— Понятия не имею, о чем ты говоришь, малыш, — пробормотал я.
Его глаза хорька сузились. Он вдруг перегнулся через стол и оказался со мной нос к носу.
— Можешь перестать играть свой дешевый спектакль, ладно? — спокойно отреагировал я.
— Вы, два негодяя, кого-нибудь выгораживаете?! — прорычал он, игнорируя мои язвительные замечания. — А этот кто-то явно не пытается вас защитить. Ваши добрые друзья уже сообщили нам все, что мы хотели знать. Мы в курсе, что у тебя проблемы с выпивкой, Уитфорд. И едва ли нужно подтверждение замашкам пиромана твоей сестры. Однако это только самая верхушка той горы информации, которую ваши друзья нам предоставили. Это было прекрасно. Проще простого — просто детские игрушки.
— Ах вот как, — усмехнулся я. — То есть, например, они сообщили вам, где я храню свои запасы дырок от бубликов? И свои коды к играм? И двоечную контрольную по биологии, о которой еще не знают мои предки? В общем-то я уже не так боюсь, что они меня отругают, как раньше!
— Ты завалил биологию? — шепнула Уисти.
Я заметил, как на лбу Байрона вздулась вена.
— Здорово, — выдохнула сестра.
— Заткнись, гадина! — рявкнул Байрон на Уисти, та в ответ показала ему язык. — Я видел, что ты вытворяла! Полыхала, как костер! А потом тебе ничего не было! Если это не извращение и не отклонение — то я не знаю, что это! Думаешь, плохо сидеть тут, в мерзкой тюрьме? А будет еще хуже! Можете поверить мне на слово, выродки: будет гораздо хуже.
— Знаешь, Байрон, — произнесла Уисти самым оскорбительным и высокомерным тоном, на какой только была способна, — вообще-то выродок — это ты. Надо будет занести тебя в наш тайный список вуду.
Услышав это, Суэйн фыркнул. Перегнувшись через стол, он так сильно схватил Уисти за руку, что она вскрикнула. А потом случилось нечто, мягко говоря, странное: ослепительная вспышка молнии вылетела из свободной руки моей сестры и направилась прямиком в грудь Байрону.
Мерзавец завизжал, словно морская свинка. Его отбросило назад, и он приземлился на ягодицы на глазах у изумленных надзирателей.
У меня глаза чуть не выскочили из орбит: я поверить не мог, что вижу все это наяву. А потом я взглянул на свою сестру и понял: она только что поразила Байрона молнией.
Молнией! Маленькой, но все же! И исходило это чудо от ее пальцев!
— Еще одно доказательство! — взвизгнул Байрон. Голос у него срывался, лицо побагровело. Он растирал свою грудь и явно был в ужасе от дымящейся дыры на майке. — Ты ведьма! Тебя навсегда запрут здесь! — Он поднялся на ноги и, пошатываясь, вышел из комнаты для допросов.
— Теперь ты молнии в людей швыряешь? — спросил я Уисти. — В смысле, вау!
ГЛАВА 14
Уит
Вероятно, я уснул вскоре после визита к этому уроду Суэйну. А потом проснулся в своей камере и обнаружил, что плачу.
Я бы не назвал себя слабаком, хотя иной раз во время просмотра дурацких фильмов раскисаю. А в тот момент я плакал, потому что только что разговаривал с Селией — во сне. Думаю, это был сон, но все казалось таким реальным. Нет, оно и было реальным. Я помню, как крепко сжимал Селию в объятиях, словно у нас с ней свидание — самое лучшее из всех, какие были.
— Привет, Уит, я по тебе скучала, — сказала она, будто это совершенно нормально — вот так встретиться после разлуки длиною в несколько месяцев. — Я пытаюсь вести себя непринужденно, и у меня ничего не получается, — проговорила она с нежной улыбкой. — Прости.
— Селия, с тобой все в порядке? Что приключилось? — Сердце мое стучало гулко, как большой барабан.
— Мы справимся с этим, обещаю. Вопрос в том, все ли в порядке с тобой? А с Уисти?
— Конечно. Ты ведь знаешь меня, Селия, я выкручусь. А Уисти — крепкий орешек. Вообще-то она тут зажигает. — Я хихикнул над собственной шуткой. — Думаю, мы тут все немножко сошли с ума.
Селия снова улыбнулась, и я еле сдержался. До настоящего момента я и не представлял себе, как сильно мне не хватало ее невероятной улыбки. Она была красивее, чем прежде, — если, конечно, такое вообще возможно. Гладкая кожа, длинные темные вьющиеся волосы, необыкновенно яркие голубые глаза, всегда говорившие мне правду, даже если я не хотел ее слышать.
— Ты отлично выглядишь, Уит, для человека, которого похитили, избили и незаконно упрятали за решетку.
Полуулыбка.
— Не будем об этом. Я хочу узнать, что случилось с тобой. Селия, что происходит? Где ты пропадала?
Она поморщилась, словно от боли, потом медленно покачала головой, и из ее глаз покатились слезы.
— Это трудный вопрос. Просто я знаю, что со мной это уже произошло, Уит. А теперь мне пора идти. Правда. Мне просто нужно было убедиться, что с тобой все в порядке. Уит… Сложно поверить в то, что я говорю это тебе, а не кому-то другому, но… ты должен держаться. Ты и Уистерия. Иначе вы оба погибнете.
А потом Селия пропала — я уже окончательно проснулся. Но теперь я знал, что мне надо делать. Держаться.
ГЛАВА 15
Уисти
Раньше я думала, что попасть в тюрьму — это довольно забавно. И чуть ли не почетно. Боже, как же быстро все меняется. Ведь теперь все происходило по-настоящему.
Казалось, вся прежняя жизнь, бесконечные уроки в школе — все это было миллион лет назад. Мне очень сильно не хватало всего этого, и нашего дома, и особенно мамы с папой. Мне казалось, что я теряю все это навсегда.
Глядя в потолок, я дала волю воображению, стала вспоминать…
Как мама лежала в кровати вместе с нами, со мной и с Уитом, когда мы были совсем маленькими… Как она безостановочно смеялась и говорила нам, что учит нас любить смех, потому что это — одна из лучших в жизни способностей человека, а может, и самая лучшая.
И… как папа все время говорил, что должен быть нам отцом, а не другом, а это большая разница. И все же в конце концов он оказался нашим лучшим другом.
А еще… Как мы всей семьей ездили в музеи, такие как «Бетельхайм» или «Бритни». А еще ходили в походы — это было такое несовременное занятие. Не важно, дождь на дворе или мороз, — мы учились выживать в мире, но что важнее, учились любить то чудесное, скрытое в природе.
Например, огромный старый дуб, росший у нас в саду. Мы с Уитом научились забираться на него почти сразу, как начали ходить… и падать.
А потом… у моей двери возникли двое надзирателей. С наручниками. И ножными кандалами.
— Это для меня? — Я лучезарно улыбнулась мерзавцам. — О, не стоило беспокоиться.
Как ни странно, им все это не показалось смешным.
— Пошли, ведьма! — рявкнул один из надзирателей. — Сегодня тебя будут судить. Тебе предстоит встретиться с Тем, Кто Судит… И он тебе точно не понравится.
— Уж конечно, — вторил ему другой. — Но это справедливо: ведь ты ему тоже не понравишься.
Надзирателям казалось, что это чрезвычайно смешно.
ГЛАВА 16
Уит
Солнечный свет — нам казалось, будто мы сто лет уже его не видели — проникал в зал суда через окна, расположенные на высоте девять метров, почти ослепляя нас. Я зажмурился и попытался закрыть глаза руками, но только стукнул себя по лбу наручниками. Вот недотепа!
До сих пор я думал, что меня трудно шокировать, однако при виде открывшейся картины не поверил своим глазам.
В центре комнаты висел чудовищных размеров портрет Того, Кто Избран — на нем он походил на генерала-победителя или на императора. А перед столом судьи стояла огромная металлическая клетка — да-да, клетка вроде тех, что используются для наблюдения за акулами под водой. Один надзиратель распахнул дверь, второй втолкнул нас внутрь. В клетку. В зале суда.
— Я уже почти привыкла смотреть на мир из-за решетки, — отозвалась Уисти, и в голосе ее звучало смирение.
Совсем не похоже на нее.
— Не говори так, — ответил я шепотом, но резко. — Мы выберемся из этого дурдома. Обещаю.
Но как? Я осмотрел зал суда. Мы были окружены непроницаемой стеной равнодушия, даже ненависти. Ну, и еще дюжиной охранников.
Судья — видимо, это и был Тот, Кто Судит — с недобрым видом нависал над нами, сидя на высокой платформе, тонкие сальные волосы прилипли к его лбу.
Справа, за низкой загородкой, сидели присяжные и смотрели на нас пустыми глазами. Все они были взрослыми мужчинами и, по-видимому, суд над двумя невинными детьми не казался им чем-то странным.
Мой вердикт: мир окончательно слетел с катушек.
ГЛАВА 17
Уит
Тот, Кто Судит нацепил на свой длинный, похожий на клюв нос маленькие очочки и стал сердито рассматривать нас сверху. Я разглядел надпись на золотой табличке, стоящей перед ним: «Судья Иезекиль Злобс».
Он взял в руки листок бумаги.
— Уитфорд Олгуд! — зачитал он пронзительным голосом. — Уистерия Олгуд! Суд собрался потому, что вы обвиняетесь в самых серьезных преступлениях против Нового Порядка! — И он сердито уставился на нас.
За нашими спинами стояли взрослые, пришедшие поглазеть на судебное заседание. Я обернулся, чтобы получше рассмотреть толпу. У тех нескольких человек, которые смотрели на меня, были холодные, полные ненависти глаза.
Я отер лоб рукой. Судья злобно зачитал целую кучу какой-то чепухи, сформулированной на юридическом языке.
Я пристально вглядывался в лица присяжных: кто-нибудь должен пожалеть двоих детей, у которых такой голодный и грязный вид? Детей в наручниках, запертых в клетке, без адвоката.
Но на их ледяных лицах застыло осуждение. Как будто им заплатили за нелюбовь к нам. Может, над нашими головами светилась какая-нибудь неоновая вывеска, как на некоторых телешоу, только на сей раз призывающая: «Ругайте!»
— Что мы сделали? — внезапно спросила Уисти. — Просто скажите нам. В чем нас обвиняют?
— Молчать! — закричал судья. — Ты, наглая девчонка! Ты — самая страшная угроза всему правильному и хорошему. Нам известно об этом от свидетелей-полицейских, наблюдавших, как ты недавно упражнялась в своем темном искусстве. Нам известно об этом благодаря многочисленным расследованиям, проведенным Агентством по Расследованиям и Безопасности Нового Порядка, но, главным образом, из Пророчества.
У меня челюсть отвисла, когда я увидела, как присяжные кивают.
— Пророчества? — фыркнул я. — Могу заверить вас: мы с сестрой в Библии не упомянуты. Вернитесь к реальности, Иезекиль.
Собравшиеся в зале суда разом вздохнули.
— Святотатец! — закричала какая-то женщина и погрозила нам кулаком.
Судебный пристав устремился ко мне с дубинкой наперевес. Брови мои взметнулись вверх, я сделал вид, будто мне страшно.
«Я в клетке, придурок. Решетка работает в обе стороны».
Судья Злобс между тем продолжал:
— Вследствие этого, основываясь на неопровержимых уликах…
— Слушайте, каковы бы ни были обвинения, мы заявляем, что невиновны! — Я ухватился за прутья клетки, невзирая на наручники, и стал изо всех сил трясти их.
Полагаю, не самое умное решение.
Хрясь! Судебный пристав ударил меня дубинкой по костяшкам пальцев. Уисти ахнула, а я едва смог сдержать крик боли.
Тот, Кто Судит буквально выпрыгнул из своего кресла, перегнулся через стол и оказался передо мной на расстоянии плевка.
— Правильно, так и надо с этими паразитами! Отличная работа, пристав! Только так и можно обращаться с подобными негодяями! Поскупишься на удар — развратишь выродков!
Лицо его покрылось красными и белыми пятнами, глаза выпучились, словно вот-вот готовы были выскочить из орбит.
— Что вы ответите на эти обвинения?! — крикнул он нам.
Ошеломленные, мы с Уисти в один голос выпалили:
— Невиновны!
Судья отвернулся от нас.
— Господа присяжные, этим своим заявлением обвиняемые явно выказывают презрение к вашей воле и задачам суда. Они над нами издеваются. Они пытаются попрать правила славного Нового Порядка! Я спрашиваю вас: каков ваш вердикт?
— Что?! — завопил я из клетки. — И это суд?
— Вы, должно быть, шутите! — крикнула Уисти. — Так нечестно!
«Хрясь!» — пошла плясать дубинка пристава. «Хрясь! Хрясь! Хрясь!»
ГЛАВА 18
Уит
Это безумие совершилось слишком быстро.
Во время обычных, законных судебных заседаний один из присяжных встает и зачитывает вердикт по листочку, который нередко дрожит в его руке. Но это была пародия на суд. Присяжные просто выставили вперед кулаки. На наших глазах мужчины, один за другим, повернули руки большими пальцами вниз. Все. Единогласно.
Конечно же, в обычных судебных заседаниях всегда принимают участие адвокаты, слушания развиваются в соответствии с определенной процедурой и принципами: например, обвиняемый считается невиновным до тех пор, пока его вина не доказана, и все такое прочее. Но — добро пожаловать в Новый Мировой Порядок. Видимо, дело в этом.
Судья Злобс с такой силой ударил своим молотком, что мы с Уисти подпрыгнули.
— Виновны! — прорычал он, и у меня перехватило дыхание. — Ты, Уистерия Олгуд, волею Нового Порядка объявляешься ведьмой! Ты, Уитфорд Олгуд, объявляешься колдуном!
Нам с Уисти оставалось лишь изумленно глазеть на него, не веря собственным ушам. Однако самую лучшую фразу он приберег для нас напоследок.
— Вы оба приговариваетесь к смерти через повешение.
ГЛАВА 19
Уисти
К смерти через повешение? Этого не может быть.
В ушах у меня загудело.
Этого не может быть. Такого не бывает. Вероятно, нам снится кошмар.
Дыхание перехватило. Перед глазами все позеленело и поплыло.
Потом я услышала голос Уита. Он доносился до меня словно из длинного туннеля. Наконец он потряс меня за плечо.
— Держись, Уисти.
Я моргнула и сфокусировала взгляд на его лице.
— Я люблю тебя, — добавил он.
Я кивнула. Уит не считал себя каким-то особенным, но его слова и его прикосновение подействовали на меня как магический заряд бодрости и силы. Теперь я снова могла дышать.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала я. — Раньше не думала, что так сильно.
Я сделала глубокий вдох и собралась с духом, чтобы дослушать речь судьи Злобса.
— К несчастью, казни запрещены до тех пор, пока означенный преступник не достигнет возраста восемнадцати лет.
В ушах у меня снова загудело, а в глазах помутнело.
Уиту восемнадцать исполнится меньше чем через месяц!
Почему, почему сейчас не получается вспыхнуть или начать метать молнии? Мне очень сильно, до боли, хотелось наброситься на судью.
— Посему вы оба будете содержаться в государственной исправительной тюрьме, — продолжал он с важным видом, а после улыбнулся. — Пока что… — Он кивнул приставу, находящемуся в зале суда, и сказал: — Уберите их с глаз моих долой.
Конвоиры вытащили нас из клетки — замечу, у них это получилось довольно неуклюже, тем более что Уит сопротивлялся, словно бешеный зверь.
— Вы совершаете ужасную ошибку! — вопил он. — Это нелепо! Вас лишат должностей! Это противозаконно!
— Заткнись, колдун! — закричал на него судья и вдруг швырнул в Уита молотком.
Уит поднял вверх руки в наручниках, а потом…
Молоток просто завис в воздухе на добрые пять секунд — сантиметрах, наверное, в пятнадцати от лица Уита, — а после тяжело упал на пол.
На мгновение в зале суда повисла абсолютная тишина. Потом начался хаос. Яростные голоса завыли:
— Ведьма! Колдун! Смерть! Казнить обоих!
Это они нас имели в виду, да? Уисти и Уита. Это мы — ведьма и колдун.
ГЛАВА 20
Уисти
Злобное улюлюканье и резкие выкрики наполняли зал суда, пока нас с Уитом тащили и толкали вперед по длинному узкому коридору, сквозь толпу незнакомых людей — все они жаждали крови, нашей крови.
Вот как можно убить веру в человечность.
Несколько дней назад мне казалось, что самое худшее — это когда в школу приехал фотограф, а у тебя огромный прыщ вскочил. Но привычная, знакомая жизнь изменилась так быстро и так странно. Нас с братом только что приговорили к смертной казни.
Жуткое слово «казнь» пульсировало у меня в голове, оглушая, повергая в изумление, а тем временем нас с Уитом втолкнули в очередной фургон.
Я перебирала в памяти всех казненных или убитых людях, о которых нам рассказывали в школе. Насчитала почти дюжину. Но все они были политическими или религиозными лидерами. А я — лишь Уистерия Олгуд. Я не настолько могущественна, чтобы меня боялись. Или я ошибаюсь? Я ведь не герой, не пророк, не святая, не какой-нибудь вожак. Бессмыслица полная.
А потом случилось еще кое-что ужасное. Поразительное. Вновь переменившее мои представления о том, какое из событий, которые могут со мной произойти, самое страшное.
Мы ехали через город, сидели, прижавшись носами к окошкам фургона (в нем омерзительно воняло), отчаянно пытаясь получить хотя бы глоток солнечного света, раз во всем остальном нам отказали, разглядывали проплывающие мимо улицы города, и солдат — повсюду были солдаты.
А потом мы вдруг увидели, как рабочие развешивают плакаты: «Разыскиваются за измену и преступные занятия запретной магией». А под этими словами красовались черно-белые фотографии мамы и папы.
Далее значилось: «Живыми или мертвыми!»
— Они сбежали, — прошептал Уит. — Они где-то в безопасном месте. И мы их найдем. Не знаю как, но найдем.
Часть вторая
В ДУХЕ ДИККЕНСА
ГЛАВА 21
Уисти
Когда уродливый черный фургон Нового Порядка наконец остановился, на улице шел проливной дождь и выл ветер. Машина припарковалась у большого дома с высокими каменными стенами — создавалось впечатление, будто они обугленные, — а само здание напоминало старую фабрику. Над дверью на том месте, где прежде висели буквы высотой в пятнадцать сантиметров, красовались пятна. По силуэтам можно было прочесть слова, которые они составляли: «Центральная государственная психиатрическая лечебница».
На какое-то мгновение мне вдруг показалось, что у этого кошмара на самом деле может быть смысл. Да, так и есть! Во мне возродилась надежда. Просто я — сумасшедшая! И все, что недавно произошло, — лишь удачная подборка моих галлюцинаций.
Это объясняет огонь… и странное, нелогичное появление Байрона Суэйна… смертный приговор за то, что я — ведьма.
Добрые доктора меня здесь вылечат, мама и папа приедут за мной и заберут, когда я поправлюсь, и все снова будет хорошо. Просто я сошла с ума, вот и все. Ничего серьезного.
При этой мысли я невольно улыбнулась. Уит посмотрел на меня так, словно я ненормальная. Неудивительно. На это я и надеялась.
— Что с тобой? Ты улыбаешься? Почему? Это же какой-то жуткий дом. — Он сморщился.
— А ты чего ожидал? — Я хихикнула. — Чего-то теплого и пушистого?
Нас вытащили из фургона и поволокли вдоль каменных стен.
— Шевелитесь! — Конвоир ткнул меня в спину дубинкой, толкая в широкий темный коридор. Лишь одна-единственная слабая флуоресцентная лампа мерцала в конце.
Свет в конце туннеля? У меня были в этом сомнения.
— Меня здесь будут лечить? — рискнула я спросить. — А когда я смогу встретиться с доктором?
Уит обернулся, наградив меня еще одним озадаченным взглядом.
— Это тюрьма Нового Порядка, девочка, — сообщил охранник, и голос его звучал отрывисто и нервно. — Для опасных преступников. Вроде вас двоих.
Нас вытолкнули на полутемную лестницу, освещаемую лишь призрачным светом, проникающим из-под дверей, расположенных на каждой площадке.
Ноги у меня подкашивались — быть может, потому что мы ничего не ели с той минуты, как начался весь этот кошмар. Конвоиры шагали все выше и выше. В конце концов усталость взяла свое, и я перестала считать пролеты.
Наконец мы попали в очередной темный коридор, где располагалась конструкция, похожая на остатки бывшего поста для медсестер. Внутри сидела женщина: она склонилась над столом, уткнувшись носом в журнал «Для высших служащих Нового Порядка». Вероятно, она была огромного роста, потому что даже сидя умудрялась смотреть на меня сверху вниз.
— Да? — хрипло квакнула она, словно лягушка, выкурившая слишком много сигарет. — В связи с чем вы меня отвлекаете?
На меня уставились темные глаза, вовсе без белков. У нее был нос крючком и острый подбородок с гигантской родинкой, из которой росли жесткие черные волоски. Черт, если Новый Порядок действительно охотиться за ведьмами…
— Двое самых что ни на есть омерзительных выродков для вас, Матрона, — объявил один из охранников. — Ведьма и колдун.
У меня сердце в пятки ушло. С теорией сумасшествия можно окончательно попрощаться. Недолго же она протянула!
Знаете, когда жизнь действительно становится отвратительной до невозможности, отчаянно хочется, чтобы вас отправили в психушку, накачали таблетками или при помощи шоковой терапии вернули обратно к реальности. В тот момент я бы с радостью согласилась на лоботомию. Думаю, именно она единственный стоящий вариант, когда образ свободы уже не маячит перед вами даже в несбыточных мечтах.
Сделайте мне лоботомию или убейте!
ГЛАВА 22
Уит
— Полиция, видимо, роется в самых наимерзейших мусорных кучах по всей стране, выискивая там таких вот… чудиков, за которыми мне потом приходится присматривать.
После этого веселого комментария настроение наше упало еще на одно деление. На самом деле в тот момент меня больше беспокоила Уисти, испуганно озирающаяся по сторонам.
Матрона отодвинула стул в сторону, чтобы достать пару папок со стола за своей спиной. Тяжелый сальный хвост болтался по ее белому халату медсестры, напоминая водоросль или угря из мертвого озера.
— Да, мэм, — произнес конвоир. — «Чудики» — это верно сказано, только, на мой взгляд, пожалуй, слишком мягко.
— Я вашего мнения не спрашивала! — фыркнула на него Матрона.
Надзиратель съежился и стал похож на игрушку с качающейся головой — из тех, что ставят на приборную доску автомобиля.
Потом она ворча поднялась на ноги.
— Вы знаете, почему попали сюда, а не в какую-нибудь сопливую тюрьму?
— Нет, сэр, — ответил я, откашлявшись.
— Забавный мальчик. — Глаза ее превратились в сверкающие щелочки. — Это опасное место, — пояснила Матрона. — Для опасных преступников. Но имейте в виду: ваши фокусы тут не сработают, милашки мои!
Она что, правда назвала нас «милашки мои»? Я правильно расслышал? Может, я неспроста попал в психиатрическую лечебницу?
— Новый Порядок установил в этом месте защиту от заклинаний, — злорадно объявила Матрона, а потом выражение ее лица внезапно переменилось, и злыдня забормотала: — Уж и не знаю, что они себе думают… что мне делать с новой порцией этих отбросов?
Матрона повела нас дальше по коридору — до толстой деревянной двери с армированным стеклом. Она отперла эту дверь, и конвоиры грубо втолкнули нас внутрь. Сняли кандалы и вытряхнули на пол наши жалкие пожитки: барабанную палочку и книгу с чистыми листами.
— Добро пожаловать в камеру смертников, — провозгласила Матрона и захлопнула дверь.
ГЛАВА 23
Уисти
— Довольно жутко тут, да? — Я делала вид, будто это место ничуть не хуже дома с привидениями в детском парке аттракционов.
— Ну… куда хуже того, что происходит с тобой, — ответил Уит. — Жутко не хочется сообщать тебе, сестренка, но… мм… ты светишься.
Свечусь? Это невозможно. Невероятно.
— Чего? — переспросила я невозмутимо. — Что ты имеешь в виду?
— Какая часть фразы «ты светишься» тебе непонятна? — ухмыльнулся Уит.
— Та часть, в которой говорится о том, что я свечусь, — парировала я. — Как я могу…
И тут, опустив глаза, я увидела, что моя кожа, одежда и даже воздух в радиусе примерно трех сантиметров от моего тела пронизаны слабым зеленоватым светом — достаточным для того, чтобы при нем были различимы окружающие предметы.
— Ты в последнее время играла среди токсических отходов? — неостроумно пошутил Уит.
Я вытянула вперед трясущуюся руку и стала ее рассматривать. Постепенно свечение стало таким ярким, что мне пришлось отвернуться. Вся комната озарилась: темные, заполненные грязью трещины в стенах, груды медицинских отходов, постельное белье, дыры в плинтусах, за которыми вполне могли скрываться крысиные норы.
— Эй… — Уит подмигнул мне. — Сделай одолжение, приглуши свет.
— Не знаю, получится ли у меня, — сказала я немного растеряно.
Не считая дурацкого имени в духе хиппи, мне прежде удавалось не быть посмешищем и уродом. Мне не пришлось донашивать жуткие платья за старшей сестрой. Я никогда не была последним номером в ходе набора спортивной команды или группы физкультуры. Меня никогда не дразнили четырехглазой, железными челюстями или толстухой. А теперь я официально считалась выродком, отклонением от нормы, да еще каким! Ведьмой, мечущей пламя радиоактивной уродиной.
Признаюсь вам честно, не слишком здорово узнать об этом, когда тебе пятнадцать лет.
Слезы вдруг хлынули из моих глаз: я поняла, как отчаянно мне сейчас нужны родители.
— Мама! Папа! — выла я.
Эти слова эхом отдавались от стен и больно ранили мой слух.
На лице Уита вновь появилось это выражение беспокойства.
— Уисти…
— Ш-ш-ш, — прошипела я, продолжая плакать. — Мама… обо всем мне рассказывала, Уит. Как они с папой влюбились друг в друга — очень романтичная история. А папа поведал мне, какие у него были самые трудные моменты во время учебы в школе. И о том, как он гордится тобой, и мной, и… И он никогда не боялся сказать: «Я люблю тебя» — в отличие от других отцов. — Я хлюпнула носом, тяжело дыша. — Но почему же они не рассказали мне об этом?
Уит подошел поближе и обнял меня, несмотря на исходящее от меня свечение.
— А худшее, Уит, в том, что они, может, и рассказывали мне. А я просто не очень внимательно слушала.
И я зарыдала еще безутешнее. Слезы мои впитывались в спортивный костюм Уита, и он продолжал обнимать меня до тех пор, пока мы оба не заснули, а сияние мое при этом померкло — совсем померкло.
ГЛАВА 24
Уит
Ого!
Селия снова приходила ко мне ночью — точнее, в те первые напряженные часы, что я провел в новой тюрьме, Я точно не знал, сколько времени прошло. И уже ни в чем не был уверен.
— Привет, Уит, я скучала по тебе, — сказала Селия, точно так же, как и раньше, только теперь еще и подмигнула мне. — Я думала о тебе. О нашей истории. О тех счастливых днях. О первом свидании. На тебе была мятая рубашка для боулинга, которую ты так любишь. С надписью «Бродячий кот».
Конечно, я помнил.
«О Господи, о Господи, о, Селия. Что происходит? Я что, сошел с ума? Поэтому меня упрятали в психушку?»
— Селз, послушай, я должен задать тебе один вопрос. Почему тебя так долго не было? Пожалуйста, если не хочешь, чтобы я окончательно спятил, расскажи, что с тобой приключилось.
Как ни странно, особенно если предположить, что это сон, Селия протянула руку и прикоснулась ко мне. И я ощутил ее прикосновение. Оно меня успокоило. По крайней мере отчасти. На ощупь она осталась прежней Селией и выглядела как прежняя Селия… И улыбка у нее была такая же нежная.
— Я расскажу, что со мной случилось, Уит. Я так сильно этого хочу…
— Спасибо. — Я глубоко-глубоко вздохнул. — Спасибо.
— Но не сейчас. А тогда, когда мы увидимся в реальности. По-настоящему, а не во сне. Однако нам нужно быть осторожными: Тот, Кто Избран наблюдает за нами.
Я не мог позволить себе отпустить Селию снова. Теперь она была близко — очень близко, — и я, удерживая ее, снова попросил дать разумное объяснение происходящему.
Селия отодвинулась — лишь настолько, насколько нужно было, чтобы она могла заглянуть мне в глаза. Мне нравилось, что можно снова смотреть ей в глаза. Они у нас одинаковые — по-детски голубые. Ее друзья часто отпускали шуточки по поводу того, какие у нас однажды родятся дети.
— Пока я могу сказать тебе лишь немного, Уит. Существует пророчество. Оно написано на стене в твоем будущем. Разузнай про него. И никогда не забывай. Ты часть его, часть мироустройства. Вот почему Новый Порядок так боится тебя и Уистерию.
Я еще не успел даже впитать эту порцию информации, а Селия перевела дух и продолжила:
— Уит, я не могу больше здесь оставаться. Я люблю тебя. Пожалуйста, скучай по мне.
— Не уходи, — стал умолять я. — Я больше этого не вынесу. Селия!
Она ушла, но я по-прежнему слышал ее голос: «Мы снова будем вместе, Уит. Я уже скучаю по тебе. Скучай по мне. Пожалуйста, скучай по мне».
ГЛАВА 25
Уисти
В то утро нас с Уитом разбудил какой-то стук палкой или, может быть, тростью. Сердце мое тут же забилось что есть силы, а Уит по-прежнему пребывал во власти снов и не знал, где он.
— Селия, — пробормотал он.
Я отпрянула от него. Я люблю своего брата, но сейчас неподходящее время для романтики.
— Нет, это твоя сестра. А еще напомню, что мы не дома, а в адском местечке. — Я легонько его шлепнула. — Просыпайся! Ты мне тут нужен, дурачок!
Я задержала дыхание: ручка двери медленно повернулась. К тому моменту как Уит наконец стал немного соображать, дверь приоткрылась, но в щель я разглядела лишь часть коридора, освещенного тусклым светом.
Наконец из-за двери раздался холодный голос:
— Спасибо, Матрона.
От этого ледяного звука и от зла, которое он нес в себе, сердце мое чуть не остановилось.
— Дальше я сам, если можно.
— Осторожно, — предупредила Матрона. — Это настоящие дьяволы.
— Благодарю за заботу, но, думаю, все пройдет нормально.
Дверь открылась шире, и в комнате показалась высоченная костлявая фигура — почти нечеловеческого роста.
Он выглядел как воплощенная Смерть, но только в современном наряде. Угольно-черный костюм висел на нем, словно его тело состояло из вешалок для одежды. Кожа была призрачно-бледной, с нездоровым оттенком — как у растения, запертого в стенном шкафу на долгие годы.
Я инстинктивно отпрянула. А потом, словно змея, совершающая бросок, черный кожаный хлыст с шипением рассек воздух и больно меня ударил.
— Эй!
Боль была ледяная, а потом место удара стало жечь. Я ловила ртом воздух, хватаясь за грудь.
— Нет, ведьма, даже и не думай, — приказала Смерть. — Дни, когда ты властвовала над людьми и предметами благодаря своей черной силе, прошли. Теперь здесь я. Я твой Посетитель.
ГЛАВА 26
Уит
Когда этот злобный трусливый урод ударил Уисти по руке своим змееподобным хлыстом, я чуть не бросился на него. Я был готов драться с ним насмерть. Никто не смеет бить мою сестру.
Уисти прижала руку к груди и храбро взглянула на него, плотно сжав губы.
Я пристально и сердито смотрел на этого мерзкого Посетителя, пытаясь отвлечь его.
— Попробую угадать. Никто не любил вас в детстве. Да и позже, когда вы стали взрослым. Видимо, хороших щелбанов наполучали.
А потом — фьють! Я ахнул: хлыст ударил меня по лицу, рассек кожу. Ощущение было словно от ожога. По щеке заструилась кровь.
— Это твой первый полный день в Больнице, колдун, — произнес Посетитель. — Поэтому я проявлю к тебе мягкость. Но ты больше не будешь разговаривать со мной или с Матроной в таком тоне. Мы — единственное, что стоит между тобой и твоей судьбой, которая гораздо хуже смерти.
— Значит, бывают вещи хуже, чем когда вас похищают среди ночи, сажают за решетку, приговаривают к смерти на смехотворном судебном заседании, а потом запирают в Богом проклятой больнице в компании двух садистов? Будет еще хуже?
— Ты закончил? — спросил он спокойно.
Я пожал плечами и как раз думал, что сказать дальше, и тут вдруг хлыст возник из ниоткуда и ударил меня в левое ухо, а потом в правое, затем в подбородок.
— Даааа. Гораззздо хуже, — прошипел Посетитель. — Согласно твоему личному делу, ты не блещешь умом. Как бы там ни было, тебе бы лучше усвоить следующее: это, — он вздохнул и обвел рукам нашу отвратительную, сырую камеру, — твой новый дом. У нас здесь вооруженная охрана, камеры видеонаблюдения, электронные датчики по периметру всего здания и множество смертельных ловушек — я не имею права их с вами обсуждать. Кроме того, у вас не будет возможности вывести из строя какие-либо из этих систем при помощи ваших фокусов. Это здание перестроили так, чтобы оно гасило вашу энергию, и здесь вы бессильны. Короче говоря, с той минуты, как вы перешагнули порог этого дома, вы действительно стали нормальными.
Мы с Уисти переглянулись, и взгляд этот значил: «Если не считать свечения». Клянусь, мы могли читать мысли друг друга.
— Что же касается приятных особенностей этой комнаты — прошу обратить внимание: одно из окон выходит на запад, и через него вы можете полюбоваться чернотой вентиляционной шахты глубиной в десять этажей, дно которой оснащено турбиной, способной менее чем за десять секунд перерубить в фарш голубого кита. Не стесняйтесь, можете в любой момент броситься туда.
Подобно распорядителю в отеле, он продолжал расписывать наш номер-люкс для смертников.