— На случай если они заблудились, — объяснила Ханна. — Или…
— Если они заблудились, то почему просто не позвонили? Почему Грейси не отвечает на звонки?
— Они могли просто потерять свои телефоны или оставить их где-нибудь, — сказала Ханна, после чего добавила: — Или их кто-нибудь украл. Мистер и миссис Дарем, у вас есть какие-то мысли, куда могла пойти Грейси?
— Нет, — ответила Карен ломким голосом. — Она ничего не сказала. Вообще-то она должна была присматривать за Донни.
Маленький мальчик поднял лицо, когда его мать произнесла эти слова, и Ханна внимательно посмотрела на него — бледного и тихого. Глаза у него были узкие — почти азиатские, похожие на отцовские, — и направлены они были только на Ханну.
— Донни, — произнесла она, присев перед ним на корточки. — Грейси не говорила тебе, куда собирается?
Он нерешительно кивнул.
— Что? Почему же ты нам ничего не сказал? — Голос у Тони стал стальным. — Куда она пошла? А ну-ка говори немедленно!
Донни съежился за спиной у матери.
— Тони! — рявкнула Карен. — Ты его пугаешь!
Ханна взяла в руку ладошку Донни. Та была холодная, как лед.
— Так куда, — сказала Грейси, — она собиралась, Донни?
— Она сказала, что собирается встретиться с ка-ким-то другом Эбби, — произнес мальчишка тоненьким голоском. — Она обещала, что это ненадолго. И велела мне звонить, если что-то будет не так. — Он едва сдерживал слезы. — И я ей звонил. Все звонил и звонил. Мне было страшно! Я хотел, чтобы она вернулась домой! Но она не отвечала на телефон! Она обещала, что будет отвечать на телефон!
Ханна встала, чувствуя дурноту. Если Грейси сказала, что будет отвечать на звонки, то тот факт, что она не выполнила обещание, был куда более тревожным. Детектив призадумалась на секунду, после чего произнесла:
— Простите, но мне нужно позвонить.
Ханна вышла через переднюю дверь. Снаружи было морозно, и она обхватила себя руками, чтобы сохранить тепло. Набрала номер капитана Бейли, очень надеясь, что разговор будет недолгим.
Ему понадобилась всего пара секунд, чтобы ответить.
— Привет, Ханна.
— Капитан, у меня тут случай с пропавшими детьми. Исчезли две двенадцатилетние девочки…
— Никто не ставил меня в известность о пропавших детях. Как вы получили вызов?
— Вот я сейчас и ставлю вас в известность, сэр. Мать одной из девочек — подруга моей матери. Их зовут Эбигейл Лисман и Грейси Дарем. Одна не отвечает на звонки, у другой звонок сразу уходит на автоответчик. Есть некоторые указания на то, что все серьезно.
— Какие указания?
— Эбигейл Лисман выключила мобильник, а ее мать говорит, что она никогда этого не делает. А Грейси не отвечает на свой телефон, хотя ее брат говорит, что она велела ему звонить, если что-то будет не так.
— Пока что не очень большие причины для беспокойства, — заметил Бейли. — Что-нибудь еще?
Ханна нерешительно замешкалась. Да, может, пока и рано бить тревогу, но у нее было нехорошее чувство.
— В основном моя интуиция, — наконец призналась она.
— Ладно, — произнес капитан, голос которого зазвучал серьезней. — Я позвоню Манкузо — ее обязательно следует известить. ФБР может отследить телефоны быстрее нас.
— Хотите, я сама ей позвоню, капитан? Чтобы не играть в испорченный телефон?
Короткая пауза.
— Да, так будет лучше. Повиси на трубочке, сейчас дам тебе ее номер.
— У меня уже есть, — сказала Ханна.
— Отлично. Держите меня в курсе, детектив. — Голос у него был натянутый. Пропажа ребенка любого заставит напрячься.
Ханна поискала номер Манкузо. На это у нее ушло несколько секунд — замерзшие пальцы плохо слушались, пока она водила ими по экрану. К тому моменту как Манкузо ответила, Ханна уже откровенно поеживалась.
— Алло? — Голос агента звучал хрипловато, словно она только что проснулась.
— Агент Манкузо? Это детектив Ханна Шор из отдела полиции Гленмор-Парка. Мы с вами встречались, когда расследовали…
— Я вас помню. Что стряслось, детектив Шор?
Ханна повторила все то же самое, что только что изложила капитану.
— Понятно, — произнесла агент Манкузо. К облегчению Ханны, в ее голосе не звучало скептических ноток.
— Думаю, что нам понадобится помощь ФБР, — добавила Ханна. — Это явно не тот случай, когда две девчонки просто улизнули в гости.
— Хорошо, — сказала Манкузо. — Начнем с главного. Вы говорите, что одна из них не отвечает на звонки. Телефон точно включен?
— Насколько мне известно.
— Я попрошу телефонную компанию дать нам приблизительное местоположение.
Ханна заморгала.
— Вот так запросто?
— Да. Будем надеяться, что мобильный все еще при ней и что местоположение будет более-менее точным. Какой номер у девочки, у которой включен телефон?
— Минутку. — Ханна зашла в дом. — Какой номер у Грейси? — спросила она у Карен. Та дала ей номер, и Ханна продиктовала его агенту Манкузо.
— Хорошо, — отозвалась та. — Через пару минут перезвоню.
В трубке зазвучали короткие гудки. Ханна повернулась к родителям. Они сидели на диванах в гостиной. На столике стояли шесть дымящихся кружек. Наамит успела переодеться, отметила Ханна; теперь на ней были черные брюки и светло-голубая блузка.
— С кем это вы разговаривали? — спросил Тони.
— Со своим начальником и с ФБР, — ответила Ханна через секунду. Она не была уверена, успокоит или же, наоборот, встревожит родителей новость о привлечении к делу федералов.
Судя по всему, ответ был «и то, и другое». У Тони и Рона вроде немного отлегло от сердца, в то время как Наамит и Карен явно напряглись.
— Они помогают нам определить местонахождение телефона Грейси, — добавила Ханна, пытаясь подпустить в голос обнадеживающие нотки.
Тони кивнул.
— Хорошо.
— Я тут чаю сделал, — подал голос Рон, показывая на кружки.
Ханна отсутствующе кивнула. Чай ее никогда особо не вдохновлял. Ей сейчас требовался кофе. От чая просто захочется в туалет.
Опять послышался стук в дверь. На сей раз Ханна поспела к двери раньше Наамит. Вошел Бернард, окинув взглядом обе пары и маленького мальчика, которые все уставились на его высокую фигуру.
— Это детектив Бернард Глэдвин, — представила его Ханна. — Мой напарник.
Прежде чем все успели представиться в ответ, опять зазвонил телефон Ханны. Это была агент Манкузо.
— Итак, у меня есть местоположение.
— Где она?
— Ну, не знаю, как она, но телефон находится на углу Бейбл-лейн и Кимболл-уэй — в пределах шестисот футов туда-сюда.
***
Было уже четверть первого ночи — у патрульных Танессы Лонни и Сержио Бертини только началась рабочая смена. И они ожидали, что забот у них будет полон рот — День святого Патрика был всегда печально знаменит тем, что целое множество народу по всему городу под влиянием выпитого теряли контроль над собой. Конечно, это был праздничный вечер, полный радости и веселья, но ближе к ночи кому-то приходилось разбираться с пьяными, которые устраивали драки или решали, что они уже достаточно протрезвели, чтобы сесть за руль. Танессу это далеко не вдохновляло.
— Послушай: все, что я хочу сказать, — это что тебе просто надо разок попробовать. Если не понравится, я не буду больше к тебе насчет этого приставать, — втолковывал ей Сержио, пока она медленно вела машину по Клейтон-роуд.
— Сержио, да не собираюсь я заниматься серфингом в марте! — отозвалась Танесса, у которой предложение напарника просто не укладывалось в голове. Вот уже третью смену подряд тот пытался приобщить ее к своему хобби, которое можно было назвать лишь заигрыванием с гипотермией. — Посмотри по сторонам! На прошлой неделе снег шел! Если хочешь помереть от пневмонии, флаг тебе в руки, но почему ты пытаешься и меня за собой утащить?
— А «мокрые» гидрокостюмы [6] на что? Было бы о чем говорить!
— Так они же мокрые! Я ухитряюсь отморозить жопу всякий раз, вылезая из машины, а на мне куртка, два свитера и шарф — и все они абсолютно сухие. Ты хочешь, чтобы я напялила на себя мокрые шмотки и прыгнула в ледяную воду? Ты просто псих.
— Да не почувствуешь ты холода!
— Может, ты и не почувствуешь. Твой мозг давно отмер — ты вообще ничего не почувствуешь. Послушай, забудь, я не собираюсь…
Эту увлекательную беседу прервало потрескивание рации.
— Четыре пятьдесят один, центральной.
— На связи, — отозвалась Танесса в микрофон на плече.
— Четыре пятьдесят один, вы нужны на углу Бейбл-лейн и Кимболл-уэй; нужно определить местонахождение пропавшего ребенка в этом районе.
— Принято, центральная, — сказала Танесса. — Это не насчет тех девчонок, за которыми нам велено присматривать?
— Четыре пятьдесят один, подтверждаю.
— И кто позволяет своим детям шататься по улицам посередь ночи? — пробурчал Сержио, когда Танесса повернула руль, разворачивая машину.
— Не думаю, что кто-то им это позволил, — отозвалась она. — В смысле… я и сама, бывало, смывалась из дома, когда была в их возрасте. Мои родители так ничего и не просекли.
— Это вопиющая нерадивость, вот что я тебе скажу! Люди должны присматривать за своими детьми.
— А ты сам и за попугаихой своей едва ли способен присматривать! — ответила Танесса, бросая взгляд на компашку молодых людей, с хохотом бредущую по улице — наверняка в очередной бар.
— Габриэла — очень сложное создание, понятно? У нее просто бывают капризы.
— Угу, у детей тоже бывают капризы.
Доехав до указанного адреса, они припарковали патрульный автомобиль возле черного «Доджа Чарджер» и двух белых «Шевроле». По соседству стояла группа людей, среди которых выделялась внушительная фигура Бернарда — высокого здоровяка было трудно не заметить. Он возвышался над большинством остальных на несколько дюймов. Танесса даже вздрогнула, осознав, что рядом с Бернардом стоит капитан Бейли. Тот не сводил взгляда с женщины, стоящей перед собравшимися, — агента ФБР Манкузо, с которой Танесса до сих пор пересекалась только раз, вскоре после того как ее едва не убил Джован Стоукс [7].
Манкузо была женщиной эффектной, с властными манерами и острым взглядом — со светло-коричневой кожей, едва тронутой возрастом, черными волосами, подернутыми серебристой сединой, и пикантной родинкой возле губы, делающей ее лицо незабываемым. Она что-то говорила остальным мужчинам и женщинам, засунув руки в карманы куртки, когда Танесса и Сержио присоединились к ним. Агент замолчала на секунду, кивнула Танессе, после чего продолжила:
— Грейси Дарем и Эбигейл Лисман числятся пропавшими уже больше трех часов, так что есть все основания для беспокойства. Телефон Грейси проследили до этого района, с погрешностью в пределах шестисот футов. К счастью, он по-прежнему включен, и мы постоянно на него звоним. Если окажемся где-то близко, то услышим мелодию звонка.
Манкузо огляделась по сторонам.
— Здесь поблизости несколько многоквартирных и офисных зданий, так что нужно устроить подомовой обход. Этим займутся капитан Бейли, детектив Шор и детектив Глэдвин, при содействии агентов Фуллера и Мэннинга. Начните с бензоколонки, узнайте, не видел ли кто что-нибудь. А все остальные, включая патрульного офицера Лонни и ее напарника, которые только что присоединились к нам, проверят улицы, переулки и детскую площадку. — Она показала на скопление простеньких аттракционов в двухстах футах от них. — Нам неизвестно, до сих пор ли телефон Грейси при ней и вместе ли девочки, так что не будем делать поспешных выводов… О’кей, приступим. Уже поздно, и я хочу вернуть девочек родителям не позднее чем через час.
Группа рассыпалась. Бейли, Ханна и Бернард посмотрели в сторону Танессы и кивнули с мрачными лицами. Похоже, они были сильно встревожены. А если уж и столь опытные детективы чувствуют себя не в своей тарелке, то явно не без причины. Танесса страстно надеялась, что эта ее смена не закончится обнаружением мертвого тела двенадцатилетней девочки.
— Рада вас видеть, офицер [8] Лонни, — произнесла агент Манкузо, зябко поджав плечи от холода. — Вроде… хорошо выглядите.
Последний раз они виделись через два дня после того как Танессу похитили и едва не убили. У нее тогда были проблемы со сном, и всю следующую неделю она почти ничего не ела — неудивительно, что агент Манкузо решила, что теперь она выглядит значительно лучше.
— Спасибо, — отозвалась Танесса. — Вы тоже.
— Ладно, — продолжила Манкузо. — Давайте найдем этих девочек. Я хочу, чтобы вы двое осмотрели детскую площадку. Мы займемся улицей.
Танесса кивнула и вместе с Сержио направилась в указанном направлении.
— Ты что, знаешь эту тетку? — спросил тот.
— Разок встречались, — бросила в ответ Танесса.
— На вид крутая, — заметил он.
— Думаю, что не только на вид.
Ночной холод становился все более неуютным. Он пролезал за воротники двух свитеров Танессы, сквозь подошвы ботинок и даже сквозь многочисленные слои одежды. Морозный воздух, попадая в легкие, расползался по всему телу. Защипало нос и уши.
Она терпеть не могла мерзнуть. Вот что самое мерзкое в Гленмор-Парке, — холодные зимы. Интересно, думала Танесса, неужели эти девчонки до сих пор на улице? Если так, то они могли замерзнуть до смерти.
Дойдя до детской площадки, окруженной низенькой металлической оградой, они продвигались вдоль нее, пока не дошли до небольшого проема, служившего входом. Грязную тропинку внутри усыпа́ли десятки отпечатков ног. По обеим сторонам ее лежали небольшие холмики еще не успевшего растаять снега, тускло подсвеченные бледным светом уличного фонаря. Площадка оказалась довольно большой. Здесь был участок с каруселью, горкой и несколькими качелями, а глубже маячили баскетбольные щиты и темнел сплошной ряд деревьев.
— Ну и темнотища, — пробормотал Сержио, снимая с ремня фонарик и включая его. Танесса последовала его примеру. Но лучи ручных фонарей не особо справлялись с темнотой, когда они вошли за ограду. Танесса напряженно прислушивалась, ожидая услышать звонок или вибрацию мобильника, но пока слышала только их с Сержио шаги, хрустящие по гравию тропки.
Она и сама как-то потерялась в детстве. Когда ей было восемь, мать взяла Танессу и ее братьев на вечернюю прогулку. Танесса умчалась вперед, глядя на собственную тень, которая то удлинялась, то укорачивалась в свете уличных фонарей. И не заметила, как мать остановилась, чтобы поговорить с кем-то — очевидно, с кем-то из фанатов. Ее мать тогда была актрисой, и ее чуть ли не каждый день останавливали поклонники с просьбой дать автограф или сфотографироваться с ней. На улице было полно народу, когда Танесса вдруг осознала, что матери и братьев позади больше нет. Застыла на месте, высматривая их, страх наполнил сердце. Она была уже на грани слез, когда к ней подошел какой-то мужчина и спросил, всё ли в порядке. Она до сих пор помнила его запах — потный, кислый, неприятный. И зуб с черным пятном. Маленькая Танесса завизжала, отступила назад и разразилась слезами.
Митчелл и Ричард за какие-то секунды оказались рядом. Они были совсем неподалеку. Все они заорали на ошеломленного мужчину, который всего лишь хотел помочь. Танесса прорыдала после этого, казалось, несколько часов. Это была самая страшная вещь, когда-либо случавшаяся с ней в детстве.
Может, Грейси и Эбигейл сейчас тоже одни где-то на улице, плачут? Если так, почему они не отвечают на звонки?
— Они наверняка в какой-то квартире в этом районе, — предположил Сержио. — Может, зашли к кому-нибудь в гости…
— Угу, — отозвалась Танесса, но у нее было очень нехорошее чувство, что это не тот случай. Слишком уж поздно, девочки слишком уж маленькие, и тот факт, что они не отвечают на…
— Слышишь? — вдруг спросила она, замерев на месте.
— Что слышишь?
— Заткнись.
— Ты спросила меня…
— Да заткнись ты, блин, на секундочку!
Оба молча постояли, и Танесса услышала это опять. Едва различимую мелодию, далеко справа.
— Вон там, — сказала она, уже шагая по промерзшей земле с вдруг быстро забившимся сердцем. Луч ее фонарика хаотически метался во все стороны, выискивая источник звука, а потом замер на маленькой неподвижной кучке, темнеющей неподалеку. Танесса бросилась бегом, едва не поскользнувшись на ледяной тропе, и наконец подбежала к лежащему на земле телу. Присев на корточки, осторожно перевернула его, открывая лицо.
Это была девочка-подросток с высохшей кровью на лбу. Обмякшая, с бледной, почти синей кожей.
— Вызывай сюда «Скорую», быстро! — закричала Танесса на Сержио. Приложила руку к груди девочки, опустила ухо к ее рту. Телефон пиликал где-то поблизости, отчего Танессе было трудно сосредоточиться на дыхании ребенка, но наконец она услышала и почувствовала его — едва уловимое поверхностное дыхание.
Девочка была все еще жива.
Сняв перчатку, Танесса прикоснулась к ее щеке. Щека была просто ледяная. Она стащила с себя куртку, не обращая внимания на минусовую температуру, и укутала ею девочку, все время продолжая негромко с ней разговаривать.
— Все хорошо, зайчик. Мы тебя нашли. Держись. Открой глазки. Посмотри на меня. Держись, сейчас придет помощь.
Глава 3
— Сожалею, — произнес врач, — но я и вправду не могу вас впустить. Ребенок сильно истощен, и мы не хотим его беспокоить.
Макушка у него была лысая, с пучками седых волос по бокам, и Ханне хотелось ухватиться за них и трясти его до тех пор, пока он не сменит тон.
— Я не буду повторять этого еще раз, доктор, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Но где-то там на улице еще одна девочка, и мы ее до сих пор не нашли. Ваша пациентка может знать, где ее подруга. Нам нужно опросить ее прямо сейчас.
— Ну… насколько я понимаю, ее нашли в парке, — произнес врач. — Вы уже обыскали парк?
Ханна была готова взорваться.
— Я знаю, как выполнять свою работу, спасибо. А теперь — дорогу!
Она решительно шагнула вперед, вынуждая его посторониться, и дернула двойную дверь. Та была заперта. За ней, сквозь маленькое окошко в двери, ей был виден коридор, по сторонам которого протянулись палаты, залитые резким люминесцентным светом. Медленно подошла медсестра, толкая больничную тележку. Ханна принялась колотить в окошко, издавая глухой стук.
— Откройте эту чертову дверь!
— Как я уже сказал…
Вышедшая из лифта агент Манкузо решительно направилась прямо к ним, уже показывая значок.
— Агент Манкузо, ФБР, — сказала она. — Нам нужно поговорить с Грейси Дарем прямо сейчас.
Врач заморгал.
— Как я уже сказал вашей коллеге, Грейси Дарем в данный момент…
— Это федеральное расследование. Жизнь другой девочки в опасности.
Доктор помедлил.
— Ну хорошо, — наконец произнес он. — Но только пять минут. Палата триста девять.
Подойдя к панели сбоку от двери, ввел четырехзначный код. Дверь со щелчком открылась.
— Столько, сколько понадобится, доктор, — поправила его агент Манкузо, распахивая дверь и проходя внутрь. Ханна поспешила вслед за ней.
— Удобная штука, этот ваш жетон, — заметила она.
— Да, у него и вправду есть свои преимущества.
Подойдя к палате Грейси Дарем, они открыли дверь. Бежевые стены, унылая обстановка… Грейси, белая как бумага, лежала на больничной койке, наполовину укрытая тонким одеялом; к руке ее сбегала трубка капельницы. На ней была зеленая больничная пижама. На тумбочке возле кровати стоял одинокий искусственный цветок — единственное украшение унылого интерьера. Рядом с девочкой на светло-коричневом стуле сидела ее мать, стиснув зубы и держа дочь за руку.
— Миссис Дарем, нам нужно задать вашей дочери несколько вопросов, — обратилась к ней агент Манкузо.
Женщина кивнула, шмыгнув носом.
— Конечно, — отозвалась она.
По ее глазам Ханна поняла, что Грейси уже что-то успела ей рассказать. Что-то, что оказалось для матери сильным ударом.
— Грейси, меня зовут Кристин, а это Ханна, — сказала агент. — Не возражаешь, если мы зададим тебе кое-какие вопросы?
Девочка закивала головой.
— Ты знаешь, где сейчас Эбигейл?
Грейси опять закивала.
— Какие-то люди ее захватили, — шепотом произнесла она. — Люди в черных масках.
Ханна почувствовала себя так, будто по затылку у нее сползает пчела. Эбигейл похитили!
— Пожалуйста, расскажи нам, как это случилось, — попросила агент Манкузо.
— Мы были на детской площадке, — прошептала девочка тонким, еле слышным голоском. — И уже собирались идти домой, когда появился какой-то человек. Человек… в черной маске. Мы побежали, а он за нами погнался. Потом к нему присоединился еще один. Тоже в маске. Они схватили Эбби. А я убежала.
Она умолкла.
— А что произошло дальше? — Агент подалась вперед; ее поза указывала на то, что вот-вот последуют еще несколько вопросов. Ханна позволила ей вести беседу.
— Я не помню.
— Их точно было двое?
— Да.
— Можешь их описать?
Грейси помотала головой.
— А что на них было надето, помимо масок?
— Вроде что-то темное… Правда не помню.
— Ты видела, куда они потащили Эбби?
— Вроде там был фургон… Но я не видела, как они ее схватили, я убегала… Не знаю.
— Какого рода маски?
— Лыжные.
— Можешь описать тот фургон?
Грейси опять помотала головой.
— Он был белый? Синий? Красный?
— Пожалуйста, она больше ничего не знает! — взмолилась Карен Дарем. — Она всего лишь маленькая девочка.
Как и Эбигейл. И ту кто-то похитил. Ханна повернулась к Карен.
— Простите, миссис Дарем, но даже самая мельчайшая деталь может помочь нам найти Эбигейл. Мы вынуждены задавать эти вопросы, причем именно сейчас.
— Но…
— Что вы там с ней делали, Грейси? — спросила Ханна, не обращая внимания на почти обезумевшую Карен. — Что вы делали в парке?
Широко раскрыв глаза, с трясущейся нижней губой, Грейси посмотрела на свою мать.
— Тебе не грозят никакие неприятности, Грейси, — мягко произнесла Ханна. — Но нам нужен твой правдивый ответ. Это поможет найти твою подругу.
— Мы собирались встретиться с Ноэлем. — Грейси упорно смотрела в одеяло, голос ее звучал совсем робко. — Бойфрендом Эбби.
— А какая фамилия у этого Ноэля? — спросила агент Манкузо.
— Я не знаю.
— Где его можно найти?
— Не знаю… Понятия не имею, где он живет.
— И давно они с Эбби вместе?
— Две… три недели, наверное, — ответила Грейси. Ее вроде уже охватывала дремота. — Трудно сказать. В смысле… Это не то чтобы они по-настоящему встречались или еще чего.
— А как они познакомились? — спросила Ханна.
— Они общались в интернете, — ответила Грейси, опуская голову на белую подушку. — Довольно давно уже.
— Ты знаешь, как он выглядит?
— Да. Эбби показывала мне фотку, которую он прислал.
— Фотку? А до этого она с ним не встречалась?
Девочка ничего не ответила. Ее глаза были закрыты, и она глубоко дышала.
— Грейси, — произнесла Ханна, тряся ее за руку. — Грейси!
Та лишь жалобно заскулила.
— Оставьте ее в покое, — проворчала Карен, безропотная покорность которой напрочь испарилась.
— Грейси! — громко сказала Ханна. — Это очень важно! Она когда-нибудь встречалась с этим Ноэлем в реальной жизни?
— Нет, — выдохнула Грейси со все еще закрытыми глазами. — Сегодня они собирались встретиться первый раз.
— А он появился?
Девочка никак не отреагировала, но Ханна уже знала ответ. И поняла, что агент Манкузо тоже его знает.
***
Эбигейл поеживалась от холода. Она невольно обмочилась, когда грубые руки заталкивали ее в фургон; моча пропитала ее леггинсы. А теперь мокрая ткань леденяще холодила кожу, и ноги чесались там, где леггинсы прилипли к ней. Эбби попробовала потереть ноги друг о друга, но стало только хуже, и она в отчаянии заскулила. Ей очень хотелось, чтобы можно было снять эти чертовы шмотки хотя бы на секундочку, но она не могла. Руки были связаны у нее за спиной.
Эбигейл ничего не видела — ее окружала полнейшая тьма. Когда они бросили ее сюда, она успела заметить, что это какая-то серая комната со стулом и маленьким матрасом, на который они ее свалили. А потом закрыли дверь, и она провалилась во тьму. Иногда ей казалось, что видны очертания стула, но она не была уверена, что это не обман зрения. В какой-то момент показалось, будто вокруг нее столпились десятки темных фигур, придвигающихся все ближе и ближе. Эбби хрипло взвизгнула в тряпку, которую затолкали ей в рот, а потом осознала, что все это ей просто почудилось. Никого с ней не было. Она была одна.
Эбигейл хотела увидеть свою маму. Хотела увидеть Грейси. Хотела, чтобы хоть кто-то оказался сейчас рядом с ней, чтобы сказал ей, что все будет хорошо. Дома она всегда спала с маленьким ночником. Эбби была уже не маленькая — не боялась всяких чудищ, — но свет придавал уверенности, успокаивал, когда она вдруг просыпалась посреди ночи. Ей отчаянно требовался маленький свет, хотя бы крошечный огонек.
Эбигейл кричала и умоляла сквозь тряпку, не зная, слышит ли ее кто-нибудь. Казалось, будто она вот-вот задохнется — слизь и слезы забили нос, тряпка перекрыла другой источник воздуха. Потом она сморкнулась посильней, и одна ноздря открылась. Эбигейл ощутила склизкое прикосновение собственных соплей к лицу и потерлась щекой о матрас, часть стерев, а часть размазав.
Ее родители найдут ее или найдет полиция. Во всех книжках, которые она читала, во всех телесериалах, которые смотрела, копы всегда находили преступников или дети ухитрялись сбежать.
Вот только разве…
Несколько месяцев назад, когда родителей не было дома, Эбигейл посмотрела один фильм по телику. Это было поздно вечером, и вообще-то ей не полагалось его смотреть. Он был из категории «восемнадцать плюс», а ей тогда только стукнуло двенадцать. Но фильм казался таким увлекательным, и она решила, что достаточно взрослая, чтобы решать самой. Ребята в классе вечно хвастались просмотром фильмов ужасов или даже клипов для взрослых в интернете, и ей самой захотелось так же похвастаться.
В нем некий офицер полиции расследовал похищение семилетнего мальчика и где-то на середине фильма обнаружил его тело. В этот момент она поспешно выключила телевизор — не сумела досмотреть до конца. И потом три ночи не могла спать без того, чтобы несколько раз не проснуться с криком. Эбигейл не знала, чем там кончилось дело, но даже если преступников поймали… мальчик все равно был мертв.
Она расплакалась опять, уткнувшись лицом в матрас, пытаясь выдавить «Мамочка!» сквозь тряпку — слово вышло приглушенным до неузнаваемости, но она повторяла его вновь и вновь, словно мама могла сейчас услышать ее и прийти, как это бывало дома, когда Эбигейл звала ее. Словно мама сейчас обнимет ее, и взъерошит ей волосы, и скажет, что все будет хорошо.
И вдруг свет. Дверь была открыта, и кто-то стоял на пороге.
На нем была та же черная лыжная маска, что и в тот раз. Эбигейл заскулила, пытаясь забиться в угол кровати, когда он приблизился. Он убьет ее прямо сейчас, как убили того мальчика в фильме? У него было что-то в руках — какой-то черный комок. Эбигейл попыталась выдавить «пожалуйста!», но тряпка во рту по-прежнему проглатывала слова, и она закашлялась и затрясла головой.
— Я собираюсь вытащить кляп у тебя изо рта, — сказал мужчина. — И если ты хотя бы пикнешь, я сразу затолкаю его обратно, поняла?
Эбигейл закивала, широко раскрыв глаза.
Плавным спокойным движением он вынул из кармана ножницы. Как только их лезвия приблизились к лицу, Эбигейл быстро задышала через нос, не сводя глаз с сияющего металла.
Единственным щелчком он срезал тряпку, и ее рот опять стал свободен. Она открыла и закрыла его несколько раз, подвывая от облегчения.
— Ты дрожишь, — сказал мужчина. — Я принес тебе одеяло.
Он приподнял ком в руке. Это оно и было — свернутое одеяло.
— А не могли бы вы меня отпустить, ну пожалуйста! — умоляюще попросила Эбигейл.
— Если будешь хорошо себя вести, — произнес мужчина, — то в момент окажешься дома. Хорошо?
— Хорошо.
— Ну вот и отлично. Тебе не нужно в туалет или… — Тут он заметил мокрое пятно на ее леггинсах. — О-о…
Эбигейл закрыла глаза. Он теперь разозлится? Подумает, что она плохо себя вела? Она ведь так испугалась! Это вышло случайно! Но она не знала, что он может подумать.
— Потом принесу тебе чистые штаны, — сказал мужчина. — Давай-ка… Вставай.
Он помог ей встать на ноги. На матрасе осталось темное пятно там, где с ним соприкасались пропитанные мочой леггинсы. Мужчина перевернул матрас, так что промокшая сторона теперь оказалась внизу, на раме. Потом он развернул ее, и она услышала, как вновь щелкнули ножницы, и почувствовала, что ее руки свободны.
— Ну вот, — сказал мужчина. — Так будешь хорошо себя вести?
Она кивнула.
— Ну ладно. — Вытащив свой телефон, он посмотрел на нее. — Стой вот так, не двигайся.
Мужчина отступил на несколько шагов, и на ка-кой-то безумный момент Эбигейл подумала, не рвануть ли к выходу. Дверь у него за спиной была не заперта, он был слишком далеко, чтобы перехватить ее, и… и…
Она заставила себя стоять неподвижно. Этот мужчина в секунду ее перехватит. Он высокий, ноги длинные, тело мускулистое. А она всего лишь двенадцатилетняя девчонка. Если попытается сбежать, он опять ее свяжет. Опять заткнет рот кляпом. Оставит ее в темноте.
Сверкнула крошечная вспышка телефона, когда мужчина сделал снимок, потом другой. Перед глазами у Эбигейл заплясали яркие точки, и она несколько раз моргнула. В комнате словно потемнело. Он развернулся и двинулся к выходу из комнаты.
— А нельзя оставить свет, пожалуйста? — попросила она.
Мужчина на миг задумался.
— Пожалуйста… — прошептала Эбби, по щеке у нее сползла слезинка. Если эта комната вновь погрузится во тьму, она просто умрет.
Он коротко кивнул и вышел, закрыв за собой дверь. Щелкнул замок.
Стащив с себя мокрые леггинсы, Эбигейл улеглась на матрас, завернувшись в одеяло. Она все еще жива. У нее есть свет. И она не связана.
Эбби опять расплакалась — и так и не могла остановиться, пока, полностью истощив силы, не уснула.
***
В груди у Наамит словно колотил отбойный молоток. Пока больничный лифт медленно поднимался наверх, останавливаясь на каждом этаже, ей хотелось завизжать, вытолкать всех наружу, чтобы метнуться на площадку и отыскать лестницу.
Никто ей ничего не говорит.
Ханна не отвечала на звонки. Коп, который появился в доме Наамит, сказал, что Грейси уже нашли — только Грейси, но не Эбигейл, — и теперь везут в больницу. Пока что вроде та заявляет, будто не знает, что произошло.
Кто-то знал, где сейчас Эбигейл и что с ней случилось. Но никто не говорил об этом ни Рону, ни Наамит. Рон остался дома, ожидая возращения Эбигейл, а Наамит поехала в больницу.
Наконец двери лифта открылись, и она тараном вырвалась из него, лихорадочно выискивая глазами кого-нибудь, кто мог бы знать, где палата Грейси. Грейси расскажет ей, что произошло. Грейси…
Тут ее взгляд упал на Ханну, выходящую из отделения первой помощи. Ее сопровождала агент ФБР. Наамит бросилась к ним.
— Ханна, — взмолилась она, почти задыхаясь. — Что случилось? Где Эбигейл? С ней все хорошо?
Детектив посмотрела на нее — зубы стиснуты, лицо бледное. Она не улыбнулась, не положила руку Наамит на плечо, не сделала ни одну из тех вещей, которые люди делают, когда пытаются успокоить кого-нибудь, дать понять, что волноваться не о чем.
— Пожалуйста! — Голос Наамит застрял у нее в горле. — Где Эбигейл?
Ханна взяла ее за руку, подвела к скамейке, стоящей возле стены. Обе сели.
— Эбигейл похитили, — негромко произнесла Ханна.
Всего два слова. Вот чего хватило, чтобы разбить весь мир Наамит на куски, чтобы поток страха и отчаяния вновь обжег все ее тело. Похитили. Ее девочка. В руках у… у…
— Кто… что?.. — запинаясь, выдавила она, пытаясь сформулировать вопрос, который принес бы ей хоть какое-то утешение, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь.
— Похоже, что это было профессионально исполненное похищение, спланированное заранее, — произнесла Ханна все так же негромко, глядя Наамит прямо в глаза. — А значит, это не был какой-то… — тут она вроде замешкалась, но сразу же уверенно продолжила: — …какой-то случайный педофил, рыскающий по улицам и хватающий первых попавшихся детей.
Разум быстро прихлопнул образы, возникшие в голове при этой последней фразе, тут же напомнив, что они моментально вернутся обратно, как только она останется одна.
— Тогда кто?
— Мы пока не знаем, — сказала Ханна. — Но делаем все возможное. В ФБР создана группа, чтобы помочь нам в расследовании. Мы собираемся разослать ориентировку о пропаже ребенка.
Для спутанного разума Наамит, пытающегося осознать происходящее, слова Ханны окончательно потеряли всякий смысл. Ориентировка о пропаже ребенка… Сколько раз она видела на экране телевизора или в интернете детское личико и представляла себе, насколько напуганы сейчас родители? Потерять свое собственное дитя, захваченное каким-то злобным чужаком, намерения которого неизвестны… Не знать, увидят ли они когда-нибудь вновь улыбку своего ребенка… Теперь она и сама была этим родителем.
И, что еще хуже, этим ребенком была Эбигейл.
Эбигейл, которая иногда объявлялась у нее в спальне, потому что ей приснился страшный сон, и спрашивала, нельзя ли ей поспать в их постели. Которая как-то раз, когда Наамит на десять минут опоздала забрать ее из детского садика, рыдала так, что ее даже стошнило, — потому что была в полном ужасе от того, что мамочки все нет и нет. Ее похитил кто-то, кто держит ее в неволе, под замком, не понимающую, что происходит. Наверняка она прямо сейчас плачет, отчаянно желая вернуться домой. Наамит чуть ли не наяву слышала всхлипывания дочери, и ее сердце разрывалось на миллион кусков.
— …в ФБР хорошо умеют раскрывать такие дела, — говорила в этот момент Ханна. — Вы в надежных руках. Я лично знаю агента Манкузо, и…
— Нет! — Наамит схватила Ханну за руку, все крепче сжимая пальцы. — Пожалуйста. Ханна. Ты должна остаться и помочь. Они не знают Эбигейл. Они не знают меня. Пожалуйста, останься в этом… — «Деле»? Эбигейл теперь «дело»? — В этом деле. Ты просто невероятный детектив — твоя мама всегда так говорит. Ты сможешь вернуть мне мою девочку.
Ханна уставилась на Наамит. Туповато кивнула.
— Конечно, — произнесла она. — Мы все будем искать. Мы сделаем все возможное, чтобы вернуть Эбигейл, хорошо?
Вернуть Эбигейл. Это было то, что Наамит хотела услышать. То, что ей было нужно услышать. Что кто-то решительно настроен вернуть ей ее девочку.
— Спасибо, — шепнула она.
Встала, пошатываясь, и уставилась на дверь в отделение первой помощи. Грейси была там, с Карен. Карен вернули ее дочь. Наамит любила Грейси — та была чудесным ребенком, — но волна гнева и горечи захлестнула ее. Почему не могли похитить Грейси? Почему это не Карен стоит сейчас здесь, умоляя о помощи?
Наамит всегда лучше заботилась об Эбигейл, всегда старалась знать, где в тот или иной момент времени находится дочь, постоянно напоминала ей не доверять незнакомым людям. Карен и Тони как-то сказали Наамит, что детям нужно научиться самим о себе заботиться. Они разрешали Грейси одной ездить в общественном транспорте, позволяли ей иногда самой возвращаться домой из школы… Почему это не могла быть Грейси?
Наамит больше не могла сдерживать слезы. Она хотела, чтобы ее дитя вернулось.
Глава 4
Наамит открыла глаза солнечному свету, льющемуся из окна ее спальни. Рон лежал рядом, все еще спал. Они провалились в сон, обняв друг друга, — Наамит всхлипывала, а Рон гладил ее по волосам. Муж никогда на самом деле не отличался разговорчивостью, и он уже знал, что никакими словами не умерить страх и боль, которые они оба испытывали.
Наамит посмотрела на его лицо, такое бледное и усталое, на стиснутые даже во сне челюсти. Осторожно выпуталась из его объятий и встала. Сердце ее упало, когда она проверила телефон и не обнаружила ни одного нового сообщения, ни одного пропущенного звонка. Она надеялась увидеть сообщение от Ханны — что появилась какая-то ниточка, что ФБР раскрыло это дело, что они нашли похитителя. Даже сообщение, что они работают круглые сутки, тоже было бы утешением.
Было около семи утра. Проспала Наамит не больше полутора часов, но спать и дальше уже просто не могла. Поплелась в кухню, сварила себе чашку кофе. Прикинула, что бы съесть, но знала, что любая еда застрянет в горле.
Дали ли Эбигейл что-нибудь поесть? Ее дочь всегда была настолько привередлива в еде, что порой доводила Наамит буквально до белого каления. У Эбигейл «нормальной» едой считались только гамбургеры и хрустящие картофельные шарики. Будет ли похититель заморачиваться с тем, чтобы принести ей то, что она попросит? Станет ли вообще ее кормить? Наамит почувствовала, как опять возвращаются слезы, но больше не могла видеть собственных слез. Изгнала эти мысли из головы, заставив себя думать лишь о технической стороне приготовления кофе. Налить в кружку темную жидкость. Ложка без горки сахара. Чуточку молока со сливками, совсем немного.
Она сидела в гостиной, потягивая из кружки, когда зазвонил ее телефон. Наамит кинулась к нему, глянула на экран, уже ощущая всесокрушающее разочарование. Это была всего лишь Вэлери, мать одной из подружек Эбигейл. Наамит звонила ей вчера вечером, чтобы узнать, не у них ли дома Эбигейл. Та наверняка просто лишь хочет узнать, как дела.
— Алло? — ответила Наамит. Слабым, дрожащим голосом.
— Наамит, я так сочувствую! Просто не могу представить, что тебе пришлось вынести! Когда я увидела фото Эбигейл, то просто не могла поверить! Бедная девочка…
Наамит изо всех сил пыталась понять, о чем это толкует Вэлери. Откуда она узнала? Какое еще фото? И тут осознала, в чем дело.