— А нам в какой-нибудь «Онбуль»? Или в «Заеманную кашу»?

— Почти, — сказала Ксанта. — Во-о-он, видишь серую хрущобу? Морально готовься.

У входа Кузнец заржал чуть ли не в полный голос. Заведение называлось «О, крошка!».

До Первого взрыва здесь явно был продуктовый магазин, а потом, скорее всего — сборный пункт дезактиваторов. С тех времен сохранились на стенах чудовищно замызганные схемы разделки мясных туш и плакаты по технике радиационной безопасности. Наверное, специально не стали снимать. Для колорита. Никто и не удивился бы, если бы настенная агитация стала вывеской, разве что потребовалось бы чуть подправить. Зато небритый бродяга в респираторе, шинкующий псевдоплоть в большой закопченный котел на ту самую окрошку, смотрелся бы вполне в духе местного черного юмора.

Сербы недоверчиво переглянулись.

Краем уха Ксанта слышала, что когда-то баром владел довольно мощный клан, но потом почти все его бойцы погибли, добытчики перебежали к конкурентам, а главу по-тихому зарезали во время облавы — лучшего времени для сведения счетов. В итоге остатки клановой собственности выкупил ушедший на покой ветеран из старой гвардии, пользовавшийся почетом у многих бродяг. Даже законченные отморозки уважали авторитет Холеры и не слишком борзели в его присутствии. Кличку свою он получил за любимое ругательство, которое отпускал по поводу и без.

«О, крошка!» считалась нейтральной территорией. Здесь пропивали хабар и заключали сделки, здесь тихо скатывались на самое дно обнищавшие сталкеры-инвалиды. Порой можно было увидеть за столиками группы угрюмых мужчин, ведущих оживленные переговоры: враждующие группировки делили территорию. В другом баре вместо них разговаривали бы стволы, но в вотчине Холеры стрельба находилась под жесточайшим запретом. На крайний случай у него у самого под стойкой было припрятано кое-что крупнокалиберное и скорострельное, а двое вышибал всегда готовы были поддержать босса прицельным огнем. О меткости старого бродяги до сих пор ходили легенды.

— Короче, не вашего ума дело, — встрял дед Марко. — Ваш командир все прекрасно знает. Не слушай их, Влад, поступай как надо. А я послежу, чтобы эти охломоны чего не натворили… Смотрите у меня, — старик погрозил кулаком. — А с тобой, внучек, отдельный разговор будет. Думаешь, я не вижу, как у тебя глазенки-то загорелись? Меня не проведешь.

Сейчас в баре стояла тишина — сталкеры-одиночки, основные клиенты «О, крошки!», еще не вернулись из Зоны или отсыпались по своим норам после очередной изнурительной ходки за Периметр. Лишь пятеро постоянных клиентов потихоньку принимали ежедневную порцию, да храпел в дальнем углу худощавый парень — грязная плащ-накидка с эмблемами клана «Долг» валялась на полу, рядом стоял мятый рюкзак с нашитыми пластинами ржавого железа. Отмороженных борцов с Зоной здесь терпели с трудом, но этот чего-то прижился. Наверное, потому, что в основном помалкивал, никого ни к чему не призывал и не агитировал. Молча пил, молча платил, молча падал под стол в конце вечера. Имени его никто не знал, меж собой сталкеры называли молчуна Шиворотом. Кличку свою «должник» получил из-за жуткого, криво зажившего шрама на шее. Где и как он приобрел такое украшение — неизвестно. Сам Шиворот, понятное дело, на эту тему особо не распространялся. Может, порезал кто, может, сам себе пытался горло вскрыть по каким-то раскладам. Темная история, в общем.

— Да что я! — завопил Джуро.

За грубой самодельной стойкой возвышался сам хозяин. Никого другого он на это место не ставил, опасаясь финансовой нечистоплотности собственных работников, гостей приветствовал лично — на свой манер:

— Здорово, холера! Пить-есть будем, клоуны, или только штаны протирать собираемся?

— Умолкни! — Дед Марко хлопнул ладонью по столу. — Мал еще со мной спорить. Я тебя насквозь вижу. И остальных, кстати, тоже. Сам Влада куда надо довезу…

— Два пива, — сказала Ксанта. — Если зависнем, возьмем еще.

Хозяин нацедил две кружки, выставил на стойку перед собой:

— Ну, дед, — подпрыгнул на месте Джуро, — ты же сто лет за рулем не сидел! Давай я!

— Самообслуживание, холера! Забрали и понесли.

— Ничего, поеду не спеша, — возразил старик. — Я не в гонках собираюсь участвовать. А мою машину здесь вообще никто проверять не станет… Заодно родственников навещу.

Они выбрали столик во втором ряду — отсюда хорошо просматривалась входная дверь. Ксанта сбросила на спинку облупленного стула куртку и грациозным кошачьим движением опустилась на сиденье.

Посетители бара — те, что еще были способны сфокусировать взгляд — уставились на нее во все глаза. Кузнецу это не понравилось.

Джуро сник. Характер у деда был еще тот.

— Чего они так глазеют? — недовольно буркнул он.

— На меня они смотрят, бестолочь. — Ксанта поправила волосы, повела плечами. — Здесь женщин не так много, а те, что есть, — шлюхи беспородные, по сто раз через весь городок пропущенные. Нормальных почти не встретишь, вот они и пялятся. Не напрягайся, попробуй лучше пиво. Может, ты эту дрянь даже пить не станешь.

— Верно говорит Марко, — солидно заявил Рокотов, — его машину никто досматривать не будет. Так что за меня не беспокойтесь…

— Отрава, — подтвердил Денис после пары глотков. — Такого даже на вокзалах не продают.

— Зато стоит, небось, как родное бельгийское.

Сборы в дорогу заняли час. Владислав взял автомат, десяток магазинов, несколько гранат и три ножа. Старый Марко в тайне от всех презентовал ему тринадцатизарядный пистолет «Чешска Зброевка» калибра пять и шесть десятых миллиметра и сотню патронов к нему. Откуда у фермера дорогой полуспортивный пистолет, Рокотов не узнал, хотя и спросил. Марко в ответ хитро сощурился и выдал нечто невразумительное про «старые запасы». Можно было предположить, что запасы одним пистолетом не ограничиваются.

Ксанта достала из кармана коммуникатор, отстучала сообщение. Ответ пришел быстро, видимо, на контактном адресе стоял электронный секретарь. Жаль, нет у них проверенного сталкерского ПДА, подключенного к местной сети, приходится общаться через гражданский аппарат.

Солнце склонялось к закату.

Условную фразу-пароль Ксанта набирала почти минуту. Адресат отреагировал коротким «Принято». И больше ничего.

Кузнец кивнул на экран:

Влад обнял своих товарищей и пообещал, что обязательно вернется, когда кончится война. Туристом. Сербы, не стесняясь, вытирали глаза: прошедшие войну мужчины своих слез не стыдятся.

— Кто на связи? Тот самый торгаш, о котором ты говорила?

— Угу. Циклоп.

Срджан отвел биолога в сторонку.

— А он что, в самом деле одноглазый?

— Вообще слепой. Влетел в туман на Агропроме, сжег роговицу и слизистую. Очень едкая гадость… Там целые подземные резервуары какой-то активной щелочной дряни, как начинает испаряться — только держись. Вроде бы Циклоп даже говорить не может, только при помощи синтезатора. Но пальцами чувствует больше, чем любой незрячий, будто открытую книгу читает. Лица запоминает с трех касаний. Хотя, может, и врут все: его вообще мало кто видел. Циклоп ни с кем лично не встречается, работает через посредников.

— Слушай, — серб вытащил клочок бумаги, — у меня друг в Петербурге. Вот адрес. Если тебе что-то потребуется, он всегда поможет. Только скажи, что ты от меня.

Сама Ксанта никогда дел с людьми Циклопа не имела, все контакты с местным теневым бизнесом осуществлялись уровнем выше, через заместителя директора биоцентра Курта Цвангера. Но тот был неравнодушен к молодой, тогда еще незамужней сотруднице и, стараясь очаровать украинскую красавицу, рассказал ей немало интересного. В том числе ненароком сдал канал связи с торговцем и затейливый пароль.

— Ага, — улыбнулся Рокотов. — Да ты не переживай! В родном городе я как нибудь выживу. А к другу твоему зайду, привет передам.

Вызов она послала, теперь оставалось только ждать. Возможно, за ними следят уже прямо сейчас, и незнакомый человек вместо доктора Цвангера изрядно напрягает людей Циклопа. Впрочем, вряд ли они не озаботились в свое время изучить личные дела сотрудников биостанции. Фотографии, надо думать, тоже скачали в отдельную папочку. На всякий случай.

И уж конечно, единственная женщина на полевой базе ученых в Зоне не осталась незамеченной.

Но… осторожного Черный Сталкер бережет. В свое время слепой воротила неплохо наварился, поставляя научной братии материал для исследований и скупая снаряжение для своих добытчиков. Однако теперь станция законсервирована, работы свернуты — кому об этом знать, как не Циклопу? И если с ним вдруг решили связаться по старому каналу, действовать надо очень аккуратно. Вдруг подстава?..

— Адрес-то возьми…

Бар постепенно заполнялся. Кузнец медленно сатанел, накачиваясь дрянным пивом — хорошо если не местного, подвального розлива из грязной бочки. Но держал себя в руках, за что Ксанта была ему бесконечно благодарна. Она и сама уже начала сомневаться в успехе. Приперлась, видите ли, спасительница! Как будто тут без нее мало желающих. Без тени сомнения ведь явилась, рассчитывая на знание местных порядков. Ага, сейчас! Пароль Циклопа наверняка уже раз сто поменялся, да и вспомнит ли он старые делишки с биоцентром? Точнее, захочет ли вспоминать?

— Я запомнил. Придорожная аллея, дом два, квартира два. Ничего сложного. Найду, не беспокойся… Ну, давай пять!

На всякий случай Ксанта повторила вызов. Коммуникатор послушно проглотил серию цифр и затих: неведомый абонент больше не отвечал.

— Долго еще? — спросил Денис на третьем часу ожидания.

Они пожали друг другу руки, и Владислав забрался на пассажирское сиденье пикапа, за рулем которого уже гордо восседал старый Марко. Взревел сдвоенный двигатель, Марко бибикнул, и машина, поднимая клубы пыли, двинулась по дороге на Блажево.

— Не знаю. Может так выйти, что сегодня вообще никто не появится. Придется ночевать в ночлежке для беженцев.

Молодые партизаны стояли еще десять минут, пока автомобиль не скрылся за холмом. Когда пикап в последний раз мелькнул на повороте, Джуро всхлипнул…

Больше Кузнец вопросов не задавал. Один раз ему пришлось вмешаться и успокоить вусмерть пьяного бродягу, решившего очаровать Ксанту широкой щербатой улыбкой и веером тысячных бумажек. Еще дважды их пытались задирать местные завсегдатаи, но Денис умело гасил градус агрессивности — где при помощи убедительных слов, а где и при помощи незаметных со стороны, но ощутимых тычков в корпус.

Проехав два километра, Марко свернул направо. Пикап, подпрыгивая на ухабах, переехал мост через Топлицу и спустя сорок минут достиг пологого склона, заросшего орешником и дикой розой.

«А ведь нас прощупывают, — сообразила Ксанта. — Выясняют, зачем мы тут. На драку особо не провоцируют, но спокойно сидеть не дают. Давят на психику. Значит, сигнал еще действует и Циклоп получил мое сообщение».

Машина остановилась.

— Холера! Спирту всем! — громко потребовал кто-то из только что вошедших бродяг. Видимо, хорошо поднял хабара сегодня, теперь угощает. Завтра проснется с пустыми карманами и чудовищной головной болью, зато сегодня козырнул, пять минут побыл королем вечера. Будет что вспомнить, если доживет до пенсии.

— Дальше дороги нет, — с сожалением сказал Марко.

— Пьем, холера! Уплочено. — Хозяин поставил перед Кузнецом и Ксантой два щербатых разнородных стакана. Один наверняка помнил времена советского общепита, а второй, похоже, и вовсе был когда-то плафоном на вычурной люстре.

— А дальше — пешком, — Влад положил руку на цевье автомата. — Спасибо вам.

— Не за что, — буркнул старик. — Я не спрашиваю, куда едешь. Бог тебе в помощь. Но смотри, и сам не плошай, на рожон не лезь.

Денис брезгливо понюхал мутную жидкость и отодвинул плафон.

— Не буду.

— А вот это зря, — раздалось у него за спиной. — Здесь если угощают, надо пить, не то могут обидеться всерьез.

— Дело то хоть серьезное?

Без приглашения незнакомец придвинул к столику третий стул. Не сказать чтобы у него была угрожающая или подозрительная внешность — обычный мужик лет под сорок, не слишком высокий и немного сутулый. Больше всего похож на опытного шоферюгу, про таких говорят «родился за баранкой». И руки рабочие, тяжелые, на запястье правой синеет плохо сведенная татуировка — стрела в неровном круге. А может, женское имя внутри сердца, теперь уже не разобрать.

— Серьезней некуда, — кивнул Рокотов. — И кроме меня, сделать его некому. Вот так-то…

— Хотя бы пригубите, — тихо посоветовал он. — Здесь не любят зажравшихся мажоров. Боюсь, может случиться громкий скандал. А нам ведь шум не нужен, не так ли, Оксана Георгиевна? Циклоп велел кланяться. Сами знаете, он теперь редко выбирается наружу для консультаций.

— Консультаций? — осторожно переспросила Ксанта.

— Что ж, надо так надо. Если надумаешь, приходи в любое время.

— Вы ведь за этим к нам обратились? Открылись какие-то новые данные и родному ЦБИ позарез необходима очередная консультация, не так ли?

— Обязательно, — Влад выбрался из машины. — Не поминайте лихом…

Посланец торговца говорил напористо, но обтекаемо. Поставки артефактов и биологических объектов, за которые Циклоп с компанией запросто могли загреметь лет на десять, он аккуратно называл консультациями. Но Ксанта молчала. Теперь уже она мучилась подозрениями. А что, если бизнес Циклопа давно прикрыли и на секретном канале связи сидят военные и Интерпол? Ловят, что называется, на живца. Не знают толком, о чем именно идет речь, и поэтому вынуждены прибегать к максимально неконкретным фразам…

Забравшись на вершину хребта, Рокотов оглянулся. Маленькая фигурка рядом с машиной прощально подняла руку. Он помахал в ответ, раздвинул ветви орешника и шагнул под полог леса.

Гость невозмутимо взял со стола стакан, отхлебнул, чуть заметно поморщился:

В трех километрах отсюда лежало Косово. Владислав опять начинал свою собственную войну.

— Адское пойло. Лучше бы Холера покупал медицинский спирт у научников, как все, и не выпендривался… — Он вздохнул. — Не молчите, Оксана Георгиевна. Вы сами вышли на связь, значит, у вас есть какое-то предложение. Допускаю, что вы мне не доверяете. Это разумно, но не очень выгодно. Чтобы развеять ваши сомнения, я могу перечислить трупы представителей мутантной фауны, по которым ЦБИ просил у нас консультаций в последний раз.

«Слишком правильная речь для простого рабочего парня, — размышляла Ксанта. — Что, впрочем, неудивительно: по документам он наверняка числится каким-нибудь грузчиком или механиком, вот и вынужден выглядеть соответственно, чтобы особо не выделяться. Кстати, опять выразился предельно аккуратно: „просил консультаций по трупам представителей мутагенной фауны“. На самом деле трупы отнюдь не были трупами, и именно люди Циклопа доставили на станцию опаснейший живой груз».

— Два припять-кабана, четыре слепые собаки, из них две с серьезными внешними мутациями, псевдоплоть, к сожалению, в плохом состоянии…

Глава 6. СНОВА ТУДА, ГДЕ МОРЕ ОГНЕЙ.

Пока он перечислял, Ксанта заметила, как глаза Кузнеца раскрываются все шире и шире. Ну да, милый, а как ты думал? Биостанция в Зоне бабочек ловит и воробьев препарирует? Если бы…

— Хорошо, — она кивнула, — вы меня убедили. Да, это я выходила на связь. Кто я, вы знаете: Оксана Риттер, урожденная Леженда, референт ЦБИ и старший препаратор. Наверняка вы знаете и то, что нашу станцию эвакуировали по распоряжению военных. Сейчас она законсервирована. Но внутри случайно остались чрезвычайно важные результаты исследований, которые необходимо забрать…

В пять часов тридцать минут утра ракета общего назначения «АS.30L», выпущенная с борта французского истребителя «Мираж F-1», поразила психиатрическую клинику городка Сочаница.

— И вам нужен человек, который сможет это сделать? — спросил посредник.

— Нет! — отрезала Ксанта. — Мне нужен проводник.

Мужик удивился. Крайне удивился, даже брови сделал домиком:

Фугасная боевая часть ракеты массой двести тридцать килограммов прервала жизни двадцати девяти человек из числа пациентов и обслуживающего персонала и уничтожила две стены лечебного корпуса. Ударная волна обрушила забор, окружающий клинику, и те больные, кто не был ранен или контужен при взрыве, разбежались по окрестностям.

— Вы что, думаете, вас ждет легкая прогулка? У нас тут, дорогая Оксана Георгиевна, не парк развлечений. За Периметром настоящий ад…

Ксанта, не слушая его, набрала на коммуникаторе несколько цифр. Развернула машинку экраном к собеседнику.

Никто их не ловил.

— Вот сумма, которую мы предлагаем. Надеюсь, уважаемый Циклоп сможет нас проконсультировать и порекомендовать самого умелого, проверенного и удачливого проводника.

Посредник оценил сумму молча, не дрогнув лицом. Разве что глаза его забегали чуть быстрее.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Мне надо посоветоваться с руководством.

Все силы пожарной охраны Сочаницы были брошены на тушение пламени, что охватило два уцелевших корпуса. Из огня удалось спасти не больше половины врачей и пациентов. Остальные находившиеся в этих корпусах люди сгорели заживо — перепуганные больные прятались по углам, не в состоянии адекватно оценить происходящее, а медперсонал пытался их вытащить — даже ценой собственной жизни.

Он залпом опрокинул свой стакан, крякнул, поднялся и неторопливо покинул зал.

— Почему ты не сказала про… — начал Кузнец, но Ксанта прервала его:

В полетном задании французского «Миража» было указано, что целью являются казармы югославской полиции. Карты составлялись на основе данных с разведывательных спутников США.

— Тихо. Не спрашивай. Хотя бы не здесь. Сам подумай, все поймешь.



Человек Циклопа вернулся быстро, и десяти минут не прошло. Вряд ли осторожный торговец сидел в какой-нибудь тайной конуре этого бара — слишком беспокойное место для деятеля его уровня. Скорее всего, посредник просто выходил на улицу, решив поговорить с боссом через ПДА подальше от любопытных ушей.

— Сумму придется удвоить, — удрученно сказал он, всем своим видом выказывая сожаление. Садиться не стал, демонстрируя, что торговаться бесполезно. Или по рукам, или разбежались.

* * *

— Я согласна.



Посредник кивнул, как будто и не ожидал другого ответа.

— Треть суммы переведете немедленно. Номер счета упадет на коммуникатор через пару минут. Вас двое?

За сутки Влад преодолел около двадцати километров. Путь его лежал мимо горы Шаторица, и биолог изрядно намучился, обходя отвесные скалы и крутые песчаные осыпи.

— Да.

— Ясно. Проводник тоже будет в паре с помощником — для гарантии. Ждите здесь до вечера, если что — обратитесь к Холере, он выделит вам комнату, чтобы вы могли переночевать. Наш человек найдет вас сам и доставит необходимое снаряжение. В случае, если вы передумаете…

В своем решении отправиться на поиски подпольной лаборатории, где проводились медицинские опыты над детьми, Рокотов ни разу не усомнился. Война есть война, и каждый участник ее по мере сил должен способствовать поражению неприятеля. Конечно, можно сказать, что русскому биологу негоже лезть в разборки между Милошевичем и НАТО, но сам Владислав так не считал. Военная машина Запада уничтожала не режим югославского президента, а перемалывала сотни и сотни жизней мирных сербов, цыган, венгров, албанцев, египтян, греков, македонцев, ассирийцев. Всех тех, кто волею судеб оказывался на выбранных для бомбардировки объектах. И не важно, принадлежат объекты военному ведомству Югославии или нет.

— Мы не передумаем, — прервала Ксанта.

— …если вы передумаете, предоплата возвращена не будет, — ровным голосом закончил посредник, словно его никто и не прерывал.

Эта война стала войной и русского ученого. Войной за не всегда ясное для цивилизованного мира понятие справедливости. За давным-давно позабытое большинством славянское братство, за ценности православия, за право именоваться порядочным человеком. Войной не против ислама, как пытаются представить американские и европейские аналитики от политологии, а наоборот — за него. За право каждого придерживаться своих собственных религиозных убеждений.

Впервые за все время переговоров подал голос Кузнец:

— А если передумаете вы?

На пути домой ждало очередное испытание…

— Тогда вы сможете сдать наш канал военным. По-моему, хорошая гарантия. Удачи вам. — Мнимый шоферюга развернулся и, уже направившись к двери, процедил: — Приятно работать с деловыми людьми.

На рассвете Влад выскользнул из зарослей мисканта и оказался на окраине небольшой деревушки. Стояла тишина, прерываемая лишь далекими криками лесных птиц.



Рокотов достал бинокль.

Прижимистый Холера расщедрился и выделил Ксанте с Кузнецом комнату на втором, относительно целом этаже бывшей хрущобы. Дыры на лестничном пролете были прикрыты стальными листами, вместо потолка над головой вздыбилась оцинкованная жесть. Но, по крайней мере, в щели не дуло, два узких топчана походили на кровати, а в чудом уцелевшей ванной даже висел рукомойник с чистой водой.

Пятнадцатиминутное наблюдение за поселком результатов не дало. Улицы были пусты, ни в одном окне не пошевелилась занавеска, над трубами не клубился дымок.

Кузнец обошел апартаменты, похрустывая купленными в баре галетами из натовского пайка, которые обошлись в цену фирменных бургеров в не самом дешевом ночном клубе Киева. Вернулся в комнату и с видом знатока заявил:

И ни единого звука.

— Хоромы, однако. В Донецке на стрельбах у нас и того не было. В палатках жили, прямо на голой земле.

Впрочем, не было видно и следов разрушений — все дома оставались чистенькими, без пулевых отметин, без проломов от попадания снарядов, без подпалин после пожара. Создавалось впечатление, что жители тихо собрались и покинули деревушку, оставив машины, вывешенное для просушки белье и разложенные во дворах инструменты.

— Лучше бы в палатке, — сказала Ксанта и поежилась. — Как-то здесь ненадежно. Того и гляди обрушится…

Денис сел рядом, приобнял ее за плечи, начал осторожно поглаживать:

Но забрав с собой всех животных.

— Эй, Ксанта! Фрау Осень! Не кисни давай, все идет как надо. Счет два-ноль в нашу пользу, помнишь?..

Владислав осторожно подобрался к крайнему забору и заглянул во двор.

Депрессивным ником «Фрау Осень» Ксанта подписывалась на форумах техноромантиков. Там ее считали своей, держали за авторитет и часто приглашали на многочисленные сходки с целью «пошукать абандон». Она неизменно отказывалась. Конечно, Денис понимал, что Ксанта по большому счету лишь играет в депру — новомодный вариант городских эмо, железобетонной леди иногда хотелось прикинуться беззащитной и ранимой, но неизменно называл ее красивым «осенним» ником, когда хотел приободрить или поддразнить.

Сейчас это не слишком помогло. Ксанта закрыла лицо руками и устало произнесла:

Никого.

— Какая же я дура, что втянула тебя в эту муть!

— Цыц! — сурово сказал Кузнец. — Отставить сопли! Твой брат исчез, и сделал это очень не вовремя. Что-то он нашел важное, не знаю что, я в этом все равно ничего не понимаю. А здесь, судя по всему, многие его охотнее закопают, чем станут спасать. Значит, идти на поиски больше некому. А одну я тебя в любом случае не отпустил бы. Кстати, ты так и не ответила: почему ты сказала посреднику, что нам нужна биостанция? Нас ведь именно туда и поведут. Как потом с проводником договоримся, когда выяснится, что в Зону придется идти гораздо глубже? Он нас в лучшем случае пошлет куда подальше.

Биолог взял автомат наизготовку и обошел дом по периметру. Его шаги были единственным звуком, нарушающим вязкую тишину.

— Ты же сам только что сказал: многие Костика скорее закопают, чем помогут найти. Может, уже закопали, не знаю. — Ксанта убрала ладони от лица. — Так что не стоит козырять его именем направо и налево, нам сейчас главное — проникнуть за Периметр. Если будем искать проводника до Четвертого энергоблока, нами мигом заинтересуются. А так по дороге присмотримся к проводнику, если он окажется человеком стоящим, серьезно накинем денег или еще чего пообещаем. Нет такой вещи, которую сталкер не сделает за двойную цену, а если даже есть, то он сделает ее за тройную цену. Понимаешь? Если увидим, что с ним лучше не связываться, — пусть доведет до биостанции, а дальше попробуем как-нибудь сами. Я кое-что знаю о здешних местах, попытаюсь вести. По-другому уже никак…

Он подергал дверь. Заперто.

Заколоченное окно приглушало наружные звуки, поэтому, когда стемнело и с улицы стали доноситься ровный гул моторов и мегафонная скороговорка, Оксана не сразу сумела разобрать, о чем там говорят. Потом звуки приблизились, и усиленный техникой голос зазвучал отчетливей. С сильным акцентом он повторял по-украински и по-русски: «Внимание! До начала комендантского часа осталось тридцать минут! Пребывание на улице после двадцати трех часов запрещено. Нарушители комендантского часа будут немедленно арестованы!»

— Похоже, заблудился наш проводник, — сказал Кузнец. — Ты деньги-то перевела?

Рокотов пробрался между теплицей и забором, отделяющим один дом от другого, и проник на соседний участок.

Ксанта кивнула.

Та же картина. Деревня будто вымерла.

— Не надули бы нас… Ладно, утром поглядим. Если и тогда не появится, будем качать права…

«Ерунда какая то, — Влад поскреб пятерней затылок. — Если жителей насильно депортировали, то остались бы следы. Выбитые стекла, узлы с вещами возле домов, собаки, коровы…»

Дружеские поглаживания Дениса становились все нежнее и вкрадчивее, понемногу они перерастали в ненавязчивый массаж ключиц. Это было приятно, и Ксанта закрыла глаза, постепенно расслабляясь. Она с самого начала понимала, что именно ее бывший парень потребует за свою бесценную помощь. Нет, не потребует, а попросит — и вполне поймет, если она категорически ему откажет. Ну, может быть, надуется до утра, но утром уже сам будет раскаиваться в своем недостойном поведении. Он золото, а не мужчина, поэтому давно смирился с тем, что любимая женщина теперь принадлежит другому, и не разорвал при этом с ней дружеских отношений. Еще и решит, что своими грязными поползновениями чудовищно оскорбил пресвятую деву Ксанту свет Георгиевну, и потом долго будет корить себя, извиняться и подлизываться, заставляя обоих чувствовать себя мучительно неловко, как уже когда-то было пару раз, сразу после свадьбы…

Он осторожно приоткрыл калитку и выглянул на улицу. Метрах в тридцати из придорожной травы торчали подошвы сапог.

Вот только сегодня она не собиралась ему отказывать. Может быть, Дениска и не знал толком, на что именно подписывается, хотя и вряд ли — информации о смертельных опасностях Зоны в СМИ все же поступало достаточно. Но в любом случае он, ни на секунду не задумавшись, дернул вслед за ней в зону боевых действий — просто потому, что одной ей там было бы плохо, что там опасно, что ей необходимо было помочь. И после такого она просто не посмеет ему отказать. Какая женщина сумеет отказать обезумевшему от любви парню, который вот так запросто готов пожертвовать ради нее собственной жизнью?

«Ну вот! Абориген. Либо набрался, либо его грохнули. Хотя ни то, ни другое странностей этой деревни не объясняет. Если б тут была стрельба, я бы заметил сразу…»

Прости, Пауль. Прости, родной, но так надо. Ксанта не сомневалась, что милый муж, невероятный великодушный мужчина с распахнутым сердцем, простил бы ее, даже если бы узнал об измене. Но он ничего не узнает. Ни к чему ему это. Прости и ты, Дениска, если вдруг решишь, что сегодняшняя ночь — это пролог к дальнейшим предельно близким отношениям. Ты честно заработал ее своим бесстрашием и верностью, но это все. Поздно восстанавливать то, что уже давно разрушено. Поздно и глупо…

Владислав прокрался вдоль забора к сапогам и увидел тело, лежащее головой в канаве. Человек наполовину погрузился в воду; в волосах на затылке запуталась проплывавшая по канаве веточка. Человек явно был мертв.

Его широкие ладони словно невзначай легли ей на грудь. Оксана повернула голову, прикрыла глаза и встретила приоткрытыми губами теплые губы Кузнеца.

Рокотов опустился на корточки, еще раз внимательно огляделся и пощупал труп.

«Уже окостенел. Но непонятно, как этот бедолага погиб… Внешних повреждений не видать… Утонул в пьяном безобразии? Это вряд ли. Давно бы вытащили. Тут что-то другое. А ну, давай, дружочек, мы тебя осмотрим…»

Биолог подтянул тело за ноги и перевалил на обочину.

Он ласкал ее долго, умело и аккуратно. Ласкал так, как никогда не ласкал в институтские годы. Он был очень нежным и страстным, он наслаждался каждым прикосновением, каждым поцелуем. Он многому научился за время разлуки, и его мальчишеская торопливость и жадность уступили место спокойной уверенности опытного мужчины. Его руки плавно скользили по ее телу, и Ксанта вдруг ощутила, что сама заводится не на шутку. В какой-то момент у нее перехватило дыхание, кровь прилила к лицу, уши стали горячими, а кончики пальцев закололо от сладкого предвкушения. Пожалуй, это будет гораздо приятнее, чем она ожидала…

Мужчина лет сорока, обыкновенная внешность. Судя по лицу, хоть и искаженному гримасой боли, алкоголем не злоупотреблял. И не мог по пьянке утонуть в канаве глубиной по колено.

На улице объявили пятнадцать минут до начала комендантского часа. На этот раз объявление прозвучало еще и по-английски.

А потом в дверь постучали. Негромко, но настойчиво.

Рокотов расстегнул на трупе овчинную поддевку и рубашку, проверил тело под брюками.

Тяжело дыша, девушка испуганно отпрянула от парня, поспешно приводя одежду в порядок. Господи, до чего же дурацкое ощущение — словно их снова застукали родители. Она осознавала, что они уже давно взрослые люди, что дверь заперта, что за дверью стоит не полиция нравов, — и все же ничего не могла с собой поделать. Сердце в груди колотилось, как бешеное, а лицо заливала краска стыда. Словно там, в коридоре, внимательно прислушивался к происходящему в комнате Пауль, сумевший вычислить, куда исчезла непутевая женушка, и немедленно последовавший за ней.

Никаких следов удара. Кости грудной клетки не повреждены, позвоночник в порядке. Крови тоже нет, что однозначно указывает на отсутствие ножевых и пулевых ранений.

С трудом прочистив горло и справившись с дыханием, Кузнец с погребальной физиономией шагнул к дверям. Похоже, обещанный проводник явился под самый комендантский час. Но если он в связи с этим рассчитывает заночевать у них в комнате, то ему придется очень жестоко обломаться.

Однако вначале несколько обломались Денис с Ксантой, надеявшиеся заполучить в проводники битого Зоной матерого ветерана двух метров росту и с солидными бицепсами. Ведущий в прибывшей паре сталкеров выглядел не слишком эффектно — невысокий, щупловатый, хотя и жилистый, с совершенно неприметной внешностью и неопределенного возраста от тридцати до пятидесяти. Мимо такого на улице пройдешь и через пару шагов уже не вспомнишь, что вообще кого-то видел. Черты его лица частично скрывали густая многодневная щетина и черная бандана, повязанная по самые брови. Лохматый от времени защитный комбез неопределенного серо-черного цвета маскировал фигуру проводника лучше любого камуфляжа. Впрочем, внешность обманчива, напомнила себе Ксанта.

Глаза у трупа прищурены. Влад пальцами разлепил веки. Склера была в порядке, лишь зрачки расширены до того, что почти перекрыли всю радужную оболочку. Но такое происходит и при болевом шоке.

Представился гость Москитом.

— А это — Пифа, мой второй номер, — заявил он. Голос у него был точно такой же, как и внешность, — бесцветный, незапоминающийся, среднестатистический. — Помощник, стало быть. Самый ленивый сукин сын из всех, кого мне когда-либо доводилось видеть.

«Непонятно. С виду — совершенно здоров. А передвижной прозекторской под рукой не имеется. Тем более что тут, видимо, требуется гистология, а не примитивное вскрытие… Хотя кто мне мешает? Живых в этой деревне нет. И налетать с криками: „Что ж, ты, сволочь, глумишься над трупом?!“ — никто не станет… А почему он отбросил лапти, узнать надо. Из соображений самозащиты. Мало ли что…»

— Пифа, значит, — сварливо констатировал Кузнец, крайне недовольный, что его оторвали от очень важного занятия. — Чрезвычайно приятно познакомиться.

Второй номер, совсем еще молодой парень с нервным тиком на правом глазе, дружелюбно улыбнулся:

Рокотов прошелся по улице, заглядывая в каждый двор.

— П-после института геометрию в школе п-преподавал. Братва п-прознала и окрестила П-пифагором. П-потом надоело произносить длинное, сократили. Не обращайте внимания, что з-заикаюсь, контузило недавно. Скоро п-пройдет.

Слушая гостей, Ксанта немного напрягла память — вроде бы на биостанции ей доводилось слышать эти прозвища. Москит с Пифой обычно ходили в Зону вдвоем, заказы брали сложные, но без гарантии выполнения. Могли отказать кому угодно, так как, будучи одиночками, ни в грош не ставили авторитет кланов. Молва считала их бродягами бывалыми, но непредсказуемыми и сложными деловыми партнерами. Впрочем, все сходились на том, что удача и опыт делают эту пару отличными проводниками.

Пусто.

Ведущий сразу перешел к делу:

— Циклоп сосватал мне ваше дельце, ребятки. Сумма пристойная, если вас действительно нужно только сопроводить до биостанции. Но там ведь наверняка сигнализация или что-то в этом роде. Нарушим систему — и через полчаса вертушки сядут нам на голову. Сумеете отключить без шухера?

«Хорошо. Приступим, помолясь…»

— Конечно, — не моргнув глазом соврала Ксанта. — Мы же официально идем, а не мародерствовать. Все ключи и коды у нас с собой. Если бы комендатура не выпендривалась…

Владислав разместил тело на ровном участке обочины и вытащил свои инструменты — набор скальпелей, узкий десантный нож и тесак. К тесаку он присоединил ножны, и получились клещи.

— Тогда вот что, девочки… — Москит бесстрастно посмотрел на Кузнеца, который понемногу начал багроветь, и после внушительной паузы добавил: — И мальчики. Как только мы договоримся, то резко забываем, кто тут работодатель и кто кому полы красил. Даже не вспоминайте, что вы платите деньги и на этом основании вроде бы должны иметь право голоса. Слушаться меня придется как отца родного, ясно? Тут вам не Чикаго, тут проводник должен иметь ранг царя и бога, иначе всем крышка. И сразу предупреждаю, чтобы потом не обижались: ничьих чувств щадить не буду, даже женских. Если станете взбрыкивать, начну тыкать мордой. За Периметром трудно, но будете слушаться папу Москита — выживете. Грязных, побитых, облученных, но доставлю вас куда надо, если взялся. Усваиваете, тилигенция?

Конечно, можно было, обойтись и без вскрытия. Просто выложить тело на дорогу и уйти. Рано или поздно жители вернутся, мертвеца опознают и похоронят. Но Владу мешала его привычка доводить до конца любое дело. В каждой проблеме он старался добраться до сути.

— Усваиваем, — Ксанта хладнокровно кивнула. В крови еще кипел адреналин сексуального возбуждения, но голова уже работала четко и быстро.

Рокотов сделал продольный разрез на груди трупа от горла до пупка, развел ткани в стороны и клещами перекусил ребра. Обнажились внутренности. Биолог закатал рукава куртки и, орудуя скальпелем, по порядку извлек сердце, печень, почки, селезенку и желчный пузырь. Желудок и кишечник решил не трогать, чтобы не задохнуться от запаха: респиратора-то нет.

— Это хорошо, что усваиваете, — одобрил Москит. — Вам, научникам, это надо усваивать вдвойне. Вы, умники, со своими понтами, учеными степенями и званиями обычно держите таких, как мы, за полное дерьмо. Что, не так? Поэтому когда старший группы командует падать носом в грязь, образованный салага может начать допытываться: по какому это, простите, праву? Тут его обычно и хоронят, сердешного.

«Со стороны я, наверное, похож на каннибала, свежующего добычу и выбирающего кусочек посочнее. Реализм на грани обморока… Так, внешне сердце в порядке. Ни разрывов, ничего. Печень и почки — тоже. А что у нас с селезенкой?»

— Чего ж вы тогда беретесь за дело? — не выдержал наконец Денис. — Циклоп ведь наверняка предупредил, что клиенты неудобные. Тилигенция!

Влад ощупал селезенку, почему-то ставшую твердой, как камень. Это было необычно — внутренние органы человека деформируются подобным образом только при хроническом заболевании. Или при использовании боевой химии.

Москит пожал плечами:

Биолог тщательно вымыл руки в проточной воде, ополоснул инструмент и, поднявшись, внимательно осмотрелся по сторонам. Вскрытие было завершено за двадцать минут, но, как это часто случается, старые вопросы остались. Да еще и новые добавились.

— Я, собственно, еще не согласился. Вот, специально пришел на вас посмотреть, что вы за птицы. Но Пифа меня уговорит, это сто процентов. Потому что, во-первых, такие деньги на дороге не валяются… — Он умолк, переводя изучающий взгляд с одного клиента на другого.

Уже не скрываясь, Рокотов направился к ближайшему дому, ногой выбил входную дверь, зашел в комнату и остановился в раздумье. Худшие предположения подтвердились: хозяева были мертвы. Лежали на своих кроватях.

— А во-вторых? — спросила Ксанта.

— А во-вторых, все-таки работа у нас такая. Сталкеры — они разные бывают, каждый в своем деле чемпион. Кто-то хабар носит, кто-то чужие поручения выполняет, кто-то территории разведывает, кто-то воюет с врагами клана и мародеров отстреливает. А мы вот с Пифой — профессиональные проводники. Массовики-затейники, ага. Таскаем в Зону пришлый народ — за хорошие бабки, конечно…

В соседней комнате десятилетняя девочка распласталась на полу, а маленький мальчик сжался комочком у окна.

— Неплохо устроились, — насмешливо оценил Денис. — Бабла небось куры не клюют. Рокфеллеры!..

Влад вышел во двор. Обходить соседние дома смысла не имело, там он наткнется на то же самое. Вся! деревня в течение нескольких минут была поражена! сильнейшим химическим оружием. По всей вероятности — нервно-паралитическим.

Ксанта сделала предостерегающий жест: не вмешивайся, морпех.

Остаточных явлений биолог не боялся. Боевой газ рассчитан на моментальное действие, чтобы уничтожить неприятеля и не повредить собственным войскам. Через тридцать-сорок минут он разлагается на безопасные составляющие.

Москит кисло посмотрел на напарника: ну вот, началось. Пошли развесистые интеллигентские понты. Что, собственно, и требовалось доказать.

Первым ответил Пифа:

«Нечто вроде зарина или фосгена, — устало подумал Рокотов. — Распылили взрывом контейнер, и все дела. Пустая железяка валяется где-нибудь в поле. Естественно, без опознавательных знаков. Полный аут! Какому же уроду такое в голову пришло? Или это из той же категории, что и уничтожение Ибарицы? Доказательство этнических чисток… Если так, то в самом скором времени тут будет толпа западных журналистов в сопровождении косоваров. И мне придется туго… Но! В любой деревне есть телефон. Пусть не в каждом доме, но есть. Так, номер Марко я помню…»

— Куры, говоришь? А знаешь, сколько неопытных салаг, насмотревшись 3D про крутых сталкеров, гибнут, не успев отойти и п-пары километров от П-периметра? Наслушались б-баек о ветеранах, что ходят в Зону, как к себе на огород, и думают, б-будто за п-пару недель сами смогут стать такими же. Чего уж проще! Только опытный бродяга п-приносит солидный хабар хорошо если один раз из трех. Да и того едва хватает, чтобы п-прежние долги погасить да п-прикупить правильной снаряги. Потому что б-без нее в следующий раз далеко не уйдешь, а значит, ничего полезного не добудешь. Только бэры копить и нервы п-портить…

— Вот именно, — подтвердил Москит. — Так что зря ты, парень, честному бродяге позавидовал и губу раскатал сделать тут хорошую денежку. Ведь раскатал уже, да? Ну и дурак. Чтобы добраться до мест, где можно поднять редкое и дорогое, надо сперва хотя бы Свалку понюхать годик. А потом, если выжил, усердно и регулярно топтать Зону, нарабатывать связи, оттачивать чутье и опыт. И только потом, когда правильные люди решат, что тебе можно доверять, ты получишь первый заказ. Как в сказке: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Только еще хуже. Потому что искать наверняка придется какую-нибудь опасную для здоровья дрянь, других тут не бывает, и в таких местах, где имеется реальный шанс гробануться в полный рост максимально мерзким способом — их тут других тоже не наблюдается. К такой ходке самый опытный ветеран готовится долго, а возвращаются единицы. Вот про этих счастливчиков ты потом и смотришь кино с девочкой и попкорном. А сколько народу по дороге полегло — только Черный Сталкер знает…

Влад быстрым шагом добрался до центральной площади, прикладом разбил окно административного здания и залез внутрь.

— А Меченый? — спросил Кузнец. — Он-то сколько раз добирался до Станции и возвращался обратно?

— Ну… — задумался Пифа.

Телефон, к счастью, работал.

— Имейте в виду, — перебил напарника Москит, — девяносто процентов из того, что вы слышали про Меченого, — байки и художественный свист. Дешевое гонево. Голливудский боевик и компьютерная игрушка… — Он разом поскучнел, словно моментально утратил интерес к дальнейшему разговору. — Ладно, мы на вас посмотрели, вы на нас посмотрели. Закрываем базар на сегодня. Лучше отдохните, выспитесь, чем языками зря чесать. Ну, или другими делами займитесь, приятными для здоровья. — Он хмыкнул. — Но советую выспаться. Утром выходим: в шесть часов у патрулей смена, самое подходящее время для прорыва. Особенно сейчас, пока долбаный карантин…



— Да-а, — после трех гудков раздался голос тетушки Ангелины.

— Чего это он меня с Меченым так оборвал? — спросил Денис, когда проводники покинули комнату, даже не заикнувшись, что им некуда пойти: похоже, комендантский час особой проблемы для них не представлял. — Аж позеленел весь. Хорошо хамить не начал, а то пришлось бы морду ему пощупать. Близок был уже, ой близок…

— Говорят, вспоминать Меченого перед выходом в Зону — дурная примета. Народ здесь страшно суеверный, у них целая система запретов и табу, за исполнением которых следит Черный Сталкер… Нет-нет! — Ксанта замахала руками, увидев, что Кузнец снова открыл рот. — Про него лучше даже не спрашивай. Это вообще какой-то запредельный ужас. И ладно бы сказки да пьяный треп, но некоторым сталкерам доводилось его видеть… И даже разговаривать с ним. — Она пожала плечами, глянула в заколоченное окно. Поежилась. — Знаешь, а и действительно, к черту такие разговоры, Дэн.

— Утро доброе, это Владислав. — Биолог представил себе удивление пожилой женщины и продолжил: — Тетя Ангела, позовите, пожалуйста, Марко. И сделайте вид, будто звонят какие-нибудь родственники. — Он всерьез опасался, что Ангелина завопит от радости и к телефону бросятся его бывшие подчиненные. А объяснять перевозбужденным сербам, где он и что с ним, времени нет.

— Как скажешь.

В комнате повисла неловкая пауза. Ксанта ожидала, что Денис продолжит прерванную любовную сцену, но тот не спешил. Полез в свою сумку, долго копался в ней. Наконец нашел ополовиненную пачку сигарет. Подошел к двери, отпер замок.

— Кури тут, — разрешила Оксана.

— Да ну. Спать потом в газовой камере, — отмахнулся Кузнец.

Спустя минуту трубку взял Марко.

Голос у него был какой-то странный — злой и виноватый одновременно.

Он вышел, и в комнате сразу стало пусто, холодно и неуютно, а в окне за спиной почудился пристальный взгляд Черного Сталкера. Чтобы отвлечься от дурацких мыслей и убить время до возвращения приятеля, которое без него тут же растянулось, словно жевательная резинка, Ксанта решила погадать. Порылась в сумке, достала коробку с рунами и книжку толкований.

— Слушаю тебя.

Каждой субкультуре положено иметь свое гадание. У кого-то это карты Таро и книга Перемен, у кого-то — пасьянсы и воск в блюдечке… Депры решили не отставать — и один из прародителей движения придумал связку костяных рун. Только не с иероглифами или норманнскими письменами, а со своими, вполне современными значками в техногенном стиле. Среди прочих там были, например, Завод, Башенный кран, Эскалатор, Компьютер, Метро и даже Неоновый Свет. Последний, несмотря на негативную смысловую окраску, нравился Ксанте больше всего.

— Здравствуйте. У вас есть знакомые в военном ведомстве?

Не сказать чтобы она всерьез верила во всю эту предсказательскую мишуру. Но, перебирая пальцами изящные костяные фишки с голограммами технорун, она удивительным образом успокаивалась. Да и совпадения иногда случались забавные. Хватало с лихвой, чтобы посрамить недоверчивых скептиков.

— Да. Племянник в комендатуре Крушеваца.

Ксанта размешала кости, перевернула их рунами вниз. Теперь в коробке толкались боками абсолютно одинаковые квадратики с узором из отверток, шестеренок и клавиш. Если тасовать их долго-долго, начинает странно рябить в глазах и кружится голова. Обычная иллюзия, но при желании можно считать, что в этом есть какой-то оттенок магии.

— Можете с ним связаться?

Как всегда перед броском, она затаила дыхание, пытаясь унять вспыхнувшее волнение. Не магия и не таинство, конечно, но все же иногда кажется… Да и соответствующая обстановка добавляет эмоций — как в полночь на кладбище. Фу, даже ладони вспотели!

— Безусловно. — Старик ничего не спрашивал. Если Влад захочет что то сообщить о себе, сам скажет. Если нет — то и болтать попусту нечего.

В последний момент рука дрогнула, и руны раскатились по полу с дробным сухим стуком.

— Ага… Значит так. Я примерно в пяти километрах к востоку от Сочаницы. В деревне. Как называется — не знаю.

Выпало двенадцать рун из тридцати двух. Неплохой вариант, много перевернутых костяшек обычно мешают составить внятное предсказание, приходится бросать по новой.

— М-гм… Я понял.

Книгу толкований писал великий путаник. Ксанта, чертыхаясь, листала страницы, выбирая нужные строчки. Так: Автомат, Противогаз, Башня — это понятно, Завод и Гаечный ключ — тоже, но вот к чему пристегнуть Вентилятор, Болт и Циферблат?

— Требуется немедленно направить сюда войска. Деревня полностью уничтожена. Видимо, химическим оружием с воздуха.

— Боже! Ясно. Сейчас же звоню…

— Ну и как? — спросил вошедший Кузнец, заставший ее за изучением получившегося расклада. — Что говорят звезды?

— Только обо мне не упоминайте. Придумаете как?

Какое-то слишком пресное выходило толкование, позитивное. Никак не годилось оно для истинного депры, который просто обязан ждать от жизни самых подлых сюрпризов.

— Не беспокойся, это мои проблемы.

— Автомат, Противогаз, Башня, — перечислила Ксанта. — Завтра люди с оружием отведут нас в опасное место…

— Все. Конец связи, — Владислав положил трубку.

— О! Как неожиданно, — фыркнул Денис. — Хочешь, я тоже погадаю и скажу, как их зовут и во что они одеты? Стопроцентный результат, хоть в цирке выступай.

Теперь надо уносить ноги. И как можно быстрее.

— Дальше говорить или подождем, пока ты закончишь кривляться?

Рокотов не сомневался, что через час другой патрули югославской армии войдут в поселок.

— Говорить.



— Чужое умение обещает нам легкую, светлую дорогу. И спокойную ночь. Только Болт бесхозный остался. И Циферблат. Никак не могу понять, как его трактовать.

* * *

— А что он обычно означает?



— Ожидание. Или недостаток времени — смотря какой расклад.

Полного майора и худощавого капитана из отдела \"Т\" Главного Разведуправления Генерального Штаба друзья называли Толстый и Тонкий. Те не обижались и иногда даже поддерживали беззлобные шутки в свой адрес.

— Тьфу. — Денис подошел к своему топчану, улегся, укрылся с головой своей курткой, отвернулся к стене. — Ежу ясно, что ждем утра и парочку проводников-мачо, — приглушенно проговорил он, — а времени на поиски у нас все меньше. Это я тебе и без гадания расскажу. Ерунда собачья…

Ксанта не ответила. Задумчиво посмотрела на затихшего на топчане Кузнеца.

Толстый первым обнаружил странности, имевшие место в точке приземления пилота со сбитого американского «стелса», и увязал их с гипотезой, будто бы в том квадрате, возможно, находился российский биолог, о судьбе которого не было никаких достоверных сведений. Согласно официальным документам, он был благополучно вывезен самолетом МЧС России в самом начале войны, а потом трагически погиб в авиакатастрофе. Его квартира была тут же оформлена на подполковника внутренней службы из питерского ГУВД, не имеющего с Рокотовым никаких родственных связей.

Похоже, продолжения романтического вечера не предвидится.

Она еще раз бездумно пролистала страницы книги толкований, но не сумела разобрать ни строчки. Ссыпала руны в коробочку, убрала в футляр вместе с книгой. На обложке тускло светилась серебристая шестеренка. Казалось, она едва заметно проворачивается, как маленькая частичка неведомого механизма, запущенного кем-то столь же таинственным.

В официальную версию Толстый не верил ни на йоту. И Тонкий был с ним солидарен. Негласная проверка выявила еще большие несуразности. Но жестких доказательств подделки документов и совершения преступлений со стороны высоких должностных лиц пока не находилось.

— Ксанта, — вдруг придушенно проговорил Денис, — ты знаешь… Ты прости меня, пожалуйста. Я не должен был…

По служебной необходимости Тонкий съездил на неделю в Петербург, где проживал пропавший биолог, и параллельно со своей работой навел кое-какие справки по этому делу.

— За что? — Она приблизилась к его кровати, присела на корточки, положила руку на бедро. — За что простить, дурачок?..

Он не повернулся, не шевельнулся, не изменил позы. Так и лежал лицом к стене, не произнеся больше ни слова. Чего тут еще говорить, и так все ясно.

В воскресенье Толстый и Тонкий встретились в парке: они договорились не обсуждать на работе тему собственного расследования.

Она молча встала, погасила свет и легла на свой топчан.

— Ну? — нетерпеливо спросил Толстый, когда приятели двинулись по аллее вдоль пруда.

— Веселье продолжается, — Тонкий огладил бородку. — Квартира перешла в собственность родного племянника Ковалевского.

— Что за птица?

— Ковалевский Николай Ефимович, пятьдесят седьмого года рождения, уроженец Брянской области. В Питере живет с девяносто пятого года, — на память Тонкий никогда не жаловался, — женат вторым браком, от первого имеет сына. Был прописан у первой жены. Прошлое темное — привлекался за вымогательство, которое потом переквалифицировали в самоуправство…