— Я все еще не понимаю ни слова, ребята, просветите меня, — сказала я.



— Я хочу официального приветствия, — сказал Ашер.



- Мы все здесь друзья, mon ami, — напомнил Жан-Клод.



— Нет. Нет, мы не друзья, — сказал Ашер. — Я или Мастер и твой заместитель, или нет. Если я являюсь тем, кем думаю, то это мое право — требовать официального приветствия от всех в комнате.



— Я не думаю, что это дело касается Джей-Джей, — сказал Джейсон.



Мы все посмотрели на него. Я не знала, что сказать на это заявление, но Жан-Клод нашел слова.

— Ты совершенно прав. Она — наш гость, и это ее не касается.



— Я сейчас устрою ее и вернусь, — сказал Джейсон, уводя ее за занавес в сторону прихожей. Она что-то спросила у него тихим серьезным голосом. Он только покачал головой.



— Почему ты требуешь официального приветствия от всех? Разве это не то, что мы делаем для наших приезжих гостей или других доминантов и Мастеров? Мы же не здороваемся так друг с другом?



Ашер посмотрел на меня — лицо, наполовину скрытое волной волос, голубой шелк — красота и надменность. Но я знала, что были и эмоции, которые он прятал в глубине души. Он пришел к нам именно таким, как щитом загораживаясь своей красотой, когда он боялся, что что-то причинит ему слишком сильную боль.



Это заставило меня посмотреть над головами охраны на картину над камином, вокруг которой был построен дизайн всей комнаты. На ней были изображены Жан-Клод и Ашер, и их покойная подруга Джулианна, еще в то время, когда все одевались так, словно вышли из \"Трех мушкетеров\" Дюма.



Ашер на полотне был белоснежно-золотым совершенством, Джулианна сидела перед ним, а Жан-Клод стоял за ними обоими, уже тогда одетый в присущем ему черно-белом стиле. Ашер на картине был без шрамов, и художник поймал то же высокомерие, которое я видела перед собой сейчас.



- Когда ты говоришь, что это должны быть все, кто находится в комнате, ты на самом деле имеешь в виду всех до одного? — спросила я.



- Да.



- Жан-Клод?



- Мы часто ведем себя здесь неофициально, но, как Мастер, он имеет право на официальное приветствие каждый раз, когда входит, — сказал Жан-Клод.



— Официальное приветствие — это как помериться причиндалами, — сказала я. — Мы не должны делать это друг с другом.



— Я думал, что не должны, — сказал он, и его лицо ничего не выражало, не давая мне ни единой зацепки. Дерьмо.



Я повернулась к Ашеру.

— Ты всерьез собираешься заставить всех нас это делать?

— Да, — ответил он.



- Но почему? — спросила я.



- Потому что я могу.



Я озадаченно глазела на него где-то с минуту, а затем произнесла:

— Ладно… и как это делается?



— Тот, кто считает меня доминантом, должен приветствовать меня, а тот, кто чувствует, что доминирует или равен мне… что ж, как пойдет…



- И как может пойти? — спросила я.



Мика ответил вместо него:

— Смотря кто предложит свою плоть и кровь.



— Приветствие — просто формальность, — сказала я. — Тот, кто покоряется, предлагает кровь, вампир или оборотень нюхает или целует эту точку, и мы двигаемся дальше.



- Так происходит не всегда, ma petite, — заметил Жан-Клод.



- А что еще? — спросила я.



- Ты же знаешь, что некоторые вампиры используют этот способ, чтобы помериться силами друг с другом.



- Да, я это видела.



— Ритуал — в предложении крови. Доминирующий или Мастер может принять то, что ему предлагают. Так это было много веков назад. Мастер выбирал одно из предложений и кормился, так что, подчиняясь, ты даешь ему право выбрать тебя для кормления.



— Но мы так не делали, когда нас посещали Мастера других городов, — напомнила я.



— Ашер ссылается на свои права, и это в рамках его прав, — Жан-Клод взмахнул рукой, и охранники расступились, чтобы вампиры могли видеть друг друга. — Это то, что ты хочешь получить?



— Да, — повторил он, и его голос не сулил ничего приятного.



— Я чувствую себя так, словно мы вступили в бой, про который ничего не знаем. Если мы предлагаем нашу плоть и кровь, то я хочу знать, почему.



— Ты можешь предложить ее, Анита, если считаешь меня доминантом. А ты так не думаешь.



Я нахмурилась, потом повернулась к Жан-Клоду.

— Ты должен мне помочь. Что это значит?



- Он имел в виду, что ты предлагаешь ему кровь, только если считаешь себя слабее, чем Ашер. Если ты не думаешь, что он выше тебя по положению, то не предлагаешь кровь и можешь настоять, чтобы он сам предложил тебе свою плоть и кровь.



Я покачала головой и обратилась к Мике и Натаниэлю.

— Для вас обоих это тоже неожиданность?



Они оба кивнули, но Мика сказал:

— В последнее время Ашер стал более агрессивным.



- Например, пытался украсть поцелуй на концерте, — припомнила я.



Мика кивнул.



Я сделала глубокий вдох, медленно выпустила воздух, и сказала:

— Ашер, не делай этого, просто поговори со мной.



— Твой Мастер запретил мне поднимать определенные темы. Он почти не оставил мне возможностей продемонстрировать мое недовольство, но те, что оставил, я применю. Я хочу знать, какое положение занимает каждый, кто находится в этом зале. Я хочу знать, какое положение занимаю я по отношению к каждому в этой комнате, и я хочу знать это немедленно.



— Жан-Клод, просто скажи ему, что он может говорить со мной обо всем, о чем хочет. Если мы начнем эти игры с господством и подчинением, все пойдет кувырком.



- Охрана, оставьте нас.



- Я не уверен, что это хорошая идея, — проговорил Истина.



- Я уверена, — сказала Клаудия, — что это очень плохая идея.



- Нам необходимо обсудить некоторые очень личные вопросы. Так что, ступайте.



Клаудия и Истина посмотрели на меня. Фредо и Нечестивец держали вампиров в пределах поля зрения, что было нелегко, так как они находились друг против друга, но мужчинам удалось.



- Не смотри на нее, — возмутился Ашер. — Ваш Мастер приказал вам уйти. Разве вы не слышали его?



- Он — не мой Мастер, — сказала Клаудия. — Я просто работаю здесь.



- Он — наш Мастер, — сказал Нечестивец.



- Нет, — сказал Истина, — это не так.



Братья посмотрели друг на друга, а затем перевели взгляд на меня. Я, кажется, начала понимать, о чем толковал Ашер.

— Если Жан-Клод приказал уйти — идите. С нами будет все в порядке.



- Плохая идея, — повторила Клаудия.



- Очень плохая идея, — поддержал ее Фредо.



- Я верю Жан-Клоду, и я верю Ашеру.



Этими словами я заработала взгляд Ашера, на этот раз не высокомерный и не враждебный. Это был почти больной взгляд, а потом он снова стал великолепным и нечитаемым.



Охрана начала двигаться к занавесам в том направлении, в котором ушли Джейсон и Джей-Джей. Ашер крикнул:

— Перс, Дарес, я хочу, чтобы вы остались!



Два оборотня-гиены заколебались. Затем невысокий, чернявый Перс ответил:

— Нас наняли охранять Жан-Клода и его людей.



- Речь идет не о том, кто выдает вам зарплату, — сказал Ашер. — А о том, кто в этой комнате твой хозяин.



— Не делай этого, — предупредил Мика, дав мне знать, что он видит какую-то опасность, которую я еще не раскусила.



- Ты подойдешь сюда и предложишь мне свою шею, король леопардов? — спросил Ашер.



Натаниэль загородил Мику собой.

— Я предложу.



- Ты вкусный, mon minet, но я знаю, что ты не станешь драться со мной. У нас с тобой нет спора о том, кто доминант.



Мика взял Натаниэля за руку и оттолкнул назад.

— Речь идет не о сексе, а о власти, Натаниэль. Он хочет, чтобы я признал его более могущественным.



— Были и другие вещи, которые я хотел получить от тебя, Мика. Но Макиавелли сказал: \"Лучше внушать любовь, чем страх, но если вы не можете быть любимыми, сойдет и страх\". Поскольку ты не любишь меня, я последую его совету.



- Ты делаешь все это только потому, что я не люблю мальчиков, — сказал Мика.



Ашер снова засмеялся, и этот смех причинял боль, словно в нем были маленькие осколки стекла, которые царапали кожу. Это была иллюзия, вампирская сила, и я должна была бы иметь против нее иммунитет… То, что я его не имела, означало, что сила Ашера возросла с того момента, как он в последний раз проделывал подобное.



— Когда я верил, что это так, я спускал это тебе с рук. Но я видел тебя сегодня вечером на танцах. Я видел тебя с твоим котеночком, и он тебе очень даже нравился.



- Подожди, ты делаешь все это потому, что думаешь, что Мика… делает это с Натаниэлем, но не с тобой, не так ли? Господи, что за девчачья причина для ссоры…



- Нет, это не так, — сказал Ашер. — Это — очень мужская причина для драки. Эго мужчины не может вытерпеть столько отказов, Анита.



- Боже мой, — пробормотал Мика.



Он снова опередил меня.

— Что? Что ты понял такого, чего я все еще не понимаю?



Мика смотрел на Жан-Клода.

— Вы спите в одной постели с ним почти каждую ночь. Мы находим вас вместе, обнаженными, беспробудно спящими днем, если никто из нас не лежит с вами. И вы хотите сказать, что не…



- Не что? — не выдержала я.



Натаниэль ответил:

— Не любовники.



- Что? — изумилась я.



- Они- не любовники.



- Кто не любовники?



- Жан-Клод и Ашер, — сказал Натаниэль.



Я повернулась и посмотрела на Жан-Клода. Просто посмотрела на него.

— Ты хочешь сказать, что даже когда я не с вами, вы по-прежнему не…



— Нет, он не бывает со мной, — уточнил Ашер, — и когда я говорю \"Не со мной\", я имею в виду \"совершенно никоим образом\". Он считает, что если бы ты зашла в комнату и поймала нас на этом, это бы тебя расстроило.

Поскольку то, что он сказал, значило сразу многое, я просто тупо пялилась на Ашера.



Ашер рассмеялся, и этот смешок был почти обычным.

— Посмотрите на их лица, Жан-Клод, наши родные и близкие думали, что мы вместе, как в старые добрые времена.



Я повернулась к Жан-Клоду.

— Ты хочешь сказать, что все это время он был в нашей кровати — в твоей кровати, голый, и вы до сих пор… не сделали… этого… Черт, вы до сих пор не любовники?



— А что бы ты сделала, если бы застукала нас занимающимися любовью, ma petite?



— Ну… я была бы намного больше расстроена, если бы я поймала тебя с другой женщиной, — заметила я.



- Но ты была бы расстроена, — сказал он.



— Я не знаю, я… мы вместе делаем это. Мы все были в постели, все пятеро, в разных комбинациях. Я имею в виду… Я честно думала, что вы занимаетесь более интимными вещами, когда меня нет.



— Ты приучила меня бояться своего морального компаса, ma petite. Я никогда больше не хочу оказаться на другой его стороне.



- Но это же Ашер. Это — Ашер, которого ты любишь, и ты любил его на протяжении веков.



— Он любит тебя больше, — сказал Ашер. — Он любит тебя достаточно, чтобы отказывать мне снова и снова, чтобы отвергать любое мое прикосновение и все мое тело. И если ты привлечешь еще одного чисто гетеросексуального мужчину в нашу маленькую группу, я сделаю что-то ужасное, — он снова засмеялся, и в его смехе чувствовалась печаль и горечь. — Но подождите, я решил сделать что-то ужасное прямо сегодня, — он посмотрел на охранников, которые застыли у драпировок, усиленно притворяясь, что ничего не слышали. — Перс, Дарес, подойдите ко мне.



Гиены обменялись взглядом, а потом блондин сказал:

— Мы предпочли бы просто оставить вас двоих обсудить это между собой. Кажется, это очень личный вопрос, не для телохранителей.



— Я не хочу, чтобы вы уходили. Я хочу прояснить ситуацию, и вы двое поможете мне в этом.

Он протянул руку и позвал их к себе. Позвал так, как Жан-Клод мог звать волков, а я — многих зверей. Он открыл свою силу, и она наполнила комнату, холодная и густая. Я чувствовала ее касание, когда она текла мимо меня, словно могла подержать ее в руках. Он призвал гиен, и они просто повернулись и направились к нему. Они заняли места около кушетки, за спиной Ашера. Все это четко показывало, что обе гиены с Ашером, а не с нами.



- Не делай этого, — попросил Мика.



— Тут нет леопардов, которые могут помочь тебе, маленький король. Нет и волков, чтобы помочь Жан-Клоду, а крысы не принадлежат вам. Я единственный Мастер в этом зале, который имеет поддержку.



- Это- неправда, — сказал Мика.



— Ты имеешь в виду нашего котенка? Не думаю, что ты рискнешь им.



- Я говорю не о нем, — Мика посмотрел на меня.



Я отрицательно покачала головой.

— Не заставляй меня это делать.



- Он устанавливает правила, а не я, — напомнил Мика



- Если ты имел в виду Аниту, то побереги дыхание, леопард. Мы с ней давно установили, что она мне подчиняется.



Я посмотрела на вампира.

— Что это значит?



- Ты даешь мне доминировать в спальне, как и наш котенок.



- В спальне все по-другому.



— Когда-то ты дала мне покормиться на тебе, и я почти осушил твои вены. Мы оба знаем, что я удержался от убийства; ты бы позволила мне сделать с собой что угодно, и наслаждалась бы этим до самого конца.



Он говорил о последнем разе, когда мы были одни, и он питался от меня. Его укус, благодаря вампирской силе, вызывал оргазм. Так все и было, и то, что он только что сказал, было правдой. В тот момент я не боролась за жизнь, это было слишком хорошо, чтобы остановиться. Мы раньше никогда никому не говорили всей правды об этом. Просто избегали оставаться наедине.



- Не провоцируй меня, Ашер.



- Или что? Ты убьешь меня? Я так не думаю.



— Как и ты не убьешь нас, — тихо проговорил Жан-Клод, — а раз смерть исключается, что ты пытаешься доказать?



— То, что я стал слишком сильным, чтобы быть твоим заместителем. Мне нужна своя территория и любовники, которые меня не стыдятся.



— Мы не стыдимся тебя.



- Мужчины стыдятся, — Ашер указал на Жан-Клода, — и он говорит, что отказывает мне потому, что ты уйдешь от него, если увидишь нас вместе. Я сказал ему, что ты была с ним и Августином, Мастером Чикаго, и не отвернулась ни от того, что произошло, ни от Жан-Клода. Но когда я увидел твоих котят, целующихся в общественном месте, я понял, что Жан-Клод солгал. У тебя нет проблем делить себя с мужчинами, которые делятся друг с другом, это Жан-Клод не хочет больше быть со мной. Ты — его оправдание, чтобы держать меня на расстоянии.



- Я не знаю, что ты подумал, увидев нас на концерте, — сказал Мика.



- Я увидел двух мужчин, которые любят друг друга и не боятся показать этого на публике. Не отрицай это.



— Я не собираюсь отрицать, что я чувствую к Натаниэлю, — Натаниэль положил голову на плечо Мики, и Мика поднял руку, чтобы коснуться его лица. Мне всегда казалось странным, что Натаниэль был выше Мики, но доминирование не имеет ничего общего с ростом.



- Пожалуйста, можно охранники пропустят оставшуюся часть этой дискуссии? — спросила я.



— Видишь, ты стыдишься меня.



- Мне стыдно в целом.



- Мне — нет.



Я посмотрела на его спокойное, надменное лицо и сказала:

— Хорошо, черт возьми, давайте выясним наши отношения, — я повернулась к Жан-Клоду. — То есть вы не были любовниками, потому что ты думал, что я брошу тебя?



— Ты уезжала на месяцы по значительно меньшим поводам из-за своей ханжеской морали.