— Не так плохо, как первое, — заметил я.

Мужик протянул сигарету.

— О чем, если это не тайна?

Вайз улыбнулся:

Корова затянулась, поблагодарила, попрощалась и нырнула обратно.

— Воин не баба и не станет терять слова даром. То, что бледнолицый брат предлагает вождю апачей, тот отвергает.

— Вероятно, он исправляется.

Изумленный мужик, открыв рот, перевел взгляд на собаку.

— Что это значит?

— Да уж, будем надеяться.

Собака:

— Что все условия разорваны.

Третье письмо от Гордона Тодхантера пришло через несколько дней, и надежды на его исправление иссякли. На письме снова стоял штамп «Срочная доставка» и надпись: «Вручить лично Лестеру Бизли».

– А что я? А что я? Я сама обалдела!

Мексиканец с трудом подавил волнение, вызванное глубоким разочарованием при этом известии.

Письмо прибыло, когда Бизли, Вайз, Картер и я сидели после ленча в конференц-зале. Пола говорила с кем-то по телефону. Я не понял, что опять пришло одно из этих идиотских писем, пока не заметил, как Бизли и Вайз говорят о чем-то. Затем Вайз подал мне письмо.

* * *

— Вас это осчастливит, Шелл. Может, следующее получу я.

— Итак, ты не созвал своих воинов, и когда я дам знак, ты не нападешь на асиенду?

Ввиду того, что с кормами неблагополучно, решили скрестить корову с медведем. Пусть летом доится, как корова, а зимой сосет лапу.

До меня не дошло, о чем он говорит, но мне не пришлось ждать. Послание, в котором было лишь несколько слов, начиналось с восклицания:

— Черный Медведь созвал своих воинов и нападет на бледнолицых.

* * *

* * *

— Что же означают твои слова? Признаюсь, вождь, я не понимаю тебя.

Сидит ворона на суку и видит, что на дерево лезет корова.

\"Убийцы! Я предупреждал вас, что поиски зла приведут только к злу. Так было всегда. Теперь я скажу вам, кто убил Джорджа Стоуна, — вы! Вы убили его. Реальная вина лежит на человеке. Вы можете найти зло, изучая самих себя. Загляните внутрь в поисках источника зла. Познайте себя. Покажите это письмо всем, кто ищет правду!

— Это оттого, что бледнолицый не хочет понять. Черный Медведь нападет на асиенду сам по себе.

– Корова, ты что это удумала?

Гордон Тодхантер\".

— Так и было установлено между нами, мне кажется.

– Яблочек хочу поесть.

* * *

— Да. Но Черный Медведь видел Поющую Птичку, его вигвам пуст, он хочет ввести туда бледнолицую девушку.

Вайз усмехнулся и покачал головой:

– Так это же береза!

— Значит, у него рецидив.

— Несчастный! — в страшном раздражении закричал мексиканец. — Ты изменил мне!

– А они у меня с собой.

Бизли нахмурился. Я решил, что несправедлив к нему. Может, Бизли жмут ботинки. Или болят зубы. Или с каждым днем у него становится все больше перхоти. Или что-то еще. Неспроста же у Бизли такой несчастный вид.

* * *

— В чем вождь изменил бледнолицему? — отвечал краснокожий совершенно спокойно. — Бледнолицый предложил сделку, вождь отвергает ее, в чем тут измена?

Он наморщил лоб:

Мексиканец закусил от ярости губы. Он едва сохранял самообладание и от душившего его гнева ничего не мог говорить.

— Не представляет ли этот человек опасность?

В совхозе идет искусственное осеменение коров. Ветеринар со специальным шприцем и банкой спермы, не спеша, обходит стадо. Окончив работу, он садится в свой «Москвич», а проехать не может из-за того, что коровы плотным кольцом окружили машину. Ветеринар сигналит – никакой реакции. Тогда он опускает боковое стекло и кричит:

— Во всяком случае, не тогда, когда пишет письма, — отозвался я.

— Я отомщу тебе, — задыхаясь, проговорил он наконец.

– Эй, вы, пошли отсюда вон!

— В чем проблема? — спокойно осведомился сенатор Картер.

— Черный Медведь — могучий вождь. Он смеется над карканьем ворон. Бледнолицый ничего не сделает вождю.

И тут одна из коров с большими грустными глазами просовывает в окошко голову и печально произносит:

Я хотел бы, чтобы он говорил побольше. Слушать такой голос приятнее, чем флейты и фаготы, даже если вы без ума от флейт и фаготов.

Во мгновение ока мексиканец ринулся на краснокожего, схватил его за горло и, выхватив кинжал, приготовился вонзить его.

– А поцеловать?

Бизли рассказал о полученном письме, и Картер пожелал взглянуть на него. Я передал ему письмо. Сенатор прочитал его и молча вернул мне.

* * *

Я спросил Бизли, могу ли забрать письмо.

Но апач следил за всеми движениями своего противника. Не менее ловким движением он освободился из его тисков и мгновенно отпрыгнул, так что мексиканец не мог достать его.

На обочине шоссе стоял крестьянин с коровой и голосовал. Рядом с ним притормозил «Москвич». Крестьянин попросил водителя подвезти его до деревни.

— Да, конечно. Полагаю, это дело комиссии.

— Бледнолицый осмелился коснуться вождя, — глухим голосом проговорил краснокожий, — и потому умрет.

— Однако оно адресовано вам.

Водитель:

Мексиканец выхватил из-за пояса пистолеты.

— Но я не знаю этого человека.

– Ты что, дядя, спятил? Куда же я корову посажу?

Нельзя сказать, чем бы закончилась эта сцена, если бы неожиданное обстоятельство не изменило ее совершенно.

— Понимаю, сэр. Я сам получил такое письмо и тоже не знаю автора. Более того, не хочу знать. Он пытается воздействовать на меня. И все же полагаю, что следует держать все письма Тодхантера вместе.

Крестьянин:

С того же дерева, откуда несколькими секундами раньше появился мексиканец, спрыгнул теперь еще один человек, бросился на апача, поверг его на землю и отнял у него всякую возможность даже пошевелиться прежде, чем тот успел опомниться и хоть как-то защититься.

– Ты меня возьми, а скотина за нами побежит.

Бизли кивнул. Я взял чашку кофе и пошел в свой кабинет.

Водитель согласился, медленно поехал, а корова затрусила сзади. Прибавил водитель скорость, корова побежала быстрее.

— На этом дубе, должно быть, сидит целый легион чертей, — с невидимой во тьме улыбкой прошептал Весельчак.

* * *

– Дуй на всю железку, – разрешил крестьянин.

Часом позже Джо Рул вернулся в центр. Когда он вошел в мой кабинет, я протянул ему три письма. Джо прочел их и взглянул на меня:

Мексиканец и человек, так кстати явившийся ему на помощь, связали индейца по рукам и ногам реатой.

Машина пошла со скоростью 60 км в час. Корова побежала за машиной, не отставая. Водитель, всматриваясь в зеркало заднего вида, обратился к хозяину:

— Видимо, ты хочешь, чтобы я проследил за этим человеком?

— Теперь ты в моей власти, вождь, согласись сделать то, что я захочу.

– Послушайте, я быстрее не могу, корове сейчас будет плохо, она как-то странно мигает левым глазом.

— Да.

Хозяин коровы (спокойно):

Апач нагло расхохотался и испустил резкий свист.

— Ладно, но ты пожалеешь, если он поразит меня ударом молнии.

– На обгон пошла.

— Вполне возможно.

По этому сигналу словно из-под земли появились пятьдесят индейских воинов. Это произошло так быстро, что двое белых не успели оглянуться, как их окружило непроходимое кольцо.

* * *

— Что пожалеешь?

— Нет, что он поразит тебя ударом молнии.

Бык, обнаружив в траве перчатку, поддел ее рогом и обратился к корове:

— Черт возьми! — тихо шепнул Весельчак. — Дело осложняется. Посмотрим, что они будут делать.

— Послушай, я расскажу тебе, что ел на завтрак.

– Мадам, это не вы потеряли свой бюстгальтер?

— А мы что будем делать? — на ухо ему прошептал дон Луи.

— Джо...

* * *

Канадец ответил ему на это движением плеч, которое на всех языках означает: «Что поделаешь? Оставим все на волю Божью!» — и стал следить за всеми неожиданными перипетиями этой сцены.

— Признаться, я вовсе не ел. Поэтому хочу объединить сейчас завтрак с ленчем. Не возражаешь?

Идет корова по дороге, взъерошенная, рога – налево, вымя – направо, еле ноги волочит.

— Дай мне знать, если что-нибудь найдешь об этом парне. — Я ткнул пальцем в письма: — Он заинтересовал меня.

— Кукарес! — крикнул своему товарищу мексиканец. — Держи хорошенько этого негодяя и при малейшем движении кольни его, как собаку.

Ее спрашивают:

— Я могу сейчас сообщить тебе все о нем. Ему восемьдесят лет, он женщина. Питается только глазами пауков и...

— Будьте спокойны, дон Марсиаль, — ответил леперо, вынимая из-за пояса длинный нож, отточенный клинок которого отразил голубоватый свет луны.

– Корова, ты откуда?

— Иди к черту.

— Что скажет Черный Медведь? — начал Тигреро, обращаясь к распростертому у его ног вождю.

– От верблюда.

Рул ухмыльнулся и исчез.

— Жизнь вождя принадлежит бледнолицей собаке. Возьми ее, если осмелишься! — с презрительной улыбкой отвечал апач.

* * *

* * *

— Я не стану убивать тебя, но не из-за страха, так как страх мне не знаком, — сказал мексиканец, — а потому, что я презираю пролитие крови беззащитного врага, даже если враг этот такой, как ты, проклятый шакал.

Семеро козлят копытами избивают волка.

На следующее утро я вел «кадиллак» по Фривей, направляясь в офис из моей квартиры в Голливуде. До поворота оставалось около мили, поэтому я выискивал возможность перестроиться в правый ряд. Иногда это нереально, однако на сей раз мне удалось сделать это без особых хлопот... Тут все и случилось.

— Пусть бледнолицая собака убьет вождя, но не глумится над ним, так говорит вождь. Пусть не теряет времени, а то воины могут потерять терпение, и собака-бледнолицый умрет неотомщенный.

– Что же вы делаете, волки?

Огромный грузовик с высоко расположенной кабиной взревел слева от меня и промчался вперед, превышая мою скорость на двадцать или тридцать миль в час. Прицеп был загружен трубами диаметром примерно в фут, и несколько штук свешивались с него. К одной из них был привязан маленький красный флажок.

— Напрасно ты все это говоришь, твои воины не двинут пальцем, пока ты в таком положении, ты сам это знаешь. Я предпочитаю предложить тебе мир.

– Молчи, козел!

Водитель затормозил прямо передо мной так резко, что я нажал на тормоза, опасаясь, как бы прицеп не задел меня. Одна из этих труб была так близко ко мне, что я разглядел на ней желобок. Внезапно мне показалось, что грузовик остановился, а прицеп при этом почти коснулся моего ветрового стекла.

* * *

— Мир! — проговорил вождь, и во взоре его сверкнула молния. — На каких условиях?

На самом же деле водитель просто затормозил, и через секунду я понял, что трубы несутся на меня. Моя нога уже стояла на тормозной колодке, и я давил на нее что есть сил, вжимаясь вместе с тем в спинку сиденья, ибо одна из свисавших труб почти упиралась мне в лицо.

Жак пришел со своей дрессированной собачкой в кафе и заключил с посетителями пари, что пес будет разговаривать. Однако, пес молчал. Жак вынужден был расплатиться за проигранное пари и под насмешки посетителей кафе пошел с собакой домой.

Шины «кадиллака» завизжали от резкого торможения, я вывернул руль вправо почти до упора и за секунду до удара осознал, что не успею избежать столкновения.

— На двух… Кукарес, отпусти реату, но смотри за ним.

– Из-за тебя я проиграл целое состояние, – ворчал хозяин по дороге. – Ну почему ты не заговорил?

Леперо повиновался. Вождь поднялся на колени.

Глава 5

Пес презрительно посмотрел на хозяина и ответил:

— Пусть говорит бледнолицый, уши вождя открыты. Какие это условия?

Та труба, должно быть, выступала над краем прицепа не меньше чем на десять футов. Моя машина словно нанизалась на нее. Труба прошла через капот «кадиллака» к ветровому стеклу, как ствол пушки. Я отшатнулся вправо и упал на пол. И тут же мы столкнулись.

– Чудак. Ты только представь себе, сколько мы выиграем завтра!

— Прежде всего, я и мой товарищ можем удалиться куда хотим.

Когда труба вдребезги разнесла ветровое стекло, «кадиллак» врезался в заднюю часть прицепа. Еще более мощный удар бросил меня вперед. Мое лицо проехалось по коврику на полу. Адское размалывающее столкновение подкинуло меня в воздух на целый фут, потом я снова рухнул на пол. Грохот продолжался лишь несколько секунд, но в моих ушах стоял рев. Оглушенный, я терял сознание и погружался во тьму.

* * *

— Что еще?

Теплая липкая кровь стекала из моего носа на губы. Опираясь на руки, я приподнялся и навалился на сиденье. Голова моя постепенно прояснялась.

Кот и кошка играют в прятки. Кошка говорит коту:

— А затем ты обязуешься оставаться со своими воинами здесь и не возвращаться на асиенду в том обличии, которое ты принял в течение последних суток.

Я вынул носовой платок и прижал к носу и ко рту, только сейчас сообразив, что ничего не сломал и не слишком сильно ударился. Меня трясло, голова болела, но, похоже, я легко отделался.

– Если найдешь меня – я твоя, а если не найдешь, то я в шкафу.

— Это все?

Однако, усевшись, я увидел тяжелую трубу, которая тянулась от ветрового стекла до спинки сиденья. Она превратила руль в металлический крендель. Если бы я бросился на пол на полсекунды позже, мои мозги размазались бы по всей машине.

* * *

— Все.

Три мышки собрались выпить.

— Пусть бледнолицый выслушает теперь вождя. Вождь принимает условия бледнолицего, но пусть бледнолицый выслушает условия вождя.

Первая мышка сказала:

— Говори.

– Давайте выпьем по одной рюмочке и станцуем.

— Вождь войдет на асиенду в военном уборе своего племени, прежде чем солнце успеет трижды зайти за вершины высоких вечерних гор.

— Апач, ты хвастаешься, ты не можешь войти на асиенду иначе, как при помощи предательства.

Послышались звуки сирен. Все, кто проезжал по Фривей, оборачивались и, открыв рты, глазели на грузовик и мой «кадиллак». Я выбрался через правую дверцу, обошел машину и увидел, что ко мне направляется здоровенный парень. В ту же секунду позади «кадиллака» остановилась, завывая сиреной, полицейская машина.

Парень был бледен как полотно.

— Увидим! — И, улыбнувшись зловещей улыбкой, вождь прибавил: — Поющая Птичка войдет в вигвам вождя апачей и будет жарить ему дичь.

— Боже мой! — громко воскликнул он. — Что случилось?

Мексиканец презрительно пожал плечами.

Парень взглянул на разбитое ветровое стекло, затем — на меня. Я снова вытер кровь с губ.

— Ну что ж, попробуй овладеть асиендой, а с нею и молодой девушкой,

— Это были вы? — ужаснулся парень. — Это вы сидели в машине? Боже мой!

Похоже, он был напуган больше, чем я.

— Вождь попробует. Бледнолицый, руку!

Несмотря на потрясение, я чувствовал себя нормально. В следующие несколько минут полицейские получили от нас исчерпывающую информацию. Водитель грузовика предъявил удостоверение личности. Его звали Роберт Гейтс, и жил он на Гарден-стрит, 1429 в Лос-Анджелесе. Я представился тем офицерам, которые не знали меня в лицо, но слышали мое имя. Гейтс был застрахован, и мы обменялись необходимыми сведениями.

— Вот она.

Парень извинялся как одержимый, объясняя, что кто-то ехал впереди него (не говоря, впрочем, кто именно) и внезапно затормозил. Ему тоже пришлось нажать на тормоза, и он не успел подумать о том, что происходит сзади. Я изложил офицерам свою версию.

Апач обернулся к своим воинам, держа в своей руке руку Тигреро.

Едва я договорился, чтобы мой «кадиллак» оттащили в гараж, Гейтс снова извинился и пожал мне руку. При этом я заметил, что на его левой руке нет нескольких пальцев.

— Братья! — проговорил он повелительным властным тоном. — Этот бледнолицый — друг Черного Медведя, пусть никто не тронет его.

— Я отдал бы все на свете, лишь бы этого не случилось, — горячо заверил меня Гейтс. — Слава богу, что вы не сильно пострадали.

— Не беспокойтесь, — ответил я. — От несчастных случаев никто не застрахован.

Воины молча наклонили головы и расступились, чтобы дать дорогу обоим белым.

* * *

— Прощай, — сказал Черный Медведь, провожая своего врага. — Двадцать четыре часа с этой минуты вождь не пойдет по следам бледнолицего. Вождь не пойдет по следам бледнолицего.

Из-за аварии я добрался до своего офиса лишь около одиннадцати. На полу здесь лежал темно-синий ковер. Два кожаных кресла, несколько книжных шкафов и письменный стол красного дерева составляли всю мебель. В одном из шкафов разместились «Британская энциклопедия», «Кто есть кто» и несколько романов Генри Миллера. Наверху стоял десятигаллоновый аквариум с гуппи — рыбками, разноцветными, как палитра художника.

— Ты ошибаешься, апачская собака, — ответил дон Марсиаль презрительно, — это я не стану преследовать тебя.

Окно позади моего стола выходило на Бродвей, сегодня не слишком многолюдный. Тучи затянули все небо, предвещая дождь; было промозгло и холодно.

— Отлично, так, значит, вождь и бледнолицый еще увидятся, — заметил на это Черный Медведь.

Разбираясь с накопившейся почтой и отбрасывая рекламные брошюры, я заметил кого-то у двери моего офиса и по силуэту на стекле понял, что это женщина. Я видел немало силуэтов на этом матовом стекле, но впервые пожалел, что оно непрозрачное. При виде женщины у меня слегка приоткрылся рот.

Ручка повернулась, и незнакомка вошла.

И он удалился медленным и твердым шагом в сопровождении своих воинов, звуки шагов которых вскоре затихли в лесной глуши.

Мой рот открылся еще шире, и я уставился на нее. О, я видел много женщин разных форм и размеров, одетых, обнаженных и в крошечных бикини. Мне было известно о женщинах почти все. Но эта сразила меня наповал, оглушила. Я упивался ее видом, как человек, умирающий от жажды, упивается кока-колой. Я ласкал ее взглядом и пытался запомнить каждую черточку.

Она спокойно закрыла за собой дверь, сделала шаг вперед и остановилась.

Вторая мышка предложила:

— Право, дон Марсиаль, — начал леперо, — я думаю, что напрасно вы так легко отпустили эту индейскую собаку.

Даже описав эту девушку подробнейшим образом, я не сумел бы передать, какова она. Эта сногсшибательная девушка могла вызвать лишь изумленное «ах!» на всех языках, бессознательно вырвавшееся сквозь приоткрывшиеся губы. Ее светлые волосы неописуемо блестели, а карие бархатные глаза словно пронзали меня насквозь. Она была молодой, свежей, чуть застенчивой, но вместе с тем вполне оформившейся, сексуальной и горячей, как солнце.

— Надо же было как-нибудь выйти из ловушки, в которую мы попали. Но партия еще не сыграна. Пойдем, найдем лошадей.

Она сочетала в себе лучшие качества света и тьмы — прекрасной и яркой Атлас и смуглой Полы, в которой горел затаенный огонь. Ее бронзовая загорелая кожа сохранила мягкость и гладкость. Тело девушки являло собой воплотившуюся мечту. Добавьте к этому большие глаза и пухлые, дразнящие губы. Ее рост не превышал пяти футов и шести дюймов, а на вид я дал бы ей не более двадцати двух лет.

– Давайте выпьем по две рюмочки и споем.

— Подождите еще одну минуту, — вдруг заговорил Весельчак, выходя из своей засады с двумя своими товарищами.

Впрочем, я бессилен описать эту девушку, ибо она состояла не только из плоти, крови и костей. В ней таилось что-то незримое, но явственно ощущаемое. От нее исходило какое-то электричество, напряжение, возбуждение или зло, и оно бесшумно обволакивало вас.

А третья мышка:

— Что там такое, кто там еще? — закричал растерявшийся Кукарес и схватился за свой нож, тогда как дон Марсиаль спокойно вооружился двумя пистолетами.

— Мистер Скотт? — спросила она.

– Давайте выпьем по три рюмки и пойдем бить морду коту.

— Что это такое, кабальеро? — невозмутимо переспросил Весельчак. — Мне думается, вы сами это хорошо видите.

Именно такой голос я и ожидал услышать: нежный, но властный.

— Да, я Шелл Скотт.

* * *

— Я вижу трех человек.

Девушка улыбнулась:

Кошка гналась за мышью, но та успела скрыться в норке. Тогда кошка подошла к норке и залаяла. Удивилась мышка: как это кошка и вдруг лает? Высунулась из норы, тут кошка ее съела. Потом облизнулась и сказала:

— Совершенно верно, вы видите трех человек, которые незримо присутствовали при сцене, которую вы так храбро закончили, трех человек, которые готовы были прийти к вам на помощь, если бы в этом была необходимость, и которые и теперь предлагают вам действовать вместе, чтобы помешать разграблению асиенды апачами. Согласны ли вы?

— Я так рада, что вы все еще живы.

Точно так она и сказала. А я, ошеломленный ее видом и голосом, никак не мог осознать услышанного.

– Как полезно знать хотя бы один иностранный язык.

— Все это хорошо, — отвечал Тигреро, — но я хотел бы знать, что побуждает вас поступать так?

Я поднялся и подвинул к ней кожаное кресло, предназначенное для полных клиентов, курящих отвратительные сигары. Овладев собой, я наконец понял, что, несомненно, выгляжу живым, хотя очаровательная гостья и потрясла мое воображение.

* * *

— Во-первых, мы желаем оказать вам услугу, а во-вторых, спасти скальпы несчастных, находящихся сейчас на асиенде, которым угрожают эти проклятые апачи.

Я указал на кресло:

Лягушка встречает подружку.

— Садитесь. И объясните мне, в чем дело.

— Тогда я с великой признательностью принимаю ваше предложение.

– Как дела? – спрашивает она ее.

Она расположилась в кресле:

— Не угодно ли последовать за нами туда, где мы остановились, чтобы вместе обсудить план действия?

— Я и в самом деле боялась, что вы умрете. А мне позарез нужна помощь.

– Да плохо. Позавчера шла по болоту. Поймали, изнасиловали. Шла вчера, опять изнасиловали.

Как только Кукарес убедился, что трое так неожиданно появившихся людей не являются врагами, он заткнул мачете за пояс и пошел за лошадьми, которые паслись невдалеке. Он вернулся к концу разговора, и все трое направились к тому месту, где расположился Орлиная Голова.

— Надеюсь, вам дали правильный адрес, мисс... мисс?

– Ну и что же ты будешь делать?

— Имейте в виду, — обратился Весельчак к дону Марсиалю, — сегодня ночью вы приобрели себе неумолимого врага. Если вы не поторопитесь убить его, то не сегодня завтра Черный Медведь убьет вас. Апачи не прощают оскорблений.

– Сегодня опять пойду.

Я посмотрел, нет ли обручального кольца, но не видел ее левой руки.

— Я это знаю и приму меры, будьте спокойны.

— Речь идет о моем отце, — сообщила она. — Он... — Девушка помолчала, а затем быстро продолжила: — Его поместили в клинику для душевнобольных, а он совершенно нормальный, такой же, как вы.

* * *

— Это ваше дело. Не лучше ли было бы вам освободиться от него в тот момент, когда вы его повалили, чтобы не думать о последствиях.

Меня слегка покоробили ее слова, но я спросил:

Один петух говорит другому:

— Понимаю. Когда же это случилось?

— Могли я ожидать, что друзья мои находятся так близко от меня? О, если бы я знал это.

– Давай сходим в гастроном.

— Должно быть, совсем недавно.

— Ну, что сделано, то сделано, нечего об этом и говорить.

— Должно быть? Разве вы не знаете?

– Зачем?

— А как вы думаете, сдержит ли этот человек свое слово?

Девушка покачала головой:

– На голых курочек посмотрим.

— Я около года провела за границей, только что вернулась домой и нашла это письмо в почтовом ящике... Вот оно...

— О! Вы не знаете Черного Медведя, он твердо держит данное слово и не сделает ничего, что не согласуется с самыми высокими понятиями о чести. Вы видели, что пока вы говорили с ним, он не юлил, все слова его были прямы.

Порывшись в сумочке, она протянула мне конверт.

* * *

— Это правда.

Короткое и странное письмо было адресовано Барбаре. Писавший сообщал, что с ним все в порядке, он счастлив, находится в «Равенсвуде», о нем хорошо заботятся и его ничто не беспокоит. Он просил Барбару не приезжать. Внизу стояло: «С любовью. Папа».

Зашел Заяц в туалет и слышит по радио песенку.

Я посмотрел на девушку:

— Так что будьте уверены, он сдержит слово.

– Встаньте, дети, встаньте в круг…

— Боюсь, что мне не ясно...

На этом разговор прервался. Дон Марсиаль вдруг стал задумчив — он размышлял об угрозах апачского вождя.

Заяц встал и провалился.

— Я так огорчена... Разве я не сказала вам? Под клапаном. Под клапаном конверта.

Они подошли к потухшему костру.

* * *

Конверт не вскрывали ножом, поэтому клапан оставался приклеенным. Я поднял его и увидел корявую, почти неразборчивую надпись. Первые два слова были обращением: «Шелл Скотт». Через минуту я прочитал все остальное: «Помогите мне, я в своем уме. Ваша жизнь в опасности, они убьют нас обоих... Десять тысяч долларов для вас, приезжайте сюда, но будьте осторожны... письмо подлинное...» Письмо именно так и заканчивалось.

Орлиная Голова тотчас же принялся разводить его.

Я поднял глаза на девушку:

Петух на пасху забежал в избу, увидел на столе крашеные яйца, разозлился и побежал бить морду павлину.

— Почему это адресовано мне?

— Что ты делаешь? — заметил ему Весельчак. — Ты дашь знать о нашем присутствии здесь.

* * *

— Не знаю. Я не понимаю, что происходит, мистер Скотт. Я просто обезумела. Папа в «Равенсвуде» и, кажется, даже не хочет увидеться со мной... Это похоже на заговор, что-то ужасно несправедливое.