— Жизнь царя в опасности! Открывай ворота!
Морс выскочил из бокового тоннеля и чуть не наткнулся на остро отточенные ножницы, которые сжимал в руке перепуганный Грегор. Лезвия скользнули по груди и ушли в сторону.
— Приказано никого не выпускать, — нерешительно пробормотал один, пойду спрошу начальника.
- Ты что делаешь?!!- заорал «хорек».
— Ты что, не в своем уме! — грозно надвинулся на него Мигриаули.
- Что?- не понял здоровяк.
Появился начальник сотни.
- Ну кто так ножницы держит, мать твою! Вот так держи!- Морс выхватил ножницы из широкой ладони Грегора и сунул обратно так, что острие теперь смотрело на здоровяка,- Понял? А то убьешь кого-нибудь, урод!
«Хорек» шлепнул Грегора по шее.
— В чем дело? Что с царем? — Он сам кинулся к воротам и распахнул их. — Следуйте за ними! — приказал он двум воинам.
Те поехали вслед за Лухуми.
Диллан услышал их голоса, отчетливо раздававшиеся в тишине коридора.
- Морс! Грегор!
Голоса стихли так же внезапно, как и возникли.
- Мать твою!- выругался негр и, бросив Рипли,- Ты - стой здесь! - кинулся в темноту тоннеля.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Его мучила неизвестность. Почему прекратилась погоня? Где тварь? Что случилось с остальными?
О внезапном появлении царя в святилище риндов тотчас же было доложено шейху Фаизу. В первую минуту он не знал, что предпринять. Ему уже было известно, что Хатуна в темнице, и появление царя он воспринял, как начало еще горших бед. Впрочем, Кей-Кавус, посылая шейха в Грузию, разрешил ему «в случае надобности» убить царя. Шейх уже собирался распорядиться подать оружие, как вдруг в молельню ворвался сам царь. Шейх пришел в ярость и прибегнул к тому оружию, которое было под рукой. После неравной схватки с царским телохранителем шейх Фаиз выбрался из сада потайным ходом и считал себя уже в безопасности, когда его схватили слуги атабека. В расчеты Мхаргрдзели не входило оставлять в живых шейха и Хатуну. Оба они исчезли бесследно. Остальные дервиши также последовали за своим «пророком».
Кто-то погиб. Но сколько еще живы? Морс. Грегор, Рипли, Бовски и он. Кто еще?
Вокруг Лаши хлопотали лучшие лекари. Атабек, уничтожив следы своего участия в разыгравшихся событиях, направил все усилия на то, чтобы, воспользовавшись болезнью царя, помешать прибытию кипчакских войск. Он разослал гонцов к князьям всех семи провинций Грузии: их срочно вызывали на совет.
Рипли огляделась и вошла в тоннель «Б». Бовски отлепился от стены и последовал за ней. Он ни за что не остался бы один. Слишком боялся.
Когда князья собрались, Мхаргрдзели начал так:
Они медленно продвигались по коридору, жадно ловя звуки, идущие со всех сторон.
Рипли знала, что Диллан где-то недалеко. Может быть, в соседнем тоннеле.
— Дни тяжких испытаний наступили для Грузинского царства, наш царь сблизился с недостойными людьми, подвергнув себя такой опасности, что чуть было не сделался добычей смерти. Мы неоднократно пытались воздействовать на него, чтобы он перестал водиться с беспутными, но он не внял нашим советам и все больше склонялся ко злу. И хотя юный государь отстранил от дел нас, визирей, приближенных его великой матери, мы не сняли с себя забот о царстве Грузинском и о престоле его. И вот теперь мы спасли царя от великой опасности и покарали злодеев, доведших его до такой беды. Но царь болен и лишен сил управлять делами государства, и потому мы призвали вас, чтобы возложить на вас бремя забот о благе царя и всей земли грузинской. Царь наш молод и неопытен. По наущению неразумных людей он нанял у кипчакского хана Котяна тридцать тысяч всадников, чтобы поселить их с семьями в Грузии.
- Морс! Грегор! Кевин!- зычный голос негра был хорошо слышен в лабиринте.
— Где же он собирается расселить столько кипчаков? — воскликнул Хорнабуджели.
Он отражался от стен и катился дальше и дальше, заползая во все уголки запертой зоны. Но почему-то никто не отвечал…
И все-таки рядом кто-то был. Рипли слышала шаги. Дробный топот ног. Она никак не могла разобрать, откуда он доносится, но была уверенна, что бегущий совсем рядом. Женщина лихорадочно завертела головой, пытаясь определить направление, откуда шли шаги…
— Только-только мы избавились от их засилья, а он снова хочет заполнить Грузию ворами и грабителями! — взревел картлийский эристави.
…Бовски тоже слышал нарастающий топот. Бегун приближался, и заключенному стало спокойнее от сознания того, что рядом кто-то есть. Не баба, а один из них. Он обошел Рипли и сделал еще два шага, прежде чем заметил… мелькнувшую в соседнем тоннеле серебристую молнию. И тогда Бовски заорал и бросился
— Тридцать тысяч воинов — это немало! Саранчой разлетятся они по стране, всю Грузию заполонят, — продолжал атабек. — Кипчаки привыкли жить в степях, и царь намерен их поселить не иначе как в Эрети и Камбечивани.
бежать. Но не к прессу, а в один из боковых проходов.
— Вот так придумали! — вскочил эретский эристави. — Не пропущу живым ни одного кипчака в мои владения!
Крик рвался наружу помимо его желания. Бовски мчался, сломя голову, слыша топот за спиной. Глаза его вылезали из орбит. Сердце было готово разорваться у горла. В какой-то момент заключенный почувствовал острый приступ тошноты. Широко распахнутый рот глотал воздух и с хрипом выталкивал его обратно.
— Где хотите, там и селите их, но к себе я не пущу ни одного! — заявил Хорнабуджели. — Довольно с нас грабежей и насилий!
Шаги приблизились, что-то с силой схватило его за плечо, и в ту же секунду за спиной прозвучал резкий выкрик:
- Стой! Что ты делаешь?!
— Пусть свои царские уделы населяет ими! — вставил картлийский эристави.
Рипли отшвырнула заключенного к стене и крикнула. Глядя в перекошенное ужасом лиц:
- Стой!!!
— Нам не кажется, что для страны снова наступили тяжелые времена, как в начале царствования пращура нынешнего царя — Давида Строителя, продолжал Мхаргрдзели. — Тогда не было среди грузин единства. Неверные теснили нас, и царские войска не справлялись одни. Только поэтому изволил призвать наемное кипчакское войско великий государь Давид. Кипчаки тогда оказали Грузии большую услугу, хотя и посеяли немало зла. Теперь же, когда грузинские племена столь умножились, что им самим недостает земель, можем ли мы расселить такое множество кипчаков с семьями? Да и, по милости божьей, царство наше не нуждается в чужеземном войске. Великая Тамар оставила в наследство сыну сильное государство. Ни с востока, ни с запада никто не угрожает Грузии, не идет на нас войною. Мы имеем надежных союзников, могущественные султаны и атабеки стали данниками Грузии. Войско наше сильно и многочисленно и побьет любого, кто посмеет замыслить зло против нас. Я не вижу необходимости приглашать кипчакских воинов. Не хочу, чтобы чужое племя стояло над грузинами. Держите меж собой совет, обсудите все и изберите лучшее решение для блага царя и царства.
Грудь его вздымалась. Женщина слышала, как постукивают зубы мужчины, когда он закрывает рот, чтобы протолкнуть слюну в пересохшее горло.
Атабек кончил говорить.
Собрание зашумело. Особенно горячились эристави Картли и Кахети, чьим землям и владениям непосредственно угрожало заселение наемным войском.
Она несколько секунд продолжала держать его за отвороты куртки, а потом внятно и тихо произнесла:
Дадиани — владетель Мегрелии и эристави Рачи молчали. Оба понимали разумность царского замысла, но, видя, что атабек всеми силами противится переселению кипчаков в Грузию и большинство эристави настроено против царя, не решались противоречить. Они приехали издалека, из-за Лихского перевала, и не успели еще толком разобраться в дворцовых интригах. Неясно было, какой оборот примет дело, если царь останется жив, и что будет, если он умрет. Следовало ждать самых неожиданных событий. Правители земель, лежащих к западу от Лихского перевала, не хотели, да и не могли ссориться с картлийско-кахетинскими эристави и всесильным атабеком.
- Иди на место. К рубильнику.
Заключенный таращился на нее белыми от испуга глазами и, казалось, совершенно не понимал, о чем она говорит.
Да и ни одному князю не улыбалось сосредоточение слишком большой военной силы в руках царя. Располагая кипчакским войском, царь мог поставить на колени сегодня атабека, а завтра добраться и до остальных.
Грозящая всем опасность объединила князей, и даже те, кто в былое время пекся о государственных интересах, сейчас думали прежде всего о себе.
- Иди на место,- мягко повторила Рипли.
- Да. Да. Хорошо,- он замотал головой,- Хорошо. Хорошо.
Никто из членов совета не выступил в защиту планов царя. Было принято решение, полностью совпадающее с намерениями Мхаргрдзели.
- Иди.
Грузия отказывалась от найма кипчакских всадников и переселения их на грузинские земли. Совет обязывал амирспасалара немедленно собрать войска и занять проходы через Кавказский хребет с севера, чтобы преградить путь кипчакам.
Бовски с трудом оторвался от стены и медленно побрел по коридору «Б».
Рипли шла в трех шагах позади, время от времени оглядываясь, проверяя, нет ли за спиной ЧУЖОГО. Ее нутро подсказывало, что сейчас путь безопасен, но она продолжала вслушиваться в темноту. Женщина знала этих тварей лучше других. И помнила, как они умеют нападать. Внезапно и тихо.
Так как главные силы грузинского войска находились на турецкой границе, атабеку удалось собрать лишь сравнительно небольшую дружину. С нею он направился к Дарубандским воротам.
Люди дошли до пересечения бокового тоннеля и коридора, и Рипли указала заключенному путь.
За строем кипчакских воинов на телегах и повозках ехали женщины и дети, позади гнали гурты скота.
Тот механически кивнул и потрусил к прессу.
На равнине тридцатитысячное кипчакское войско без труда смело бы со своего пути горсточку грузин, преградивших ему дорогу, но в тесных ущельях и проходах Кавказского хребта десяток воинов легко мог отразить нападение целой сотни.
Диллан замер, сжимая топор в напряженных пальцах, и прислушался. В соседнем проходе кто-то наступил на кучу мусора, и раздался громкий хруст.
Предводители кипчаков опешили. Почему грузины встречают их столь враждебно? Может, пограничные отряды, защищающие горные проходы от набегов с севера, не предупреждены? Кипчаки выслали гонцов, желая объяснить, что они вступают в страну по договоренности с самим царем Грузии.
- Кевин?- позвал он,- Морс? Чак?
- Диллан?- отозвался человек,- Ты где?
Гонцов принял Иванэ Мхаргрдзели и заявил им, что ни царь, ни дарбази такого решения не принимали, что, очевидно, произошло недоразумение, и если они пришли не с враждебной целью, то немедленно должны повернуть обратно.
— Как же так? Мы снялись с женами, детьми, оставили пастбища, гнали стада через степи! Возвращаться мы не можем!
- Рядом. Что с остальными?
Кипчаки отрядили гонцов к хану Котяну известить о случившемся.
- Не знаю. Дункан, по-моему, погиб.
Снова захрустел мусор, и Диллану показалось, что человек направляется к нему.
Дело принимало серьезный оборот. Столкновение казалось неизбежным. Но пока шли переговоры, лазутчики гандзийского атабека донесли обо всем своему властителю. Тот решил использовать момент, чтобы отложиться от Грузии. Он послал своих людей к кипчакским вождям, обещал положить им вдвое большую плату, чем должны были платить грузины, посулил земельные наделы, если они пожелают служить ему.
- А где зверь?
Кипчакские воины, которым нечем было кормить скот, согласились и попросили Мхаргрдзели пропустить их на юг, в Гандзу. В свою очередь, гандзийский атабек заверил, что он хочет воспользоваться наемным войском для борьбы с врагами Грузии.
- Черт его знает! Где-то здесь!
Негр слушал голос и оглядывался, держа топор отведенным в сторону, на случай, если чудовище выскочит откуда-нибудь из бокового прохода.
Мхаргрдзели счел это лучшим способом избавиться от кипчаков и, открыв кочевникам дорогу на Гандзу, не забыл и себя: получил от них немало скота и других даров.
Шио Кацитаисдзе подробно сообщил Шалве Ахалцихели обо всем, что произошло в Тбилиси.
Кевин двигался на звук голоса. Он уже окончательно запутался в лабиринтах тоннелей и перестал понимать, где находится. Его утешало одно. Диллан здесь, а значит, и остальные должны быть где-то неподалеку. По крайней мере, теперь он был не один. Заключенный почувствовал себя спокойнее. Он полез в открытый дверной проем, и в ту же секунду чудовище обрушилось на него с потолка.
Ахалцихели, совершив набег на Румский султанат, разорил и опустошил несколько селений, угнал стада и, не задерживаясь больше ни одного дня, собрал войско и в один переход без отдыха пришел прямо под стены Тбилиси.
Оно еще падало вниз, а Кевин уже заорал и подался вперед. Именно поэтому челюсти существа вонзились не в голову, а в спину человека. Чуть ниже правой лопатки, пробив легкое. Кевин захрипел, захлебываясь кровью. Он чувствовал, как тварь обхватила его тело длинными гибкими лапами и потащила к потолку. В ушах появился звон, а перед глазами поплыли яркие цветные пятна. И уже теряя сознание, сквозь вату небытия, он услышал далекий крик Диллана:
Но было уже поздно. Тридцать тысяч кипчаков, с таким трудом заполученные царем, покинули Грузию. Мало того, эта грозная военная сила была теперь в руках гандзийского эмира, давно стремившегося выйти из повиновения.
- Кевин!
Война с Гандзой была неизбежна.
Негр вбежал в соседний коридор и на секунду замер, глядя на болтающиеся в воздухе ноги.
Еще более грозная опасность надвигалась со сторолы Рума. Румский султан не дремал. Как только его лазутчики донесли, что жизнь грузинского царя на волоске, Грузия объята смутой, а кипчакская конница ушла в Гандзу, он двинул войско к границам Трапезунда и обложил Синоп, город, совсем недавно отвоеванный у него Алексеем Комнином с помощью грузин.
В следующее мгновение он отшвырнул топор и, подпрыгнув, обхватил их руками, стягивая тело вниз.
Чудовище заверещало, не желая отдавать добычу. Потоки липкой слизи стекали на руки Диллана, на его куртку и голову.
Опустошив и разорив окрестности Синопа, султан приступил к осаде хорошо укрепленной крепости.
Наконец негру удалось извернуться и вырвать Кевина у зубастого монстра. Они упали на пол, и Диллан, подхватив тело, потащил его к прессу, выкрикивая на ходу:
Беспечный кесарь Трапезунда не придавал особого значения передвижению турецких войск, дни и ночи он проводил, пируя и охотясь в окрестностях Синопа. И Кей-Кавус отлично знал об этом. Он выслал отряд наиболее ловких разведчиков, и те захватили Комнина в плен, когда тот выехал на очередную охоту.
- Рипли! Приготовься! Он здесь!…
Закованный в цепи кесарь предстал перед Кей-Кавусом.
Рипли услышала. Она обернулась к бледному, трясущемуся Бовски и крикнула:
- Приготовься!!!
Кичливый потомок великих Комнинов простерся ниц перед сыном Гияс-эд-Дина Кей-Хосрова и молил даровать ему жизнь.
Диллан вывалился из коридора, продолжая волочить за собой хрипящее тело. Руки Кевина свисали плетьми, царапая грязный пол сведенными судорогой пальцами.
Синопский храм турки превратили в мечеть. Трапезундского кесаря, мечтавшего о византийском престоле, султан Иконии обратил в своего данника. Такое унижение Трапезунда было оскорблением и для Грузии. Румский султанат проглотил основанную царицей Тамар империю так быстро, что Грузия даже пальцем не успела шевельнуть, чтобы спасти свое детище.
- Он ранен!- кричал негр,- Он ранен!!!
Рипли подбежала к ним, помогая уложить раненого.
Георгий Лаша поправлялся. Едва начав говорить, он осведомился о Хатуне. В ответ Мхаргрдзели показал ему ее письмо к румскому визирю.
Диллан, осторожно придерживая руками голову Кевина, тихо проговорил:
Царь сам еще не мог читать. Он попросил прочесть письмо Русудан, не отходившую от него во время его болезни.
- Все в порядке, слышишь? Все в порядке!
Кевин на мгновение открыл мутные от боли глаза. Его затуманенный взгляд остановился на лице негра.
Русудан отказалась, говоря, что это расстроит его и что, когда он поправится, сам все узнает. Но Лаша был так настойчив, что царевна вынуждена была подчиниться его желанию.
Было видно, как он старается что-то сказать, но вместо слов с губ срывались только кровавые пузыри.
Рипли первая услышала знакомое шипение за спиной и медленно обернулась.
Письмо ошеломило царя. Значит, его подло обманули! Провели, как влюбленного мальчишку! Стыд за свое простодушие и доверчивость жег его. Как легко попался он в расставленные врагами сети и как безрассудно разболтал важные государственные тайны!
Серебристое чудовище выползало из тоннеля. И теперь оно находилось внутри пресса! Женщина осторожно протянула руку и коснулась пальцами плеча Диллана. Тот повернулся и тоже увидел ЭТО. ЧУЖОЙ уже целиком выбрался из прохода и теперь медленно двигался к людям, покачиваясь на задних лапах. Голова его свисала до самого пола, и потоки слюны отмечали его путь. Расстояние между ним и людьми быстро сокращалось.
Тяжкий стон и проклятья вырвались из груди больного. Он потерял сознание.
Диллан приподнял Кевина и пополз к поршню, таща раненного за собой, не отрывая взгляда от приближающейся твари.
Через несколько дней Лаша снова почувствовал себя лучше. Он был уже гораздо спокойнее, ни о чем не спрашивал, только справлялся у лекарей о своем окончательном выздоровлении.
Рипли повернулась туда, где должен был прятаться Бовски, и отчетливо прошептала:
- Поршень! Включай поршень!!!
Как-то Лаша попросил зеркало. Вид раненого глаза внушил ему беспокойство.
Кевин вдруг дернулся, и изо рта у него выползла тонкая струйка крови. Она скатилась к уху и стала капать вниз маленькими горошинками. По телу пробежали конвульсии, и оно затихло.
К царю никого не допускали. Только изредка, когда он сам желал кого-нибудь видеть, посетителя пропускали на короткий срок, заранее предупредив, чтобы он не беспокоил больного длительной беседой.
- Брось его! Брось его! Он мертв!- лихорадочно зашептала женщина, пятясь следом за Дилланом.
Проходили дни, недели. Молодость брала свое. Лаша набирался сил. Только правый глаз все не заживал. Наверное, сама потеря зрения была бы для царя не так ужасна, как мысль о том, что он может остаться кривым. То и дело он заглядывал в зеркало, чтобы убедиться, что лицо его не пострадало. Наконец, уверившись, что рана заживает бесследно, он успокоился, повеселел.
Негр разжал руки, и Кевин распростерся на полу, безжизненно уставившись в какую-то точку на стене.
До тех пор, пока исход болезни царя был неясен, католикос не давал о себе знать, но как только Лаша стал поправляться, в церквах наступило необычайное оживление: зазвонили колокола, участились молебны о спасении жизни монарха, о даровании ему здоровья, сам католикос несколько раз торжественно служил молебен.
- Поршень!!!- зло и резко прохрипел Диллан.
Во дворце только и было разговоров что о быстрых и разумных мерах, принятых атабеком для спасения государства и жизни царя, о его самоотверженности и преданности грузинскому престолу.
Бовски метнулся к рубильнику, и в ту же секунду тварь, вильнув длинным хвостом, исчезла в боковом проходе.
Рипли и негр замерли. За стеной гулко заурчали моторы, приводя в действие пресс.
Один лишь Шалва Ахалцихели с самого начала глядел на действия Мхаргрдзели подозрительно. Своими сомнениями он поделился с Эгарсланом, начальником личной охраны царя.
Тварь появилась снова. Она вывернула из коридора, подхватила тело Кевина и тут же вновь скрылась в темноте.
— Сад шейха Фаиза царь посещал всегда один, — сказал Эгарслан, сопровождал его только Лухуми. И на этот раз их отъезд нас не удивил. Но странно было вот что: в тот же день Русудан уезжала в Лорэ и попросила царя, чтобы ее сопровождали именно я и моя дружина. В Лорэ нас задержали целых два дня. О случившемся мы узнали только по возвращении в столицу. Один из стражников, находившихся в тот вечер в саду шейха, рассказал мне под большим секретом, что самого шейха и одного из его дервишей взяли живыми, но потом их кто-то убил — кто, когда и почему, он не знает.
За спинами людей послышался надсадный вой. Старый, годами не работавший поршень сдвинулся с мертвой точки и пополз вперед, каждую секунду все ближе и ближе предвигаясь к людям.
Диллан вскочил на ноги и одним рывком поднял Рипли.
— Очевидно, тебя умышленно отослали в Лорэ; ясно, что и шейх Фаиз убит не случайно, — заключил Ахалцихели.
- Сколько времени у нас осталось?- крикнула она, бросаясь к ближайшей двери и нажимая кнопку.
— Я тоже так думаю, — подтвердил Эгарслан, — мандатури Бардзим спьяну выболтал, что накануне вечером в духане у городских ворот схватили какого-то перса и женщину в мужском платье. Обоих доставили к Мхаргрдзели, и атабек будто бы весьма обрадовался этому.
- Немного!- ответил негр. Он запирал двери по другую сторону коридора,- Минут пять, не больше! Надо заманить его сюда. Во что бы то ни стало.
Они заблокировали четыре створки из шести. Оставалось всего две. Одна, чтобы войти, вторая - выйти. Если им хватит на это времени.
— Может быть, это была Хатуна?
- Пошли!
— Мне тоже кажется, что это была она. Бардзим ни разу раньше ни видел жену гробовщика, но он говорил, что женщина была необыкновенно красива.
Рипли исчезла в проеме, и негр побежал за ней, в последний раз взглянув на приближающуюся поверхность поршня.
— Зачем понадобилось атабеку в ту же ночь перебить всех преступников? — размышлял вслух Ахалцихели.
Грегор бежал им навстречу. Он слышал крики Диллана, но не отвечал, опасаясь, что проклятое чудовище может оказаться где-нибудь поблизости.
— Это очень странно. Ведь у них могли быть сообщники, можно было выловить всех сразу. Но в одну ночь были убиты и шейх Фаиз и Хатуна, тогда же бесследно исчез купец Хамадавл.
Здоровяк уже давно перестал понимать, как развиваются события.
— А вдруг это атабек сам все подстроил, чтобы погубить царя? — перешел на шепот Шалва.
Кто-то погиб, но куда подевались остальные, и, самое главное, где чудовище, он совершенно не представлял.
— Мне самому это в голову приходило, да я открыться не решался, — так же шепотом ответил начальник царской охраны.
Ладно. Нужно пробиться к братьям, а уж вместе они что-нибудь придумают.
Подошвы с хрустом давили мусор, когда заключенный делал очередной шаг.
В то время как Ахалцихели и Эгарслан делились друг с другом своими сомнениями, при дворе произошли события, которые еще больше их насторожили: мандатуртухуцеси тайно покинул дворец, сообщив в оставленном царю письме, что он решил отказаться от мирской жизни и постригается в монахи для спасения своей грешной души. А через неделю новоиспеченный монах скончался в монастыре.
Грегор свернул в коридор «Д» и побежал вдоль него, изредка оборачиваясь, поглядывая в боковые проходы, надеясь отыскать кого-нибудь из своих.
За этой таинственной смертью последовало исчезновение нескольких стражников. Бесследно пропал тот самый мандатури Бардзим, который рассказал Эгарслану об аресте в духане переодетой красавицы.
Он не мог бежать быстро, потому что болели изъеденные болезнью легкие. Постепенно бег его замедлился, и заключенный перешел на шаг.
У Грегора появилось ощущение, будто все уже погибли… или бросили его в лабиринте, а сами смотались наверх и забаррикадировались в каком-нибудь помещении.
Укрепившись в своих подозрениях, Шалва Ахалцихели и Эгарслан решили доложить обо всем царю.
Рассудок говорил ему, что это не так, но нутро вопило об обратном, ввергая заключенного в черную пасть паники.
Царь окончательно выздоровел. Первым явился к нему атабек. Вступив в покои, он воздел руки и возблагодарил господа бога за спасение государя. Две слезы выкатились из его глаз. Он подошел к своему воспитаннику и поцеловал его в лоб.
«- Да нет, это не так.
Иванэ начал с того, как он печется о благоденствии Грузинского царства и самого царя.
- Не так? А где же тогда все?- спрашивал сидящий внутри него ехидный голосок.
- Они, наверное, умерли все.
— Хоть ты и отстранил меня от службы, я не оставил усердного попечения о благе моего воспитанника и его царства, — с упреком проговорил атабек.
- Умерли? Да черта с два! Просто они бросили тебя, парень! Забыли, когда драпали со всех ног, спасаясь от чудовища!»
Потом он подробно пересказал события той злосчастной ночи.
Грегор остановился, соображая, в каком направлении ему идти, чтобы попасть к прессу. Он сплюнул кровавый сгусток и одним движением ноги растер его по полу. Получилась короткая темная полоска, чем-то напоминающая метку.
«А это и есть метка,- снова подсказал голос,- Теперь не заблудишься, когда будешь улепетывать отсюда».
— Как только я удостоверился, что шейх Фаиз и ринды — это просто соглядатаи румского султана, и узнал об их преступных планах, я весь город поставил на ноги, велел окружить сад шейха, чтобы помешать ему уйти и чтобы спасти тебя, царь. Шейха убили, когда он пытался бежать, и я очень сожалею об этом, ибо живой он о многом мог бы рассказать.
Грегор еще раз мрачно огляделся и, подумав секунду, повернул налево.
Георгий задумчиво слушал атабека и молчал.
Только сейчас заключенный понял, что слышит вибрирующий шум моторов уже не меньше минуты, а это означало…
Мхаргрдзели ждал, что он спросит о судьбе Хатуны, но царь не задавал вопросов.
«Они поймали его? А? Значит, ребята все-таки загнали этого выродка под поршень! Конечно, поэтому-то здесь никого и нет! Все, наверное, уже собрались у пресса! Небось, даже решили, что я погиб!»
Он чуть не захохотал от облегчения.
— А несчастную Хатуну мы нашли убитой в опочивальне в обители шейха. Государь не должен жалеть о смерти своей лицемерной подруги, которая предавала его… — с насмешливой улыбкой добавил атабек и испытующе взглянул на Лашу.
Голосок, сидящий в нем, разочарованно смолк. Теперь уже не таясь, Грегор спокойно зашагал на шум машины. Он даже начал мурлыкать себе под нос мотивчик, который когда-то напевал Мерфи.
Царь продолжал молчать. Только тихий вздох вырвался из его груди.
Заключенный сделал несколько шагов, прежде чем понял, что к гулу механизмов прибавился какой-то новый звук. Он остановился, и звук тот час же пропал.
— Как попало к тебе это письмо? — спросил он наконец.
Грегор насторожился. Шаг. Еще один. Вот снова. Это был топот. Но не обычный - человеческий, а легкий, скользящий. Так должен был бы двигаться большой хищник. Что-нибудь вроде пантеры или волка.
— Царю угодно знать о письме жены гробовщика Хамадавла? Его нашли в халате шейха Фаиза зашитым в подкладку, — не моргнув глазом, солгал Мхаргрдзели. Он не хотел, чтобы царь знал, как за ним и его возлюбленной велась тайная слежка. Все, кто принимал участие в убийстве Хатуны, исчезли с ней, так что никто не мог уличить атабека во лжи.
«Постой. Откуда бы здесь взяться пантере? Или волку? Да ты, похоже, совсем спятил, приятель?»
Грегор снова спокойно зашагал, и звук сразу возник у него за спиной. Человек резко обернулся, настороженно вглядываясь в темноту. И шаги исчезли, но за крохотное мгновение до того, как существо успело затаиться, заключенный заметил движение на потолке.
— Мы узнали об опасности слишком поздно, потому-то хоть и удалось спасти тебя и страну, но лишь с великим трудом, — продолжал Иванэ. Надеюсь, теперь ты увидел, как искренне я люблю своего воспитанника и повелителя. Если бы я таил зло против тебя, разве я не мог в тот вечер остаться дома и отпустить врагов наших, не причинив им вреда? Я вовремя напал на след злодеев, иначе, помилуй бог, царь мог бы не дожить до нынешнего дня, — напыщенно произнес Мхаргрдзели.
Тварь была там. Она замерла, прижавшись к перекрытию, истекая слюной. Человек охнул. Из его горла вырвался хриплый булькающий звук.
У Лаши защемило сердце, и слезы набежали на глаза.
Грегор побежал. Он мчался по тоннелю, понимая, что никого нет рядом и некому нажать кнопку, чтобы спасти его от смерти.
Его грудь выталкивала воздух и кровавую мокроту. Руки двигались как поршни, проворачивающие гигантский маховик. Но вместо маховика было сердце. Дряблый, больной комок, изжеванный жизнью. Его бутсы грохотали по перекрытиям, а шаги за спиной превратились в барабанную дробь. Она все ускорялась и ускорялась… Все быстрее и быстрее, жестче и жестче, ближе и ближе.
— Провидение не допустило этого. Страна наша избежала страшной беды. Богу было угодно этой вот рукой защитить трон и избавить народ от великой скорби!
Грегор чувствовал: еще чуть-чуть - и его сердце лопнет, разорвется, как живая граната, забрызгав внутренности горячей кровью. Его кровью.
Рыдания душили царя, он бросился на грудь атабеку.
- Диллааааааан!!!- закричал он,- Диллааааааааан!!! Спаси меняяааааа!!! Помоги мне, Диллааааааааан!!!
Мхаргрдзели просиял.
- Грегор!!! Грегор!!!
— Не надо, государь, не надо… — Иванэ гладил Лашу по плечу и говорил отечески ласково, но на лице его играла довольная улыбка. Доверься наставнику твоему и слуге, положись на меня, как твоя мать блаженная царица Тамар, положись на мою силу и преданность.
Где-то далеко впереди появилось желтое пятно света, и заключенный помчался туда.
Двери распахнулись, и вошла Русудан в сопровождении Эгарслана и братьев Ахалцихели.
- Этот ублюдок гонится за мной, Диллан! Спаси меня!!! Спаси меня!!!
Атабек с торжествующей улыбкой взглянул на вошедших.
- Не оборачивайся!
При виде царя, плачущего на груди атабека, Шалва остолбенел. Лицо его перекосилось. Он отвернулся и, тронув за рукав брата, увлек его за собой. Оба вышли.
— Чувствительное сердце у нашего государя, — сказал Шалва с горькой улыбкой, — всем он доверяет.
— Молод еще царь, войдет в года, станет мудрей, — отвечал Иванэ.
- Не оборачивайся! Беги, как можно быстрее!!!- Диллан приставил ладони, сложенные рупором, ко рту,- Мы здесь!
Шалве пришли на память случаи, когда Георгий поступал легкомысленно. Но беспечность юного царя казалась ему естественной. Ахалцихели считал, что со временем это пройдет и Георгий остепенится. Гораздо больше тревожила Шалву слабохарактерность венценосца, проявляемая им к тому же в самые ответственные моменты.
Он тоже слышал топот, и сомневался, что Грегор успеет добежать до заветной двери. Той самой, возле которой стояла Рипли.
Упрямый и своенравный, Лаша иной раз совершенно падал духом, терял самообладание и мог искать помощи, просить прощения у самого врага.
- Давай, Грег! Быстрее!!! Поднажми!!!
Диллан увидел, как Грегор выскочил из-за поворота и помчался к ним, а следом появилась серебристая тварь.
Не раз Шалва задумывался над этим и, утрачивая доверие к царю, порой даже терял желание служить отечеству и трону.
Негр, закусив губу, наблюдал за братом. Перепуганное белое лицо, пот, катящийся градом со лба, и кровь, сочащаяся изо рта.
- Быстрее!!!
«Не напрасны ли все старания и труды при столь безвольном государе?» — с горечью думал он иногда.
Заключенный уже и сам понял, что он проиграл.
И теперь, при виде повелителя, плачущего на груди своего злейшего врага, Ахалцихели совсем пал духом.
Он почти успел. Чудовище настигло жертву, когда Грегор сделал шаг в дверной проем. Рипли вдавила кнопку, и створка пошла вниз. Ноги заключенного мелькнули в воздухе, раздался отвратительный хруст, и кровавая жижа хлынула на пол, попав на опускающуюся створку.
Хриплый выдох, и следом безумный громкий визг.
С тяжелым сердцем покинул Шалва дворец.
Все было кончено в долю секунды. Грегора не стало.
Под вечер царь вызвал к себе Эгарслана и братьев Ахалцихели.
Лаша уже успокоился после утреннего потрясения, Шалву и Иванэ он принял так, будто только что узнал об их приезде, расцеловал обоих, осведомился о здоровье.
Арон вздрогнул, когда две массивные половины стальной двери разошлись в стороны, пропуская фигуры людей в белых комбинезонах. Клубы морозного воздуха врывались в теплое помещение, и от этого люди казались нереальными, словно пришедшими из фантастического фильма.
Тюремщик вскочил на ноги и вытянулся по стойке «смирно», глядя на спасителей с восторженной надеждой.
— Что привело сюда нашего отважного воина Иванэ и почему он покинул границу? — спросил царь.
- Господи боже! Слава богу, вы пришли! Слава богу! Я так рад, что вы наконец пришли!
— По твоему приказу явился, государь! — склонив голову, отвечал Иванэ.
Люди в белых комбинезонах расступились, пропуская вперед высокую, затянутую во все черное, фигуру в плаще.
Недоумение выразилось на лице Георгия. Он удивленно посмотрел на Шалву.
Арон замер. Глаза его расширились.
— Гандза отложилась от нас, государь, и мы стягиваем войска к Тбилиси, — почтительно пояснил тот.
Было в Черном Человеке что-то, заставляющее людей сжиматься и чувствовать себя жалкими и беззащитными.
— Ах да, я совсем было упустил это из виду, — смешался царь. Гандзийский атабек вдруг ни с того ни с сего отказался платить нам дань.
- Добрый день,- хрипло выдавил тюремщик,- Я - Арон, личный номер 47-103. Заместитель начальника тюрьмы.
— Он видит нашу слабость, государь! — заметил Шалва.
Человек в черном аккуратно обошел его и направился дальше к винтовой лестнице.
— Слабость? — удивился Георгий.
Арон растерянно посмотрел ему вслед.
Подошедший спасатель резко обратился к тюремщику:
— Да, именно слабость, — подтвердил Шалва. — Давно уже сабли наши ржавеют в ножнах, войско грузинское бездействует, предается праздности и неге.
Где лейтенант Рипли? С ней все в порядке?
— Знаю я, знаю, да и тебе известны мои намерения, Шалва! — начал царь. — Тебе известно и то, что нынешних наших войск мало для того, чтобы сделать все, что нам нужно. Вот почему я и решил вызвать кипчаков.
Голос был странным. Безжизненным и тусклым.
— Кипчакские воины теперь у гандзийского атабека, потому и осмелел он и дань не платит поэтому.
Арон попытался разглядеть его глаза за темными стеклами очков, но не смог. И ему стало страшно. Все эти люди были очень необычными. Ни одного слова. Ни одного лишнего движения. Никаких эмоций на пустых равнодушных лицах.
Тюремщик ожидал, что спасатели начнут распрашивать его, будут улыбаться… Словом, они должны были вести себя как-то иначе. Но люди не проявляли к нему вообще никакого интереса. Совсем. Словно Арона не было вовсе.
— Я знаю, что кипчаки служат теперь Гандзе. С таким трудом заполученное нами войско мои недоброжелатели отдали в руки врагу!
Стоявший перед ним спасатель повторил все тем же бесцветным голосом:
— Но ты, государь, ты ведь знаешь, как это произошло, — сказал Ахалцихели.
- Я задал вопрос. Где лейтенант Рипли? Что с ней?
— Знаю, все знаю… Враги мои воспользовались моей болезнью, но рано еще веселиться недругам царя и рода Багратионов! — Георгий гневно сверкнул глазами. — Я еще повергну ниц всех врагов и возвеличу царство. Сколько было врагов у моего прадеда, великого Давида Строителя, и в самой Грузии, и за ее пределами, но он сумел разумом своим и мощью подчинить всю Грузию и развеять в прах врагов своих! А я, сын великой Тамар, полновластный правитель семи грузинских княжеств. Так не будем же падать духом и причитать, как женщины.
Тюремщик судорожно сглотнул. Он мог бы поклясться, что в голосе появилась угроза. Ледяная, колючая. И Арон испугался еще больше. Ему показалось, если он не ответит, то произойдет что-то страшное. Его, наверное, убьют. Пристрелят. Он снова сглотнул.
Шалва с изумлением смотрел на охваченного гневом царя. Ему не верилось, что всего несколько часов назад этот человек лил слезы перед тем, кто разрушил его самые сокровенные замыслы, помешал осуществлению его мудрого плана.
- Мне следует повторить еще раз, мистер Арон, личный номер 47-103?- спасатель ни разу не пошевелился, не изменил позы. Только слабое движение губ.
- Нет, нет, сэр,- залепетал Арон. Им овладела паника,- Я просто… просто…
— Слушайте мое решение, — продолжал Георгий, — чтобы наказать Гандзу, а заодно заставить потрудиться и вас, военачальников, мы начинаем войну и победим врагов наших, дадим им такой урок, что навсегда отобьем охоту шутить с нами.
- В чем дело, мистер Арон, личный номер 47-103? Вам непонятен вопрос?
Шалва решил, что в эту минуту, когда в душе царя проснулась вера в собственные силы и самолюбие заговорило в нем, удобнее всего открыться ему в своих сомнениях.
«Это же не люди!- в ужасе подумал тюремщик,- Это не люди!!!»
- Нет, сэр! Вопрос понятен,- скороговоркой забормотал он,- Вопрос абсолютно понятен. Лейтенант Рипли, наверное, погибла.
Сначала он осторожно намекнул, что перед походом не мешало бы обеспечить безопасность царской персоны при дворе. Потом он рассказал все, что знал об обстоятельствах, связанных с событиями в саду шейха Фаиза.