Судя по тем сведениям, которые появились в английской и зарубежной печати, Кернкросс рассказал о работе на советскую разведку во время войны и таким путем получил иммунитет от судебного преследования.

После того как контрразведка закончила разбирательство, ему разрешили выехать за границу. Работал он преподавателем в Канаде. В 1967 году прибыл в Италию и вел там работу по линии ООН. В 1970 году перебрался во Францию и жил в Провансе.

В 1981 году премьер-министр Великобритании Тэтчер, отвечая на вопросы в парламенте, публично признала, что Кернкросс был советским разведчиком. Она также информировала, что в настоящее время он возвратился в Англию вместе с женой, поселился на западе страны и приступил к написанию мемуаров.

В октябре 1995 года поступили сообщения, что Кернкросс умер в возрасте 82 лет. На это событие откликнулась пресса ряда стран. За рубежом его деятельность оценивалась по-разному. Однако для нас он остается героической личностью, непримиримым борцом с фашизмом. Он внес весомый вклад в победу в Великой Отечественной войне и сохранение мира в послевоенный период.

К этому нужно добавить, что Кернкросс был незаурядным человеком — писал книги, хорошо разбирался в музыке, литературе и искусстве, в совершенстве владел французским и немецким языками, говорил на итальянском и испанском, читал литературу на шведском и русском языках, увлекался историей Франции.

За успешное выполнение разведывательных заданий, связанных с добыванием информации о планах и приказах немецкого военного командования на советско-германском фронте, Кернкросс был награжден орденом Красного Знамени.

16. Советник королевы

В лекционном зале Лондонского университета студенты ждали лектора, который несколько задерживался. Но вот в зал вошел высокий, стройный военный с погонами майора, извинился за опоздание и уверенно прошел к кафедре. Студент, видимо, из новичков, толкнул своего соседа и спросил: «Что, этот солдафон будет читать нам лекцию по теории итальянского искусства?» «Это не солдафон, — ответил сосед. — Это доктор Блант, известный знаток итальянского искусства и заместитель директора Института “Куртольд”»[21] (в 1947 году Блант был назначен директором этого института).

Шел 1943 год. Блант находился на военной службе. Его основным местом работы была английская контрразведка — МИ-5. Но одновременно он продолжал заниматься и по своей гражданской специальности — итальянским искусством, читал лекции, вел исследовательскую работу.

Помимо вышеуказанных, была у него и еще одна сфера деятельности, пожалуй, наиболее важная и опасная: он был ценным источником советской внешней разведки. К этой работе он относился с не меньшим усердием, чем к изучению итальянской живописи.

Энтони Блант был одним из «кембриджской пятерки», сыгравшей важную роль в оказании реальной, весомой помощи Советскому Союзу в войне против фашистской Германии.

Родился он в сентябре 1907 года в семье священника, в г. Борнмуте, на юге Англии. Мать Бланта происходила из богатой аристократической семьи, связанной с Восточно-индийской компанией. Ребенком он несколько лет жил в Париже, куда перевели на работу его отца. Во Франции в совершенстве овладел французским языком, позднее стал интересоваться живописью, что потом осталось на всю жизнь. Окончил привилегированную школу в Англии, а затем поступил в Тринити-колледж в Кембридже. Университет оказал на Бланта огромное влияние. Помимо того, что это было престижное учебное заведение, оно отличалось еще и свободомыслием с сильными левыми настроениями.

Блант хорошо учился и одновременно активно участвовал в политической жизни университета. Он стал председателем «Союза друзей Советского Союза». Постепенно Блант стал проявлять интерес к марксизму. В автобиографии он пишет, что после возвращения в Кембридж заметил сильное изменение обстановки. События, происходившие в Германии, «стали доходить до сознания такого изоляциониста, как я, и я смутно начал осознавать, что мое положение не было удовлетворительным». Он тесно общался со студентами левой ориентации, в том числе с членами компартии, взгляды которых отличались от мировоззрения Бланта. Постепенно он стал осознавать, что марксистский подход к предметам, в том числе к искусству, давал новое направление для понимания предмета с научной точки зрения.

Марксистский подход стал ощущаться в его лекциях и работах, написанных в этот период. Однако в компартию он не вступил. Этому помешала его связь в дальнейшем с советской разведкой: ему было рекомендовано отойти от компартии и левых организаций и вести образ жизни «добропорядочного» англичанина. И он начал тщательно придерживаться этой линии. Внешне Блант выглядел достаточно консервативным человеком, однако его мировоззрение не изменилось, а доброе отношение к Советскому Союзу еще больше укрепилось.

В период пребывания в колледже он несколько раз бывал в Европе, в том числе и в Германии, где своими глазами увидел растущую опасность фашизма.

В 1935 году вместе с группой лондонских студентов и преподавателей Блант посетил СССР в качестве туриста. Ему хотелось лично убедиться в том, что происходит в стране. Он побывал в Ленинграде и Москве, осмотрел картинные галереи и музеи. Поездка произвела большое впечатление. Его поразили масштабы строительства в стране, система образования, подъем культуры и искусства.

В результате поездки в СССР он твердо решил встать на сторону Советского Союза, чтобы противостоять надвигающейся фашистской опасности.

После окончания Кембриджа Блант стал уделять серьезное внимание изучению истории и теории искусства. Уже в 1940 году он опубликовал книгу «Теория итальянского искусства 1450–1600 гг.». Она получила хорошие отзывы специалистов и еще дважды переиздавалась.

Перед войной Блант работал преподавателем по искусству в Уар-бургском институте. Работа хорошо оплачивалась и считалась весьма почетной. Она также давала отсрочку от призыва в армию.

Однако с началом войны в 1939 году Блант, будучи большим патриотом своей родины, ушел добровольцем в армию. Его направили на учебу на разведывательные курсы военного ведомства, но через короткое время отчислили в связи с отрицательной характеристикой, полученной из Кембриджского университета. Блант обратился в военное министерство с просьбой объяснить причину его отчисления. В министерстве сослались на то, что в досье Энтони фигурируют два отрицательных момента: поездка в СССР и три статьи, опубликованные в студенческие годы в левом журнале «Лефт ревью». Однако Блант сумел доказать, что поездка в СССР носила научный характер, и ездил он не один, а с группой английских туристов. Что касается статей, то они не имеют под собой никакой марксистской подоплеки. Он сослался на свои другие публикации по этому вопросу, которые полностью реабилитировали его.

Обвинение с Бланта сняли и снова приняли на службу. Блестящая подготовка и знание двух иностранных языков — французского и немецкого — позволили ему занять должность командира подразделения в военной полиции. Он был направлен во Францию, в г. Булонь. В задачу его подразделения входило предупреждение проникновения агентов противника на территорию порта, наблюдение и разработка подозрительных людей и другие мероприятия. Он хорошо себя зарекомендовал и вскоре получил очередное звание.

Подразделение находилось в составе Британского экспедиционного корпуса во Франции. Во время наступления немцев Блант проявил себя с самой лучшей стороны. Несмотря на большие трудности, он эвакуировал свое подразделение в Англию организованно и без потерь. Впоследствии за мужество и самоотверженность, проявленные в военных действиях во Франции, он был награжден французским правительством орденом Почетного легиона.

В эти тяжелые для Англии дни испытывали трудности и ее спецслужбы. Не хватало подготовленных людей. Тогда решили призвать в разведку и контрразведку наиболее способных выпускников некоторых престижных университетов. В их число попали другие члены «кембриджской пятерки» — Гай Берджесс и Филби. Бланта рекомендовал в контрразведку Виктор Ротшильд, член известной банкирской семьи. Блант находился с ним в дружеских отношениях, а тот в это время уже работал в контрразведке.

Переход на работу в контрразведку был не случайным. Ему еще раньше была поставлена задача по проникновению в спецслужбы для добывания интересующей советскую разведку информации.

Первые контакты Бланта с советской внешней разведкой начались после его посещения СССР. В январе 1937 года Гай Берджесс, с которым Блант находился в дружеских отношениях, познакомил его с Отто. Под этим именем выступал разведчик-нелегал Арнольд Дейч. После нескольких встреч Дейч пришел к выводу, что Блант является перспективным человеком для разведки, и привлек его к сотрудничеству. Договорились, что связь с ним будет осуществляться через Берджесса.

Предложение работать в советской разведке Блант принял без колебаний и сразу же приступил к выполнению полученных заданий.

С момента привлечения Бланта к нашей работе и до его выезда во Францию непосредственной связи с ним у резидентуры не было. Поступавшие от него материалы передавались через Берджесса. Во время пребывания во Франции он имел условия связи на случай установления контакта работником парижской резидентуры. Однако связь с ним во Франции не устанавливалась. По возвращении в Англию контакт восстановил резидент «легальной» резидентуры в Лондоне Горский, и работа с Блантом значительно оживилась.

Осенью 1940 года Блант был зачислен в контрразведку — МИ-5. Его направили на работу в отдел «О», который занимался обеспечением безопасности военных предприятий, а также имел отношение к контрразведывательной работе в армии.

Вскоре Энтони занял должность помощника руководителя отдела, и через него стала проходить масса секретных документов. Он отбирал материалы, которые представляли интерес для Москвы, некоторые брал домой и делал из них выписки, содержание других запоминал. Поскольку Блант обладал феноменальной памятью, то многие документы он помнил наизусть. Центр давал высокую оценку его деятельности. Через некоторое время его перевели в управление «В» (контрразведка) в качестве помощника начальника управления, а затем помощника заместителя начальника управления. Резидент рекомендовал Бланту попытаться сблизиться с заместителем начальника контрразведки Лиделлом, который высоко ценил его деловые качества и давал ему ответственные поручения.

Отношения с Лиделлом продолжали укрепляться и вскоре переросли в дружеские. Руководитель управления «В» стал в доверительной форме делиться секретами особой важности. Этому способствовало и то, что Виктор Ротшильд перебрался за город, где было меньше опасностей от бомбежек, а свой дом сдал Бланту и его друзьям. Дом был хорошо обставлен и безопасен, поскольку был известен в Лондоне как респектабельный «дом Ротшильда». Блант приглашал в дом некоторых сотрудников для отдыха и в разговорах получал иногда довольно интересную информацию, к которой не имел прямого доступа. Частым гостем Бланта был Лиделл, которому нравилось проводить свободное время в этом богатом особняке.

Помимо Лиделла Блант установил дружеские отношения с другим высшим офицером — зам. начальника управления «В» Диком Уайтом, который впоследствии возглавил английскую разведку.

Уайт увлекался литературой, проявлял живой интерес к живописи и архитектуре. Это давало возможность Бланту в свободное время обсуждать с ним эти предметы, причем делал он это высокопрофессионально, чем буквально покорил Уайта. Во время бесед с ним Энтони нередко получал важные сведения.

Через этих высших сотрудников контрразведки стало известно, что англичане проводили так называемые «активные мероприятия» против Советского Союза, передавая время от времени через официальные и неофициальные каналы дезинформацию.

Через Бланта резидентура заблаговременно получала информацию о планируемых подрывных акциях против советских учреждений в Англии и их персонала. Это давало возможность нейтрализовы-вать действия контрразведки.

Энтони сообщал также и о подрывных акциях, которые проводились в отношении компартий Англии, а также других стран. Некоторые внедренные туда агенты-провокаторы стали известны, были раскрыты места, где контрразведка имела подслушивающие устройства.

Заметный вклад Блант, наряду с другими членами «пятерки», внес в раскрытие секретных сепаратных переговоров Англии и США, которые они вели через Ватикан, о выходе Италии из войны. 3 сентября 1943 года англо-американское командование тайно подписало соглашение о перемирии с правительством маршала Бадольо, которого король назначил главой правительства после ареста Муссолини. Располагая этими сведениями, советское руководство обратилось к правительствам США и Англии за разъяснениями и одновременно предложило создать военно-политическую комиссию для переговоров с государствами, стремящимися выйти из-под влияния Германии. Этот шаг позволил Советскому Союзу подключиться к переговорам и сыграть заметную роль в демократизации режима, пришедшего на смену фашистской диктатуре Муссолини, которая существовала в стране. Уже в марте 1944 года СССР установил отношения с правительством Бадольо, а в октябре того же года с ним были оформлены полные дипломатические отношения.

«Кембриджская пятерка», в том числе и Блант, добыла информацию и о других, более опасных секретных переговорах, которые вел представитель Гиммлера обергруппенфюрер СС Вольф с американцами. Их целью было прекращение военных действий Германии на западе и продолжение войны на востоке.

Эти сведения позволили Сталину потребовать прекращения переговоров, от кого бы из германского руководства ни исходила инициатива их проведения. Последовала переписка по этому вопросу между советским и англо-американским руководством. Во избежание огласки и нежелательной реакции общественного мнения США и Англия были вынуждены отказаться от контактов с конкретными представителями руководства фашистской Германии.

Бланту не раз поручали весьма ответственные задания. Однажды руководство контрразведки предложило ему проанализировать работу подразделения наружного наблюдения и внести предложения по повышению его эффективности. На это ушло несколько месяцев. Он исследовал все аспекты этого дела и подготовил конкретные предложения. Руководство осталось довольно работой Бланта. Новшества, которые предлагалось внедрить, значительно повышали уровень функционирования наружного наблюдения. Копию своего доклада он передал в резидентуру, что сыграло большую роль в организации встреч с агентурой. Теперь сотрудники были хорошо осведомлены о методах и приемах ведения наружного наблюдения, что значительно повысило безопасность в работе.

В другом случае Лиделл поручил ему проанализировать протоколы и магнитофонные записи допросов немецких агентов, арестованных в Англии и за границей, в частности на Ближнем Востоке и в Африке. Блант, как прирожденный аналитик, сумел раскрыть новые данные, которые напрямую направлялись военному министру, а их копии, конечно, передавались им в резидентуру.

Довольные успешной работой Бланта, руководители контрразведки дали своему талантливому подопечному новое задание. Оно касалось весьма щекотливой темы — организовать негласный досмотр дипломатических вализ посольств и дипломатических миссий иностранных государств и правительств в эмиграции.

Блант успешно организовал эту работу. Многие зарубежные дипломатические представительства в связи с отсутствием соответствующих возможностей пользовались обычной почтой. Получить такую вализу труда не составляло. Но и те государства, которые использовали дипломатических курьеров, также становились жертвами британской контрразведки. Для этого создавались ситуации, когда вали-за на несколько часов оставалась без присмотра, и она попадала в руки сотрудников Бланта. Обычно под предлогом задержки транспорта или другим причинам дипкурьерам предлагалось закрыть ва-лизы в сейф в приемном пункте, а самим идти отдыхать. Двух-трех часов было достаточно, чтобы вскрыть вализу, сфотографировать документы и снова запечатать ее так, что никаких следов вскрытия не оставалось.

Таким путем британская контрразведка добывала материалы ведущейся переписки иностранных посольств со своими правительствами, а также правительств в эмиграции, находившихся в Лондоне, со своими представителями за границей.

Одно время Бланту поручалась по линии СИС вербовка агентуры среди сотрудников правительств в эмиграции. В их числе были и люди в ранге министров, заместителей министров и другие высшие должностные лица.

Интересную информацию Блант черпал из службы радиоперехвата и дешифрования, которая занималась дешифровкой немецких телеграмм и куда он по службе имел доступ. Получаемые Блантом данные дешифровки перекрывались материалами, поступавшими от Филби и Кернкросса, что позволяло с большей долей уверенности оценивать достоверность получаемых сведений.

Бланту удавалось периодически знакомиться с досье на сотрудников советского посольства. Это давало возможность в случае назревания каких-либо нежелательных явлений своевременно ставить в известность работника резидентуры, с которым поддерживался контакт. Он также внимательно следил за ситуацией вокруг остальных членов «пятерки» и своих подысточников. Как известно, «пятерка» не представляла собой отдельную структуру, но члены ее хорошо знали друг друга и большинство их было осведомлено о работе на советскую разведку. В этом плане Блант оказался в положении, когда на него естественным образом легла ответственность за обеспечение безопасности своих друзей. И он с этой миссией успешно справлялся, подсказывая в необходимых случаях пути выхода из того или иного положения. За время работы в советской разведке Блант передал огромное количество ценных секретных материалов, а также содействовал расширению сети ее источников.

Среди полученных материалов особую ценность представили протоколы допроса бывшего работника Разведупра Красной Армии в Англии, изменника Родины Кривицкого, сообщившего англичанам известные ему сведения о резидентурах Разведупра, оперативных работниках и агентах за границей. Передаваемые Блантом сводки английской агентуры в СССР о положении в Советском Союзе на декабрь 1940 года, а также справка начальника 9-го отдела «Интел — лидженс сервис» о работе советской разведки в Англии также представили очень большой интерес.

Крайне важны были материалы, добытые английскими спецслужбами, в том числе путем дешифровки немецких телеграмм, о дислокации германских и японских вооруженных сил, оперативных приказах германского командования на советско-германском фронте, расшифрованные немецкие радиограммы о перемещении частей Красной Армии. Кроме того, высокую оценку получали материалы о деятельности немецкой разведки в Финляндии, Швеции, Турции, на Ближнем Востоке и в других районах мира. Так, например, по Швеции был передан список с установочными данными на 125 немецких разведчиков, действовавших в различных городах этой страны.

Был передан также ряд важных материалов по готовившимся операциям союзников, материалы дезинформационных акций, данные о планах и состоянии вооруженных сил союзников, подробные сведения о деятельности английских спецслужб, их структуре и личном составе.

Среди многочисленных информационных материалов Блант передал в начале августа 1943 года один весьма любопытный материал, в котором говорилось, что известный шведский промышленник Маркус Валленберг, возглавлявший шведскую делегацию на англо-шведских торговых переговорах в июне 1943 года, доставил мирные предложения от немецких оппозиционных кругов. Одним из основных пунктов этих предложений являлось устранение Гитлера, предложения были переданы помощнику Черчилля майору Десмонду Мортону, который доложил их премьер-министру. Однако Черчилль отверг их. Он даже не показал их военному кабинету.

Как уже отмечалось, одновременно с работой в контрразведке Блант вел большую научно-педагогическую работу. В 1943 году он начал составлять каталог рисунков королевской коллекции в Виндзорском дворце.

В конце войны Бланту было сделано предложение занять пост хранителя королевских картин Виндзорского, Букингемского и других дворцов. Этот пост был одним из самых важных в дворцовой иерархии. О том, что такое назначение может состояться, Блант информировал резидентуру. Конечно, для внешней разведки было важнее, чтобы он продолжал работать в контрразведке, но было ясно и то, что после окончания войны Энтони вернется на свою основную работу и будет заниматься искусством. Поэтому возражений из Центра не последовало. Одновременно было принято принципиальное решение — в случае перехода Бланта в королевский дворец не давать разведывательных заданий, связанных с королевской семьей.

Еще до перехода в королевский двор Блант выполнял личные поручения короля: они касались изучения положения с сохранностью некоторых произведений искусства на континенте. Это обстоятельство окончательно сделало Бланта своим человеком при дворе.

Назначение Бланта в качестве хранителя королевских картин состоялось в конце апреля 1945 года. Королева пожаловала ему рыцарское звание.

Высокий пост при дворе еще больше сблизил его с Лиделлом и другими руководителями контрразведки, которые откровенно делились с ним секретами. Добывал он важную политическую информацию и от других лиц, занимавших высокие посты в правительстве и государственном аппарате.

Блант некоторое время выполнял обязанность по передаче материалов от Берджесса сотруднику резидентуры. Берджесс в это время работал в министерстве иностранных дел, однако по соображениям безопасности прямая связь с резидентурой временно была приостановлена.

Руководство внешней разведки очень высоко оценивало работу Бланта. В архивных документах отмечается, что получаемые от Бланта материалы на 90 % являются документальными и представляют большой интерес для советского государства. За передачу в мае 1943 года материалов об оперативных приказах германского командования на советско-германском фронте и радиограмм германской разведки о дислокации и перемещении частей Красной Армии, которые были высоко оценены Генеральным штабом Красной Армии, приказом народного комиссара государственной безопасности Бланту была объявлена благодарность.

4 октября 1944 года к годовщине Октябрьской революции за долголетнюю и плодотворную работу Бланту вновь была объявлена благодарность.

В 1945 году было принято решение установить Бланту пожизненную пенсию в размере 1200 фунтов стерлингов в год. Когда ему сообщили об этом решении, Блант заявил, что искренне благодарен за проявленную заботу, но не может согласиться на это, поскольку в деньгах не нуждается. По указанию руководства НКГБ Бланту еще раз рекомендовали обращаться к нам за помощью в любое время.

В связи с вышеуказанным необходимо отметить, что Блант, как и другие источники «кембриджской пятерки», постоянного денежного содержания от внешней разведки не получали. Им оказывалась эпизодическая материальная помощь, а также выдавались некоторые суммы на покрытие оперативных расходов. Делалось это по их желанию, поскольку они неоднократно подчеркивали, что работают не за деньги, а за идею.

После побега в СССР двух членов «кембриджской пятерки» Дональда Маклина и Гая Берджесса, которым грозил арест, положение Бланта заметно осложнилось. Контрразведке было известно о его контактах с беглецами, и это должно было неизбежно повлечь за собой расследование. Дело осложнялось еще и тем, что предатели — шифровальщик ГРУ в Канаде Гузенко (1945 г.) и сотрудник КГБ в Австралии Петров (1954 г.) — в своих показаниях указывали на наличие агентов КГБ в британских спецслужбах. При анализе их данных под подозрение, наряду с другими сотрудниками, попадал и Блант.

Центр посоветовал Бланту покинуть Англию и перебраться в СССР. Однако он отметил, что, по его мнению, у контрразведки нет достаточных улик против него и осложнений не будет. Кроме того, Блант считал, что правительство не пойдет на преследование лица, близкого к королеве.

События, связанные с Дональдом Маклином и Гаем Берджессом, а затем и Кимом Филби, серьезно не затронули Бланта. С ним беседовали следователи контрразведки, но каких-либо обвинений ему предъявлено не было.

Осложнения начались в 1964 году, когда американский гражданин Стрейт, литератор и писатель, рассказал Артуру Шлессинджеру, помощнику президента, Кеннеди, о своей принадлежности в прошлом к компартии и о том, что некоторое время вел работу по заданию КГБ.

Сделал он это из-за трусости. Ему было предложено войти в совещательный совет при президенте по вопросам искусства. При этом предупредили, что оформление займет некоторое время, поскольку необходимо провести проверку кандидатов, в том числе и по линии ФБР. Испугавшись, что ФБР раскроет его прошлое, он решил упредить события и попросил помощника президента принять его по неотложному делу. А ситуация с его прошлым выглядела так. В 30-е годы

Стрейт учился в Кембридже, в Тринити-колледже. Там он познакомился с некоторыми членами «кембриджской пятерки». Вступил в компартию. Наиболее тесные отношения у него сложились с Блантом, который затем привлек его к сотрудничеству в интересах Советского Союза. Как свидетельствовал сам Стрейт, Блант дал ему задание отойти от компартии, возвратиться в США, заняться банковским делом, чем занимались его родители, и следить за тенденциями развития американской экономики. Стрейт переехал в США. Работал в госдепартаменте. Перед войной, как он пишет, провел несколько встреч с представителем из Москвы, которому передавал некоторую информацию. А затем никакой связи ни с Блантом, ни с представителями советской разведки не поддерживал.

После этого сообщения Стрейтом вплотную занялось ФБР; в совет по искусству он, конечно, не попал, но машина контрразведки заработала. О полученной информации было сообщено британской контрразведке, которая без промедления занялась расследованием.

Учитывая положение Бланта при дворе, а также нежелательность разглашения им на следствии и в суде сведений, связанных с деятельностью МИ-5 и заданиями короля, выполняемыми в Европе, в верхних эшелонах власти было принято решение отказаться от его судебного преследования.

Бланту было поставлено условие: если он признается в своей работе на русскую разведку и даст соответствующие показания, то получит полный иммунитет от судебного преследования, дело огласке предано не будет, и он сохранит за собой все права и привилегии. Кроме того, иммунитет распространяется также и на лиц, которые помогали ему в добывании информации. Это было подтверждено генеральным прокурором.

Блант согласился дать показания. Он назвал некоторых из своих помощников и тем самым спас их от тюрьмы. На вопрос, кого он знал из агентов, которые непосредственно поддерживали связь с советскими разведчиками, он назвал имена людей, повредить которым не мог. Эти люди были уже в СССР или их не было в живых.

Во время следствия он настойчиво подчеркивал, что информация, которую он передавал русским, носила военный характер и касалась, главным образом, дешифрованных немецких сообщений, что правительство и так должно было сообщать советскому руководству, поскольку на это имелись союзнические обязательства.

Следствие на этом закончилось. Блант, как и раньше, продолжал выполнять возложенные на него функции при дворе и вести насыщенную научно-педагогическую работу.

Однако относительное спокойствие продолжалось лишь до 1979 года. 21 ноября премьер-министр Англии Маргарет Тэтчер нарушила данный Бланту иммунитет и сделала в парламенте заявление, в котором сообщила, что Блант работал на советскую разведку. Английское правительство вынуждено было сделать это ввиду того, что к этому времени Стрейт и некоторые другие журналисты опубликовали книги и статьи, где Энтони разоблачался как советский агент. Чтобы не оказаться в положении оправдывающегося, Тэтчер и сделала это заявление, подчеркнув при этом, что данные на Бланта поступили еще в 1964 году.

После этих событий положение Бланта осложнилось. В первую очередь королева лишила его занимаемой должности. Учитывая сложившуюся ситуацию, он отказался от рыцарского звания. Тринити-колледж, где он учился и в свое время работал, уведомил его о лишении почетной степени доктора наук.

Однако судебного преследования за этим не последовало.

Несмотря на тяжелый моральный удар и серьезно подорванное здоровье, Блант продолжал энергично работать в области искусства. В 60-70-е годы он опубликовал семь монографий и ряд статей в журналах. Он занимался творчеством Пикассо, опубликовал книгу о его картине «Герника», много времени уделял картинам своего любимого художника Пуссена, издал книгу под названием «Рисунки Никола Пуссена».

Еще в 1959 году Блант подготовил и опубликовал книгу об известном английском поэте и художнике Уильяме Блейке, которая была тепло встречена критикой и специалистами. Большую работу он выпустил об искусстве и литературе Франции (1500–1800 гг.). Книга была опубликована во Франции, Англии, США, Австралии.

В 1978 году вышла солидная работа под названием «Барокко и рококо», ее авторами были четыре английских ученых, в их числе и Блант. Перу Энтони в этой работе принадлежит также краткий очерк о русском искусстве.

В последние годы Блант еще больше расширил тематику своих научных интересов. Он стал заниматься сицилийским барокко, неаполитанским барокко и рококо. По сицилийскому барокко он опубликовал книгу.

Этим талантливым ученым-искусствоведом было издано более двадцати книг, не считая журнальных статей. Многие его работы переиздаются до сего времени.

Немало людей за границей задают вопрос, почему Блант — талантливый ученый и исследователь — встал на путь сотрудничества с советской разведкой. Некоторые приписывают это «ошибкам молодости», «случайности» и т. д. Однако объективные исследователи отмечают, что его связь с внешней разведкой СССР была не только полностью осознанной, но и базировалась на твердых идеологических убеждениях.

Люди, тесно общавшиеся с Блантом, подчеркивают, что он критически относился к общественным британским порядкам и считал, что стране нужны социальные перемены. В Советском Союзе он видел зарождение нового, более справедливого и прогрессивного общества. Кроме того, он отлично понимал, какую беду несет фашизм народам Европы и миру, и считал своим долгом борьбу с ним. А поскольку главной силой, которая могла остановить Гитлера, он считал СССР, то всемерную помощь ему рассматривал в качестве своего святого долга.

Нужно отметить, что, несмотря на преследования властей, друзья не оставили его в беде. Он пользовался их постоянной поддержкой. В самую тяжелую минуту, когда Тэтчер сделала заявление в парламенте, и к Бланту ринулись журналисты, он вынужден был покинуть свою квартиру, поскольку значительная часть прессы неистовствовала. В этот момент ему предложил убежище его друг, профессор Лондонского университета. А когда он, больной, нуждался в лечении и отдыхе, его пригласил к себе его ирландский друг, профессор университета из Дублина.

Нервные потрясения и большие физические нагрузки серьезно подорвали здоровье Бланта. Умер он 26 марта 1983 года от сердечного приступа в возрасте 76 лет. Тело было кремировано и позднее, согласно его завещанию, пепел был развеян по ветру его братьями на поле около Мальборо, где он учился в школе.

В последний путь Бланта провожали человек тридцать родственников и друзей. Однако было много венков, причем одиннадцать из них безымянных. Они, конечно, были от друзей, которые не могли прийти на похороны, но и не могли не почтить память этого выдающегося человека.

17. В.М. Зарубин: ступени мастерства

Как вспоминают ветераны разведки, 12 октября 1941 года вновь назначенного резидента внешней разведки в США В.М. Зарубина вызвал Сталин. Москва переживала тревожные дни. Ожесточенные бои шли на подступах к столице. Готовились к эвакуации в Куйбышев центральные учреждения, дипломатический корпус, вывозились государственные ценности. Почти ежедневно Москва подвергалась бомбежкам. Через неделю было введено осадное положение.

Приглашением в Кремль был озадачен не только Зарубин, но и руководители разведки. Даже в мирное время вызовы резидентов к Сталину были редким явлением. Сейчас, в крайне напряженной обстановке, казалось невероятным, чтобы Сталин нашел время для беседы с отбывающим в США полковником.

В назначенное время Зарубин в сопровождении начальника разведки Фитина был в приемной Сталина. Сталин поздоровался и поинтересовался готовностью резидента к работе в Америке, маршрутом следования. Выслушав заверения, что настроение бодрое, Сталин заметил, что надо еще много сделать, чтобы остановить и разбить фашистские полчища. Затем перешел к делу.

Сталин начал с того, что правительство недостаточно четко представляет современную обстановку в Америке. Нужно тщательно разобраться в позиции США, сказал он, в отношении как Советского Союза, так и Германии, а также Англии и Японии. И не только разобраться, но и принять меры к оказанию влияния на правящие круги США в плане сближения наших двух стран. Но это не все. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы правящие круги США договорились с гитлеровской Германией и закончили войну сепаратным миром. В Америке есть влиятельные силы, которые выступают против Советского Союза, и они будут толкать правительство на союз с Гитлером. За этим нужно внимательно следить, подчеркнул он, и своевременно докладывать. На данном этапе это главное направление в работе разведки в Соединенных Штатах Америки.

Беседа продолжалась минут двадцать.

Через несколько дней Зарубин с женой отбыл к месту назначения. Василий Михайлович был неплохо знаком со страной. До войны несколько месяцев ему пришлось работать здесь с нелегальных позиций. Однако нынешняя миссия отличалась от прежней. Никогда раньше ему не ставились такие важные государственные задачи, для решения которых он должен был подготовить не только себя, но и коллектив резидентуры, который он знал пока по бумагам.

Нужно отметить, что обстановка в США развивалась в целом в благоприятном для Советского Союза направлении. Это стало особенно заметно после нападения Японии на Перл-Харбор.

Зарубин восстановил контакт со старыми связями, знакомился с нужными людьми, вербовал агентуру. Наряду с политическими задачами важное место заняла работа по атомной проблематике. Резидентуре удалось приобрести источники из числа физиков, имевших отношение к разработкам атомного оружия.

В конце 1943 года Зарубин успешно завершил командировку и прибыл в Москву. Здесь он был назначен на руководящую должность. Ему было присвоено звание комиссара госбезопасности.

Зарубин принадлежит к числу наиболее выдающихся сотрудников внешней разведки. Он в двух странах возглавлял «легальные» резидентуры и в трех странах работал нелегальным резидентом. Кроме того, вел работу на территории других государств.

Родился Василий Михайлович в 1894 году в Москве в рабочей семье. По окончании 2-классного училища был «отдан в мальчики» в торговую фирму, затем был рабочим, конторщиком, одновременно учился. С 1914 по 1917 год служил в царской армии рядовым, во время февральской революции был ранен, с 1918 по 1920 год служил в Красной Армии, в 1920 году был принят на службу в органы госбезопасности.

В разведке Зарубин начал работать в 1925 году. Однако первая поездка за границу была осуществлена в Китай в 1924 году по линии контрразведывательных органов в период его работы во Владивостоке. В дальнейшем его деятельность за кордоном проходила по линии Иностранного отдела.

В 1926 году он был направлен руководителем «легальной» резидентуры в Финляндию. Но уже в 1927 году выехал в Данию в качестве нелегального резидента. С этого периода начинается его работа с нелегальных позиций. Вот как он характеризует ее: «Труд советского разведчика-нелегала сложный и тонкий… На этапе оседания в капиталистической стране ему приходится затрачивать много усилий на перевоплощение и «шлифовку» взятой на себя роли, от которой он ни при каких обстоятельствах не должен отходить, ибо в противном случае он будет иметь дело со специальными органами противника».

В командировку Василий Михайлович выехал вместе с женой. Елизавета Юльевна была человеком с необычной биографией. Она уже была опытной разведчицей, выезжала за границу с разведывательными заданиями. Состояла в первом браке с Я.Г. Блюмкиным, левым эсером, совершившим в 1918 году в Москве теракт против германского посла Мирбаха. По политическим соображениям порвала с Блюмкиным.

Роль, которую предстояло играть Василию Михайловичу и Елизавете Юльевне, была непростой. Они выдавали себя за выходцев из одного из государств Восточной Европы, бизнесменов, прибывших в данную страну по делам. Чтобы осесть в Дании, необходимо было создать надежное прикрытие, то есть найти занятие, которое соответствовало бы их статусу и оправдывало бы пребывание в стране. Положение осложнялось еще и тем, что они имели на руках фиктивные паспорта и практически не знали языка своей «родины». Вот в таких условиях им предстояло работать.

Большая собранность и колоссальные усилия потребовались для того, чтобы решить эту задачу. Василию Михайловичу после долгих поисков наконец удалось стать компаньоном владельца небольшой местной фирмы по экспорту текстильных товаров. Прикрытие оказалось удачным, и разведчики приступили к разведывательной работе.

Однако в 1929 году последовало указание руководства внешней разведки перебазироваться во Францию, которая представляла несравненно больший интерес, чем та страна, где работали Зарубины. В тот период в Париже, Лондоне и Берлине вершились судьбы Европы и поэтому разведывательное освещение происходящих там политических процессов имело огромное значение для нашего государства.

Перед разведчиками стояла задача организации нелегальной резидентуры в Париже. Для этого было необходимо наладить линии связи с Центром, подобрать курьеров, подыскать конспиративные квартиры, принять на связь имевшихся источников информации и продолжить работу по их приобретению.

Одним из важнейших являлся вопрос создания прикрытия и получения разрешения на проживание в стране. На руках они имели те же фиктивные паспорта, но они уже были «обжиты», и разведчики чувствовали себя более уверенно.

Времени на раскачку не оставалось, и они приступили к поискам возможностей для трудоустройства. Дело осложнялось еще и тем, что в страну Зарубины въехали как туристы, сроком на два месяца. Для того, чтобы оформить разрешение на проживание, было необходимо за этот срок найти соответствующее занятие, дающее право на длительное или постоянное пребывание в стране. В противном случае по истечении двухмесячного срока они должны были покинуть страну.

После настойчивых поисков Зарубины наконец закрепились в Париже, создали фирму, сняли небольшую квартиру и приступили к решению других неотложных вопросов. Занимаясь созданием прикрытия, разведчики одновременно вели и разведывательную работу, встречались с источниками информации, подбирали конспиративные квартиры, подыскивали людей, которые могли бы использоваться как связники, содержатели почтовых адресов и т. д. Более подробно о работе Зарубиных во Франции изложено в третьем томе «Истории российской внешней разведки». Здесь же мы отметим лишь два момента, которые способствовали успешному решению поставленных перед ними задач.

Во-первых, успешному развертыванию деятельности резидентуры во многом способствовало благоприятное развитие обстановки по линии прикрытия. Зарубин по этому поводу писал: «Приобретенная нами добрая репутация, как самих, так и фирмы, немало способствовала прикрытию нашей разведывательной деятельности и расширению наших разведывательных возможностей. Наша солидность помогла мне поступить в члены одного ведущего спортивного клуба Франции, обеспечить лучшие условия для ведения разведки, провести ряд вербовок».

Слабость документов, по которым жили Зарубины во Франции, а они, как упоминалось выше, имели фиктивные паспорта, во многом компенсировалась достаточно солидным социальным положением, которое они занимали в обществе. Будучи одним из владельцев процветающей средней фирмы, Зарубин не вызывал подозрений у местных властей, пользовался авторитетом в деловых кругах своего уровня, имел естественные возможности для выхода на интересовавших разведку лиц.

И во-вторых, созданная Зарубиным база позволяла приобретать источников и вести работу по всем основным направлениям разведывательной деятельности. Он сумел организовать получение информации из политических кругов страны, касающейся как внутренних, так и международных проблем.

Особое место занимала разведывательная работа по Германии. Резидентура имела источники и в германском посольстве в Париже. Оттуда поступали сведения о франко-германских политических и экономических отношениях, секретные документы о переговорах, которые велись между двумя странами по различным вопросам, копии указаний и инструкций, получаемых посольством из Берлина, и другие материалы.

Немаловажную роль играла работа по враждебным эмигрантским центрам. Такие организации, как РОВС, НТС, ОУН[22], вели активную подрывную работу против СССР, и поэтому было необходимо через агентуру в этих организациях выявлять планы и замыслы их главарей. Резидентуре удавалось получать не только информацию о диверсионной и шпионской деятельности против Советского Союза, но и создавать условия для проведения мероприятий по разложению этих организаций, разоблачению наиболее одиозных их деятелей.

Активную работу резидентура Зарубина вела и по научно-технической разведке, добывая документацию и образцы по новым видам техники, в том числе и военного назначения.

В конце 1933 года, после четырехлетнего пребывания во Франции, Зарубины отбыли на родину. Василий Михайлович так описывает свой отъезд из Парижа: «Любезно и трогательно мы распрощались с домовладельцами. Отъезд наш я объяснил необходимостью вернуться домой и включиться в предприятие отца, который становится стар и не может обойтись без моей помощи. Свой автомобиль я продал. Пришлось сходить к фининспектору и заплатить причитавшиеся с меня по день отъезда налоги, заявить, что свое дело я ликвидировал и уезжаю на родину. Распрощались мы с близкими нейтральными знакомыми и друзьями по спорту и клубу. Было сделано максимум возможного, чтобы придать нашему отъезду нормальный вид, не оставить у окружающих и официальных властей никаких недоумений и причин для розыска нас».

В Союзе Зарубины задержались ненадолго. Уже в 1934 году они уехали в Германию, где после прихода к власти фашистов начала создаваться опасная обстановка. Василий Михайлович был назначен нелегальным резидентом, а Елизавета Юльевна — оперативным работником резидентуры. Им предстояло создать надежное прикрытие, принять на связь агентуру и приступить к добыванию необходимой разведывательной информации. Особый интерес представляли сведения о внутренней и внешней политике Гитлера, военных приготовлениях Германии, ее планах в отношении СССР и других стран Европы.

По прибытии в Германию разведчики сразу почувствовали напряженность общей обстановки, растерянность гражданского населения и вызывающее поведение людей в коричневой и черной форме, которую носили члены фашистской партии и ее военизированных организаций СА и СС[23].

Напряженность чувствовалась во всем. Многие иностранцы, проживавшие постоянно в Германии, покинули страну. Количество иностранных туристов сократилось.

В Германию Зарубины въехали по фиктивным паспортам одной из европейских стран. О получении разрешения на длительное пребывание в стране по этим документам не могло быть и речи. В это время Центр принимал меры к обеспечению разведчиков более надежными настоящими паспортами. А пока они вынуждены находиться на положении туристов. Однако работа по приему на связь источников была начата немедленно, так как Центр остро нуждался в информации, особенно по внутриполитической проблематике.

Вскоре новые паспорта были подготовлены, нелегалы выехали за ними в соседнюю страну, а затем уже получили в германском посольстве многократные визы и вновь вернулись в Германию. Имелся, конечно, риск в том, что может обнаружиться факт проживания в стране одних и тех же людей по разным документам. Но разведчики приняли соответствующие меры, чтобы этого не случилось.

Многократная виза значительно облегчала положение, но для длительного пребывания в Германии она все же не годилась. Поэтому предстояло решить вопрос о получении разрешения на проживание в стране.

Вместе с паспортом Зарубин получил из Центра и официальное письмо одной из американских фирм о том, что является представителем этой фирмы в Германии и ему поручается от ее имени вести здесь дела. Это сыграло решающую роль в получении разрешения на проживание в стране, поскольку отношения с США в этот период были хорошими. Так, относительно быстро и без больших хлопот был решен один из важнейших вопросов, с которыми сталкиваются нелегалы на первом этапе пребывания за границей.

Работа по прикрытию не отнимала много времени. Своей фирме Василий Михайлович регулярно писал доклады и обзоры о конъюнктуре на германском рынке в интересовавшей ее области коммерции, выполнял отдельные поручения, писал деловые письма. Из США была организована регулярная посылка денег, которые поступали через банк. Таким образом, деловая переписка, денежные переводы, подготовка материалов по конъюнктуре рынка и другим вопросам создали у немецких властей представление, что иностранец серьезно занимается делами фирмы.

Резидентура была сформирована относительно быстро. В нее вошли помощники резидента, прибывшие, как и он, из Союза, шесть источников информации из числа местных граждан и иностранцев, принятых на связь в Германии, несколько связников и содержателей конспиративных квартир.

Для прикрытия разведывательной деятельности и укрепления своего положения Зарубин вступил в члены известного в Берлине теннисного клуба и старейшего конькобежного клуба города. Членство в этих клубах давало возможности для установления знакомств в интересующих кругах, приобретения полезных связей.

Через относительно небольшой промежуток времени резидентура стала направлять в Центр разведывательную информацию.

Серьезным источником разведывательной информации был «Брайтенбах», сотрудник гестапо, занимавший там солидный пост. Через него резидентура имела возможность следить за тем, не произошло ли где-либо «прокола» и не попал ли кто из ее сотрудников в поле зрения спецслужб.

Кроме этого, он был информированным человеком и сообщал важные сведения о внутриполитическом положении в стране, намечаемых правительством мероприятиях, связанных с военными приготовлениями, другие важные данные. Источник работал честно и добросовестно, его сотрудничество с нами началось еще до прихода Гитлера к власти.

Учитывая его надежность и положение, с ним были отработаны такие условия связи, которые позволяли осуществлять экстренный вызов на встречу с обеих сторон в любое время.

Встречи с «Брайтенбахом» проводились особенно конспиративно. Вызовы на экстренные встречи практиковались сравнительно редко и касались в основном передач каких-либо срочных материалов для их немедленной пересылки в Центр.

Один из таких экстренных вызовов был связан с готовящейся серьезной провокацией немецкой контрразведки против советского посольства. После получения таких сведений Зарубин принял меры по информации резидента «легальной» резидентуры и провокация гестапо не достигла цели.

С помощью Брайтенбаха предотвратили еще один серьезный провал, на этот раз сотрудника нелегального аппарата Тима. Он был немцем. В свое время принадлежал к левым организациям. Некоторое время работал в Китае, затем перебрался в СССР, где связал свою судьбу с внешней разведкой и по ее заданию неоднократно выезжал за границу. Последние несколько лет являлся кадровым сотрудником ИНО. Зарубин был лично знаком с ним по работе в Москве.

Тим прибыл в Германию с самостоятельным заданием и к резидентуре Зарубина отношения не имел. О его появлении на родине Василий Михайлович узнал случайно от его сестры, квартира которой использовалась в качестве конспиративной.

На одной из встреч Брайтенбах сообщил, что гестапо начало серьезно заниматься одним немцем, прибывшим недавно из Китая, который подозревается в принадлежности к Коминтерну. Зарубин сразу понял, о ком идет речь, и срочно информировал об этом Центр. По его указанию связался через сестру с Тимом и помог ему выехать в другую страну. Позже в Москву была отправлена и сестра Тима с дочерью, поскольку не было уверенности, что гестапо не примет репрессивных мер против родственников разведчика.

Работа Зарубина с «Брайтенбахом» продолжалась вплоть до отъезда разведчика из Германии. Источник все это время вел активную разведывательную работу, передавая нашему разведчику важную политическую и оперативную информацию.

Другим источником политической информации был «Вальтер», служащий германского министерства иностранных дел. Он передавал документальную информацию, включая телеграммы и письма немецких послов из других стран, копии записок по различным внешнеполитическим вопросам, готовившиеся для руководства страны, и некоторые другие документы. Для съемки документов он пользовался общедоступным фотоаппаратом, наличие которого у человека обычно не вызывало подозрений.

«Вальтер» был человеком трудолюбивым и дисциплинированным. Встречи проводились с ним раз в десять дней, и почти всегда он передавал несколько пленок, на которых иногда было отснято более сотни документов.

Он был членом СС, но критически относился к национал-социалистским идеям и не одобрял политику Гитлера. Работал он с нами в основном за деньги, но вместе с тем симпатизировал Советскому Союзу. Был осторожен и конспиративен, в то же время смел и решителен, часто шел на риск, чтобы достать нужные документы.

«Вальтер» был одним из тех наших источников, которые информировали о готовящемся нападении Гитлера на СССР и точной дате этого нападения. Но это было позже — в июне 1941 года.

В МИД работал еще один ценный источник, «Ханум», с которой велась работа во Франции. Связь с ней была восстановлена, и резидентура стала получать информацию, которая подтверждала передаваемые «Вальтером» сведения и содержала другие важные данные.

Однако в работе с источниками не все складывалось гладко. Имели место неприятные случаи.

С берлинской «легальной» резидентурой много лет был связан источник «Рихтер». Работал он в одном из немецких информационных агентств, занимал солидный пост и давал интересную информацию, считался ценным агентом. В дальнейшем, когда начала функционировать нелегальная резидентура, он вошел в ее состав. При передаче Василия Михайловича предупредили, что материалы, которые будут от него поступать, необходимо направлять телеграфно, поскольку они носят срочный характер.

Когда стала поступать информация от «Рихтера», Василий Михайлович обратил внимание на то, что ничего важного в этой информации не было и посылать телеграфом было нечего. Информация была направлена через связника.

Василий Михайлович обратил внимание, что с одним из материалов, переданных «Рихтером», он был уже знаком, читал в одной из швейцарских газет. Достали газеты, проверили. Действительно, материал полностью взят из газеты. Проанализировали другие сообщения «Рихтера» и убедились, что они представляют собой компиляцию различных газетных материалов и закрытого характера не носят. Вывод таков: «Рихтер» передает «липу».

По согласованию с Центром решили провести беседу с источником и выяснить, почему в последнее время вместо передачи ценных материалов он занялся обманом. Вначале появилась мысль прекратить встречи и отойти от него. Однако, учитывая, что он знал одного из работников нелегальной резидентуры, который мог оказаться под ударом, возникла необходимость выяснения причин, почему источник занялся фальсификацией информации. Возникало и подозрение, что он может делать это по заданию контрразведки. Все это вынуждало провести с ним обстоятельный разговор и разобраться в истинных причинах перемены отношения к нам.

Такая встреча была организована. Беседу проводил сотрудник «легальной» резидентуры, с которым он раньше работал. В ходе беседы выяснилось, что передаваемые «Рихтером» сведения брались из различных газет. Дело оказалось в том, что полтора года назад его уволили из указанного агентства. Первое время через имевшиеся у него связи он доставал закрытую информацию. Но в последние месяцы эти возможности были исчерпаны. Находясь без работы и боясь лишиться нашего вознаграждения, он вынужден был прибегнуть к обману.

Этот случай явился хорошим уроком не только для оперработника, у которого «Рихтер» находился на связи, но и в целом для резидентуры. В этой связи были приняты меры по тщательному анализу поступавшей от источников информации, а самое главное — по улучшению работы с самими источниками, их проверке и более детальной проработке разведывательных заданий. Что касается «Рихтера», то, учитывая его искреннее раскаяние в совершенном им проступке и принимая во внимание его прежнюю безупречную работу, было решено передать его в «легальную» резидентуру и использовать для выполнения разовых заданий.

Такое решение оказалось правильным. «Рихтер» еще длительное время добросовестно выполнял разведывательные задания и сделал много полезного на порученном ему участке работы.

Характерен в этом отношении и другой случай, который касался работы молодого разведчика Леши с источником 36-м. Последний работал с советской разведкой более десятка лет. Стимулом его работы являлись деньги. Но он пользовался нашим доверием и считался достаточно надежным агентом.

В резидентуре использовался для отдельных поручений, связанных с получением сведений и характеристик на некоторых лиц, установки адресов и выполнения других подобных заданий. У него имелись связи в полиции, и он квалифицированно делал поручаемую ему работу.

По характеру он был несколько грубоват, фамильярен. Первая встреча произошла по паролю. Увидев перед собой молодого, скромного и интеллигентного работника, он повел себя довольно развязно, начал высказывать свои замечания по работе сотрудников, работавших с ним раньше, и фактически взял инициативу в свои руки. Как Леша ни старался поставить на место своего подопечного, ему это никак не удавалось.

Леша откровенно рассказал Василию Михайловичу, что ему трудно работать с таким человеком, и просил передать его на связь другому, более опытному работнику. Так и пришлось сделать, а Леша перешел на другой участок. В дальнейшем с 36-м проблем не было, новый сотрудник построил с ним работу так, что агент стал вести себя более корректно и по-деловому.

Разного рода осложнения и трудности возникали в работе и с другими источниками и помощниками. В каждом отдельном случае Василию Михайловичу нужно было тщательно разбираться и находить приемлемые для дела решения.

Разведчику Зарубину приходилось встречаться и с непредвиденными обстоятельствами, грозившими серьезными осложнениями с точки зрения безопасности.

Один такой случай произошел с Василием Михайловичем в Швеции, куда он прибыл для встречи с работниками Центра. Он и два представителя из Москвы сидели в одном из стокгольмских ресторанов и обсуждали поставленные руководством вопросы. В это время Зарубин заметил, как с противоположной стороны зала к нему, улыбаясь, шел человек. Его лицо было знакомо, но где он его видел, разведчик никак не мог припомнить. Но чутье подсказало, что здесь что-то неладно. Нужно действовать. Зарубин поднялся с места и пошел ему навстречу. Только теперь он вспомнил, где встречал этого человека.

В 20-х годах, когда он работал в органах контрразведки во Владивостоке, они задержали большую партию оружия и боеприпасов, которые контрабандным путем направлялись по железной дороге из Европы в Китай. Вскоре во Владивосток прибыл представитель германо-китайской торговой компании некто Ш. Он без акцента говорил по-русски и нахраписто добивался возвращения конфискованного оружия. По этому поводу он неоднократно встречался с Зарубиным, который занимал должность начальника экономического отдела ГПУ. Усилия Ш. оказались безрезультатными, и он уехал ни с чем.

И вот теперь неожиданная встреча с человеком, которого меньше всего на свете хотел бы видеть сейчас наш разведчик. Но Василий Михайлович сделал вид, что рад встрече со старым знакомым.

Зарубин прибыл в Швецию по иностранным документам, жил в гостинице, и это серьезно осложняло положение. Ш. после теплого приветствия с улыбкой спросил, какие это важные дела привели дальневосточного чекиста в Стокгольм. Василий Михайлович ответил, что он уже давно работает во Внешторге и прибыл для переговоров, связанных с заказом крупной партии подшипников. Ш. пригласил Зарубина к себе за стол и настойчиво стал добиваться, где он остановился и когда с ним можно встретиться.

Василий Михайлович с трудом отвязался от назойливого торговца оружием, пообещав позвонить ему через три дня. А через два дня, завершив дела, он благополучно отбыл из Швеции.

В серьезные переделки попадала и Елизавета Юльевна. Однажды по указанию Центра она выехала в Вену за почтой, доставленной туда специальным курьером. На месте оказалось, что в почте находятся два паспорта: для нее и для Василия Михайловича, на другие фамилии и национальности, деньги и новые индивидуальные шифры.

В это время Зарубины работали во Франции. С таким опасным грузом нужно было пересечь две границы. Часть предметов пришлось спрятать на себе, кое-что положить в сумочку. Поездка проходила нормально. Но вот на одной из границ, после таможенного контроля и за пять минут до отхода поезда, в купе вбежал жандарм и резко потребовал от Елизаветы Юльевны: «Почему Вы не пришли в таможню зарегистрировать свое оружие?» Сердце у разведчицы забилось — слишком дорогой груз она везла. Не провокация ли это? «Никакого оружия у меня нет, здесь какая-то ошибка». Однако жандарм настаивал на том, чтобы Елизавета Юльевна вышла из вагона. Разведчица решила стоять до конца. На все аргументы, которые она приводила, жандарм твердил одно: надо выйти из вагона и зарегистрировать пистолет.

Можно только гадать, чем могло бы кончиться дело, если бы не один пассажир: «Господин чиновник, Вы напрасно пристаете к этой даме, — сказал он, — пистолет везет не она, а дама вон из того купе, я слышал, как таможенник предлагал ей зарегистрировать пистолет». Оказалось, что одна пассажирка везла старый дуэльный пистолет, купленный в антикварном магазине, который надо было зарегистрировать на таможне, и чего она не сделала.

Все закончилось для разведчицы благополучно, но сколько волнений ей пришлось пережить!

В середине 1937 года Зарубины на несколько месяцев были направлены в США для выполнения конкретного оперативного задания, после чего планировалось их возвращение в Германию для продолжения работы. Задание состояло в подборе и вербовке из числа американцев агентуры для работы в Германии, особенно на случай войны. Тогда считалось, что надвигающаяся война может не затронуть США и что американцы будут проводить политику равноудаленности в отношении конфликтующих сторон. Особый интерес представляли лица, которые могли быть использованы в качестве курьеров-связников. Дело в том, что ситуация в Германии была такой, что использовать немцев в этих целях было практически невозможно. Один-два выезда немецкого гражданина за границу — и к нему уже будет привлечено внимание гестапо. В то же время выезды иностранцев не вызывали подозрений, и поэтому они больше подходили для роли связников. Наиболее свободно в это время чувствовали себя американцы, к которым немцы относились достаточно дружелюбно.

Поездка в США оказалась результативной. Были завербованы три помощника, среди них была агент Елена, антифашистски настроенный человек, которая затем выехала в Германию, поступила в качестве аспирантки в университет и успешно обеспечивала работу по связи на одном из участков деятельности резидентуры.

В конце 1937 года Зарубины были отозваны в Москву в связи с предательством одного из сотрудников, работавшего за границей, который знал Зарубина и мог его выдать.

После возвращения из Германии и до 1941 года Василий Михайлович работал в Центре. С января по июнь 1941 года он по «легальной» линии находился в командировке в Китае.

На встрече 9 июня 1941 года источник — немец, занимавший ответственный дипломатический пост, сообщил Зарубину, что, по надежным данным, полученным из Берлина, в ближайшие дни Германия нападет на СССР, для этого все подготовлено как в военном, так и в экономическом отношении. Как сообщил ему влиятельный знакомый, только что прибывший из Германии, нападение на СССР планировалось на май, но было отложено до июня. Согласно разработанному плану военных действий, война будет скоротечной и продолжится не более трех месяцев. Он просил срочно передать эту информацию в Москву.

Полученную информацию Зарубин немедленно передал в Центр. Не получив ответа, 20 июня Зарубин вновь телеграфировал в Центр: «Источник утверждает категорически, что на основании точных данных Гитлер полностью подготовился к войне с СССР. Он предупреждает нас об этом и считает, что нам нужно сделать из этого необходимые выводы».

Такого же рода информация была получена и от Елизаветы Юльевны из Германии, куда она была направлена для встречи с Вальтером, который, как упоминалось выше, работал в МИД и был осведомлен о внешнеполитических планах германского руководства.

Встреча состоялась 18 июня, связаться с ним раньше не было возможности. Вальтер сразу же сказал, чтобы Елизавета Юльевна срочно выезжала из страны, так как через два-три дня Германия нападет на СССР. Он сообщил, что фашисты собрали колоссальные силы для войны с СССР, и в МИД все уверены, что война закончится за несколько недель победой Германии.

Эта информация была сразу же доложена резиденту.

По возвращении из США в 1943 году Зарубин продолжал работать в разведке на руководящих должностях. В 1945 году ему было присвоено звание генерал-майора.

В 1948 году Василий Михайлович ушел в отставку по состоянию здоровья, но связи с разведкой не терял, передавал молодым сотрудникам свой богатый и многогранный опыт оперативной работы. Елизавета Юльевна работала в разведке до 1946 года.

За время службы в разведке Василий Михайлович был награжден двумя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды и многими медалями. Имела награды и Елизавета Юльевна.

Умер выдающийся разведчик в 1972 году. В 1987 году скончалась и Елизавета Юльевна.

18. Разведчик-нелегал И.А. Ахмеров

Полковник Исхак Абдулович Ахмеров — один из выдающихся представителей внешней разведки. Он сыграл большую роль в укреплении обороноспособности нашего государства в наиболее суровое время для страны — в годы Великой Отечественной войны.

С 1941 по 1946 год Ахмеров возглавлял нелегальную резидентуру в США. Информация, которая шла из резидентуры, имела большое значение и докладывалась непосредственно высшему руководству. Среди направляемых материалов были сведения об оценке американцами военно-промышленного потенциала Германии, военных и политических планах правительства США, проекты документов, готовившиеся для международных встреч, данные о переговорах германского посла в Ватикане Вайцзеккера, представлявшего группу Браухича и Кейтеля, с представителями Рузвельта — главой американского епископата архиепископом Спеллманом и мультимиллионером, президентом корпорации «Юнайтед стал» Тейлором об условиях выхода Германии из войны и другие. (Американские представители прибыли в Ватикан по приглашению папы.)

Ахмеров не был новичком в США. Еще до войны, с 1934 по 1939 год, он был здесь резидентом нелегальной резидентуры.

Свою деятельность в разведке Ахмеров начал в 1930 году. До отъезда на работу за границу в январе 1933 года в качестве нелегала он имел за плечами четыре года дипломатической работы и три года службы в центральном аппарате разведки. Это был кадровый сотрудник разведки. Работал он четко, в делах был аккуратен, дисциплинирован, целеустремлен.

Ахмеров родился 7 апреля 1901 года в г. Троицке Челябинской области, его родным языком был татарский. Отец умер, когда ему было несколько месяцев. До 1912 года жил с матерью у деда, а после его смерти пошел работать. Был мальчиком на побегушках в галантерейном магазине, затем работал шлифовальщиком в типографии. После революции учился в Москве на курсах счетоводов, поступил на работу в Наркомпрод Татарии. В 1920 году его избрали депутатом Казанского городского совета.

В 1921 году Исхака Абдуловича направляют в Москву, в Коммунистический университет народов Востока, а в 1922 году переводят в 1-й Государственный университет (ныне МГУ) на факультет международных отношений.

По окончании университета Ахмеров был направлен на работу в Наркоминдел и в том же 1925 году, учитывая способности Исхака Абдуловича к языкам, а также знание Востока, НКИД командирует его в Термез (бывшая Бухарская Советская Социалистическая Республика) в качестве дипагента, а в 1926 году — в Турцию секретарем генконсульств СССР в Стамбуле и Трапезунде. Когда Ахмеров уезжал в Турцию, он свободно владел турецким языком. По возвращении в 1930 году из Турции Ахмеров был переведен из Народного комиссариата иностранных дел в разведку.

Так с марта 1930 года Исхак Абдулович Ахмеров начал работать в Иностранном отделе О ГПУ.

В январе 1933 года Ахмерова вызвали к начальнику ИНО ОГПУ Артуру Христиановичу Артузову. По делам ему и раньше приходилось бывать в кабинете начальника разведки.

На этот раз Артузов пригласил Ахмерова по особому случаю. Он сказал, что, захватив Маньчжурию и создав там марионеточное государство, японцы хотят превратить территорию Китая в плацдарм для войны против СССР. Оперативная обстановка в этом регионе чрезвычайно осложнилась. Артузов заключил: «Мы решили направить вас в Китай в качестве нашего нелегального работника. Вам надо будет выехать в Пекин, легализоваться там и заняться приобретением источников, которые могли бы информировать нас о положении вещей в этом районе и планах японских агрессоров. Таково решение руководства разведки, но мы хотели бы и посоветоваться с вами».

Ахмеров ответил: «Получить такое задание считаю для себя большой честью. Благодарю за доверие. Не знаю, сумею ли справиться, но обещаю сделать все от меня зависящее».

Был обсужден вопрос о документе, который можно было бы использовать для работы в Китае. Исхак Абдулович предложил выехать в страну с турецким паспортом, под видом студента-востоко-веда, намеревающегося приобрести знания на месте. Свободное владение турецким языком, наряду с выгодными внешними данными (во время работы в Турции его часто принимали за местного жителя), давало возможность выдавать себя за турка. Однако в жизни ему никогда еще не приходилось выступать в роли другого человека. Преодолеть этот психологический барьер было непростым делом.

Подготовка была закончена, имелся документ на имя турецкого гражданина. В Китай он должен ехать через Европу, где планировалось получить китайскую визу, и далее следовать на пароходе до одного из китайских портов. Пункт его назначения — Пекин.

Но случилось так, что первые шаги в качестве нелегала начались с испытаний.

Первую остановку Ахмеров сделал в Вене. Решив ряд организационных вопросов и познакомившись с достопримечательностями города, он, согласно заданию, отбыл в Рим. Здесь ему предстояло оглядеться и подготовиться к отъезду в Китай.

Но когда в бюро путешествий Исхак Абдулович уточнил детали поездки, стало ясно, что не все, что планировалось, выбрано удачно. Выяснилось, что многие бизнесмены и туристы направляются в Китай через Советский Союз. Это быстрее и дешевле. Поэтому он принял решение ехать через СССР.

Ахмеров беспрепятственно получил китайскую визу, но в посольстве предупредили, что нужно также получить советскую транзитную визу.

После посещения советского посольства возникли первые трудности. Транзитную визу он получил быстро, но после захода в посольство заметил за собой слежку. Поскольку все делалось официально и скрывать было нечего, разведчик не предпринимал никаких попыток отрыва от наблюдения. Через несколько часов он был задержан и доставлен в полицейский участок. На настойчивые требования объяснить причину задержания шеф полиции заявил: «Вы ходили в русское посольство, а у нас есть инструкция проверять всех посетителей этого учреждения. Мы не знали, кто вы такой и зачем были там. Вот теперь мы выяснили, что вы турецкий гражданин и вам нужна виза».

Ахмеров решил, что инцидент исчерпан и он свободен. Но оказалось, что разговор не окончен. Офицер потребовал предъявить помимо паспорта разрешение на пребывание в Италии — карт д’идентите. «А где можно получить это разрешение?» — осведомился разведчик. Дело оказалось очень простым. Офицер сам выписал ему документ и, заплатив положенную сумму, Ахмеров был отпущен с пожеланиями счастливого путешествия.

Неприятно начавшийся инцидент повернулся в пользу разведчика. У него впервые появился документ, выданный на законном основании, который впоследствии сослужил ему хорошую службу.

В дальнейшем Ахмерову не раз приходилось сталкиваться с неожиданностями, а порой и очень острыми ситуациями, но этот инцидент запомнился надолго.

Другое испытание ждало на советско-китайской границе. Территорию СССР нелегал проехал благополучно. В Москве он получил дополнительные инструкции, его действия были одобрены.

На железнодорожной станции Маньчжурия, первом пограничном пункте на китайской территории, в вагон вошли японские офицеры-пограничники. Один из них, бегло просмотрев документы, взял паспорт с собой, а через несколько минут Ахмерову предложили пройти к начальнику пограничной охраны. «Не произошел ли какой-либо прокол?» — мелькнуло в голове. Из пассажиров всего вагона только его одного пригласили для объяснений. Однако волнения оказались напрасными. Оказалось, для въезда в Китай одной китайской визы недостаточно. Японцы, осуществлявшие власть на территории Северо-Восточного Китая, требовали, чтобы у приезжающих была и виза оккупационных властей.

Такую визу в паспорт Ахмерова поставили, но сама беседа с японским жандармом оказалась нелегким испытанием. Она велась через переводчика русского языка, татарина — эмигранта из России, который владел турецким языком, но не знал японского. Японец понимал по-русски, и поэтому перевод с турецкого осуществлялся на русский, и нелегалу потребовалось большое самообладание, чтобы не показать, что он понимает весь разговор. Кроме того, переводчик-татарин внимательно присматривался к Ахмерову, и можно было понять: что-то не нравилось ему в этом иностранце, возможно, по отдельным признакам он улавливал черты, свойственные его соотечественникам. Но «гурок» держался уверенно, и все закончилось благополучно.

Дальнейшее путешествие до Пекина прошло без приключений. Здесь нелегал, в соответствии с заданием, поступил на учебу в американский колледж, где занималась большая группа иностранцев.

Еще перед отъездом из Москвы Артузов предупреждал разведчика, что одной из важнейших задач является работа в иностранной колонии.

Вскоре Исхак Абдулович установил хорошие отношения с двумя студентами-европейцами. Один из них был англичанин. Он поддерживал контакт с работниками своего посольства и доверительно сообщал информацию, которую он черпал из бесед с английскими дипломатами, в том числе о планах японцев, и ряд других заслуживающих внимания сведениий. От студента-скандинава поступала информация о ситуации в Северо-Восточном Китае.

Используя все свои связи, нелегал снабжал Центр информацией о политическом и экономическом положении в Маньчжурии, мероприятиях японских оккупационных властей по подготовке агрессии против СССР, деятельности японской разведки в Китае и др.

В Китае Ахмеров находился относительно недолго. К началу 1934 года он в основном выполнил задачи, которые стояли перед ним на первый период.

Вскоре поступило указание Центра прибыть в Москву для отчета и подготовки к новому назначению. Руководство приняло решение направить его в США.

После короткой подготовки он выехал в Европу. Прибыв в Женеву, он выяснил, что для въезда в США нужна виза, которую можно получить в американском посольстве в Швейцарии. Однако, когда он обратился в американское генконсульство в Женеве, у него потребовали рекомендации местных граждан, которые его знают. Таковых у нелегала не было, это могло осложнить положение. Тогда он решил воспользоваться тем обстоятельством, что в Швейцарии он остановился не в гостинице, а на частной квартире, и назвал в качестве реко-мендателя хозяина квартиры.

Исхак Абдулович полагал, что этот вопрос формальный. Тем не менее, вернувшись домой, он сразу же извинился перед хозяином за то, что ему пришлось назвать его как человека, хорошо знающего своего жильца. Этим он хотел предупредить возможное обращение американцев к хозяину.

Швейцарец не только не возразил против использования его имени, а наоборот, рассмеявшись, сказал, что из американского консульства ему звонили.

«Я и фамилию вашу не успел толком запомнить, — сказал он, — но раз спрашивали о турке, сразу решил, что речь идет о вас, и подтвердил, что вы у меня живете».

На следующий день виза была выдана. Находчивость нелегала, хорошее впечатление, которое он произвел на хозяина квартиры, помогли ему безболезненно решить визовый вопрос. После этого он на пароходе отбыл в США.

Пунктом назначения был Нью-Йорк. Разведчик хорошо знал английский язык, но в его речи сказывался иностранный акцент. Чтобы устранить погрешности в языке, он устроился на учебу в Колумбийский университет. Через имевшиеся у резидентуры возможности вскоре приобрел документы уроженца США.

Начинать разведывательную деятельность в США Ахмерову пришлось в трудных условиях. Обстоятельства сложились так, что, впервые приехав в страну, не успев достаточно ознакомиться с ней, он должен был в основном самостоятельно решать организационные и оперативные вопросы, налаживать отношения с нужными людьми. Резидент нелегальной резидентуры в связи с болезнью выехал в Москву, и руководство резидентурой было поручено Исхаку Абдуловичу. И с этого момента до конца 1939 года он бессменно находился у руля этой организации.

Когда новый резидент начал знакомиться с источниками, которые передавались ему, выяснилось, что они не обладали информационными возможностями и не могли принести большой пользы. Нужны были новые информаторы. Выполнить работу по их приобретению одному не под силу, поэтому Центр направил ему несколько молодых сотрудников, которые под руководством Ахмерова активно включились в работу резидентуры.

К началу 1936 года Исхак Абдулович завершил комплектование нелегальной резидентуры. Под его руководством теперь находились шесть сотрудников, в том числе две женщины.

Работы было много. Требовалось отобрать источники, имеющие перспективы, освободиться от балласта, приобрести информаторов в учреждениях, которые интересовали разведку.

Одним из ценных новых приобретений стал источник Аркадий, который имел отношение к работе военных и военно-морских учреждений.

На первом этапе возникали некоторые сложности в работе с этим человеком. Однако постепенно он освоился, стал действовать более уверенно. Аркадия обучили фотографированию, и от него стали поступать документальные материалы по военным и военно-техническим вопросам.

Большой вклад в информационную работу вносил источник «Норд». Контакт с ним был установлен, когда он учился в одном из престижных университетов. После окончания учебного заведения по совету Ахмерова он поступил на работу в военное министерство США. Через некоторое время он занял там должность, которая давала возможность знакомиться с докладами американских военных атташе, заключениями по этим докладам и принимаемыми решениями.

Самую ценную политическую информацию резидентура Ахмерова получала от «Корда», ответственного сотрудника госдепартамента. Источник был антифашистски настроенным человеком, он понимал, что развитие международных событий ведет к войне, что американская политика в отношении Германии все больше развязывала руки Гитлеру и таила опасность для самой Америки.

Информация, которую он передавал, высоко оценивалась в Центре, она докладывалась высшему руководству страны. В числе материалов, поступавших от «Корда», имелись копии секретных докладов правительству по ряду актуальных международных проблем, проекты американских резолюций на международных конференциях, доклады американских послов и другие важные материалы.

Среди других помощников особо следует отметить Таню. Она оказала огромную помощь: приобрела несколько конспиративных квартир, участвовала в мероприятиях по получению документов для вновь прибывших нелегалов, осуществлению конспиративной связи на другие страны, активно содействовала приобретению полезных источников. Кроме того, располагая большими связями в кругах вашингтонской администрации, она сама добывала интересную информацию. Работала смело и энергично.

Работа резидентуры была построена так, что с наиболее ценными источниками связь поддерживал сам резидент. Большинство источников знало, что работает на Советский Союз, и сознательно оказывало нам помощь, считая это своим вкладом в совместную борьбу против общего врага — фашизма. Основная их часть работала бесплатно.

Международная обстановка к этому времени все больше обострялась. Правящие круги Англии и Франции шли на уступки требованиям фашистской Германии. Мюнхенская политика строилась на расчетах, что удастся повернуть Германию на восток, против СССР.

Это был весьма ответственный период в деятельности Исхака Абдуловича. Однако выполнить до конца возложенную на него важную миссию не удалось. В СССР в это время продолжались репрессии. Они коснулись и сотрудников разведки. По указанию Берии Центр одновременно отозвал в 1939 году из-за границы почти всех резидентов «легальных» и нелегальных резидентур, в том числе и Ахмерова.

С тяжелым сердцем и недоумением воспринял Исхак Абдулович указание о своем отзыве, когда успехи в работе были налицо, а добываемые сведения были особенно нужны нашему государству.

В декабре 1939 года Ахмеров отбыл в Москву. В 1940 году была расформирована его резидентура. Большая часть источников была передана в «легальную» резидентуру.

Отзыв в Союз закончился для Ахмерова относительно благополучно. Правда, его вызывал Берия и пытался обвинить в предательстве. Однако отрицательных последствий за этим на сей раз не последовало. Исхака Абдуловича направили на работу в центральный аппарат разведки. Но работать пришлось недолго. Началась Великая Отечественная война. Принимались срочные меры к активизации работы всех имевшихся тогда разведывательных звеньев и созданию новых нелегальных резидентур за границей.

Руководство внешней разведки приняло решение вновь направить Исхака Абдуловича на нелегальную работу в Соединенные Штаты Америки. Ему поставили задачу организовать работу по добыванию сведений, касающихся Германии и ее союзников, вскрытию истинных целей политических и военных союзников СССР, и прежде всего США и Англии. Разведчику предлагалось осесть в одном из городов недалеко от Вашингтона, чтобы можно было регулярно встречаться с наиболее важными источниками, большинство из которых работало в столице.

На этот раз Исхак Абдулович отправлялся в США вместе с женой Еленой, американкой по происхождению, которая приняла в 1939 году советское гражданство и стала сотрудницей внешней разведки.

Елена приехала в Нью-Йорк в 1935 году из другого американского города и работала секретарем в одной из промышленных фирм. Придерживалась левых взглядов, принимала участие в деятельности прогрессивных организаций. В 1936 году ее привлекли к работе резидентуры в качестве связника, в дальнейшем она выполняла и другие разведывательные обязанности и показала себя смелой и дисциплинированной работницей. В 1939 году, по предложению резидента, ее зачислили техническим секретарем резидентуры. Она стала активной помощницей Исхака Абдуловича. В дальнейшем они стали мужем и женой. Вместе с мужем она прибыла в 1939 году в Союз.

Теперь им предстояло возвратиться в Соединенные Штаты для продолжения работы. В сентябре 1941 года их перебросили в Китай, а затем в Гонконг. Отсюда на пароходе прибыли в США. Для осуществления этой поездки им подготовили соответствующие документы. В Соединенных Штатах Америки они перешли на свои надежные старые паспорта.

Имея опыт нелегальной работы в Соединенных Штатах Америки и хорошо зная оперативную обстановку в стране, Ахмеров сразу же по прибытии к месту назначения приступил к выполнению задания.

В качестве прикрытия разведчик-нелегал с согласия Центра использовал небольшую коммерческую фирму, владелец которой еще в первой командировке оказывал ему помощь. Человек он был надежный, и поэтому решили провести некоторую реорганизацию этого предприятия, расширить и поставить его деятельность на более солидную основу.

Ахмеров стал компаньоном фирмы и на первом этапе много времени уделял организации ее работы. Это позволило вывести фирму в число благополучных и серьезно закрепить положение разведчика, поскольку в окружении он выглядел вполне преуспевающим бизнесменом.

Каждый день к 10 часам он приходил в контору и садился за финансовые и различные хозяйственные дела. После 14 часов, а иногда и позже, возвращался домой, внимательно читал прессу и литературу по международным вопросам, готовился к предстоящим встречам с источниками. Два-три раза в месяц из Нью-Йорка он выезжал в Вашингтон, где приходилось задерживаться большей частью на субботу и воскресенье. Несколько раз в месяц ездила в Вашингтон Елена, она выполняла в основном задания по связи. Через некоторое время она поступила в университет, где начала изучать педагогику.

Условия для работы в США в этот период серьезно осложнились. Шла война. Контрразведывательные органы и полиция усилили наблюдение за носителями секретов и людьми, которые вызывали хотя бы малейшее подозрение.

Центр писал Ахмерову: «Мы прекрасно понимаем, что условия для работы в стране стали более сложными, чем они были в мирное время, особенно для нелегалов. Совершенно естественно, что спецслужбами принимаются меры предосторожности. Поэтому надо перестроить работу применительно к новым, более сложным условиям в стране».

Дело осложнялось еще и тем, что появилась опасность призыва Исхака Абдуловича в армию, так как по возрасту и как гражданин США он подпадал под мобилизацию.

В начале 1942 года разведчик прошел военную регистрацию. Ему пришлось заполнить анкеты на 13 листах с детальным описанием своего прошлого и настоящего. После того как члены комиссии подробно опросили Ахмерова, его привели к присяге. Затем председатель комиссии заявил, что, как человеку женатому, ему, возможно, предоставят некоторую отсрочку от призыва, но при необходимости он будет вызван в призывную комиссию.

С учетом такой перспективы разведчик по указанию Центра начал готовить источников для передачи на связь Елене, одновременно изыскивая возможности для освобождения от призыва.

К середине июля 1942 года Ахмерову по документам значилось около 40 лет, он был женат, имел небольшую коммерческую фирму. Поэтому его зачислили в категорию З-a. Лица этой категории тогда в массовом порядке в армию не призывались. В то же время он стал искать пути для получения справок от знакомых врачей, чтобы освободиться от военной службы по состоянию здоровья. Такие справки ему удалось добыть, и позднее они пригодились.

Поддерживая связь с наиболее надежными источниками, Ахмеров стал получать от них материалы о внешней и внутренней политике США, сведения о международных контактах представителей американского правительства, данные о военных и военно-политических планах и другие ценные материалы.

Источники резидентуры находились во многих объектах правительства США, и особо охраняемые американцами секреты регулярно стали поступать к Ахмерову, а затем направлялись в Москву.

Например, во время Тегеранской конференции великих держав советская делегация своевременно получала информацию о планах и намерениях американцев, намечаемых ими шагах, и в этом немалая заслуга Исхака Абдуловича, который получал сведения по этим вопросам от своих агентов.

Ахмеров располагал источниками в государственном департаменте, администрации зарубежной экономики, управлении департамента военной промышленности, ФБР, департаменте юстиции и других учреждениях. Один из источников добывал информацию по атомной проблематике (проект «Манхэттен»). Другой, работавший в управлении стратегических служб (внешняя разведка), передавал документальные материалы о военной инфраструктуре США, мероприятиях по подготовке военных операций. Большой объем секретных материалов поступал от других источников.

Только за 1943–1945 годы от Ахмерова было получено 2500 пленок с информационными материалами (это более 75 тысяч машинописных листов).

Учитывая ценность добытых материалов и исключительно добросовестную и высококвалифицированную работу сотрудников нелегальной резидентуры, Центр отметил нелегала и его жену правительственными наградами. Ахмеров был награжден орденом Красного Знамени (первую награду — орден «Знак Почета» — он получил в сентябре 1943 года), а Елена — орденом Красной Звезды. Награды получили и другие сотрудники резидентуры. За успешное выполнение разведывательных заданий в послевоенный период Ахмеров был награжден вторым орденом Красного Знамени.

После разгрома гитлеровской Германии и Японии перед разведкой встали новые задачи. Американская контрразведка, освободившись от необходимости разрабатывать фашистскую агентуру, переключилась на работу против советских представительств и возможной деятельности нашей разведки с нелегальных позиций.

Несмотря на это, поток информации, направляемой в Центр, не уменьшался. Однако в начале декабря 1945 года деятельность резидентуры пришлось прервать в связи с угрозой провала в результате предательства источника «легальной» резидентуры Мирны, имевшей некоторое касательство к одному из звеньев резидентуры Ахмерова. Работа резидентуры была законсервирована, а резидент и его жена переправлены в СССР. Наиболее ценных источников удалось обезопасить, и они стали действовать в составе других нелегальных звеньев.

Исхак Абдулович и его жена Елена вернулись в СССР в начале 1946 года. Теперь они прибыли в Москву насовсем. Закончился второй этап работы резидента Ахмерова в Соединенных Штатах Америки, продолжавшийся четыре с половиной года.

В одном из своих выступлений Исхак Абдулович отмечал, что более девяти лет он был американцем и вместе с женой вел разведывательную работу, свободно разъезжая по стране, имел торговое предприятие, квартиру в Нью-Йорке, руководил солидными источниками в Вашингтоне, которые давали важную политическую информацию в условиях войны, освещали политику не только США, но и наших противников — Германии и Японии, и когда из Центра получил сообщение, что их информация имеет большое государственное значение, то понял, что приносил большую пользу Родине и чувствовал глубокую удовлетворенность.

В итоговых документах о работе внешней разведки в 1941–1945 годах сказано: «Особенно успешно в годы войны в США действовал резидент нелегальной резидентуры, видный советский разведчик И.А. Ахмеров…» Редко кому из разведчиков удавалось заслужить такую высокую оценку.

По возвращении из США Ахмеров был назначен на одну из руководящих должностей в подразделении нелегальной разведки, но его тянуло к живой работе. Он вновь как иностранец выезжал в разные страны в краткосрочные командировки, оказывал помощь начинающим работникам.

Исхак Абдулович был внимательным и отзывчивым человеком, от него можно было узнать много поучительного. Вместе с тем он был и требовательным человеком по отношению к своим молодым коллегам.

Первое, на что обращал внимание Ахмеров во время встречи, было то, как нелегал одет. В беседе с одним из них он деликатно коснулся этого вопроса: «Одежду-το вы покупали в местном магазине, а оделись по-московски». И обратил внимание собеседника на некоторые детали, которые выделяют человека в местной среде. Разговор шел не только о внешних элементах облика нелегала, но и о других профессиональных качествах, которые необходимо вырабатывать разведчику.

«Бич наших советских людей, оказавшихся за границей, — это доверчивость, — говорил Исхак Абдулович. — Здесь все по-иному. Люди, как правило, к себе в душу и в квартиру посторонних не пускают. Общаются свободно, но добиться доверия не так-то просто. Это надо учитывать в работе».

Особенно Ахмеров обращал внимание на аккуратность в работе. «Если вы будете нарушать порядок, — отмечал он, — опаздывать на встречи, то вы никогда не сможете наладить четкую работу со своими источниками и помощниками, это внесет в работу расхлябанность, а логическим последствием будет провал».

Исхак Абдулович обладал большой силой воли, упорством, настойчивостью в достижении цели. Он старался не делать себе послаблений, даже в мелочах. Некоторым казалось, что он несколько суховат, чрезмерно сдержан. Но стоило затронуть близкую ему тему, как он преображался, и перед нами представал большой души человек, увлеченный делом, которому он служил всю сознательную жизнь.

Таким навсегда останется в нашей памяти Исхак Абдулович Ахмеров, нелегальный резидент, который беззаветно служил своему Отечеству.

19. Пункт назначения — Рим

Марко Джовани (под этим псевдонимом он значился в служебных документах), уроженец Италии, пришел во внешнюю разведку в период Великой Отечественной войны. Его планировалось использовать на итальянском направлении. Италия активно участвовала в войне на стороне фашистской Германии, ее войска находились под Сталинградом и на других участках советско-германского фронта. Руководство страны и командование Красной Армии нуждались в получении информации об обстановке в Италии, политических и военных планах ее руководства.

Родился Марко Джовани на севере Италии в рабочей семье в 1908 году. Участвовал в антифашистском движении, являлся членом рабочих боевых дружин. Проявил себя смелым и решительным человеком. После того, как начались преследования, он вынужден был уехать. В Советском Союзе он нашел свою вторую родину. Учился, работал на заводе, участвовал в политической деятельности среди политэмигрантов, создал семью. В Москве живет его дочь.

В начале войны Марко Джовани обратился с просьбой направить его на фронт. Однако, учитывая его личные качества, политическую надежность, ему было предложено пойти на работу в разведку.

Первое задание за пределами СССР ему пришлось выполнять в мае 1944 года. В это время американские и английские войска вели бои в Италии. Ситуация на фронте оставалась сложной, много неясного было и в политической обстановке. Марко была поставлена задача осесть в Риме или в одном из крупных центров Северной Италии и начать работу по сбору информации об обстановке в стране, положении на фронте, контактах союзников с немцами, получению других сведений и передаче их в Центр.

Маршрут был избран через Югославию. Планировалось десантировать разведчика на территорию Боснии, где находились соединения югославских партизан, а оттуда с помощью советских представителей, находившихся при штабе Тито, переправить его в Италию.

Переброска разведчиков к месту назначения во время войны — дело исключительно сложное и особо опасное, когда речь шла о территории, занятой противником. Немало разведчиков погибало на маршруте следования или в первые дни и часы после приземления на занимаемую противником территорию.

Нелегкая доля выпала и Марко. Самолеты летали с грузами для югославских партизан из Киева. Вместе с грузами они иногда брали на борт югославских и наших военных, которые выбрасывались с парашютами в заданных местах.

Два раза Марко летал с этими самолетами, но прыжок совершить не удавалось: то в связи с появлением немецкой авиации они уклонялись в сторону, то по погодным условиям не удавалось найти нужное место. И только на третий раз разведчик прыгнул. Но, поскольку одновременно шла выброска грузов, Марко отнесло в сторону от намеченной цели, и он, попав в горный район, при приземлении сильно повредил себе ногу. К тому же оказалось, что буквально в нескольких сотнях метров находились немецкие позиции. В это время началось наступление фашистов на ставку Тито, которая находилась в этом районе.

Марко попал под обстрел, идти не мог, а немцы быстро продвигались по флангам, пытаясь блокировать район. Партизаны начали отход в горы.