– Вставайте. Отправляйтесь домой или в другое безопасное место. А мне нужно…

Глава 27

– Куда вы собрались? – уточнила женщина, увидев, что Кас уходит.



Но она даже не обернулась, поскольку уже все про себя решила. Внезапно Кас почувствовала прилив сил. Это было так же странно, как и волшебство, произошедшее в доме у Амона. По неведомой ей причине она перестала чувствовать боль, несмотря на то что монстр ее изрядно потрепал.



Ей было все равно, кто что подумает, – она уже бежала к своей лошади.

Пейдж

– Надеюсь, ты не струсишь, Лили, – сказала ей Кас, отвязывая от дерева. Затем она немного погладила ее по носу, прыгнула в седло и поскакала галопом.



Они неслись во весь опор в сторону леса. Солнце припекало Кас спину, и ей захотелось поскорее оказаться в тени деревьев, несмотря на то что там гораздо быстрее наступала темнота и легко можно было заблудиться.

Ферма «Перекати-поле» на самом деле оказалась вовсе не фермой. Это была часть большого комплекса под названием «Конюшни Пегаса», и с дороги, кроме соответствующего указателя, вообще ничего не было видно. Но когда я припарковала машину и зашагала мимо ленивых ручьев и огороженных пастбищ с гарцующими лошадьми, то заметила небольшую вырезанную из клена табличку: «Перекати-поле», владелица Лили Рубенс.

Лили перешла на легкий галоп, а затем на рысь, при этом она беспокойно трясла головой. Кас постаралась погладить ее по шее, чтобы немного успокоить, а сама смотрела по сторонам, пока глаза привыкали к полумраку. Девушка сразу напала на следы гарморы: сломанные деревья и вывороченную землю. Оставалось только направить по ним лошадь.

Сегодня утром меня направила сюда женщина, державшая магазин, по потолку которого мчались мамины кони. Мама расписала потолок восемь лет назад, когда впервые появилась в Фарливиле. В качестве оплаты она попросила старое седло и что-то под названием «скользящий повод». По словам хозяйки магазина, Лили была известной личностью в мире конного спорта. Более того, всех, кто хотел освоить искусство верховой езды, она направляла именно в «Перекати-поле».

По мере того как они углублялись в лес, до них доносились разные звуки: в основном скрип деревьев и треск ломающихся веток. Все они раздавались издалека и поначалу были тихими и редкими. Но вскоре они стали громче, а затем превратились в какофонию звуков, как будто целые участки леса падали на землю.

Я вошла в прохладный полумрак конюшни. Под ногами зашуршала солома. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидела в нескольких дюймах от себя голову лошади, жарко дышавшей мне прямо в ухо. Я прижала руку к сетке, отделявшей ее стойло от прохода. Лошадь заржала, и ее желтые зубы сомкнулись вокруг проволочных звеньев в попытке укусить меня за ладонь. Ее губы коснулись моей кожи, оставив на ней капли зеленой, пахнущей сеном слизи.

Пара оленей выскочила из кустов прямо перед ними. Лили встала на дыбы, едва не сбросив Кас. Тогда девушка спешилась и покрепче ухватилась за вожжи. Твердо стоя на земле, она придерживала лошадь.

— На твоем месте я бы этого не делал, — произнес голос у меня за спиной, и я резко обернулась. — С другой стороны, я — это ты, а ты — это я, и в этом прелесть бытия.

Однако она не смогла заставить себя силой тащить испуганное животное вперед. Поэтому она похлопала Лили по крупу, чтобы успокоить, и отпустила обратно в город.

Рядом с тачкой, полной навоза, стоял, опершись на странного вида грабли, паренек лет восемнадцати, никак не больше. На нем была футболка с вылинявшим портретом Ницше, белокурые волосы зачесаны назад.

Держась за рукоять меча, Кас одна продолжила идти в глубь леса.

— Энди любит кусаться, — сообщил паренек, подходя ближе, чтобы погладить нос лошади.

Прошло всего несколько минут, и звуки вдали резко прекратились. Больше ничто не скрипело, не ломалось и не ревело. Она тут же вспомнила о странной, потусторонней тишине, стоявшей в Роще, управляемой духом Кири, только в этом лесу тишина была более зловещей.

Он исчез так же неожиданно, как и появился, скрывшись за решетчатой дверью соседнего стойла. В конюшне было много лошадей, и все они были разные. Тут была рыжая лошадь, шерсть которой по цвету очень напоминала мои волосы, и гнедой конь с жесткой черной гривой. Я увидела чистокровного белого скакуна, как будто сошедшего со страниц волшебной сказки, и огромную, царственного вида лошадь цвета темной ночи, едва различимую в глубине стойла.

И тут она услышала тихое рычание.

Я прошла через всю конюшню, по пути миновав ловко орудующего вилами парнишку. Он нагружал тачку сеном. Было ясно, что моей мамы здесь нет, и я с облегчением вздохнула. В конце прохода стоял стол, на котором я увидела деревянную шкатулку и (ну надо же, какое совпадение!) настольный календарь с фотографиями Астрид Прескотт, открытый на сегодняшней дате. Я провела кончиками пальцев по туманным очертаниям Килиманджаро, пытаясь понять, почему моя мама не могла поступать так, как всегда поступала мать Николаса: надолго исчезать, но всегда возвращаться. Я со вздохом открыла титульный лист и увидела расписание со списком женских имен: Бриттани, Джейн, Анастасия, Мерлен. Аккуратный почерк, которым были написаны имена, принадлежал маме.

От этого звука у нее мороз пошел по коже. Она вынула меч из ножен и медленно пошла в ту сторону, откуда раздавались эти звуки, постукивая большим пальцем по рукояти меча и приказывая себе не терять голову.

Я хорошо его запомнила, хотя, когда она уехала, я еще не умела читать. Но еще тогда я обратила внимание на то, что все ее буквы наклонены влево, в отличие от остальных попадавшихся мне на глаза почерков, имеющих правый наклон. В конце концов, разве не этому учили меня позднее сестры на уроках чистописания? Даже в этом моя мама поступала наперекор системе.

Когда она почувствовала, что ее вот-вот накроет волна паники, внезапно раздался новый леденящий душу звук – гортанный вопль мужчины, кричащего от боли.

Я понятия не имела, что буду делать, когда ее найду. Я не заготовила речь. С одной стороны, мне хотелось испепелить ее взглядом и наорать на нее. Одна минута крика за каждый год, минувший с тех пор, как она меня бросила. С другой стороны, мне хотелось коснуться ее, ощутить, что она такая же настоящая и теплая, как и я. Я хотела убедиться, что, несмотря на все обстоятельства, я выросла похожей на нее. Мне хотелось этого до боли в груди, но я знала, что рассчитывать на это особо не стоит. Да я вообще не знала, как поведу себя в решающий момент — брошусь в ее объятия или плюну ей под ноги.

– Нет, нет, нет! – зашептала она и пустилась бежать – сначала медленно, а потом все быстрее.

Я замерла, прислушиваясь к тому, как по моим рукам и ногам с шумом струится кровь. Когда ко мне вернулась способность двигаться, я прорвалась сквозь опутавшую меня паутину страха и подошла к парню в стойле.

Во что ввязался этот дурачок? Зачем она отпустила его одного? Куда он подевался?

— Простите, — начала я, — я не хотела бы вас беспокоить, но…

Но где бы он ни был, Кас не успела до него дойти.

— Тебе не кажется, что ты лишь кочка на дороге жизни? — не поднимая головы и не прерывая своего ритмичного занятия, произнес он.

Поскольку вскоре ей перегородил путь монстр.

Мне показалось, что в ответе на этот вопрос он не нуждается, и я вошла в стойло, ощутив под ногами упругое сырое сено.

Это был не гармора, а какой-то незнакомый ей монстр, но такой же огромный. Большущий черный волк с глазами, похожими на коллапсирующие звезды, из пасти которого клубился темный пар.

— Я ищу Лили Рубенс, — сообщила я мальчишке, пробуя на вкус ее имя. — Я приехала к Лили Рубенс.

Кас прекрасно знала эти глаза.

Парень пожал плечами.

Так же, как и зубы.

— Она где-то здесь, — отозвался он. — Посмотри в манеже.

Поскольку это был тот самый волк, который годами являлся ей в кошмарах.

В манеже? Манеж, манеж…

Я кивком поблагодарила спину парня и снова пошла по проходу, озираясь и ища глазами манеж. Что он подразумевал под манежем?

Выскользнув из темной конюшни, я очутилась на таком ярком солнце, что на мгновение мир показался мне ослепительно белым. Затем я разглядела ручей, протекающий с одной стороны от конюшни. Дальше виднелся огромный железный ангар, похожий на блошиный рынок в Скоки, в котором раньше был каток для катания на роликах. Рядом с конюшней, из которой я только что вышла, я увидела еще один сарай или амбар, а ниже, на склоне холма, третье сооружение такого же типа. Две посыпанные гравием тропинки огибали ангар с обеих сторон. Одна из тропинок пересекала поле, по которому скакал рослый конь, вторая шла вдоль берега ручья. Я сделала глубокий вдох и зашагала по второй тропинке. Вскоре тропинка снова раздвоилась. Передо мной встал выбор — взбираться на поросший вереском холм или войти в ворота, ведущие на просторную, овальной формы площадку, усеянную всевозможными препятствиями — заборами, брусьями и стенками. По самому краю площадки ко мне скакала женщина. Я не могла разглядеть ее лицо, но было ясно, что она высокая, стройная и уверенно сидит в седле. Лошадь беспрестанно трясла головой.

Глава 19

— О господи, Эдди, — услышала я голос женщины, когда она поравнялась со мной, — успокойся. Всем досаждают мухи. Или ты думаешь, что у тебя на них монополия?

– Тебя же не существует! – выдохнула она.

Волк ринулся вперед.

Я прислушалась, пытаясь вспомнить мамин голос, но вынуждена была признать, что не в состоянии отличить его от тысяч других голосов. Женщина на лошади вполне могла оказаться моей матерью. Если бы мне только удалось взглянуть ей в лицо! Но она обогнула площадку и уже удалялась от меня. Кроме нее на площадке был невысокий мужчина в джинсах, тенниске и твидовой кепке разносчиков газет. Я не слышала его голоса, но видела, что он что-то кричит наезднице.

Кас бросилась прочь, но споткнулась о корень и больно ушибла бедро, после чего снова вскочила на ноги.

Всадница пришпорила коня и помчалась по кругу. Она перелетела через толстую синюю стену, потом через высокую перекладину, и вот она несется прямо на меня со скоростью сто миль в час. Я видела раздувающиеся ноздри лошади и слышала глухой топот копыт и тяжелое дыхание всадницы. Она и не собиралась останавливаться. Она собиралась прыгать через ворота, и я стояла у нее на пути.

Волк остановился в десяти метрах от нее, его челюсти злобно скрежетали. Как если бы он был готов открыть пасть и заглотить ее целиком.

Я присела и закрыла голову руками, но неожиданно лошадь остановилась как вкопанная в нескольких дюймах от меня. Свесив через ворота тяжелую голову, конь щекотал носом мои пальцы. Издалека донесся голос мужчины.

Точно так, как она видела в кошмарах.

— Да, — ответила ему женщина, глядя на меня сверху вниз. — Пока что это был наш лучший заезд, но, по-моему, мы тут кого-то насмерть перепугали.

Может быть, это и был ночной кошмар? Или она случайно попала под чары темной магии и это очередной фокус, как в Роще Кирита? Может, ей просто нужно проснуться? Кас сложила руку в кулак и вонзила ногти в ладонь, чтобы почувствовать боль. Пробовала прикусить язык, потянуть себя за волосы. Нет, это не сон, она почувствовала боль. Все эти манипуляции не заставили ее проснуться, а картинку перед глазами – вспыхнуть и раствориться в воздухе.

Она улыбнулась мне, и я увидела, что у нее белокурые волосы, карие глаза и необычайно широкие для женщины плечи. Одним словом, это была вовсе не моя мама.

Волк ходил кругами и сверлил ее глазами.

Я извинилась перед женщиной и заспешила по второй тропинке, которая привела меня в открытое поле, усеянное маргаритками и лютиками, едва видневшимися из высокой травы. Вначале я услышала стук копыт: да-да-дум, да-да-дум, а затем увидела двух лошадей, скачущих через поле с такой скоростью, как будто за ними гнался дьявол. Они перепрыгнули через ручей и подскакали к ограде пастбища. Там они опустили головы и принялись щипать траву, с ритмичностью метронома помахивая хвостами, напоминающими длинные волосы экзотических танцовщиц.

Он был таким огромным, что девушке пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Лапы были столь длинными, что он мог добежать до нее в два прыжка.

Я вернулась назад, но на овальной площадке уже никого не было. Я решила разыскать парнишку из конюшни, рассчитывая получить от него более точные указания. Поднявшись по холму, я увидела мужчину. Он крепко держал толстый кожаный ремень, пристегнутый к недоуздку Эдди. В другой руке у него была губка, с которой капала вода. Но стоило ему коснуться этой губкой бока Эдди, как конь яростно шарахнулся в сторону. Я наблюдала за этой сценой, держась поодаль. Мужчина провел губкой по его спине, и он снова рванулся, уже в другую сторону. Мужчина выпустил губку и кончиком хлыста дважды легонько шлепнул лошадь по шее, а затем продел хлыст сквозь намордник недоуздка. Конь тут же притих и повесил голову, а мужчина начал тихо с ним разговаривать, гладя рукой по спине.

Кас подняла меч.

Я решила спросить у этого мужчины о маме. Услышав мои шаги, он отложил губку и поднял голову, продолжая стоять спиной ко мне.

Волк оскалился.

— Прошу прощения, — тихо окликнула его я, и мужчина развернулся так резко, что кепка слетела с его головы и по плечам… нет, не мужчины, а женщины рассыпались густые и длинные темно-рыжие волосы.

За утробным рычанием, раздававшимся из пасти волка, она услышала вдалеке еще один душераздирающий крик. Он проник внутрь нее, заставив забыть обо всем другом. Кас поняла, что не должна поддаваться страху и тревоге. Она попросту не могла так поступить, потому что Эландеру нужна ее помощь.

Я взглянула в глаза своей матери.

Девушка сделала шаг вперед, крепко держа меч обеими руками.

Она была выше и стройнее меня, и у нее была медового цвета кожа. Но у нее были такие же, как у меня, волосы и такие же, как у меня, глаза. Ошибки быть не могло.

Волк зарычал и опустил голову. Его горящие, как звезды, глаза недобро сверкнули. Клубы темного пара вокруг рта яростно закрутились. В лесу вдруг стало темнее. Холоднее. Все вокруг как будто сжалось.

— О боже мой! — прошептала она.

Волк собирался проглотить ее целиком.

Лошадь пофыркивала у нее над плечом, и с ее гривы на мамину тенниску капала вода, но она этого не замечала.

Он закрыл глаза и без светящихся звезд стал невидимым в сумраке. Вокруг Кас сгустились темнота и холод. Девушка почувствовала себя маленькой и беззащитной среди этого кошмара. Ей было не выбраться. Не выбраться!

— Я Пейдж, — выпалила я и вдруг протянула ей руку для рукопожатия. — Я… э-э… ваша дочь.

Но она не стала закрывать глаза, и тогда ей показалось, что где-то высоко среди деревьев мелькнул солнечный луч. А сразу после этого она ощутила в руке спазм.

Мама улыбнулась, и это как будто оживило ее застывшую фигуру, вернув ей способность двигаться.

Нет, это была не боль.

— Я знаю, кто ты, — ответила она.

А сила.

Она не приняла мою руку, а покачала головой и начала наматывать кожаный ремень на пальцы. Она переминалась с ноги на ногу, ковыряя носками ботинок гравий на дорожке.

Кас выставила руку вперед – туда, где в последний раз видела глаза волка, и почувствовала пульсацию в мышцах предплечья.

— Я отведу Эдди в стойло, — сказала она, потянув коня за повод, но вдруг остановилась и умоляюще посмотрела на меня. — Никуда не уходи, — попросила она.

В следующую же секунду вокруг нее вспыхнул свет.

Я пошла за ней. Она исчезла в стойле (в том самом, которое чистил паренек) и сняла с головы лошади недоуздок. Выйдя из стойла, она закрыла задвижку и повесила упряжь на гвоздь справа от двери.

Чистый бело-золотистый свет поглотил все тени, а затем прогнал их прочь и распространился дальше в лес, становясь все ярче и ярче. Вскоре Кас уже не могла различить деревья в заполонившем все ярком облаке света.

— Пейдж, — выдохнула она, как будто мое имя запрещалось произносить вслух.

Когда же он наконец погас, оказалось, что Кас стоит на коленях в лесу, одна. Волка нигде не было, тени исчезли, золотой свет пропал – все испарилось, будто и не было.

Она потянулась ко мне и коснулась ладонью моего плеча. Я вздрогнула и отшатнулась. Это произошло совершенно непроизвольно, и я ничего не могла с этим поделать.

А может, это все-таки был сон?

— Простите, — сказала я, не глядя ей в глаза.

Дрожа, Кас встала на ноги. Стряхнула с брюк листья и землю, а затем внимательно со всех сторон осмотрела руки. Девушка сама не знала, что она ищет. Может быть, новый источник света? Неужели она на самом деле вызвала этот взрыв минуту назад?

«Что же все-таки со мной происходит?»

В этот момент рядом материализовался парень, работавший в конюшне.

Тут Кас услышала слабое покашливание и вспомнила, зачем она так спешила попасть в этот лес. Девушка побежала туда, откуда шел этот звук, и в конце концов нашла Эландера на небольшой поляне. Он лежал на спине, прикрыв лицо рукой. Кас со всех ног бросилась к нему и села рядом на землю.

— Лили, я на сегодня закончил, — заявил он, хотя был только полдень.

Его рубашка была вся изорвана, и кожа под ней выглядела ничуть не лучше. На ней виднелись ужасные раны от когтей или шипов, прошедшихся по груди. Он был весь в крови и лежал неподвижно. Кас застыла на месте, размышляя, как лучше поступить.

Поначалу она решила спрятать его, а самой побежать за помощью, но тут капитан пошевелился. Он убрал руку с лица и вытянул ее вдоль тела. Затем с трудом открыл глаза, поморгал несколько раз, а потом увидел Кас. Его грудь вздымалась вверх-вниз, как при обычном дыхании.

Мама с трудом оторвала взгляд от моего лица.

Кас выдохнула с облегчением, поняв, что в мире вновь установился прежний порядок.

– Ты жив!

— Знакомься, Джош. Это Пейдж. Моя дочь Пейдж.

Поморщившись от боли, он дотронулся рукой до окровавленной груди.

– Конечно, жив! – пробормотал он, пытаясь сесть.

— Круто, — кивнул мне парень и снова обернулся к маме. — Аврора и Энди на пастбище. До завтра. Хотя, — добавил он, — завтра — это всего лишь обратная сторона сегодня.

Кас с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть. Его высокомерие не знает границ.

Он зашагал по длинному коридору, и мы проводили его взглядом.

Она подала ему руку и удивилась, когда он без возражений оперся на нее, чтобы сесть. Затем она поддержала его за спину, чтобы он не упал, осматривая раны.

Не отпуская капитана, Кас тревожно оглядывалась по сторонам. Она вся напряглась, готовая отразить следующую атаку.

— Он немного дзэн, — пояснила она, — но он — это все, что я могу пока себе позволить.

– Гармора… – сказала она чуть погодя. – Куда она подевалась?

Капитан ответил не сразу – он был занят тем, что осматривал окровавленный порез на ноге, а затем поднял глаза на нее.

Не произнеся больше ни слова, мама вышла из конюшни и по тропинке зашагала к раскинувшемуся слева полю. Подойдя к ограде, она оперлась локтями о деревянные ворота и снова замерла, наблюдая за пасущейся вдали лошадью. Даже с этого расстояния я понимала, что это необычайно крупное животное. Соболиная шерсть коня лоснилась, а две передние ноги до колен были белоснежными, как будто он только что вступил в облако.

– Ты наверняка видела волка, бродящего здесь?

Кас кивнула, почувствовав холодок внутри. Она по-прежнему пыталась убедить себя в том, что это был всего лишь странный, навеянный магией кошмар или галлюцинация. Но раз он тоже его видел…

— Как ты меня нашла? — небрежно поинтересовалась мама.

– Лично я думаю, что волк прогнал гармору прочь, – предположил Эландер.

Кас сложила руки на груди.

— Тебе удалось неплохо запутать следы, — с трудом сохраняя спокойствие, ответила я.

– А затем что-то непонятное прогнало самого волка.

– Да. Кстати, что за странный свет был в лесу минуту назад?

Похоже, наша встреча меня взволновала гораздо сильнее, чем ее! И пусть вначале мое появление застало ее врасплох, она быстро взяла себя в руки и теперь держалась так спокойно и непринужденно, как будто знала, что я приеду. Не этого я ожидала. Я поняла, что рассчитывала если не на искренний интерес к своей персоне, то как минимум на любопытство. Втайне же я надеялась на то, что она все еще меня любит.

Девушка помедлила, прежде чем ответить. Ей нужно было собраться с силами, чтобы посмотреть ему в глаза и самой поверить в то, что она собиралась ему прошептать.

– Кажется, это моих рук дело.

Я обернулась к ней, ожидая, что какой-то жест, улыбка или модуляции голоса пробудят в моей душе ворох воспоминаний. Но между этой женщиной и той, которая оставила меня в пятилетнем возрасте, не было ничего общего. Я провела последние несколько дней… последние двадцать лет… проводя параллели и выдвигая предположения. Я знала, что мы очень похожи внешне. Я знала, что мы обе покинули свои семьи, хотя мне не были известны причины, по которым это сделала она. Мне казалось, что мы встретимся и она протянет ко мне руки, и, шагнув в ее объятия, я наконец обрету себя. Мне казалось, что мы должны одинаково рассуждать, одинаково мыслить и одинаково двигаться. Но, оказавшись в ее мире, я поняла, что чужая здесь. Это была ее жизнь, и она шла своим чередом и без меня. Суть проблемы заключалась в том, что я ее почти не знала, когда она от меня уехала, и я совершенно не знала ее сейчас.

* * *

Несколько часов спустя Кас с Тарой отдыхали за столиком в видавшем виды общем зале крошечной гостиницы.

— Один из моих друзей свел меня с частным детективом, который отследил твой путь до «Конских штучек»… а потом я увидела потолок.

Они покинули Бельвинд и нашли более уединенную деревушку к северу от него. Большинство солдат разбили лагерь в ближайшей долине, но Тара настояла на том, что Эландеру нужно отлежаться в постели, чтобы быстрее поправиться. И он не стал возражать. Несмотря на спесь и напускное безразличие, капитан понимал всю серьезность своего положения, просто не говорил об этом вслух.

Они были правы, поступив так. Ведь, когда с груди Эландера смыли всю кровь, оказалось, что раны гораздо глубже и серьезнее, чем думала Кас. Настолько, что она не могла понять, как он еще не умер. Девушка понимала, что его жизнь по-прежнему висит на волоске, поэтому во время разговора с Тарой постоянно поворачивала голову в сторону его комнаты.

— Потолок, — рассеянно прошептала мама, — ах, потолок! Как в Чикаго.

– Иди проведай его! – не вытерпела Тара. – И постарайся уговорить этого упрямца поесть.

Кас согласилась попробовать. Тара налила в кувшин воды и положила в тарелку хлеб и фрукты от хозяина таверны. Взяв все это, Кас направилась в комнату к Эландеру.

— Вот именно, как в Чикаго, — отчеканила я.

К счастью, дверь оказалась не заперта, и она тихонько вошла внутрь. Эландер лежал, повернув голову к окну. Он не шевелился, и Кас решила, что он спит. Однако, подойдя ближе, она поняла, что его усталые глаза все еще открыты. Лунный свет проникал в комнату сквозь приоткрытые бледно-голубые занавески, заставляя его глаза светиться в темноте. Кас стало не по себе.

Мама резко развернулась ко мне.

Эландер смог привести себя в порядок без посторонней помощи, и теперь на нем была свободная рубаха, из-под которой виднелись многочисленные повязки, стягивающие раны на груди. Увидев Кас, капитан поприветствовал ее кивком головы. Затем он подтянулся и сел, прислонившись к деревянному изголовью, подтянув к себе ногу и положив на нее руку. Даже эти нехитрые движения дались ему с трудом, и капитан поморщился от боли.

Эландер наотрез отказался от еды и воды, которую она принесла. В ответ Кас надула губы, но решила пока не настаивать, а вместо этого занялась его ранами.

— Я не хотела оставлять тебя, Пейдж, — сказала она. — Я просто хотела уехать.

Я пожала плечами, как будто мне не было до этого никакого дела. Но во мне загорелась какая-то искра. Я вспомнила круглое личико Макса и сильные руки Николаса, прижимающего меня к своей горячей груди. Я не хотела их бросать. Я просто хотела уехать. Я сбежала не от них. Я просто сбежала. Я искоса посмотрела на маму. Возможно, наше сходство не ограничивается внешностью. Возможно, между нами намного больше общего, чем кажется на первый взгляд.

Даже не будучи медсестрой, она поняла, что у него сбилась повязка на левом предплечье и рана продолжала слегка кровоточить. Кас взяла его руку и начала ее осматривать, не спрашивая разрешения. Все равно он бы его не дал.

Эландер протестующе застонал, но не стал выдергивать руку, когда она принялась разматывать плохо намотанную повязку. Капитан перевел взгляд на окно и продолжал смотреть туда, произнеся следующую фразу:

Мама как будто поняла, что мне нужны доказательства. Она свистнула пасущейся в дальнем конце поля лошади. И конь сорвался с места и сломя голову ринулся к нам. Подбежав к маме, он пошел по кругу, восстанавливая дыхание, и только после этого остановился. Он кивал и встряхивал головой, а потом потянулся к маминой руке и принялся тереться об нее носом.

– Почему ты помчалась за мной, разве я не просил тебя оставаться на месте?

Кас продолжала разматывать бинт, а затем нахмурилась, увидев, что ее опасения подтвердились. Из раны по-прежнему шла кровь.

Это было самое прекрасное животное из всех, что я когда-либо видела. Мне хотелось его нарисовать, но я знала, что мне никогда не удастся перенести на бумагу его неистовую энергию.

– По той же причине, по которой я сдуру бросилась на того монстра, чтобы защитить жителей Бельвинда, – ответила она.

— Это моя лучшая выставочная лошадь, — сказала мама. — Он стоит больше семидесяти пяти тысяч долларов. Все это, — она обвела рукой поля и строения огромной фермы, — все мои уроки и тренировки… и все остальные мои занятия — все это посвящено его содержанию и возможности выступать с ним по выходным. Мы выступаем в элитных шоу и недавно даже заняли первое место в своем дивизионе.

Он перевел взгляд на нее, но его губы оставались плотно сжатыми, как будто он считал все это отговорками.

– Потому что я не могу спокойно смотреть, как гибнут невинные люди.

Это произвело на меня должное впечатление, но я все равно не понимала, почему она все это мне рассказывает, в то время как существует множество других, гораздо более важных тем.

– Но я ведь не такой, как те жители.

– В каком смысле? – спросила она рассеянно и отошла в ванную за мокрой повязкой.

— Эта земля мне не принадлежит, — продолжала мама, снимая с лошади недоуздок. — Я ее арендую у «Конюшен Пегаса». Еще я арендую у них дом, фургон и грузовик. Кроме этой лошади, у меня, в сущности, ничего нет. Ты понимаешь, о чем я?

– Я не беспомощный и не такой невинный, как они. Скорее наоборот. Если бы ты только знала… – тут он осекся и замотал головой.

– Что знала?

— Не совсем, — теряя терпение, отозвалась я и попятилась, когда конь резко тряхнул головой, отгоняя муху.

Но он не ответил.

Какое-то время Кас постояла с намоченной повязкой в руке, изучая его. В ее голове возникла целая череда вопросов к этому мужчине.

— Его зовут Донегол, — произнесла мама.

Кто он такой, что остался на службе Короля-императора, несмотря на свое недоверие к нему? А сам Варен испытывал к нему доверие или их связывало нечто иное?

Откуда у него такая мощная магия, что он смог остановить омерзительного монстра, гармору, который был слугой самого бога Грача?

При звуке этого слова, ассоциирующегося у меня с названием одного из графств Ирландии, передо мной, как всегда, возникла картинка мест, где родился мой отец и о которых он нам без умолку рассказывал. «Яркие, как изумруды, поросшие клевером луга, каменные печные трубы, низкие облака и синие, как глаза твоей мамы, реки…»

И почему он так силен, что смог отнести женщину на руках в безопасное место? А затем бросился вновь воевать с монстрами в лес и в конце концов смог выжить в этой битве?

Я вспомнила слова Эдди Савоя, утверждавшего, что люди всегда цепляются за свое прошлое.

Капитан тоже внимательно наблюдал за Кас. Было видно, что у него скопилось не меньше вопросов к ней.

Они были очень интересной парой, не так ли? Огромное количество недомолвок и сомнений и никаких ответов. Кас понимала, что лучше всего держаться от него на расстоянии.

— Донегол, — повторила я, и когда мама протянула ко мне руки, я шагнула в их ласковые объятия, сама не веря тому, что обрывки туманных воспоминаний способны выкристаллизоваться в такую теплоту и искренность.

Но при этом она не смогла удержаться, чтобы проведать его. Откашлявшись, девушка произнесла:



***

– Сомневаюсь, что эти жители так уж невинны. По своему опыту скажу, что не бывает безгрешных людей. Тем не менее они не заслужили того, чтобы быть растерзанными монстрами. А теперь замри, чтобы я могла обработать и перевязать твою рану.



Капитан продолжал молча наблюдать за ней, пока она бинтовала ему руку.

Прошло несколько минут, но вопросы продолжали крутиться в ее голове. Она не могла больше молчать.

— Я годы напролет ожидала твоего появления, — призналась мама, вместе со мной поднимаясь на крыльцо белого дощатого домика. — Я смотрела на входящих в конюшню маленьких девочек и думала: «Вот сейчас эта малышка снимет шляпу, и я увижу перед собой Пейдж». — У самой двери она обернулась ко мне. — Но я всякий раз ошибалась.

С чего же ей лучше начать?

Кас решила приступить к трудному разговору, для начала отпустив ни к чему не обязывающий комментарий.

Почти спартанская обстановка маминого домика была чистой и аккуратной. На веранде было пусто, если не считать белого плетеного кресла-качалки, почти незаметного на фоне белой стены, и ярко-розовой бегонии в подвесном горшке. В прихожей на полу лежала вылинявшая ковровая дорожка и стоял изящный столик из кленового дерева, на котором расположилось несколько овальных деревянных шкатулок. Дверь справа вела в крохотную гостиную, а слева была лестница.

– Скажи, а эта божественная метка на твоей руке делает тебя неуязвимым для смерти? Просто, судя по ужасной ране в районе сердца, ты однозначно должен был умереть.

Капитан помолчал немного, а затем его губы тронула самодовольная улыбка.

— Сейчас мы тебя устроим, — улыбнулась мама, хотя я не говорила, что собираюсь оставаться. — Но у меня еще несколько уроков, поэтому мне придется уйти.

– Нет, Колючка, я не защищен от смерти. Просто я отлично умею договариваться с богом Смерти.

– Надеюсь, ты договоришься обо мне, если возникнет такая необходимость.

Мы поднялись на второй этаж. Дверь в ванную находилась прямо на лестничной площадке, а справа и слева были спальни. Мама повернула направо, но я успела бросить беглый взгляд на ее собственную спальню — бежевую и прохладную, с кисейными шторами, развевающимися над белой кроватью.

– Сделаю все, что смогу.

Я переступила порог второй комнаты, и у меня перехватило дыхание. На обоях теснились огромные розовые цветы, кровать была украшена пышным пологом, а на комоде у стены расположилась компания из двух фарфоровых кукол и зеленого плюшевого клоуна. Это была комната маленькой девочки.

У Кас на щеках выступил румянец, когда она услышала на удивление мягкий тон его голоса. Она сделала глубокий вдох, а затем медленный выдох. Вопросы. Ответы. Это все, на чем ей нужно сейчас сосредоточиться.

— У тебя есть еще одна дочь.

– Меня сегодня поразила сила твоей магии, – призналась она, – то, что ты смог уронить этого гармору, несмотря на то что потом он все-таки поднялся на ноги… Я ни разу такого не видела.

– Ничего особенного.

Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

– Мне до этого далеко.

– Однако, если не ошибаюсь, именно ты спугнула в лесу волка.

— Нет. — Мама шагнула к комоду и коснулась прохладной щечки одной из кукол. — Эта комната стала одной из причин, заставивших меня остановить свой выбор именно на этих конюшнях. Я все время думала о том, как сильно она тебе понравилась бы.

– Это просто очередное совпадение! – настаивала она.

– Я в этом не уверен.

Я еще раз окинула взглядом приторно-сладкую обстановку комнаты, задержав взгляд на удушливо-розовых цветах. Даже если бы я была маленькой девочкой, мне здесь не понравилось бы. Я вспомнила о своей спальне в Кембридже с молочно-белым ковром и почти белыми стенами, которая мне тоже не нравилась.

Кас тоже не думала, что это простое совпадение, но промолчала. Вместо этого она произнесла:

— Когда ты здесь поселилась, мне было уже восемнадцать лет, — напомнила я. — Немного старовата для кукол.

– Знаешь, если проводить между нами соревнование, кто из нас более загадочный, я даже не знаю, кто победит.

– Я вовсе не загадочный.

Маму это замечание нисколько не смутило. Она лишь пожала плечами.

– Для меня ты загадка.

– Что именно ты хочешь обо мне узнать?

— В моей памяти ты осталась пятилетней малышкой. Я все время мечтала о том, как приеду и заберу тебя, но я не могла так поступить с твоим отцом. Кроме того, я знала, что если вернусь, то навсегда. Я не успела оглянуться, как ты уже выросла.

Мысленно прокрутив в голове огромное множество вопросов, она решила начать с самого легкого, чтобы он расслабился и раскрыл ей важные тайны.

– Откуда ты родом? – спросила она, присаживаясь на край кровати.

— Ты приезжала на мой выпускной, — вздохнула я, усаживаясь на кровать.

– Из города Циридан рядом с королевским дворцом. Мои родители служили при дворе бывшего Короля-императора еще до того, как он получил титул императора. В то время существовало четыре королевства со своими королями и королевами.

Матрас оказался жестким и весьма неуступчивым.

– Родители тоже были отмеченными, как и ты?

– Нет, они оба не были отмеченными, поэтому моя магическая сила стала для них сюрпризом. Не будь отец в хороших отношениях с бывшим королем, думаю, меня бы убили. Но вместо этого мне предоставили возможность переехать в южную империю и пройти обучение у других людей с такой же отметкой, как у меня.

— Ты меня видела?

– Значит, ты рос не во дворце?

– Увы, нет. До восемнадцати лет, пока я до конца не овладел всеми магическими приемами, я жил в гораздо более скромных условиях. В монастыре в южной империи, вместе с остальными слугами бога Смерти, которые меня обучали. Пять лет назад я вернулся сюда вместе с Кайденом и Тарой и поступил на службу к Королю-императору Анрику – таков был уговор между ним и родителями еще до моего отъезда.

Я покачала головой.

– С тех пор ты помогал ему, выведывая тайны убитых врагов, – припомнила она, – руководя отрядами солдат, а еще…

— Частный сыщик. Очень скрупулезный.

– А еще позволяя ему вызывать прошлых королей и королев Кетры, чтобы он мог получить от них дельные советы.

Кас не сразу поняла, что он имел в виду под этим утверждением.

Мама села рядом со мной.

– Говоришь, что ты можешь вызывать мертвых?

– Можно и так сказать, – походя ответил он, не придавая этому особого значения. Как будто такими выдающимися способностями обладал каждый второй. Это вновь заставило Кас поразиться и восхититься силой его магии.

— Перед тем как сесть в этот самолет, я десять часов провела в Рейли-Дарэм. Я никак не могла решиться. Я говорила себе: «Еду», и тут же отвечала: «Нет, не могу». Один раз я даже выбежала из самолета перед самым закрытием дверей.

Ей еще ни разу не встречался человек с таким даром, и что-то подсказывало ей, что это лишь малая часть его способностей.

— Но ты ведь все равно прилетела, — напомнила ей я. — Почему же ты не попыталась со мной поговорить?

Теперь понятно, почему королевская семья решила оставить его при дворе.

– А теперь я служу его сыну в этом же качестве, – добавил Эландер, слегка сжав челюсти. Кас показалось, что еще немного, и он захочет прекратить разговор, поэтому она поспешила перейти к более легким вопросам.

Мама встала и расправила покрывало так, как будто она и не сидела рядом со мной вовсе.

– Хорошо, следующий вопрос. Твой любимый цвет?

На секунду их взгляды встретились.

— Я приезжала не ради тебя, — сказала она. — Я приезжала ради себя. — Она посмотрела на часы. — Бриттани придет в полтретьего. Самая хорошенькая девочка в мире, но хорошей наездницы из нее не получится. Если хочешь, можешь посмотреть. — Она огляделась, как будто в поисках чего-то на полу. — Где твои вещи?

– Зеленый, – ответил он так, будто только что придумал ответ.

Кас с трудом поборола в себе желание встать и посмотреть на свое отражение в окне, чтобы понять, какого цвета стали ее глаза. Интересно, магия кристалла Преображения еще действовала?

— В машине, — ответила я, понимая, что ни за что на свете не поеду в мотель.

Хотя это не имеет никакого значения.

Судорожно сглотнув, Кас продолжала допрос:

Мама кивнула и направилась к двери, а я осталась сидеть на кровати.

– Любимая… погода?

— Если проголодаешься, еда в холодильнике. И осторожнее с унитазом, ручка бачка заедает. Если я тебе срочно понадоблюсь, на телефоне увидишь стикер с номером «Конюшен Пегаса». Меня сразу позовут.

– Больше всего люблю дождь.

Разговаривать с ней было так легко и просто, как будто и не было перерыва в двадцать лет. Впрочем, для меня, наверное, не было, я все эти годы мысленно беседовала с ней, вот только она не отвечала. И все же я не понимала, как она может держаться так деловито и даже суховато, как будто такие гости, как я, появляются на ее пороге чуть ли не каждый день. Что касается меня, то от одной мысли о ней у меня начинала болеть голова. Быть может, она ведет себя так, намереваясь обойти молчанием вырванные из нашей жизни годы? Ведь, оглядываясь назад, человек рискует споткнуться и упасть.

– Любимое место?

У двери мама остановилась и оглянулась на меня.

– Горы.

— Пейдж, ты замужем? — спросила она.

– Любимое животное?

– Кролики.

Острая боль насквозь пронзила мой позвоночник. Меня чуть не стошнило. И она еще говорит о какой-то еде и телефонных звонках! Да ведь она не знает о своей дочери того, что мать просто обязана знать!

Услышав это, Кас недовольно скривилась.

— Я вышла замуж в восемьдесят пятом году, — сообщила я ей. — Моего мужа зовут Николас Прескотт. Он кардиохирург.

– Ты что, принимаешь все это за шутку, да?

Услышав это, мама приподняла брови и улыбнулась. Потом повернулась и вышла за дверь.

– Ничего подобного! Я очень серьезно воспринимаю свою любовь к кроликам.

— А еще у меня есть ребенок! — крикнула я ей в спину. — Моему сыну Максу уже исполнилось три месяца.

– Дурачок.

– Будь со мной поласковее, не видишь – я серьезно ранен.

Мама остановилась, но не обернулась. У нее в самом деле задрожали плечи, или мне это показалось?

– Кстати, об этом, – спохватилась она, держа мокрую повязку, – покажи-ка мне еще раз руку. Я должна закончить перевязку.

— Ребенок… — прошептала она.

Ни слова не говоря, капитан вытянул руку, и Кас смыла засохшую кровь, а затем начала перевязывать раны чистыми бинтами, лежавшими на тумбочке.

– Больше не трогай раненое плечо! – отчитала она его, наматывая бинт.

Я знала, о чем она думает. «У тебя есть ребенок, но ты его бросила, как когда-то я бросила тебя». Я задрала подбородок, ожидая, что она обернется и признает взаимосвязь, но она этого не сделала. Ссутулившись, она начала спускаться по лестнице, всем своим видом давая понять, что увидела эту параллель между нашими жизнями.

Эландер не ответил, закусив губу от боли. Зная о его недюжинной силе, Кас было странно видеть такие физические проявления дискомфорта – он морщился даже от самого легкого ее прикосновения…