– Устала, – повторил он недоверчиво.

Черт, почему меня не отпускает ощущение, что братья Тремблэй видят мою ложь насквозь?

– Было поздно.

– В этом и смысл вечеринок. – Он сморщился. – Чтобы до следующего утра творить вещи… о которых потом не вспомнишь.

– И что ты вчера сделал такого, о чем сегодня не помнишь? – спросила я.

Тристан наклонил голову и зачесал волосы назад.

– Если бы я сделал… что-то, в чем был бы смысл… – Он поднял руку, поднес ее к моим волосам, и нарисовал прядью воображаемую линию от виска до подбородка. – Тогда я бы знал это.

– Противоречишь сам себе! – констатировала я и попыталась игнорировать покалывания, которые возникали от его прикосновений.

– Точно. – Он посмотрел мне в глаза и положил руку на щеку.

Я испытала странное чувство прежде, чем он быстро оттянул руку.

– Это ты на самом деле противоречишь сама себе, – прошептал он. Затем поднял меня с перил.

Именно в тот момент, когда я хотела спросить, что он задумал, из-за угла с кучкой приятелей вышел Гвинед, громко смеясь. Когда он увидел нас, его лицо засветилось, и он с выпяченной грудью подошел к нам.

– Отлично, – пробормотала я, но Тристан оставался хладнокровным.

– Новенькая вчера опоздала к закрытию! – огрызнулся Гвинед, злобно ухмыляясь. – Если об этом узнают… В его взгляде читалось снисхождение. – Ну, я предполагаю, что никто не будет скучать по этой СБЧВ, если она вылетит из школы.

– Что? – Я хотела вырваться из рук Тристана, но он держал меня крепко.

– Забудь. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Этот гном понятия не имеет, о чем говорит!

– Что такое СБЧВ? – наехала я на него, вырываясь. Он бросил злобный взгляд на Гвинеда, который, смеясь, схватился за живот и казался в кругу своих друзей непобедимым.

– Не слушай глупую болтовню, – Тристан ушел от моего вопроса и хотел утащить меня дальше, но Гвинед следовал за нами через парк к вилле.

– Скажи ей, Тремблэй! Ты знаешь, что я прав! – орал он нам вслед. – Стоит признать, хорошая, но СБЧВ, не так ли?

Ошиблась комнатой

– Ты скажешь мне сейчас же, что это означает! – потребовала я и остановилась. Я бы тут же повернула назад, если бы он не объяснил мне. Было очевидно, он знал, что имел в виду этот мерзкий тип Гвинед.

– Почему бы тебе просто не проигнорировать это? Тристан провел рукой по волосам и пропустил меня первой на террасу. Бассейн при дневном свете выглядел действительно здорово, а от вечеринки не осталось и следа. Лежаки из тикового дерева, расположенные рядом с перилами, приглашали присесть, а желтоватого цвета зонтики дарили тень. Темза под нами выглядела мутной в этот пасмурный день.

– Просто скажи мне, что это означает, тогда я смогу это игнорировать.

– Ты только разозлишься.

– Можно я решу это сама?!

Тристан сжал губы.

– Хочешь что-нибудь выпить?

– Нет! – перебила я его. – Я вообще не хочу здесь находиться. И я сейчас сразу же уйду, если ты не скажешь мне, что имеет в виду этот придурок!

– Он лишь хочет тебя обидеть, Эбби, – Тристан попытался меня успокоить, но об этом он мог забыть.

– Я знаю! Ты думаешь, он первый?

– ТРИСТАН! – на всю виллу прогремел мужской голос, и мы оба обернулись. Бастиан Тремблэй стоял в дверях, поставив руки на бедра, и смотрел на брата леденящим взглядом. Он выглядел так, будто только вышел из душа. Его волосы блестели от воды, и он застегивал рубашку.

Тристан сжал губы и пробормотал что-то неразборчивое.

– Я скоро вернусь, – буркнул он мне и зашел в дом.



Бастиан не верил своим глазам. Неужели его брат снова притащил в дом эту девчонку? Он шутит! Разве он не мог себе представить, каково это было для него? Подвергаться влиянию плетений этой девушки, не имея возможности их поглотить. Один только факт того, что она стояла в десяти метрах от него, разжигал в нем ярость, и ему пришлось взять себя в руки, чтобы не подать виду.

– Что значит опять? – пробурчал Тристан.

– Что? Ты прекрасно знаешь! Что она здесь делает? Я думал, мы все обговорили!

Бастиан наблюдал за Эбигейл через плечо Тристана, как неуверенно она ходила туда-сюда между лежаков. Она дотянулась ногой до воды, чтобы проверить температуру. На ней не было обуви.

– А что, если в этом случае я не буду придерживаться твоих предписаний? – отвлек его от девушки Тристан. – Что, если я не такой трус, как ты? Что, если я просто проверю, что произойдет, если…

– Проклятье! – прорычал Бастиан, схватил Тристана за руку и вывел наружу. Один прыжок через тень, и они уже стояли в гостиной, где он грубо оттолкнул его от себя. Он поднял рубашку и показал Тристану темные линии, которые обвили все его тело. Только кожа у кольца оставалась естественного цвета. – Видишь, насколько сильная у нее энергетика? – крикнул он. – Это не нормально, черт возьми. Так что поищи кайф где-нибудь в другом месте!

Тристану понадобилось время, чтобы подавить в себе ярость и взять себя в руки, радужка его глаз почернела. Как и по коже, по глазному яблоку расползлись черные линии, все его лицо, руки покрылись ими. Его зрение изменилось. Тени приобрели контур, он видел свечение энергии Эбигейл в саду. Они манили его с такой силой, которую ранее он испытывал крайне редко. Он протянул руку к следующей тени, но Тристан перегородил ему путь.

– Хорошо! – пробурчал он. – Хорошо! Я… я…

Бастиан задержал дыхание, подавил в себе боль, которую приносила с собой ярость, и вернул над собой контроль. Медленно его глаза посветлели, ему стало легче дышать. Он посмотрел на Тристана в ожидании.

– Я сделаю то, что ты скажешь, но я не смогу ждать вечно, – неохотно уступил Тристан. Он покачал головой и зачесал волосы назад. – Ну хорошо, я уведу ее отсюда.

– Сделай это. И другую тоже уведи.

– Какую другую? – Тристан в недоумении потер шею.

– Она вчера забыла тут свою сумку. Она стоит внизу у лестницы.

Тристан тихо выругался и начал оглядываться туда-сюда.

– Ты не мог бы мне помочь найти ее сумку?

– Ну уж нет!



– Отлично, – пробормотала я и согнула пальцы на ногах. Капли воды еще сверкали на моей коже и оставляли мокрые следы на полу. Ветер стал прохладным, а солнце скрылось за облаком. Мне становилось холодно.

Я фыркнула и посмотрела на телефон. Что это значило? Я шаталась тут одна, а Тристана было даже не видно. С того момента, как его брат помешал нам, он больше не появлялся.

– Я сейчас уйду, – пробурчала я и убрала телефон. Телефоны были запрещены. Я знала это, потому что просмотрела первые десять страниц тех чертовых правил. И тем не менее, казалось, никто не обращал внимания на это правило, потому что на школьном дворе все обычно сидели, уткнувшись в свои смартфоны.

– Черт побери, Тристан! Что это значит? – прошептала я и встала. Не хотела больше ждать. Мне и без этого было интересно, зачем он меня сюда притащил. Какие изначально у него были намерения? Или нас сюда привела перепалка с Гвинедом? Было ли это действительно так, как предполагала Жасмин, и он… хотел чего-то от меня?

Я разминала пальцы, у меня чесались руки нарисовать что-нибудь и разобраться в своих мыслях. Я была не готова допустить проявление чувств к мальчику. Тем более с такой славой, как у Тристана. Но все же, находясь рядом с ним, я ощущала что-то, чего не могла объяснить. В те немногие моменты, когда он прикасался ко мне… это… покалывание… это головокружение…

Что за глупость! Зачем я вообще об этом думаю? Мне не нужно было знать, как ощущается поцелуй. Наверняка для первого поцелуя существовали кандидаты получше, чем Тристан Тремблэй. Эти мысли всплыли по вине Эсме и Жасмин. Из-за их сплетен о девчонках, которые имели счастье поцеловаться с Тристаном. Чушь собачья!

Я осторожно прикоснулась к своей губе и задумалась, как ощущается поцелуй. Я еще никогда никого не целовала. Почему? Я еще ни разу не встречала кого-то, кто был бы достоин приблизиться ко мне. Потребовалось несколько месяцев, чтобы я позволила Флоренс поцеловать себя в щеку.

Поэтому если речь шла о поцелуе, то Тристан был бы разочарован, что притащил меня сюда.

– Ему бы не удалось подкатить ко мне здесь! – пробурчала я и встала. Я скрестила руки и посмотрела в затянутое облаками небо. Серое и мрачное. Такое же, как и мое настроение в тот момент. Я потерянно побрела вдоль окон, которые, в отличие от вчерашнего дня, были открыты лишь наполовину. Любопытство переполняло меня, хотелось заглянуть за огромные стекла и разведать, что там. Тристан зашел внутрь. Может, я должна была…

Тут же для меня это стало радостным открытием. Мне до сих пор нужно было кольцо. И я была здесь. Одна.

Ну… не совсем одна, но… без присмотра. Кто знал, когда еще мне выпадет такая возможность.

Без дальнейших раздумий я нырнула внутрь. Я услышала голос Тристана на лестнице внизу, поэтому поторопилась подняться по стеклянным ступеням. При дневном свете лестница выглядела еще более зловещей, а вид на бездну под ногами по-настоящему пугающим. Но, по крайней мере, я лучше ориентировалась. Я пробежала на носочках по коридору, мимо двери, за которой я вчера пыталась осмотреться. Там была какая-то гостиная, читальный зал, домашний кинотеатр, и еще черт знает какие комнаты есть у богатых, в которых они, черт знает чем занимаются. Может, комната для соблазнений…

В любом случае я не верила, что в одной из таких комнат может храниться фамильная драгоценность.

С дико стучащим сердцем я прислонилась к другой двери и прислушалась. За дверью не слышалось ни звука, я не стала медлить, потянула ручку вниз и вошла. Тусклый дневной свет проникал через большие окна в холодную комнату голубоватых оттенков. Широкая кровать с черным сатиновым постельным бельем расположилась в задней части комнаты, впереди стоял современный письменный стол, темный книжный шкаф и ноутбук.

На стене, над кожаным диваном, висел флаг команды гребцов Даркенхолла. Следующая дверь вела в смежную ванную комнату. Там пахло гелем для бритья, и я принюхалась. Классный запах.

У меня возникло подозрение, что я нахожусь в комнате Тристана.

– Здесь они точно не будут хранить фамильную ценность, – предположила я и уже собиралась уходить, как вдруг услышала шаги по коридору. – Дерьмо! – вырвалось у меня, и я, находясь в панике, осмотрелась в поисках путей отступления. Без раздумий я полезла под стол и спряталась там.

Дверь открылась и снова закрылась. Я слышала отдаляющиеся шаги, затем заиграла музыка.

Я с облегчением выдохнула. По крайней мере, теперь можно было не бояться быть раскрытой от случайного шороха. Я аккуратно вытянула шею и выглянула из-под стола.

– Ну, отлично! – прошептала я, снова присела и в растерянности сжала кулаки, когда узнала, в чье царство я проникла.

Плечи Бастиана Тремблэя было сложно перепутать с чьими-то другими.



В тот момент, когда Бастиан вошел в свою комнату, он почувствовал ее присутствие. В тот день было пасмурно, поэтому невозможно создать естественную тень, через которую он мог бы пройти. Поэтому он воспользовался дверью. За что он был очень благодарен погоде, когда заметил сиреневые волосы за письменным столом и плетения, буквально витающие в воздухе.

Он был так удивлен обнаружить ее в своей комнате, что ярость тут же взяла над ним верх, его руки и глаза изменились. Поэтому он повернулся к ней спиной и включил музыку, чтобы выиграть время и вернуть над собой контроль.

Что, черт возьми, она здесь делала?

Может, стоило спросить ее об этом.

Он провел рукой по волосам и успокоил пульс. Его взгляд нормализовался, и теперь он знал, что глаза не выдадут его. Он посмотрел на свою грудь и, когда даже там не увидел предательских плетений, развернулся.

Ее фиолетовые волосы отражались в золотом кубке сборной команды по гребле, который стоял у него на столе, от чего он не мог сдержать усмешку. Она, правда, думала, что он ее не заметит?

Как он мог просмотреть эти струящиеся плетения, которые окутывали ее? Он дал себе немного времени, чтобы побыть ближе к этим плетениям. Он позволил им струиться на него, как в душе струится теплая вода.

Темные паутинки тянулись к нему, словно знали, что он хочет вобрать их в себя. Они вырывались из нее, будто хотели слиться с ним в единое целое. Теперь, когда он вернул контроль, он мог наслаждаться этим ощущением. Кольцо пульсировало на шее, но он был достаточно сильным, чтобы обуздать в себе внутренние силы.

Он подошел к письменному столу и сел на край, затем откашлялся:

– Могу я спросить, что ты здесь забыла?



Черт!

Мои щеки покраснели, а колени задрожали как осиновый листочек, когда я неуверенно поднялась.

– Привет, Бастиан. – Боже, как это было глупо! Его имя сошло с моих уст, как молитва. – Я… – практически беззвучно произнесла я, мысленно измерив глазами расстояние до двери. А что, если я просто убегу?

– Не говори, что ты искала туалет, – перебил меня этот темноволосый дьявол, не постеснявшись при этом ухмыльнуться.

– Я… – Что я должна была сказать ему? Было сложно придумать логическое объяснение тому, что я пряталась за его письменным столом.

Он встал и подошел ко мне. Блеск в его глазах сопровождался чем-то еще, но я не могла сказать, что это было. Он напомнил мне хищника, который вот-вот вонзит клыки в шею своей жертвы.

Я инстинктивно начала пятиться назад, пока не уперлась спиной в книжный шкаф.

– Ты уже второй раз заблудилась тут, хотя… – Он задумчиво наклонил голову. – Хотя, у тебя нет причин здесь находиться, верно?

Я сглотнула слюну. Было тяжело выстоять перед этими необычными глазами.

– Я… думала…

– Да-а-а?

Он находился так близко, что почти касался меня. Это заставило меня запрокинуть голову, чтобы видеть чуть больше, чем его натренированную грудь.

– Я… думала, что здесь… – Серебряная цепь на его шее шевельнулась, когда он наклонился надо мной. Отвлеченная этим и свежим мужским запахом, который исходил от его кожи, я совсем забыла, что хотела сказать. Я вытянула руки перед грудью Бастиана, чтобы он не подошел ближе. Серебряная цепочка скользнула по моей руке, а вместе с ней в поле моего зрения попало и грубо-кованое кольцо, толщиной в палец, украшенное странными символами.

– Ты думала?.. – переспросил Бастиан, его голос прозвучал сурово, в нем слышалась нетерпеливость.

– Я думала, это комната Тристана, – выпалила я, не выпуская кольцо из виду.

Такое вообще реально? Мой пульс колотился. Это, должно быть, то самое кольцо, которое мне показывал Кросс. Это то кольцо, грубую структуру которого я уже рисовала. Кольцо, с помощью которого я могла доказать учителю, что я действительно хочу начать новую жизнь. Что я хочу работать над собой. Что я хочу стать лучшим человеком, как и хотела Флоренс.

Я была так озадачена тем, что получаю кольцо на блюдечке с голубой каемочкой, что позволила Бастиану дотронуться до моего подбородка. Он заставил меня посмотреть ему в глаза в то время, как я ощущала кольцо на своей руке. Адреналин струился по моим венам, и я знала, что хочу лишь одного. Украсть это кольцо!

Так близко…

Бастиан смотрел на нее. Она казалась более уязвимой, чем выдавала себя. Ее глаза были подведены карандашом, словно она пририсовывала себе тем самым большую силу. Как будто таким образом она могла скрыть неуверенность в своем взгляде. А лиловые волосы, в комбинации с темными, практически черными плетениями и голыми ногами, усиливали бунтарский образ и придавали ей дикости, необузданности.

Как и раньше, Бастиану в голову пришла мысль о том, что останется от нее, если он вцепится в ее плетения. Он чувствовал лежавшее на ней бремя, но тем не менее она стояла перед ним со сжатыми губами и воинственным взглядом, который практически скрывал ее слабость.

– Комната Тристана, – повторил он ее ложь. А что это была ложь – было очевидно. Ее плетения пришли в движение, увеличились, что вызвало у него стон. Ярость хотела взять верх и отобрать у нее плетения.

Поддавшись импульсу, он коснулся кончиком пальца ее щеки. Внутренний рев становился все громче.

– Да, я… я хотела… удивить его, – запинаясь ответила она и попыталась отодвинуть голову, но он ее не отпускал.

– Что ж, он бы удивился, увидев тебя здесь.

– Я же сказала, что ошиблась комнатой.

– Ну, не очень ошиблась. – Бастиан прикусил язык. Он не должен был произносить мысли вслух, но ее увеличивающиеся плетения, которые становились больше от лжи, лишали его рассудка.

Он еще никогда не чувствовал что-то подобное.

– Ты думала, что находишься в комнате Тристана? – он не мог не подстрекнуть ее снова солгать. Он хотел увидеть, нет, он должен был увидеть, что произойдет, если эта сеть из плетений распространится дальше. Она почти полностью окутала ее. Что она будет делать дальше? Почему она не ломалась от такого груза? Кто, черт возьми, она, раз под его кожей творится такое?

– Я же уже сказала! – продолжила блефовать она.

– И почему же… Он указал на угол за столом, где она пряталась. – К чему весь этот цирк?

– Я…

Ее нити светились, как феникс. Пальцы Бастиана кололо от ожидания, он воспользовался бы этим.

– Я видел твои документы, – шепнул он и поднял ее подбородок. Ее губы дрожали, но своим взглядом она пыталась задушить его.

– Молодец! – прошипела она и ударила его по руке.

– Ты присваиваешь вещи, которые… тебе не принадлежат.

– Это неправда! – Она попыталась вырваться, применив больше силы, чем он ожидал. Она повернулась и пододвинулась к нему еще ближе. Ее волосы касались его груди, дыхание – кожи… а ее плетения… он мог их чувствовать на вкус.

– Что ты здесь ищешь?

– Ничего, болван! Я хотела найти твоего брата! – настаивала она на своей лжи.

Бастиан издал очередной стон. Она понятия не имела, какой манящей была для него.

– Мой дорогой брат не знает, что… – шепнул он ей на ухо и обхватил пальцами шею. Он знал, что, если возьмет сейчас немного ее энергии, она не заметит этого. Она не увидит, как поменяется его кожа в том месте, каким он дотронется до нее. Она не заметит, как ее кожа покроется сетью из живых ниточек, которые перетекали бы в него. Он просто мог взять то, что хотел, без…

– Что? Закончи уже свое гребаное предложение, – зашипела она на него.

Губы Бастиана скривились в усмешке. Она была дикой и сильной. Она была вынуждена быть сильной, ведь бремя ее плетений было огромным. И, хотя он неохотно это признавал, она нравилась ему. Он еще никогда не испытывал ощущения, что кто-то нуждается в его помощи. Эта девушка не выглядела так, будто ей надо было сбросить с себя груз. Она страдала. Он видел это. Но внешне казалось, что с ней ничего не происходит.

Это противоречие отражалось в ее гневном взгляде. Она совершенно точно боялась его, но все-таки он видел, что она не опускает руки и продолжает бороться с ним.

Он раздвинул пальцы на ее шее, чтобы больше прочувствовать ее. Ее шелковые волосы скользили по внешней части его кисти, а ее плетения пульсировали под его кончиками пальцев. Он сдался и позволил ярости поглотить себя.

– Тристан понятия не имеет, что привел в дом воровку, верно? – вздохнул он, когда одна из ее нитей со всей силой втекла в него.



От лица отхлынула кровь, и мне казалось, что только рука Бастиана на моей шее удерживает меня от падения. У меня закружилась голова, я потерялась в его потемневших глазах, которые смотрели на меня еще более таинственнее. Картинки, неизвестные картинки и темнота отражались в его зрачках, проплывали так быстро, что я даже подумала, что сплю. Его слова звучали в моих ушах, и мне хотелось отрицать обвинения, при этом я держала в руке кольцо, которое привело меня сюда, в этот момент я зажала его в кулаке.

Это могло быть так легко, один рывок, быстрое движение и украшение стало бы моим. Я попыталась незаметно подойти ближе к Бастиану, так он бы не заметил, что…

Святые небеса, он так хорошо пах. Он казался неприступным, как скала, но его кожа была горячей, даже раскаленной. Он был ко мне ближе, чем какой-либо мужчина ранее, от этого мой пульс достигал запредельной скорости. В какой-то момент я забыла о кольце и единственным, что имело значение, были губы Бастиана, так близко ко мне.

Отвлеченная этим неизвестным чувством необычного облегчения, смешавшимся со странным напряжением, я задержала дыхание и встала на носочки.

Внезапно Бастиан отпустил меня и оттолкнул от себя. Кольцо так и осталось висеть на цепочке на его шее. Я ошеломленно уставилась на него, шанс был упущен. Цепочка упала обратно под рубашку, когда Бастиан увеличил расстояние между нами на два шага. Он казался взволнованным, даже в смятении, но, несмотря на слабость, я чувствовала себя хорошо. Легко. Непривычно.

Я убрала волосы со лба, выпрямила плечи. Черт, я чуть не…

Что не? Чуть не позволила себя поцеловать? Это казалось безумием. Как я могла подумать, что Бастиан хотел поцеловать меня? Из-за близости? Из-за проникновенного стука сердца? Так это была моя проблема, а не Бастиана.

И даже та дистанция, которая образовалась между нами, не являлась помехой для нежных чувств.

Его взгляд стал хмурым и закрытым, он начал суматошно застегивать рубашку, потом посмотрел на меня.

– Тебе лучше уйти сейчас, – сказал он. – И больше не приходи сюда.

– И не собиралась! – ответила я и удивилась, почему его резкие слова задели меня. Я скрестила руки на груди. – Итак, для справки… – Нервно сглотнув, я моргнула сквозь слезы, которые выступили на глазах. – Во всех этих идиотских школьных документах… написана лишь часть всей истории.

Я должна была уходить. У меня захватывало дух, как на американских горках, но что-то во мне хотело вернуться к тому моменту, когда его руки на моей шее… подарили мне чувство легкости. Как будто земля ушла у меня из-под ног. Я вылетела из комнаты, сбежала вниз по стеклянным ступеням и выбежала из дома. Я уже пробежала половину парка, когда мое внимание привлекло чье-то движение.

– Ну, потрясающе! – вырвалось из меня, и я не могла отвернуться, когда Тристан Тремблэй подвел одну из Барби-клонов к припаркованному спортивному автомобилю и склонился над ней. «Ламборджини» скрывала детали, но было сложно не заметить, что он целовал ее.

Это задело меня, и я задумалась, что со мной было не так. И почему меня вообще интересовало, кого целуют эти проклятые братья Тремблэй. Или не целуют.

Я в растерянности пошла дальше. Пропуская все через себя, кольцо, которое так срочно понадобилось мистеру Кроссу, и мальчиков, которые клеили каждую. Я всхлипнула. Из головы не выходил Бастиан Тремблэй, засранец с синими, как ночь, глазами и великолепным запахом.

Наступив на еловую иголку, я выругалась. Держась на одной ноге, я присела на пень и вытащила иголку из стопы. Выступила лишь небольшая капелька крови, но у меня покатились слезы. Я сразу же стерла их и заметила тушь на пальцах. Если бы не обратила на это внимание, то выглядела бы как енот! Я аккуратно подтерла пальцами под глазами и запрокинула голову, чтобы слезы не скатывались по щекам.

Я чувствовала себя ужасно и бесконечно одиноко. Возможно, Флоренс была права. У меня были проблемы. А если не было, то я сама себе их устраивала!

* * *

Когда Бастиан снова остался один, он опустился на колени. Он дрожал, потому что ярость в нем вынуждала преследовать ее. Казалось, он волк, преследующий окровавленную косулю, в чью плоть он только что вонзил свои клыки.

– НЕТ! – рычал он, вцепившись ногтями в пол. Его дыхание было жестким и сдавленным. Пустота внутри требовала больше, чем просто запах плетений Эбигейл Вудс. При том что он вообще не собирался приближаться к ней. Он не собирался забирать часть ее.

Бастиан измученно набрал воздуха в легкие и закрыл глаза. Тщетно. Ее дрожащие губы и полные страха глаза никак не уходили из его головы. Он отчетливо видел, как они вырисовывались на коже от его прикосновений. Темные паутинки, ее плетения души смело выходили на первый план, предлагая себя ему. Покрывали ее кожу трепещущей сетью от самой шеи и становились частью его.

Он больше не будет таким, как прежде.

Бастиан так крепко сжал руки в кулаки, что его ногти в форме полумесяца оставили на коже отпечаток.

Затем он яростно разорвал на себе рубашку разглядывая, что сотворила с ним минутная слабость. Неистовая злость бушевала, подобно урагану, его тело покрылось черными сияющими плетениями. Они, казалось, давили изнутри, пытаясь вырваться наружу сквозь кожу. Бастиан знал, что так оно и было.

Он закрыл ладонью шрам на сердце и попытался успокоиться.

Нужно держать себя в руках.

Он должен найти способ вобрать в себя плетения Эбигейл Вудс, не покалечив при этом ни себя, ни ее.

Он осторожно выпрямил спину и сделал глубокий вдох. Тени под кожей становились светлее. Однако, чтобы полностью вернуть самообладание, необходимо было забыть о том, что он обнаружил в плетениях.

Появление пурпурной линии сердца было таким мягким и нежным, будто она проснулась только сейчас.

Новые силы

Бастиан резал воду веслами. Было еще светло, и незаметно использовать тень было нельзя, поэтому он собственными силами проделал весь путь от Даркенхолла до Вестминстерского моста, находящегося рядом с Лондонским глазом[6]. По его спине стекал пот, и он обрадовался, когда неподалеку раздался школьный звонок, он объявлял о закрытии ворот. Над рекой смеркалось, и скоро никого не должно быть у берега, кто мог наблюдать бы за ним. Скоро он выстроит в себе плетения Эбигейл Вудс, с помощью которых он перемещался сквозь тени. Он мог сделать это и дома, но боялся, что Тристан заметит, что с ним что-то произошло. Или что с ним произошло. Потому что сейчас он не мог это скрывать. И это его пугало.

Плетения Эбигейл были настолько могущественными, что он не знал, как их контролировать. И в то же время, он ничего подобного не ощущал раньше, не чувствовал такую мощь в себе. Она испытывала невыносимые муки, он понял это, когда раскрыл ее. Он не встречал еще ни одного человека, который был так… окружен болью. Но сейчас он как никогда понимал, что Эбби нужна была эта боль.

Оттого что Бастиан окунулся в мысли, весло ударило об воду, и он рассерженно сжал губы. Это был плохой знак. На соревнованиях он бы отстал из-за этого.

– Соберись! – простонал он, крепко схватил весло и протянул им по воде. Его предплечья горели от напряжения, а плечи дрожали от каждого гребка.

Хорошо, что это доставляло боль. Таким образом ярость ощущалась не так явно. Он больше не сможет сдерживать ее долго. С того момента, как он попробовал на вкус эти особенные плетения.

Лодка качнулась, когда он снова совершил необдуманное движение.

– Черт возьми! – взревел он и растерянно отпустил весла. Лопасти утонули в воде и тем самым затормозили лодку. Он вытер пот со лба и попытался восстановить дыхание.

– В понедельник! – заверил он сам себя. – Я возьму их в понедельник! Его взгляд изменился, и он знал, что каждый, кто увидит его сейчас, увидит его таким, какой он есть. Хранитель кольца душ, во всей своей красе. Он крепче схватил весла и решительно направился в тень.

Когда уже настанет понедельник?



Я чувствовала себя отвратительно. Поэтому забралась в кровать и закрылась одеялом с головой. Я не хотела никого видеть. Ни Эсме с Жасмин, которые все не переставали обсуждать загадочного кавалера, поцеловавшего Жасмин. Ни еще кого-то.

Причем этот кто-то являлся Тристаном. Его я не хотела видеть больше никогда!

Я знала, это ребячество, ведь он, в конце концов, мог целовать кого угодно. Мы не были парой, не были влюблены друг в друга и вообще не были вместе, но то, что он целовал Барби и думал, что я буду ждать его на террасе, было перебором!

Жвачка во рту потеряла вкус, и я выплюнула ее в мусорное ведро, стоявшее у прикроватного столика. Я не попала, и она упала на пол. Наплевать. У меня были другие заботы.

Я задумалась, знал ли Кросс, что Бастиан Тремблэй носил на шее кольцо, которое я должна была украсть. Мог ли брат Тристана быть каким-то образом замешанным в эту историю? Об этом шла речь? Анализировал ли меня Бастиан, когда я отказалась от выполнения задания Кросса. Узнает ли Кросс, что я проникла в комнату Бастиана? Узнает ли он, насколько близко я была к кольцу? И что это говорило обо мне?

Я пыталась видеть это так, как говорил учитель. Я анализировала свои поступки. И я не видела ошибок. Их не было, если все было на самом деле так, как должно быть. Ведь на самом деле, у меня даже не было мыслей об обогащении, когда во мне просыпалась темная сторона. И даже в этот раз. Кольцо вернулось бы к владельцу. Это был всего лишь тест. Кто знает, может, я была не первой, кто получал это же задание. В Даркенхолле было наверняка много других подростков, сильнее страдавших клептоманией. Ну… настоящие воры. Не такие, как я, кто постоянно воровал для других.

Ну, хорошо, возможно, я была воровкой, но, очевидно, плохой, и уж точно не той, которой удалось бы своровать кольцо, которое Бастиан Тремблэй носил на шее.

Фыркнув, я сдула челку со лба, разозлившись на себя. Почему я просто не забрала цепочку? Маленький рывок… и она стала бы моей. И я смогла бы выполнить задание Кросса, ведь, если Бастиан был замешан во все это, я уверена, он бы ничего не заметил в тот момент. Он был так… отвлечен. Так… углублен в это странное напряжение, которое повисло между нами в воздухе.

Я помассировала шею там, где он прикасался ко мне. Это было приятное, захватывающее дыхание чувство.

Из меня вырвался вздох, и я прижала сильнее пальцы к лицу. К моим горящим щекам.

– Что со мной произошло? – пробормотала я в размышлениях и обратно натянула одеяло. Я сделала глубокий вдох и убрала волосы со лба. Воспоминания о прикосновениях Тристана беспокоили меня. Я правда подумала, что он поцелует меня. Насколько глупо это было? Этот тип учился в выпускном классе, наставник для младших классов, со своими дурацкими тренировками антиагрессий. Придурок, строгий болван без чувства юмора, который к тому же ничего обо мне не знает. Он точно не хотел меня поцеловать. И, конечно, я тоже не хотела, чтобы он целовал меня.

Ни один из Тремблэев!



В понедельник я ходила за Эсме и Жасмин по пятам. Я не хотела пересекаться с мистером Кроссом, ни при каких обстоятельствах разговаривать с Тристаном, который на уроке математики постоянно оборачивался на меня, но в этот раз, казалось, верно читал язык моего тела. Он не пытался заговорить со мной и правильно делал.

Я не знала, что меня приводит в ярость. Может, то, что Жасмин и Эсме убедили меня, что поступок Тристана был классным и многообещающим. Дерьмовое ощущение, когда тебя променяли на одну из Барби-клонов.

Как и планировала, я избегала Кросса и сразу после звонка с урока вылетела в школьный двор, уединилась в парке и уткнулась в блокнот. Я смотрела сквозь ворота в направлении центра города, мой карандаш скользил по бумаге. Я рисовала то, что видела. Ярмарочные постройки на Ваппинг-хай-стрит. На церковном дворе напротив уже стояло несколько будок и аттракционов. Некоторые из них работали в тестовом режиме, а зазывалы громко подшучивали друг над другом, так громко, что их голоса долетали до меня с Ваппинг-хай-стрит. Огромное колесо обозрения устремлялось в небо, а комната страха приняла свое жуткое обличие. Еще пустой вход с каждой устрашающей декорацией, которые развешивал хозяин, становился все кровожаднее. Совсем не то, что ожидают увидеть на церковном дворе.

Я облизнула кончики пальцев и растушевала темную пасть монстра, который красовался на входе. Затем посмотрела на свое творение. Оно было хорошим. Богатое на детали и живое. Затем я открыла предыдущую страницу и сморщила лоб. Уже дюжину раз я пыталась нарисовать глаза Бастиана Тремблэя, но каждая попытка оказывалась неудачной. Я вернулась к рисунку с ярмаркой. Я умела рисовать. Не разучилась внезапно. Но почему мне не удавалось нарисовать эти глаза?

Я поставила карандаш на уже имеющийся рисунок, но поняла, что не знала, что на нем отсутствует. Не знала, в чем была ошибка. Почему… они выглядели … незаконченными, куда подевались все детали глаз? Я даже добавила золотые искорки в его зрачках, но все же…

Покачав головой, я постаралась вспомнить глаза Бастиана Тремблэя. Они были… такими живыми. Как будто радужка его глаз находилась в движении. Как будто ее цвет постоянно менялся.

– Вот ты где! – Эсме, запыхавшись, подошла ко мне, и я закрыла блокнот. – Бастиан Тремблэй был только что в нашей комнате. Он ищет тебя. Проверь свой телефон. Я написала тебе сотню сообщений.

– Меня? Зачем? – я обошла ее упреки.

Эсме осуждающе покачала головой.

– Уже забыла? У тебя запись. И Бастиан, наверное, не хочет, чтобы ты пропустила его снова.

Я сжала губы.

– Я не могу туда пойти, – констатировала я и подавила нежные покалывания, которые возникли у меня при мысли о той встречи с Бастианом.

– Что? – Эсме засмеялась. – Как это понимать? Ты должна посещать тренировки. Каждый их посещает.

Я подскочила с земли и стряхнула с себя пыль.

– Бастиан Тремблэй не очень высокого мнения обо мне, – призналась я. – И я представить не могу, чем именно он может мне помочь. – Я не могла сказать Эсме, что мне было стыдно пересекаться с ним, потому что то мгновение, когда он дотронулся до меня, не выходило у меня из головы. – Я просто не хочу.

Поняв, что я говорю это всерьез, Эсме растерянно смотрела на меня.

– Не могу в это поверить, – запиналась она. – Бастиан… – Ее щеки немного покраснели. – Он, конечно, может напугать. Одна его сила… во время тренировки. Но я не могу поверить, что ты ему не нравишься.

Я молчала, поэтому Эсме продолжила.

– После тренировки обычно очень хорошо себя чувствуешь. Ну, по крайней мере, мне становится намного лучше. Занимаясь, я избавляюсь от своих страхов, борюсь с ними. – Она рьяно закивала. – Даже мама говорит, что я теперь совсем другой человек.

– А, да? – Я фыркнула. – Если тебе интересно мое мнение, это похоже на промывание мозгов!

Эсме сжала губы и разгладила юбку.

– Просто сходи туда и попробуй потренироваться.

– Я не знаю, – пробормотала я неуверенно. С другой стороны, это была еще одна возможность подобраться к кольцу.

– Ты знала, что Бастиан и Тристан братья? – спросила я, когда неохотно следовала за Эсме в школу.

– Да, знала. Бастиан совсем не такой, как Тристан. – Она понизила голос и наклонилась ближе ко мне. – Он более замкнутый, и, хотя после тренировки с ним становится действительно лучше, вы сближаетесь физически, но меня не покидает чувство, что он из другого мира. Кажется, он постоянно… абсолютно спокоен или… напряжен.



Бастиан Тремблэй испытывал нечто больше, чем просто предвкушение. Неспокойно, как тигр в клетке, он метался по тренировочному залу. Снова и снова он бил по груше, чтобы отвлечься, но это не помогало. Казалось, стены сужаются с каждой минутой и вот-вот раздавят его. Эта девчонка снова подставила его. Он вот-вот взорвется, а ее еще нет. В это действительно невозможно было поверить! Ее не было в комнате, и он чуть не отправился искать ее по территории школы. И в том, что он найдет ее, он не сомневался. Ему достаточно было идти на манящий запах ее энергии, а затем…

Шум в раздевалке вырвал его из раздумий. Обычно ученики закрывали свои ящички робко. Нерешительно. Ничего подобного в этот раз. Шкафчик в женской раздевалке закрылся скорее с яростью.

Бастиан удостоверился, что кольцо висело на шее, отошел от груши и откашлялся. Он должен был держать себя в руках, даже если в нем разгоралась ярость.

Увидеть перед собой саму Эбигейл Вудс в спортивной одежде было в необычайной степени восхитительно. Она выпрямила плечи и вызывающе вытянула вперед подбородок. Фиолетовые волосы закрывали глаза, но он надеялся разглядеть в них непокорную искру. Многие ученики в начале приходили именно такими. Однако, когда он вбирал в себя их часть, выражение их лиц становилось мягче.

Он был не совсем уверен, сможет ли Эбигейл стать мягче.

– Это мы еще посмотрим, – прошептал он и позволил ей войти. – Привет, Эбигейл, – сказал он громче. – Как здорово, что у тебя все-таки получилось прийти.

Она вошла, не поднимая на него глаз. Вместо этого держала перед собой блокнот как заградительный щит, нервно теребя нижний угол. Она огляделась, будто была в бегах.

– Могу я это где-то положить? – спросила она и провела рукой по волосам. – Не помещается в ящик.

Бастиан указал на скамью и подождал, пока она положит блокнот. Но вместо того, чтобы подойти к нему, она осталась стоять у скамейки на безопасном расстоянии.

– Начнем? – Ее плетения окутывали нежное тело, как черное облако, и Бастиан не знал, как долго он сможет себя контролировать. Фиолетовые легинсы и белый топик обтягивали ее стройную фигуру, словно второй слой кожи, и открывали ему всю красоту плетений, которые, подобно дыму, танцевали в ее теле.

– Я не хочу этим заниматься. Что бы это ни было! – пробурчала она и снова взяла блокнот в руки. Она пролистала страницы. Затем протянула ему листок, с изображением одного из учеников.

– Он был классный, – заявила она и пролистала еще на пару страниц вперед. – А теперь он зомби.

Бастиан рассмотрел и второй рисунок. Он хорошо помнил плетения Бена. Они были наполнены болью. Неприятием и завистью. Он освободил его, теперь ему стало лучше. Это отражалось и на его внешнем виде. Сложно было поспорить.

– Это Бен. А не зомби, – ответил он и сжал кулаки. Ее плетения манили его, ему приходилось заставлять себя держаться. Он слегка ударил по груше, чтобы отвлечься. – И, по сравнению с его первым днем в школе, сейчас он чувствует себя как никогда хорошо, – он попытался успокоить Эбби.

Но она, очевидно, считала по-другому, потому что ее накрашенные темной помадой губы превратились в тоненькую полоску.

– Я считаю, что методы в данной школе весьма подозрительные. Я чувствую себя неплохо. У меня все хорошо!

Ложь была такой большой, что некоторые плетения окрасились в темный цвет, когда она загадочно оглядывалась. Ее взгляд прошелся по матам на полу, на которых Бастиан проводил занятия по борьбе, дальше к груше и наконец к нему.

– Все говорят так, когда приходят сюда. Но тем не менее ты здесь.

Он увидел, как кратковременная вспышка боли привела в движение ее плетения. Они обвили ее сильнее, словно хотели лишить воздуха.

– Недоразумение! – пробормотала она упрямо, не переставая смотреть на рисунок.

Бастиан вздохнул. Он не мог ей помочь, если она была враждебно настроена против него. Она должна была расслабиться. Добровольно открыться ему хоть чуть-чуть, как в тот самый момент в его комнате. Ее страх или какое-то другое сильное чувство, которое она испытывала, закрывало путь к ее внутреннему миру.

Ярость в его груди напомнила о себе и ударила, словно молнией. Боль от пустоты. Он должен был заполнить эту пустоту. Как можно быстрее.

– Расскажи о себе, – предложил он и взял макивару[7], которую всегда использовал для занятий единоборствами. Он держал ее словно щит перед собой, потому что ему нужна была дистанция. Он поставил ноги на ширине плеч и стал ждать. Спрятав при этом руки за макиварой, чтобы скрыть, что творила с ним ярость. Он вызывающе смотрел на нее.

– Разве не все написано в ваших нелепых документах? – съязвила она.

– Многое. Но не все, – признался он. – Встань в стойку и со всей силы ударь в макивару.

Эбигейл скривила лицо, не последовав его указанию.

– Что не указано в документах ты сам придумаешь, не так ли? – она бросила ему вызов. – Как ты выдумал, что я рыскала на вашей дебильной вилле.

– Ты рыскала на нашей вилле, – напомнил он ей с легкой улыбкой. – В моей комнате.

– Значит, мы снова вернулись к этой теме, – фыркнула она и убрала волосы со лба. – Но не переживай. Я впредь буду держаться от нее подальше. Казалось, ее задели эти слова. – Я разочарована, что касается… некоторых вещей.

– Что касается Тристана? – переспросил он. Ее молчание было для него ответом, ведь плетения говорили больше, чем тысяча слов. Его безмозглый брат обидел девушку. При этом… он сморщил лоб, мягкие, почти незаметные линии сердца внутри совсем не реагировали на ее слова. Как будто это не было связано с Тристаном. – Мой брат не лучшее окружение для новых учеников, – добавил он и еще раз восхитился количеством плетений, которые окружали Эбигейл. Нет, она была не для Тристана. Ее плетения убили бы его, как только он открыл бы их.

Он подавил в себе потребность прикоснуться к Эбби, как называл ее Тристан. Она была еще не готова.

Она была по-прежнему насторожена и недоверчива, а ее взгляд был прикован к циферблату часов, висящих над входом в раздевалку.

– Как долго это будет еще длиться? – спросила она, перекатываясь с пятки на носок.

Бастиан пожал плечами.

– Зависит от того, когда ты… начнешь работать со мной. Я вижу, что ты в ярости. Выплесни ее.

– Ты хочешь, чтобы я ударила тебя, да?

– Не меня. Подушку. – Бастиан, ухмыляясь, наклонил голову. Она выглядела мило, когда стояла, ухватившись за свой блокнот. Ему хотелось бы заверить ее, что ей станет лучше, если она доверится ему, но что-то мешало ему сделать это. Может, тот факт, что он впервые думал, что это не сработает.

Как и ранее, он задумывался, что останется от нее, если лишить ее нитей души. Для этого в Эбби должно быть что-то кроме боли и страданий. Где-то глубоко, под темными плетениями должно найтись еще что-то. Любовь, привязанность, воспоминания. Где были все эти вещи?

Нехотя, она подошла к коврику и носком слегка ткнула в подушку.

– Доволен?

– Пока нет, – засмеялся он и посмотрел на нее с прищуренными глазами. – Такой удар подходит скорее к счастливым воспоминаниям, но никак не к выплеску злости.

– Счастливым? – цинично спросила она. – Почему нет? Разве тот день, когда Флоренс притащила меня сюда, не был самым счастливым?

Бастиан засмеялся.

– Неплохая попытка. – Он подмигнул ей. – Еще разок, сначала. – Он схватил макивару крепче и, будучи готовым к удару, посмотрел на нее. – Значит, ты абсолютно счастлива.

– Определенно, нет!

Бастиан опустил подушку.

– Скажи мне, когда ты в последний раз была счастлива?

Единорог

Мне этот вопрос не понравился. Я не хотела говорить о своей жизни. О приемных семьях, неделях в приюте, отказов. В каком из этих моментов я должна была найти счастье? Мне было больно в принципе копаться в воспоминаниях. Я пыталась вспомнить что-нибудь из жизни с Флоренс. Мне нравилось у нее. Нравилось сидеть перед телевизором с котом на коленях. Нравилось наблюдать за Флоренс, когда она делала наброски новых шляп. Нравилось движение уголков рта, когда ей в голову приходила новая идея. Но был ли какой-нибудь по-настоящему счастливый момент? Достаточно ли было удовлетворенности для настоящего счастья?

Наверное, нет.

– Эбигейл? – спокойно переспросил Бастиан после моего долго молчания.

Я закатила глаза и разъяренно сверкнула на него глазами. Соблазн подойти к нему казался очень велик.

– Я подумаю, хорошо? Не так-то просто быть постоянно счастливой, когда растешь без родителей! – напомнила я ему. Вообще, я бы предпочла не упоминать об этом, но так было прописано в моих документах.

Мой взгляд направился мимо Бастиана в окно, за ним разноцветными огоньками светилось колесо обозрения.

– Ярмарка, – вырвалось у меня, и я пожалела, что находилась там, а не на колесе обозрения. – Я была счастлива, когда была маленькой, – сказала я, недолго думая. – Знаешь Winter Wonderland[8] в Гайд-парке? Я была там с мамой. У папы был небольшой киоск с украшениями ручной работы, но так как у мамы было немного свободного времени, она решила прогуляться со мной по парку. Было холодно. Ночью выпал первый снег, изо рта шел пар, как будто наше дыхание застывало в воздухе и превращалось в маленькие облачка. – Я закрыла глаза и увидела перед собой этот день. – У меня не было коньков, но мы смотрели, как другие люди выписывали пируэты.



Бастиан не мог оторвать от нее взгляд. Он был словно привязан к тому, что видел перед собой. Плетения Эбигейл выглядели неописуемо красиво. Черные нити души обвивали ее тело, как сатин, а под этой чернотой пульсировала лишь одна, едва заметная пурпурно-красная линия сердца. Она не выходила на первый план. Она, словно только что родилась, только что возникла, и была такой несформированной, такой несовершенной, поэтому Бастиан боялся, что черные плетения души повредят ее.

Бастиан задержал дыхание, потому что желание подойти к Эбби, приблизиться к ней, было непреодолимым. Его окрыляло даже то, что он просто стоял с ней рядом. Он практически на ощупь чувствовал, как нежно ощущались бы ее плетения под его кожей.

Он отвел взгляд от танцующих струек и посмотрел на нее. Она закрыла глаза, ее голос звучал так, будто она была сейчас где-то далеко.

– Я забыла варежки дома, и мои пальцы замерзли, но я ни в какую не хотела уходить, – рассказывала она, и на ее темно накрашенных губах сыграла мягкая улыбка. Только сейчас Бастиан обратил внимание на то, что ее губы на самом деле были пухлыми. Он даже не замечал это до настоящего момента, потому что она всегда так сильно сжимала их.

Он отложил макивару в сторону и провел рукой по волосам, хотя на тыльной стороне его рук слегка выступили плетения. Эбигейл не приступит к упражнению. Он чувствовал это. Она еще не закончила. Она все еще стояла с закрытыми глазами и была глубоко погружена в воспоминания. Он мог бы даже подойти к ней и…