— Что?
— Да, ваши тела прикрыты от пуль, но не все остальное. Помоги Джеку лечь на пол, лицом вниз.
Тот заколебался, но Джек сказал:
— Оливер, мне больно. Давай покончим с этим побыстрее, а потом делом займутся копы.
Оливер кивнул и сказал Паркеру:
— Ты же знаешь, они тебя найдут.
— Джек мне это уже говорил, давай, пошевеливайся!
Оливер помог Джеку лечь на пол, покрытый линолеумом, прямо перед прилавком, который был деревянным, высотой примерно по грудь, с пуленепробиваемым стеклом и маленькими выдвижными ящичками, куда клали чеки и через которые потом получали наличные. За прилавком виднелась серая металлическая цельная дверь, которая вела в хранилище.
Как только мужчины очутились на полу, лицом вниз, Паркер убрал пистолет и достал из кармана небольшой моток скотча. Им он стянул запястья и щиколотки, сначала у Оливера, а потом и у Джека, предварительно достав у него из кармана связку ключей.
Он убедился, что у него есть ключ от входной двери, и пошел за «таурусом», который был припаркован чуть дальше по кварталу.
По-прежнему не было видно машин. Он сел за руль и подъехал прямо к конторе, зашел внутрь и обнаружил своих пленников там же, где их оставил. Джек громко сопел и, когда услышал, что Паркер вернулся, застонал:
— Вызови «скорую», ради бога!
— Не переживай, кто-нибудь да вызовет! — ответил он и пошел в хранилище, где на полу стояли два металлических ящика. Внутри он обнаружил тугие пачки банкнот, как и ожидал. Оглядевшись, заметил открытый сейф, который, по всей вероятности, отпирал Оливер как раз в тот момент, когда пришли Паркер и Джек. Внутри лежали пачки купюр, а сверху на сейфе обнаружился мешок с замком — как раз для денег. Паркер переложил деньги в мешок, потом открыл ящики кассы, забрал все оттуда, оставив лишь мелочь. Теперь мешок и два ящика были полными, и он отнес все к выходу.
Оливер вертелся, желая разглядеть, что он делает, а Джек просто лежал, уставившись в пол, и тяжело дышал.
За две ходки он перенес все в свою машину и оставил дверь конторы слегка приоткрытой, чтобы первый вошедший клиент сразу обнаружил Джека и Оливера и вызвал «скорую». В семь минут десятого Паркер уехал, ища указатель на Шестьдесят пятую трассу.
7
В этой части Мемфиса интеграция уже произошла.
Здесь белых наркоманов было столько же, сколько и черных. Кроме того, туда-сюда шлялись старые алкаши, и Паркер выдавал себя за одного из них.
За девять дней, которые он прожил здесь в маленькой комнатенке в мотеле, осматривая местность и время от времени расплачиваясь наличными, ему пришлось якшаться с забулдыгами и неудачниками.
«Таурус» с большей частью денег, вырученных в конторе, а именно с тридцатью семью тысячами долларов, надежно спрятанными в машине, был оставлен на долгосрочной парковке в международном аэропорту Мемфиса.
Паркер сидел на обочине, придерживая бутылку крепленого вина, которая торчала из кармана, и болтал с местными бродягами, хотя он был не из тех, кто любит поболтать. Он всегда был скорее сам по себе.
Проблема разведки в таком районе заключалась не в том, что тебя примут за вора, а в том, что тебя могли принять за полицейского.
Что бы ни происходило на более высоком уровне, здесь на улице копы работали, а не были на содержании.
У всех дилеров имелись осведомители, и, как только те видели представителей закона, их тут же предупреждали, и вся торговля на улицах, в переулках и на задних сиденьях ржавых машин прекращалась.
Если эти люди почувствуют, что Паркер здесь под прикрытием, выслеживает их, им придется его убить.
Но ему следовало быть внимательным, проследить за ними, узнать, кто, что и как продает, и, наконец, выследить деньги. Снова нужда в наличных. Конечно, с конторой по обналичиванию чеков все прошло удачно, но так дальше нельзя было продолжать. Если он и впредь будет обносить заведения такого рода, то копы засекут его куда раньше, чем он наберет нужную сумму. Он должен действовать по-разному, чтобы ни один след, ни одна ниточка не могли потянуться к нему. Он не хотел, чтобы кому-нибудь пришла в голову мысль, что все это делает один человек, преследуя какую-то цель.
А поэтому сейчас он жил на улице в Мемфисе, отпуская бороду, выглядел и вел себя как отпетый алкаш.
Сейчас целью были деньги наркоторговцев. На самом деле дилеры купаются в наличных, которые просто магнитом тянутся к таким людям. Но их постоянно грабят, иногда убивают. Такое количество наличных всегда привлекает внимание, и, кроме того, все знают, что ограбленный дилер не пойдет жаловаться в полицию. Но они не были легкой добычей.
Казалось, что на этих улицах было дилеров столько же, сколько и клиентов, но при этом все дилеры выглядели одинаково молодо, вели себя скрытно, но в то же время дерзко. А вот клиенты были самые разные, от дергающихся бродяг, сующих в их ладони смятые, только что выпрошенные долларовые купюры, до вальяжных мужчин в костюмах за рулем «лексусов» и «лотосов», которые, остановившись и опустив стекло, снисходили до разговора, заканчивающегося обменом товара на пачку наличных. Но Паркер не интересовался этими уличными распространителями и их деньгами, он метил выше. За последние девять дней он присмотрелся к системе доставки наркотиков. Заметил две машины: одна — черный «трансэм» с языками пламени, нарисованными на крыше, а вторая — серебристый «блейзер», на чехле запасного колеса которого, прикрепленного к задней двери, был изображен тип, размахивающий пистолетами.
Каждая машина подъезжала два, три раза за ночь, останавливаясь и снова трогаясь, дилеры выползали из своих нор, и на этот раз обмен был другим: пакет — на деньги, и деньги — в машину.
В каждой из этих машин сидело по крайней мере трое, и Паркер был уверен, что были и другие, наемники, которые следовали спереди и сзади, внимательно наблюдая, нет ли какой угрозы или копов. Некоторые из них носили рации, и все они были крайне подозрительны касательно всего, что видели, в том числе и в отношении местных забулдыг.
На девятую ночь, начав следить за «блейзером», он покинул район, где обычно ошивался, и прошел шесть кварталов. Там как раз был поворот на узкую соседнюю улочку, куда обычно сворачивал «блейзер».
Этот район выглядел чуть получше, но не в полдвенадцатого ночи. Паркер присел на бордюр, за спиной оставив стену закрытой аптеки, и через полчаса увидел, как мимо неспешно проезжает «блейзер». Паркер внимательно наблюдал за ним. Тот проехал как минимум дюжину домов по прямой, прежде чем свернуть и исчезнуть.
Ну что ж, другой район, другой стиль.
Он вернулся в свою ночлежку, побрился, оставив только усы, и оделся получше; во всяком случае, в такой одежде можно было остановить такси. Упаковав все свои пожитки в маленький грязный мешок, он вышел из мотеля, прошагал с полмили, сел в такси и отправился в аэропорт Мемфиса.
Забрав свой «таурус», он остановился там же в гостинице и расплатился наличными за один день проживания. Приняв душ и заказав ужин в номер, он снова почувствовал себя самим собой. На следующий день он переехал в гостиницу поближе к городу и заплатил еще за один день, а в одиннадцать отправился в Мемфис и припарковался там, где в последний раз видел машину наркодилеров.
Она показалась в начале первого ночи и ехала сначала прямо, а примерно через восемь зданий свернула налево. Как только она скрылась из виду, Паркер сразу тронулся, думая, что, скорее всего, потеряет ее, и уже готовился приезжать сюда завтра и начинать все сначала, как вдруг увидел ее припаркованной у обочины буквально за углом.
Он медленно проехал мимо. За рулем был только водитель, который с отрешенным лицом проводил его взглядом. «Блейзер» был припаркован у городской уличной церкви, окна которой были завешены белой бумагой с напечатанными на ней библейскими высказываниями. Входная дверь была залита светом, как и проход и лавки по обе стороны, на которых сидело с полдюжины мужчин, разглядывавших проезжавшего мимо Паркера.
Он ни на минуту не остановился и вернулся в мотель. Завел будильник на пять утра, поднялся, позавтракал, выехал из мотеля и прибыл к вчерашней церкви, которая была уже пуста, ни один огонек не горел.
В семь тридцать состоялась служба, на которую явились в основном пожилые женщины, передвигавшиеся с трудом. Ничего не происходило примерно до начала двенадцатого, а потом у церкви остановился темно-синий фургон «форд-эколайн», и с пассажирского сиденья поднялся грузный мужчина, который сначала огляделся по сторонам, а потом зашел внутрь.
Буквально через минуту он вышел и открыл задние двери фургона, а следом за ним показался другой мужчина, который нес два больших черных мусорных мешка, чем-то наполненных доверху. Их погрузили в фургон, второй мужчина вернулся в церковь, а первый, закрыв двери фургона, сел на свое место и укатил.
Следующие три дня Паркер следовал за фургоном так же, как и до этого за «блейзером», то обгоняя его, то плетясь сзади. Каждую ночь Паркер останавливался в разных гостиницах, каждый раз платя наличными. На четвертый день увидел, как фургон заезжает на подземную парковку офисного здания в центре. Это была обычная платная парковка, доступная всем, поэтому он не колеблясь последовал за ним, взял парковочный талон на проходной и увидел, что фургон остановился возле лифта. Подъехав ближе, заметил, что пассажир говорит по мобильному. Это значило, что они не будут поднимать деньги наверх: кто-то спустится и заберет их. И наверняка переложит во что-нибудь поприличнее мешков для мусора. На первом уровне не было свободных мест, поэтому Паркер переехал выше, поставил машину и вернулся к лифту, чтобы подняться в фойе.
Он стоял, прислонившись к стене, как будто кого-то ждал, а сам наблюдал за дисплеями лифтов, три из которых ехали наверх. Ни один из них не двигался на первый уровень парковки в ближайшие несколько минут, то есть обмен уже произошел, пока он парковал машину. Он спустился на парковку. Фургон уже уехал, и он пошел обратно к своему «таурусу».
На следующий день он приехал раньше и стоял при входе в здание, когда на парковке появился фургон. Паркер зашел в фойе, подождал и через минуту увидел, как лифт опускается на парковку. Когда лифт начал подниматься обратно, Паркер нажал кнопку вызова. Лифт остановился, и он вошел внутрь, где находились двое белых мужчин в костюмах, с большим черным чемоданом на колесиках. Светилась кнопка девятого этажа. Пока лифт поднимался вверх, Паркер следил за указателем этажей на дисплее лифта, и, когда высветился седьмой, он достал «сентинел» и выстрелил в руку ближайшего мужчины, после чего подтолкнул его к другому.
— Это не ваши деньги, — сказал он, держа пистолет в вытянутой руке, чтобы они его видели.
Потрясенные, они уставились на него, слишком растерявшиеся, чтобы понять, что им делать, и осознавая, что одного из них уже подстрелили.
Паркер подождал, пока лифт не остановится на девятом этаже, и, если там их ждал третий, ему ничего не останется, как убить их всех, но он предпочел бы этого не делать. Смерть привлекает гораздо больше внимания полиции, чем нанесение увечий. На девятом этаже было пусто.
Паркер нажал на кнопку одиннадцатого этажа, а мужчина, который не был ранен, тем временем сказал:
— Ты хоть знаешь, чьи это деньги?!
— Мои!
— Они затолкают тебе яйца в рот и на твоих глазах убьют твоих же детей!
— Жду не дождусь! — съязвил он. Когда лифт остановился и двери открылись, он приказал им, подкрепляя свои слова взмахом пистолета: — Несите чемодан сюда!
Они вышли в коридор. Раненый придерживал свою руку и смотрел на Паркера оторопелым взглядом, а другой толкал чемодан и ждал удобного случая, чтобы напасть.
В коридоре никого не было. На указателе значилось, что ступеньки вниз расположены слева.
— Вы знаете, что я не хочу вас убивать. Если бы хотел, вы давно уже были бы мертвы, но если вы меня вынудите, мне придется стрелять. У вас обоих под пальто спрятаны пистолеты, вот пусть там и остаются. А теперь пошли на лестницу.
Они двинулись к лестнице. Надпись на двери оповещала, что обратного выхода нет. Сегодня утром, обследуя здание, Паркер уже видел эту надпись.
В случае пожара люди могли войти на лестницу через дверь на каждом этаже, но выйти — только на первом этаже в фойе.
Утром он изучил названия компаний, которые располагались в здании, и теперь он припомнил те, которые могли подойти. Фирма «Финансовые услуги Весто» на девятом этаже показалась самой подходящей.
— Через некоторое время вы вернетесь обратно в «Весто» и все им расскажете, а пока поставьте чемодан у прохода.
Они так и сделали, стоя в дверном проеме. Лестничная клетка была выкрашена в ярко-желтый цвет, и при разговоре звучало эхо.
Паркер достал из кармана пару шнурков, все еще в оберточной бумаге, и сказал тому, который не был ранен:
— Возьми их и свяжи руки своего напарника у него за спиной.
Раненый запричитал:
— Пожалуйста, не делай этого, я и так не могу пошевелить рукой!
— Он тебе поможет, — ответил Паркер.
Другой, зажав шнурки в ладони, заявил:
— У тебя все еще есть шанс просто уйти.
— Я тороплюсь. Мне что, все сделать самому и очень быстро?
Парень пожал плечами и сказал:
— Прости, Арти.
— О господи, — застонал тот сквозь зубы, когда напарник завел ему руки за спину.
Паркер проследил, чтобы тот завязал узел как следует. Потом парень повернулся к Паркеру и, протягивая ему оставшийся шнурок, сказал:
— Этот забери. — И тут шнурок выпал у него из рук.
Он рассчитывал на то, что, пока Паркер отвлечется на шнурок, он сможет засунуть руку под пиджак и достать пистолет, но этого не произошло. Паркер отступил и выстрелил ему прямо в живот, чуть выше пряжки ремня.
Мужчина, хрюкнув, начал заваливаться, а его револьвер, как в замедленной съемке, выпал из кармана пиджака. Паркер толкнул его в грудь. Тот покатился по ступенькам, прохрипев Арти:
— Так даже проще-е-е…
Тот взмолился Паркеру:
— Я ничего не делал, я не опасен, пожалуйста…
Паркер положил свой новый револьвер на чемодан, достал из кармана Арти второй такой же и засунул оба себе за ремень, а «сентинел» спрятал обратно в кобуру. Арти следил за ним глазами, полными ужаса. Паркер отвернулся, взял чемодан, и дверь, которая не открывалась наружу, захлопнулась за ним.
8
В Пасадене, арендовав ячейку на почте, которая находилась на окраине промышленного района на юго-востоке Хьюстона, возле космического центра НАСА в Клеар-Лейк, Паркер назвался именем Чарльз Сан-Игнасио. Он заплатил за первые шесть месяцев и положил в карман маленький плоский ключ. Потом он отправился в Хьюстон, купил черный чемодан и воротничок, который обычно носят священники. Он надел его перед тем, как зайти в банки.
— Мы сейчас занимаемся сбором средств для нашей церкви, нам очень нужна новая крыша, — пожаловался он в первом.
Банкир еще не понял, должен ли он участвовать в этом сборе и что-то пожертвовать, поэтому выражение его лица выражало согласие, но при этом не желание помочь:
— Как мне жаль, отче.
— За несколько последних лет Господь наш показал нам милость свою, два урагана и торнадо прошли мимо нас, — задушевно продолжил Паркер.
— Как же нам повезло, — ответил банкир.
— Это все воля Господа нашего. Но, к сожалению, мы лишились крыши.
— Как жаль.
— Однако наша компания по сбору средств проходит очень успешно, — рассказывал далее Паркер, и банкир улыбнулся, поняв, что буря прошла мимо. — Настолько хорошо, что нам нужно открыть счет, на время, пока мы не соберем достаточно средств для восстановительных работ.
— Да, да конечно, — закивал банкир.
Паркер достал два белых конверта, набитых наличными.
— Здесь четыре тысячи двести долларов. Ничего, что наличными? Обычно все пожертвования поступают в таком виде.
— Ну конечно же, наличные подойдут.
Такая сумма была выбрана не зря, Паркер знал, что об этой сумме федералам не будут сообщать.
Он протянул банкиру конверты, и тот быстро все подсчитал, подтвердив, что цифра правильная. Паркер поблагодарил, и теперь надо было заполнить документы.
— На чье имя вы хотели бы открыть счет?
— «Церковь Сан-Игнасио». Хотя нет, подождите, это слишком сложно для подписи на чеках. Давайте просто «Сан-Игнасио».
— Какой адрес?
— У нас в адресе для пожертвований указывается абонентский ящик, им и воспользуемся.
— Хорошо.
Еще немного бумажной работы и вот уже у Паркера на руках чековая книжка и бланки для внесения депозитов.
— Все мои вклады будут наличными, — напомнил он.
— Да, конечно, только не посылайте их по почте.
— Я буду приносить их лично.
— Хорошо, — сказал банкир. Они пожали друг другу руки, и Паркер отправился в следующий банк.
В тот день он открыл счета в девяти банках Хьюстона, никогда не заходя в разные отделения одного и того же банка. Когда он закончил, тридцать восемь тысяч долларов уже перестали быть наличными и вращались в банковской системе, а еще около восьмидесяти тысяч ждали своего часа в «таурусе».
Закончив свои дела в последнем банке, он отправился в городок Гальвестон, что на берегу Мексиканского залива, и провел ночь в мотеле. Утром он арендовал еще одну ячейку на почте на имя Чарльза Уиллиса. У него было достаточно документов на это имя, если вдруг захотят проверить. Потом пошел в банк, не связанный ни с одним из тех, где он был ранее в Хьюстоне, и под именем Чарльза Уиллиса, используя чеки со счетов Сан-Игнасио, открыл еще один счет и положил на него полторы тысячи долларов. Затем он открыл депозитный счет, на который положил четыре тысячи, везде указывая абонентский ящик в Гальвестоне как адрес.
Потом сел на паром и переехал на полуостров Боливар, а после — далее на восток.
9
Кинокомплекс «Перкш Плекс» на авеню Сент-Чарльз включал в себя шесть кинотеатров, которые одновременно могли вместить девятьсот пятьдесят зрителей, начиная с самого крупного, где помещалось двести шестьдесят пять человек и обычно демонстрировались последние голливудские блокбастеры, и заканчивая самым маленьким, на семьдесят пять человек, где показывали европейское авторское кино, перемежая его фильмами про кун-фу из Гонконга.
Заплатив восемь долларов за последний вечерний сеанс в воскресенье, Паркер понимал, что пришел сюда в последний — четвертый — раз. В кинотеатре шло три сеанса в пятницу, пять в субботу и воскресенье. Первое, что сделают в понедельник утром, — это отвезут всю выручку за выходные в банк, а сейчас она все еще лежит в сейфе управляющей. На этих выходных комплекс был заполнен где-то на восемьдесят процентов, а это значит, что когда к общей сумме выручки добавятся восемь долларов Паркера и выручка за последний сеанс, то в сейфе окажется около семидесяти восьми тысяч долларов. Сейф открывался только тогда, когда кассирша несла всю выручку наверх в офис.
Появившись здесь впервые, Паркер проследил за всей цепочкой перемещения денег. Когда касса закрывалась, кассирша брала плоский открытый поднос, полный денег, и несла его наверх, в кабинет управляющей. Та встречала ее, открыв дверь, которую запирала за кассиром. Примерно через пять минут дверь снова открывалась и кассир выходила уже с пустым подносом: это и было то время, на протяжении которого сейф оставался открытым.
Завтра кассир принесет на подносе только мелочь, чтобы давать сдачу.
Во время второго посещения, придя на утренний сеанс, Паркер подождал, пока управляющая уйдет, а затем испробовал на двери ее кабинета все четыре ключа, которые он с собой принес, пока один из них не подошел.
В третий раз он присмотрелся к пареньку, который проверял билеты на входе. Других работников в кинотеатре не было, если не считать девушку, которая торговала в киоске.
Билетер явно учился в колледже. Он был одет в бордово-серую униформу. Интересно, что он делал, когда переносили деньги?
Скорее всего, ничего, или ничего важного. Как только билетная касса закрывалась, он возвращался в вестибюль, заходил в дверь для персонала и спускался вниз по ступенькам, чтобы переодеться. Поэтому следовало думать только о кассирше и управляющей.
Сегодня Паркер стоял и рассматривал плакат, который рекламировал фильм следующего сеанса. Плакат висел на стене в том же коридоре, где находился кабинет управляющей, только чуть ближе. Он читал имена актеров и смотрел на красочное изображение взорванного поезда, летящего вниз с утеса, и в этот момент кассир как раз прошла мимо него, неся свой поднос.
А чуть дальше по коридору уже стояла управляющая в проеме открытой двери. Ни одна из них не выглядела настороженной, никто даже не посмотрел на посетителя, изучающего плакат. Они делали одно и то же уже много лет. Кассир зашла в кабинет, и Паркер услышал звук закрывающегося замка. Он подождал еще буквально минуту, быстро натянул резиновые перчатки и скользнул вперед по коридору.
Ключ был зажат в его правой руке, а «сентинел» в левой. Открыв дверь одним движением, он заскочил в кабинет, плотно притворив ее за собой. Управляющая стояла на коленях перед открытым сейфом, расположенным в углу сразу за ее столом, а кассирша, переложив деньги с подноса на стол, как раз держала одну пачку в руке, передавая ее управляющей. Они посмотрели на Паркера, не успев испугаться, просто уставились на того, кто только что вломился в кабинет.
Имя управляющей было написано на табличке, которая стояла у нее на столе. Чуть отступив назад и продемонстрировав им свой револьвер, Паркер приказал:
— Глэдис, держи деньги в руке и повернись ко мне, сейчас же!
Он не хотел, чтобы она догадалась поскорее захлопнуть сейф. Глэдис просто застыла в изумлении. Кассирша, маленькая приземистая круглолицая женщина, которая в шоке уставилась на револьвер, попятилась к столу, и деньги посыпались у нее из рук. Она побледнела, пот выступил у нее на лбу, а глаза стали огромными.
Паркер крикнул:
— Глэдис, смотри, чтобы она не упала!
К той наконец вернулся разум. Она поднялась, положила деньги, которые держала в руках, на стол. Приближаясь к кассирше, она вытянула руку, указывая на Паркера, и заорала:
— Убери пистолет! Ты что, не понимаешь, что делаешь?!
У стены стоял небольшой зеленый диван, и Паркер спокойно сказал ей:
— Да ладно, Глэдис, помоги ей присесть.
Глэдис обошла стол, чтобы подобраться к кассирше, но при этом все еще глазела на Паркера.
— Она из Гватемалы, — сказала она, как будто это все объясняло, — она видела…
Кассирша стонала, привалившись к столу, будто силы покинули ее.
— Усади ее на диван. Ей совсем не обязательно смотреть на оружие.
— Мария, — пробормотала та, с трудом отлепляя ее от стола и ведя к дивану, — давай, ну же, он ничего не сделает, все в порядке.
Так оно и было, Паркер не собирался ничего делать в этот раз, тем более пускать в ход оружие, только в очень крайнем случае. Это тоже могло бы стать зацепкой: серия ограблений, которые всегда начинаются нанесением увечий одному из пострадавших.
Наконец, женщины уселись на диван. Мария ушла в себя, она выглядела как сломанная кукла. Глэдис хлопотала возле нее, все время что-то бормоча, и наконец посмотрела на Паркера:
— Вы что, грабите нас?! Так вот что происходит — вы вор?!
— Ну да, — процедил Паркер и, обогнув стол, прошел к сейфу.
— Все из-за денег. То есть вы травмировали эту бедную женщину из-за денег?!
— Успокойте ее, и никто не пострадает.
Сзади под рубашкой он спрятал складную черную сумку. Теперь он ее вытащил, положил револьвер на стол и начал запихивать в нее деньги. Как только она наполнилась, он закрыл «молнию», а оставшиеся деньги рассовал по карманам.
Один кабель соединял телефон и факс. Паркер вытащил его, скатал и положил в карман, взял сумку и револьвер и подошел к женщинам, сидящим на диване:
— Глэдис!
Она посмотрела на него. Сейчас она уже немного успокоилась, а Мария явно оправлялась от обморока. Было видно, что Глэдис вот-вот рассердится и начнет волноваться.
— Ты не осмелишься здесь выстрелить, учитывая, сколько людей в здании.
— Послушай, идут фильмы, и во всех стреляют. Я мог бы всю обойму разрядить в тебя, и никто бы и ухом не повел!
Та моргнула и уставилась на оружие. Ей казалось, что, глядя на оружие, она демонстрирует собственную храбрость. Мария снова застонала и закрыла глаза, но оставалась в сознании.
— Я подожду снаружи немного и, если увижу, что ты вышла слишком рано, пристрелю тебя. Ведь ты же понимаешь, что я это сделаю?
Она перевела взгляд с револьвера на его лицо и прошептала:
— Да.
— Сама подумай, когда выйти, но не спеши. Только представь, как это травмирует Марию, если она увидит тебя лежащей в луже крови.
— Я не буду торопиться, — сглотнула та.
10
Из автомата в Хьюстоне Паркер позвонил парню по имени Маккей. Трубку взяла его подруга Бренда.
— Эд рядом?
— Да нет, ходит где-то, и я не думаю, что ему нужна работа.
— А я ее и не предлагаю, мне нужно только имя.
— Для тебя или кого-то еще?
— И то, и другое, — ответил Паркер. — Может, он мне перезвонит в два часа по вашему времени?
— А у тебя что, другое время?
— Да, — ответил он и дал ей номер автомата за углом.
— Я ему передам, — пообещала она и спросила: — У тебя как дела?
— Да так, занят очень. — Он положил трубку и ушел, одетый, как священник, собираясь сделать вклады на все свои девять счетов, а затем перевести деньги на счета в Гальвестоне.
В три часа, переодевшись, он подъехал к автомату, установленному на столбе возле заправки, прямо возле пневмошланга. Он припарковал «таурус» рядом, вышел из машины, и тут же зазвонил телефон.
Эд Маккей, как всегда, был бодр и весел:
— Бренда сказала, что тебе нужно имя.
— Ты знаешь кого-нибудь в Техасе или неподалеку, кто может с этим помочь?
— Я понял, что ты имеешь в виду. Есть тут один тип на примете, он специализируется на испанских именах, может, знаешь его?
— Нет. Хорошо, пусть испанские.
— Ладно, он живет в Корпус-Кристи, и его имя есть в телефонной книге. Он называет себя Юлиус Норте. — Фамилию Эд произнес по слогам.
— Ясненько, — протянул Паркер.
— И не говори, — засмеялся тот, — наверное, он был у себя первым заказчиком.
— Позвони ему и скажи, что заедет Эдвард Линч.
— Хорошо, когда?
— Завтра. — Паркер закончил разговор.
На следующий день, завершив все свои банковские дела, Паркер отправился на юг, в Корпус-Кристи — самую южную точку Техаса на берегу Мексиканского залива, совсем рядом с Мексикой и Южной Америкой.
Международный аэропорт Корпус-Кристи располагался на востоке города, к нему вела дорога прямо от Тридцать седьмой трассы, и Паркер нашел поблизости мотель на эту ночь.
В нижнем ящике прикроватного столика он обнаружил телефонную книгу города. Юлиус Норте там значился. Набрав номер, Паркер услышал автоответчик:
— Вы позвонили в компанию «Поко Репро». Сейчас никого нет на месте. Пожалуйста, оставьте свое имя и номер телефона, и мы с вами свяжемся.
Потом то же самое повторили на испанском.
— Эдвард Линч, — сказал Паркер и назвал номер телефона в мотеле и номер комнаты.
Он снова уткнулся в справочник и принялся изучать список местных ресторанов, но не успел выбрать, как раздался звонок. Видимо, Юлиус Норте все-таки был на месте и отслеживал поступающие звонки.
— Мистер Линч?
— Да.
— Ваш друг сказал, что вы можете позвонить.
— Эд Маккей.
— Да, именно он. Где вы?
— Возле аэропорта.
— Вы хотели бы встретиться сейчас?
— Да.
— Вы знаете, где Падре-Айланд-драйв?
— Найду.
— Ну что ж, хорошо, — ответил его собеседник и быстро дал четкие указания.
Последовав им, Паркер очутился в квартале, похожем на любой подобный квартал на юге или востоке Штатов, от Мобила до Лос-Анджелеса. Здесь стояли одноэтажные, оштукатуренные и выкрашенные в бежевый цвет домики, без гаражей или веранд, немного потрепанные, расположенные на маленьких неухоженных участках земли, и на многие мили вокруг не было видно не то что деревца — даже высокого кустарника.
Нужное здание располагалось на углу, с навесом для автомобилей, пристроенным сбоку, подальше от перекрестка, и первым сюрпризом стала машина, стоявшая под навесом: блестящая черная «инфинити» с престижным номером, сделанным на заказ. Это авто стоило больше, чем все машины в округе, вместе взятые. Выше звонка на маленькой дощечке виднелась надпись: «Звони и входи».
Сейчас Паркер уже кое-что понял. Во-первых, Норте здесь не жил, соответственно, его не волновало, кто войдет в дверь, а во-вторых, он был богаче всех жителей округи.
Он позвонил, как и было сказано, затем толкнул дверь и вошел в гостиную, оборудованную под контору с двумя столами.
Стол у задней стены слева стоял прямо под окном, из которого был виден навес для автомобилей. Стол представлял собой серый металлический прямоугольник, и тип, сидящий за ним, отложил фотоновеллу, которую читал, как только Паркер вошел. Он выглядел как герой телевизионной рекламы рестлинга — длинные засаленные черные волосы, шея шире, чем лоб, черная футболка, облегающая чересчур мускулистое тело. У него были сплющенный нос, тяжелый рот и маленькие темные глазки под сведенными бровями.
Взгляд, брошенный на Паркера, был невыразительным, но при этом выжидающим, как у сторожевого пса.
Другой стол, ближе к двери и справа, был намного больше, тщательно изготовленный из красного дерева теплого оттенка, отражающего свет.
Зеленая, обтянутая тканью записная книжка с промокательной бумагой, медная настольная лампа, блестящий настольный письменный набор, семейные фото в кожаных рамках — здесь было все. И у мужчины, сидевшего за столом, тоже все было.
Он был одет в белую гуйяберу,[1] которая выгодно подчеркивала его загар, на голове красовался хороший парик каштанового цвета, средней длины и отлично уложенный. У него было гладкое приятное лицо с мягким уклончивым взглядом и следами пластической хирургии, и, когда он поднялся, чтобы поприветствовать гостя, его улыбка явно предназначалась кому-то другому.
— Мистер Линч, — сказал он.
— Мистер Норте, — ответил Паркер и закрыл за собой дверь.
Норте обошел стол, чтобы протянуть сильную, рабочую, явно не тронутую пластикой руку, которая куда более правдиво рассказывала о его происхождении.
Паркер пожал ее, и Норте указал на коричневое кожаное кресло, стоящее напротив стола.
— Присаживайтесь, пожалуйста, мистер Линч, — предложил он. — Скажите, как там наш друг Эд, у него все в порядке?
— Он мне не докладывал.
Норте усмехнулся, и они оба уселись по разные стороны стола.
Сторожевой пёс снова уткнулся в свою фотоновеллу.
— Он вернулся в дело, а?
— Наверное, — протянул Паркер, оглядывая комнату.
Серый промышленный ковролин, несколько бежевых картотек, напротив входа — закрытая внутренняя дверь. Бумажный фирменный календарь и несколько дипломов на стенах.
— Вы называете это место «Поко Репро». Что это значит? — спросил он наконец.
— Типография, — объяснил Норте. — В основном ежедневники, бланки ежегодных отчетов, программы банкетов, больше на испанском, чем на английском, но вам же не это нужно.
— Да, не это. Мне нужны документы.
— Насколько хорошие?
— Настоящие, чтобы по ним можно было купить машину, оформить кредит. Они мне нужны не навсегда.
Норте покивал головой. Перед ним на зеленом блокноте лежала толстая золотая ручка. Он повертел ее в пальцах и сказал:
— Настоящие самые дорогие.
— Да, я знаю, — заверил его Паркер.
— И неважно, на какое время они нужны. Их нельзя продать обратно или даже просто отдать. Как только вы их получите — все, они ваши.
Паркер пожал плечами:
— Хорошо.
— Вас интересует прошлое этих документов?
— Главное, чтобы на это имя не были заведены дела.
— Это само собой разумеется. — Норте подумал, глядя в окно, и добавил: — Номера социального страхования не будет, это нереально. Я не могу достать законный номер, который работал бы в системе.
— Обойдемся без этого.
— У меня есть несколько друзей, натурализованные граждане, это подойдет?
— Мне нужно имя, которое было бы похоже на мое.
— Да, это я знаю. Вы могли бы стать ирландцем, например?
— Возможно.
— Много ирландцев переехало в Южную Америку, особенно в девятнадцатом веке, а имена сохранились. Есть Хосе Харриган, Хуан О\'Райли.
— Я могу стать Хуаном.
— Есть имена, которые не так выдают национальность. Например, Оскар, Габриэль, Леон, Виктор.
— Хорошо.
— И когда бы вы хотели получить документы? — поинтересовался Норте и тут же, не ожидая ответа, сказал: — Это не очень разумный вопрос, ясно, что как можно скорее.
Паркер согласился.
— С техасской пропиской?
— Да, так лучше, — подтвердил он.
— Мне это будет проще всего. Итак, вам нужны водительские права и свидетельство о рождении, а загранпаспорт?
— Нет, он не нужен.
— Вы меня удивляете. Людям, которым я обычно помогаю, это нужно в первую очередь.
— Мои неприятности местного характера.
Норте засмеялся:
— Хорошо, мистер Линч, думаю, где-то через два дня вы перестанете им быть. Это вам подходит?