Пока техники, позевывая, приступали к своим обязанностям, капитан Сармиенто с энтузиазмом продолжал в той же манере. Работа у них была непыльная, и они спешили, не желая ее лишиться.

Вдоль полосы загорелись огни, и пожарная машина помчалась в дальний конец. В темноте вспыхнули лучи прожекторов, и первый раз прибывших лайнеров, грохоча, коснулся поверхности полосы. Один за другим садились самолеты, и уже на земле автоматы вели их к точкам заправки. Вся операция контролировалась компьютером. В надлежащем месте были выключены двигатели и поставлены тормоза. Над каждым заправочным колодцем высилась телевизионная камера и смотрела в отверстие резервуара под крылом. Механическая рука плавно снимала крышку, вставляла шланг, и включала насос. В каждом баке датчика следили, чтобы не было недолива или перелива. Пока шла эта механическая возня, самолеты оставались темными и безмолвными, наглухо задраенными. Кроме корабля командующего. В нем отрылся люк, был спущен трап. Человек в форме сошел на землю и спокойно пошел вдоль заправочных станций. Один из колодцев чем-то привлек его внимание, он подошел и склонился над ним. Башня находилась у него за спиной, лицо и грудь были в тени, и сверток, выскользнувший из кителя, упал в колодец незамеченным. Человек выпрямился, поправил форму и пошел к освещенной башне контроля.

Сармиенто, моргая, уставился на офицера и почувствовал легкий стыд за свою неряшливость. Черная форма на госте была отутюжена и безукоризненно чиста, пуговицы сияли золотом. На шее висел мальтийский крест, на груди — ордена, один глаз закрыт моноклем. Сармиенто смущенно встал.

— Шпрехен зи дойч? — спросил гость.

— Прошу прощенья, сэр, но я не понимаю.

Офицер скупо улыбнулся, затем продолжал на португальском с сильным акцентом:

— Я пришел подписать квитанцию.

— Да, пожалуйста. — Сармиенто махнул в сторону компьютерного банка. — Но это невозможно, пока не завершится дозаправка.

Офицер коротко кивнул и стал вышагивать взад-вперед по станции. Сармиенто нашел себе важную работу. Когда зазвенел звонок и заполненная форму выскочила из паза, оба повернулись.

— Здесь и здесь, пожалуйста, — сказал Сармиенто, показывая нужные места и даже не глядя на бумагу. — Большое спасибо. — Он оторвал нижнюю часть квитанции, вручил ее, и с радостью проследил, как гость поворачивается и шагает к поджидающему его самолету. Только когда он оказался на борту, Сармиенто взглянул на формуляр. Странные имена бывают у иностранцев. Трудно прочитать угловатые буквы… Похоже, Фикельгрубер… Адольф Шикельгрубер.

Торопливые руки втащили офицера в люк.

— Сколько времени? — спросил он требовательно.

— Еще около двадцати восьми минут. Мы будем в воздухе прежде, чем они установят радиоконтакт.

— Немцы могут опаздывать…

— Но могут и опережать график, если наши попутные потоки существуют в действительности.

Первые самолеты уже покинули полосу и растворились в небе. Последним взлетел самолет командующего. Но вместо того, чтобы выйти на курс, он совершил широкий круг над океаном и вернулся к аэродрому.

— Пожарная машина уже возвращается в гараж, — заметил кто-то, когда они на небольшой высоте летели над полосой.

— А остальные люди на станции. Впрочем, один стоит в дверях, машет нам, — сказал генерал Блонштейн. — Помигайте им на прощание огнями. — Они полетели над океаном к западу. Блонштейн прижал к голове телефон и молил Бога дать им еще немного времени. Все в порядке, никаких посторонних вызовов.

— Достаточно. — Он поднял красную крышку, и нажал на кнопку.

Сармиенто услышал глухой удар и, взглянул в окно, увидел взлетающий в небо столб пламени. Ярко горело авиационное топливо. Повсюду звучала тревога, трещали принтеры, радио громко выкрикивало заранее подготовленные аварийные команды.

Германские десантные транспорты как раз пролетали над африканским побережьем, когда пилоты получили сообщение.

— Новый курс, приказал командир, набирая карту на экране, — у них какое-то происшествие, они не вдаются в подробности. Что ж, полетим в Мадрид

Командир думал о количестве топлива в баках и о новом направлении. О том, чтобы запросить аэропорт Кру Дель Люца он не подумал. Теперь это его не касалось. А следовательно, встревоженный, расстроенный и испуганный капитан Сармиенто был избавлен от еще одной проблемы — мучительно гадать, каким образом в одну ночь, под одними кодовыми обозначениями и по одному предписанию могли лететь две разные эскадрильи.

19

— Ну, вот, полдела сделано, — сказал с удовлетворением адмирал Скугаард, когда обломки вражеского флота исчезли позади. Все идет гораздо удачнее, чем я надеялся. У нас вышло ничуть не хуже, чем у Нельсона при Трафальгаре — даже лучше, если учесть тот факт, что я остался жив. И мы не получили ни одной царапины, если не считать сломанной ноги у техника, которому на ногу упало твое ядро. Коррекция курса?

— Рассчитывается, сэр, — сказал оператор. — Двигатели включатся чуть больше, чем через четыре минуты.

— Замечательно. Как только выйдем на новый курс, пусть наблюдатели поднимутся и пообедают. Привилегия ранга — я буду обедать сейчас. Составишь компанию?

Пожалуй, еда — это последнее, о чем сейчас мог думать Ян. Не так как напряжение последних часов спало, он понял, что со времени предыдущей трапезы прошло довольно много времени.

— Не откажусь, адмирал.

Стол был уже накрыт, когда они вошли в апартаменты адмирала, и шеф-повар самолично ставил на скатерть последние блюда. Адмирал и повар обменялись несколькими замечаниями на непонятном и гортанном языке, посмеявшимся над шутками.

— «Смергасборд», — удивился Ян, широко раскрыв глаза. — Я не видел его с тех пор… даже не помню, с каких именно.

— «Стор коод борд», — поправил адмирал Скугаард. — Шведское название более широко известно, но это не одно и тоже. Мы датчане, любим свою кухню. Я всегда отправляюсь в плавание с полным погребом. Сейчас, к сожалению, он пустеет. Не мешало бы нам побыстрее выиграть эту войну! За победу!

Они чокнулись рюмками холодной водки и осушили их одним глотком. Шеф вновь подлил из бутылки, которая охлаждалась тут же, в ведерке со льдом. Густо намазанный маслом ржаной хлеб был выложен на блюда высокой «елочкой». Холодное мясо с тертым хреном, икра с яйцами всмятку, и так далее, и тому подобное, и все это заливается бутылками холодного датского пива. Они ели с аппетитом победителей — да еще и выживших к тому же. Побеждая врага, они продлевали на какое-то время собственное существование. Ешь, пей — утро вечера мудренее.

За кофе (а в желудках места оставалось лишь для кусочка сыра), их мысли вернулись к последней стадии битвы.

— Ты поверишь, я рассчитал программы по меньшей мере для двух дюжин планов на будущее, — сказал Сккугард. — Все они зависят от исхода битвы. Из них я выбрал самый лучший. Номер один. Поэтому следующая моя проблема — как сохранить его в тайне от вражеского резерва.

Он поставил перед собой солонку, горчичницу, ножи и вилки.

— Вот мы: наша эскадра — это ножи. Рядом с нами вилка — это вторая эскадра противника. Это — Земля, а это — курс, которым мы идем. Оставшиеся корабли врага перегруппировываются здесь и здесь. Они сейчас находятся на орбите перехвата, но пометать нам они не в силах. Прежде чем они доберутся до этой точки, мы захватим ложки, то есть энергоспутники. Как тебе известно, эти огромные зеркала превращают солнечную энергию в электричество и излучают ее на Землю в виде микроволн. Это электричество питает сети в Европе и Америке, и там будут очень огорчены, когда мы перекроем им подачу. Представь: отключим все спутники в одну секунду. Если повезет, устроим им полные потемки. Но это не самое главное, Земля имеет и другие источники энергии. Вот что меня беспокоит: представим, что они попытаются зыбить со спутников наших людей. Это придется делать врукопашную, потому что они не решаться выпускать ракеты по собственным спутникам. Но нам-то ничто не помешает стрелять до их кораблям. Это будет интересное сражение. И совершенно не играющее роли. Диверсия — не более. Вот, — постучал он ножом, — куда следует км смотреть.

Нож обогнул одно из блюд и вернулся к первому, на котором лежали маленькие кремовые пирожные.

— Земля, — адмирал прикоснулся ко второму блюду. — И Луна, — он указал на первое блюда, затем взял пирожное, — Представим, что диверсия отвлекла большую часть их сил. Вторая часть плана — проделать в тех, что остались, большую дыру.

— Вторая часть. Здесь нам предстоит координироваться с атакой израильтян на Спейсконцент в пустыне Мохава?

Скугаард слизнул крем с кончиков пальцев.

— Именно. Моя надежда на то, что разгром главного флота, нападение на спутники, энергетический голод, акции сопротивления заставят их хотя бы на миг забыть о Мохаве. Если твой друг — точнее, наш друг — Сергуд-Смит сказал нам правду, суматоха будет немалая. В любом случае, проиграем мы или выиграем, мы вернемся сюда. — Он отодвинул второй нож к первому и отправил их вокруг блюда к обратной стороне Луны.

— Вот где я вновь разделю свои силы. Мы будем незаметны для земных станций. Когда мы пройдем эту точку, мы окажемся над горизонтом уже за пределами последней земной станции. Тут мы включим двигатели и произведем перемену курса. Чуть переменим направление эскадры. — Он слегка повернул нож. — Чтобы ее не поразили дежурные ракеты сил защитников, которые к тому времени будут на позиции. Но главная перемена курса ожидает эти два корабля. Вот этот и десантный транспорт. Меняем орбиту и включаем ускорение. Облетаем Луну и прибываем сюда. Далеко от защитников на стационарную орбиту Земли.

— На орбиту, которая проходит точно над Мохавой?

— Именно. «Деннеброг» будет прикрывать, поставит ракетный зонтик, если что-нибудь взлетит с Земли. Это будет несложно, потому что их ракетам придется преодолевать тяготение. У нас будет достаточно времени, чтобы их перехватить. А лунных баз нам бояться нечего, потому что у нас достаточно бомб и железных ядер, чтобы заткнуть им глотку, если они что-нибудь задумают.

— На словах выглядит очень просто, — сказал Ян.

— Знаю. На самом деле все не так просто. На войне никогда просто не бывает. Можешь задумывать какие угодно ходы, но потом вмешиваются удача и человеческий фактор и влияют на окончательные результаты.

Он налил рюмку водки из запотевшей бутылки и опрокинул ее в рот.

— Еще несколько порций, и спать, а там увидим, что нас ждет, когда мы выйдет из-за Луны. Ты тоже отдохни. А если ты из верующих; молись, чтобы этот твой непонятный деверь и впрямь оказался на нашей стороне.

Ян улегся, но спать не мог. Они неслись на невообразимой скорости к неведомой судьбе. Ко всему этому примешивалось Двора, думать о ней не следовало, но он все же думал. Халвмерк — все его друзья остались там. И жена — их теперь разделяют многие световые годы. Война, убийство — все это скоро кончится. Раньше или позже. А Сергуд-Смит? Это решающий фактор во всем предприятии. Выполняется ли его план, или это лишь хитроумный, коварный предательский замысел, чтобы всех их уничтожить? Теплая плоть, мертвая плоть, пушки, смерть и жизнь — все это втянулось в единый круговорот, и… Звонок разбудил его. Оказывается, он все же заснул. Вдруг в голову пришла мысль, что это был сигнал тревоги, и под ложечкой засосало от внезапного напряжения. Война вступала в финальную стадию.

Вернувшись к адмиралу Скугаарду, Ян застал его в философском расположении духа. Скугаард прислушивался к приглушенным сообщениям компьютеров и кивал головой, глядя на изображение на экранах.

— Ты слышал? — спросил он, — Главный калибр опять стреляет по невидимой мишени и уничтожит ее еще до нашего прибытия. Ты способен представить то математическое искусство, которое понадобилось для этого? 51 думаю: сколько бы лет потребовалось нам, чтобы провести все эти вычисления вручную? Смотри, — он указал на исковерканную кратерами поверхность Луны, медленно проплывающую под ними. — Я обеспечил компьютеры точными картами Луны. На этих картах я отметил три ракетные базы, которые мы обнаружили на обращенной к Земле стороне спутника. После этого я отдал главному калибру простой приказ: открыть огонь и уничтожить их базы. Что сейчас и происходит. Чтобы сделать это, потребовалось осмотреть Луну и определить нашу скорость и ускорение. Затем рассчитать опережение относительно этой орбиты. Затем вычислить новую орбиту для ядер, учитывая нашу скорость и точный угол, под которым они должны лететь к спутнику. Чудеса да и только. — Вдохновение его исчезло и тут же сменилось спокойствием, с которым он готовился к битве. — Три минуты, и Земля окажется над горизонтом. Поглядим, какой нам окажут прием.

Когда перед глазами медленно поднялась земная атмосфера, статические разряды в радиоприемниках сменили сдавленные голоса. Они становились все более отчетливыми по мере приближения к станциям. Компьютеры следили за всеми частотами связи, чтобы в случае чего подавить вражеские сообщения.

— Хорошая активность, — сказал Скугаард, — они порядком встревожены. Но у них остались неплохие командиры, которые стоят больше, чем товарищ Капустин. Но если Сергуд-Смит делает свое дело, должны поступать противоречивые приказы. Остается уповать на него.

Голубой шар Земли показался уже целиком; сеть радарных импульсов заполнила пространство, за ними следили более точные, чем у повстанцев, лазерные детекторы. Как только это произошло, флот пришельцев прервал радиомолчание и тоже приступил к поискам. Цифры и кодовые символы заполнили экран.

— Пока наши дела неплохи, — сказал Скугаард. — Потом может стать хуже.

Ян молчал, пока адмирал запрашивал расчеты курсов, скорость сближения — всевозможные математические детали, от которых зависела космическая война. Он не спешил, хотя пока он обдумывал решения, проходили тысячи миль. Ошибка, будь она сделана, окажется неисправимой — поэтому ее быть не должно.

— Сигнал первой эскадре. План семь. Затем связь со второй эскадрой. Кодовый доклад.

Скугаард откинулся в кресле, вздохнул, затем кивнул Яну.

— Противник движется широким фронтом — я и сам бы так поступил, вместо того чтобы рисковать всем, прикрывал несколько орбитальных баз. Они знают, что из-за Луны мы выйдем не по той же орбите, на которой были, когда они потеряли с нами контакт. Для нас это и хорошо и плохо. Хорошо — для остальных из первой эскадры. Они прочно оседлали две орбиты с наиболее важными спутниковыми колониями Лагранжа. Будут они пытаться их захватить или нет, зависит лишь от того, насколько горячее окажется преследование. Вскоре мы это узнаем — как только завершатся маневры вражеского флота. Преследование пойдет медленно, потому что силы противника слишком рассредоточены. И для нас это может оказаться плохо, потому что они могут направить на перехват больше кораблей, чем мне бы того хотелось. Будем надеяться, что они ошибутся в выборе цели.

— Вы о чем?

Скугаард указал на экран, на изображение десантного транспорта.

— В настоящую минуту все зависит от этого корабля. Подбить его — и мы наверняка проиграли войну. Сейчас его орбита проходит над Центральной Европой, а это заставит противника призадуматься. Но в последнюю минуту он сменит курс, и мы тоже, и окажемся над Мохаве. С нашей помощью база будет захвачена, ракеты обезврежены. Когда ракеты окажутся в наших руках, мы сможем отразить любую атаку из космоса, либо уничтожить базу при нападении с Земли. Конец сражению, конец войне. Но если разобьют этот транспорт, мы не сможем взять базу. Израильтян контратакуют и перебьют, и мы проиграем войну… Погоди! Вызов от второй эскадры.

Адмирал прочел доклад и широко ухмыльнулся.

— Готово! Ландолл и его люди захватили все три энергостанции на спутниках. — Ухмылка растаяла. — Они сцепились с перехватчиками. Мы потеряли два корабля.

Говорить было не о чем. Захват спутников, да и околоземных колоний играют огромную роль в окончании войны, но только при условии взятия Спейсконцента. Но сейчас обе акции представляли собой сложный ход с целью отвлечь силы противника и не дать им возможность подбить десантный корабль. Насколько эти действия успешны, нельзя будет понять, пока земные силы не установят свой новый курс.

— Предварительная установка, — тихо сообщил компьютер. — Восемьдесят процентов вероятности, что три корабля пойдут наперехват команде один—альфа.

— Я надеялся, что их будет один или два, — сказал Скугаард. — Не люблю лишнего. — Он обратился к компьютеру. — Опознать всех троих.

Они ждали. Хотя приближающиеся корабли можно было бы отчетливо рассмотреть с помощью электронных средств, они пока оставались лишь точками в пространстве. Лишь когда стали различимы обводы, опознавательная программа обратилась к дополнительным признакам идентификации. Степень ускорения при перемене курса дала возможность установить тип двигателей. Когда они стали вести переговоры друг с другом, появилась возможность раскрыть код. Все это заняло время — время, в течение которого дистанция между противниками быстро сокращалась.

— Основание завершено, — сказал компьютер.

Скугаард развернулся лицом к экранам, на которых побежали цифры — так быстро, что их невозможно было прочитать вслух.

— Тип «Хельведе»! — в холодной ярости сказал он.

— Что-то не ладится, что-то очень не ладится. Их не должно быть здесь. Это самые мощные штурмовые корабли, они вооружены до зубов всем, что только есть на Земле. Нам не прорваться. Мы можем считать себя покойниками.

20

Без сомнения — в пустыне Мохаве стояло лето. В течение зимних месяцев условия менялись, появлялись облака, иногда даже шел дождь. Пустыня могла стать непривычно зеленой, покрытой крошечными цветами, которые увядали через несколько дней. Этого нельзя было сказать о лете.

До восхода температура могла упасть до 38°, которые американцы, с ослиным упрямством отвергающие метрическую систему, продолжают называть 90°. Могло быть на несколько градусов холоднее, но только на несколько. Затем поднималось солнце. Оно пылало как отверстие топки над горизонтом. К полудню устанавливались 60° (130°).

Небо к востоку светлело, температура была едва переносима. Самолеты шли на посадку. С диспетчерской башней Спейсконцента они были на связи еще с того момента, когда начали снижаться над Аризоной, Самолеты направлялись к огням посадочной полосы, и солнце блестело на фюзеляжах.

Лейтенант Пэкер зевнул, глядя, как первый из прибывших подкатывает к месту выгрузки. Большие черные кресты на боках. Крауты.[4] Лейтенант не любил краутов — в параноидальных исторических книгах, которые ему приходилось штудировать, о них говорилось как о Врагах Демократии — как и о русских, комми, ниггерах и неисчислимом множестве прочих. Там было столько плохих ребят, что порой трудно было удержать нить повествования и легко запутаться, но он ухитрился сохранить особую неприязнь к краутам, хотя до сих пор не встречал ни одного из них, И почему бы не поручить охрану базы славным американским парням? Таких здесь хватало, и он в том числе, но Спейсконцент — база международная, а потому сюда могли пригнать любую ооновскую солдатню. Но все же крауты…

Как только заглохли моторы, медленно спустились трапы. Из первого самолета вышла группа офицеров и направилась к нему. За ними затопали солдаты и стали строиться в шеренгу. Пэкер мельком взглянул в справочник «Формы армий мира», но генеральские звезды он смог узнать и без его помощи. Он вытянулся в струнку и отсалютовал.

— Лейтенант Пэкер, третье подразделение моторизованной кавалерии, — доложил он.

Офицеры отдали честь.

— Генераль фон Блонштейн. Хеереслейтунг. Где наш транспорт?

— Даже голос, как у краута из старого кино.

— Одну секунду, генерал. Машины на пути из гаража. Мы не ждали вашего появления до…

— Ветер в хвост, — сказал генерал, затем повернулся и стал отрывисто командовать на своем языке.

Лейтенант Пэкер встревожился, глядя, как вновь построенные солдаты быстрым шагом двинулись к ангарам. Он шел перед генералом, который не обращал на него внимания, пока не отважился заговорить.

— Прошу прощения, сэр, но у меня есть приказ. Транспорт уже в пути — вот первые машины. Они доставят ваших людей в казармы…

— Гут, — сказал генерал, отворачиваясь.

Пэкер быстро передвинулся, чтобы вновь оказаться перед ним.

— Вашим людям нельзя в ангары. Это охраняемая территория.

— Слишком жарко. Им нужно в тень.

— Но это запрещено, даю вам слово! Я обязан доложить. — Он потянулся к радио, и один из офицеров сильно ударил его по руке рукояткой пистолета. Затем рукоятка пришлась Пэкеру по ребрам. Лейтенант смог лишь ошеломленно вытаращить глаза и схватиться за пронзенные костяшки пальцев.

— На этом пистолете есть глушитель, — сказал генерал, причем его акцент испарился без следа. — Делайте что я скажу, или вас немедленно пристрелят. Не поворачивайтесь, идите к самолетам с этими людьми. Одно слово, неверное движение, и вы покойник. Вперед. — Затем он добавил на еврейском: — Сделайте укол и оставьте его там.

Когда замер последний мотор, компьютер в контрольной башне отсоединил программу посадки, отключил ее и сообщил о завершении операции. Один из операторов сверился с обстановкой, воспользовавшись биноклем. Множество грузовиков и автобусов. Офицер конвоя направляется к самолету в сопровождении двоих вновь прибывших. Видимо, распить бутылочку. Наверное, германские солдаты не отличаются от своих американских коллег. Шумят, болтают, хохочут. Хорошо, что их будут содержать за проволокой.

— Не сюда, в кузов, — сказал капрал, когда солдат открыл дверцу и стал забираться в кабину.

— Йа, йа, гут, — сказал солдат, не обращая внимания на команду.

— Господи! Уходи, не понимаю я твоего дерьмового языка, придурок хренов! — Он с изумлением смотрел, как солдат наклоняется и шлепает его по руке. Капрал протестующе раскрыл рот, затем упал, перевалившись через колесо. Израильтянин убрал в чехол миниатюрный шприц и оттащил капрала от колеса. Открылась дверца со стороны водителя. Второй израильтянин сел на сиденье, снял шлем и положил его рядом с собой, затем надел мятое кепи капрала.

Генерал Блонштейн взглянул на часы.

— Сколько еще? — спросил он.

— Три—четыре минуты, не больше, — сказал помощник. — Осталось загрузить последние машины.

— Хорошо. Проблемы есть?

— Ничего важного. Несколько человек задавали вопросы, сейчас они спят. Но мы не трогали еще ни охраняемых ворот, ни зданий.

— Этого нельзя делать, пока каждый не займет позицию. Сколько осталось до начала?

— Шестьдесят секунд.

— Не меняем. Последние люди к нам присоединяются. Не будем менять расписание атаки ни под каким предлогом.

Двора сидела рядом с Вазилом, который вел тяжелый грузовик. Ее подразделение разместилось в кузове. Длинные волосы Дворы были стянуты в узел и спрятаны под шлем, на лице не было и следа косметики.

— Сколько еще? — спросил Вазил, нажимая подошвой на акселератор. Мотор в ответ взревел. Они поглядели на часы.

— Может начаться в любую минуту, если они придерживаются плана.

— Большое место. Он оглядел служебные башни, порталы и склады, выстроившиеся вдоль проволочной ограды. — Может, мы его и захватим, но удержать надолго не сможем.

— Ты был на последнем совещании. Мы получим подкрепление.

— Ты ни разу не обмолвилась откуда оно придет.

— Конечно, нет. Чтобы ты не мог рассказать, если тебя схватят.

Великан холодно улыбнулся и похлопал по связке гранат, висевшей у него на шее.

— Меня смогут взять только мертвым. Говори.

Двора улыбнулась и показала в небо.

— Помощь придет оттуда.

Вазил хмыкнул и отвернулся.

— Ты говоришь прямо как равви, — сказал он, и тут же ее радио разразилось серией пронзительных гудков.

— Пошли! — сказала Двора, но он уже надавил на акселератор. — Стрелки готовы? — спросила она по радио.

— На позиции, — произнес голос в ее ухе.

Она затянула ремешок на подбородке, чтобы плотнее прижать головной телефон.

Огромный грузовик обогнул склад и остановился возле здания военной полиции. Ворота, блокировавшие вход, были закрыты. Наружу высунулся сержант военной полиции и осклабился.

— Тебе влетит, приятель, потому что ты зарвался. Такие шутки тут не проходят…

Время для безвредных уколов прошло. В прорезь в тенте грузовика просунулся ствол пулемета и стал строчить, поворачиваясь из стороны в сторону. Поскольку на конце ствола находился длинный глушитель, раздавались лишь частые кашляющие звуки; разбиваемое стекло и пробиваемый металл гремели куда сильнее. С другой стороны другой пулемет уложил сержанта.

— Круши! — сказала Двора.

Тяжелый грузовик рванулся вперед, врезался в ворота, продавил их под визг разрываемого металла, повалил и покатился дальше. Повсюду загудели тревожные сигналы, к ним добавился приглушенный грохот разрывов.

Двора знала маршрут, но не полагалась на память и держала на колене карту.

— Возле следующего угла — налево, — скомандовала она, ведя пальцем по красной линии. — Если по пути не встретим сопротивления, прибудем этой дорогой прямо к цели.

Они двигались по улочке между конторскими блоками и складами. Никакого другого транспорта здесь больше не было, Вазил вдавил педаль, и тяжелый грузовик рывком набрал скорость. Коробка передач взвизгнула при переключении на предельную скорость, солдаты в кузове схватились за что попало.

— Вот оно, это здание, вон то, большое…

Слова ее оборвались хрипом — дорога впереди вздулась, пошла трещинами и вдруг раскололась от края до края. Вазил надавил на тормоза, завизжали покрышки, задымилась резина. Они посмотрели вперед, перепуганные, ни на что более не способные — только смотреть, как разлетается в крошево бетон и, перегораживая дорогу, выползает металлическая стена метровой высоты. Торможение завершилось металлическим хрустом — грузовик врезался в барьер, покрытый пятнами ржавчины.

Двору швыряло вперед, ее каска жестко ударилась о металлический козырек. Вазил схватил ее за плечи и помог выпрямиться.

— Ты в порядке?

Она кивнула, ошеломленная ударом.

— Он не был упомянут в сообщении.

Вдруг на грузовик обрушился град пуль, пробивая металл, разбивая окна.

— Из машины! — закричала Двора в микрофон, поднимая автомат и посылая длинную очередь в дверной проем ближайшего здания, где, как ей показалось, было какое-то движение. Вазил уже выпрыгнул, и она нырнула следом за ним. Отделение рассыпалось по дороге и искало укрытия, отвечая огнем.

— Не стрелять, пока не увидите цели! — приказала она. — Кто-нибудь пострадал?

Были царапины и ссадины, но не более. Они пережили первый обстрел, все нашли укрытие, либо под грузовиком либо за стенами зданий. Стрельба началась вновь, и пули застучали по дороге, выбивая облачка пыли и осколков из поребриков. Тут же под грузовиком мелькнула вспышка одного-единственного выстрела, и стрельба прекратилась Послышался металлический стук, очень громкий в тишине, которая наступила после выстрелов, и из окна на главную дорогу выпал автомат. Над карнизом безжизненно свесилась человеческая рука.

— Он был один, — сказал Григор, ставя винтовку на предохранитель.

— Дальше пойдем пешком. — Двора взглянула на карту. — Но теперь, после того, как подняла тревогу, по главной дорог нам нельзя. По переулку. Разведка впереди. Пошли.

Два разведчика один за другим перебежали дорогу и укрылись в переулке. За ними последовали остальные. Ворча, сгибаясь под весом безоткатной тридцатикилограммовой пушки и пятидесятого калибра тяжело бежал Вазил, по пятам за ним двое из его расчета с тяжелыми дисками.

Не встретив сопротивления, они короткими перебежками пересекли вторую дорогу. И здесь дорогу перегораживал стальной барьер — дальше через равные интервалы, возвышались другие.

— Еще одна улица, — сказала Двора, складывая и пряча карту. — Здание будут защищать… — Она подняла руку, и все остановились, взяв оружие наизготовку.

Выйдя из большого парадного входа, спиной к ним осторожно двигался человек. Штатский, похоже, без оружия.

— Не двигайтесь, тогда все будет в порядке, — сказала Двора.

Человек повернулся и судорожно вздохнул, увидел солдат.

— Я ничего не сделал! Я здесь работаю… услышал тревогу. Что происходит?

— Назад, в здание, — приказала Двора, давая жестом приказ остальным следовать за ней. — Что это за место?

— Квартирмейстерская служба. Я обслуживаю грузоподъемники.

— Есть путь через здание? — спросила Двора.

— Да, конечно. Лестница на второй этаж, потом через кабинеты. Простите, леди, вы не объясните, что случилось?

— Беспорядки, перестрелка, с мятежниками. Но мы их остановили.

Человек оглянулся, видя безмолвное вооруженное отделение, мундиры без знаков отличия. Он хотел было задать вопрос, затем передумал. — Следуйте за мной. Я покажу дорогу.

Они поднялись по лестнице и пошли через зал.

— Вы сказали — второй этаж? — подозрительно спросила Двора, держа наготове автомат.

— Совершенно верно, это здесь. Второй.

Она махнула рукой, предлагая ему идти. Маленькая деталь. Она забыла, что американцы называют первый этаж первым.[5] А кто забыл о маленькой детали — барьерах на дорогах? Она подумала, каково сейчас остальным. Но нарушить радиомолчание не рискнула.

— Впереди дверь на улицу, — сказал пленник. — Вам туда.

Двора кивнула Григору. Тот шагнул вперед, ударил человека сзади по шее, заглушил крик большой ладонью, затем выпустил из рук обмякшее тело.

Когда дверь была открыта, Двора медленно выглянула в образовавшуюся щель, услышав дальнюю стрельбу и взрывы. И быстро закрыла дверь. Она поставила рацию на командную частоту.

— Пятый Черный Кот вызывает первого Черного Кота. Вы меня слышите?

Ответ пришел мгновенно.

— Первый Черный Кот не связи.

— На позиции.

— У второго Черного Кота неприятности. Он ослабел. Вы сами по себе. Попробуйте вход. Все.

Отделение стояло с оружием наизготовку, ожидая инструкций. Хорошие люди. Но о войне не знают почти ничего. Сейчас узнают… Выжившие обретут опыт.

— Группа, атаковавшая цель с фронта, остановлена, — сказала она. — Вероятно, они встретили сильное сопротивление. Поэтому работу придется выполнить нам. Здание через дорогу, наверное, охраняется не очень сильно. Попытаемся. План такой: проникаем внутрь, пробираемся к стене, которая примыкает к цели. Проходим через стенк…

Она осеклась услышав сирену на улице. Звук нарастал.

— Приближается машина, — сказала она. — Возможно, остановится в дверях — кто-то вышел и машет ей.

— Пошли, — сказала Двора, мгновенно приняв решение. Базука, достаньте ее, как только она остановится. Затем стреляйте в дверь. Мы пойдем следом.

Дальнейшее было делом техники. Вазил отступил в сторону, и его место занял гранатометчик. Заряжающий вогнал ракетный снаряд в казенник трубы и хлопнул стрелка по плечу, давая знать, что все готово. Остальные солдаты раздвинулись по сторонам, подальше от готовой ударить назад огненной струи. Сирена на улице стихла, и машина остановилась.

Из казенной части базуки вырвался язык пламени, и взрыв встряхнул здание напротив. Заряжающий загнал вторую ракету еще до того, как осколки стекла упали на асфальт.

— Дым, цель неясна, — пробормотал стрелок, выжидая, затем пламя вылетело вновь. Взрыв, на сей раз внутри здания, был приглушен. Двора распахнула дверь и повела отделение бегом.

Дымящиеся обломки машины, горящие в разбитом салоне тела. Вверх по ступенькам, через разбитую дверь, прыжком — через груды тел. Один из них был жив и, захлебываясь кровью, поднял винтовку. Два выстрела — и он рухнул на остальных. Они пробежали по вестибюлю, ворвались в длинную галерею — здесь навстречу с криками бежали солдаты.

— Ложись! — закричал Вазил, стоя на широко расставленных ногах и разбрызгивая смерть из ствола автоматической пушки, как воду из шланга. Из-за локтя, из отверстия противооткатного устройства вылетали вспышки, гильзы звенели о стенку. Огромные пути пятидесятого калибра расшвыривали бегущих.

Теперь оставалось сделать немногое. Скорость и натиск разогнали защитников здания. Но следовало спешить — к ним могла подойти подмога. Отделение двигалось быстро, следя за Дворой, а та сверялась с подробным планом этажа. Его предоставил Сергуд-Смит вместе с прочей информацией, необходимой для нападения. В холодной ярости схватки она забыла об этом человеке, как и о своих сомнениях. Но не думать о нем сейчас она не могла.

— Вот это место, — сказала она, когда они вошли в большую комнату, одна из стен которой была заставлена ящиками. — Вот эта стена, где надписи. В шести метрах от левого края.

Они позаботились даже о том, чтобы захватить рулетки. Воспользовавшись сразу тремя, так что одна достала до нужного места, Двора, затаив дыхание, смотрела, как освобождают стену.

— Разобьете люк в стене за ящиками. Сразу за взрывами выбегаем. Мы должны оказаться в широком коридоре, который ведет к разблокированному входу.

Двора сама проверила запалы: все в порядке. Затем отбежала в зал, разматывая проволоку. Упала и тут же нажала на кнопку взрывного устройства.

В течение секунды после взрыва она думала о Сергуд-Смите, правду ли он сказал о том, что ждет их по ту сторону стены.

Потом времени на раздумья не оставалось. Кашляя в облаке дыма и пыли, они пролезли в разбитое отверстие. Бегом. Велико было удивление защитников, когда они появились с тыла: повернувшиеся головы, раскрытые рты.

Конец схватки был предрешен. Тяжелые бункеры были открыты с тыла и не охранялись с флангов. Огонь и гранаты решили дело.

— Проходите, Черный Кот… дверь открыта, — прохрипела она в радио.

Из дыма появились солдаты. Генерал Блонштейн шел первым.

— Последняя цель. Комната управления ракетами, — сказал он. — Следуйте за мной.

Они остановились возле входа в комплекс, тяжело дыша после подъема на третий этаж.

— Опустите оружие, — приказал Блонштейн. — Нам не нужны повреждения, Я поговорю с ними, объясню, заговорю зубы, а вы потихоньку просочитесь к пультам управлений. Помните, нам надо захватить это место, а не уничтожить…

Его слова прервал удар небольшого взрыва, очевидно в комнате через зал от них. Тут же в ту сторону обратились стволы дюжины винтовок. Дверь медленно открылась, и появился человек. Он тяжело привалился спиной к двери, одежда была в крови.

— Сергуд-Смит! — воскликнула Двора.

— В высших кругах измена, — прошептал Сергуд-Смит, медленно соскальзывая на пол.

21

— Они знали, — сказал адмирал Скугаард, — заворожено глядя на опознавательные знаки вражеских кораблей. — Наверняка, знали. Иного объяснения их присутствия в это время и в этом месте я не вижу.

— Сергуд-Смит? — спросил Ян.

— Это ты рассказал мне. — В голосе Скугаарда звенел металл. — Ты прибыл ко мне с планом.

— И я предупреждал, что не уверен, можно ему доверять или нет.

— И это было. Мы заплатим за эту ошибку своими жизнями. Но, во всяком случае, мы хоть сможем увидеть, как это произойдет. Мне жаль солдат в транспорте.

— Мы будет сражаться? Мы не сдадимся?

Холодный гнев на лице Скугаарда сменился ледяной улыбкой.

— Нет, мы не сдадимся. Но, боюсь у нас нет ни малейшего шанса на победу. У них как минимум втрое больше снарядов, чем у нас. Они просто раздавят нашу защиту. Пожалуй, все, что мы можем сделать — это прикрывать отход транспорта до тех пор, пока он не окажется в безопасности.

— Это получится?

— Нет. Но в любом случае мы пойдем на это. Небесная механика — точная дисциплина, в этом можно не сомневаться. Они встретятся с нами, мы будем драться. Мы можем нанести им урон, но скорее всего и этого не получится. Они с нами справятся. Затем погонятся за транспортом и легко с ним разделаются.

— Мы можем изменить курс.

— И они тоже. Нам не уйти, можно лишь оттянуть конец. Если хочешь что-нибудь кому-нибудь передать, свяжись по радио со второй эскадрой…

— Как все-таки обидно! Пройти такой путь, выиграть битвы на планетах…

— Какая может быть обида в сражении? Обычно армии и флоты отправлялись в путь в сопровождения священников — и все молились, чтобы Бог встал на их сторону. Один генерал говорил, что Бог на стороне большего войска, и был близок к правде.

К этому мало что можно было добавить. Три боевых корабля против одного. Исход поединка не оставлял сомнений. Их орбиты слегка изменились, и два корабля стали расходиться. На орбите противника изменений не было. Скугаард указал на один из экранов.

— Они ничем не рискуют, и не оставляют нам ни единого шанса. Если на этой скорости мы войдем в атмосферу, мы сгорим. Они знают, что мы должны затормозить, и тоща встреча для нас окажется очень невыгодна, поскольку скорость наша будет меньше.

Спустя час гнев уступил место апатии: отупление осужденных в камере в ожидании казни. Ян думал о пройденном пути. Хотя ему не хотелось умирать, он не видел других решений и не желал прожить жизнь по иному. Пусть она остается такой, какой была.

— Начинается последнее действие, сказал Скугаард со скандинавским фатализмом в голосе, когда впереди что-то взорвалось. — Они выпускают первые ракеты с предельной дистанции, не надеясь попасть — просто потому, что знают: у нас нет выхода, и нам придется расходовать противоракеты. Тактика изматывания.

Непрерывная атаки вражеских ракет продолжалась, затем прекратилась так же внезапно, как и началась.

— У нас осталось двадцать процентов антиракет, — сообщил Скугаард. — Что за кошки-мышки они затеяли?

— Радиоконтакт, — сказал оператор. — На нашей частоте, но сигнал с земных кораблей. Они хотят поговорить с вами, адмирал.

Скугаард мгновение помедлил, затем пожал плечами.

— Включайте.

На экране связи появилось изображение бородатого мужчины в форме Космических Сил.

— Я так и думал, что это ты, Рейзард, — сказал адмирал. — Зачем вызываешь?

— Предложить тебе наши условия, Скугаард.

— Капитуляция? Не думаю, что они меня устроят. В любом случае, вы все равно нас убьете.

— Конечно. Но ты можешь получить еще несколько недель жизни. Суд, военный трибунал.

— Очаровательная перспектива. И какие уступки ты требуешь от моих кораблей?

— Корабль. Единственный. Тебя и твой «Даннеброг». В качестве памятника подавленному мятежу. Второй твой корабль, как я предполагаю, десантный транспорт, мы просто взорвем. Этот же останется как память о восстании.

— Рейзард, можешь отправляться к чертям вместе со своим убийцами.

— Так и думал, что ты это скажешь. Ты всегда был упрям…

— Один вопрос, Рейзард, на правах старого однокурсника. Ты ведь был информирован о наших планах?

Прежде чем ответить, Райзард медленно расчесал пальцами бороду.

— Сейчас уже не опасно, если я тебе отвечу. Мы в точности знали, что ты будешь делать. У тебя не было ни единого шанса. Информация шла с самого верха…

Шлепнув ладонью по столу, Скугаард прервал связь.

— Сергуд-Смит. Галактика была бы лучшим местом, если бы еще ребенком…

Внезапно зазвенел предупреждающий звонок, и тут же запульсировала красная лампочка. Скугаард развернулся и взглянул на экран.

— Ракеты с Земли, — сказал он. — Похоже, они очень заботятся о том, чтобы им ничто не грозило. Это большие ракеты со множеством ядерных боеголовок. Их нам уже ничего не остановить. Похоже, их не меньше дюжины. Выходят на внешнюю орбиту, будут здесь через несколько секунд… Нет! Это невозможно…

— Что? — спросил Ян. — Вы о чем?

Адмирал лишился дара речи, он смог лишь ткнуть пальцем в экран. Ян посмотрел, увидел пунктирный курс новой атаки, три вражеских корабля. Ракеты вышли на цель; и в космосе полыхнули далекие взрывы. Но целью были не повстанцы.

Уничтожены были все три нападающих корабля.

Ракеты оказались направлены на них, а не на повстанцев, проникли сквозь защиту и мгновенно испарили нападавших в аду атомного взрыва.

Это было невероятно, но это произошло. В один миг поражение превратилось в победу. В наступившем зачарованном молчании адмиральский голос громыхнул как колокол:

— Сигнальте, — сказал он с невольной дрожью в голосе. — Приступить к торможению. И приготовиться к посадке. Вражеский отряд уничтожен. Мы прошли!

22

В чистом синем небе опускались два больших космических корабля. Не было ни управления полетом с Земли, ни контакта с управлением Спейсконцента, потому ничто не вело ив к посадочным шахтам. Они нацеливались прямиком на бетонные полосы взлетного поля. Корабли опускались на струях пламени при пятикратной перегрузке. Притянутые к койкам восьмидесятикилограммовые мужчины, которые сейчас весили по четыреста килограмм, боролись за возможность вздохнуть. Экипаж и солдаты ждали. Как только металлические ноги коснулись земли, двигатели смолкли. Корабли сели. Бетон, не выдержавший тяжести, раскрошился и вдавился в землю под их весом, но компьютеры мгновенно компенсировали разницу и корабли выпрямились.

Как только заглохли двигатели, из наружных камер «Даннеборга» выскочили телекамеры, и окружающая обстановка появилась на экранах. Десантный транспорт, стоя в клубах пыли, внезапно изменил форму — весь его груз в один миг вывалился наружу через люки и двери. Выскочили и уперлись в землю пандусы, грохотали из открытых портов складные трапы. Началась высадка. Легкие танки скатывались по пандусам в дым, а солдаты горохом сыпались по лестницам. Хотя противник себя не обнаруживал, атакующие старались рассеяться по возможности быстрее, бегом направляясь к зданиям на краю поля.

Адмирал Скугаард вслушивался в командную частоту. Он довольно кивнул, затем нагнулся и выключил радио.

— Высадка прошла благополучно. — сказал он. — Установлен контакт с израильтянами, и они получили поддержку для подавления последних очагов сопротивления. Мы свое дело сделали.

— Ян смотрел, как солдаты обтекают здания, пока они не исчезли из виду. Тем временем мысли его все метались и отказывались угомониться. Неужели это конец. Неужели война кончилась, или Земля будет продолжать сопротивляться? Защитникам в таком случае не позавидуешь: их сомнут, раздавят. Но база будет уничтожена. Достаточна ли эта цена для предотвращения бедствия?

— Бери, — Скугаард протянул ему стакан. — Выпьем за нынешний успех и за скорую победу. — Стакан был наполнен водкой, и адмирал выпил ее с удовольствием, причмокнув губами.

Ян сделал большой глоток, его оказалось более чем достаточно.

— Хорошо. Выйдем через люк двигательного отсека.

Когда они вышли, перед ними затормозила боевая машина, на боку еще была заметна земная эмблема, хотя и трудноразличимая из-за зловещих пулевых отметин. Водитель-израильтянин распахнул перед ними дверь. Это была девушка.

— Вас ждут в штаб-квартире, — сказала она, и как только они оказались в машине, развернулась и рванула с места. Подскочив на обломках, они проехали через дыру в ограждениях и оказались на улице. Дымящиеся развалины свидетельствовали о прошедшей здесь тяжелой битве. Встречались и скрюченные трупы. Они понесли потери, особенно тяжелые возле здания управления, которое было главной целью. Полевой штаб разместился на первом этаже. Они прошли в здание сквозь зияющее в стене отверстие. Генерал Блонштейн что-то говорил в переговорное устройство, но бросил трубку, когда они вошли, и поспешил навстречу.

— Здесь мы победили, — сказал он. — Последние защитники только что разоружены. Но сюда движутся две бронеколонны и полк парашютистов. Надеемся остановить их на марше. Переговоры идут полным ходом, и все проблемы, похоже, разрешимы. — Он указал на примыкающий стол, за которым сидел человек и говорил в трубку. Даже со спины оказалось легко узнать Сергуд-Смита. От отсоединился и повернулся к ним лицом.

— Рад вашему возвращению, Ян и адмирал. Как видите, все идет согласно плану. — На его лице были потеки крови, одежда тоже пропиталась кровью.

— Ты ранен, — сказал Ян.

— Не радуйся раньше времени, Ян, — ответил Сергуд-Смит. Уголок его рта слегка приподнялся. — Кровь не моя, а моего помощника, ныне покойного, который пытался вмешаться в мои планы. Огост Бланк, директор — пардон — бывший директор этого центра. Он передавал защитникам мои приказы в измененном виде.

— Корабли, которые нас нагнали? — спросил адмирал.

— Именно. Хотя я не могу винить его за это, поскольку все приказы он отдавал от своего имени. Он понял в последний момент в чем дело, и решил не противиться мне, а просто изменять приказы. Это и послужило причиной затруднений.

— Не для тебя, — сказал Ян сдавленным от гнева голосом. — Ведь это мы должны были умереть.

— Но ведь вы не умерли, Ян, не так ли? В конце концов, все закончилось хорошо. Бедняга Огост оказался настолько глуп, что открылся и выложил мне в лицо, что натворил. Убрав, конечно, перед этим мой пистолет. Похоже, у каждого в наши дни есть оружие. Сергуд-Смит опустил глаза на окровавленный костюм и поморщился. — Он был весьма удивлен, когда мой пистолет взорвался. Меня слегка контузило. Но для него все кончилось много хуже. Я был уверен, что он попытается лично арестовать меня, и подготовил пистолет. Он был очень глуп.

— Мистер Сергуд-Смит предоставил нам зал управления в целости и сохранности, — сказал генерал Блонштейн. — Он отправил ракеты, уничтожившие ваших преследователей. Сейчас он ведет переговоры о капитуляции. Без сомнений, он на нашей стороне.

Ян заметил прислоненный к стене автомат. Он отвернулся и, никем не замечанный, медленно подошел к нему. Только когда он поднял оружие и направил его на Сергуд-Смита все поняли, что он задумал.

— Отойдете от него, — сказал Ян, — я уложу любого, кто встанет рядом, лишь бы удостовериться, что он мертв.

Мушка прошла вперед и назад. В зале стало тихо. Повсюду находилось оружие, но никто не ожидал такого, никто не был готов. Все застыли.

— Опусти, Ян, — сказал Скугаард. — Это человек с нами. Ты что, не понимаешь, что он совершил?

— Очень хорошо понимаю. Не только это, но и все остальное, что он совершил. Он лжец и убийца и должен быть наказан. Мы никогда не узнаем, зачем он так поступил, но это и неважно. Когда он умрет, мы будем в безопасности

Кто-то пошевелился, вышел вперед, и Ян перевел на него ствол автомата. Это была Двора.

— Ян, прошу тебя, — сказала она. — Он на нашей стороне. Он нам нужен…

— Нет, не нужен. Я уверен, что он вновь хочет вылезти наверх. Герой революции! Все, что он делает, он делает ради собственной выгоды. Что ему мы и наша революция, он всегда играет за себя. Остановить его можно только одним способом.

— Меня ты тоже расстреляешь? — спросила Двора, вставая перед Сергуд-Смитом.

— Если придется, — ответил он медленно. — Отойди.

Она не двинулась, и его палец плотно лег на крючок.

— Не будь дураком, — сказал адмирал Скугаард. — Ты сам умрешь, если его застрелишь. Разве это необходимо?