Открыв последнюю дверь с левой стороны, детективы оказались в приемной, совсем крошечной. Несмотря на ее скромные размеры, здесь тоже стоял стол секретаря, но самого секретаря не было.

– Сюда, пожалуйста! – донесся из-за закрытой двери кабинета зычный голос.

Босх и Агильо вошли в просторный светлый кабинет. Почти в самом центре его стоял массивный письменный стол из стали. За ним сидел человек в светло-голубой крестьянской гуайавере[8] и что-то писал в толстом гроссбухе. У локтя его стояла пенополистироловая кружка с горячим кофе. Жалюзи на окне пропускали достаточно света, поэтому, работая, хозяин кабинета обходился без настольной лампы.

Мужчина, явный гринго, выглядел лет на пятьдесят с небольшим, но волосы его уже поседели, а сохранившиеся местами черные пряди остались от давнишней покраски. Когда Босх и Агильо вошли, он даже не поднял головы, продолжая писать. Воспользовавшись паузой, Гарри огляделся и увидел четырех-экранную систему телевизионного наблюдения на невысокой тумбе у стены. На трех черно-белых экранах Босх разобрал изображение ворот и панораму территории перед входом, сделанную, по-видимому, двумя камерами, которые он заметил по углам фасада. Четвертая картинка была сравнительно темной, но Гарри показалось, что это погрузочная зона, поскольку он рассмотрел на ней светлый кузов фургона с распахнутыми задними дверями и двух или трех рабочих, грузивших в машину большие белые короба.

– Итак? – спросил мужчина, все еще не поднимая головы.

– Подумать только, какие меры безопасности из-за каких-то мух!

Мужчина наконец оторвался от работы и взглянул на него.

– Простите, как вы сказали?

– Я не знал, что эти фруктовые мухи такие ценные.

– Чем могу быть полезен? – Мужчина за столом нетерпеливо бросил ручку на стол, давая понять посетителям, что из-за них отлаженный механизм международной торговли вот-вот остановится.

– Детектив Гарри Босх, полицейское управление Лос…

– Вы это уже говорили, там, у ворот. Чем могу служить?

– Я пришел поговорить об одном из ваших наемных рабочих.

– Как его имя? – Мужчина взял ручку и снова начал делать какие-то пометки в лежащей перед ним учетной книге.

– Так вы что-то знаете? – задал Гарри прямой вопрос. – Наверняка знаете, иначе то, что коп из Лос-Анджелеса проехал три сотни миль и пересек границу лишь для того, чтобы задать несколько пустячных вопросов, вызвало бы у вас как минимум легкое недоумение. Я же недоумения не вижу, и это меня беспокоит.

Ручка снова полетела на стол; на этот раз бросок был сильнее, так что она отскочила от столешницы и упала в мусорную корзину.

– Послушайте, офицер, мне плевать, что вас беспокоит, а что – нет. У меня на руках нежный груз, и я должен отправить его не позднее шестнадцати часов. Мне некогда выказывать недоумение или интерес к вашей персоне. А теперь соблаговолите назвать имя работника, и я расскажу вам все, что знаю, если он, конечно, работал у нас.

– Что вы имеете в виду, когда говорите «работал»?

– Как-как?

– Вы употребили прошедшее время.

– Ну и что с того?

– Что это означает?

– Послушайте, офицер, вы сказали, что приехали сюда задавать вопросы. Я…

– Кстати, как ваше имя?

– Что?

– Как ваше имя?

Мужчина замолчал, явно сбитый с толку, и в замешательстве глотнул кофе из чашки. Наконец он собрался с мыслями и сказал:

– Послушайте, мистер, вам известно, что на территорию Мексики ваши полномочия не распространяются?

Босх пропустил замечание мимо ушей.

– Вы сказали – «работал», хотя я ни разу не употребил прошедшего времени. Значит ли это, что вам известно, о ком пойдет речь? О человеке, который был убит?

– Я просто догадался. Если коп приехал из самого Лос-Анджелеса, значит, речь пойдет о мертвом. Не играйте словами, мистер, и не давите на меня. С тех пор как вы пересекли границу, ваш значок ценится не дороже жестянки, из которой он отштампован. Я не обязан…

– Так вам нужен полномочный представитель местной власти? Прошу – перед вами Карлос Агильо, следователь судебной полиции штата. Считайте, что это он задает вам вопросы, а не я.

Агильо молча кивнул.

– Дело не в этом. – Мужчина за столом поморщился, как от зубной боли. – Дело в типичном дерьмовом американском имперском самомнении, которым от вас так и прет. Мне это не нравится. Что касается вашего вопроса, то меня зовут Чарлз Эли. Я совладелец фирмы «Энвиро брид». О человеке, который, по вашим словам, здесь работает, мне ничего не известно.

– Но я еще не назвал вам его имени.

– Это не имеет значения. Надеюсь, теперь вам все ясно? Вы ошиблись и с самого начала повели игру неправильно.

Босх достал из кармана посмертный снимок Гутьереса-Лосы и бросил его на стол. Эли не прикоснулся к фотографии, но наклонился, чтобы посмотреть на нее. Босх, внимательно за ним наблюдавший, не заметил никакой реакции. Тогда он выложил на стол корешки расчетных чеков. И снова никакой реакции.

– Его имя – Ферналь Гутьерес-Лоса, – сказал Гарри. – Поденный рабочий. Мне необходимо знать, когда в последний раз он у вас работал и чем занимался.

Эли выудил ручку из мусорной корзины и ее концом подтолкнул снимок в обратном направлении.

– Боюсь, что не смогу вам помочь. Мы не ведем учет поденных рабочих, а оплачиваем их труд чеками на предъявителя в конце каждого рабочего дня. К тому же нам все время попадаются разные люди, поэтому лично я не отличил бы одного от другого. Тем не менее мне почему-то кажется, что на вопросы относительно вашего Гутьереса мы уже отвечали капитану Грене из местной полиции. Наверное, мне придется перезвонить ему и узнать, во всем ли объеме мы осветили эту проблему.

Босх хотел спросить, имел ли Эли в виду размер взятки, переданной им мексиканскому капитану, но сдержался, поскольку последствия подобного шага были непредсказуемы и могли рикошетом затронуть Агильо. Поэтому он лишь вежливо кивнул:

– Непременно позвоните, мистер Эли. Я же пока осмотрю территорию. Может, кто-нибудь вспомнит это лицо.

Эли взволновался еще пуще.

– Это невозможно, сэр! Вам нельзя свободно бродить по всему корпусу – здесь есть помещения, где мы облучаем наш материал. Они опасны, и проходить внутрь разрешено только сертифицированному персоналу. Другие производственные помещения также находятся под специальным контролем министерства сельского хозяйства США, которое установило строжайший карантин. Мы не допустим, чтобы посторонние люди нарушали существующие предписания. Кроме того, повторяю, у вас нет никаких полномочий!

– Кому принадлежит «Энвиро брид»? – тихо спросил Босх.

Эли слегка вздрогнул от неожиданности.

– Как – кому? – растерянно спросил он.

– Как зовут этого человека?

– Я не обязан отвечать на этот вопрос. У вас нет…

– Человека, который живет на ранчо по ту сторону шоссе? Эль-Папа?

Эли торжественно поднялся из-за стола и указал на дверь.

– Я не знаю, о чем вы говорите, но вы уйдете немедленно. Я же со своей стороны обещаю вам, что свяжусь не только с местными, но и с американскими властями. Посмотрим, что они скажут, узнав о том, как ведет себя лос-анджелесская полиция на иностранной территории.

Босх и Агильо вышли в коридор и закрыли за собой дверь. Гарри прислушивался, надеясь уловить звук шагов или телефона, но все было тихо, и он направился к двери в торце коридора. Но она оказалась заперта.

У кабинета с табличкой «Министерство сельского хозяйства» Босх снова остановился. Ничего не услышав, он решительно взялся за ручку и потянул дверь на себя. Этот кабинет был раза в четыре меньше комнаты Эли. За узеньким столиком сидел человек с внешностью типичного бюрократа. Заслышав шаги, он испуганно приподнял голову.

На этом мужчине были белая рубашка с короткими рукавами и неширокий голубой галстучек. Короткие седые волосы, встопорщенные усы, похожие на старую зубную щетку, и маленькие, невыразительные глаза, испуганно глядящие сквозь линзы бифокальных очков, произвели на Гарри крайне неблагоприятное впечатление. На клапане нагрудного кармана, из которого выглядывал пластиковый флакончик чернильного пятновыводителя, стоял штамп с его именем: Джерри Динсмор. На столе перед мистером Динсмором лежал покрытый жирными пятнами пакет с недоеденным фасолевым буррито.

– Чем могу помочь? – спросил мистер Динсмор с набитым ртом.

Босх и Агильо вошли в кабинет. Гарри предъявил полицейский значок, подержав его перед носом Динсмора ровно столько, чтобы он получше его рассмотрел. Потом положил рядом с буррито фотографию из морга.

Динсмор, внимательно разглядев снимок, завернул остатки еды в бумагу и убрал в ящик стола.

– Узнаете его? – спросил Босх. – Если хотите знать, в чем дело, я поясню. Рутинная проверка с целью предотвращения эпидемии. Этот парень подхватил весьма заразную болезнь, притащился с ней в Лос-Анджелес и откинул копыта. Мы пытаемся проследить его маршрут, выявить всех, с кем он контактировал и кого, возможно, заразил. Скорее всего у нас есть еще время приостановить распространение этой болезни.

Челюсти Динсмора задвигались медленнее. Еще раз взглянув на фото, он сдвинул очки на кончик носа и посмотрел поверх них на Босха.

– Он что, работал у нас?

– Мы так считаем. В любом случае мы должны проверить всех постоянных работников. Узнаете вы его? Нам важно знать, насколько близко вы к нему подходили. Если вы видели этого человека только издалека, возможно, все обойдется для вас карантинными мероприятиями.

– Я не контактирую с рабочими, поэтому вряд ли заразился. Кстати, что это за болезнь? И почему ПУЛА занимается… Этот человек выглядит так, будто его избили!

– Прошу прощения, мистер Динсмор, но эти сведения должны оставаться конфиденциальными до тех пор, покуда мы не решим, велика ли опасность, что вы заболеете. Если вы больны, что ж, нам придется выложить на стол все карты. Если нет, ваше счастье… Итак, вы уверены, что никогда не подходили близко к поденщикам? Разве не вы инспектор американского правительства на этом предприятии?..

Задавая вопросы, Босх каждую минуту ждал, что в кабинет ворвется Эли.

– Я инспектор, но в мою компетенцию входит только контроль конечного продукта. Образцы для исследований я отбираю непосредственно из контейнеров, приготовленных к отправке. После этого я пломбирую контейнеры, но все это делается в специальной комнате. Не забывайте, что «Энвиро брид» – частное предприятие, следовательно, я не имею права вмешиваться в процессы разведения и стерилизации фруктовой мушки. Именно поэтому я никогда не сталкиваюсь с рабочими.

– Вы сказали – «образцы». Значит ли это, что вы заглядываете не во все контейнеры?

– Не совсем так. Я не заглядываю во все упаковки с личинками, но все средосохраняющие короба я осматриваю и опечатываю. Но какое отношение это имеет к эпидемии? Не понимаю! В конце концов, этот человек…

– Я тоже не понимаю, но это пустяки. Самое главное, что вы не заразились!

Маленькие глазки Динсмора слегка расширились, а Босх еще и подмигнул ему, чтобы совсем сбить инспектора с толку. Он пытался понять, участвует ли Динсмор в том, что здесь творится, или он слеп как крот и не видит ничего дальше собственного носа.

Пожелав инспектору приятного аппетита, Босх и Агильо вышли в коридор. В тот же момент торцевая дверь отворилась и оттуда показался Эли. Стащив с лица респиратор и очки, он шагнул к ним, расплескивая из чашки горячий кофе.

– Я требую, чтобы вы оба немедленно ушли отсюда и вернулись только с судебным постановлением, – заявил он.

Эли поравнялся с детективами, и Гарри заметил, что он побагровел от гнева. Кого-то другого это, возможно, и устрашило бы, но только не Босха. Он посмотрел на чашку в руках Эли и улыбнулся – еще один фрагмент головоломки только что встал на место. В желудке шестьдесят седьмого «Хуана» тоже был кофе. Именно с ним он проглотил фруктовую мушку, которая и привела Босха сюда.

Эли проследил за его взглядом и увидел мертвое насекомое, плавающее на поверхности кофе.

– Чертовы мухи! – проворчал он.

– Знаете что? – сказал ему Босх. – Кажется, мне удастся получить судебное предписание.

Ничего другого он не мог придумать, а ему очень не хотелось, чтобы Эли чувствовал себя победителем, вышвырнув его вон. С этими словами Босх повернулся и пошел к выходу.

– Можете на это не рассчитывать, – крикнул ему вслед Эли. – Это вам не Штаты! Здесь вы – никто!

Глава 23

Босх стоял у окна своего номера в отеле «Колорадо» на Кальсадо-Хусто-Сьерра и рассматривал панораму города с третьего этажа. С левой стороны обзор ограничивало противоположное крыло гостиницы, зато справа он видел улицу, запруженную машинами и автобусами, размалеванными во все цвета радуги. Где-то играл оркестр марьячо, а из ближайшего ресторана доносился запах горячего жира. Солнце медленно садилось, и небо над городом стало пурпурно-красным. Вдалеке Босх увидел корпуса муниципалитета и – чуть правее – округлую чашу стадиона. Это и была Пласа-де-лос-Торос.

Два часа назад Гарри позвонил в Лос-Анджелес агенту Корво, оставил ему свой адрес и номер телефона и теперь ожидал звонка Рамоса, доверенного человека Корво в Мехикали, но тот почему-то медлил.

Босх отошел от окна и мрачно уставился на телефонный аппарат. Он знал, что пора и ему сделать кое-какие звонки, но почему-то колебался. Наконец он вытащил из ведерка со льдом бутылку охлажденного пива, откупорил ее и, опустошив на четверть, присел на кровать рядом с телефоном.

На ленте автоответчика у него дома оказалось три сообщения. Все они были от Паундса и по содержанию ничем не отличались друг от друга. Лейтенант просил Гарри срочно перезвонить ему.

Но Босх не сделал этого. В первую очередь он позвонил в детективное бюро голливудского участка, в подотдел убийств. Несмотря на субботний вечер, он рассчитывал, что в связи с убийством Портера кто-нибудь да ответит на вызов. Трубку взял Джерри Эдгар.

– Какие дела, Джед?

– Черт возьми, дружище, тебе необходимо срочно вернуться! – Эдгар говорил очень тихо, и Гарри с трудом слышал его. – Тебя все разыскивают, прямо с ног сбились. ОРГУ набрело на какие-то нити, поэтому я ничего не могу сказать точно. Мы все сейчас на побегушках у них: поставляем материалы и выполняем мелкие поручения. Но мне кажется… нет, не знаю.

– В чем дело? Выкладывай до конца.

– Либо они уверены, будто ты прикончил Портера, либо считают, что ты будешь следующим. Ты же сам прекрасно знаешь, как трудно понять, что делают или думают «костюмы».

– Кто сейчас в участке?

– Да все… У нас тут что-то вроде командного пункта. Даже Ирвинг приехал, но сразу заперся в «стакане» вместе с лейтенантом.

Босх понял, что ему придется звонить. Затягивать дольше опасно. Должно быть, скрываясь от начальства, он и так уже нанес себе непоправимый вред.

– О\'кей, – сказал он Эдгару. – Спасибо. Я сейчас перезвоню лейтенанту, только прежде мне нужно звякнуть еще в одно место.

Босх дал отбой и набрал другой номер, надеясь, что запомнил его правильно. Было около семи, и Босх рассчитывал, что Тереза дома, если не пошла с кем-нибудь в ресторан. Ему повезло. На шестом гудке она взяла трубку.

– Это Босх. Я не вовремя?

– Что тебе надо? – Тереза, как всегда, сразу брала быка за рога. – Кстати, где ты? Тебя тут все обыскались.

– Знаю, но я сейчас не в Лос-Анджелесе. Я звоню, поскольку мне сообщили, что там нашли моего товарища – Люциуса Портера.

– Верно. Прими мои соболезнования. Собственно, я только что вернулась со вскрытия.

– Я так и подумал…

После долгой, очень долгой паузы Тереза сказала:

– Гарри, у меня почему-то такое ощущение, что ты хочешь… что ты звонишь совсем не потому, что он был твоим товарищем.

– Видишь ли…

– Черт возьми, Босх, ты опять?! Хочешь, чтобы все повторилось?

– Нет, Тери, нет. Мне нужно узнать только одно – как его убили. Он действительно был моим близким приятелем, мы вместе работали. Впрочем, не хочешь – не говори.

– Не знаю, почему я все время позволяю тебе уговорить себя, Босх. В общем, это был «мексиканский галстук». Теперь ты доволен? Получил все, что хотел?

– Его задушили?

– Да. Стальной проволокой с двумя деревяшками на концах. Уверена, ты видел такую штуку раньше. А теперь скажи, будет ли и об этом написано в завтрашней «Таймс»?

Босх молчал, пока Тереза не выговорилась. Взгляд его, блуждавший по покрывалу на кровати, упал за окно, и он увидел, что снаружи наступили темные вечерние сумерки. Небо приобрело оттенок густого красного вина. Потом Босх вспомнил человека из «По» с вытатуированными слезинками на щеке.

– Ты не проводила сравнения с…

– Со случаем Джимми Каппса? Конечно, проводила. Тут мы тебя маленько опередили, но дело все равно будет закончено лишь через несколько дней.

– Почему?

– Потому что древесно-волоконный анализ деревянных частей и исследование сплава, из которого изготовлена проволока, потребуют чертову уйму времени. Впрочем, мы провели трассологическое исследование концов проволоки и получили превосходный результат.

– Что это значит?

– Это значит, что кусок проволоки, которым задушили Портера, скорее всего был отрезан от того же куска, которым убили Каппса. Один конец совпал с другим почти на сто процентов. Полного совпадения здесь, разумеется, быть не может, поскольку кусачки одного и того же типа оставляют практически одинаковые следы, так что решающее слово за анализом металла. Через несколько дней это будет известно точно.

Тереза рассказывала все это подчеркнуто ровным голосом, и Гарри удивился: неужели она до сих пор сердита на него? На взгляд Гарри, телевизионные репортажи, вышедшие в эфир вчера вечером, говорили скорее в ее пользу и только укрепляли репутацию Терезы. Растерявшись, Босх не знал, что сказать. Вместе с тем его поражало, как за столь короткое время их отношения прошли путь от непринужденного общения в постели до напряженной беседы по телефону.

– Спасибо, Тереза, – сказал он наконец. – Увидимся.

– Гарри! – окликнула она Босха, прежде чем он повесил трубку.

– Да?

– Когда вернешься… не звони мне больше. Пусть наши отношения останутся чисто профессиональными. Если мы встретимся у меня на работе – о\'кей. Но ничего больше, договорились? – Босх молчал. – Договорились? – Тереза слегка повысила голос.

– Конечно.

Они повесили трубки почти одновременно. Босх несколько минут неподвижно сидел на кровати. Наконец он снова снял трубку и набрал номер кабинета Паундса.

– Алло, это Босх.

– Где вы находитесь? – Лейтенант говорил сухо и официально.

– Я сейчас в Мехикали. Вы оставляли сообщения на моем автоответчике?

– Я звонил даже в отель, указанный вами на пленке, но мне сказали, что вы там не появлялись.

– Я остановился по другую сторону границы.

– Ну, это не важно. Портер мертв.

– Что?! – вскричал Босх, изобразив искреннее удивление. – Что с ним? Мы же виделись буквально вчера, он…

– Не отвлекайтесь, Босх. Что вы делаете в Мехикали?

– Вы же сами сказали, что я могу поехать куда угодно, если это нужно для дела. Дело позвало меня сюда.

– Но я не имел в виду Мексику!.. – Паундс уже почти кричал. – Вы мне срочно нужны! Это кончится для вас плохо, детектив. Мы нашли бармена, который – да поможет нам Бог! – готов дать такие показания, что вы не успеете и глазом моргнуть, как сами окажетесь по уши в грязи. Он… Подождите, не вешайте трубку.

– Босх, – зазвучал в трубке другой голос. – Говорит заместитель начальника полиции Ирвинг. Где вы?

– В Мехикали.

– Я хочу, чтобы вы прибыли ко мне в кабинет завтра в восемь ноль-ноль.

Босх не колебался ни секунды, зная, что не может проявить никаких признаков слабости.

– Это невозможно, шеф. Я еще не закончил здесь несколько важных дел, поэтому вряд ли освобожусь раньше завтрашнего утра.

– Речь идет об убийстве вашего коллеги-детектива, Босх. Не знаю, понимаете ли вы это, но очень может быть, что вам самому грозит опасность.

– Я знаю, что делаю, шеф. Кроме того, именно убийство коллеги заставило меня отправиться в Мексику. Вы не забыли об этом? Или Мур не в счет?

Ирвинг пропустил его выпад мимо ушей.

– Вы отказываетесь подчиниться моему приказу?

– Послушайте, шеф, мне глубоко плевать на то, что вам рассказывает какой-то бармен. Вам же ясно, что я не делал этого.

– Я не говорил, что вас обвиняют, детектив. Тем не менее этот разговор заставляет меня предположить, что вам известно об этом деле гораздо больше, чем человеку, абсолютно к нему непричастному.

– Да поймите же, что ответы на множество вопросов – о Муре, о Портере и других – спрятаны где-то здесь, совсем близко! Их можно найти, поэтому я должен остаться в Мехикали.

– Я ошибся в вас, детектив Босх! – В голосе Ирвинга зазвенел металл. – Я дат вам определенную свободу, потому что мне показалось, будто вы обдумали свое поведение и сделали определенные выводы. Теперь я понял, что промахнулся. Вы снова обвели меня вокруг пальца, Босх. Вы…

– Я выполняю свои…

– Не перебивайте меня! Может, вам и не хочется выполнить мой приказ и вернуться, но не перебивайте меня. Не хотите возвращаться – прекрасно. И не надо. Только поразмыслите о том, Босх, что вы многое потеряете. Возможно, по возвращении у вас не останется даже того, что было раньше.

* * *

Когда Ирвинг положил трубку, Босх достал из ведерка вторую бутылку «Текэй» и, подойдя к окну, закурил сигарету. Угрозы Ирвинга не испугали его – во всяком случае, не так сильно, как, очевидно, рассчитывал шеф. Он мог бы отстранить его от дела дней на пять – такое Ирвингу вполне по плечу, – но Босх пережил бы это. Понизить же его не под силу даже Ирвингу – ему просто некуда сослать непокорного детектива, поскольку во всей лос-анджелесской полиции нет места хуже голливудского участка.

И вместо того чтобы сокрушаться о загубленной карьере, Босх задумался о Портере. Теперь смерть детектива должна стать главной темой его размышлений. Беднягу задушили стальной проволокой и бросили у какой-то помойки, но Босх почему-то не испытывал особого сочувствия к мертвому копу. Обстоятельства его гибели задели Гарри не так сильно, как он совсем недавно предполагал. Это был жалкий конец жалкой жизни, но Босх не ощущал печали. Портер совершил слишком много глупых ошибок; каждая из них могла привести его к гибели, и Гарри пообещал себе соблюдать предельную осторожность на пути к цели.

Потом он попытался сосредоточиться на Зорилло. Босх уже не сомневался, что дирижировал всеми событиями именно Эль-Папа. Наверняка это он послал наемного убийцу, чтобы надежно обрубить концы. С другой стороны, если Каппса и Мура прикончил один и тот же человек, что выглядело весьма вероятно, то было бы очень соблазнительно включить в число его жертв и Мура. И даже Ферналя Гутьереса-Лосу. Итак, допустим, что главный подозреваемый – это человек с тремя вытатуированными слезами. Означает ли это, что Дэнс тут ни при чем? Босх сомневался в этом. Из всех участников известных ему событий только Дэнс мог бы заманить Мура в «Убежище».

Раздумывая обо всем этом, Босх еще раз убедился, что поступил правильно, оставшись в Мехикали. Ответы на все вопросы здесь, а не в Лос-Анджелесе.

Отойдя от окна, Гарри открыл свой кейс и достал фотографию Дэнса, которую нашел в собранных Муром материалах. Перед ним был совсем молодой человек с обесцвеченными светлыми волосами, и хотя он по-взрослому хмурился, в лице его все еще сохранялось что-то мальчишеское, задорное. Но Дэнс пожелал подняться на ступеньку выше и отправился на юг искать свой шанс. Гарри понимал, что если Дэнс здесь, в Мехикали, то ему вряд ли удастся легко справиться с намеченной задачей. Скорее всего ему понадобится помощь.

Внезапный стук в дверь напугал Босха. Тихо поставив бутылку на пол, он взял с тумбочки револьвер и заглянул в дверной глазок. В коридоре он разглядел мужчину лет тридцати, черноволосого, с густыми усами. Босх видел его впервые в жизни.

– Si?

– Босх? Это Рамос.

Гарри, не снимая цепочки, открыл дверь и потребовал, чтобы тот предъявил какой-нибудь документ.

– Ты что, шутки шутишь? – возмутился Рамос. – Я не ношу удостоверения личности, во всяком случае – здесь. Меня прислал Корво.

– Откуда я знаю, что не Зорилло?

– Ты звонил на коммутатор оперативной службы в Лос-Анджелесе около двух часов назад и оставил свой адрес. Говорю тебе, впусти меня, если не хочешь, чтобы я объяснял, что к чему, стоя в коридоре.

Босх снял цепочку и снова приоткрыл дверь. Револьвер он держал в опущенной руке, прикрывая оружие бедром. Рамос прошел мимо него в комнату, выглянул в окно и начал расхаживать из стороны в сторону возле кровати.

– Ну и воняет у тебя тут, – сказал он. – Кто-то жарит тортильи из дерьма. Или на дерьме. У тебя не найдется еще пива? Кстати, если федералы поймают тебя с этой пушкой, могут возникнуть неприятности на обратном пути через границу. Между прочим, почему ты не остановился в Калексико, как велел тебе Корво?

Если бы перед ним был не полицейский, Босх заподозрил бы, что Рамос нанюхался кокаина. В конце концов он все же решил, что Рамос так взвинчен от чего-то другого, о чем он пока не знает. Сняв телефонную трубку, Босх заказал коридорному упаковку пива. При этом он не отрывал взгляда от своего странного гостя. Сунув револьвер за поясной ремень, Босх сел в кресло у окна.

– Мне не хотелось задерживаться по пути, да еще по нашу сторону границы, – ответил он на один из многочисленных вопросов Рамоса.

– Иными словами, ты не во всем доверился Корво. Впрочем, я тебя не виню. Не то чтобы я сам ему не доверял – нет. Просто иногда надо поступать по-своему. Да здесь и кормят получше. Калексико – занюханный дикий городок, одно из тех мест, где никогда не знаешь, какое дерьмо свалится тебе на башку. Стоит допустить ошибку, один маленький промах, и вот тебя уже взяли в оборот. Мне и самому нравится здесь гораздо больше. Ты ел?

Босх вспомнил, что Сильвия Мур рассказывала ему о черном льде. Рамос все еще расхаживал по комнате у него перед глазами, и он заметил у него на ремне два пейджера. Нет, определенно агент все-таки укололся. Гарри больше не сомневался в этом.

– Я уже поужинал, – ответил он, пододвинувшись вместе с креслом ближе к окну, поскольку в комнате распространялся резкий запах, исходивший от Рамоса.

– Я знаю отличный китайский ресторан – ни здесь, ни в Штатах не найдешь ничего подобного. Можем подскочить к…

– Эй, Рамос! Сядь ты наконец, а то у меня уже в глазах рябит. Сядь и объясни, в чем дело.

Рамос оглядел комнату с таким видом, словно видел ее впервые. У двери стоял стул, агент подтащил его ближе к центру комнаты и уселся на него верхом, положив руки на спинку.

– Дело в том, дружище, что мы не слишком довольны твоими сегодняшними успехами в «Энвиро брид». – Босха удивило, что АКН узнала так много и так быстро, но он не показал этого. – Признаться, это было совсем не здорово, – продолжал Рамос. – Вот я и пришел сказать, чтобы ты перестал работать соло. Корво говорил, что у тебя здесь свой собственный интерес, но я не рассчитывал, что ты сразу полезешь на рожон.

– А в чем проблема? – Босх пожал плечами. – Я действительно съездил на «Энвиро брид», чтобы попытаться довести до конца свое расследование. Судя по тому, что Корво рассказывал мне, вы не подозреваете, какой это гадючник. Я лишь слегка пугнул их, только и всего!

– Этих людей так просто не испугаешь, Босх. Ладно, хватит трепаться. Я сказал все, что хотел, а теперь мне нужно узнать, как обстоят дела со всем остальным, не относящимся к этому рассаднику насекомых. Грубо говоря, какого хрена ты здесь околачиваешься?

Не успел Босх ответить, как в дверь громко постучали, и агент АКН молниеносно вскочил со стула и присел за кроватью.

– Что с тобой? – удивился Босх. – Это коридорный с пивом.

– Просто я всегда готов к неприятностям.

Босх поднялся и, с любопытством поглядывая на Рамоса, подошел к двери. Через глазок он увидел коридорного, уже приносившего ему пиво. Гарри открыл дверь, расплатился и протянул Рамосу бутылку из нового ведерка.

Прежде чем сесть на стул, агент шумно выхлебал примерно половину бутылки. Босх устроился с пивом на прежнем месте у окна.

– Что ты имеешь в виду под неприятностями?

– Ну, – Рамос сделал еще один внушительный глоток, – ты дал Корво мощную наводку, но потом едва не испортил все дело, когда ворвался сегодня в «Энвиро брид» и начал, так сказать, палить навскидку сразу из обоих револьверов. Ты чуть не посадил нас в лужу, ковбой.

– Ты это уже говорил. Что дала вам моя наводка?

– «Энвиро брид». Мы проверили твою информацию и получили стопроцентное попадание. Нам удалось узнать, кто владеет этим предприятием. Разумеется, там была куча подставных лиц, но мы размотали клубочек до конца. Хозяином «Энвиро брид» числится некто Гильберто Орнелас, известный нам как Фернандо Ибарра. Это – один из лейтенантов Зорилло. Сейчас мы вместе с федералами пытаемся получить ордер на обыск. В этом мексиканцы согласились нам помочь. К счастью, новый генеральный прокурор штата – человек честный и принципиальный – готов дать нам зеленый свет. Если мы получим официальную санкцию, то нам предстоит серьезная стычка.

– Когда ты будешь знать наверняка, что ваши люди получили ордер?

– Это может случиться в любой момент. Правда, чтобы получить ордер, нам необходимо выяснить еще одну деталь. Последнюю.

– Какую же?

– Если Папа перевозит «черный лед» через границу в грузовиках с насекомыми, то как он доставляет товар с ранчо на территорию «Энвиро брид»? Мы долго наблюдали за ранчо и, конечно, засекли бы любые подобные действия. Вместе с тем мы уверены, что «черный лед» производится не на «Энвиро брид» – для этого у них слишком маленькое здание, которое стоит очень близко к дороге, и так далее и так далее. Все наши разведданные указывают на то, что наркотик изготавливают в подземной лаборатории на ранчо. Данные аэрофотосъемки, проведенной в инфракрасных лучах, показали источники избыточного тепла – там, где выходят на поверхность вентиляционные шахты. Но все это пока не дало нам ответа на вопрос, как Зорилло переправляет свой товар на другую сторону шоссе.

Босх вспомнил вечер в «Семерке», когда Корво рассказывал ему о том, как Зорилло финансировал строительство подземного хода через границу.

– Наверное, он переправляет «черный лед» по подземному тоннелю, – предположил Гарри.

– Совершенно верно. Именно сейчас наши информаторы стараются добыть более точные сведения об этом тоннеле. Как только мы получим подтверждение, санкция прокурора будет у нас в кармане, и тогда мы вломимся в это змеиное гнездо по всем правилам военного искусства. Будем штурмовать «Энвиро брид» и ранчо одновременно. Под это дело прокурор выделит отряд федеральной милиции, а мы пошлем ОБСО.

Босх терпеть не мог сокращения и аббревиатуры, которые так любили все правоохранительные службы и агентства. Все же он спросил, что такое ОБСО.

– Оперативная бригада по проведению специальных операций. Эти ребята – настоящие чертовы ниндзя.

Гарри обдумал услышанное. Он не понимал, почему события начали разворачиваться столь стремительно. Рамос явно чего-то недоговаривал – скорее всего АКН получила свежую оперативную информацию о Зорилло.

– Вы видели Зорилло, верно? – спросил Босх. – Вы сами, или кто-то вам стукнул.

– Ты здорово соображаешь, Босх. Да, мы видели и Зорилло, и еще одного белобрысого хорька, за скальпом которого ты приехал. Я имею в виду Дэнса.

– Где?! И когда?

– У нас есть осведомитель на ранчо. Он засек обоих сегодня утром – они стреляли в цель неподалеку от хозяйственного двора. Узнав об этом, мы сразу…

– Близко ли к ним подошел ваш информатор?

– Довольно близко. Не настолько, конечно, чтобы приблизиться к Папе и сказать: «Как вы поживаете?» или «Как я рад, что вы вернулись!», но достаточно, чтобы его опознать.

Рамос громко захихикал и привстал со стула, чтобы взять еще пива. Одну бутылку он метнул Босху, хотя Гарри еще не допил предыдущую.

– Где он был? – спросил Босх.

– Да кто ж его знает? Меня занимает одно: что Папа вернулся и будет на ранчо, когда ОБСО постучится в парадную дверь. Кстати, не забудь оставить пушку, иначе федералы возьмут за хобот и тебя. Применение оружия и специальных средств на мексиканской территории разрешено только ОБСО, и никому больше. Уверен, Генеральный прокурор подпишет соответствующий документ, и тогда… Только бы его не купили и не прикончили! В общем, в любом случае, если наши решат, что тебя необходимо снабдить чем-нибудь огнестрельным, они подберут тебе ствол из своего арсенала.

– А как я узнаю о начале операции?

Прежде чем ответить, Рамос, так и не сев на стул, запрокинул голову и влил в себя еще с полпинты пива. Запах его тела распространился уже по всей комнате, и Босх поднес горлышко бутылки к самому носу, чтобы обонять «Текэй», а не агента.

– Мы известим тебя. – Рамос вытер губы тыльной стороной ладони. – Вот, возьми это и жди. – Он снял с пояса один из пейджеров и бросил его Гарри. – Повесь его на ремень. Я сам дам тебе сигнал. И не беспокойся – это произойдет скоро. Надеюсь, еще до Нового года. Слишком затягивать, пожалуй, не следует, поскольку никто точно не знает, сколько времени объект проведет на ранчо в этот раз.

Прикончив пиво, Рамос поставил пустую бутылку на стол. Другую он не взял, и Босх понял, что встреча закончена.

– Как насчет моего партнера?

– Которого? Мексикашки? Забудь о нем – он же из полиции. Ему ничего нельзя рассказывать, Босх. Эль-Папа скупил местных копов на корню – прими это как данность. Никому не доверяй и никому ничего не рассказывай. Просто надень пейджер и жди, когда он запищит. Сходи на корриду, в бассейн или еще куда-нибудь. Погляди на себя, дружище, тебе не мешало бы немножко загореть!

– Я знаю Агильо лучше, чем тебя, – возразил Босх.

– А ты знаешь, что он работает под началом человека, который каждое воскресенье сидит в ложе Зорилло на корриде?

– Нет. – Гарри покачал головой, думая о Грене.

– Чтобы стать следователем судебной полиции штата, нужно заплатить около двух тысяч долларов независимо от образования и способности вести дела. Тебе это известно?

– Нет.

– Я так и знал. Но именно так и обстоят дела. Не забывай об этом и не доверяй никому. Черт, Босх, может, ты и работаешь с последним честным копом во всем Мехикали, но зачем лишний раз рисковать своей задницей?

Босх кивнул и сменил тему:

– Еще одно, Рамос. Я хотел бы встретиться с тобой завтра, чтобы просмотреть ваши досье. У вас ведь есть все люди Зорилло?

– Большинство. А кто конкретно тебя интересует?

– Я ищу человека, на щеке у которого вытатуированы три слезы. Это один из боевиков Зорилло. Вчера в Лос-Анджелесе он убил еще одного копа.

– Господи Иисусе! О\'кей, Босх, позвони завтра утром вот по этому номеру. Я подумаю, что можно сделать. Если найдешь своего убийцу, мы доложим об этом Генеральному прокурору, чтобы побыстрее получить ордер.

С этими словами Рамос вручил Босху визитную карточку, на которой не было ничего, кроме номера телефона. Потом он ушел, и Гарри запер дверь на цепочку.

Глава 24

Босх сидел на кровати с бутылкой пива в руке и думал о том, что означает возвращение Зорилло. Занимали его два вопроса: где был Эль-Папа все это время и что заставило его покинуть безопасную территорию ранчо? В конце концов ему пришло в голову, что Зорилло, возможно, ездил в Лос-Анджелес, намереваясь заманить Мура в мотель, где с ним без помех расправились. Ни на кого другого Мур, пожалуй, не клюнул бы.

Пронзительный визг тормозов и скрежет металла раздались, казалось, под самым окном. До Босха донеслись с улицы сердитые голоса. Выражения спорящих становились все более крепкими, пока не превратились в угрозы. Их выкрикивали так быстро, что Босх перестал понимать слова. Подойдя к окну, Гарри увидел двух мужчин. Стоя возле столкнувшихся машин, они оживленно размахивали руками. Один водитель смял другому задний бампер, хотя улица в этот поздний час была почти пуста.

Уже отворачиваясь от окна, Босх краем глаза заметил слева голубоватую вспышку. В следующий миг бутылка с остатками пива, которую он все еще держал в руке, разлетелась вдребезги. Осколки стекла брызнули во все стороны, и Босх инстинктивно попятился. Опомнившись, он бросился на кровать и, перевалившись через нее, приземлился на полу. Оказавшись в этом ненадежном убежище, Босх готовился к новым выстрелам, но их не последовало. Сердце отчаянно колотилось в груди. Необычайная ясность мысли пришла к Гарри, как это бывало всегда в минуты смертельной опасности. Он прополз по полу несколько футов и выдернул из розетки штепсель настольной лампы. Комната погрузилась во тьму. Он привстал и нашарил на тумбочке револьвер. Снаружи взревели два мотора – машины стремительно умчались.

«Неплохо задумано, – сказал себе Гарри. – Вот только снайпер промазал…»

Он подполз к окну и медленно встал, прижимаясь спиной к стене и коря себя за то, что весь вечер так безрассудно сидел у окна, словно подставляясь убийце.

Осторожно выглянув за окно, Босх оглядел противоположное крыло отеля, где, как ему показалось, он заметил вспышку выстрела, но в наступившей тьме почти ничего не рассмотрел. Многие окна были открыты настежь, и определить, из какого именно стреляли, Гарри не мог.

Бросив взгляд в комнату, Босх увидел дыру в спинке кровати – в том месте, куда попала пуля. Соединив эту точку воображаемой линией с тем пунктом в пространстве, где он стоял с бутылкой в руке, Гарри продолжил ее и получил убедительную директрису, указывающую на неосвещенное открытое окно на пятом этаже противоположного крыла. Никакого движения за окном не наблюдалось, лишь ночной ветерок слегка колыхал занавеску.

Босх заткнул револьвер за пояс и, прикрыв его рубашкой, выскользнул из номера. От его одежды несло пивом, а осколки стекла, застрявшие в ткани, покалывали кожу. Босх нисколько не пострадал; стекло слегка порезало лишь шею и правую руку, в которой Гарри держал злосчастную бутылку. На всякий случай он все же прижал раненой ладонью царапину на шее и поспешил дальше.

Судя по нумерации комнат в отеле, замеченное им окно находилось в пятьсот четвертом номере – четвертой комнате на пятом этаже. Попав в нужный коридор, Босх выставил револьвер перед собой. Приближаясь к номеру, он пытался представить свои действия после того, как выбьет ногой замок, однако эта предусмотрительность оказалась излишней – дверь была распахнута настежь, и ветерок из окна проникал сквозь нее в коридор.

Свет внутри не горел, и Босх, зная, что его силуэт ясно обозначится на пороге, быстро прыгнул в помещение, тотчас включил лампы в прихожей, быстро обвел стволом револьвера комнату, но, как он и предвидел, здесь уже никого не было.

Ошибки не было – несмотря на сквозняк, в пятьсот четвертом все еще пахло порохом. Гарри подошел к окну и посмотрел на окна своего номера. Пожалуй, задача перед неизвестным снайпером стояла не самая сложная.

Потом он услышал пронзительный визг покрышек по асфальту, а повернувшись на звук, заметил задние огни седана, который вырулил со стоянки отеля и, резко увеличив скорость, понесся прочь.

Босх спрятал револьвер под рубашку и стал осматривать комнату в надежде найти что-нибудь оставленное убийцей. Когда он включил свет, на кровати, в складках заткнутого под подушки покрывала, тускло блеснул медным боком какой-то предмет. Потянув покрывало, он увидел застрявшую под подушкой стреляную гильзу винтовки тридцать второго калибра. Не прикасаясь к ней, Босх достал из ящика стола чистый конверт и ловко поддел им гильзу.

Когда он уходил из пятьсот четвертого номера, в отеле все было спокойно – никто не выглядывал из дверей, не сбегались сотрудники гостиничной службы безопасности, не выли вдали полицейские сирены. Значит, никто не слышал ничего подозрительного, возможно, кроме звука разбившейся у него в руках бутылки. Злоумышленник скорее всего воспользовался глушителем. Иными словами, убийца наверняка не спешил с выстрелом и подкарауливал Босха у окна. Но промахнулся. «Не был ли промах намеренным?» – подумал Гарри, но тут же отверг это предположение. Пуля прошла совсем рядом с ним, а стрелять так близко от цели, чтобы просто напугать, не имело смысла – слишком многое зависело от слепого случая. Значит, ему просто повезло. Отвернувшись в последний момент от окна, он спас себе жизнь.

Босх направился в свой номер, намереваясь извлечь пулю из спинки кровати, перевязать порезы, переменить одежду, после чего выписаться из гостиницы. По пути он сообразил, что должен предупредить Агильо.

У себя в комнате Гарри порылся в бумажнике и сразу нашел листок бумаги, на котором Агильо записал ему телефон и домашний адрес. Следователь взял трубку после первого же гудка.

– Алло?

– Это Босх. В меня только что стреляли.

– Понятно. Где это произошло? Ты не ранен?

Агильо говорил спокойным и невозмутимым тоном. Его волнение выдавало лишь машинальное «ты».

– Со мной все в порядке. В меня стреляли через окно моего номера в гостинице. Я звоню, чтобы предупредить тебя.

– Вот как?

– Мы весь день провели вместе, Карлос. Поэтому я не уверен, что это касается только меня. У тебя все о\'кей?

– Да, все в порядке.

Босх вдруг сообразил, что не знает, есть ли у Агильо семья. В сущности, он почти ничего не знает об этом человеке, кроме его происхождения.

– Что ты собираешься делать? – спросил Агильо.

– Пока не знаю. Для начала съеду из отеля.

– Приезжай ко мне.

– Спасибо, хорошо… Нет, давай сделаем иначе. Не приедешь ли ты сюда? Меня в отеле уже не будет, но я хотел бы, чтобы ты разузнал хоть что-то о том, кто жил в номере пятьсот четыре. Оттуда в меня стреляли. Тебе это будет легче сделать, чем мне.

– Сейчас выезжаю.

– Отлично. Встретимся у тебя. Мне надо еще кое-что проверить.

* * *

Глумливая луна висела над жутковатым промышленным ландшафтом Валь-Верде, словно улыбка Чеширского кота. На часах было 10.00. Босх сидел в своей машине перед воротами мебельной фабрики «Мекситек», откуда оставалось две сотни ярдов до автостоянки «Энвиро брид». Гарри ждал, пока отъедет последняя машина – светло-бежевый «линкольн», принадлежавший, как он подозревал, самому Эли. Рядом с Босхом лежал на сиденье пакет. Запах жареной свинины заполнял весь салон, и Босх опустил стекло.

Глядя на стоянку «Энвиро брид», Босх чувствовал, как у него учащается дыхание. Выброс в кровь адреналина пьянил Гарри почище всяких наркотиков. Спина и ладони его взмокли от пота, хотя вечер выдался прохладный. Босх думал о Муре, Портере и других. «Но не меня… – стучало у него в голове. – Только не меня…»

В 10.15 дверь «Энвиро брид» отворилась и оттуда вышел человек, у ног которого чернели две неясные живые тени. Эли и собаки. Псы прыгали возле его ног, и он кинул что-то на стоянку. Но собаки никуда не побежали, пока он не крикнул «Ешь!» и не хлопнул себя ладонью по бедру. Только после этого черные тени одна за другой ринулись вперед и, опустив носы, стали носиться кругами по площадке в поисках подачки.

Эли сел в свой «линкольн». Босх увидел алые огни задних фонарей. Фары описали по площадке окружность и уперлись в металлические ворота. Тяжелые створки медленно откатились в стороны, и «линкольн» выехал. Дорога была свободна, и Гарри полагал, что машина наберет полную скорость, однако водитель тронулся с места, лишь убедившись, что ворота закрылись, а собаки остались внутри огороженной территории. Тогда «линкольн» вывернул на шоссе, и Босх на всякий случай сполз вниз по сиденью, хотя Эли направлялся совсем в другую сторону – к границе.

Гарри выждал еще несколько минут, но все было спокойно – нигде ни машин, ни людей. Наружного наблюдения Босх не увидел и подумал, что, планируя штурм, администрация отозвала своих филеров, не желая подставить ножку самой себе. Во всяком случае, он на это надеялся.

Наконец Гарри выбрался из машины, держа в руках пакет, фонарик и набор отмычек. Рассовав мелкие вещи по карманам, он наклонился, достал из салона резиновые половики, свернул их в трубку и взял под мышку. В соответствии с наблюдениями, которые Босх сделал днем, система безопасности «Энвиро брид» была рассчитана на то, чтобы затруднить несанкционированный доступ в помещения, и только. Никаких сигналов тревоги или сирен она не предусматривала. Меры безопасности ограничивались лишь камерами наблюдения, собаками и десятифутовым забором с колючей проволокой, по которой был пущен ток. Внутри Гарри не заметил ни шоковых датчиков на стеклах в кабинете Эли, ни глазков инфракрасной сигнализации, ни даже контактного половичка у входной двери.

Босх считал, что объяснить это довольно просто. Сигнализация привела бы к вмешательству полиции, а те, кто разводил здесь фруктовую мушку, стремились отвадить нежелательных визитеров, не прибегая к помощи властей. Конечно, власти ничего не стоило купить, и они отвели бы взгляд в другую сторону. Здешнему бизнесу лишние глаза крайне мешали. Это, разумеется, не означало, что кабели тревожной сигнализации не протянуты в другое место, например, на то же ранчо, расположенное через дорогу, но Босх решил рискнуть.

Пройдя вдоль фабрики «Мекситек» до аллеи, протянувшейся за выходящими на Валь-Верде зданиями, Босх приблизился к «Энвиро брид» с тыла и встал у загородки, дожидаясь собак. Псы появились быстро и совершенно бесшумно – поджарые черные доберманы. Один из них глухо зарычал. Босх отступил на шаг и пошел вдоль забора, поглядывая вверх, на колючую проволоку. Собаки сопровождали его молча, вывалив длинные языки и роняя слюну. Вскоре Гарри увидел сарайчик с вольером, куда доберманов запирали днем, и остановился. У сарая стояла двухколесная тележка. Кроме нее, ничего и никого на территории не было.

Только два пса.

Босх присел возле мусорных баков и открыл пакет. Кроме свертка со свининой, купленной в китайской закусочной возле отеля, там был флакончик «Суэньомас». Гарри достал его первым, а затем развернул остывшее мясо. Выбрав кусок размером с кулак ребенка, он воткнул в него три пилюли, обладавшие быстрым и сильным снотворным действием, и, смяв мясо в руке, бросил его через забор. Доберманы кинулись за едой, и один из них, успевший к куску раньше другого, остановился над ним. Босх повторил манипуляции со снотворным. Еще один кусок свинины упал на землю рядом с первым, и к нему бросился второй пес.

Ни тот, ни другой, однако, не смел тронуть лакомство без команды. Они нюхали мясо и глядели на Босха, шевеля носами и словно ожидая чего-то еще. Потом псы огляделись по сторонам, явно высматривая хозяина. Они растерянно переглянулись, и один из доберманов даже взял мясо в зубы, но тотчас выпустил.

Когда псы уставились на Гарри, он, подражая Эли, крикнул: «Ешь!» – но ничего не произошло. Босх повторил команду еще несколько раз, но и это не помогло. Наконец он заметил, что доберманы выжидательно смотрят на его правую руку. Тут Гарри осенило. Повторив команду, он хлопнул себя по бедру. Псы дружно лязгнули зубами и проглотили еду.

Босх быстро воткнул таблетки еще в два куска мяса и бросил через забор. Свинина исчезла в мгновение ока. Гарри в ожидании прогуливался вдоль забора. Собаки, грозные и молчаливые, не отставали, и Босх дважды прошелся от угла до угла, надеясь, что прогулка ускорит процесс собачьего пищеварения. Отвлекшись, он посмотрел вверх, на закрученную спиралью проволоку. На остриях шипов играл лунный свет. Гарри приметил электрические разъемы, размещенные через каждые двенадцать футов. Кроме того, ему казалось, будто он слышит слабый звук электрического гудения. Колючка не только цеплялась бы за одежду – смерть настигла бы нарушителя прежде, чем он перенес на противоположную сторону ногу. Но Босх все же решил попытать счастья.

В конце аллеи мелькнул свет фар, и Гарри юркнул за мусорные контейнеры. Когда машина приблизилась, Босх увидел на дверце полицейскую эмблему и испуганно замер, прикидывая, что ему сказать в свое оправдание. Он вдруг сообразил, что оставил свернутые в трубку половики на аллее, около забора.

Проезжая мимо ограды «Энвиро брид», патрульная машина снизила скорость, и Босх услышал, как водитель, завидев собак, чмокнул губами. Потом автомобиль проехал дальше и скрылся из виду. Босх перевел дух и выбрался из своего укрытия.

Доберманы зорко следили за ним из-за забора почти час. Наконец один из них уселся на свой поджарый зад, а вскоре его примеру последовал и второй. Через несколько минут первый доберман, мелко перебирая по земле передними лапами, осторожно прилег, следом за ним другой, и почти одновременно их длинные головы склонились к вытянутым вперед лапам. Босх видел, как под животом ближайшего к забору добермана образовалась лужица мочи, но псы все еще держали глаза открытыми.

Минут через пятнадцать Босх достал из пакета последний кусок мяса и бросил его через забор. Один доберман, следя за летящей по высокой дуге едой, попытался приподнять голову, но тут же снова уронил ее на лапы. Собаки не вскочили и не побежали за мясом, и Босх предпринял последнюю проверку. Взявшись руками за забор, он слегка потряс его. Металл чуть слышно загудел, но псы уже не обращали на это внимания. Глаза их потухли. Путь был свободен.

Босх смял испачканную жиром бумагу и швырнул в ближайший мусорный бак. Потом достал из пакета рабочие перчатки и натянул на руки. Раскатав резиновый коврик и держа его левой рукой за конец, Гарри схватился правой за забор и поставил правую ногу в ромбообразное отверстие решетки. Глубоко вздохнув, он подтянулся и забросил коврик на колючую проволоку так, чтобы он свисал с обеих сторон наподобие седла. То же самое Гарри проделал со вторым ковриком. Теперь оба половика висели рядышком, оттягивая своим весом колючую проволоку вниз.

Не прошло и минуты, как Босх взобрался на забор и перекинул через импровизированное седло сначала одну, потом другую ногу. Здесь, наверху, электрическое жужжание слышалось гораздо громче, и Гарри перехватывал руки с особой осторожностью, пока наконец не спрыгнул во двор рядом с неподвижными телами доберманов.

Достав из кармана потайной фонарь, Босх направил луч света на собак. Глаза их были открыты, но взгляд стал мутным, а дыхание тяжелым. Несколько секунд Гарри смотрел, как вздымаются и опадают их бока, потом повел лучом фонаря в сторону и отыскал несъеденный кусок свинины. Выбросив мясо за забор, на аллею, он взял обеих собак за ошейники и поволок к сараю. Затащив доберманов в вольер, Босх закрыл за ними дверь и запер на задвижку. Псы больше ему не угрожали.