Оглядевшись, Карл не увидел ничего примечательного, кроме деревянного Гокке, который стоял возле балконной двери, обвязанный кухонным полотенцем. Его товарищ Гёг был засунут в угол, как будто не имел к нему никакого отношения. Это было как-то неправильно.
— Да-да! — не обратив внимания на горестное восклицание киммерийца, продолжил Ниорг.— Это человек, по вине которого один из самых знатных родов гномьего племени вынужден прозябать в омерзительном образе джавидов!
Мерит улыбнулся:
Карл нагнулся, снял полотенце и немного наклонил фигурку. Представшая глазам картина выглядела многообещающе.
Мораддин подошел к Конану и положил ему руку на плечо.
— Мы часто говорим о том, о чем знаем лишь понаслышке. Видишь это кольцо? — он протянул руку, так чтобы Джос мог разглядеть широкий золотой обруч с камнем размером с ноготь большого пальца. Камень сверкал в свете, падавшем с потолка кабинета Мерита, подобно калейдоскопу искрился множеством цветов — красным, синим, зеленым и желтым — когда Мерит двигал рукой. Весьма впечатляюще.
— Вы уж сами его поверните, но, насколько я вижу, со спиной у него не все благополучно.
— Видишь, как все просто!
Джос кивнул.
Сотрудники обступили Карла и стали рассматривать фигуру, стараясь по виду пулевого отверстия среди расщепленной и вмятой древесины определить калибр.
— Я сам! — вскрикнул киммериец и провел обеими ладонями по лицу,— Никакого Страбонуса со своим магом тут и близко не было, Дагарнус все выдумал, заморочил мне голову своими деньгами, и если бы не Ниорг со своей слюнявой сказкой про бедных маленьких гномов… Не-ет, так меня еще никто не дурил! Жаль только, что не я прибил это отродье Сета!
— Очень красиво. Какая-то разновидность огнекамня?
— Сравнительно некрупный, — сказал Антонсен. — Пуля даже не прошла навылет, а застряла внутри.
Конан с силой пнул труп Дагарнуса. Ниорг, дернувшийся, как ошпаренный, когда киммериец столь неучтиво отозвался о трагедии его рода, медленно повернулся к нему и, задрав подбородок, произнес:
Мерит улыбнулся.
Техники кивнули.
— Быть может, презренный сын Дуалкама, нарекший себя Дагарнусом, и сделал тебе, варвар, много зла, но это не повод, чтобы оскорблять достоинство гномьего народа! А за это мы караем жестоко, очень жестоко!
— Да. И твой вопрос выдает в тебе человека, который что-то знает о камнях — но знает немного. Ты узнал в нем огнекамень, но это только малая часть предмета.
Карл тоже был согласен: наверняка двадцать второй калибр. Если надо, вполне может убить.
— А пошел ты знаешь куда со своими карами?! — грубо отмахнулся от него Конан, в то время, как Мораддин что-то быстро говорил джавиду в волосатое ухо.— У меня и так уже голова кругом идет от вранья вокруг вашего гномьего горшка! Ну и Нергал с ними со всеми! Главное, теперь кувшин у Джафира, значит, сейчас наша цель — этот проклятый зуагир, и точка! Мое дело — сдержать слово. Этим я и займусь.
— Кто-нибудь из соседей что-нибудь слышал? Крики или выстрелы? — спросил Карл, принюхиваясь к дырке.
Джос пожал плечами.
— Ну, и что ты собираешься предпринять? — поинтересовался Мораддин.
Все помотали головами.
— Поеду в его занюханный оазис, намотаю Джафиру кишки на уши и вернусь сюда с Нейгламом!
— Я хирург. Захочешь узнать про почечные камни — я к твоим услугам.
Странно, но, с другой стороны, и понятно. Многоэтажный дом в очень плохом состоянии, жильцов в нем почти не осталось. На всем этаже только два-три человека, на других наверняка та же картина. Эта краснокирпичная коробка доживала последние дни и вот-вот могла рухнуть под напором штормового ветра.
— Сильно сказано,— вздохнул Мораддин.— А как ты собираешься это осуществить? В одиночку? Ты даже не знаешь, зачем ему нужен был Нейглам? Я, пожалуй, лучше съезжу с тобой,— задумчиво добавил он, словно, речь шла не об опаснейшем деле, а об утренней прогулке в саду Баргэми. На этот раз Конан промолчал, не возражая, потому что представлял, на что способен Мораддин и насколько его присутствие упростит задачу.
— Запах довольно свежий, — заметил Карл, оторвавшись от фигуры. — Выстрел, кажется, сделан с расстояния два-три метра. Причем сегодня вечером. Как по-вашему?
— Кто-то, кто ничего не знает о драгоценных камнях, сказал бы: \"Красиво, что это за камень?\" Знающий чуть больше, прокомментировал бы так, как это сделал ты. Еще более осведомленный мог бы спросить: \"Это галлианский огнекамень или раталайанский?\" Он знал бы, что между ними есть отличия и что камень может быть либо тем, либо другим.
— Тогда поехали, нечего время терять,— бросил он, уже направляясь к выходу.— А ты будешь ждать здесь!
— Несомненно, — подтвердили техники.
Далее, настоящий знаток взглянул бы на мое кольцо и сказал: \"А, черный галлианский огнекамень, весьма неплохо. Кристалл или окатыш?\" Потому что он может рассказать о многих его качествах, просто взглянув — что это огнекамень, что он родом с Галла, что он черный. Но оправа не позволяет увидеть его обратную сторону, и потому трудно судить о его происхождении. Кстати, это окатыш, что означает породу камней, в которых порой находят огнекамни. а термин \"черный\" относится к цвету фона, на котором сияют вспышки.
Карл вышел на балкон и посмотрел вниз. До земли было чертовски далеко.
Джос потряс головой.
Последняя фраза относилась к Ниоргу, который, поддавшись увещеваниям Мораддина, простил невежественному киммерийцу его дерзость и решил пока не подвергать его жестоким карам. Хотя возразить все же не преминул:
Он поднял взгляд на море огней в окнах приземистых зданий напротив. Сейчас из всех окошек выглядывали лица — любопытных всегда хватает, даже темной ночью.
— Ну, теперь я специалист по драгоценным камням.
— Как это ждать здесь? Неужели ты, варвар, думаешь, что я буду сидеть сложа руки, когда решается судьба моего рода? Я приведу всех своих соплеменников в подземелья под оазисом, и никто не сможет ускользнуть из крепости.
И тут у Карла зазвонил мобильник.
Конан, с трудом сдержав ярость, громко сказал Мораддину:
Мерит широко улыбнулся.
Звонившая не представилась, да этого и не требовалось.
— Слушай, вели ты этому недомерку, чтобы дал нам лучше еды и питья! А то я опять скажу что-нибудь непочтительное…
— Карл, ты не поверишь! Ночная смена в Свенборге нашла сережку. Дежурный сразу вспомнил, где она у них лежит. Просто чудеса!
— Нет, не специалист. Ты не сможешь отличить подлинный от подделки, и ты не знаешь ничего, кроме того, что я только что рассказал о них. Насколько он ценен, как ты думаешь?
Только одна женщина могла думать, что он готов выслушивать подобные новости в такое время суток. Голова уже опять просто раскалывалась.
Довольный, что последнее слово осталось за ним, киммериец развернулся на каблуках и вышел наружу, к лошадям, оставив старого джавида наедине с Мораддином. Некоторое время спустя последний подошел к Конану, подтягивающему подпругу, и, подтолкнув его кулаком в бок, протянул тряпичный сверток и флягу.
— Ты там не спал? — спросила Роза и, не дожидаясь ответа, сообщила: — Я уже еду в управление. Они пришлют мне фотографию по электронной почте.
— Даже если ты нашел его в Джассеракском Болоте, мне он все равно не по карману.
— Неужели нельзя было подождать до рассвета? Или до понедельника?
— Возьми. Ниорг очень недоволен тобой и терпит твою дерзость лишь потому, что надеется получить Нейглам.
— Он стоит больше, чем бело-голубой бриллиант того же размера. А ты знаешь насчет проклятия?
— Есть какие-нибудь предположения, кто заставил его спрыгнуть с балкона? — спросил Антонсен, едва разговор закончился.
— Обидчивый какой…— буркнул киммериец, забираясь в седло.— И как только твоя матушка терпела твоего папашу?
— Проклятия?
Карл покачал головой. Это мог быть кто угодно из тех, кому шпионская деятельность Ольбека разрушила жизнь. Кто-нибудь, кто счел, что Ольбек слишком много знает. Но это мог быть и кто-то из группы. Предположений у Карла хватало, не хватало лишь доказательств, которые позволили бы их огласить.
Мораддин покраснел от злости, задержав дыхание, но не стал отвечать, зная, что варвара не исправишь, а пытаться пристыдить его словами — дело безнадежное. Ну что с дикаря возьмешь!
— Да. Считается, что огнекамни приносят неудачу. Но это ложный слух, запущенный торговцами бриллиантами, которые проигрывали торговцам огнекамнями. Единственное в них, что приносит несчастье, — это их отсутствие.
— Вы проверяли его офис? — спросил Карл. — Папки клиентов, расписание назначенных встреч, сообщения на автоответчике, электронную почту?
Джос усмехнулся.
После полудня усилился ветер, подняв в горячий воздух взвесь мельчайших песчинок, забивавшихся в рот, глаза, оседавших на одежде… Лошади шли с трудом, медленно переставляя ноги и низко наклонив головы. Конан надеялся, что сильной песчаной бури не случится — тогда добраться до крепости Баргэми будет невозможно. Каждый сильный порыв ветра заставлял его стискивать зубы от жгучей боли — песок царапал обожженные руки точно мелкими коготками. Ну, почему он не догадался подобрать какой-нибудь плащ или накидку…
— Мы послали туда людей, те говорят, что там ничего, кроме пустого сарая и почтового ящика.
— Хорошо. Я понял твой намек. По крайней мере, его часть.
Солнце начало клониться к закату, когда ветер стал ослабевать, песчаный дождь понемногу прекратился, а цепь Кезанкийских гор ощутимо приблизилась. Всю дорогу от старой башни Конан и Мораддин ехали молча, не разжимая губ, прежде всего от того, что не хотелось перемалывать на зубах противно хрустящие песчинки. А кроме того, гном все еще дулся на киммерийца за его неучтивость. А сам Конан молча терпел боль, и у него не было никакого желания заводить беседу.
— Тогда прими оставшееся. Ты не эксперт по клонам, потому что никогда им быть не пытался. Зачем тебе надо было их изучать — за исключением достаточного для тебя знания о том, как их резать и сшивать заново? Перед войной клонов было не настолько много, чтобы об этом беспокоиться. Что не видел — то не волнует. Ты изучал их физиологию, а не психологию.
«Чем дальше, тем хуже…— угрюмо думал киммериец.— Смерти одна за другой… Удивляюсь, как я сам жив остался, ведь Джафир уничтожал каждого, кто хоть что-то знал о Нейгламе. Что ни говори, а Мораддину следует сказать спасибо за то, что оказался рядом вовремя. Не думаю, что я один устоял бы против нанятых Джафиром кхитайцев. Или все же не Джафиром? Вдруг случится так, что вовсе не зуагирский шейх виновник всех недавних безобразий в Султанапуре, а есть еще некто третий, пятый, десятый… Весь мир точно сошел с ума!»
Карл нахмурился и огляделся комнату. Затем подошел к письменному столу в дальнем углу, взял одну из лежавших там визитных карточек Ольбека и набрал указанный номер детективного бюро.
— Я вот что подумал,— начал разговор варвар, поворачиваясь к Мораддину.— А ну как приедем мы в крепость и выяснится — кувшинчик-то Джафир кому другому передал? И тогда что?
— Это точно.
Не прошло и трех секунд, как в прихожей зазвонил телефон.
— Если тебе это действительно интересно, я могу рассказать, как вся история представляется мне. Кажется, я распутал этот клубок…— Мораддин сделал паузу, ожидая, что ответит варвар, и когда тот молча кивнул, продолжил: — Вспомним все с самого начала. Не сомневаюсь, ты говорил мне правду о равахе, знакомстве со старым шейхом и похищении его дочери — зачем тебе врать? О Нейгламе тогда знали несколько сторон: во-первых, джавиды Ниорга, пытавшиеся вернуть древнее сокровище, невесть как очутившееся в сокровищнице Турлей-хана; во-вторых, Дагарнус, оказавшийся прямым виновником трагедии рода Ниорга, и, в-третьих, шейх Джагул и его старший сын… Поговорим о кофийце, потому что именно он заварил эту кашу, не подозревая, что встал на дорогу, ведущую к Серым Равнинам. Не сомневаюсь, Дагарнус был именно тем, за кого себя выдавал — посланником короля Кофа Страбонуса, и приехал он в Туран со строго определенной целью: добыть сокровище джавидов, о котором знал с юности. И даже…— Мораддин запнулся.— И даже однажды использовал его силу.
— Но клоны не единственные существа, о которых ты не задумывался. Как насчет дроидов?
— Ты говори, говори…— подбодрил его Конан.— Что дальше было?
— Ну вот мы и знаем, где в действительности его контора, — сделал вывод Карл. — Прямо здесь.
— Вот только старался Дагарнус для себя или для короля, боюсь, так и останется неизвестным… Но можно предположить, что, желая выслужиться перед повелителем, Дагарнус раскрыл ему тайну Нейглама, и Страбонус, надеясь приумножить свое могущество, обеими руками ухватился за возможность получить кувшин. Отсюда дворянское звание Дагарнуса, обширные полномочия, свобода в распоряжении деньгами…
— Дроиды? А с ними-то что?
— Мне он по-другому все рассказывал…— покачав головой, заметил киммериец.— Хотя я и тогда ему ни на грош не верил!
Однако своим видом комната вовсе не напоминала офис: никаких скоросшивателей, канцелярских папок с квитанциями или еще чего-то в этом роде. Только издания книжного клуба, расставленные тут и там безделушки и целые полки компакт-дисков с записями Хельмута Лотти и других исполнителей того же пошиба.
— Ты считаешь их личностями?
— И правильно! — Мораддин поморщился и махнул рукой.— Тебе Дагарнус мог врать напропалую. Но главную тайну кофиец раскрыл: он охотился за Нейгламом, и пытался получить помощь от шейха Баргэми, знающего о существовании джавидов! А с твоим появлением в оазисе события начали развиваться совсем не так, как рассчитывали и Ниорг, и посол Страбонуса. Джавиды, прознав, что кувшин находится у пятитысячника, попытались выкупить его, и, выполняя условие Турлей-хана, похитили Мирдани. Умер старый шейх. Ты, друг варвар, вмешавшись в ход событий, заставил придворного мага эмира заинтересоваться вещью, за которую джавиды согласились выкрасть красавицу для пятитысячника… И Радбуш забрал Нейглам у Турлей-хана.
— Не больше, чем считаю ими тетраволны. Это же машины.
— Знай, я тогда, в какую историю ввязываюсь…— вздохнул Конан.— Надо было просить у Джафира хотя бы пять тысяч, не так обидно было бы.
— Но они мыслят. Они взаимодействуют. Они реагируют.
После этих слов варвара Мораддин тоскливо возвел очи горе, но удержав рвавшийся с языка язвительный ответ, заставил себя продолжать.
Джос казался загнанным в тупик.
— Обыщите каждый сантиметр, — сказал Антонсен.
— Ну да, но…
— Знаешь, почему Радбуш не снес тебе голову, а отправил на рудник и строго приказал присматривать за тобой? Мне кажется, оттого, что считал, будто ты сам маг и знаешь нечто большее, нежели хочешь показать. Наверняка он не поверил ни единому твоему слову… Впрочем, это сейчас неважно. В городе ты встретился с Дагарнусом, сумел завоевать его доверие и узнать, что кувшин джавидов не просто красивая игрушка… Так в борьбу за обладание Нейгламом вступил и некий Конан Киммерийский. И все, все до единого охотники забыли о существовании еще одного человека, знающего про сокровище подгорных карликов — о новом шейхе Баргэми Джафире. Понятия не имею, как он пронюхал о свойствах Нейглама — может, Дагарнус рассказал,— но Джафир явно знает, что заключенная в сосуде сила способна дать ему многое — богатство, власть, магическое умение… Единственно, шейх не подозревает об опасности, которую таит в себе чуждая роду людей магия… Волшба гномов отлична от человеческой.
— Удели мне еще минуту, — продолжил Кло. — Просто в качестве примера — ты встречал дроида, который демонстрировал бы озабоченность, страх или, скажем, чувство юмора? Который бы выглядел… сознающим себя?
— Слышал я об этом,— нетерпеливо сказал киммериец.— А, приехав в город, шейх начал уничтожать свидетелей и возможных претендентов на Нейглам?
Джос промолчал. Да. Он встречал. И-Пять немедленно возник перед глазами.
На такое задание потребуется немало времени.
— Но они не чувствуют боли. Они не могут размножаться…
— Точно! — подтвердил Мораддин.— Человек он далеко не бедный и мог позволить себе нанять отличных бойцов, способных противостоять целой армии — отсюда и кхитайцы. К тому же, это помогло запутать дело: кто бы мог связать воедино шейха зуагиров и косоглазых наемников? А потом уже пошло-поехало: обидчик сестры и прежний владелец кувшина — Турлей-хан убит, Радбуш убит, а с ним и почти все слуги, больше всех знавший Дагарнус убит, тебя, тоже имевшего самое прямое касательство к делу, отыскали и пытались убить… Мирдани ушла с зуагирами и наверняка уже вернулась домой.
— Разве не бывает людей с нейропатическими расстройствами, которые не чувствуют боли? А кто обслуживает сборочные линии, производящие новых дроидов?
Есть, конечно, несколько неясностей. Например, как они нашли твое пристанище, как выманили Дагарнуса в старую башню, как и ему и Джафировым молодцам удалось покинуть закрытый город? И самая главная загадка: как шейху удалось убить Радбуша? Он ведь был сильным, знающим чародеем, способным постоять за себя!
Джос рассмеялся.
— Это верно…— буркнул Конан, вспоминая неприятные мгновения его собственного общения с Радбушем. Такой маг с любым бы справился, глазом не моргнув. Силен был огненными шарами кидаться, а вот против аквилонского кинжала и руки, его направившей, не устоял…
— Ты можешь включить и выключить дроида, разобрать его и собрать снова — и он даже фоторецептором не моргнет. Конечно, — добавил он, — ты это можешь проделать и со мной, но только после четырнадцатичасовой смены.
Не успел Карл улечься в постель, чувствуя, что по всему телу вновь пошли гулять все симптомы гриппа, как ему опять позвонила Роза.
— Хуже всего то,— говорил Мораддин,— что Джафир может запросто воспользоваться силой кувшина, если уже не воспользовался. И тогда противостоять ему будет сложновато. Кто знает, чего возжелает зуагирский шейх? Туранской короны? Мирового владычества?..
— Я не говорил что они такие же, как ты или я. Но если ты остановишься и задумаешься, то поймешь, что осознающий себя механизм, который имеет эмоциональный слой и работает им, — не просто немой полировщик швов на подержанном лэндспидере.
— А вдруг Джафир захочет просто улучшить качество своих вин? Или получить в свой гарем самую красивую наложницу Илдиза?
— Карл, сережка та самая! — На этот раз она дала полную волю своим голосовым связкам. — Парная к той, что нашли в Линнельсе Нор! Теперь мы можем с полной уверенностью связать сережку из тайника Кимми с двумя лицами, которые пропали на Лангеланне. Правда, здорово!
— Ты, Конан, подумай, разве стал бы человек, сметавший со своего пути все препятствия, не останавливаясь ни перед чем, размениваться на такие мелочи? Нет, Джафир хочет чего-то большего, и единственное желание его может многое изменить в этом мире!
— А я-то надеялся, что ты мне поможешь. Я тут ломаю мозги над концепцией \"клоны тоже люди\", а ты подбрасываешь мне еще и дроидов.
— Воображаю, — рассмеялся киммериец, — Джафир Первый, король Хайборийский, Повелитель Туранский, Владыка Аквилонский и прочая, и прочая…
Конечно, это было здорово, но немного чересчур для его усталого организма.
— Жизнь не проста, Джос. Как только ты начинаешь складывать клетки в ткань, а ткани в органы, уровень сложности возрастает на порядки. Я не могу дать тебе простых ответов — тебе надо самому разобраться с вопросами.
— Зря смеешься,— прикрикнул на него Мораддин.— Вспомни, что умудрился натворить с помощью кувшина Дагарнус. Просто счастье, что его мстительная фантазия не простиралась дальше мести мнимым обидчикам его папаши-недоумка!
— Сколько бы Республика тебе ни платила — она платит слишком много.
— Карл, это еще не все! Пришли ответы на некоторые запросы, которые я в субботу днем отправила электронной почтой. Ты можешь поговорить с Кюле Бассетом!
— Да уж,— хмыкнул Конан,— я бы придумал что-нибудь поизощреннее!
Мерит грациозно пожал плечами.
— Вся проблема в том, что ничего придумать ты не можешь. Нейглам выполняет вовсе не приказ, а твое самое сильное желание! И любые слова тут бесполезны. Заранее ничего не придумаешь.
— Такова Галактика. Она создана не по моему плану; когда ее поручат моим заботам — я это исправлю. А до той поры придется терпеть.
Карл подвигал плечами и приподнялся в постели, упершись в спинку кровати. Кюле Бассет? Мальчишка, над которым они издевались в школе? Да, конечно… Еще как здорово.
— А если в момент, когда я овладею кувшином, мне захочется… ну… в кусты?
Джос вздохнул.
— Значит, будут тебе кусты,— развел руками Мораддин.
— Когда ты хочешь ответов — новые вопросы не слишком-то утешают.
— Ну и ну! — раскрыл рот киммериец,— Хорош кувшинчик! А я-то думал, что смогу приказать кувшину все что угодно.
— Он может встретиться с тобой завтра после обеда. Нам очень повезло, потому что он редко бывает в офисе. А тут так удачно совпало, что в воскресенье во второй половине дня будет. Встреча может состояться в четырнадцать часов, так что ты как раз успеваешь на самолет в шестнадцать двадцать.
Мерит взглянул на часы и поднялся.
— В этом беда всех людей, они, в отличие от гномов, сами не знают, чего хотят. Так что лучше сходи… в кусты, поешь и проспись перед тем, как общаться с силой Нейглама!
— Наш сеанс подошел к концу — и, думаю, сейчас самое время для еженедельного саббака.
Ехали долго, не останавливаясь, но старались щадить измученных лошадей, понимая, что в пустыне без них недолго и пропасть. Горы приблизились настолько, что можно было рассмотреть отдельные пики и ущелья. Где-то в этих местах на караван старого шейха Джагула напал равах…
Тут Карл подскочил на постели, словно в позвоночнике вдруг распрямилась какая-то пружина:
* * *
Солнце затянулось красноватой пеленой, опускаясь к Кезанкийским горам, тени удлинились, и дневная жара начала спадать. По мнению киммерийца, следовало взять левее, к югу, потому что зелени оазиса, скрытого горными отрогами, до сих пор не удавалось рассмотреть, а Конан помнил, что крепость Баргэми должна стоять чуть южнее этих мест.
— Поднимаю, — заявил Ден и швырнул десятикредитный чип на стол. Фиксирующее поле удержало его, не позволяя слишком долго звенеть или скатиться со стола.
— Самолет? Какой самолет? Роза, что ты выдумала, черт возьми!
Уже в сумерках зоркие глаза варвара высмотрели, наконец, темное пятно, примостившееся у кезанкийских склонов — до крепости оставалось не более двух лиг, и киммериец предполагал к полуночи оказаться у самых ее стен. Придумывать, как пробираться внутрь, к дворцу шейха, решили на месте, осмотревшись и выяснив обстановку в оазисе.
— Вижу, — ответил Джос —… и поднимаю вдвое.
Мораддин молчал, насупившись, а потом вдруг остановил коня и заявил:
Еще два чипа пополнили растущую кучку.
— Ну да. Он же в Мадриде. Ты ведь знаешь, что у него офис в Мадриде?
— Ты ничего… такого… не ощущаешь, случайно?
Круглые глаза Дена изучили карты, затем оглядели остальных игроков, сидевших за столиком в кантине — пока что все готовились к ходу. Кроме него и капитана Вондара, тут было еще пятеро: капитан Янт, Баррисс Оффи, психолог Кло Мерит, Толк ле Трене и И-Пять. Ни один из них не выдал свой расклад неосторожным движением или жестом; все четыре органика тщательно хранили непроницаемое выражение лиц, и даже если дроид был способен на проявления чувств, то у него явно не было проблем с контролем над ними.
— Пить хочется…— с серьезным видом заявил Конан.
— В Мадриде! — Карл выпучил глаза. — Этого еще не хватало! Не полечу я ни в какой Мадрид! Можешь сама слетать!
— Я не о том! Что-то в воздухе… плохое! Вернее не плохое, а необычное.
Говорят, что саббак настолько же игра мастерства, насколько и удачи, и Дену не составляло труда в это поверить, особенно в таком обществе. За карточным столом трое из семи игроков крайне искусны в наблюдении за другими. Он был совершенно уверен, что падаван не использует Силу, чтобы дать себе преимущество, но не был настолько же уверен в Толк и Мерите. Психолог мог чувствовать переживания других, что выдавало их эмоциональный статус и давало лишние шансы, но у Толк было больше практики. Хотя их группа не была настолько же опытной, как компании картежников, работающих в корускантском \"Казино Корона\", все они, включая Дена, достаточно хорошо владели искусством \"маски саббака\" — совершенно ничего не выражающее лицо, которое не выдает эмоций ни единым движением глаз. Даже лоррдианец не может прочитать язык тела, если тело остается абсолютно недвижным.
Конан потянул носом воздух, пытаясь хоть что-то унюхать, но, так и не обнаружив ничего странного, ответил:
— Никто не вскрывается? Отлично, — сказал Янт. — Вторая сдача.
— Дымом пахнет… Чуть-чуть. Эти, в крепости, ужин готовят, наверно.
Баррисс сдала ему карты.
— Варвар несчастный! Все мысли о жратве! — рявкнул Мораддин.— От крепости исходит нечто чуждое, странная магия, и я это чувствую.
— Карл, но я уже заказала билет. Ты летишь самолетом компании САС, рейс в десять двадцать. Встречаемся в аэропорту за полтора часа до вылета. Я уже договорилась.
В динамиках зазвучал голос одного из подчиненных Фильбы; фокусированные лучи звука производили впечатление, что он обращается к каждому в отдельности.
— А я нет,— равнодушно отозвался северянин, тщетно пытаясь выцедить из пустой фляги хоть несколько капель воды. Отшвырнув сосуд, Конан взглянул на встревоженного Мораддина и, видя, как тот беспокоится, спросил:
— Внимание, — запинаясь, произнес голос, явно читающий по скверной копии, — В… эээ… ноль-шесть-сто часов состоится запланированная инспекция адмирала Блейда. Надеюсь, мы устроим ему достойную встречу.
— Думаешь, Джафиру не терпелось взяться за Нейглам?
— Нет, нет, нет! Никуда я не собираюсь лететь! — Карл нервно сглотнул. — Вообще никуда.
— О да, — проворчал Джос. — Визит с самого верха. Сейчас начну салютовать и избегать пререканий.
— Скорее всего да,— быстро проговорил гном, напряженно всматриваясь в сумерки,— Только вот что из этого получилось? Какими неожиданностями нас порадует молодой шейх сегодня, хотелось бы знать?!
Начался новый круг ставок, на этот раз с И-Пятого. Ден с интересом наблюдал за игрой дроида. Блок интеллекта И-Пять, без сомнения, был способен подсчитать все или почти все миллиарды комбинаций, возможные за семидесятишестикарточным столом, но даже самые современные синаптические сети процессоров не могли предвидеть случайный расклад, который мог прийти в чьи-либо руки. Тем не менее, дроид был отличным игроком — умелым и спокойным.
— Оно… ну то, что ты чувствуешь,— варвар мучительно пытался подобрать правильные слова,— оно плохое или хорошее?
— Вау, Карл! Никак у нас аэрофобия?
— Поднимаю втрое, — проговорил он.
— Не знаю,— мотнул головой Мораддин.— Но очень необычное. Сила Нейглама не добрая и не злая, важно, какое намерение движет открывающим сосуд. А с силой, подобной истекающей сейчас оттуда,— гном ткнул пальцем в сторону уже видневшихся стен крепости,— я доныне не встречался. Эта сила — попросту чужая, не наша, не от этого мира!
Джос поднял бровь.
Она засмеялась, и стало ясно, что никакие отговорки не спасут.
— Так…— буркнул киммериец.— Значит, там нас встретят не только мечи и сабли Джафировых оборванцев, а еще и что-то магическое. Лучше бы я от жажды сдох, чем у его папаши тогда воды просить!..
— Может, это просто жара, — сказал он, — но могу поклясться, что твоя дюрастиловая кожа начинает потеть.
— Это ты уже говорил, и не один раз,— отрезал Мораддин.
— Должно быть, подтекает смазка в шарнире, — невозмутимо парировал И-Пять. — Впрочем, я также должен заметить, что мой обонятельный сенсор отчетливо уловил выброс ферромона страха с вашей генетической меткой, капитан Вондар.
А она ведь угадала — у него действительно аэрофобия, насколько ему известно. Потому что единственный раз, когда Карл летал на самолете по случаю праздника в Ольборге, он, профилактики ради, оба раза, туда и обратно, заранее так напивался, что Вигга чуть не надорвалась, таская его на себе. А он потом еще две недели спустя хватался за нее во сне. А теперь за кого ему хвататься, скажите на милость?
Неприятности начались уже в полулиге от ворот оазиса Баргэми, и варвар с Мораддином убедились, что Джафир и впрямь учинил в своем поселении нечто невообразимое. Лошади вдруг всхрапнули, шарахнулись в сторону, а справа из вечернего сумрака выпрыгнуло такое, что потерявший от неожиданности дар речи Конан едва не свалился с лошади, а Мораддин, охнув, схватился за оружие, хотя и не очень представлял, как обычным мечом можно поразить подобное существо.
— У меня даже паспорта нет. Не полечу я, и все, сдавай билет обратно!
— Как ты наловчился так играть в карты, И-Пять? — поинтересовался Ден.
В сравнении с этой тварью «сторожевой пес» джавидов показался бы безобидным, милым и привлекательным домашним животным, с которым без опаски можно оставлять маленьких детей. Зверюга, сидевшая на склоне бархана и с каким-то мрачно-плото-ядным интересом рассматривавшая замерших всадников, была размером, самое меньшее, с дикого быка. Множество коротеньких, когтистых ножек поддерживали длинное и толстое туловище, с одной стороны заканчивавшееся коротким шипастым хвостом, а с другой — будто расколотое поперек извилистой темной щелью. Глаз почему-то было три, причем каждый находился на конце одного из длинных рогов, растущих из того места, которое скорее всего было головой. Тело покрывала очень плотная крупная полупрозрачная чешуя жемчужно-перламутрового цвета, при каждом движении чудища вспыхивавшая бледным переливающимся светом. Пока что зверь сидел, почти не шевелясь, лишь моргали шарообразные глаза, и из щели, служившей ему ртом, изредка показывался мясистый округлый язык.
Мораддин выразительно посмотрел на Конана, словно ожидая от того команды к действию, но варвар лишь только скорчил жуткую рожу и пожал плечами.
Она снова засмеялась. Тридцать три несчастья в одном флаконе: головная боль, страх перед полетом и этот заливистый хохот в трубке!
— Мой партнер меня научил, — ответил дроид. — Обычно ему удавалось выходить из игры с кредитками в большем числе, чем в ее начале. Он обработал идиотов, больше чем санитар в психушке.
— В жизни таких уродов не видел! — громко прошептал он, не сводя глаз с неизвестной твари. И, привстав на стременах, вдруг гаркнул:
— Насчет паспорта я уже договорилась с полицейскими аэропорта, — заявила Роза. — Для тебя там завтра утром будет что-то оставлено. И не волнуйся, я дам тебе пару таблеток фризиума. Ты только постарайся быть за полтора часа у третьего терминала. Метро идет прямо до аэропорта. Ты успеешь туда и обратно за один день, так что даже зубную щетку с собой брать не придется. Кредитную карточку только захвати. Ладно?
— Ты считаешь себя подобным органическим разумным, таким как люди? — внезапно спросил Джос.
— А ну пошла вон отсюда!
Она бросила трубку, и Карл остался один в темноте, не в состоянии сообразить, где он ошибся и после чего все пошло не так, как надо.
— Только когда я в особенной депрессии, — ответил дроид.
Мораддин изменился в лице, ожидая что зверь отреагирует на вопль Конана нападением, но ничего не произошло. Тварь так и осталась сидеть, с глуповато-заинтересованным видом взирая тремя глазами на людей и их скакунов.
Джос выдавил кислую улыбку. Прежде, чем он смог ответить, И-Пять продолжил:
— Может, попробуем проехать? — тихо предложил гном.— Он, наверно, не голодный, раз не нападает…
— Впрочем, осознание себя присуще органическим существам и людям в частности. Думаю, ваш вопрос был искренним, капитан Вондар. Я могу ответить лишь, что, поскольку мой модуль интеллекта совершеннее, чем у большинства дроидов моей категории и к тому же лишен ограничителя творчества, я более разумен, чем большинство моих собратьев. Значит ли это, что меня можно рассматривать как \"живое\" существо? Полагаю, это зависит от частных точек зрения. Но большинство философов занимают ту позицию, что способность задаться этим вопросом уже является ответом на него.
Тварь поспешила опровергнуть неверный вывод Мораддина. Только невероятная реакция потомка гномов спасла ему жизнь. Огромная тварь неожиданно легко взвилась в воздух, подняв густую тучу пыли, и миг спустя всей тяжестью своего тела рухнула на лошадь Мораддина. Тот, спрыгивая с лошади и откатываясь, разглядел, что вдоль всего тела чудища, промеж двух рядов коротеньких лап, вдруг выпрямилась огромная веслообразная конечность и, подбросив монстра вверх, снова прижалась к телу. Раздался глухой хруст сломанных костей, брызнула кровь, тварь еще несколько раз подпрыгнула на вдавленном в песок теле несчастного коня, бившего в агонии ногами по песку и сдавленно хрипящего, торжествующе хрюкнула, а затем, засеменив маленькими ножками, отползла в сторону, поддела мордой тело жертвы и, ловко ухватив его своей беззубой пастью, начала отрывать куски мяса.
Ден перехватил быстрый обмен взглядами между капитаном и психологом, увидел, как последний чуть улыбнулся. Тут явно таилось что-то личное.
31
— Лихо…— сквозь зубы процедил Конан, когда Мораддин поднялся, отряхивая песок, и подошел к нему. Летучая мышь, слегка помятая при падении злобно и испуганно верещала, вцепившись когтями в плечо хозяина.
— За двенадцать лет, которые меня носило по галактике, как легендарную комету Руна, — продолжал И-Пять, — я встречался с множеством интересных личностей. Некоторые из них были дроидами. У меня все еще остаются пробелы в памяти, которые, похоже, связаны с какой-то травмой, случившейся вскоре после моего отбытия с Корусканта. Мои системы саморемонта работают над этими лакунами, собирают потерянные данные в глубинах голобаз, но мои базовые логические цепи не позволяют использовать синаптические сплетения при меньше чем семидесяти пяти процентах достоверности.
— Мне здесь не нравится,— серьезно сказал Мораддин, искоса поглядывая на хрустящую лошадиными костями тварь, успевшую почти целиком вымазаться в крови. На мгновение ему показалось, что лошадь еще шевелится, но он убедил себя, что это чудовище с силой треплет тушу, отрывая куски мяса…
Ден покосился на Джоса. Это была его партия, но хирург так глубоко ушел в свои мысли, что, казалось, позабыл про свой ход.
— Вот, прими две таблетки! — распорядилась Роза, сунув две штуки упомянутого средства Карлу в рот, а еще две положив в нагрудный карман, где уже лежал игрушечный медвежонок. — Это тебе на обратный путь.
— М-да, Джафир перестарался… Если это, конечно, его работа,— проговорил киммериец.— Садись на мою лошадь, поедем дальше — раз решили добраться до Баргэми, надо ехать!
— Джос, — тихо позвала Баррисс.
— Фантазия у твоего шейха… болезненная, — резюмировал гном, снова и снова оглядываясь на доедающего лошадь хищника.— Еще один такой таракан — и мы пойдем пешком…
Джос поднял глаза.
— Я вскрываюсь, — сказал он.
У стены крепости они оказались глубокой ночью, все-таки потеряв и вторую лошадь — оказалось, что прыгающих многоногих тварей по округе бродило много, действительно, как тараканов. К счастью, на людей голодные звери особого внимания не обращали, видимо, полагая их слишком мелкой добычей, но вот за лошадь четверо монстров устроили меж собой настоящую битву, да такую, что от бедного животного вмиг ничего не осталось, а киммериец с гномом едва унесли ноги.
Растерянно озираясь, Карл искал глазами в зале аэропорта какого-нибудь начальника, который мог бы придраться к чему-нибудь в его внешности или документах и тем избавить от предстоящего кошмара. Роза дала ему подробное описание маршрута с адресом предприятия Кюле Бассета, а также мини-разговорник и наставление не принимать две оставшиеся таблетки, пока не сядет на обратный рейс. И еще много всякого, из чего он через четыре минуты не смог бы вспомнить и половины. Да и что запомнишь, когда не спал всю ночь, а в животе слабость и холодок, будто вот-вот начнется понос?
Игроки открыли свои карты. Ден хихикнул, выкладывая ровные двадцать три.
Когда при свете луны они подошли к крепости Баргэми, шепотом обсуждая, как перебраться через высокую, сложенную из песчаника стену, Конан вдруг заметил, что ворота широко раскрыты. Молча указав Мораддину на распахнутые створки, варвар остановился, не решаясь идти дальше.
— Чистый саббак, — заметил он, ухмыльнувшись и потянувшись к двум ставкам. — Смотрите и рыдайте, леди и….
— Пойдем, чего ждать,— тихо предложил Мораддин, вытащил мышь из-под воротника и швырнул ее в воздух. Конан решил, что это сделано для того, чтобы зверек не попал под чужой клинок во время предстоящей схватки, но мышь, сделав над стенами пару кругов, вернулась к хозяину, коротко пискнула и села ему на плечо.
— Чего это она? За тебя боится, что ли? — прошептал Конан.
— Таблетки могут вызвать сонливость, — предупредила Роза на прощание. — Но они очень хорошо помогают, можешь мне поверить. Тебя вообще ничего не будет волновать, даже если самолет свалится.
Джос положил карты. Остальные игроки уставились, не веря своим глазам. Это был расклад Идиота: джокер плюс двойка мечей и тройка фляг.
— В некотором смысле — да,— ответил Мораддин.— Она чует недоброе и насторожена.
— Отличная игра, — заметила Толк.
И в самом деле, летучая мышь мелко подергивала круглыми ушами, тихонько попискивая.
— Благодарю, — ответил Джос, сгребая кредитки.
— Ладно, не век же тут торчать! — решительно сказал киммериец и медленно двинулся к воротам. Мораддин тенью следовал за ним.
Карл успел заметить, что она пожалела о своих последних словах. А потом, вооруженный временным паспортом и посадочным талоном, направился к эскалатору.
Но у Дена, наблюдавшего за выражением лица хирурга, возникло отчетливое ощущение, капитан Вондар меньше всего сейчас думает о выигрыше.
Оказавшись между створками, Конан оглядел внутренний двор, остановился и попятился назад, вытягивая меч из ножен. Гном выглянул из-за его широкой спины и прошептал несколько непонятных слов, видимо гномьих ругательств.
Глава 21
Двор, точно разлагающаяся туша, кишел тварями, напоминающими гигантских насекомых, червей, каких-то членистых многоногих чудовищ, подобных тем, что пожрали лошадей. Они ползали по каменным плитам, которыми была вымощена земля, по стенам хозяйственных построек, перебирались друг через друга — с полным безразличием или иногда яростно сцепляясь. В воздухе стоял неприятный запах, слышалось ровное жесткое шуршание хитиновых панцирей, а вся внутренняя часть крепости озарялась призрачным зеленоватым светом, колеблющимся и не имеющим единого источника — словно светились сами странные создания и стены строений. Но более всего потрясли варвара люди. Они медленно бродили меж отвратительных гадов, точно во сне — смотрели невидящими глазами в пустоту, натыкаясь друг на друга или на какое-нибудь насекомое, останавливались, а потом поворачивали в другую сторону.
— Мораддин, что это? Что все это значит? — хрипло проговорил киммериец, отирая тыльной стороной ладони пот, выступивший мелкими каплями над верхней губой.
Ночь была, разумеется, жаркой. Жигалки, огненные мошки и прочие неудачливые насекомые носились вокруг и бросались на защитное поле, добавляя маленькие голубые вспышки к огням лагеря и тем жалким крохам звездного света, которым удавалось пробиться сквозь вечно облачное небо. Две луны Дронгара были не настолько велики, чтобы выглядеть дисками, так что, если бы не огни Ремсо, болото сейчас было бы исключительно темным. Как и вся ночная половина планеты. Дождливым вечером свет исходил лишь от болотных гнилушек, вспышек молний и неверного мерцания огненной мошки.
Пока самолет еще только разбегался по взлетной полосе, Карл так взмок, что рубашка потемнела, а стельки стали скользкими. Таблетки начали действовать, но тем не менее сердце колотилось так, будто вот-вот его хватит инфаркт.
— Даже не представляю,— отозвался тот как завороженный, глядя прямо в круглый, немигающий глаз кошмарной твари, которая заметила варвара с гномом, повернув к ним свою улиточью полупрозрачную голову и вывернув наружу рога с желтоватыми глазами на концах.
Со всех сторон — неприятное место. Хотя нет, нужно быть честным с собой — вражеские медики были весьма славными созданиями.
— С вами все хорошо? — спросила Карла соседка и протянула руку.
— Смотрит…— прошептал Конан, тоже будучи не в силах оторвать взгляда от бессмысленных глаз, казавшихся безгранично жестокими. Что-то черное стремительно метнулось над рогатой неподвижной головой гигантской улитки, и Мораддин вскрикнул, падая ничком на песок:
Шпион знал, что имеется тенденция отождествлять себя с теми, с кем приходится работать. Приходит время, когда ты забываешь свою изначальную цель и начнешь думать как о настоящих друзьях, о тех, за кем тебе назначено следить или кому ты должен вредить. Это называется \"отуземиться\". Такое случалось с множеством агентов и шпионов и на войне, и в мирное время. Это крайне просто. Враги — не безликие автоматы или жестокие монстры, которые каждое утро встают с горящим желанием буйствовать и творить злодеяния глазами. Нет, большинство их точно такие же, как все — у них есть свои надежды и страхи, друзья и семьи, и вера, что они делают нужные вещи по веским причинам.
— Берегись!
Затем он почувствовал, что у него перехватило дыхание, и какая-то сила не давала ему вдохнуть все то время, пока они поднимались на высоту десяти тысяч метров. Он не слышал ничего, кроме непонятного скрежета и толчков в корпусе самолета.
Киммериец вскинул меч, и темная тварь с длинными, как у саранчи, ногами, звонко стукнувшись о клинок, упала чуть в стороне, целая и невредимая. Гном вскочил и вовремя: «саранча», подобравшись, оттолкнулась и взвилась в воздух, намереваясь опуститься на голову Конану. Оба клинка одновременно ударили насекомое и перерезали его пополам, точно ножницами. Брызнуло что-то белое, и половинки сухо стукнулись о песок.
Таких людей трудно демонизировать.
Посмотрев во двор и увидев, что уже не одно чудовище заинтересовалось чужаками, Конан и Мораддин, не сговариваясь, развернулись, бросились за ворота, скользнув в темноту, к стене. Отдышавшись и стряхнув оцепенение ужаса, они переглянулись.
Он отвернул клапан для поступления свежего воздуха и снова его закрыл. Откинулся на спинку. Проверил, на месте ли спасательный жилет. И отвечал: «Нет, спасибо» — каждый раз, как к нему подходила стюардесса.
Да, верно, подобную лапшу можно повесить на уши стаду молодых солдат. Можно обработать их, представить врагов в виде одержимых, которые не желают ничего, кроме как зарезать невинных деток, поджечь дом твоей матери, а потом дружно надругаться над могилой твоего отца. В любом случае, современные солдаты редко встречаются с врагом лицом к лицу. Пустить ракету на расстоянии десяти тысяч метров — бескровно и безлично. Но даже короткой схватки на поле боя иногда достаточно, чтобы разрушить месяцы обработки: когда один из твоих рекрутов видит юнца точно такого же, как он, она или оно, который сидит на поле боя, держит свои кишки руками и умоляет о глотке воды — это становится потрясением. Твой свежеобученный новобранец внезапно осознает, что у умирающего молодого солдата были надежды и страхи, совершенно не отличающиеся от его собственных — и, может быть, все, чего он хотел — просто отслужить свой срок и вернуться домой. Осознание этого пробирает до самого нутра, словно пролитая фляга жидкого азота.
— Что скажешь? — проронил варвар, глядя на Мораддина широко раскрытыми глазами.
Раздумывать в таком направлении — не слишком хорошая идея для солдата. В следующий раз это может заставить его колебаться и, может быть, даже приведет к его смерти. Лучше выкинуть такие вещи из головы.
А затем вообще отключился.
— А ты? — выдохнул гном.
Но когда ты внедренный агент, ты этого сделать не можешь. Ты не можешь лелеять иллюзии, что твои враги — зло; не тогда, когда ты ешь с ними, пьешь с ними, работаешь с ними. Порой ты с ними неразрывно связан. В подобных местах люди живут на виду друг у друга. Ты учишься понимать того, кто сидит напротив тебя в столовой, также как ты понимаешь свое отражение.
— Джафир помешался, это точно.
Почти весь персонал Ремсо состоял из хороших ребят. Шпион знал это; оценивать людей — изрядная часть работы агента. Если бы не началась эта война, любой из них, возможно, мог бы быть его другом. Среди них не было демонов.
— Смотрите, под нами Париж, — однажды донесся до него голос женщины с соседнего сиденья, словно откуда-то издалека.
— Согласен,— быстро кивнул Мораддин.
И это делало работу труднее. Когда ты, запуская события в движение, вредишь не каким-то монстрам, а, напротив, причиняешь зло людям, которые считают тебя своим другом — это больно. Каждое утро ты встаешь — и твоя жизнь среди них почти полностью ложь. Все, что ты говоришь или делаешь, должно оставаться за семью замками, секреты следует хранить ради собственного выживания. К тому же на войне со шпионами не церемонятся. Тебя вряд ли будут обменивать, когда поймают; скорее всего, будет собран военный трибунал, и ты будешь ликвидирован быстро и тихо, словно выключили светостержень, как только они вытащат нужное им знание из твоего обреченного мозга.
— Такое только с похмелья пожелаться может…
И даже если ты достиг успеха — даже если ты закончил свою миссию и благополучно вернулся — не будет ни славы, ни медалей, ни парадов у дома. Если ты будешь очень удачлив, то получишь тихую скромную жизнь; без изрядных кусков памяти, которые сотрет \"твоя\" сторона.
Карл открыл глаза и снова ощутил, как на него навалился прежний кошмар, усталость, гриппозная ломота в костях. А уж потом различил руку, которая указывала на тень чего-то, что, по мнению хозяйки руки, было Эйфелевой башней и площадью Этуаль.
— Тоже согласен. Как ты думаешь, что нам делать дальше?
Шпионаж — работа не для слабонервных. Ты должен быть сделан из материала прочнее самого прочного стилкрита, чтобы выдержать стресс существования в качестве внедренного агента, неважно на какую из сторон ты работаешь, неважно насколько сильны и обоснованны твои причины делать эту работу.
На черта ему этот Париж! Карл кивнул с полнейшим безразличием. Скорей бы очутиться на земле!
— Понятия не имею… Отыскать ополоумевшего зуагира и…— Конан сделал красноречивый жест.
Обоснованны? О, да, причины шпиона были именно таковы. Причины были давними и далекими отсюда, но не становились менее важными. Невозможно было улыбаться этим людям и не вспоминать об этом — как раз потому, что они были хорошими людьми. Никто из них не был замешан в зверстве, которое сделало все это необходимым — все они на самом деле ужаснулись бы ему. Все порядочные существа по обе стороны ужаснулись бы. Но творили это не порядочные существа. И бесчестным придется заплатить за их преступления. Ты быстро понимаешь, что могут пострадать невинные, и стараешься, чтобы они пострадали настолько мало, насколько это возможно, но издержки неизбежны. На войне люди умирают, так же как умирали и люди из народа шпиона, и с этим мало что можно поделать, кроме как сделать это насколько возможно быстрым и чистым.
Мораддин сглотнул слюну, потер бороду и оглянулся, явно опасаясь, что жуткие твари выползут за ворота в поисках ускользнувших жертв, и неожиданно спросил:
Кто-то из них был привлекателен, ярок, умел… все качества которые шпион искал в друзьях и любовниках. И все же они умрут. Это решение останется неизменным. Война — это холодный расчет. Слезы будут когда-нибудь потом….
— А почему звери тех людей не трогают? Чем мы хуже?
Время отправляться в постель. Завтра принесет то, что оно принесет, а отдых, если уж он случайно выдался, необходим всегда.
— Лучше,— едко усмехнулся Конан.— Те пришибленные какие-то, а мы — свеженькие, бегаем… Вот…— Киммериец и сам испугался своих слов, представив, как он станет точно так же, шатаясь, бродить среди громадных насекомых, натыкаясь на их шершавые панцири или поскальзываясь в слизи улиток-переростков…
Соседка поняла и снова взяла его за руку. Карл так и держался за нее, пока вдруг не проснулся как от толчка — самолет приземлился в аэропорту Барахас.
* * *
— Что за нелепый разговор,— вздохнул Мораддин.
И вдруг варвар издал звериный вопль, хлопнув гнома по плечу, да так, что тот едва не свалился.
По крайней мере раз в месяц адмирал Блейд проводил облет Ремсо. Поверхностная инспекция — размахивание флагом и демонстрация, что он заботится о солдатах и медиках, вкалывающих на этом тропическом комке грязи — он терпеть не мог всю эту показуху. Но когда появится следующий агент Черного Солнца, Блейд не будет замечен в отступлении от своего обычного распорядка. Инспекционный вояж был запланирован и не стоит без веских причин отменять его — пусть пройдет как всегда. Обычная работа.
— Вы были почти без сознания, — сказала женщина, показывая ему табличку с указателем «Метро».
— Кинжал! Проклятый аквилонский кинжал! Как я мог забыть про дагарнусову игрушку!
В общем-то, инспекция была пустой тратой времени для всех. Все знали, когда он прилетает, имели достаточно времени, чтобы приготовиться и навести лоск. Он не увидит ничего неподобающего, если не произойдет несчастного случая прямо у него на глазах.
— Вот-вот, испытай ее вот на том…— Мораддин указал подрагивающим пальцем за спину киммерийцу, а мышь на плече зашлась в истеричном шипящем визге.
Адмирал даже не мог выкроить времени, чтобы поохотиться — хотя, впрочем, в этом промокшем мире не было ничего, достойного его умений.
Он похлопал по нагрудному карману, где лежал его маленький талисман, затем по внутреннему, где был бумажник, и равнодушно прикинул, действует ли в таких отдаленных местах карточка «Виза».
Быстро обернувшись, Конан увидел подбиравшегося к ним не то паука, не то осьминога, размером с повозку. Круглая голова с несколькими парами черных тусклых глаз и серповидными паучьими челюстями вращалась на тоненькой шее, а передние недоразвитые лапки сжимали болтающееся человеческое тело. «Зуагир…» — успел рассмотреть киммериец, прежде чем события понеслись с невероятной быстротой. Он едва мог вспомнить потом, как паук разжал жвалы, подмяв под себя человека, и с неожиданной прытью быстро побежал, перебирая высоко поднимавшимися над туловищем лапами, к новой жертве, показавшейся, верно, ему более лакомой; как, передернувшись от отвращения, он кинул наугад клинок, и когда сталь вонзилась в голову паука, чудовище резко остановилось, отшатнулось, и тут случилось нечто совсем непонятное.