— У них что, какие-то общие дела?

— Не знаю, — пожал плечами Миша. — Раньше по крайней мере никаких не было. Вообще-то Дима не любит о своих делах рассказывать. Я случайно услышал. Они с Вадимом разговаривали.

«Скорая» подъехала к вокзалу, остановилась у самых дверей. Врач и двое санитаров вытащили из кузова носилки. В этот момент на улицу выбежал Владимир Андреевич Козельцев. Он был бледен, лицо покрыто испариной. Катя открыла дверцу, выбралась из машины. Возле дверей возникла суета. Кое-кто из пассажиров протискивался в вокзал, другие, напротив, торопились убраться подальше.

— Что-то случилось, — сказала Катя.

Миша уже стоял рядом с ней. Козельцев скрылся на автостоянке. Санитары появились через пару минут. Они тащили носилки, на которых лежал Дима. Голова запрокинута, рука безвольно свесилась и тряпично покачивалась в воздухе. С пальцев на асфальт капала кровь. Бурая дорожка протянулась от вокзала до кромки тротуара. За носилками поспешал врач. Катя сделала несколько шагов, но остановилась.

Санитары закрыли заднюю дверцу, забрались в кузов. Водитель включил маячок и сирену. «Скорая» прокатилась по подъездной дорожке и свернула на Садовое. Катя проводила ее взглядом. Из вокзала вышел Вадим. Выглядел он очень серьезно и собранно.

— Вадим, — Миша повернулся к советнику, — что случилось?

— Диму ранили, — ответил Вадим, поздоровался с Катей, кивнул Настене. — Я отвезу вас на киностудию.

— Какая киностудия? Ты о чем?.. — возмутился Миша. — В больницу надо ехать.

— Не надо, — сухо отрубил Вадим. — Диме вы ничем не поможете, а он потом будет злиться, что дело встало. Поехали.

Миша вздохнул, полез на заднее сиденье. Вадим же обошел машину.

— Вадим! — окликнула его Катя. — Что сказал врач?

— Двойное ранение. Одна пуля прошла навылет, вторая осталась в теле. Нужна операция.

— Ранение серьезное?

— Похоже.

— Это сделал Козельцев? — спросила в лоб Катя.

— Откуда вы знаете про Козельцева? — прищурился Вадим.

— Неважно. Это его рук дело?

— Думаю, да, — кивнул советник. — Его или Смольного. Только очень вас прошу, Екатерина Михайловна, не ввязывайтесь. Мы сами во всем разберемся.

— Дима этого не одобрит, — заметила Катя. — Он говорил, что не желает иметь ничего общего с криминалом.

— Он не одобрит, если я впутаю вас. И потом, кто здесь говорит о криминале? Речь идет о бизнесе.

— Зачем они встречались?

— Обсуждали кое-какие дела.

— У Димы не было дел с Козельцевым.

— Это он сам вам рассказал? — спросил Вадим.

— Да.

— Тогда он вам должен был рассказать и про все остальное. Екатерина Михайловна, садитесь в машину, поехали. У нас мало времени.

По тону, которым это было сказано, Катя поняла: дальнейшие расспросы абсолютно бессмысленны. Вадим ей ничего не расскажет.

Катя села в машину. Вадим нажал на газ. «БМВ» резко взял с места.

Всю дорогу в салоне висело тяжелое молчание. Все переживали случившееся, но каждый думал о своем. Миша размышлял о том, что теперь будет. Диму ему, конечно, было жаль, но не менее жаль ему было и оба фильма, которые без Димы застопорятся. Катя размышляла о том, что могло связывать Козельцева и Диму. Постепенно она нашла точку соприкосновения — Смольный. Вадим беспокоился о здоровье Димы.

Остановив машину у проходной, Вадим повернулся к Мише:

— Во сколько мне заехать?

— Часам к пяти подъезжай, — сообщил тот. — И заскочи все-таки в больницу, узнай там, как и что. Ребята будут волноваться.

— Хорошо, — пообещал Вадим. — Обязательно.

Катя хотела было что-то добавить, но воздержалась, поманила Настену.

— Пошли.

Настя, притихшая, напуганная, поглядывала на всех по очереди. Как правило, дети плохо представляют себе, что такое смерть. Ее волновали куда более прозаические вещи. Например, ее все-таки будут снимать в кино или из-за ранения дяди Димы все отменится? Хотя Насте Дима нравился, и ей было его жаль.

— Пойдем, Настя, — кивнул Миша. — Дима действительно расстроится, если узнает, что у нас встала работа.

Он попытался взять Настю за руку, но та руку не дала, вцепилась в Катину ладонь. Они втроем направились к людной проходной «Мосфильма», а Вадим еще несколько секунд смотрел им вслед, подождав, пока они займут очередь в бюро пропусков. Затем достал трубку, набрал номер:

— Это Вадим. Как он?

* * *

У здания МПС Специалист еще раз застрял на светофоре. Когда он свернул на проспект Мира, сирены уже не было слышно вовсе. «Девятка» медленно проехала через дворы, остановилась у ограды Института Склифосовского.

Специалист выбрался из салона, подошел к дежурящему на воротах охраннику:

— Командир, машина должна была пройти пару минут назад.

— Угу, прошла, — кивнул тот. — А ты кто? Родственник, что ли?

— Коллега, — ответил Специалист, демонстрируя удостоверение.

Это было одно из его старых служебных удостоверений, которое он предусмотрительно «потерял» за пару месяцев до увольнения, когда понял, к чему все идет. Он не хотел оставаться в разваливающейся организации, вылизывать задницы тупоголовому начальству и смотреть, как разная «блатата» хватает звания и регалии исключительно потому, что умеет угодить больше других. За «корочки» Специалист получил выговор, но ему уже было все равно. Знакомый спец помог слегка «подчистить» удостоверение, и после оно не раз помогало в нелегкой работе.

— К приемному покою идите, — мотнул головой охранник. — Корпус справа обойдете, там увидите указатель.

— Спасибо, командир.

Специалист обошел корпус и действительно увидел у приемного покоя карету «Скорой» с распахнутой задней дверцей. Ни медбратьев, ни врача рядом не было. Специалист обошел машину, сверил номер, заглянул в кузов. Кровь на простыне. Машина, вне всяких сомнений, была та самая. Специалист поднялся по пандусу, толкнул дверь приемного покоя и столкнулся с пожилой, плотной, как бочонок, санитаркой.

— Нельзя сюда, — без всяких предисловий выпалила санитарка.

— Коллегу должны были привезти несколько минут назад, — сухо ответил Специалист и снова предъявил «корочки». — Ранили его на вокзале. Я хотел бы навести справки о его состоянии.

— Подождите, — тут же сменила гнев на милость санитарка и скрылась за белой дверью. Вернулась она через пять минут. Лицо ее имело траурно-масочный вид. — Горе-то, сынок, какое. Помер твой сослуживец. Не довезли его. Молоденький-то какой, господи…

Специалист помрачнел.

— Я должен увидеть тело, — заявил он тоном, не терпящим возражений.

Санитарка вновь скрылась за дверью. Вернулась она минут через десять вместе с дежурным врачом.

— Это вы спрашивали насчет раненого? — поинтересовался врач. В отличие от санитарки, он не стал лить театральных слез. За свою практику врач повидал столько трупов, что хватило бы заселить небольшое кладбище. — Пойдемте.

Специалист послушно зашагал следом, поинтересовавшись на ходу:

— Доктор, от чего он умер?

— Вскрытие покажет, — спокойно ответил тот.

Они прошли в морг. Врач остановился у нужного стола.

— Вот ваш коллега. К сожалению, личные вещи мы имеем право отдать только родственникам. Либо при наличии соответствующей санкции прокуратуры.

— Я знаю, — кивнул Специалист. Он наклонился к покойнику, затем спросил: — Документы какие-нибудь у него при себе были?

— Только права, — коротко ответил врач. — Фамилия убитого: Мало. Или Мало, уж не знаю.

— Мало, — подтвердил Специалист.

— Мало Дмитрий Вячеславович, — закончил врач. — Два пулевых ранения в области спины. Плечевой пояс и левая лопатка. Скорее всего пуля задела сердце. Это все, что я могу сказать вам до вскрытия.

— Вполне достаточно, спасибо, — задумчиво произнес Специалист. — Вполне достаточно.

Он коснулся ладонью плеча трупа, хмыкнул, выпрямился.

— Протоколом вы займетесь? Или… — поинтересовался врач.

— Или. Позже подъедут коллеги из линейного и представитель прокуратуры. Они и составят. Стрельба-то на вокзале случилась. Так что это их отчетность. К нам бумаги позже передадут.

— Ясно, — кивнул врач.

— Еще раз спасибо за помощь, доктор. — Специалист повернулся и быстро зашагал к выходу.

Ему срочно нужно было осмотреть соседние дворы. Выйдя на улицу, Специалист миновал ворота, кивнув охраннику, забрался за руль «девятки» и нажал на газ.

В ту же секунду в одном из соседних домов, окна которого выходили аккурат на больничные корпуса, приоткрылась дверь подъезда. Из нее вышел молодой человек в серой болоньевой курточке, джинсах и кроссовках. По внешнему виду типичный студент. Отличие заключалось в том, что под курткой у «студента» висела кобура. В одной руке он держал бинокль, во второй — телефон.

Спрятав бинокль в карман, парень спокойно прошел к воротам больницы и задал вахтеру всего один вопрос: «Кем интересовался приезжавший только что человек?» Дальше состоялся взаимовыгодный товарообмен — информация в обмен на стодолларовую купюру.

Узнав все, что требовалось, мнимый «студент» зашагал к проспекту Мира, где его поджидала машина — темно-зеленый «Фольксваген». Сев за руль, он набрал номер телефона и, дождавшись, пока ему ответят, доложил:

— Синяя «девятка», — затем продиктовал номер «Жигулей» Специалиста.

* * *

Вячеслав Аркадьевич Мало прошел через камеру хранения. Следом за ним шагала обычная свита — Боксер и Пестрый. Справа шел Вадим.

— Как Дима? — в который уже раз спросил Мало-старший.

Не то чтобы он был слишком нервным человеком, но речь все-таки шла о сыне. Вячеслав Аркадьевич пребывал в мрачном расположении духа, что, впрочем, не удивляло. Какому же родителю понравится, когда в его сына стреляют, даже если это нужно для дела?

— Нормально, — отозвался Вадим. — Наш человек сработал по высшему классу. Врач сказал, никакой опасности для жизни. Пулю уже извлекли. Ранение неприятное, конечно, но не слишком серьезное. Я распорядился, чтобы его перевезли домой. Так спокойнее.

— Хорошо, — кивнул Мало-старший.

Новость была обнадеживающей. Тем не менее Вячеслав Аркадьевич испытывал угрызения совести за то, что согласился с планом сына. Умом он понимал, что без этих выстрелов ничего бы у них не получилось, но в душе, — если здесь вообще уместно говорить о душе, — переживал случившееся очень болезненно.

— От Смольного на вокзале кто-нибудь был?

— Какой-то человек на синей «девятке» приезжал в больницу сразу после покушения, расспрашивал про Диму. Та же самая «девятка» была в момент покушения на вокзале. Стояла на платной стоянке.

— Ты уверен, что это та же машина, а не просто похожая?

— Стопроцентно. Мы срисовали номер тачки у больницы и сличили с докладами групп наблюдения.

— Они что, все номера записывали? — удивился Вячеслав Аркадьевич.

— Всех, кто приехал в течение часа перед встречей и уехал в течение тридцати минут после покушения. Еще одна группа снимала подъезжающие машины на видеокамеру.

— Масштабно, — пробормотал Мало-старший. — Диме надо было устроиться на работу в ФСБ.

Вадим едва заметно улыбнулся.

— Пацаны для страховки проверили корешки квитанций на парковке. Та же самая «девятка». Сейчас «пробиваем» фамилию владельца через наши завязки в ФСБ.

— Как выяснится, кто он, сразу дай мне знать.

— Хорошо.

Они свернули в узкий проход между двумя рядами камер. Мало-старший пошел вдоль, тщательно читая номера на дверцах ячеек, забавно шевеля при этом губами. У нужной он остановился, набрал код, открыл дверцу.

— Посмотри, — скомандовал он Вадиму.

Тот достал из ячейки папку, открыл, просмотрел содержимое, кивнул:

— Да. Это те самые бумаги, которые привез Козельцев. Показания секретарш.

— У него могут быть вторые экземпляры?

— Вряд ли.

Мало-старший забрал заявления, сложил их, вернул Вадиму:

— Пусть будут у тебя. Передашь Диме.

— Хорошо.

Они перешли к следующей ячейке, в двух рядах от первой, достали из нее чемоданы. Пока Боксер и Пестрый прикрывали Вячеслава Аркадьевича и Вадима спинами, те проверили содержимое. Деньги были на месте. Несмотря на то что охранник знал номер ячейки и код, у Козельцева не хватило смелости забрать их. Понимал, что обойдется себе дороже.

— Пошли, — кивнул Мало-старший советнику. — Не стоит понапрасну здесь рисоваться.

* * *

Телефонный звонок застал Владимира Андреевича дома. Он до сих пор не мог успокоиться. Пил водку, наливая ее в пузатый коньячный бокал почти до краев, без всякой закуски, лишь бы хоть немного унять дрожь в пальцах. Охранник, расположившись в кресле, поглядывал на шефа, курил бесстрастно. Он-то повидал на своем веку немало трупов. В отличие от того же Козельцева.

— Смольный, падло, — бормотал Владимир Андреевич, наполняя бокал. — Просил же его как человека. Сказал, дай нам время все закончить. Сволочь, только о себе и думает!

— Шеф, — пробасил охранник из угла, — а давайте я позвоню своим парням из РУБОПА, мы этого крысенка найдем и в мешок завяжем. И в реку скинем.

— А-а, — Козельцев поморщился, выпил водку, шумно втянул воздух. — Найдешь его теперь… Тварь такая.

Он налил себе еще водки, выпил. В этот-то момент и зазвонил телефон. Владимир Андреевич схватил трубку.

— Да?

— Ну и как все это понимать? — прозвучал в трубке голос Паши. — Я, как полный м…к, сижу в отделении, жду, и тут такой сюрприз. Парень этот твой раненый оказался, его увезли, я даже из отделения выйти не успел!

— Паша, — Вячеслав Аркадьевич даже не пытался скрыть раздражения, — что ты от меня-то хочешь? Чтобы я поехал в больницу, добил его и сунул документы ему в карман?

— Так поздно теперь ехать, Владимир Андреевич. Помер твой мальчик. В дороге концы отдал.

— Как? — Козельцев почувствовал, что почва уходит у него из-под ног. — Как помер?

— Да натурально. В Склиф уже мертвым привезли. И никаких бумаг при нем, я специально поинтересовался.

— Черт… — пробормотал Козельцев. — Вот черт, а?

— Что делать-то будем, Владимир Андреевич?

— С чем? — рассеянно спросил Козельцев. Мыслями он был далеко.

— Ну, как с чем? С показаниями, которые ты мне обещал представить. У меня до сих пор дело этого Смольного в кабинете валяется. Звонят мне какие-то б…, интересуются, на каком это основании я Смольного отпустил. Того и гляди, шерстить начнут. А я дело теперь даже обратно сдать не могу, потому что поверил тебе, м…ку, отпустил твоего «родственника» под честное слово. Что мне теперь делать прикажешь?

— Паша, я не знаю, что теперь делать. Я попал не меньше, чем ты, а может, и больше.

— А мне плевать, Владимир Андреевич, куда и как ты попал, — зло перебил его Паша. — В общем, слушай меня внимательно. Если ты мне к завтрашнему вечеру не представишь эти самые показания, я найду способ устроить тебе такие неприятности — мало не покажется. Или, может, ты думаешь, что слишком высоко сидишь и мне до тебя никак не дотянуться? Так, Владимир Андреевич? В общем, если к завтрашнему вечеру бумаги эти не будут лежать у меня на столе — я объявляю в розыск твоего «родственника» как нарушившего подписку о невыезде, а заодно и тебя. За похищение людей и воспрепятствование осуществлению правосудия. А по ходу дела, думаю, много интересного всплывет. Я, конечно, свой выговор получу, но хоть под статью из-за тебя не пойду! Вот так. Думай. Времени у тебя — до завтрашнего вечера. Все. Бывай.

— Паша, я… — начал было Козельцев, но в трубке уже пищали короткие гудки. — Сука, — выдохнул с ненавистью Владимир Андреевич. — Падло. Все твари, все. Предали. Как чуть припекать стало, по кустам разбежались, гады… — выдохнул Владимир Андреевич сокрушенно. Он набрал номер: — Девушка, дайте мне номер Института Склифосовского… Спасибо. — Еще один номер. — Добрый день. К вам сегодня утром должны были доставить молодого человека с двумя огнестрельными ранениями. Да, правильно. Мало Дмитрий Вячеславович. Нет, это родственник. Совершенно верно. Умер? — Козельцев вздохнул. — Еще по дороге? А вы уве… Да-да, два огнестрельных ранения в спину. Да, все верно. Это он. Спасибо, извините.

Козельцев нажал «отбой», несколько секунд слепо смотрел в телефон. Все. Конец. Если только…

— Вот что… — Владимир Андреевич посмотрел на охранника. — Поезжай-ка ты на вокзал, достань из ячейки бумажки, которые мы утром положили, и немедленно привези их мне.

— Ладно, шеф, сделаю. — Охранник уперся громадными ручищами в подлокотники кресла, поднялся. — А может, и бабки захватить?

Козельцев подумал секунду, покачал головой:

— Нет, бабки не надо. Если Мало-старший станет интересоваться, с документами я как-нибудь вывернусь, а вот насчет денег отговориться не удастся. Так что деньги не трогай.

— Хорошо, шеф. Как скажете.

Ничего, со смертью Димы жизнь не закончилась, подумал Козельцев. Глядишь, все еще наладится. Не сразу, конечно. Возможно, ему придется на некоторое время исчезнуть, но… Со временем все уляжется. Главное, чтобы его оставили в покое.

В принципе, это не так уж сложно устроить. Нужно только изловчиться столкнуть всех лбами так, чтобы забыли о нем, Владимире Андреевиче.

— Так я поехал? — уточнил охранник.

— Давай. — Козельцев налил себе еще водки, плюхнулся в кресло.

Ему нужно было подумать. Хорошо подумать.

* * *

Художник не без восхищения разглядывал стоящих на холстах голландцев.

— Надо же, — прошептал он не без трепета. — Никогда не надеялся даже увидеть такую красоту. Разумеется, я не имею в виду музейные работы. Это совсем другое дело… Поймите правильно, Алексей Алексеевич…

Григорьев улыбнулся.

— Понимаю. Мне и самому они нравятся. Но хочешь не хочешь, а придется возвращать владельцу.

— Счастливец, — восторженно произнес копиист, пожирая голландцев взглядом.

— Да как сказать, — криво усмехнулся Григорьев. — Смотря с кем сравнивать…

— О, господи, какой же я болван! — вдруг смущенно воскликнул художник. — Какой рассеянный, непроходимый тупица! Даже не предложил вам стул. Вы, должно быть, устали? Хотите присесть?

— Спасибо. Я бы с большим удовольствием выпил чашечку кофе. Если вас это не затруднит.

— Что вы! Ничуть. Одну минуту.

Художник последний раз окинул взглядом полотна и удалился в сторону «кухни».

Квартира его представляла собой довольно внушительную двухэтажную студию. У дальней стены разместилась «жилая зона», вмещающая в себя сразу все, кроме разве что туалета и ванной. Впрочем, ванной тут не было вовсе. Зато был душ. Самодельный. Похожий на те, что можно встретить в дрянных провинциальных «ночлежках», — с железным ржавеющим «соском». Но художника подобный образ жизни вполне устраивал.

Раньше, правда, была вполне приличная «трешка» на «Аэропорте», но после бурного и скоротечного развода все движимое и недвижимое имущество — кроме этой вот студии да кое-какой скрипучей мебели — отошло хваткой, как крокодил, жене художника. Впрочем, тот особо и не возражал. Выглядел вполне довольным.

Сейчас Алексей Алексеевич мог, не поворачивая головы, видеть, как художник возится с подносом, чашками и электрическим чайником. Наконец хозяин вернулся с кофе. Григорьев взял чашку, поблагодарил, отпил глоток.

Кофе был хоть и гранулированный, но неплохой. По меркам «среднего класса», разумеется. Главное, очень горячий.

— Если не возражаете, — отставляя чашку и доставая из кармана сигареты, произнес Алексей Алексеевич, — я хотел бы взглянуть на ваши работы.

— Да, разумеется. — Теперь художник выглядел слегка смущенным. — Прошу, — указал он в дальний от двери угол студии. Там на внушительных подрамниках стояли накрытые простынями картины. — Работа, как вы понимаете, еще не закончена… Нужно состарить полотна, прописать края, ну и еще масса мелких штрихов, которые я не мог воссоздать без оригиналов.

— Да не волнуйтесь вы так, ради бога, — ободряюще улыбнулся Алексей Алексеевич. — Я уверен, ваша работа заслуживает самых высших похвал.

— Надеюсь, вы не будете разочарованы…

Художник прошел по кругу, сдергивая с подрамников простыни. Затем щелкнул выключателем. Висящая в углу лампа, больше напоминающая маленький прожектор, вспыхнула, заливая работы ярким светом.

Григорьев водрузил на нос изящные очки, подошел ближе, наклонился, чтобы рассмотреть копии получше. Молча прошел вдоль подрамников, придирчиво изучая работу художника. Он не мог позволить себе лесть. В его деле нельзя было обойтись халтурой. Никакого маргарина, чистейшее сливочное масло.

Наконец он выпрямился, снял очки и убрал их в футляр. Футляр спрятал в карман пиджака, повернулся к выжидательно замершему художнику, сказал:

— Грандиозно. Это не комплимент. Когда вы закончите работу, ваши копии будут достойны того, чтобы поставить их вровень с оригиналами. Но у меня к вам еще одна просьба.

— Все что в моих силах…

Художник приосанился. Как и большинство творческих людей, этот человек ценил похвалу.

— Один комплект старить больше не нужно. Оставьте как есть. Доделайте только края.

Художник озадаченно хмыкнул.

— Простите, я, должно быть, неправильно вас понял.

— Отнюдь. Вы не ослышались.

— Но ведь… Так же нельзя. Сразу будет понятно, что это «новодел». То есть я имел в виду, что это и так будет понятно, но… Это ведь будет плохой «новодел».

— Я понял, что вы имеете в виду, — кивнул Алексей Алексеевич. — Именно это мне и требуется. Я не собираюсь выдавать ваши копии за оригиналы. Напротив, мне нужно, чтобы любой, даже едва разбирающийся в живописи человек сразу же определил, что это именно «новодел».

Художник покрутил головой.

— Не понимаю. Обычно заказчики требуют обратного. Им хочется, чтобы копия была как можно ближе к оригиналу, а вы…

— А я этого не требую. — Алексей Алексеевич улыбнулся.

— Это… довольно необычно, согласитесь.

— Действительно, необычно, — согласился Григорьев. — Но мне требуется именно такая работа.

— Хорошо. В конце концов, вы платите деньги, вам и решать, — кивнул серьезно художник и посмотрел на свои творения.

Он снял голландцев с подрамников, понес в угол, где на массивном столе стоял компьютер. Кроме того, в мастерской имелся хороший сканер и цифровой фотоаппарат. Художнику приходилось иметь дело с разными людьми. Многие боялись оставлять оригиналы и не очень хотели, чтобы художник приходил работать к ним домой. В этом случае в дело вступала электроника. Художник разложил миниатюры на специальном столе, принялся старательно щелкать фотоаппаратом.

— Вот и все, — наконец сказал он, возвращая Алексею Алексеевичу полотна. — Конечно, лучше было бы иметь под рукой оригиналы.

— Я понимаю, — кивнул Григорьев. — Но мелкие огрехи не имеют для меня значения. Я заеду за заказом завтра днем.

— Да, конечно. — Художник с явным сожалением принялся накрывать свои работы чехлами. — То есть то, что вы требуете, я мог бы закончить и за два часа. Но, разрази меня гром, если я понимаю, зачем вам это нужно.

— Это неважно. — Григорьев улыбнулся и посмотрел на часы. — Завтра меня вполне устроит. Желаю всего наилучшего.

— Всего доброго, — задумчиво ответил художник.

Алексей Алексеевич направился к двери.

На улице он остановился и с удовольствием посмотрел в небо. День складывался на редкость удачно. Все шло как по маслу, даже боязно слегка становилось. С чего бы такая пруха? После посещения копииста Григорьев пришел в прекрасное расположение духа.

С копиями и подлинными голландцами уладилось. Оставалось заехать на аэровокзал и выкупить забронированные билеты в Италию. Чем бы все ни закончилось, им придется уехать на пару недель. Ну и, наконец, отвезти голландцев на экспертизу. Потом можно будет отдыхать. Завтра днем напарница со своим новым партнером вылетит в Одессу и завтра же вечером взойдет на палубу шикарного лайнера. Честно говоря, Алексей Алексеевич ей немного завидовал.

Григорьев боялся лишь одного — случайностей. Случайности, как известно, создают историю. Можно просчитать каждую мелочь, каждый шаг, выверить все, но невозможно предусмотреть случайность. И хорошо, если она сработает в их пользу…

* * *

Сидя у окна снимаемой квартиры, Смольный набрал номер телефона Специалиста. Он хотел знать, как все прошло. Ему не нравилось затишье, царящее в городе. Обычно в «Димыче» с самого утра играла музыка, но сегодня там было тихо. Не заметил Смольный и братвы за столиками, хотя к полудню тут всегда начиналось оживление. Проспект странно притих. Совсем как перед грозой.

К половине второго Смольный начал подумывать, а не грохнули ли Специалиста на стрелке? Или, может, менты приняли? В начале же третьего выяснилось, что тот жив. Снял трубку.

— А-а, привет, — весело поздоровался Специалист.

— Ты чего это такой веселый? — насторожился Смольный.

— Да так, настроение хорошее.

— Как все прошло?

— Нормально прошло. — Специалист усмехнулся. — Получил твой мальчик две пули в спину и помер, не доехав до больницы.

— Ты уверен? — встрепенулся Смольный.

— Я проверил. И ты проверь, убедись.

— Да ладно, чего там, я тебе доверяю.

— Доверяй, но проверяй, — назидательно ответил Специалист. — Хорошее правило, между прочим.

— Ладно, проверю. — Смольный улыбнулся, широко и довольно, впервые за последние несколько недель. Ей-богу, на нарах он улыбался чаще, чем на воле. — Спасибо, братан, за работу.

— А его не я сработал, — чуть ли не беспечно ответил Специалист.

— Не ты? — насторожился Смольный. — А кто же?

— Откуда мне знать? Другие люди. Подумай, может быть, кто-то из твоих друзей тоже желал Диме Мало неприятностей?

— Погоди, а что за люди-то?

Специалист подумал, стоит ли давать дальнейшие объяснения, затем цыкнул зубом.

— Хорошие люди. Профи. Хотя… Тебе не все равно? Главное, мальчишка мертв.

— Тоже верно, — ответил Смольный, пытаясь понять, откуда же взялись эти самые «люди». Может, Владимир Андреевич Козельцев прислал? Для страховки? Крюк какой-то выходит. — Ладно, брат, будь здоров. Спасибо за помощь.

— Обращайся, если что.

На горизонте отчетливо проявились светлые перспективы. Теперь Мало-старший остался один. Он не боец. Только надо действовать быстро, жестко и напористо, пока структура Крохи деморализована.

Смольный торопливо оделся, сунул ствол под ремень, телефон спрятал в карман и вышел из квартиры. Ключ старику он отдавать не стал. Мало ли, как все сложится. Пригодится еще берлога.

* * *

Специалист же, положив трубку, набрал номер Козельцева. Звонок Смольного застал его в парке. На всякий случай он ушел из дома. Если его номер вычислили и попытаются запеленговать местоположение, то по парку придется бегать долго, в то время как отыскать нужную квартиру среди трех десятков проблемы не представляет. Маловероятно, конечно. Пеленгатор — это из области «высоких» фээсбэшно-шпионских технологий, но с Димы Мало станется.

Специалист уже понял, какую игру затеял мальчишка. Сообразительный оказался пацан, нечего сказать. Рисковый. Специалист убедился в этом, когда в одном из прилегающих к больнице дворов обнаружил именно то, что и ожидал обнаружить: небольшие натеки крови. Если бы он не знал, ЧТО искать, то никогда бы их не заметил. В мусорном контейнере лежали окровавленные вещи. Пиджак, сорочка, майка. Те самые, что были на Диме в момент покушения.

Специалист был достаточно опытным человеком, чтобы оценить изящность замысла. Оставалось только решить, как использовать знание с максимальной выгодой для себя. Вообще-то он всегда был достаточно высокого мнения о собственных моральных качествах, но не имел ни малейшего желания подыгрывать паре идиотов, которые сами лезут в силки. Специалист честно предупредил Смольного: проверь. Если тот проверит, то и сам сообразит, что происходит. Ну, а если не сможет — его проблема. Он, Специалист, объяснять ничего не обязан. Смольный — не детсадовский ребенок. Начал играть по взрослым правилам — играй. И не плачь потом, что тебя обманули.

Есть хороший принцип, следуя которому никогда не попадешь впросак: выбирай противника по плечу. Несколько минут в трубке висели длинные гудки. Специалист уже решил, что Козельцев ушел из дома без телефона, но в этот момент трубку сняли.

— Алло?

В голосе Владимира Андреевича явно звучали панические нотки. Специалист улыбнулся:

— Владимир Андреевич?

— Да. Кто это?

— Это тот самый человек, которого нанял ваш друг Смольный.

— Кот… — Козельцев вдруг сообразил, о чем идет речь. — Ах, это вы… — Голос Владимира Андреевича резко порос ледяной коростой. — Вы, должно быть, звоните насчет гонорара?

— Совершенно верно, — согласился Специалист.

— Никакого гонорара не будет! Запомните, любезный! Никаких денег! Разве вам не было сказано, что стрелять следует только после того, как мы разойдемся?

— Было, Владимир Андреевич. — Специалист невольно улыбнулся. Ах, как развел этих двух идиотов мальчишка, как развел!.. — Было.

— Тогда в чем же дело? Какого дьявола вы устроили весь этот… Эту… Одним словом, зачем вы начали стрелять?

— А я и не стрелял, — ответил спокойно Специалист. — Стрелял другой человек, совершенно мне незнакомый, но достаточно профессиональный.

— А-а… — изумленно протянул Козельцев и закрыл рот, переваривая воздух. Сегодня удары сыпались на него со всех сторон. Он не успевал прийти в себя после одного, как на голову обрушивался второй, затем третий. И, судя по всему, это еще не все. — И что же?

— Ничего. — Специалист посерьезнел. — Вы в большой опасности, Владимир Андреевич. Я могу спасти вашу жизнь.

— Что это за опасность и каким образом вы намерены меня спасать? — Козельцев колебался, он раздумывал.

— Смольный решил вас подставить. Вы стали ему не нужны. Надеюсь, мне не придется объяснять вам, что за этим последует? Мало-старший не простит убийства собственного сына.

— И что же вы предлагаете?

— Я сдам ему Смольного. Вы сейчас позвоните «папе» Мало и скажете, что вам известно, кто нанял стрелка.

— Он не поверит, — разом помрачнел Козельцев.

— Вам одному — нет. Но вы скажете, что сами нашли стрелка. И что я готов перезвонить и рассказать, когда, где и за какую сумму Смольный купил жизнь его сына. Я назову ему имя заказчика. Не за просто так, разумеется. Скажем, за миллион долларов.

— Вы собираетесь потребовать с Мало-старшего миллион? — озадачился Козельцев. — Он не заплатит.

— Разумеется. Вы заплатите. Потому что миллион я потребую с вас.

— Миллион? — От возмущения Козельцев задохнулся.

— Вы оцениваете свою жизнь дешевле? С другой стороны; — выдержав паузу, закончил Специалист, — я могу договориться со Смольным и сдать Мало вас. Думаю, он согласится. Это даст ему передышку и возможность подготовить свою структуру к войне.

— Миллион, — повторил Козельцев. — Хорошо. Ладно. Я согласен.

— Договорились. Как быстро вы сможете найти деньги?

— Ну-у… День-два.

— Я готов подождать два дня, но у ВАС нет этого времени. Сейчас счет идет на часы, если не на минуты.

— Хорошо. У меня есть небольшая… «закладка» на всякий случай.

— Считайте, что этот самый случай уже наступил.

— Через пару часов, — ответил Козельцев. — Я могу достать деньги через пару часов.

— Отлично. Сейчас час. В три я жду вас… Скажем, на Манежной. Там много народу и достаточно безопасно. У купола. Не ищите меня, я сам к вам подойду.

— Договорились.

Специалист повесил трубку и зашагал к дому. Он насвистывал и поглядывал по сторонам. В парке было много народу. На импровизированном рынке южане торговали фруктами и овощами. У пивного ларька двое молодых людей выясняли отношения. Специалист усмехнулся. Радуется народ жизни.

Он обошел дом, оглядев двор. Никаких незнакомых машин или посторонних людей. Войдя в подъезд, он поднялся на нужный этаж, открыл квартиру. И сразу же почувствовал, что в квартире посторонние. В голове вспыхнула красная лампочка тревоги. Специалист сделал шаг в сторону. Он намеренно расставил мебель таким образом, что из коридора можно было увидеть отражение комнат во встроенных зеркалах. Сейчас в гостиной находился человек. Громадный, медвежьего телосложения мужчина развалился в кресле, забросив ногу на ногу. Специалист потянулся за оружием. Однако минус «зеркальной системы» заключался в том, что не только Специалист видел визитера, но и визитер видел его. Гость поднял руки и спокойно сказал:

— Не стоит хвататься за оружие. Я не за этим пришел.

Тем не менее Специалист достал пистолет, прошел в комнату, остановился на пороге.

— Кто вы? — спросил он.

— Я — Вячеслав Аркадьевич Мало.

— Отец Дмитрия, — констатировал Специалист.

— Совершенно верно.

— Как вы узнали мой адрес?

— Наши люди дежурили у больницы и на стоянках у вокзала. Мы засекли ваш номер и «пробили» его по своим каналам.

— Понятно, — кивнул Специалист. — Хороший ход. Весь этот спектакль на вокзале — ваша идея?

— А вы поняли, что это был спектакль?

— Разумеется.

— Вообще-то план разработал мой сын.

— Умный парень, — похвалил Специалист. — Козельцев до сих пор считает, что вашего сына застрелили.

— Вы ему сказали, что он ошибается?

— Нет. Если у него не хватает ума, чтобы понять это самостоятельно, нечего было ввязываться в подобное дело, — пожал плечами Специалист. — Но должен предупредить, что ваш обман раскроется максимум к вечеру. Вскрытие определит время смерти.

— Это неважно, — ответил Мало-старший. — Смольный и Козельцев все равно ничего не узнают.

— Пожалуй, — согласился Специалист. — И чего же вы хотите от меня? Если ваши люди контролировали ситуацию на вокзале, то вы должны знать, что я не то что не успел выстрелить, но и не пытался этого сделать.

— Я знаю, — кивнул Мало-старший. — Хотя, честно говоря, я думаю, что это не от вашего благородства. Просто не подошел нужный момент. Если бы мой сын не предпринял необходимые шаги первым, то скорее всего его тело лежало бы сейчас в морге. — Специалист молчал. — У меня к вам есть предложение. Вы напишете заявление о том, что Смольный нанял вас для убийства. — Вячеслав Аркадьевич достал сигареты, размял одну в толстых пальцах. — Никаких последствий с юридической точки зрения это не повлечет. Мы проставим на вашем заявлении вчерашнее число, а наши люди в органах зарегистрируют все соответствующим образом.

— Хм… — Специалист недоуменно вскинул брови. — А как они оправдают собственное бездействие?

— Без разницы. Скажут, машина сломалась. Бензин кончился. — Мало-старший чуть заметно усмехнулся. — Думаете, так не бывает?

— Почему же? Сам так попадал, — ответил Специалист. — Главное, что на это невозможно возразить.

— Вот именно.

— А что взамен?

— Я не стану вас преследовать, — ответил Мало-старший. — Вы сможете спокойно жить дальше. В противном случае мои люди вас убьют. Или подставят.

Специалист подумал. В сущности, он ничего не терял. Конечно, подобное признание засвечивало перед органами, но не доказывало род деятельности. Ведь Смольный мог к нему обратиться как к бывшему сотруднику ФСБ. Конечно, Смольный знал о прошлогоднем деле в больнице, но там не осталось следов. Наживать же врага в лице семьи Мало было довольно опасно. Сегодня они продемонстрировали, что действуют куда изощреннее и изобретательнее, нежели их враги. И если Мало-старший обещает его, Специалиста, убить или подставить, то, можно не сомневаться, именно так он и поступит. Достаточно позвонить родне или «крыше» любого из «заказанных» в течение последних двух лет и сообщить им, что убийца — Специалист. Мало-старший — серьезный человек. Ему поверят на слово.