– Ты мне даже не показалась в нем, – заметил Гейб, когда они шли обратно к машине.

– Плохая примета, – рассеянно отозвалась Келси, думая о чем-то своем. Неожиданно она остановилась и прижала ладони к раскрасневшимся щекам.

– Господи, неужели я только что купила свадебное платье?

– Несомненно. – Гейб взял ее за плечи и осторожно повернул лицом к себе. – А что? Ты не передумала?

– Нет, что ты! Я думала вовсе не об этом, не о нас. Просто все происходит слишком быстро. Я только что купила свадебное платье и шляпку. Даже шляпку! И мне уже красят в подходящий цвет туфли. А ведь я еще ничего не сообщила семье.

– Ну, это еще не поздно сделать сегодня, – заметил Гейб. – Если ты действительно хочешь именно этого.

Он открыл багажник и стал укладывать туда коробки.

– Хорошо. – Келси потянулась к ручке дверцы. Гейб перехватил ее запястье и бережно отвел назад.

– А это тебе на счастье. – С этими словами он надел ей на палец изящное золотое кольцо с единственным бриллиантом прямоугольной формы в обрамлении мелких рубинов. – Мои цвета…

Наши цвета!

Келси почувствовала, как на глаза навернулись слезы; и, хотя они находились на залитой солнцем автостоянке, эта минута показалась ей столь же романтической, как если бы они стояли под луной на берегу полноводней реки.

– Оно прекрасно, Гейб. Но я бы обошлась и без кольца. Мне не надо…

– Зато надо мне.

Рик Слейтер сидел в своей машине на другом краю автостоянки и наблюдал за их объятиями и поцелуями через поднятое стекло дверцы. Время от времени он подносил к губам фляжку, стараясь унять горечь. Какая красивая пара, размышлял он. Его щенок и шлюхина дочь.

Это Гейб был виноват в том, что Рику снова пришлось сниматься с места и бежать под покровом темноты. О триумфальном возвращении в Вегас теперь не могло быть и речи – копы начали задавать слишком много вопросов. Об этом Рик узнал от Канингема, когда приехал раскрутить старого приятеля еще на пару тысяч.

Пусть задают вопросы, решил он и, услышав, как заработал двигатель «Ягуара», включил зажигание. Его-то, во всяком случае, здесь уже не будет. Нет, сэр, Рик Слейтер прямиком отправится в Мексику. Вот только сначала закончит одно маленькое дельце.

Он вырулил со стоянки и прибавил газ, чтобы не потерять «Ягуар» из вида.



– Придется вести себя агрессивно и напористо, – сказала Келси Гейбу, когда их машина пробиралась по забитым автомобилями улочкам Александрии. – Руни не отвечал на мои звонки.

– Мы будем очень агрессивными и напористыми, – пообещал Гейб.

– Ты считаешь, что я зря трачу время?

– Гораздо важнее, что ты считаешь. Если ты хочешь поговорить с ним – о\'кей, мы поговорим.

Келси заерзала на сиденье. Ей одновременно хотелось и чтобы они ехали побыстрее, и чтобы они лавировали в транспортных пробках вечно.

– Мне нужно узнать, был ли мой отец причастен к расследованию, которое вел Руни, и если да – то насколько. Знал ли папа Алека Бредли лично или он просто слышал о нем. Или не слышал вовсе. Для меня это важно. Я не рассчитываю, что это что-то изменит, но мне хочется раз и навсегда во всем разобраться.

– Ты могла бы спросить об этом у своего отца.

– Рано или поздно спросить придется. Но пока я бы не хотела… – Она не договорила и, выпрямившись на сиденье, так и подалась вперед. Гейб поглядел на нее удивленно. Он как раз заворачивал на стоянку под зданием, где находилась контора Руни.

– В чем дело?

– Видишь эту машину? Ну, которая только что выехала?

Гейб бросил взгляд в зеркало заднего вида и успел заметить автомобиль, который повернул налево и затерялся в потоке транспорта.

– Светлый «Линкольн»?

– Да. Это моя бабушка. – Келси потерла неожиданно похолодевшие руки. – Это ее шофер за рулем. Я узнала его.

– В этом здании полно всяких офисов, Келси.

– …А жизнь полна самых странных совпадений, – закончила она. – Нет…

Келси покачала головой и осталась сидеть, глядя прямо перед собой, пока Гейб искал свободное место и парковал машину.

– Я не верю в совпадения, – проговорила она. – Я знаю, Милисент приезжала к Руни. И я намерена узнать – зачем.

По пути к лифтам Гейб взял ее за руку. Келси только что не дрожала от волнения и гнева.

– Если ты ворвешься в офис, паля из всех орудий, – предупредил он, – ты только спугнешь его.

– Плевать. – Келси шагнула в кабину лифта и ткнула пальцем в кнопку нужного этажа.

Можно подумать, что у нее в каждой кобуре по шестизарядному револьверу, решил Гейб, глядя, как Келси вступает в плюшевую приемную «Руни инвестигейшн».

– Передайте, пожалуйста, мистеру Руни, что его хотят видеть Келси Байден и Габриэл Слейтер.

Уже знакомая Келси секретарша за столом ответила ей приветливой профессиональной улыбкой.

– Вам назначено?

– Нет.

– Мне очень жаль, мисс Байден, но…

– Не надо извиняться. – Выражение лица Келси стало таким, что улыбка секретарши погасла. – Просто скажите ему, что мы здесь. Что мы никуда не уйдем, пока он нас не примет. И еще можете упомянуть, что я только что видела, как отсюда вышла моя бабушка – миссис Милисент Байден.

Это сработало. Не прошло и десяти минут, как их уже пригласили в кабинет. На сей раз Руни не поднялся навстречу посетителям и приветствовал обоих сухим кивком.

– Вы выбрали не слишком удачное время, – проскрипел он. – Боюсь, я не смогу уделить вам больше пяти минут.

– Мы смогли бы договориться о более подходящем времени, если бы вы дали себе труд ответить на мои телефонные звонки.

– Мисс Байден… – Пытаясь изобразить терпение, Руни сложил руки на столе, но стал похож на человека, который собрался о чем-то униженно просить. – Я только хотел сберечь ваше и свое время. Я ничем не могу вам помочь.

– Почему вы оказались на ферме той ночью? Как видите, я снова и снова возвращаюсь к этому вопросу. Возможно, все дело в том, что эти события очень давние, и только я способна рассматривать их с иной точки зрения – отличной от той, с какой видят их все те, кто находился непосредственно в эпицентре этой.., этой драмы. Почему все-таки вы выбрали именно эту ночь? Чем она отличалась от всех остальных?

– Я проводил обычное наблюдение и ничего специально не выбирал. С тем же успехом вы можете спросить у своей матери, почему она пригласила Бредли именно в эту ночь, а не в какую-нибудь другую.

– Я знаю ответ. – Келси выпрямилась. – Мне только интересно, знаете ли вы. Как много вы увидели, мистер Руни?

– Все, что я видел, подробно отражено в моих отчетах и показаниях. – Руни поднялся, давая понять, что аудиенция закончена. – Я действительно ничем не могу вам помочь.

– Какие полномочия дал вам мой отец? Как далеко он разрешил вам зайти в своем расследовании? Это он одобрил ваше решение пробраться на территорию частного владения и сделать компрометирующие снимки через окно спальни?

– Мне платят за то, чтобы я сам соображал, как лучше поступить в том или ином случае.

– За те недели, что вы следили за моей матерью, вы должны были узнать ее довольно хорошо. Не пришло ли вам в голову проследить заодно и за Алеком Бредли – узнать, с кем он встречается, с кем разговаривает, кто мог дать ему деньги?

Руни попытался откашляться, но не смог.

– Меня наняли, чтобы следить за вашей матерью.

– Но Бредли тоже был частью вашего расследования. Насколько хорошо мой отец знал его? Руни неприязненно посмотрел на Келси.

– Насколько мне известно, они даже не были знакомы.

Келси казалась совершенно спокойной. Она лишь слегка приподняла бровь.

– И его совсем не интересовал человек, с которым его бывшая жена завела интрижку?

– Бывшая жена, мисс Байден. Кроме того, в упомянутый вами период времени Филиппа Байдена интересовал только один человек – его трехлетняя дочь.

– Но когда вы отчитывались перед ним…

– Я отчитывался перед его адвокатами и не знаю, читал ли он копии моих докладов, которые они ему пересылали. Филипп Байден не хотел иметь к этому никакого отношения… – На лице Руни появилось подобие улыбки. – По-видимому, ему казалось, что, пользуясь услугами частного детектива, он может уронить себя в глазах общества и своих собственных глазах.

– И тем не менее он все-таки вас нанял?

– Возможно, он считал, что цель оправдывает средства. А теперь прошу извинить, у меня назначена встреча.

– Зачем моя бабушка приезжала к вам сегодня?

– На эту тему я не имею права распространяться.

– Она – ваш клиент?

– Ничем не могу вам помочь, – медленно, с расстановкой проговорил Руни, но его взгляд непроизвольно перескочил с Келси на Гейба, на мгновение задержался на нем, а затем ушел куда-то в сторону.



Оставшись один, Руни долго сидел за своим столом, пытаясь унять свое сердце. Он даже достал из кармана пилюлю и проглотил, в надежде устранить неприятное жжение в груди.

Как могло случиться, что после стольких лет эта история бумерангом вернулась к нему? На протяжении двадцати трех лет он старался действовать в соответствии со своей лицензией, следуя не только духу, но и каждой букве закона о частной детективной деятельности. И вот та единственная ночь снова вернулась, снова стала реальностью, и Руни опять почувствовал себя в когтях тигра, бросившегося на него из засады.

При звуке зуммера детектив вздрогнул, но сразу взял себя в руки и выругался. Он мало чем сумеет помочь себе, если даст волю нервам. Твердой рукой он переключил микрофон селекторной связи.

– Мистер Руни? Вас желает видеть один джентльмен, – доложила секретарша. – Ему не назначено, но он утверждает, что является вашим старым другом. Он велел сказать вам, что его зовут старина Рик.

– Я не знаю никакого… – Руни вдруг почувствовал, как во рту опять пересохло, а ладони стали влажными от пота. В панике он оглянулся по сторонам, словно надеясь увидеть в стене потайную дверь, но ее, конечно, там не было, как не было и никакого другого пути к отступлению. Он попался, попался на крючок, совсем как меч-рыба со стеклянными глазами, голова которой висела на стене его кабинета. – Проводите его ко мне, а все звонки переведите в режим ожидания.

– Слушаюсь, сэр.

Когда Рик Слейтер вошел в кабинет, лицо его расплывалось в самой радушной улыбке.

– Сколько лет, сколько зим…

– Что тебе нужно?

Рик плюхнулся в кресло и забросил ноги на стол.

– А ты пополнел, Чарли. Впрочем, тебе идет, а то ты был похож на огородное пугало. Почему бы тебе не налить старому другу стаканчик виски?

– Что тебе нужно? – повторил Руни.

– Можешь для начала рассказать, чего от тебя хотели мой щенок и его подружка. – Рик вытащил сигареты. – Отсюда и плясать будем.

– Я не чувствую себя ни капельки лучше, – пожаловалась Келси, садясь в машину. – Интересно, должна ли я радоваться, что мой отец нанял этого человека, но сам держался подальше от всей этой грязи, чтобы не замарать свою честь, или я должна испытывать облегчение от того, что он не имел никакого отношения к Руни и Алеку Бредли?

– Возможно, тебе следовало задержаться там подольше и выяснить, почему мистер Руни так нервничает.

– Нервничает? Мне Руни показался скорее раздраженным, но держался он спокойно и довольно холодно. Разве он нервничал?

– Ему приходилось изо всех сил стискивать руки, чтобы они не дрожали. – Гейб запустил мотор и начал не торопясь выруливать со стоянки. – Кондиционер в его офисе работал на полную катушку, но он взмок, как мышь. Челюсти он сжимал так, что уголок рта у него начал дергаться. Короче, Руни блефовал…

Гейб заплатил служащему и выехал наконец на улицу.

– Он блефовал, но кое-какие детали его выдавали. Особенно глаза. У него был вид человека, у которого на руках один мусор, но который продолжает повышать ставки.

Келси с любопытством поглядела на него.

– Ты научился всему этому за покерным столом?

– Это природный дар. Что-то сильно напугало нашего мистера Руни.

– Нам остается только выяснить – что. – Келси тяжело вздохнула. – Давай найдем телефонную будку, Гейб. Мне кажется, пора позвонить моей семье и предупредить о визите.



Милисент Байден приняла из рук сына крошечную рюмку шерри и, будучи в прекрасном расположении духа, благосклонно потрепала его по руке.

– Вот видишь, девочка в конце концов взялась за ум. И пожалуйста, Фил, не надо выглядеть таким озабоченным. Мне просто хочется, чтобы все эти месяцы как можно скорее остались позади. В конце концов, Келси тоже носит фамилию Байден. – Милисент откинулась на спинку кресла и сделала глоток из рюмки. – Кровные узы есть кровные узы.

– Я очень надеюсь, что Ченнинг приедет с ней. – Кендис встала со стула и, подойдя к окну, резким движением отдернула занавеску. – Ему незачем там оставаться, если Келси возвращается.

– Ченнинг поступит так, как считает нужным. – Филипп ласково опустил руку на плечо жены, и Кендис захотелось сбросить ее, хотя в глубине души она очень не хотела дальнейшего обострения отношений.

– Я хочу, чтобы он был счастлив, Филипп. И ты тоже, я знаю.

– Ну, разумеется.

– Мальчик тоже появится, – уверила их обоих Милисент. – Обычная юношеская блажь, стремление казаться самостоятельным, только и всего. Ну и еще, пожалуй, детская сентиментальность. Мальчик увидел больную лошадку и захотел стать ветеринаром. Это пройдет, и очень скоро. С этими словами она сделала рукой элегантное движение, словно отбрасывая подальше заветную мечту Ченнинга.

– Ничего удивительного в этом нет, – продолжала она. – Когда Филипп был маленьким мальчиком, ему очень хотелось стать.., кем бы вы думали? Бейсболистом! Ну кто бы мог подумать, скажите на милость? Ты помнишь. Фил, дорогой?

– Я помню, – пробормотал Филипп. Он действительно помнил. Тогда ему было шестнадцать, и он был полон смутных, но грандиозных планов. К тому же – несмотря на свою хлипкую наружность – он умел посылать мяч с огромной скоростью. Разумеется, с этой мечтой ему пришлось распрощаться почти сразу же после ее рождения. Никто из Байденов не мог заниматься профессиональным спортом.

– И Ченнинг тоже, как и Филипп, обязательно прислушается к голосу разума. Твоя единственная ошибка, Кендис, милочка, заключается в том, что ты не сумела стать для него непререкаемым авторитетом.

– Ченнингу уже исполнился двадцать один год, – сухо отозвалась Кендис.

– Мать – всегда мать. – Улыбка на лице Милисент стала еще шире, когда внизу послышался звон дверного колокольчика. – Ага, вот и блудная дочь. Для начала заставь ее извиниться, Филипп, – так будет лучше для нее. А уж потом Мы зарежем упитанного тельца.

Но Келси отнюдь не была расположена извиняться. Это было видно по ее лицу, когда она вошла в гостиную, держа под руку Гейба. Она улыбнулась отцу и подошла поцеловать его; она обняла Кендис, надеясь навести новые мосты взамен сожженных, и только потом повернулась к бабушке, чтобы поцеловать ее в напудренную розовую щечку.

– Чудесно, что вы все собрались. Бабушка, папа, Кендис – это Габриэл Слейтер, или просто Гейб. А это Милисент, Филипп и Кендис Байдены.

– Рад с вами познакомиться. – Филипп протянул руку Гейбу.

– Я не хотела бы быть резкой, – поспешно вставила Милисент, и ее прищуренные глаза впились в лицо Гейба, – но мне казалось, что мы собрались здесь, чтобы обсудить внутренние семейные дела.

– Да, – легко согласилась Келси. – Семейные дела, как старые, так и совсем новые. Я решила начать с самых последних новостей. Гейб и я скоро поженимся.

На несколько мгновений в гостиной воцарилась мертвая тишина. Филипп опомнился первым.

– Какая неожиданность..:

– пробормотал он:

– Какая приятная неожиданность!

– Сногсшибательная, я бы сказала, – уточнила Кендис. – Как раз в твоем стиле, Келси.

Однако мысль о флердоранже помогла ей смягчиться.

– Шерри для таких случаев не подходит, – заявила она. – Сейчас я распоряжусь насчет шампанского, и мы это отметим.

– Я не позволю… – прохрипела Милисент, смертельно побледнев под тонким слоем пудры и румян. – Это оскорбительно! Я не допущу, чтобы в моем доме творились такие.., такие непристойные вещи.

– Но, мама… – осторожно начал Филипп.

– В моем доме! – твердо повторила Милисент, беря себя в руки и поворачиваясь к Келси. – Это что, пощечина мне? – осведомилась она с ледяным спокойствием. – Хорошо замаскированное оскорбление? Ты осмелилась привести этого типа в мой дом и грозишься ввести его в нашу семью?

Келси хорошо знала Милисент, но и она была потрясена ее реакцией.

– Это не пощечина, не оскорбление и не угроза. Это просто факт. Через несколько недель мы с Гейбом поженимся. Свадьба состоится в его усадьбе в Виргинии, мы были бы очень рады, если бы вы смогли приехать.

– Конечно, мы приедем! – Кендис, всегда готовая выступить в роли миротворца и уладить любой зарождающийся конфликт, поспешила успокоить Келси. – Все это довольно неожиданно, и неудивительно, что все мы немного растерялись, но у тебя на свадьбе мы непременно будем. Если хочешь, я могла бы даже помочь устроить все как следует.

– Хватит! – Милисент с такой силой опустила на стол свою рюмку с шерри, что хрустальная ножка переломилась, и янтарная жидкость растеклась по скатерти и закапала на ковер. – Никакой свадьбы не будет. Ты, Келси, позволила себе увлечься красивой мордашкой. Это глупо, но ничего непоправимого тут нет.

С огромным трудом Милисент обуздала свои эмоции и задышала ровнее.

– Официального объявления о бракосочетании еще не было, так что никакого скандала не будет, – пообещала она. – А вы… – тут она указала на Гейба, – вы, молодой человек, можете оказаться в очень неловкой ситуации, если немедленно не уйдете.

– Я так не думаю, – ровным голосом отозвался он. – Так что давайте попробуем.

– Мы уйдем только вместе! – Дрожа от ярости, Келси взяла Гейба за руку. – Зря я тебя привела сюда, Гейб. Мне много чего нужно сказать моей бабушке, но я скажу это в другой раз. Не сегодня… О, я не думала, что из-за меня тебе придется выслушивать оскорбления!

– Перестань. – Гейб поднес ее руку к губам и поцеловал в палец чуть выше кольца. – Дай ей закончить.

– Позвольте мне принести свои извинения, – проговорил Филипп, вставая между Келси и креслом матери. – Это известие действительно стало для нас неожиданностью, так что, возможно, нам на самом деле имеет смысл поговорить об этом несколько позднее.

– Не смей защищать девчонку! – рявкнула Милисент и, тяжело поднявшись, подошла к полированному чиппендейлскому столику. – Ты и так постоянно ее выгораживаешь. Ей уже пора научиться смотреть правде в глаза.

– Я научилась, – твердо ответила Келси. – Вот уже некоторое время я смотрю и вижу одну только неприглядную правду.

– Тогда тебе не помешает взглянуть вот на это. – Милисент достала из ящика стола папку из серо-коричневого глянцевого картона. – Я кое-то разузнала о вас, мистер Слейтер. Совсем немного, но этого должно быть достаточно. Вы – профессиональный игрок и бывший заключенный. Ваш отец – бродяга и пьяница, не имеющий никаких легальных доходов, а мать была уборщицей. В возрасте четырнадцати лет вы убежали из дома и жили на улицах, как бездомный пес, пока не попали в тюрьму за противозаконную карточную игру.

Произнося эту обвинительную тираду, Милисент пристально разглядывала Гейба тяжелым немигающим взглядом, не выпуская из рук папки.

– Может быть, со временем вы и сколотили кое-какое состояние, мистер Слейтер, – закончила она с убийственным сарказмом, – но эти деньги не изменили вас самого.

– Разумеется, нет, – признал Гейб. – Деньги вообще не могут изменить человека. Даже того, кто родился богатым.

Милисент швырнула папку на стол.

– Вон из моего дома!

– Подожди! – Рука Келси судорожно сжала запястье Гейба. – Как ты посмела, бабушка? Как ты посмела копаться в личной жизни Гейба? И в моей?!

– Я делаю все, что в моих силах, чтобы спасти честь фамилии Байден. И ты, милочка, тоже Байден, несмотря на то что в последнее время в тебе развилась какая-то нездоровая привязанность к этой женщине.

– Эта женщина – моя мать. Может быть, и на нее у тебя имеется досье, а? – потребовала Келси. – Я уверена, что ты специально выискивала самые грязные сплетни о Наоми, чтобы швырнуть их в лицо моему отцу и помешать ему жениться на ней!

– К моему глубокому сожалению, это был один из немногих случаев, когда Филипп не послушал меня.

И та сцена была очень похожа на ту, что разыгралась сегодня, припомнила Милисент. Филипп впервые накричал на нее тогда и закончил фактическим ультиматумом: либо она примет эту женщину, либо потеряет сына.

– Нет, он не послушал меня, – с горечью повторила она. – И последствия были самыми катастрофическими.

– И я – одно из этих последствий, – напомнила Келси, вздернув подбородок. – Так ты за этим приезжала к Руни сегодня во второй половине дня?

Милисент покачнулась и оперлась одной рукой о полированную столешницу.

– Понятия не имею, о чем ты…

– Я тебя видела. Ты снова наняла его, бабушка, на этот раз для того, чтобы шпионить за Гейбом и рыться в его прошлом.

– Это было неизбежное зло. Мне необходимо было собрать сведения, которые привели бы тебя в чувство, – защищалась Милисент.

– Ты просто зря потратила деньги. Все, что ты тут рассказала, мне давно известно, и я не придаю этому значения.

– Значит, в тебе гораздо больше от матери, чем я надеялась, и ты заслуживаешь того, что с тобой в конце концов станет.

– Ты права. – Келси повернулась к отцу. – Скажи, па, ты разлюбил Наоми или просто позволил бабушке встать между вами?

– Келси! – Голос Филиппа был хриплым, потому что он вдруг понял, что не знает настоящего ответа на этот вопрос. – Что случилось – то случилось. И мне остается только извиниться перед вами обоими…

Он смущенно поглядел на Гейба.

– Извиниться от всего сердца.

– Извиняться? – презрительно бросила Милисент. – Я, кажется, уже дала всем понять, что это за тип. Келси использует его, чтобы унизить всю семью, а ты извиняешься!

– Да, извиняюсь. – Филипп печально посмотрел на мать. – Я извиняюсь за тебя, за то, что ты используешь фамильную честь в качестве кнута. Мне очень жаль, что честь семьи значит для тебя гораздо больше, чем такая простая вещь, как человеческое счастье.

Бледная как смерть, Милисент судорожно вцепилась сухонькими наманикюренными пальчиками в край стола.

– Ты – мой сын и не должен так разговаривать со мной в моем собственном доме! – резко сказала она и перевела взгляд на Келси. – Во всем виновата эта женщина – Наоми. Вот откуда идет все зло!

Келси кивнула.

– Возможно. Мне очень жаль, но сюда я больше не вернусь. Поехали домой, Гейб.

– Келси! – Порозовев от смущения и стыда, Кендис бросилась за ними и догнала у самой двери. – Пожалуйста, Кел, не обвиняй ни в чем своего отца. Он…

– Я стараюсь, Кендис, очень стараюсь.

– Он ни за что не допустил бы ничего подобного, если бы знал… Ведь ты же знаешь, что он за человек.

Келси подняла голову и встретила встревоженный взгляд Кендис.

– Да, я знаю, – кивнула она. – Я знаю его и тебя. Меня всегда удивляло, как хорошо вы друг другу подходите, как дополняете друг друга…

Наклонившись вперед, она поцеловала Кендис в щеку.

– До сегодняшнего дня я просто не представляла себе, как сильно ты его любишь, хотя мне следовало давно в этом разобраться. Скажи папе, что я позвоню ему попозже, хорошо?

– Да, да, конечно… И вот еще что, Келси,.. – Улыбка на лице Кендис была неуверенной, но она все-таки была. – Всего самого лучшего вам обоим.

Глава 12

– Ну у тебя и семейка, дорогая.

– Хватит, Гейб. – Келси выбралась из машины, остановившейся на дорожке перед «Тремя ивами», и с преувеличенной осторожностью закрыла за собой дверцу. – Сейчас не слишком подходящее время для упражнений в остроумии.

– А я совершенно серьезен. Половину обратной дороги ты исходила паром, половину – медленно кипела. На мой взгляд, ты должна была успеть остыть и успокоиться.

Но Келси вовсе не чувствовала себя спокойной.

– Дело не только во мне, – заявила она. – Вернее, совсем не во мне. Я раскипятилась из-за тебя.

– Черт побери! – неторопливым и плавным движением Гейб обнял ее за плечи. – Мне приходилось выслушивать обвинения и похуже. Твоя бабушка еще не все сказала – она пропустила артистку стриптиза из Рено и одно дельце в Эль-Пасо.

– Да не в этом дело, – отмахнулась Келси и вдруг остановилась. – Какую артистку?

– Ага, кажется, я сумел завладеть твоим вниманием. – Он почти по-братски похлопал ее по спине. – Как бы там ни было, мне понравились и твой отец, и твоя мачеха. Двое из трех – это не так уж плохо.

Келси изумленно посмотрела на него.

– Ты даже не сердишься? – спросила она. – Как ты можешь быть спокойным, когда она такое сотворила? Она же наняла детектива, чтобы он копался в твоей жизни, чтобы он составил на тебя досье, как на какого-нибудь преступника!

– И чего она этим достигла? Ты ведь уже знала обо мне все самое худшее, но даже это ты оправдывала. Получается так, что я открыл все карты и все равно выиграл – выиграл по самому большому счету.

– Это нисколько ее не извиняет.

– Зато делает ее поступок бессмысленным. Впрочем, я ее понимаю – совеем немного, правда, потому что у меня никогда не было семьи, честь которой я должен был защищать.

Келси снова остановилась.

– Ты что, ее защищаешь? – с подозрением спросила она.

– Нисколько. Просто я считаю, что она сделала неверный ход, который в конечном счете обошелся ей гораздо дороже, чем мне.

Келси резко выдохнула воздух, пытаясь отбросить с глаз челку.

– Может быть, мне тоже стоит попробовать оставаться непредубежденной, – сказала она. – Ладно, достань, пожалуйста, из багажника платье. Надеюсь, мы сумеем сделать хоть одного человека счастливым, когда мы покажем его Наоми.

– Почему бы мне не пригласить вас обеих на ужин? – предложил Гейб и, взяв ее за руку, осторожно коснулся большим пальцем кольца – ему очень нравилось, как оно выглядит на руке Келси. – Заодно и отпразднуем.

– Действительно, – согласилась Келси. – Пойду, скажу ей.

И, передернув плечами в попытке сбросить с Себя груз неприятных воспоминаний, оставленный сегодняшним днем, она поспешила в дом. Но не успела Келси подняться по внутренней лестнице, как услышала, что Наоми зовет ее.

– Ax вот ты где! – Развернувшись, Келси взялась рукой за перила и снова спустилась вниз. – Ты была совершенно права насчет платья. Сейчас Гейб достанет его из багажника и отвезет нас в ресторан – он хочет пригласить нас на ужин. Как ты думаешь, может быть, стоит попробовать выманить и Моисея из конюшни?

Наоми стояла в прихожей, нервно стискивая руки.

– Нам нужно поговорить, – сказала она. – Давай-ка присядем.

– В чем дело? – заволновалась Келси. – Что-нибудь с лошадьми, да? О, нет, только не это! Юпитер немного похрипывал, но я дала ему лекарство – в точности как велел Мо.

– Дело не в нем, Келси. Пожалуйста, присядь. Незнакомка вернулась, подумала Келси. Та самая сдержанная, безупречно вежливая незнакомка, которая когда-то с одинаковым хладнокровием приглашала ее выпить чаю и признавалась в убийстве.

Растерявшись, Келси послушно приблизилась к матери.

– Ты за что-то на меня сердита?

– Сердита? Я не думаю, что это самое подходящее слово. – Наоми бросила взгляд на входящего Гейба. – Пожалуй, нам лучше поговорить об этом наедине.

– У меня нет секретов от Гейба.

– Хорошо же… – Наоми подошла к окну и выглянула наружу, призывая на помощь все свое самообладание, всю ту уверенность в собственных силах, которая помогла ей выжить в тюрьме.

– Пока тебя не было, тебе позвонил один человек. Герти приняла сообщение и оставила записку на столе в твоей комнате. Я зашла туда на несколько минут – мне нужен был список гостей…

Сохраняя на лице спокойное выражение, Наоми повернулась к Келси.

– Я прошу прощения за то, что прочла записку, но это было не нарочно. Просто она попалась мне на глаза.

– Почему бы тебе не сказать мне просто – кто звонил и зачем?

– Звонил Чарльз Руни. Он сказал, что это срочно. Он хочет встретиться с тобой как можно скорее.

– Если так, то мне нужно немедленно…

– Минуточку. – Наоми подняла руку. – Я не думаю, что по прошествии двух десятков лет это может быть настолько срочно. Ты встречалась с ним?

– Да. Дважды.

– Для чего, Келси? Разве я не ответила на все твои вопросы?

– Да, ответила. И это было одной из причин, по которой я захотела побеседовать с ним. Потому что ты ответила на мои вопросы.

– А ты? – Наоми повернулась к Гейбу, в ее глазах промелькнули искорки гнева и горького разочарования. – Ты поощрял ее в этом?

– Дело не в поощрении, – отозвался Гейб. – Но я понимаю Келси.

– – Как ты можешь что-то понимать? – не скрывая горечи, спросила Наоми. – Как может что-то понимать хоть один из вас? Вы даже не представляете себе, что я почувствовала, когда увидела это имя на записке. Десять лет я пыталась его забыть, и вот – все ожило вновь. Я думала, надеялась, что это плата за счастье вновь обрести дочь. Неужели я недостаточно платила?

– Я ездила к Руни не для того, чтобы причинить тебе боль. Мне не хотелось к нему обращаться, но… Я надеялась узнать что-то такое, что могло бы изменить положение вещей.

– Изменить ничего нельзя.

– Я уверена, что той ночью он видел нечто такое, о чем не удосужился сообщить полиции. Руни что-то скрывает, теперь это совершенно очевидно.

Наоми, потрясенная, опустилась на диван.

– Ты на самом деле рассчитываешь отыскать что-то такое, что могло бы оправдать меня? Ради этого ты и затеяла все это, Келси? Большая стирка грязного семейного белья, да еще с двадцатилетней задержкой! – Невесело усмехнувшись,. Наоми покачала головой. – Боже мой! Какая теперь-то разница? Ты не вернешь мне ни минуты, ни секунды из тех двадцати лет, которые я потеряла. Все косые взгляды, все слухи, издевательские перешептывания – все это было, было, и с этим уже ничего не поделать! Было… – повторила Наоми, опуская руки на колени. – Было, и умерло, и похоронено, как и Алек Бредли.

– Только не для меня. – Келси вскинула голову. – Я поступила так, как мне казалось правильным. И если Руни позвонил, значит, у него были на то причины. Сегодня утром он не захотел со мной даже разговаривать, но он нервничал. Он даже показался мне напуганным!

– Не надо этого делать, Келси.

– Но я не могу иначе! – Келси порывисто шагнула вперед и, взяв холодные руки Наоми в свои, попыталась согреть их. – Ничто не закончено, мама! То, что случилось с Горди и Рено.., ведь это слишком похоже на то, что произошло много лет назад с твоей же лошадью и Бенни Моралесом. Как будто страшное эхо тех событий докатилось до нас только сейчас, но я уверена, что это не просто эхо. Даже полиция интересуется, нет ли здесь какой-нибудь связи.

– Полиция… – с ужасом повторила Наоми, бледнея. – Ты разговаривала с полицейскими? Келси выпустила ее руки и отступила назад.

– Я ездила к капитану Типтону.

– Типтон! – Наоми не сумела подавить дрожь. – О боже!..

– Он поверил тебе. – Келси заметила, что Наоми подняла голову. – Он сказал мне, что верил тебе тогда.

– Этот здоровенный бугай! – Наоми резко вскочила. – Ты не знаешь, что это такое – сидеть в их каменном мешке и отвечать на бесчисленные вопросы! Мне никто не верил, Келси, – никто! – и уж, конечно, не этот Типтон. Почему я попала в тюрьму, если он мне верил?

– Он не мог доказать, что ты говоришь правду. Фотографии…

– Да, – перебила ее Наоми. – Давай вернемся к Руни. Ты и в самом деле рассчитываешь что-то изменить? Найти какую-то никем не замеченную подробность, которая поставит все на свои места и поможет мне доказать, что я действительно защищала свою честь?

В голосе Наоми зазвучали такие неподдельные мука и боль, что внутри у Колей все перевернулось.

– Ничего у тебя не выйдет, – негромко добавила Наоми. – Даже если ты хочешь мне помочь, из этого вряд ли что-нибудь получится по той простой причине, что я не смогу пройти через это еще один раз.

С этими словами она вышла из комнаты и стала быстро подниматься вверх по ступенькам. Через несколько секунд Келси и Гейб услышали, как наверху захлопнулась дверь.

– Ну и кашу я заварила. – Келси бросилась в кресло и закрыла глаза. – Все так запуталось…

– Ничего подобного, – подал голос Гейб. – Просто ты стала ворошить прошлое. Но, на мой взгляд, его следовало разворошить…

– Мы с Наоми прошли такой долгий и нелегкий путь, Гейб. И вот теперь я все испортила.

– Ты серьезно так думаешь?

– Не знаю. – Келси подняла было руки, но снова уронила их на колени. – Когда я начинала, то уверяла себя, что все вопросы я задаю ради себя самой. У меня было право знать правду. Где-то по пути я убедила себя, что все это я делаю ради нее. И, наверное, напрасно; именно мне это нужнее всего. Я должна выяснить, как все было на самом деле, и восстановить репутацию Наоми. Если я верю ей, пусть и другие тоже верят.

– Только не надо чувствовать себя подлой негодяйкой. – Гейб подошел к ней и уселся на поручень кресла. – Что ты собираешься предпринять?

Келси глубоко вдохнула воздух и медленно выдохнула, успокаиваясь.

– Нужно встретиться с Чарльзом Руни и довести дело до конца.

– Я еду с тобой, – решил Гейб.



Они встретились с детективом в баре. Это была отнюдь не грязная, провонявшая дешевым джином забегаловка, которая, на взгляд Келси, лучше всего подходила для секретной встречи, а вполне приличный, заставленный пальмами в кадушках бар, основными клиентами которого были многочисленные «белые воротнички» из ближайших офисов и контор.

Руни сам выбрал это заведение и, добираясь сюда, использовал все известные ему уловки и приемы, чтобы окончательно убедиться, что за ним никто не следит.

Когда детектив увидел входящих в бар Келси и Гейба, он как раз допил свой первый джин с тоником. Руни знал, что с ним покончено, и несколько часов, прошедших с того момента, когда Рик Слейтер покинул его контору, он потратил, планируя свое исчезновение. Отходных путей у него всегда было достаточно, нужных людей в нужных местах – тоже, и вот теперь у Руни появилась веская причина все это использовать.

– Мистер Руни?

– Садитесь. Советую заказать домашнее вино.

– Пожалуй, так я и сделаю. – Келси кивнула официантке, появившейся возле их столика.

– Кофе, – распорядился Гейб. – Черный. Вы сказали – это срочно, – напомнил он Руни.

– Так и есть.

Детектив постучал по своему бокалу, что должно было означать еще одну порцию. Еще один джин на дорожку, подумал он. К утру Руни уже рассчитывал посасывать коктейль «Мимоза» где-нибудь в Рио.

– Прошу прощения, если я был несколько невнятен, когда звонил к вам на ферму, – извинился он. – Сегодня у меня в офисе побывало слишком много неожиданных гостей, а последний из них был еще и неприятным. Я работаю детективом вот уже больше двадцати пяти лет. За это время у меня было довольно много интересных дел, но ни разу мне не приходилось стрелять… – Руни постучал по столу костяшками пальцев. – Моя работа мне всегда нравилась. Самое сложное в ней – это обзавестись подходящей клиентурой. Определенный класс людей – я имею в виду людей состоятельных, – как правило, не стремится афишировать свои отношения с представителями детективных агентств. Они нанимают нас с тем же высокомерным презрением, с каким вызывают специалиста по уничтожению крыс или домашних насекомых. Разумеется, их интересуют результаты, но обсуждать способы, какими эти результаты будут достигнуты, они, как правило, не хотят. Впрочем, существуют и клиенты, которые предпочитают подход более практичный.

Руни замолчал, дожидаясь, пока официантка расставит на столе напитки.

– Все это очень интересно, Руни, – заметил Гейб, – но вряд ли так срочно и важно.

– Милисент Байден, – промолвил Руни и бросил быстрый взгляд на стиснувшую зубы Келси. – Эта женщина привыкла повелевать теми, кто на нее работает, привыкла отдавать приказы. Кроме того, у нее есть обыкновение проверять, как именно выполняются ее распоряжения. А она любит, чтобы все делалось в точности так, как она велела, – и никак иначе.

– Мы знаем, что она наняла вас, чтобы собрать компрометирующую информацию о Гейбе. – Келси отпила глоток вина, чтобы перебить противный привкус, появившийся во рту. – Надеюсь, у вас много помощников, мистер Руни, поскольку бабушка, похоже, отнюдь не удовлетворена результатами вашей, гм-м.., деятельности.

– Ага, вы швырнули ей мое досье обратно в лицо? – Руни фыркнул в коктейль – настолько он был доволен. – Значит, в мире все-таки есть какая-то справедливость. Впрочем, когда она наняла меня в первый раз, она была удовлетворена. Даже более чем удовлетворена.

– В первый раз?

– Это ваша бабушка наняла меня для сбора материалов по процессу об опеке.

– Насколько я знаю, вас наняли адвокаты моего отца.

– Они были и ее адвокатами. Семейными адвокатами. Не забывайте об этом, мисс Байден. Именно на это она и рассчитывала.

Руни выудил из коктейля ломтик лимона и выжал его в стакан.

– Я выполнял кое-какую работу для одной ее знакомой. Дело о разводе. Должно быть, именно так Милисент Байден узнала обо мне. Ей понравилось, как быстро и чисто я сработал, к тому же я, видимо, подходил ей по каким-то высшим соображениям, которыми, сами понимаете, она со мной не делилась. Тогда я был молод, тщеславен, но то, кем она была – вернее кем был ее муж, – не могло не произвести на меня впечатления. Как и сумма чека, который она мне вручила.

Он пожал плечами и запустил руку в миску с солеными печеньицами, похожими на китайские иероглифы.

– Какая вам разница, из чьих рук получать вознаграждение? – вставила Келси.

– Как правило – никакой, но тут был случай особый. Я никогда не встречался с вашим отцом, мисс Байден. Я впервые увидел его только на процессе, и мы ни разу не встречались с ним один на один. Так хотела ваша бабушка, а она умела добиваться своего. Милисент Байден хотела вычеркнуть вашу мать из жизни своего сына и из вашей тоже и придумала очень простой и эффективный план, чтобы этого достичь. Моя задача заключалась в том, чтобы следить за Наоми и фиксировать на пленку все случаи ее недостойного поведения. И, естественно, составлять отчеты. Это было все, что Милисент Байден удосужилась мне сообщить, но я хороший детектив. Я уже тогда был хорошим детективом, поэтому мне удалось узнать много больше.

– Больше? – У Келси появилось ощущение, что врата в прошлое скрипя открываются все шире, и она вдруг испугалась того, что могло с минуты на минуту показаться оттуда – из ледяной мглы и серого тумана.