Люк вздрогнул, но не от холодного ночного воздуха. Темная сторона Силы повсюду оставила здесь свои следы. Так мощно чужое присутствие ощущалось только в пещерке на Дагоба. Неделями память о встрече с Темной стороной преследовала его, и лишь гораздо позднее Люк понял, что хотел от него учитель, заставив встретиться там с призраком Повелителя Тьмы… с самим собой.
Кто-то ощутимо пнул ее в живот изнутри.
— Все в порядке, — Лейя успокаивающе погладила живот. — Просто я немного беспокоюсь о вашем дядюшке Люке.
Постепенно внутриутробное движение прекратилось. Взяв с ночного столика стакан, Лейя героическим залпом выпила его содержимое, не поморщившись. Что ж, очередной подвиг за дело Альянса. Теплое молоко стояло далеко не на первом месте в списке ее любимых напитков, но зато оно наиболее эффективно успокаивало периодические приступы боли в животе. Доктора сказали ей, что все неприятности на днях исчезнут. Очень хотелось верить, что они правы.
Из соседней комнаты послышались тихие шаги. Лейя быстро поставила стакан на ночной столик, второй рукой натягивая одеяло до самого подбородка. Не хватало третьей руки, чтобы приглушить свет ночника, и Лейя попыталась сделать это с помощью Силы.
Лампа даже не мигнула. Упрямо стиснув зубы, принцесса попыталась снова, и опять не получилось. Контроля над Силой было явно недостаточно даже для такой малости, как выключатель. Выпутываясь из одеяла, она потянулась, чтобы хлопнуть по нему.
И тут в другом конце комнаты открылась боковая дверь, и на пороге показалась высокая молодая женщина в пеньюаре.
— Ваше высочество, — участливо спросила она, откидывая назад сверкающие белизной волосы, — у вас все в порядке?
Лейя обреченно вздохнула и оставила безуспешные попытки выключить непокорный ночник.
— Входи, Зима. Давно подслушиваешь?
— Я не подслушивала, — отозвалась Зима и тихо вошла в комнату. Голос ее звучал почти обиженно. — Я увидела свет из-под двери и подумала, вдруг вам что-нибудь нужно?
— Я в полном порядке, — заверила Лейя. Интересно, как привыкнуть к тому, что, даже проснувшаяся среди ночи, растрепанная, некрасивая Зима непостижимым образом выглядит значительно более величественно, чем Лейя и в лучшие дни? Уже и не вспомнить, сколько раз еще в детстве на Алдераане, увидев их вместе, какой-нибудь гость при дворе вице-короля, не раздумывая, заключал, что Зима на самом деле и есть принцесса.
Но Зима-то уж точно помнит все эти моменты. Чтобы дама, да еще с феноменальной памятью, не помнила во всех подробностях случаи, когда ее по ошибке принимали за принцессу?! Ха!
Лейя часто спрашивала себя, каково было бы членам временного правительства узнать, что молчаливый помощник рядом с ней четко фиксирует каждое произнесенное слово, будь то на официальных встречах или в кулуарных беседах. Похоже, некоторых это выбило бы из колеи.
— Еще молока, ваше высочество? Или печенья?
— Нет, спасибо, — Лейя покачала головой. Только не молока. — Мой живот уже совсем успокоился. Это все… ну, ты знаешь, из-за Люка.
— Из-за того, что его так волнуют последние девять недель?
— Так давно? — нахмурилась Лейя. Зима пожала плечами.
— Вы были так заняты, — произнесла она со свойственной ей дипломатичностью.
— Расскажи мне подробнее, — хмуро попросила Лейя. — Я не знаю, Зима, я действительно не знаю. Он сказал Ц-ЗПО, что скучает по Бену Кеноби, но сдается мне, что это еще не все.
— Возможно, он так озабочен вашим состоянием, — предположила Зима, — уже девять недель назад все должно было наладиться.
— Очень может быть… — согласилась Лейя. — Но именно тогда Мон Мотма и адмирал Акбар начали подталкивать правительство осесть здесь, на Корусканте, и именно в то же время мы начали получать сообщения из приграничных областей о каком-то гениальном тактике и стратеге, принявшем на себя командование имперским флотом, — она развела руками. — Вот и выбирай…
— Я полагаю, вам надо подождать, пока брат созреет для разговора, — вслух меланхолично размышляла Зима. — Может быть, капитан Соло сможет вызвать его на откровенность. Когда вернется.
Лейя сжала пальцы, волна гнева и одиночества захлестнула ее. В адрес Хэна, который все еще сам отправляется с очередными дурацкими миссиями, бросив ее здесь совсем одну, она еще придумает немало теплых и нежных словечек…
Вспышка гнева погасла, сменившись чувством вины. Да, Хэн опять в отъезде, но ведь даже когда он был здесь, им с таким трудом удавалось видеться друг с другом. Все больше и больше ее времени поглощала работа по формированию нового правительства, бывали дни, когда она едва успевала поесть, оставляя в одиночестве своего мужа.
Но это мой долг, твердо заключила она про себя, и это работа, которую, к сожалению, могу сделать только я.
В Альянсе алдераанская принцесса всегда занимала особое положение. В отличие от многих других, она прошла практическую подготовку и в политике, и в дипломатии была искушена. Она росла в королевском дворце на Алдераане, изучала системы управления под руководством отца, изучала прилежно, чтобы подростком уже представлять свою планету в Сенате. Теперь все могло попросту развалиться, особенно на этапе становления Новой Республики. Несколько месяцев, каких-то несколько месяцев, и она сможет спокойно передохнуть, и тогда они с Хэном наверстают упущенное.
Чувство вины исчезло. Но зато одиночество прочно угнездилось на его месте.
— А не лучше ли нам, — обратилась она к Зиме, — отправиться спать? Завтра у нас будет трудный день.
Зима вскинула белесые брови:
— Можно подумать, бывают другие?
— Но-но! — Лейя предостерегающе усмехнулась. — Такой цинизм в столь юные годы… Маленьким детям пора в постель.
— Вы уверены, что вам ничего не надо?
— Я уверена. Выкатывайся.
— Хорошо. Доброй ночи, ваше высочество.
Зима неспешно выплыла из комнаты, и дверь за ней закрылась. Растянувшись на кровати, Лейя расправила одеяла и поудобнее устроилась на подушках.
— Доброй ночи и вам обоим — ласково пожелала она своим малышам, участливо погладив свой живот.
Хэн полагал, и не без оснований, что женщина, разговаривающая с собственным животом, явно не в своем уме. Ну и ладно, Лейя сильно подозревала, что Хэн втайне всех считал не вполне нормальными.
Она ужасно по нему соскучилась.
Вздохнув, Лейя протянула руку к ночному столику и выключила лампу. Через некоторое время она уснула.
* * *
На расстоянии примерно в четверть Галактики от места предыдущих событий Хэн Соло отхлебнул из кружки и приступил к созерцанию хаоса и полного бардака, царящего вокруг. В голове вертелась цитата; где он ее подцепил, он вспомнить не мог, да и не пытался. А разве мы не ушли с вечеринки?
И все-таки весело было осознавать, что в Галактике, только и занятой тем, чтобы перевернуть все в себе с ног на голову, кое-что остается неизменным. А ведь в точно такой же обстановке он находился, когда впервые познакомился с некими Люком Скайуокером и Оби-Ваном Кеноби.
А случилось это, по его подсчетам, несколько жизней назад.
Сидящий рядом Чубакка забурчал себе под нос нечто нелицеприятное.
— Не волнуйся, никуда он не денется, придет. Это же Дравис. Он опоздает даже на собственные похороны. — Хэн лениво разглядывал толпу.
Нет, поправил он сам себя, кое-что в кантоне все-таки изменилось: нет никого из тех контрабандистов, которые бывали здесь в прежние дни. Кто бы ни подхватил эстафету Джаббы, он, должно быть, обделывает свои делишки где-то в другом месте. Хэн поставил в уме галочку — не забыть расспросить об этом Дрависа, когда тот соизволит явиться.
Он все еще созерцал обстановку, когда на столешницу упала тень.
— Привет, Соло, — прозвучали слова с интонацией больше напоминающей ржание.
Хэн про себя досчитал до трех, потом повернул голову.
— Привет, Дравис. Давненько не виделись. Присаживайся.
— Ну да, — хмыкнул Дравис. — Как только и ты, и Чубакка положите руки на стол. Обе. Каждый.
Хэн попытался выглядеть оскорбленным.
— Ну уж… — он взял кружку обеими руками. — Ты полагаешь, что я пригласил тебя сюда только для того, чтобы пристрелить? Мы же вроде как старые друзья, не забыл? Кстати, у Чубакки нет рук.
— Конечно, друзья, — согласился Дравис, бросая оценивающий взгляд на Чубакку, и сел. — Были когда-то. Но я слышал, ты подался в приличные люди.
Хэй выразительно пожал плечами.
— Приличие — такое расплывчатое понятие.
Дравис приподнял бровь.
— Ладно, давай будем конкретнее, — сардонически хмыкнул он. — Я слышал, ты присоединился к Альянсу, выслужился до генерала, женился на бывшей алдераанской принцессе и сделал ей близнецов.
Хэн отмахнулся.
— Вообще-то уже несколько месяцев, как я спустил в унитаз генеральские погоны вместе с почестями.
Дравис фыркнул.
— Ну, извини, друг. Так в чем там дело? Хочешь по-дружески предупредить?
Хэн удивился.
— Ты о чем это?
— Не прикидывайся идиотом больше, чем есть, Соло. Республика сменила Империю, жизнь — радужная ягода и все такое прочее, но ты знаешь и я знаю, что таким ребятам, как мы, все это — глубоко по барабану. Так что, если ты притащился сюда официально, позволь мне рассмеяться тебе в лицо и уйти, — Дравис приподнялся.
— Ты, как всегда, все перепутал, — спокойно заметил Хэн. — На самом деле я хотел нанять тебя.
Дравис замер в странной позе на полдороге.
— Что?
— У тебя плохо со слухом? Хочу дать работу старым знакомым.
Дравис ошарашенно опустился обратно.
— Это имеет отношение к вашей разборке с Империей? — спросил он требовательно. — Если так, то…
— Не имеет. Понимаешь, у Республики некоторая нехватка грузовых кораблей, я уж не говорю об опытных фрахтовщиках. Если жаждешь легко и по-быстрому срубить немного кредиток, то самое время открыть уши пошире.
— Угу… — Дравис откинулся назад и даже закинул руку за спинку стула, но смотрел по-прежнему с подозрением. — А где подвох? Левак?
— Никакого левого товара, — Хэн качнул головой. — Нам нужны корабли и пилоты, чтобы вновь раскрутить маховик межзвездной торговли. У тебя есть и те, и другие. Вот и все.
Дравис погрузился в тягостные размышления.
— А зачем нам работать на тебя и получать жалкие гроши? — наконец сказал он. — Мы же можем напрямую возить грузы и срубать гораздо больше. Да я лучше буду продавать кожу с собственной задницы на ближайшем аукционе на Камаре.
— Это ты можешь, — согласился Хэн Соло. — Но клиенты-то — наши. Мы предложим им лучшую цену, — он широко улыбнулся, — они на вас и не посмотрят. Да, не забудь прислать приглашение на торги.
Дравис сверкнул на него яростным взором.
— Глуши реактор, Соло. Новое правительство с пустым карманом, и ты уверяешь, будто они не вздернут тарифы ?
— Поступай, как знаешь, — с деланным равнодушием откликнулся Соло. — Вали и рискни поработать. Когда убедишься, найди меня.
Дравис пожевал щеку, по-прежнему не спуская глаз с Хэна.
— Знаешь, Соло, — сказал он задумчиво, — если бы я тебе не доверял, я вообще бы сюда не пришел. Ну, разве что посмотреть, что за тухлый спайс ты мне грузишь. И, может быть, я поверю тебе настолько, чтобы у меня возникло желание попробовать. Но я скажу тебе откровенно: многие из ребят не станут слушать твою сказку.
— Почему?
— Потому что ты стал приличным, вот почему. Не смотри на меня как обиженный жизнью макаут! Факт, что ты так давно не был в деле, что даже забыл, с какой стороны у корабля дюзы. Выгода, вот что заставит контрабандиста оторвать дюзы. Бабки и азарт.
— Ну, и куда ты подашься? Перекинешься в имперские сектора?
Дравис пожал плечами.
— Там платят, — просто сказал он.
— Пока платят. Но за последние пять лет имперцы здорово подсократили свои территории. Не думаю, что на этом все остановится. Оружия у нас сейчас не меньше, а наши люди гораздо лучше тренированы.
— Может, и так, — согласился Дравис. — Только я тут слышал, что в колоде появилась новая карта. И очень крупная, не по вашим зубам. Система Оброа-скай, помнишь? Я слышал, вам не хило наваляли. Ай-яй, как некстати. Скольких вы там потеряли? Десантную дивизию?
Хэн скрипнул зубами:
— Запомни, что тот, кто доставляет хлопоты нам, не обойдет вниманием и вас. И если ты думаешь, что в Республике нехватка денег, подумай, как они нужны Империи. — Просто передай парням предложение, ладно?
Эллери Квин (под псевдонимом Барнаби Росс)
— Не сомневайся, передам. Может быть, кто-то и согласится. Никогда нельзя сказать наперед.
«Трагедия X»
Хэн кивнул. Большего от встречи он и не ждал.
АКТ ПЕРВЫЙ
— И еще, Дравис. Кто теперь самая большая рыбка в болоте, где раньше квакал Джабба?
Некоторое время его визави задумчиво разглядывал кореллианина.
Сцена 1
— Н-ну… — наконец протянул он. — Не думаю, что это большой секрет. Представь себе, место вакантно. Но если бы я делал ставку, то поставил бы все деньги на Когтя Каррде.
«ГАМЛЕТ»
Хэн нахмурился. О Тэлоне Каррде по прозвищу Коготь он, разумеется, слышал, но раньше шайка Каррде не особо котировалась, не говоря уже о том, чтобы играть первую партию. Либо Дравис ошибается, либо Кардде любит строить из себя скромницу.
Вторник, 8 сентября, 10.30
— Где мне его найти?
Внизу, в голубой дымке, поблескивал Гудзон, по глади которого скользил белый парус и еле двигался пароход.
Дравис хитренько улыбнулся:
Автомобиль поднимался вверх по узкой извилистой дороге. Два пассажира с интересом выглядывали в окошки. Ибо наверху, окруженные облаками, красовались средневековые башенки, каменные крепостные валы, зубчатые стены и древний церковный шпиль, торчащий среди деревьев.
— Хочется знать, верно? Может быть, когда-нибудь я тебе это скажу.
Пассажиры посмотрели друг на друга.
— Дравис…
— Начинаю чувствовать себя янки при дворе короля Артура,[1] — сказал один, слегка поежившись.
— Пора бежать. Увидимся, Чуй, — Дравис почесал в затылке. — Да, кстати. Можешь сказать вон тому лопуху, что он — худший выбор для прикрытия, какой мне доводилось видеть. Это так, по-дружески.
— Рыцари в латах, а? — проворчал другой, массивный и широкоплечий.
Хэн изобразил благодарную гримасу. Один плюс — уходя, Дравис все-таки повернулся к нему спиной. Некоторых контрабандистов, с которыми он беседовал раньше, на это не хватало. Прогресс.
Машина остановилась у причудливого вида моста. Из крытой соломой хижины поблизости вышел румяный маленький старичок и молча указал на покачивающуюся над воротами деревянную вывеску, на которой было выведено стилизованными староанглийскими буквами:
Чубакка проворчал под нос нелитературное выражение.
— А ты что ожидал от Акбара? — огрызнулся Хэн. — У него хорошо получается в Совете сидеть. Каламари и контрабанда — две вещи несовместные. Не бойся, придут, голубчики. По крайней мере, некоторые. Дравис может сколько угодно разглагольствовать о выгоде и всем прочем, но предложи ему надежное дело, где никто их не надует, как Джабба, и никто не будет стрелять, и он заинтересуется. Все они заинтересуются. Пошли, нам пора.
«ГАМЛЕТ»
Хэн выскользнул из кабинки и направился к стойке бара недалеко от выхода. На полпути он задержался возле другой кабинки и взглянул на того, кто сидел там. Посетитель был один.
Вход и въезд запрещен
— У меня для тебя новость, — возвестил Хэн. — Мне поручили сообщить, что ты худший из тех, кого можно выбрать для прикрытия и кого доводилось видеть Дравису. И так далее.
Посетитель безмятежно улыбнулся, поднимаясь из-за стола. Он запустил пальцы в черные спутанные волосы в безуспешной попытке привести их в порядок.
Массивный широкоплечий мужчина высунулся из окошка автомобиля и крикнул:
— А я думал, идея ничего себе, — сказал он; акцент у них с Хэном был практически одинаковый.
— Мы хотим видеть Друри Лейна![2]
— Да, вот только Дравис думал иначе.
— Да, сэр. — Маленький старичок заковылял вперед. — А ваши пропуска, джентльмены?
Если быть честным, Хэн был согласен с мнением Дрависа. Единственно, когда Ведж Антиллес не выделялся из толпы, словно вуки в пустыне, это когда он сидел в кабине «крестокрыла» и надраивал дюзы очередному злосчастному пилоту ДИ-истребителя.
Визитеры уставились на него. Первый пассажир молча пожал плечами.
— А где Пейдж? — уныло поинтересовался Хэн.
— Мистер Лейн ожидает нас, — сказал широкоплечий мужчина.
Антиллес одарил его еще более невинной улыбкой и ткнул пальцем куда-то в сумрак бара.
— О! — Смотритель моста почесал седую макушку, скрылся в хижине, но вскоре вернулся. — Прошу прошения, джентльмены. Сюда, пожалуйста. — Он подошел к мосту, открыл скрипучие железные ворота и шагнул назад. Машина прокатилась по мосту и начала набирать скорость на чистой гравиевой подъездной аллее.
— Здесь, сэр, — произнес негромкий голос за спиной Соло.
Проехав через зеленую дубовую рощу, автомобиль выбрался на открытое пространство, где, словно спящий гигант, расстилался замок, прикрепленный к холмам над Гудзоном гранитными стенами. Еще одни массивные ворота с железным засовом со скрипом открылись, и еще один старик шагнул в сторону, прикоснувшись к шапке и весело улыбаясь.
Хэн повернулся. Из темноты выдвинулся детина с невыразительным лицом и могутными ручищами. На потолочной балке он прятался, что ли? Каким образом Пейдж ухитрялся при всех своих габаритах растворяться в толпе, для Хэна всегда оставалось неразрешимой загадкой. А уж если учесть, что Антиллес приложил все усилия, чтобы привлечь к себе внимание, придется признать, что идея, действительно, хороша. И (судя по все расширяющейся ухмылке) ясно, кто тут автор.
— Прекрати, — попросил соотечественника Хэн Соло. — Где ты только подцепил эту дурацкую манеру улыбаться ?
Визитеры оказались на другой дороге, вьющейся мимо ухоженных садов с аккуратными изгородями и усаженной тисовыми деревьями. В садах справа и слева виднелись коттеджи с двускатными крышами, похожие на сказочные домики.
Ведж фыркнул.
Наконец автомобиль подъехал к самой крепости. Его приближения ожидал очередной старик, опустивший подъемный мост надо рвом с водой. За мостом тут же открылась огромная дубовая дверь высотой в двадцать футов. На пороге, кланяясь и улыбаясь, как будто он наслаждался какой-то тайной шуткой, стоял еще один румяный старичок, облаченный в переливающуюся ливрею.
— Видел что-нибудь подозрительное? — спросил Хэн у Пейджа.
Тот покачал головой.
Выпучив глаза от изумления, мужчины вылезли из автомобиля и загромыхали по железному мосту.
— Никакого прикрытия, никакого оружия, кроме бластера. Этот парень тебе доверяет на сто процентов.
— Окружной прокурор Бруно? Инспектор Тамм? Пожалуйста, сюда. — Пузатый старый слуга бодро затрусил впереди гостей, направляясь прямиком в шестнадцатое столетие.
— Ага. Прогресс, — Хэн в последний раз огляделся. — Ладно, пошли. Не то опоздаем на Корускант. А я еще хочу заскочить в систему Оброа-скай.
Приехавшие очутились в огромном зале с массивными балками на потолках, рыцарями в сверкающих доспехах и старинной мебелью. На дальней стене, доминируя даже над этой Валгаллой,[3] усмехалась гигантская маска Комедии, а напротив нее хмурилась таких же размеров маска Трагедии — обе были вырезаны из покоробленного временем дуба. Между ними свисал с потолка громадный канделябр из сварочной стали, чьи исполинские свечи, судя по внешнему виду, не ведали об электропроводке.
— Пропавшие солдаты? — поинтересовался Антиллес, перестав улыбаться.
— Точно, — угрюмо подтвердил Хэн. — Хочу поискать, может, кто и отыщется. А если повезет, найдем и виновника и взгреем. У нас тут есть специалисты по этой части.
Из двери в дальней стене шагнула странная фигура — лысый, горбатый, сморщенный старик с бакенбардами и в кожаном фартуке кузнеца. Окружной прокурор и инспектор Тамм посмотрели друг на друга.
— Похоже, здесь одни старики, — пробормотал инспектор.
Старый горбун проворно подбежал приветствовать их.
3
— Добрый день, джентльмены. Добро пожаловать в «Гамлет». — Его речь была скрипучей и медлительной, как будто ему вообще редко приходилось говорить. — Брысь, Фальстаф![4] — приказал он старику в ливрее.
Складной столик уже был раскрыт, еду можно было подавать, и Тэлон Каррде как раз разливал вино, когда в дверь постучали. Как обычно, его расчет был потрясающе верен.
Окружной прокурор открыл глаза еще шире.
— Мара? — спросил он.
— Фальстаф! — простонал он. — Его не могут так звать!
— Да, — отозвался из-за двери женский голос. — Ты, кажется, приглашал пообедать с тобой.
Горбун взъерошил бакенбарды:
— Разумеется. Входи, прошу тебя.
— Нет, сэр. Его зовут Джек Пинна — он актер. Фальстафом его называет мистер Друри. Сюда, пожалуйста.
Мара Джейд вошла — эффектная, зеленоглазая, грациозная, как коррина. Каррде невольно засмотрелся.
Горбун проводил их по отзывающемуся гулким стуком полу к маленькому порталу, откуда он появился, притронулся к стене, и дверь скользнула в сторону. Лифт в таком архаичном месте! Наклонив головы, они вошли в кабину вслед за своим гидом. Кабина поднялась и бесшумно остановилась, еще одна дверь тут же отодвинулась, и горбун объявил:
— Ты не сказал, что… — взгляд ее темно-зеленых глаз метнулся в сторону стола, — что уже все готово.
— Личные апартаменты мистера Лейна.
Мара вновь смотрела на Каррде, и теперь ее глаза были похожи на две льдинки.
Все было таким же массивным, старым и напоминающим о елизаветинской Англии.[5] Кожа и дуб, дуб и камень. В камине шириной в двенадцать футов, увенчанном толстой балкой, потемневшей от дыма и времени, горел огонь. Это обрадовало прокурора Бруно, так как в помещении было холодновато.
— Вопреки моему желанию, — заверил обладательницу потрясающих глаз Каррде, — это всего лишь деловой обед, не больше и не меньше.
По знаку их провожатого они опустились в просторные старые кресла. Горбун стоял у стены, теребя бороду, потом пошевелился и четко произнес:
Из-под рабочего стола донеслось унылое ворчание.
— Мистер Друри Лейн.
— Совершенно верно, Натиск, деловой обед, — сообщил Каррде источнику звука. — Вылезай-ка оттуда. Давай-давай, пошел вон.
Посетители поднялись. Высокий мужчина стоял на пороге, глядя на них. Горбун снова отвесил поклон, на его морщинистом старом лице мелькнула усмешка. К своему ужасу, инспектор и окружной прокурор поклонились также.
Ворнскр соизволил высунуть морду, когти скребли ковер, нос опущен к полу, словно зверь кого-то вынюхивал.
Мистер Друри Лейн шагнул в комнату и протянул бледную мускулистую руку:
— Рад вас видеть, джентльмены. Пожалуйста, садитесь.
— Я сказал — вон, — Каррде указал на раскрытую дверь. — Давай-ка, вали отсюда, тебе сервировано на кухне. Штурм уже там, так что шевелись, а то он сожрет и твой ужин.
Бруно посмотрел в серо-зеленые спокойные глаза и начал говорить, с удивлением заметив, что глаза тут же устремились на его губы.
Зверюга неохотно выбралась из-под стола целиком и потопала к двери, бурча под нос.
— Спасибо, что согласились принять инспектора Тамма и меня, мистер Лейн, — пробормотал он. — Мы… ну, мы просто не знаем, что сказать. У вас удивительное поместье, сэр.
— Не прикидывайся, — сказал ему Каррде. — Не разжалобишь.
— Удивительное на первый взгляд, мистер Бруно, и только потому, что оно представляет глазу двадцатого столетия, пресыщенному современной практичностью, анахронистическую причудливость. — Голос актера был безмятежным, как и его глаза, но он казался Бруно богаче любого голоса, какой ему доводилось слышать. — При более близком знакомстве вы полюбите его, как люблю я. «Гамлет», как сказал один из моих друзей, — это театральный задник, сценический эффект которого подчеркивают обрамляющие его живописные холмы. Но для меня он живет и дышит, будучи осколком лучшего, что было в старой Англии… Куоси!
— Бхрррр…
Каррде взял с блюда кусочек тушеного бруаллки и кинул по направлению к двери:
Горбун шагнул к актеру. Рука Лейна погладила горб старика.
— На, утешься!
— Джентльмены, это Куоси — мой друг и, уверяю вас, гений. Он сорок лет был моим гримером.
Меланхолия ворнскра испарилась, словно по волшебству. Натиск метнулся за угощением и подхватил его на лету.
Куоси снова поклонился, и оба визитера каким-то таинственным образом ощутили тесную связь между этими двумя совершенно не похожими друг на друга личностями. Бруно и Тамм заговорили одновременно, глаза Лейна перебегали с губ одного на губы другого, и его бесстрастное лицо озарила улыбка.
— Молодец, а теперь иди и насладись ужином.
— Пожалуйста, порознь, джентльмены. Понимаете, я абсолютно глухой и могу читать только по одним губам — новейшее достижение, которым я очень горжусь.
Ворнскр потрусил в коридор.
Гости пробормотали извинения, а Лейн придвинул себе самое старое кресло и сел лицом к ним. Как отметил про себя инспектор Тамм, Лейн поставил кресло таким образом, чтобы его лицо оставалось в тени, в то время как на лица гостей падал свет пламени. Уголком глаза Тамм видел, как Куоси, похожий на угловатую коричневую горгулью, опустился на стул у дальней стены. Бруно прочистил горло.
— Итак, — Каррде вновь повернулся к гостье. — На чем нас прервали?
— Инспектор Тамм и я чувствуем, мистер Лейн, что позволили себе лишнее, явившись к вам таким образом. Конечно, я не стал бы присылать вам телеграмму, если бы вы в вашем удивительном письме не раскрыли для нас дело Креймера.
— Ты как раз рассказывал, что у нас деловой обед, — голос Мары все еще отдавал прохладой, но она уже удобно устраивалась за столом. — М-да. Определенно это самый приятный деловой обед за последнее время.
— Едва ли таком уж удивительном, мистер Бруно. — Звучный неторопливый голос доносился из глубин похожего на трон кресла. — Мои действия не совсем беспрецедентны. Вспомните серию писем, которые Эдгар Аллан По отправил в нью-йоркские газеты, предлагая разгадку тайны убийства Мэри Роджерс.[6] Анализируя дело Креймера, я пришел к выводу, что правда завуалирована тремя фактами, не имеющими с ней ничего общего. Но мы отклонились от темы, джентльмены. Вы хотели посоветоваться со мной насчет убийства Лонгстрита?
— В том-то и дело, — Каррде уселся напротив нее. — По-моему, совсем неплохо время от времени напоминать самим себе, что контрабандистам совершенно не обязательно быть варварами.
— Вы уверены, мистер Лейн, что инспектор и я… Ну, нам известно, как вы заняты.
Мара попробовала вино.
— Уверена, многим не помешало бы подобное напоминание, — промурлыкала она.
— Я никогда не бываю слишком занят, чтобы не участвовать в столь увлекательной разновидности драмы, мистер Бруно. — В голосе актера послышалось легкое оживление. — Только после моего вынужденного ухода со сцены я начал сознавать, какой театральной может быть жизнь. Театральные подмостки тесны и ограниченны. Персонажи пьес, как говорил Меркуцио[7] о снах, «плоды бездельницы-мечты и спящего досужего сознанья».[8] — Теперь в голосе Лейна звучала магия, заставившая визитеров вздрогнуть. — В то время как персонажи реальной жизни в моменты страсти представляют собой куда более глубокие аспекты драмы. Про них не скажешь, что «их вещество — как воздух, а скачки — как взрывы ветра».[9]
— Да, сейчас я понимаю, — медленно произнес окружной прокурор.
Каррде улыбнулся. Следовало бы знать, что настолько простой гамбит с Марой не пройдет. Чтобы вывести эту красотку из себя, понадобится нечто большее.
— Да, хорошее вино и легкая беседа помогают провести интересный вечер, — мимолетно кивнул он. — В частности… когда обсуждаешь повышение.
Если бы он не смотрел на нее, обязательно пропустил бы изумление, промелькнувшее в ее взгляде.
— Повышение? — удивленно отозвалась Мара.
— Да, — сказал он, накладывая бруаллки и ставя тарелку перед гостьей. — Если быть точным, твое.
Озабоченность вернулась на лицо Мары.
— Я у тебя всего шесть месяцев, знаешь ли.
— Пять с половиной, — поправил ее Каррде. — Но стаж против способностей и результатов ничего не значит… а твои способности впечатляют.
Она пожала плечами, золотисто-рыжие волосы полыхнули огнем.
— Моя удача.
— Удача твоя, не спорю, — согласился Каррде. — С другой стороны, я давно пришел к мнению, что многие люди называют удачей простое сочетание таланта и работоспособности, а иногда и ситуации.
Он положил бруаллки и себе на тарелку. Еда сегодня особенно удалась, решил Каррде.
— Итак, что мы имеем? — продолжал он. — Твой талант к пилотированию космических кораблей, твоя способность отдавать и исполнять приказы… — он с радушнейшей улыбкой указал на стол. — И твоя способность адаптироваться к непривычным и неожиданным обстоятельствам. Все то, что нужно для контрабандиста.
Он замолчал, ожидая ответной реплики, но не дождался. Видимо, когда-то давно в своем неведомом прошлом она научилась не спешить с вопросами. Еще одно очко в пользу Мары.
— Что мы имеем? Держать тебя на должности простого функционера или запасного работника — трата моего времени и твоих талантов, — заключил Каррде. — Я бы хотел, чтобы ты стала моим первым помощником.
На этот раз удивления она не сдержала, зеленые глаза расширились, но Мара быстро справилась с эмоциями.
— Преступление — насильственное преступление, вызванное всепоглощающей эмоцией, — человеческая драма в наиболее рафинированном виде. Всю свою жизнь, в компании моих выдающихся братьев и сестер по профессии — таких как Моджеска,[10] Эдвин Бут,[11] Ада Рехан[12] и другие, — он печально улыбнулся, — я интерпретировал синтетические эмоциональные кульминации. Теперь я намерен интерпретировать реальные. Думаю, я обладаю уникальной экипировкой для этой цели. Я бессчетное число раз убивал на сцене, плел заговоры, терзался муками совести. Я играл Макбета и Гамлета, не говоря уже о менее значительных персонажах. И как ребенок, впервые видящий одно из простейших чудес света, я только что осознал, что мир полон Макбетов и Гамлетов. Банально, но факт… Ранее я повиновался кукольнику, дергающему за нитки марионеток, а теперь испытываю желание делать это сам — быть в большей степени автором, чем актер, играющий в созданной кем-то другим драме. Этому способствует все, даже мой злосчастный недуг… — он коснулся уха худым пальцем, — обостряет умение сосредотачиваться. Мне стоит только закрыть глаза — и я оказываюсь в мире без звуков и какого-либо физического беспокойства…
— В чем будут заключаться мои новые обязанности? — спросила она. — уточни, пожалуйста.
— — По большей части в путешествиях вместе со мной, — Каррде отхлебнул вина. — Будешь наблюдать, как я веду дела, познакомишься с постоянными клиентами и заказчиками, так чтобы они привыкли к тебе… все такое.
Инспектор Тамм выглядел озадаченным — он казался поглощенным эмоциями, чуждыми его практичной натуре. Возможно, он переживал момент преклонения перед актерским мастерством.
Красотка не доверяет. В этом Каррде мог поклясться. Навешать лапши ей на уши не так-то просто. Она опасается, что предложение — всего лишь дымовая завеса для чего-то более личного.
— Надеюсь, вам ясно, что я имею в виду, — продолжал мелодичный голос. — Я обладаю способностью к концентрации, пониманию, проникновению в суть. Думаю, я могу претендовать и на талант дедуктивного мышления.
— Можешь не отвечать сразу, — проговорил Каррде. — Обдумай или поговори с теми, кто дольше тебя пробыл в нашей организации, — он взглянул ей прямо в глаза. — Они тебе скажут, что я не лгу своим людям.
Бруно кашлянул. Глаза актера были прикованы к его губам.
Она скривила губы.
— Боюсь, мистер Лейн, наша маленькая проблема не достигает… э-э-э… уровня ваших детективных амбиций. Это всего лишь обычное дело об убийстве…
— Я это уже слышала… — уклончиво сказала Мара. — Но учти, что если ты мне предоставишь такую власть и самостоятельность, то я ими воспользуюсь. В структуре организации произойдут кое-какие перемены. Надо залатать пару дыр…
— Кажется, я выразился не вполне понятно. — В голосе послышались нотки юмора. — Обычное дело об убийстве, мистер Бруно? По-вашему, меня устроит только фантастическое?
Ее прервал зуммер комлинка на рабочем столе.
— Ну, — внезапно заговорил инспектор Тамм, — обычное или фантастическое, это дело весьма замысловатое, и мистер Бруно полагал, что оно вас заинтересует. Вы читали газетные статьи о нем?
— Да?
— Да. Но они путаные и бессмысленные. Я предпочитаю подходить к проблеме без предубеждения. Пожалуйста, инспектор, дайте мне подробный отчет об этом деле, со всеми побочными обстоятельствами, какими бы незначительными они ни казались. Иными словами, сообщите мне все.
— Это Авес. Думал, босс, тебе захочется узнать, что мы не одни. На орбите — гости. Имперский «разрушитель».
Бруно и Тамм обменялись взглядом. Потом прокурор кивнул, и некрасивое лицо инспектора напряглось, готовясь к повествованию.
Каррде поднялся, по-прежнему не спуская взгляда с Мары.
Стены комнаты словно раздвинулись, а огонь потускнел, как будто регулируемый космическим реостатом. «Гамлет», мистер Друри Лейн, запахи старых вещей, времен и людей внимали ворчливому голосу инспектора.
— Кто это? — спросил он, бросая салфетку возле тарелки и подходя к рабочему столу.
Сцена 2
— Имперцы больше не любят посылать свои ИД на открытой частоте, — Авес недовольно покачал головой. — Буквы на борту прочитать трудно, но Торве считает, что пожаловала «Химера».
АПАРТАМЕНТЫ В ОТЕЛЕ «ГРАНТ»
— Вот как, — пробормотал Каррде. «Химера», как интересно. — Они передавали что-нибудь?
Пятница, 4 сентября, 15.30
— Если передавали, то не нам, мы ничего не ловили… минуточку. Похоже на то, что… да, они выпустили челнок. Поправка: два челнока. Предполагаемое место посадки… — Авес, хмуря брови, что-то высчитывал. — Предполагаемое место посадки — в нашем районе леса.
В предыдущую пятницу, во второй половине дня (как гласит история, изложенная инспектором Таммом и дополненная отдельными фразами окружного прокурора), два человека — мужчина и женщина — сидели, крепко обнявшись, в гостиной апартаментов отеля «Грант» на углу Сорок второй улицы и Восьмой авеню в Нью-Йорке.
Краем глаза Каррде заметил, как задеревенела его гостья.