Отец прибыл вместе с сыновьями, Томас наблюдал за ними издалека. Они все сильно сдали. Отец не выглядел так солидно, как прежде, его взгляд выражал усталость и отчаяние загнанного зверя. Сыновья льнули к нему, будто чего-то опасаясь.
Родственники приблизились к Томасу, не узнавая его.
— «Мое прошлое»? — спросил отец с угрозой в голосе.
— Да, — ответил Томас.
— Где мои воспоминания?
Томас провел их в здание. Они с трудом уместились в крохотном лифте. Отец тяжело дышал и дрожал от нетерпения, а Томас радовался тому, что стоит с ним рядом. Они поднялись на шестой этаж. Загорелась яркая табличка с надписью «Мое прошлое».
— Мне срочно нужна моя память. Немедленно. Где она?
Томас взял со стола компакт-диск.
— Вот возьмите. На диске ваше имя и сегодняшняя дата. Я должен получить чек на 999 фунтов.
— Не тратьте напрасно время. Покажите мне.
Томас занервничал.
— Думаю, вам лучше посмотреть все дома. Здесь множество воспоминаний, которые вы могли бы разделить с вашей женой в более удобной обстановке. А мне пора закрывать контору.
— Я просто схожу с ума. У меня лет времени. Поставьте этот чертов диск. Я не заплачу ни единого пенни, прежде чем не увижу, что на нем записано.
— Вот что я скажу вам. Забирайте диск. Деньги мне не нужны. Вижу, вы очень нуждаетесь. Пусть он будет вам подарком.
— Мне необходимо сейчас же увидеть запись.
Томас почувствовал во взгляде отца угрозу, вмиг воскресившую старые страхи. Он взял диск и вставил его в компьютер. Сначала шла двадцатиминутная рекламная ерунда о компании «Мое прошлое». Затем появилось меню воспоминаний. Томас выбрал одно из них. Демонстрировалось выступление отца на встрече банкиров, организованной Конфедерацией британских промышленников три пли четыре года назад. Оратор чувствовал себя очень уверенно и удачно острил. Слушатели громко аплодировали.
— Это я? — недоверчиво спросил отец. — Неужели это я?
— Да, конечно.
— Разве таким я был?
Выступление завершилось, засверкали фотовспышки, раздались бурные аплодисменты. Видеозапись кончилась. Мальчики смотрели на отца, не говоря ни слова.
— Покажите мне еще что-нибудь.
— Сэр, мне действительно пора закрывать офис.
— Не валяйте дурака. Убирайтесь!
С этими словами отец Томаса схватил «мышь» и прогнал сына с его места. Он с нетерпением смотрел на экран, выбирая новое воспоминание.
Теперь он видел себя потягивающим вино вместе с женой в баре центра «Барбикан» во время антракта. Они пришли туда на концерт и по такому случаю приоделись. Мать Томаса с волнением творила о чем-то, однако они не могли слышать её слов.
— Это моя жена. Какая сильная она была. Какая красивая. Интересно, где она сейчас?
— То есть как следует понимать ваши слова? — встревожился Томас.
— Не знаю. Не могу вспомнить.
Еще щелчок «мышью». Вся семья проводила отпуск во Флориде, Томас тогда был еще совсем ребенком. Трое загорелых братьев с увлечением вытаскивали рыболовную сеть. Мать носила облегающую юбку и дорогие солнцезащитные очки.
— Посмотрите, здесь три мальчика. Кто же третий?
Отец энергично щелкал «мышкой». Вся семья собралась у входа в Музей природы около года назад. Томас оказался на переднем плане.
— Парень похож на тебя, — сказал отец, оглядываясь на Томаса. — Это ты, что ли, с нами у музея? Какое совпадение, черт возьми. Разве мы знакомы?
— Да не то чтобы знакомы. Нет.
Новая сцена. Томас замер от страха. Она представляла собой запись злополучного вечера в «Оксо-Тауэр», За их спинами сверкали огни Темзы; официанты разносили шампанское, а отец Томаса рассказывал семье о важности инвестиций.
— Что происходит, черт побери? — Он повернул к Томасу разгневанное лицо. — Объясни мне, пожалуйста. Может быть, ты таким отвратительным образом разыгрываешь нас? Вставляешь себя в наши воспоминания. Вот ты ужинаешь вместе с моей семьей, внедряешься в наши мысли, наше прошлое. Вот что происходит, да? Как только я начал обретать память, то сразу увидел тебя с идиотской улыбкой на лице и понял, что имею дело с фальшивкой. Что за дурацкую игру ты затеял?
Видеосюжет между тем развивался своим ходом. Краем глаза Томас увидел момент, когда отец приказал ему покинуть дом.
— Сэр, поймите, пожалуйста, меня правильно. Перед вами вовсе не фальшивка. Я — ваш сын Томас. Член вашей семьи. Вот мои братья.
Отец Томаса посмотрел на него цепким взглядом. Казалось, он увидел то, что хотел, и в его пустых глазах появился вопрос. Однако они тут же вновь подернулись непроницаемой пеленой.
— Ах ты, негодяй! — Отец так сильно ударил юношу по голове, что тот упал на пол, ничего толком не понимая. — Ты считаешь, что такое предательство сойдет тебе с рук? — Он ударил Томаса в пах. — Подонок! — Он просто взбесился и принялся наносить удары куда попало.
Братья присоединились к отцу и что есть сил стали избивать Томаса.
— Негодяй! — злобно кричали они, подражая отцу. Томас обмяк, истекал кровью, потерял сознание — тем не менее они продолжали избивать его, пока их не оставили силы.
Томас еще не окончательно очнулся. Реальность вернулась лишь частично. Он лежал в реанимации, куда привезла его Джо, обнаружив утром на полу в луже крови. Он еще мало что соображал, однако чувствовал некое облегчение. Молодой человек понял, что почти все воспоминания покинули его и вскоре он вновь останется наедине с самим собой.
Пациентка на соседней кровати показалась ему знакомой. Он уже видел эту старуху… Постепенно вспомнил. Именно она некогда предсказала ему будущее. Как давно это было! Женщина выглядела совсем больной.
— Здравствуйте. — Она слышала его голос, но ничего не понимала. — Меня зовут Томас. Вы меня помните?
Она с трудом повернулась и посмотрела на него глазами, подернутыми белой пленкой.
— Конечно, я помню вас.
— Что с вами случилось?
— Нелегко приходится слепой старухе. Я упала с лестницы и повредила позвоночник. Мне плохо, конец мой близок.
— Все случилось так, как вы предсказали. Мой отец обеднел, а я разбогател. Только я представлял себе все как-то иначе.
— Мечты редко сбываются.
Больничный шум, казалось, был преднамеренно кем-то заказан, словно музыкальная фуга. Некоторое время Томас прислушивался к нему.
— Как только Джо упомянула «Шахту памяти», я вспомнил ваши слова и понял, что пророчество начинает сбываться. Все шло отлично. Мне попалась славная женщина. — Томас чувствовал облегчение по мере, того как воспоминания стремительно покидали его, возвращаясь туда, откуда явились.
— Чтобы перевезти воспоминания через пропасть, потребовалась вьючная лошадь. На сей раз ты был самой приемлемой кандидатурой. На твоем месте мог быть кто-то другой. Уверена, что ты во всем разобрался.
— Да, мне кажется, я понимаю, что к чему. Все теперь видится как-то яснее.
Старуха его больше не слушала. Вокруг Томаса сновали озабоченные врачи, суетились медсестры… Он не обращал на них никакого внимания, испытывая чувство внутреннего удовлетворения. У него осталось лишь собственное милое прошлое.
Сон миллиардера.
Третья история
В городе Дели жил некогда человек, страдающий бессонницей.
Внешне он обладал всем, чего только можно желать, — имел богатство, недоступное простым смертным, ибо являлся владельцем крупной промышленной группы и одним из богатейших людей Индии. Раджив Малхотра жил в прекрасном особняке, построенном в колониальном стиле на Притвирадж-роуд, с садом, где росли экзотические деревья и обитали длиннохвостые попугаи; в его распоряжении находились многочисленные слуги, повара и шоферы; он покупал дома в Джакарте, Нью-Йорке и Лондоне; его женой стала красавица, бывшая кинозвезда. Но судьба, оделив Раджива такими благами, казалась, хотела заставить его страдать, начисто лишив сна.
«Спать — значит дышать! — частенько думал он про себя по утрам, сидя на заднем сиденье «мерседеса» с тонированными стеклами. — Стоит только подумать о людях, не имеющих за душой ни гроша, но ежедневно погружающихся в объятия благостного сна, верного, как закадычный друг. Люди спят у дороги и на вокзалах, не просыпаясь, даже если кругом лают собаки и кто-то толкает их в спину. Мальчишки и старухи — все они могут спокойно спать. И только я, обладатель несметного богатства, лишен того, чем наслаждается последний бродяга».
Раджив жил двойной жизнью. Днем занимался тем же, чем и большинство людей, — работал, ел, выполнял всякие общественные функции, болтал с родными и близкими. Естественно, усталость одолевала его, словно тяжелая болезнь: все члены тяжелели и наливались свинцом, клоня несчастного к земле, глаза теряли выразительность. Однако светило солнце, Раджив общался с коллегами и чувствовал себя частью божьего мира. Богач без устали трудился, постепенно превращая сталелитейную компанию своего отца в глобальную промышленную империю, что придавало его существованию глубокий смысл.
Но ночами Раджив жил совершенно другой жизнью. Он погружался в мрачное одиночество после того, как домашние, проявляя почтение, желали ему сладких сновидений и оставляли наедине с бесконечной ночью, которую нужно было как-то пережить.
Жена мирно спала наверху, а Раджив бродил по многочисленным комнатам, словно привидение, обреченное целую вечность еженощно посещать замок, крадучись слоняясь по длинным надоевшим до безумия коридорам, где жизнь пришла в полное запустение. Бедняга без всякой надежды рыскал по дому в поисках снотворного: книг, которые избавили бы его от скуки и панических чувств, а сон мог бы подкрасться незаметно; видео- или телешоу, чтобы хоть на время отвлечься от тревожных мыслей. Он бродил в полной темноте по саду с неизменной сигаретой и перечитывал газетные сообщения, поедая при этом соленые орешки, приготовленные с вечера для гостей, потом вяло поднимался наверх к жене и ложился с ней рядом. Приняв горизонтальное положение, Раджив не засыпал, а напротив, с некоторым возбуждением начинал думать о всяких второстепенных делах и ненужных проблемах. Наконец за окном светлело, из дальних мечетей доносились звуки утренней молитвы, и богач начинал переодеваться, чувствуя облегчение оттого, что мучительное одиночество кончается.
Разумеется, он обращался к врачам. Пробовал принимать различные снотворные таблетки, прибегал к медитации и гипнозу. Прилежно читал все публикации Американского общества по изучению расстройств сна, а также статьи всех ведущих ученых, занимающихся этим вопросом. Он перепробовал все виды терапевтических кроватей, подушек, ушных тампонов и масок. По совету друзей слушал перед сном тихую музыку Моцарта и классическую рагу, а также записанные на компакт-диски «Звуки природы», присланные ему неким доброжелателем. Лежа в постели, внимал голосу цикад, поющих в тропическом лесу, и речитативу плывущего под водой хита, пытаясь обнаружить в себе признаки сонливости. Однако они не появлялись. Никакие виды лечения, от народных до фармакологических, не смогли приоткрыть ворота в царство Морфея. Спустя несколько лет бедняга отчаялся и перестал искать спасения. Все очень просто. Бессонница одержала победу.
Именно врачи уверили пациента в том, что он давно подозревал сам: именно по причине бессонницы после десяти лет совместной жизни они с женой так и не завели ребенка.
Когда Раджив Малхотра женился на звезде Болливуда Манре Сардари, газеты сходили с ума от безудержной радости. Любовный роман носил легендарный характер: представитель светского общества 70-х годов увлекся красивой женщиной старше его по возрасту и потом ждал двадцать лет, чтобы жениться на её дочери. История содержала в себе все признаки мелодрамы, присущей индийскому кино: гибель матери невесты при катастрофе вертолета, после чего девочка осиротела и стала ребенком всей Индии, приобретя приемных родителей в лучших семьях страны; тайное венчание на модном курорте в Гималаях в то время, когда Манра находилась на вершине славы, снимаясь в классической картине «Изгнание» (никто не присутствовал на церемонии, однако все стали свидетелями этого знаменательного события); конец её кинокарьеры и заявление: «Я ухожу из кино, чтобы помогать миллионам обездоленных людей»; рост благосостояния мужа и усиление его влияния в мире бизнеса. Тем не менее дети, в которых они видели смысл жизни, так и не появились. Врачи говорили, что уставший от бессонных ночей организм Раджива не способен восстанавливать силы и выделять семя. Ранее он думал лишь о стали и олове, а теперь, оставаясь наедине с собой, все больше размышлял о плоти и крови. Муж и жена охладели друг к другу. Вскоре редакторы газет, озабоченные проблемой династий еще в большей степени, чем деньгами, перестали уделять внимание этой семейной паре.
Однажды ночью Раджив решил отправиться на один из своих заводов, чтобы посмотреть, как там обстоят дела. Он относился к тому роду бизнесменов, которые хотят видеть все собственными глазами.
Богач прибыл на место около полуночи. Слабый свет освещал лишь дорожку, ведущую к главному входу, а остальное громадное здание скрывалось в полной темноте. Это было одно из самых новых предприятий: телекоммуникационный центр, где сладкоголосые индийские операторы, говорящие с легким американским акцентом, оказывали телефонную помощь многочисленным клиентам в Соединенных Штатах.
Миллиардер активировал карточку безопасности у входа, и предприятие вмиг осветилось сотнями огней. Стало светло, будто вдруг наступил день. Раджив критически осмотрел ряды кабинок, увидел банку из-под «колы» на полу, что мгновенно вызвало у него раздражение, и стал наблюдать, нет ли каких сбоев в работе. Каждый оператор получает в среднем тридцать звонков в час. Смена длится девять часов, большой перерыв — сорок пять минут, и два коротких по пятнадцать минут. Самое главное — это эффективность работы.
Раджив прошел по залу, не замеченный работниками, приникшими к экранам мониторов, а затем поднялся вверх по лестнице в мезонин, где в стеклянной будке сидел управляющий по этажу.
Тот сразу же вскочил, будто перед ним явился образ, сошедший с экрана телевизора.
— Вы оказали нам честь, сэр… большую честь… сэр.
— Как обстоят дела?
— Очень хорошо. Благодарю вас. Огромное спасибо.
— Я пришел послушать телефонные разговоры и посмотреть, как функционирует центр.
— Конечно, сэр.
Менеджер снял наушники и подключил выходное устройство к громкоговорителю.
Сверху кабинки выглядели словно огромное осиное гнездо, вскрытое случайным прохожим. Строгие геометрические ряды коконов, маленькие головки в ореолах сверкающих наушников фирмы «Сони», трепещущие с подспудной энергией личинок.
— К кому я могу обратиться с жалобой на обслуживание? — раздался женский голос с ярко выраженным американским акцентом.
— Слушаю, мадам. Чем вам помочь?
В этот момент совсем некстати зазвонил сотовый Раджива.
— Алло? — произнес он.
— Привет. Это я.
— Здравствуй, Майра. Я на работе. Чем ты занимаешься? Уже поздно.
Теперь ему приходилось одновременно слушать жену и раздраженную американку.
— На прошлой неделе я летела рейсом одной из ваших авиакомпаний из Сан-Хосе в Бостон. Самолет сделал посадку в Сент-Луисе. Рейс задержали на полтора часа, и я опоздала на деловую встречу в Бостоне.
— Я получила важное сообщение. Дома. Хочу обсудить с тобой одно дело.
— Не сейчас.
— А когда? Мне что, назначить тебе свидание? У тебя никогда нет для меня времени. Я хочу сообщить тебе нечто важное для нас обоих и имею право поговорить с тобой в полночь, коль уж ты недоступен в другое время суток. А так как ты сейчас вне дома…
— Мне не удалось вылететь в Бостон рейсом вашей авиакомпании до следующего утра. Так что пришлось купить билет на американскую линию, чтобы прибыть вовремя.
— Ладно, давай, только побыстрее. У меня мало времени. В чем дело?
— Я только что прочитала статью в сегодняшней газете… о новом способе лечения. Вот послушай.
— Майра, пожалуйста, не сейчас! Я не могу сосредоточиться.
— Вы не обеспечили своевременное прибытие. Я требую возмещения убытков.
— Как ты смеешь так говорить со мной?
— Дело в том, что мои партнеры прилетели из Парижа, и мне пришлось приносить извинения за то, что я застряла в штате Миссури и не пообедала с ними.
— Так, значит, для тебя важнее болтаться ночью на этой чертовой фабрике? Пусть они подождут. Послушай меня одну минуту. Ты будешь так же взволнован, как и я.
— Хорошо, я слушаю… Почему этой американке позволяют говорить такие веши? Кому интересно, с кем она там обедает? Заканчивайте с ней и занимайтесь другими клиентами… Продолжай, Майра.
— Ученым удалось создать жизнеспособный клон гориллы. Они утверждают, что теперь появилась возможность изготовлять клоны людей.
— Мадам, давайте начнем с самого начала. Назовите ваше имя и дату вылета.
— Эксперимент проводился в Кембридже. Англия. Начну сначала. Ученые фирмы «Биолаборатория лимитед» сегодня объявили, что создали восьмиклеточный зародыш гориллы, который, будучи внедрен в матъ-обезьяну, приведет к беременности и рождению детеныша. Они уничтожили утробный плод, утверждая, что их целью являлось лишь подтверждение некоторых теоретических гипотез, а не возбуждение любопытства общественности. Ну и так далее.
— В прошлый четверг. Рейс 162-й. Мое имя Лори Курт.
— Вот еще отрывок: доктор Стивен Холл, технический директор «Биолаборатории», заявил, что эксперимент показал, как далеко продвинулась наука.
— Сейчас отыщу все ваши сведения в системе. Надеюсь, вы все же успели на встречу?
— Слава богу. Партнеры из Франции хотят вложить деньги в мою компанию. Мы с трудом нашли свободное время для встречи за четыре месяца.
— С ума сойти. Что за болтовня? Если оператор желает развлекаться пустыми разговорами, пусть делает это в свободное время. Он должен отвечать на один звонок каждые две минуты. Проверьте, какой у него средний уровень.
Где- то в Калифорнии завыла полицейская сирена и вскоре затихла.
— Раджив, ты меня слушаешь? Я продолжаю читать: «Если бы несколько лет назад сообщение о создании восьмиклеточного утробного плода появилось на обложке журнала «Таймс», люди стали бы говорить, что такое открытие в корне изменило наше представление о природе».
— У нас есть удивительные технологии, которые радикально изменят жизни трехсот миллионов американцев, а я застряла в этой дыре Сент-Луисе и едва не упустила свой шанс.
— «Теперь мы разработали средства для достижения подобных результатов и добиваемся поставленных целей с высокой степенью предсказуемости. И никого это больше не удивляет».
— Он отвечает на восемнадцать звонков в час, сэр.
— Так почему он все еще продолжает болтать? Майра, не клади трубку… У вас неверные сведения. Если он не справляется с работой, увольте его. Для этого вы здесь и поставлены!
— Можете вообразить, как я себя чувствую…
— Иначе я уволю вас.
— На вопрос, какое значение открытие имеет для будущего клонирования людей. Холл дал абсолютно недвусмысленный ответ: «Такое обязательно произойдет. И кто-нибудь непременно этим займется. История учит нас тому, что человеческая страсть к познанию никогда не дремлет, какие бы препоны ни воздвигали бы на её пути проповедники Страшного Суда».
— Майра, умоляю тебя!
— Это стало важнейшим событием моей жизни…
— О, Раджив, тебя показывают по телевизору! Ты слышишь?
В мобильнике зазвучал его искаженный микрофоном голос:
— Новое богатство Индии принесут не природные ресурсы, а совершенно неожиданное обстоятельство: миллиардное население страны хлопнет дверью перед самым носом Америки.
— Мне сказали, что я способна изменить будущее…
— Наши граждане пробуждаются, в то время как американцы погружаются в сон от Нью-Йорка до Сан-Франциско.
— Он разговаривает по телефону уже четыре с половиной минуты.
— Ты так здорово выглядишь, милый. Улыбаешься. И люди аплодируют тебе!
— В наш электронный век уже не важно, в какой точке мира мы находимся.
— Кто-нибудь, кроме меня, хоть немного знает цену времени, черт возьми?
— Индусы работают, в то время как американцы бездельничают и пьянствуют, прежде чем утром поставить чашку с кофе на свой рабочий стол.
— Лори Курт, я нашел вас!
— Благодаря нам солнце никогда не заходит в Америке.
— У меня на экране информация о задержанном рейсе. Вы купили второй билет на «Америкэн эйрлайнз». Заплатили за него в 2:24 дня по Гринвичу в прошлый четверг. Мы очень сожалеем о задержке и связанными с ней неудобствами.
— Новым богатством Индии является её временная зона, которая теперь играет роль пряностей и стали!
— Мы переведем тысячу восемьсот пятнадцать долларов и сорок семь центов на кредитную карту, которой вы расплатились в аэропорту.
— Новости закончились. Ты смотрелся просто великолепно.
— Большое спасибо. Вы говорите с акцентом. Откуда вы?
— Он отсюда.
— Я из Индии.
— Теперь слушай. Многие протестуют против клонирования, утверждая, что оно угрожает целостности общества. Но вот что заявляет ученый: «Эти технологии предоставляют новые небывалые возможности для медицины и рождения детей у бесплодных пар. Когда люди наконец осознают, что ученые вроде меня вовсе не представляют никакой угрозы, а напротив, ведут борьбу с ранее неизлечимыми болезнями, они прекратят волноваться по пустякам».
Голос Майры задрожал.
— Индия! О, я хотела бы посетить Индию. Полагаю, американцам есть чему поучиться у индусов. Что вы думаете о Штатах?
— Еще приводят слова главного управляющего Роберта Миллса. Он утверждает, что создание человеческих клонов не входит в планы компании. «В нашей стране такая деятельность является незаконной, — говорит он. — Однако инвесторы обязали нас разрабатывать генетический материал, проводя опыты с овцами и другими животными, а также наращивать средства производства искусственных сельскохозяйственных культур для мирового рынка».
— Америка — это класс!
— Время!
— А вот еще: «Опыты на гориллах стали частью нашего исследования, однако «Биолаборатория» не будет продолжать работу по воспроизведению приматов».
— Где вы находитесь?
— Мадам, я должен ответить на другой звонок.
— Ладно. Спасибо за помощь.
— Время вышло? Что вы имеете в виду?
— Позаботьтесь о том, чтобы сотрудники поняли: для нас главное — эффективность работы.
— Я прочитала тебе всю статью. Как быстро пролетел час!
— Постарайтесь объяснить персоналу, что не следует увлекаться пустой болтовней по телефону. И разберитесь с этим парнем. Мы же не управляем каким-то чатом.
— Так что ты думаешь по этому поводу?
— Извини, Майра. У меня дела.
— Ты слушал статью?
— Да. Я знаю Стивена Холла. Он учился в Кембридже вместе со мной. Мы часто играли в сквош.
— Разве ты не понял, что теперь у нас есть шанс завести ребенка? Тебе обязательно нужно поехать к нему.
— Хорошо, Майра. Я поеду.
Через несколько дней доктор Стивен Холл пригласил Раджива пройти в гостиную большого старого дома, чьи зарешеченные окна почти не пропускали в комнату тусклый полуденный свет. Они уселись в кресла, которые занимали весьма ограниченное пространство, оставшееся от фортепьяно и телевизора с огромным экраном.
— Скажи, что я могу для тебя сделать?
Стивен добавил в кофе сливки и тщательно размешал напиток.
— Мы с женой хотим, чтобы у нас появился ребенок. Разумеется, мы заплатим тебе. — И Раджив рассказал о своих обреченных на неудачу попытках обзавестись потомством.
Доктор Холл задумался. Что-то беспокоило его.
— А вы не думали об усыновлении или удочерении?
— Я приехал сюда не для того, чтобы выслушивать бесполезные советы. Ведущий мировой эксперт в области биотехнологий потребовался мне не ради этого. Я хочу ребенка, в чьих жилах текла бы моя кровь и кровь моей жены. Вот почему я нахожусь здесь.
— Сколько ты готов заплатить?
— Пять миллионов фунтов.
— Понятно. — Холл сделал глоток из чашки, почти не выдав своего возбуждения. — Такую работу придется вести за пределами страны. Подобная деятельность здесь запрещена законом. Возможно, я открою лабораторию на Багамах. Надо переправить туда много оборудования и немало сотрудников.
— Я понимаю, затея будет стоить больших денег. Однако, если проблема только в финансах, я готов дать семь миллионов. И закончим наши переговоры.
— Допустим, я соглашусь. Чего ты потребуешь от меня?
— Мне нужен сын. Идеальный ребенок. Красивый, очаровательный, умный и трудолюбивый. Способный унаследовать мой бизнес. Пусть он никогда не разочарует меня и не заставит краснеть за него. Он должен стать счастливым человеком. Более всего я хочу, чтобы его не мучила бессонница.
— В генетической науке, где велик процент случайности, опасно пытаться оптимизировать все параметры. Можно испытывать удачу, пока все не затрещит по швам, и в итоге потерпеть поражение.
— Тем не менее таковы мои требования.
— Я согласен.
Всегда кажется, будто течение времени внутри самолета устанавливается авиакомпанией с целью ввести пассажиров в заблуждение. Оно тянется крайне медленно и является своего рода транквилизатором для пристегнутых к креслам доверчивых клиентов, которые выйдут из ступора, лишь когда начнется проверка паспортов и выдача багажа. Новые версии композиций «Вчера» и «Свеча на ветру» вызывали у пассажиров забытые чувства, но отсутствие вокала заставляло думать лишь о приятном и безопасном полете. О времени приема пищи сообщалось заранее: земные ритмы не прерывались в воздухе, так что недовольство куриным филе и отсутствием баранины играли побочную роль но сравнению с перерывами между завтраком и обедом. Вино с большим содержанием алкоголя, скупое освещение и анестезия в виде фильмов с Джулией Робертс входили в состав нежной колыбельной над облаками.
Раджи в много раз летал самолетом, однако никогда не поддавался этим успокоительным иллюзиям. По мере того как время в салоне замедляло свой ход, ускорялся его сердечный ритм — вместе с бешеной скоростью ревущей и несущейся вперед стальной машины, сжигающей 300 литров горючего в секунду и развивающей скорость до 800 километров в час. Мимо, словно обрывки старых газет, пролетали и терялись в прошлом полосы с названием городов: Карачи — Тегеран — Москва — Прага — Франкфурт — Амстердам. Самолет прорезал небо, оставляя в нем реактивный след, а Раджив грустил и начинал паниковать, потому что находился в другой временной зоне, отличной от той, в которой жили остальные люди. Солнце постоянно сверкало где-то впереди, слепя его измученные бессонницей глаза. Привыкший носить свинцовую тяжесть темной ночи в течение всего дня, он хранил в себе индийское время, даже находясь вдалеке от родины. Раджив слышал, как оно тихонько шуршит у поверхности земного шара, и думал о том, что люди не страдали от изменений во времени, пока не изобрели реактивные двигатели и не начали стремительно перелетать с одного континента на другой. И вот начались нарушения суточного ритма организма в связи с преодолением нескольких часовых поясов.
И каждый раз все повторялось сначала.
Стивен не терял время даром. На Багамах он работал с образцами крови и ткани, присланными из Дели. Ему удалось имитировать процесс, во время которого ДНК двух людей разного пола соединяются в момент оплодотворения. Он брал человеческие яйцеклетки из эмбрионов, извлеченных во время аборта, удалял ядро и заменял его новым генетическим материалом. Ученый создал совокупность из двухсот яиц и теперь выжидал, наблюдая за происходящими процессами.
Наконец Холл обнаружил здоровую и жизнеспособную клетку, делящуюся надвое каждый час. Он тотчас позвонил Майре, и жена Раджива в тот же день прилетела для имплантации.
Она возвращалась домой через Лондон, где сделала кое-какие покупки на Бонд-стрит. Ни таможенники, ни служба охраны не заметили микроскопическую контрабанду, которую она провезла в своем лоне.
Спустя девять месяцев Майра округлилась и порозовела, а Раджив горел желанием стать отцом. Никто ранее не видел его таким веселым и воодушевленным. Даже темные круги под глазами стали светлеть. В течение дня он постоянно звал Майру, дабы осведомиться о температуре и о состоянии желудка. Приносил по вечерам цветы и сладости и устраивал дома небольшие вечеринки, в ходе которых Майра поражала гостей цветущим внешним видом и даже разыгрывала сценки из старых кинофильмов с её участием. Наконец у женщины начались родовые схватки.
В доме появились акушер и медсестры. Они принимали роды в спальне, а Раджив сидел в своем кабинете с наглухо закрытой дверью и нервно теребил карандаш. Он взмок от напряжения, однако не смел покинуть комнату. Наконец сестра постучала в дверь.
— Ваша жена родила близнецов, сэр. Мальчика и девочку. Оба вполне здоровы. Вы можете взглянуть на них.
Раджив бросился в спальню жены. Она лежала на кровати бледная и изможденная, а рядом с ней мирно спали два новорожденных младенца. Очаровательная девочка и сморщенный несчастный мальчик с огромной головой неправильной формы.
— Что это такое? — в ужасе вскричал богач. — Это не мой сын! Какое-то странное существо!
Сестры зашептали, пытаясь успокоить его, говори, что матери надо отдохнуть, и заверяя отца в том, что новорожденные часто выглядят немного странно. Мол, это нормально и нечего тут беспокоиться, кроме того, мы любим наших детей такими, какие они есть, пусть и отличными от других.
Но Раджив никого не слушал.
— Уберите ребенка из моего дома сегодня же! — бушевал он, призывая старого компаньона и слугу Калу.
— Случилось нечто ужасное, Калу. Моя жена родила двух детей: нормальную девочку и мальчика с явными отклонениями. Я не хочу, чтобы он оставался здесь. Унеси его куда-нибудь. Отдай в хорошую семью, где о нем позаботятся. Пообещай этим людям регулярное денежное содержание в любых размерах — пусть только присматривают за ним. Я же не желаю знать ничего о его местонахождении и судьбе. Убери ребенка отсюда, Кулу! Подальше от Дели. И пока мы живы, пусть это останется нашей тайной.
В течение нескольких часов все уладилось. Не сказав никому, даже Радживу, куда он идет, Калу завернул ребенка и вместе с кормилицей отправился в аэропорт, затем наличном самолете Раджива вылетел в Бомбей. Кормилица приглядывала за младенцем в отеле, а Калу бродил по улицам города в поисках подходящей семьи, которая могла бы принять нежеланное дитя. Однажды его взгляд привлекло доброе лицо мусульманина, продававшего книги. Он подошел к нему и рассказал свою историю.
— Господин, мы с женой будем счастливы взять ребенка! У нас нет детей, а мне всегда хотелось иметь сына!
— Я принесу его сегодня вечером. И каждый год в этот день стану привозить вам деньги. Однако вы не должны искать меня или пытаться узнать что-то о происхождении мальчика. Надеюсь, вы станете любящими родителями.
В тот же вечер они с кормилицей отнесли новорожденного в дом продавца книги передали в руки приемной матери. Та плакала от радости.
— Мы назовем его Имран, — благоговейно говорила она. — Он будет подобен Богу.
Раджив и Майра назвали дочь Сапна, и с первого же дня её жизни всякий, кто видел девочку, сразу же попадал под обаяние прекрасного ребенка. Она была так прекрасна, что у прожженных старых политиков и морщинистых бизнесменов замирало дыхание, когда они подходили к детской кроватке. После того как гнев Раджива поутих, а Майра простила ему резкий поступок, они окружили дочь трогательной любовью и заботой.
Все сходились на том, что девочка выглядела изумительно во время сна. Люди заходили в дом Раджива лишь для того, чтобы взглянуть на спящего ребенка, ибо воздух, который она выдыхала, источал необыкновенный аромат. Он действовал как омолаживающее средство и вселял и человека жизненную энергию. Никто не говорил об этом вслух, но, любуясь Сапной, все испытывали желание заниматься любовью!
Лишенный радости сна Раджив успокоился душой и окреп телом, созерцая сладкий сон дочери.
Ей было всего четыре года, когда она впервые села за рояль и, неумело перебирая пальцами, начала наигрывать мелодию из индийского фильма, услышанную утром по радио. Раджи в тут же нанял учительницу музыки, англичанку, которой вскоре пришлось вести умные философские беседы с юной ученицей, желавшей знать, почему люди с такой готовностью эмоционально реагируют на определенные мелодии и сочетания гармоний.
Однажды утром, войдя в комнату Сапны, чтобы поцеловать её перед уходом на работу, Раджив заметил нечто, невиданное ранее. На деревянной передней спинке кровати появился зеленый побег, который за одну ночь оброс листьями и расцвел маленькими белыми цветами. Он позвал жену.
— Какая красота, — произнесла она, пораженная необыкновенным зрелищем.
— Возможно. Однако как могло здесь появиться такое растение? Если побег вырос за одну ночь, то вскоре в комнате появятся заросли, которые задушат нашу дочь. Позови кого-нибудь и вели срезать деревце, а место залить лаком. Странно. Кровать стоит в спальне уже около десяти лет. Непонятно, как могло такое произойти.
В тот же день привели плотника, который осторожно срезал побег, посыпал поверхность деревянной спинки песком и лакировал её до тех пор, пока не осталось ни малейшего намека на растение. Однако на следующее утро в том же месте проросли два новых побега, каждый из которых превосходил предыдущий размерами. Они цвели роскошными цветами, наполнившими комнату сладким, дурманящим ароматом.
Раджив был вне себя от ярости.
— Немедленно поменяйте кровать. Принесите сюда металлическую. Черт знает что такое!
Вместо деревянной поставили железную кровать, и в течение долгого времени ничего необычного не происходило. Однако как-то утром, войдя к дочери, Раджив увидел множество белых семян, парящих в воздушных потоках и поднимающихся от пола до потолка. Споры выбрасывались геометрическими рядами вьющихся растений, проросших из роскошного персидского ковра. На этот раз Раджив по-настоящему испугался и призвал специалистов на предмет изучения растений и самой Сапны. Обследования не дали никаких результатов, а сама Сапна ничего толком не могла объяснить. Ей выделили другую спальню, где плетеная корзина для белья за одну ночь превратилась в бамбуковые заросли, которые пробили потолок и проникли в комнату наверху. Где бы ни ночевала Сапна, везде прорастали веши: простыни, одежда, газеты, антикварные шкафы способствовали бурному появлению растительной жизни.
Каждая новая встреча с таинственными ночными явлениями бесила Раджива. Он с откровенной и нескрываемой ненавистью взирал на растения, захватывающие комнату дочери. Богач становился одержимым. Видения ползущих, скачущих, извивающихся побегов мешали ему сосредоточиться на работе. Радживу становилось плохо. Он приказал удалить из спальни Сапны всю органику. Теперь все было под контролем, и на время странное вторжение прекратилось. Однако у богача развился страх перед любой растительностью, и ему повсюду мерещились отвратительные зеленые побеги, которые прорастали из-под сидений автомобилей и из столов в гостиницах.
Как- то утром, подойдя к комнате дочери, Раджив услышал, что она плачет. Опасаясь увидеть нечто страшное, он осторожно открыл дверь. В помещении было тихо и пусто. Сапна лежала на кровати, съежившись. Её явно что-то тревожило.
— У меня идет кровь между ног, папа.
В животе у Раджива что-то кольнуло, и он стрелой вылетел из комнаты. Обливаясь потом в своем деловом костюме, богач тяжело опустился на кровать Майры.
— Тебе надо пойти к Сапне.
В ту ночь в спальне Сапны провели необходимую «зачистку», удалив все намеки на органическую жизнь, но, хотя никто в доме ничего не слышал, огромное дерево, персидская мелия, пустило корни в столовой, проросло через потолок в комнату где спала Сапна, пустило ветви, которые пробили четыре стены, и вышло на волю через крышу. Вьюны и ползучие растения оплели мелию, заключив её в чувственные объятия, и разразились красными вызывающими цветами, полными семян. Утром, когда обитатели дома проснулись, они увидели во дворе толпу зевак, привлеченных необычным зрелищем. А фотографы уже поспешно снимали новоявленное чудо для городских газет.
Домочадцы Малхотры с недоумением взирали на диковинную невидаль. Они без конца трогали дерево и те места в стенах, через которые оно проросло. Раджив помрачнел.
— Срубите его сегодня же. Заделайте стены. И пора, в конце концов, раз и навсегда покончить с подобным безобразием.
Но дерево не стало единственным чудом, случившимся в ту ночь. Второе обнаружилось некоторое время спустя. Среди всей этой вакханалии плодородия Майра неожиданно забеременела.
В тот день Радживу позвонил министр обороны.
— Раджив, не мог бы ты прийти ко мне сегодня? Хотелось бы кое-что обсудить.
В министерстве Раджива поджидали несколько высокопоставленных правительственных чиновников.
— Раджив, ты знаешь, как мы восхищаемся тобой и ценим тот вклад, который ты внес в дело процветания нашей страны. Вот почему мы вызвали тебя неофициально, дабы избежать публичного скандала. До нас дошли слухи о том, что в твоем доме творится нечто в высшей степени неприличное и необычное. Нет, мы вовсе не желаем вмешиваться в твою личную жизнь, однако события сегодняшнего утра неизбежно будут преданы широкой огласке и станут достоянием общественности. В этой связи нам хотелось бы выслушать твое мнение о сути происходящего. А потом мы должны совместно с тобой принять какое-то решение, чтобы предотвратить возможную опасность, грозящую людям. Ну, ты понимаешь, о чем идет речь. Вчера побег, сегодня дерево, а завтра, глядишь, на месте нашей столицы возникнет дремучий лес.
Слова чиновников застигли Раджива врасплох.
— Да, разумеется. Я об этом как-то не задумывался.
— Мы собрались здесь, чтобы услышать твои объяснения. Так скажи нам, что происходит на самом деле?
— Откровенно говоря, я сам не улавливаю суть происходящего. Похоже, мне известно не больше, чем вам.
— И что ты намерен предпринять?
— Мне казалось, что я в силах справиться с создавшимися обстоятельствами. Однако после утренних событий у меня просто почва уходит из-под ног.
— Раджив, позволь предложить тебе несколько идей. Мы посовещались по данному вопросу. Один из моих уважаемых гостей считает, что твоя дочь — её зовут Сапна, не так ли? — в состоянии оказать большую услугу нашей стране. Он полагает, что с её помощью можно бы возделать некоторые районы, лежащие в пустыне. Мысль хорошая, хотя и фантастическая. Насколько я понимаю, особенности сна твоей дочери не подчиняются никаким научным законам, и было бы весьма опасно позволить ей творить чудеса на воле. Мы склоняемся к мысли о том, что она должна содержаться в некоторой изоляции. Так, чтобы не смогла никому, включая и саму себя, причинить никакого вреда.
Мы с самого начала единодушно отвергли мысль о том, что девочку следует посадить в тюрьму. Разве твоя дочь в чем-то виновна? И как может юная леди, получившая такое благородное воспитание, выжить рядом с потерянными душами, которые содержатся в наших тюрьмах? С другой стороны, боюсь, и в больнице для нее не найдется места. Находясь среди людей, она будет подвергаться большому риску.
Однако существует место за пределами больниц и тюрем, которое может устроить все заинтересованные стороны. У нас есть отличные учреждения для, скажем так, не совсем обычных пациентов, не находящихся в здравом уме и твердой памяти. Там работают настоящие профессионалы. Доступ туда весьма ограничен, помещения очень хорошие — больные могут прогуливаться в саду и все такое прочее. Нам кажется, твоя дочь будет счастлива в таком месте. Она продолжит занятия музыкой, а специалисты станут наблюдать за ней, что в итоге может привести к полному выздоровлению. Мы заверяем, что там её удивительные способности никого не будут беспокоить. Что скажешь, Раджив?
Никто из них не знал, как отреагирует магнат на такое предложение. Даже министра обороны второй по численности населения страны мира поразил вид стоящего на коленях и рыдающего человека, занимающего двадцать седьмое место в списке самых богатых людей в мире.
— Господа, прошу вас, не отнимайте у меня дочь! Она все, что у меня есть, и я люблю её гораздо больше жизни. Я все, все на свете сделаю для вас, только оставьте её мне. Пусть она живет со мной, и я что-нибудь обязательно придумаю. Обещаю. Клянусь. У меня есть деньги, ресурсы, влиятельные друзья — мы найдем выход из положения. Не беспокойтесь, мы решим эту проблему в интересах всех вовлеченных сторон. Верьте мне, господа, я не разочарую вас. Об одном молю вас — оставьте мне дочь!
Члены правительства молчали. Прошло несколько минут, прежде чем министр обороны вновь обрел дар речи.
— Хорошо, Раджив. Возможно, мы отнеслись к тебе без должного внимания и сочувствия. Иди и хорошенько все обдумай, а потом дай нам знать, к какому решению ты пришел. Успеешь до среды?
Через несколько дней неподалеку от Дели началось сооружение большой башни. Она возводилась с помощью техники, используемой при строительстве заводов по производству полупроводников: никаких органических материалов, ни пыли, ни грязи, дважды вдень дорогие машины осуществляли тщательную уборку помещений. После некоторых раздумий было решено отказаться от окон в здании, чтобы всякие посторонние влияния из внешнего мира не нарушали покой и спокойствие, царящие внутри. Раджив каждый день приходил смотреть, как идет строительство, заботясь о том, чтобы тюремный замок, который он готовил для дочери, создавался с любовью и заботой. Ведущему архитектору страны поручили спланировать абсолютно фантастический интерьер комнат Сапны, включающих в себя библиотеку, состоящую из трех тысяч томов, специально напечатанных на полиэфирной пленке, и зал для занятий музыкой, где стоял рояль, изготовленный на заказ и сделанный полностью из стали. В гостиной установили телевизор, принимающий лучшие каналы самых разных стран. Свет из внешнего мира не проникал в башню, а ключ от нее хранил один лишь Раджив. Внешние стены толщиной с голову человека были сделаны из железа. Вскоре сюда перевели Сапну.
Первые дни она занималась тем, что писала стихи и играла на рояле. Девушка владела лишь западным классическим репертуаром, однако интерпретировала его на основе индийской классической музыки. В своей системе изучения композиторов Сапна полностью игнорировала биографические моменты и их влияние на творчество гениев. Ей было все равно, почему Лист оказался в Париже, и не интересовало то обстоятельство, что Бетховен оглох. Она обращала очень мало внимания на исторические обстоятельства, благодаря которым возникло то или иное произведение, а также практически не разделяла их по жанрам: барокко, классика, романтизм, модерн и т. д. Вместо этого Сапна разрабатывала правила для понимания связей между аранжировкой мелодий и музыкой вселенной, преломляющейся в эмоциональном восприятии отдельного индивидуума.
Она использовала циферблат часов как карту, куда заносила результаты своих исследований. Каждое из 1440 градаций минуты должно было представлять определенную конфигурацию эмоций или природную истину (спустя какое-то время ей потребовалось анализировать все до уровня отдельных секунд), а те в свою очередь соответствовали различным комбинациям музыкальной «квинтэссенции», которая может быть найдена в отдельных композициях. Она изобрела набор диаграмм, похожих на астрологические карты, чтобы производить сложные суждения, необходимые для раскрытия сущности каждого музыкального произведения, и, таким образом, поместить его в требуемом временном отрезке того или иного дня.
Проведя большую часть дня за устранением ошибок в своей системе и написанием трактатов, Сапна садилась к роялю и начинала играть весь репертуар. Она исполняла ту или иную композицию изо дня вдень чуть раньше или чуть позже, пока не удостоверялась, что попала в точку, а музыка звучит и резонирует как-то особенно созвучно темной комнате, находящейся в центре большого города и озаряемой солнцем в течение двух славных минут в день. Большинство сюит Баха (и вопреки названию два ноктюрна Шопена) игрались утром, а прелюдии и фуги исполнялись глубокой ночью. По мере совершенствования системы девушке все больше казалось, что время являет собой утраченную тайну европейской классической музыки. Когда Сапна садилась за рояль и закрывала глаза, ожидая определенного часа (шесть часов и две минуты вечера), для которого предназначались вступительные аккорды последней сонаты для фортепьяно Бетховена, когда она ударяла наконец пальцами по клавишам, тогда вся другая музыка, которую кому-либо приходилось слышать ранее, походила на неприятный шум, царящий в холле отеля. Появлялось ощущение, это возвращенная к исконным временным параметрам музыка воспарила к небесам, плыла от созвездия к созвездию и наполняла сердца люден неземной радостью, о которой они могли только догадываться. Толпы слушателей приходили к стенам башни, чтобы насладиться божественными звуками; они сидели, затаив дыхание, испытывая небывалый восторг.
Отец Сапны ежедневно навешал дочь. Всякий раз она узнавала нечто новое из книг или телепередач и обсуждала с ним. А Раджив любил дочь все крепче, чувствуя себя обязанным ей после того, как жена родила здорового и крепкого мальчугана. «Именно Сапна вернула мне способность оплодотворять женщину, находясь в таком почтенном возрасте, — размышлял он. — Именно она подарила мне наконец сына, заказанного доктору Холлу много лет назад». То обстоятельство, что его жена избегала встречаться с Сапной, вообразив, будто её первая, незаконная беременность явилась проклятием, с последствиями которого она не хочет иметь ничего общего, и тот факт, что новый, идеальный сын Раджива ненавидел Сапну с того момента, когда начал понимать, что у него есть сестра, впадал в ярость при любом упоминании её имени и презирал отца за его заботу о «ненормальной в башне», — все это лишь усиливало для Раджива двусмысленность той ситуации, в коей оказалась его дочь. Он постоянно страдал из-за того, что приходится держать девушку в неволе. «Она вовсе не заслуживает такой ужасной участи», — думал он с горечью. Каждый вечер богач с разбитым сердцем покидал Сапну, запирая башню на ключ. Изо дня в день он задерживался все дольше, слушая музыку или обсуждая с дочерью прочитанные книги.
Сапна никогда не говорила отцу о том, что влюбилась в звезду телеэкрана. В человека, чья голова напоминала голову быка.
Тем временем уродливый мальчик по имени Имран подрастал, окруженный любовью и заботой приемных родителей. Жили они в ветхой книжной лавке на тихой улочке. Волны Аравийского моря ударяли в берег изобилующего минаретами острова, где находится гробница Хаджи Али. В маленьком магазинчике продавались не только всяческие книжки, начиная от путеводителей и кончая многочисленными изданиями Корана и поэзией на арабском, фарси и урду, но и духи, лекарства и брелоки с гравированными молитвами. Сюда часто приходили пилигримы из окрестных городков в поисках сувениров: пластиковых настенных часов с изображением на циферблате мраморной гробницы, чьи купола для пущей привлекательности покрасили в ярко-красный и желтый цвета (надпись гласила, что часы показывают точное время и будут служить хозяину целую вечность!); календарей с изображением Каабы в окружении чудесных проносящихся мимо планет и красно-зеленых полумесяцев; новых ковриков для молитв с великолепными золотыми минаретами и пальмами. Просыпаясь, маленький Имран видел перед собой мусульманские чудеса, сверкающие яркими красками на фоне ночного неба.
Мальчик рос медленно и как-то неравномерно. У него развились широкие мускулистые плечи, а ноги оставались тонкими и короткими. Руки были слишком длинными для крохотного тела карлика, и с раннего возраста он ходил словно обезьяна, что вызывало презрение и насмешки у одноклассников. Более всего забавляли их форма и размер его огромной головы, которая с годами становилась все более массивной. Причем выступающие вперед нос и челюсть придавали ей явное сходство с головой быка. Повсюду в районе появились граффити, с восторгом иллюстрирующие тему противоестественных половых связей, приведших к рождению такого странного существа: веселые обезьянки, пристраивающиеся сзади к нарочито безразличным овцам, и яростные быки, преследующие соблазнительных прекрасных дев.
Серия рисунков, которые школьные власти постарались поскорее стереть, повествовала об истории женщины, жаждущей родить ребенка, которая с этой целью поедает сырыми яйца быка. Однако в результате беременеет не она, а её корова. Нарисовавший последнюю сцену негодяй весьма талантливо изобразил женщину, тайком в ночную пору проникающую в хлев, чтобы извлечь из утробы коровы окровавленное дитя. После этого она несет младенца в дом и кладет его на кровать между собой и мужем. Причем история рассказывается занудной и постоянно морализирующей козой.
Родители Имрана были крайне расстроены тем, что их сын должен терпеть несправедливые унижения, и в конце концов поддались его уговорам и позволили мальчику не ходить в школу. Теперь он все дни проводил в книжной лавке, поглощая один за другим поэтические сборники, а после читал стихи вслух, развлекая покупателей. Со временем слава о его незаурядных выступлениях распространилась по окрестностям, толпы заинтересованных слушателей стали стекаться к магазину. Те, кому не находилось места внутри, стояли на улице и завороженно слушали прекрасное чтение. При этом несуразность телосложения чтеца придавала еще больше выразительности декламации, которая захватывала любого слушателя. Из несоразмерной груди мальчика вырывались глубоко эмоциональные и торжественные звуки. С его помощью слушатели лучше понимали трудные стихи на фарси и архаизмы урду. До них доходило то, что хотел выразить тот или иной поэт. «Удивительно, — как-то заметил один из слушателей, — что такой маленький мальчик поражает нас глубиной абсолютно взрослых чувств: передаст тоску влюбленного юноши по своей возлюбленной или стремление верующего познать Всевышнего. Мы опытные мужи и многое пережили в жизни, однако никогда еще не внимали таким страстным и проникновенным речам». Другой слушатель утверждал следующее: «Когда он говорит о страдании, которое испытывает душа, пребывающая в бренном мире и тоскующая по бессмертию, мы наконец-то понимаем, какая мука быть странниками на земле и как прекрасна жизнь небесная, вечная!»
Сам вид Имрана, его сутулые плечи и массивная голова на высохшем теле символизировали весьма поэтичную тему о возвышенном религиозном духе, запертом в жалкой человеческой оболочке. Все, кто слушал его, могли теперь воспринимать поэзию только из уст мальчика.
Если Имран не находился в магазине отца, он отправлялся гулять. Внешний вид юноши вызывал страх и беспокойство у зажиточных и добропорядочных горожан, поэтому он предпочитал бродить по окрестностям, где людей не так легко запугать уродством. Он научился искусству казаться абсолютно незначительным человеком и совсем не привлекал к себе внимания в людных местах; незамеченным проскальзывал через оживленный центр города и внезапно появлялся в каком-нибудь магазинчике, где приветствовал и обменивался рукопожатиями со знакомыми. Он водил дружбу с маргинальными типами, сделавшими состояние, занимаясь незаконным бизнесом. Все они любили мальчика за его умение рассказывать смешные истории, строя при этом такие уморительные гримасы, что слушатели просто покатывались со смеху. Среди друзей Имрана было десять человек, способных решить любую проблему. Люди обращались к нему с вопросами, где найти самый лучший чай, кто продаст самые дешевые запасные части для автомобиля, какой врач хорошо сделает аборт, как легко и быстро реализовать пятьсот мобильных телефонов.
Однажды днем Имран оказался в крошечном баре в районе Джуху, где его друзья частенько собирались, чтобы поиграть в карты и поговорить о делах. Электрическое освещение в заведении отсутствовало, слабый свет с улицы проникал сквозь зашторенные окна. Слышались приглушенные голоса уличных торговцев и слабый шум моторов проезжавших машин. Друзья выпивали, сидя под обширными томными опахалами, когда один из них вдруг заявил:
— А теперь Имран прочитает нам стихотворение.
Юноша хотел отказаться, однако ему аплодировали и всячески поощряли к выступлению, стуча пивными бокалами по столу. Наконец подошел сам бармен и стал настаивать на выступлении. Имран сдался и уступил уговорам. Он начал читать балладу так тихо, что присутствующие подались вперед, чтобы лучше его слышать.
Баллада повествовала о принцессе, жившей в давние времена. Король-отец, королева-мать и брат, принц, души в ней не чаяли. Красавица пела песни, при звуках которых все в природе разом умолкало и с упоением внимало восхитительному голосу девушки с золотыми волосами.
Но однажды принцессу похитило уродливое зловещее чудище, страстно желавшее заполучить золото её волос. Злодей обрил девушку наголо и запер в высокой башне отращивать новые волосы. Однако они росли так медленно, что монстр понял: пройдут долгие годы, прежде чем волосы станут такими же длинными и роскошными, как прежде. Тогда он принялся готовить всякие колдовские снадобья, дабы ускорить процесс роста. В этом месте Имран возвысил голос, подчеркивая коварство урода и смехотворность его усилий. Слушатели живо представляли себе злого монстра. Они зачарованно слушали рассказчика и хохотали до слез, когда мальчик строил страшные гримасы, перечисляя отвратительные мерзкие смеси, которыми негодяй растирал голову принцессы или подмешивал ей в чай.
Брат девушки впал в отчаяние после исчезновения сестры и отправился на её поиски. Долго же он искал принцессу по всему свету: исцарапал все тело колючками, каждый день его нещадно кусали злые насекомые. Однако он не сдавался. Наконец юноша услышал чудесный голос, звучащий в отдалении, и, приблизившись, понял, что поет его сестра. Да, её лицо показалось в крошечном оконце на самом верху высокой башни. Она тоже увидела брата и страшно обрадовалась. Увы, принц не знал, как освободить красавицу из плена. Путь в башню лежал лишь через дверь, которую постоянно держали на замке, А окно находилось слишком высоко от земли.
Тогда принц посадил дерево, которое должно было стать высоким и крепким, чтобы он смог влезть по нему наверх и спасти сестру. Каждую ночь юноша с любовью ухаживал за деревом, но оно росло очень медленно, поэтому днями он оплакивал судьбу принцессы, проводящей драгоценное время молодости в заточении. Его любовь была так сильна и бескорыстна, что грубые люди с затвердевшими душами, слушавшие рассказ Имрана, растрогались до слез и не могли произнести ни слова, ибо никогда никто не рассказывал им о столь сильной и чистой привязанности.
А злой урод нашел все-таки рецепт, при помощи которого волосы принцессы должны вырасти в короткий срок. Как только он приложил мазь к голове девушки, у нее отросли длинные густые ослепительные волосы, достигающие колен. Монстр издал нечеловеческий крик восторга, немедленно обрезал чудные волосы и побежал продавать их.
Не успел он уйти, как принцесса схватила чашу со зловонной смесью и вылила её за окно. И тотчас юное деревце начало быстро расти, устремляясь прямо в небеса. Через несколько минут оно уже доходило до середины башни, оплетая белокаменные стены ветвями, покрытыми зелеными листьями. Принц карабкался вверх по стволу и поднимался вместе с ним. Вскоре дерево достигло окна, и принцесса с радостными поцелуями прыгнула в объятия брата.
Вот только дерево все росло и росло. Брат и сестра пытались спуститься вниз, а оно неизменно влекло их все выше и выше. Они делали отчаянные попытки сойти на землю, но теперь уже сама башня оказалась под ними, а молодые люди очутились прямо на небесах.
Как раз в этот момент чудище возвращается домой и сразу же догадывается о случившемся. В гневе хватает он огромный топор и начинает рубить дерево. Мощными ударами урод врубается в ствол, который в итоге начинает качаться и с ужасным грохотом падает на башню. От строения остается одна пыль. Принц и принцесса погибают.
Слушатели сидели в полном молчании.
Наконец кто-то спросил:
— Почему они должны были умереть?
— А чего другого ты ждал? — отвечал Имран вопросом на вопрос, удивленный тем впечатлением, которое он произвел на своих друзей. — Они же были братом и сестрой, влюбленными друг в друга. Разве они могли пожениться и прожить счастливую жизнь?
— Не думаю.
Однако все пребывали в мрачном настроении.
Вдруг из темного уголка бара раздались аплодисменты. Там сидел человек, на которого никто ранее не обратил никакого внимания.
— Чудесно! Чудесно! Давненько я не видел такого выступления. У вас редкий талант, милостивый государь! Я бы желал взглянуть, на что еще вы способны. Вот вам визитная карточка, из нее явствует, что я являюсь старшим менеджером рекламной компании. Мне бы хотелось представить вас весьма влиятельным людям, с которыми мне посчастливилось познакомиться в Бомбее. Если вы, разумеется, не возражаете. Полагаю, они ищут именно такого человека, как вы. Вы изобразили абсолютно необычное чудовище. Устрашающий монстр показан с превосходным чувством юмора! Я предрекаю вам головокружительную карьеру! В наши дни осталось мало настоящих актеров.
Итак, после нескольких волнующих встреч и прослушиваний Имран превратился в талисман зубной пасты «Колгейт» в ходе одной из самых успешных рекламных кампаний, когда-либо проходивших в Индии. Образ уродливого неудачника невообразимым образом ворвался в дома успешных и богатых людей, став культурным феноменом, о котором могли лишь мечтать самые прославленные фирмы. Дети подражали ему, играя во дворах школ, журналы распространяли бесплатные наклейки с его изображением, которые заняли место гнусных оскорбительных граффити на стенах ломов. Подростки находили в новом персонаже что-то бунтарское, а родители позволяли им обезьянничать, надеясь, что по крайней мере у чад будут здоровые зубы.
А карьера Имрана только начиналась. Теперь все компании стремились заполучить его. Само уродство юноши являлось воплощением всякого рода опасностей, угрожающих среднему классу: бактерии, преступность, бедность, непродуманные покупки. В течение короткого времени его лицо стало одним из самых узнаваемых в Индии наравне со звездами Болливуда и лучшими игроками в крикет, чьи портреты красуются на коробках с овсянкой и баночках с безалкогольными напитками. Он был антигероем, зачисленным в пантеон прекрасных и совершенных кумиров средств массовой информации.
Однако настоящий звездный час Имрана наступил после того, как он снялся в роли демона Раваны в восьмичасовом телесериале «Рамаяна». Полностью показанный в День независимости фильм был признан величайшим событием в жизни страны. Изумительные компьютерные эффекты, состав актеров, состоящий из суперзвезд, неординарная интерпретация древнего мифа — все это делало картину столь необычной. Компьютерная техника позволила установить девять голов на широкие плечи Имрана. Все выглядело очень жизненно и вместе с тем сказочно и очаровательно. По общему мнению, именно персонажу Имрана фильм был обязан своим необыкновенным успехом. Демон отличался удивительной самобытностью и необыкновенной притягательностью. Женщины по всей стране с замиранием сердца следили затем, как зловещее создание похищает Ситу у прекрасного принца, пытается принудить её предать Раму и стать королевой демонов. Тем не менее зрители чувствовали глубину его страсти, с какой не приходилось встречаться в повседневной жизни. Несмотря на все отвращение к нечистому духу, которому никогда не добиться своего, они были так очарованы происходящим, что в глубине души надеялись на то, что Сита уступит, и Равана предстанет пред ними любящим и щедрым любовником. Когда же Хануман и его орды компьютерных обезьян обрушились на Ланку и в итоге победили демонов, зрительницы с некоторым недоумением и даже сожалением наблюдали за тем, как Сита возвращается к своему добродетельному мужу.
Жизнь Имрана в корне изменилась. Он стал богат и знаменит. Сотовый телефон не умолкал, Имрану постоянно предлагали новые высокооплачиваемые роли. Однако юношу пока не приглашали на званые вечера, устраиваемые богатыми людьми, он оставался аутсайдером и не появлялся на светских раутах Бомбея. Свободное время юноша по-прежнему проводил в мелких барах на задворках города, даже в большей степени, чем ранее, избегая гламурный центр. Однако старые друзья стали относиться к нему недоверчиво после того, как Имран внезапно разбогател и вписался в истеблишмент, а новые казались слишком юноше подозрительными. Страдая от одиночества, он начал все чаще размышлять о глубоком и сильном желании, которое посещало его с тех пор, как он помнил себя. В силу непонятных причин Имрану казалось, что это чувство каким-то образом связано с таинственным человеком, который появляется каждый год в день его рождения и дает деньги его родителям. Юноша решил узнать всю правду.
Итак, в свой день рождения Имран стоял напротив книжного магазина, поджидая безупречно одетого человека, который ежегодно приходил сюда, передавал родителям пакет с деньгами, о чем-то шептался с ними на задворках и затем исчезал. Имран много раз спрашивал родителей, что это за посетитель, но они так и не открыли ему тайну.
Человек прибыл, как обычно, около полудня, а когда он распрощался с родителями, Имран последовал за ним. Незнакомец шел быстро, понимая, что дорогой костюм привлекает к себе внимание, два раза свернул за угол, открыл заднюю дверцу черного «мерседеса», скрылся в нем, и машина тотчас помчалась на север по Марин-драйв. Имран остановил такси.
— Следуй за этим автомобилем! — велел он шоферу.
Они проехали мимо ветхих британских построек, маневрируя между множества других машин, выбрались на массивную бетонную эстакаду, откуда видны большие шиты с изображением кинозвезд, в чьей тени люди ищут прохлады, промчались мимо волнообразного городка с домиками из рифленого железа с парусиновым покрытием, которые тускло отражались в возвышающихся неподалеку башнях крупных корпораций, и наконец приблизились к аэропорту.