— Реабилитированы жертвы политических процессов 1930-х годов.

— На Олимпиаде в Сеуле канадский спринтер Бен Джонсон устанавливает мировой рекорд в беге на 100 м. Через день его дисквалифицируют за применение допинга и отбирают золотую медаль.

— Словарный запас советских граждан пополняется словом «рэкет».



…а из окон в это время раздается главный рок-саундтрек 1980-х:

«Аквариум» — «Город», «Браво» — «Чудесная Страна», «Кино» — «Перемен».



Этот период в творчестве группы «Кино» обычно обозначают тремя словами: «начало звездных концертов». Если углубиться в подробности и выяснить даты всех выступлений Виктора Цоя и его коллег, то возникает другой образ — разгоняющейся машины на старте «Формулы-1». В январе 1988-го Цой все еще кидает уголь в «Камчатке» и время от времени поет под гитару, не брезгуя ни квартирниками, ни выступлениями в школах. К концу года группа «Кино» дает аншлаговые концерты в переполненных залах Москвы и Ленинграда, с перевернутыми стульями, орущими толпами и прочими атрибутами большого рок-н-ролла.

Но это будет позже. А пока вчерашний кочегар сидит с гитарой наперевес в 344-й школе города на Неве, поет свои песни и отвечает на записки юных зрителей.

Виктор Цой: Вот пришла записка:



Известно всем давным-давно —
Нет групп, похожих на «Кино»,
Сравнится вряд ли кто с тобой,
Наш дорогой товарищ Цой!





…

С режиссером Рашидом Нугмановым Цой был к тому времени знаком пару лет и уже успел сняться в его фильме «Ях-ха» — короткометражке с участием БГ, Кинчева и Майка. Еще тогда между ними был разговор о большом фильме, но… в 1986-м Нугманов был всего-навсего второкурсником ВГИКа. Летом следующего года, после третьего курса, режиссер поехал на каникулы в родную Алма-Ату… и тут на него свалилось задание родного «Казахфильма». Нужно было спасать запущенный в производство фильм «Игла».

Худсовет запорол кинопробы, и первое, что сделал Нугманов, — выбрал других актеров. Непрофессионалов. Даже ВГИКовец Александр Баширов, сыгравший Спартака, был по образованию режиссером, а не актером. Отрицательного героя, доктора-наркоторговца, сыграл лидер группы «Звуки Му» Петр Мамонов. Роль Дины досталась Марине Смирновой — старинной знакомой Каспаряна. А главным действующим лицом был Моро в исполнении Виктора Цоя. Весь фильм первоначально был построен на музыке альбома «Группа крови», но… на съемочной площадке у Цоя одна за другой стали возникать новые песни и музыкальные темы. В результате уже на первых кадрах зрителей ждал подарок. Песня, которую они еще никогда не слышали. Песня, которой было суждено стать заглавным номером нового альбома «Кино»: «Звезда по имени Солнце».

Во время съемок «Иглы» Цой жил в Алма-Ате в доме режиссера Нугманова. А мама хозяина дома кормила его пирожками. Именно в доме Нугманова, на его гитаре, и была сочинена «Звезда по имени Солнце». Этой песне была суждена долгая сценическая жизнь: в 2000 году Вячеслав Бутусов записал ее версию для проекта «Кинопробы», а позже она вошла в постоянный репертуар группы Бутусова и Каспаряна «Ю-Питер». Ну и в качестве анекдота можно вспомнить попсовую версию песни в исполнении существа по имени Натали. Она довольно активно крутилась по телевидению в конце 1990-х.

В фильме «Игла» у цоевского героя очень мало текста. В оригинальном сценарии весь фильм был построен на диалогах, что в режиссерскую концепцию не вписывалось никак. Пришлось все выбрасывать и придумывать слова на месте. Например, монолог Спартака — Александра Баширова — полностью сымпровизирован прямо на съемочной площадке. А то, что говорит в бассейне Петр Мамонов, было вообще добавлено уже после съемок, при монтаже.

Кстати (кто помнит эту сцену), фингал у Цоя нарисованный, а вот шрам на груди Мамонова — настоящий, полученный в детской драке, — напильник пробил грудную клетку и прошел в сантиметре от сердца. Удивляться нечему — будущий музыкант жил на том самом Большом Каретном, про который пел Высоцкий. С текстом Цоя была своя история — Виктору было скучно сочинять свои реплики, так что все классические фразы Моро придуманы режиссером.

«Знаешь, Спартак, люди делятся на две категории…» Это, конечно, большущий привет Серджо Леоне и его знаменитому спагетти-вестерну «Хороший, плохой, злой». Там фраза звучит так: «Все люди в мире делятся на две категории. У одних есть пистолет (что и демонстрируется), а другие будут копать». Ну да зритель в 1988-м был неприхотливый и такие мелочи прощал. Это воспринималось не как содранная фраза, а как прямая отсылка к классике жанра.

…

Во время отсутствия Цоя остальные «киношники» находили время не только на личные дела, но и на музыку. Еще в 1985-м вся группа стала участниками «Поп-механики» — грандиозного перформанса, который время от времени устраивал композитор, пианист и человек невероятной фантазии Сергей Курехин.

Джоанна Стингрей: Ой, трудно даже сказать, как интересно, как все было необычно! Курехин был… как это лучше сказать? Он был master! Ты знаешь, его имя в это время было Капитан. Он был рок-музыкант, вместе — джаз-музыкант, вместе — классический музыкант, и они все играли вместе. Только он может делать это, — он был класс!

И вот знаешь, «Поп-механика» — это было место, где ни один музыкант не думал, что он лучше, чем другой. Каждый был «Поп-механика», а Курехин был Капитан. Все уважают друг друга, никакой война, никакой — кто играет соло. Ничего это не было. Это просто был очень хорошо.

Юрий Каспарян: Постоянно спонтанное что-то рождалось. Потому что Сергеем были очерчены толькосамые общие рамки, достаточно концептуальные. Поэтому происходили сплошные импровизации. Причем от концепции до реализации могла быть довольно большая дистанция.

Скажем, был авангардный модельер по фамилии Чернов. Он очень часто участвовал в «Поп-механике». И как-то он придумал замечательную коллекцию одежды из мясных изделий. То есть чтобы девушки ходили обмотанные сосисками, с окороками на голове, и все в таком роде. Идея-то хорошая, а что вышло? Поскольку с продуктами в России тогда было, прямо скажем, не очень, то дело кончилось тем, что мы с залом просто весело перебрасывались друг в друга курицей.

В 1988 году пришло время применить курехинскую фантазию в кино — и он написал музыку к первому советскому фильму ужасов «Господин оформитель». Для работы Курехин привлек Каспаряна на гитаре, Гурьянова на драм-машине и приму Мариинского театра Ольгу Кондину.

Так что к возвращению Цоя музыкантам было чем похвастаться. Потом оба фильма были показаны на фестивале «Золотой Дюк» и произвели фурор. По опросам кинокритиков журнала «Советский экран» Цоя признали лучшим актером года. От того фестиваля сохранилось телеинтервью, сделанное Сергеем Шолоховым для ленинградской программы «Пятое колесо».

Виктор Цой: Единственный фильм, который мне здесь нравится, это «Господин оформитель». Мне кажется, что этот фильм будет вторым бельмом на глазу вместе с фильмом «Игла».

…

Первым крупным выступлением «Кино» в 1988 году стали концерты на арт-рок-параде в честь премьеры фильма «АССА». Очевидцы вспоминают, что концерты «Кино» на премьере «АССЫ» (этих концертов было несколько) получились веселыми и очень хаотичными. Судя по интервью, Цой в это время не очень хотел иметь дело с большими аудиториями.

Виктор Цой: Этот путь очень опасный… Я имею в виду все эти большие концерты и выход в профессиональные музыканты. Сами мы в ту сторону не собираемся. Как я уже сказал, положение, в котором мы находимся, на наш взгляд, лучшее из возможных.

Джоанна Стингрей: Как бы известен он ни был — он все делал просто. Виктор был нормальный человек. Я думаю, он был удивлен тем, как он известен. Есть артисты, которые реально понимают, как они хороши. Я не чувствовала это с Виктором, я чувствовала — он просто человек! Люди бегали за ним, трогали его — а он все равно был реальный, обычный человек!

Пока на группу «Кино» не обрушилась волна популярности, музыканты могли проводить время в своей излюбленной манере. Которую весьма красочно описала Джоанна Стингрей:

— Ты понимаешь английский? Я скажу тебе английский. Spending a lot of time doing nothing — вотчеммызанимались. И это точно было. Вот в наше время Ленинград был тусовка. Ты знаешь, как это было? Я скажу, как это было.

Мы проснуться утром:

— Юрий, ты что хочешь?

— Ну-у, я не знаю… А ты чего хочешь?

— Давай пойдем в квартира Гурьянов?

В это время кто-то звонит по телефон. Все вместе мы приезжаем Гурьянов. Он только проснуться. Он говорит:

— Давай! Давай! Заходи сюда!

Кто-то делает пища. Всегда на квартире было акустика — гитара на стене. И через час, через два, кто-то брал гитара, и мы начинали играть. А потом, через три-четыре часа:

— Давай поедем дальше?

— А куда?

— Не знаю. Но давай мы попробуем.

И мы пробовали просто весь день. Просто приезжали на люди. Ты знаешь, в Америка это невозможно. Ты всегда должен делать заказ. Что хочешь, делать нельзя. А тут это было нормально. Мы просто приезжали, и они сразу искали холодильник и начинали готовить пищу. Всегда без плана. Это было просто — мы ездили туда, туда, туда. Было очень интересно.

Видимо, именно в этой предельно расслабленной атмосфере Цою творилось лучше всего. Во всяком случае, именно так были записаны «Группа крови» и демо-версия «Звезды по имени Солнце». Потом начались гастроли, популярность, и на творческое безделье просто не осталось времени. Но иногда Джоанна вывозила Виктора с Юрием к себе в США — не для концертов, понятно, а просто так.

Джоанна Стингрей: Мы были в Disneyland, и после этого он чувствовал: жалко русские дети. Он видел, сколько делает детям Америка, сколько хорошее время. Disneyland, очень много игрушка. Он чувствовал жалко к русские детки. Но он просто был как мальчик. Как увидел — и все. Это было хорошее время.

Мы и Юра. Мы втроем были. Мы как-то встретили мой папа. Он уезжал чуть-чуть из Лос-Анджелес. У мой папа был старый «Кадиллак», и он дал, что Юра и Виктор попробовать его машину. Это был самый первый раз, что Юра и Виктор попробовать его машину. И они были, можно так сказать, немножко нервные.

Юра был осторожный. Он говорил:

— Осторожно! Стоп! Стоп!

Это был первый раз, что они попробовали машина. А Виктор осторожный не был.

Кстати, когда мы сказали, что Цой ездил в Америку не для концертов, — это было не совсем так. Один концерт в Штатах они с Каспаряном все-таки дали. Это было в январе 1989 года на фестивале независимого кино «Sundance» — там показывали «Иглу» во внеконкурсной программе. Никто в зале не понимал по-русски ни слова, но энергетику артистов почувствовали все — и сполна. А ведь в зале сидела публика искушенная: и организатор фестиваля Роберт Редфорд, и председатель жюри Джоди Фостер, и только что поставивший «Секс, ложь и видео» Стивен Содерберг.

Вот так в 1989 году двое российских рок-музыкантов играли для голливудских звезд — и никто ничего не боялся! Похоже, более всех в этот момент была довольна сама Джоанна: наверняка она вспоминала о том, как боролась с двумя государствами за свою любовь. И ни наши, ни американские спецслужбы справиться с нею не смогли.

…

Прорыв группы «Кино» удачным образом совпал с появлением в СССР телепрограмм, ставивших в эфир рок-музыку. Новые программы были достижением уже потому, что шли допоздна. Хотя еще в 1985-м советские телезрители дружно шли спать в одиннадцать вечера после ночной политинформации в программе «Сегодня в мире». Теперь же в пятницу на «Взгляде» и в субботу на «До и после полуночи» народ засиживался у экрана до часу — до двух. Что перед этим бывало только на Пасху и в новогоднюю ночь. Новая музыка требовала новой подачи — а делать клипы на западном уровне никто не умел. Да и денег на это не было. Так что работа отечественных клипмейкеров Виктора Цоя заслуженно раздражала.

Виктор Цой: Там очень странный принцип изготовления видеоклипов. Мы один раз попробовали это сделать, но нам это очень не понравилось, и мы перестали. Там отпускается на всю съемку всего восемь часов, и, как правило, шесть из них подключается аппаратура. За два часа надо что-то успеть снять, но ведь это невозможно. Получается просто какая-то халтура.

Тем не менее в 1988–1989 годах почти все треки со «Звезды по имени Солнце» были экранизированы. Не очень удачно, зачастую в одних и тех же декорациях — но, как показало время, эти съемки были бесценными. А на песню «Стук» было снято целых два клипа.

Песня «Стук» стала одним из любимых концертных номеров группы «Кино». Обычно музыканты, выходя на сцену, играли сорок пять минут, то есть десять-одиннадцать песен — и «Стук» обязательно был среди них. Позже, в 2001 году, песня «Стук» вошла в фильм Сергея Бодрова «Сестры». Свою версию песни «Стук» записала и Джоанна Стингрей — под названием «War».

Песня «War» вошла в альбом Джоанны Стингрей «Thinking Til’ Monday» в 1988 году. В записи альбома участвовал весь цвет питерского рока — там были и БГ, и Сергей Курехин, и братья Соллогубы из «Странных игр», и, конечно, группа «Кино». Это было время больших джемов, когда все играли со всеми, — сейчас можно поискать в архивах телеканалов клип на песню Джоанны «Feelings», чтобы полюбоваться тем, как наши классики совместно и с явным удовольствием валяют дурака. Или разыскать пластинку «Greenpeace — Прорыв» и послушать, как Джоанна поет с БГ ленноновскую «Come Together». В 1992 году Стингрей еще успеет принять участие в записи самого масштабного гимна русского рока — песни «Все это рок-н-ролл», а потом окончательно вернется в США. Последнее, что останется в памяти меломанов о Джоанне, это озвученный ею рекламный слоган в видеоролике того же «Гринписа», активно ротировавшийся в программе «МузОбоз»: «Земля это наш дом. Не надо мусорить».

…

Интернет, который знает все, сообщает, что серьезные концерты у группы «Кино» начались летом 1988-го — первую половину года Цой в основном выступал один, если не считать премьеры «АССЫ». Летом начали колесить по югам — Алушта, Евпатория и так далее, а в сентябре группа выступила в родном Ленинграде — и сразу в гигантском Спортивно-концертном комплексе. Но больше всего шуму произвел концерт памяти Александра Башлачева в Лужниках 16 ноября 1988 года. Это тогда минут через десять после начала тысячи зрителей встали и стеной пошли к сцене. По дороге переломав все стулья, так как стоячего партера в те времена не делали. Хотя Цой никаких провокаций не устраивал — он весь концерт просто стоял на месте и пел, без каких-либо реплик в зал. Тогда администрация вырубила электроэнергию, оставшиеся концерты — их должно было быть четыре — отменили, а «Кино» потом почти год не пускали выступать в Москву. Бывали ситуации и похлеще.

Георгий Гурьянов: Я могу рассказать одну историю. В городе Братск было два концерта. Мы сыграли первый, и нам не заплатили. А поскольку они не заплатили, то второй концерт бесплатно играть мы уже не могли. Но билеты были проданы, а в городе — единственный отель. Пришли фаны, окружили гостиницу, стали бить витрины и очень агрессивно себя вести, требуя играть. Приехала милиция, но они сразу сказали: мы против своих братков не пойдем. Сами приехали, заварили здесь кашу — сами ее и расхлебывайте.

Что делать-то? Середина ночи, лютый холод, аппаратуру уже увезли — в общем, цирк настоящий. Нам пришлось отдуваться и играть. Бесплатная поездка в город Братск.

Наигранную на концертах программу решили записывать не привычным образом — на домашней портостудии, — а в профессиональных условиях. Директор группы «Кино» Юрий Белишкин договорился со студией Валерия Леонтьева на ВДНХ. Однако с самой звездой эстрады «киношники» так и не пересеклись — с ними работал звукорежиссер Михаил Кувшинов. Позже он стал руководителем студии «Кристальная музыка» и саунд-продюсером певицы Линды.

Запись альбома началась в декабре 1988 года.

Михаил Кувшинов: В один прекрасный момент ко мне пришел директор Леонтьева и сказал: вот Миша, надо поработать. Есть наши друзья, Виктор Цой и группа «Кино».

Я не могу сказать, что я был фанатом «Кино» или сейчас являюсь фанатом Цоя, но глубина текстов меня поражала всегда. Поэтому я с каким-то трепетом приступил к этой работе. Не могу сказать, что сразу мы нашли контакт. Довольно часто у нас возникали технические проблемы. Это была первая запись группы на профессиональной студии, поэтому возникало много технологических проблем. Вот они привыкли так, а на самом деле надо писать так. Но где-то дня через два-три мы очень притерлись, и неожиданно для меня мы здорово подружились. То есть мы сблизились очень сильно, и работа просто пошла в кайф.

Впрочем, официально альбом «Звезда по имени Солнце» так и не был издан. Только в 1996 году его отремастировали и выпустили на компакт-дисках. И именно тогда у альбома впервые появилась обложка.

Михаил Кувшинов: Писали с утра до ночи. Не замечали абсолютно время, усталости не было никакой. Было просто очень интересно работать: мы искали новое звуковое решение для звучания группы. Уже почти заканчивали альбом, когда решили отслушать материал, полностью от начала до конца. И после отслушивания все вместе сказали: все здорово, но это не «Кино».

Тогда мы начали думать, что к чему. Витя предложил: а давайте попробуем сравнить, что отличает эту запись от всех предыдущих? Начали слушать, и все пришли к выводу, что Витин голос, записанный профессиональным микрофоном… не звучит как-то. Витя полез в свою гитару и вытащил оттуда какой-то бытовой японский микрофончик, с которым были записаны все предыдущие альбомы. Мы перезаписали все голосовые треки от начала до конца за один день. И вот тогда это зазвучало непосредственно как группа «Кино».

Это было чуть хуже по качеству… вернее, «чуть» — это скромно сказано. Но зато это зазвучало так, как все к этому привыкли.

…

Запись шла очень тепло, по-семейному. В последний день работы — 30 декабря 1988 года — Виктор Цой принес всем подарки, а потом был распит ящик шампанского, проспоренный Цою директором Леонтьева Николаем Карой. После Нового года музыканты вернулись в студию и за десять дней записали альбом, который потом выйдет под названием «Последний герой». А дальше — сплошные гастроли: пятьдесят шесть концертов за 1989 год — это абсолютный рекорд для группы «Кино»… В 1990 году Виктор Цой еще успеет записать демо-версии песен, которые потом войдут в «Черный альбом», диск, на котором звучание группы изменится в очередной раз. Но все это уже совсем другая история…

9

Группа «Алиса». Альбом «Шестой лесничий» (1988)

— Вспыхивает вооруженный конфликт в Нагорном Карабахе.

— Джордж Буш-старший избирается сорок первым президентом США, сменив на этом посту Рональда Рейгана.

— Олимпийская футбольная сборная СССР последний раз в своей истории выигрывает Летние Олимпийские игры.

— Впервые в СССР обнаружены случаи заражения СПИДом.

— Появление и стадионная популярность группы «Ласковый май».

— В СССР проходит первый конкурс красоты.

— Запущен первый отечественный корабль многоразового использования «Буран». Слетать ему удалось только однажды.

— Впервые в истории советского телевидения программа «Что? Где? Когда?» прерывается рекламой. Зрители реагируют мешками возмущенных писем.

— В кинопрокат выходят фильмы «АССА», «Интердевочка» и «Маленькая Вера».



…а лидеры совковых телехитпарадов типа «Песня года-1988» практически не меняются:

Алла Пугачева — «Алло», София Ротару — «Золотое сердце», Александр Малинин — «Коррида», Владимир Кузьмин — «Ромео и Джульетта».



Во второй половине 1980-х год шел за десять — и каждые 365 дней означали новую эпоху. К 1988 году ведущие советские группы уже официально выпускают свои альбомы на фирме «Мелодия». Снимаются первые клипы, проводятся большие концерты, а с другой стороны — сохраняется чисто советская система запретов. Московской группе «Крематорий» не разрешают выступать под собственным названием, и приходится сокращать его до «Крем». Власти срывают концерты за пять минут до начала, как это было, например, с «Зоопарком» в СДК МАИ.

Еще одной проблемой рок-движения в 1987–1988 годах стали ославленные Майком гопники — теперь они создали организованные структуры. Самыми знаменитыми были люберы из подмосковных Люберец, но им ничем не уступали ростовчане из банды под названием «Закон и порядок» — причем и тех, и тех привечали в райкомах комсомола. Короче, все было можно, ничего было нельзя, и едва ли не самой яркой иллюстрацией двойственности того времени стало положение Константина Кинчева.

Человек, чье лицо по фильмам «Взломщик» и «Переступить черту» было известно всей стране, официально находился под угрозой ареста и под подпиской о невыезде. Тем не менее он умудрялся разъезжать по стране и продолжать работу над очередным альбомом группы «Алиса».

…

К 1989 году дискография группы «Алиса» насчитывала два полноценных альбома, к тому же выпущенных на виниле. Это альбом 1985 года «Энергия» и альбом 1987 года «БлокАда». Работа над альбомом «Шестой лесничий» длилась целых четыре года. Это если считать от момента написания первой песни и до выхода в продажу.

Альбом делался в полном смысле слова «на колесах» — то есть в легендарной передвижной студии «MCI». Это был здоровенный десятиметровый вагон, набитый под завязку высококлассной аппаратурой. Там стоял двадцатичетырехканальный магнитофон с системой шумопонижения «Dolby», микшерный пульт «Sony» и другие чудеса техники, включая цветные мониторы. Его сделали в Лондоне специально для международной выставки «Связь-80», которая проходила в Москве накануне Олимпиады. Домой англичане увезли двести пятьдесят тысяч долларов — тогда это были бешеные деньги. А вагон остался в СССР и стал записывать различные оркестры да народные хоры.

Вся эта экзотика шла за рубеж, потраченные доллары отбивались, а по ночам в этом вагоне творилась экзотика еще бо́льшая. Еще в 1983-м звукорежиссер Виктор Глазков одновременно писал в этом вагончике «Аквариум» с «Радио Африка», «Странные игры» и «Мануфактуру». В 1987-м в нем же была записана «алисовская» «БлокАда».

С «Лесничим» все было не так просто: в 1988-м вагон постоянно колесил по стране, и музыкантам приходилось за ним поспевать.

Константин Кинчев: Мы использовали малейшую возможность, чтобы прописать уже готовый материал. Нам помогал в этом Виктор Глазков, хозяин передвижной студии. И мы двигались по его маршруту, поскольку он писал нас подпольно и совершенно бесплатно, — о деньгах никаких разговоров вообще в то время не было. Он сообщал нам свой график передвижений по стране, и мы в те города, где он работал, подтягивались. В Минске он писал, по-моему, «Сябров» или «Верасы» — по-моему, какой-то их альбом.

Бо́льшая часть записи прошла действительно в Минске. Никто из музыкантов в Минске до этого не бывал, но группа была уже к тому моменту популярна и узнаваема. Поэтому сразу по приезде в Минск Кинчев просто уселся на центральном бульваре Шевченко в надежде, что кто-то его узнает и устроит куда-нибудь на некоторое время пожить. Это сработало.

Константин Кинчев: Приехали в Минск. Мы там не были ни разу, а нас там уже знали. Чтобы можно было прокормиться, на жизнь мы зарабатывали квартирными концертами. А жили у Маши, такая там девушка была. Еще у какой-то девушки жили, я уже сейчас и не помню. За что им, кстати, огромное спасибо. В общем, нас приютили, обогрели, а на жизнь мы зарабатывали собственными песнями, как, собственно, всегда и делали.

Девушку, у которой поселились музыканты, сразу прозвали Маха-Ямаха. Ее мать все время варила самогон для продажи, но Кинчев и Компания тогда предпочитали портвейн, который, кстати, очень удачно продавали в магазине этажом ниже. По воспоминаниям басиста Петра Самойлова сервис в той квартире был на высшем уровне — достаточно было стукнуть пяткой в пол, и тебе приносили портвейн, два удара — приносили водку.

Помимо распивания горячительных напитков, в свободное от записи время, музыканты проводили время за игрой в шахматы и шашки. Кроме того, надо было где-то находить деньги на еду, так как самогоном сыт не будешь, а прокормить такую ораву хозяйке было не под силу. Да и на портвейн деньги тоже нужны были.

Константин Кинчев: Квартирники — это вынужденная необходимость. Когда кончаются деньги, ты брал гитару и просто шел петь песни. Я свою гитару так и называл — «кормилица». Там, где мы в этот момент жили, это в общем-то и был дом «Алисы», и никакого другого дома у нас не было. Ну а когда нужны были деньги, мы просто начинали петь.

…

После знаменитого концерта 17 ноября 1987 года во Дворце спорта «Юбилейный» и последующей статьи в газете «Смена» «Алиса с косой челкой» в творческой биографии «Алисы» начался период известный как «дело Кинчева».

На концерте стражи правопорядка, как обычно, проявили себя. На сей раз милиционер толкнул беременную супругу Кинчева. Тот заступился за жену — и был нокаутирован, а затем заброшен в «воронок». После этого он все-таки вышел на сцену — и посвятил песню «Эй ты, там, на том берегу» «иностранным гостям, ментам и прочим гадам».

Через несколько дней журналист газеты «Смена» Виктор Кокосов обвинил Кинчева в пропаганде фашизма, заявив, что, помимо драки с милиционерами, он кричал со сцены «Хайль Гитлер!». По совокупности событий прокуратура Петроградского района возбудила уголовное дело по статье 206, часть вторая — злостное хулиганство. Кинчев в ответ подал в суд на Кокосова, обвинив его в клевете. Алиби у него было железное, так как концерт был записан от начала до конца.

Тем не менее «Алисе» более года отменяли выступления и мотали нервы. Все это время Кинчев и остальные участники группы находились под постоянным контролем милиции. Но в самой идиотской ситуации находился лидер коллектива.

Константин Кинчев: У меня в ту пору была подписка о невыезде. То есть я сильно рисковал, что меня просто могли в «Кресты» закрыть, если бы вычислили, что я, пребывая под подпиской, нахожусь в совершенно других местах. Хотя смешно: подписку о невыезде мне выдали в Питере, при том что прописан-то я всегда был в Москве.

Меня все равно умудрились закрыть, правда, ненадолго — всего на десять дней. То есть я там посидел, вышел и все равно продолжил работу над альбомом. Мы торопились, потому что было не ясно, как все обернется. Я был готов, что уеду года на два-три в места не столь отдаленные. То есть все достаточно серьезно обстояло. Поэтому в то время мы использовали малейший шанс, чтобы прописать уже готовый материал.

В Минске, где музыканты писали первую часть альбома, работать приходилось ночью. В 23:00 Виктор Глазков заканчивал писать ансамбль «Верасы» и принимался записывать «Алису». Как этот человек умудрялся работать по двадцать четыре часа в сутки — до сих пор остается загадкой. Разумеется, «Алису» записывали тайком. Добавьте к этому подписку о невыезде Кинчева и повышенную бдительность милиционеров в ночное время — запись альбома принимала поистине криминальный оборот.

Однажды, в ожидании своего времени записи, музыканты чуть было не закончили работу над альбомом досрочно…

Константин Кинчев: Была зима, и в ожидании, пока Виктор освободится, мы обычно сидели в подъезде ближайшего дома и согревались горячительными напитками. Мы ждали, пока нам фонариком подадут сигнал, что можно заходить. И конечно, как-то нас накрыла милиция. Думаю, что просто вызвали соседи: сказали, что в подъезде сидят пять человек и распивают спиртные напитки.

Нам пришлось отдать весь запас, который мы держали в авоськах, и милиция, довольная, ушла. Они спросили, где мы живем, и мы сказали, что… э-э-э… на бульваре Шевченко. То есть просто первое, что пришло в голову. Документы проверять они не стали. Учитывая, что я находился под подпиской о невыезде, ситуация была довольно щекотливой, но все обошлось.

Так что в любую минуту из Минска Кинчев мог отправиться в одно очень рок-н-ролльное место — в поселок Шушары неподалеку от Ленинграда. Там находится знаменитая колония — концерт 1986 года на той зоне до сих пор в кошмарных снах вспоминают участники группы «АукцЫон». Кроме того, в мае 1987-го в тех же Шушарах был проведен грандиозный фестиваль. Назывался он «Рок-Нива». Его в пику питерскому Рок-клубу провел легендарный продюсер Андрей Тропилло. Во время этого фестиваля был зафиксирован на пленку альбом «БлокАда», и там же Кинчев впервые показал друзьям песню «Тыр-тыр-тыр».

Она была написана накануне, а в 1988-м вошла в альбом «Шестой лесничий». На диске в скобках было указано второе название «Тоталитарный рэп», и именно оно со временем стало главным.

Константин Кинчев: Я помню ситуацию — был концерт в Шушарах, и чего-то мы сидели в беседке с Рикошетом. Подошел Шевчук и сказал, что у него сегодня день рождения. Мы там сразу как бы выпили, и он, значит, спел песню «Революция», а я продекламировал ему «Тоталитарный рэп». На этом мы обнялись и продолжили чествовать Юрия Юлианыча. Вот так эта песня и была впервые исполнена.

Особый резонанс среди рокеров вызвал второй куплет, в котором Кинчев пересчитал всех питерских звезд. Единственная по-настоящему обидная строчка «Тоталитарного рэпа» посвящалась группе «Кино»: «Но о „Кино“ я не хочу говорить». В Питере Кинчев и Цой общались не особенно близко, хотя за творчеством «Кино» лидер «Алисы» следил.

Отношения стали ближе, когда Цой перебрался в Москву. В то время — в последний период жизни Виктора — они часто сидели на кухне и показывали друг другу новые песни. Так, именно Кинчев стал одним из первых слушателей «Красно-желтых дней». Мало того, позже Кинчев вспоминал еще об одной неопубликованной цоевской песне — со словами «Не промахнись, атаман, не заряди холостым». По словам Кинчева, Цой не стал записывать ее из-за того, что остальные «киношники» сочли ее похожей на «Алису».

Далеко не со всеми коллегами Цоя по группе «Кино» у Кинчева были теплые отношения — может быть, это и вызвало к жизни столь резкую строчку. В любом случае уже через два года на концертах вместо «не хочу говорить» Кинчев стал петь «не могу говорить». Вскоре в репертуар «Алисы» вошла песня Цоя «Спокойная ночь». На концертах фанаты приветствуют ее особым ритуалом: во время куплета весь зал садится на корточки, а в припеве встает, выбрасывает руки вверх и поет хором. Смотрится это все потрясающе и даже жутковато.

…

И все-таки совсем без тюремной отсидки в тот раз Кинчев не остался. 14 марта 1988 года лидер «Алисы» и директор группы Александр Тимошенко были осуждены на семь суток за мелкое хулиганство.

Дело было так: за неделю до этого на квартире у Тимошенко Кинчев и Самойлов пели новые песни приглашенному в гости Андрею Тропилло. Вечеринка затянулась за полночь, соседи вызвали милицию, играть музыканты прекратили, и стражи порядка удалились, однако в четыре часа утра вернулись и без каких бы то ни было объяснений доставили Кинчева и Тимошенко во Фрунзенское РОВД. Через некоторое время по постановлению народного судьи разбирательство этого дела было отложено на 23 марта, директора оставили за решеткой, а Кинчев с разрешения того же судьи отбыл на концерты в Псков. Сам Александр Тимошенко тогда вел дела «Алисы», а сейчас является директором группы «ДДТ».

Сейчас Кинчев вспоминает эту историю со смехом. Оказывается, все было не так уж и страшно. Сыграла свою роль бешеная популярность лидера «Алисы» в народе.

Константин Кинчев: Было смешно: в тюрьме меня вызвали к начальнику тюрьмы. Он говорит:

— Ну, что? Надо тебя стричь.

— Замечательно, — говорю, — стригите. Только через неделю будет пол-Питера бритоголовых. Вам это надо?

Он подумал и говорит:

— Ладно. Тебя не будем стричь. Но директора твоего подстрижем машинкой.

На что я сказал:

— Подстрижете директора, подстригусь я, а потом опять пол-Питера…

Таким образом, отвоевали и шевелюру директора тоже.

…

В июне 1988-го в Советском Союзе проходят двухнедельные празднования тысячелетия Крещения Руси. Центральные гулянья проходили в Москве, Ленинграде, Владимире и Киеве. Впервые христианский праздник в атеистической стране проходил с таким размахом. Именно тогда партийные деятели начали появляться в церквях со свечками. Семидесятилетняя война против Церкви была окончена.

В русский язык стали возвращаться такие слова, как «духовность». Монастыри и храмы постепенно начинают возвращать во владение Церкви. В пантеоне Русской Православной Церкви появляются новые имена — к лику святых причисляют Андрея Рублева, Дмитрия Донского и Максима Грека. Впервые в Союзе массовым тиражом в сто тысяч экземпляров выйдет Библия.

Рок-н-ролльный мир на это событие прореагировал слабо — более модными вещами в этой среде считались буддизм и славянское язычество. Однако в жизни Константина Кинчева именно в этот момент что-то начало меняться…

Константин Кинчев: Это величайшее событие, которое опять же было тем камушком, который привел меня в результате к пути, который я избрал. Складывается впечатление, будто я вдруг, неожиданно стал православным. Но я не вдруг стал… Я долго и мучительно шел к обретению веры.

То есть в общем-то христианином я был всегда… Другое дело, что я очень много о себе воображал, любил говорить, что в общении с Богом мне не нужны посредники и все прочее, что обычно говорят люди не воцерковленные, но ищущие… Я тоже озвучивал все эти дерзкие мысли, но при этом я искал, всегда искал, постоянно обо всем этом думал… не останавливался.

И для меня это было очень значимым событием. В принципе я историей Руси начал интересоваться, по-моему, с четвертого класса школы. Все, что связано с Русью, меня действительно интересовало: я читал книжки, рисовал картинки, причем именно русских воинов, батальные сцены. Отношение ко всему этому у меня было особое…

Сам Кинчев, как известно, тоже не избежал увлечения язычеством. Поэтому его резкий поворот к православию воспринимался как нечто театральное. Кинчева вообще многие воспринимали как актера — человека с тысячей масок, за которыми чаще всего не разглядеть подлинного лица.

Константин Кинчев: Я — шут, естественно. А кто же еще? В общем, им был, им и остаюсь.

…

8 марта 1988 года семья Овечкиных — мать и ее десять детей в возрасте от восьми до двадцати шести лет — захватывают самолет, следующий рейсом Иркутск — Ленинград. Братья Овечкины, известные в Иркутске как ансамбль «Семь Симеонов», проносят на борт оружие в футлярах от музыкальных инструментов. Требования террористов — посадка в Лондоне. Позднее они планировали перебраться в Америку. На ответ летчиков, что самолету необходима дозаправка, следует требование сесть в Финляндии. Самолет сажают в Выборге. В результате неумелого штурма погибают три пассажира, многие получают различные травмы. Четверо братьев стреляют в себя, но перед этим убивают свою мать по ее же просьбе. Из террористов в живых остаются маленькие дети, восемнадцатилетняя Ольга Овечкина и семнадцатилетний Игорь Овечкин.

Ольга будет осуждена на шесть лет, Игорь на восемь. В 1999 году эта история ляжет в основу фильма Дениса Евстигнеева «Мама».

Константин Кинчев: Что по этому поводу можно сказать? Надо же было так затуманить головы людям, что люди были способны на такие отчаянные поступки ради того, чтобы попасть в Америку? Америка казалась каким-то раем на земле, недосягаемой мечтой. К этому приложила руку насквозь лживая коммунистическая идеология периода застоя. Путем запретов фильмов, книг, музыки формировали вот это отношение к Америке, и в результате люди были готовы убить других людей ради того, чтобы попасть туда. Ужасна и печальна судьба этих Овечкиных, которые себя уничтожили и лишили жизни ни в чем не повинных людей.

Через некоторое время после этих событий Кинчев, Шаталин и Самойлов полетели на акустические гастроли в Пермь. По понятным причинам, музыкантов в аэропорту обыскивали с особым пристрастием. Оружия в футлярах инструментов не оказалось. Зато там оказалась початая бутылка водки, которую музыкантов тут же заставили вылить и посоветовали больше заниматься физкультурой. Возможно, как раз после этого случая музыканты решили, что одним из номеров альбома «Шестой лесничий» будет написанная в 1986 году в Москве песня «Аэробика». Это получился самый динамичный и провокационный трек на альбоме и, возможно, поэтому впоследствии оказавшийся единственным клипом с пластинки.

Константин Кинчев: Чем знаменита «Аэробика»? Тем, что, по сути, это путевка в творческую жизньбольшому и серьезному чиновнику телевидения Константину Эрнсту. Именно он снимал этот клип.

До этого мы с Костей были знакомы достаточно тепло. Частенько встречались, выпивали, отдыхали на юге. Я тогда хотел, чтоб «Аэробика» была с элементами… ну, то есть хотелось, чтоб девчонки были в достаточно фривольных позах. Костя так и сделал, но все, что нужно, сгладил и привел в меру. Уже тогда в нем ощущалась толерантность и чувство меры, необходимые чиновнику его нынешнего масштаба.

Он тогда только-только закончил институт — по-моему, биофак. Был полон творческих планов, хотел стать режиссером, но к телевидению еще не имел никакого отношения. Он предложил снять клип, мы согласились, он снял. А дальнейшие этапы его карьеры вы и без меня знаете.

Запись «Аэробики», однако, была омрачена одним неприятным случаем. Кинчев очень хотел, чтобы соло-гитара в песне прозвучала на «отлично». И буквально замучил Шаталина количеством дублей.

Когда трек наконец-то записали, Шаталин не выдержал и сказал Кинчеву:

— Ты фашист! Гитлер! Я с тобой больше работать не буду! И из группы тоже ухожу!

И ушел. На его место был приглашен гитарист Игорь Чумычкин.

Во время упомянутых гастролей в Перми произошел еще один эпизод. На последнем из четырех концертов, в самом его разгаре, на сцену вышли люди с суровыми лицами и прервали выступление группы. Как выяснилось потом, это оказались «афганцы», возмущенные строчками из песен Кинчева «Завтра может быть поздно»: «Оккупантом не может быть партизан» и «Новая кровь»: «Кто-то прошел через Афганистан, у него обнаружен СПИД».

В то время еще не было известно о случаях заражения СПИДом в Советском Союзе. Только спустя несколько месяцев станет известно о первом смертельном исходе, о заражении посредством нестерильных шприцев двадцати семи детей в Элисте, и правительство издаст «Указ о профилактических мерах по борьбе со СПИДом». На уколы разрешат приходить со своими шприцами: одноразовые еще долго будут дефицитом. Начнут публиковать санпросветбюллетени, предупреждающие об опасности заражения СПИДом не только половым путем. Люди станут бояться операций.

Но в тот момент, в Перми, «афганцы» всего этого еще не знали, и в кинчевских строчках им слышалось только оскорбление.

— Да если бы я в Афгане переспал с местной женщиной, — кричали они, — меня сразу бы расстреляли!

Кинчев пытался объяснить, что речь совсем не об этом, но не успел. С темы СПИДа перескочили на тему войны на чужой земле. Спор затянулся надолго, правда, в драку так и не перерос. Уходя, многие из «афганцев» даже пожали руку Кинчеву, но на обратном пути все равно угнали РАФик, на котором музыкантов возили по Перми.

…

В конце 1988 года фургончик фирмы «Мелодия» под управлением Виктора Глазкова, в котором записывались музыканты, переехал из Минска в Вильнюс. Пришлось ехать за ним, чтобы завершить запись альбома. В Прибалтике в это время набирали силу антисоветские настроения. В Риге был создан народный фронт Латвии. Верховный совет Эстонии провозгласил верховенство законов Эстонии над законами СССР. Совет Литвы провозгласил литовский язык государственным.

К этому времени «дело Кинчева» уже завершилось, подписка о невыезде была снята, поэтому милиционеров можно было опасаться не так сильно. Но проблема жилья в Вильнюсе для музыкантов была еще очень актуальна.

Константин Кинчев: Где жить? Что делать? В Вильнюсе есть такие Золотые ворота. По слухам, человек, который первый раз проходит через эти ворота, может загадать желание. Проходя через Золотые ворота, я загадал единственное желание: хорошо бы нам к кому-нибудь вписаться. Хорошо бы к нам сейчас кто-нибудь подошел и вписал нас!

За воротами мы сели на лавочку, закурили, к нам подошел человек и сказал:

— О! Какими судьбами у нас в городе?

Я сказал, что мы его-то как раз и ждем.

— Меня зовут Джин Беккер, — сказал он. — Я барабанщик.

— А ты можешь нас вписать? — спрашиваю.

Он говорит:

— Конечно!

Все! Мы стали жить у него, а потом жили еще у девушек, с которыми он нас познакомил. Вот таким вот образом.

Проблема с жильем решилась отлично, песни дозаписали быстро. Виктор Глазков умудрялся по-прежнему работать двадцать четыре часа в сутки. Как-то раз, правда, он музыкантов не по-детски напугал. Представьте себе такую картину: Глазков выходит из-за пульта, говорит: «Сейчас, ребята!» — и падает лицом вниз, даже рук не вытянув, закрылок не выпуская. И лежит. Но хорошо лежит. И дышит нормально. Просто так устал человек. Но не умер.

Умер другой человек. В самом начале 1988 года Кинчев потерял еще одного друга. Его потеряла вся страна — по крайней мере, та ее часть, которая слушала хорошую музыку и читала хорошие стихи. За несколько месяцев до смерти этого человека Кинчев написал для него песню, но не смог предотвратить того, что случилось.

Константин Кинчев: Получилось так, что Саня Башлачев был в достаточно серьезной, затянувшейся депрессии. В принципе песня «Солнце за нас» так у меня и получилась, как некая поддержка другу. Но, к сожалению, я не смог, видимо, донести до него все, что хотел. Несколько, наверное, поверхностная вышла песня. Потому что если б получилось, как я хотел, он, наверное, до сих пор был бы жив.

Что произошло 17 февраля 1988 года в питерской квартире на девятом этаже блочного дома, мы не знаем. И никогда не узнаем. Обсуждения тут неуместны, смерть поэта — почти всегда тайна, жизнь поэта — тайна всегда. Позднее Кинчев посвятит СашБашу еще одну песню «Шабаш». А 20 ноября 1988 года в Москве, в спорткомплексе «Лужники» состоялся концерт памяти Александра Башлачева. Этот день многие музыкальные критики считают концом золотого века русского рока. На сцену вышли Александр Градский, Андрей Макаревич, Юрий Наумов, «ДДТ», «ЧайФ», «Калинов мост», «Зоопарк», «Телевизор», «АукцЫон», многие другие. И «Алиса».

Константин Кинчев: Вместо Шаталина мы взяли Игоря. Ему нужно было выучить программу. Он был москвич, и, для того чтобы было удобней его вводить в программу, я обратился к Алле Борисовне Пугачевой с просьбой. И она предоставила мне на месяц свою репетиционную базу. Я там репетировал, за что Алле Борисовне огромное спасибо. Она замечательная женщина, хороший человек… поможет, я уверен, в любую трудную минуту. Другое дело, что я после этого к ней не обращался, но это осталось в памяти, и я ей благодарен по сей день. Так что мы подготовились хорошо, сыграли тоже хорошо.

Эти три имени — Башлачев, Кинчев и Пугачева — впервые пересеклись еще в 1985-м. Тогда музыкальный критик Артемий Троицкий привел рокеров в гости к звезде. Часа в три ночи хозяйка квартиры села к пианино, Башлачев взял гитару, а Кинчев и его коллега по «Алисе» Святослав Задерий устраивали шумовые эффекты.

Константин Кинчев: Кстати, Пугачева записывала этот сейшн на кассету. Так что теоретически эта запись могла сохраниться где-то в ее архивах, но так это или нет — знает только сама примадонна.

…

Альбом вышел многомиллионным тиражом в 1989 году. Крови он попортил музыкантам еще немало — в стране был дефицит всего, не хватало то бумаги, то целлофана, который пришлось доставать где-то в Армении. В довершение всего на первом тираже альбома обложка работы художника Андрея Столыпина оказалась не красной, а малиновой — из-за того, что красной краски найти не удалось. Все это плюс постоянные бюрократические проволочки фирмы «Мелодия» привели к задержке выхода пластинки.

Рубрика «Звуковая дорожка» газеты «Московский комсомолец» тут же признала «Шестого лесничего» разочарованием года. Немудрено — открытием года тогда был признан «Ласковый май»… Со временем история расставила все по местам, альбом оказался глубоким и при этом безупречно ярким. Впереди музыкантов ожидали новые диски, трагические события внутри коллектива и за его пределами, пополнения в семействах, духовные искания и многое другое.

Но это уже совсем другая история…

10

Группа «Кино». «Черный альбом» (1990)

— Михаил Горбачев избирается Президентом СССР.

— В Подмосковье убит священник отец Александр Мень. Убийство не раскрыто до сих пор.

— В Москве открывается первый «Макдоналдс».

— На границе бывшей Западной и бывшей Восточной Германии зафиксирована самая большая в мире автомобильная пробка — полтора миллиона автомобилей.



…а из всевозможных музыкальных точек мозги разрушаются вот этим:

Олег Газманов — «Эскадрон», группа «Мираж» — «Музыка нас связала», группа «Маленький принц» — «Мы встретимся снова».



После прошлогодней вакханалии «Ласкового мая» это уже казалось шагом к цивилизации! Первый удар цеха фанерщиков оказался настолько мощным, что на его фоне хорошо смотрелось абсолютно все. Коллективы нового типа были удобны в эксплуатации, не требовали дополнительных капиталовложений и моментально окупались. Не нужно было заморачиваться с мелодиями, текстами, аранжировками — хватало дешевых клавиш и смазливой мордочки. Использование фонограммы позволяло возить по стране семь-восемь «Ласковых маев» одновременно и получать во столько же раз больший доход.

С общественным мнением проблем тоже не возникало — именно на рубеже 1990-х стали появляться проплаченные публикации в газетах, а с появлением более-менее коммерческого телевидения покупать стали и его. Музыканты, которые вкладывали в музыку свои большие души и маленькие деньги, не могли что-либо противопоставить этому валу и начали сдавать позиции. Золотой век русского рока закончился, но его творцы еще об этом не подозревают. Они еще работают по стадионам и не знают, что через пару лет даже концерт в маленьком клубе будет казаться счастьем.

Успешнее других держится группа «Кино».

…

В 1990 год группа вступила как одна из самых успешных рок-команд страны. За 1989-й они дали пятьдесят шесть электрических концертов — больше, чем за всю предыдущую историю! Число не особенно впечатляет, но надо помнить, что Цой в это время активно снимался в кино. Концерты в то время были делом не просто нелегким, а выматывающим — трясешься в поездах и автобусах, выходишь на сцену, а звук у концертного аппарата хуже, чем у самогонного…

Зимой 1989 года группа «Кино» обзавелась новым директором — дела принял Юрий Айзеншпис. Один из первых советских рок-менеджеров, еще в конце 1960-х годов он вел дела группы «Соколы», а потом загремел в тюрьму за валюту и провел за решеткой в общей сложности семнадцать лет. Выйдя на свободу, он решил заняться делами команды «Звуки Му», но его друг — басист «Звуков» Александр Липницкий — обратил внимание Айзеншписа на группу «Кино». С новым директором «киношники» поехали в первый в стране полноценный гастрольный тур.

Бесконечный тур был закончен только к началу следующего лета. Финальным аккордом его стало выступление 24 июня на Большой спортивной арене стадиона «Лужники» перед семьюдесятью тысячами зрителей. Это была разношерстная сборная солянка, большинство участников которой уже и не вспомнить, однако публика пришла именно на «Кино».

В честь Виктора Цоя и его коллег был зажжен олимпийский огонь, который до того загорался лишь четырежды: во время Олимпиады-80, Фестиваля молодежи и студентов 1985 года, Игр доброй воли 1987-го и Московского международного фестиваля мира — тогда, в мае 1989-го, в Луже выступали Оззи Озборн, «Scorpions», «Bon Jovi», «Scidrow» и «Sinderella». Кстати сказать, на «Кино» в 1990-м пришло куда больше народу, чем на западных звезд в 1989-м.

Незапланированным эффектом стал отъезд музыкантов «Кино» со стадиона: машину «Чайка» фанаты вынесли на руках. Если вспомнить, что этот концерт стал для Виктора Цоя последним, совпадение получается зловещее…

…

После этого шоу группа взяла тайм-аут на все лето. Виктор Цой с Юрием Каспаряном выехали в Юрмалу.

Георгий Каспарян: Сначала уехал Виктор, а я как раз отдыхал. Он купил машину, загрузил на нее пожитки, портостудию, усилители, инструменты и поехал в Юрмалу. Там мы тоже пытались что-то писать. Засели, помню, в каком-то сарайчике, — нам было главное, чтобы там была электрическая сеть.

В Юрмалу Виктор и Юрий поехали всего с двумя-тремя готовыми вещами. Бо́льшая часть песен была написана Цоем прямо на месте — как, например, песня «Когда твоя девушка больна».

Георгий Каспарян: У Виктора был запас таких любимых песен, которые по каким-то причинам не входили в альбомы. Тогда он носился с мыслью создать коллектив из молодых людей, которые исполняли бы эти песни. Мы находились в плену своего героического пафоса, и петь о любви нам казалось как-то не по рангу. А песни были неплохие: «Разреши мне», «Братская любовь», «Малыш, ты меня волнуешь», «Когда твоя девушка больна». Это был целый новый стиль. Грандиозный самостоятельный коллектив мог бы существовать, и даже были наработки.

Мы искали какого-нибудь симпатичного парня и мечтали создать бойз-бэнд. Если бы все это получилось, мы могли бы делать концерты из двух отделений — сперва они, а потом мы. Много было мыслей в этом направлении.

Если бы эту идею удалось воплотить в жизнь, то тогда не показался бы столь шокирующим эксперимент клавишника «Агаты Кристи» Александра Козлова, сочинившего главный хит группы «Отпетые мошенники» «Люби меня, люби». Отечественная музыка могла бы обогатиться несколькими полновесными и абсолютно нестыдными поп-хитами… Однако все пошло по-другому, и композиция «Когда твоя девушка больна» все-таки была записана группой «Кино».

…

За месяц с небольшим рабочая запись альбома была закончена. 13 августа Юрий Каспарян вернулся в Ленинград, а Виктор Цой решил задержаться в Юрмале на несколько дней…

Из оперативной сводки Латвийской Госавтоинспекции от 15 августа 1990 года:

Столкновение автомобиля «Москвич-2141» темно-синего цвета с рейсовым автобусом «Икарус-280» произошло в 12 часов 28 минут. 15 августа 1990 года на 35-м километре трассы Слока — Талсы. Автомобиль двигался по трассе со скоростью не менее 130 км/час, водитель Цой Виктор Робертович не справился с управлением. Смерть В. Р. Цоя наступила мгновенно, водитель автобуса не пострадал…

Из результатов патолого-анатомического анализа специальной группы Латвийского республиканского бюро судебно-медицинской экспертизы. Город Рига, 20 августа 1990 года:

Виктор Цой был абсолютно трезв накануне гибели. Во всяком случае, он не употреблял алкоголь в течение последних 48 часов до смерти. Анализ клеток мозга свидетельствует о том, что он уснул за рулем — вероятно, от переутомления.

Эти объявления были опубликованы на третьей странице одной из самых популярных московских газет. На четвертой разместилась здоровенная, во всю полосу, юмористическая рубрика… В стране сам собою наступил траур — последний раз такое было десять лет назад, во время похорон Высоцкого. Тысячи людей со всей страны встречали тело Виктора Цоя на Богословском кладбище всю ночь, несмотря на милицию и омоновцев, а в Москве на одной из прилегающих к Арбату улиц возникла стена Виктора Цоя. В пионерских лагерях на месте дискотек всю ночь горели свечи, и вожатые не растаскивали детей по палатам: все понимали, что произошло… История группы «Кино» была закончена, но последний аккорд нужно было поставить. И группа начала доделывать альбом.

…

Песни с «Черного альбома» доводились до ума в студии ВПТО «Видеофильм». В бывшем особняке Лаврентия Берии музыканты придавали рабочим записям окончательный вид.

До сих пор музыканты «Кино» вспоминают студию «Видеофильма» добрыми словами. После «киношников» в том же особняке «Алиса» сводила свой «Шабаш», «ДДТ» писали «Пластун», а «Наутилус Помпилиус» — «Чужую землю». Но все это будет позже. Пока Юрий Каспарян, Георгий «Густав» Гурьянов и Игорь Тихомиров в течение двух месяцев работают над будущим альбомом. В конечном счете в пластинку решено включить восемь песен, а еще две («Сосны на морском берегу» и «Завтра война») остались за бортом. Они были включены в переиздание альбома на компакт-диске только в 1996 году.

Работа над материалом, конечно, имела свою специфику.

Георгий Каспарян: В основном я ощущал большую ответственность. Не было радости и веселья, сопровождающей все предыдущие альбомы. Стоит ли описывать наши чувства в это время? Кажется, все и так понятно.

Мы ничего не переделывали, а, наоборот, старались сохранить звук. Из-за этого было даже трудно работать. Основной материал был записан Витей на кассете. Какие-то партии он сыграл на гитаре, что-то на ритм-гитаре. И все там постфактум было пронизано этим душераздирающим ощущением.

…

Винил «Черного альбома» напечатали полумиллионным тиражом во Франции, в компании «Metadigital». Впервые в истории советской звукозаписи пластинку удалось записать и напечатать без какого-либо участия фирмы «Мелодия».

Первый тираж начали продавать 12 января 1991 года в Московском Дворце молодежи. Цена диска по тем временам была бешеной — двадцать пять рублей. Для сравнения — самый дорогой, болгарский или индийский, пласт в магазине стоил семь пятьдесят, а обычные, нашего прессинга, — два пятьдесят или три пятьдесят. За свой четвертной покупатель получал собственно винил, пакет и плакат группы «Кино». Плакаты были в двух версиях, на одной из которых был напечатан текст неопубликованной песни «Вопрос». Она будет издана только в 1999-м.

Не обошлось без скандалов — за билет на презентацию диска сдирали по полторы сотни, что откровенно взбесило фанатов, а вскоре по стране начали продаваться винилы без плаката и пакета. Как оказалось, десять тысяч дисков были украдены с завода еще до презентации — и, соответственно, пошли в народ.

На этом история группы «Кино» закончилась, и началась легенда.

В 1991–1992 годах прошли большие концерты памяти Виктора Цоя. С середины 1990-х начались переиздания студийных и концертных альбомов «Кино» с обилием бонус-треков. Старые знакомые Виктора выпустили два диска ремиксов на его песни. Гранды русского рока включали песни Цоя в свои программы, а в 2000 году подоспел и проект «Кинопробы», в основном подготовленный музыкантами следующего поколения. А в 2004– 2005-м всего за несколько месяцев увидели свет аж шесть дисков, связанных с именем Виктора… Легенда начала жить полностью самостоятельной жизнью.

Цой Виктор Робертович. Родился 21 июня 1962 года. Погиб 15 августа 1990 года. Основатель, вокалист, ритм-гитарист и автор песен группы «Кино». Похоронен на Богословском кладбище Санкт-Петербурга: Я стараюсь все время быть в ладу с самим собой. Во всяком случае, я не представляю себе, чтобы меня чему-либо можно было научить. Предпочитаю узнавать все сам, ну или учиться сам… На основе собственных каких-то наблюдений. Никому не верить на слово… И быть свободным. В конечном счете — свободным… Я не завишу вообще ни от чего.

Часть 3

Уральская волна (1988–1991)

11

Группа «Наутилус Помпилиус». Альбомы «Разлука» / «Князь Тишины» (1986–1988)

— В аэропорту Шереметьево открывается первый в СССР магазин беспошлинной торговли — Duty Free.

— Космонавты Владимир Титов и Муса Манаров проводят в космосе 366 дней, установив рекорд пребывания на околоземной орбите.

— Звезда мировой оперы Монтсеррат Кабалье записывает альбом «Барселона» с лидером группы «Queen» Фредди Меркьюри.

— Борис Гребенщиков становится первым советским рок-музыкантом, подписавшим контракт на выпуск альбома с крупной американской звукозаписывающей компанией.



…а в телепрограммах наподобие «Песни-88» все еще звучит вот это:

Игорь Корнелюк — «Билет на балет», группа «Электроклуб» — «Кони в яблоках», Алла Пугачева — «Найди меня».



На рубеже 1987–1988 годов вдруг все стало можно — и никто не понимал, что с этим делать. За годы полуподпольного существования советские рок-музыканты привыкли играть по квартирам или по каким-то стремным точкам, записываться на самодельной аппаратуре и морочить голову следователям из ОБХСС. А в конце 1980-х условия изменились. У рокеров начали выходить пластинки, появились газетные публикации, радио — и телеэфиры, а главное, началась эпоха Больших Концертов! Со всей гастрольной спецификой — то есть с хилым аппаратом на стадионах, грязными гостиницами, поездами, пропахшими потом и жареной курицей. Добавьте в этот коктейль администраторов-жуликов, приправьте вопящими поклонницами и залейте некачественной водкой. Так и разъезжали по стране новоиспеченные гранды русского рока.

Тогда стало ясно, насколько разные люди собрались в некогда единых группах. В конце 1980-х «Аквариум» существует по большей части виртуально, лидер «Зоопарка» стремительно катится к своему трагическому концу, «Калинов мост» на полтора года прекращает концертную деятельность, «ДДТ» с трудом вымучивает альбом «Пластун», полностью меняет состав «Крематорий», близок к распаду «ЧайФ».

Но ярче всего кризис 1988 года отразился в судьбе группы, которая тот год так и не пережила. Их первая пластинка вышла уже после прекращения деятельности так называемого «золотого состава».

…

Впрочем, началась вся эта история задолго до перечисленных событий, в первой половине 1980-х, и ничто сперва не предвещало ни шумного успеха, ни горького творческого кризиса. Музыкальная жизнь страны на тот момент еще вертелась вокруг двух столиц — Москвы и Питера (тогда Ленинграда). Провинциальные самородки — такие как Шевчук из Уфы и Башлачев из Череповца — перебирались в Ленинград, где и жили, и записывали альбомы. Ни о какой «третьей столице русского рока» речь тогда и идти не могла. И уж точно никому не приходило в голову, будто этой столицей сможет стать Свердловск.

К 1986 году собственный небольшой рок-клуб в Свердловске был, а вот самого рока не было. Тогдашняя история свердловского рока умещалась в одну строчку: в 70-е годы была в городе яркая команда «Сонанс», которая в начале 80-х развалилась на две группы: «Трек» и «Урфин Джюс».

Обе команды играли довольно сложные, многочастные композиции. Свежие ветра панк-рока и новой волны обошли их стороной. Альбомы «Трека» отличались высочайшим уровнем записи, который компенсировался нереально плохими текстами Аркадия Застырца. «Урфин Джюсу» тексты писал Илья Кормильцев, музыканты ругали его на чем свет стоит, но он все равно писал. Между обеими командами шла холодная война с редкими обострениями в виде драк.

«Трек» к 1986 году развалился, «Урфин Джюс» был в процессе развала. Свое слово должны были сказать группы нового поколения — и они вскоре появились. Уже существовал «ЧайФ», уже готовила сольный материал бывшая солистка «Трека» Настя Полева, уже проводил первые репетиции «ВИА радиотехнического факультета Уральского политехнического института», позже ставший известным под названием «Агата Кристи»… Но ошеломляющий прорыв свердловского рока был связан с группой «Наутилус Помпилиус».

…

Первая попытка записать имеющийся у группы материал была сделана еще в ноябре 1985 года. Тогда с «Наутилусом» сотрудничала вокалистка активно распадающегося «Трека» Настя Полева. Она пела, например, «Князя Тишины», а Бутусов сочинял для нее песни.

Помимо Насти Полевой к работе над репертуаром приложил руку и еще один приятель «Нау» — начинающий кинорежиссер Алексей Балабанов, будущий автор «Войны» и обоих «Братьев». Кстати, «Брат-1» вообще построен на музыке Бутусова.

Вячеслав Бутусов: В силу обстоятельств того времени было принято собираться у кого-то на квартире. Других мест, в общем, и не было. Либо на квартиреу кого-то, либо в общаге — но в общаге это было обременительно и сложно, тем более что там были всякие ограничения.

И вот очень популярное место было тогда, толчковое, — это квартира у Леши Балабанова, который по тем временам уже закончил Горьковский иняз и был счастливым обладателем однокомнатной квартиры, в которой жил один. Ну, в основном у него обитали там литераторы, театралы. Он тогда уже, по-моему, работал на Свердловской киностудии, но еще не закончил ВГИКовские режиссерские курсы.

В общем, это такая была богема своего рода. Мы тогда совершенно случайно туда попали. Весь этот рок-н-ролл как-то начал будоражить общественность, и нас, по-моему, ради интереса пригласили, просто чтобы за нами понаблюдать. А потом мы там надолго задержались. Там интересный круг общения происходил.

Выпивший хозяин дома любил спеть, причем одну-единственную песню — русскую народную, «Разлуку». Это и подсказало музыкантам, так сказать, концептуальную идею альбома.

…

С инструментами у «Наутилуса» дела обстояли по тем временам очень неплохо. У Дмитрия Умецкого был хороший бас — бабушка прислала ему инструмент аж из ГДР. Гитара Бутусова тоже была приличной. Ее приобрел по случаю Анатолий Королев, один из первых менеджеров «Нау» и ведущий дискотеки в городке Верхняя Пышма — в пятнадцати километрах от Екатеринбурга. С аппаратом, как ни странно, тоже проблем не было — местные Кулибины собирали его из деталей, предназначенных для оборонки. Так что уровень техники получился на порядок выше советских стандартов и не особо далеким от мировых.

А главным «самоделкиным» города Свердловска был Александр Новиков. У Новикова была своя группа «Рок-полигон», однако к 1984 году его музыкальные пристрастия резко изменились. Он записал с половиной будущего «Наутилуса» альбом «Вези меня, извозчик» и получил десять лет лагерей усиленного режима — как раз за изготовление и сбыт электромузыкальной аппаратуры.

Выпустили его только в 1990 году и вскоре отменили приговор за отсутствием состава преступления. Однако Новиков оказался настолько крепким менеджером, что его структура и без хозяина работала как часы.

Вячеслав Бутусов: Новиков, что называется, погорел, но по тем временам это было несложно. Зацепиться-то могли за что угодно… Производством аппаратуры он тогда был куда больше известен, чем как человек, исполняющий музыку. Потому что для него играть было если не хобби, то баловство. Конечно, в основном он был известен тем, что на пол-России делал один из самых качественных аппаратов — начиная от портала, заканчивая бэкстэйджем.

У нас все происходило так, что мы накапливали деньги до определенного уровня, сбрасывались в складчину и покупали, допустим, комбик гитарный — великое счастье! Мы покупали в основном его аппарат, потому что он был действительно качественный. Да и весь Свердловск, по-моему, играл на этом аппарате.

Короче говоря, комплект звука тоже был. Не было клавиш. А «Наутилус» 1980-х без клавиш представить было невозможно. Поэтому работа протекала так: ночью клавишник Виктор «Пифа» Комаров садился в свои старенькие «Жигули» по прозвищу Голубой Мул и начинал объезд свердловских кабаков. Делалось это после трех ночи, когда клиентура кабаков засыпала под столиками и ресторанные лабухи могли одолжить будущим рок-легендам необходимые синтезаторы.

Обычно начинали с ресторана «Центральный» — руководитель тамошней группы «Слайды» Алексей Павлович Хоменко относился к «Наутилусу» очень тепло и спустя какое-то время даже вошел в состав группы. Кроме него, никто из тогдашнего состава группы профессиональным музыкантом не был. На хлеб себе и семьям они зарабатывали совершенно по-другому. Виктор «Пифа» Комаров работал в учреждении под названием Главснаб, Дмитрий Умецкий — в Уралтеплоэнергопроекте, а Вячеслав Бутусов — в Уралгипротрансе.

Подобных институтов со сложносокращенными, похожими на особо изощренные матерные ругательства, названиями тогда было немало. Молодые специалисты с высшим образованием и низшей зарплатой убивали в этих шарашкиных конторах и свое время, и себя самих. Тем более что в 1986 году из-за антиалкогольной кампании дешевый портвейн исчез, и народ стал травиться чем попало.

Вспоминает вторая ключевая фигура «Наутилуса» — поэт Илья Кормильцев:

Илья Кормильцев: Про Диму Умецкого и Славу еще в институте ходила прибаутка: «Чтобы день начинался и кончался быстрей!»

То есть их единственной целью было как можно быстрее утром уползти с парты, как можно быстрее нажраться портвейна и упасть — уснуть. Ясно, что так вели себя не они одни. Кто-то из нашего поколения оказался лузером… но иных уж нет, а те далече. Ощущение бессмысленности жизни — оно многих съело.

Будущих «наутилусовцев» спасло от безысходности и цирроза только творчество. Когда делать было совсем уж нечего, включался креатив.

Вячеслав Бутусов: За кульманом я сидел совершенно наглым образом. Там можно было только текст сочинять, поэтому я времени даром не терял, сочинял тексты… Там же легко: бумажками всякими обложился — и вперед! Очень трудно было спать — это да, а текст писать легко было. Главное, что жизнедеятельность какая-то происходит. Люди видят, что ноги под кульманом шевелятся, значит, все в порядке.