивер лишь пожал плечами.
— Он их не помнит, — тихо сказала Рейн. — Его нашли где-то на равнинах. Бандиты захватили его родственников, как и многих других, а он, должно быть, спрятался, во всяком случае, другого объяснения его спасители не нашли.
— Так как это все-таки произошло? — спросил Лехи. — Ты спрятался?
Рассказывая об этом, Дивер всегда чувствовал себя не в своей тарелке, ведь он помнил только то, что ему потом рассказывали другие. Он знал, что эти люди помнили о его детстве, и ему не нравилось, что их всегда удивляло то, что он все забыл. Но Лехи задал вопрос, и Дивер понимал, что другу надо ответить.
— Думаю, что так оно и было. А может быть, меня посчитали еще слишком несмышленым и не стали убивать. — Он засмеялся. — Должно быть, я и вправду был маленьким несмышленышем, ведь я даже не помнил собственного имени. Они решили, что мне лет пять или шесть. Большинство детей в этом возрасте знают, как их зовут, а я вот не знал. Ну, в общем, тех двух парней, которые меня нашли, звали Тиг и Дивер.
— Значит, ты все-таки кое-что помнишь.
— Лехи, я ведь даже не умел говорить. Мне сказали, что я произнес первое слово, только когда мне исполнилось девять. Так что речь идет об очень тугоумном ученике.
— Ну и ну. — На некоторое время Лехи умолк. — Почему же ты ничего не говорил?
— Да какая разница? — сказала Рейн. — Сейчас-то он восполнил этот пробел и стал Дивером-болтуном. Теперь он настоящий чемпион среди болтунов.
Они двигались вдоль береговой черты острова, пока не миновали Магну. Лехи повел их к складу, построенному отделом подводных работ на северной оконечности острова Оквирр. Склад был открыт и ломился от водолазного снаряжения. Друзья Лехи наполнили несколько баллонов воздухом. Они взяли два водолазных комплекта и подводные фонари. Рейн не собиралась нырять и поэтому не нуждалась в водолазном снаряжении.
Покинув остров, они взяли курс туда, где проходила регулярная судоходная линия, соединявшая Оквирр с Вендовером. У людей хватало ума не заходить в этот район ночью, так что здесь было довольно пустынно. Вскоре они вышли на открытый простор. Рейн заглушила маленький подвесной мотор, который раздобыл для нее Дивер, а привел в порядок Лехи.
— Настало время поработать в поте лица, — сказала Рейн.
Дивер пересел на среднюю скамью, вставил весла в уключины и принялся грести.
— Греби не так быстро, — попросила Рейн, — а то натрешь мозоли.
Только один раз мимо них прошла лодка, которая, должно быть, принадлежала Озерному патрулю, кроме нее, никто не приблизился к ним в течение всего перехода через этот район открытого моря. Спустя некоторое время они увидели поднимавшиеся из воды небоскребы, громады которых заслоняли большие участки звездного неба.
— Говорят, что люди, которых не успели спасти, до сих пор там живут, — прошептал Лехи.
Рейн недоверчиво на него посмотрела:
— Ты думаешь, что там внутри еще остались запасы еды? Ведь даже вода здесь слишком соленая, чтобы ее пить.
— А кто говорит, что они живые? — прошептал Дивер со всей таинственностью, которую только мог придать своему голосу. Пару лет назад ему удалось так напугать Лехи, что у того глаза чуть не вылезли из орбит. Но теперь его лицо не выражало ничего, кроме отвращения.
— Да ладно, Дивер, я ведь уже не ребенок.
На этот раз самому Диверу было немного не по себе. Большие проломы, куда упали куски стекла и пластика, напоминали ему открытые рты, готовые в любую минуту его поглотить и увлечь вниз, под воду, в город утопленников. Иногда ему снились сны, в которых он видел тысячи и тысячи людей, живущих под водой. Там они ездили на машинах, занимались бизнесом, делали покупки в универмагах и ходили в кино. В его снах эти люди никогда не совершали ничего дурного, они просто занимались своими Делами. Но эти сны всегда пугали его, и каждый раз он просыпался в холодном поту, хотя никаких причин для страха не было. Просто эти сны пугали его.
— Думаю, что надо было взорвать все эти штуковины, чтобы они не рухнули вниз и не угробили людей, — сказал Дивер.
— Может быть, это и к лучшему, что их не стали трогать, — возразила Рейн. — Может быть, есть много людей, которые любят вспоминать о том, каких вершин мы когда-то достигли.
— Чего тут вспоминать? Они построили высокие здания, а потом не смогли защитить их от потопа, чем тут хвастать?
Дивер пытался удержать Рейн от воспоминаний, но Лехи, похоже, очень нравилось погружаться в мир прошлого.
— Ты бывала здесь до того, как пришла вода?
Рейн кивнула:
— Я видела, как по улице, вот там внизу, шло праздничное шествие. Не могу вспомнить, то ли это было на Третьей Южной улице, то ли на Четвертой. Думаю, что на Третьей. Я увидела сразу двадцать пять лошадей и помню, что это показалось мне настоящим чудом. В те времена редко можно было увидеть лошадь.
— Уж я-то достаточно повидал их на своем веку, — сказал Лехи.
— И на них, должно быть, надели праздничные попоны. Терпеть не могу обсуждать то, чего я сам не видел, — сказал Дивер.
Обогнув верхнюю часть какого-то здания, они приступили к осмотру прохода между башнями. Сидевшая на корме Рейн увидела это первой.
— Вот он. Посмотрите. Теперь от него остались только эти высокие шпили.
Дивер налег на весла, и они продвинулись еще дальше по проходу. Там из воды выступало шесть шпилей. Четыре из них были короче других, и поэтому их почти полностью скрывала вода. Над водой возвышались только их остроконечные верхушки. В двух более высоких шпилях были видны окна, которые находились над водой. Дивер был разочарован. Эти широко открытые окна означали, что любой мог без труда проникнуть внутрь. Все было гораздо безопаснее, чем он предполагал. Может быть, Рейн права и здесь ничего нет.
Пришвартовавшись к северной части одной из башен, они стали ждать, когда будет светло.
— Если бы я знал, что все так легко, — сказал Дивер, — то поспал бы еще часик.
— Так поспи сейчас, — предложила Рейн.
— Да, наверно, я так и сделаю.
С этими словами Дивер слез со скамьи и растянулся на дне лодки.
Но ему было не до сна. Всего в нескольких ярдах от него находилось окно — черная глазница на фоне отражающего звездный свет серого гранита храма. Там, внизу, лежало его будущее, его шанс улучшить собственную жизнь и жизнь своих друзей. Возможно, у него будет участок земли на юге, где гораздо теплее и зимой снежный покров не достигает, как здесь, пяти футов. Там не будет этих постоянных дождей и этого бескрайнего озера. Там он будет долго-долго жить и вспоминать старые добрые времена, которые провел со своими друзьями. Все это ожидало его там внизу, под водой.
Конечно, ему ничего не говорили о золоте. Он узнал о нем, когда находился в пути. У дороги было одно местечко, под названием Парован, где часто останавливались дальнобойщики. Там находилась шахта по добыче железной руды, которая работала в каком-то безумном ритме. Шахтеры грудились в ней посменно, круглые сутки, и поэтому забегаловки никогда не закрывались. Поскольку в городке было не так уж много мормонов, то в этих забегаловках дальнобойщики могли даже попить горячего и крепкого кофе. Шахтеры не слишком позволяли епископу влезать в свои дела. На самом деле они даже называли его судьей, а не епископом. Дивер со стороны наблюдал за тем, как другие водители беседовали между собой, когда тот парень стал рассказывать о временах золотой лихорадки, когда мормоны копили все золото, что им удавалось добыть, и прятали его в верхних помещениях Храма, куда не мог входить никто, кроме пророка и двенадцати апостолов. Сначала Дивер ему не поверил, хотя Билл Хори одобрительно кивал, как будто мог подтвердить, что это правда, а Кэл Сильбер заявил, что его никакими пряниками не заманишь в храм мормонов, так как это верная смерть. Их испуганные и тихие голоса убедили Дивера в том, что они во все это верят, а еще он понял, что если уж кто-то и намерен добыть это золото, так это он сам.
Впрочем, то, что сюда оказалось так легко добраться, еще ровным счетом ничего не означало. Дивер знал, как мормоны относятся к Храму. В течение некоторого времени он расспрашивал их о Храме, но никто так ничего ему и не рассказал. Никто из них не имел ни малейшего желания говорить на эту тему. Как только он спрашивал, случалось ли им подплывать к Храму и осматривать его, они сразу же умолкали, качали головой или меняли тему разговора. Спрашивается, зачем Озерный патруль охраняет Храм, если все и без того боятся к нему подходить? Все, за исключением Дивера Тига и двух его друзей.
— Хорошего понемножку, — сказала Рейн.
Дивер проснулся. Солнце поднялось над вершинами гор, и, судя по всему, уже довольно давно. Он перевел взгляд туда, куда смотрела Рейн, и увидел башню Морония, стоявшую на вершине горы, у подножия которой лежала старая столица. Несколько лет назад гуда перенесли храмовую статую. Фигура старикана с трубой ярко блестела на солнце. Несмотря на все ожидания мормонов, эта труба так и не издала ни единого звука, что, конечно, поколебало их веру. Теперь Дивер понимал, что все это лишь дань прошлому. Сам же Дивер жил настоящим.
Лехи показал ему, как пользоваться подводным снаряжением, и они сделали пару пробных погружений — один раз с балластными ремнями, а другой раз без них. Дивер и Лехи плавали как рыбы, ведь плавание было главным видом отдыха, которым каждый мог воспользоваться бесплатно. Однако маска и загубник несколько осложняли дело.
— У этого загубника вкус лошадиного копыта, — заметил Дивер в промежутке между погружениями.
Лехи удостоверился в том, что Дивер плотно затянул пояс с балластом.
— Ты единственный парень на всем Оквирре, кто знает, какой вкус у лошадиного копыта.
Перекувырнувшись с борта лодки, он ушел под воду. Дивер спрыгнул вниз под прямым углом, так что баллон с воздухом слегка ударил его по затылку. Но удар оказался не слишком болезненным, и он даже не выронил фонарь.
Дивер плыл вдоль внешней стены Храма, освещая фонарем каменную кладку, к поверхности которой прилепилось множество подводных растений. Впрочем, здание еще не слишком сильно ими заросло. Опустившись примерно на две трети высоты здания, он обнаружил на фасаде большую металлическую пластину с надписью: ДОМ ГОСПОДА. Дивер показал ее Лехи.
Когда они забрались на борт лодки, Дивер сразу же вспомнил об этой пластине.
— Похоже, что она золотая, — сказал он.
— Там была другая надпись, — возразила Рейн. — Она немного отличалась от этой. Та пластина, возможно, была сделана из золота, а эта из пластика. Думаю, что ее оставили только для того, чтобы на Храме был хоть какой-то отличительный знак.
— Ты в этом уверена?
— Я помню, как они это делали.
Дивер наконец почувствовал себя достаточно уверенно для того, чтобы, спустившись под воду, проникнуть внутрь Храма. Чтобы забраться в окно, им пришлось снять ласты. Потом их подобрала Рейн. Освещенное лучами солнца, окно утратило свой зловещий вид. Усевшись на подоконник, они стали надевать ласты и баллоны. Под ногами плескалась вода.
Неожиданно Лехи перестал надевать снаряжение.
— Я не смогу туда пойти, — сказал он.
— Там нечего бояться, — ответил Дивер. — Брось ты, там ведь нет никаких привидений.
— Я не смогу, — повторил Лехи.
— Заканчивайте! — крикнула оставшаяся в лодке Рейн.
Дивер обернулся и посмотрел на нес.
— О чем ты говоришь?!
— Не думаю, что вам нужно туда спускаться.
— Тогда зачем же ты согласилась ехать сюда?
— Потому что ты этого хотел. Это был какой-то абсурд.
— Послушай, Дивер, это святая земля, — произнесла Рейн, — и Лехи это чувствует. Именно поэтому он и не хочет спускаться.
Дивер посмотрел на Лехи.
Просто это не очень хорошо, — сказал Лехи.
— Да ведь это лишь камни, — попытался убедить его Дивер.
Лехи ничего не ответил. Дивер надел маску, взял фонарь, вставил в рот загубник и спрыгнул в воду.
Оказалось, что пол находится на глубине всего лишь полутора футов. Это было полной неожиданностью. Ударившись о пол задницей, Дивер сидел, высунувшись из воды на целых восемнадцать дюймов. Лехи тоже сначала удивился, а потом стал хохотать. Диверу и самому стало смешно, и он тоже расхохотался. Затем он встал и принялся туда-сюда ходить, пытаясь нащупать ногами ступеньки. Но он вряд ли нашел бы их, так как ему сильно мешали ласты.
— Иди назад, — сказал Лехи.
— А как я увижу, куда мне идти?
— Опусти башку в воду, идиот, и посмотри.
Дивер так и сделал. Теперь ему не мешали солнечные блики, игравшие на поверхности воды, и он все хорошо видел. Он нашел лестницу.
Выпрямившись, Дивер посмотрел на Лехи. Тот покачал головой — он по-прежнему не хотел спускаться.
— Ну как хочешь, — пожал плечами Дивер.
Он повернулся к Лехи спиной и направился к тому месту, где начиналась лестница. Снова вставив загубник, он стал спускаться. «На поверхности это не составило бы никакого труда, — подумал Дивер, — но здесь это настоящая мука, так как тебя все время приподнимает вверх, и ты бьешься баллонами о потолок». Наконец он сообразил, что можно воспользоваться перилами, и теперь спускался, хватаясь за них руками. Лестница бесконечной спиралью уходила вниз. Когда ступеньки закончились, он увидел перед собой груду хлама, которая наполовину закрывала дверной проем. Проплывая над ней, он обнаружил, что это в основном обломки металла и куски дерева. Затем он оказался в большой комнате.
В толще мутной воды свет его фонаря не проникал слишком далеко, и он плыл вдоль стен, то поднимаясь, то опускаясь. Внизу вода была холодной, и ему приходилось плыть быстрее, чтобы не замерзнуть. По обеим сторонам от него тянулись ряды стрельчатых окон, а над ними располагались окна круглой формы. Но снаружи все они были забиты досками, так что единственным источником света оставался его фонарь. Дважды проплыв вдоль и поперек этого помещения, Дивер сделал вывод, что это просто большая комната и что в ней, за исключением хлама, разбросанного по всему полу, ничего нет.
Испытав глубокое разочарование, он все же заставил себя не впадать в уныние. К тому же золото вряд ли стали бы хранить в этой большой комнате. Должно быть, есть какая-то тайная сокровищница.
В этой комнате он обнаружил пару дверей. Маленькая, та, что находилась в центральной части одной из стен, была широко открыта. Должно быть, раньше к ней вела лестница. Подплыв к этой двери, Дивер направил луч фонаря в дверной проем. Он увидел еще одну комнату, но на этот раз меньших размеров. Потом он обнаружил еще пару комнат, но в них не было ничего, кроме голых стен. Вообще ничего.
В надежде найти тайные двери он стал тщательно обследовать камни, но довольно скоро отказался от этого занятия: ведь даже если бы в них был тонкий шов, то он не смог бы его различить из-за плохого освещения. Вот теперь Дивер был действительно разочарован. Проплывая по комнатам, он уже стал подумывать о том, что дальнобойщики знали, что он слушает их рассказы о золоте. Может быть, они все это нарочно задумали, рассчитывая на то, что в один прекрасный день он попадется на их удочку. Этакая хохма, в результате которой они даже не увидят, как он на нее купился.
Нет-нет, такого просто быть не могло. Они были уверены в том, что он их не слушает. Но теперь он знал то, чего не знали они. Чем бы ни занимались здесь мормоны в минувшие дни, золота в верхних помещениях Храма теперь не было. А он так на него рассчитывал. «Но, черт возьми, — сказал он себе, — я проник сюда и убедился в этом и обязательно найду здесь еще что-нибудь. Нет причин для уныния».
Его не одурачили, да здесь и некому было его дурачить. Но все же на душе у него было тяжело. Годами он мечтал о золотых брусках и мешках с золотом, воображая, что они спрятаны за каким-то пологом и что он, рванув этот полог, обнаружит за ним сокровища и заберет их с собой. Но здесь не было никаких пологов и никаких тайников, здесь вообще ничего не было, и если уж ему суждено найти золото, то он должен был искать его в каком-то другом месте.
Он поплыл назад, к двери, которая выходила на лестницу. Теперь Дивер мог лучше рассмотреть груду хлама и стал размышлять над тем, как она могла оказаться здесь. Все остальные комнаты были абсолютно пусты. Этот мусор не могла принести вода, потому что все незаколоченные окна были расположены выше, в башенке. Они находились выше уровня воды. Подплыв поближе, он извлек из кучи мусора какую-то штуковину. Это был кусок металла. Оказалось, что куча в основном состояла из кусков металла и лишь нескольких камней. Ему вдруг пришло в голову, что именно здесь он, может быть, и найдет то, что ищет. Ведь чтобы надежно спрятать золото, лучше всего не складывать его в мешки и не переплавлять в слитки, а просто придать ему вид ненужного хлама, на который никто не обратит внимания. Набрав столько тонких металлических обломков, сколько мог унести в руке, он осторожно поплыл вверх по лестнице. Теперь-то Лехи придется спуститься под воду и помочь ему вынести все это наверх. Чтобы сделать это за один прием, они могли соорудить мешки из собственных рубашек. С шумом вынырнув на поверхность, он преодолел последние ступени и прошел остаток пути по затопленному полу. Лехи так и сидел на подоконнике, но теперь рядом с ним была Рейн. Ее босые ступни были опущены в воду. Приблизившись, он вытянул руки, в которых сжимал куски металла. По стеклу его маски сбегала вода, в которой преломлялись яркие лучи солнца, и поэтому вместо их лиц он видел лишь расплывчатые пятна.
— У тебя ссадина на колене, — сказала Рейн.
Дивер отдал ей свой фонарь, стянул освободившейся рукой маску и посмотрел на друзей. Лица обоих были очень серьезны. Он протянул им куски металла.
— Посмотрите, что я нашел там, внизу.
Лехи взял пару кусков. Рейн не сводила глаз с лица Дивера.
— Это старые консервные банки, Дивер, — тихо сказал Лехи.
— Нет, — возразил Дивер.
Однако, взглянув на пригоршню металлических пластин, он понял, что это сущая правда. Они явно были вырезаны из боковин консервных банок, а затем расплющены.
— На ней есть какая-то надпись, — сказал Лехи и прочитал: — «Молю Тебя, Господи, исцели мою девочку Дженни».
Дивер высыпал оставшуюся в руке пригоршню пластин на подоконник. Он взял одну из них и, перевернув ее, обнаружил следующую надпись: «Прости мое прелюбодеяние, я больше не буду грешить».
Лехи прочел еще одну: «Господи, верни моего мальчика с равнин целым и невредимым».
Каждое из этих посланий было нацарапано гвоздем или куском стекла, и буквы были неровными.
— В Храме каждый день читали молитвы, так как люди нес время приносили записки с именами тех, о ком просили помолиться. О каждом из них молились всем Храмом, — пояснила Рейн. — Теперь там никто не молится, но люди, видно, до сих пор приносят сюда записки. Правда, теперь, чтобы они подольше сохранились в воде, их пишут на металле.
— Мы не должны их читать, — сказал Лехи. — Нам следует вернуть их на место.
— Там внизу были сотни, а может быть, и тысячи этих металлических записок. «Должно быть, люди постоянно приезжают сюда, — подумал Дивер. — Мормоны, видимо, наладили постоянное сообщение с Храмом, но умалчивают об этом факте. Во всяком случае, мне об этом никто не говорил».
— Ты знала об этом?
Рейн кивнула.
— Ты привозила их сюда, верно?
— Некоторые из них. Я привозила их все эти годы.
— И ты знала, что там, внизу?
Ответа не последовало.
— Она же просила тебя не ходить туда, — сказал Лехи.
— Ты тоже об этом знал?
— Я знал, что сюда приезжают люди, но не знал, что они здесь делают.
Внезапно Дивер осознал весь масштаб того, что с ним случилось. Они оба знали об этом. Все мормоны тоже знали об этом. Все вокруг были в курсе происходящего, и только он снова и снова спрашивал их, но не получал никакого ответа. Даже от своих друзей.
— Почему вы не отговорили меня от поездки?
— Мы пытались тебя остановить, — возразила Рейн.
— Почему вы мне об этом не рассказали?
Она посмотрела ему прямо в глаза:
— Дивер, ты ведь был уверен в том, что я дам тебе лодку. И если бы я тебе обо всем рассказала, ты бы над этим только посмеялся. Я подумала, что будет лучше, если ты сам все увидишь. Теперь ты, быть может, не станешь на каждом углу разглагольствовать о том, что мормоны такие тупицы.
— А ты думаешь, я стал бы это делать? — Он поднял еще одну металлическую записку и громко ее прочитал: — «Господи Иисусе, приходи скорее, пока я не умер». — Он помахал запиской перед ее лицом. — Ты думаешь, я стал бы смеяться над этими людьми?
— Дивер, ты готов осмеять все что угодно.
Услышав это, он перевел взгляд на Лехи. Такого Лехи еще никогда ему не говорил. Дивер никогда не смеялся над тем, что действительно имело для него значение. А для них, для них обоих, это имело большое значение.
— Теперь это ваше, — сказал Дивер. — Все это ваше.
— Я еще ни разу не оставлял здесь молитвенной записки, — произнес Лехи.
Сказав слово ваше, Дивер имел в виду не только Лехи и Рейн. Он имел в виду их всех, всех людей Мормонского моря, всех тех, кто знал об этом, но молчал, несмотря на то что он неоднократно задавал им вопросы. Он имел в виду всех людей, которых тянуло к этому месту.
— Я хотел найти здесь что-нибудь для себя, а вы с самого начала знали, что там внизу есть только то, что принадлежит вам.
Переглянувшись, Лехи и Рейн снова посмотрели на Дивера.
— Это не наше, — возразила Рейн.
— Я никогда не был здесь раньше, — сказал Лехи.
— Все это ваше.
Дивер сел в воду и стал снимать водолазное снаряжение.
— Не сердись, — сказал Лехи, — я на самом деле не знал.
— Вы знали больше того, что говорили мне. Я все время считал вас друзьями, но я ошибался. Это место связывает вас обоих со всеми другими людьми, но не со мной. Со всеми, но не со мной.
Лехи осторожно отнес металлические пластины к лестнице и опустил их в воду. Они сразу же пошли ко дну и нашли свое место среди других молитвенных записок.
Лехи сел на весла и, взяв курс на восточную часть старого города, греб, огибая затопленные небоскребы. Рейн завела мотор, и лодка заскользила по водной глади озера. Озерный патруль так их и не заметил, но теперь Дивер знал, что даже если бы их заметили, то это не имело бы никакого значения. Озерный патруль в основном состоял из мормонов, а они, несомненно, знали о том, что сюда постоянно приезжают те, кто хочет оставить записку. Пока все шло тихо-мирно, патруль не имел ничего против этих поездок. Скорее всего, они останавливали только не посвященных в эту тайну людей.
Весь путь до Магны, куда они возвращались, чтобы вернуть водолазное снаряжение, Дивер просидел на носу лодки, не разговаривая со своими спутниками. В том месте, где он сидел, корпус, казалось, прогнулся под его весом. Чем быстрее двигалась лодка, тем меньше она касалась воды. Они скользили, едва задевая водную гладь и оставляя за собой небольшие волны. Но очень скоро эти волны затихали, и поверхность озера снова становилась ровной.
Что касается тех двоих, что сидели на корме, то Дивер испытывал к ним нечто вроде сожаления. Они все еще живут в этом затонувшем городе, их тянуло туда, и они ужасно страдали оттого, что не могли спуститься под воду. С Дивером все было иначе. Его город еще даже не был построен. Этот город находился в будущем.
Он еще довольно долго будет жить в каморке и работать на грузовике. Потом он, возможно, поедет на юг, на новые пахотные земли. Может быть, он получит во владение земельный участок. Став владельцем земли, которую будет возделывать, Дивер, возможно, и сам пустит в ней корни. Что касается этого места, то впоследствии его сюда никогда не тянуло, точно так же, как не тянуло его ни в дома всех его приемных родителей, ни в школы, где он учился. Этот затонувший Храм был всего лишь еще одной остановкой на его пути, остановкой, на которой он простоял два или три года. Так он и будет впоследствии относиться к этому эпизоду своей жизни. Здесь он так больше ни с кем и не подружился, впрочем, он и не хотел заводить друзей. Он не считал это нужным, потому что разочаровался в своих прежних друзьях и вообще не находил в дружбе ничего полезного.
Паоло Бачигалупи
Народ песка и шлаков
Произведения Паоло Бачигалупи публиковались в таких журналах, как «The Magazine of Fantasy & Science Fiction», «Asimov\'s», а также в антологиях «Логорея» («Logorrhea») и «Перемотка» («Fast Forward»). В 2006 году его «Специалист по калориям» («The Calorie Man») завоевал премию Теодора Старджона и был номинирован на «Хьюго». Рассказ «Человек с желтой карточкой» («Yellow Card Man»), продолжающий повествование о том же мире, в 2007 году выдвигался на «Хьюго» и послужил основой для романа. В 2008 году был выпущен сборник Бачигалупи «Помпа номер шесть и другие истории» («Pump Six and Other Stories»).
Рассказ «Народ песка и шлаков», впервые опубликованный в 2004 году, вошел в число финалистов премий «Хьюго» и «Небьюла». По словам автора, на создание этого произведения его вдохновил бродячий пес, живший в карьере Беркли-Пит в окрестностях города Бьютт, штат Монтана. Карьер принадлежит одной из американских нефтегазодобывающих компаний, это пустынное место, полное токсичных отходов. Пес слишком одичал, чтобы подходить к людям, и его не могли поймать, но он охотно съедал все, что ему оставляли. Собака как-то приспособилась к жизни среди испарений серы и тяжелых металлов, отравляющих округу.
Действие рассказа разворачивается в далеком будущем, его герои — существа, лишь отдаленно напоминающие людей. На страницах произведения автор размышляет о человеческой природе, техническом прогрессе и нашей любви к простым решениям сложных проблем.
Враг в пределах периметра! В пределах периметра! Адреналин мгновенно погнал кровь, и я сорвал с головы очки Виртуального Погружателя. Пейзаж города, который я пытался разрушить, исчез, а вместо него появилась наша комната наблюдения и множество картин, отражающих горные выработки компании «СесКо». На одном из мониторов струйкой крови тянулся красный фосфоресцирующий след нарушителя, направлявшегося к Восьмой шахте.
Джак уже выбежал из комнаты наблюдения. Я кинулся за снаряжением.
Джака я догнал в экипировочном отсеке; он уже схватил «ТС-101», плазменный резак, и пристегнул противоударный экзоскелет к своему татуированному телу. Патронташ с ядерными зарядами Джак повесил на крепкие плечи и стремительно бросился к выходному люку. Я пристегнул свой экзоскелет, выдернул из стойки «сто первый», проверил заряд и кинулся за Джаком.
Лиза уже сидела в «Х-5», она открыла заглушки, и турбонасосы взвыли, словно баньши
[4]. Часовые кентавры направили на меня дула своих «сто первых», но данные «друг-враг» быстро дошли до их верхних дисплеев, и охранники расслабились. Я выскочил на бетонную площадку, и от порывов ледяного ветра Монтаны вместе с реактивной струей от двигателя «Хентаза Марк-5» стало немного пощипывать кожу. Над головой неслись облака, окрашенные в оранжевый цвет огнями ботов-разработчиков СесКо.
— Давай, Чей! Двигай! Скорее! Скорее!
Я прыгнул в поисковик. Корабль взмыл в небо. Он сделал вираж, от которого я чуть не врезался в переборку, затем описал широкую дугу и понесся вперед. Люк «Х-5» закрылся, и завывание ветра стихло.
Я пробрался вперед в прозрачный кокон, и через плечи Лизы и Джака стал всматриваться в проносящийся внизу пейзаж.
— Хорошо поиграл? — спросила Лиза.
— Почти выиграл, — сердито ответил я. — На этот раз это был Париж.
Мы прорвались сквозь завесу тумана над отстойниками, всего в нескольких дюймах над поверхностью воды, и едва не врезались в противоположный берег. Система безопасности рванула поисковик в сторону от надвигающейся скалы. Лиза отключила компьютер и повела корабль вдоль поверхности. Поисковик летел над самой осыпью, так что я вполне мог протянуть руку и зачерпнуть горсть щебенки.
Взвыл сигнал тревоги, но Джак быстро выключил сирену; это Лиза заставила поисковик опуститься еще ниже. Впереди возникла извилистая гряда отходов горной выработки. Мы поднялись вдоль склона и медленно перевалили в следующую лощину. Лиза использовала всю проектную мощность тормозной системы, так что «Хентаза» даже задрожала от напряжения. Еще один подъем, и мы перевалили очередную гряду пустой породы. Перед глазами тянулась бесконечная ломаная линия горизонта, образованного терриконами. Мы опять спустились в пелену тумана и полетели над озером-отстойником. Позади на золотистой масляной поверхности оставалась рябь.
Джак следил за системами наблюдения.
— Я его нашел. — Он усмехнулся. — Двигается, но медленно.
— Контакт через одну минуту, — сказала Лиза. — Он не предпринял никаких контрмер.
Я следил за нарушителем по экранам наблюдения, куда поступала информация со спутников «СесКо».
— Это даже не скрытая цель. Если бы мы знали, что он не собирается играть в прятки, можно было бы бросить мини-заряд прямо с базы.
— И ты бы закончил свою игру, — добавила Лиза.
— Мы и сейчас можем поразить цель ядерным снарядом, — предложил Джак.
Я покачал головой:
— Нет, давайте сначала посмотрим. Если нарушитель испарится, у нас ничего не останется, а Банбаум захочет узнать, для чего поднимали поисковик.
— Тридцать секунд.
— Ему было бы все равно, если бы кое-кто не использовал корабль для увеселительной прогулки в Канкун.
Лиза пожала плечами:
— Я хотела поплавать. Если бы не «Х-пять», пришлось бы топать на своих двоих.
Поисковое судно перевалило еще через несколько гребней.
Джак не отрывал взгляда от мониторов.
— Цель удаляется. Но все так же медленно. Мы еще можем ее достать.
— Пятнадцать секунд до прыжка, — объявила Лиза.
Она отстегнула ремни и переключила управление на автоматику. «Хентаза» нацелилась в небо, словно автопилот стремился оторваться от беспорядочного нагромождения камней под брюхом судна, и мы торопливо перебрались к люку. Откинув крышку, один за другим, мы, словно Икары, посыпались вниз. В землю мы врезались со скоростью в несколько сотен километров в час. Экзоскелеты после удара раскололись, словно стекло, и выбросили в воздух тучи лепестков. Черные металлические пластинки стали медленно опускаться вокруг, поглощая радио и тепловое излучения, чтобы не дать вражеским радарам возможности обнаружить постороннее присутствие, пока мы были слишком уязвимы после падения на сыпучей груде отработанной щебенки.
Поисковик перевалил через гряду, и двигатели взвыли, преследуя близкую цель. Я поднялся во весь рост и побежал к гребню осыпи, хлюпая по желтой массе отходов выработки и клочьям пожелтевшего от пыли снега. Позади остался Джак с переломанными руками. Лепестки его экзоскелета отметили путь, по которому он прокатился со склона, образовав черную мерцающую дорожку. Лиза лежала в сотне ярдов дальше, ее берцовая кость торчала из бедра, словно ярко-белый восклицательный знак.
Я вскарабкался на гребень и осмотрел долину.
Ничего.
Пришлось включить увеличение на шлеме. Однообразные склоны многочисленных холмов отработанной породы придвинулись ближе. То тут, то там среди мелкой желтоватой щебенки и песка виднелись огромные, величиной с наш «Х-5», булыжники, треснувшие и оплавленные после мощных взрывов — результаты деятельности горнодобывающей компании «СесКо».
Рядом, споткнувшись, остановился Джак, а мгновение спустя к нему присоединилась и Лиза. Штанина ее полетного комбинезона была порвана и залита кровью. Лиза, не переставая осматривать долину, собрала с лица желтоватую грязь и отправила себе в рот.
— Есть что-нибудь?
Я покачал головой:
— Пока нет. Ты в порядке?
— Обычный перелом.
— Вот он! — взмахнул рукой Джак.
По самому дну долины бежало какое-то существо, преследуемое нашим поисковиком. На берегу узкого ручья, густого от кислоты, оно поскользнулось. Корабль гнал нарушителя навстречу нам. Ничего. Ни ракетных снарядов. Ни огня. Просто бегущее существо. Масса спутанных волос. На четырех ногах. Забрызганное грязью.
— Какой-то биороб? — удивился я.
— У него совсем не видно рук, — пробормотала Лиза.
— И никаких приспособлений.
— Какой дурак будет изготавливать биороба без рук? — добавил Джак.
Я осмотрелся кругом:
— Может, какая-то ловушка?
Джак проверил данные, получаемые от более мощных датчиков поисковика.
— Не думаю. Можно поднять поисковика повыше? Я хочу осмотреть все вокруг.
По команде Лизы поисковик взмыл в небо, охватывая больший сектор наблюдения. Чем выше он поднимался, тем тише становился гул моторов. Джак подождал, пока уточненные данные появятся на мониторе его шлема.
— Нет, ничего. И никаких сигналов о нарушениях с других участков периметра. Мы одни.