– На объекте уже оборудовали два стационара. Они ещё не полностью укомплектованы, но есть две операционных, подготовительная и послеоперационная палаты на двадцать мест. О бакта-камерах, местах для сестринского персонала, складах и офисах речи вообще не идёт... ну ты понимаешь. Не совсем медцентр, но и не РЕМСО.

– И?..

– И ты будешь руководить одним из них.

– Я же не администратор, – возразил Ули.

– Это ты своей бабушке скажи, сынок. Я знаю, что ты не администратор – как раз сейчас нам не хватает нескольких десятков администраторов. Строительство идёт по плану – по крайней мере, что касается нашей области – а резервы мы получаем с запозданием. Будешь ведущим хирургом. Я отправлю с тобой Формио, он поможет с канцелярской работой. Там нужны три хирурга и два терапевта с большим опытом и знанием физиологии различных видов, вдобавок санитары, ассистенты и несколько операторов базы данных. Ничуть не хуже, чем управлять амбулаторией. Будете работать с несчастными случаями на производстве, инфекционными болезнями и возрастными недугами – обычный набор на стройплощадке. Ничего такого, с чем ты не мог бы справиться. Если где-нибудь возникнет затык, зови на помощь.

Ули понял, что ему не отвертеться. Но он не мог не задать вопрос:

– Почему я?

– Откровенно говоря, сынок, больше никого я выделить не могу.

А что это меняет? – спросил себя Ули. Здесь, там или где-то ещё – всюду одно и то же. Конечно, это не передовая, где он много раз оказывался прежде. Но всё равно внутри заворочался червячок сомнения.

– Ладно, – ответил он.

– Хорошо, что ты согласен – хотя выбора особо и не было. Собирай вещи, полетишь на челноке с ночной сменой.

По пути в каюту Ули ещё раз задумался о своей жизни. Прошло уже двадцать лет с тех пор, как он попал на Дронгар. Потом он побывал в ещё нескольких РЕМСО, а когда закончились Войны клонов, намеревался заняться частной практикой. Но зажить нормальной жизнью так и не удалось. И сейчас, когда он давно уже должен был освободиться от воинской повинности, он готовится занять очередной пост – теперь уже на этой громадине под названием \"Звезда Смерти\".

Обычно он старался не вспоминать о Дронгаре – прошло уже немало времени, но многие воспоминания всё ещё были слишком болезненными. Но он не мог не вспомнить фразу, которую часто говаривал Ден Дхур, маленький нелепый репортёр с Салласта: у меня плохое предчувствие.

Вот именно, думал Ули, плохое предчувствие.



Планета Безнадёга, лагерь \"Вырубка\"



Впервые Ратуа услышал об этом от фо-ф\'ейанца Балатиза, который когда-то промышлял контрабандой спайса. За все эти годы Балатиз завёл множество знакомств, и (что неудивительно) многие из его знакомцев тоже оказались здесь. В итоге он всегда имел надёжные источники информации – по крайней мере, так казалось.

За информацию надо было платить: приходилось каждый раз выслушивать печальную историю о том, как его несправедливо наказала бессердечная Империя.

Сама по себе контрабанда спайса, конечно, ещё не повод, чтобы заработать пожизненный срок на тюремной планете. Однако недалеко от Галла, луны газового гиганта Жар, за Балатизом погнался имперский патруль: именно тогда и произошёл тот злополучный инцидент. Поняв, что канонерка скоро нагонит его кораблик, Балатиз сбросил нелегальный груз. Наркотики были надёжно упакованы в кусок карбонита размером с туристический чемодан. Груз вошёл в гравитационное поле Галла и пробил дыру в обшивке казармы, где квартировало подразделение механиков, обслуживавших СИД-истребители. Тридцать несчастных тут же выбросило в космос взрывной декомпрессией, ещё больше успело задохнуться до того, как ремонтные дроиды загерметизировали отсек. И это не говоря о тех пяти десятках, которые сразу погибли от взрыва: карбонитовый блок, летевший со скоростью два километра в секунду, оставил на поверхности луны кратер тридцати метров в диаметре.

Это был чистой воды несчастный случай: шансы, что блок попадёт в единственное строение на несколько тысяч кубических километров пустого пространства, были так ничтожны, что их расчёт вызвал бы головную боль даже у гивина. Не стоит говорить, что Империя имела на этот счёт другое мнение.

Ратуа слышал эту историю уже много раз и знал её почти дословно: контрабандиста допросили, признали виновным и выслали на Безнадёгу. Всё это заняло менее стандартной недели. Ратуа слышал, что фо-ф\'ейанцы – прекрасные рассказчики, умеющие держать своих слушателей в постоянном напряжении. История фо была интересной – первые пять или шесть раз, что Ратуа её слышал. Однако он уже потерял счёт, сколько раз Балатиз её рассказывал. А фо нельзя было торопить: Ратуа был вынужден сидеть, улыбаться и притворяться заинтересованным, в нужных местах выражать сочувствие, кивать, цокать языком и в изумлении качать головой, иначе контрабандист обидится и не станет рассказывать о том, что недавно узнал. Это скорее походило на представление чётко отрепетированной пьесы: если Ратуа хорошо сыграет роль, он будет вознаграждён, если не справится, ему будет плохо.

– Да, с тобой поступили дурно, – посочувствовал он. – Это несправедливо!

Балатиз кивнул.

– Ага. Ага, вот именно.

– Печально. Это никакое не правосудие, – подвёл итог Ратуа. Разговор уже достиг той точки, когда он смог спросить:

– Есть новости?

– Раз что-то произошло, мой растительный друг, значит, есть. Проверенные ребята рассказали, что концерн \"Инжсет\" и \"Инженерные системы Дайберсайна\"[11] запустили в производство огромный фокусирующий магнит, самый большой из когда-либо созданных – он будет создавать магнитное поле такой же силы, как маленькая луна из железа, так они говорят.

– Ну, это, хм... интересно, – ответил Ратуа. – Возможно, это самая интересная новость для межзвёздной конференции дураков или на съезде скучающих болтунов.

– Извиняюсь за некоторую грубость, мой юный росток, но ты ни хрена не понимаешь в том, над чем смеёшься. – Балатиз бросил взгляд на потолок, будто собирался пронзить взором крышу и достичь космоса. – Вон та большая хреновина, куда отправили столько наших – а ещё тысячи и тысячи рабов, дроидов и вольнонаёмных рабочих, не говоря уже об армии, флоте и имперских инженерах, – туда и потащат наш мегамагнит.

– Ага. И что?

– Ах, позволь, я тебя просвещу. Пучки электронов, позитронов, а также фотонов часто фокусируют гигантскими магнитными кольцами. Допустим, в нашем случае можно сгенерировать луч, достаточно мощный, чтобы одним выстрелом разнести на куски большой астероид, и использовать его в военных целях.

– Разве такое возможно?

– Теоретически – да, хотя на это потребуется столько энергии, что использовать его будет невозможно даже на звёздном разрушителе. Но, – продолжил Балатиз, подняв палец, чтобы подчеркнуть свои слова, – такой механизм можно без труда установить и эксплуатировать на борту чего-то размером с луну.

– Ты хочешь сказать, что боевая станция, которую они там строят, будет настолько огромной?

– О господи, конечно, да. Легко. Но дело не в этом. Магнитное кольцо, которое сделали в \"Дайберсайне\", намного, намного больше, чем необходимо для фокусировки луча, даже луча такой поразительной силы.

Ратуа нахмурился.

– Я не въехал.

Контрабандист улыбнулся.

– Скажем так, примем на веру, что эта боевая станция достаточно велика, чтобы нести, мм, шесть или восемь таких лазеров, и реактор, способный удовлетворить потребности в энергии небольшой планеты. И, быть может, существует возможность сфокусировать всю эту энергию в единый луч – при помощи самого большого и мощного в галактике магнитного кольца.

– Вот дерьмо грёбаное, – тихо выругался Ратуа.

– Вот именно. Вижу, до тебя наконец дошло. В конце концов, дело не такое уж скучное и дурацкое, а?

Ратуа потряс головой. Конечно. Если Империя смогла построить нечто подобное, силам повстанцев будет негде прятаться – супероружие одним выстрелом сможет уничтожать целые континенты. Или даже целые планеты. Даже одного знания о том, что такая штука существует, будет достаточно для поддержания мира. Конечно, никому не захочется, чтобы она прилетела в твою систему, да ещё и с дурными намерениями...

Ратуа не любил рассуждать о политике. Его никогда особо не интересовало, кто находится у власти, поскольку он, как-никак, обитал на дне общества, а сейчас, когда он обречён провести остаток жизни на этой ужасной планете, власть значила для него ещё меньше. Если повстанцам каким-то образом удастся победить Империю – похоже, это находится за пределами возможного, особенно учитывая последние новости – вряд ли ему дадут амнистию. Это не более вероятно, чем то, что его выпустит на свободу сама Империя. Конечно, кое-кого из политических заключённых освободят, но воры, контрабандисты и убийцы отсюда не выйдут, независимо от того, кто победит в этой войне. Даже тем, кого осудили несправедливо, например, ему или Балатизу, не следует рассчитывать на смягчение наказания. Нет, похоже, он обречён гнить на Безнадёге до конца своих дней.

Но...

Если ему каким-то образом удастся найти местечко на этой станции, он может быть уверен в двух вещах: во-первых, она не будет долго болтаться рядом с системой Хоруз, когда будет готова к действию, и во-вторых, она будет одним из самых безопасных мест в галактике. И учитывая всё вышеперечисленное, там должно быть намного лучше, чем здесь.

К сожалению, Ратуа не имел никаких особых талантов, чтобы убедить имперских вербовщиков отобрать для работы на станции именно его. Скорее всего, на борту жулики не требуются. Но всё же, если пораскинуть мозгами, на станции такого размера одно-единственное существо в теории способно избежать формального учёта, раствориться в тени, и, если хоть немного повезёт, стать практически невидимым. А там уж точно будет миллион мест, где можно спрятаться.

Проблема в другом: пока он здесь, гипотетическое там может находиться хоть на другом краю галактики. Но всё же проблема должна иметь решение...

– Давай я налью тебе чаю, – предложил Ратуа, – и продолжим беседу.





Глава 11



\"Опустошитель\", звёздный разрушитель типа \"император\"



Дарт Вейдер, освежённый пребыванием в гипербарической камере, снова размышлял о своей необыкновенной судьбе. Он почти привык к тому, чем стал. По прошествии стольких лет трудно было даже вспомнить лицо Энакина Скайуокера, рыцаря-джедая. Всё произошло так, как должно было произойти. Он был убит на берегу реки лавы на Мустафаре, и из его обгоревших останков вырос повелитель ситов Дарт Вейдер.

Он опять вспомнил о своём механическом дыхании. Оно участилось, когда он пропустил через себя тёмную сторону, позволил овладеть собой гневу и ненависти. Мощь Силы струилась сквозь него, наполняла, питала его ярость. Таким был его выбор: он поглощал энергию тьмы и держал её в себе, будто был уже не живым существом, а конденсатором, готовым в любой момент освободить её, направив на кого-то или на что-то. Или позволял ей течь сквозь себя, но был не сосудом, а проводником, и таким образом находил кратковременное успокоение от ярости, которая навеки заполнила немалую часть его души.

Вейдер предпочитал второе.

Он оставил меч висеть на поясе. Обычно он использовал его на тренировках с дроидами-дуэлянтами, специально разработанными и построенными для испытания мужества. Эти дроиды, обладающие знаниями и навыками десятков знатоков боевых искусств и вооружённые смертоносным режущим и импульсным оружием, являлись грозными противниками – и к тому же неотъемлемой частью тренировок ситов с незапамятных времён. Но ведь на свете существуют не одни только световые мечи – есть в его арсенале и другое оружие, навыки владения которым необходимо оттачивать.

Вейдер вдохнул, задержав сухой и чуть горьковатый воздух так долго, насколько позволяли израненные лёгкие. Респиратор сделал выдох, и Вейдер резко выбросил руку по направлению к ближайшему зеркалу.

От удара тёмной стороны алюминированный денсекрис[12] раскололся на тысячу осколков, будто по нему треснули железным кулаком.

Вейдер увидел, как несокрушимый материал разбивается и со звоном осыпается на пол, множество искорок вспыхивает на свету, двигаясь будто в замедленной съёмке. В то же самое время Сила подсказала, что в дверях за его спиной кто-то стоит.

– Да? – не оборачиваясь, произнёс он. Вейдер знал, кто это – он чувствовал скользкие мысли этого человека. Даже если бы он не был способен их ощутить, самого факта, что тот пришёл и прервал его занятия, было достаточно, чтобы понять, кто это. Больше никто бы не осмелился.

– Повелитель, – доложил адмирал Мотти. – С вами хочет поговорить гранд-мофф Таркин.

Удивлённый Вейдер развернулся. Почему Таркин просит об аудиенции сейчас? Да, он знает, что Вейдер на пути к месту строительства, но нарушать молчание в эфире – дурной тон.

Каким бы ни был предлог, за ним явно скрываются тайные замыслы, предположил Вейдер. Лживость Таркина способна привести в замешательство целую команду адвокатов-неймодианцев. К счастью, Сила – самый эффективный инструмент против подобных интриг.

Ни слова не говоря и не обращая больше внимания на адмирала, Вейдер направился в свои личные покои. Мотти не был простаком, но его эмоции, кипевшие под внешне невозмутимой оболочкой, было довольно легко прочесть: если бы он сейчас мог убить тёмного повелителя, то без промедления сделал бы это. В его душе бушевали гнев, ненависть и зависть, и направлены они были на Вейдера. Печально, что Мотти не имеет связи с Силой, подумал сит. Он мог бы оказаться очень полезным.



* * *



– Повелитель Вейдер, – произнёс голообраз Таркина. Приветствие и лёгкий поклон были формальными и чопорными. Голо было полноразмерным, и, за исключением небольшой прозрачности и смазанности изображения, стоявший на голопластине в приёмной Вейдера губернатор выглядел как живой.

Вейдер внимательно смотрел на голо. Какая бы причина ни заставила Таркина его вызвать, дело явно серьёзное. Лицо губернатора было даже более суровым и мрачным, чем обычно.

– Гранд-мофф Таркин, – проронил Вейдер. Он не приложил ни малейшего усилия, чтобы скрыть своё презрение к этому титулу. Военным нравился установленный порядок подчинения.

Таркин был не из тех, кто теряет время на любезности. Он сразу же перешёл к делу:

– На станции произошёл взрыв. Это саботаж. Ущерб значительный.

– И?..

– Мы нашли нескольких подозреваемых.

– И?..

– У наших медиков до сих пор нет ментальных зондов.

Вейдер кивнул.

– Понятно. Вы хотите, чтобы я проверил этих подозреваемых.

– Да. Если вам надо подготовиться, время играет существенную роль. Важнее всего установить, кто и как это сделал, и наказать его так, чтобы другим было неповадно.

– Мне не нужно готовиться. Я прибуду через несколько часов и сразу же займусь подозреваемыми. Будьте готовы. Я выясню, кто несёт ответственность.

Таркин ещё раз резко, по-военному, склонил голову.

– С нетерпением ждём вашего визита, повелитель Вейдер.

Не ответив, Вейдер взмахом руки оборвал связь. Да, подумал он. Не сомневаюсь, что ждёте с нетерпением.

Очень интересные новости. Если за этим стоит Альянс – а кто же ещё? – происшествие очень ясно даёт понять: имперская пропаганда, изображающая повстанцев как беспорядочную толпу, не представляющую реальной опасности – лжёт. Вейдер ощутил некоторое удовлетворение. Он знал, что мятежники обретают силу и становятся более организованными. Они устраивали партизанские рейды на космические станции и склады, добывали оборудование и боевую технику у сочувствующих промышленников и кораблестроителей, привлекали на свою сторону инородные расы, играя на недавних обидах из-за понижения их статуса согласно положениям Нового порядка. Они – не просто сборище идеалистов с безумными глазами; теперь их ряды пополнили бывшие имперские стратеги, программисты и другие спецы, а их шпионская сеть день ото дня становилась всё разветвлённее. Конечно, это были отбросы – но отбросы могут засорить любую систему, даже такую чёткую и сложную, как Империя.

С ними надо разобраться, и с ними разберутся. Эта \"Звезда Смерти\", с которой так носится Таркин, может быть до некоторой степени полезной – но чтобы прихлопнуть огнемошку, не нужна протонная торпеда.

Вейдер развернулся и вышел из каюты. Тёмная сторона должна подсказать ему, кто эти преступники. Она подскажет – и она с ними разберётся.





Глава 12



Имперский город, квадрат 19, Южное Подземелье, кантина \"Горячее сердце\"



Мима Рутис хмурилась, слушая дроида-посыльного. Система климат-контроля барахлила, было жарко и слишком влажно, не говоря уже об аромате машинного масла и запахе гниющего мусора, который доносился из переулка за кантиной. Она рано встала, весь день провела на ногах и уже чувствовала себя паршиво. Разумеется, Мима вовсе не нуждалась в очередной порции плохих новостей.

– Кажется, я неправильно поняла. Повтори, пожалуйста.

Дроид – обычный грузчик – повторил:

– Предназначенный вам груз спиртного задерживается. Отправитель приносит извинения за ошибку.

– А что же предлагается пить моим клиентам? Воду?

Умственных способностей дроида было достаточно, чтобы служить для доставки спиртного, но явно не хватало, чтобы понимать сарказм.

– Воду могут пить все разумные белковые формы жизни.

– Да, и даже здесь с неё не берут акциз.

Дроид ничего не ответил. Мима недовольно покачала головой – эту привычку она переняла у людей. Бесполезно спорить с дроидом. С таким же успехом можно спорить с автоматом, который разливает брагу.

– Ладно... Когда ждать товар?

– Завтра.

– Ладно, как-нибудь управлюсь.

Несомненно, это тоже было вне понимания дроида. Вздохнув, Мима жестом отослала его.

Родо, который всё это время находился снаружи (чинил дверь, пострадавшую от столкновения с воинственным посетителем), подошёл к барной стойке.

– Проблемы?

– Да. Сегодня не будет доставки.

– Хммм...

Мима развернулась и посмотрела прямо на вышибалу.

– Мне послышалось, или я действительно уловила в этом бормотании какой-то смысл?

– Может, это ничего не значит, – ответил Родо, – но сегодня утром я видел, что фургон с продуктами проехал мимо лавки Кенлу, даже не остановившись. А ведь им доставляют товары в те же дни, что и нам.

Эта лавка располагалась через два дома от них, по другую сторону от бывшего зоомагазина, где раньше торговали экзотическими животными с других планет. Семь месяцев назад на животных напала непонятная экзобиотическая зараза, и половина товара погибла. Имперские власти закрыли заведение на карантин, оставшихся животных усыпили, на этом всё и кончилось. С тех пор здание пустовало.

– Что ты хочешь сказать?

Великан пожал плечами.

– Просто кажется странным, что две разных фирмы, которых обслуживают две разных компании-доставщика, оказались в одинаковом положении почти одновременно в один и тот же день.

– Совпадение, – сказала она.

– Когда я служил на \"боевых птицах\"[13], у нас говорили: \"Совпадение может убить\".

Родо зевнул и потянулся, демонстрируя мускулы. По сравнению с ним даже вифид мог показаться тощим.

– Может, я прочешу округу, – предложил он, – посмотрю, всё ли в порядке с доставкой у Чунта и Лигабоу.

– А если не всё в порядке?

Он пожал плечами.

– Значит, в этом что-то кроется.

Она не смогла сдержать проявившегося в голосе раздражения:

– Что, например?

Родо опять пожал плечами.

– Понятия не имею. Всё, что угодно. Может, у поставщиков полетели базы данных. Может, кто-то пытается сбить цену на недвижимость, чтобы выкупить этот квартал. Может, вообще ничего. Трудно сказать.

Мима медленно кивнула, не совсем уверенная, что поняла выкладки Родо.

– Придётся вскрывать запасы, иначе не выдержим вечерний наплыв клиентов. И то непонятно, хватит ли.

Он кивнул.

– Я вернусь раньше, чем тут начнётся давка.

Он направился в переулок, а она вернулась к кантинным делам.

Родо зря волнуется. Скорее всего, не стоит поднимать панику из-за пропущенного срока доставки, сказала себе Мима. В конце концов, идёт война, и небольшие неурядицы вполне ожидаемы, хотя сама война практически не коснулась столичной планеты – за исключением нескольких случаев саботажа. Какой полоумный повстанец полезет сюда, в Южное Подземелье, что-то взрывать? Скорее всего, его здесь подстерегут и отберут всю наличность и снаряжение – включая бомбу! Если не знаешь дороги, рискованно соваться сюда без пары вооружённых телохранителей. К тому же, здесь, внизу, нет объектов, разрушение которых попадёт в заголовки голоновостей – в конце концов, кому интересны подземные трущобы?

Она вспомнила о \"глазах императора\", заглянувших в кантину прошлым вечером. Ну ладно, это было необычно, но по какой бы причине они ни зашли, непохоже, что здесь строятся какие-то тайные козни...

Непохоже?

Мима фыркнула. Возможно, где-то дал сбой компьютер, и потерялась пара файлов с маршрутами. Поскольку это произошло всего лишь раз, она справится. Раз дело касалось властей, выбора у неё всё равно не было.



ИЗР \"Стальной коготь\", кантина для сержантского состава



Сержантская кантина была почти полна, вентиляторы старались вовсю, чтобы разогнать дым и запах пота, и им это почти удавалось. Старшина Тинн Гренит сидел за четырёхместным столом напротив Олзела Эрна, начальника второй вахты батареи правого борта. Правые локти они поставили на стол, а ладони соединили, приготовившись к новому раунду армрестлинга. Сцепленные левые руки борцы положили на крышку стола.

Эрн был на двенадцать, а то и все пятнадцать килограммов тяжелее, на десять лет моложе, ходил в качалку и имел мускулы, как у циркового силача. Достаточно было взглянуть на них, и сомнения исчезали – преимущество было явно на стороне Эрна.

– Готов, старик?

– Одну секунду. – Тинн освободил левую руку, схватил кружку и сделал большой глоток браги. Потом поставил кружку, улыбнулся и взялся за руку Эрна.

– Готов.

Толпившийся вокруг стола десяток членов команд обоих расчётов и парочка уборщиков глядели, как мужчины устраиваются поудобнее, как начинают поигрывать мускулы у них на руках. Если бы не это подрагивание, сцепленные руки казались бы отлитыми из дюрастали.

– Ставлю пятёрку на Эрна, максимум тридцать секунд, – предложил один из канониров Эрна.

– Отвечаю, – выкрикнул кто-то из команды Тинна.

– Десять на старшину Гренита, – вставил контролёр протонного пучка – тоже из расчёта Тинна.

– А время? – спросила женщина.

– Сколько потребуется.

– Принимаю.

– Эй, Счетовод, сколько мы выиграем? – спросил Тинн.

Счетовод был гивином. Представители этой расы все до единого были одержимы математикой. В имперской армии служило лишь несколько десятков гивинов, но их умение выживать, оказавшись (пусть даже на короткое время) без скафандра в открытом космосе, как и способность \"жонглировать\" числами, привели к тому, что с ними обращались лучше, чем с другими нечеловеческими расами Империи.

Счетовод обладал сверхъестественной способностью производить расчёты в уме со скоростью дроида. Сегодня он тоже это проделал. Не успел Тинн задать вопрос, как тощий инородец ответил:

– На нас придётся восемьдесят пять кредитов. Двадцать пойдёт тебе.

– Подсчитываешь денежки, Тинн? Может, сначала поборешь меня, а?

– Ну ладно.

Резко дёрнув запястьем, чуть наклонив грудь и изогнув плечи, Тинн припечатал руку Эрна к крышке стола. На это ему потребовалось меньше секунды.

Тинн отпустил руку соперника под редкие хлопки и приветственные выкрики. Эрн выглядел ошеломлённым. Он потёр бицепс.

– Грёбаный тайрин сын! – сказал он. – Как тебе это удалось?

Тинн ухмыльнулся.

– Веду здоровый образ жизни.

На самом деле всё было иначе. В неразберихе последних дней Войн клонов, когда он служил помощником канонира (это было его первое назначение[14]), какой-то идиот, заряжавший орудие, подключил мощный конденсатор и забыл поставить предохранитель. Как только его открыли для разрядки, капсюль взорвался и засыпал всю команду шрапнелью. Один из осколков перерезал Тинну сухожилие, соединявшее грудь с правым предплечьем.

Заряжающему ещё повезло, что он погиб на месте – иначе те, кто остался жив и не стал калекой, зациклились бы на мысли увидеть, как он будет медленно умирать.

Когда хирург оперировал Тинна, старое сухожилие спасти не удалось – его порвал в клочья кусок раскалённого металла. Поэтому он вставил органический штифт и присоединил связку немного ниже. Выглядело всё это замечательно, а штифт со временем рассосался, оставив лишь небольшой костяной нарост. В результате сила жима правой рукой увеличилась на 25 или 30 процентов. После небольшой тренировки мышцы правой стороны груди стали практически в полтора раза сильнее, чем левой. Внешне это не проявлялось, однако результат был впечатляющий. Он уже в течение многих лет выигрывал пари, заключаемые в барах на исход поединков армрестлеров.

Счетовод сдвинул небольшую стопку кредитов под кружку старшины.

– Твоя доля, шеф.

– Моя почтенная матушка будет тебе весьма благодарна, сынок. – Тинн взглянул на Эрна. – Ну что, ещё по элю? Я плачу.

– Давай, – ответил его соперник.

– Нет ничего постыдного в том, чтобы проиграть сильнейшему.

Тот ухмыльнулся.

– Дай мне пару дней восстановиться, и устроим матч-реванш.

– Всегда рад помочь товарищу избавиться от лишних денег.

Когда зрители удалились к своим столикам, Эрн спросил:

– Ну так что там с этой новой боевой станцией?

– Со \"Звездой Смерти\"? – Тинн понизил голос до заговорщицкого шёпота. – Я слышал, любой, кто в состоянии не промахнуться по стене соседнего дома, при желании получит там место. Но если ты действительно умеешь стрелять, сможешь командовать большим орудием – даже таким, по сравнению с которым наши самые крутые пушки – просто карманная ракетница.

– Не шутишь?

– Да нам это раз плюнуть, – продолжал Тинн. – Всё, что надо – только попроситься.

– А ты собираешься?

– Да это ты шутишь! Я же кадровый! Когда эта штука будет закончена, никто и нигде не сможет даже поцарапать её отделку. А командовать орудием, которое разнесёт звёздный разрушитель, как мыльный пузырь, или даже столкнёт луну с орбиты – да какой артиллерист пройдёт мимо?

Он улыбнулся.

– Самое большое – это и есть лучшее.

– Я слышал, секретность там самая строгая. Если тебя припишут к \"Звезде Смерти\", никаких отлучек, пока станция не будет закончена.

– А сейчас разве по-другому? И потом, ты посмотри на её размер. Представь, что ты живёшь на луне – или в луне. Там тысячи палуб. В эту малышку можно запихнуть всё, что только может пожелать мужчина. Зачем просить увольнительную на планету, когда достаточно просто проехаться в турболифте?

Эрн допустил, что представления Тинна о наборе развлечений на \"Звезде Смерти\" не лишены здравого смысла. Они выпили ещё эля.

– Я уже сообщил начальству, что готов туда лететь, – сказал Тинн. – Как только у них будут действующие пушки, достаточно воздуха и гравитация, чтобы можно было понять, где верх, а где низ, я уже буду там.

– Говоришь, всё, что может пожелать мужчина... – Эрн кивнул на дверь.

Тинн обернулся. Ага. Там стояла парочка гражданских работниц из отдела снабжения – молоденькие, хорошенькие девушки. Вне всякого сомнения, они пришли взглянуть, где выпивают настоящие мужчины.

– Блондинка – моя, – сказал Эрн.

– Годится, – отозвался Тинн. – В темноте цвет волос всё равно не видно.

Эрн встал.

– Добрый вечер, дамы. Можем мы с отцом предложить вам выпить?

Девушки заулыбались. В ответ Тинн подарил им одну из своих лучших ухмылок. Подобное состояние довольства могли принести только выпивка и выигранное пари. Хорошая работа, уважение тех, с кем трудишься бок о бок, красивая женщина, сидящая рядом, кантина, где полно превосходной ортоланской синей браги. Разве жизнь может быть лучше?





Глава 13



ИЗР \"Стальной коготь\", зона отдыха, паб для пилотов



Вил Дэнс держал на выставленном вперёд локте стопку монет достоинством в десять кредитов каждая. Сейчас их было уже двенадцать. Остальные пилоты делали ставки, получится у него или нет.

Пока получалось...

Он глотнул ещё эля. Игра была простой: выставляешь перед собой руку параллельно полу, как прицел бластера, и сгибаешь под углом в девяносто градусов. Потом резко разворачиваешь ладонью вверх и пытаешься поймать лежащие на локте монеты. Поймать одну может любой. Многие способны поймать три или четыре. Но когда их больше десяти, становится гораздо труднее. Личный рекорд Вила составлял восемнадцать монет, так что поймать двенадцать для него сложным не представлялось. Это же простое упражнение на зрительно-моторную координацию и, если ты лётчик, лучше иметь приличный результат. Фокус состоял в том, чтобы перевернуть руку ладонью вверх достаточно быстро, пока монеты ещё лежат друг на друге. При нормальной гравитации после нескольких сантиметров падения стопка начинает рассыпаться, и если это допустить, ничего не выйдет. Движение должно быть быстрым, но одновременно плавным. Малейшего толчка под неправильным углом достаточно, чтобы разбить стопку. Тогда, если повезёт, несколько штук удержишь, но остальные всё равно потеряешь, это факт.

Не то чтобы исход игры мог прославить эскадрилью или что-то давал лично ему, но у Вила была репутация, и её приходилось поддерживать. Его результат на тренировках реакции всегда оказывался в первой тройке, а сейчас, по существу, происходило то же самое. Тренировка реакции. Представители некоторых рас, например, фаллиины, могли без особых усилий поймать двадцать монет и даже более. Но из людей лишь немногие способны удержать десять – за исключением акробатов, мастеров боевых искусств... и лётчиков.

– Давай же, Дэнс. Чего канителишься, как ронто при восьми g, – крикнул Бенджо.

– Ага, давай, пока мы не успели состариться, – добавил Раал. – Ну, по крайней мере, некоторые...

Вил усмехнулся, дёрнул рукой и схватил все двенадцать десяток.

– Шальные деньги, – сказал он.

Мгновение эскадрилья потрясённо молчала, затем раздалось:

– Ставлю пятёрку, что он поймает четырнадцать.

– Отвечаю.

– Десять на то, что поймает.

– С какой вероятностью?

– Вероятность? Я что, похож на тойдарианского букмекера? Сто процентов!

Пока пилоты спорили, Вил добавил к стопке ещё две монеты. Ну так как, четырнадцать? Всё-таки на четыре меньше личного рекорда, хотя он и не считал нужным объявлять об этом прямо сейчас...

Тут сирена выдала несколько коротких требовательных сигналов. Пилоты бросили болтать – и одновременно бросили всё, что держали в руках, за исключением кредитов, которые рассовали по карманам – и побежали к выходу. Вил поставил кружку на стол и последовал за ними. Там ещё оставался глоток эля, и допить его пилот мог бы за две секунды, но когда труба зовёт, надо в тот же миг бросать всё и рысью скакать на свой пост. Во-первых, поступать следовало именно так – с этим были согласны все. Во-вторых, никогда не знаешь, когда за тобой следит имперская голокамера, и если обнаружится, что ты идёшь вразвалочку вместо того, чтобы уже сидеть в своём СИДе, то вскоре можешь обнаружить, что тебя перевели на \"работу для дроидов\" – чистить мусоропроводы и выгребные ямы.

И в-третьих, Вил любил полёты даже больше, чем выпивку.

– Должно быть, учения, – сказал кто-то. – Вряд ли они будут устраивать побег после того, как мы поджарили предыдущих.

Вил ничего не сказал. После того случая он плохо спал, и это его немного удивляло. Да, в челноке были подонки, и в его обязанности входило остановить их, и они в него стреляли, но всё-таки противостояние не было равным. У \"лямбды\" не было никаких шансов. Он разнёс её на куски и потом наблюдал, как то, что осталось от команды, плавает в облаках застывших выделений своих собственных тел. Он пытался смотреть на это как на учебные стрельбы, будто там были голографические модели, а не живые люди, но видеть устроенную тобой резню собственными глазами... Что же, давай будем честными, сказал себе Вил, поскольку отчитываться придётся только перед собой. Правда состояла в том, что он... несколько раз видел сны.

Нет, не сны. Сны – это безобидные обрывки всякой всячины, вроде того, что приходишь на экзамен, не подготовившись, или летаешь без корабля, или оказываешься голым в людном месте. А это были не сны.

Это были кошмары.

К счастью, подробности он забывал почти сразу же после пробуждения – кроме одного раза. В тот раз кошмар остался. Одно из замороженных тел парило в пустоте метрах в десяти от кабины его истребителя. Лицо и тело были изуродованы осколками до такой степени, что Вил не мог даже понять, мужчина это или женщина. Как зачарованный он смотрел на истерзанное тело, медленно поворачивающееся так, чтобы можно было разглядеть лицо. Он заметил, что под ливнем из кусков металла каким-то непостижимым образом не пострадали глаза...

А потом эти глаза открылись.

Вил сумел сдержать дрожь. Это было самое худшее. Он сказал себе, что здесь нет ничего необычного, что такова его работа. Поэтому он привыкнет.

Это помогло. Немного.

У ангара Вил заметил, как младший палубный офицер машет пилотам, подзывая к себе.

– Быстро, быстро, парни! Беременная па\'ловик может двигаться быстрее! Давайте, давайте!

– Привет, палубник, – поздоровался Вил, подойдя ближе. – Кто летит?

– Ты со своей эскадрильей и ещё девятеро, – ответил тот. Он продолжал махать приближавшимся пилотам, которых пока собралась лишь горстка. – Почётный эскорт для ИЗР \"Опустошитель\".

Вил прищурился.

– К нам прибыл сияющий как радуга адмирал? Или мофф?

– Не совсем. Парень, что летит на том корабле, предпочитает один цвет, – пояснил палубный офицер. Взгляд Вила ничего не выражал, поэтому он добавил: – Чёрный.

– Дарт Вейдер, – сообразил Вил.

– Дружок твой?

Вил засмеялся. Они стояли на ступеньках, ведущих на лётную палубу.

– Я никогда не встречался с этим человеком – или кто он там есть, – сказал Вил. – Однажды видел, как он летает. В лётной школе, на базе в Центре Империи. Против Барвела.

Не было нужды уточнять, что он говорит про полковника Винду Барвела по прозвищу Стрелок, одного из самых заслуженных пилотов СИДов. Во время Войн клонов Барвел, по подтверждённым данным, уничтожил в бою более тридцати кораблей противника, имел на своём счету как минимум вдвое больше предположительно сбитых, и никто не знал, о скольких ещё он просто не потрудился доложить. Вил знал, что сам он неплохой пилот. Уже во время учёбы он добился большего, чем от него ожидали. Но Барвел, которого трусливое флотское начальство отстранило от участия в боевых действиях, потому что Империи был нужен хоть один живой герой для парадов, привлекающих потенциальных рекрутов… он был лучшим. Хотя в то время он был всего лишь в чине капитана, ему поручили руководить лётной школой в Центре Империи. Барвел мог сделать пике с работающим мотором и без крыльев практически на любом транспорте, на полной скорости поразить цель размером с плики из пушек хоть левого борта, хоть правого. Когда на тренировках они летели рядом, Вил казался себе ребёнком, который, едва научившись ходить, пытается догнать чемпиона по бегу на длинные дистанции.

Вейдер появился во время манёвров лётчиков последнего курса. Армейского звания он не имел, но был для императора чем-то вроде цепного пса, и все это знали. Если ты получал приказ из вокодера чёрного шлема, с таким же успехом ты мог бы получить его из уст самого Палпатина, а оспорить – только на собственный страх и риск, вне зависимости от твоих званий и чинов.

Вейдер некоторое время просто наблюдал, а затем приказал приготовить СИД-истребитель. Он забрался внутрь, взлетел и присоединился к учебному бою. Через несколько секунд его электронные пушки вывели из боя полдесятка участвовавших в нём машин, и всё свелось к противостоянию Вейдера и Барвела. Вил, чей истребитель был \"сбит\" одним из первых при попытке напасть на Вейдера втроём, выполнял круги, дожидаясь разрешения на посадку, поэтому видел всё.

Вейдер не просто летал кругами вокруг Барвела – каждый раз, когда Стрелок пытался дёрнуться или увернуться, Вейдер на долю секунды опережал его. Барвел вытворял такие вещи, которые, как считал Вил, невозможно сделать на СИДе, а Вейдер не только был ему достойным соперником при каждом манёвре – он просто летал намного лучше. Это было – другого слова не подобрать – поразительно. Вил быстро сообразил, что Вейдер мог в любой момент сбить начальника лётной школы – он просто играл с ним.

Это было жутко, как ночные кошмары Вила. Он никогда не видел, чтобы такое делал пилот-человек. Да и среди чужаков, раз уж на то пошло, на такое были способны лишь немногие.

Они несколько раз расходились, потом Вейдер сделал друг за другом несколько, казалось бы, небрежных, ленивых \"бочек\" и петель, и всадил в Барвела заряд из учебных пушек, что означало конец игры. Всем пилотам, болтавшимся поблизости в космосе, оставалось лишь подобрать с колен отпавшие челюсти.

Помощник командира взглянул на коридор, но других пилотов там не наблюдалось. Он повернулся и серьёзно сказал:

– Шёл бы ты к кораблю, Дэнс.

А потом спросил:

– А Вейдер-то был крут, а?

– Более чем крут. Если бы он летал против меня, я бы застопорил двигатели и сам себя взорвал – по крайней мере, так я мог бы выбрать момент смерти.

Вил умолчал только об одном – во многом потому, что сам до сих пор в это не верил. Механик, который осматривал взятый Вейдером истребитель, выйдя из ангара и покачав головой, сообщил, что навигационный компьютер и система наведения были отключены. Данные бортового самописца свидетельствовали, что пилот сделал это ещё до того, как взлетел. Значит, если только механику можно верить, Вейдер не просто побил лучшего лётчика военного флота, будто пилота сельскохозяйственной авиации с какой-нибудь захолустной планеты – он сделал это без помощи автоматики.

Что было просто невозможно.

– Давай, взлетай, – подбодрил его младший палубный офицер. – Ты же не хочешь опоздать на вечеринку?

– Нет, сэр!

Эскорт нужен вовсе не Вейдеру, подумал Вил. Здесь никто не смог бы преградить ему путь.

Вил поспешил на палубу, и механик указал ему на истребитель.

– Уснул, что ли, хрен реактивный? Залазь!

Когда Вил надел шлем и проверил показания приборов, он на мгновение задумался о цели этого визита. Дарт Вейдер командует звёздным разрушителем. Интересно, что он здесь делает?

Должно быть, что-то серьёзное. Это нетрудно понять, даже если у тебя в голове вакуум.

Открылись двери ангара. Вил завёл двигатели и взлетел.





Глава 14



\"Хавелон\", посадочная палуба № 7



На посадочной палубе хмурый Таркин ожидал прибытия Вейдера.

Конечно, император мог послать проверить, как идут работы на станции, кого захочет и когда захочет. У Таркина не было причин испытывать к императору что-либо, кроме благодарности – в конце концов, гранд-моффов было не так уж и много. Нельзя забывать, кто дал ему такую власть и поручил руководить самым важным военным проектом в истории галактики.

Всё это было верно. Он и был благодарен – Палпатину. Однако к тому, кто держит поводок, и к тому, кто сидит на этом поводке, он относился по-разному.

Было в Вейдере что-то, заставлявшее его скрежетать зубами. Не доспехи и маска с респиратором, и не поляризующие линзы, которые скрывали глаза. Вейдер обладал властью – и сам по себе, и как орудие императора – и Таркину казалось, что жизни находящихся рядом людей волнуют его не больше, чем мухи, живущие на болотах далёкой Неймодии. Стоять рядом с Вейдером – всё равно что стоять рядом с гигантской термической гранатой: никогда не знаешь, в какой момент она рванёт.

У человека в чёрном крутой нрав, в этом можно не сомневаться. До сих пор его гнев не обрушивался на самого Таркина – но Таркин видел, как это бывает с другими. Те, кто сердил Вейдера, мгновенно осознавали, что сделали роковую ошибку. Неважно, сколько народу считает Силу предрассудком, который всё равно не спас джедаев от уничтожения – она позволяла Вейдеру остановить человеку сердце или перекрыть дыхание одним усилием воли. Не говоря уже о том, что она позволяла отбивать на лету бластерные выстрелы.