Машина летела от самого пустого стадиона и до порта. Наплевав на гудки, сигналы светофора и совершенно оторопевших гайцов, пивших кофе на обочине и до этого момента откровенно скучавших. Пыль стояла столбом. Пару раз пришлось уходить на обочину, объезжая сельский школьный автобус и его длинных серебристых родственников, битком набитых туристами, которые ехали то ли в Анапу, то ли в Абрау-Дюрсо. На скорости Лариса не разобрала надпись на боковом стекле.
Меньше всего сейчас Лару волновали конечные остановки всех этих, без сомнения, милых и нужных краю людей, приезжавших позагорать пару недель за год. А вот геолокация Столешникова и команды, алой тревожной кнопкой горевшая в ее голове в районе порта, волновала очень сильно.
И…
Увидев творящееся на пирсе, Семен преувеличенно охнул и, испугавшись, что услышат, спрятался за спиной у Лары.
– Ларис, ну надо что-то делать… Он там совсем… Нельзя так с людьми!
Увидев их, Масиков махнул в сторону тренера и покрутил пальцем у виска. Судя по всему, капитан тоже думал, что с людьми нельзя так.
А «люди», кто нормальный, кто багровый, катили кранцы. Один туда, один сюда. Тяжеленные резиновые бобины ухали, переворачиваясь. Солнце жарило хуже некуда. А команда работала.
Столешников, прохаживающийся с секундомером и следя за какими-то сумасшедшими и лично придуманными нормативами, выглядел отчасти довольным. Отчасти. Ларису с Семеном увидел, посмотрев, кому была адресована пантомима его капитана, помахал, прошел чуть ближе, стараясь перекричать шумное усталое уханье и тяжелый, почти самолетный гул катящихся страшилищ.
– Что-то сказать хотели, Лариса Владимировна?
Лариса внимательно посмотрела на своего тренера, на игроков, похожих на трудяг-муравьев, катящих груз по только им известному назначению и маршруту. Она еще раз взглянула на Юру и усмехнулась.
Поправила расстегнувшийся в спешке пиджак, достала совсем забытые очки и кивнула в ответ:
– Продолжайте.
И пошла назад к машине.
Команда безнадежно вздохнула, услышав слова своего президента. Столешников похлопал ближайшего по плечу, мол, работай-работай, дружок! Смолин развел руками в ответ на вытянувшееся лицо Масяни и побежал следом, суетясь за спиной Ларисы и безуспешно пытаясь привлечь внимание:
– В смысле, продолжайте? Как продолжайте? А люди?!
Столешников улыбнулся, понимающе посмотрел на хмурого Масикова и подмигнул:
– Ну что встали, девочки? Работаем! Кранцы сами не покатятся. Дружнее поднажали и вперед!
Из автобуса, наконец-то прикатившего на стадион, вываливались как могли. Кто-то сразу потопал в раздевалку, кто-то сел тут же, на беговой, тяжело дышал, добитый накатившей волной усталости, кто-то просто стоял, глядя куда-то вперед, в никуда. Распаренная измочаленная кучка мужчин, у которых не осталось сил даже на злость.
Брагин, остановившись у бровки, смотрел на детскую тренировку. Пацаны с мячом не носились, тянулись, кто-то кувыркался, кто-то отрабатывал приставной, парочка, явно следуя установкам, старательно бегала спиной назад. Мячи лежали отдельно, не особо новые, но с совершенно чистыми боками. Сегодня к ним не прикасались.
Марокканец, улыбаясь, все пялился на мальчишек. Столешников, поравнявшись с ним, окликнул:
– Чего встал? В детскую лигу уже не возьмут.
Вратарь, обернувшись к нему, обиженно моргнул темными глазами. Кивнул на одного, тщательно работавшего над растяжкой:
– Пацан у меня там… Яр!
Мальчишка прервался, кивнул отцу. Тот показал на часы, ткнул на подтрибунное.
– После тренировки там жду.
Ярослав, сосредоточенный, махнул головой, не глядя. Работал пацан, работал над собой, пыхтя от натуги и явно хотел стать Роналду. Ну, или Месси. И вряд ли думал про отца…
А это, Юра, тоже твой косяк, что мальчишка без перчаток на тренировке. Гордился бы отцовскими «сейвами», сам захотел бы в рамку встать. Данные есть. Черт, некрасиво как вышло с Марроканцем. Хоть извиняйся…
Только поздно, ушел вратарь.
Ладно… Тоже пора уходить.
За спиной вдруг загалдели, не очень громко, но заметно. Мальчишки увидели «звезду».
Столешников развернулся, улыбнувшись знаменитой своей улыбкой. Неброской, не американской во все зубы, а той самой… В общем, все как надо. Пацанва, подтянувшись к мячам, стояла кучкой, смотрела во все глаза. А то, сам Столешников, кумир и все такое.
Мяч совсем рядом, удержаться тяжело. Юра подкидывает его и красивым ударом навешивает Ярославу. Тот по началу увернулся, растерянно глядя на товарищей, но все-таки не выдержал, побежал за мячом. «Вернул» Столешникову тоже красиво.
– Неплохо!
Юра показал пацану большой палец.
Мальчуган пожал плечами и робко улыбнулся. Дети такие дети, что с них взять.
– У вас что, обормоты, с ушами проблемы? – раздалось откуда-то со стороны. – Не трогать мяч!
Это кто у нас тут такой строгий? Столешников прищурился, отыскивая незамеченного раньше Бергера. Нашел у трибуны на стульчике – в телефоне ковыряется. Нормально…
– А там что, в телефоне интереснее?
Бергер насмешливый тон проигнорировал и головы от телефона не оторвал:
– Они наказаны. Сегодня без мяча тренируются.
Действительно, хороший же метод.
Наказаны? Футболисты, желающие играть? Не, не пойдет, с ним точно так не пойдет. Где тут мяч?
Столешников подхватил мяч и повернулся к полю.
– Здорова, ребят. Давайте побегаем немного. А то у вас тут мяч трогать нельзя, как вы в футбол-то играть собрались?
Юра слышал, как за спиной скрипнул стул Бергера, но не обернулся. Ребята вопрошающе смотрели мимо него на своего тренера. Ждали разрешения. Но за спиной не раздалось ни звука. Да наплевать!
Столешникова понесло, закрутило собственным раздражением, выплескивающимся наружу. Ему сейчас нужен был конфликт, и он старательно к нему шел.
Эй, пацан, курносый, лови пас. Ну?!
Мальчишка даже не сдвинулся с места, лишь дернулся, когда мяч, прокатившись у самой ноги, ударился в щиток. Так и остался стоять, растерянно, то ли опустив, то ли до конца не подняв руки.
– Чего встали-то? Играем! Я разрешаю…
Столешников озадаченно делает еще один пас. Но и второй мальчишка остается неподвижен.
Третий мяч. Лови, Яр!
Результат остался прежним. Дети стояли, напряженно косились сразу на двух тренеров, где один свой, а второй – настоящая звезда. Блин…
Победил «свой». Негромко, жестко:
– Забрали мяч…
Первым шагнул тот, светлый. Яр потянулся за ним, остальные сделали по шагу…
– Забрали, сказал! Бегом!
Столешников прижал последний мяч к газону, понимая, что сейчас…
На него налетела стая. Молодая, невысокая, легкая стая, отправленная на охоту вожаком. Столешников попробовал прижать мяч сильнее, вывести в поле, отбежать…
Как упал, сам не понял.
– Ладно-ладно, все-все, победили. Молодцы. Повезло, ребят! Хороший тренер у вас!
Во дают…
«Хороший» тренер вышел на газон.
– Построились!
Долго ждать пришлось? Нет. Столешников, сидя на газоне, только качал головой. Вот так команды тренера выполняются, только так. Он сам таким же был, в рот тренеру смотрел, слова против не говорил.
Дерьмо…
Бергер подошел к нему и, заслонив Столешникова от взгляда детей широкой спиной, хлестким, только им двоим слышным шепотом сказал:
– Мое время здесь с часу до трех. В следующий раз проходи мимо.
И неожиданно этот смешной полный мужик, при взрослых матерящийся через слово и ощутимо пахнувший вчерашней «бутылочкой пивка» перед телевизором, заставил Столешникова почувствовать себя зарвавшимся малолеткой, только что аккуратно и без лишних слов поставленным на место. И еще он почувствовал, что это именно то, что сегодня ему было необходимо.
Столешников спустился вниз. Встал у раздевалки, слушая игроков.
Урок, полученный от Бергера, еще жег изнутри.
О, вот и его орлы.
Столешников кивнул выходящему Масяне:
– Пойдем, поговорим.
Остальные, кто прощаясь, кто нет, прошли мимо. Понятно, Раф Масикова дождется. Да и ладно. Разговор назрел давно. Надо было раньше поговорить, люди же взрослые.
– Давай договоримся сразу. Хамства и халтуры я терпеть не буду. Я не буду требовать от вас, чтобы вы играли, как Месси или Роналду, но я буду требовать от вас, чтобы вы играли на пределе своих, пусть даже скромных, возможностей. Чтобы самим потом стыдно не было.
Масяня посмотрел на него удивленно. Как на психа. Ответил жестко, с такой же, как у Столешникова, внутренней злостью, наконец-то выплеснувшейся:
– А зачем? Нет, это все очень красиво звучит, но по жизни будет так: хорошо мы играем, плохо – это вообще на хрен никому не интересно. Нам зарплаты не поднимут и премии не выплатят.
Снова-здорово, опять речь только про деньги. Да чего же все вокруг них-то вертится? Вроде бы понятно, но он же игрок, или как?
– Скажи, а кроме зарплат и премий, есть еще какие-то интересы? Ну, допустим, в премьерку выйти? Не думал?!
Думал, думал же ты, Игорь…
Столешников знал все эти мысли и мечты: он сам такой был. Любой, выходя на поле, хочет играть на чемпионате мира. Или в Лиге чемпионов хотя бы. А как туда попадают? А как там играют? Хотел ты, Масяня, играть в премьерке, всю свою жизнь хотел!
…может, и сейчас хочешь. Только в себя давно не веришь.
Масяня смотрел в сторону, сглотнул, прежде чем ответить:
– Какая премьерка? Вы сами подумайте! Старые мы для нее, нас там молодежь задушит!!! У нас Свирид хрустальный, ткни – сломается! А у Зорика кресты постоянно на разрыв! Травма на травме… Сами же знаете!
Столешников молча слушал, как Масиков набирает обороты:
— Вы на это и рассчитывали?
– У нас полкоманды в лазарете постоянно лежит. Семьи у всех. Жить надо. Все ж понимают, что мы последний сезон в ФНЛ, а потом назад в болото, откуда вылезли. И вы точно не потянете…
— Мы умеем работать, сэр, — со смешком отвечает Шиган, изо всех сил пытаясь запудрить мозги клиенту, что получается у него не слишком хорошо. — Даже Мел Тейлор. Хотя ему еще следует приобрести навыки в работе с клиентами.
Столешников сильнее сжал челюсти. Правду говорил его капитан? Да, в чем-то правду. Здесь и сейчас так оно и есть. И больше пока никак не получается, но если…
Глава 55
Масяня успокоился. Выдохнул, не дал сказать:
У меня не было никаких предчувствий. Я не знал, что мне удастся выяснить, подслушивая Бигла. Но, несомненно, это должно было привести меня обратно в Лос-Анджелес. И поскольку Тейлор слушал записи, а я вживую, это давало мне фору в двенадцать, а то и в двадцать четыре часа. Особенно в том случае, если я исчезал не замеченным его наблюдателями.
– Может, договоримся?
«Суть войны заключается в скорости: воспользуйтесь неподготовленностью неприятеля, передвигайтесь по непредвиденным маршрутам и атакуйте в самых незащищенных местах» (Сунь-Цзы).
Я оставляю Стива, Мартина и Ястреба охранять Мэгги. А сам сажусь на горный велосипед и отправляюсь по пересеченной местности через владения Мэгги к окружной дороге, которая идет более или менее параллельно той, что подходит к нашему дому. Таким образом я миную двух парней в фургоне, которые следят за нашей подъездной дорожкой, и не сталкиваюсь с машиной, курсирующей между ними и наблюдателями у дома Бигла.
Вот так, значит? Договоримся?
Добравшись до дороги, я проезжаю по ней десять миль, пока не оказываюсь на местном аэродроме. Рядом стоит платный таксофон. Я звоню Деннису и сообщаю ему о приблизительном времени своего прибытия. А он уже перезванивает Полу Дресслеру и Ким Тай By, двоюродному брату сержанта Кима. Деннис встречает меня в аэропорту. Маски и куртки у него уже с собой.
Столешников лопатками прижался к стене, проглотив все правильные слова, которые собирался сказать капитану. Нужны они такому вот Игорю Масикову, талантливому, грамотному, умелому игроку?
В одиннадцать утра мы оказываемся рядом с Кинематом. Тай By подходит к охраннику и обращается к нему по-корейски. Охранник чувствует себя неловко. Тогда к нему подходит Дресслер. Охранник просит By подождать и поворачивается к Полу Пол спрашивает у него, где расположен кабинет Китти. Охранник отвечает. By подходит к нему сзади, прикладывает к его шее руки и сжимает их до тех пор, пока охранник не теряет сознание. Все проделано чрезвычайно аккуратно. Они запихивают охранника под стол. Тай By надевает на себя его бейсболку и занимает его место. После этого входим мы с Деннисом. Все, кроме Тай By, надевают маски и поднимаются в кабинет Китти. Все проходит как по маслу, и в 11:20 мы выходим.
Такому, как сейчас, не нужны. А что он предложит тренеру, и так понятно…
К полудню мы уже в аэропорту. Я не сомневаюсь в том, что опередил Тейлора. Но он непременно предпримет свои действия. Поэтому я всех забираю с собой. Кроме троих, которые у меня уже есть, с этими будет семеро, так что мы сможем противостоять и Отису, и Перкинсу, и хартмановским ниндзя, или кого они еще там решат прислать. На мой взгляд, нас вполне достаточно.
Столешников кивнул, разрешил сказать. Черт с ней, с гордостью, и не так ноги вытирали.
В половине пятого мы уже в Напа-вэлли, в пятистах милях от Лос-Анджелеса. У нас нет никакой необходимости скрываться, поэтому мы берем такси. Когда я вхожу в дом, Стив лежит на полу лицом вниз. На полу кровь. Похоже, кто-то всадил ему дулю в спину. Мартина и Ястреба нет. Мэгги тоже нет.
– Все же понимают, почему вы здесь. Отсидитесь и уедете. Давайте так. Мы вас не сливаем, а вы нам не мешайте просто жить…
Глава 56
Масяня ушел уже давно. А Столешников все сидел в раздевалке. Смотрел на стену, пытаясь рассмотреть там что-то важное. Но стена – не табло, ничего важного она не показывала. Да и если бы показала, счет пока однозначно был не в его пользу.
Стив мертв. Когда вернувшийся с покупками Мартин видит это, мешки выпадают у него из рук и из них все высыпается. Деннис поднимает продукты. Зелень, копченую свинину, ямс, ребрышки и еще кучу всякой всячины. Стив хотел на всех приготовить обед и отправил Мартина в магазины, чем тот был очень недоволен. Потому что, пока Стив рассуждал о горохе и ячменном хлебе, Ястреб производил сравнение калифорнийского вина с французским, рассказывал о новых кухнях и лучших шеф-поварах Западного побережья. Мартин и представить себе не может, что это сделал Ястреб. Он бы предпочел, чтобы это был кто-нибудь из нас, белых, или кореец. Но все объясняет отсутствие Мэгги.
— Я его убью, — говорит Мартин.
Глава седьмая:
— Хорошо, — отвечаю я.
— Знаешь, что он сказал?
Ни один в поле не воин, если…
— Кто? Ястреб?
— Нет, мой отец. Он действительно умер?
— Да. Думаю, около получаса тому назад.
В ыездные матчи в чем-то проще, в чем-то сложнее. Дома, говорят, и стены помогают. Столешников с такой мыслью всегда считался. Да, на родном поле играть – это иногда проще. Только вот выигрывать везде уметь надо. Что у «Крылышек» на «Металлурге», что у «Шинника» на «Сатурне». А стены?!
— Ты специалист?
— Я не врач… но в этом разбираюсь.
Стены с собой не привезешь. В отличие от вон тех, на гостевой, в фан-секторе…
— Это называется входным отверстием?
— Да. Оно на спине. Если мы его перевернем, то выходное будет гораздо больше.
– Море мертвое!
— Так я тебе сказал, что он говорил?
— Нет.
Механик… Здоровенный колоритный мужик, заправляющий фанатами «Метеора», затянул кричалку.
— Никогда не доверяй ниггеру, который называет себя Ястребом и одевается как сутенер.
Раздается телефонный звонок, и я снимаю трубку. Это женщина. Она просит Мэгги. Когда я говорю, что Мэгги нет, она спрашивает, не с Брозом ли она говорит Я отвечаю «да». Она представляется секретаршей Барбры Стрейзанд и спрашивает, получила ли Матти сценарий «Принц приливов».
– Море мертвое!
— Он выставлен на Оскара по целому ряду номинаций, — говорит она. — Голос, поданный в его пользу, станет защитой женщин в киноиндустрии. Я знаю, что для Мэгги это очень важно.
– Нет! – сотней глоток в ответ.
Я соглашаюсь с ней, говорю, что сценарий мы получили, и вешаю трубку.
— Ты мне поможешь? — спрашивает Мартин.
Ну, и дальше:
— В чем?
— Отправить на тот свет этого сукиного сына. Ты мне поможешь или нет? Он же был твоим другом. Или для тебя это не имеет никакого значения?
— Ты действительно хочешь это сделать?
Море соленое – Нет!
Море твердое – Нет!
Море хваленое – Нет!
Море Баренцевых – Нет!
Море Лаптевых – Нет!
Море Эгейское – Нет!
Море гейское – Нет!
Море, в которое ссут – Нет!
Море, в которое срут – Нет!
Море, в котором бензин – Нет!
Море, в котором мазут – Нет!
Дырам в озоне – Нет!
— Еще бы.
Это да, это вам не «ху!» исландское орать. Тут и высокий штиль, и настоящая поэзия, Пушкин, блин, Александр Сергеич.
— А ты способен на это? У тебя не дрогнет рука в последний момент?
Рабам и заключенным – Нет!
Сапогам и погонам – Нет!
Ружью и патронам – Нет!
Атомной войне – Нет!
Ракам на говне – Нет!
Мусору в море – Нет!
Мусорам на стадионе – Нет!
Содому и Гоморе – Нет!
Князьям и баронам – Нет!
Генсекам и коронам – Нет!
Черствым батонам – Нет!
Пустым макаронам – Нет!
Девочка Маша – Нет!
Стакан простокваши – Нет!
Мальчик Антошка – Нет!
Пошел копать картошку – Нет!
Старуха Шапокляк – Нет!
В декабре мерзляк – Нет!
Вязаная шапка – Нет!
Алкоголичка бабка – Нет!
Алкоголичка внучка – Нет!
Алкоголичка Жучка – Нет!
В алкоголичке дедка – Нет!
Ленина кепка – Нет!
Так и не созрела – Нет!
Алкоголичка репка – Нет!
Глобальное потепление – Нет!
— Можешь меня испытать. Я убью этого сукиного сына. Он должен сдохнуть.
Снова раздается телефонный звонок.
Хорошо, хоть полиция на «мусоров» не реагирует, привычные люди. Стыдно все равно… играть «Метеор» не играет, да еще и фанаты орут на пределе голосовых возможностей… хрень всякую.
Я хватаю парня за руку.
— Слушай меня, Мартин. Ты снимешь трубку и скажешь, что меня нет.
— Что?
Крем от старения – Нет!
Чай с бергамотом – Нет!
Чай с бегемотом – Нет!
Чай со слоном – Нет!
Чай с холодцом – Нет!
Чай с чабрецом – Нет!
Чай с подлецом – Нет!
Чай, который пролил – Нет!
Чай, который остыл – Нет!
Телефон продолжает звонить.
— Слушай меня как следует. Меня здесь нет. Если это человек по имени Тейлор, то я еще не вернулся и ты не знаешь, где я. А сам спроси его, где Ястреб, и скажи, что ты собираешься его убить…
Столешников фанатов не очень жаловал. Или не понимал, черт знает. Мало ли, вдруг есть у них причины не футбол смотреть, а на «мяч» ходить только чтобы потом в посадке, сговорившись, накидать таким же. Или огрести, тут как карта ляжет.
Телефон продолжает звонить.
— …Если хочешь. Выясни, где он. Если у тебя получится. Понял?
Он кивает и снимает трубку. Я ухожу в другую комнату и беру наушники. Пока я туда добираюсь, Тейлор уже говорит:
Рассеянный мальчик – Нет!
Разбил бокальчик – Нет!
Перламутр и алмаз – Нет!
Лучший в мире – Тинто Брасс – Нет!
Дырявая шина – Нет!
Плохая резина – Нет!
— Я знаю, что он в доме. Передай ему, что мои люди видели, как он вернулся.
— Да пошел ты. Мне нужен Ястреб. Отвечай, где он!
Нет бы чего интересного придумать… Чего орут? И по делу вроде, только смысл на матче-то такую телегу втирать? Столешников отвернулся, слушая долетающее с трибуны:
— Позови Броза.
— Я же сказал тебе, мудак, что его здесь нет.
— Или он сейчас же возьмет трубку, или Мэгги Лазло отправится к Бо Перкинсу и Чезу Отису и они устроят с ней такую вечеринку, от которой она уже никогда не оправится.
За литр бензина – Нет!
Гнилая рутина – Нет!
Болотная тина – Нет!
Жить, как скотина – Нет!
Смех без причины – Нет!
Террор и война – Нет!
Пошли они на – Нет!
Естественно, меня так и подмывает схватить трубку и сказать ему, что я его убью, если он это сделает. Но в этом нет никакого смысла. Он и так это знает. Суть заключается в том, что он не может начать играть, пока я не сяду за стол. Но, поскольку у него выигрышные карты, я не хочу за него садиться. Я не сомневаюсь в том, что он предложит мне обменять записку на Мэгги и даже пообещает, что мы спокойно сможем с ней уйти.
Это заставляет Мартина замолчать. Ему не надо знать, кто такие Бо и Чез, он и так все понимает. Мэгги ему нравится, и угроза выводит его из себя. Но ему хватает ума сдержаться.
Может, поговорить с ними? Только что сказать?
— Я бы позвал, но его здесь нет.
— Кто же тогда приехал в дом, черт побери?
Механик, поднявшись над толпой, наконец закончил:
— Другие ребята.
— Какие ребята?
— Не знаю. Одного из них зовут Деннис, а двух других я не знаю.
Наш родной… передовой…
Орденоносный… большой и взрослый…
Сельскохозяйственный…
Правильный и нравственный…
Непобедимый…
В-сердце-каждого-ранимый…
Футбольный клуб…
— Где Броз?
И разом, сто голосов, заставив замолкнуть весь стадион, прокричали:
— А ты кто такой?
МЕ-ТЕ-ОР! Да-а-а-а!!!
— Передай Брозу, что у него есть один час на то, чтобы позвонить мне.
— Куда?
Да, не Александр Сергеич. И о чем с ними разговаривать?
И Тейлор дает Мартину номер телефона. Мартин записывает его.
— А если я его не увижу?
Первый тайм закончился плохо. Даже очень.
— Один час, или она превратится в труп. Как эта сука в Хуэ. Дао Тхи Тай. Только сначала мы еще с ней поиграем.
— Ты лучше подумай, мужик, как следует, — отвечает Мартин. — Что, если мне не удастся пересечься с ним в течение часа? А вы ее убьете. С чем ты тогда сам будешь играть, чувак? Тогда Джо Броз убьет тебя, и это так же точно, как и то, что я убью Ястреба. Похоже, ты не очень хорошо соображаешь.
А начиналось все вполне оптимистично. Несмотря на напор «Шинника», Марокканец защищал ворота, как Родину.
— Заткнись, щенок. Не твоего ума дело. А если хочешь поохотиться на Ястреба, давай, вперед. Главное — сделай то, что я тебе велел.
— Я не мальчик на побегушках. А перед тобой, похоже, все на задних лапках ходят. Можешь передать Ястребу, что Мартин Джозеф Уэстон ждет с ним встречи. И живым он от меня не уйдет.
И вот Додин, вцепившись в мяч, продрался к штрафной. Вышел на удар… почти вышел, мяч удачно выбил набежавший защитник «медведей». И Додин не удержался. Впечатал защитнику, который обесценил весь его труд одним красивым ударом, сзади и прямо под колено. Идиот…
— Черт побери, да позови ты Броза!
— Ты что, глухой или тупой? Его здесь нет.
И Тейлор бросает телефонную трубку.
Столешников, полюбовавшись на красную карточку, заложил руки за спину. Бывает, да… Внутри все клокотало. Но вида показывать нельзя, по крайней мере, не сейчас. Терпи, Юра, терпи.
Я смотрю на знакомый номер. Тейлор в доме Джона Линкольна Бигла.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал, Мартин. Если, ты будешь поступать так, как я тебе скажу, ты его получишь. А если начнешь суетиться, то он разделается и с тобой.
В раздевалке пахло, как всегда: потом, злостью и усталостью. Команда, привалившись к шкафчикам, натужно и тяжело молчала. Кроме Додина. Этот проводил полный разбор полетов, подбирая эпитеты «медведям», арбитру, газону, стадиону и чьей-то матери. Себя только упомянуть забыл.
— Я буду осторожен. Я не нуждаюсь в том, чтобы ты…
— У тебя есть оружие, деньги, поддержка, какой-нибудь план? Что ты собираешься делать с телом своего отца? Если ты вызовешь полицию, тебе придется объяснять, кто здесь был, где ты был и все остальное. И если потом ты пристрелишь Ястреба, все будут знать, что это сделал ты. Ты нужен нам, а мы нужны тебе. Ты мне нужен для того, чтобы спасти Мэгги. И я хочу, чтобы ты пришил Ястреба, когда наступит подходящее время.
Столешников открыл дверь в лучших традициях – пинком, так, что повернулись все. Додин, утирая горевшее праведным гневом лицо, замолк лишь на пару секунд, снова заводясь:
— Ладно, — соглашается он.
У нас пять девятимиллиметровых пистолетов, винтовка и дробовик.
– Юрий Валерич, весь тайм фолили, суки! Весь же… Судья, падла, ни свистка, ни хрена… ноль реакции. Не сдержался… простите.
— Дресслер, я хочу, чтобы ты купил еще одну винтовку. Посмотри что-нибудь подходящее для снайперской стрельбы. И оптическое устройство. Желательно ночного видения, если они здесь продаются. И посмотри еще один дробовик — помповое ружье, чтобы из него можно было сделать обрез. Если, увидишь автоматы — «Узи», «Мак-10» или что-нибудь в этом роде, тоже бери. И четыре бронежилета. Деннис, ты был у Бигла, так что будешь отвечать за его дом. Я хочу, чтобы ты все разведал. Возьми Тай By и Мартина. Узнай по возможности, сколько у Тейлора людей, где они находятся и как вооружены. Попробуй узнать, где они держат Мэгги. Мартин, ничего не предпринимай. Сейчас нам нужна только информация. Считай, что ты десантник, а Деннис твой сержант. Тейлор только и мечтает о том, чтобы мы оказались в доме. Это засада.
Раздается телефонный звонок.
Столешников пристально посмотрел на него. Этот вроде не прикидывается, не врет, так и было. Додин, пусть и загорался быстро, никогда хвостом не вилял, играл на полную.
Я делаю знак Мартину, и он подходит к телефону. Я подхожу к параллельному аппарату и встаю так, чтобы мы видели друг друга. По моему сигналу мы одновременно снимаем трубки.
— Алло, — говорит Мартин.
– Потом разберемся. Сели все.
— Позови его, — говорит Тейлор.
— Я же сказал, его нет, — отвечает Мартин.
— Очень плохо, — замечает Тейлор. — Значит, он не услышит этого. — Пауза, после которой раздается крик Мэгги.
Все и так вроде бы сидели, но оглянулись друг на друга. Столешников, до хруста сдавив бутылку минералки, навалился свинцовым взглядом на каждого. Балкон отвернулся, не выдержали нервишки.
Я показываю Мартину, чтобы он повесил трубку: Он смотрит на меня, и я снова сигнализирую «вешай трубку». И мы снова делаем с ним это одновременно. Он смотрит на меня так, словно видит меня впервые.
— У тебя каменное сердце. От тебя несет мертвечиной, — говорит он.
– Первый отыграли, молодцы. Весь второй играете в поле вдевятером, это ничего, справитесь. У «Шинника» нападение хорошее, а вы у меня зато назад быстро бегаете и защищаетесь вроде бы… Хорошо. У вас две, три максимум контратаки, поняли? Выходит только основа, держитесь, как хотите, должны справиться. Масяня, Раф, Петровский – вы у ворот. Далеко не отходите, на вас все держится. Варенников? Варенников, блин!
Возможно, он прав. А может быть, все дело в том, что я уже это проходил. Стив бы меня понял.
— Нам придется оставить здесь твоего отца на сутки, а то и на двое, — говорю я. — Ты это выдержишь, Мартин?
– Че?
— Он мертв, — мужественно отвечает Мартин. — Какая теперь разница?
— Действительно, никакой.
– Через плечо, мать твою! Контратаки вытягивай. Раф или Игорь тебе перекидывают, ты дальше, тащи, как сможешь, до конца тащи и только потом пасуй. Ясно?
Снова звонит телефон, но никто из нас к нему не подходит. Я бы вообще его отключил. Но тогда Тейлор поймет, что я здесь и просто не беру трубку. И тогда он сможет сказать, что отрежет ей палец или грудь, если я сейчас же не приду. Я попытаюсь что-нибудь сделать, и тогда мы погибнем оба.
– Ну… ясно.
Я снова делаю жест в сторону Мартина, но он отрицательно качает головой.
— А мне казалось, у тебя есть яйца, — говорю я.
– Копчик не болит больше? Бегать можешь?
И мы снова одновременно снимаем трубки.
— Алло, — говорит Мартин.
– Да.
И на этот раз в трубке раздается женский голос:
— Джо дома? Джо Броз.
— Нет, — отвечает Мартин.
– Молодец. Все молодцы. Давайте, парни, до последнего стоим, всеми силами, ясно? Они крутые? Вы круче, вы опытнее, и как сказала мне тут недавно одна… умная женщина, вам терять нечего. Так, Масяня?