Я шагаю к Коллинзу, который пытается сделать глубокий вдох, но тут Мэддок хватает меня за запястье, его губы кривятся, когда он опускает свое лицо к моему.

– Он только что лапал меня! – хриплым голосом возмущаюсь я.

Я дергаю рукой, но Мэддок держит меня крепко. Однако он хмурится еще сильнее и ослабляет хватку, позволяя мне выдернуть руку.

Ройс бросается в мою сторону, явно желая перехватить меня, как только что сделал Мэддок, но я останавливаю его взглядом.

Я подхожу к Коллинзу, а когда он поднимает на меня глаза, ставлю свою ногу ему на грудь, и его задница снова падает на землю. Он еще слаб, чтобы сопротивляться.

Я медленно опускаюсь и прижимаю его грудь своим коленом. Мэддок делает шаг в мою сторону.

Я вглядываюсь в лицо Коллинза и чем больше смотрю, тем сильнее полыхает во мне злость.

– Богатенький озабоченный мудила! Как ты посмел?! – выдыхаю я, и меня трясет от ярости. – Я попросила тебя отойти, а вместо этого ты схватил меня и силой поцеловал? Значит, так ты любишь играть? – Я отрываю от земли вторую ногу, перенося весь свой вес на его грудину. – То, что ты чувствуешь сейчас, – это ничто по сравнению с тем, что с тобой будет, если ты снова решишь прикоснуться ко мне.

Коллинз сплевывает в сторону и спрашивает меня:

– По-моему, кое-кто говорил мне, что она не девчонка Бреев?

– А я и не их девчонка.

Троица тут же взрывается.

– Ни хрена подобного!

– Думай, что говоришь!

– Не будь идиоткой.

Я поворачиваюсь и окидываю их сердитым взглядом, не обращая внимания на горький смех Коллинза.

– Я… – начинаю возражать я, но Мэддок не дает мне договорить.

– Потом.

В этот самый момент Коллинз тянется, чтобы схватить меня, но не успевает, потому что Мэддок встает на запястье его рабочей руки – он же баскетболист и все такое, – и глаза парня расширяются.

Мне не оставляют шанса ответить, потому что в ту же секунду одна рука Ройса зажимает мне рот, вторая обнимает за талию и поднимает в воздух, и он уносит меня… как чертова ребенка.

Ройс бросает меня на заднее сиденье чьего-то джипа. Он ждет, пока они отойдут, а потом отпускает меня и тут же отталкивает в сторону.

Вне себя от злости, он смотрит вперед и резкими движениями ведет машину, не говоря ни слова за всю короткую дорогу обратно к домику.

Как только джип тормозит, я выпрыгиваю из машины, но Ройс следует за мной по пятам. Не проходит и секунды, как, поднимая клубы пыли, рядом останавливается второй джип, и из него за мной бросаются еще два больших тела.

Вбежав в дом, я быстро разворачиваюсь, чтобы закрыть дверь и запереть ее.

Ройс, зарычав, бьет кулаком по раме и бежит вправо, Мэддок – влево, а Кэптен остается перед входом.

Я бегу вверх по лестнице, чтобы успеть к задней двери, но Ройс опережает меня. Он толкает створку как раз в тот момент, когда я добираюсь до верхней ступеньки, поэтому я несусь обратно вниз, в отведенную мне комнату, но резко останавливаюсь, увидев внизу лестницы Мэддока.

Он щелкает замком, не сводя с меня глаз, и Кэптен, подняв подбородок, входит в дом.

Но в эту же секунду в мою спину врезается грудь Ройса, и я подпрыгиваю от неожиданности.

– Больше некуда бежать, Рэй-Рэй.

– Отвали! – злобным шипением отвечаю я и поднимаю голову, чтобы посмотреть на двух парней, которые уже поднимаются по ступенькам.

– Рассказывай, Рэйвен.

– О чем?

– Не корчи из себя дурочку!

– А вы не ерепеньтесь. Спрашивайте, если хотите о чем-то узнать.

Кэптен в легком недоумении поднимает брови, зато лицо Мэддока мрачнее тучи. Он смотрит поверх моего плеча на Ройса.

Ройс шевелится, и я рявкаю:

– Только тронь меня, Ройс, и я отобью тебе яйца!

Мэддок стискивает челюсти и рычит, делая шаг в мою сторону. Но я не отступаю, не съеживаюсь от страха, и через секунду, которая кажется вечностью, он пятится, разворачивается и вылетает из хижины. Кэптен за ним.

– Мы… привезли тебя сюда. – Ройс умолкает, и я поворачиваюсь к нему. Честное слово, не знай я его, то подумала бы, что в его глазах мелькнула тревога. – Не заставляй нас пожалеть об этом, Рэй.

Рэй.

Не Рэйвен.

Не Рэй-Рэй.

А просто Рэй.

Он уходит, и внезапно на меня находит разочарование. Что не имеет смысла, потому что я сама, черт меня дери, влила в себя кислоту, которую сейчас чувствую на языке. Я сама виновата.

И это меня бесит.

Как эти парни смогли заставить меня перестать злиться на них и начать злиться на саму себя? Причем двое из них – одним лишь только взглядом? А это дурацкое прозвище мне вообще не нравится!

Я приваливаюсь спиной к стене и закрываю глаза.

Сделав глубокий вдох, я позволяю себе немного сомнений, а затем заставляю себя выбросить все мысли из головы. Когда мои глаза открываются, я уже в порядке. Готова к вечеринке.

Я собираюсь оторваться по полной.

Глава 23

Рэйвен

Они напились в хлам.

Все трое набухались как черти.

У Ройса на коленях сидит какая-то брюнетка, другая стоит у него за спиной и проводит руками по его груди поверх рубашки. Сам Ройс языком соединяет веснушки на груди девушки на его коленях.

Невеста Чаки трется о член Кэптена, пока они танцуют под дурацкими рождественскими гирляндами. Тем не менее каждые несколько минут Кэп смотрит в мою сторону. Он замутил с ней, только чтобы уколоть меня. И я совершенно уверена, что Кэптен засадит ей позже.

Что ж, ей повезло. И пусть потом она вытрахает ему все мозги, он это заслуживает, если хочет вести себя как тупица.

А Мэддок! Он ни разу даже не взглянул в мою сторону.

Не то чтобы я ждала, но все же. Такого еще не бывало.

Правда, он очень занят.

Я еще не видела Хлою, но сейчас его ласкает одна из ее миньонов.

Он опускается на край деревянного стола для пикника, а она встает между его ног, засунув руку в его штаны, ничуть не стесняясь, что это кто-нибудь увидит.

Да, они стоят немного в стороне, их стол скрывает черная тень. Но рядом полно людей. Минимум на пятьдесят-шестьдесят человек больше, чем прошлой ночью, и все они разбрелись между дюжиной домов.

– Обмен?

Я поворачиваюсь к Лео, который забирает у меня пустую бутылку и открывает зажигалкой новую.

– Спасибо.

– Угу.

Он продолжает стоять рядом и смотреть на меня. Я убираю ноги со стула.

– Что?

– Парни злятся.

– Когда они не злятся?

Лео берет стул, тащит ко мне и садится напротив меня.

– Глупо было идти на сторону Грейвена.

– Значит, мне стоило сказать, что здесь есть сторона Грейвена, чтобы я знала, что туда ходить нельзя, верно?

Он кивает.

– Верно. Но давай предположим, что ты об этом знала. Тогда ты не пошла бы туда?

– А ты как думаешь?

– Я не знаю тебя.

– Но это не мешает тебе сидеть напротив меня и высказывать свое мнение.

Он бросает на меня недовольный взгляд.

– Ты права.

Фыркнув, я смотрю вдаль, потом снова на него.

– Если школы тусят по отдельности, какого черта они тут делают?

– Никто не захотел отказываться от этого места.

– Что ты имеешь в виду?

– Лет сорок или пятьдесят назад Брейшо была единственной школой в городе. Все семьи тесно общались, а потом начали скупать домики здесь. Со временем эта территория стала местом вечеринок для молодежи – или просто очередным местом, куда могли свалить богатые детишки. Но когда город разделился, построили частную школу Грейвен. Перетащили туда чуть ли не половину учеников, а значит, в скором времени…

– Они были вынуждены делить это место друг с другом.

Лео пожимает плечами.

– Как бы то ни было, традиция остается прежней, и все тинейджеры приезжают сюда. Главное, чтобы Грейвены держались своей стороны, а мы – нашей. Тогда все будет в порядке.

– Ну да. – Я киваю, глядя в сторону.

Я подношу пиво к губам и делаю большой глоток, но тут же замираю, услышав справа от себя глубокий стон.

Мэддок закинул голову, пока девчонка ублажает его рукой. Потом его голова перекатывается на сторону, его затуманенные глаза открываются и тут же находят мои.

Продолжая смотреть на меня, он ставит свою бутылку на стол. Она переворачивается, но Мэддок настолько пьян, что не замечает, как пиво стекает со старого дерева.

Его руки поднимаются к плечам девчонки.

Он же не собирается…

Еще как собирается.

Мэддок толкает девушку на колени, и та радостно подчиняется. Она склоняется над ним, и ее голова начинает двигаться вверх-вниз.

Он снова стонет, в этот раз полностью запрокинув голову.

– Черт, да он просто в стельку.

– Он знает, что делает.

– Он никогда не демонстрирует свои чувства на публике.

– Это не публичная демонстрация чувств. – Я смотрю на Лео, который поднимает бровь. – Ни разу. Она сосет его член. Он не касается ее, не трется об нее, не целуется с ней. Он никак не пометил ее своей. Он просто берет. А публичная демонстрация чувств – это если бы он хотел всем показать, что у него есть. – Я снова поворачиваюсь к парочке, и, пока смотрю это бесплатное порно, внутри меня разгорается пожар – то ли это злость, то ли похоть. – Здесь же гордиться нечем.

Я перевожу взгляд на Ройса, который припал к обеим девушкам, держа одну руку в блузке первой, а вторую – под юбкой второй. Потом я нахожу Кэптена, который, похоже, трахает пальцами блондинку, прислонившуюся к дереву.

– Да, тут нечем гордиться. Они используют секс, чтобы создать видимость.

– Создать видимость?

Я киваю.

– Видимость чего?

Того, что они не переживают и не сомневаются. Что их совсем не тревожит, что я сделаю или с кем буду говорить.

Того, что они не надеются, что я окажусь не такой, как остальные.

Почему-то эти парни думают, что я нужна им.

Может быть, я для них своего рода пешка, которая может им помочь, или, может быть, им нужна рядом девушка, которая ничего не будет от них требовать. Не будет осуждать.

А может, я просто спятила и ошибаюсь. Кто знает.

Но то, что происходит сейчас… это так не похоже на них, хоть эти парни часто ведут себя как шлюхи и не стесняются меня.

Они злятся и, наверное, обижаются на меня. Маленькие мальчики, которые не знают, как справиться со своими эмоциями.

Черт побери.

Я провожу руками по лицу, встаю и отдаю свое пиво обратно Лео. Тот сидит, откинувшись на спинку стула, и с усталым видом наблюдает за мной.

Сначала я иду к Кэптену. И пусть со стороны я похожа на ревнивую девушку, мне плевать. Он совсем не сопротивляется и позволяет мне увести его за руку, тут же забыв про девицу, которая начинает ныть, когда мы уходим.

Я веду его в дом, потом в кровать. Он сразу валится на матрас, скидывает с себя обувь и зарывается лицом в подушку.

Потом настает черед Ройса.

Сначала он сверлит меня злобным взглядом, но, когда я чуть пожимаю плечами и улыбаюсь ему, парень пьяно ухмыляется мне в ответ и, пошатываясь, встает на ноги. Мне приходится приложить чуть больше усилий, чтобы затащить его в дом, но нам все-таки удается добраться до его комнаты.

Я толкаю его на кровать, а когда он отказывается шевелиться, развязываю шнурки и стаскиваю с него ботинки. Он хватает меня за руку, прежде чем я успеваю уйти, и притягивает к себе, чтобы поцеловать в щеку. Выходя из спальни, я подмигиваю ему, и Ройс засыпает.

Наконец я подхожу к Мэддоку, член которого все еще во рту той девицы.

Э-э-э… по-моему, она явно делает что-то не так, раз он до сих пор не…

Нет.

Хватит. Не надо об этом думать.

Я хлопаю девицу по плечу, от неожиданности она вздрагивает, с чмокающим звуком выпускает изо рта член Мэддока и вскакивает на ноги.

Мэддок с невозмутимым видом, даже глазом не моргнув, переводит на меня глаза.

– Думаешь, тебе позволено ревновать? – хрипло спрашивает он, от выпитого алкоголя его язык слегка заплетается. – Заканчивай с этим, Белоснежка. Не знаю точно, какую роль, как тебе кажется, ты играешь, но это точно не жалкая подружка.

Он смотрит на девчонку и выразительно показывает глазами на свой член.

А девица действительно делает шаг в его сторону, готовая снова упасть перед ним на колени, но когда я чисто рефлекторно шагаю к ней, она застывает на месте как вкопанная.

– Ясно, – начинаю я и специально перевожу на него взгляд в последнюю секунду. – Ты хочешь, чтобы я позволила тебе развлекать эту сучку.

Он готовится огрызнуться, но в таком пьяном состоянии у него ничего не получается.

– И не говори, что тебе никто ничего не позволяет. Слышишь меня, здоровяк? Я оттащила бы ее или любую другую девушку от тебя за шею, если бы захотела. – Я снова смотрю на девчонку, в чьих широко распахнутых глазах плещется страх. – Но сдается мне, в этом нет необходимости.

Ее щеки пылают под моим пристальным взглядом, и она пытается всем своим видом демонстрировать гордость, но скоро ее плечи опускаются. Она наклоняет голову, прежде чем поспешить прочь. Давно пора.

Я снова перевожу взгляд на Мэддока.

Он смотрит, по-прежнему запрокинув голову, член наружу и все такое. Но благодаря тени домика его почти незаметно.

Я не двигаюсь, внезапно ощутив неуверенность в том, как вести себя со здоровяком, Мэддок сдвигает ноги и встает во весь рост.

Его штаны приспущены, и он крепко придерживает их, чтобы они не упали, но не торопится убрать свой член в боксеры.

В его глазах читается вызов. Мэддок не думает, что я сделаю это, тем более когда мне оно совсем не надо, особенно если подумать, что его хозяйство все еще мокрое от слюны какой-то сучки. И тем не менее я все равно шагаю вперед.

Схватившись за край его футболки, я приподнимаю ее и, глядя ему прямо в глаза, хватаю ткань его боксеров и тяну их на себя.

Стоит моим пальцам слегка коснуться шелковистой кожи его члена, как Мэддок, едва не падая, резко вздрагивает и сам убирает его в трусы.

Я тянусь к нему, и сначала он напрягается. У меня уже создается впечатление, что сейчас он начнет упрямиться и отстранится, но в следующую секунду Мэддок прижимается всем своим телом к моему. Я разворачиваюсь в его объятиях и направляюсь к домику, держа его руки на своей талии, чтобы мы не упали, но через каждые несколько футов он то и дело внезапно останавливается и зарывается лицом мне в шею.

Он бормочет что-то, уткнувшись мне в кожу, но мне не разобрать эти звуки, даже если бы я очень постаралась.

Мы доходим до двери, я запираю ее за нами и веду Мэддока в его комнату.

В дверном проеме он отстраняется от меня, скидывает с себя обувь, с глухим стуком падает на стену, отталкивается от нее, срывает с кровати покрывало и падает на матрас. Мэддок специально переворачивается на другой бок, чтобы не лежать лицом ко мне.

Закатив глаза, я оставляю его и бегу наверх, чтобы запереть заднюю дверь тоже.

К черту этих тусовщиков – все равно внутрь сегодня никто не заходил.

Я решаю принять теплый душ, быстро моюсь, а потом просто стою под горячей струей до тех пор, пока кожа не начинает морщиниться. Тогда я вылезаю из ванны, натягиваю футболку и пижамные шорты.

Заглянув к парням, которые лежат в тех же позах, в которых я их оставила, я ложусь в кровать.

Но весь следующий час я тупо пялюсь в потолок, не в силах стереть из памяти то, как та девчонка ласкала и удовлетворяла Мэддока. В груди начинает нарастать наслаждение, и я пытаюсь избавиться от него, сделав глубокий вдох. Не помогает. Меня это бесит.

Простонав, я хлопаю ладонями по одеялу и тут же подскакиваю от неожиданности, потому что в мою дверь громко стучат.

Я тут же поднимаю глаза на дверной проем.

Там стоит Мэддок и сверлит меня сердитым взглядом. Он заходит в комнату, но я даже не шевелюсь.

Он шумно прислоняется задницей к стене, чтобы не упасть, и рывком снимает футболку через голову. Я же, откинувшись на подушки, с восхищением наблюдаю, как при каждом движении сокращаются его мышцы. Мэддок стаскивает с себя джинсы.

Он отбрасывает их ногой в сторону и теперь стоит и смотрит на меня в одних лишь боксерах.

Мэддок закрывает дверь и запирает ее на замок.

– Что ты делаешь, по-твоему? – спрашиваю я.

Он упрямо поджимает губы.

– Думаешь, я позволю тебе вот так врываться ко мне и залезать в мою кровать, когда ты только что вытащил свой член изо рта какой-то дряни, и то лишь потому, что я постаралась?

– Ну да. – Он отвечает так быстро, что мне хочется засмеяться.

Как же он всегда уверен в себе! И мне в нем, придурке, это даже нравится.

Мэддок тянется к лампе, но тут его остекленевший взгляд ловит мой. Даже будучи пьяным в стельку, он все равно помнит про мой страх темноты и оставляет немного света.

Несмотря на то что я злюсь на него по многим причинам, которые пока не хочу раскрывать, мое проклятое тело дрожит в ожидании его, когда он опускается на кровать.

Мэддок проскальзывает под одеяло и прижимается ко мне.

Его рука опускается на мою задницу и медленно скользит вниз, пока его пальцы не достигают вершины моего бедра. Тогда он подтягивает мою ногу на себя и укладывается до тех пор, пока его член не упирается в меня.

Мои мышцы сжимаются рядом с его эрекцией, и из него вырывается низкий, урчащий стон, но Мэддок больше не делает никаких попыток пошевелиться. Он прижимается ко мне всем телом, положив руки на мою обнаженную кожу, и засыпает.

И почему-то от звука его ровного дыхания и ощущения теплой кожи, согревающей мою, мое тело расслабляется.

Сон приходит быстрее, чем следовало бы.

Глава 24

Рэйвен

За моей спиной раздаются быстрые тяжелые шаги, и балконные доски скрипят под весом вошедшего.

Я не поворачиваюсь, но делаю глоток кофе из своей чашки.

– Доброе утро.

Сзади не раздается ни звука, потом шаги удаляются, я улыбаюсь и жду.

Через пару минут на балкон выходит Ройс, держа в руке чашку с быстрорастворимым горячим шоколадом, который я для него приготовила.

Он останавливается рядом со мной и бубнит:

– Спасибо.

Я киваю, по-прежнему не глядя в его сторону.

– Вы решили, что я уже где-то околачиваюсь, да?

– Угу. – Он пожимает плечами, и я ценю его искренность. – Что за хрень вчера произошла?

В этот раз пожимаю плечами я.

– Я пошла прогуляться, меня попросили составить компанию в игре, я согласилась.

– Если тебе так хотелось поиграть в какую-нибудь игру, поехала бы с нами.

– И влезла бы в ваш баскетбольный матч? Нет уж. – Я делаю еще один глоток. – Вам нужно было хорошенько потренироваться, позаниматься или что там говорил Кэптен. Я предпочитаю делать что хочу.

– Что ж, вчера ты наделала глупостей.

– Эй, это ваши враги, не мои! – Я защищаюсь и, когда Ройс резко поворачивается ко мне, так же резко поворачиваюсь к нему.

– Наши враги – твои враги.

– Блин, и кто это сказал?

Но Ройс не успевает ответить, потому что на балкон выходит Мэддок. Он без футболки, несмотря на прохладу, и я теряю ход мыслей.

Его тело, боже… такое длинное и крепкое. Рельефные мышцы встречаются в центре и расходятся по ребрам, я залипаю на его чертовы косые мышцы каждый чертов раз.

– Ты.

Я поднимаю глаза на голос Мэддока. Он самоуверенно ухмыляется мне.

Не скажу, что мне не нравится его игривая сторона, которую он так редко показывает.

– И мы. Ты Брейшо, хочешь того или нет. Потому что мы так сказали. А твои действия лишь еще больше укрепили это в глазах посторонних.

Ну вот, здоровяк вернулся.

Я закатываю глаза.

К нам присоединяется Кэптен, в знак благодарности приподняв свою кружку с кофе.

– Это правда, Рэйвен. Ты не раз выбирала нас у всех на виду.

– Я поступала так, как поступил бы любой.

Я смотрю по очереди на всех троих и все больше настораживаюсь, потому что выражения их лиц сменились с сердитого на раздраженное, а теперь… Они даже не хмурятся!

– Что? – рявкаю я, поставив кружку и вскочив на ноги.

Кэптен, главный воспитатель, занимает освободившееся рядом с Ройсом место, а Мэддок делает шаг вперед.

– Ты ошибаешься. Никто в нашем мире не стал бы помогать нам только потому, что им так захотелось. Они всегда действуют по какой-то причине. Мы уже обсуждали это.

– Что ж, а у меня не было никаких причин.

Теперь все трое уже ухмыляются. Ну Мэддок просто опустил глаза на старое дерево под ногами, а остальные двое точно ухмыляются, и я неловко переступаю с ноги на ногу.

Ройс ставит чашку на стол и бросается ко мне. Смеясь, он обнимает меня и поднимает с пола, крепко сжимая в объятиях.

– Вот это в точку, Рэй-Рэй. И мы хотим кое-что выяснить, – поддразнивает он намеренно сальным голосом.

Мэддок хлопает Ройса по затылку, и тот со смехом отпускает меня.

Я отталкиваю его, но не могу не улыбнуться, поэтому быстро хватаю свою чашку и ныряю обратно в дом.

Я наливаю себе еще кофе, когда к моей спине прижимается грудь Мэддока.

Какое-то мгновение он просто стоит там, и его горячее дыхание щекочет мою шею, вызывая мурашки на коже. Сердце начинает биться чаще.

– Что? – спрашиваю я, дыша чуть чаще, чем мне хотелось бы.

– Сама знаешь… – медленно шепчет он. – Ты оставила меня в постели одного.

– Я проснулась, а ты нет.

И мне нужно было глотнуть немного воздуха, потому что в моих легких был аромат цитрусовых и сосен, аромат Мэддока.

– Действительно, – урчит он. – Вчера ты ушла из моей кровати, хотя я сказал, что скоро вернусь. Ты должна была оставаться на месте. Но не стала.

Я сжимаю пальцы на ногах, чтобы не начать ерзать на месте.

– Может, тогда в следующий раз будешь говорить прямо?

– Что-то подсказывает мне, что результат будет тот же. – Его рука поднимается, и я слежу, как он убирает назад мои волосы. – Скажи, если я не прав.

– Ты прав. – Я откашливаюсь и тянусь за бутылкой сливок, но Мэддок перехватывает ее, вынуждая меня все-таки развернуться к нему лицом.

Он ухмыляется, ставит сливки рядом с нами и поднимает меня на столешницу.

У меня округляются глаза.

Ладно, да, мы флиртуем. Что не совсем хорошо, потому что так рано утром я плохо соображаю… и то, что передо мной стоит крепкий парень под два метра ростом, ни черта не помогает. Даже сидя на столешнице, я все равно задираю голову, чтобы посмотреть на него.

Пухлые губы, высокие скулы и необыкновенные зеленые глаза, которые сейчас приобрели оттенок изумруда. Темные густые ресницы и темные брови.

Засранец красив.

И снова эта ухмылочка…

Протянув мне мою дымящуюся кружку, он поднимает пластиковую банку со сливками и наливает их в мой кофе. Я говорю, когда хватит.

Он хмурится.

– Как это вообще можно назвать кофе?

– В моей версии это пятьдесят на пятьдесят. Половина кофе, половина сливок. Не все могут пить это дерьмо без всего, как ты, здоровяк.

Мэддок пристально смотрит на меня, и я делаю глоток, прежде чем снова встретиться с ним взглядом.

– Что?

– Ты спала.

Я нахмуриваюсь, и он придвигается ближе, чуть задрав голову.

– Без своего ножа, Рэйвен. Ты спала, чертовски крепко, без своей защиты.

– Просто я очень устала.

Он усмехается и делает шаг назад.

– Ну да.

Ну да. Ну да?

– Хватит вот так пялиться на меня, – огрызаюсь я, когда мой живот начинает закручиваться в узлы.

– Как?

– Как будто ты меня знаешь. Это не так, и можешь даже не пытаться.

Я спускаюсь на пол и ухожу в гостиную, надеясь немного взять себя в руки, но остальные тоже заходят в дом.

Я не хочу, чтобы меня понимали. И я не могу позволить себе подпустить кого-то настолько близко.

Я хочу, чтобы ничто и никто не мешал мне уйти, когда придет время.

Я оглядываюсь на Мэддока, который продолжает смотреть на меня, прислонившись к кухонным шкафчикам.

Да, он может стать проблемой.

– Сегодня будет жаркая ночка, – объявляет Ройс.

– Жаркая ночка? – переспрашиваю я.

– Угу. Сегодня ночью все тусят на улице, никаких домов, никакой одежды. Нас будут согревать джакузи, костры и костровые чаши. – Ройс делает игривые движения плечами. – Или чьи-то тела.

Я фыркаю.

– Нет уж, спасибо. Я останусь здесь.

– Нельзя.

Я смотрю на Кэптена.

– Почему?

– Домики под запретом. Тот, кого обнаружат в доме во время вечеринки, будет спать в ряду облажавшихся.

– Стоит ли мне знать, о чем ты говоришь?

– Тому, кого найдут в домике, придется спать на земле в одном из спальных мешков, который оприходовали хотя бы раз на этой неделе. Когда начнет смеркаться, весь свет будет выключен, и если кто-то замечает свет в домиках, народ вваливается туда, вытаскивает провинившегося на улицу, а значит, ты облажался.

– Во-первых, это тупость. Во-вторых, я проиграла по умолчанию. У меня нет купальника, так что могу появиться на этой вашей вечеринке только в трусиках и лифчике…

– Я только за, но… – Ройс, не договорив, выбегает из комнаты.

Я смотрю на оставшихся двоих, но их лица ничего не выражают. Ройс возвращается так же быстро, как пропал, прыгая по ступенькам, и кидает мне пакет.

Он попадает мне в грудь и лицо, и я запрокидываю голову. Я смотрю на пакет, на Ройса, и последний машет рукой в мою сторону.

Я заглядываю внутрь и начинаю смеяться, а потом качаю головой, прикрывая рукой рот.

– Тебе нравится? – с сияющей улыбкой спрашивает Ройс, и я улыбаюсь ему в ответ.

Я достаю из пакета крошечное, кроваво-красное бикини.

– Офигеть просто. Ни за что и никогда. – Я смеюсь, опуская купальник на колени, и снова беру в руки кружку.

– Что?! – Ройс вскакивает на ноги с ужасно милым выражением полного непонимания на лице. – Почему? Ты будешь в нем просто сногсшибательной.

– Скорее вдувабельной… доступной, не знаю.

Парни усмехаются, а Ройс хмурится и садится на кофейный столик передо мной.

– Если на тебе купальник, это еще не значит, что ты доступная, – с вызовом говорит он.

Я улыбаюсь. Так-то он прав, но все воспринимаешь по-другому, когда тебя уже и так считают шлюхой. Чем больше кожи ты показываешь, тем больше они убеждаются в своей правоте: ты стараешься привлечь к себе внимание и все такое.