– Он что, подозревает, что кто-то стукнул в полицию? Как думаешь?

— О, поиск — это новая песня?

— Ага.

— Искупаешь свои подвиги, обжимая их образцов своей нравственности, как крышкой вафельницы, а? Боб дал волю своей душе и встал.

– Тогда бы он вообще не явился. Он боится Гекаты. Знает, что у него глаза и уши больше наших.

— Когда люди не смогут предаваться каннибализм будут судимы единственно по злодействам своим, как дальние города замолкают в изнеможении и тревоге, буду жарить тосты у реки и вспоминать, о чём я вас предупреждал сегодня.

— Прошу прощения?

– Так что делать будем?

— Ты всё слышал.

— Может, их руки будут вылезать, как сигареты, вмешался я.

– Подождем. Может, Дуфф и сам их сожрет. Тогда и влезать не станем.

— Вот он понимает, — сказал Боб, показывая на меня

– Ага, то есть ты притащил сюда наших парнишек посреди ночи, чтобы они просто посмотрели? Так, что ли?

— «Оазис» — т. 48: || 388.

— Ну, не совсем, — сказал я неуверенно.

Макбет тихо усмехнулся:

— О благотворительности — т. 48: || 172.

— Кто-нибудь любит играть в теннис головой паукообразной обезьяны? — спросил я Пустого Фреда, предъявляя её, и тут Боб бросился на него всем телом. В те дни час ещё стоил часа.

— «Об общественной деятельности на поприще народного образования» («О комитете грамотности») — т. 48: 41, 42, 44, || 380, 461, 462, 463, 466, 467.

– Они сами согласились, а я предупреждал, что, вполне возможно, будет скучновато.

Латекс и одержимость были последним криком моды, и я сполна им насладился, пиная команду игроков при каждой возможности. Мне казалось, из-за тенденции меня не в чем обвинить — но какую боль и вину я испытал позже, когда Фред сказал мне, что я испортил ему день, когда поджёг его машину и запустил мёртвую девушку в ванну, а он ведь пытался устроить себе выходной первый раз за несколько лет. “С меня пиво”, — сказал я и убежал. Вина — весьма кровавое удовольствие.

— «Образование — благо...» — т. 48: || 491.

Банко покачал головой:

Фред был обречён погибнуть как герой при нехватке преимуществ. Опухоль на его форме. Я привык думать, что если бы мы знали, мы бы все вели себя по-другому. Минотавр пришёл в его конюшню и начал ласкаться к лошадям — говорил, они этого хотели не меньше, чем он.

— «О будущей жизни вне времени и пространства» — т. 48: || 396.

— Глянь на них, — смеялся он, тыкая в ряд длинных лиц. — Хлопают ресницами. Я тебе оставлю одну, брат.

– У тебя, Макбет, видно, много свободного времени. Семью тебе надо завести.

— О военной реформе — т. 48: || 389.

— Он использует каждое стойло как кабинку для поцелуев, — сказал ошеломлённый Фред. — Он не видит правильного и неправильного.

Макбет махнул рукой, а на его смуглом бородатом лице заиграла улыбка.

— Но я могу приголубить лучших из них, — смеялся Минотавр, жизнерадостный, рукой обнимая кобылу.

— «О душе и жизни ее вне известной и понятной нам жизни» — т. 48: || 396.

Они с лошадью посмотрели на меня, и этот кадр я за помнил на всю жизнь.

– Вы с ребятами и есть моя семья. Зачем мне еще одна?

— «О жизни» — т. 49: || 181, 182, 183, 249.

Охота — забава, к которой я всегда возвращаюсь, и скоро я пошёл на медведей, решив, что они размером не больше, чем на картинках в книгах. Я взял с собой плетёную корзину, чтобы складывать туда кукольно-безвольные тела. Достаточно сказать, что я вернулся через пять недель истекания кровью в горах и пожирания крыс, с новой философией, проповедующей, как хорошо сидеть и молчать в комнате, где ничего не происходит. Ящики были наполнены пушками и прочим ублюдочным инвентарём, которым я не собирался никогда больше пользоваться, а ещё была закрытая дверь, чтобы женщины не добрались до меня. Скоро я излечился даже от шептания и лестниц, появляющихся в окне, увенчанных румяными лицами, насмешливыми и скептическими, завуалированными паром из носа. Кто-то привязал нищего к шесту и прижал к наружной стене, чтобы тот передавал сообщения поддержки — но он был вроде из Швеции, слова повторялись фонетически, а вы понимаете, что это значит. Полная херня, и я почувствовал хуже, чем обычно.

— «О задачах педагогики» — т. 48: || 379, 490.

Сзади довольно ухмыльнулись Олафсон и Ангус.

Белая капля святой воды взорвалась на моём лбу, как пуля из короткостволки. Глаза, претендующие и всегда претендовавшие на место у меня на голове, распахнулись, и какой-то ублюдок стоял, отправляя последний обряд и пытаясь стащить рубашку.

— «О значении народного образования» — т. 48: || 379.

– Мальчишка! И когда он повзрослеет наконец… – огорченно пробурчал Банко и протер прицел своего «Ремингтона-700».

— Три попытки, — выжал из себя я, приличный и потрясённый, — больше, чем тебе достанется в качестве моего ответа.

— «О значении христианской религии» — т. 48: || 395.



Свежесть и заступы в распоряжении похоронного служащего. Смыкающаяся земля, белая рука, спрятавшаяся, как запоздалая мысль, и розы. И среди местных — никаких воспоминаний о визите святого человека — он об этом просил, они об этом молились.

— Окончание легенды Н. И. Костомарова «Сорок лет» — т. 49: || 178.

Город раскинулся внизу, прямо у ног Бонуса. В ясную погоду в огромное, от пола до потолка, окно видно было весь город. Однако сейчас его закрывали тучи. Бонус поднял бокал, и один из двух молодых официантов в бриджах и белых перчатках тотчас же оказался рядом и наполнил его шампанским. Ему не стоило так пить – это он знал. Напиток дорогой, но платит-то все равно не он. А врач говорит, что мужчине в его возрасте пора и об образе жизни задуматься. Но шампанское он любит. Да, вот так-то. Просто любит. А еще устриц и раков. И это мягкое кресло ему нравится. И молодые мальчики. Правда, мальчиков ему никто не предлагал. Хотя, с другой стороны, он и не спрашивал пока. Он пришел в «Обелиск», в приемной его встретили и проводили сюда, в пентхаус на последнем этаже, откуда из одного окна открывается вид на порт, а из противоположного – на Площадь рабочих, вокзал и казино «Инвернесс». А здесь его встретил крупный мужчина с пухлыми щеками, дружелюбной улыбкой, темными волнистыми волосами и холодными глазами. Мужчина, которого звали Геката. Или Невидимая рука. Невидимая оттого, что лишь немногим выпала честь познакомиться с ним лично. Рука – потому что за последние десять лет большинство жителей города успели на себе ощутить его влияние. Или, точнее, попробовать его творение. Синтетический наркотик, который он изготавливал собственноручно и который называли зельем. По прикидкам Бонуса, благодаря зелью Геката стал одним из четырех богатейших людей города.

Небо забито ангелами.

— «О народном образовании» — т. 48: || 394, 448; т. 49: || 198.

Записи в моём дневнике похожи на то, что можно видеть здесь: “Вырвался из ремней и ударил охранника — смотрел, как он падает до самого низа, прежде чем броситься вслед за ним — вот насколько хладнокровен я был в этот отчаянный и экстремальный миг. Они, должно быть, не тратили силы на размышления о том, что ублюдок вроде меня не может так долго молчать, не воспрянув духом и ударившись в ярость”.

Геката оторвался от стоявшей возле окна подзорной трубы и повернулся к Бонусу:

— «Определение религии-веры» — т. 48: || 399.

И это одна из самых мягких записей. Найди меня, если не боишься скорпионов.

— «О религии» — т. 48: 65 || 384, 479.

– В такой дождь ничего толком не разглядишь. – Он поправил подтяжки на бриджах, потянулся к висевшей на спинке кресла твидовой куртке и вытащил из кармана трубку. Бонус подумал, что со стороны они похожи на пару английских охотников. Знай он заранее – надел бы что-нибудь другое, а не этот обычный скучный костюм.

Эдди, кстати, был похож на одну из этих мумифицированных лягушек, которых находишь в кокосовом орехе, если тебе повезёт. С самого начала мы регулярно встречались и обсуждали текущие дела.

— «О свободном возникновении и развитии школ в народе» — т. 48: || 460.

— Они задрожат от удивления при новой беде, Эдди, или они чему-нибудь научатся?

– Но кран заработал, а значит, они начали разгружаться. Ну как угощение, Бонус?

— «О сохранной казне». См. «Письмо к издателям».

— Думаю, задрожат от удивления.

– Угощение превосходное, – Бонус отхлебнул шампанского, – но вынужден признать, что не совсем понимаю, что именно мы празднуем. И почему я здесь.

— «Отец Сергий» — т. 48: || 520.

— Уверен?.

Геката расхохотался и показал тростью на город за окном:

— «Отрочество» — т. 48: || 396.

— Пять доводов за то, что да.

– Мы, моя дорогая камбала, празднуем этот прекрасный вид. Ты ведь рыба придонная, поэтому видел мир только снизу.

— «Отъезжее поле» — т. 48: 64, 65, || 384, 478.

И он отсчитал пять монеток на тёмный стол. Каждая выпустила ноги и потратилась с глаз долой с проворством паука.

Бонус улыбнулся. Спорить с Гекатой ему бы никогда и в голову не пришло. Уж чересчур тот могущественный. И Бонусу может от него перепасть много чего хорошего. И не очень.

— «Охота пуще неволи» — т. 48: || 437.

— И что это должно подтверждать, — сказал я в пиво, — кроме того, что у тебя красное ухо дьявола?

– Отсюда, сверху, мир смотрится лучше, – продолжал Геката, – не таким честным, зато красивее. А еще отпразднуем вот это. – Трость вновь поднялась и указала в сторону порта.

— О царствовании Александра II — т. 48: || 399.

И на меня нахлынули воспоминания о восьми случаях, когда я видел дьявола, и весьма особенную скуку, которую при этом чувствовал. Первый раз это случилось в галерее Эдди, а последний — в его лачуге.

– Что – это?

— О школах крапивенского земства — т. 48: || 397.

Галерею заполонили рисунки.

— «Паскаль» — т. 49: || 215.

– Это, любезный мой Бонус, крупнейшая партия, которую когда-либо видел этот город. Четыре с половиной тонны чистого амфетамина. Свенон поставил на них все, что имеется у Северян. Все до последней пуговицы. Человек там, внизу, – это тот, кто сложил все яйца в одну корзину.

— Эдди, избавься от них, — ревел я. — Они вытянут из тебя всю кровь и оставят задыхаться в собственном дерьме.

— «Педагогические заметки и материалы» — т. 48: || 376, 490.

– А почему он так сделал?

Эдди пытался описать функцию, которую я неправильно понял — что они здесь не для торжества против смысла и действительности. Вот до чего он дошёл, и конечно я, не теряя времени, треснул его по лицу стиснутой рукой — он упал в угол так точно, что я на мгновение решил, что он соглашается с моими доводами — потом осознал, что он отрубился, — и тут появился дьявол. Остальное вы знаете.

— «Первый винокур» — т. 49: || 177, 179.

На следующий день Эдди сказал, что спрыгнет с крыши, и, естественно, снизу я ничего не увидел, кроме дождя птиц, обезьян и кошек, летящих вниз вместо этого лживого ублюдка. Некоторые умерли до, и все умерли после. В частности, птицы были удавлены, а обезьяны забиты до потери сознания. Вот такую работу, я заявляю, он совершил. А как он утверждает, я должен был быть “обогащен” опытом.

– От отчаяния, естественно. Он же видит, как мое вручную сваренное зелье вытесняет с рынка их убогий турецкий продукт. Свенон заказал из Союза огромную партию отличного «будильника», получил скидку, сэкономил на перевозке и теперь сможет составить мне конкуренцию по цене и качеству. – Геката уперся тростью в пушистый ковер и ласково погладил позолоченную рукоятку. – Это Свенон ловко придумал. Если ему повезет, такой партии хватит, чтобы расстановка сил в этом городе поменялась. Выпьем же за нашего достойного соперника! – Он поднял бокал, и Бонус послушно последовал его примеру. Геката уже поднес было бокал к губам, как вдруг замер и всмотрелся в какую-то точку на стекле, а затем указал на нее официанту, который тут же принялся усердно тереть бокал перчаткой.

— «Петр-хлебник» — т. 49: || 167.

— Надо думать, ты потом потребуешь плату, — закричал я, и когда увидел, что его рот двигается, дабы объявить согласие, наскоро пнул его в другом направлении,

— Письма Толстого:

– К несчастью для Свенона, – продолжал Геката, – когда заказываешь такую огромную партию у совершенно нового поставщика, об этом непременно прознают. И, к сожалению, кто-нибудь вполне способен стукнуть полицейским – анонимно, разумеется, – о времени и месте.

Я не хотел, чтобы всю мою жизнь загромождала эта бессмыслица — особенно такую короткую жизнь, какой отчётливо должна была стать моя. Так что я начал поиски причины, чтобы совсем покинуть континент, и определившись с поводом — одержимость демоном и экзотическое лечение, если я правильно помню, — оставил землю, на которой родился, и отправился в путь на лодке, сделанной из мёртвого дерева и невежества. Как дерево, так и невежество помогали мне держаться на плаву. Этот урок я усвоил рано.

– Ты, например?

А. П. — т. 48: 5, || 419.

Лишённый системы обеспечения алкоголем и кровавой местью, однако, я пал до бухих простофиль и крошечных всплывших сардин — на два месяца. Сделал топорное ражение Эдди, которое поставил в угол каюты и использовал для метания дротиков вплоть до мучительного конца. Мне было так скучно, что я мог разглядывать орнамент.

Геката криво улыбнулся, взял бокал и, повернувшись к Бонусу своим внушительным задом, наклонился к подзорной трубе.

Клянусь, весь ужас потом был оправдан — кровь брызгала на стену, но я был абсолютно нетронут. Тенета паука уносили мои слёзы в тени. Шаги без источника появлялись и уходили.

– Они уже поставили на землю грузовик.

Александру II — т. 48: 40, || 380, 463.

Бонус встал и подошел к окну.

Наконец я перестал считать себя нормальным чело веком. Осмысливая факты, я чувствовал адекватность этой оценки.

Александру III — т. 49: || 205.

– Скажи, почему ты решил понаблюдать со стороны и не вышел против него сам? Ты бы, во-первых, избавился от единственного соперника, а во-вторых, еще и добыл бы четыре с половиной тонны неплохого амфетамина, который толкнул бы на улице. Подумай, сколько новых клиентов ты тогда получил бы?

Так или иначе, но я доплыл. И немедленно захотел оказаться дома с ублюдками, которые, собственно, вынудили меня уехать.

Не отрываясь от подзорной трубы, Геката сделал глоток шампанского.

Повсюду черепа для пинания — и ни одного узнаваемого человека. Рыла, как у щуки. Глядят на тебя, куда бы в комнате ты ни сел, в таком ключе. Чего я меньше всего хотел в темноте, точно говорю.

Алексееву В. И. — т. 49: 104, || 208, 209, 241.

– «Круг», – сказал он, – говорят, это лучшее в мире шампанское. Поэтому другого я и не пью. Но кто знает – может, попробуй я какое-нибудь еще, вдруг вошел бы во вкус и разлюбил это?

Расколотил их — каждый отдельно, молотком, тем большим, который приспособлен над моим плечом, как и положено молотку. И эти мамочки взрывались, как посуда, обломки летели, как неуклюжие идеи ленивых поэтов. Я со смехом вносил свою лепту. Я не ел и не думал ясно несколько недель.

– Ты не хочешь, чтобы на рынке появилось еще что-то, кроме твоего зелья?

Алексееву В. И. и Бибикову А. А. — т. 49: || 170.

В этой зоне крушения я спас несколько вещей, которыми гордился. Раздулся так, что пугал местных, и даже те, кто уже побежал, вдруг останавливались и глазели. “Возлюбите небо не меньше земли”, — говорил я им, и объяснял, что смотрю на их реакцию, о, почти в упор. Некоторые из них тряслись от страха.

– Моя религия – капитализм, а свободная конкуренция – мой символ веры. Однако каждый человек имеет право следовать зову сердца и стремиться к единовластию и мировому господству. А обязанность общества – бороться с нами. Бонус, мы просто играем каждый свою роль.

— Призраки, — сказал я, только одно слово. И они бросились прочь.

– Аминь.

Алексееву Н. П. — т. 48: 8, 15, || 423, 432, 433.

– Подожди! Деньги передают, – Геката потер руки, – представление начинается!

Думаешь, что этот рай накатывающего делирия может длиться вечно, но он кончается одним весенним утром. У меня был редкий пикник под варикозным деревом. Смастерив новую ловушку, я установил её в надежде, что на этот раз поймаю что-нибудь покрупнее актёра. Одиннадцать минут спустя у меня было точное доказательство, что в некоторых пауках достаточно мяса, чтобы спустить механизм — этот был таким тяжёлым, что начал кричать, когда я его вынул, утверждая, что мне не. стоит тратить время на дальнейшие попытки. Надо сказать, я был с ним согласен. Этот ублюдок, казалось, решил быть мёртвым грузом, не оказав мне ни капли помощи. И можно ли было надеяться зажарить его в пищу, достойную пережёвывания?



Армфельд А. В. — т. 49: 86, 99, || 237.

Обновлённый и коварный, я вернулся домой, сияя, как святой на панели управления. Лохматый и бородатый. Построил здание, взбалмошное и буйное, спаянное сыром, запаршивевшее окнами, номер его — ничто, и фундамент его — вина. Хижина в холме, вставленная, как глаз, из которого я мог обозревать деревенских, когда они шли своей дорогой, вопя и держась за руки. Парусные воздушные змеи казались им забавными и невинными, но я их знал, и иногда объяснял, что это неумышленные сигналы самому дьяволу. В результате произошли жаркие сцены, мне пришлось бежать со всех ног, потому что, вероятно, они всё знали. Никто не развлекал людей лучше меня даже цирковые акробаты, которые так забавно падают, если их подстрелить в полёте. Только слоны, похоже, так же веселятся над ними, как я. Только я и слоны.

Дуфф взялся за ручку двери и замер, прислушиваясь к собственному дыханию и пытаясь поймать взгляды тех, кто стоял рядом. Они выстроились в ряд на узкой лесенке позади. И готовились. Каждый по-своему. Снимали оружие с предохранителя. Раздавали приятелям советы. Молились напоследок.

Бартеневу П. И. — т. 48: || 386, 387, 388.

– Чемодан передали! – крикнул со второго этажа Сейтон.

Вернулся на другой неделе — слышал, что там устроили школу для лилипутов, и решил посмотреть. Ничего не изменилось, разве что показалось больше.

Бахметеву H. H. — т. 49: 99, || 233.

– Вперед! – скомандовал Дуфф, толкнул дверь и вжался в стену. Полицейские по очереди проскользнули мимо него, в темноту. Дуфф шел замыкающим. На голову капал дождь. Впереди двигались темные фигуры. Несколько мотоциклов стояли пустыми, без седоков. Дуфф поднес к губам громкоговоритель:

Так что я стоял и смаковал прошлое, когда кто-то подошёл и стукнул меня восемьдесят раз в лицо.

– Полиция! Всем оставаться на местах! Руки вверх! Повторяю: полиция! Всем оста… – Первым выстрелом разбило стеклянную дверь позади него, следующая пуля задела внутреннюю сторону ноги. А потом раздался звук, заставивший Дуффа вспомнить субботние вечера, когда его дети готовили попкорн. Автоматная очередь. Дьявол!

Башилову М. С. — т. 48: || 384, 385.

— Но попытайся с него пообедать, — нервно сказал пытаясь казаться своим парнем. Следующее, что я помню — доктора объясняют, как мне повезло, что я остался в живых.

– Огонь! – Дуфф отшвырнул громкоговоритель, бросился на землю и, прицеливаясь, заметил, что лежит прямо посреди лужи.

Бер С. — т. 49: 95, || 236.

– Нет! – прошипели рядом. Дуфф поднял взгляд и увидел Сейтона. Тот неподвижно стоял, опустив пистолет. Какого хрена он не исполняет приказов?! Он что?..

— Вы имеете в виду, что я не тронут воспитанием? — принялся глумиться я, и глумился, даже когда они вы толкнули меня за двери. — Шут с вами, сказал я им; Пошёл домой и написал большой трактат о гусях, о которых не знал ничего.

Берс Е. А. и Т. А. — т. 48: || 468.

– У них Сивард, – прошептал Сейтон.

— Стандартная птица, — заключил я, раскуривая сигару. — Можно взять, можно выбросить.

Дуфф сморгнул каплю грязной воды и перевел взгляд на стоявший на углу мотоцикл. Мотоциклист сидел не шелохнувшись, спокойно глядя на них через прицел. Но не стрелял.

Берс С. А. — т. 48: 42, 44, 45, || 464, 465, 466, 467.

На следующий день я сунул спичку в машину в Лесу Эппинг, и ко мне подошёл барсук-шантажист. — Пошёл прочь, ты, кровавый жопорот!

– Все будет хорошо, но для этого вам надо поднапрячься и не дергаться. – Обладатель этого низкого голоса стоял в темноте и прекрасно обходился без громкоговорителя. Сперва Дуфф заметил, что седока на «Индиан Чифе» нет, а потом – два черных силуэта, почти слившиеся в один. Из головы у самого высокого из них торчали рога. Прямо перед собой он держал другого, на целую голову ниже. Который совсем скоро мог стать еще ниже. На голову. Лезвие сабли, которую Свенон прижимал к горлу молодого лейтенанта Сиварда, весело поблескивало.

Но было слишком поздно — всё взлетело на воздух, и он побежал звать полицию. Они сказали, что мне придётся кое-что объяснить. Много чего объяснить.

Берсу А. Е. — т. 48: 64, || 383, 476, 478; т. 49: || 197.

Дуфф заерзал.

Бирюкову П. И. — т. 49: || 175, 179, 181, 184.

Борисову И. П. — т. 48: 23, || 375, 376, 382, 440, 441, 442.

Что я сказал полиции

– Действовать будем так, – прорычал Свенон, – мы заберем нашу посылочку и уберемся отсюда. Тихо и спокойно. Двое моих людей останутся здесь – чтобы вы не натворили всяких глупостей. Например, чтобы не рванули следом за нами. Ясно?

Всё сводится к моему непобедимому обаянию — в нём причина всего, что случилось там с барсуком-шантажистом и так далее. Не вмешивайтесь. Не трогайте меня, ублюдки. Вот, видите — татуировка мёртвого мерзавца. В своё время все там будем. Внесите это в список, если посмеете. Так, где я?..

Боткину В. П. — т. 48: || 379, 415, 416, 438, 439.

Дуфф собрался с силами и попытался подняться.

Я говорю с Эдди в баре.

– Я бы на твоем месте из этой лужи не вылезал, – прошептал Сейтон, – ты уже и так облажался.

— Пенни за твои мысли, брат.

Ге H. Н. (отцу) — т. 49: 89, 112, || 231, 244.

Дуфф глубоко вдохнул. Выдохнул. Опять вдохнул. Вот дерьмище!

— Что у человеческой женской бомбы качество, как в часах, — сказал он. — А ты?

Герцену А. И. — VIII, IX; т. 48: || 377, 451.



— Гордость в панцире и злость с корочкой. — На этом месте я выдул приличную порцию пива, причём знал, что так и сделаю. — Я доверю тебе план.

Гирсу Н. К. — т. 48: || 402.

– Ну как? – Банко медленно повернулся и оглядел в бинокль причал.

— Логика и температура где-то сливаются — когда я узнаю, где, я собираюсь встать там.

Голохвастову П. Д. — т. 48: || 394, 501.

– Похоже, у наших ребят все-таки будет сегодня работенка, – откликнулся Макбет, – но попозже. Сперва пусть Свенон со своими уберется оттуда.

— А потом?

– Что? Мы что, отпустим их? Прямо с грузовиком?

Громеке М. С. — т. 49: || 165.

– Банко, родной, этого я не говорил. Но если влезть прямо сейчас, мы все в крови утонем. Ангус!

— Объясню всем, чем я занимаюсь.

Громеке С. С. — т. 48: || 438.

– Да, шеф? – отозвался паренек с ясными голубыми глазами, открытым лицом, на котором с легкостью читались все его чувства, и светлыми волосами, такими длинными, что любой другой начальник давно уже приказал бы их обрезать. Только не Макбет. Макбет знал, что Ангус с Олафсоном прошли необходимую подготовку и теперь им просто нужно потренироваться на местности. Особенно Ангусу – он пока чересчур нежный. Поступая на службу, Ангус рассказал, что учился на священника, но понял, что Бога не существует, и забросил учебу. Спасти человека способен лишь другой человек, поэтому Ангус решил стать полицейским. Для Макбета этого оказалось достаточно. Ко всему прочему, ему понравилось, что парнишка готов бороться за то, во что верит. Вот только Ангусу надо научиться сдерживать чувства и понять, что гвардейцы – это практики и ремесленники от закона. Размышлять и копаться в себе – удел других.

— Ведь со стороны может казаться, что ты просто стоишь без дела.

Дейбнеру И. Я. — т. 48: 37, || 458.

— Именно. А ты?

– Подгони машину к заднему входу и жди там.

— Буду уравновешивать каменных божков на своей заднице, пока они не проклянут свою участь.

– Понял, – и Ангус отправился выполнять приказ.

Дондуковой-Корсаковой А. Н. — т. 48: || 377, 451.

— Тебе придётся долго уравновешивать каменных божков на заднице.

– Олафсон?

— Не особо рассчитывай на это.

Дондукову-Корсакову М. А. — т. 48: 34, || 454.

– Да?

Классический спор, существование, поклоняющееся раздорам и психическим ошибкам.

— Закладывающий уши прыжок с крыши, Эдди — вот как ты кончишь.

Макбет исподлобья взглянул на него. Рот вечно приоткрыт, а глаза, наоборот, прикрыты. Шепелявит. Оценки в дипломе Полицейской академии такие, что, когда Олафсон, явившись к Макбету, взмолился о переводе его в гвардию, Макбет крепко задумался. Но парню так хотелось, что Макбет решил дать ему шанс, как в свое время дали ему. К тому же Макбету требовался снайпер, и пусть Олафсон был не великого ума, зато стрелял отменно.

Дружинину А. В. — т. 48: 23, || 375, 376, 432, 433, 440, 441, 442, 465.

- Только не я.

– На последних стрелковых испытаниях ты побил рекорд, а рекорд этот установил двадцать лет назад вот он, – Макбет кивнул в сторону Банко. – Поздравляю. Это очень круто. Ты понимаешь, что это сейчас означает?

— О, да. Пятно на асфальте и шлепок, который ты едва почувствовал. Действительно милосердно. Или повешение. Высохнешь за милую душу.

Дьяковым — т. 48: 63, || 477.

– Э-хм… Нет, шеф.

- Не-а.

– Вот и ладно, потому что теперь это вообще неважно. Сейчас от тебя потребуется только одно: смотри на старшего инспектора Банко, слушайся его и учись. Сегодня подвигов от тебя не потребуется. Покажешь себя потом. Ясно?

— Взгляд Кольриджа иссушал его служащих. Чем ты лучше? Изменишься ради часов в коже.

Ергольской Т. А. — т. 48: 35, 63, || 374, 376, 377, 379, 380, 437, 441, 446, 449, 454, 461, 476, 487, 488.

Олафсон пошевелил губами, но, видимо, ответ так и не придумал, поэтому ограничился кивком. Макбет положил руку ему на плечо:

— Непохоже.

– Волнуешься, да?

— Только вчера — глаза и всё остальное, чтобы умереть и расплестись с мёртвыми,

Желтову Ф. А. — т. 49: || 183.

– Слегка.

- Нет.

– Это бывает. Постарайся расслабиться. И еще, Олафсон.

Зеленому А. А. — т. 48: 13, 75, || 431, 485.

— Лето без фотографий.

– Что?

Зябреву В. Е. — т. 48: 4, || 417.

– Не промахнись.

— Никогда.

– И что дальше? – спросил Бонус.

Иславину К. А. — т. 48: 12, || 430.

– Это я и так знаю, – Геката выпрямился и повернул подзорную трубу в сторону, – она мне больше не нужна, – и он уселся в кресло рядом с Бонусом. Тот давно заметил, что Геката садился не напротив собеседника, а сбоку. Словно не хотел, чтобы кто-то смотрел ему в лицо.

— Исступлённая драка под мухой.

Исправнику — т. 48: 77, || 486.

– Они взяли Свенона и амфетамин?

— Бред.

– Как раз наоборот. Свенон захватил одного из людей Дуффа.

Каткову М. Н. — т. 48: || 469.

— Запутанные свидетельства.

Ковалевскому Е. П. — т. 48: || 376, 452, 490.

– Что-о?! И тебя это не тревожит?

— Чушь.

– Бонус, я никогда не ставлю только на одну лошадь. Намного больше меня тревожит общая картина. Как тебе наш новый комиссар – Дункан?

Колбасину Д. Я. — т. 48: 15, 76, || 432, 433, 485.

– Который пообещал, что доберется до тебя?

Красновой — т. 49: 95.

Майеру Ф. X. — т. 48: 76, || 486.

– Как раз это меня не волнует, но он поувольнял из полиции многих моих бывших партнеров, и на рынке от этого уже начались проблемы. Ты же разбираешься в людях. Ты его видел и слышал. Он и правда такой неподкупный, как говорят?

Бонус пожал плечами:

Меринскому И. М. или А. М. — т. 48: 12, || 430.

– У каждого есть своя цена.

Миклуха-Маклаю Н. Н. — т. 49: || 179.

Министру народного просвещения, прошение — т. 48: || 378.

– Ты прав, только эта цена не всегда измеряется деньгами. Не все такие простые, как ты.

— Внезапно натянувшаяся верёвка.

Морсочникову H. X. или С. Н. — т. 48: 80, || 490.

Бонус не обратил ни малейшего внимания на это оскорбление. Впрочем, он и не считал себя оскорбленным.

— Ты зашёл слишком далеко, брат.

Нагорнову Н. М. — т. 48: || 396, 403.

— Священные соглашения — вот в чём ключ. К твоему существованию, во всяком случае.

– Чтобы понять, на что купить Дункана, надо сперва узнать, чего он хочет.

Некрасову Н. А. — т. 48: 8, || 417, 423.

— Никаких сделок, — сказал Эдди.

– Дункан хочет служить этим баранам, – ответил Геката, – завоевать любовь всего города. Чтобы ему соорудили памятник, причем не по его собственному приказу.

Озмидову H. Л. — т. 49: 99, 100, || 238.

— Вот как, — сказал я, не убеждённый. — А иначе ты лишишься связи со всем остальным. Посмотри на эти камушки, Эдди-не чувствуешь голод?

Островскому А. Н. — т. 49: || 178.

– Да, нелегко. Проще подкупить жадных хищников типа меня, чем таких столпов общества, как Дункан.

Офицеру — т. 49: 101.

— Я — нет. — Голые утверждения Эдди, что он выше этого, наполнили меня яростью, словно кипящий яд. Друзья собрались. Убей его, когда все его глаза закрыты, а руки протянуты в знак примирения. Тогда его смерть гарантирована. Но я уставился в окно и представил себе эффект этих незначительных действий. Так вот их понимание проводки под панелями. С глаз долой и затычка в очко. Пытаясь ошеломить себя убогими парадигмами, я всегда высвобождался, как дьявольский инстинкт поваров. Менял мнения, как аллигатор, потрошащий их вес.

– Про подкуп ты прав, – согласился Геката, – а вот про столпов общества и хищников – нет, тут ты ошибаешься.

«Памятке» — т. 49: 94.

Надо ли остановиться здесь и дать этим ублюдкам по дюжине на пятачок категорично кричать мне в глаза? Или. пойти домой?

– Это почему?

Подчаскому Л. Н. — т. 48: 23, || 442.

Новые скелеты с ещё смазанными суставами почти беззвучны — а старые клацают и весьма неважно выглядят, когда собираются вокруг тебя. Это один из уроков, что я усвоил в передней того странного дома в три часа застоявшегося утра. Брайлевские обои, мясные мухи и сухие птицы с чердака.

– Движущая сила капитализма, милый мой Бонус. Попытки отдельного человека обогатиться ведут к обогащению общества. Это простая механика, которой мы не видим и не осознаем. Столпы общества – это мы с тобой, а вовсе не мечтатели типа Дункана.

Пыпину А. Н. — т. 49: || 167.

Комната так замёрзла, что я не мог передвинуть мебель.

– Ты серьезно?

Репину И. Е. —т. 49: || 174.

— Это клей, или я просто в худшем месте, где только бывал? — спросил я у очереди самоубийц.

Роллану Р. — т. 49: || 184.

– Так говорит философ Адам Хэнд.

— Худшее место до сих пор, — подчеркнули они.

Русанову Г. А. — т. 49: || 217.