– Как странно ты говоришь! Да, я видела солдата Армии спасения.

– А потом ты встретила таксиста, бегущего по перрону.

– На что ты намекаешь? Да, я встретила таксиста. Кстати, это он привез нас сюда сегодня. А что с ним такое?

– Ничего особенного, совершенно ничего.

– Ну давай, продолжай рассказывать, – попросила Гит. – Поскольку тебе все известно, то ты, конечно, знаешь, что произошло тут, перед домом?

– Понятия не имею.

– Я так испугалась, испытала почти что шок. Собственно, потому я и попросила тебя проводить меня. Боялась идти одна.

Заместитель жениха. Телохранитель его невесты. Не говорите потом, что меня нельзя назвать журналистом широкого профиля.

– Что тебя так напугало? – вежливо спросил я, ожидая услышать, что она увидела черную кошку или что-нибудь в этом духе.

– Когда я подошла к дому, откуда-то появился мужчина на велосипеде и чуть не сбил меня с ног. Уличный фонарь не работает, а у него на велосипеде не было фары. Боже, как я испугалась!

Гит вздрогнула при одном воспоминании об этом событии.

– Я кинулась в подъезд, как напуганный заяц, нащупала ключ и почувствовала, что спасена.

– Он побежал за тобой?

– О нет, все оказалось совсем не так ужасно. У страха глаза велики. Он подъехал к соседнему подъезду, поставил там велосипед и вошел внутрь.

– Так он живет в этом доме?

– Да, когда он зажег свет в подъезде, я разглядела, кто это.

– Вот как?

– Неприятный тип. Он часто приходит домой пьяным и словно раздевает меня взглядом, когда мы сталкиваемся у дома.

– Что за странные у тебя соседи?

– Он наверняка не опасен, а теперь его вообще жалко.

– Почему?

– Так ведь это его жену убили!

Я подскочил.

– Альф Экман?

– Ну да. Они живут в нашем доме. Вернее говоря, жили. Ходят разговоры, что он собирается переезжать.

Некоторое время Гит сидела молча. Потом проговорила:

– Подумать только, какой ужас! Тогда, ночью, он еще не знал, что его жена убита.

Я тоже сидел молча и размышлял.

– Ты уверена?

– Что ты имеешь в виду?

– Когда ты пришла домой, было около двух часов ночи?

Гит кивнула.

История становилась все более интересной! По словам сослуживцев, Альф Экман покинул рабочее место еще около полуночи, чтобы отправиться домой поправлять здоровье.

Чем же занимался Альф Экман с двенадцати до двух ночи?

– Ты не заметила, на каком велосипеде он приехал?

– На женском. Я обратила на это внимание, потому что он легко с него спрыгнул. Обычно же мужчинам приходится перекидывать ногу через раму.

– И фары на велосипеде не было?

– Не знаю. Знаю только, что она не светила.

Возможно, дело в том, что динамо издавало такие звуки – Альф предпочел ехать в темноте, чем привлекать к себе внимание.

– Спасибо, Гит! – произнес я, пожимая ей руку. – Приятный вечер, и интересное завершение. Надеюсь, ты не сердишься на меня…

Она похлопала меня по щеке.

– Забудем об этом, милый Йоран.

Стоя в дверях, я чувствовал себя как-то глупо. Одна рука, которую я запустил в карман, нащупала маленький пакетик.

– Проклятье, чуть не забыл, – изобразил я, – Бенгт просил меня передать тебе кое-что.

Гит принюхалась.

– Кажется, я догадываюсь, что там внутри. Это мои любимые духи. Какой он все-таки милый! Передай ему привет и большое спасибо; вернее, лучше я сама позвоню завтра и поблагодарю.

Тут я вспомнил одну важную деталь.

– Кстати, как был одет Альф Экман, когда напугал тебя в воскресенье ночью?

Гит не колебалась ни секунды.

– Он был в своей рабочей одежде. Бедняги, они выглядят как заключенные.

– А на голове у него была фуражка с эмблемой почты?

– Конечно, а что?

– Ничего особенного. Ты мне очень помогла.

– Не понимаю. В чем я тебе помогла?

– Читай завтра утром газету! – крикнул я, сбегая вниз по лестнице.

Хуго сидел в своем кабинете, мрачный и надутый. Обслюнявленная сигарета постоянно перемещалась из одного угла рта в другой.

– Что за бездарные корреспонденты! Ты убежал в кино с какой-то юбкой. Бенгт притащил мне какой-то слащавый роман. Статья такая отвратительная, что даже черточки над «й» подпрыгивают на полметра в каждой строке. Когда вы собираетесь браться за работу, черт подери?

В ответ я только улыбнулся.

– Кстати, позвони Сандеру, – добавил Хуго. – Может быть, эта мерзкая личность спасет нас.

Он потащился со мной до моего кабинета и стоял в дверях, пока я звонил.

– Привет, я только хотел сказать, что у нас ничего нового, – сообщил Дан. – След, связанный с офицером Ульссоном, оказался ложным. Так что сегодня у тебя не будет никаких …

– Ну, небольшой снимок твоей персоны всегда поместится на страницах нашей газеты, – небрежно перебил я. – А так у нас появился новый след. Привет Кислому Карлссону.

– Что ты несешь, черт тебя возьми? – изумленно спросил Хуго. – Что за новый след?

Я преспокойно уселся за пишущую машинку.

– Через десять минут у тебя будет статья. Можешь пока пойти поискать подходящий шрифт для заголовка, старый любитель грога.

Хуго был настолько потрясен, что молча удалился.

Я быстренько набросал коротенькую статью, буквально напичканную фактами. Представляю, какая физиономия будет завтра утром у шефа полиции! Уж если я кому-то и доверяю, так это Гит Ланеваль.

Я вспомнил заголовок моей предыдущей рукописи. Его можно сохранить, но продолжение будет еще лучше:



Полиция идет по ложному следу —

убийца в ближайшем окружении!



ЖЕНЩИНА ТОЖЕ ВИДЕЛА В ТЕМНОТЕ МУЖЧИНУ!



Сигара сделала одну из нечастых пауз.

Прочтя мою рукопись, Хуго поднял очки на лоб и воскликнул:

– Ну и чертовщина!

Вдохновленный этой утонченной похвалой, я закинул ноги на письменный стол.

– Ну, что скажешь? Выходит, суровый киллер на ринге стал убийцей в реальной жизни?

– Похоже, так и есть, черт подери, – пробормотал Хуго. – Он ведь в прошлом сержант, умеет держать в руках оружие. Чертова кукла такое ему устроила!

С неожиданной резвостью он вскочил со стула.

– У меня в портфеле случайно оказалась бутылочка шерри. Принеси из туалета бумажный стакан. Ты заслужил того, чтобы за тебя выпить.

Один стакан шерри превратился в три, пока я засобирался домой.

Открыв входную дверь, я обнаружил, что в гостиной горит торшер. Заглянув туда, я увидел Бенгта, спящего в кресле.

– Больной, проснитесь, пора пить снотворное! – выкрикнул я у него над ухом.

Парень подскочил, напуганный и заспанный.

Приведя в порядок лицо, он принял вид школьного учителя, взглянул на часы и спросил с важным видом:

– Уже два часа ночи, где ты был так долго?

Поначалу я подумал, что Бенгт шутит, но, когда он повторил свой вопрос, я не на шутку разозлился.

– Иди к черту со своими вопросами!

– Какого черта? Я имею право услышать ответ, поскольку ты гулял с моей невестой.

Вся сцена выглядела совершенно дико и глупо.

– Давай успокоимся и разойдемся спать, – предложил я.

– Сперва я хочу услышать ответ. Что ты делал до двух часов ночи?

– Ты что, не доверяешь Гит? – язвительно спросил я.

– Ей я доверяю, а вот тебе нет. Ты будешь утверждать, что даже не пытался ее поцеловать?

Я почувствовал, как мочки ушей у меня покраснели.

– Ну?

– Роль обманутого мужа ты играешь на редкость убого.

Бенгт оставался холоден.

– Что вы делали до двух часов ночи?

И тут я не выдержал.

– А что делал ты сам до половины третьего в ночь с воскресенья на понедельник?

Стало так тихо, словно по комнате прошел ангел. Когда его крылья скрылись за дверью, я продолжал:

– Если ты настолько глуп, что подозреваешь, будто между мной и Гит что-то было, можешь и дальше фантазировать на эту тему. Я скажу тебе только одно: веди себя с этой девушкой уважительно. Не дай ей стать одним из номеров в твоем личном телефонном каталоге.

Не дожидаясь ответа Бенгта, я развернулся и захлопнул за собой дверь.

Утром нас обоих разбудило клацанье деревянных башмаков почтальонши. Мы одновременно выбежали в прихожую.

– Прочти первым, – щедро предложил я. – Мне и так известно, что сегодня стало самой главной новостью.

Бенгт развернул газету. В какой-то момент я стал опасаться, что глаза у него просто выскочат из орбит.

– Сожалею, что не нашел более удачной фотографии Гит, чем та, на которой она только что вернулась из Швейцарии, – небрежно проговорил я. – Надо завести неписаное правило, что ты будешь заранее снабжать заведующего архивом фотографиями своих девушек. Смотри-ка, что с ними происходит. Одну убили…

– Да заткнись уже! Как у тебя хватает сил с утра…

– Что скажешь? – спросил я, когда он прочел мою статью.

– Отличная новость, – сказал Бенгт, и мне показалось, что он говорил искренне. – А что ты думаешь о моей истории?

– Слащавый роман.

– Что?!

– Такова оценка Хуго Сундина. Сам я пока не имел счастья прочесть твой шедевр.

– Писать такие штуки чертовски трудно. Грань между прочувствованным повествованием и пошлятиной тоньше волоса. Стало быть, старая перечница сказала «слащавый роман».

– Не обращай внимания на Хуго! Он был слегка расстроен, поскольку материала оказалось маловато.

– Но тут появился ты и всех спас.

Я поспешил в кухонный уголок, чтобы поставить воды для кофе.

– Должен извиниться перед тобой за вчерашнее, – произнес Бенгт, откусывая хлебец трехдневной давности. – Само собой, ты не смог бы соблазнять мою невесту и одновременно писать очередную сенсацию. Извини, я погорячился.

– Дружище, даже не думай об этом. Однако я стою на том, что сказал тебе во время нашего вчерашнего разговора. Береги Гит! Она чертовски хорошая девушка.

– Знаю. О’кей. Мы снова друзья.

В это мгновение зазвонил телефон. Я собирался было встать, но Бенгт успел раньше меня.

Голос у него внезапно стал бархатным. По всей видимости, звонила женщина. Он долго стоял молча, лукаво поглядывая на меня.

– Какой ужас! Я поговорю с ним.

Снова молчание.

– Какие духи?

Теперь я уже не сомневался, кто именно звонит.

– Я не дарил тебе никаких духов, – проговорил Бенгт, с трудом изображая спокойствие. – У тебя, Гит, есть другие поклонники, помимо меня. Пока! Может быть, увидимся.

Положив трубку, он прошел по паркету, остановился в полуметре от кресла, в котором восседал я, и наклонился ко мне.

– У тебя есть хоть какие-то представления о журналистской морали?

Для видимости я вынужден был протестовать.

– Я не лгал Гит.

– Но и правду ты тоже не сказал. Сегодня она испытала тяжелый шок, когда открыла газету и увидела там себя в виде ужасной старой фотографии и к тому же узнала, что она главный свидетель, способный засадить за решетку убийцу.

– Все это правда.

– Тьфу, парень, что за методы! Ради горяченькой истории ты бы и собственную мать обманул. Бросай это дело, пока у тебя не начались неприятности.

– Я в твоих советах не нуждаюсь, – ответил я, однако мне стало немного стыдно.

– Нет, еще один совет я тебе все же дам. Прекрати покупать Гит духи. Но если тебе обязательно надо это делать из-за высоких платонических чувств, скажи ей правду и не впутывай меня. Понятно?

Бенгт больно щелкнул меня по носу.

И снова зазвонил телефон. Бенгт снял трубку, что-то пробормотал и швырнул ее мне.

– Один из твоих поклонников.

Это был Дан Сандер.

– Ты написал отличную вещь.

– Да уж, неплохо получилось, – блаженно ответил я.

– Но мое фото можно было бы сделать побольше.

Судя по всему, мы говорили о разных статьях.

– Что говорят твои высокопоставленные коллеги о последней версии? – спросил я.

– Пока не знаю, как раз собираюсь на службу. Но лично меня это не удивляет. Альфа Экмана не так уж и трудно представить себе в роли убийцы. Послушай, мне пора бежать. Увидимся на пресс-конференции.

– Дан тоже верит в то, что Альф может быть убийцей, – сообщил я Бенгту.

Он с сочувствием посмотрел на меня.

– Как здорово.

По понятным причинам разговор на этом и закончился. Я лег обратно в постель и продолжал дуться, а потом пошел в редакцию и оттуда – на пресс-конференцию в полицию.

Там тоже царила не самая приятная атмосфера. Когда Кислый Карлссон вошел в зал и сел за стол, лицо у него было еще кислее, чем обычно.

– Насколько я понимаю, всех очень интересуют новые сенсационные разоблачения в местной газете. Сегодня утром показания молодой девушки были проверены, они представляются достоверными.

– Мужчину в темноте тоже допросили? – задал вопрос Роффе Нурдберг.

– Он на допросе, но не сделал никаких признаний.

– Это новое знакомство для полиции?

– Разумеется, нет. Еще ночью сразу после убийства мы задали ему несколько вопросов. Он предъявил нам свое алиби, которое выглядело достаточно расплывчато, однако тогда у нас не было оснований подозревать, что он лжет.

Мы по-прежнему не знаем, имеет ли он отношение к преступлению. Девушка могла ошибиться, к тому же вполне возможно, что есть вполне убедительное объяснение его позднему возвращению. Сегодня мы намерены расследовать все это дальше.

Я зацепился за одну деталь в расследовании и ничего не мог с этим поделать.

– Эти последние сведения могут означать, что показания Крунблума, то есть Конрада Блума о мужчине с эмблемой на головном уборе верны?

Кислый Карлссон смерил меня мрачным взглядом.

– Как я уже указал, на сегодняшний день мы не знаем, чего стоят эти показания. Допустим, что у этого конкретного мужчины была эмблема на фуражке. Это само по себе не означает, что он находился вблизи места убийства. Господа, нам предстоит большая работа, однако я надеюсь, что за день мы подойдем еще ближе к разгадке этой истории.

Шеф полиции быстро покинул помещение, прежде чем кто-то успел задать еще какие бы то ни было вопросы.

– Ну что ж, – проворчал Роффе Нурдберг, когда мы пили кофе после пресс-конференции. – Можно уже садиться на ближайший поезд и ехать домой. Им понадобится не так уж много времени, чтобы вытянуть из парня правду. Кстати, поздравляю с сенсацией, ты отлично освещал это убийство. Если захочешь вернуться, я всегда могу замолвить за тебя словечко.

От его похвалы я смутился.

– Ты веришь, что Альф Экман убил свою жену?

– Ясное дело. Брак трещит по швам, водка, измены и весь набор. Впрочем, для убийства в такси разгадка получилась весьма скучная. Обычные семейные разборки с осложнениями. Ну пока, мне пора бежать.

После разговора с Роффе я воспрянул духом. Он, человек, освещавший большинство убийств по всей стране в последние годы, стопроцентно поверил в Альфа Экмана. Это придавало мне сил жестко продвигать свою версию в завтрашней газете.

…В редакции, в кабинете Окессона, происходила ссора. Густаф, весь взлохмаченный, сидел за своим столом. По другую сторону стола болтался Бенгт, напоминающий упрямого школьника. Я остановился в дверях, с улыбкой наблюдая за этой сценой.

– Мог бы и помочь мне, черт подери, – просил Густаф. – Сам знаешь, как важна эта работа для Редактора.

– Нет и еще раз нет, пошли кого-нибудь другого, – упирался Бенгт. – В один год я уже писал об этом, с меня хватит. Пошли кого угодно, только не меня.

– Нам некого послать, – жаловался Густаф. – У Севеда больная спина. Бёрье должен сегодня вечером вести репортаж с матча. Курт Торстенссон слишком молод.

Тут Бенгт обнаружил мое присутствие.

– А вот этот человек? – спросил он. – Не подойдет ли он в случае крайней нужды?

Густаф взглянул на меня как на спасителя.

– О чем вы тут спорите, мальчики? – спросил я. – Доверьтесь мне.

– Это обычный репортаж, мы всегда такие делаем по осени, – вздохнул Густаф. – Редактор хочет получить статью о сборе свеклы на полях – от лица того, кто сам это пережил.

– Исключительно интересно, – насмешливо проговорил я. – Поскольку я не из Сконе, я мог бы сделать этот репортаж неожиданным.

Густаф просиял.

– Ты хочешь сказать, что…

– Что у меня есть другие дела. Подозреваю, что с минуты на минуту мы можем услышать признание убийцы. Думаю, не надо объяснять, что это будет означать.

– Ты веришь, что Альф Экман убил жену?

– Ясное дело, – ответил я, вспоминая реплику Роффе, брошенную в кафе. – Впрочем, для убийства в такси разгадка получилась весьма скучная. Обычные семейные разборки с осложнениями.

– Твои быстрые выводы впечатляют, – усмехнулся Бенгт.

Не удостоив его ответом, я отправился в свой кабинет. Во второй половине дня работы у меня было немного. Принеся из архива все вырезки, я еще раз прочел все, что нашел, про Альфа и Ингу Бритт. Всегда хорошо иметь перед глазами всю предысторию, когда будет решаться главное. В том, что решающий момент уже близится, я не сомневался – так сказал Роффе Нурдберг.

Позвонив наобум в полицейское управление, я смог переговорить с Даном Сандером.

– Вы уже сломали его на допросе третьей степени или при помощи прочих сатанинских методов, которыми вы в совершенстве владеете?

– Насколько мне известно, пока нет, но, думаю, уже скоро.

Когда вечером того же дня мы собрались на новую пресс-конференцию, Кислый Карлссон сидел с напряженным выражением на лице. Откашлявшись, он начал с места в карьер:

– Мужчина, которого ранее допрашивали, признался…

Прежде чем кто-либо успел отреагировать, шеф полиции продолжал как ни в чем не бывало:

– …Признался, что ранее давал неверные показания. Мужчина показал, что покинул место работы около полуночи и, как указывает свидетельница Гит Ланеваль, вернулся домой только после половины второго в ночь на понедельник.

Он замолчал. Все ждали продолжения. Наконец тишина стала невыносимой.

– Чем же он занимался все это время? – выкрикнул я.

– Этого мы точно не знаем. Мужчина отказывается давать точные сведения.

Тут в помещение вошел Дан и что-то прошептал ему на ухо. Кислый Карлссон поднялся и с самым серьезным лицом произнес:

– Господа, я вынужден ненадолго покинуть зал. Надеюсь, что скоро смогу сообщить вам что-либо определенное.

– Наверное, все же признался, – сказал кто-то.

– Для убийства в такси разгадка получилась весьма скучная. Обычные семейные разборки с осложнениями, – проговорил я, чувствуя себя заезженной пластинкой. Но Роффе Нурдберг уехал, его можно было смело процитировать.

Через некоторое время шеф полиции вернулся.

– Человек, которого ранее допрашивали, сообщил новые сведения. Как уже было сказано, он признает, что ушел с работы около полуночи, и утверждает, что немедленно отправился к товарищу, имя которого отказывается назвать, чтобы поиграть в покер. Он признает также, что вернулся домой около двух часов ночи, без денег и в легком подпитии. Хочу подчеркнуть, что эти сведения поступили всего несколько минут назад. У полиции пока не было возможности их проверить, что может потребовать больших временны́х затрат, если мужчина будет придерживаться своей нынешней линии поведения и отказываться называть своих сотоварищей по игре в покер.

Голос Кислого Карлссона зазвучал почти умоляюще.

– Поскольку до отправки в печать ваших газет еще далеко, я прошу вас пока воздержаться от догадок…

Он и правда посмотрел на меня долгим взглядом или мне это только показалось?

– …И мы увидимся снова сегодня вечером.

Выходя из здания, я услышал негромкий свист. Дан, выглядывавший из-за двери, незаметно махнул мне рукой.

– Что ты мне дашь за алиби? Его прошлое алиби было слабоватым, но, по крайней мере, пристойным, пока не возникла эта девица Хоканссона. Но партия в покер с приятелями, имен которых он не может назвать, – о нет, теперь наш дорогой мастер бокса загнал сам себя в тупик.

– Думаешь, он блефует?

– Можешь записать это в свой блокнот большими буквами. Но мы скоро выжмем из него правду.

Я тут же вернулся в редакцию и поднялся на лифте прямо в архив Хенрика Боргстрёма.

– Чего ты хочешь? – спросил он с подозрением, опасаясь, что я наведу беспорядок среди его папок. – На какую букву?

– «П», – ответил я. – Все про покер.

Он уставился на меня.

– Такой папки у меня нет.

– Наверняка есть, – возразил я и кратко пересказал ему сведения от Альфа Экмана. – Ты можешь хотя бы предположить, с кем он мог играть? Это явно люди опасные, раз он боится называть их имена.

Усевшись за письменный стол, Боргстрём принялся вертеть в руках желтый карандаш.

– Единственный, кто приходит мне на ум, – это Эрик Свенссон по кличке Эрик Шепелявый, поскольку у него небольшой дефект дикции. Помню, как-то раз я посадил его в камеру за то, что он играл в покер в казарме. Говорят, он по-прежнему любит азартные игры, а постоянной работы у него нет. Начни с него, он живет всего в паре кварталов отсюда в старой развалюхе.

– Он опасен?

– Редкостный отморозок.

В жалкой лачуге в единственном окошке горел свет. Могу признаться, что меня не сильно тянуло встречаться с Эриком Шепелявым.

Зайдя в вонючий предбанник, я не без колебаний постучал в дверь.

– Войдите! – икая, ответил мне кто-то изнутри.

Открыв дверь, я обнаружил, что пришел по адресу, – вся компания сидела тут. Между стопками карт и блюдом для ставок я разглядел две больших бутылки водки, кусок колбасы и банку сардин. Вокруг стола сидело несколько мужичков. Когда я вошел, все взгляды устремились на меня. И смотрели они не с нежностью, могу заверить.

– Это что еще за хрен пожаловал? – спросил рослый неопрятный тип – судя по всему, сам хозяин, Шепелявый Эрик.

– Я знаю этого мерзавца, – воскликнул кто-то из сидящих за столом. – Это газетный бумагомаратель. Он написал обо мне, когда меня судили.

Шепелявый Эрик с грозным видом шагнул ко мне.

– Какого дьявола ты приперся, а? Что тут разнюхиваешь? Вали сам, пока я не вышвырнул тебя в окно.

Я ни на секунду не усомнился, что он именно это и собирается сделать. Однако не испугался. Его шепелявость придавала всем репликам комический эффект.

К тому же помощь пришла откуда не ждали.

– Не троньте этого парня, – всхлипнул кто-то с дивана у двери.

Появилось новое лицо – Крунблум, пьяный в дупель.

– Он нормальный парень, мужики. Позавчера дал мне денег, так что я смог пройтись по кабакам. Если у вас есть новости, то выкладывайте, он хорошо платит.

– Чего тебе тут нужно? – повторил Эрик Шепелявый.

– Я ищу Альфа Экмана, – сблефовал я. – Один человек в городе сказал мне, что он может быть у вас.

– Альф Экман? – Эрик Шепелявый уставился на меня круглыми глазами. – Он же сидит в кутузке, укокошил свою бабу.

– Его отпустили, – продолжал лгать я.

Неожиданно Эрик Шепелявый расхохотался.

– Тогда, голову даю на оттяп, у меня тут последнее место, куда он явится.

Остальные тоже начали смеяться, а я стоял посреди комнаты, не понимая, чем так рассмешил всех.

– Я думал, он ходит к вам играть в покер.

– Вот оно что, ты так думал, – ухмыльнулся Эрик Шепелявый. – В этих стенах он никогда больше играть не будет, это я тебе обещаю. После того, что случилось в воскресенье.

Я вздрогнул.

– А что случилось?

В глазах у него сверкнул недобрый огонек.

– Кажется, это тебя заинтересовало. Сколько заплатишь?

Когда речь идет о расследовании убийства, Давид Линд должен отказаться от своих дурацких принципов.

– Пятьдесят.

– Удваиваю ставки. Гони стольник, если хочешь что-то узнать.

Достав чековую книжку, я выписал требуемую сумму. Превышение лимита явно должно было привести к тому, что мой счет заблокируют.

Эрик уставился на чек с тем же выражением лица, что и Крунблум несколькими днями раньше.

– На что мне твои бумажки?

– Не волнуйся, Эрик, – снова спас меня Крунблум. – Этим можно расплатиться в кабаке.

– Так что произошло в воскресенье? – напомнил я.

– Альф Экман приходил сюда и играл с нами, но все оборвалось очень быстро.

– Почему?

– Он не соблюдал правил.

– Мухлевал?

Эрик Шепелявый кивнул.

– С друзьями так не поступают.

– И что с ним произошло?

– Ты ведь не думаешь, что мы его боимся только потому, что он боксер? О нет, мы отобрали у него бабки и выкинули эту свинью за дверь.

Не поэтому ли Альф Экман побоялся назвать в полиции своих приятелей? Так устыдился подобного обращения, что отказался рассказывать, как дело было на самом деле?

Но какая глупость с его стороны! Эта асоциальная компания могла бы дать ему алиби и освободить от подозрений в убийстве жены.

– Не знаешь, от вас он отправился прямо домой?

– Черта с два, ему надо было вернуться на свою халтуру. Все время повторял, что ему нельзя опаздывать. Видимо, дела у него шли неважно, он уже не раз прокалывался, – заявил Эрик и закатил глаза.

Вернуться на работу?

Ясное дело, Альф Экман блефовал, это были отговорки, чтобы уйти, когда он выиграет достаточную сумму. Но уйти он не успел, его жульничество было раскрыто слишком быстро.

– Когда вы его выгнали? В половине второго?