— Ты действительно готов дать погибнуть этому миру ради принципов Цеха?
— Ты не понял. Не ради принципов. Ради Алисы.
* * *
Розенблейд опустила бинокль. Этот человек был ей знаком.
— Ален, взгляни.
— М? — напарник взглянул в бинокль. — Вчера видел его у китайцев. Хотел подстрелить, да он все время плавал.
— Хорошо.
— Что?
— Что не выстрелил.
— А.
Значит, они могли встретиться еще вчера. Но он ушел раньше, чем чистильщики высадились в усадьбе Фэна Цзы. Что ж, не удивительно. Одним бесспорным талантом Сим владел: чутьем на опасность.
Сим вошел в подъезд дома, в котором жила Алиса. Значит, это он — один из контактов Алисы, обозначенный в досье как Цзы Сим, бывший коллега и доверенный друг. Как удивительна порой игра судьбы. Розенблейд улыбнулась.
— Мне пойти за ним?
Розенблейд задумалась над предложением Алена. Китаец опасный тип, а их наняли прикрывать Алису. С другой стороны, Мастер отдал однозначный приказ: наблюдать. Вмешиваться разрешается только в случае явной опасности.
— Старик верит в своего оловянного солдатика, — проворчала она. — А он почти никогда не ошибается. Вмешаемся, если начнется драка.
Ален пожал плечами и вновь уставился в окуляр сканера. Они расположились на том самом месте, где сложили свои головы топтуны Фэн Цзи. Отсюда было прекрасно видно и слышно все, что происходит в квартире Алисы. Правда, с появлением Сима на прибор обрушилась лавина помех. Но и так можно было определить, что Данила и Сим мирно разговаривают… Может, и не совсем мирно, но до драки не дошло.
Сим покинул дом примерно через четверть часа.
Розенблейд дождалась, когда китаец скроется за углом дома, встала. Ален бросил на нее вопросительный взгляд.
— Следи за детишками. Мне нужно прогуляться.
Ален продолжал смотреть на нее.
— Нет, помощь мне не нужна.
Данила
Сидеть на подоконнике в подъезде — занятие не то чтобы утомительное, но весьма нудное. А в итоге — утомительное. И соседи у Алисы оказались какими-то параноиками. Меня трижды допрашивали с пристрастием: кто такой, что здесь делаю и не таю ли преступных замыслов. Кто-то даже вызвал полицию, но от полицейских я отмахался поддельным удостоверением ФСБ. Хуже то, что Алиса, возможно, сегодня вообще не выйдет из дома — кто знает, как долго она будет злиться? И что мне тогда делать? Нет, ну без еды я могу потерпеть, Мастер во время тренировок мне и не такие посты устраивал. А вот без воды придется хуже. И совсем уж хреново придется по совсем уж банальной причине.
Испытывать, что крепче, совесть или мочевой пузырь, не пришлось. Примерно через два с половиной часа Алиса выглянула из квартиры и проворчала:
— Хватит страдать. Заходи.
— А ты довольно самоуверенная девчонка, — я постарался произнести это с как можно более независимой интонацией. — Была убеждена, что я сижу здесь и жду, пока ты изволишь меня простить?
Алиса всплеснула руками.
— Дурак! Я чувствовала, что ты тут сидишь. И каждого человека в ближайших двух кварталах в придачу. Что они ощущают, о чем думают. Иди уже, хватит выпендриваться.
Тот, кто сказал, что высшее наслаждение — напиться воды, когда тебя мучает жажда, явно опустил вторую часть афоризма в угоду цензуре…
Я надавил на дозатор, ощутил на руках пахнущую персиком пену. Посмотрел в зеркало. М-да. Пожалуй, я поторопился обвинить соседей в паранойе. Эта небритая морда с красными глазами и всклокоченными волосами внушала подозрения даже мне самому. Побриться бы… Я вытащил из потайных ножен в поясе «Скопу». Примерился и спрятал нож. Нет уж! Сейчас не средневековье — искусство бриться ножом утрачено. Мною, во всяком случае. Так и без носа остаться не долго. Придется Алисе потерпеть.
— Ну-ка… — Алиса поймала меня на выходе из ванной и быстро провела по моим щекам руками. — Вот. Ты мне без носа не понравился бы.
Я машинально потрогал щеки. Обалдеть! Самому мне ни разу не удавалось побриться так гладко.
— Круто. Это навсегда?
— Размечтался. Я могу, конечно, сделать так, что бы щетина у тебя больше не росла. Но, боюсь, побочные эффекты тебе не понравятся.
— Ты и это можешь?
Алиса натянула кеды, и проворчала, не поднимая головы:
— Знаешь, у меня есть подозрение, что могу. Я сейчас чувствую себя как под водопадом. Кажется, даже к земле пригибает.
Она выпрямилась и отрешенно посмотрела в потолок.
— У Николая Алексеевича жена, дочь, общий с женой счет в банке и еще один небольшой тайный счет с заначкой. Язва желудка… Черт! Все одним сплошным потоком. Большей частью бесполезные знания. Пошли.
Я беспрекословно последовал за Алисой. От напуганной растерянной девочки не осталось и следа. Сейчас она совершенно другая. Незнакомая. Энергичная, целеустремленная, жесткая. Не дожидаясь лифта, сбежала по лестнице вприпрыжку. Видно, как ее переполняет энергия. Я догнал ее только на улице.
— Куда мы?
Мой вопрос заставил Алису резко затормозить.
— Мы? Ты хочешь пойти со мной? Зачем?
— Что значит «зачем»? Я же обещал, что буду тебя охранять.
Мои слова на мгновение вернули прежнюю Алису. Она подошла, встала на цыпочки, прижалась щекой к моей щеке. И отступила уже новой Алисой.
— Мне больше не нужна защита.
Я почувствовал колебания силы, как тогда, в усадьбе Фэна Цзи. Рядом возникло нечто. Словно невидимый гигантский зверь склонился надо мной, принюхался на предмет, сгожусь я на закуску или нет? Ощущение длилось пару секунд. Потом зверь исчез. Зато повсюду, на деревьях, карнизах домов, припаркованных автомобилях и просто на земле, сидели сотни птиц. Воробьи, голуби, галки, вороны. Какие-то еще птицы, названия которых я не знал. Вся эта разношерстная стая сидела неподвижно, глядя на меня черными бусинками глаз. Надо признать, ощущение было жуткое.
— Мне не нужна защита, — повторила Алиса. — А если и понадобится, ты не сможешь мне помочь. Я сид. А ты всего лишь человек.
— Не просто человек.
— Да. Но то, что ты из технократов только все усложняет. Я не вижу твоих мыслей.
— Ты мне не веришь?
И вновь мгновения колебаний, вновь я увидел растерянный взгляд. Увы, всего на мгновение.
— Я не могу тебе верить. Не имею права. Я сама все сделаю. Прощай.
— Постой!
Но она уже не слушала меня. И не дала шанса пойти за собой. Раздался птичий гомон, накатила волна холодного ветра, пахнущего свежим снегом, и Алиса исчезла. Ушла какими-то невообразимыми, доступными только сидам тропами.
— Девочка быстро растет.
— Опять ты!
Откуда появился Сим, я не заметил. Только что мы были наедине с Алисой, если не считать ее птичьей армии, и вот уже этот тип стоит в паре шагов от меня, улыбаясь фальшивой улыбкой Будды.
— Я все время здесь был, в некотором смысле. Не стану объяснять, ты все равно не поймешь. Развлекался: водил по городу за собой одну давнюю знакомую. Не важно. Как видишь, все закончилось. Алиса скоро полностью осознает свою природу и тебе не станет места в ее жизни.
— Пошел ты!
— А ты на что рассчитываешь, отступник? — Сим произнес это с бесящей жалостью в голосе. — Она сид, а ты… Тебя даже нельзя назвать человеком. Ты недочеловек, твоя душа и тело осквернены. Или надеялся, что у вас с Алисой может что-то получиться. Ха! Вижу, действительно надеялся. Я счел бы это за святотатство, если бы твои надежды не были столь смехотворны.
Я сжал кулаки, шагнул к ухмыляющемуся Симу. Он, конечно, прав. Во всем. Но это не важно. Просто хотелось стереть самодовольную ухмылку с его рожи.
— Ты никак драться со мной задумал? — Сим попятился. — Не стоит, право…
И я попался на эту уловку. Еще шаг и я увяз, словно попал в паутину. Попытки вырваться только сильнее запутывали невидимые прочные нити.
— Как видишь, эти два часа я потратил с пользой.
Сим встал передо мной, разглядывая меня, как энтомолог некое мерзкое, но интересное насекомое.
— Я бы тебя убил. Ты оскверняешь Мироздание уже одним своим существованием. Но Алиса почему-то сильно к тебе привязалась. Возможно, это говорит кровь ее предков. Ее мать тоже была… Не важно. Если я тебя убью, она расстроится. А мне это не нужно. У нее сейчас важный момент в жизни: происходит настоящее перестроение души. Любое колебание может его нарушить.
— Тяжелый выбор, — ухмыльнулся я. — И хочется и колется.
Мне нужно еще максимум пять минут.
— Не обольщайся, если мы не договоримся, я тебя все-таки убью. Рискну душевным спокойствием Алисы. Она крепкая девушка, переживет.
— К чему тогда болтовня?
Продолжай болтать, продолжай. Боги, я люблю болтунов!
— Мы ведь можем и договориться.
— О чем?
— Я извлеку из тебя скверну Цеха. Конечно, сидом ты не станешь, но истинным человеком — почему бы и нет. Так ты будешь гораздо ближе к Алисе по духу. Не стану обманывать, отношения между сидами и людьми не бывают продолжительными. Она ведь во всем будет превосходить тебя, у вас даже общих интересов не будет. Но это хотя бы шанс.
Я был почти готов.
— Нет.
— Я так и думал. Что ж…
Он заболтался и не услышал приближающийся рев мотора. «Кобра» влетела в переулок, подпрыгнула с бордюрного камня и врезалась в Сима. Толстяк успел защититься. Из-под колеса мотоцикла брызнули в стороны щепки и листья мгновенно возникшего щита из ветвей. Но энергия удара все же отбросила луддита, а главное — он потерял контроль над моими путами.
— Как видишь, я эти два часа тоже не зря потратил.
Я подошел к «кобре», погладил ее по баку, чувствуя под рукой мерную вибрацию железа. Надо было перегнать ее из леса еще вчера, но не было ни сил, ни времени, чтобы сосредоточиться. Зато пока сидел в подъезде, и того и другого было достаточно. Пришлось вести «кобру» лесными тропинками и объездными путями, но кое-где все-таки не удалось избежать свидетелей. Интересно, что они подумали, увидев мотоцикл, едущий без седока? Вот так и рождаются городские легенды.
— Продолжим разговор на равных условиях?
Сим усмехнулся:
— На равных? Ты со мной?
Я почувствовал, как вновь просыпается невидимый зверь. Только когда его пробуждала Алиса, зверь был ленив и даже дружелюбен. Огромная сытая лиса, с любопытством обнюхивающая непонятное существо. Сим призвал совсем иное существо. Нечто более могучее и беспощадное, подобное огромным рептилиям доисторических эпох.
— А ну, хватит!
Из-за моей спины накатила волна горячего, пахнущего машинным маслом и раскаленным металлом воздуха. Вместе с ней переулок заполнила сила, как минимум равная невидимому ящеру.
— Мастер?
Сим побледнел, зло произнес, словно выплюнул:
— Главный Механик. Какая встреча.
Мастер вышел вперед, оттесняя нас с «коброй» в сторону. Мне даже не нужно было оборачиваться, я знал, что это он. Когда Мастер передвигается, ощущение, будто движется гора. А когда он разгневан — вулкан.
— Ты заигрался, луддит. Если хочешь жить, беги.
Я наделся, что Сим хотя бы попытается сразиться с Мастером: уж больно хотелось, чтоб этому самоуверенному типу надрали задницу. Но он оказался умнее. Открыл в воздухе перед собой дверь и нырнул в нее, ограничившись неприличным жестом на прощание.
В переулке сразу стало тихо и мирно.
Я подошел к Мастеру.
— Спасибо. Вот не думал, что вы станете вмешиваться.
— Не смотреть же, как дикарь размазывает моего Подмастерья. Слишком много трудов вложено в тебя.
— А как же ваши воспитательные принципы? Типа, бросить в реку и пусть сам выплывает.
Мастер не отреагировал на подначку. Он вообще был необычно серьезен.
— Не стану скрывать, один шанс у тебя был, но ты его упустил в самом начале. Запомни, несмотря на все, что тебе дал Цех, ты не можешь победить сида в честном бою. Единственная слабость сидов в том, что древние силы откликаются не сразу. Ты должен наносить удар, когда они этого не ждут. Лучше — из засады в спину.
— Я знаю.
— Чего же тогда болтал с этим клоуном? Данила, ставки на этот раз серьезные. В мои расчеты вмешивается неизвестная величина, и будущее становится неопределенным. И эта величина — Алиса.
— Вы не можете просчитать ее поступки?
Несмотря на иронию, я действительно был удивлен. Мастер только выглядит как горный великан из сказок. Главное его оружие вовсе не физическая сила. Он гений расчетов и прогнозов. Может приказать срубить определенное дерево, чтобы через несколько лет в нужный момент сломалась ножка у стула, сделанного из этого дерева. И вот этот ходячий суперкомпьютер признался, что не может включить в свои расчеты одну-единственную девушку.
— Не могу.
— Что в ней такого особенного? То есть, с вашей колокольни. Не надо про избранность.
— Дело именно в ее избранности. Я не собирался посвящать тебя в подробности, не думал, что дело зайдет так далеко. Я ошибся.
Мастер опустился на скамейку, отчетливо хрустнувшую под его массивной тушей, а я присел на «кобру» напротив него. Обожаю, когда из Мастера удается вытянуть то, что он не хотел бы рассказывать.
На этот раз, впрочем, история Мастера меня не сильно порадовала.
Отец Алисы был сидом, причем не обычным. Одним из Хранителей знаний Вертограда. Как получилось, что он познакомился с девушкой из Цеха, и не просто девушкой, а очень перспективным Подмастерьем, осталось неизвестно. По тому, как Мастер обходил стороной этот вопрос, я догадался, что встреча была неслучайной. Стали мне понятны и слова Сима о «крови предков», якобы заговорившей в Алисе. С точки зрения луддитов, отец Алисы стал предателем. Мало того, что он сошелся с отступницей, так еще и покинул Вертоград. Сказалось, видимо, особое положение Хранителей знаний. У луддитов книги традиционно считаются одним из гнилых плодов цивилизации: ведь именно благодаря книгам происходит накопление и передача технических и научных знаний. Но и полностью отказаться от опосредованной передачи знаний и опыта они не могут. Это означало бы поставить себя в заведомо проигрышное положение. Так что с книгами луддитам пришлось смириться. Но работать с ними разрешили исключительно Хранителям знаний. В результате к Хранителям относились двойственно. Они были необходимы Вертограду и, одновременно, их презирали из-за постоянного контакта с «грязным порождением отступников». Такие, своего рода, ассенизаторы.
Это странное положение, да еще то, что невозможно постоянно работать с литературой и оставаться фанатиком, привело отца Алисы к его решению. Чем руководствовалась ее мать, осталось за кадром. Старательное умолчание со стороны Мастера подтвердило мои подозрения — это он спланировал все, произошедшее потом.
Родители Алисы покинули свои общины и затаились. Жили спокойно, не пользуясь своими способностями. А параллельно луддиты усилено искали беглого Хранителя. Вскоре после его исчезновения выяснилось: он один из потомков Джузеппе Бальзамо, больше известного как граф Калиостро. Граф же в свое время каким-то образом раздобыл большую часть тринадцатой центурии Нострадамуса. Вряд ли его предки были среди доверенных лиц пророка. Более вероятно, что знаменитый авантюрист заполучил катрены благодаря славе могущественного мага, заработанной при французском дворе. В 1789 году Калиостро вернулся из странствий по Европе в Рим, где его арестовали, и по обвинению в франкмасонстве и мошенничестве осудили на пожизненное заточение в замке Сан-Лео. Агенты Вертограда, организовавшие арест графа, не нашли в его имуществе катренов. Узнав, что от него требуют, Калиостро затеял игру, выпросив себе сначала помилование — первоначально его приговорили к сожжению, — а потом четыре года водил своих врагов за нос, добиваясь освобождения в обмен на катрены. Но что-то у них не заладилось. В 1795 году граф умер, предположительно от яда. След катренов вновь затерялся.
И вот выяснилось, что в России живет потомок Джузеппе Бальзамо. Мало того — он сид, верой и правдой служивший Вертограду на унизительной должности. И сбежавший с отступницей.
— Я думаю, он знал о своем предке. И знал, где тот спрятал катрены.
Мастер кивнул.
— Я тоже пришел к этому выводу. Скорее всего, он понял это, изучая библиотеку Вертограда. К счастью для нас, он оказался недостаточно фанатичным приверженцем луддитов, чтобы рассказать о своем открытии. И предпочел исчезнуть не в последнюю очередь по этой причине.
— Вы ведь что-то знаете?
Мастер ухмыльнулся.
— Мне и положено знать больше, чем Подмастерью. Ничего важного, поверь. Как-нибудь потом расскажу. Сейчас только о самом важном…
Вскоре родилась Алиса. С самого раннего детства родители пытались внушить ей, что способности — а то, что девочка родилась сидом выяснилось быстро — надо скрывать. И, как все дети, она этот запрет нарушала. В результате семью Алисы обнаружили луддиты. Отец сумел увести их за собой и этим выиграл время для жены и дочери. Они скрылись, на этот раз очень надежно. Видимо, шок от исчезновения отца и чувство вины были столь велики, что Алиса вытеснила ту часть своего «я», которая была сидом. Стала обычным человеком и жила так долгие годы. Пока луддиты все же каким-то образом не нашли нее.
— А где сейчас ее мать?
Мастер, помолчав, произнес в сторону.
— Похоже, она действительно любила этого Хранителя и не смогла простить дочь. Когда Алиса стала более-менее самостоятельной, ее мать вернулась в Цех и больше не поддерживала отношений с дочерью. Она сейчас работает в нашем отделении в Австралии.
— А она не знает…
— Нет, — вздохнул Мастер. — Думаю, Хранитель не желал ее впутывать в эту историю.
— Тогда откуда Алисе знать?
— Она сид, и ее отец был сидом. Эта связь глубже, чем у обычных людей. Если она разбудит память крови, то сможет понять, где ее отец мог спрятать катрены. Поймет его образ мысли, и как он стал бы действовать в такой ситуации.
— Значит, она сейчас отправилась вспоминать. По старому адресу?
— Да. На родное пепелище, так сказать.
— Пепелище? — переспросил я.
— Я образно. Когда Мастер заметает следы, он делает это качественно. В их бывшем доме сейчас авторемонтная мастерская. Для луддитов разнюхивать что-то в таком месте все равно, что ходить по раскаленным углям. Правда, там и нечего разведывать: я сам все осмотрел, никаких тайников или скрытых подсказок нет. Место само по себе подсказка, но только для единственного человека — Алисы.
Алиса
Поселок Тущеево всегда был загадочным. Не то, чтобы в нем происходили какие-то сверхъестественные события. Загадочно было само его зарождение и существование. С появления первых домов вдоль тракта Москва — Нижний Новгород тущеевцы не занимались ни сельским хозяйством, ни каким другим крестьянским промыслом. Жили, исключительно обслуживая проезжих. В те времена, когда сообщение происходило на повозках и санях, предоставлять ночлег, ужин и прочий культурный отдых было действительно выгодно. Но по мере того, как повозки сменялись машинами, скорость передвижения росла, и необходимость в ночлеге на полпути между городами исчезла. Тем не менее, Тущеево загадочным образом оставалось поселком благополучным и даже зажиточным. Чем жили тущеевцы — неизвестно.
Жили в поселке, конечно, и те, чей источник дохода был очевиден. Например, несколько лет назад один из домов, который построили чуть не у самого шоссе, выкупили трое братьев, приехавших в Россию искать лучшей доли откуда-то с юга. Братья энергично взялись за дело. Протянули заасфальтированный съезд с шоссе к домику, перестроили первый этаж под мастерскую, во дворе организовали склад запчастей и резины. Нельзя сказать, что бизнес у них сразу раскрутился, но дела все эти годы шли неплохо.
Так неплохо, что старший брат — тридцатилетний Рубен — начал задумываться о приобретении еще одного домика, уже исключительно жилого. Потому как всякому мужчине нужна семья, а ютиться с женой и двумя братьями в двух комнатах над автомастерской — не дело. Кандидатки в жены у Рубена пока не было, но он смотрел в будущее с оптимизмом. Будет дом, а там и жена как-нибудь в нем образуется. Пока же он присматривался ко всем встречным девушкам, примеряя мысленно их параметры к своим идеалам.
Была у Рубена еще одна мечта, наверное, присущая всем автомеханикам. Заключалась она в собственном автомобиле. Не дешевом китайском электромобиле, а настоящем — с бензиновым мотором. Мечта эта была куда менее реальной, чем дом. Слишком уж дорого обходились такие машины. Потому Рубен сидел на стопке старых покрышек у въезда в автосервис и глазел на пролетающие по шоссе машины, каждый раз провожая грустным взглядом «настоящие» автомобили.
Над автомастерской пронесся мелодичный звук, словно на гитаре задели струну. Взметнулись листья. Рубен удивился — откуда столько? Вроде до осени еще далеко. И замер с открытым ртом. Прямо в воздухе, постепенно уплотняясь, прорисовывалось изображение девушки. Через пару секунд уже стало ясно, что это никакое не изображение, а вполне реальная девушка, причем весьма даже симпатичная. На девушке были самые обычные джинсы, футболка и кеды. Никаких серебристых облегающих комбинезонов, ранцев с антеннами и прочих свидетельств, что перед ним пришелица из будущего или с другой планеты. С другой стороны — какое еще свидетельство нужно? Обычные люди вот так из воздуха не появляются!
— Привет! — Алиса кивнула автомеханику, смотревшему на нее во все глаза. Эффектно появилась, чего уж там. — Это Тущеево?
— Угу, — филином гукнул Рубен, прикидывая, в какую сторону бежать, если пришелица выхватит бластер и начнет все тут крушить. С другой стороны, мысль, что пришельцы начнут вторжение с такой дыры как Тущеево, казалась совершенно дикой.
— Да, уже вижу.
Алиса замерла на пороге автомастерской и прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. Нет, здесь ничего не вытянуть. Дом слишком изменился. Настоящий сид, с детства живший в Вертограде, никогда бы не поселился в таком месте. Тяжелый дух резины, масла, металла и бензина пропитал все вокруг. В такой отвратительной атмосфере…
— Девушка, вам помочь? Вам плохо, да?
Алиса открыла глаза и бросила взгляд на механика: тот опять съежился. А ведь он прав. Ей почти стало плохо. Но это не ее реакция. Она всю жизнь прожила в мегаполисе, запах бензина для нее привычен. Это реакция отца!
— Мне нужно наверх. Где лестница?
— Т-там…
— Показывай!
Рубен хотел возмутиться. Все его воспитание противоречило тому, что бы выполнять приказы женщины. А если уж честно, было страшно оказаться в закрытой комнате наедине с этой инопланетянкой. Как-то ему попался фильм, где инопланетяне маскировались под красивых девушек, заманивали мужиков в уединенные места и откладывали в них яйца. В общем, он даже не столько хотел возмутиться, сколько убежать. Но ноги сами собой понесли его в обход дома, к лестнице, ведущей на второй этаж.
В верхних комнатах запахи автомастерской чувствовались не так сильно и уже не отвлекали Алису. Она сосредоточилась на ощущениях. Попыталась представить, что находится дома. Вообще, она и была дома, но совершенно не помнила того времени. Между ней теперешней и ее детством словно скала выросла. Впрочем, это было даже хорошо: реальные воспоминания не путали картину.
Это был его дом. Почему? Ведь это отец выбрал дом. Если бы выбирала мать, то они поселились бы в большом городе. Она и сбежала потом в Москву, потом, когда не стало отца…
«Как ты могла?! Мы же просили! Мы столько раз просили тебя не делать этого!»
Мать сидит на маленькой кухне. За узким стеклопакетом — строящийся небоскреб. За ним, теряясь в ночной темноте, силуэты еще двух близнецов. Ночь разрывают прожектора и вспышки сварки. Работа на строительстве не замирает никогда.
«Он любил тот дом, любил сад».
Нет, мама этого не говорила.
Это уже ощущения, которые она сама уловила. Любовь к маленькому уютному дому, к саду с яблонями и кустами крыжовника. Даже больше к саду. Ему было уютнее возле земли и деревьев. Там он чувствовал себя защищенным. А еще — среди книг. Странно для луддита, но не для Хранителя. В доме было много книг. Книги для него были так же необходимы, как пища. Алиса отчетливо чувствовала этот голод. Отец ездил в Москву. Это началось задолго до его бегства, когда он еще только-только стал Хранителем. Он терпел междугородний автобус и потом — долгое, бесконечно мучительное для луддита путешествие по столице. Не так уж и много осталось магазинов, в которых можно было купить бумажные книги.
Не всякие, почувствовала она тут же. Отец собирал не любые книги. Современные, даже признанные бестселлеры, он не читал. Библиофил. Вот кем его считали. И общался он с такими же собирателями старых книг. Алиса почувствовала, что это увлечение отца как-то связано с вопросом, ответ на который она ищет. Он бы доверился тому, кто разделял его страсть к книгам? Пожалуй. Если тайна вообще была кому-то открыта.
— Здесь были книги. Где они?
Вопрос пригвоздил уже почти добравшегося до спасительной двери Рубена. Жуткая инопланетянка — теперь он уже не сомневался в ее инопланетной сущности — открыла глаза и сверлила его требовательным взглядом.
— В-в-в п-п-подвале, — произнес он и тут же сообразил, что туда-то его сейчас и поведут. И уже там, без свидетелей… Ему захотелось заплакать. Прощай домик, прощай жена. Даже просто сидеть на нагретых солнцем старых покрышках и мечтать о машине больше не придется.
Алиса вслед за трясущимся механиком спустилась в подвал. Книги она увидела сразу. У одной из стен высилась баррикада из больших картонных коробок. Рядом на полу стояло несколько стопок книг просто так — то, что не вошло. Алиса взяла в руки одну, другую. Прислушалась. Нет.
Обращаться к силе было тяжело: над головой располагалась мастерская с кучей железных штуковин, приборами, электрической сетью. Сам подвал был из бетона с железным каркасом. В таком месте древняя сила отзывалась тяжело. Но все же, пусть и неохотно, пришла на помощь.
Рубен в ужасе смотрел, как коробки с книгами воспарили над полом, и в них началось нечто, напоминающее тасовку колод карт в руках опытного шулера. Книги взлетали, зависали в воздухе, перемешивались и вновь укладывались в коробки. Он сообразил, что инопланетянка ищет какую-то конкретную. Вместе с этой мыслью пришло некоторое облегчение. Значит, есть шанс, что его мозги ее не интересуют. Хотя ничто не помешает прикончить его как ненужного свидетеля! Свидетелем чего он является, Рубен не знал, но в боевиках, которые так любил смотреть, свидетели — особенно такие нелепые и незначительные как он — выживали редко. Вот вернутся из города братья, поехавшие за новыми инструментами и расходниками, заглянут в мастерскую — нет Рубена. Заглянут в дом — нет Рубена. Потом кто-нибудь заглянет в подвал, а он тут лежит… От таких мыслей ему стало нестерпимо жалко себя.
Подходящая книга нашлась быстро. Алиса чувствовала, что отец любил эту книгу, это было как теплая волна, исходившая от коричневого потертого переплета. Но таких книг в коробках было много. На этой же чувствовался отпечаток еще одной личности, относившейся к книге с не меньшей любовью. И эта личность показалась Алисе очень похожей на отца.
То, что нужно.
Алиса выбралась из подвала, сжимая книгу в руках. Механик, все еще не до конца поверивший, что остался жив, встал рядом, ожидая новых приказов.
— Почему ты так боишься меня?
Рубен осмелился на мгновение поднять глаза, вновь уткнулся взглядом в облезлые мысы рабочих ботинок. Да, ему было страшно. Но все же он выдавил:
— А как не боятся-то? Вам же убить меня ничего не стоит.
— Что? Почему ты так решил?
Рубен вновь поднял взгляд. Произнес дрожащим голосом:
— Чувствую. Для вас человек — как муравей. Не со зла убьете, просто не заметите.
Алису качнуло. Она молча направилась к шоссе, позабыв про свое недавно обретенное умение открывать короткие проходы через пространство. Внутри стало холодно и жутко.
«Я ведь его и правда могла убить. Случайно. Или если бы заупрямился. Или не достаточно быстро выполнил приказ. Мне было все равно. Я не воспринимала его человеком. Муравей — точно сказано. Даже муравей мне ближе. Что со мной творится?»
Она остановилась на обочине шоссе, прижимая к груди книгу и бездумно глядя, как мимо проносятся машины. Древняя сила ворочалась внутри, не понимая, из-за чего переживает хозяйка. Если кто-то из этих ничтожных существ угрожает Алисе, она легко сотрет их в пыль.
«Что со мной? Я не только на чужих так смотрю. Я ведь и Данилу бросила! Оттолкнула, словно он враг. Или он и вправду враг? Ведь он отступник… О чем я думаю? Это не мои мысли!»
— Вот ты где!
Она открыла глаза.
Рядом на обочине стоял, потрескивая остывающим двигателем, мотоцикл. Данила шел к ней, держа в руках шлем и радостно улыбаясь.
Холод в груди растаял, и девушка с радостным воплем повисла на шее у Данилы.
ПЕРСПЕКТИВА 3
+238 дней к текущему времени.
— Сэр, они странные!
Джейсон одарил Павла хмурым взглядом и прошел мимо, к своей каюте. Но капитан двинулся следом, бормоча под нос:
— Как хотите, сэр, но они очень странные. Вы говорите — голландцы. Может, вам так сказали, а вы ведь не знаете, какие на самом деле голландцы, вот и поверили, да только никакие они не голландцы, вот что я вам скажу! Да вы только посмотрите, как они едят! Хорошо еще, что в столовую мы ходим отдельно от команды. И так вся смена собирается посмотреть на это представление.
Джейсон мысленно выругался, но вынужден был признать: при всем занудстве, капитан Лейбович говорит правильно, уже весь экипаж косится на его группу. Конечно, в первую очередь на десять солдат, навязанных ему отцом. Но в том-то и дело, что об этом никто не знает, и «слава» мрачной десятки проецируется на всю группу.
А это совсем не радовало ни Джейсона, ни его солдат. Им и самим-то неуютно рядом с этими людьми. Впрочем, полковник все чаще задумывался, а настоящих ли людей ему навязали? О разработках Пентагона, результатом которых должны были стать андроиды, способные заменить людей на поле боя, разговоры шли давно. Джейсон знал, что дальше опытных образцов, слишком дорогих и ненадежных для массового производства, ни один из таких проектов не продвинулся. И все же, глядя на «спецотряд», не мог отделаться от мысли, что перед ним механизмы, только внешне похожие на людей.
Поначалу его бойцы, несмотря на приказ, пытались завязать общение с новичками. Джейсон понимал: это неизбежно. Люди, привыкшие, что от слаженных действий напарников зависит их жизнь, инстинктивно будут стараться как можно быстрее интегрировать незнакомцев в коллектив. Но новички на контакт не шли. Когда их пытались втянуть в разговор, отвечали кратко и как-то… тупо, что ли. Создавалось ощущение, что они способны воспринимать только верхний слой информации, впадая в ступор даже от самых примитивных шуток и игры слов.
Можно было бы решить, что новички специально отваживают посторонних, но, по наблюдениям Джейсона, между собой они общались точно так же. Точнее, между собой они практически не общались. Все свободное время новички проводили лежа на койках и вообще ничего не делали, даже видео не смотрели и не играли.
— Сэр, боюсь, ребята их поучить немного собрались. И не скажу, что мне эта идея совсем уж не по нраву. Извините, сэр.
Джейсон хотел отчитать капитана, но только рукой махнул. Сегодня уже ничего не случится, а завтра у них высадка на берег. Он заперся в каюте и рухнул на койку. Уставился в потолок. Джейсон знал, что ведет себя странно. Что ребята уже шепчутся за спиной, гадая, какая муха укусила полковника. Нельзя с таким настроем вести людей за собой.
Но что тут поделаешь?
Тайна, в которую его посвятил отец, не давала Джейсону жить нормально. Хорошо еще, что на следующее утро его команде приказали грузиться на авианосец. Иначе он просто не знал, как бы выдержал ежедневные встречи с Бонни за завтраком и болтовню о всяких пустяках с Джессикой.
Главная проблема была не в том, что он переживал из-за смерти неизвестной девушки. Проблема была как раз в том, что когда первый шок прошел, никаких особых моральных терзаний в себе Джейсон не обнаружил. Беспокойство как бы Бонни не узнала тайну — было, как и вновь проснувшаяся тревога за ее здоровье. Основным чувством был страх, что правда каким-то образом всплывет, и вся налаженная жизнь рухнет. А девчонку даже не было жаль.
От этого Джейсон ощущал себя моральным уродом. Он знал, что должен переживать, как любой нормальный человек. Или профессия действительно исковеркала психику, и он стал профессиональным убийцей, как иногда во время очередной семейной ссоры называла его Бонни?
Невеселые размышления полковника были прерваны сигналом коммуникатора. Вызывал Лейбович. Полковник скомандовал «Ответить», одновременно вскакивая с койки: вызов от капитана в это время мог означать только одно…
— Сэр, у нас проблемы!
Когда он ворвался в кают-компанию, отведенную для его группы, проблем как таковых уже не было. Несколько его бойцов валялись без сознания на полу и диванах. У входа, загораживая собою дверь, застыл в напряженной позе Лейбович. В двух шагах перед ним стоял один из солдат «спецотряда» — невысокий рыжеволосый крепыш. Его серые тусклые как у рыбы глаза ничего не выражали, да и поза была расслабленной. Совершенно невозможно было представить, что это он только что уложил дюжину элитных солдат. А в том, что побоище в кают-компании его рук дело, полковник не сомневался.
Заслышав его шаги, Павел оглянулся и с облегчением выдохнул:
— Это вы, сэр! Слава богу!
— Капитан, как вы сумели его остановить?
— Сам не знаю, сэр, — дрожащим голосом ответил Лейбович. — Я, собственно, успел к самому концу представления. Увидел только, как он Марка и Говинду уложил… В жизни не видел, что бы человек двигался так быстро! Они еще падали, а он уже шел ко мне. Если честно, то я не обмочился только потому, что не успел. А он остановился. Ничего мне не сделал.
— Почему? — спросил Джейсон у странного солдата, не особо рассчитывая на ответ. Но тот спокойно отозвался, словно речь шла о чем-то банальном вроде стирки:
— Он не нападал на меня.
Полковник чего-то подобного и ожидал.
— Ступайте в свою каюту. Пропустите его, капитан.
— Но сэр?
— Пропустите, я сказал.
Он проводил взглядом бредущую по коридору фигуру, потом с отвращением оглядел постепенно приходящих в себя подчиненных.
— Позор. Мало того, что вы напали вдесятером на одного. Да еще и огребли от этого одного.
— Извините, сэр, но не следует ли нам…
Полковник махнул рукой, прерывая Лейбовича.
— Капитан, этих… гм… людей не существует. Нельзя подать рапорт на того, кто не существует. Я недвусмысленно приказал не докапываться до этих парней. И, пожалуй, даже доволен, что один из них наглядно показал, что бывает, когда приказы не выполняются. Завтра мы отправляемся на берег. Я и вы. Надо познакомиться с местной администрацией, или что там у них в лагере есть. В качестве сопровождения с нами пойдут два взвода. В том числе, эти парни. Предупредите лейтенантов Престона и Рейли, что у каждого будет по пять дополнительных бойцов, пусть проинструктируют личный состав. Если опять произойдет какой-нибудь инцидент, головы оторву. После высадки мы выясняем, где можно разбить лагерь, и оставляем на месте взвод Престона. В какой-то момент наши незваные гости решат отлучиться. Проинструктируйте бойцов, чтобы сделали вид, что ничего не заметили. Думаю, больше мы их не увидим.
— Есть, сэр!
Лейбович помолчал, потом все же решился спросить:
— Сэр, разрешите вопрос? Зачем мы их привезли сюда?
— Вы же понимаете, Павел, что я не смог бы сказать, даже если бы знал. Но я не знаю. И, честно говоря, не хочу знать.
ГЛАВА 10
— Ты где?
Розенблейд обвела взглядом сараи и решетчатые заборы промзоны и с трудом удержалась от рифмы. Во взгляде женщины плескалась ненависть. Но ответила она подчеркнуто спокойно.
— Сортировочная станция в районе Перово. А что?
Ален помолчал пару секунд, потом осторожно заключил:
— Как я понимаю, этот тип тебя скинул с хвоста?
— Он там? — догадалась женщина. — Вошел в контакт с девчонкой?
— Нет, с Данилой. Шоу устроил — Cirque du Soleil отдыхает.
— Что с мальчишкой? Он жив?
— Все в порядке, не переживай.
Розенблейд перевела дух. Проворчала:
— Повезло. Представляю, как взбесится босс, когда узнает, как я облажалась.
— Как бы тебе сказать… Он уже знает, — вздохнул Ален. — В общем, это он Данилу спас.
Розенблейд ответила длинным заковыристым ругательством. Толстяк оказался ловкачом, но это полбеды. Настоящая беда в том, что она недооценила противника, позволила чувствам взять верх над разумом. Сим обнаружил слежку, поиграл с ней и оставил в живых. Это была еще одна пощечина, демонстрация того, что азиат не считает их за достойных противников.
— Не кипятись. — Ален угадал за молчанием напарницы ее мысли. — Получается, он тоже недооценивает нас. Надменность долгой жизни не способствует.
* * *
Йошка прополз под воняющим солидолом брюхом товарного вагона, нырнул в щель между двумя вагонами пассажирского поезда и, упершись ногами в их стенки, замер, едва дыша.
Голоса преследователей слышались то с одной стороны, то с другой, словно те блуждали по кругу. А, верно, так оно и было. Видели, что он не успел до забора добежать, теперь кружат, ищут.
Кто за ним гнался — охранники или полицейские — мальчишка не знал. Лучше бы, конечно, полицейские. Эти если и поймают, то отволокут в отделение, а там он забьется в истерике, покажет синяки от инъекций на руках, его и отправят в наркологичку. А оттуда он выйдет уже через час, выслушав от врача лекцию о вреде наркомании. Принудительно-то его лечить не имеют права.
А вот если охранники поймают, то возиться не станут: отлупят до полусмерти и все дела. Это, если повезет. Туська рассказывала, как их с Птицыным охранники поймали, когда они потрошили багажный вагон. Ее целую неделю потом держали в сторожке и насиловали, пока не удалось сбежать. А Птицына на полном ходу выбросили из поезда под откос. Птицын выжил, но теперь ходить не может, только ползает на руках. А Туська с тех пор дурная стала: чуть что, заголяется и ноги враскидку. И глаза стеклянными делаются.
Лучше, конечно, никому не попадаться. Главное — пересидеть тут, пока преследователи не устанут и не решат, что он все же сумел улизнуть. Тогда можно будет спокойно уйти, а завтра продать хабар на рынке. Сегодня Йошке повезло: потырил сумку у зазевавшейся лохушки. Сумка хорошая, новая. А внутри наверняка есть и косметичка и всякие женские мелочи. Если повезет, даже телефон. Хватит на дозу-другую и еще на еду может остаться. А что не продаст, можно Туське подарить. Она обрадуется.
Он был уверен, что его не найдут. Если сам, конечно, не сглупит. Его вообще редко ловили. Витя-Свищ называл его фартовым. Что-то из блатной фени. Типа, счастливый. Но это счастье особое. Йошка всегда знает, когда оно с ним, тогда во всем теле возникает пустота и кажется, что от каждого движения мир вокруг колеблется. Когда такое происходит, Йошка может делать что угодно — подходить и брать в открытую любые вещи, хоть даже и в магазине. Стоять на виду у погони, а они его и не увидят. Прыгать через заборы в три метра. Жаль только, это редко бывает и не тогда, когда он этого захочет, а когда по-настоящему испугается. В остальное время его фарт скромный: если вот так затаиться в укромном месте, то охотники не замечают. Вроде как глаза им что-то отводит.
Йошка оказался прав. Побегав между вагонов и не заметив мальчишку, охранники быстро свалили. Оно и понятно: за то, что пассажирку обокрали на вокзале им, конечно, влетит, но не сильно. За ворами следить — дело полиции, а охране главное, чтобы из торговых автоматов товар не крали, да чтоб стекла не били.
Убедившись, что больше его никто не ловит, Йошка покинул свое убежище, прокрался к забору и через известный только немногим собачий лаз выбрался в город. Окольными путями добрался до заброшенного детского сада, который начали лет десять назад ремонтировать, да так и забросили. Пока мэрия не могла решить, что делать с не нужным никому аварийным зданием, в его стенах обосновались бродяги со всего их небольшого городка.
Йошка предусмотрительно нашел пустую комнату и только там вытащил из-под куртки добычу. Расстегнул клапан, высыпал содержимое на пол.
Похоже, фарт сегодня был при нем. Внутри оказалась не только косметичка и телефон, но и женские перчатки из тончайшей кожи. Йошка подивился, кому могут понадобиться перчатки летом? А еще — ключи на брелоке. Ключи, собственно, мальчишке были не нужны: с квартирными кражами он боялся связываться, да и где ту квартиру искать? А вот брелок ему понравился. Он представлял собой несколько тонких колец и многоугольников, вложенных друг в друга и вращающихся на невидимых креплениях. Йошка догадался, что это головоломка. Нужно так повернуть все детали, что бы они плотно легли друг в друга. Он обожал головоломки, самым драгоценным его достоянием был древний кубик, состоящий из нескольких вращающихся маленьких кубиков с разноцветными гранями. Йошка мог часами сидеть, вращая кубик и составляя разные рисунки. Правда, краски на головоломке от времени и частого использования почти стерлись. И вот — такая удача!
Особенно его порадовало, что на плоских гранях был виден тонкий узор. Значит, сложив все правильно, он в награду увидит какую-то картинку.
Но сначала нужно было продать хабар и раздобыть дозу…
Данила
Я погладил девушку по волосам и спросил:
— Ты вернулась? Совсем?
Алиса отстранилась, посмотрела на меня с хитрой улыбкой.
— Что, боишься с ведьмой связываться?
— Нет, — честно ответил я. — Но хотелось бы знать, к чему готовиться.
— Хотела бы я сама это знать, — задумчиво произнесла Алиса. — Знаешь, с этим… с этой… даже не знаю, как назвать… это тоже я, но какая-то совсем другая. С ней тяжело было справиться. И, боюсь, она будет время от времени возвращаться. Шиза, да?
— Ну, мисс Джекил мне нравится, постараюсь привыкнуть и к мисс Хайд.
— Наглец! — Алиса в шутку ткнула меня в живот кулаком. Посмотрела на книгу, которую все это время прижимала к груди и сразу стала серьезной. — Хорошо, что ты приехал. Я в тупике.
Я выслушал рассказ Алисы о том, как она вживалась в эмоции отца и как пришла к заключению, что у того в Москве был друг-библиофил. И что этот друг может быть посвящен в тайну катренов. Мне, человеку, привыкшему доверять только объективным данным и расчетам, трудно было принять такой метод. Эмоции, ощущения, догадки и прочие нематериальные понятия для меня слишком уж эфемерны. С другой стороны, Мастер предвидел, что Алиса воспользуется именно этим методом, и счел его достойным доверия. А уж про него-то трудно сказать «витает в облаках».
— Как теперь искать этого библиофила? Их же в Москве не десять и даже не сто, думаю.
— А память крови?
— В городе тяжело обращаться к древним силам. — Алиса вздохнула. — Я там словно глухая и слепая. Чувствую живых существ максимум на квартал вокруг. А дальше — серая стена. И коридор в Москву боюсь открывать. Оттуда я отчетливо видела этот дом и все вокруг него. А отсюда вижу только большое неразборчивое пятно. Вдруг выйду прямо посреди дороги или в стене какого-нибудь дома?
— Ну, об этом не беспокойся, — я кивнул в сторону «кобры». — Мы, конечно, перемешаемся не мгновенно, но близко к тому. А насчет библиофила… Думаю, есть человек, который нам поможет.
Колесников ответил не сразу, а когда взял трубку, голос его был не особо дружелюбный.
— С чего мне радоваться? Ты в прошлый раз мне посулил дело, которое добавит мне звезд на погонах, а подсунул дачу, набитую трупами бандитов. С Фэн Цзи во главе. С пулей в голове.
— Поэт! Ну, и чем ты недоволен? Накрыл гнездо торговцев людьми, остановил преступный бизнес.
— Издеваешься? Мне теперь нужно разыскать и арестовать тех, кто разгромил особняк. Фэн Цзи, конечно, тот еще ублюдок был, но закон есть закон. И… гм… Данила, не для протокола…
— Да?
— Его папаша, старый Фэн Жунчжи, объявил убийцу сына своим личным врагом. Его ищет сейчас вся триада и несколько сотен добровольных стукачей, облизывающихся на награду.
— Зачем ты мне-то об этом говоришь? Я тут не при делах.
— На всякий случай. Так чего хотел?
— Мне нужны адреса московских библиофилов.
— Я, наверное, удивлю тебя, но любовь к книгам не является уголовно наказуемой. Это тебе к сексопатологам.
— Ха. Ха. Ха. Слушай. У меня сейчас в руках какой-то старый томик, судя по дате, издан в середине восемнадцатого века. Я пробил его по аукционным базам, если кто-то захочет продать, стартовая цена будет сто тысяч долларов. Стартовая. Я уверен, за оборотом таких книг полиция следит. Как минимум, чтобы их не вывезли за границу.
— Это дело таможенников…