Он повернулся, чтобы объяснить все это людям на платформе, но обнаружил, что не слышит своего голоса. Собственно, он не слышал ничего, кроме неожиданного оглушительного грохота, который донесся словно со всех сторон одновременно.
Над головой что-то ярко вспыхнуло. Посмотрев вверх, он увидел два огромных языка оранжевого пламени, устремившихся прямо к ним. На миг в ослепительном свете перед ним предстало все секретное устройство аттракциона — расширяющийся стеклянный конус, центральная ступица с расходящимися от нее, словно зонтик, поддерживающими спицами, — прежде чем его окончательно ослепило усиленное бесконечным зеркалом сияние. Отдернув голову, он зажмурился. С платформы слышались удивленные, встревоженные крики. Капсула резко накренилась. Грохот прекратился, сменившись треском и скрежетом рвущегося металла.
— Папа! — закричала Джорджия.
Уорн повернулся к ней.
Повинуясь внезапному судорожному порыву, он наклонился, прикрывая девочку своим телом. В то же мгновение капсула вновь конвульсивно дернулась, и их обоих окутала всепоглощающая тьма.
14 часов 40 минут
Медицинский центр Утопии находился на уровне «А», прямо под Ядром. Его спроектировали таким образом, чтобы в случае стихийного бедствия или катастрофы до него можно было добраться из любой точки парка за кратчайшее время, а его оборудованию мог позавидовать травматологический центр мирового класса — респираторы, вентиляторы, дефибрилляторы, интубаторы, системы мониторинга, тележки для перевозки тяжелобольных. Большинство этих дорогостоящих произведений искусства, предназначенных для спасения жизни, простаивало в темных кладовых и на складах, собирая пыль в нестерильной среде. В бурных морях Утопии медицинский центр всегда оставался архипелагом спокойствия — симпатичные медсестры обрабатывали случайно поцарапанное колено или растянутую лодыжку, санитары доставляли лекарства со склада, техники проводили обязательную диагностику редко используемой аппаратуры.
Но теперь медицинский центр превратился в арену лихорадочной деятельности. Крики боли нестройно смешивались с требованиями доставить кровь для переливания. Врачи метались из комнаты в комнату. Санитары, обычно занятые инвентаризацией лекарств, катали тележки с оборудованием между операционными. Посетители толпились в приемной, склонившись над рыдающими людьми или сидя в креслах, бездумно уставившись в потолок.
Уорн задернул голубую занавеску палаты, пытаясь отгородиться от шума. Левое плечо пронзила пульсирующая боль. Вернувшись к койке, он заметил собственное отражение в зеркале над маленькой раковиной — щеки ввалились, глаза глубоко запали. Марлевая повязка на виске, потемневшая от крови, придавала ему бандитский вид.
На койке лежала Джорджия, медленно и размеренно дыша. Глаза под похожими на пергамент веками не шевелились. В руке она сжимала свой плеер. Ладонь Уорна все еще болела в том месте, где ее стискивали пальцы девочки. Она так ни разу их и не разжала — ни когда спасательная команда вытаскивала их из разрушенного аттракциона, ни когда электрокар мчал их по коридорам к медицинскому центру.
Она открыла глаза и посмотрела на него.
— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил он.
— Спать хочется.
— Это все демерол. Укол, который тебе сделал доктор. Тебе нужно немного отдохнуть.
— Да.
Глаза ее снова закрылись. Он взглянул на уродливую царапину на ее щеке, затем протянул руку и погладил ее по волосам.
— Спасибо, что пришел за мной. В смысле, тогда.
— Добрых снов, Джорджия, — ответил он.
Она слегка пошевелилась под одеялом.
— Ты не назвал меня принцессой, — пробормотала она.
— Я думал, тебе не нравится, когда тебя называют принцессой.
— Не нравится. Но все-таки скажи так. Просто в этот раз.
Наклонившись, он поцеловал ее в оцарапанную щеку.
— Я люблю тебя, принцесса, — прошептал он.
Но она уже спала.
Он немного постоял, глядя, как вздымается и опадает ее грудь под тонким больничным одеялом, затем разгладил края одеяла у нее под подбородком, взял плеер из ее руки, поднял со стула рюкзачок и расстегнул молнию. Когда он клал в него плеер, что-то упало на пол. Снова положив рюкзак на стул, он присел и поднял упавший предмет. И тут же на него нахлынули воспоминания.
Это был браслет, сделанный из простой серебряной цепочки. С ее звеньев свисало полдюжины суденышек — ялы, кечи, изящные шлюпки. Он повертел цепочку в пальцах, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Его жена подарила этот талисман Джорджии, когда той исполнилось семь лет. Каждый раз, заканчивая проект нового судна, она дарила дочери маленькую модель, которую та прикрепляла к браслету. Он совсем о нем забыл и понятия не имел, что его дочь постоянно носит цепочку с собой.
Его пальцы нащупали изящные линии «Светлого будущего», последней лодки, которую спроектировала его жена. Судна, с которым она утонула в тот день у побережья Виргинии.
— Шарлотта, — прошептал он.
Послышался приглушенный шорох, и за занавеску заглянул лысеющий человек средних лет, с небольшими усиками над маленьким ртом. Заметив Уорна, он шагнул в отсек. За ним последовал второй. Вместо обычных белых курток персонала Утопии на них были темные неброские костюмы.
— Доктор Уорн? — спросил первый, справляясь с листком в металлическом зажиме.
Ученый поднялся, на мгновение отвернувшись, чтобы вытереть глаза, и кивнул вошедшим.
— Прошу прощения за беспокойство, — сказал человек с усиками. — Моя фамилия Фельдман, а это Уитмор. Не могли бы мы задать вам несколько вопросов?
— И возможно, ответить на несколько ваших, — добавил Уитмор, высокий, с тонким голосом и бегающими глазками.
Прежде чем Уорн успел ответить, занавеска снова раздвинулась и вошла Сара Боутрайт, следом за которой с жужжанием катился Непоседа.
Взгляд Сары упал сначала на Уорна, затем на мужчин в костюмах.
— Не беспокойте его, — сказала она.
Оба кивнули и быстро вышли.
— Кто это? — без особого любопытства спросил Уорн.
— Фельдман из юридического отдела и Уитмор из отдела обслуживания посетителей.
Уорн смотрел, как невидимая рука задергивает занавеску снаружи.
— Оценивают ущерб? — спросил он.
— Улаживают инцидент.
Уорн кивнул.
— И что им известно?
— Они знают только то, о чем им рассказали. Это был незначительный механический сбой. — Она подошла ближе. — Как ты себя чувствуешь?
— Словно столкнулся с грузовиком. Что там случилось?
— Я собиралась спросить тебя о том же самом.
— Не знаю. — Уорн глубоко вздохнул, пытаясь вспомнить. — Был взрыв, яркая вспышка. Весь аттракцион шатался и содрогался. Я думал, он рухнет прямо на нас. — Он помолчал. — Я зажмурился, прижал к себе Джорджию. Больше ничего не помню, до того как прибыла ваша спасательная команда.
Он вопросительно посмотрел на нее.
— Не стану лгать тебе, Эндрю. Все висело на волоске. Кто-то прикрепил взрывчатку к центральной оси аттракциона, на которой он держится. Если бы она сломалась, все капсулы рухнули бы на землю. Но те, кто закладывал заряд, просчитались. Одна из опорных балок выдержала и не дала колонне рухнуть, что позволило нам эвакуировать посетителей.
Просчитались. На какой-то миг ученый ощутил нечто вроде облегчения. Кем бы ни оказались преступники, они все же не были непобедимы. Если у них не получилось один раз — они могут ошибиться и в другой.
Сара кивнула в сторону койки.
— Как Джорджия?
— Немного поранилась. Доктор говорит, с ней все будет хорошо. Она смелая девочка.
Сара посмотрела на спящую Джорджию, затем протянула руку и дотронулась до ее лба.
Уорн проследил за ней взглядом, впервые по-настоящему взглянув на Сару с тех пор, как она вошла в отсек. Он никогда прежде не видел подобного выражения на ее надменном лице — болезненного, почти страдальческого. Вспомнив их последний разговор у нее в кабинете, он вдруг понял, что она никогда прежде не просила его о помощи. «Парк значит для нее все, — подумал он, глядя на нее. — Так же, как для меня — Джорджия».
Его внезапно охватила злость — злость на тех, кто все это совершил, причинил боль людям, которые значили для него так много.
— Что я могу сделать? — спросил он.
Сара подняла взгляд.
— У себя в кабинете ты просила о помощи. Я бы хотел помочь тебе, чем смогу.
Она поколебалась, снова посмотрев на Джорджию.
— Уверен?
Ученый кивнул.
Помолчав, она убрала ладонь со лба девочки.
— Нас предупредили, чтобы мы ничего не сообщали полиции. Неизвестно, что они заминировали или повредили, а что нет. Ясно, что в парке есть как минимум один их сообщник, но мы не знаем, кто именно. Однако очевидно, что метасеть использовали для взлома операционного кода некоторых роботов.
— Вы можете провести эвакуацию?
— Они заминировали монорельс. Они также сказали нам, что наблюдают за аварийными выходами.
— Вы знаете, зачем они устроили взрыв в «Темноводье»?
Выражение лица Сары стало еще более страдальческим.
— Мы — я — недооценили этих людей. Мы договорились, что отдадим им технологию Горнила. Но мы планировали организовать слежку за Джоном Доу, их главарем, после того как он заберет диск. Он об этом узнал. — Пошарив в кармане, она достала пластиковый пакет с полудюжиной серебристых осколков и, горько улыбнувшись, положила его на край койки. — В результате погиб охранник, и это все, что осталось от диска с Горнилом. «Темноводье» было наказанием для нас. Теперь я жду, когда они снова свяжутся со мной, чтобы договориться о передаче нового диска.
Она посмотрела ему в глаза.
— Так что я могу сделать? — помолчав, спросил Уорн.
— Если ты сумеешь воспользоваться метасетью, чтобы выяснить, какие из роботов подверглись взлому и каким образом… Пригодится любая мелочь. Если мы узнаем, что именно они сделали, возможно, нам удастся вычислить их следующий ход. И подготовиться. — Она уставилась в пол. — Будем уповать на Господа, что до этого не дойдет.
Наступила тишина.
— Сделаю, что смогу. Но пока… — Он показал на койку.
— Я лично позабочусь, чтобы Джорджии обеспечили надлежащий уход. Охрана тщательно проверила ряд помещений — медицинский центр, номера для почетных гостей. Здесь она в большей безопасности, чем где-либо еще в парке. — Она понизила гол ос. — Хочу тебе сказать еще кое-что.
— Что?
— Тереза Бонифацио в списке возможных подозреваемых.
— Терри? — недоверчиво переспросил ученый.
— Я тоже в это не верю. Но лишь немногие обладают соответствующим опытом и правами доступа, и она — одна из них. Имей это в виду. И еще одно. Помнишь, тогда у меня в кабинете мы отследили местонахождение Джорджии по ее метке? Так вот, я заметила, что кто-то пытался найти тебя.
— Меня? — удивленно спросил Уорн, ощутив неприятный холодок. — Зачем?
— Понятия не имею. Но будь осторожен. И наверное, лучше тебе снять свой значок. Попрошу кого-нибудь бросить его в мусорную урну в дальнем конце парка.
Уорн посмотрел на свой лацкан и обнаружил, что там пусто.
— Пропал. Видимо, я потерял его в «Темноводье».
— Тем лучше. Если кто-то из персонала тебя остановит, покажи свой пропуск и в случае чего попроси связаться со мной.
Занавеска снова раздвинулась, и вошел человек в белом халате.
— О Сара, — сказал он. — Мне говорили, что вы здесь.
— Да, доктор Финч, — кивнула она. — Как у нас дела?
— Намного лучше, чем могло бы быть, слава богу. Это чудо, что выдержала опора, не дав всему сооружению обрушиться. Иначе нам потребовался бы целый парк похоронных машин. И без того у нас около двух десятков пострадавших, самый тяжелый случай — мальчик с переломами обеих ног.
Директор плотно сжала губы.
— Держите меня в курсе.
Доктор ушел, и Сара снова повернулась к Уорну.
— Ты кое-что забыл у меня в кабинете, — сказала она.
Взяв его за руку, она застегнула у него на запястье браслет эхолокатора.
Уорн ощутил, как щекочет кожу давно забытое прикосновение.
— Поэтому ты и привела его с собой?
— Он твой пес. Помнишь?
Уорн посмотрел на неуклюжего, похожего на собаку робота, который, в свою очередь, обернулся к нему. Рука его невольно коснулась эхолокатора, и ему показалось, что происходящее приобрело некий сюрреалистичный оттенок.
Занавеска раздвинулась в очередной раз, вошел невысокий, крепко сложенный мужчина и кивнул Саре. Всем своим видом он излучал уверенность в себе, и его светлые волосы на фоне загорелого лица выглядели почти седыми.
— Это он? — спросил он у Сары.
— Нет, это Эндрю Уорн, — ответила она. — Пул, по-моему, в соседней палате, с Фельдманом и Уитмором.
Вошедший нахмурился.
— Парень — герой, черт возьми. И нечего всяким юристам его донимать.
Уорн вопросительно повернулся к Саре.
— Это наш глава службы безопасности, — объяснила Сара. — Он пришел поблагодарить посетителя по имени Энгус Пул. Похоже, он был в «Темноводье» через несколько капсул после Джорджии. И рисковал своей жизнью, чтобы спасти других пассажиров.
Аллокко кивнул, что-то проворчал, раздвинул занавеску и вышел.
— Пожалуй, я тоже пойду и поблагодарю его, — сказала директор.
Уорн вернулся к спящей Джорджии. Наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку, он заметил, что Сара оставила пакет с осколками диска на краю койки. Взяв его, он еще раз бросил взгляд на дочь и последовал за Сарой и Аллокко.
В соседней палате на койке сидел человек лет сорока, беспокойно поглядывая на только что обработанную рану на правом запястье. Явно кто-то из посетителей: коричневое твидовое кепи, вельветовый пиджак, черный свитер с высоким воротником. На губах его застыла едва заметная улыбка. Собственно, все его лицо казалось неподвижным, кроме живых голубых с серыми крапинками глаз, с нескрываемым любопытством оглядывающих окружающую обстановку. Фельдмана и Уитмора нигде не было видно.
Взгляд голубых глаз упал на Уорна, и они тут же слегка расширились от удивления.
— Это вы! — сказал человек на койке.
Сара шагнула вперед.
— Мистер Пул, меня зовут Сара Боутрайт. А это Боб Аллокко, глава службы безопасности Утопии.
— Мы хотели бы поблагодарить вас за вашу смелость, там, на аттракционе, — одобрительно кивнул Аллокко. — За то, что помогли людям целыми и невредимыми выбраться из разбитой капсулы.
— Эти люди — мои родственники, — сказал человек по фамилии Пул.
Он обращался к Аллокко, но не отрывал взгляда от Уорна.
— Мы крайне сожалеем о случившемся, — сказала Сара. — Утопия считается самым безопасным из всех парков, но, боюсь, даже самые строгие проверки не могут стать гарантией от любого механического…
Пул перевел взгляд на нее.
— Вы тут главная? — спросил он.
— Я исполнительный директор, если вы об этом. И мне бы хотелось что-то для вас сделать, как-то вознаградить вас за ваш поступок.
Улыбка Пула стала чуть шире.
— Собственно, я думал, что это я мог бы что-то сделать для вас.
Директор нахмурилась.
— Не понимаю.
Мужчина удивленно посмотрел на нее.
— Короче, сколько их?
— Их? — переспросила Сара.
— Плохих парней. С кем мы имеем дело? С бандой злодеев?
Сара Боутрайт и Аллокко переглянулись.
— Сэр, — сказал начальник охраны, — думаю, что вам стоит вернуться к своей семье…
Сара дала ему знак замолчать.
— Прошу прощения, мы просто в легком замешательстве.
— Из-за чего?
— Из-за того, что вы сказали. Это всего лишь серьезный несчастный случай, и…
Человек издал короткий лающий смешок, похожий на кашель.
— В самом деле серьезный, — сказал он. — Только это не несчастный случай.
Никто не ответил, и он продолжил.
— Не могу поверить, что вы включили свет, — печально проговорил он. — «Побег с Темноводья» был моим любимым аттракционом. Но теперь я знаю, как там все устроено. Для меня вы его уничтожили.
Аллокко и Сара снова переглянулись, но промолчали.
— Я был наверху, в самом начале аттракциона, когда произошел взрыв. После того как я помог выбраться родственникам, мне еще пришлось какое-то время ждать. А потом меня спускали вниз мимо той разрушенной балки. К тому времени уже зажегся свет, и я все хорошо разглядел. Прямо как на картинке. Си-четыре, верно? Три заряда, расположенные с одной стороны. Называется «клуб-сэндвич». По-настоящему точная работа. И весьма тщательно проделанная, учитывая обстановку.
Наступила тишина.
— Продолжайте, — сказал Аллокко.
— А нужно? Если только у вас нет привычки использовать взрывчатку для ваших спецэффектов, я бы решил, что вам попалась компания вредителей. Или какой-то всерьез разозлившийся на весь мир посетитель. — Пул махнул рукой в сторону занавески. — Но где полиция? Почему не охраняется место преступления? Вместо этого вокруг бегают какие-то типы в костюмах и извиняются за случившееся. За несчастный случай. Нутром чую, это только повод. Кто-то вас основательно припугнул. И думаю, я знаю кто.
— Наверняка, — сказала Сара.
Пул кивнул.
— Сегодня утром, в Ядре, я видел, как тот тип разговаривал сам с собой. Именно этим он в первую очередь и привлек мое внимание — он, похоже, читал стихи или что-то в этом роде. К тому же у него был южноафриканский акцент. И еще покрой его костюма: никто из туристов не надевает в парк развлечений итальянский костюм за пять тысяч долларов. Но больше всего меня поразило то, как он оглядывался по сторонам — словно оценивал ситуацию. Или, скорее всего, уже владел ею. Будто для него не осталось больше никаких неожиданностей.
Пул покачал головой и усмехнулся.
— Но сегодня у меня выходной, так что я об этом просто забыл. Пока, сидя в разбитой капсуле, не начал складывать два плюс два.
— Вы полицейский? — спросила директор.
Мужчина снова рассмеялся.
— Не совсем.
— Что значит — не совсем?
— Вооруженное сопровождение. Служба личной безопасности. Что-то вроде того.
Аллокко закатил глаза.
— А я-то думал, вы Шерлок Холмс.
За последнюю минуту или две тон его голоса существенно изменился.
Снова наступила тишина, на этот раз более продолжительная.
Наконец директор глубоко вздохнула.
— Вы сказали, что могли бы что-то для нас сделать, мистер Пул. Что именно вы имели в виду?
— Не знаю. Что вам нужно?
Неожиданно вмешался глава службы безопасности.
— Достаточно, — сказал он. — Мистер Пул, вы нас извините, если мы вас ненадолго покинем?
— Конечно.
Уорн последовал за Сарой и Аллокко обратно в отсек Джорджии.
— Что вы делаете, черт бы вас побрал? — набросился на Сару начальник службы безопасности. — Он всего лишь какой-то наемный охранник. А у нас и без того хватает дел.
— В том-то и проблема, — негромко ответила директор. — Каких, собственно, дел? Со списком подозреваемых Барксдейла что-нибудь прояснилось?
— Ничего подозрительного. Техник по фамилии Тибболд отметился сегодня рано утром на посту охраны при выходе и больше не вернулся, так что у нас не было возможности его допросить. А на видеозаписях все чисто.
— Понимаете, о чем я? Нам ничего не остается, кроме как зализывать раны и ждать, когда зазвонит телефон.
Аллокко ткнул большим пальцем за занавеску.
— Откуда нам знать, может, он один из них.
— Да бросьте, Боб. Сами знаете, что это глупо. На аттракционе были его родственники, он рисковал жизнью, чтобы их спасти.
— Значит, он — посетитель. Еще хуже. Вы понимаете, как это будет выглядеть? Что он станет говорить?
— А что, по-вашему, он станет говорить, если мы от него просто отмахнемся? Нам нужна любая помощь, которую мы можем получить. Если вы пошлете повсюду своих агентов, это будет выглядеть подозрительно. Но если это будет турист в вельветовом пиджаке и твидовом кепи? Вряд ли. Он явно знает, что говорит. Я все-таки склонна привлечь его на нашу сторону. И насколько мне известно, демократии здесь нет.
Аллокко недоверчиво посмотрел на нее. Он открыл было рот, собираясь возразить, но тут же снова его закрыл и лишь недовольно покачал головой.
— Вы правы, ее нет. Но я не хочу иметь с ним никаких дел. И пусть держится как можно дальше от моих людей.
— Ничего не обещаю.
Директор направилась обратно в палату, остальные последовали за ней.
— У вас тут родственники, мистер Пул? — спросила она, когда они вернулись.
Тот кивнул.
— Семья моей двоюродной сестры. Хорошее, крепкое семейство из Айовы.
— С ними все в порядке? Я имею в виду — после того… несчастного случая?
— Шутите? После того как ваши пиарщики начали раздавать ваучеры на питание и фишки в казино, будто конфеты? Они давно уже снова там.
— И вы не хотите к ним присоединиться?
— Я ведь вам уже сказал. Мой любимый аттракцион только что перестал для меня существовать. — Пул покачал головой, и улыбка его стала чуть более печальной. — Теперь мне уже и пивом не насладиться.
Слова его были встречены очередным молчанием.
— Вы упоминали про личную безопасность. Это нечто вроде телохранителя?
— Мы предпочитаем не употреблять этот термин. У нас обычно разовые задания. Бизнесмены, высокопоставленные иностранцы, очень важные персоны…
— Ладно. — Сара махнула рукой в сторону Уорна. — Мистер Пул, познакомьтесь с Эндрю Уорном.
Пул кивнул ему.
— Я видел вас в космопорту. Думал, вы просто один из посетителей. Помню, вы все бегали туда-сюда. — Он посмотрел на ученого более пристально. — С вами все в порядке, приятель?
— Так вот, он не просто один из посетителей. Считайте его своей очень важной персоной.
Пул немного подумал, затем кивнул.
— И еще, мистер Пул, — сказала Сара.
Тот обратил к ней взгляд голубых глаз.
— Если он останется в живых до конца дня, возможно, вы получите пожизненный пропуск.
Телохранитель улыбнулся.
14 часов 40 минут
Норман Пеппер сидел на широком кожаном диване в комнате отдыха для приглашенных специалистов на уровне «В», потягивая лимонад из стакана и читая национальный выпуск «Нью-Йорк таймс». Он уже потратил приятные полчаса на чтение первой части и намеревался потратить на менее приятные полчаса на остальное.
День прошел даже лучше, чем он рассчитывал. Персонал Утопии оказался профессиональным, деловым и готовым помочь. Его предложение высадить клумбы с орхидеями в атенеуме Атлантиды приняли без вопросов. Фактически ему выделили даже больше средств, чем он запрашивал. И сама Атлантида представляла собой нечто выдающееся. Он не сомневался, что когда она откроется, то станет наиболее притягательным из всех Миров. Называть ее водным парком было несправедливо. Скорее она походила на внутреннее море или что-то вроде того, по которому посетителей доставляли из полузатонувшего города к каждому из аттракционов специальные лодки. Но лучше всего выглядел сам вход в Мир. Даже в незавершенном виде он смотрелся восхитительно, просто потрясающе — несомненно, самый искусно выполненный портал во всей Утопии. И он, Норман Пеппер, видел его раньше, чем кто-либо другой. Его дети просто умрут от зависти, когда обо всем этом услышат. Он ощутил тайное самодовольство, словно его посвятили в государственный секрет, и тихо усмехнулся про себя.
И эта комната отдыха была просто замечательной. Бесплатная еда и напитки, видео всех шоу Найтингейла, душевые кабины, бильярдные столы, небольшая библиотека, отдельные помещения с телевизорами и телефонами. И что самое лучшее — никто, похоже, ею не пользовался. Вероятно, все дело в названии, предположил Пеппер. «Комната отдыха для приглашенных специалистов» вызывала в воображении нечто вроде автобусной станции — пластиковые стулья, журналы годичной давности, растворимый кофе в пенопластовых чашках. Ничто не могло быть дальше от истины, но как иначе можно было объяснить то, почему здесь так безлюдно? Кроме него в комнате отдыха находился лишь один человек, который пришел всего минут пять назад. Возможно, другие приглашенные специалисты осматривали сейчас парк. Но Пепперу этого не хотелось. Он планировал посетить в шесть часов Газовый Свет, чтобы решить проблемы с ночными цветами. На завтра предполагались новые встречи, обсуждение окончательных планов. А потом, в среду, он пойдет осматривать Утопию как следует — с девяти до девяти, от начала до конца, от Камелота до Каллисто. Удовлетворенно вздохнув, он отложил газету, чтобы наполнить стакан остатками «Доктора Пеппера» из банки.
Пеппера с самого детства дразнили за его любимый напиток. Он ничего не мог поделать со своей слабостью, и никакие издевательства не могли заставить его изменить мнение. Теперь же ему нравилось рассказывать, что тот самый доктор был его прапрапрадедом. Шутка, конечно, но насколько она порой оказывалась полезной! Сделав большой глоток, он снова взял газету, держа стакан в правой руке. Вот это действительно жизнь.
Переворачивая страницы, он бросил взгляд на второго посетителя комнаты отдыха. Одет тот был довольно нелепо — свободный плащ с капюшоном, облегающий шерстяной костюм с кожаными лацканами и множеством пуговиц. В одной руке он держал высокий цилиндр, а в другой — длинную трость с бронзовым набалдашником. Незнакомец бродил по комнате отдыха, глядя по сторонам, и в конце концов подошел к Пепперу.
— Очень уж тут тихо, — заметил он.
— Как в могиле. Вы единственный, кого я видел за все время.
Мужчина кивнул.
— А вы, значит, тут уже давно?
— Да уж точно, — сказал Пеппер.
«И что?» — подумал он. Ему не нравился тон этого человека. В конце концов, он ведь приглашенный специалист. У него есть полное право здесь находиться. Он мог бы сказать этому типу и больше. В подобном наряде — это явно кто-то из персонала. Что он делает в комнате отдыха? Вероятно, польстился на бесплатную еду.
Человек смотрел в потолок. Глаза у него были раскосые, лицо широкое, почти круглое.
Аккуратно положив цилиндр на ближайший столик, он не спеша направился к Пепперу. Блестящую деревянную трость он теперь держал в правой руке, постукивая громадным бронзовым набалдашником по ладони. Пеппер посмотрел на поблескивающий металлический ободок и опустил газету.
— Вас не так-то легко отыскать, мистер Уорн, — сказал незнакомец, подходя к Пепперу.
Отчего-то он не остановился вовремя и продолжал идти, пока его ноги не уперлись в колени флориста.
Пеппера настолько убаюкала спокойная и дружелюбная атмосфера Утопии, что сначала подобное поведение его лишь удивило. Потом, осознав, что происходит, он вжался в кожаные складки дивана, выронив стакан. Ледяные кубики и жидкость выплеснулись на газету. В чем дело? Этот человек вторгался в его личное пространство. Более того, его голос — что это за акцент? французский? израильский? — звучал явно угрожающе. Пеппер настолько перепугался, что до него не сразу дошел смысл сказанного незнакомцем.
— Уорн? — пробормотал Пеппер, чувствуя, как холодная содовая растекается по дивану, пропитывая сзади его брюки. — Я не Уорн. Вы ошиблись.
Незнакомец отступил назад, опустив тяжелую трость.
— Вот как? Не вы?
— Нет. Хотя погодите, погодите! Я вспомнил. Уорн, ну конечно. Это тот, кто ехал сегодня утром вместе со мной на монорельсе. Я не Уорн. Я Пеппер. Норман Пеппер.
Незнакомец перевел взгляд с лица Пеппера на банку из-под напитка.
— Конечно же, — улыбнулся он, подходя еще ближе.
14 часов 55 минут
Сидя за консолью Терри Бонифацио, Уорн наблюдал, как Пул отпирает дверь лаборатории, осторожно открывает ее, выглядывает в коридор, затем снова закрывает ее и запирает. В твидовом кепи, вельветовом пиджаке и свитере с высоким воротником он походил на туриста, играющего в тайного агента. И это не слишком вдохновляло.
— Знаете, мне один ваш вид действует на нервы, — сказал Уорн.
Оглянувшись, Пул улыбнулся, продемонстрировав ослепительно-белые зубы.
— Замечательно, — ответил он. — Нервы — это хорошо. Помогает быть начеку.
Отойдя от двери, он начал медленно обходить помещение, оглядывая стены и потолок. Закончив обход, он подошел к Уорну и встал за его спиной, скрестив на груди руки.
Ученый покачал головой. Сама необходимость в телохранителе казалась ему нелепой. Ладно — допустим, преступники, кем бы они ни были, узнали о его присутствии. Но могли ли они действительно счесть его серьезной угрозой? Наверняка их куда больше беспокоила здешняя охрана. И кто вообще такой этот Пул? У него возникло возрастающее чувство нереальности происходящего. Слишком уж много неожиданностей и потрясений он испытал за последние несколько часов.
— Вам обязательно нужно там стоять, между мной и дверью? — спросил Уорн. — Это чтобы принять на себя предназначенную мне пулю и все такое?
— Я бы предпочел в свой выходной обойтись без пули. Просто занимайтесь своими делами.
Несколько мгновений Уорн смотрел на его бесстрастное лицо, затем тяжело вздохнул.
— Займемся своими делами, — повторил он, поворачиваясь к сидящей рядом Терри. — С чего начнем?
Терри молчала. Она в конце концов нашла его в медицинском центре, когда он уже собирался уходить в сопровождении Пула. Когда Уорн объяснил, что случилось в «Темноводье» — так же как и то, что рассказала ему Сара о происходящем в парке, — она заметно побледнела. Но теперь взгляд ее темных восточных глаз был прям и тверд.
— Если вы действительно мне все рассказали, похоже, что Сара дала вам два задания, — наконец сказала она. — Найти, у каких роботов повреждена программа. А потом выяснить, чьих рук это дело.
— Два задания. — Уорн раскачивался вперед и назад, глядя на экран терминала. — И мне кажется, что они связаны между собой.
— Гм? Каким образом?
— Любой вор — в данном случае хакер — оставляет след. Если мы сможем узнать, каким образом были взломаны роботы, возможно, мы сумеем проследить, кто это сделал.
— Тогда не поговорить ли нам с Барксдейлом? Это ведь его область. Если уж у кого-то и есть соответствующие средства, так это у него.
— Преступники тоже об этом знают. И примут меры предосторожности. — Уорн помолчал. — Проблема в том, что все это лишь предположения. У нас недостаточно информации.
— Тогда стреляйте в голову, — вмешался Пул.
Уорн вопросительно посмотрел на него.
— Стреляйте в голову, — повторил Пул, будто речь шла о чем-то очевидном. — Первое, чему учил нас наш командир. Вы в боевой ситуации, и у вас есть выбор из нескольких мишеней. В кого вы станете стрелять?
Никто не ответил.
— В того, кому можно прицельно попасть в голову, — ответил Пул на свой собственный вопрос.
— Ваш командир, — повторил Уорн. — Так вы служили в вооруженных силах?
— Это уж точно, вооружены мы были.
Уорн снова посмотрел на Терри.
— Если отбросить всю эту шелуху про убийства, он, судя по всему, имеет в виду, что мы в первую очередь должны сделать самое очевидное.
— Вычислить поврежденный код.
— Да. Если мы сможем определить, каким образом вносились изменения в метасеть, возможно, нам удастся найти и поврежденных роботов.
— Значит, придется влезть в шкуру детективов.
Уорн со вздохом кивнул.
— Детективов? — переспросил Пул.
У Уорна отчаянно болело левое плечо, и на этот раз он не стал оборачиваться. Не хватало им еще телохранителя, явно проявляющего нездоровый интерес к делам своих клиентов.
— Нужно изучить систему, — ответил он. — Искать крошки, которые оставили за собой преступники.
Терри ткнула большим пальцем в сторону металлической тележки, на которой лежали детали неисправных роботов.
— Можно начать с них, — сказала она. — Прогнать диагностику, проверить последние операции.
— Пожалуй. — Уорн поерзал в кресле, глядя на путаницу проводов и микросхем, составляющих мозг того, кто всего несколько часов назад был лучшим продавцом мороженого в Каллисто. — Знаете, я все время думаю насчет Хард-Плейса.
— А что с ним?
— Просто странно. Его явно перепрограммировали так, чтобы он вышел из-под контроля, устроил хаос. Но почему это случилось с ним именно тогда? Мне кажется, слишком рано. В смысле, Джон Доу еще не начал свою игру.
Терри немного подумала.
— Вы заметили что-нибудь необычное перед тем, как это произошло?
Уорн покачал головой.
— Хард-Плейс вел себя так же, как и во время всех испытаний. Он приготовил имбирную шипучку для Джорджии. Потом я сделал ему особый заказ, идентифицировавший меня как его создателя.
— Особый заказ?
— Всего лишь встроенный «черный ход». Ничего особенного. Двойная порция фисташкового мороженого с шоколадом и взбитыми сливками. Когда он слышит эту фразу, запускается специальный процесс. Он зовет меня Кемо Сабе, выполняет тот самый особый заказ. Но сразу же после того, как он подал мне мороженое, он сломался. Начал крушить все вокруг. Мне удалось отключить его, прежде чем он успел причинить кому-то серьезный вред. Кроме меня. — Он мрачно потер запястье.
— Гм… «Черный ход». — Терри быстро посмотрела на него. — Можно не сомневаться — кто бы ни изменил его код, он об этом не знал. Даже я не знала. Вы не думали, что, активировав свой «черный ход», вы вызвали и поврежденный набор команд? Скажем так, заставили его сработать раньше времени?
Уорн удивленно взглянул на Терри.
— Нет, не думал. Но я не сомневаюсь, что именно это и случилось. Отличная мысль, Терри.
— Бросьте. Вы наверняка говорите это всем девушкам.
Впрочем, ей не удалось скрыть вспыхнувший на ее щеках легкий румянец.