- Верхом катался.

- Какая жалость, что при мне нет моего «Аррифлекса»! - возопил он. - Какой был бы кадр! Ты стоишь спиной к свету, похожий на цыгана… и с этими апельсинами… Нет, надо будет это вставить в следующий фильм! Такие находки не должны пропадать.

- Рановато ты явился, - заметил я.

- А какая разница, тут дожидаться или где-нибудь еще?

- Ну, пошли наверх. Мне надо переодеться.

Он поднялся в мой номер и безошибочно выбрал самое удобное кресло.

- Хочешь naartjie? - спросил я.

- Я предпочел бы мартини.

- Ну так закажи.

Он позвонил, заказал себе выпивку, и ее принесли, пока я был в душе. Я вытерся и вышел в комнату в одних трусах. Конрад вооружился еще и огромной сигарой, достойной Черчилля, и теперь сидел, окутанный дымом, запах которого навевал мысли о лондонских клубах и плутократии. Он просматривал стопку газет, все еще аккуратно лежавших на столике. Потом сложил их, как было.

- Это все я уже читал, - сказал он. - Ну, как тебе нравится для разнообразия быть настоящим героем?

- Не пори чушь. Что такого героического в том, чтобы оказать человеку первую помощь?

Он усмехнулся и сменил тему:

- Черт возьми, что же все-таки заставило тебя приехать сюда на премьеру, после того как ты столько лет отказывался демонстрировать свою физиономию иначе, как на экране?

- Я приехал посмотреть лошадей, - сказал я и объяснил насчет Нериссы.

- А-а, ну тогда понятно. Ну и что, узнал ты, что с ними не так?

Я пожал плечами:

- Пока нет. И вообще не знаю, как это можно выяснить. - Я выудил из чемодана чистую рубашку. - Завтра поеду на скачки в Джермистон и буду смотреть в оба, но вряд ли кому-то удастся доказать, что виноват Гревилл Аркнольд. - Я надел носки, темно-синие брюки и туфли без шнурков. - Слушай, а что вы с Ивеном тут делаете?

- Фильм, что же еще?

- Какой фильм?

- А, какую-то чертовщину про слонов. Ивен вбил себе в голову, что непременно хочет снять этот фильм. Все было готово еще до того, как на него повесили «Человека в машине», и, поскольку мы проторчали в Испании дольше, чем рассчитывалось, сюда приехали позже, чем было надо. Сейчас нам уже полагается быть в Национальном парке Крюгера.

Я стал причесываться.

- А кто в главной роли?

- Дрикс Годдарт.

Я оглянулся на Конрада через плечо. Он сардонически усмехнулся.

- Ивен им вертит как хочет, дорогуша. Дрикс только и делает, что выслушивает указания, точно хорошо вышколенная собачка.

- Ну что ж, тем лучше для вас.

- Но Дрикс такой нервный, что если ему каждые пять минут не говорить, что он все делает блестяще, он тут же начинает думать, будто все его ненавидят.

- Он с вами?

- Слава богу, нет. Должен был быть, но теперь решили, что он приедет вместе с остальной группой после того, как мы с Ивеном выберем места для съемки.

Я положил расческу и надел часы. Рассовал по карманам ключи, мелочь и носовой платок.

- Ты не был на просмотре эпизодов пустыни в Англии? - спросил Конрад.

- Нет. Ивен меня не пригласил.

- Как это на него похоже!

Конрад отхлебнул большой глоток и покатал мартини на языке. Скосил глаза на столбик пепла на конце своей мини-торпеды.

- Хорошие вышли кадры.

- Ну еще бы! Мы с ними столько возились.

Конрад улыбнулся, не глядя на меня:

- Но сам фильм тебе вряд ли понравится.

Я ждал продолжения, но, видя, что объяснять он не спешит, спросил:

- Почему?

- В нем есть кое-что помимо чисто актерской игры. - Конрад помолчал, подбирая слова. - Понимаешь, дорогуша, даже мне, старому цинику, эти страдания показались чересчур настоящими.

Я ничего не сказал. Конрад взглянул на меня.

- Обычно ведь ты не любишь раскрываться, верно? Ну вот, дорогуша, а на этот раз…

Я поджал губы. Я прекрасно знал, что я сделал. Я знал это еще тогда, в процессе съемки. Я только надеялся, что ни у кого не хватит проницательности это заметить.

- Как ты думаешь, критики увидят то, что увидел ты? - спросил я.

Конрад кривовато улыбнулся:

- Ну а как же? Лучшие, во всяком случае.

Я уныло разглядывал ковер. Играть слишком хорошо, пропускать эмоции через себя и заставлять аудиторию чувствовать то же, что и ты, - это все равно что раздеваться на публике. Даже хуже. Это значит позволить всему свету заглядывать тебе в душу.

Чтобы суметь воспроизвести чувство так, что другие его поймут, а может, даже ощутят впервые в жизни, надо иметь представление о том, как это бывает на самом деле. Показывать, что ты это знаешь, - значит признаваться, что с тобой такое бывало. Человеку, по природе скрытному, не так-то просто раскрываться. А если не научишься раскрываться, никогда не станешь великим актером.

Я - не великий актер. Опытный - да, популярный - конечно, но, если не научусь выставлять себя напоказ, ничего великого я не создам. В том, чтобы раскрываться в роли дальше определенного предела, мне всегда чудилось нечто нездоровое. Когда я рискнул сделать это в машине, я просто рассчитывал, что мое «я» будет незаметно за испытаниями, которые переживает персонаж фильма.

Я сделал это из-за Ивена. Скорее в пику ему, чем для того, чтобы угодить. Есть грань, переступать которую актер может только по своей воле. Ни один режиссер не имеет права этого требовать. А я шагнул далеко за эту грань.

- О чем ты думаешь? - поинтересовался Конрад.

- Впредь я буду строго придерживаться рамок актерской игры. Как и раньше.

- Ты трус, дорогуша!

- Да.

Конрад стряхнул пепел.

- Если ты выполнишь свою угрозу, все будут очень недовольны.

- Еще бы!

- Гм-гм… - Конрад покачал головой. - После того, как они попробуют настоящего, лопать эрзац уже никого не заставишь.

- Прекрати глушить мартини! - сказал я. - Оно внушает тебе идиотские мысли.

Я прошел через комнату, надел пиджак, положил в карманы бумажник и ежедневник.

- Пошли в бар.

Конрад послушно выбрался из кресла.

- Вечно прятаться от самого себя невозможно, дорогуша.

- Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

- Не-ет, дорогуша, - сказал Конрад. - Именно что тот.



Приехав на следующий день на скачки в Джермистон, я обнаружил, что на воротах меня ждут не только обещанные бесплатные билеты от Гревилла Аркнольда, но еще и ипподромовский служащий - тоже с бесплатными билетами и приглашением на ленч от имени председателя Жокейского клуба.

Я послушно отправился следом за служащим. Он провел меня в большую столовую, где за длинными столами уже сидели человек сто. Все семейство ван Хурен, включая угрюмого Джонатана, занимало места за столом, расположенным ближе к двери. Увидев меня, ван Хурен встал.

- Мистер Клагвойт, это Эдвард Линкольн! - сообщил он человеку, сидящему во главе стола, а мне объяснил: - Мистер Клагвойт - наш председатель.

Клагвойт встал, пожал мне руку, указал на свободный стул слева от себя, и мы все уселись.

Виви ван Хурен, в зеленой шляпке с широкими полями, сидела напротив меня, по правую руку от председателя. Рядом с ней сидел ее муж. Слева от меня сидела Салли ван Хурен, а дальше - ее брат. Похоже, все семейство было хорошо знакомо с Клагвойтом. У председателя было много общего с ван Хуреном: та же внешность богатого и солидного человека, та же уверенность в себе, такое же грузное тело и острый ум.

Когда завершился обмен любезностями, традиционными вопросами и замечаниями («Как вам нравится Южная Африка?», «Лучше «Игуана-Рок» гостиницы не найти», «Надолго ли вы здесь?»), разговор, естественно, обратился к теме, занимавшей умы всех присутствующих: к лошадям.

Ван Хурены держали жеребца-четырехлетку, который месяц назад пришел третьим в Данлопском золотом кубке, но сейчас, во время относительного затишья, они решили дать ему передышку. Клагвойт владел двумя трехлетками. Оба они выступали в сегодняшних скачках, но ничего особенно выдающегося от них не ждали.

Мне без особого труда удалось перевести разговор на лошадей Нериссы, а от них - на Гревилла Аркнольда. Я как бы исподволь начал расспрашивать, какая у него репутация как у человека и как у тренера.

Ван Хурен и Клагвойт оба были не из тех людей, которые выложат вам напрямик все, что думают. Но Джонатан, подавшись вперед, выдал:

- Хамоватый ублюдок с руками, тяжелыми, как золотые слитки!

- Надо будет сказать Нериссе, когда вернусь, - заметил я.

- Тетя Портия всегда говорила, что он умеет обращаться с лошадьми! - вступилась за тренера Салли.

- Ага. Умел когда-то, - возразил Джонатан.

Ван Хурен взглянул на него - не без усмешки, - но тем не менее умело перевел разговор на другую тему, явно опасаясь, как бы Джонатан не дошел до прямых обвинений.

- Знаете, Линк, ваш Клиффорд Венкинс вчера звонил нам и предлагал билеты на вашу премьеру.

Похоже, ван Хурена это позабавило. Я с удовольствием отметил, что он позволил себе опустить официальное «мистер». Возможно, через пару часов дойдет даже до того, что мы будем называть друг друга по имени.

— Сюда бы безумцев, — сказал я, едва сдерживая эмоции. — Их бы разутюжили, как катком!

- Видимо, хотел загладить свою резкость.

- Полагаю, он наконец потрудился выяснить, кто вы такой, - заметил Клагвойт, который, очевидно, знал всю историю.

— Если вы назначите меня генералом гарнизона, я смогу более эффективно распоряжаться нашими войсками и координировать действия с подкреплением, — деликатно заметил Гумилев.

- Ну, это всего лишь… э-э… боевик, - сказал я. - Боюсь, вам будет неинтересно.

Ван Хурен насмешливо усмехнулся:

— Назначаю тебя генералом, — торжественно объявил я. — Ну что ж... Теперь-то мы точно отобьемся.

- По крайней мере, вы не сможете обвинять меня, что я порицаю то, чего не видел.

Гумилев почтительно склонил голову, но ничего не ответил.

Я улыбнулся в ответ. Да, деверь сестры Нериссы определенно приятный человек.

Мы покончили с великолепным ленчем и пошли смотреть первую скачку. Жокеи уже садились в седла, и Виви с Салли бросились к букмекерам, чтобы поставить парочку рандов.

Я смотрел, как вертолеты, не долетев до города несколько сотен метров, стали снижаться. Лопасти их подняли настоящую бурю из пыли, а когда она, наконец, улеглась то я смог оценить прибывшие войска, так сказать, в полном объеме.

- Ваш приятель Венкинс говорил, что будет здесь сегодня, - сообщил ван Хурен.

В прошлом я не раз бывал на военных парадах. В силу своей профессии мне даже удалось один раз делать репортаж об учениях сухопутных войск. Но даже тогда мне не приходилось видеть такое большое скопление военной техники и солдат в одном месте.

- О господи!

Ван Хурен хмыкнул.

Но самое главное было в том, что все они подчинялись моим приказам. МОИМ, черт возьми, приказам!

Аркнольд был в паддоке, подсаживал в седло своего жокея в алом камзоле.

Мы спустились со стены, открыли ворота, наспех отремонтированные рабочими — и я вышел за пределы города.

- А кстати, сколько весит золотой слиток? - поинтересовался я.

Ван Хурен проследил направление моего взгляда.

Там меня ждали двое мужчин в военной форме — аккуратной, отутюженной, и явно новенькой. Один из них, с сигарой во рту, был похож на Беницио дель Торро, и вел себя если не нахально, то как минимум надменно. Он представился Карлом Макриди, и он руководил подкреплением, отправленным из города Титивилус.

- Обычно семьдесят два фунта. Но поднять его куда труднее, чем, к примеру, жокея.

Второй, совсем молодой, назвался Ростиславом Шибановым, командиром армии Роксаланы. Не знаю, почему мне показалось знакомым его имя, но я долго смотрел на него, пытаясь выстроить хоть какую-то ассоциацию воспоминаний.

Данило стоял у ограды и смотрел на лошадей. Когда лошади удалились к старту, он обернулся, увидел нас и подошел.

- Привет, Линк. А я вас разыскивал. Как насчет выпить пивка?

Бесполезно.

Они действительно не собирались заходить в город. Разбили лагерь непосредственно перед воротами, развернули огромное количество палаток и шатров. Блок-посты, полевые кухни, все дела.

- Квентин, - сказал я (хотя прошло не два часа, а всего минут десять), - это Данило Кейвси, племянник Нериссы. Данило, это Квентин ван Хурен. Его невестка, Портия ван Хурен, была сестрой Нериссы.

Вскоре к ним присоединилась третья армия, принадлежавшая некой Евдокии, которую все называли бабой Дусей. Армия у этой бабули была не такая большая, как у Титивилус, но все же больше той, что я собрал в своем городе. Однако самое интересное было в том, что ее армию возглавляла молодая особа, представившаяся Атикой. Смуглокожая мулатка с едва заметными африканскими корнями, и военная форма не портила, а наоборот, подчеркивала все прелести шикарной фигуры.

- Ого! - сказал Данило. Глаза его расширились, и он уставился на нас немигающим взглядом. Похоже, он действительно удивился.

— Тебя Гарпанг искал, — сказал я, узнав ее имя.

- Великий боже! - воскликнул ван Хурен. - А я и не знал, что у Нериссы есть племянник.

Услышав это, девушка сначала покраснела, затем помрачнела и холодно сказала, что готова исполнять любые мои приказания в рамках регламента, предусмотренного правилами поведения командиров в чужих городах. Я попытался было исправить столь недружелюбную реакцию, но было поздно. По какой-то причине — я примерно догадывался, по какой — Атика не любила не только Гарпанга, но и любое упоминание о нем.

Ждать оставалось недолго. Я едва успел выпить кофе в штабе, и обсудить с Гумилевым наши дальнейшие действия, как механический голос города сообщил о приближении армии Гарпанга.

- Я вроде как выпал из ее жизни, когда мне было лет шесть, - объяснил Данило. - Мы с ней снова встретились только этим летом, когда я приехал в Англию из Штатов.

Он прислал пятьсот спецназовцев и два десятка грузовиков, чтобы вывезти из города все ресурсы. Ну-ну.

Ван Хурен сказал, что он только два раза встречался с мужем Нериссы, а с его братом, отцом Данило, и вовсе ни разу не виделся. Данило сказал, что никогда не встречался с Портией. Они разобрались в запутанных фамильных связях, ко взаимному удовлетворению, и, похоже, очень быстро достигли взаимопонимания.

- Ну надо же! - говорил Данило, явно очень довольный. - Сразу столько родственников!

Я стоял на стене, и отсюда прекрасно видел все, что происходило.

Когда Виви, Салли и Джонатан присоединились к нам после скачки, они принялись шумно обсуждать новость, размахивая руками.

Войска Гарпанга приближались, и на фоне нашей, собранной из четырех городов армии, его соединения выглядели крошечной горсткой людей. Я был уверен, что они, заметив охрану города, остановятся и вернутся домой, но…

- Значит, нам он вроде как кузен, - решительно заявила Салли. - Здорово, правда?

Даже Джонатан повеселел, обнаружив в своей семье такого веселого парня. Молодые люди утащили Данило с собой. Уходя, он оглянулся на меня через плечо. Взгляд у него был чересчур уж взрослый…

— Они не могут не выполнить приказ, — пояснил Гумилев. — Не могут вернуться, или сдаться в плен. Они будут воевать. И погибнут.

- Славный мальчик! - сказала Виви.

- Да, Нерисса от него без ума, - согласился я.

Спецназовцев Гарпанга стали расстреливать еще на подходе. Конечно, они открыли огонь в ответ, но у автоматического оружия мало шансов против танков и вертолетов.

- Надо будет пригласить его к себе, пока он тут, верно, Квентин? О, кого я вижу! Джанет Франкенлутс! Сто лет ее не встречала. Извините, Линк…

И зеленая шляпка бросилась навстречу подруге.

Признаюсь, я, едва начались первые выстрелы, спрятался за ограду стены. Но тут же вылез обратно, устыдившись своего страха — так как Гумилев, стоявший рядом, вообще не отреагировал на стрельбу.

Увы, ван Хурен оказался прав. Клиффорд Венкинс действительно появился на скачках. Правда, нельзя сказать, что почтенный менеджер подошел к нам так же свободно, как Данило: он подобрался как-то боком, точно краб, описал дугу, споткнулся о собственные ноги и наконец очутился рядом со мной.

Канонада быстро стихла, механический голос сообщил о том, что мы победили.

- Э-э… Линк… рад вас видеть… А вы, должно быть, мистер ван Хурен? Очень рад… э-э… очень рад познакомиться, сэр.

Он пожал руку ван Хурену. Благодаря светской закалке ван Хурен сумел удержаться от того, чтобы вытереть руку о брюки.

— Да! — крикнул я, всматриваясь в пыльную завесу, повисшую над полем боя. — Мы выиграли!

- Так вот, Линк. Я… э-э… пытался пару раз до вас добраться, но вы… э-э… вас никак не застанешь… Короче, я… э-э… короче, вас не было. И я подумал… то есть, в смысле… э-э… ну, что здесь вы наверняка появитесь.

— Выиграна битва, а не война, — ответил генерал моей армии. — Вероятнее всего, Гарпанг вернется.

Я начал проявлять нетерпение. Он поспешно вытащил из внутреннего кармана пачку бумаг.

— Думаю, это будет нескоро, — авторитетно ответил я. — Когда здесь такая оборона, какой идиот рискнет сюда сунуться. Двести вертолетов любую армию разнесут на молекулы. Ты согласен со мной?

- Так вот, мы хотим… то есть компания устраивает… э-э… то есть поскольку вы согласились на пресс-конференцию… В смысле, они хотят, чтобы вы пришли… э-э… сейчас посмотрим… Вот, в следующую среду будет конкурс красоты на звание «Мисс Йо-бург», и вас просят принять участие в жюри… и… э-э… быть почетным гостем на заседании Клуба домохозяек-кинолюбительниц в четверг… а в пятницу будет благотворительный прием, который устраивают спонсоры нашей премьеры, то есть… э-э… фирма «Гав-мяв», корм для домашних любимцев… э-э… А в субботу… в субботу у нас официальное открытие выставки «Современный интерьер»… Все это очень престижные… э-э…

- Нет, - коротко ответил я. «Бога ради, - сказал я себе, - только не вздумай устроить скандал!»

Гумилев не успел ответить, поскольку в нашу беседу снова вмешался механический голос.

- Э-э… - сказал Венкинс, не чуя опасности. - Мы… э-э… то есть наша компания… мы полагаем… в смысле… что вам следовало бы сотрудничать…

- Ах вот как! - Я сделал несколько глубоких вдохов. - А как вы думаете, почему я не позволил вашей компании оплачивать мои расходы? Как вы думаете, почему я за все плачу сам?

К нам приближалась новая армия Гарпанга. Войска в составе десять тысяч спецназовцев, десять тысяч медиков, десять тысяч бронетранспортеров, десять тысяч вертолетов…

Венкинс сделался ужасно несчастным. Ну еше бы! С одной стороны компания давит, а с другой - страшный Эдвард Линкольн упирается… У него на лбу снова выступили бисеринки пота.

- Да, но… - Он сглотнул. - Ну… я полагал… в смысле… нам следует подготовить различные организации к тому, чтобы… э-э… ну, чтобы они согласились заплатить…

Голос равнодушно перечислял состав армии, и в каждом его слове читался приговор мне. Приговор всем нам.

Я сосчитал до пяти. Зажмурился. Снова открыл глаза. Убедившись, что могу разговаривать нормально, сказал:

- Мистер Венкинс, передайте вашей компании, что я не желаю принимать ни одного из этих приглашений. Что я приду только на премьеру и на небольшой прием перед показом или после него, как и обещал.

Ощущение было такое, словно на меня вылили ушат ледяной воды. Где-то там внизу все сжалось, я вздохнул, издав грустный всхлип, и, кажется, побледнел.

- Но… но мы же всем сказали, что вы придете!

- Вам известно, что мой агент с самого начала просил вас не устраивать ничего подобного.

Время прибытия — восемнадцать минут.

- Да, но компания говорит… то есть… в смысле…

— Может, лучше вернуться в штаб? — предложил Гумилев, заметив мое состояние.

— Мы сможем там спрятаться? — с надеждой спросил я.

«А пошел ты со своей компанией!…» - рявкнул я про себя. А вслух сказал:

- Я туда не поеду.

— Это вряд ли, — огорчил меня генерал. — Но мы можем выпить кофе.

- Но не можете же вы… ну… так всех разочаровать… в смысле… теперь… они ведь не станут ходить на ваши фильмы, если вы не придете… то есть мы ведь… мы сказали, что вы будете.

- Ну что ж, вам придется им передать, что вы забыли спросить меня, когда давали обещание.

— Какой к черту кофе! — возопил я. — Нам надо… надо… что нам надо делать?!

- Компания будет очень недовольна…

- Они сами виноваты. Если они думали, что могут затащить меня на все эти сборища с помощью шантажа, они ошиблись.

— Если бы у нас была змейка, мы могли бы…

Клиффорд Венкинс глядел на меня со страхом, а ван Хурен - с любопытством. Я понял, что, несмотря на все мои усилия, со стороны все же заметно, как я зол.

Гарпанг использовал ускорители, значительно сокращавшие время армии в пути. И начал атаку гораздо раньше заявленного времени. Над городом довольно низко пролетели похожие на треугольники самолеты. Их рев заглушил голос Гумилева, а в следующую секунду разорвалась первая сброшенная бомба. А за ней вторая, третья…

Я сжалился над Венкинсом и взял себя в руки.

В считанные секунды все пространство вокруг наполнилось грохотом от выстрелов и взрывов. У меня чуть не лопнули перепонки и я, зажимая уши ладонями, пригибаясь, бросился к лестнице.

- Скажите вашей компании, что на следующей неделе меня вообще не будет в Йоханнесбурге. Скажите им, что, если бы у них хватило ума сперва посоветоваться со мной, я бы им сказал, что до премьеры я буду занят.

Венкинс снова сглотнул и сделался еще несчастнее.

Не знаю, какая это была по счету бомба. Может, двадцатая, а может, сотая. Может быть, это вообще была не бомба, а какой-нибудь реактивный снаряд, попавший в стену в том месте, где проходила лестница. По ней спускались мы с Гумилевым, когда ЭТО взорвалось где-то очень близко от нас.

- Они скажут, что я должен вас убедить…

Я пролетел несколько метров, приземлившись на асфальте. Пропахал спиной шершавую поверхность, перевернулся несколько раз и остановился, врезавшись головой в стену склада.

- Весьма сожалею.

- Они даже могут меня уволить…

Гумилеву повезло меньше. Он приземлился на ржавую ограду, сверху, прямо на прутья, и более не шевелился.

- Увы, мистер Венкинс. Даже ради вас меня там не будет.

Все вокруг казалось выпуклым, как при съемках камерой «гоу про». В ушах стоял равномерный гул. Стихающий постепенно, но кроме него, я ничего не слышал. Почувствовав вкус соли на губах, дотронулся до носа. Кровь лилась щедро. Я запрокинул голову вверх, зажимая ноздри, и попытался подняться.

Он посмотрел на меня взглядом обиженного спаниеля. Меня это не убедило. Венкинс понял, что это было мое последнее слово. Он уныло развернулся и побрел прочь, запихивая свои бумажки в карман пиджака.

Ван Хурен посмотрел на меня.

Чтобы уйти отсюда, спрятаться где-нибудь в штабе, или в госпитале. Переждать атаку.

- Почему вы ему отказали? - спросил он. Он не осуждал меня - ему просто было интересно.

Я перевел дух и изобразил на лице сожаление. Похоже, у меня развилась аллергия на Клиффорда Венкинса.

Не успел.

- Я никогда не хожу на подобные сборища - конкурсы красоты, торжественные ленчи и всякое такое.

- Понимаю. Но почему?

Знакомый мне гусеничный броневик Гарпанга бодро преодолел разлом в стене, и остановился рядом со складом. К этому времени мне удалось справиться с нокдауном, почти полностью восстановив слух и зрение. Кровь не останавливалась, но я даже специально разжал пальцы, в надежде на то, что залитый кровью, вызову жалость своим видом.

- Сил не хватает.

- По вам не скажешь.

Гарпанг вышел из броневика. Следом выбрались его бойцы. На этот раз все они были поприличнее одеты, да и амуниции у них прибавилось. Они снова окружили меня полукругом.

Я улыбнулся и покачал головой. Это может показаться смешным, но так называемые «явления на публике» действительно оставляют у меня ощущение, что по мне проехались асфальтовым катком. И хвалебные спичи дела не исправляют. Единственный комплимент, который я действительно ценю, - это гонорары.

- И где же вы будете на следующей неделе? - спросил он.

- Африка большая, где-нибудь спрячусь, - ответил я.

Пройдя мимо меня, Гарпанг подошел к складу, сам распахнул его, посмотрел на пустые полки. Затем окинул взглядом двухэтажное здание казармы. Тень от ее крыши доходила до ног мародера.

Он рассмеялся.

После этого повернулся ко мне. Сочувственно вздохнул, вытащил из ножен на поясе армейский мачете.

Мы вернулись к паддоку посмотреть на очередных героев дня. Под номером восьмым выступала кобыла Нериссы Лебона.

- Она выглядит вполне прилично, - заметил ван Хурен.

— Сначала ты расскажешь мне, кто прислал подкрепы, Анатолий Толян, — произнес он, делая первый шаг в мою сторону. — А потом наступит время возмездия.

- Да, и заезд она начнет вполне прилично, - согласился я. - Пройдет три четверти дистанции, а потом вдруг в несколько прыжков выдохнется и отстанет. И к финишу придет вся в мыле, совершенно измученной.

- Вы так говорите, как будто наперед знаете! - удивился он.

- Нет, только догадываюсь. Я видел, как то же самое было с Чинком в среду в Ньюмаркете.

- Вы что, думаете, с ними всеми происходит одно и то же?

- Каталог это подтверждает.

Глава десятая. Кольцо

- И что же вы собираетесь сказать Нериссе? Я пожал плечами:

- Не знаю… Наверно, посоветую сменить тренера.

Когда подошло время заезда, мы вернулись на трибуны.

Все закончилось раньше, чем началось. Кольца времени вывернулись наизнанку, перекрутились бесчисленным количеством лент Мебиуса, и вернулись в прежнее положение полностью обновленными. В другом месте однажды Егору Егоровичу уже доводилось видеть нечто похожее. Девчонка с помощью одного предмета, двух клонов и линзы Темной башни зациклила несколько лет, обусловив появление на свет искусственного интеллекта. Настоящее определяется будущим и создает прошлое.

С Лебоной все вышло, как я и предполагал. Ван Хурен не спешил избавиться от меня ради более занимательного общества. Меня его присутствие тоже вполне устраивало. Проходя мимо кучки столиков и стульев под зонтиками, мы решили присесть и заказать чего-нибудь освежающего.

Сейчас ситуация другая, и проект, курируемый хранителями, поставлен под угрозу, а самое плохое в том, что они, хранители, до сих пор не установили причину.

Сегодня солнце припекало по-настоящему, в первый раз с тех пор, как я приехал. Оборки ярких зонтиков свисали совершенно неподвижно в безветренном воздухе, дамы снимали пальто и плащи.

Один из секретных проектов корпорации «Кольцо» занимался экспериментами в области копирования личности человека в виртуальное пространство. Копиям стирали индивидуальную память, заменяя ее многоуровневыми брейн-программами, позволяющими практически мгновенно адаптироваться в любом времени и пространстве — будь то Рим девятого века, Северная Америка начала третьего тысячелетия, или глубокий космос 2468-го года от рождества Христова.

Однако, когда я заметил, что погода сегодня славная, ван Хурен вздохнул.

- Я больше люблю зиму, - сказал он. - Прохладно, сухо и солнечно. А лето у нас сырое и чересчур жаркое, даже наверху, в хайвельде.

Егор Егорович как раз занимался поисками кандидатов, чей разум копировался для проекта. Выстроил агентурную сеть, выискивая наиболее интересных и перспективных личностей. Поэтому, в какой-то мере, это была и его, начальника разведки, вина — не уследил, проморгал. Впрочем, сам Егор Егорович так не считал.

- Мне казалось, что в Африке всегда жарко.

В условиях непрекращающегося соперничества копии развивались независимо друг от друга, становясь со временем самостоятельными личностями. Первоначально задачей хранителей было наблюдение за поведением копий, изучение ключевых точек, меняющих мировоззрение каждой личности, искусственное моделирование ситуаций. Но вскоре хранители пошли дальше, программируя часть копий на выполнение конкретных задач. Функционал командиров, имеющих собственное мнение, но обязанных в определенных ситуациях действовать по заранее написанному алгоритму. Некоторых, в частности, рабочих и солдат, полностью обнуляли, лишая какой-либо индивидуальности, а некоторым напротив, давали полную свободу действий, делая их владельцами городов.

- Да, конечно. Если спуститься вниз, к морю, то там и сейчас стоит страшная жара.

Такая политика не могла долго сохранять свою упорядоченность. Всего одного сбоя оказалось достаточно для того, чтобы появилась угроза существованию проекта. Одна из копий оказалась чуть более самостоятельной. Может быть, ошибка в заложенном алгоритме, может, где-то недостаточно затерли память. Копия научилась нарушать законы, выстроенные хранителем, а еще она научилась ускользать, прежде чем хранители успевали отследить точку невозврата.

На столик упали тени двух людей, и мы подняли глаза.

Поэтому от начальника разведки потребовалось личное участие в проекте.

Это были мои знакомые. Конрад. И Ивен Пентлоу.

В город Егор Егорович прибыл на рассвете. Уставший и не выспавшийся, даже не смог с первого раза пройти идентификацию личности.

Я представил всех друг другу. Конрад с Ивеном придвинули себе стулья и подсели к нашему столику. Конрад был, как обычно, в самом радужном настроении и называл всех «дорогушами» направо и налево. Ивен тоже выглядел как обычно: взлохмаченный и с горящими глазами.

Собрал всех командиров перед штабом, отдал первые приказы, назначив администрацию, и отправив разведку к ближайшему лагерю безумцев. Строительство в городе не требовалось, город полностью отстроен, наука соответствует уровню. Что ж, хотя бы от бытовых проблем он избавлен.

Пентлоу с ходу принялся давить на меня:

Лифт поднял Егора Егоровича на последний, десятый уровень штаба. Командирские апартаменты, спортзал, несколько технических помещений и лестница, ведущая в купол командного центра. Именно сюда, в командный центр, и направлялся Егор Егорович.

- Ну, теперь-то уж вы не откажетесь приехать на премьеру моего «Человека в машине»!

- Так уж и вашего? - мягко заметил я. - По-моему, его делали не только вы.

Большой круглый стол с голографической картой мира. В базе радара нет ни одной отметки, поэтому карта безжизненна, но это временно. Как только местные узнают, рядом поселился хранитель, сразу начнется реакция, к бабке не ходи.

- Мое имя в титрах пойдет первым! - напористо заявил он.

- Прежде моего?

Стены купола прозрачны, в бронированное стекло интегрированы плавающие призмы, превращавшие любой участок стекла в окуляры. При надлежащей сноровке отсюда можно увидеть все, что происходит внизу. В черте города, и за много сотен метров от стены.

На афишах фильмов Ивена обычно вначале стояло его имя, напечатанное крупными буквами, потом название фильма, а уж потом, в нижней трети листа, мелким шрифтом перечислялись имена актеров. На мой взгляд, это было немного некорректно.

Ивен злобно уставился на меня. Подозреваю, он проверял мой контракт и убедился, что в вопросе об афишах мой агент промаха не допустил.

Первым делом Егор Егорович затонировал восточную часть купола, пряча командный центр от лучей уже назойливого солнца. Потом подошел к барной стойке, окинул взглядом напитки, включил кофейную машину. Она мгновенно заурчала, наполняя пространство вокруг себя запахом свежемолотой «Арабики».

- Прежде имени второго режиссера, - неохотно ответил он.

Пальцы выбили ритм по барной стойке. Сначала случайный, потом — напоминающий одну старую забавную мелодию.

Да, это, пожалуй, было справедливо. Несмотря на то, что Ивен снял меньше четверти фильма, окончательный облик картине придал именно он.

Ван Хурен внимательно слушал нашу грызню. Ему явно было интересно.

Та та-та. Та-та. Та-та-та. Та та-та та-та.

- А что, порядок имен на афишах действительно так важен?

С чашкой дымящегося кофе Егор Егорович подошел к западной части купола и несколько минут рассматривал город, и суету, в нем проходящую.

Я улыбнулся:

Допил кофе, бросил грязную чашку в утилизатор, и громко произнес:

— Мастера ко мне!

- Это зависит от того, кто кому втыкает нож в спину.

Мастер явился через несколько минут. В новенькой униформе, выбритый, щелкнул каблуками. Бравый солдат, ни отнять, ни убавить.

Ивен не страдал излишним чувством юмора, и его это не рассмешило. Он принялся рассказывать о фильме, который снимал в то время:

— Рад видеть вас в добром здравии.

- Это аллегория. Каждому эпизоду с участием людей соответствует такой же из жизни слонов. Первоначально предполагалось, что слоны будут положительными героями, но с тех пор я успел кое-что о них узнать. Знаете ли вы, что слоны - самые опасные животные в Африке? Знаете ли вы, что у них нет врагов, кроме охотников за слоновой костью, а поскольку в Национальном парке Крюгера охота запрещена, слоны находятся на грани неконтролируемого размножения? Они плодятся со скоростью тысяча особей в год, а это значит, что через десять лет в парке не останется места для других животных - и, вероятно, деревьев тоже не останется: слоны валят их сотнями.

Не став утруждать себя приветствиями, Егор Егорович перешел к делу.

Ивен говорил тоном, не допускающим возражений. Так бывало всегда, когда он рассуждал о чем-то, что всерьез его интересовало.

— Кто контролирует провинцию?

- А знаете ли вы, - продолжал он, - что слоны терпеть не могут «Фольксвагены»? Я имею в виду легковушки. Обычно слоны на машины не нападают, но, похоже, к «Фольксвагенам» они испытывают какое-то особое отвращение.

Ван Хурен недоверчиво улыбнулся, что еще больше подогрело Пентлоу.

— Самые сильные армии у Вечных и Хиппи, — ответил Мастер. — Если желаете, могу предоставить последние разведданные.

- Честное слово! Надо будет вставить это в фильм…

- Да, это должно быть интересно, - заметил Конрад сухо. - Оставить в качестве приманки для зверя машину - это что-то новенькое…

— Мне не нужна официальная статистика, — сказал Егор Егорович. — Меня интересует, кто по факту контролирует провинцию. Да брось, Мастер, я же хранитель. Просто расскажи мне, кто и кому платит дань. И я не стану рассказывать Шибанову о том, как ты пялился на его жену, когда мы стояли перед штабом.

Ивен пристально посмотрел на него, но тем не менее кивнул.

Мастер сначала покраснел, затем побледнел. Потом пробурчал, глядя в пол: