Хейди неожиданно получила доступ ко всем бортовым системам спасательной шлюпки: освещению, камерам, управлению креслами, аварийным выходам, сигнализации, жизнеобеспечению… Только главная панель управления оставалась недоступной, поскольку автопилот был отключен, а суперкот управлял шлюпкой вручную. Два кота находились на борту — один в каюте, а другой у панели управления. И больше ни одного пирата. Должно быть, они посчитали, что двух охранников вполне достаточно для доставки груза, состоявшего из безоружных женщин и детей, привязанных к сиденьям или запертых в трюме. Хейди тихо сказала Кей:
— Послушай, я боюсь, по-настоящему боюсь. Нельзя позволить им доставить меня на этот корабль…
— Да неужели? — прошипела Кей. — Мне тоже не слишком хочется праздновать четырнадцатилетие на борту работорговца.
Так ей всего тринадцать?!
Кей тоже сходила с ума от страха, Хейди отчетливо чувствовала это, и сердце ее сжалось. Она старалась успокоиться, запрещая себе тащить за собой девушку в пропасть черного отчаяния.
— Пожалуйста, выслушай меня. Моргни, если можешь управлять этой шлюпкой.
Кей моргнула.
— Есть шанс добраться до панели управления и попытаться сбежать. Но это рискованно, и тебя могут убить.
Кей закатила глаза, словно пытаясь сказать: «Рискованнее чем это?!»
Что же, она права. У Кей не было ни гроша, чтобы внести выкуп, и она вполне справедливо боялась того, что с ней сделают работорговцы.
— Подмигни, если согласна.
Кей мигнула дважды.
Хейди глубоко вздохнула и проверила камеры. Гесс еще пожалеет, что не поместил ее контейнер в другую шлюпку.
— Прежде всего я собираюсь освободить тебя. Никак не реагируй, просто будь готова.
Кей снова мигнула. Хейди расстегнула путы Кей, отключив одновременно сигнализацию кресла. Она также задействовала аварийный сигнал, свидетельствующий о перегреве и декомпрессии. На панели управления ярким огнем загорелись красные индикаторы, и каюту наполнил отчаянный вой сирен, указывая на разгерметизацию корпуса.
Сидевший в рубке суперкот отодвинул находившуюся позади дверь, ступил в отсек со скафандрами, расположенный между рубкой и основным воздушным шлюзом: спасательная шлюпка была выстроена по подобию корабля и имела ту же конструкцию. Подняв задвижку, суперкот исчез в трюме, где начал проверять соединения и контакты. Хейди немедленно просигналила Кей:
— Быстрее натягивай скафандр.
Кей вскочила с места, пролетела мимо ошеломленной Анны Лу в отсек со скафандрами, где облачилась в самый маленький и туго подпоясалась. Едва она встала с кресла, Хейди потеряла прямое управление, и теперь ей приходилось выкрикивать приказы:
— Закрой и запечатай люк.
Кей заперла люк вручную, оставив суперкота в трюме.
— Теперь садись в кресло второго пилота! — крикнула Хейди. — И подсоединяй нас!
Закрыв дверь отсека, Кей отодвинула дверь кабины управления, забралась в пустое кресло второго пилота и подсоединилась к Хейди через штепсельное гнездо скафандра, снова вернув ей контроль над ситуацией.
Но тут встрепенулся второй суперкот. Выхватив пистолет, он яростно прорычал:
— Человек, вернись на свое место или буду стрелять!
Но прежде чем он успел нажать на спусковую кнопку, Хейди, обойдя две системы безопасности, нажала клавишу КАТАПУЛЬТИРОВАНИЕ. Кислородная палатка над креслом уныло обвисла. Катапульта сработала, выбросив пилота на орбиту Тифона. Воздух с шумом утекал из кабины.
Загерметизировав свою половину кабины, Кей заглушила тревожные сирены и крикнула Хейди:
— Что теперь?
Шептать больше не было необходимости, поскольку шлюпка оказалась в полном их распоряжении, если не считать единственного обозленного суперкота, метавшегося внизу и, к счастью, не подозревавшего, что причина его бед сидит, скорчившись, в ближайшем контейнере.
— Куда мы направляемся?
— Веди ее вниз. Прямо к Тифону!
Безопасность там — в верхушках безбрежных газовых облаков, за огромными кольцами. Звездные катера, такие, как «Хайриу», не приспособлены для посадки на газовые гиганты, а любые посадочные модули работорговцев будут немедленно атакованы флотом Тифона, как только войдут в атмосферу.
— Держитесь! — велела Кей перепуганным пассажирам по внутренней связи. — Власть сменилась! Говорит ваш капитан. Приготовьтесь к маневрам при большом ускорении.
Она выполнила первый разворот, целясь прямо в облачные вершины Тифона, таким образом, чтобы едва зацепить внутренний край A-кольца, пронизать пропасть между кольцами, созданную силой тяжести Тартара. Со всех сторон понеслись вызовы, забивая Сеть: полетный контроль Тифона, воздушная разведка, взбешенные работорговцы, служба новостей, взволнованные пассажиры. Кей словно приклеилась к панели управления, отвечая только службе полетного контроля, игнорируя все остальные вызовы.
— Хейди! — неожиданно крикнула она. — Гесс тебя вызывает! Потолкуй с ним!
Хейди соединилась с «Артемидой».
— Командир Гесс! Счастлива снова перекинуться с вами словом.
Особенно на расстоянии!
Гесс рассмеялся.
— Мне действительно следовало просканировать твой мозг.
Ну да, и при этом наверняка обнаружить ее имплантант!
— Но что не сделано, то не сделано… У нас есть две самонаводя-щиеся ракеты класса «Цербер» с боевыми головками из антиматерии и высоким ускорением. В данный момент они нацелены на вас. Предлагаю возвратиться.
Гесс не лгал: служба контроля утверждала, что две ракеты отделились от «Хайриу» и, набирая скорость, летят к спасательной шлюпке.
Они убили Тейлор, Де Рутера, и Бог знает, сколько еще народа! Теперь, когда она могла свободно говорить, гнев наконец вырвался наружу.
— Вы ведь в любом случае меня прикончите. Зато «Церберы» обойдутся вам в миллионы.
Похоже, Гесс не на шутку обиделся.
— Это глупо! Пожелай я убить тебя, то уже сделал бы это. Верни мою добычу, и клянусь: оставлю тебя в живых.
— Чтобы всю оставшуюся жизнь держать меня в камере и брать мои яйцеклетки, выращивая и продавая розововолосых младенцев?
— Ты меня побила. Конечно, нечестно, прибегнув к слезам и вранью. Женское оружие, но ты хорошо им владеешь. Прости, что недооценил тебя. Прими я минимальные меры предосторожности, сейчас не пришлось бы вести этот разговор… Клянусь, ты и твой маленький пилот получите свободу. Только катапультируй пассажирскую секцию на орбиту Тифона…
— Тогда вы наверняка собьете меня ракетой.
Отдай ему всех пассажиров-миллиардеров, и у Гесса не останется причин щадить ее.
— Что? Тратить дорогущие ракеты только лишь из злости? — снова возмутился Гесс. — Ну уж нет! Избавься от пассажирского модуля, и ты наполовину облегчишь свой вес и удвоишь ускорение, легко обогнав любую ракету, направленную на Тифон. Я предлагаю простой обмен: твоя жизнь за моих пленников. Катапультируй груз, и я отзываю ракеты. Ускорение и орбитальная механика помогут мне сдержать слово…
Черт, у Гесса в самом деле есть очередной дьявольский план. Вот ублюдок!
Хейди пыталась выиграть время. Она тоже недооценила своего врага. Сама Хейди ни за что не вернется, уж это точно. Но как насчет остальных? Один неверный шаг, и погибнут все. И что же делать? Провести голосование? Вряд ли… но она не может решать за них!
Попросив Гесса подождать, она задействовала внутреннюю связь шлюпки и сначала сообщила пассажирам хорошие новости:
— Мы захватили спасательную шлюпку и направляемся на Тифон.
Среди измученных пассажиров послышались слабые, но радостные возгласы.
— Но пираты запустили ракеты «Цербер», нацеленные прямо на нас.
Перепуганные ахи и вздохи.
— Мы сделаем все возможное, чтобы уклониться…
— Пропустите меня в кабину управления, — потребовала Анна Лу. Хейди немедленно освободила ее, и директор «Даун Системз» метнулась в рубку.
— Мы попытаемся избежать ракет, — продолжала Хейди, — но командир Гесс пообещал пощадить каждого, кто сдастся. Их освободят, как только пираты получат выкуп. Кто хочет вернуться?
Молчание. Поистине поразительно для испуганных, рассерженных, самоуверенных, своевольных и донельзя выведенных из себя женщин. Ни одна не пожелала попасть в тот ад, из которого чудом вырвалась. Живыми или мертвыми, никто не хотел возвращаться назад.
Хейди снова вызвала Гесса.
— Не примите на свой счет, но на борту все предпочитают ракеты «Цербер» вашему гостеприимству.
Если, разумеется, не считать запертого в трюме суперкота.
— На свой счет? Боже, упаси!.. «Церберы», с которыми ты так хотела встретиться, уже в пути. Удачи, Хейди.
Как всегда, безупречно учтив. Настоящий джентльмен.
Сидя во мраке грузового контейнера, Хейди переключилась на полетный контроль, наблюдая, как ракеты мчатся по небу с таким невероятным ускорением, что спасательная шлюпка, казалось, совершенно не двигается. Гесс не лгал: скорость была поистине неправдоподобной. Они менее чем в десяти килокликах отсюда… нет, скорее, в девяти. Восемь тысяч… Семь тысяч…
Кроме того, их боеголовки — из антиматерии, что позволяет пробить защитные экраны спасательной шлюпки. «Артемида» легко отразила бы нападение и послала в ответ кое-что похуже, но шлюпка может только удирать. К сожалению, не слишком резво.
— РАКЕТНЫЙ УДАР ЧЕРЕЗ ДВЕ МИНУТЫ, — объявил автопилот.
Переключившись на камеры рубки, она увидела, как Анна Лу нагнулась над панелью, лихорадочно перепрограммируя защитные экраны спасательной шлюпки на большую мощность. Шлюпка была не просто посадочным модулем, но и маленьким звездным кораблем, с экранами, предназначенными, чтобы выдержать поток радиации при околосветовой скорости. Анна перепрограммировала их на способность отталкивать или распылять небольшие частицы вещества кольца. Кей же готовилась обходить крупные препятствия: глыбы льда размером с дом и мини-луны, заполняющие лакуну между кольцами, которая образовалась силой тяжести Тартара.
Если они, разумеется, доберутся до этой лакуны.
Хейди снова принялась наблюдать за продвижением «Церберов». Они были уже в пяти тысячах кликов… четырех… трех…
— РАКЕТНЫЙ УДАР ЧЕРЕЗ ОДНУ МИНУТУ, — провозгласил услужливый автопилот.
Хейди, ужаснувшись, вызвала Кей.
— Мы никогда не доберемся до лакуны — они слишком быстро нас нагоняют.
— Черта с два!
Кей крикнула Анне Лу:
— Программируй так, чтобы не столкнуться с малыми лунами! Остальное я обойду!
— ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. ТРИДЦАТЬ СЕКУНД ДО РАКЕТНОГО УДАРА, — пробубнил автопилот.
Тридцать секунд. Что же делать? Кристалл в мозгу немедленно отозвался: нулевая программа. Ничего. Она уже сделала все, что могла: осталась жива, скрыла свои таланты, выждала, выбрав подходящее время, захватила спасательную шлюпку, то есть сотворила абсолютно невозможное. И все равно умрет в следующие несколько секунд…
— ДЕСЯТЬ СЕКУНД ДО РАКЕТНОГО УДАРА.
Спасательная шлюпка сделала очередной высокоскоростной поворот, и Хейди швырнуло к противоположной стене.
— Что случилось? — спросила она Кей.
— Держись! — заорала в ответ девушка. — Мы входим!
— ПЯТЬ СЕКУНД ДО РАКЕТНОГО УДАРА.
— Куда?
Хейди собралась, прижалась спиной к стене, уперлась ногами в противоположную стену, а руками — в потолок. Пять долбаных секунд: просто поверить невозможно!
— В кольцо, — крикнула Кей.
Лодка нырнула в широкое плоское A-кольцо, вернее, в огромное скопление замороженных частиц, вращавшихся на одной орбите вокруг Тифона, состоящее из мусора любых размеров, от микронной пылинки до гигантских ледяных валунов и маленьких лун. Частицы касались экранов и тут же сгорали, придавая шлюпке вид пылающего призрака. Камешки взрывались сверкающими искрами, образуя огненную корону.
— ДВЕ СЕКУНДЫ ДО РАКЕТНОГО УДАРА.
Хейди видела, как исчезают последние клики, когда ракеты устремились к ней: ПЯТЬДЕСЯТ кликов. Потом ТРИДЦАТЬ, ДВАДЦАТЬ, ДЕСЯТЬ…
Кольца, хоть и имели тысячи кликов в поперечнике, толщиной были всего несколько сотен метров: тонкие, как бумага, по космическим стандартам. Ярко освещая дальнюю сторону, спасательная шлюпка рвалась к Тифону, разбрызгивая во всех направлениях вещество кольца. Но «Церберы» продолжали надвигаться. Хейди в ужасе наблюдала, как двойные снаряды сокращают расстояние: пять кликов, четыре, три, два…
Оба снаряда ударили в A-кольцо, мгновенно взорвавшись в колоссальных вспышках радиации, разбившихся о защиту шлюпки и не причинивших никакого вреда. Сами «Церберы» имели всего лишь примитивные системы защиты и боевые головки с антиматерией, поэтому оказались совершенно беззащитны против быстрых частиц и неустанного потока вещества кольца. Хейди, скорчившись в темном контейнере, восторженно завопила. Ей ответила Анна Лу. Кей все еще была занята тем, как увернуться от случайных ледяных глыб, и никто не понимал, что случилось. Почти никто.
— Хейди, ты все еще там? Это Гесс.
— Да, — настороженно ответила она, надеясь, что он не успел придумать новой ловушки.
— Поздравляю. Надо же, не имея ничего, кроме розовых волос, ты оказалась самой ценной добычей. Хорошо бы нам встретиться, не находишь?
— Ни за что! — завопила Хейди и, поскорее прервав контакт, бессильно привалилась к стенке ящика. Она жива и свободна, ожидает мягкой посадки, которую произведет опытный пилот; помощником у него служит гений программирования, следящий за бортовыми системами. Так что вполне можно расслабиться. Сейчас 03:57:46, и вахта почти закончилась. В течение четырех часов она потеряла работу, коллег и едва не рассталась с жизнью: чертовски неприятное начало дня.
И лишь почувствовав, как они пронизывают первые слои атмосферы, она поняла, что наконец находится в безопасности. Она сделала это! Вернула живыми счастливцев, выживших на «Артемиде», да еще сохранила их капитал.
…Копы Корпорации Тифон открыли ее ящик. Вооруженные женщины-полицейские помогли Хейди выйти и приготовили робу, твердя, что она просто молодец, говоря это с оттенком гордости за нее, которую никогда не уловишь в мужской похвале, какой бы она ни была искренней.
Когда она наконец смогла показаться на людях, мужчины дружно хлопали ее по спине и все как один приветствовали ее. Все испытания Хейди, начиная с налета и кончая побегом, транслировались в прямом эфире, от первого MAYDAY до яростной атаки на вершины облаков Тифона, включая передачу 3V с «Артемиды», где работорговцы продолжали грабить каюты и салоны. Публика отказывалась смотреть что-либо другое, даже последний спектакль Сони Харт «Прощальное представление». Хейди спасла систему от выплаты громадного выкупа. Один лишь захват Анны Лу мог привести к катастрофическому падению рынка.
Всеобщая благодарность бледнела по сравнению с праздником, устроенным Соней Харт, которая для этого случая наняла плавучий аэростат, чтобы дать роскошный обед для выживших на «Артемиде». Студия Сони показала незабываемое звездное шоу из внутренней системы, и местные знаменитости танцевали с богатыми молодыми вдовами, вроде Виктории Макевой. Хейди неожиданно для себя оказалась на роскошном празднестве в реальном времени, причем ей не пришлось ничего организовывать. В кои-то веки она могла спокойно развлекаться, не волнуясь, хорошо ли проводят время остальные.
Это абсолютно неестественное состояние продолжалось, пока она не увидела Кей, одиноко стоящую на надувном балконе. Девушка с отрешенным видом обозревала безбрежную облачную равнину. Хейди решила удостовериться, что с ней все в порядке.
— В порядке? — рассмеялась Кей. — Да я всю свою жизнь мечтала попасть сюда. Надеюсь, мне позволят остаться.
— Ты это о чем?
— У меня нет ни кредита, ни работы, — пояснила девушка. — Я потеряла даже мамин скафандр. Мне должны были заплатить за доставку корабля на Тартар, но из этого так ничего и не вышло…
Двадцать четыре часа назад она была на Кладбище и согласилась вести «Мисс Бихейвин».
Хейди взяла руку девушки, думая о том, что между ними всегда будет существовать некая связь: жизнь обеих разительно изменились за последние сутки.
Кей рассказала Хейди об умершей матери и доноре спермы МСС-789439-Х18. Хотя Хейди годилась Кей в матери, она испытывала по отношению к девушке нечто вроде сестринских чувств, словно наконец нашла давно потерянную младшую сестренку, о существовании которой до сих пор не подозревала.
— Не волнуйся, можешь жить со мной. Или где захочешь. Ты богата. Настолько, что тебе никогда не придется больше работать, разве только сама захочешь.
Кей снова рассмеялась.
— Нет. Я единственный человек здесь, у которого нет ни денег, ни подходящего занятия.
Хейди покачала головой.
— Мы обе богаты. И Меган тоже. Офицер «Орион Лайнз» Мартин Де Рутер нанял тебя для нелегальной транспортировки груза на Тартар. Это квалифицируется как незаконная эксплуатация несовершеннолетней, в результате которой ее жизнь подвергается опасности. К тому же пиратское нападение на твой корабль тоже на его совести.
Хейди объяснила Кей, как Де Рутер пытался использовать работорговцев, а вместо этого сам оказался в их лапах.
Кей уставилась на нее широко раскрытыми глазами.
— Но почему именно я? Что я такого сделала?
— Боюсь, тебя выбрали за фотогеничность.
И любовь к риску.
— Но я чертовски хороший пилот, — запротестовала Кей.
— Вне всякого сомнения, девочка. Эту историю еще долго будут рассказывать.
О том, как девочка-подросток, маленькая бродяжка, провела спасательную шлюпку «Орион Лайнз» через A-кольцо Тифона с целым состоянием на борту и двумя ракетами работорговцев на хвосте.
Кей грустно покачала головой.
— Значит, все это задумывалось как развлечение!..
— Реальность 3V.
— Что же, эти типы получили сполна за свои денежки!
— Это еще не все, — заверила Хейди. — Далеко не все. Предстоит чудовищный процесс, который продлится много лет, а пока все не уладится, тебя возьмут на полное обеспечение — как главную истицу и основного свидетеля.
— А после того, как выплатят компенсацию? — нервно спросила Кей, радуясь, что ей не придется заботиться о себе прямо сейчас.
— Тогда ты будешь сказочно богата. Если не веришь мне, спроси Анну Лу.
Хейди даже не пришлось объяснять подробности, хитрые зацепки и фокусы крючкотворства, ибо Кей тут же поверила ей. Когда кто-то бесцеремонно проникает тебе в голову, видит твоими глазами и слышит твоими ушами, ничего не остается, кроме как доверять ему.
Они вместе разглядывали сверкающий новый мир, в который только входили. Соня Харт стояла на сцене, с энтузиазмом представляя голографических друзей-звезд своим собратьям по испытаниям. Анна Лу в длинном блестящем платье что-то сосредоточенно говорила по переговорнику, пока официант наливал ей зеленый мятный ликер. Викторию Макевой держали под руки двое поклонников. А на танцевальной площадке богатые молодые женщины с упоением танцевали последний хит сезона — непристойный танец с планеты Ванир.
Кей не могла решить, что поразительнее: бескрайнее открытое пространство, раскинувшееся перед нею и окаймленное бесконечной облачной равниной, или ее невероятное будущее. Ощутив ее неуверенность, Хейди осторожна сжала тонкую детскую руку:
— Самое главное, что ты уже никогда не будешь одинока.
Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА
Сергей Дерябин
КОМПЬЮТЕР В ГОЛОВЕ
________________________________________________________________________
Знатоки без труда вспомнят старый рассказ М. Емцева и Е. Парнова «Приговоренный к наслаждению» (1966). Наверное, это первое в нашей фантастике произведение, в котором с помощью имплантированного в голову устройства можно было подавать импульсы в определенные точки мозга. С тех пор прошло немало времени, и теперь никого не удивишь «нейрочипами» или «биочипами». Если поверить фантастам, то в недалеком будущем в наших головах «серому веществу» практически не останется места…
Летописцы компьютерной эры начинают свой отсчет с 1946 года, когда заработала электронно-вычислительная машина ENIAC. Тогда 18 тысяч ламп и тактовая частота 100 килогерц считались великим достижением А кого сейчас удивляют гигагерцы ноутбука?
Но и в те далекие времена, и в наши дни существуют всего лишь два принципа обработки информации — последовательный и параллельный. В первом случае обрабатываются символы, например, компьютером, во втором — распознаются образы. Например, человеком.
И тогда же пытливые умы задумались — а нельзя ли воплотить хотя бы некоторые свойства человеческого разума в машине? И в середине пятидесятых годов прошлого столетия термин «искусственный интеллект» (artificial intelligence) перекочевал со страниц фантастических произведений в научные монографии и статьи. Разумеется, речь шла всего лишь о решении интеллектуальных задач. Предлагалось два пути развития, по которым до сих пор идут разработчики искусственного интеллекта. Первый — это реализация идеи так называемого «черного ящика». Грубо говоря, если устройство реагирует на информацию и решает поставленные задачи как человек, то не имеет значения, что у нее внутри — шестеренки, программа или «неонка», не важен и принцип ее работы. Собственно, уже сейчас, общаясь с незнакомцем в Сети, не сразу поймешь
— это живой собеседник или «бот»
— программа, имитирующая человека.
Второй путь — воспроизведение структуры человеческого мозга, моделирование его основных элементов. Элементом же мозга, как известно, является нервная клетка — нейрон.
В нашей голове более триллиона нейронов, связанных между собой синапсами — нитями, по которым передаются электрические импульсы различной силы и частоты. Эта сеть с огромным числом связей и есть homo sapiens. Малейшего повреждения иногда хватает, чтобы царь природы лишился слуха, зрения, превратился в тупую тушу. А порой и чудовищные травмы остаются без последствий. Известен случай, когда лом, пробивший дыру в голове человека, ни в малейшей степени не повлиял на его умственные способности. Вероятно, наша память не локализуется в определенном месте, а рассредоточена по всей нейронной сети, многократно дублируясь.
Создать искусственный нейрон очень просто. Его можно смоделировать на базе радиолампы, транзистора, микросхемы. Такая модель способна имитировать несложные операции по распознаванию сигналов. Но когда задача хоть немного усложняется, необходимо соединять нейроны в сети. Элементами сети являются простые нейроны-процессоры, каждый из которых может запомнить определенное количество информации. Такая сеть должна решать не только задачи, доступные обычному компьютеру, но также и нестандартные задачи, которые трудно или невозможно формализовать с помощью математики.
С середины 50-х и до середины 60-х было предпринято немало по-пыток создать нейросети. Например, перцептроны, имитирующие взаимодействие человеческого глаза с мозгом. В те годы проблема распознавания образов не была решена, возможности компьютеров были невелики. Более того, как позже выяснилось, в методологии имелись существенные изъяны.
Теория, впрочем, развивалась, и российским ученым удалось обойти тупики, в которые зашли их американские коллеги. Благодаря исследованиям наших ученых была разработана общая методика синтеза многослойных нейронных сетей. Возникла новая дисциплина — нейроматематика, позволяющая решать теоретические и прикладные задачи.
В конце 80-х годов, когда компьютерные технологии совершили рывок, осталось только воплотить теорию нейросетей в жизнь.
Итак, нейрокомпьютеры — это реализация нейросетей в «железе». Сердце такого компьютера — нейрочип, который представляет собой микропроцессор, как правило, на кремниевой основе. Его архитектура принципиально отличается от продукции AMD или Intel. Отличительные качества: массовый параллелизм вычислений, распределенное представление информации, адаптивность, способность к обучению и обобщению, высокая помехоустойчивость.
В этой сфере мы не только не отстаем, а даже впереди «планеты всей». Разработанный несколько лет назад одной московской фирмой микропроцессор NM6403 NeuroMatrix превосходит по своим параметрам все зарубежные аналоги. (Неудивительно, что западноевропейский филиал японского гиганта Fujitsu приобрел лицензию на производство этого микропроцессора.)
Сейчас к разработками в области нейрокомпьютерных технологий подключились сотни компаний, среди которых Intel, DEC, IBM, Motorola.
Нейрокомпьютеры позволяют решать проблемы в самых различных областях. В первую очередь — при постановке задач по обработке нечеткой и неполной информации, таких, как моделирование в научных экспериментах, прогнозирование экономических и финансовых процессов, распознавание летящих целей, медицинская диагностика, шифрование и дешифровка… Уже сейчас большая часть кредитных карточек в США обрабатывается с помощью нейротехнологий. Активно создается система массового видеоконтроля. Ведутся работы по использованию нейрокомпьютеров при управлении реакторами. Нейрокомпьютеры задействованы в системах информационной безопасности, в частности для обнаружения и предотвращения хакерских атак. Применяют их также для обработки изображений — например, космической фотосъемки. О военных аспектах и говорить не приходится: моделирование ядерных взрывов, обработка гидролокационных сигналов для обнаружения и определения типов подводных лодок… Словом, их применение весьма специфично, и в качестве «персоналок» они пока вряд ли нам пригодятся. Но жизнь нашу изменят в любом случае.
Но если нейрочип моделирует работу нейронной сети, то нельзя ли его использовать в качестве «протеза» для поврежденных участков мозга?
А там и до манипуляции сознанием рукой подать…
Для страхов есть основания. Проблемы имплантирования микрочипов в наш организм уже перешли из фантастики в сферу технических заданий. Причем самые впечатляющие достижения ожидаются там, откуда все начиналось — с распознавания образов, имитации процессов видения.
В Иллинойсе (США) уже проведены хирургические операции по имплантации силиконового микрочипа через роговицу глаза трем пациентам с поврежденным зрением. Микрочипы размером с игольное ушко офтальмолог Алан Чоу ввел под сетчатку через роговицы в белки глаз на самое дно глазной впадины. Питание чипа обеспечивается светом, попадающим в глаза. Сам чип — искусственная кремниевая сетчатка диаметром 2 мм, а толщиной — 0,025 мм. Три с половиной тысячи микроскопических, элементов преобразуют свет в электрические импульсы, заменив погибшие светочувствительные клетки сетчатки, не мешая работе здоровых клеток.
В ближайшие годы такие операции станут обычным делом. Правда, выяснилось, что такой чип не поможет при слепоте из-за глаукомы или сахарного диабета.
Впрочем, и с этим не будет проблем. Потому что разработан микрочип, который должен помочь восстановлению зрения у слепых.
Ученые из Гарвардского университета и центральной больницы штата Массачусетс выявили отделы мозга, отвечающие за формирование образов. У испытуемых-прав-шей большая часть образов возникала в правом полушарии головного мозга. Причем, образы разных размеров формировались в разных участках мозга. Стало ясно, куда направлять сигналы микрочипа. А сам микрочип уже создан исследователями отдела биоинжиниринга университета Юты.
Итак, кремниевый микрочип будет имплантирован в мозг, а к нему подведут кабель, по которому станут поступать сигналы, формируемые компьютером. Предполагается также разработка миниатюрной телекамеры, подключенной к этому кабелю. Специальные очки с миникамерами вернут людям зрение.
Можно восстановить зрение, вернуть обоняние и осязание. Но рано или поздно человек, подключенный к такому устройству, задумается: а что если мир, данный ему в ощущениях, создан хитроумными программистами? Много лет назад Станислав Лем предсказал появление фантоматов — устройств, полностью имитирующих реальность. Представьте себе, говорил он, вы покидаете зал фантомата с убеждением, что сеанс окончен, а тут вам на голову пикирует летающая тарелка, под ногами разверзается земля, из моря выходит чудовище… То есть шоу продолжается. Но с тех пор вы всегда будете сомневаться в реальности происходящего.
В ближайшем будущем начнется массовый выпуск чипов для имплантации их в тела животных. Станет возможным не только определять местонахождение животного, но и контролировать его поведение. Однако все вышеупомянутые технологии — только лишь попытки воздействия неживого, хоть и очень хитроумного, приспособления на живой организм. А чужеродное тело всегда можно распознать и обезвредить, как, например, это делает герой фильма «Вспомнить все».
Однако ученые вот уже много лет активно пытаются «срастить» живое и неживое. Причем небезуспешно.
В прошлом году исследователям из института им. Макса Планка (Мюнхен) удалось реализовать сенсационный проект. Впервые была создана работающая полупроводниковая цепь, соединяющая нейроны живого существа — улитки
— и кремниевый чип. Питер Фром-герц, директор факультета мембран и нейрофизики, экспериментировал в этой области более пятнадцати лет. Уже в 1990 году он и его коллеги сумели на короткое время срастить нейрон. пиявки с полупроводником. Проблемы возникли сразу же, поскольку нейроны, образуя сеть, перемещаются, разрывая контакт с неживым объектом. Решение хоть и было простым, но на техническое воплощение ушло почти десять лет. Наконец с помощью микрошпенечков из пластика удалось надежно зафиксировать нейроны улитки. Каждый нейрон теперь соединен не только с другими нервными клетками, но и с чипом. Устройство последовательно и параллельно обрабатывает сигналы, идущие с микрочипа к нейронам и от нейронов к чипу.
«Это просто фантастика — объединить элементы мозга и компьютеры», — радостно заявил Фромгерц. В ближайшее время он собирается приступить к работе с нейронами млекопитающих.
Так впервые появился биочип.
Ученые из Калифорнийского университета в Сан-Диего сумели вырастить живые нейроны мозга на кремниевых пластинах. Их целью было наблюдение за процессами, идущими в нейронах головного мозга во время процесса обучения. В традиционной методике используются электроды, контакт с которыми через несколько часов приводит клетки к гибели. Американцы же воспользовались фотопроводящими свойствами кремниевой пластины. Лазерный луч освещал участки между нейронами и полупроводником, изменяя его сопротивление в этом месте, фиксируя изменения в нейронах. С помощью такого биочипа удалось выяснить, что механизмы кратковременной и долговременной памяти обусловлены различными физическими процессами в нейроне и характером связей между ними. Обнаружилось, что кратковременная память — результат недолгого контакта между нейронами с помощью своих нитей-отростков. В свою очередь, долговременная память возникает в процессе образования новых нитей, которые крепко и надолго связывают нейроны между собой.
Термин «биочип» применяется также и для наименования устройств, не использующих кремниевую технологию. Это отдельное и весьма перспективное направление в биомедицине, изучающее методику быстрого и качественного анализа генетического материала. Технология создания биосенсоров базируется не на кремниевой, а на стеклянной подложке, на которую наносятся длинные или короткие фрагменты ДНК. Возникает небольшая матрица, а зафиксированные фрагменты ДНК реагируют на различные типы молекул. В итоге можно получить сведения о состоянии генов исследуемого организма, обнаружить и проанализировать генетическую активность, связанную с различными патологиями, а также с реакцией на лекарственные препараты.
Скоро будет создан биочип, с помощью которого можно прогнозировать воздействие потенциальных лекарственных препаратов на мозг.
Биочипы помогут исследователям создавать лекарства быстрее и дешевле. Планируется наладить выпуск чипов, предназначенных для исследования шизофрении, депрессии и болезни Альцгеймера. А компания Olimpus Optical, известная фотолюбителям, выпустила автоматический экспресс-анализатор на биочипах.
Цак видите, прогресс в создании нейрочипов, нейросетей и нейрокомпьютеров ускоряется с каждым годом. Чип, внедряемый в организм — реалия сегодняшнего дня. Что если подобно героям фантастических произведений мы сумеем существенно «расширить» свое сознание, а заодно и органы чувств, сделав ненужными громоздкие приборы и приспособления?
С другой стороны, развитие генной инженерии и нанотехнологий может в обозримом будущем привести к тому, что надобность в подобных «инородных телах» вообще отпадет. Ведь главное не носитель информации, не «железо», а способ переработки информации. И если нейросеть имитирует человеческий разум, кто нам запретит так перестроить генный материал нашего организма (причем, не обязательно мозга), что фрагмент размером с бородавку заработает как «нормальный» кремниевый процессор? Наверное, полезно иногда переключаться от красот образного мышления на сухую логику вычислений. Кстати, не здесь ли находится разгадка феномена так называемых людей-счетчиков, которые за какие-нибудь секунды умудряются манипулировать огромными числами? Может, это своего рода спонтанное возникновение в нейронной сети мозга небольшого участка, организованного по образу и подобию калькулятора? Что будет, если носители таких улучшений с помощью широко применяемой ныне технологии «Голубой зуб» смогут подключаться к компьютерам без всяких проводов?
Есть подозрение, что ответ на эти вопросы мы получим в ближайшее время.
Не исключено, что ответ нам не понравится.
…Обеспамятев от страха и притом будучи отягощен спиртными напитками, стоял я безмолвен у порога, как вдруг господин градоначальник поманили меня рукою к себе и подали мне бумажку. На бумажке я прочитал: «Не удивляйся, но попорченное исправь». После того господин градоначальник сняли с себя собственную голову и подали ее мне. Рассмотрев ближе лежащий предо мной ящик, я нашел, что он заключает в одном углу небольшой органчик, могущий исполнять некоторые нетрудные музыкальные пьесы. Пьес этих было две: «Разорю!» и «Не потерплю!».
М. Е. Салтыков-Щедрин. История одного города.
Андрей Саломатов
ПОСТОРОННИЕ
Иллюстрация Владимира ОВЧИННИКОВА
И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали.
«Апокалипсис».
1.
На три дня город словно сошел с ума. Толпы разряженных, подвыпивших людей заполонили все центральные площади, улицы и переулки. Ночь мало чем отличалась от светлого времени суток. Дневное светило не успевало завалиться за горизонт, как его сменяли миллионы уличных фонарей, тысячи бесконечных гирлянд самых разных расцветок, ярко освещенные витрины ресторанов, кафе и баров. Огромные голографические изображения кинозвезд возникали прямо над головами горожан, посылали им воздушные поцелуи и распадались на фонтаны разноцветных брызг. Сотни мощных прожекторов чертили в ультрамариновом небе замысловатые фигуры и надписи. Бегущие строки возвещали, кто из гостей кинофестиваля прибыл, где остановился и даже какого цвета у него лимузин. И весь этот праздничный тарарам сопровождался музыкой, треском фейерверков, разрывами петард и восторженными воплями толпы.
Сверху все это напоминало гигантского спрута: от ярко освещенного центра города иллюминация расползалась по улицам. По мере удаления щупальца ее резко истончались и к окраинам почти сходили на нет.
Все питейные заведения города были переполнены посетителями. Жаждущих выпить было так много, что столиков на всех не хватало, и те, кому не повезло, располагались где попало: одни плотно, в два ряда лепились к стойке, другие сидели на подоконниках, третьи с полными стаканами отплясывали между столами, и никто не обижался на тесноту. Наоборот, горожане братались, пили на брудершафт с первым, кто подойдет, угощали друг друга и оставались счастливы.
Тише и спокойнее было в дорогих ресторанах, где собралась респектабельная публика: высокопоставленные горожане и участники кинофестиваля. Плотность посетителей на один квадратный метр здесь была значительно ниже, хотя гости также бродили от столика к столику, стояли небольшими кучками, танцевали, но чуть менее раскованно, чем в обычных кафе. Сюда не допускались ряженые и просто любопытные, пожелавшие поближе рассмотреть любимую кинозвезду и, если повезет, получить автограф. Чопорный швейцар с золотыми галунами и лампасами чувствовал себя героем дня. Сердито, а иногда и презрительно он отмахивался от наиболее назойливых горожан, которые пытались проникнуть в ресторан в обычных джинсах или даже шортах, потому что здесь все строго следовали этикету. Мужчины были одеты исключительно во фраки и безукоризненные смокинги, женщины красовались в вечерних платьях от лучших кутюрье мира и драгоценностях от известнейших ювелирных фирм. Тихая музыка здесь не глушила излишними децибелами, воздух в зале был чист и прозрачен, хотя многие курили. А бриллиантовый блеск придавал сборищу тот самый великосветский лоск, который является сильнейшим стимулом для молодых и не очень молодых, но ужасно амбициозных служителей искусства.
Дмитрий Самолетов добирался от тихой загородной гостиницы до ресторана «Астория» на красном лакированном «ланкастере», который он привез из Москвы. Еще днем на открытии кинофестиваля он выпил несколько бокалов шампанского, а в гостинице раз пять прикладывался к бутылке коньяка, но чувствовал себя достаточно бодрым, хотя и раздраженным. Рядом сидела его молодая жена Анна, еще не такая известная, как он, актриса, но уже заявившая о себе в двух нашумевших сериалах, где она блестяще сыграла диккенсовскую героиню — очень трогательную, благородную простушку, вознагражденную за добродетель богатым интеллигентным мужем.
До центра города Дмитрий с Анной добирались вдоль живописного берега моря и ориентировались на полыхающее зарево огней. Почти всю дорогу ехали молча, каждый по-своему переживал встречу с мировым кинобомондом, и разница в предвкушении была лишь в степени пресыщенности. Для Дмитрия это был восьмой по счету кинофестиваль, четыре из которых принесли ему первые премии за лучшую мужскую роль. Анна же играла в сериалах, впервые ехала на фестиваль как актриса и не могла рассчитывать на то, что ее работу отметят на таком престижном форуме.
Анна придирчиво рассматривала себя в зеркале, проверяя прическу и макияж. При этом иногда она чуть обиженно поглядывала на мужа.
— А почему мы не поехали в «Палас»? — наконец спросила она.
— Потому что там все эти устроители и старичье, а я от них устал, — несколько капризно, с ленцой ответил Дмитрий. — Я хочу просто выпить и поболтать. Там будет Березняков. Мы еще утром договорились.
— Ты сам говорил, что мне полезно побольше вертеться перед глазами у продюсеров и фестивального начальства, — пояснила она свое недовольство выбором мужа.
— Завтра будешь вертеться весь день. А сегодня отдохнем.
— Завтра все будут вертеться, — убирая зеркальце, ответила Анна.
— Не беспокойся, не все. — Дмитрий мельком взглянул на жену и серьезно добавил: — Да успокойся, получишь ты свою роль.
— Только много не пей, — после небольшой паузы попросила Анна.
— А ты не хватай меня за рукав, — раздраженно ответил Дмитрий.
— И не надо делать вот это вот… глазами. Ты выглядишь дурой.
— А ты много не пей.
До «Астории» Дмитрий с женой добрались лишь к полуночи, впрочем, время здесь не играло никакой роли. Когда они вышли из новенького «ланкастера», со ступенек ресторана к ним бросилась толпа телевизионщиков и окружила звездную пару плотным кольцом. Это спасло Дмитрия и Анну Самолетовых от куда более серьезной опасности. Вслед за вездесущими тележурналистами и операторами с разных сторон набежали ошалевшие от близости к своим идолам поклонницы с портретами актеров, блокнотами и просто клочками бумаги для автографов. Они кричали: «Самолетов!», «Это Самолетов!», «Дайте автограф!». Дмитрий отметил, что среди кричавших попадались очень даже симпатичные молодые девицы, хотя все они выглядели примерно одинаково — провинциалки. Тем не менее их восторженные вопли, горящие глаза и энергия, с которой они пытались прорваться к своему кумиру, грели душу, и Самолетов осознавал это. Его заводила страсть молоденьких горожанок, и сладостное ощущение славы приятно щекотало нервы.
Другое дело Анна — ей не кричали восторженные приветствия и не совали через головы журналистов портреты с ее изображением. При искусственном освещении восходящую звезду не признали еще и потому, что в сериале она играла скромную простушку, а здесь, в роскошном туалете с бриллиантовым колье, она тянула не менее чем на Царицу Савскую.
Выкрики и настойчивость, с которой девицы осаждали Дмитрия, вызывали в Анне почти ярость. Она по-настоящему ревновала и всех этих соискательниц счастливого случая считала если и не реальными соперницами, то потенциальными любовницами мужа. Впрочем, Анна даже не подозревала, что Самолетову достаточно того эффекта, который он производил на окружающих, и вполне хватало ее — обаятельной и молодой восходящей звезды.
Но Дмитрия и Анну мучили не долго. Четыре дюжих служителя ресторана мгновенно пробились к вновь прибывшим гостям и оттеснили как назойливых журналистов, так и поклонниц. Они взяли пару в каре, довели их до самой двери и, когда Дмитрий с Анной вошли в ресторан, не без труда просочились за ними. Оставаться на улице в ожидании следующих звезд было невозможно. Обиженные и разгоряченные обожательницы не очень церемонились с охраной. Они оскорбляли служащих, провоцировали на скандал и иногда швыряли в них всякую дрянь. В общем, хамили.
В ресторанных дверях лица четы Самолетовых заметно преобразились. Анна совершенно искренне радовалась возможности посидеть в дорогом ресторане, познакомиться и поболтать с мировыми знаменитостями и продемонстрировать свой необычный туалет, искусно вышитый мелкими сапфирами всех мыслимых оттенков. Дмитрий же весь вечер маялся без нормального партнера по выпивке и мечтал поскорее сменить свою постоянную спутницу на собеседника.
Как только Самолетовы оказались в ярко освещенном зале, для удобства пересервированном под фуршет, Дмитрий с Анной получили то, что желали, и именно так, как желали. По просьбе именитых фестивальных гостей журналисты с телекамерами в ресторан не допускались, зато знакомых лиц здесь оказалось более чем достаточно.
Едва Дмитрий с Анной вошли в зал, как тут же на всех площадях города бегущей строкой объявили о прибытии еще одной звездной пары. Над толпами людей в воздухе образовались две огромные голо-графические фигуры с обворожительными улыбками, и под восторженные вопли виртуальная чета Самолетовых поприветствовала праздничную толпу.
Дмитрий с Анной немного задержались в дверях, затем не спеша осмотрелись, и Самолетов поднял в приветствии руку. Несмотря на то, что Дмитрий не был новичком на подобных празднествах, роскошный интерьер богатого ресторана, фрачная элегантность мужчин и красота женщин захлестнули его, и Дмитрий вдруг с ужасом подумал, что уже никогда не сможет обходиться без всего этого. Что всемирное признание и тем более все, что оно дает, необходимы ему, как вода или воздух. И если когда-нибудь судьба сыграет с ним злую шутку, и он лишится своего положения, то не сможет смириться с прозябанием в обыденной жизни и наверняка наложит на себя руки.
Примерно такое же чувство испытала и Анна, но лишь на мгновение. Уже через несколько секунд ее закружило в водовороте праздничных событий, и она обо всем забыла.
Заметив вошедших, навстречу Дмитрию и Анне двинулись сразу несколько человек, и Анна лишь успела сказать мужу:
— Учти, я за тобой слежу.
— За собой последи, — с лучезарной улыбкой, предназначенной поспешавшим к ним друзьям, тихо ответил Дмитрий. И тут же кто-то из организаторов подал знак оркестру, и те на несколько секунд перестали играть. Затем в честь четы Самолетовых громко и весело грянула «Заздравная», и известный баритон с оплывшим апоплексическим лицом запел:
— Бокалы наливаются, в них отблеск янтаря, и лица разгораются, как вешняя заря. Нам в дружбе нет различия, живя семьей одной…
Откуда-то сбоку к Дмитрию с Анной заскользил официант с подносом, и бокалы с шампанским оказались у них в руках, как раз когда баритон запел:
— К нам приехал наш любимый, Дмитрий Александрович да-ра-гой!
Самолетовых обступили со всех сторон, и десятка два актеров и режиссеров хором затянули:
— Митя, Митя, Митя…
Этот дружелюбный и такой русский застольный ритуал так тронул Дмитрия, что в горле у него образовался комок и повлажнели глаза. Чтобы справиться с собой, он одним махом опорожнил бокал шампанского, лихо шваркнул его об пол и, раскрыв объятия, пошел обниматься и целоваться со всеми, кто вышел ему навстречу. Он уже не замечал ни Анны, которая занималась тем же самым, по очереди прикладываясь своей персиковой щечкой к таким же розовым от возбуждения щекам знакомых дам, ни сияющего, как яйцо Фаберже, роскошного банкетного зала. В ушах у него все еще звучало: «К нам приехал наш любимый…», а сумбурное кратковременное ликование в душе сменилось тихой радостью и благодарностью ко всем этим замечательным, симпатичным людям — его друзьям.
Изъявление признательности затянулось надолго. Самолетов переходил из рук в руки, от одной компании к другой, приветствовал старых и знакомился с новыми коллегами, с каждым непременно выпивал фужер шампанского, рюмку коньяку или водки и болтал, болтал, болтал. Он рассказывал анекдоты, удачно острил, направо и налево сыпал замысловатыми комплиментами… В общем, блистал. Но фонтанировал Дмитрий лишь до тех пор, пока не ощутил, что больше не в состоянии ни пить, ни говорить. Более того, Дмитрий давно заметил, но все никак не мог сконцентрироваться на этой мысли, что его давно никто не слушает. При встрече Самолетова фамильярно хлопали по спине, вежливо улыбались и, сказав какую-нибудь дежурную фразу, отходили. Некоторые удалялись заранее, лишь угадав его намерение подойти. Другие быстро отводили взгляд или отворачивались. И Дмитрий наконец понял, что опять здорово набрался.
После этого неприятного открытия Самолетов вдруг почувствовал, что смертельно устал. Сияние зала померкло, люди сделались ему неинтересны, как, впрочем, и все, что здесь происходило. Ему захотелось вернуться в гостиницу и забраться в постель.
Дмитрий поискал глазами жену, но не нашел. Перед глазами все двоилось, троилось и четверилось, словно мир распадался на простые составляющие. То, что он видел — совершенно посторонние кучкующиеся люди, — вызывало в нем непреодолимую скуку и желание закрыть глаза.
Самолетов качнулся было к выходу, но именно в этот момент к нему подошел Березняков, который сильно опоздал на празднество. Директор, он же генеральный продюсер крупнейшей в стране кино-компании, поздоровался, похлопал Дмитрия по спине и насмешливо произнес:
— Я никогда не видел памятника Вене Ерофееву, но, по-моему, он выглядит именно так. Что ж ты так нажрался?
— Вожжи выронил, — мрачно ответил Самолетов.
— Не пей больше, — осматриваясь по сторонам, сказал Березняков. — Завтра вручение. У тебя очень большие шансы.
— Больше не буду, — покорно проговорил Дмитрий. — Поеду в гостиницу. Ты Анюту не видел?
— Я только вошел, — ответил Березняков. — Кстати, я. договорился, Анюте дадут одну из главных ролей в «Дневнике вора» по Жану Жанэ. У Козлова уже готов сценарий. Так что ей повезло, Козлов снимает только стильное кино. А с тобой мы еще завтра поговорим. Есть очень интересное предложение.
— Спасибо, — равнодушно поблагодарил Самолетов.
— Из спасиба платья не сошьешь, — рассмеялся Березняков.
— Из моего можно, и не одно. Извини, я в сортир хочу. Где он здесь?
— Выйдешь из зала, направо, — ответил Березняков и добавил: — Не пей больше. Анюту я сейчас найду и пришлю сюда.
— Присылай, — сказал Дмитрий и, не удержавшись, рыгнул.
— Фу! — махнул рукой Березняков и поморщился. — Ну, ты и скотина. Прямо мне в лицо. Не пей больше.
Березняков медленно удалился, а Самолетов выбрался из зала и некоторое время пытался сориентироваться, в какой стороне находится туалет. Затем свернул направо, подошел к двери и взялся за ручку. Только после этого он поднял глаза и посмотрел на надпись. На двери висела табличка: «Посторонним вход воспрещен».
Надпись почему-то возмутила его.
— Это кто здесь посторонний? — набычившись, пробормотал Дмитрий, но ломиться в дверь не стал. Здравый смысл, остатки которого едва теплились в нем, подсказывал, что этого делать не стоит. Он лишь пнул дверь ногой и пошел дальше.
На обратном пути Самолетов снова набрел на злосчастную дверь с табличкой, отшатнулся от нее и выругался.
Когда Дмитрий вернулся в зал, Анна уже ждала его у дверей. Она выглядела утомленной, но вполне счастливой и еще поэтому не стала читать ему мораль. К тому же Самолетов был настолько пьян, что упрекать его было совершенно бесполезно.
— Машину поведу я, — сказала Анна.
— Не возражаю, — с трудом выговорил Дмитрий. На прощанье, не глядя, он помахал рукой в пространство, и они отправились к выходу.
Всю дорогу до гостиницы Самолетов спал, уронив отяжелевшую голову на грудь. Сон его был темным и душным, как и сама субтропическая ночь. Иногда Дмитрий тихонько стонал во сне, и тогда Анна поворачивала к нему свою красиво слепленную головку и смотрела на него странным отрешенным взглядом, в котором не было ни осуждения, ни досады, ни хоть какого-нибудь признака чувств. Она смотрела на него, как на предмет, чем он, собственно, сейчас и являлся.
У гостиницы Анна позвала на помощь служителя, и тот помог ей вытащить Самолетова из машины. Пока Анна получала у портье ключ, дюжий парень довел мировую знаменитость до лифта, и только когда открылись двери, Дмитрий проснулся. Он отпихнул от себя помощника, зашел в лифт и, не оборачиваясь, проговорил:
— Я сам.
Они с Анной поднялись на третий этаж.
Номер Самолетовых находился метрах в десяти от лифта. Дмитрий довольно крепко держался на ногах, и Анна немного обогнала его, чтобы открыть дверь. По дороге она уронила пластиковый ключ, затем приложила его к замку не той стороной. В общем, замешкалась. Дмитрий же, держась за стенку, медленно брел по коридору. В какой-то момент рука его соскользнула в дверной проем, и он взялся за ручку. Подняв глаза, Самолетов увидел табличку «Посторонним вход воспрещен». Неизвестно, что больше возмутило Дмитрия, то, что его, всенародного любимца, считали здесь посторонним, или сам запрет входить в эту обыкновенную, ничем не примечательную дверь.
Анна не успела ему помешать. Она бросилась к мужу, но Самолетов уже повернул ручку и настежь распахнул запретную дверь. То, что Дмитрий увидел, вначале озадачило его. В небольшой комнатке, нашпигованной всевозможной аппаратурой, в двух рядом стоящих креслах полулежали мужчина и женщина с поразительно знакомыми чертами лица. Самолетов не сразу догадался, что это они с Анной. А когда понял, стал стремительно трезветь. Головы у обоих были облеплены металлическими пластинами из тусклого металла. Глаза у двойников были закрыты, словно бы они спали. Выражение лица близнеца Самолетова было напряженным и каким-то туповатым. У двойника Анны на лице внезапно отразилось отчаяние. Последнее, что Дмитрий услышал у себя за спиной, это слова жены:
— Что ты наделал?!
После этого свет в его глазах померк, и Самолетов провалился в темноту.
2.
После того как Дмитрий с Анной очнулись в лаборатории Института мозга, испуганная немолодая лаборантка позвонила руководителю проекта, доценту кафедры виртуального взаимодействия полов, и сообщила, что испытуемые пришли в себя. Вместо южного солнца за окном все так же моросил холодный осенний дождь, который не прекращался вот уже несколько месяцев. На обоих Самолетовых были голубые комбинезоны с бахилами, и те восемь с небольшим лет звездной жизни, что они за каких-нибудь две недели пережили в состоянии гипнотического сна, сохранились в памяти лишь в виде необыкновенно яркого, пронзительного воспоминания.
И Дмитрий, и Анна восприняли пробуждение чрезвычайно болезненно, хотя физически чувствовали себя прекрасно. В первые минуты их состояние можно было сравнить с рождением, когда ребенка, помимо его воли, неведомая сила выталкивает из утробы матери на свет, хотя и Божий, но такой холодный и враждебный, что хочется кричать. Когда же Самолетовы освоились, вспомнили, кто они и что здесь делают, оба ощутили огромной силы разочарование и горькую обиду.
В лабораторию резко вошел руководитель проекта профессор Парамонов и, не глядя на Самолетовых, обратился к лаборантке:
— Вы получили уайтспирит?
— Да, — кротко ответила женщина.
— Смешайте один к одному со спиртом, — распорядился Парамонов и только после этого кивнул Дмитрию и Анне на дверь. — Идите за мной.
В кабинете руководитель проекта даже не предложил Самолетовым присесть. Тем не менее они устроились на диванчике и застыли в ожидании неприятного разговора. О том, что разбирательство будет крайне неприятным, легко было догадаться по выражению лица Парамонова — оно было злым и даже каким-то брезгливым. Ученый муж едва сдерживался, чтобы не сорваться и не наговорить этой парочке гадостей.