Вот и весь план.

Когда Саманта впервые рассказала мне о нем, я долго смотрел в окно самолета, делая вид, будто любуюсь облачным покровом над Азорскими островами, и думая о том, как же, черт побери, мне выбраться из этой заварухи. Предусмотрительная Саманта не отпускала меня от себя ни на минуту, до тех пор пока я не очутился в Ревери, и теперь мне оставалось либо осуществить ее идиотский план до конца, либо покинуть паб через заднюю дверь, разом заработав себе целую кучу дополнительных проблем.

Саманта нарисовала мне следующий сценарий развития событий: завидев Джерри, убийца выхватывает автомат. Паника, крики, смятение. Я прыгаю на Кит, сбиваю ее с ног и прижимаю к полу. Автомат дает осечку, агенты ФБР задерживают киллера, а я встаю с девушки и приношу извинения. Кит, натурально, чувствует себя польщенной, что кто-то, рискуя собой, попытался спасти ей жизнь. Она спрашивает, как меня зовут, а я говорю, что я, мол, Шон Маккена, ирландский иммигрант из Белфаста. Кит обещает, что запомнит это имя, и когда неделю спустя она «случайно» столкнется со мной в баре «На краю штата» в Солсбери, Массачусетс, то рассмеется от радости и скажет отцу, что я — тот самый отважный герой, который спас ей жизнь. После этого уже Джерри спросит, как меня зовут и что я делаю в Штатах, а я отвечу: «Честно говоря, мистер Маккаган, мне нужна работа».

Вот и все.

Дальнейшее, я думаю, понятно. Это будет мой шанс проникнуть в боевую ячейку. Сначала Маккаган, вероятно, возьмет меня на работу в свою строительную компанию, но когда ему станет известно о моих радикальных взглядах, ему, возможно, придет в голову мысль сделать меня одним из «Сыновей Кухулина».

Вот почему сегодня вечером я сижу в этом баре. Покушение давало мне возможность завоевать доверие Джерри. Как еще можно проникнуть в такую маленькую и тесную группу, какой была СК? В обычных условиях для этого потребовались бы годы упорного труда без права на ошибку. Малейший промах мог свести на нет все усилия. Но Саманта была уверена, что ее план сработает, и я сумею одним махом добиться того, чего за много-много месяцев не смогли бы добиться другие агенты. Мое дело должно было занять всего несколько минут — не самых легких, понятно, — но мне нравилось, что не придется выпрыгивать из штанов, втираясь в доверие к этим людям, не нужно будет форсировать события, изображать энтузиазм и вообще торопиться. Все будет зависеть не от меня — от них. На сегодня моя задача — произвести выгодное впечатление. И если все пройдет как надо, тогда через семь дней начнется основной этап нашей операции.

Ну а если говорить откровенно, то разработанное до тонкостей внедрение в ячейку было бы мне не по силам: ведь у меня не было никакой специальной подготовки, необходимой квалифицированному агенту. Роль, которая отводилась мне в плане Саманты, требовала осторожности, осторожности и еще раз осторожности, и я надеялся, что за ту неделю, которая будет в моем распоряжении, ее коллеги успеют хоть немного подготовить и проинструктировать меня относительно предстоящей работы.

Но для того, что должно было произойти сегодня, моей квалификации вполне хватало. Я, во всяком случае, надеялся, что все пройдет по плану: четко, аккуратно и быстро.

Увы, в плане Саманты имелся один изъян, о котором не подозревали ни я, ни она, ни ФБР, ни даже Пэки Куинлан. Изъян этот заключался в том, что киллеров было двое.

Эффективность боевых операций ИРА объясняется, в частности, тем, что при их планировании значительное внимание уделяется разработке страховочных вариантов. Военный совет ИРА придавал большое значение успешной ликвидации Джерри, поэтому и исполнителей должно было быть как минимум двое, причем каждый действовал совершенно самостоятельно, независимо от другого. Киллеры летели в Штаты разными рейсами и встречались с разными доверенными лицами, в задачу которых входило передать им оружие и инструкции. Думаю, убийцы знали о существовании друг друга, но никогда друг друга не видели. Впервые они должны были встретиться только здесь, в баре.

Да, убийц было двое, и один был вооружен неработающим автоматом, зато у другого оружие было, к сожалению, в полном порядке. И никто из нас: ни я, ни Саманта, ни федералы — не подозревали, что арест пройдет не так гладко, как задумывалось.

Кто-то тронул меня за плечо.

Я обернулся.

— Я слышал, ты приехал из Ирландии?

— Все правильно, — ответил я низкорослому лысому мужику с сумкой курьера-велосипедиста на плече и «пивным» брюшком, едва умещавшимся в майке с логотипом сериала «Звездный путь».

— Взгляни-ка на эту штуку, — сказал мужик и достал из своего мешка гипсовую статую Девы Марии.

— Милая штучка, — сказал я, не зная, как я должен реагировать.

— Ты не собираешься в ближайшее время вернуться в Страну Отцов? — проговорил мужик с густым бостонским акцентом.

— Не знаю, все может быть, — сказал я.

— Как бы ты посмотрел на то, чтобы купить небольшую партию таких вот изделий? Всего пять баксов штука. Там, у себя, ты смог бы продать их по двадцать ирландских фунтов, — предложил он.

— Не знаю... — Я пожал плечами. — Вряд ли.

— А как насчет Иисуса?

И он достал из сумки гипсового Христа. Проблема с обеими статуэтками заключалась в том, что и у Приснодевы, и у ее Божественного Сына кожа была чересчур смуглой, а значит, данное коммерческое предприятие было изначально обречено на неудачу. Не скажу, что я хорошо знаком с особенностями религиозных воззрений бостонских католиков или местной ирландской общины, зато мне было достоверно известно, что в Ирландии каноническими считаются только статуи классического арийского типа. К примеру, на западе страны были очень распространены Плачущие Девы Марии с бледными фарфоровыми щечками и вздернутыми носиками, на которых блестят крупные чистые слезы. Иными словами, тот, кто вообразил, будто в Ирландии будут пользоваться спросом Богородицы с типично семитскими чертами лица, должно быть, выжил из ума.

Мне, впрочем, не особенно хотелось разочаровывать торговца культовыми статуями.

— Извини, приятель, — сказал я, — но ничего не выйдет.

— Ты уверен?

— Я такими вещами не занимаюсь, — объяснил я.

— Как хочешь...

И мужик с мешком перешел к стоявшему рядом со мной парню, который и был киллером ИРА. Тот, впрочем, слушал его не долее трех секунд, после чего сказал коротко и решительно:

— Отвали.

Очевидно, тон, каким было произнесено это слово, несколько напугал торговца «святым товаром», так как он почел за благо ретироваться. К счастью для себя, мужик покинул бар за пять минут до того, как началась стрельба. По пути к выходу он успел переговорить еще с одним посетителем — невысоким белобрысым пареньком, который сидел в углу над нетронутой кружкой «Басса».

Белобрысый, как видно, тоже не соблазнился золотыми горами, которые сулил бизнес по продаже гипсовых изображений Святого Семейства в Ирландии.

Когда толстяк вышел за дверь, я рассмеялся,

А зря. Кроме меня, торговец поговорил с обоими убийцами, дав им знать, что Маккаган вот-вот войдет в бар и что они должны быть наготове.

В этот момент Кит подошла к бару, чтобы взять заказанные напитки. Она была похожа на панка, вот только пахло от нее... душистым горошком, что ли? Разглядывая девушку, я пытался представить, как именно я должен броситься на нее, когда киллер попытается начать свою работу.

Должен ли я следовать за ней, чтобы быть поблизости в тот момент, когда ее отец войдет в бар? А что, если убийца решит не торопиться? И не покажется ли кому-нибудь подозрительным, что я столько времени таскаюсь за Кит?

На этот счет Саманта не дала мне никаких указаний.

И все же я знал, что должен что-то предпринять. В задумчивости я отхлебнул глоток «Сэма Адамса». Нет, весь вечер ходить за Кит как приклеенному нельзя. Значит, придется внимательнее следить за входной дверью, и, как только Джерри появится, я сразу двинусь к тому месту, где в этот момент окажется Кит. Но до этого — никаких действий, ничего, что могло бы привлечь ко мне внимание. Если у меня что-то не получится, что ж... Саманте я скажу, что сделал все, что было в моих силах, а ей придется мне поверить. Тут я снова поглядел на Кит. И этого хватило, чтобы я вовсе забыл о нашем идиотском плане. Я смотрел на нее всего пару минут, но этого хватило, чтобы внутри у меня все перевернулось.

Вспомните Вайнону Райдер в «Вересках», Фиби Кейтс в «Гремлинах» и Шин Янг в «Бегущем по лезвию бритвы». Вот какое ощущение рождалось во мне от одного ее вида. Темные глаза, болезненно-бледная кожа и это «воронье гнездо» на голове, которое некогда было аккуратной короткой стрижкой в стиле Луизы Брукс.

Кит перегнулась через стойку, взяла заказ и удалилась легкой, танцующей походкой, неся в руках полный поднос коктейлей.

Заметила ли она меня? Вряд ли. И я бы не стал ее за это винить. Когда мы прилетели в Бостон, Саманта и Джереми повезли меня на конспиративную квартиру в Кембридже. В четыре утра появился парикмахер, который был таким же заспанным и недовольным, как и я. Свирепо клацая ножницами, он быстро подстриг меня почти «под ноль», а то, что осталось, выкрасил в пронзительный черный цвет. До этой операции у меня были довольно длинные рыжеватые волосы, и в Нью-Йорке многие помнили меня именно таким. Теперь же я выглядел совершенно иначе, и нельзя даже сказать, что хуже. Напротив, теперь я выглядел круче, жестче, хотя общее впечатление немного портили красные с недосыпа глаза и обожженная испанским солнцем кожа.

— Еще порцию, дружище? — спросил меня бармен.

— Не стоит, я еще с этой не покончил, — ответил я.

— Разве плохое пиво? — удивился парнишка.

— Нормальное.

— Этот тип был величайшим патриотом страны, — сообщил бармен.

— Какой тип? — не понял я.

— Сэм Адамc. Он примчался из Нью-Йорка в Бостон, чтобы предупредить жителей о приближении англичан. Потом он стал третьим президентом Соединенных Штатов.

— Он что, еще и пиво производил?

— Наверное, — пожал плечами парень и отошел обратно к зеркальным полкам с бутылками.

Я посмотрел на часы. До шести оставалось три минуты. Как я ни старался держать себя в руках, все же меня пробирала легкая дрожь. Похоже, мне был необходим небольшой тайм-аут. Быстро пройдя в туалет, я наклонился над раковиной и плеснул в лицо холодной водой. «Спокойно, Форсайт, — сказал я своему отражению в зеркале. — Все обойдется. Ты и не в таких переделках бывал». — «Конечно, обойдется, — ответило отражение. — Все это просто детские игрушки по сравнению с испанскими беспорядками».

Я умылся и вернулся к стойке.

Киллер заказал еще порцию «Шлитца». Белобрысый парнишка в углу так и не притронулся к пиву. Ничего не пили и несколько аккуратно подстриженных мужчин в клетчатых шортах и дорогих майках за двумя столиками у самого входа.

Гребаные федералы, подумал я.

— Так чем ты зарабатываешь себе на жизнь? — внезапно спросил у меня киллер.

— Я?.. Дома, в Ирландии, я был почтальоном, — брякнул я первое, что пришло в голову.

— Долбаные письмоноши! — выругался киллер. — Все они сволочи. Никогда ничего не приносят, кроме счетов, одни только чертовы счета день за днем!.. — с горечью добавил он.

Парнишка из графства Корк опять подошел к нам.

— Кажется, Пушкин сказал, что почтальоны — выродки рода человеческого. Быть может, он немного хватил через край, но в целом его точка зрения вполне объяснима, — проговорил он, явно пытаясь шутить.

Мы с киллером злобно покосились на него, и бармен стушевался. Не хватало еще, чтобы какой-то вшивый студент хвастался перед нами своими познаниями.

— Кто это — Пушкин? — хмуро спросил киллер, когда бармен уже не мог нас слышать. — Коммуняка, который мучил собак?

Сначала я не понял, кого он имеет в виду, но потом меня осенило.

— А-а, ты имеешь в виду профессора Павлова! — воскликнул я. — Нет, это не он.

Я как раз собирался объяснить ему, кто такой Пушкин, но тут киллер обратил ко мне широкое бледное лицо с пылающим взглядом.

— Не пора ли тебе исчезнуть, мистер почтальон из Каррикфергюса? — проговорил он негромко, с расстановкой.

— Вот допью пиво и уйду, — ответил я.

— А мне кажется, тебе лучше смыться прямо сейчас. Если, конечно, ты не ищешь неприятностей, — сказал киллер.

Я почувствовал себя тронутым. Постаравшись прогнать своего земляка из бара до того, как начнутся неприятности, киллер проявил настоящее благородство. К сожалению, уйти я не мог.

— Скоро уйду, — буркнул я.

Киллер открыл было рот, чтобы настоять на своем, но, прежде чем он успел произнести хоть слово, входная дверь отворилась.

Первыми в бар вошли телохранители Джерри. Сначала я увидел Большого Майка — Макленнага-на. Как и следовало ожидать, Большой Майк был всего пяти футов и пяти дюймов ростом. Лысый, болезненно тощий, он был одет в черную рубашку-поло и голубые джинсы. Насколько я знал, он был из Бостона; раньше Майк работал в полиции, а теперь промышлял контрабандой оружия и помаленьку букмекерствовал на скачках. Следом появился Шеймас Хьюз — мужчина пятидесяти двух лет, ростом пять футов и девять дюймов, с болезненно-желтым лицом. На нем была коричневая куртка и рубашка, как в сериале «Гавайи, пять-ноль». Еще один бостонец, еще один бывший легавый, отслуживший, между прочим, все двадцать пять лет и выработавший полную пенсию. Крепкий орешек.

А еще мгновение спустя в дверях появился Джерри Маккаган.

Я знал, что ему пятьдесят пять. При росте шесть футов весил он фунтов триста и походил на огромного медведя. Бледная кожа, рыжие волосы, грубый шрам под правым глазом (во время беспорядков в Дерри ему в лицо попала резиновая пуля). Джерри был в солнцезащитных очках, синих вельветовых джинсах, в такой же, как у Шеймаса, гавайке и в черных кожаных мокасинах. Поразительно, но с левой стороны у него на поясе висела кобура. Ее я, впрочем, заметил только потому, что сквозняк из открытой двери на мгновение приподнял полу его рубахи.

— Вам как обычно, мистер Маккаган? — крикнул ему мальчишка-бармен.

Кит обернулась, улыбнулась отцу и помахала рукой.

Федералы за столиками напряглись в низком старте.

Киллер отставил подальше свой бокал. Слишком поздно — теперь он уже не мог предупредить соотечественника о надвигающейся бойне.

Я сполз с барного табурета и двинулся к Кит.

Еще немного, думал я. Кит как раз склонилась над столиком, собирая с него пустую посуду. Столик стоял между выходом и туалетом, и, если кто-нибудь спросит, почему в момент покушения я оказался возле Кит, можно будет ответить, что я шел по нужде.

От меня до нее было шагов пятнадцать. Сколько времени у меня еще есть? Несколько секунд или?..

Три, четыре, пять, шесть, семь шагов...

Я знал, что не должен этого делать, но не удержался и, украдкой обернувшись через плечо, бросил быстрый взгляд на моего соседа-киллера. Его стакан стоял на стойке, сигарета дымилась в пепельнице, так что теперь у него были свободны обе руки. Вот он соскользнул с высокого табурета и встал, слегка расставив ноги для устойчивости.

...девять, десять, одиннадцать...

Джерри позади Хьюза и Макленнагана кивнул кому-то в дальнем углу зала.

Кит взяла со столика еще один пустой бокал и поставила на поднос.

...тринадцать, четырнадцать...

Киллер сунул руку под плащ и выхватил АК-47 с отпиленным прикладом. Одним движением он присоединил к нему большой рожок с патронами, поднял оружие и прицелился.

— У него автомат!.. — завопил кто-то.

В тот же момент я прыгнул на Кит и обхватил ее руками за плечи.

Шеймас потянулся за револьвером. Маккаган тоже протянул руку к кобуре.

Киллер прицелился Джерри в грудь и нажал на спусковой крючок...

И ничего не произошло.

Лицо убийцы отразило легкое недоумение.

Я толкнул Кит на пол. У нее было теплое, стройное, гибкое тело. Бокал, который она собиралась поставить на поднос, выскользнул у нее из рук, и я на лету отбил его в сторону, прежде чем он успел упасть на нее.

— Эй, какого черта?! — начала она.

Ее отец, пригнувшись, метнулся в сторону. Киллер с озадаченным видом снова нажал на спуск автомата.

В следующую секунду не меньше десятка мужчин повскакали из-за столиков с криком:

— ФБР! Бросай оружие! Сдавайся!

Почти одновременно с этим белобрысый юноша в углу вытащил пистолет полицейского образца, поднял руку, тщательно прицелился и выстрелил в Джерри два раза подряд. Должно быть, шум, суматоха и всеобщее смятение все же подействовали на него, так как он промахнулся на десяток футов, и пули, не задев Джерри, угодили в верхнюю часть окна, выходившего на задний двор.

Кто-то из агентов ФБР запаниковал и, выстрелив, ранил в плечо безоружного киллера у стойки.

Белобрысый паренек опять выстрелил. На этот раз он едва не попал в Джерри, промахнувшись всего на несколько дюймов. Пуля угодила в дверной колокольчик, висевший над самой головой Джерри. Резко развернувшись, Шеймас дважды выстрелил в белобрысого, но попал в плакат «Бостон Селтикс» на стенке одного из полукабинетов. Парнишка ответил пулей и, видя, что ситуация складывается не в его пользу, сделал движение в сторону бокового выхода из бара. Кит, которую я продолжал прижимать к полу, несколько раз рванулась и крикнула:

— Папа! Папочка!..

— Всем бросить оружие! Не стрелять! ФБР! — вопили фэбээровцы.

Белобрысый киллер выстрелил еще раз и расколотил зеркало с логотипом «Гиннесса» слева от нас. В течение следующих двух или трех секунд в баре царил полный кавардак: Кит подо мной дергалась и звала отца, фэбээровцы вопили, Шеймас палил в убийцу, убийца отстреливался, а Джерри, целый и невредимый, прятался за спинами телохранителей. Остальные клиенты в ужасе попадали на пол и лежали неподвижно.

Потом один из агентов ФБР отважно бросился на первого киллера и с такой силой швырнул его на стойку, что бедняга едва не сбил с ног мальчишку-бармена. Двое других агентов начали стрелять во второго киллера и едва не уложили наповал ни в чем не повинного туриста, который как раз в этот момент забрел в бар с улицы, чтобы узнать, что происходит и что это за шум. Грохот в баре действительно стоял еще тот, в воздухе было синё от дыма, и сильно пахло порохом. Среди всего этого хаоса только Шеймас сохранил присутствие духа. Пригнувшись, он тщательно прицелился и выстрелил в белобрысого, промахнувшись совсем чуть-чуть.

Весь этот содом продолжался уже секунд пятнадцать, но развязка быстро приближалась. Белобрысый киллер выпустил последнюю пулю, попав одному из фэбээровцев в самую середину кевларового бронежилета. Потом старший агент с седыми усами взобрался на стол и заорал во все горло, перекрывая шум:

— Всем стоять! Вы арестованы! Мы из ФБР! Прекратить огонь! Бросить оружие и поднять руки! Ну?!! ОРУЖИЕ НА ПОЛ, Я СКАЗАЛ!!!

Белобрысый киллер наконец опомнился и поднял руки. Шеймас бросил револьвер и последовал его примеру.

Кит, извернувшись на полу, посмотрела на меня.

— Давай-ка убираться отсюда, — быстро шепнул я. — Подальше от чертовых легавых.

— Как?

— Сначала спустимся в подвал, а потом выберемся через грузовой люк, — сымпровизировал я на ходу.

— А как же папа? — спросила она растерянно.

— Его арестуют, — жизнерадостно сообщил я. — И всех остальных тоже, так что давай выбираться, пока не поздно. В дыму они могут нас не заметить.

От выстрелов у нас звенело в ушах, но даже сквозь звон я слышал приказы, которыми продолжал сыпать усатый агент:

— Оружие на пол! Руки на голову! Никому не двигаться — бар окружен ФБР!

Белобрысый паренек положил руки на затылок, и двое агентов ФБР сбили его с ног и прижали к полу. Остальные схватили Шеймаса и Джерри; кто-то пытался оказать помощь раненому автоматчику.

— Это наш шанс! — шепнул я. — Давай поворачиваться, пока они не опомнились.

— О\'кей, — откликнулась Кит.

Мы быстро спустились в подвал по лестнице рядом с туалетом. Я не знал, есть ли там специальный люк, через который в бар доставляют бочонки с пивом, зато Кит знала.

— Это здесь, — сообщила она хриплым шепотом. — Там, у стены, должна быть стремянка.

Я нащупал лестницу, вскарабкался по ней, толкнул люк, и в подвал хлынул теплый золотистый свет солнца, садившегося над Бостонской гаванью. Выбравшись на тротуар, я протянул руку Кит.

— Что будет с моим отцом? — снова спросила она.

— С ним все будет в порядке, — ответил я. — Впрочем, его, наверное, все равно заберут в полицию за ношение оружия.

— А ты кто такой?

— Никто. Я просто зашел в бар, чтобы пропустить кружечку пива.

— А как тебя звать?

— Шон Маккена.

— Эй вы, ни с места! — крикнул нам какой-то бостонский легавый, притаившийся за одним из мусоросборников.

— Мы из ФБР! — крикнул я в ответ и сунул руку в карман за водительскими правами, думая о том, что Кит не должна их видеть, так как они все еще были на имя Брайана О\'Нолана.

Легавый двинулся к нам. Когда он подошел поближе, я опустил руку с документами так, что он вынужден был наклониться, чтобы взглянуть на них. Выбрав момент, я ударил его кулаком в ухо, сделал подсечку и, когда он уже лежал на земле, дважды пнул ногой. От этих ударов мне было, пожалуй, больнее, чем ему, так как я бил его раненой правой ногой, однако легавый все же ненадолго отключился, а мне только это и было нужно.

Кит смотрела на меня со смесью восхищения и страха.

— Бежим! — крикнул я, и мы оба промчались по переулку, ведущему в лабиринт узких улочек Ревери.

Не прошло и минуты, как мы уже затерялись в толпе гуляющих. Ничто нам не угрожало, но Кит — просто на всякий случай — нашла припаркованную у обочины «тойоту камри», обернула руку курткой и высадила локтем боковое стекло. Негромко зашипев от боли, она открыла дверцу, сбила ногой пластиковую панель, чтобы добраться до замка зажигания, выдрала оттуда два провода и, запустив двигатель, повернулась ко мне.

— Я немного... В общем, может, ты поведешь?

— О\'кей, детка, — кивнул я. — Какие проблемы!

Мы мчались по шоссе прочь из Ревери. Кит рассеянно нажимала кнопки на мобильнике, пытаясь дозвониться то отцу, то его адвокату, то снова отцу. Наконец она позвонила какой-то Соне, рассказала ей, что случилось, и попросила перезвонить спустя некоторое время.

На меня Кит не обращала ни малейшего внимания. Меня, впрочем, это не очень беспокоило: все внимание я сосредоточил на том, чтобы успешно маневрировать в плотном вечернем потоке машин, направляющихся прочь из города.

— Куда мы едем? — спросил я, когда она закончила с телефонными переговорами.

— На Плам-Айленд.

— А туда можно доехать? — уточнил я, припомнив, что так называется один из островов в проливе Лонг-Айленд.

— Конечно. До него минут сорок-сорок пять.

— Только не в пятницу вечером, — сказал я и добавил: — А как ехать-то?

— Надо свернуть на Сто тридцать третье шоссе, а потом — на шоссе Один А. Плам-Айленд находится напротив устья реки Мерримак.

Тут зазвонил ее мобильник.

— Папа?! Это ты?! О господи!.. Господи боже мой! О боже!..

Как видно, только Бог и мог помочь Джерри Маккагану. Кит начала плакать, и я протянул ей несколько салфеток, пачку которых мы нашли в перчаточнице. Она высморкалась. Вытерла слезы.

— Где ты, папочка? — спросила она в телефон. По-видимому, Джерри ответил где, так как Кит заметно приободрилась:

— Я еду в Ньюберипорт, меня везет один парень, которого зовут Шон. Он из Ирландии. Там, в баре, он меня вроде как спас...

Должно быть, Джерри выразил некоторое беспокойство, поскольку Кит заговорщически мне улыбнулась.

— Все в порядке, па. Честное слово, со мной все в порядке. Он совершенно нормальный парень, и он везет меня домой. Как ты? Ты не ранен? А ты сказал им, какое у тебя давление?

Джерри что-то ответил, и Кит рассмеялась, потом прикрыла телефон ладонью.

— С ним все в порядке, — сказала она мне.

— Отлично, — отозвался я.

Джерри добавил еще что-то, отчего Кит истерически захихикала и, снова прикрыв микрофон ладонью, повернулась ко мне.

— Он говорит, что его отпустят уже сегодня вечером, потому что у него есть нечто более редкое, чем дронт, танцующий чечетку, — объяснила она, и я заметил, что от слез не осталось и следа.

— Это что же? — поинтересовался я.

— Лицензия на ношение оружия, выданная в Массачусетсе, — с торжеством объявила Кит и снова хихикнула над отцовской шуткой, которая лично мне показалась не слишком остроумной.

Джерри, видимо, дал ей какие-то указания и попрощался.

— Я тоже люблю тебя, папочка, — ответила Кит, дала отбой и с улыбкой обратилась ко мне: — С ними все в порядке. Со всеми.

— Что ж, рад это слышать, — заметил я, испытующе глядя на нее.

Кит чуть заметно нахмурилась:

— Что это значит? Почему ты на меня так смотришь?

— Не знаю, быть может, для вас подобные вещи — обычное дело, но я в этих краях недавно, поэтому не будешь ли ты так любезна объяснить мне, что произошло в баре? — спросил я.

— Я и сама не знаю. Наверное, обычные бандитские разборки, — солгала Кит.

— Бандитские разборки? О господи! И часто это у вас бывает?

— Не сказать, чтобы часто, но иногда. Как правило, до этого не доходит.

— А зачем твоему отцу пистолет?

— У него строительная компания. Одно время ему угрожали... Не знаю точно кто, кажется, мафия, и ему дали в полиции разрешение. Но то, что случилось сегодня, вряд ли имеет к нему отношение. Просто па оказался не в том месте не в самый подходящий момент.

— Должен сказать, ты держалась просто молодцом. Тебе уже приходилось бывать в подобных передрягах? — спросил я.

Кит ничего не ответила, но ее лицо сделалось замкнутым и настороженным.

— Для меня-то это первый раз, — пустил я еще один пробный шар.

— Для меня тоже, — ответила она и потрепала меня по колену. Я видел, что она просто шутит, пытаясь меня успокоить. Впрочем, против физического контакта я ничего не имел. В последние дни довольно много красивых женщин пытались меня потрогать. Должно быть, сочетание тюремной камеры, банановой плантации, беспорядков, крема от загара и дешевого пива действовало на них просто неотразимо.

— Ужасно! — сказал я, и Кит согласно кивнула. — Нет, действительно ужасно! — добавил я, надеясь вызвать ее на разговор. — Настоящий кошмар! Со мной еще никогда ничего подобного не случалось!

Но Кит уже стало скучно со мной. А может, самолюбие не позволяло ей притвориться, будто сегодняшний инцидент был первым в ее жизни столкновением с насилием и жестокостью. Кит отвернулась. Потом губы ее задрожали, и она принялась шарить в сумочке в поисках сигарет. Нет, ей не было скучно. Просто она никак не могла переварить то, что произошло на ее глазах.

Что ж, пора переменить тему.

— Не будешь же ты говорить, будто это первый автомобиль, в который ты вломилась, — сказал я.

Кит нажала на кнопку, открывающую люк на крыше автомобиля.

В салон ворвался запах цветочной пыльцы — запах ночи в смазанных пятнах звезд.

— Нет, не буду, — проговорила она с нервным смешком. — Но... Давай лучше о тебе. Зачем ты приехал в Штаты из Ирландии?

Некоторое время я молчал: боялся пропустить поворот. Шоссе 1-А оказалось довольно узкой дорогой с двумя полосами, и движение по нему отнюдь не было интенсивным. По обеим сторонам от шоссе лежали небольшие поселки, виднелись заболоченные лужайки, сырые леса и — уже совсем недалеко от побережья — обширные заливные луга.

— Так что же все-таки ты собираешься делать в Америке? — снова спросила Кит.

— Избивать полицейских и спасать девушек, — ответил я, решив, что будет не лишним напомнить ей о своей роли.

— Но ведь ты же не супермен, чтобы заниматься этим полный рабочий день, ведь так?

— Супермен помогал легавым, а я... Я приехал в Америку за тем же, что и все. Мне нужна работа. Как раз сегодня утром один парень сказал мне, что я должен попытать счастья в Солсбери. Может быть, там найдется подходящая вакансия, — сказал я, торопливо припоминая все, что говорила мне Саманта о второй части своего плана.

— Какая именно вакансия? — уточнила Кит.

— Сам еще не знаю. Может, работа в баре...

— В Солсбери, говоришь?.. Ну, там-то уж точно никто не станет палить в баре. Я знаю это место — там никогда ничего не происходит.

— Ну и слава богу. Господи, только подумать: двадцать пять лет я прожил в Белфасте и со мной никогда ничего особенного не случалось, но стоило приехать в Америку, и на тебе — уже через неделю я попал в мафиозные разборки!

Кит ничего не ответила. Порывшись в сумочке, она наконец нашла початую пачку сигарет:

— Куришь?

Я покачал головой.

— Дурная привычка, — согласилась она и закурила.

— Дело не в этом, — сказал я. — Я раньше много курил, и мне было очень трудно бросить. Поэтому я не хочу начинать снова.

— Я курю только за компанию, — заявила Кит. — А вообще курение для слабаков.

Я улыбнулся про себя и ничего не сказал.

— По крайней мере все целы и невредимы, — добавила Кит, обращаясь больше к самой себе. Продолжая следить за ней уголком глаза, я заметил, что у нее начали трястись руки.

Что ж, произошедшее могло напугать кого угодно, к тому же Кит была почти ребенком, и в ее жизни наверняка не было ни мексиканских тюрем, ни всего остального.

— Да, никто, похоже, не пострадал, — согласился я.

Леса по сторонам шоссе поредели, теперь дорога шла вдоль небольшой, благоухающей свежестью реки, которая, петляя, неторопливо текла к чернеющему океану,

— Все это подстроили федералы, — негромко пробормотала Кит себе под нос.

— Наверное, — согласился я, поглядев на нее.

— Я должна была догадаться, что эти типы из ФБР. Они совсем не давали чаевых, — сказала она.

— А мне с самого начала показался подозрительным тот тип с автоматом, — добавил я.

— Почему?

— Он пил легкое пиво, — объяснил я. — Ты же работаешь официанткой и должна была заметить, что все, кто пьет легкое пиво, в большинстве своем — придурки.

— Я как-то не обращала на это внимания, но теперь, когда ты сказал... Пожалуй, так оно и есть, — согласилась она, глубоко затягиваясь сигаретой, и я подумал, что она наконец-то немного расслабилась.

Некоторое время мы ехали молча. Кит докурила сигарету, прикурила следующую и вскоре успокоилась настолько, что стала с гордостью показывать мне местные достопримечательности.

— Видишь вон ту дорогу к пляжу?

— Вижу. Ну и что?

— На этом месте Стив Маккуин снимал свой фильм... Он там сам играл грабителя банков, а Фэй Данауэй — следователя.

— Я что-то не припомню этого фильма, но звучит здорово, — сказал я.

— А там, чуть подальше, живет знаменитый писатель Джон Апдайк.

— Джон Апдайк? Похоже на псевдоним порноактера, — сказал я.

— Вообще-то, имя Джоан ему больше подходит, — усмехнулась Кит. — А вон там — гляди! Там Джеки разогнался на своем «порше» до ста десяти миль в час, и его зацапала дорожная полиция.

— Кто это — Джеки?

— Мой бойфренд, — небрежно пояснила Кит.

— Хороший парень?

— Кому нужны хорошие? — капризно заявила она с интонациями Мадонны.

— Что ж, я готов допустить, что он такой, как надо, и даже лучше, но я знаю о нем одну вещь, о которой ты даже не догадываешься.

— Какую же?

— Он недостаточно хорош для тебя, — сказал я.

Кит осторожно покосилась в мою сторону.

— Ты что же это, клеишься ко мне, что ли? — спросила она с легкой улыбкой.

Мое молчание было достаточным ответом, который взволновал ее именно в той степени, в какой мне хотелось.

Под Ипсуичем мы увидели небольшой ресторанчик «Рыбный садок». Сквозь потолочный люк и разбитое окно «камри» в салон врывалась уже не свежесть ночи, а запах жареной рыбы. На обочине стояли десятки машин; не меньше полусотни человек ждало снаружи.

— Смотри, похоже, неплохое местечко, — сказал я. — Хочешь, заедем? Я что-то проголодался.

— Здесь продаются лучшие жареные мидии в Новой Англии, — с гордостью объяснила Кит.

— Правда?

— Ты когда-нибудь ел жареных моллюсков?

— Нет.

— Отличная штука. И в этой забегаловке их готовят лучше, чем где бы то ни было. Здесь все лето бывают жуткие очереди. Говорят, сюда захаживает сам Тед Уильямc.

— Так что, останавливаемся? — спросил я, начиная притормаживать, но Кит покачала головой:

— Нет. Мне нужно домой.

Мы поехали дальше, и чем больше мы удалялись от Бостона и приближались к Ньюберипорту, тем увереннее Кит себя чувствовала и тем чаще улыбалась.

— Значит, Джеки недостаточно хорош для меня, так? — проговорила она. — А сам-то ты кто такой, мистер?

Она действительно воспрянула духом, и я в свою очередь потрепал ее по колену. Кит, похоже, не возражала, и я почувствовал, как во мне растет что-то вроде уважения. Я имею в виду, что не знаю, как бы я себя вел, если бы час назад кто-то попытался застрелить моего отца, только вряд ли держался бы так спокойно, как она. Под хрупкой внешностью вчерашнего подростка скрывался непростой, почти сформировавшийся характер.

— Где именно в Солсбери ты живешь? — спросила она.

— Пока нигде. То есть я ночую в одной гостинице, но это временно. Я пока еще не определился.

— А сколько тебе лет?

— Двадцать пять, через месяц с небольшим будет двадцать шесть.

— Двадцать шесть? Ты, выходит, на целых семь лет старше меня?

— Да, а что?

— Так ты же просто старик! — насмешливо сказала она.

Это замечание заставило меня слегка поморщиться. Мало кому приятно слышать такие слова из уст прелестной девушки, а Кит несомненно была прелестна.

— А тебе, значит, девятнадцать? — уточнил я.

— Мне уже почти двадцать, — ответила она.

— Так ты еще совсем ребенок, — кольнул я в ответ.

Кит посмотрела на меня с наигранным раздражением:

— Как тебя зовут? Ты говорил, но я что-то забыла.

— Шон.

— Это я помню, а вот фамилия совершенно у меня вылетела.

— Шон Маккена. Слушай, а тебя-то как звать? За всей этой ерундой я совсем забыл спросить!

— Кэтрин, но все зовут меня Китти или просто Кит. Когда-то я просто ненавидела свое имя, но сейчас оно мне даже нравится. Кит, я имею в виду...

— Я думаю, тебя назвали так в честь Китти О\'Ши, — сказал я.

— А это еще кто? Я, кажется, слышала это имя, но...

— Ты не знаешь, кто такая Китти О\'Ши?

— Нет.

— Значит, я был прав, когда сказал, что ты еще совсем ребенок.

Я видел, что ей ужасно хочется узнать, кто такая эта Китти, но она слишком разобиделась на меня, а я не спешил ей на помощь. Мне нравилось смотреть, как она злится. В молчании мы доехали до небольшого поселка под названием Роули. Здесь дорога раздваивалась: можно было ехать прямо, а можно было свернуть налево.

— Куда едем? — спросил я.

— Прямо. То есть нет; я не должна показывать тебе, где я живу. Папе это не понравится. Что же нам с тобой делать?.. Где, говоришь, ты остановился? В Солсбери?

— Нет. Я пока живу в Бостоне, в гостинице или, точнее, в молодежном общежитии.

— Ты извини, но папе действительно не понравилось, если бы я пригласила тебя к нам домой. Знаешь что, высади меня, а сам возвращайся в город.

— Честно говоря, я боюсь разъезжать на краденой машине. Для меня это небезопасно. Мне бы не хотелось, чтобы меня депортировали меньше чем через неделю после приезда в Штаты.

— О\'кей, в таком случае езжай прямо, эта дорога приведет нас прямо в Ньюберипорт, на автовокзал. Если ты не хочешь ездить на краденой машине, я тем более не хочу, чтобы ее нашли возле папиного дома. На автовокзале мы бросим машину, ты сядешь на автобус и вернешься в Бостон, а за мной заедет Соня. Я, к сожалению, не могу тебя отвезти: я до сих пор не пришла в себя, после того как ты на меня грохнулся! — Тут она поморщилась: до того неуклюжим ей показался изобретенный ею самой предлог.

— Вовсе не обязательно меня благодарить, — сказал я и усмехнулся. Мне было прекрасно видно, что ей хочется меня поблагодарить, но, как и большинство панков, она отказывалась признать тот факт, что ей грозила нешуточная опасность, а кто-то посторонний помог ей выпутаться из неприятной ситуации.

Следующие полмили мы ехали в молчании. Окончательно стемнело, но я чувствовал, что машина движется теперь по заболоченной местности: Ночной воздух пахнул болотным газом и соленой морской водой. Москиты и разнообразные ночные бабочки тучами разбивались о лобовое стекло. Потом в темноте промелькнул дорожный указатель: «Ньюберипорт, Плам-Айленд — 5 миль».

— А кто такой Тед Уильямc? — спросил я, возобновляя беседу.

— Ты что, шутишь?