2 февраля 1238 года.

Сам перенос происходит мгновенно и беззвучно.

Еще мгновение назад Андрей метил прикладом в голову немцу, а в следующую секунду оказался на окраине заснеженной деревни. Как и другие члены их многострадальной группы, он находился на узкой заснеженной дороге, хранящей множественные следы лошадиных копыт.

Метрах в двадцати от места появления туристов начинались первые деревенские постройки. Деревня была небольшой, в общей сложности дворов двадцать, но имела довольно большую протяженность, так как была расположена вдоль единственной дороги. Засыпанные снегом почти под самые окна избушки и пристроенные к ним дворы тянулись по разные стороны дороги и таяли в темноте. Света не было ни в одном из окон.

По прикидкам Андрея, мороз стоял градусов двадцать, но, может быть, из-за отсутствия ветра, переносился неплохо.

Молодой человек поднял голову и был поражен открывшимся зрелищем. Ночное небо сияло от миллионов ярких звезд, прекрасно освещающих все вокруг.

Настройка программного обеспечения машины времени была такая, что при начале каждого нового эпизода все члены туристической группы, благодаря имплантированным в тело датчикам возврата, собирались в одном месте. И живые, и, в их случае, мертвые.

Андрей окинул взглядом выживших, осталось их лишь восемь. Вокруг, в снегу, лежали изуродованные тела Светы и Алексея, чуть в стороне с простреленной головой покоился Эдик.

Зная, что напрасно, Андрей все же присел около тела Николая Абрамовича и прошептал ему на ухо:

— Я довел их! — Затем обшарил тело старика в напрасной надежде найти пистолет.

Не нашел он только Рыжковых, так как их тела успели сжечь в лагерном крематории до переброски.

Закончив, поднял взгляд — и на душе посветлело: с Ксюшей все было нормально.

Если судить по внешнему виду выживших, Сашка провел время в лагере «веселее» всех. «По морде ему крепко настучали. Хотя и трофей он приволок самый лучший», — обратил Андрей внимание на только что закинутый за спину автомат.

— Классно выглядишь!

Сашка улыбнулся Андрею разбитыми губами, обнажив дыру вместо левого верхнего клыка, и миролюбиво проговорил:

— Главное — жив! Хотя на таком морозе, думаю, это ненадолго. Надо идти в один из домов, а то замерзнем.

— В деревню нам нельзя! — подавив всхлип, в разговор вступила Лариса Николаевна. Ей сейчас было тяжелее всего: несмотря на разницу в возрасте со Светой, они были близкими подругами.

— Лариса Николаевна права! Надо бежать прочь от деревни, минут через пять начнется атака! — поддержала ее Ксения.

— Чья атака? — удивился Сашка.

— Ребят, вы программу тура читали? — устало задала риторический вопрос девушка. — Атака передового дозора монголов в сто человек. Они атакуют эту деревню, в которой, к несчастью для Владимира, остановился планирующий разведку воевода с полусотней. Дружинники не ждали нападения. Посчитав, что находятся в своем глубоком тылу, пренебрегли охраной, понадеявшись на деревенских. Да и было их меньше — пятьдесят один человек. Своей стремительной атакой монголы застали владимирских врасплох, не дали им даже брони вздеть, порубили на пороге домов. А затем сожгли деревню. Ну а дальше все просто: без воеводы сыновья князя убедили мать встретить татар не под защитой стен, а в чистом поле. В результате — полный разгром. И город, когда к нему подошли тюмены Батыя, оборонять было почти некому. Пятого февраля город был взят штурмом, а детинец пал шестого. Именно свидетелями этого зрелища мы и должны были с вами стать. Так что, ребят, если не хотим стать не только свидетелями, но и участниками этих событий, вперед в лес.

Повисла секундная пауза, а затем заговорил Андрей:

— Нет, нам нельзя бежать. Во-первых, Сашка прав: мы просто замерзнем, это не Австрия, и в этих лохмотьях уже через час окочуримся. Во-вторых, даже если не замерзнем, то без лыж далеко не убежим: вокруг деревни, как я смотрю, поля — и снега там по пояс. И наконец, в-третьих, даже если мы все-таки скроемся от монголов сейчас, то сегодня к концу дня, если я правильно помню, Владимир возьмут в осаду, и вся местность будет кишеть татарскими отрядами. Окрестностей мы не знаем, где прятаться — тоже. Выловить нас будет несложно. Но у меня есть другой план. — Андрей загадочно замолчал.

— Ну не томи! — взмолился Сашка.

— Остаемся здесь и принимаем бой. У нас есть стрелковое оружие: винтовка, автомат да еще граната. Пуль хватит. Я думаю, что они буром не попрут, если свалим передние ряды. Да там и владимирские подоспеть должны.

— А зачем нам это? — спросила девушка.

— Если спасем воеводу, во-первых, будет где согреться, во-вторых, будет кому организовать оборону города, и следовательно, город сможет продержаться не три дня, а больше, и есть вероятность, что нас отсюда перекинет до того, как монголы возьмут город и устроят в нем резню. Саш, что скажешь? Ты у нас основная огневая мощь, — Андрей посмотрел на Сашку.

— Да в общем-то дело говоришь. Я согласен.

Спустя минуту свое согласие выразили и остальные члены группы.

— Ксюш, откуда они навалятся?

— Прямо на нас пойдут по дороге из леса. Сделают ставку на стремительность атаки.

— Отлично, тогда позицию предлагаю занять здесь, — Сашка указал на крышу ближайшего из сараев, перпендикулярно примыкающего к дороге слева.

— Остальным, кроме нас с Сашкой, предлагаю укрыться вон в том сарае. Мужчинам нужно найти хоть какое-то оружие, чтоб, если кто из татар прорвется мимо нас, было чем защищаться.

Прятаться в сарай ушли все, кроме Васи и Ларисы Николаевны.

Вася выломал огромную штакетину из забора и укрылся за сараем, на крыше которого планировали занять позицию молодые люди. Объяснил свой поступок тем, что, если кто зайдет с тыла, он их встретит.

Лариса Николаевна подкинула еще одну идею: дабы владимирские и их сгоряча не порубили, она, как единственная из всех, кто мог хоть как-то объясняться по-древнерусски, решила разыскать воеводу и предупредить.

Используя в качестве лестницы засыпанную снегом поленницу, вплотную примыкающую к сараю, молодые люди быстро забрались на двухскатную, крытую дранкой крышу, попутно обсуждая тактику действий. Уже через минуту, утрамбовав полуметровый слой снега, они соорудили лежанку на скате, противоположном ожидаемому направлению появления врага.

Как казалось Андрею, такая позиция, с одной стороны, обеспечивала защиту всего тела от стрел, а с другой — позволяла вести огонь, слегка приподнявшись и высунув оружие над коньком крыши.

Устроившись поудобнее, Андрей поднял винтовку вверх и выстрелил.

— Ты чего?

— Пусть братья-славяне подъем играют и к битве готовятся.

Проговорил Андрей и принялся наблюдать за стеной леса. Его кромка находилась метрах в трехстах от их позиции. Безоблачное звездное небо прекрасно освещало окружающую местность, и уже через пару минут молодой человек смог разглядеть, как из леса появились всадники и молча понеслись к поселению.

— Началось! — передергивая затвор винтовки, прошептал севшим от волнения голосом Андрей.

В ответ Сашка оскалился своей жуткой улыбкой и ответил:

— Ага! С богом!

Проталкиваясь через сугробы, передние ряды монгольского отряда наконец выбрались из леса на открытую местность. Чуть придержав лошадей, они дали возможность основным силам догнать себя и после этого, бросив коней в галоп, пошли в атаку.

Ксюша не ошиблась, и в полном соответствии с ее словами татары не стали огибать деревню, а ударили вдоль дороги. Пригнувшись к мохнатым гривам своих невысоких лошадок, татары уже неслись во весь опор, оставляя за собой шлейф поднятого снега.

По мере приближения к деревне конная лавина все более и более разгонялась. Прошло совсем немного времени, а расстояние, отделяющее молодых людей от конницы, составило не более ста метров. Несмотря на то что Андрей находился на крыше сарая, несущаяся на него конница производила жуткое впечатление: тусклый отблеск доспехов, яркие блики вынутых из ножен сабель, лязг металла, злые лица в косматых шапках, клубящаяся снежная пурга за их спинами и угрюмое молчание атакующих — все это рисовало картину ожившего древнего кошмара. С трудом подавив в себе огромное желание все бросить и побежать, Андрей сильнее стиснул в руках винтовку.

Вперед отряда на половину лошадиного корпуса вырвался воин на высоком гнедом коне. За считаные мгновения до столкновения именно на нем остановил свой взгляд Андрей. Всаднику было не больше двадцати, его тело защищала длинная кольчужная рубашка с надетым поверх чешуйчатым доспехом, на голове шишак (островерхий шлем) с бармицей, левая рука и половина груди прикрыты красным круглым щитом с шипом в середине, в правой зажата сабля, опущенная острием к земле. Взгляд внимательных глаз не замечает молодых людей, устремлен ниже и куда-то за их спину.

Все!!! Отряд на полной скорости вот-вот ворвется в спящую деревню, теперь таиться нет смысла. Даже наоборот, следует поднять шум, чтобы ничего не понимающие местные в попытке разобраться, что происходит, выскакивали из своих домов навстречу саблям и стрелам нукеров. Как единый живой организм, монгольский отряд исторг из себя боевой клич:

— УРАГХ!!!

Это оказалось чересчур для Сашкиных нервов, и в ответ на рев монголов на атакующую конницу обрушился автоматный огонь.

Планируя бой, молодые люди собирались подпустить отряд поближе, чтобы бить наверняка, экономя патроны. Теперь же, под впечатлением, производимым атакующим врагом, Сашка открыл огонь раньше. Если быть честным с собой, Андрей был благодарен ему за это, так как сам он с трудом сдерживал себя, чтобы не сорваться. В итоге, к моменту начала боя расстояние между ним и монгольским отрядом составило не более пятидесяти метров.

Для монголов атака оказалась полной неожиданностью. Первая, самая длинная Сашкина очередь, выпущенная в гущу атакующего отряда, свалила пятерых, одним из которых был тот, на высоком коне. Пуля попала ему в живот, выбив искры и несколько стальных чешуек. Нукера сложило пополам, скинув с лошади под ноги несущейся конницы. За тело павшего запнулся конь всадника, идущего следом, и верховой вылетел из седла и зарылся в сугроб.

Андрей не отставал: поймав на прицел одного из воинов, заходящего слева, парень выстрелил. Пуля ударила в щит напротив прикрытого левого плеча. Маленький кусочек металла выбил монгола из седла, развернул в воздухе и бросил на землю.

Уже через несколько секунд погибшие стали причиной возникновения в середине наступающей колонны «пробки», затрудняющей движение последующим, — монгольский отряд начал терять свою ударную силу.

К сожалению для молодых людей, прекращать атаку монголы не собирались. Огибая с флангов завал из человеческих и лошадиных тел, определившие угрозу монгольские воины устремились к ней.

Прицеливаясь в очередного воина, Андрей приподнялся над коньком крыши, и в следующее мгновение с гудящим звуком его щеку обожгла выпущенная стрела. Зашипев, парень запоздало пригнулся. Повезло, что стрела лишь рассекла кожу, и вдвойне повезло, что под глазом, а не над ним. В ситуации, когда действовать нужно против большого количества противников, ограничение обзора легко может закончиться гибелью. Смахнув кровь рукавом, Андрей передернул затвор винтовки и, выглянув из-за конька, выстрелил в воина со вскинутым луком. Стрелять пришлось навскидку, стараясь опередить прицеливавшегося в него монгола, однако опередить не получилось. И одновременно с его выстрелом напротив его живота, войдя в конек крыши почти по самое оперение, задрожала стрела. Андрей также смазал, пуля досталась лошади, попав в голову. Несчастное животное перекувыркнулось через голову, погребя под своим корпусом лучника.

Краем глаза Андрей увидел, как до этого поливающий атакующих очередями Сашка, упав на спину, принялся перезаряжать автомат. Стараясь выиграть другу драгоценные секунды, Андрей переключил внимание на его сектор огня.

Наибольшую опасность в этот момент представляли трое. Первый, преодолев толчею, шел по центру. Двое других заходили левее, с Сашкиной стороны. С них Андрей и начал. Выстрел — и один из двоих выпал из седла. Еще секунда — и винтовка стреляет повторно, на этот раз не столь удачно. Всадник получил ранение в ногу и под воздействием убойной силы пули слетел с коня. Не суетясь, Андрей навел на последнего, двигающегося по центру и подошедшего совсем близко. Плавно нажал на спуск, и сухой щелчок возвестил о том, что патронов в винтовке больше нет.

Как в замедленном кино, Андрей увидел, что несущийся воин направляет коня параллельно зданию. Поравнявшись, он оттолкнулся от спины животного, взмывая на крышу. Он еще находился в воздухе, а вскинутая над головой зажатая в правой руке сабля уже начала двигаться навстречу Андреевой голове. Парень понимал, что не успеет ничего предпринять, и в эту секунду воин приземлился на крышу сарая. Скат крыши, крытый старой дранкой, не выдержал веса одетого в доспех человека. И с громким треском нукер провалился внутрь здания. Сверкнув в сантиметре от носа Андрея, сабля впилась в конек и, разрубив его до середины, застряла, вырвавшись из пальцев провалившегося воина.

Наконец заменив магазин, рядом с Андреем вскочил Сашка и короткой очередью сбил еще одного приблизившегося всадника.

А далее картина боя поменялась. Монголы, поняв, что их атака захлебнулась и эффект неожиданности утерян, сменили тактику и взялись за луки. Рассредоточившись метрах в ста от позиции молодых людей, они закружили смертельный хоровод. Двигаясь по кругу, воин, находящийся ближе всего к сараю, посылает в него стрелу и проносится дальше, уступая место следующему. К тому моменту, когда он проходит полный круг, ему как раз хватает времени достать из колчана стрелу и наложить ее на тетиву. Такой прием ведения боя в скорострельности ничуть не уступил Сашкиному автомату, и на позицию друзей обрушился ливень стрел.

Ребята предприняли попытку остановить эту смертельно опасную для себя круговерть, попросту обрушив на врага массированный огонь из двух стволов. Однако, так как расстояние между всадниками увеличилось, а их подвижность возросла, эффективность огня резко упала, особенно у Сашки.

Приподнявшись над укрытием, Андрей навскидку стрельнул и укрылся вновь. С глухим стуком в конек вошли две стрелы. Теперь татары не дают достаточно времени на прицеливание. Сашке проще, он все чаще стреляет, высунув из-за конька лишь руку с автоматом.

Когда поверхность крыши рядом с головой Андрея разлетелась ошметками дранки, он понял, что их положение из неважного превратилось в критическое. Понадеявшись, что кровля способна удержать стрелу и защитить их корпус, молодые люди не учли огромную пробивную силу составных монгольских луков. Если поначалу враги пытались попасть в высовывающихся стрелков, то поняв, что покрытие крыши не способно защитить от пробивающей его навылет стрелы, они сосредоточили обстрел на скате крыши.

Спустя минуту ни о каком ответном огне уже не шло речи, все внимание молодых людей уходило на то, чтобы найти безопасное место для спасения от бьющих через крышу стрел.

— Надо уходить с крыши. Рано или поздно мы здесь словим, — проговорил Андрей, пытаясь укрыться за коньком крыши.

— Слезем — стопчут. И автомат не поможет. Но ты прав, здесь оставаться нельзя. Давай вниз, а там я на противоположной стороне дороги позицию займу — попробуем их так удержать.

Сашка первым сиганул с крыши в снег, спустя секунду Андрей приземлился рядом, лишь чудом не налетев на торчащую палку, скрытую снегом.

Прижались спиной к срубу и, меняя магазин, Сашка проговорил:

— Я сейчас рвану через дорогу, прикрывай.

— Договорились, — просипел Андрей, мокрыми руками запихивая очередную обойму в винтовку.

«Где же дружинники?» — думал Андрей, прекрасно осознавая, что если помощь не появится в самое ближайшее время — им конец. Спустя пару секунд, загоняя патрон в патронник, он проговорил:

— Готов!

— Три, четыре! — рявкнул Сашка и выскочил из укрытия на дорогу.

Не мешкая, вскинув винтовку, Андрей сиганул следом. Открывшаяся картина не сулила им с Сашкой ничего хорошего. Подавив их огонь, противник предпринял еще одну попытку ворваться в деревню. И теперь на друзей во весь опор двигался монгольский отряд.

Ближайшими оказались двое всадников, вооруженных копьями. Андрей навел винтовку на одного из них, но Сашкина короткая очередь (из трех патронов) опередила его. Все пули нашли цель: две попали в щит нукера, идущего правее, пробив и его, и хозяина. Последняя досталась лошади левого. Получив пулю в грудь, конь запнулся, и всадник, перелетев через его голову, крепко приложился о дорогу и по инерции заскользил прямо под ноги Андрею. Парень перехватил винтовку двумя руками и нанес удар прикладом в затылок прикатившему «подарочку».

Рядом с Андреем взвизгнула стрела, другая вошла в землю в десяти сантиметрах от его ноги. Чтобы хоть как-то укрыться, парень упал на колено, вскинул винтовку и выстрелил в следующего летящего к нему на полном скаку всадника. Попал, только ситуацию это уже не меняло — с разных направлений к нему летело еще трое монголов. Пытаясь передернуть затвор, он уже понял, что следующего выстрела сделать не успеет и жить ему осталось несколько мгновений. А следом сильный удар в правое плечо опрокинул его в снег. Над головой блеснула разрубившая воздух сабля нукера, промчавшегося вплотную.

Преодолевая жуткую боль в плече, Андрей с земли, куда его опрокинула застрявшая в плече стрела, встал на колени. Поднял глаза и увидел перекошенное яростью лицо собственной смерти, несущейся на него с обнаженной саблей.

— СЛА-А-АВА-А-А!!! — раздалось где-то за спиной молодого человека, когда его сознание уже начало меркнуть. И последнее, что он увидел — это лицо Васи, стаскивающего его с пути атакующей русской дружины.

2

Лариса Николаевна спешила. Ноги по колено проваливались в снег, но женщина не сбавляла темп, упрямо продираясь к своей цели.

Первые следы жизни женщина обнаружила, когда двигалась мимо маленькой деревенской часовни, находящейся в центре деревни: уловила краем глаза движение на колокольне, выдающее присутствие часового.

Она уже собиралась его окликнуть, в надежде узнать, в каком доме ночует воевода, когда прогремел предупредительный выстрел Андрея. Не прошло и минуты, а деревня ожила, как разворошенный муравейник. Почти из каждого дома выскакивали то один, а то и больше одевающихся на бегу мужчин.

В воцарившемся в деревне хаосе женщина растерялась. Кто из них воевода?

Ухватив за рубаху ближайшего воина, она спросила:

— В какой избе воевода?

— У старосты! — мужчина указал на самый крупный в деревне дом, находящийся через три двора от них.

Не мешкая, женщина бросилась к указанному дому, вспорхнула на крыльцо и нос к носу столкнулась с огромным, как гора, молодым парнем.

— Ты кто такая?

Все, кого до сего момента встречала женщина, по меркам двадцать первого века были низкого роста. Самый высокий мужчина был не более 160–165 сантиметров. За прошедшие века человек значительно вытянулся, может быть, благодаря стабильному и разнообразному питанию.

Остановивший женщину парень был высоким даже по меркам двадцать первого века, никак не меньше 190 сантиметров.

Кольчуга, опускавшаяся чуть ниже колен здоровяка, в поясе была перехвачена широким ремнем. Слева, на поясе в ножнах, висел прямой полутораручный меч. Руки по самые запястья закрыты все той же кольчужной рубашкой, поверх которой парень сейчас натягивал наручи. Кисти рук пока не прикрыты. Ниже колена ноги защищены поножами, надетыми поверху кожаных сапог.

— Кто такая, говорю? — не очень любезно спросил парень.

Лариса Николаевна всегда гордилась своим знанием древнерусского, и гордилась заслуженно. В исторических кругах ее уже давно считали авторитетом по языку, как письменному, так и разговорному, и не раз обращались даже из других институтов с просьбой помочь с переводом. Именно знание языка было причиной того, что при принятии решения об отправке в тур выбор руководства пал на нее.

А вот теперь под напором этого здоровяка женщина стушевалась и не могла из себя ни слова выдавить. Из головы вылетели все знания, и единственное, что ей оставалось, это с недоумением смотреть на русича.

— Кузьмич, она у тебя немая, что ли? — проговорил парень, обращаясь к кому-то внутри дома.

Спустя пару секунд на пороге дома возник лысоватый мужичонка в накинутом поверх плеч тулупчике. Рядом с богатырем мужичонка смотрелся, как мышь рядом со слоном. Глянув на Ларису Николаевну, он прошамкал:

— Не наша это.

И тут Ларису Николаевну как прорвало:

— Воеводу б мне, сынок!

— Ишь ты, воеводу ей давай! Будет тебе воевода с босотой всякой разговаривать, ты мне скажи, а я уж ему передам!

— Путешественники мы. Когда из леса в деревню входили, татары напали. Товарищи мои их на том конце деревни сдерживают. Зови воеводу, сынок, поднимайте дружину.

Парень уже открыл рот, чтобы что-то ответить, когда Кузьмич проговорил, комментируя недавний выстрел:

— Слышал, как гром вдарил?!

— Кузьмич, вот ты вроде человек неглупый: бывший гридень, теперь вон староста деревенский! А такую чушь другой раз несешь. Какой гром зимой, а? — отчитал парень старосту.

Дверь дома старосты отворилась в третий раз, и на пороге возник еще один персонаж.

«Вот это действительно богатырь!» — восхищенно подумала женщина. Седина в волосах и бороде определяла возраст мужчины лет в пятьдесят, но телосложением он ничуть не уступал юнцу.

— Слышь, Петр Ослядюкович, она говорит, такие ж босяки, как она, на том конце деревни монгольских тюменов держат, — проговорил парень и прыснул со смеху.

Усы воеводы дрогнули, выдавая улыбку, и он обратился к женщине:

— Зачем меня искала, женщина?

Ответить Лариса Николаевна не успела.

По случайности край деревни, в котором оборонялись туристы, был нежилым. Потому до сего момента никаких признаков начинающегося боя в деревню не проникало. Но в следующую минуту все изменилось.

— УРАГХ!!! — взорвалось на том конце деревни. И одновременно ударил колокол на часовне. Улыбки вмиг покинули лица воеводы и молодого дружинника: слишком уж хорошо они знали, чей это клич.

— К бою. Кузьмич, твои обормоты татар проспали! Со всех шкуру спущу, коль живы будем. Саблю и бронь тащи! Сколько их? — вопрос был уже к женщине.

— Сотня.

— Не успеем, — глядя на полуодетых дружинников, проговорил воевода.

— Успеешь, воевода! Ребята их удержат достаточно, чтобы вам изготовиться! Только наших не посеките, трое их. Да в сарае еще четверо схоронились.

Произнося эти слова, Лариса Николаевна старалась говорить и выглядеть уверенно, хотя внутри такой уверенности не испытывала, ожидая в любую минуту, что татары ворвутся в деревню. Но частота винтовочных и автоматных хлопков все возрастала, а монголы так и не появлялись.

«А она не так стара, как показалось. Все дело в лохмотьях, в которые она одета», — подумал Петр Ослядюкович, глядя в глаза женщине.

Потом воевода так и не смог объяснить себе, почему в этот момент он поверил женщине. И вместо того чтобы дать команду неготовым к бою дружинникам забаррикадироваться в домах, дабы как можно дороже продать собственные жизни, он поверил в то, что трое смогут удержать сотню достаточное количество времени, чтобы его воины смогли изготовиться для собственной атаки. И он проговорил:

— Славка, брони вздеть и конно строй гридней!

3

Оттолкнувшись от стены сарая, Сашка выскочил на дорогу. Устроенное ими побоище впечатляло: дорога, а также поле напротив сарая были усыпаны телами людей и лошадей. Наиболее плотно они лежали посреди дороги, в том месте, где на плотный строй атакующих обрушились первые выстрелы.

Рядом с некоторыми из погибших воинов стояли их не испугавшиеся выстрелов кони. Многие из сбитых на землю были живы и даже предпринимали попытки подняться. Один из таких сейчас как раз бежал к Сашке с обнаженной саблей.

На Сашкин взгляд, в седлах осталось не более пяти десятков всадников. Сейчас, подавив стрелков на крыше, они прекратили ее массированный обстрел и погнали коней для повторной атаки на деревню. К молодым людям уже неслись двое оказавшихся ближе всадников, опустив жала своих копий параллельно земле.

Уже приноровившись к автомату, Сашка навскидку выпустил короткую очередь, сбив в снег обоих. Один из всадников, упав на дорогу, по инерции заскользил к Андрею, и тот, не растерявшись, ударил его прикладом по голове.

Бегущий воин был уже метрах в десяти, когда Сашка навел на него автомат и нажал на спуск. Вместо выстрела раздался сухой щелчок. Осечка!

Секундной заминки монголу как раз хватило, чтобы преодолеть разделяющие их с Сашкой метры и нанести удар. Монгол рубанул сверху саблей, зажатой в правой руке. Навыки бокса не подвели, Сашка сместился правее, уходя от удара, и нанес встречный удар автоматом в голову нукера. Удар пришелся в неприкрытую шлемом щеку, и оглушенный монгол рухнул в снег.

На долю секунды парень расслабился, предположив, что после таких ударов не встают, и тут же поплатился за это. Резкий рывок за обе ноги — и Сашка всей спиной приложился о промерзшую землю. В глазах на мгновение потемнело, а когда темнота отступила, следующее, что увидел Сашка, была взметнувшаяся в замахе рука с кинжалом. Парень успел среагировать и в последний момент перехватил руку навалившегося на него врага, остановив острие ножа в пяти сантиметрах от собственной груди. Схватив кинжал второй рукой, монгол навалился всем телом. Чувствуя, что собственных сил не хватает и острие медленно, но верно приближается к его сердцу, Сашка повернул голову в сторону Андрея в надежде позвать на помощь.

Но крик застрял в горле, так как прямо на его глазах Андрей поймал стрелу и, зашатавшись, упал в снег. Это в конечном счете спасло его, так как промчавшийся рядом монгольский воин не успел скорректировать удар сабли и вместо Андрея рассек пустоту там, где тот стоял мгновение назад.

«Все… Конец…» — в очередной раз за сегодняшний день посетила мысль.

— СЛА-А-АВА-А-А-А!!! — грохнуло где-то сзади, и земля под Сашкой задрожала.

В последней отчаянной попытке остановить кинжал Сашка навалился на руку соперника, голова его запрокинулась, и он увидел строй атакующей конницы, несущейся на них со стороны деревни.

Они находились на пути огромного черного коня, на котором восседал всадник, прикрывшийся красным каплевидным щитом. Понимая, что через пару секунд растопчут их обоих, стараясь хоть как-то привлечь внимание монгола к угрожающей опасности, а может быть, просто от испуга, Сашка заорал. Монгола это не остановило. И в ответ тот лишь сильнее надавил на нож с одним желанием: нанизать на него Сашку.

До столкновения оставалось мгновение, когда всадник заставил коня прыгнуть. Огромная туша взмыла над борющимися в снегу людьми и, перегнувшись в седле, всадник рубанул монгола вдоль спины.

Тело еще мгновение назад напирающего воина расслабилось. Поднатужившись, Сашка скинул покойника с себя. Приподнявшись, он первым делом начал искать глазами Андрея. Парень упал прямо посреди дороги, на пути атакующей конницы. Морально Сашка готовился увидеть изломанное копытами тело, но был несказанно обрадован, обнаружив, что на дороге Андрея нет. Взглядом он нашел его лежащим в стороне, под опекой хлопочущего над ним Василия.

Несколько успокоившись за судьбу напарника, Сашка перевел свой взор на промчавшуюся конницу. И вовремя: в следующее мгновение на глазах у изумленного молодого человека русский строй, атакующий двумя линиями, столкнулся с татарским.

Неоднократно Сашке приходилось видеть подобные сшибки в кино, но вживую это зрелище было гораздо более страшным и наравне с этим завораживающим.

Ситуация изменилась. Теперь монгольский отряд был застигнут врасплох появлением развернутой в боевой порядок русской дружины. В отчаянной попытке приготовиться к бою командир монгольского отряда попытался выстроить нукеров в линию, но ему явно не хватало времени.

Отряды разделяло метров двадцать, когда они обменялись залпами из луков. До этого момента, пытаясь покончить с Сашкой и Андреем, монголы почти полностью опустошили собственные колчаны, и залп владимирцев оказался гораздо более плотным. Из седел повалилось никак не меньше пятерых нукеров, в то время как монгольский залп видимых результатов не принес.

На Сашкиных глазах один русский воин, вырвавшийся вперед, привстал в седле, вскинул лук и, рванув тетиву до уха, всадил стрелу в монгола, находящегося прямо перед ним. С глухим стуком стрела ушла в подставленный щит. Не мешкая после выстрела, русич отшвырнул левой рукой лук, одновременно правой вырывая притороченную к седлу саблю. Еще мгновение — и он на всем скаку проносится мимо монгола, нанося ему рубящий удар. Татарин снова не сплоховал, и русская сабля встретила подставленный щит. Однако на этот раз столкновение для щита оказалось роковым. Сабля ударила в верхнюю кромку и снесла его половину.

В следующее мгновение столкнулись и основные силы отрядов. Лязг оружия, крики боли и ярости, ржание коней — все слилось в единый стон битвы.

Продолжая наблюдать, Сашка увидел, как атакованный монгол, крутанувшись в седле, рубанул сбоку, пытаясь достать русича. Не успел. Клинок лишь блеснул в воздухе за спиной промчавшегося всадника, не задев его. А вот монгол поплатился. Русский воин, идущий во второй шеренге с рогатиной наперевес, всадил ее в подставленный бок татарина, пробив того насквозь. Бросив копье в теле погибшего, он промчался мимо и атаковал следующего нукера, но не саблей, которую так и не успел выхватить, а собственным щитом, ударив им в щит противника. Доспех русского дружинника был тяжелее, конь в полтора раза превосходил коня монгола. Да и сам он был крупнее, в результате чего сила удара при столкновении выбила монгольского воина из седла, отшвырнув метров на пять назад. В следующее мгновение упавший в снег был добит.

Потеряв разгон, русские находили себе соперника, и бой начал превращаться в индивидуальные поединки кружащих друг вокруг друга, обменивающихся ударами всадников. Однако эффект от первой сшибки был налицо. И если русский отряд потерял не более трех-четырех воинов, то монголы лишились не менее половины оставшихся.

Монголы продержались недолго: буквально секунд через тридцать заиграла труба, и остатки их отряда, закидывая за спину щиты, бросились к лесу.

4

Как показывал опыт боев, в лобовом столкновении русские дружины стояли крепче татар. Причина была, пожалуй, в том, что хоть татары и имели тяжеловооруженных воинов, все же в основной своей массе обычный русский дружинник был вооружен лучше монгольского. Причина поражений русских дружин была в другом: татары умело избегали прямых ударов, противопоставляя им стремительность, умелую концентрацию численности, плотный огонь из луков.

Однако в этот раз удача была не с захватчиками, они так и не сумели пройти через неизвестных союзников воеводы.

Настроение Петру Ослядюковичу это, правда, не поднимало. Воевода был зол, и зол в первую очередь на себя. В его-то годы да с его опытом — и так опростоволоситься. Доверился деревенским, видишь ли, хотел, чтобы люди выспались перед опасным заданием. И вот тебе пожалуйста — чуть всех не сгубил. Не удержи чужаки татар, все бы в этой деревне остались. И неважно, что по всем данным разведки выходило, что до передовых дозоров татар дня два-три хода. Сам ведь не раз проделывал подобный фокус: преодолевая за ночь разделяющее расстояние, с первыми лучами солнца обрушивался на не ожидающего нападения противника.

Да Кузьмич еще! Уж ведь и сам из гридней (после ранения получил от князя надел и ушел), а таких олухов на пост выставил. Чужаков вчистую проспали, никто даже не заметил, как восемь человек в деревню вошли! Это при том, что вокруг деревни на полмили — одни поля. И ведь не сознаются, что спали. Их послушать — так из воздуха чужаки появились.

«Нечего с больной головы на здоровую перекладывать. Воевода здесь ты, а не Кузьмич, сам должен был все продумать. В общем, пора и мне, как Кузьмичу, за плуг вставать, а не дружину водить…» — отгоняя грустные мысли, воевода заставил себя сосредоточиться на погибших врагах. Он уже несколько минут ездил среди убитых, но никак не мог определить, что же стало причиной их гибели. Наконец он слез с коня рядом с телом одного из воинов. Тот лежал на спине, раскинув руки. Левая рука продолжала сжимать маленький круглый щит. Именно щит и привлек внимание воеводы, а точнее, маленькое отверстие в нем, чуть выше умбона.

Петр Ослядюкович перевел взгляд на корпус воина и обнаружил такое же отверстие в его доспехе, в левой стороне груди. Продолжив свое исследование, воевода перевернул покойника на живот и без труда нашел выходное отверстие в спине нукера.

Каким бы оружием чужаки ни пользовались, его пробивная способность поражала. Что бы это ни было, оно пробило щит, чешуйчатый панцирь, кольчугу и тело воина! Дальше, выйдя из спины, опять-таки пробило кольчугу и панцирь!

И все-таки они не всесильны. Когда подоспел воевода со своими, песенка чужаков уже была спета — кипела рукопашная. Учитывая превосходство татар в численности, они бы долго не продержались.

Что путешественников нельзя отпускать и нужно любым способом доставить во Владимир, воевода понял сразу же! В этой ситуации оружие чужаков было даром Божьим и единственной надеждой перед лицом монгольских тюменов. Осталось придумать, как это сделать. Силком тащить — очень нежелательно. Тому были две причины: во-первых, воеводе очень не хотелось, чтобы и его воины гибли так же. А во-вторых, Петр Ослядюкович знал, что такое благодарность, и прекрасно понимал, что было бы с ним и его отрядом, если бы чужаки не дали им нескольких минут на подготовку. Поэтому самым оптимальным в этой ситуации было решить вопрос миром.

Оставив труп врага, воевода прыгнул в седло и двинул пегого к одному из чужаков, над которым сейчас как раз склонился Славка.

Мимолетно воевода порадовался выучке своих парней: те хоть и не демонстрировали агрессию, но ненавязчиво взяли чужаков в кольцо, не пряча при этом оружия.

Подъехал он как раз вовремя и услышал слова Славки, закончившего осмотр раны:

— Повезло тебе, парень, стрела бронебойная! Прошла через тебя, как шило, ничего важного не повредив. Была бы на бездоспешного, широкий наконечник все б жилы изрубил, а то и кости. Потерпи маленько.

С этими словами Славка достал нож, а затем аккуратным и уверенным движением срезал наконечник стрелы, высунувшийся сзади из плеча чужака. Затем рывком вырвал из раны обезглавленное древко.

Парень зашипел.

Подскочила одна из деревенских баб с перевязочными тряпками и принялась накладывать повязку.

Другому чужаку повезло меньше. На него воевода наткнулся, когда направил коня к стоящему рядом сараю. Подъехав вплотную к строению, воевода услышал доносящийся из него шум и невнятные голоса. Остановив пегого, слез с коня, вытащил саблю и осторожно вошел внутрь.

Сразу около входа он наткнулся на тело монгольского воина. Смерть свою тот нашел от вил, теперь торчащих у него из живота.

Метрах в пяти от покойника лежал коротко стриженный парень. Под ним уже натекла изрядная лужа крови. Парень был не один, прямо на земле вокруг него сидели трое: два парня и девушка. Девушка находилась у изголовья раненого, бережно поддерживая его голову. Сабля татарина разрубила левую половину груди и ребра, фактически вскрыв грудную клетку. В ранах воевода разбирался и понимал, что жить коротко стриженному оставалось немного, не больше нескольких секунд.

В следующую секунду парень что-то прошептал на непонятном языке и отдал душу Богу.

Девушка заплакала. Чувствуя, что лишний, воевода вышел из строения.

Что хотел, он узнал: у прятавшихся в сарае не было того смертоносного оружия! В противном случае татарин нашел бы свою смерть не от вил. Следовательно, во что бы то ни стало воевода должен доставить в город тех двоих.

На что еще обратил внимание воевода, так это на полное отсутствие у чужаков защитного и клинкового вооружения. «Весьма странные путники», — подумал воевода и по-молодецки, не касаясь стремени, запрыгнул в седло.

5

Вновь Лариса Николаевна столкнулась с воеводой минут через двадцать после окончания боя.

— Что дальше делать планируете? — обратился мужчина к ней.

Придерживаясь плана, женщина ответила:

— Во Владимир пойдем.

— Если во Владимир, то давайте с нами. Мы как раз в город возвращаемся.

— Благодарю тебя, Петр Ослядюкович за доброту. С удовольствием воспользуемся твоим предложением, — проговорила женщина и в пояс поклонилась.

Кивнув головой в ответ, воевода переключился на Славку:

— Эй, Славка! Бери одни сани у Кузьмича, грузи на них раненых и возвращаемся в город!

— А как же погибшие, Петр Ослядюкович? Неужто поганым оставим?

— Живых бы спасти, не время о мертвых думать. Кузьмич, ты тоже не мешкай. Всех на сани и быстро в город. Монголов не всех порубили, думаю, скоро вернутся. Два десятка тебе дам в охранение, да чтоб смотри — никакого скарба, только людей.

Воеводе очень не хотелось делить свой и без того маленький отряд, но оставить без защиты деревенских баб и детей рука не поднималась.

6

Деревню покинули спустя час. Раненых (их было двое, один из них Андрей) погрузили в сани.

Как и обещал, воевода разделил отряд на две части. Одна, с ним во главе, сопровождала туристов (скорее, даже конвоировала), двигалась налегке и покинула деревню еще до рассвета. Другая, меньшая его часть, должна была сопровождать деревенских. Когда Андрей покидал деревню, сборы второго отряда также подходили к концу, и он вот-вот должен был выдвинуться.

Своих погибших брать не стали. Их сложили в стоящем на отшибе сарае, а потом, несмотря на ворчание старосты, подожгли.

В надежде после возвращения передать тела родственникам, погибших туристов сжигать не стали, их сложили в стороне от деревни и засыпали снегом. Местным, чтоб не изводили вопросами, сказали, что вера погибших запрещает сжигание тел.

Измотанный бурными событиями последних двух дней и полученной раной, Андрей уснул почти сразу, как оказался в санях.

Проснулся парень ближе к полудню, если судить по положению солнца.

День был солнечный и морозный. Дорога пролегала вдоль заснеженных полей и лишь изредка вдоль их пути попадались белые от снега деревья. Сани с Андреем шли в середине колонны, остальные члены отряда двигались верхом. Рядом с санями, ворча, ерзая и ругаясь себе под нос, на коне одного из погибших дружинников ехал Сашка. Впрочем, употреблять слово «ехал» в отношении Сашки язык прямо-таки не поворачивался. Полное отсутствие грации выдавало в нем никакого наездника.

— Задница не болит от такой езды? — улыбаясь, поинтересовался Андрей.

— А, проснулся? После событий последних дней список того, что не болит, весьма короткий, и теперь, после езды на этой кобыле, задница в нем не значится. Сам-то как?

Андрей шевельнул рукой и зашипел, когда острая боль пронзила плечо.

— Плечо болит! — морщась, ответил Андрей.

— Удивляюсь, как мы с тобой вообще выжили? Мы явно переоценили возможности своего оружия. Но в целом твой план пока работает.

— Судя по этому почетному эскорту, переоцениваем возможности нашего оружия не только мы, — проговорил Андрей, кивком головы указывая на воеводу.

Видимо, он также по достоинству оценил оружие двадцатого века (блуждания воеводы среди погибших татарских воинов не укрылись от Андрея). Оценил и, видимо, решил с помощью этого оружия остановить нашествие. Тот факт, что у них пока не попытались отобрать оружие, ничего не значит. Это говорит только о том, что предки пока не понимают принцип его работы и непременно попытаются заполучить, когда смекнут, что к чему. С этим нужно что-то решать.

Приближающийся стук копыт с противоположной стороны саней заставил Андрея повернуть голову.

— Доброе утро, Андрей, как вы себя чувствуете?

Ксюша была хороша. За то время, пока Андрей ее не видел, девушка успела переодеться, смыть лагерную грязь и сейчас, как и перед отправкой в тур, стала очень привлекательной. Правда, тулупчик, предоставленный деревенскими и надетый на нее сейчас, был немного широковат, явно с мужского плеча (все деревенские женщины, как и большинство мужчин, значительно уступали ей в росте), но абсолютно ее не портил. На лошади, в отличие от Сашки, девушка сидела как влитая. Кстати, винтовка Андрея была тут же, висела за спиной у девушки.

— Ксюша, пережив такого рода события, чужие люди становятся друг другу ближе родни, а ты мне все так же «выкаешь».

Девушка улыбнулась и исправилась:

— А ты все так же ерничаешь. Как себя чувствуешь?

— Плечо болит, в остальном все очень даже комфортно! С удовольствием провел бы в этих санях оставшуюся часть тура, если бы при этом, конечно, меня никто не пытался убить.

«И лучше в твоей компании», — но эта мысль, конечно, не предназначалась для женских ушей.

Девушка подтянула к себе какую-то авоську, видимо, также позаимствованную у деревенских, покопавшись, нашла в ней что-то, а затем, перегнувшись в седле, дала Андрею две таблетки.

— Съешь, это антибиотики и обезболивающее! — прокомментировала девушка.

— Терзают Русь, поганые! — проговорил Сашка, указывая рукой на восток.

С той стороны безоблачное небо было испачкано кляксами множества дымных столбов, поднимающихся от горящих деревень. Русских деревень.

7

«Слишком медленно, — подумал Устах о деревенских, — слишком медленно собирались, теперь слишком медленно двигаемся».

Несмотря на запрет воеводы, крестьяне готовы были грузить в сани собственные избы. Когда один из них попытался привязать к саням корову, Устах, оставленный воеводой старшим над двумя оставшимися десятками, не выдержал. Он сгреб в охапку старосту и прорычал, что у деревенских остался косой час, после чего отряд уходит. И кто не успеет, будет добираться сам.

Это помогло. И они действительно двинулись почти в указанное время, задержавшись лишь для того, чтобы под причитание и вой крестьян избавиться от всякого крупногабаритного скарба.

Устах окинул взором колонну. Шесть саней, груженных бабами и детьми, шли в середине, по бокам, прикрывая их, двигались два десятка княжьих гридней. Деревенские мужики шли замыкающими, вооруженные кто вилами, кто топором. Вояки! Встретимся с монголами — их мигом побьют стрелами. Без доспехов они даже приблизиться к поганым не успеют. Нет, с таким отрядом с татарами лучше не пересекаться.

Как назло, последние несколько часов их путь пролегал по открытой местности. Во все стороны — насколько хватает глаз — засыпанные снегом поля и лишь восточней лес подступает к дороге не больше чем на милю. Устаху было сорок три года, солидный возраст для гридня. Учитывая специфику профессии, до таких лет доживали немногие. За годы, проведенные в походах и сражениях, Устах запомнил одну очень простую истину: воюя с кочевниками, избегай открытой местности.

Впереди возникли две черные точки и начали быстро приближаться. Спустя какое-то время стало понятно, что это передовой дозор из двух воинов, отправленный Устахом вперед. Старший из двоих, поравнявшись с десятником, проговорил:

— Татары, Устах, не меньше сотни! Идут нам навстречу. Будут минут через десять.

— Принесла нелегкая… — прошептал десятник и уже громко рявкнул: — Кузьмич, давай сюда! — Когда староста оказался рядом, десятник заговорил: — Татары, Кузьмич, большой отряд, не отобьемся. Бери своих, и в лес бегите, мы постараемся их задержать. Бог даст, схоронитесь.

— Девок с детьми отправлю, а мы с мужиками вам подсобим.

— Все уходите, не будет от вас толку, без брони вы. Побьют стрелами издали и все. По-пустому погибнете.

— А ты, Устах, сделай так, чтоб не побили. Для нас наши семьи это не пустое. Глядишь, все вместе и удержим их достаточно долго, чтоб бабам хватило времени в лесу попрятаться, — проговорил упрямый старик.

Устах поглядел на Кузьмича с удивлением.

— Хорошо! Тогда шанс у вас один: пока они с нами рубиться будут, не до луков им будет. За это время вы должны успеть добежать. Глядишь, хоть кого-то из поганых с собой прихватите. Если не успеете и нас порубят раньше, то и вас стрелами побьют. Сейчас мои парни станут цепью, ты своих мужиков и сани за наши спины прячь. Пусть татары до поры до времени не знают, сколько нас.

— Добро! Пойду своих соберу да баб отправлю.

Боялся ли Устах умирать? Пожалуй, нет, слишком часто за свою длинную жизнь ему приходилось встречаться со смертью. Но в этот раз уж, пожалуй, действительно все. А вот деревенские его удивили. Чаще всего люди предпочитают отсиживаться за чужими спинами, а эти остались.

Спустя минуту, выслушав Кузьмича, бабы, рыдая и таща детей, бросились к лесу. Около саней остались только мужики.

— Не подумай, что я боюсь, но не стоит ли нам их оставить? Наши два десятка на стенах Владимира нужней будут. Обидно столько воинов по-пустому ради крестьян терять, — проговорил, подъехав вплотную, Никита, десятник второго десятка.

— Воеводе сам объяснять будешь? Думаешь, он нас с ними зачем оставил, чтоб при виде первого татарского разъезда мы их бросили? Не оставим мы их, биться будем!

В отличие от Никиты, Устах не был из семьи потомственных варягов, а происходил из таких же крестьян, как эти, пробившийся «в люди» благодаря случаю и собственной отваге. И именно поэтому для него, как и для Кузьмича, эти люди не были «пустым».

— Строй людей, Никита, татары идут!

— Поставить готов, что пахари не успеют или вообще разбегутся, — буркнул Никита и отъехал строить гридней.

Монгольский отряд все приближался. «Точно не меньше сотни, — прикинул десятник, вглядываясь во все увеличивающиеся в размерах черные точки. — А то и больше». Повернувшись, глянул на беглецов, оценивая расстояние от них до леса. Выходило, что до леса они еще и трети пути не преодолели.

Посмотрев на ополченцев, увидел старосту. Тот как раз прощался с сыновьями. Обняв по очереди обоих, указал им место рядом с собой за санями.

«Вот, кому сейчас тяжело», — сам Устах имел двух сыновей, находящихся сейчас во Владимире, и чувства старосты, оставившего на погибель собственных сыновей, понимал.

Пришпорив коня, десятник выехал перед строем гридней.

Татарский отряд устремился на них, рассчитывая быстро сокрушить жалкую горстку обороняющихся, а затем заняться беглецами.

Десятник ждал до последнего момента, не давая команды атаковать, планируя бой так, чтобы расстояние, отделяющее его от саней в момент столкновения с противником, было как можно меньше.

— Вперед! — рявкнул он, посчитав, что ждать больше нельзя.

По его команде дружинники опустили копья и начали разгонять коней для атаки.

Конь разгонялся все быстрее, холодный ветер бил в лицо, стена щитов монгольских нукеров все ближе. За секунды до столкновения татары дали залп. С тупым стуком стрела пробила щит рядом с умбоном, лишь по случайности не задев левую руку Устаха. Дружинник, идущий рядом, получил стрелу в лицо и сполз из седла под ноги собственному коню.

Спустя мгновение отряды столкнулись. Десятник метил в воина, прикрывающегося большим круглым щитом. Удар его копья пришелся на щит татарина и соскользнул, не причинив тому вреда, но соперник так же не преуспел, и его удар, не задев Устаха, прошел мимо. Пользуясь скоростью не потерявшего разгон коня, Устах успел перенаправить копье на следующего воина противника. На этот раз удача была с ним — и копье пробило грудь нукера. Повалившись с коня, тот утянул за собой копье, и десятнику ничего не оставалось, как оставить его.

Столкнувшиеся отряды теряли свой разгон. Сражение превратилось в кашу, в которой сложно определить, где свой, где чужой.

Правой рукой десятник рванул притороченный к седлу топор, левой подставляя щит под удар сабли. Топор удобно лег в руку и, не мешкая, десятник рубил сверху. Посторонний наблюдатель посчитал бы, что Устах промахнулся, так как удар приходился окованным топорищем в верхнюю кромку щита. Посчитал бы и ошибся: резким рывком десятник дернул топор на себя, утягивая за собой щит противника, и, когда татарин, поддавшись на уловку, попытался удержать щит и потянул его на себя, десятник нанес укол противнику в лицо, шипом на обухе топора.

Углом глаза отмечая движение, десятник развернулся в седле, пытаясь блокировать удар, но не успел, и татарская сабля обрушилась на его правое плечо. Снова повезло, и сабля, не разрубив наплечник, соскользнула. В ответ десятник не промахнулся, боковой удар топора разрубил чешуйчатый доспех татарина, и лезвие, круша ребра, врезалось в плоть.

Удар приходит откуда-то со спины слева, обходит щит и впивается в бок. Кольчуга, судя по ощущениям, выдерживает, а вот ребра нет. Резкая боль. И ломающий ребра наконечник спихивает десятника с коня. Секундное падение. А затем тяжелый, переходящий в легкую контузию удар о землю.

Тренированный конь прикрывает хозяина своим корпусом, не давая монголу завершить начатое, выигрывая хозяину необходимые мгновения. Когда татарский воин, рубанув саблей, наконец смог отогнать упрямое животное, тяжелый боевой топор, брошенный умелой рукой, разрубил врагу голову пополам, посчитавшись за четвероногого друга.

Припав на левое колено, оставшийся без оружия десятник вынул из-за голенища сапога засапожник. Новый противник не заставляет себя долго ждать: пригибаясь к мохнатой гриве коня и высоко вскинув саблю, он бросается на Устаха. Понимая, что с одним засапожником против всадника ему не выстоять, Устах приготовился умереть.

Деревянные вилы вошли в незащищенный бок коня и опрокинули животное. Вылетевший из седла и зарывшийся в снег монгольский воин так и не смог подняться: Устах не дал.

Не мешкая, вооружившись саблей и щитом убитого, десятник бросился в бой, про себя отмечая, что с Никитой надо было все-таки спорить! Кузьмич не подвел, и со своими таки успел!

Еще около получаса длился этот бой. Два десятка гридней из княжьей дружины и сорок мужиков продержались достаточно долго, чтобы беглецы успешно добрались до столь нелюбимого захватчиками леса и там разбежались, обрекая на провал любую попытку преследования.

Единственной отрадой для татарского сотника была мысль, что никто из русских воинов живым не ушел.

8

Ближе к полудню отряд выбрался на широкую, порядком изъезженную дорогу, а еще через полчаса догнал первых бегущих во Владимир беженцев. В запряженных одной лошадью санях, управляемых отцом семейства, сидела вся его семья: четверо закутанных в платки детей и их мать. При виде вооруженного отряда сани приняли в сторону, пропуская, а затем и вовсе остановились.

Только отряд миновал бегущих от войны, как к Ларисе Николаевне подъехал Сашка.

— Вы знаете, Лариса Николаевна, я начинаю понимать местную речь. Не так давно гостил у родственников на Украине и случалось слышать их говор. Было как здесь: отдельные слова вроде не понимаешь, а вместе с тем общий смысл сказанного понятен.

— Современный нам русский, как и украинский, развивались из этого языка. Корни одни, да и значения некоторых слов не изменились. Поэтому он легко усваивается. Но так будет не во всем, если разговор зайдет, например, на технические темы, то понимание уйдет. В современном русском в этой области очень много заимствованных из других языков слов.

— А я уж было полиглотом себя считать начал! Расстроили вы меня, — улыбнулся парень.

Чем ближе к городу, тем беженцы встречались все чаще, их движение становилось все плотнее, постепенно превращаясь в сплошной поток. В основной своей массе это были бредущие группой люди, но иногда попадались и более зажиточные, передвигающиеся на санях, запряженных одним, реже двумя конями.

Город появился неожиданно, просто за очередным поворотом дороги заснеженный лес отступил, и их глазам открылись внешние укрепления Владимира. В первое мгновение от открывшегося вида у женщины перехватило дух. Огромные валы с возвышающимися над ними стенами и башнями производили сильное впечатление своей циклопичностью, ставя под вопрос саму мысль штурмовать столь грандиозное сооружение.

Окруженный кольцом стен, город имел форму треугольника, очерченного течением двух рек: Клязьмы и Лыбеди. С северной, восточной и южной частей стены обрываются оврагом к Клязьме и Лыбеди. С западной стороны овраги соединяются глубоким рвом, за которым возвышается насыпной вал девятиметровой высоты и двадцатичетырехметровой ширины у основания, с находящимися на нем деревянными крепостными стенами. Роль площадок для стрелков на стенах играют заборола — защищенные бревнами с щелями-бойницами боевые площадки, позволяющие вести стрельбу находясь в укрытии и дающие место для размещения воинов.

Попасть в город можно через пять внешних ворот: Золотые, Иринины, Медные и Волжские (они вели в Новый город), Серебряные ворота (пускали в Ветчаной). Кроме надвратных, боевых башен Владимир больше не имел.

Ручеек беженцев тянулся к воротам белокаменной надвратной башни и исчезал в ней.

Лариса Николаевна какое-то время жила во Владимире и довольно неплохо знала его историю и историю его архитектуры. Да и готовясь к отправке в тур, женщина не поленилась просмотреть план древнего города. Поэтому ей не составило труда определить место их нахождения — единственной каменной башней города были Золотые ворота.

Как часто в той, другой, жизни Ларисе Николаевне доводилось видеть эти ворота. К нашему времени благодаря ряду пристроек они утратили свой грозный вид и стать, ушли на полтора метра в землю, став экзотическим украшением мирного ландшафта города.

Построенная из известняка в 1164 году, надвратная башня восемьсот с лишним лет первой встречала гостей, будь они зваными или незваными. Каменная цитадель встроена в крепостную линию валов и рубленых стен, имеет две боевые площадки и венчается надвратной церковью Положения Ризы Богородицы. Ее конструкция образуется двумя пилонами — южным и северным, между которыми находится проезд с арочным сводом, высотой четырнадцать и шириной пять с небольшим метров. В случае опасности проезд закрывают две обитые золоченой медью дубовые створки. Золотые ворота не имеют падающей решетки — герс.

Оборона Золотых врат ведется на двух уровнях: с настила над створами и с боевой площадки наверху башни. На глазах подъезжающего отряда настил над створами закладывался мощным брусом для обеспечения защиты лучников с фронта, оставляя лишь узкие бойницы для ведения стрельбы.

Башня выдвинута вперед за линию валов и позволяет вести фланговый обстрел с верхней площадки, значительных участков примыкающих стен и рва. Через глубокий, находящийся у подножья вала ров, перекинут деревянный мост. В отличие от европейских городов и замков, он не подъемный, и в случае осады подлежит сожжению. Подтверждение этому женщина наблюдала чуть позже, когда они въехали на мост: четверо находящихся во рву мужиков обкладывали хворостом и поливали маслянистой жидкостью опоры моста.

С места, в котором они выбрались из леса, были видны еще одни ворота — Иринины. Они находились северней и, как и все остальные, были деревянными. Поток беженцев, устремившихся к ним, ничуть не уступал потоку, направляющемуся к Золотым воротам.

Огромные створки ворот гостеприимно распахнуты, впуская в город поток беженцев из окружающих поселений. Караул из десяти человек, пытаясь впустить как можно больше людей, досмотр не производит, присутствуя скорее для отражения возможных диверсий врага. Признав командование, усатый десятник рявкнул, и десяток вытянулся, салютуя воеводе. На каплевидном щите одного из воинов женщина разглядела герб Владимира: стоящий на задних лапах коронованный лев.

Наконец, перебравшись через ров, отряд въехал под арку Золотых ворот.