— Я не верю в это, — возразила она. — Мне на том приеме он показался хорошим парнем.

— И все случилось в одну ночь. Да... Когда я начинал это дело, то ничего не знал, а теперь знаю еще меньше.

— Вам надо отдохнуть, Рик. Но только не ложиться спать.

— Вы правы. Как насчет того, чтобы еще выпить?

— Вам не нужно больше пить, — мягко сказала она. — Вам надо отдохнуть и все выбросить из головы. Хотите, я покажу вам, как это сделать?

Она не стала ждать ответа. Тут же прижалась ко мне и положила руку на колено. Потом призывно наклонила головку, и я поцеловал ее, одной рукой обнимая за плечи, а другой расстегивая хлопчатобумажную рубашку. Моя рука скользнула внутрь, ощутив теплую упругость ее полных грудей. Большим и указательным пальцем я начал нежно ласкать твердые, набухшие соски. Ее рука скользнула вверх по моему бедру, осторожно расстегнув “молнию” на брюках, схватила напрягшийся член и высвободила его из одежды. Секундой позже она провела ногтем большого пальца по всей его длине, и я понял, что она права. Это было единственным способом обо всем забыть и расслабиться. Расслабиться? То, как умело она провела ногтем, вовсе не сулило расслабления. Я перестал обнимать ее и начал срывать с себя одежду, будто меня атаковали полчища муравьев.

Анджела опередила меня, она оказалась уже голой, если не считать голубых трусиков. Я бросился на нее, но она искусно увернулась, и я оказался лежащим ничком на диване. Такое положение совсем не хорошо для мужчины, и уж подавно для его члена. Потеряв достоинство, я медленно встал с дивана.

— Какого черта? — хрипло спросил я.

— Мне очень жаль, Рик. — Она, извиняясь, наморщила носик, снова собрав на переносице забавные морщинки. — Но мне нужна музыка.

— Музыка?

... — На стереоустановке. Мне все равно какая, лишь бы было громко.

— Громко?

— Я громко кричу, когда сильно возбуждена.

— Ну и кричи!

— Но это мешает мне. А вот если музыка на самом деле громкая и я не должна себя сдерживать, тогда...

— Не хочу, чтобы ты чувствовала себя стесненно.

Я бросил на проигрыватель диск, даже не посмотрев на название, и повернул рукоятку громкости так, что любители рока должны были по крайней мере лет на пять оглохнуть. Звук был такой, как на мысе Кеннеди, когда взлетает ракета. Потом я снова подошел к Анджеле, обнял ее и страстно поцеловал. Мои руки, конечно, не бездействовали, они сдвинули трусики Анджелы на бедра и крепко схватили ее за ягодицы. Анджела ответила тем, что, взяв мой член, направила его между ляжками, и я ощутил влажную теплоту самой сокровенной части ее тела. Оглушительная музыка, как я понял, была увертюрой оперы “Вильгельм Телль”. Выбор оказался правильным.

Я повел Анджелу к дивану, положил ее не него, и голубые трусики через мгновение были у меня в руках. Потом опустился на колени и неспешно, очень медленно провел языком вдоль всего ее роскошного тела. Когда я проделал это, мы оба были более чем готовы. У Анджелы был широко открыт рот, я понял, что она кричала, но при такой громкой музыке об этом можно было лишь догадываться. Девушка повернулась на живот, приподняла круглую попку и широко расставила ноги, так что снизу стали видны колечки рыжих волос. Я лег на нее сверху, медленно ввел свой член в ее ждущее лоно, крепко обхватив коленями. Тугие округлости ее попки упирались в мой живот, я в упоении сжимал руками ее груди.

Настал момент, когда приходится соблюдать строгие правила. Момент, когда надо соразмерять каждое движение, чтобы во имя наслаждения не испортить все преждевременным семяизвержением. Полностью сосредоточившись на этом, я вдруг услышал крик Анджелы. Но я ошибся, музыка все заглушала. Через секунду мы одновременно достигли оргазма, нас охватила конвульсивная дрожь, которая, казалось, будет длиться вечно.

— Вот это представление, черт побери, — произнес восхищенный голос.

— Верно, Эрл, — ответил второй голос. — Скажу тебе, что это единственный вид спорта, где любители могут побить профессионалов!

Резко повернув голову, я чуть не свернул себе шею: рядом стояли двое и с интересом наблюдали за нами. Я оторвался от Анджелы и вскочил на ноги. Одному из них, с серыми глазами, было около сорока, он начинал седеть. Другой был моложе, с длинными светлыми волосами и ясными голубыми глазами.

— Это Эрл, — сказал старший, указывая на длинноволосого. — А я — Марти.

— Какого черта! — заорал я и двинулся на них, но тут же остановился: парень наставил на меня пистолет.

— Мы слышали про тебя и Тино и про то, что было в доме Ленгэна, — спокойно сказал Марти. — Я думаю, ты догадался, что, Тино не воспользуется своим пистолетом, когда он наставил его на тебя, но не сделай такой же ошибки с Эрл ом.

— Тино — дерьмо, — сказал Эрл, и его глаза заблестели еще ярче.

— Мы позвонили в дверной звонок, — сказал Марти, — но, думаю, вы не слышали его, потому что здесь как сумасшедшая играла музыка.

— Мне пришлось вскрыть замок, — сказал Эрл. — Это оказалось довольно просто. Вы думаете, что живете соблюдая все правила, Холман? Поэтому не особенно заботитесь о замках и засовах.

— Что вам нужно? — Как мне хотелось выругаться!

— Мистер Бонетто намерен потолковать с вами, — сказал Марти. — Обычный вежливый разговор, но немедля. Так что одевайтесь, Холман, и пойдем.

Анджела все еще лежала на животе, закрыв лицо руками. Я решил, что она притворяется страусом и думает, будто ее никто не видит. Марти зашел с другой стороны дивана и посмотрел на нее.

— Эй! — Его указательный палец ткнулся в маленького скорпиона, и мышцы на попке Анджелы конвульсивно сократились. — Она одна из девочек Бенни. Теперь я понимаю, это все объясняет. — Он отвесил ей звучный шлепок. — Не волнуйся, детка, тебя никто не тронет. Холман вернется через час. И почему бы тебе не принять душ или сделать что-нибудь еще?

Анджела неожиданно разрыдалась, потом вскочила на ноги и вылетела из комнаты. Я закончил одеваться.

— Мне кажется, Эрл может убрать свой пистолет? — Марти одобрительно кивнул.

— Может быть, он думает, что я такой же, как Тино, — сказал Эрл. — Может, он хочет меня испытать, а?

— Убери пистолет, — повторил Марти уставшим голосом.

— Вы не будете возражать, если я вернусь сюда с вами, Холман? — торопливо сказал Эрл. — Вы здесь оставляете лакомый кусочек. Она одна из шлюх Бенни, поэтому даст каждому, не так ли? — Он злобно ухмыльнулся. — Все, что я хочу, — это порезвиться на ней. Ей даже не стоит одеваться. Вы можете наблюдать за нами, если хотите. Ведь я смотрел на вас. Это было бы на самом деле забавно, не так ли?

— Эрл, — сказал Марти почти шепотом. — Убери пистолет. Иди в машину и жди нас.

— Он еще не ответил на мой вопрос, — упрямо твердил парень.

— Хватит об этом, — оборвал его Марти. — Если я двину тебя ногой по яйцам, как в прошлый раз, ты уже никогда не станешь интересоваться женщинами до конца твоей вонючей жизни.

Какое-то время они стояли и молча смотрели друг на друга. Блеск в глазах Эрла потух, он круто повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

— Мне кажется, за эти дни вы так и не получили ни от кого реальной помощи. — Голос Марти звучал обыденно. — Было время, когда вы могли выбирать и решать. А теперь будете иметь дело с наркоманами или психами или с теми и другими вместе.

— Может быть, вам следовало бы заняться чем-нибудь другим?

Он нехотя улыбнулся:

— Я думал об этом. Но теперь такое время, что все подчинено какой-либо организации, Холман. Никто не захочет иметь дело с независимым боевиком. Им нужны послушные люди!

— Спасибо, что убрали Эрла.

— Он вечно пытается что-то доказать. Не спрашивайте меня почему. Когда это становится невыносимым, я просто задаю ему трепку, на какое-то время помогает. Правда, меня уже тревожит, что он входит во вкус подобных отношений. Ну что ж, поехали к Бонетто.

Эрл вел большой черный “континенталь”, я сидел с Марти сзади. Успели поговорить о многом, хотя поездка была недолгой. Особняк в Брентвуде был до неприличия шикарен. Подтянутый, одетый в черный костюм человек открыл нам дверь. Дом был просторнее, чем у Бенни Ленгэна, и обставлен с большим вкусом. Никакого высокомерия и нагромождения ненужных деталей, которое можно было бы ожидать от принца или даже короля. Нас провели в гостиную, стены которой были увешаны картинами, напоминающими дорогие модернистские оригиналы. Единственным известным мне способом, как отличить оригинал от подделки, было элементарное отколупывание кусочка краски. Но сейчас было не время для испытания этого метода Холмана.

— Иди и скажи мистеру Бонетто, что мы здесь, — приказал Марти парню.

Он подождал, пока Эрл угрюмо вышел из комнаты, потом обратился ко мне:

— Хотите выпить?

— Почему нет? Бурбон со льдом. Он подошел к бару, который оказался не просто украшением, и принялся готовить спиртное.

— Хочу сказать вам кое-что, Холман. Не думайте обо мне плохо. Я немного смущен тем, в каком виде вас застал, и только. Кроме того, мистер Бонетто рассердился бы на меня, если бы я не доставил вас в целости и сохранности.

Что можно было возразить на это? Я взял стакан, который он толкнул ко мне по стойке бара, и стал медленно потягивать виски. Внезапно открылась дверь, и Виктор Бонетто вошел в комнату. Я узнал, что это Бонетто, по тому, как изменилась поза Марти. Он стоял почти по стойке “смирно”.

— Мистер Холман, — сказал вошедший низким приятным голосом. — Я Виктор Бонетто.

Рост больше чем шесть футов и три дюйма, довольно подтянут. Густые темные волосы разделены аккуратным пробором, глаза влажно-черные. В отличие от костюма Ленгэна его костюм, казалось, был приобретен на распродаже в каком-то городском магазине. Где бы он ни появился, уверенность и сила мгновенно выделяли его из толпы.

— Вижу, Марти уже предложил вам выпить, — сказал он. — Пожалуйста, садитесь, мистер Холман.

Я опустился в кресло и чуть не утонул в его мягких подушках. Бонетто сел напротив, сделав легкое движение рукой. Марти почти на цыпочках быстро вышел из комнаты.

— Бенни Ленгэн рассказал мне, что произошло в его доме. Похоже, это его ошибка. Но та история, которая стоит за вашим визитом, заинтересовала меня.

— Вы были на том приеме с Артом Стиллмэном как раз перед тем, как его убили.

— Верно. Бенни рассказал мне о вашей проблеме так, как он ее понимает, мистер Холман. Но ведь это может быть и неверным. Насчет этой певицы, девушки по имени Саманта Пайк...

— Которая потеряла три дня из своей жизни. Она совсем ничего не помнит из всего того длинного уикэнда. Зато другие помнят.

— Кто, например?

— Сэм Хейскелл, импресарио. Она подписала с ним в субботу трехнедельный контракт. Потом, поздно вечером, была на приеме у Ленгэна. Приехала с Хейскеллом, а уехала со Стиллмэном. Братья Перини помнят, что она была со Стиллмэном в одном из их заведений в субботу в начале вечера, потом его убили. Они считают, что она знает, кто его убил, и хотят, чтобы она назвала имя. Но она говорит, что ничего не помнит.

— Вы верите ей, мистер Холман?

— Мне кажется, не в этом дело, верю я ей или нет. Это ее версия, и она держится за нее. А братья Перини поставили передо мной дилемму. В течение ближайших сорока восьми часов я должен узнать, кто убил Стиллмэна, иначе они заберут девушку к себе и применят к ней собственные методы убеждения.

— Бенни сказал мне о вашей репутации. Вы успешно работали с большими людьми из шоу-бизнеса. Могу я спросить — вас наняла сама певица?

— Нет, ее менеджер, девушка по имени Трэйси Нэш.

— И чего же она хочет?

— В течение всего уик-энда она была в Нью-Йорке, и теперь она хочет, чтобы я узнал, что произошло с Самантой в ее отсутствие.

— Или она хочет, чтобы вы разрешили проблему, которая возникла у нее в течение этого времени, мистер Холман? — деликатно спросил он.

Я подумал какое-то время, прежде чем ответить.

— Не уверен, — наконец ответил я.

— Полагаю, вы понимаете, — его голос звучал очень учтиво, — если она хочет, чтобы вы разрешили какую-то проблему, мистер Холман, я буду счастлив помочь вам в этом.

— Каким же образом?

— Контракт с Хейскеллом должен быть порван. Братья Перини забудут все о девушке и о вас. И я уверен, что полиция Лос-Анджелеса очень скоро найдет того, кто убил Арта Стиллмэна.

— Это великодушное предложение, мистер Бонетто, но я должен обсудить его с моим клиентом.

— И вам даже неинтересно, почему я сделал такое предложение? — Он улыбнулся. — Прежде всего, позвольте мне убедить вас, что я не имею никакого отношения к смерти Арта Стиллмэна. Причина, по которой я был с ним на приеме у Бенни, заключается в том, что он почти убедил меня, что у него имеется важная информация. И как только я выяснил, что он врет, я тут же ушел с приема. Боюсь, что представления Бенни о том, что значит хорошо провести время, не совпадают с моими. Арт Стиллмэн был никем. А вот Саманта Пайк — это уже что-то. Расследования, для которых вас наняла ее менеджер, вызовут только неприятности для всех, кто будет с этим связан, и окажутся совершенно бесполезными.

— Есть две вещи, которые беспокоят меня, — сказал я.

— Например?

— Если Саманта Пайк была с Артом Стиллмэном, когда его убили, то убийца должен проявлять беспокойство относительно ее. Может быть, он прослышал, что у нее потеря памяти. Но память в любой момент может восстановиться.

— Так договоритесь, что будете охранять ее все это время, мистер Холман. Как я уже сказал, полицейское управление найдет убийцу в самом скором времени. А второе?

— Скорпион-татуировка, которую кто-то сделал у нее на попке во время того уик-энда. Это ее беспокоит и постоянно о чем-то напоминает.

Он усмехнулся:

— Может быть, это знак высочайшего качества? И как много людей могут видеть его? Надеюсь, не вся ее публика?

Я усмехнулся в ответ:

— Может быть, вы и правы. Я так и передам своему клиенту.

— Я доволен, что вы поняли меня. Не будете ли вы настолько добры, чтобы рассказать мне, как она это восприняла?

— Разумеется, — согласился я.

— Пожалуйста, допивайте свое виски, мистер Холман. Марти отвезет вас домой. Приношу извинения за то, что потревожил вас и попросил приехать ко мне, но я уверен, вы согласитесь, у нас состоялся важный разговор.

Я допил виски и поднялся с кресла.

— Доброй ночи, мистер Бонетто.

Он коротко кивнул, и я понял, что больше для него не существую. Идя к двери, я осознал, что далеко не каждый день мне доводится разговаривать с принцем, а может, даже с королем. Марти уже ожидал меня в холле, и мы пошли к машине. Эрла видно не было. Марти сел за руль, я рядом с ним.

— Вы психолог, иначе как вы узнаете, что он хочет?

— Мистер Бонетто не любит терять время для того, чтобы отдавать приказания, не считая крайних случаев. А так как в комнате есть устройство для подслушивания, то я слышал...

— Все, о чем говорилось?

— Нет, только то, что должен отвезти вас домой. Мистер Бонетто никогда не посвящает других в свои секреты.

— А что с Эрлом?

— Наверное, он наверху в своей комнате, втыкает нож в подушку. И это еще один из его лучших дней.

Он завел мотор, и “линкольн” выехал на дорогу. Я становился невольным свидетелем сцен из жизни Лос-Анджелеса. Обычные ночи большого города.

— Этот Бенни Ленгэн и его девочки... — как бы невзначай спросил я. — Что это за хитрая штука, зачем ему скорпионы на их задницах?

— Лучше спросите Бенни. Может быть, это что-то из области психологии: не забывай, на кого работаешь. Он хорошо их дрессирует. Вам ли не знать! Судя по тому, какое представление вы выдали, когда мы вломились к вам сегодня вечером, она честно отрабатывает каждый цент из тех двухсот долларов, что вы ей заплатили, верно?

— Думаю, вы правы! — согласился я. — А сколько процентов сдирает с них Бенни?

— Не знаю. Спросите его. Или одну из девушек, хотя бы ту, которая вас ждет. Если только ей не надо идти к кому-нибудь другому, чтобы там оглашать криком окрестности.

— А вы знаете, Марти, у вас дрянное чувство юмора.

— Зато оно куда лучше, чем у Эрла. Если он отыщет вас, не тратьте время на разговоры, бейте сразу по яйцам.

— Благодарю, запомню.

— Если у него окажется в руке пистолет, мой совет излишен. Вы будете мертвы через мгновение.

— Еще раз большое спасибо.

Он высадил меня у дорожки, ведущей к дому, и пожелал спокойной ночи. Я поднялся на крыльцо. В гостиной горел свет, но никого не было. Я проверил другие комнаты, но и там никого не оказалось. Выходит, Марти был прав и Анджела с успехом продолжает заниматься своим ремеслом? Я лег в постель в мерзейшем настроении.

Глава 5

Пришлось проехать по улице пару раз, прежде чем я смог припарковать машину у дома в Бель-Эре. Если кто-то следил за этим домом, то меня наверняка засек. Утреннее солнце приятно грело спину, когда я поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Через несколько секунд дверь открылась, но всего дюйма на два, и через эту щель на меня с любопытством посмотрели серые глаза. Дверь распахнулась, и Трэйси Нэш с недовольным видом приветствовала меня. На ней были расклешенные брюки, полосатая блузка со свободно повязанным галстуком и ужасный блейзер в полоску. На ком-то другом это выглядело бы гротескно, но на ней смотрелось в самый раз.

— У меня была просто адская ночь, — сказала она. — Каждый раз, как я только приближалась к ней, она впадала в истерику. Будто я прокаженная или что-то в этом роде. — Она посмотрела на меня, ее злость еще больше усилилась. — Что вы такое сделали со своим лицом, черт побери?

— Немного расслабился и попытался пошалить с лесбиянкой.

— Вы, мужчина, грязная свинья, вы только и стараетесь засунуть свой пенис кому угодно. — Она презрительно фыркнула. — Меня от вас просто тошнит, Холман, вы это знаете?

— А как насчет того, чтобы вас вырвало в гостиной? Мне там будет удобнее наблюдать за вами.

Она что-то сказала, словно про себя, и я инстинктивно обрадовался, что не расслышал этого, потом прошла в гостиную. Я сел в кресло, Трэйси встала напротив, сложив руки под своей почти несуществующей грудью.

— Ну? — требовательно произнесла она.

— Это длинная история, — начал я. — Дело вот в чем, хотите ли вы, чтобы я действительно попытался точно узнать, что произошло с Самантой в тот уик-энд, или вам нужно решить свои проблемы?

— Какие проблемы?

— Контракт с Хейскеллом должен быть разорван, и братья Перини не станут интересоваться тем, что случилось с Артом Стиллмэном.

— И вы можете это устроить? Я отрицательно покачал головой:

— Человек по имени Виктор Бонетто сказал, что берется это сделать. Я ему верю. Судя по всему, это для него совсем нетрудно. Он не желает, чтобы я расследовал причины смерти Стиллмэна, он хочет поговорить с вами. Его условие таково — вы отказываетесь от моих услуг, и у вас не будет никаких проблем.

Она подозрительно посмотрела на меня:

— А что насчет той девушки, Анджелы Броутон, которая позвонила по телефону и думала, что говорит с Самантой?

— Если верить ей, то Саманта увела у нее из-под носа двух мужиков на приеме у Бенни Ленгэна. Она позвонила Саманте, чтобы сказать ей все, что о ней думает. Когда вы ей ответили, она оценила обстановку и тут же сообразила, что может этим воспользоваться, чтобы досадить Саманте. Анджела Броутон очень тяготеет к лицам противоположного пола, уж можете мне поверить.

— Кто этот чертов Бенни Ленгэн и что это за прием? — сердито спросила она.

Я рассказал ей всю историю, начиная с посещения клуба братьев Перини, прихода Анджелы, разговора с Бенни Ленгэном и визита в дом Виктора Бонетто. О наших сексуальных упражнениях с Анджелой я промолчал, посчитав, что имею право на личную жизнь. Кроме того, у меня возникло грязное подозрение, что она может по-своему расценить появление тех двоих во время наших забав.

— А как насчет татуировки? — потребовала она ответа. — Какой подонок наколол ей скорпиона на заднице?

— Бенни Ленгэн таким образом метит всех своих девушек.

— Всех его девушек? Что это за девушки?

— Девушки по вызову, проститутки. Но Бенни клянется, что он не делал ничего Саманте, потому что он узнал, кто она такая, и понял, что это была бы только потеря времени.

Послышался странный шуршащий звук откуда-то из-за двери.

— Входи сюда, глупая сучка! — крикнула Трэйси. — Я же знаю, что ты подслушиваешь под дверью.

Вошла Саманта Пайк. Ее движения выдавали нервозность. На ней была тонкая ночная сорочка, едва доходившая до верха бедер, груди свободно колыхались при ходьбе. Длинные пшеничного цвета волосы были аккуратно причесаны, а голубые глаза, как всегда, хранили выражение невинности. Она выглядела бесконечно желанной. Один только взгляд на нее, и я почувствовал, как у меня засосало в промежности.

— Так что же ты делала в этот уик-энд? — спросила Трэйси звенящим от злобы голосом. — Помимо всего прочего, тебя еще и пометили, как проститутку!

Саманта села напротив на диван и, приподняв ногу, обхватила руками колено. Подол ночной рубашки задрался вверх, открыв густую поросль пшеничных волос.

— А теперь еще и ведешь себя как проститутка! — почти застонала Трэйси и зло шлепнула ее по ноге. Нижняя губка Саманты угрожающе надулась.

— Нечего на меня кричать, — зло сказала она. — Я все время повторяю тебе, что не помню ничего из того, что случилось в тот проклятый уик-энд. Может быть, я больна? Тебе надо было бы позвать доктора.

— И он поместит тебя в частный санаторий на ближайшие шесть месяцев, и что тогда будет со всеми твоими планами?

— Мне нет до этого дела, — заявила Саманта. — Я больна и устала от того, что ты все время на меня кричишь. Почему бы тебе не исчезнуть и не оставить меня в покое?

— О Боже! — Трэйси снова повернулась ко мне, и все ее тело словно обмякло. — Вы видите, Холман? Это просто невозможно!

— Я иду обратно в постель, — решительно заявила Саманта. — Слышать вас не хочу.

Она встала и направилась к выходу. Я смотрел, как соблазнительно подрагивает на ходу ее попка, и вдруг почувствовал, что у меня пересохло во рту.

— Мне бы надо уйти от нее, но как я могу это сделать, если люблю ее? — трагично произнесла Трэйси, упав на диван и разразившись слезами.

— Вы должны принять решение. Или вы принимаете предложение Бонетто, или я продолжаю расследование.

— Я должна выяснить, что случилось на самом деле. Мне надо знать!

— Но это может быть опасным.

Она села на диван, вытащила носовой платок и аккуратно вытерла глаза. Ее просто распирало презрение ко мне. Она фыркнула:

— Вы же предполагали, что риск неизбежен, помните, Холман? Вот за это вы и получаете такие жирные куски.

— Это не так опасно для меня, как для Саманты и для вас.

— Почему?

— Вы отклоняете предложение Бонетто, а он этого не любит.

— Она неблагодарная, но я не могу уйти от нее. Без меня она ничто!

— Она найдет другого менеджера.

— Вы не поняли. Все, что Саманта имеет, — это голос. Она поет только свои песни, вам это известно? По крайней мере, так думают все. А вы знаете, кто пишет для нее эти лирические песни?

— Вы? — умно догадался я. Она неистово закивала:

— Вот почему мы обе создаем такую фантастическую команду. Она поет, я занимаюсь менеджментом и пишу песни, мы любим друг друга, и все прекрасно. — Она буквально заныла. — Я вовсе не думаю ни о какой паршивой опасности, Холман! Я предпочла бы умереть, чем провести остаток жизни в неведении относительно того, что произошло с Самантой в течение того уик-энда. Вы можете меня понять?

— Нет! — рявкнул я. — Но решение за вами. Я обещал Бонетто дать знать как и что. Могу подождать до конца этого вечера, но никак не дольше.

— Скажите ему прямо сейчас. Мне все равно. Если мы не сумеем узнать, что случилось с моей любимой, я все равно умру.

— Вам нужна защита. Я не могу продолжать расследование и стеречь вас одновременно. Люди из хорошего агентства были бы...

— Нет! Я не хочу, чтобы паршивые мужики все время шастали вокруг дома! Мы используем свои шансы, Холман, так же как и вы свои.

— Да вы с ума сошли, — сказал я. — Вы хоть это понимаете?

— Вы что, так и собираетесь сидеть здесь все утро и оскорблять меня? — холодно сказала она. — Или вы будете выполнять поручение, за которое я плачу вам деньги?

— О\'кей. — Я встал. — У меня было много клиентов, Трэйси Нэш, — с большим чувством сказал я. — Но вы — самая сумасбродная из всех.

— Я рада, что мы испытываем схожие чувства друг к другу. Так почему же вам не приняться за работу, Холман?

Я направился к машине и захлопнул дверцу, как только сел за руль. Звук закрываемой двери не ослабил внутреннего напряжения. Меня обуяли похотливые мысли, и я подумал, что случится, если сейчас вернуться обратно в дом и изнасиловать Саманту прямо на глазах Трэйси? Но, представив себе это, я представил и дальнейшее — Трэйси, скорее всего, засунет мне в задний проход раскаленную кочергу, прежде чем я успею начать.

Через двадцать минут я подъезжал к офису Сэма Хейскелла, размещавшемуся на втором этаже здания, которое когда-то давно было покрашено в белый цвет. Теперь краска облупилась, создавалось впечатление, что здание приходит в упадок. Я прошел в офис и увидел дракона, точнее, драконшу, охранявшую свои владения. Она была неопределенного возраста, довольно полная, носила очки в блестящей оправе, взгляд ее серых глаз был твердым как сталь.

— Я хотел бы видеть Сэма Хейскелла.

— Мистер Хейскелл не принимает никого без предварительной договоренности, — холодно ответила она.

— Мое имя Холман. Оторвите от стула свою жирную задницу и доложите ему, что я здесь. Скажите, что это насчет контракта с Самантой Пайк и, если он не захочет говорить со мной, за меня это сделает Виктор Бонетто.

Драконша не спеша поднялась. Я смотрел на ее походку вразвалку и понял, что секретарская работа не для нее. Я мог бы гарантировать, что любой сексуальный маньяк, запертый с ней в комнате на час, выйдет оттуда совершенно здоровым. Она вернулась, может быть, через минуту и посмотрела на меня как на заклятого врага.

— Мистер Хейскелл примет вас сейчас же, — процедила она.

Пока я шел мимо нее к двери кабинета, ее губы беззвучно шевелились.

— Отрава, — сказал я ей.

На первый взгляд Сэм Хейскелл казался по размерам больше, чем его офис. Громадный, жирный тип, постоянно потеющий, жующий большую сигару. Карикатура на делового человека. Маленькие, часто моргающие глазки и воспаленные веки прятались в глубоких складках жира. Если поджарить его на вертеле, как это делают на пикниках, то этой тушей можно было бы кормить целую неделю с десяток семей, а также их собак.

— О\'кей, Холман, — сказал он действительно добродушным тоном. — Садитесь и дайте отдохнуть вашим ногам. Я ожидал вас, точнее, не совсем вас. Я ждал эту костлявую лесбиянку Трэйси Нэш или какого-нибудь захудалого адвоката, которого она наймет.

— Скажите-ка мне вот что, — спросил я. — Эта драконша там, в приемной, человеческое существо?

— Это моя жена. — Он с хрипотцой фыркнул. — Она не доверяет мне и думает, что я путаюсь со всеми шлюхами, которых нанимаю для стриптиза. Но вы правы, если бы она была человеком, то давно бы оставила меня.

Он снова смачно фыркнул, а я подавил в себе импульсивное желание тут же зажечь спичку и начать поджаривать его.

— Контракт лежит у меня здесь, в верхнем ящике. — Он указал толстым пальцем на стоящий у стены стеллаж. — Но поймите только одну вещь, Холман. Это была ее идея с самого начала. Она пришла ко мне утром в прошлую субботу и заявила, что хочет подписать контракт на тур. Здесь не было никакого принуждения. Она подписала его по доброй воле. — Он развел руками. — Так вот, теперь она изменила свое мнение, О\'кей. Или эта лесбиянка-менеджер сделала это за нее. Я уступчивый парень, но мне нужно предвидеть свои расходы. Если хотите получить контракт обратно, то выкладывайте три тысячи.

— Так она приходила сюда и сказала, что хочет подписать с вами контракт на тур?

— Две пятьсот. Это нормальная сделка, Холман. Никаких проблем. Вы даете мне деньги, а я вам — контракт, идет?

— Она, наверное, сошла с ума, как она могла?

— Две тысячи, — сказал он. — Это мое последнее слово.

— Мне нет дела до этого проклятого контракта. Я забочусь только о девушке. Она утверждает, что не помнит, как подписывала контракт. Не помнит, как вы взяли ее на прием к Бенни Ленгэну. И вообще, она не помнит ничего, что случилось с ней в течение всего уик-энда, с утра субботы до вечера понедельника.

У него отвисли все пять подбородков, так долго он смотрел на меня.

— Да вы меня дурачите, Холман. Это какой-то грязный трюк, чтобы не платить за контракт.

— Не будете возражать, если я воспользуюсь вашим телефоном? — Я набрал номер телефона арендованного ими дома в Бель-Эре, и после пятого сигнала мне ответила Трэйси Нэш. — Это Холман, — сказал я. — Я сейчас у Сэма Хейскелла. Он готов продать контракт за две тысячи долларов. Хотите купить его?

После некоторой паузы она спросила:

— А вы считаете, я должна это сделать?

— Это решило бы одну проблему.

— О\'кей, — согласилась она.

— Так скажите ему сами. — Я передал трубку Хейскеллу.

Он произнес несколько слов, потом послушал Трэйси, и глаза его прояснились.

— Вот так будет просто отлично, — сказал он и повесил трубку.

— Все в порядке?

— Она будет здесь в течение часа с заверенным чеком. Что я могу для вас сделать, Холман?

— Расскажите мне о субботнем утре и о приеме в доме Бенни.

— Вера, моя жена, не приходит сюда утром в субботу. Сказать правду, она вечером в пятницу покупает пару литров спиртного и устраивает такой кавардак, что его хватает на весь уик-энд. Она не то чтобы против внебрачных связей, но считает, что этим не годится заниматься в офисе, да еще в рабочее время. Кроме того, она уверена, что обходится мне дешевле, чем любая другая секретарша.

— А какой у нее любимый драгоценный камень? — Это было явной издевкой с моей стороны.

— Я только объясняю вам, почему я оказался здесь в субботу утром, — сказал он страдальческим тоном. — Вера ночью в пятницу приводит кухню в такой вид, что просто одно мучение начинать уик-энд. — Он посмотрел на меня и поспешно добавил:

— Так или иначе, я пробыл здесь всего около часа, как раздался телефонный звонок, это была Саманта Пайк. Это было все равно что сбить меня...

— Десятитонным грузовиком, — подсказал я.

— Она сказала, что хочет приехать в офис прямо сейчас. Я ответил согласием. Я знал ее давно, но теперь она знаменитость и все такое, я был уверен, что она и имени моего не помнит. Конечно, я был польщен, понимаете? Она буквально ворвалась в офис, потрясающая девушка с фантастической грудью, которая словно манила к себе. Саманта сказала, что счастлива снова видеть меня после стольких лет. Она хочет сделать тур со мной...

— Повторите это мне еще раз, и я, может быть, поверю.

— Я сказал, что ничего не может быть лучше, но вот как насчет ее менеджера? Тогда она сказала мне, что эта лесбиянка уехала на весь уик-энд в Нью-Йорк, и что она больна и устала от нее, и почему это, черт побери, она не вольна в своих поступках, а ей так хочется перемен. И мы подписали контракт. Тогда она сказала, что не прочь немного развлечься, и спросила, какие у меня планы на уик-энд. Я ответил, что иду на прием к Бенни, она заверила, что это чудесно и я могу заехать за ней в восемь вечера, и дала мне адрес в Бель-Эре. Потом...

Открылась дверь, и драконша заглянула в кабинет.

— Я собираюсь на ленч, Сэм, — сказала она, бросив ядовито-презрительный взгляд в мою сторону. — У тебя тут такая вонючая компания, что мне нужно выйти на воздух, чтобы проветриться.

— Конечно, Вера, — нервно ответил Хейскелл.

— Очень приятно было познакомиться совами, миссис Хейскелл, — вежливо сказал я. — Прихватите и для меня одну литруху, идет?

Она хлопнула дверью с такой силой, что казалось, весь дом вздрогнул от неожиданности.

— Напрасно вы это сказали, Холман, — затравленно улыбнулся Хейскелл. — Она явится домой вечером в плохом настроении и снова начнет швыряться посудой.

— Итак, вы приехали за Самантой в восемь вечера в субботу? — подсказал я ему.

— И отвез ее на прием к Бенни.

— Где она встретила Арта Стиллмэна?

— Если вы знаете, зачем спрашивать?

— Мне хочется услышать подробности.

— Ладно. Там была уйма народу. Саманта начала было очень мило беседовать с одной из девушек Бенни, но тут же прекратила, потому что та не особенно поддерживала разговор. Потом заговорила с Бенни, затем со Стиллмэном. Было похоже, что она говорила именно с теми, кто общался с этой девушкой Бенни, чтобы помешать ей, понимаете?

— Она уехала с вами?

— Нет, с Артом Стиллмэном. И даже не потрудилась предупредить меня, но я не очень расстроился, потому что знал, что подписанный контракт лежит у меня в офисе.

— Стиллмэн был вашим другом?

— Такой мелкий торговец наркотиками, как Стиллмэн? Дерьмо! — презрительно сказал он. — Кому он нужен?

— У вас есть какие-нибудь соображения насчет того, кто его мог убить?

— Все ненавидят торговцев наркотиками. Все начинается именно с этого.

— Вы сказали, что знали ее задолго до того вечера. С каких пор, если точно?

— С тех пор, когда она была одной из девочек Бенни, — терпеливо объяснил он. — Сто баксов, и она отрабатывает каждый цент. Саманта была лучшей из всех, кого я когда-либо имел!

— Теперь это стоит двести баксов, — заметил я.

— Инфляция. — Он пожал своими толстыми покатыми плечами. — Везде!

— Она была проституткой, работающей на Бенни Ленгэна, пока неожиданно не стала такой знаменитой рок-звездой?

— Не сразу, — ответил он. — У нее всегда был хороший голос, и, как многие проститутки, Саманта имела подругу-лесбиянку, которая вносила разнообразие в ее жизнь. И эта подруга-лесбиянка познакомила ее с другой лесбиянкой...

— Трэйси Нэш?

— Верно. — Он как бы нехотя кивнул. — Бенни особенно не возражал. Он слишком умен. Они расстались друзьями, и она не вернулась.

— Вы ее видели снова в тот уик-энд?

— Нет, сэр. Но это не особенно беспокоило меня, повторяю — контракт был подписан.

— О\'кей. Спасибо, что уделили мне время.

— Я все готов рассказать вам, Холман, ваше дело — спрашивать, — с важностью изрек он.

Я вышел из офиса, прикрыв за собой дверь. Мной овладело непонятное беспокойство. Все как-то слишком удачно получилось, чертовски легко. Не отдавая себе отчета, я вернулся в приемную. На цыпочках подкрался к двери кабинета Хейскелла и приложил ухо к щели. Сначала было слышно только его шумное дыхание, потом раздался звук вращающегося диска телефона. Когда он заговорил, его голос был так ясно слышен, что до меня долетало каждое слово.

— Я хотел бы поговорить с мистером Бонетто, — сказал он почтительным тоном. — Говорит Сэм Хейскелл. — После некоторого молчания он заговорил снова:

— Мистер Бонетто... — его голос стал еще более почтительным, — это Сэм Хейскелл. Холман только что ушел из моего офиса.., да, сэр.., две тысячи. Эта женщина, Нэш, приедет с заверенным чеком, и я отдам ей контракт.., мне кажется, что он поверил каждому моему слову, мистер Бонетто, да, сэр! Каждому слову.., и вы пошлете чек по почте? Благодарю вас, мистер Бонетто.., в любое время, когда я могу помочь, вам только стоит сказать, мистер Бонетто. И еще раз благодарю вас.., до свидания, мистер Бонетто.

Слабый щелчок — толстяк положил трубку. Я сунул правую руку в карман, где у меня не было пистолета, открыл дверь и вошел в офис.

— О Иисусе! — Он чуть не упал с кресла. — Не пугайте меня так, Холман! У меня слабое сердце!

— Приведите мне хотя бы одну разумную причину, по которой я не должен немедленно сделать дырку в вашем толстом брюхе?

— Не делайте этого, — простонал он. — Вы же купили контракт совсем недорого, верно?

— Сколько вы получите от Бонетто в виде премии? Его свиные глазки снова забегали, я сделал угрожающее движение рукой под курткой.

— Еще две тысячи. Я получил маленькую выгоду. Разве это вредит вам или Саманте Пайк?

— Изложите все сначала, — потребовал я. — Как она звонила вам в субботу утром и как потом приехала в офис.

— Это Арт Стиллмэн приехал ко мне в офис утром в субботу. И он все это предложил. Все, что я должен был сделать, — это забрать Саманту в восемь вечера и привезти на прием в дом Бенни. За это он даст мне подписанный контракт, в котором говорится, что она должна сделать со мной трехнедельный тур. Я сказал, что он сошел с ума и контракт не правильный. Он ответил, что, может быть, и так, но я всегда могу продать его и они обязательно его купят, чтобы избежать неприятностей. Я заехал за ней и отвез на прием. Прежде чем Арт ушел, он передал мне подписанный контракт.

— Вы должны хорошо знать Арта.

— Вонючий сукин сын. Это не моя вина, что у Веры столь дурная привычка!

— Вы покупали зелье для нее у Стиллмэна?

— Да, она покупает по пятницам вовсе не пару бутылок. Она делает уколы в вену, и я просто не знаю, как долго смогу поддерживать ее.

— А когда Бонетто появился на сцене?

— Прошлой ночью, поздно. Разбудил меня телефонным звонком. Сказал, что уверен, что я сегодня вас увижу, и чтобы я продал вам контракт и не слишком поднимал цену. Что я и сделал. И тут же дал ему знать.

— Что еще?

— Ничего. Это все, Холман.

Я снова шевельнул рукой под курткой.

— Он распорядился, чтобы я сказал вам, что знаю Саманту давно, когда она была одной из девочек Бенни, но был при этом очень осторожным. Врать, но не слишком вдохновенно.

— А это не правда?

— Первый раз я встретил эту глупую девку только в ту субботу вечером... Помогите мне!

— О\'кей. — Я вытащил руку из-под куртки.

— Вы не выдадите меня Бонетто?

— Может быть, и нет. А чья это была идея, чтобы вы позвонили Трэйси Нэш и сказали ей, что у вас есть подписанный контракт?

— Это была идея Арта. Когда я прочитал, что он убит, я подумал, что и мне могло грозить то же самое. А может быть, деньги все еще там, верно?

— Может быть.

— Да. — Казалось, он съежился в кресле. — Вот теперь у меня деньги, а Арт Стиллмэн мертв. — Его рот скривился в жалком подобии улыбки. — Послушайте, Холман, вы, случайно, не знаете хорошего продавца наркотиков где-нибудь поблизости? Я имею в виду парня, который продавал бы настоящий товар и заслуживал бы доверия? У Веры скоро кончится действие дозы, тогда она начинает лезть на стену. Или гоняется за мной с молотком. А я слишком стар, тучен, и у меня слабое сердце и...

Я аккуратно прикрыл за собой дверь, а он все еще говорил и говорил сам с собой.

Глава 6

Клуб был пуст, главный зал выглядел как комната дешевого похоронного бюро. Уставший уборщик объяснил мне, как отыскать офис, я прошел через занавешенную дверь, потом двинулся по полутемному длинному коридору и наконец отыскал его. Вошел, даже не дав себе труда постучать.

Майк Перини заканчивал свой ленч. Это можно было понять по банке пива в его руке и недоеденному сандвичу. Он поднял на меня глаза и медленно ухмыльнулся: