Она покачала головой и погрузилась в молчание. Энди дал ей целую минуту.

 — Ты хочешь вернуться назад?

 Она снова посмотрела на него, нахмурившись, но появившаяся меж ее бровей складка говорила лишь о концентрации, а не о раздражении.

 — Не знаю. Я так не думаю. Я вернулась однажды, и мне нравится быть здесь, но…

 Она вздохнула.

 — Но?

Энди повернул налево, рассеянно махнув паре молодых людей на велосипедах.

 — Я любила танцевать на сцене, даже несмотря на то, что та жизнь была жестокой. — Она улыбнулась, расслабленно откинувшись на спинку сиденья. — Видишь, все в прошедшем времени. Но мама отчаянно толкает все это в настоящее. Даже если бы я хотела этого — отчаянно хотела — шансы, что меня снова примут в труппу такие… такие крохотные. — Ее взгляд прошелся по знакомым зданиям. — Теперь большая часть меня принадлежит этому месту. Это кажется правильным — быть дома. Ты помнишь ту ночь, когда мы пробрались в Клифф-Хаус?

Ее глаза снова светились и смеялись. Энди ответил ей с усмешкой.

 — Я был напуган до смерти. До сих пор могу поклясться, что видел привидение.

 Линдси легко и звонко засмеялась.

 — С привидением, или без, это самое потрясающее место, которое я когда-либо видела. Ты знаешь, что его наконец-то продали?

 — Да, я слышал. — Энди быстро взглянул на нее. — Я помню, как ты клялась, что однажды будешь жить в этом доме.

 — Мы были так юны, — пробормотала она, но грусть от воспоминаний была теплой и приятной. — Мне хотелось жить высоко над городом и чувствовать себя важной. Все эти потрясающие комнаты и бесконечные коридоры, — вспоминала она вслух.

 — Это место — настоящий лабиринт, — заметил Энди совсем не романтичным тоном. — Там нужно сделать капитальный ремонт.

 — Надеюсь, они не уничтожат атмосферу.

 — Какую атмосферу? Паучью паутину и полевых мышей?

 Линдси наморщила нос.

 — Нет, дурак, его величие, великолепие, надменность. Я всегда представляла себе, как вокруг дома пышно расцветет сад, и будут широко открыты все окна.

 — В этом доме окна не открывались уже больше десяти лет, а в саду самые большие сорняки во всей Новой Англии.

 — Ты, — серьезно произнесла Линдси, — совсем лишен воображения. Так или иначе, — продолжала она, — девочка, с которой я сейчас встречаюсь — племянница нового хозяина дома. Знаешь о нем что-нибудь?

 — Нет. Мама может знать, она всегда в курсе последних городских сплетен.

 — Мне нравится эта девочка, — размышляла Линдси, вспоминая Рут с ее живой красотой. — У нее немного потерянный вид. Мне хочется помочь ей.

 — Считаешь, ей нужна помощь?

 — Она похожа на птичку, которая не уверена, что сделает протянутая к ней рука — схватит или погладит. Очень интересно, каков ее дядя.

 Энди заехал на стоянку у студии.

 — И много ли недостатков ты сможешь найти в хозяине дома на скалах?

 — Думаю, очень мало, — согласилась она, захлопывая свою дверь, пока Энди закрывал свою.

 — Я взгляну на твою машину, — вызвался он, затем подошел к автомобилю и открыл капот.

Линдси встала с ним рядом и хмуро посмотрела на двигатель.

 — Выглядит ужасно.

 — Все могло быть намного лучше, если бы ты, хоть изредка, отвозила ее на техосмотр. — Он поморщился, посмотрев на закопченный двигатель, затем недовольно взглянул на свечи зажигания. — Знаешь, кроме заправки бака, нужно еще и некоторые детали менять.

 — Механик из меня никудышный, — беспечно произнесла Линдси.

 — Тебе и не нужно быть механиком, чтобы минимально заботиться о машине, — начал Энди, но Линдси тут же застонала.

 — Лекция. Лучше сразу признаю свою вину. — Она обняла его руками за шею и поцеловала в обе щеки. — Я абсолютная неумеха. Прости меня.

 Линдси увидела, как на его лице появляется улыбка, и тут же услышала звук заезжающей на стоянку машины. Все еще обнимая Энди за шею, она повернула голову.

 — Это должно быть Рут, — подумала она вслух, прежде чем отпустить его. — Энди, я бесконечно тебе благодарна, что ты посмотришь мою машину. Если это что-то смертельное, постарайся сказать мне об этом помягче.

 Повернувшись, чтобы поприветствовать Рут, Линдси застыла на месте. Мужчина, подошедший к девушке, был высоким и темным. Линдси отлично знала, как будет звучать его голос, когда он заговорит. Так же как знала его предпочтения в куртках.

 — Потрясающе, — сказала она на выдохе.

Их глаза встретились. Она решила, что этого мужчину не так-то просто удивить.

 — Мисс Данн? — В голосе Рут чувствовалась нерешительность, ведь на лице у Линдси довольно явно читались шок, огорчение и раздражение. — Вы сказали, я должна приехать к девяти.

 — Что? — Линдси посмотрела на Рут. — Ах, да, — быстро сказала она. — Прости. У меня проблемы с машиной, мысли были не о том. Рут, это мой друг Энди Мурфилд. Энди, это Рут…

 — Баннион, — заметно расслабившись, добавила Рут. — А это мой дядя, Сет Баннион.

 Энди подумал, что рукопожатие будет неуместным, так как его ладони испачканы, и просто улыбнулся.

 — Мисс Данн.

Голос Сета был мягким, и Линдси подумалось, что может он и не узнал ее вовсе. Но выражение его лица мигом разрушило ее предположение. Узнавание смешалось с насмешкой. Все же, быстрое и крепкое рукопожатие, несомненно, было вежливым. Линдси решила, что в эту игру вполне могут играть двое.

 — Мистер Баннион, — сказала она вежливым и холодным голосом. — Спасибо, что приехали вместе с Рут.

 — С удовольствием, — ответил он.

Линдси подозрительно посмотрела на него.

 — Пойдемте внутрь, — сказала она, повернувшись к Рут.

Направившись к зданию, она быстро помахала Энди на прощание, затем полезла в карман куртки за ключами.

 — Так мило с вашей стороны, что вы согласились встретиться со мной перед занятиями, мисс Данн.

Голос Рут был таким же, как и прошлым вечером — низким, с легкой дрожью, которая показывала едва сдерживаемое волнение. Линдси заметила, что девушка крепко вцепилась в руку дяди, и, улыбнувшись, тронула ее за плечо.

 — Я предпочитаю для начала встретиться с учеником один на один. — Она почувствовала легкое сопротивление и как бы случайно убрала руку. — Скажи, — начала она, отпирая дверь в студию, — с кем ты до этого занималась?

 — У меня было несколько учителей, — отвечая на вопрос, Рут вошла внутрь. — Мой папа был журналистом. Мы много путешествовали.

 — Понятно. — Линдси посмотрела на Сета, но выражение его лица оставалось нейтральным. — Устраивайтесь поудобнее, мистер Баннион, — сказала она, подражая его гладкому, вежливому тону. — Мы с Рут несколько минут поработаем у станка.

 Сет едва кивнул Линдси, но она заметила, как он легонько тронул Рут за руку, прежде чем направиться к сиденьям.

 — Классы у нас небольшие, — начала она, снимая куртку. — Но для такого маленького городка, думаю, у меня достаточно много учеников, хотя толпой их все равно не назовешь.

Она улыбнулась Рут, затем натянула белые гетры поверх темно-зеленого трико. Еще на ней была шифоновая юбка цвета морской волны. Линдси внезапно поняла, что этот цвет совпадает с цветом глаз Сета. Нахмурившись, она наклонилась, чтобы надеть балетные туфли.

 — Но ведь вам нравится учить?

Рут стояла в нескольких футах от нее. Линдси посмотрела вверх на стройную, неуверенную девушку в розовом леотарде, который подчеркивал ее темные волосы и глаза. Прежде чем подняться, она постаралась изменить выражение лица.

 — Да, конечно. Сначала упражнения у станка, — сказала она, показывая Рут следовать за ней к зеркальной стене. Положив руки на станок, она указала Рут встать перед ней. — Первая позиция.

 Обе фигуры в зеркале двигались симметрично. Они были практически одного роста и строения. Одна представляла собой чистый свет, другая же была похожа на тень и стояла в ожидании.

 — Гранд плие.

 Они низко присели, как казалось без каких-либо усилий. Линдси следила за спиной Рут, ее ногами, ступнями. Смотрела на позу, расположение, стиль.

 Она начала медленно вести Рут через все пять позиций, работая с ней очень тщательно. Она заметила, что плие и батман выполняются отлично. По жестам рук и движениям ног Линдси видела, что Рут любит танцевать. Она вспомнила себя десять лет назад, такую молоденькую, полную мечтаний и стремлений.

 Линдси улыбнулась, узнавая в Рут себя. Было так легко понять чувства девушки и забыть обо всем, выполняя вместе с ней привычные упражнения. Ее тело растягивалось, мысли двигались гармонично.

 — Пуанты, — коротко произнесла она, затем отошла, чтобы сменить музыку. Ее глаза скользнули по Сету. Он наблюдал за ней. Линдси полагала, что его взгляд вполне мог быть успокаивающим, если бы не был настолько непреклонным. Все же она спокойно встретилась с ним взглядом, пока ставила Чайковского. — Это займет еще около получаса, мистер Баннион. Может быть, хотите кофе?

 Линдси вопрос казался достаточно простым, но Сет не ответил сразу. Десять секунд тишины заставили ее задержать дыхание.

 — Нет, — ответил он, и Линдси почувствовала, как по ее коже прокатилась волна тепла. — Спасибо.

 Когда она отвернулась, все ее мускулы, расслабленные во время упражнений у станка, напряглись вновь. Она мысленно выругалась, но при этом не была уверена кого точно сейчас проклинала — Сета или себя. Указав Рут выйти в центр комнаты, она сама снова подошла к станку. Она решила начать с адажио — медленные, непрерывные шаги требовали равновесия, стиля, осанки. Слишком часто она видела в своих ученицах желание лишь сверкать: головокружительные пируэты, фуэте, жете. Красота медленных, долгих фигур была забыта.

 — Готова?

 — Да, мисс Данн.

 Линдси заметила, что теперь в девушке не осталось ни капли стеснительности, и увидела блеск в ее глазах.

 — Четвертая позиция, пируэт, пятая. — Упражнения выполнялись чисто, линии были идеальны. — Четвертая, пируэт, аттитюд. — Довольная увиденным, Линдси начала медленно обходить Рут кругом. — Арабеск. Снова. Аттитюд, держать. Плие.

 Линдси видела, что у Рут есть талант, но еще важнее были выносливость и напористость. Природа одарила Рут телосложением и лицом классической балерины. В каждом ее движении чувствовалась любовь к искусству, и Линдси радовала такая увлеченность. Отчасти Линдси чувствовала боль из-за тех жертв и самоотречений, которые еще предстоят Рут, но ее радость все перекрывала. Перед ней была балерина, которая преодолеет все преграды. Линдси охватило радостное возбуждение. «Я собираюсь помочь ей. Девочке еще многому предстоит научиться. Она еще не знает, как нужно использовать руки и кисти. Ей нужно научиться показывать больше эмоций и телом, и лицом. Но она хороша, очень хороша…»

 Прошло почти сорок пять минут.

 — Расслабься, — спокойно сказала Линдси, затем подошла к музыкальному центру, чтобы выключить музыку. — Твои учителя проделали отличную работу. — Повернувшись, она увидела, как в глаза Рут возвращается неуверенность. Инстинктивно она подошла к девушке и положила руки ей на плечи. Рут ничего не сказала, но Линдси почувствовала ее отстраненность и убрала руки. — Мне нет нужды говорить тебе, что у тебя большой талант. Ты не глупа и должна сама это понимать.

 Она наблюдала, как до Рут доходит смысл сказанной фразы. Напряжение в ее теле тут же исчезло.

 — Эти слова, сказанные вами, очень многое для меня значат.

 Линдси удивленно подняла брови.

 — Почему?

 — Потому что вы самая прекрасная балерина из всех, что я видела. И я знаю, что если бы вы не ушли, то стали бы самой знаменитой балериной страны. Еще я читала статьи, в которых говорилось, что вы были самой многообещающей американской балериной десятилетия. Давыдов выбрал вас своей партнершей, и он говорил, что вы были лучшей Джульеттой из всех, с которыми он танцевал, и…

Она внезапно замолчала, прервав нехарактерную для нее длинную речь. Ее щеки залились румянцем.

 Хотя Линдси была несомненно тронута сказанным, она старалась говорить легко, чтобы ослабить смущение.

 — Я очень польщена. Мне здесь не часто приходится слышать подобные слова. — Она замолчала, сопротивляясь инстинкту снова тронуть девушку за плечо. — Другие девочки расскажут тебе, что я могу быть очень трудным учителем, очень требовательным и строгим в отношении моих старших учениц. Тебе придется усердно работать.

 — Я не против.

Нетерпеливый блеск в ее глазах вернулся.

 — Скажи мне, Рут, чего ты хочешь?

 — Танцевать. Быть знаменитой, — тут же ответила она. — Как вы.

 Линдси быстро улыбнулась и покачала головой.

 — Я хотела лишь танцевать, — сказала она Рут. На какое-то мгновение веселье исчезло из ее голоса. — Моя мама хотела, чтобы я была знаменитой. Ступай, переобуйся, — быстро добавила она. — Сейчас я хочу поговорить с твоим дядей. Занятия продвинутой группы по субботам в час, с пуантами — в два тридцать. — Повернувшись, она обратилась к Сету. — Мистер Баннион… пройдемте в мой кабинет.

 Не дожидаясь его ответа, Линдси направилась в соседнюю комнату.



Глава 4



Линдси хотелось с самого начала показать кто здесь главный, поэтому она сразу прошла за свой стол. Она чувствовала себя ловкой и компетентной, будто первая встреча с Сетом произошла много лет назад. Линдси села, жестом пригласив его располагаться поудобнее, но Сет проигнорировал приглашение и остался стоять, изучая фотографии на стене. Линдси заметила, что он остановил взгляд на той, где она и Ник Давыдов запечатлены во время финального акта Ромео и Джульетты.

 — Несколько лет назад мне удалось заполучить постер этого балета, и я послал его Рут. Он до сих пор висит у нее в комнате. — Он повернулся, но с места не двинулся. — Она невероятно восхищается вами.

Хотя его голос был ровным, Линдси понимала, что, по его мнению, восхищение налагает некоторую ответственность. Она нахмурилась, но не потому, что ей не хотелось брать на себя ответственность, а потому что он заставлял ее это сделать.

 — Я считаю, — начала она, обходя стороной его слова, — что вы, как опекун Рут, должны знать, чем она здесь будет заниматься, что от нее потребуется, расписание ее занятий и так далее.

 — Думаю, в этой области вы эксперт, мисс Данн.

Голос Сета был спокойным, но Линдси была совсем не уверена, что он действительно думает то, что сказал. В который раз он осмотрел ее лицо дюйм за дюймом. И как только его манеры и тон могут оставаться такими формальными, когда взгляд был настолько личным? Она повернулась, почувствовав себя не совсем комфортно.

 — Как ее опекун…

 — Как ее опекун, — прервал ее Сет, — я понимаю, что заниматься балетом для Рут так же жизненно необходимо, как дышать. — Теперь он подошел ближе, так что ей пришлось поднять голову, чтобы смотреть ему в глаза. — Еще я понимаю, что должен доверять вам… в определенной степени.

 Линдси любопытно приподняла бровь.

 — И до какой же степени?

 — Буду знать через пару недель. Прежде чем принимать решение, я предпочитаю иметь как можно больше информации. — Глаза, так внимательно наблюдавшие за ней, сощурились. — Вас я пока не знаю.

 Она кивнула, почувствовав раздражение, взявшееся неизвестно откуда.

 — Как и я — вас.

 — Это верно, — тут же согласился он, не меняя тона. — Полагаю, эта проблема со временем исчезнет. Мне достаточно трудно поверить, что та Линдси Данн, которую я видел в роли Жизель, настолько неуклюжа, чтобы свалиться в лужу.

 У Линдси перехватило дыхание, и она возмущенно уставилась на Сета.

 — Вы чуть не наехали на меня! — Вся ее тренированная сдержанность мгновенно испарилась. — Надо арестовывать любого, кто так гоняет по улицам в дождь.

 — Я бы не назвал пятнадцать миль в час большой скоростью, — возразил он. — Если бы я превысил скоростной лимит, то сбил бы вас. Вы сами не смотрели куда идете.

 — Большинство людей заботятся о том, чтобы изучить улицы в новом для них городе, — возразила Линдси.

 — Большинство людей не гуляют под дождем во время грозы, — ответил Сет. — У меня назначена встреча, — быстро продолжил он, прежде чем Линдси смогла что-то ответить. — Должен ли я сразу выписать чек за занятия Рут?

 — Я пришлю вам счет, — холодно произнесла она, пройдя мимо него, чтобы открыть дверь.

 Сет отправился следом, затем остановился, догнав Линдси в дверном проеме, и снова посмотрел на нее. Касание их тел было легким, но сопровождалось кратким мощным разрядом. В голове у Линдси тут же не осталось ни одной связной мысли. Наклонив голову, она уставилась на него удивленным вопрошающим взглядом, тело же ее реагировало, повинуясь естественным инстинктам.

 Сет застыл на мгновение, его глаза снова медленно прошлись по ее лицу, затем он повернулся и направился к Рут.



 На протяжении всего дня мысли Линдси время от времени возвращались к Сету Банниону. Что же он за человек? На первый взгляд он казался достаточно обыкновенным. Но в нем было нечто большее. Не просто вспышка крутого нрава, свидетелем которой она стала при их первой встрече. Она видела что-то в его глазах, чувствовала что-то при соприкосновении с его телом. Это была не просто физическая энергия. Линдси знала, что с виду вулкан обычно спокоен и тих, но внутри всегда скрывается что-то опасное.

 Она говорила себе, что это не ее дело, но мысли возвращались к Сету Банниону чаще, чем ей этого хотелось. Он интересовал ее. Как и его племянница.

 Оба занятия Линдси наблюдала за Рут, стараясь найти нечто большее, чем технику и движения. Ей хотелось узнать ее личное отношение, обнаружить индивидуальность. Линдси было сложно понять смысл той защиты, которую девушка выстроила вокруг себя. Она не пыталась сблизиться с кем-либо из своих новых одногрупниц. И не принимала подобной инициативы с другой стороны. Ее нельзя было назвать недружелюбной или невежливой. Она просто отстраненная. Линдси знала, что Рут будут называть снобом. Но это не снобизм, а лишь повышенная осторожность. Линдси вспомнила, как Рут напряглась, когда она дотронулась до ее плеч. А еще вспомнила, как девушка цеплялась за руку Сета перед утренним занятием. Сейчас он ее якорь. Интересно, знает ли он об этом? Как много он знает о ее сомнениях, страхах и об их причине? Насколько это его заботит?

 Линдси выполнила элемент, ее тело вытянулось на пуантах, руки медленно поднялись. Сомнения Сета по поводу ее компетенции казались для Линдси беспочвенными, после того, как он терпеливо просидел все утреннее занятие.

 Ее раздражало то, что он снова вторгся в ее мысли. Выкинув его из головы, она сконцентрировалась на занятиях. Но как только последняя ученица покинула студию, оставив ее в одиночестве, защита дала трещину. Она вспомнила его изучающий взгляд и тихий, вкрадчивый голос.

 «Проблемы, — подумала Линдси, подходя к проигрывателю. — Сложности. Я только-только начала наслаждаться жизнью без сложностей». Она оглянулась вокруг с довольной улыбкой.

 «Моя студия, — думала она покровительственно. — Я создала здесь нечто важное. Возможно, это маленькая школа, ученицы которой в шестнадцать лет будут танцевать лишь под современный рок, но она моя. Я занимаюсь тем, что мне нравится. Что еще нужно человеку?» Линдси посмотрела на диск, который все еще держала в руках. Не сомневаясь ни секунды, она вставила его в проигрыватель.

 Она любила своих учениц, ей нравилось обучать их, но еще она любила свою пустую студию. Все три года преподавания она была довольна своим занятием, но в танцах всегда оставалось что-то личное, что-то спасительное. Этого ее матери никогда не понять. Для Мэй танец являлся необходимостью, одержимостью. Для Линдси он был радостью и любовью.

 Рут заставила ее вспомнить о Дульсинее. Это всегда была любимая роль Линдси из-за ее энтузиазма и силы. Сейчас, когда музыка наполнила комнату, она четко вспомнила все движения.

 Музыка была быстрой и истинно испанской, и Линдси с радостью отвечала ей. В ее теле проснулось желание танцевать. История накрыла ее с головой, выражаясь в резких движениях рук и стремительных прыжках. В коротких быстрых шагах чувствовалась энергия и молодость.

 Пока она танцевала, в зеркалах отражался шифон, но в воображении Линдси на ней была надета жесткая пачка из черных кружев и красного атласа. Пышная роза за ухом и испанский гребень в волосах. Она была Дульсинеей, по духу и по роли, она могла бесконечно танцевать с неукротимой энергией. Музыка подходила к концу и Линдси начала фуэте. Она делала круг за кругом с огромной скоростью и изяществом. Казалось, она может делать это вечно, как балерина в музыкальной шкатулке, которая вращается, пока играет музыка. Без музыки игрушка тут же останавливается. Точно так же сделала и Линдси. Одну руку она подняла к голове, другую — к талии, изображая последнюю нахальную позу.

 — Браво.

 Линдси резко обернулась, прижав обе руки к бьющемуся сердцу. На одном из ее маленьких деревянных стульев сидел Сет Баннион. Она с трудом дышала от быстрого танца и шока, что находилась в студии не одна. Ее глаза были огромными, все еще темными от возбуждения, кожа пылала.

 Этот танец Линдси танцевала только для себя, но ее не волновало нарушение уединенности. Она не чувствовала ни капли возмущения из-за того, что он разделил с ней этот момент. На смену удивлению пришло осознание — он понимает, что она делала и почему. Линдси не ставила под сомнение данное чувство и лишь стояла в ожидании, пока Сет поднимется с места и подойдет к ней.

 Он не отрывал он нее взгляда, и Линдси почувствовала в груди что-то большее, чем простую отдышку. Его взгляд был настолько долгим и интимным. Ее кровь, уже разогревшаяся от танца, закипела. Она ощущала покалывание под кожей, сухость в горле. Линдси отняла одну руку от сердца и прижала ее к губам.

 — Великолепно, — пробормотал Сет, продолжая смотреть ей в глаза, затем взял ее руку, которую она прижимала к губам, и поднес к своим. Он почувствовал, как бешено бьется ее пульс и легонько погладил кожу запястья большим пальцем. — Вы выглядели настолько естественно, — заметил он. — Я даже не думал, что вы можете запыхаться.

 Улыбка, которой он одарил ее, была настолько же впечатляющей, насколько неожиданной.

 — Мне кажется, я должен поблагодарить вас, даже несмотря на то, что танец был не для меня.

 — Я не… Я никого не ждала. — Ее голос был таким же натянутым, как и нервы, и Линдси постаралась успокоить и то, и другое. Она хотела высвободить руку и удивилась, почувствовав сопротивление. Сет удерживал ее пальцы еще несколько секунд, и только потом отпустил.

 — Да, вижу, что не ждали. — Он в который раз внимательно осмотрел ее лицо. — Я бы извинился за вторжение, но я ничуть не сожалею, что стал вашим зрителем. — В нем намного больше очарования, чем предполагала Линдси. Ей было сложно отделить чувства связанные с танцем от чувств, связанных с Сетом. На концах его бровей были небольшие крылья, которые казались ей обворожительными. Когда его левая бровь поползла вверх, Линдси осознала, что разглядывает его, и ему это кажется забавным. Раздраженная своей неспособностью скрывать чувства, она повернулась к проигрывателю.

 — Я не против, — небрежно сказала она. — На публике я всегда работаю лучше. Вы хотели еще о чем-то со мной поговорить?

 — Мои знания балета достаточно ограничены. Откуда этот танец?

 — «Дон Кихот». — Линдси убрала диск обратно в коробку. — Рут напомнила мне о нем прошлым вечером. — Она снова повернулась к Сету, держа диск между ними. — Она намерена однажды танцевать партию Дульсинеи.

 — И у нее получится?

Сет забрал у нее из рук диск и отложил в сторону, будто убрав ненужный барьер.

 — Я думаю, что получится. — Линдси строго посмотрела на него. — Зачем вы вернулись?

 Он снова улыбнулся той медленной, ослепительной улыбкой перед которой — Линдси в этом не сомневалась — трудно устоять любой женщине.

 — Чтобы увидеть вас, — ответил он, продолжая улыбаться, когда на ее лице ясно отразилось удивление. — И поговорить о Рут. Сегодня утром это было просто невозможно.

 — Понятно. — Линдси кивнула, приготовившись снова стать учителем. — Нам нужно обсудить очень многое. Боюсь, этим утром я решила, что вы не сильно заинтересованы в занятиях Рут.

 — Я очень заинтересован. — Он снова посмотрел ей в глаза. — Поужинайте со мной.

 Линдси отреагировала не сразу, так как все ее мысли уже были заняты будущими планами по поводу Рут.

 — Ужин? — Она открыто посмотрела на него, пытаясь понять, как она относится к идее быть с ним. — Не уверена, что хочу ужинать с вами.

 Его брови удивленно поднялись от ее прямого ответа, но он кивнул.

 — Значит, особых возражений у вас нет. Я заеду за вами в семь. — Прежде чем она смогла что-то ответить, Сет уже был у дверей. — Адрес я уже знаю.





 Покупая это серое платье, Линдси думала о простоте и утонченности. Оно было сделано из тонкой, мягкой шерсти, приталенное, с небольшим воротником-стойкой. Критично осмотрев себя в зеркале, Линдси осталась довольна результатом. Это был другой образ, отличающийся и от мокрой грязнули, сидящей в придорожной луже, и от мечтательной, увлеченной балерины. Женщина, смотрящая на Линдси из зеркала, казалась зрелой и уверенной в себе. Ей было так же комфортно в этом образе, как и в других своих ролях. Она решила, что с Сетом лучше всего справится именно такая Линдси Данн. Размышляя о нем, Линдси перекинула волосы на одну сторону и заплела свободную косу.

 Он заинтересовал ее, возможно, потому что она была не в состоянии как-либо классифицировать его, как делала это с другими людьми. Она чувствовала, что Сет — цельная личность, такие всегда ее интересовали. А, может быть, все было из-за того, что он купил Клифф-Хаус, думала она, вдевая в уши тонкие серебряные кольца.

 Подойдя к шкафу, Линдси достала куртку Сета и свернула ее. Она вдруг осознала, что с ее последнего настоящего свидания прошло уже много времени. Конечно, были короткие ужины и походы в кино вместе с Энди, но их вряд ли можно считать свиданиями. «Энди мне как брат» — размышляла она, бездумно играя с воротником куртки, которая до сих пор хранила запах Сета, слабый, но определенно мужской.

 «Как давно я никуда не выходила с мужчиной? — думала она. — Три месяца? Четыре? Шесть, — решила она со вздохом. — И за последние три года всего несколько раз. А до этого? — Линдси засмеялась и покачала головой. — До этого свидания заменялись очередным запланированным выступлением».

 Сожалела ли она об этом? Какое-то время Линдси внимательно изучала себя в зеркале. Там она видела молодую женщину, чья хрупкость была обманчива. Нет, она никогда об этом не сожалела. Да и как она могла? У нее было все, что она хотела, а ее потери лишь уравновешивали чаши весов с другой стороны. Подняв глаза выше, она увидела в зеркале отражение пуант, которые висели над кроватью. Она задумчиво пригладила воротник куртки Сета, затем подхватила ее вместе со своей сумкой и вышла из комнаты.

 По дому слышался легкий стук ее каблуков, пока она спускалась по лестнице на первый этаж. Бегло взглянув на часы, она удостоверилась, что у нее в запасе есть еще несколько минут. Отложив куртку и сумку, Линдси прошла в комнату матери.

 После возвращения Мэй из больницы, ее передвижения по дому ограничивались первым этажом. Сначала ступени были для нее слишком тяжелым испытанием, а потом у нее просто появилась привычка избегать их. Сложившаяся ситуация предоставляла обеим женщинам некоторую уединенность. Две комнаты рядом с кухней служили Мэй спальней и гостиной. В первый год Линдси спала на диване в гостиной, чтобы быть в зоне слышимости. Даже сейчас она спала чутко, готовая встать по любому зову.

 Она остановилась у комнаты матери, слыша тихий гул телевизора. Затем, тихо постучав, она открыла дверь.

 — Мама, я…

 Она остановилась, увидев Мэй в кресле. Мать сидела лицом к телевизору, подняв ноги на небольшую скамеечку, но все ее внимание было обращено на книгу, лежащую у нее на коленях. Линдси отлично знала эту книгу. Длинная и широкая, в кожаном, немного потертом переплете, почти наполовину заполненная газетными вырезками и фотографиями. Это были рецензии профессиональных критиков, статьи из раздела сплетен и интервью, и все они касались танцевальной карьеры Линдси Данн, начиная от заметок из Клифсайд Дейли до последнего обзора в Нью-Йорк Таймс. Ее профессиональная карьера, а так же львиная доля ее личной жизни, были собраны в этом альбоме.

 Каждый раз, когда Линдси видела Мэй с альбомом в руках, ее накрывало чувство вины и беспомощности. Чувствуя, что расстраивается еще больше, Линдси вошла в комнату.

 — Мама.

 На этот раз Мэй подняла взгляд. Ее глаза возбужденно горели, щеки разрумянились.

 — «Лирическая балерина, — процитировала она, не смотря в текст, — со сказочной грацией и красотой. Захватывающее зрелище». Клиффорд Джеймс, — продолжила она, смотря, как Линдси идет через комнату. — Один из самых жестких танцевальных критиков. Тебе было только девятнадцать.

 — Я была так потрясена этой рецензией, — вспомнила Линдси, коснувшись плеча матери. — Кажется, мои ноги целую неделю не касались земли.

 — Он скажет то же самое, если ты сейчас вернешься.

 Линдси отвела глаза от альбома и встретилась с Мэй взглядом, почувствовав сковавшее шею напряжение.

 — Сейчас мне двадцать пять, — мягко напомнила она.

 — Он скажет, — настаивала Мэй. — Мы обе это знаем. Ты…

 — Мама, — резко оборвала ее Линдси, затем, недовольная своим тоном присела около кресла. — Прости, я не хочу об этом сейчас говорить. Прошу. — Она прижала их соединенные руки к своей щеке и вздохнула. Ей так хотелось, чтобы между ними было нечто большее, чем балет. — У меня только одна или две минуты.

 Мэй внимательно посмотрела в темные, выразительные глаза дочери и увидела в них мольбу. Она беспокойно задвигалась в кресле.

 — Кэрол не говорила мне, что вы с Энди сегодня куда-то идете.

 Вспомнив, что мать Энди приходила к Мэй днем, Линдси поднялась и начала осторожно объяснять.

 — Я встречаюсь сегодня не с Энди.

 Она пригладила складки на платье.

 — Не с Энди? — Мэй нахмурилась. — С кем же тогда?

 — С дядей моей новой ученицы. — Линдси снова посмотрела на мать. — У нее есть потенциал и настоящий природный талант. Я бы хотела, чтобы ты на нее посмотрела.

 — А что на счет него?

Мэй отмахнулась от мыслей о новой ученице Линдси и снова уставилась в раскрытый альбом.

 — Я не очень хорошо с ним знакома. Он купил Клифф-Хаус.

 — Да? — внимание Мэй вернулось.

Она была в курсе, что Линдси восхищается этим домом.

 — Они переехали совсем недавно. Кажется, Рут осиротела несколько месяцев назад. — Она замолчала, вспомнив грусть в глазах девушки. — Она меня очень интересует. Я хочу поговорить о ней с ее дядей.

 — Поэтому ты идешь с ним ужинать.

 — Верно. — Раздраженная из-за желания оправдать обычное свидание, Линдси направилась к двери. — Не думаю, что сильно задержусь. Тебе что-нибудь нужно перед тем, как я уйду?

 — Я не инвалид.

 Линдси посмотрела на мать. Губы Мэй были сжаты, пальцы крепко вцепились в альбом.

 — Я знаю.

 Между ними повисла тишина, которую Линдси считала непробиваемой. «Почему, — думала она, — чем больше я живу с ней, тем шире эта пропасть?» Тишину разорвал дверной звонок. Изучая свою дочь, Мэй увидела нерешительность. Она прервала зрительный контакт, снова вернувшись к альбому, лежащему на коленях. — Спокойной ночи, Линдси.

 Почувствовав, что потерпела очередную неудачу, Линдси повернулась к двери.

 — Спокойной ночи.

 Она быстро шла по коридору, пытаясь стряхнуть плохое настроение. «Нет ничего, что я могла бы сделать иначе, — говорила она себе. — Я ничего не смогла бы изменить». Ей вдруг захотелось сбежать. Просто открыть входную дверь, выйти из дома и продолжать идти, пока она не будет где-то в другом месте. Где угодно. Где она сможет выяснить, чего она на самом деле от себя хочет. Линдси распахнула дверь, чувствуя накатившее на нее отчаяние.

 — Привет. — Она встретила Сета с улыбкой, затем сделала шаг назад, чтобы впустить его в дом. Темный костюм идеально подходил для его стройной, элегантной фигуры. В его смуглом, узком и проницательном лице, казалось, было что-то греховное. Линдси поняла, что ей нравится этот контраст. — Полагаю, мне понадобится пальто. Становится холодновато.

Она подошла к шкафу и достала оттуда темное кожаное пальто. Сет тут же забрал его у нее.

 Не говоря ни слова, она позволила ему помочь ей одеться, а сама в это время думала о простейшей химии. Странно, что один человек может так остро реагировать на другого. Разве не удивительно, что близкое расстояние, легкое касание, или простой взгляд могут заставить сердце биться чаще или кровь бежать быстрее? Больше ничего не требуется — никакой личной информации, никаких любезностей — нужна лишь возможность смешать реактивы. Линдси не стала сопротивляться, когда Сет развернул ее лицом к себе. Они стояли очень близко, глядя друг другу в глаза, затем он убрал руки с ее плеч, чтобы поправить ей воротник пальто.

 — Вам не кажется странным, — задумчиво спросила она, — что меня так сильно тянет к вам, несмотря на то, что при первой встрече я сочла вас ужасным человеком, и до сих пор не уверена так это или нет?

 Линдси заметила, что его усмешка значительно отличается от улыбки. Улыбка была медленной, а усмешка — быстрой и яркой, в ней была задействована каждая черточка его лица.

 — Ваши высказывания всегда так откровенны и запутанны?

 — Возможно. — Линдси отвернулась, довольная увиденной улыбкой. — Я не очень умею притворяться и говорю то, что думаю. Вот ваша куртка. — Она протянула ему куртку, сухую и аккуратно сложенную. Затем легко улыбнулась. — Никак не ожидала, что верну ее вам в подобных обстоятельствах.

 Сет забрал куртку, бегло взглянув на нее, и снова встретился с Линдси взглядом.

 — Вы представляли себе иную ситуацию?

 — И не одну, — тут же ответила Линдси, подхватив свою сумочку. — И вам было некомфортно в каждой из них. В одной вы отбывали десятилетний срок за оскорбление балерины в дождливый день. Мы можем идти? — спросила она, протянув ему руку привычным жестом.

Его колебания были слишком краткими, чтобы заметить. Затем он взял протянутую руку, их пальцы сомкнулись.

 — Вы не такая, как я представлял, — сказал ей Сет, когда они вышли на улицу в прохладную ночь.

 — Не такая? — Линдси глубоко вздохнула и задрала голову, пытаясь увидеть все звезды одновременно. — Чего же вы ожидали?

 Они молча шли по дорожке, Линдси чувствовала пряный аромат хризантем и опавших листьев. Когда они сели в машину, Сет повернулся к ней, наградив ее очередным медленным, изучающим взглядом, как она и ожидала.

 — Думаю, ваш образ этим утром более соответствовал моему представлению, — медленно произнес он. — Очень профессиональный, холодный, бесстрастный.

 — И я всерьез намеревалась продолжать использовать этот образ сегодняшним вечером, — сообщила ему Линдси. — А потом забыла об этом.

 — Вы мне расскажете, почему выглядели так, будто были готовы бежать со всех ног, когда открыли дверь?

 Она удивленно подняла бровь.

 — Вы очень наблюдательны.

 Вздохнув, Линдси откинулась на спинку сиденья.

 — Это связано с моей матерью и постоянным чувством несоответствия ожиданиям. — Она повернула голову и встретилась с ним взглядом. — Возможно, однажды я расскажу вам об этом, — пробормотала Линдси, стараясь не задумываться, почему ей кажется, что она может это сделать. — Но не сегодня. Я не хочу больше думать об этом сегодня.

 — Хорошо. — Сет завел машину. — Тогда, может быть, расскажете новому жителю, кто есть кто в Клиффсайде.

 Линдси расслабилась, благодарная ему за понимание.

 — Как далеко находится ресторан?

 — Около двадцати минут езды, — ответил он.

 — Времени достаточно, — решила она и начала рассказывать.



Глава 5



Линдси было комфортно рядом с Сетом. Она рассказывала ему забавные истории, потому что ей нравился его смех. Ее собственное отчаяние ушло. Пока они ехали в ресторан, она поняла, что хочет узнать его лучше. Она была заинтригована, и если между ними вспыхнет нечто вулканическое, она рискнет. Стихийные бедствия редко бывают скучными.

Линдси знала этот ресторан. Она уже бывала здесь пару раз на свиданиях, когда партнер хотел произвести впечатление. Она понимала, что Сету Банниону нет нужды поражать кого-либо. Это был просто ресторан, который он мог выбрать: тихий, элегантный, с отличной едой и обслуживанием.

 — Мой отец однажды приводил меня сюда, — вспомнила Линдси, выходя из машины. — На мой шестнадцатый день рождения. — Она подождала, когда Сет подойдет к ней, и протянула ему руку. — До этого я никогда не ходила на свидания, и он привел меня сюда на день рождения. Хотел, чтобы мое первое свидание было с ним. — Она улыбнулась от согревших ее воспоминаний. — Он постоянно делал что-нибудь подобное… скромные, потрясающие поступки. — Повернувшись, она обнаружила, что Сет смотрит на нее. Оба были окружены лунным светом. — Я рада прийти сюда. Рада, что ты привел меня.

 Он с любопытством посмотрел на нее, затем провел пальцами по ее косе.

 — Я тоже рад.

 Они вместе поднялись по ступеням, ведущим к главному входу.

 Внутри внимание Линдси привлекло длинное, широкое окно с видом на пролив Лонг-Айленд. Сидя в теплом ресторане с зажженными свечами она почти слышала, как где-то внизу волны бьются о скалы. Почти чувствовала холодный ветер и брызги.

 — Потрясающее место, — сказала она с энтузиазмом, когда они сели за столик. — Такое элегантное, такое мирное, и все же открывающее всю эту мощь. — Когда она повернулась к Сету, на ее губах была улыбка. — Мне нравятся контрасты. А тебе? — Ее серебряные серьги мягко блестели в пламени свечей. — Жизнь была бы скучной, если бы все вписывалось в обстановку.

 — Мне очень интересно, — произнес Сет, отводя взгляд от тонких серебряных обручей и возвращаясь к ее лицу, — куда именно можешь вписаться ты.

 Быстро покачав головой, Линдси снова посмотрела в окно.

 — Я сама часто задаю себе тот же вопрос. Думаю, ты очень хорошо себя знаешь. Это видно.

 — Хочешь что-нибудь выпить?

 Линдси повернулась на вопрос Сета и увидела у их столика официанта.

 — Да. — Она улыбнулась молодому человеку, прежде чем снова посмотреть на Сета. — Думаю, было бы хорошо немного белого вина. Что-то холодное и сухое.

 Сет не сводил с нее взгляда, пока делал заказ. «В его взгляде есть что-то цепкое, когда он смотрит на меня, — думала Линдси. — Как у человека, который прочитал одну страницу книги и продолжает дальше, намереваясь дойти до конца». Когда они остались одни, между ними повисло молчание. У Линдси по спине пробежали мурашки, и она глубоко вздохнула. Настало время расставить приоритеты.

 — Нам нужно поговорить о Рут.

 — Да.

 — Сет. — Придя в замешательство оттого, что его взгляд ничуть не изменился, Линдси добавила решительности в голосе. — Ты должен перестать смотреть на меня таким взглядом.

 — Я так не думаю, — спокойно возразил он.

 Ее брови изогнулись от его ответа, но губы тронула улыбка.

 — А я-то думала, что ты всегда безукоризненно вежлив.

 — Все зависит от ситуации, — сказал Сет. Он расслабленно сидел на своем стуле, положив одну руку на низкую спинку, и смотрел на Линдси. — Ты красивая. Мне нравится смотреть на красоту.

 — Спасибо. — Она решила, что к концу вечера должна привыкнуть к его прямому взгляду. — Сет, — она чуть наклонилась вперед, подталкиваемая собственными мыслями, — этим утром, когда я смотрела на Рут, я знала, что у нее есть талант. Днем во время занятий я была впечатлена еще больше.

 — Для нее очень важно учиться у тебя.

 — Но так не должно быть. — Быстро продолжила Линдси, заметив, как Сет слегка сощурил глаза. — Я не в состоянии дать все, что ей необходимо. Возможности моей школы ограничены, особенно для такой девочки, как Рут. Она должна учиться в Нью-Йорке, в школе, где занятия будут более централизованными и интенсивными.

 Сет ждал, пока официант открывал бутылку и наполнял бокалы. Он поднял свой бокал, внимательно изучил содержимое и только потом заговорил.

 — Разве ты не достаточно компетентна, чтобы обучать Рут?

 От его тона брови Линдси взлетели вверх. Когда она заговорила, ее голос больше не был теплым.

 — Я компетентный преподаватель. Просто Рут нуждается в дисциплине и преимуществах других школ.

 — Тебя легко задеть, — заметил Сет, затем сделал глоток вина.

 — Разве? — Линдси тоже сделала глоток вина, стараясь быть такой же уверенной, как он. — Может быть, я просто темпераментна, — предположила она, довольная своим прохладным тоном. — Вполне возможно ты слышал, что танцоры очень чувствительны.

 Сет лишь повел плечами.

 — Рут собирается работать с тобой больше пятнадцати часов в неделю. Разве этого не достаточно?

 — Нет. — Линдси отставила свой бокал и снова подалась вперед. Она решила, что если он задает вопросы, то не может быть абсолютно неблагоразумным. — Она должна ходить на занятия каждый день, и они должны быть более специализированы, чем я могу позволить, потому что у меня просто нет других учениц ее уровня. Даже если я буду заниматься с ней лично, этого не достаточно. Ей нужны парные занятия. В моей школе четыре мальчика, которые приходят раз в неделю только чтобы отточить свои движения для футбола. Они даже не участвуют в выступлениях.

 Разочарование исчезло. Теперь она говорила спокойным и твердым голосом, стараясь заставить Сета понять.

 — Клиффсайд не является культурным центром восточного побережья. Это маленький американский городок. — В ее жестах была естественная, неожиданная красота. Музыка движений, тихая и мягкая. — Здесь живут простые люди, не мечтатели. У танцев нет какой-то практичной цели. Они могут быть хобби, удовольствием, но здесь не думают о них как о карьере. Как о способе жить.

 — Ты выросла здесь, — заметил Сет, добавив еще вина в бокалы. В свете свечей льющаяся жидкость мерцала золотом. — Ты сделала танцы карьерой.

 — Это верно. — Линдси провела пальцами по краю бокала. Она медлила, пытаясь найти правильные слова. — Моя мать, как бывшая профессиональная балерина, была очень… требовательной в отношении моих занятий. Я ездила в школу в семидесяти милях отсюда. Мы проводили в пути очень много времени. — Она снова посмотрела на Сета. На ее губах медленно появлялась улыбка. — Моим учителем была изумительная, прекрасная женщина, на половину француженка, на половину русская. Сейчас ей почти семьдесят и она больше не берет учеников, иначе я умоляла бы тебя послать Рут к ней.

 Голос Сета был спокойным и невозмутимым, как и в начале их беседы.

 — Рут хочет заниматься с тобой.

 Линдси хотелось закричать от негодования. Она взяла бокал и сделала глоток вина, прежде чем это чувство прошло.

 — Когда я приехала в Нью-Йорк, мне было семнадцать, как и Рут сейчас. У меня за плечами уже были восемь лет интенсивных тренировок в крупной балетной школе. В восемнадцать я присоединилась к труппе. Конкуренция за каждое место просто бесчеловечная, а тренировки… — Линдси замолчала, затем улыбнулась и покачала головой. — Это неописуемо. Рут нужно все это, она это заслужила. И как можно скорее, если она хочет стать профессиональной балериной. Ее талант просто требует этого.

 Сет не спешил с ответом.

 — Рут еще ребенок, на долю которого выпало много несчастий. — Он подал знак официанту, чтобы принесли меню. — Нью-Йорк никуда не денется через три-четыре года.