Несколько сильных пощечин привели его в чувство.

— С какой стати ему желать конца света? Коул вовсе не нигилист. Видел, как он на нее смотрел?

– Ты кто такой?

– Человек, – брякнул первое, что пришло в голову, Андрей.

– Тогда почему не умираешь, когда в тебя стреляют?

– Это необходимое качество человека?

– Умный, да?

– Вряд ли. Умные далеко отсюда.

– Угадал! – неприятно засмеялся Новицкий. – И наверняка даже не представляешь насколько. Впрочем, пока я тоже мало что понимаю. Наверху чистый воздух и первобытная природа. Но как это произошло, пока не ясно.

– Машина? – предположил Андрей.

– По-другому не объяснишь, – неохотно согласился Новицкий. – Но почему?

– Она вообще как-то странно работает.

– Странно, что она вообще работает. Что там у тебя?

Андрей только слабо шевельнул пальцами, когда Новицкий забрал у него рацию.

– Я – Новицкий, кто на связи?.. Рябцев? Просрал шпионов, тырщ генерал? А я тебя предупреждал!.. Да! Только что разобрался. Главный агрегат излучает не по широте и долготе, а по высоте и времени!.. Остроумно, конечно. Кому-то очень не хотелось, чтобы машина работала. Что именно излучает, тоже непонятно, но реактивная тяга забросила нас на миллион лет в прошлое. Так что жатка не только генерирует зомби, но и является машиной времени. Такие, значит, побочные эффекты… Уверен! Ты звезды видел? А еще я уверен, что это не единственное вредительство моему проекту! К примеру, излучение направлено не наружу от границ Родины, а внутрь объекта. Ты понимаешь, что это значит? Эффект ограничен стенами Бункера. Хотел бы я знать, какой идиот это сделал?.. А как я мог это определить, не включив машину?

Андрею припомнились слова Судакова о неизбежности саботажа средним звеном персонала. Он подумал о хороших людях, которые, как могли, противились созданию машины смерти, которые плодили и множили ошибки. Не сговариваясь и не спрашивая друг у друга совета или поддержки.

– Чему улыбаешься, старшина?! – Удар по ребрам после пережитой боли не показался каким-то особенным. – Тоже радуешься моей неудаче?

«Лычки на куртке разглядел, – равнодушно подумал Андрей. – Мы с Тяном на них даже не взглянули…»

– А вы, девушка, рот закройте! – орал в рацию главный конструктор. – И не хамите мне! В том, что он еще жив, виноват не я, и даже не машина. Сейчас схожу за патронами и прикончу вашего…

Он замолчал. Полозов подумал, что Новицкий подыскивает какое-то особенно обидное слово, но когда пауза затянулась, открыл глаза. И ничего не случилось. Даже свет показался обычным. Вот только светились не софиты под потолком, нет. Светились огромные ленты растений, колышущиеся в такт неслышному ритму. «Как водоросли в сильном течении», – подумал Андрей. Он приподнялся на локте и попытался разглядеть Новицкого.

– Немой!

Андрей прислушался: «кажется, Тян кричит»?

– Немой!

Подбежал Виктор. В руке – пистолет.

«В коридоре подобрал, – подумал Андрей. – Я его там выронил. Когда меня убили».

– Черт возьми! Ты весь в крови!

Полозов осторожно поднялся на ноги. Странное дело: у него ничего не болело. Судя по ощущениям, здоровья даже прибавилось. Его снова спасла Машина?

– Чья это кровь? – настаивал Тян.

В нескольких шагах разглядел труп в черном халате техника. Новицкий? Подошел и вынул из его ладони «мыльницу».

– …вас очень прошу. Он контуженый. Он воевал!

– Варвара?

– Андрей!

– Старший лейтенант Полозов, доложите обстановку!

– Новицкий лежит без движения. Симптомы прежние.

– Андрей! – рвался из рации взволнованный голос Вари. – Что с тобой? Ради бога, скажи мне что-нибудь!

– Варенька… – тепло позвал Андрей. – Ты почему не на складе?

Ответил Тян:

— Может, это непреднамеренно. Побочный эффект. Сопутствующий продукт.

– Мы договорились с Еленой, что в случае тревоги она поморгает лампами. Как освещение «заиграло», так мы и разбежались…

Полозову от тяжелого предчувствия стало нехорошо:

— Господи, у меня все болит, — пожаловался Билли. — Побочный эффект чего? Сжигания кракена? Это профессор послал за ним Эла? Зачем ему это? Ладно, может, и так. Но ты слышал, что он сказал? Ее похитили, и Коул думает, что мы. Это тоже относится к делу.

– Сколько в ангаре живых, Варя?

В занятом ими заколоченном доме Билли с Дейном изучали захваченные бумаги. Общефизические работы они лишь пробежали глазами — их интересовали тайные знания.

– Двое, – в ее голосе послышалось облегчение.

— Посмотри-ка на эту хрень, — сказал Билли, перелистывая «Неестественные горения». Всего он, конечно, не понимал, но кое-что из заметок-экспериментов-заклинаний улавливал, — «Обратимый пепел», — прочел он. — Господи. «Холодный пожар».

– Я – «красный»?

Это было учебное пособие по альтернативному огню.

– Инфракрасные датчики воспринимают твое тепло, – уравновешенно сообщила Елена. – По всем признакам, ты не зомби.

— Что такое обратимый пепел? — спросил Дейн.

«Что ж, значит, обошлось…» – успокоился Андрей и огляделся.

— Если я правильно понял, он получается, если сжигать предмет в «огне памяти». — Билли прочел заключение, — «Если поддерживать его горячим, это пепел; если снова охладить, он становится тем, чем был раньше».

Несмотря на внушительные размеры, ангар показался тесным. Всю его центральную часть занимало огромное сооружение пирамидальной формы. Спиральная лестница из прутьев арматуры, карабкаясь кверху, обвивала пирамиду, и вместе с ней тянулась к высокому потолку. В самой установке на разных уровнях темнели отверстия входов, к которым можно было легко добраться по лестнице.

На самой вершине висела гроздь параболических антенн, которая, судя по мощному электродвигателю и системе охлаждения подшипников, должна была с большой частотой вращаться вокруг оси пирамиды.

Речь шла также о бесконечном огне, который горит, ничего не потребляя, — о том самом, давно ставшем притчей во языцех. Об антиогне, который горит, становясь все холоднее и холоднее, вплоть до не-температур ниже абсолютного нуля. Между страницами книги торчали сложенные листки бумаги — закладки. Билли прочел записи на них.

– Машина смерти, – с трепетом произнес Виктор.

– Не думаю, – холодно возразил Андрей.

— «Будете вести себя правильно, получите ее обратно. Приготовьте три порции, — погоди-ка, — катахронофлогистона. Доставка позже». — Похоже на записку о выкупе. Коул делал на ней рабочие пометки.

Он сбросил куртку и с отвращением стянул с себя тяжелую от крови футболку. Грудь и плечо оказались целыми. Измазанный в крови Полозов, наверное, выглядел устрашающе: Тян с шумом глотнул слюну и часто заморгал.

Под напечатанными словами стояли каракули, написанные ручкой и карандашом.

Андрей прошелся вокруг пирамиды, не столько рассматривая ее, сколько отыскивая чистую ветошь. Ничего подходящего не нашлось, поэтому он подошел к мертвецу, снял с него халат и принялся тщательно вытирать руки и грудь.

— Наверное, если пользоваться такой запиской для работы, будешь вести исследования с особым вдохновением, — заметил Дейн.

– Лицо тоже, – тихо подсказал Виктор.

— Ничего странного не видишь? — Билли протянул ему фотографию. — Посмотри. Внимательно посмотри. Девочка посредине, Коул сбоку.

— Может, это Ночь костров?

Элементы мозаики понемногу складывались в цельную картину. Кленовый лист, контузия, тяжелые ранения… Только где контузия и где ранения? Проросшие стены и пол, леса и чудовища, о которых докладывали разведчики… инвертированный сигнал. Вместо лучей смерти машина генерирует что-то другое, противоположное. И время. Занятный бонус для тех, кто сумеет выжить.

— Нет, я не о том. Смотри, — (Что-то было не так: костер горел сбоку от девочки, по другую от Коула сторону, причем очень близко, странно их освещая.) — Он по одну сторону от нее, а огонь — по другую. — Билли потряс фотографией. — Здесь не двое, а трое. Семейный портрет.

Оба прищурились, разглядывая снимок. Дейн медленно кивнул.

– Уходим, девушки, – решительно сказал он в микрофон «мыльницы». – Не забудьте сумку с бутербродами и немедленно уходите. Прямо сейчас. Встречаемся у пролома.

— Многие полагают, что сейчас джинны выходят из-под контроля, — сказал он. — Может, это имеет какое-то отношение к происходящему? Смешанный брак…

Полозов критически осмотрел простреленную навылет куртку и надел ее на голое тело, поерзал плечами – холодно и липко.

— А теперь кто-то похитил его дочь. Коул подумал, что это мы.

— Он подчиняется приказам. Даже если для поджога применяют его материалы, он не руководит, а просто делает, что ему велят.

– Мы едва успели дотащить мешки к лифту, – недовольно заворчал Виктор. – Подняли только треть…

— Его дочь. Найти похитителей… — сказал Билли.

– Потом вернемся, – пообещал Андрей, увлекая его к выходу. – Как только здесь все успокоится, мы обязательно вернемся. Но сейчас нам обязательно нужно оставить его в покое.

— Да. Причем он думает, что похитители — мы.



– Может, все-таки уничтожение? – подал голос генерал.

Еще преследователи? Ну что ж. Все равно за ними охотились каждый миг. Приходилось держаться вдали от кракена, путешествовавшего по кругу, независимо от того, насколько заметны были лондонманты, — ведь их укрывала материя города, функциями которой они являлись. Такой грандиозной охоты, как за Билли и Дейном, еще никто не устраивал; они не могли рисковать, привлекая лишнее внимание к богу в аквариуме. Дейн молился ему, беззвучно, но на виду, совершенно не стесняясь. Он жаждал быть рядом с кракеном, но не хотел подвергать его опасности — ведь тот и без того был в опасности, не говоря уже о конце света.

– Нет. Уничтожать мы его не будем.

Эта прескверная перспектива не означала, что следует забывать, как позволяли себе Билли с Дейном, о повседневной активности охотников и магов, преследовавших их ради вознаграждения от Тату. Об этом мрачном и пугающем факте пришлось вспомнить в ту ночь, когда они изучали труды Коула и гадали, кто может стоять за похищением его дочери, а затем отправились на опасную прогулку к грязному кафе, чтобы выйти оттуда в интернет. По пути в каком-то боковом проулке послышалось беспокойное жужжание.

— Что еще такое?

– «Его»? – спросил Виктор.

— Это…

Гуденье меж кирпичей. Похоже было, что алчный рой — злобный коллективный разум — собирается напасть на них ради вознаграждения в неведомой форме. Билли и Дейн проверили оружие и прижались поближе к стене, готовые сражаться или бежать. Меж тем гудение, под шум машин и грузовиков, приблизилось и раздавалось теперь прямо из-за угла.

Андрей не успел ответить – из рации донесся испуганный голос Вари:

— Выберемся на проспект, — предложил Билли. — Туда ведь пчел не пошлют?

— Может, под него? — Дейн кивнул на люк в асфальте.

– Мы не можем выйти. Растения запломбировали дверной проем. Сплошная стена…

Билли взвешивал возможности, но медлил, потому что приближался другой звук. Оба услышали дребезг стекла и костей, скольжение бутыли по тротуару.

— Господи, — сказал Билли. — Он по-прежнему следует за мной. Вернулся. — Быстрое предупреждение в голове, отчетливая волна боли. — Снова меня разыскал.

– Двухлитровая бутылка в сумке! – спокойно сказал Полозов. – Мы взяли ее из лаборатории.

Показалась пчелиная масса — хитиновое облако, стеной преграждавшее им путь. Но за насекомыми виднелась темная фигура, которая двигалась, вращаясь и раскачиваясь. Герметичная крышка выскочила, и среди алчных пчел возникло завихрение, а воздух рванулся внутрь фигуры. Гудение запнулось. Дым из насекомых хлынул с глаз долой, как прокручиваемый в обратную сторону фильм, как пар, устремляющийся обратно в чайник, — и остался один только ангел памяти.

– У нас остался пропан, – напомнил кореец. – Спалим эту изгородь к чертям!

Он показался перед Билли, спаситель, желающий получить одобрение. И он же выдавал стеклянные предостережения и останавливал время, по ошибке считая Билли своим пробирочным пророком. Чувствовал ли ангел вину Билли за произошедшую ошибку, за то, что тот вовсе не был ниспослан никем и никому? Тело ангела снова стало бутылью с формалином, в котором на этот раз плавали сотни пятнышек — исчезающих телец злоумышленника. Костлявые его руки были костями, голова — тоже костяной.

– Ни слова больше! – Андрей поднял указательный палец. – Ты не забыл, что жатка по-прежнему работает? Она убивает всех, кто убивает, думает об убийстве или собирается о нем подумать. Варя?

Но он сильно сдал. Его сокрушили, и, вероятно, не раз, во время изнурительных перемещений, когда ангел следил за Билли и защищал его. Он исчез и восстановился. На этот раз он сотворил себя из сосуда куда ниже Билли — раза в два. А череп когда-то принадлежал обезьяне или ребенку.

– Да. Слушаю.

Она выглядела очень бледной, под глазами залегли темные круги. Взгляд казался печальным и беззащитным. К руке были прикреплены две капельницы, в одной кровь, в другой – прозрачная жидкость, и датчики кардиомонитора и устройства, которое следило за состоянием плода.

– Надень мою перчатку для сварки.

Ангел дребезжал, обращаясь к Билли из темноты проулка. Тот поднял руку в приветствии. Истощение вконец одолело ангела — Билли чувствовал это эхом в своей голове, — и ангел дрогнул. Изваяние из стеклянной бутыли и костей пришло в более естественное состояние полной неподвижности: лишенные плоти руки упали, чтобы стать мусором, а череп опрокинулся и скатился по выпуклой крышке, чтобы расколоться о тротуар. Осталась только челюсть, которую удерживала стеклянная шишка — ручка крышки. Растворяющиеся пчелы покачивались в мутной жидкости.

– Зачем?

Может быть, управлявшая им ангельская энергия, вернувшись в свое музейное гнездовье, уже восстанавливала себя в другой бутыли, еще меньше размером, с новой костяной головой, еще меньше размером. И ангел снова пустится в путь, ориентируясь на силу, дарованную Билли, на свой собственный след в нем, чтобы отыскать его или разбиться в дороге и попытаться еще раз.

– Не нужно вопросов, женщина! Надень перчатку!

– Малышка, – прошептал я, положил руку ей на лоб, погладил по лицу, потрепал волосы, – ты как?

– Я надела, Андрей, – сказала Елена.

Дейн и Билли направились к другому приюту для бродяг, обрадовавшись дождю: тот, казалось, отсекал насланный Коулом запах гари, который до сих пор не вполне улетучился. Билли все еще чуял его, когда уснул, чуял сквозь воду, в которую погрузился внутри своего сна. Вода была сначала теплой, но море темнело, и она стала прохладной, потом еще прохладнее и темнее, потом холодной и наконец — снова теплой. Сквозь черноту Билли видел, как мерцают подводные существа. Он падал в город, в затонувший Лондон. Среди мерцания уходили вдаль улицы, на которых еще горели фонари: каждый из них обследовался стайкой рыбок. По улицам, обращенным в ущелья, бродили крабы, огромные, как автомобили, оттесненные ими на тротуар.

На башнях и верхних этажах развевались случайные флаги водорослей. Здания покрывала корка кораллов. Сновидческое «я» Билли опустилось на самое дно. Он увидел мужчин и женщин, захлестнутых водой пешеходов, шагавших медленно, точно фланируя, увидел витрины давно умерших, утонувших магазинов. Люди были в водолазных костюмах с латунными нагрудниками. Из верхней части круглого шлема выходили воздушные трубки, свободно раскачиваясь, уходя вверх, в темноту.

– Устала. Я почти потеряла сознание. Кровь была повсюду.

– Полей из пластиковой бутылки изгородь. Только осторожно, не спеши. Представь, что поливаешь любимые цветы на газоне.

Цефалоподов не было. «Это апокалипсический сон кого-то другого», — подумал Билли.

Но вот оно случилось — вторжение его собственного смысла, ради которого Билли здесь оказался. От центра затонувшего Лондона пошел горячий прилив. Вода закипела. Стены, кирпичи, окна и покрытые слизью гниющие деревья загорелись. Рыбу унесло прочь, в пригороды; ржавеющие автомобили и крабы сметались силой того, что надвигалось. И вот он явился, катящийся, как автобус, брошенный вдоль этой улицы, вдоль этой подводной Эджвер-роуд, который пронесся под эстакадой и перевернулся. Аквариум кракена.

– Они сказали, с тобой все будет в порядке. И с малышом тоже.

– Поможет?

Он разбился вдребезги. Из него вывалился мертвый архитевтис, скребя тротуар и развевая щупальцами, причем его прорезиненная мантия, толстая и тяжелая, колыхалась только вместе с приливом, с потоком, взметаясь не как у головоногого хищника, но как у дрейфующего мертвого бога, которым он и был. Кракен и осколки аквариума царапались, трескались и распадались, меж тем как вода хлестала, все нагреваясь, а подводный огонь выжигал все дотла.

– Уверен. Как только заросли раздвинутся, идите к пролому. И не ждите нас, сразу выбирайтесь!

– Врач сказал, что мне нужно остаться здесь на какое-то время, а потом лежать в постели до самых родов.



– Думаешь, он живой? – шепотом спросил Тян. – Но тогда почему он первым делом не убил Новицкого? Вот уж кто не «массовый» – тотальный убийца!

– Я знаю. Но самое главное, что с тобой и с малышом все в порядке.

Еще один провидческий сон? В самом деле? Билли пробудился из-за того, что услышал голос Вати. Он обливался потом после пребывания в горячем черном океане. Запах гари, насланный Коулом, все еще не исчез. Вати вернулся. Он был в капитане Кирке. Билли нашел очки.

Андрею показалось, что они слишком быстро идут, и он замедлил шаг: «Как бы еще угадать со временем, чтобы девушки вышли из Бункера, но не успели вернуться, когда увидят Виктора одного?»

– Думаю, мне придется раньше взять отпуск по беременности.

— Вот вы где, — сказала игрушка слабым пластмассовым голосом. — Кое-что происходит.

– Может, потому, что считал Новицкого своим отцом? – прислушиваясь к рации, таким же шепотом ответил Полозов.

— Да? — отозвался Дейн. — Серьезно? Вчера мы едва не сгорели заживо из-за нашей единственной наводки, но по-прежнему не знаем, что же такое творится.

– Фонду придется обойтись без тебя.

— Может, это все прояснит, — сказал Вати. — Может, это оно. Светопреставление.

— Это мы знаем, — заметил Билли. — Потому-то мы и здесь.

«Скользкий путь, – подумал он. – Опасная логика. Если жатка полагает, что Новицкий ее отец, то за кого она принимает меня?»

– Вот этого-то я и боюсь. – Она слабо улыбнулась, попытавшись пошутить.

— Извините, я не то имел в виду, — поправился Вати. — Я хотел сказать, что их два.

– Как у вас дела, барышни? – спросил он по рации.

– Прости, что у меня был выключен телефон. Меня вынудили выключить его в ресторане, но я не должен был их слушать. Или по крайней мере надо было позвонить тебе и сообщить номер ресторана.

– Отлично, – ответила Варя. – Заросли действительно раздвинулись. Идем по коридору.

Глава 61

– Не переживай. Я позвонила Клаудии, но она была в Нью-Йорке, потом я позвонила Салли и Эмми, не могла дозвониться ни до кого из них и уже собиралась звонить в скорую, когда позвонил Курт, слава Богу. Он действительно очень хороший друг, правда?

Волшебник, продавший ей защиту, проявил, на свой грубоватый лад, невиданную доброту, не сказав, куда ей идти, — если, конечно, сам это знал. Но для Мардж, понимавшей, где следует искать, теперь, с ее сетевыми контактами и адресами, не составило особого труда выяснить время и даже получить намек на место, где должны произойти эти соперничающие, перекрывающие друг друга или же взаимодействующие светопреставления. В интернете шли споры о том, как на это реагировать.

– Не задерживайтесь. Сразу выбирайтесь на поверхность.


бутл виски и башку под подушку
д/б спрут вот что
ждем всех в Л


Лучший из друзей, говорил он. Худший из врагов.

Он выключил канал передатчика и остановился.

— Господи, да неужто? — вслух сказала Мардж.


надо ехать никак пропустить весь мир там


Я кивнул, но ничего не ответил.

Виктор, не ожидавший остановки, прошагал мимо, обернулся. Не давая ему опомниться, Андрей указал пальцем направление:

Не то чтобы ей было все равно, останется она в живых или умрет: как раз это ее очень заботило. Но получалось, что она не ставила собственную безопасность на первое место, — и кто бы мог такое предсказать? В ее компьютере лежали и другие сообщения от друзей. На этот раз у Мардж было такое чувство, словно, не отвечая, она не столько защищала приятелей, сколько меньше подвергала опасности себя.

Леон, думала она. Мы погружаемся все глубже. У нее имелся телохранитель — айпод. Ей требовалось узнать место. Если все, кто обитал в этом еретическом городском пространстве, соберутся там, можно кое-что выяснить. И если за этим стоял спрут, если это животное было им, если, как намекали в Сети, именно он и надвигался, она могла бы найти Билли.

– Тебе туда, дружище.

Кто-н готов идти? — написала она. Защищая друг друга? Пойти командой посмотреть что к чему?

6

– А ты?


не зна
нет
нет
спятила???


– У нас там еще люди, – он пожал недоумевающему Тяну руку. – Попробую справиться. Это много времени не займет.

Черт с ними, какая разница? Там может появиться Билли. Леона там не будет, это точно.

Я переночевал на кушетке в палате Кейт. С негнущейся спиной, измотанный, я съездил домой, привез ей в больницу кое-какие вещи. На работу попал только к полудню.

– Если «много времени не займет», почему не вместе?

Мардж загрузила в айпод несколько плейлистов, взяв их чуть ли не наобум с компьютера и заняв всю доступную память. Выйдя на улицу, она почти все время ощущала, что мир за ней наблюдает, что она под угрозой. Она шла пешком и не надевала наушников, пока не стемнело. Затем нажала на кнопку воспроизведения в случайной последовательности.

– Потому что девушки вот-вот выйдут на поверхность, а пистолет только у тебя. Займись безопасностью наших женщин, Виктор. Дикая природа все-таки…

Фонари сияли ей сквозь дымку ветвей, древесных ореолов. Мардж шла через ближайший к ней веселый ряд шашлычных, маленьких продуктовых и хозяйственных лавок. Чей-то голос зазвучал в ушах, немузыкальный, счастливый, тонкий голосок: «Ах, ну же, ну же, нажимай, ах, ну же, ну же, обнимай». Это сопровождалось щелчками включаемого и выключаемого проигрывателя и звуками удара палкой по чему-то там.

На сотовом телефоне я обнаружил сообщение от Джима Летаски, но не смог его найти ни по мобильному, ни в офисе. Я позвонил Фестино и попросил разыскать для меня Летаски. Фестино ответил, что сейчас Летаски находится на презентации где-то за пределами офиса, но он хотел поговорить со мной о чем-то очень важном.

– Мы выходим, – сообщила по рации Лена. – Если вы еще внизу, сейчас связь прервется.

Мардж тотчас почувствовала, что она сбита с толку, что ее ласкает, обволакивает этот немелодичный голос. Экран айпода сообщил, что это песенка «Push It» группы Salt’ N Pepa. Она перескочила вперед. «Rehab» Эми Уайнхаус, прочла она, однако услышала не знакомую оркестровку и великолепное, встречающееся раз в полвека рычание, но слабый шум прочищаемого горла и все тот же пронзительный и ворчливый бесполый голос, что и раньше, исполнявший в самом грубом приближении трек «меня пытаются лечить, нет, нет, нет, нет, нет». И повторяющийся звон одной гитарной струны.

Было слышно, как Варя со смешком уточнила: «А если наверху, то восстановится…»

В кабинете я начал проверять почту и включил автоответичик в режим прослушивания. Первое сообщение было от Курта.

– Иди, – твердо сказал Полозов, подталкивая Тяна в нужном направлении. – Я скоро вернусь.

На этот раз в пении не было особого энтузиазма, и оболочка вокруг Мардж стала прохладнее, словно в нее прорвался ветер. Она снова перескочила — на «Gold Digger» Каньи Уэст[75]. «Дает мне деньги, когда нужны, совсем не зря мы с ней так дружны». Маленький певец опять радовался, и Мардж почувствовала себя в большей безопасности.

Не дожидаясь, пока Виктор тронется с места, Андрей пошел в другую сторону, к Цитадели.

Этому голосу нравилась группа Run-DMC. Мардж терпеливо пробиралась через неумелое подражание классическому хип-хопу старой школы. Еще ему нравилось кое-что из репертуара Specials — «о, город, город, а-а-а, а, это город-призрак», с прихлопом в удвоенном темпе. Ему был не по душе Моррисси. К ужасу Мардж, он взял восторженно-задиристый тон в «Building a Mystery», проникнутом чувством вины треке Сары Маклохлен, — а почему он оказался у Мардж, она уже забыла.

– Привет, – сказал он, – приятель, дай мне знать, как там дела у Кейт, хорошо?

* * *

— Господи, — сказала она айподу. — Если тебе по душе «Ярмарка Лилит»[76], я лучше попытаю счастья с Госсом и Сабби.

Проход на командный пост все еще оставался свободным. Сиреневые усики по периметру отверстия беспокойно шевелились, неприятно напоминая жадную глотку со змеями вместо губ.

Маленький певец немного помрачнел, когда она быстро перескочила через эту песню, но ей удалось снова его порадовать на треке «Hippychick» группы Soho: засэмплированному гитарному проигрышу из Smiths в начале песни прибор стал вторить трелями «ла-да-да-да-да». Мардж не могла отделаться от этой песни с тех пор, как услышала ее в потайном пабе. Что ж, есть шумы и похуже.

Андрей включил передатчик и попросил:

Теперь я окончательно был сбит с толку. Чувство благодарности за то, что он привез Кейт в госпиталь, по большому счету не могло изменить моего отношения к нему. Я все равно был уверен, что Курт должен уйти из компании. С другой стороны, он, несомненно, не заслуживает того, чтобы я разводил сплетни у него за спиной. Как минимум, я должен прямо, с глазу на глаз сказать ему о необходимости его увольнения. Сканлон мне не перезванивал, и у меня были большие сомнения насчет того, что он действительно собирается «присмотреться» к Курту на предмет его увольнении.

Мардж вошла в самый неприветливый район из всех, более-менее близких к ее дому. Несколько минут она постояла на пустыре, со всех сторон окруженном высотными зданиями, слушая защитное мурлыканье своего спутника. Ей хотелось узнать, что он будет делать, когда случится что-нибудь этакое. Но она оставалась совершенно одна. Один раз двое детей, проезжавших мимо на велосипедах, окликнули ее, осыпав бессвязными дразнилками, и унеслись с кудахтаньем, яростно крутя педали. На этом все и закончилось. Мардж чувствовала себя глупо: ей было стыдно оттого, что она вела себя как приманка.

– Перейдите на частоту номера моего личного дела, товарищ генерал.

– Секреты от своей команды? – удивился Рябцев, но тут же отключился, настраиваясь на новую частоту связи.

«Ну, посмотрим, когда дело до этого дойдет», — подумала она. По пути домой дух в ее айподе бормотал «против, против, против власть имущих», — так взволновал его Public Enemy[77].

Я решил сам поговорить с Куртом, как мужчина с мужчиной. Помог бы ему найти работу где-нибудь в другом месте. Но его карьера в Entronics закончена.

Через несколько секунд он спросил:

Позже, уже ночью, она в одиночку — другого выбора не было — пошла к окраине города, незавершенной развязке шоссейной дороги. Это место, как она установила без особого труда, должно было стать эпицентром событий. Мардж прибыла туда заблаговременно и стала ждать.

Только я поднял трубку, чтобы позвонить Курту, как зазвонил телефон.



– Как слышишь?

– Как у нее дела? – услышал я голос Курта.

— Послушайте, один из этих двух богов — некое животное, — сказал Вати; эти слова их насторожили. — Если взять это и все слухи касательно джинна, огня и материала для растопки, нельзя не призадуматься: может, наступает то самое?

— Церковь, которая поклоняется животному и хранит свои тайны, — сказал Билли. — Дейн?

– Я знаю, что делать, – сразу перешел к делу Полозов.

– Лучше. Но капельницы все еще стоят.

— Это не наши, — медленно проговорил тот. — Я знаю Писание.

– Неплохо! – сдержанно похвалил генерал Рябцев. – Сам-то я ни хрена не понимаю.

– Я не должен был кричать на тебя за то, что ты выключил свой телефон, – сказал он.

– Я попробую с пульта наладить контакт с машиной и открыть вам дверь к центральной шахте.

— А не раскольники ли это, а, Дейн? — спросил Вати. — Новое ответвление?

– Нет, ты был прав. Не нужно было его выключать. Плевать на протокол. Курт, я ведь так и не поблагодарил тебя.

– А если нет?

— Может ли существовать еще одна церковь спрута?.. — Билли помедлил, но Дейн вроде бы не оскорбился. — Может ли где-нибудь существовать еще одна? Может это быть другим светопреставлением, где кракен ни при чем?

– В этом нет необходимости.

— Ячейка? — сказал Дейн. — Внутри? Имеющая дела с джинном? За всем этим? Но у них нет кракена. Мы-то знаем…

– Тогда нам конец.

— У них сейчас его нет, — уточнил Вати. — Мы не знаем, какие у них были планы. Или есть. Знаем только, что здесь замешаны спрут и горение.

– Спасибо, дружище. Я твой должник.

– Ты не обязан это делать, парень.

— Что, если это — оно? — сказал Дейн, смотря куда-то отсутствующим взглядом. — Что будем делать?

– Только не нужно говорить, что вас это как-то заботит.

– Ты что, ведешь счет?

— Господи! — сказал Билли. — Пойдем, выясним, встанем на его пути. Не сидеть же здесь, пока миру приходит конец! А если за этим ничто не кроется, продолжим поиски.

– Не буду, – хмыкнул генерал Рябцев. – Но у меня такое впечатление, что за свое геройство ты хочешь что-то попросить.

Дейн на него не посмотрел.



– Проследите, чтобы моих людей не обижали, – голос предательски дрогнул. – Отнеситесь к ним по-человечески…

— Я ничего не имею против светопреставления, — тихо произнес он.

– Удачи тебе, Андрей!

— Но не такого, — отозвался Билли после долгой паузы. — Не такого. Это не твое.

Каждую свободную минутку я заходил в Интернет и изучал предлежание плаценты. Согласно информации на одних сайтах, в этом не было ничего страшного. На других писали жуткие вещи. Я не знал, кому верить.

– Рацию оставляю включенной. Готовьтесь к эвакуации. Как только дверь откроется, немедленно уходите.

— Я передал ваше послание лондонмантам, — сообщил Вати. — Они держат кракена как можно дальше от всего этого.

Если это было тем самым, если оно действительно намеревалось, если событие могло намереваться стать тем самым, стать светопреставлением, кракену надо было держаться подальше, чтобы не загореться. Кажется, именно это могло покончить с ним и со вселенной в придачу.

В дверном проеме показался Летаски в костюме и галстуке.

Он протиснулся в отверстие входа и снял фонарь с пояса, но, присмотревшись, включать не стал: растительность Цитадели флюоресцировала ровным фиолетовым светом.

— Хорошо, — одобрил Билли. — Но мы не знаем, что у них за возможности.

— Это случится нынешней ночью? — уточнил Дейн. — Откуда вообще оно взялось? Нам давным-давно следовало бы об этом услышать. Это явно не обман, а подобные вещи не выскакивают из ниоткуда. Должны были появиться текел, упарсин[78] и прочее дерьмо. Полагаю, все туда пойдут, чтобы выяснить, в чем дело. И наша церковь тоже там будет.

«Читать – вряд ли, но найти свободное место в кинотеатре – запросто», – решил Полозов, пробираясь к незанятому креслу перед пультом. Когда сел, первым делом осмотрелся. Слева и справа шелестели заросли, которые всего сутки назад были обыкновенными людьми: ели, пили… недолюбливали начальство, ненавидели подчиненных и панически боялись своей работы… Сейчас, судя по всему, им на все эти беды было наплевать. Можно ли назвать их судьбу ужасной? А позавидовать можно?

– У тебя открыт браузер?

— Думаю, будут все, — сказал Вати.

Перевел взгляд на пульт управления и сразу понял, что смелый план вывода людей из Бункера провалился. «Я был уверен в своих силах, – растерянно подумал Андрей. – Но что теперь делать, ума не приложу. Как этим управлять?»

— Что до совпадения, — добавил Дейн, — то когда-то давно такое уже случалось.

– Да, а что?

Пульта не было. Столешница густо заросла плотным живым ковром, веточки которого шевелились, выгибали «спины» и тянулись кверху огромными гусеницами. По ним пробегали разноцветные полосы, которые время от времени складывались в чудные узоры, но от клавиатуры и вспомогательных систем управления ничего не осталось. Экраны тоже скрылись под флуоресцирующей занавеской.

Время от времени, очень редко, два светопреставления неизбежно совпадали, но все должны были знать об этом заранее. В таких случаях стражи непрерывности мироздания — официальные спасители, штатные полицейские и враги тех, кто заявлял о конце света, — должны были бы не только покончить с этими светопреставлениями, но и стать между враждующими священниками. Каждый из этих служителей культа хотел отменить вульгарный апокалипсис соперников, который мог бы помешать его собственному, благородному.

– Зайди на сайт муниципалитета города Атланты.



Полозов посмотрел на соседа справа. Мохнатый зомби деловито передвигал ветки столешницы, приподнимая их, отклоняя в разные стороны, и от этого цветовой узор участка стола перед ним менялся. Понять, что означает тот или иной рисунок, не представлялось возможным, и самое разумное, что Полозов в этой ситуации мог сделать, это немедленно встать и уйти. Он ничего не понимал. Он ничем не мог помочь людям, которые вот-вот утонут.

Я впечатал в командную строку название сайта.

Дейн и Билли воспринимали изгороди как нечто иное, нежели барьеры, стены — как лестницы, а крыши — как неровные полы. Билли гадал, будет ли его ангел памяти там, куда они направлялись, и сможет ли передвигаться по этой местности.

– Теперь перейди на «Отделы», а потом – на «Закупки». Видишь?

Больше из любопытства, чем на что-то надеясь, Андрей протянул руку и раскрытой ладонью провел над плантацией на столе. К немалому удивлению, это простое движение привело к очевидному эффекту: участок стола перед креслом окрасился равномерным сиреневым цветом. Перед Полозовым развернулся сиреневый прямоугольник, а еще возникло ощущение чего-то большого и грозного, притаившегося сзади.

Они избегали освещенных прорезей улиц, где была полиция. Когда оба подошли ближе к тому месту, где, по слухам, предстояло произойти событию (или событиям), Билли краем глаза различил других оккультных граждан Лондона — его, как бы это сказать, не-жителей? Сведения о месте действия распространились среди cognoscenti[79] с помощью перешептываний, эсэмэсок и листовок, точно светопреставление было незаконным шумным мероприятием.

Пространство между бетонными пролетами эстакад. Пейзаж, среди которого мог прийти конец миру, был индустриальным до непристойности, сплошной грудой отбросов. Здесь были мастерские, писавшие ржавчиной эпитафии автомобилям; склады, где днем трудились усталые подростки; супермаркеты и автоматические хранилища, пестревшие яркими красками и мультипликационными шрифтами посреди обесцвеченного мусора. Лондон — это бесконечная перебранка между углами и пустотой. В этой местности имелась арена из кустов, за которой можно было наблюдать с путепроводов.

— Надо держаться вне поля зрения, — шепнул Дейн. — Давай разберемся, что происходит, выясним, кто это.

Вати, то появлявшийся у них в карманах, то снова исчезавший, что-то забормотал ему.

Зрители расположились на крышах. Билли видел силуэты тех, кто сидел, прислонясь спиной к дымоходам, видел и одурманенный воздух, в котором некоторые сделали себя невидимыми. Они с Дейном висели на служебных лестницах, что вели на эстакадах. Легковушки и грузовики освещали фарами пустошь.

— Будь готов, — предупредил его Дейн, — сматываться в любой момент.

– Что там такое, Джим? Ты специально меня мучаешь?



Андрей поводил над столешницей руками, присматриваясь к удивительной игре красок. «Ну и что? – сердито подумал Полозов. – Меня ждет женщина, а я тут играми развлекаюсь…»

— Коллингсвуд, я не могу заставить вас говорить на радиожаргоне, но если я спрашиваю, как вы слышите, — а вы меня слышите, — то надеюсь, черт возьми, на ответ. Я же слышу, как вы там дышите.

«Прямоугольник» зарябил поразительной красоты орнаментом и вдруг сложился в сочную картину ясного утра: две девушки и парень сидели на поваленном дереве у самого края глубокой воронки. Парень держал в руке пистолет и с заметным беспокойством всматривался в чащу темного леса, прислушиваясь к каждому звуку. Девушки, напротив, безучастно смотрели на дно воронки. Андрей подумал, что ни разу не видел Варю при солнечном свете. Сейчас ее личико казалось нежным, почти детским. Но вот из леса послышался треск, девушки вслед за Тяном повернули головы, и Полозову открылась изуродованная ожогом правая сторона Вариного лица. Утро померкло. На душе стало гадко и тягостно. В тоске от явной несправедливости Андрей тяжело вздохнул. Как часто он мечтал каким-то чудом стереть этот безобразный шрам войны? Полгода ушло на то, чтобы уговорить Варвару снимать платок или откидывать капюшон, когда они оставались вдвоем, и все равно, она всегда держалась тени и только с правой стороны.

– Нет, я хочу, чтобы ты увидел это своими глазами. Видишь раздел «Тендеры в области авиации»?

«Дальше, дальше», — сделала Коллингсвуд знак молодому полицейскому, с несчастным видом сидевшему рядом.

— Хорошо, Бэрони, — у нее получилось «Ба Роуни».

И тут на экране появилась информация: сделка, которую я считал почти состоявшейся. Рядом с ней большими красными буквами было написано: «ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ПОБЕДИТЕЛЬ ТЕНДЕРА – AIR VIEW SYSTEMS CORPORATION» и «ОЖИДАЕТСЯ ПОДПИСАНИЕ КОНТРАКТА». В качестве контактного лица была указана Лорна Эверс.

Руки сами потянулись к изображению милой. Он просто погладил ее личико, нежно и бережно, с любовью, не дыша… и мечта исполнилась: шрамы исчезли. Будто никогда и не было на девичьей коже чудовищных следов человеческой жестокости.

Коллингсвуд щелкнула по наушнику. Раций в лацканах не было. И она, и несколько сотрудников полиции, прикомандированных в ту ночь к ПСФС, были в штатском. Коллингсвуд сидела, сгорбившись, в потрепанном автомобиле неподалеку от площадки, где собирались люди.

У меня похолодело в животе.

— Да, слышу хорошо, без помех, — сказала она. — Перемотка. А как ваш конец света?

Варя приложила ладонь к правой щеке и вскрикнула, вскочила, выпрямилась. Елена отвела руку подруги и присмотрелась…

— Подтягивается кое-кто из ожидавшихся участников, — скрипучим голосом ответил Бэрон. — От наших пропавших парней пока ничего. Значит, Варди вам еще не звонил?

– Черт! Ты хочешь сказать, что эти подонки позволили нам накормить их роскошным ужином, когда победитель тендера был уже всем объявлен через Интернет на их сайте?

Коллингсвуд сжалась, как если бы его нытье было комариным жужжанием в ее ухе.

Но Полозов уже переключился на Виктора. Тян изготовился к стрельбе. С десяток небольших животных, похожих на рысь, подкрадывались к людям с трех сторон. К чести корейца, он не скулил. Он готовился принять бой и выйти из него победителем.

– Информация появилась только сегодня с утра.

— He-а. Говорил, ему надо повидать какого-то профессора. Я сказала, что он и сам профессор, но это, видать, не катит.