– Ничего, если я огонь в камине разведу? – спросила Мари, опасаясь, что ее опять заставят сидеть в холоде и темноте, как в том сарае.

– Можно, – кивнул Джулиан. – Все знают, что в этой квартире живут. – Мари принялась затапливать камин, а Веспер откинулся на спинку стула, вытянул ноги в черных сапогах и внизу сложил их крест-накрест. С тех пор, как они познакомились, она впервые видела его в столь расслабленной позе.

– Что теперь? – поинтересовалась она.

– Вы останетесь здесь, будете передавать по рации донесения. Их тексты вам будет приносить кто-нибудь из агентов или Уилл, пилот, что доставил вас сюда. – Джулиан не упомянул, что Уилл ему двоюродный брат – то ли умышленно умолчал, то ли считал, что в его мире, где все подчинено одной-единственной цели, это несущественная информация. – Он офицер по воздушным перевозкам, но на земле также координирует и сеансы радиосвязи. Сам я вряд ли приду, – добавил Джулиан. – Мои парни… и женщины, – поправился он на этот раз, – разбросаны по всей Северной Франции в радиусе двухсот миль. Я постоянно навещаю то одних, то других – контролирую, все ли делается как надо. – И тогда Мари поняла, какой огромный груз ответственности он несет на своих плечах. – Да, вот еще что. Будьте крайне осторожны, когда станете выходить в эфир. Люди СД знают о нашем существовании и пытаются засечь наши радиостанции. – Элеонора говорила то же самое, вспомнила Мари, прямо перед ее отлетом. – Долго не радируйте и следите, чтобы поблизости не было фургонов с радиопеленгаторами. И вообще обращайте внимание на любые подозрительные детали, которые могут указывать на то, что за вами охотятся. – Мари кивнула. Она слышала, что по улицам разъезжают фургоны со специальным оборудованием для пеленга радиосигналов. Правда, ей с трудом представлялось, что полиция этого сонного городка располагает подобными средствами. – Но в эфир в любом случае вы должны выходить по графику, – продолжал Джулиан. – Информация обязательно должна быть передана. Сведения, которые мы направляем в Лондон, имеют важнейшее значение. Там должны знать: мы делаем все возможное, чтобы немцы отреагировали так, как нужно нам, когда начнется высадка.

– Когда это произойдет? – Это был основополагающий вопрос – дерзкий даже для нее.

– Не знаю, – отвечал Джулиан несколько сокрушенно. – И никто не должен знать. Служебная необходимость, помните? Так безопасней для всех. Высадка состоится. Это известно наверняка. И наша задача – обеспечить ее успех. – Он произнес это без хвастовства, но ясно и твердо, как человек, который отвечает за каждое слово. И тогда Мари осознала, что его сдержанность происходит не от заносчивости или недоброжелательности, а от того, что на нем лежит ответственность за всю операцию. Она взглянула на Веспера в новом свете, восхищаясь его волевыми качествами. И все же ей не давала покоя мысль, разумно ли сводить все концы на одном человеке. – Это все, что вы – или кто-то еще – должны знать.

Вообще-то, все они рискуют жизнью. И потому вправе знать больше.

Джулиан поднялся со стула.

– Мне пора. Оставайтесь здесь, ведите себя естественно, вовремя передавайте донесения, которые вам будут доставлять связные.

Мари тоже встала.

– Подождите. – Джулиан ей не очень нравился. Он ей казался вспыльчивым, грубым и одержимым. Но он был одним из немногих, кого она здесь знала, и Мари не горела желанием оставаться одна в чужой квартире, да еще в окружении немцев.

Однако выбирать не приходилось: он должен уйти, она – остаться.

– До свидания, Мари. – Джулиан вышел за дверь, снова оставив ее в одиночестве.

Глава 12

Грейс

Вашингтон, 1946 г.



На следующее утро Грейс ехала в поезде, следовавшем на юг, в Вашингтон.

Предыдущим днем, расставшись с Марком, она помчалась на работу. По дороге Грейс все еще размышляла о встрече с консулом. Поначалу она стремилась просто вернуть фотографии в чемодан. Но, когда узнала, что этот чемодан принадлежал Элеоноре, которая работала на британское правительство, вопросов у нее прибавилось. Кто те девушки на снимках, как они связаны с Элеонорой? Есть ли информация об этом в тех архивных папках УСО, что переправили в Вашингтон? Грейс все меньше верила в то, что отыщет там ответы на свои вопросы, а вместе с этим крепли и ее сомнения относительно разумности предпринятой поездки и встречи с Марком.

До конца рабочего дня Грейс не говорила Фрэнки о том, что ей нужен выходной.

– Что-то случилось? – встревожился он, когда она наконец решилась озвучить свою просьбу. Морщины на его лбу сразу прорезались глубже. Грейс поняла, почему он обеспокоился: за всё время работы у него она не пропустила ни одного дня.

– Нет-нет, ничего страшного, – заверила она Фрэнки. – Просто семейные обстоятельства, – твердо добавила она, надеясь тем самым положить конец дальнейшим расспросам.

– Ты знаешь, самый лучший лекарь – это работа, – заметил он. В Грейс всколыхнулось чувство вины. Фрэнки подумал, она берет отгул из-за того, что ее снедает скорбь по Тому. А она уезжает из города в погоне за разгадкой тайны, не имеющей к ней ни малейшего отношения, в компании мужчины, с которым не должна встречаться. – Ты вернешься послезавтра? – Одновременно вопрос и мольба.

– Надеюсь. – Она не видела причины задерживаться в Вашингтоне дольше.

– Отлично, – улыбнулся он. – А то я уже привык, что ты всегда под рукой.

Грейс улыбнулась про себя. Ей было приятно, что Фрэнки, пусть и неохотно, признал, что зависит от нее.

– Спасибо. – Она благодарила его и за то, что он отпускает ее на день с работы, и за многое другое: за то, что нашел для нее место в своей фирме, за понимание. – Постараюсь вернуться побыстрее. Обещаю.

Поезд «Конгрешнл лимитед», синий экспресс обтекаемой формы, мчался через ширь Чесапикского залива. Грейс обвела взглядом вагон. Кресла с прямыми спинками, но удобные, обитые мягкой кожей. В сверкающие окна из толстого листового стекла она видела солнечные блики на искрящихся водах залива – восхитительное зрелище. Мимо по проходу разносчик катил тележку с кофе и легкими закусками. Грейс отказалась, качнув головой. Она старалась не разбрасываться деньгами: возможно, в поезде питание стоило дорого. Грейс достала сэндвич с яйцом и салатом, который взяла с собой из дома.

Разворачивая бутерброд, она смотрела из окна на один из пригородов в Мэриленде – недавно выстроенные одноэтажные домики с пологими крышами на опрятных тупиковых улочках. Городки, подобные этому, повсюду росли как грибы, с тех пор как солдаты стали возвращаться домой с войны, обзаводиться семьями и вместе с женами переселяться из больших городов в сельскую местность. Грейс представляла, как женщины в этих домах моют посуду и наводят порядок, проводив детей в школу. И ее терзали противоречивые чувства – стыд, тоска и облегчение оттого, что сама она избавлена от такой участи.

Позавтракав, Грейс скомкала вощеную бумагу, в которую был завернут сэндвич, и вытащила фотографии девушек. Теперь ей казалось, что в их глазах сквозит некая тайна. На обороте каждого снимка одним и тем же беглым почерком было написано имя. Джози. Брия. Чей это почерк – Элеоноры или чей-то еще?

В начале двенадцатого поезд вкатил на вокзал Юнион-Стейшн. Марк встречал ее на перроне. Чисто выбритый, в накрахмаленной белой сорочке и полуприталенном пиджаке классического кроя. В руках он держал элегантную серую фетровую шляпу. Увидев ее, Марк, казалось, удивился. Сомневался, что я приеду, догадалась Грейс. Марк поцеловал ее в щеку – вроде бы в привычной манере, но как-то по-особенному. Сама того не желая, она с наслаждением вдыхала знакомый аромат его лосьона.

– Ну как доехала, нормально? – спросил он.

Грейс кивнула, усилием воли заставив себя отступить от него на шаг.

Хью Хауи

– Ну что, какой у нас план? – осведомилась она, следуя вместе с ним через просторный мраморный зал вокзала. Его высокий сводчатый потолок, декорированный восьмиугольными кессонами с золотыми вставками в каждом гипсовом углублении, вызвал у нее восхищение.

– Я навел справки по поводу архивов УСО, – сообщил Марк. Они вышли на улицу. Здесь было чуть теплее, чем в Нью-Йорке. Над макушками голых деревьев Грейс различила купол Капитолия. Прежде она только раз видела здание Конгресса США, в детстве, когда приезжала в Вашингтон вместе с родителями. Грейс остановилась на мгновение, восторгаясь его спокойным величием.

*

Марк подвел ее к ожидавшему такси и открыл дверцу.

ОЧИСТКА-2

– Рассказывай, что удалось выяснить, – попросила Грейс, когда он сел рядом и захлопнул за собой дверцу машины.

ТОЧНЫЙ РАСЧЁТ

– Помнишь, мы говорили, что УСО – британское ведомство, которое во время войны направляло в Европу агентов с секретной миссией.

*

– Помню. И зачем их посылали в Европу? Шпионить?

Перевод sonate10

– Не совсем. Их забрасывали туда в помощь французским партизанам; они организовывали доставку оружия, срывали операции фашистских войск и так далее. – «А как с этим связана Элеонора?» – удивилась Грейс. – В общем, я навел справки, – продолжал Марк. – У одного моего старого армейского приятеля, Тони, сестра работает в Пентагоне. Она подтвердила слова консула: после войны часть архивов УСО перевезли сюда.

ред. Серёжки Йорка

– Это странно.

1

– Сразу по окончании войны происходило много странного. Но, может быть, в тех папках есть что-то об Элеоноре.

– Или о девушках с фотографий, – добавила Грейс. – Возможно, они тоже были как-то связаны с УСО. – Вся эта история теперь казалась гораздо масштабнее, чем просто судьба Элеоноры. Грейс достала из сумки снимки.

Она хранила свои вязальные спицы в кожаных футлярах — деревянные палочки одного размера лежали попарно бок о бок, похожие на тонкие косточки запястья, обтянутые сухой старой плотью. Дерево и кожа. Предметы, передающиеся из поколения в поколение, безобидные приветы предков, безвредные, как детские книжки или деревянные статуэтки, умудрившиеся пережить восстание и чистку. Каждая пара словно бы служила свидетельством существования мира, отличного от её собственного, мира, в котором здания стояли на поверхности земли, как те руины, что виднелись за серыми безжизненными холмами.

Марк придвинулся к ней ближе.

После долгих колебаний мэр Дженс выбрала подходящую пару спиц. Она всегда подходила к этой задаче очень ответственно, зная, что правильный выбор имеет огромное значение. Выберешь слишком тонкие — вязать будет трудно и свитер получится чересчур плотным, тесным. Выберешь слишком толстые — и вязаное полотно будет рыхлым, с большими дырками, станет просвечивать насквозь.

– Можно взглянуть?

Она отдала ему фотографии.

Выбор сделан, деревянные косточки вынуты из их кожаного запястья. Дженс потянулась за большим клубком хлопчатобумажной пряжи. Трудновато поверить, что из этого мотка кручёных волокон её руки могут сделать нечто упорядоченное, нечто полезное. Она поискала конец пряжи, размышляя, что же из всего этого выйдет. Сейчас её будущий свитер существовал лишь в виде замысла да мотка пряжи. А до этого он был светлыми волокнами хлопка, цветущего на подземных фермах; их вытянули, очистили и спряли в длинные нити. Если проследить ещё дальше, то сама сущность хлопка — это порождение тех душ и тел, что упокоились в почве и питают корни собственной плотью под ярким светом мощных оранжерейных ламп.

– Если сумеем выяснить, кто они такие… – неуверенно промолвила Грейс. – Но как мы получим доступ к архивам? Кто нас туда пустит?.. – Она резко выдохнула, так что от ее дыхания челка взметнулась вверх.

Дженс покачала головой: вечно она думает о всяких мрачных вещах! Чем она старше, тем чаще ум её обращается к смерти. О чём бы ни раздумывала, в конце — всегда смерть.

– Обожаю, когда ты так делаешь, – улыбнулся Марк. Грейс почувствовала, как ее щеки опалил жар. Ей нужна информация об Элеоноре и девушках, строго напомнила она себе. Иначе ее вообще бы здесь не было. – Ты права, их архивы не в общем доступе, – продолжал он. – Но Тони сказал, что его сестра нас проведет.

Она ловко, отточенным движением обернула конец пряжи вокруг спиц, а пальцами натянула нить так, что она образовала треугольник. Острия спиц то и дело ныряли в этот треугольник, набрасывая петли будущего полотна. Это она любила больше всего — набирать петли. Ей всегда нравилось начинать. Первый ряд. Из ничего вырисовывается нечто. Руки сами знали, что делать, смотреть на них было не нужно, поэтому мэр подняла глаза и увидела, как утренний ветер гонит клубы пыли по склонам холмов. Небо сегодня заволакивали низкие зловещие тучи. Они, словно обеспокоенные родители, нависали над маленькими облачками мятущейся пыли, которые походили на разыгравшихся детей: носились вприпрыжку, кувыркались, проваливались в расщелины, вскарабкивались на возвышенности, залетали в складку между двумя холмами, где разбивались о два мёртвых тела. Шаловливые сгустки пыли были сродни этим двум горкам праха, медленно переходящим в мир призраков, возвращающимся в страну тумана и детских грёз.

– Думаешь, проведет?

– Скоро узнаем.

Мэр Дженс уселась поудобнее в своём пластиковом кресле и принялась наблюдать за переменчивыми ветрами, играющими в запретном внешнем мире. Её руки сами собой превращали нити в ряды петель, надзор им был нужен только изредка. Она видела, как по временам пыль несётся на сенсоры Шахты сплошной стеной, и при каждой такой атаке женщина содрогалась, словно от удара. Это зрелище всегда было очень неприятно, но особенно трудно было его выносить на следующий день после очистки. Каждая новая пылинка, затуманивающая линзы — словно пощёчина, словно чья-то грязная лапа, хватающая нечто незапятнанное. Дженс помнила, каково это. И сейчас, спустя шестьдесят лет, она иногда задавалась вопросом: а не больнее ли ей смиряться с этим насилием — насилием грязи, тоже ведущим к телесным жертвам, пусть и другого рода?

Такси описало широкий круг перед зданием Юнион-Стейшн и, петляя между машинами, выехало на центральную дорогу. Не один месяц миновал со дня окончания войны, но напоминания о ней были заметны по всему городу: мешки с песком, сложенные у стен домов, обрывки светомаскировочной пленки на окнах. На обочинах перед безликими зданиями государственных учреждений курили мужчины в поношенных костюмах. Мальчишки в зимних пальто играли в бейсбол на просторах Молла[11], между музеями расхаживали туристы – мелкие признаки того, что город возвращается к нормальной жизни.

В передней хлопнула дверь, сопровождаемая высоким звякающим смехом.

— Мэм?

Такси вкатило на перекинутый через Потомак широкий длинный мост, везя их в Виргинию. Впереди показался Пентагон. В газетах Грейс видела фотографии этого сооружения; его возвели специально для разросшегося за время войны гигантского министерства сухопутных войск США. Вблизи здание поражало своими размерами: каждая сторона пятиугольника была длиннее нескольких городских кварталов. С одной стороны над лесами все еще возвышался строительный кран. Неужели им действительно все это нужно, ведь война-то кончилась?

Ханна бросилась вдогонку, её сердце громко бухало.

Мэр отвернулась от мёртвых холмов, давших приют погибшему шерифу. Около её кресла стоял помощник шерифа Марнс.

Такси въехало на огромную автостоянку и затормозило перед входом одного из корпусов Пентагона. Майк расплатился с водителем и вышел из машины. Взглянув на американский флаг, развевающийся над дверью, Грейс замешкалась: что она здесь забыла?

Но там никого не оказалось.

— Да, Марнс?

– Ты хочешь узнать про Элеонору Тригг или нет? – От Марка веяло спокойствием и уверенностью, и его непоколебимость придала ей решимости. Грейс выбралась из автомобиля.

Она снова громко и ясно услышала голос Табиты: я уверена, что вы не всегда были так совершенны, как сейчас, не так ли?

— Вы просили вот это.

Они вошли в здание. Марк снял шляпу и назвал свое имя дежурному солдату. Грейс обвела взглядом строгий вестибюль и подумала, что сейчас их выпроводят отсюда.

Ханна закрыла уши руками и бросилась к двери Патрика.

Марнс положил на столик три желтоватые папки и пододвинул их мэру. Столик носил на себе следы ночной пирушки — пятна от сока с налипшими на них крошками. Народ праздновал очистку. Дженс отложила вязание и нехотя протянула руку к папкам. У неё сейчас было только одно желание: чтобы её оставили наедине с пряжей и спицами, чтобы дали подольше полюбоваться на то, как петли и ряды образуют нечто новое. Ей хотелось насладиться тишиной и покоем этого незамутнённого рассвета, прежде чем грязь и годы затуманят его, прежде чем проснутся жители верхней части Шахты: потянутся, протрут глаза, прогоняя с них сон, смоют с лиц признаки вчерашнего разгула, а с совести — пятна, сгрудятся вокруг неё, их мэра, рассядутся в пластиковых креслах и тоже начнут наслаждаться зрелищем.

Но спустя несколько минут появилась стройная брюнетка в зауженной книзу облегающей юбке. На год-два младше Грейс, выглядела она невероятно эффектно; самой Грейс такой изысканности во внешнем виде никогда не удавалось добиться. Гладкие темные волосы коротко пострижены – по последней моде; губы – красный бантик идеальной формы; фигура еще более точеная, чем у Авы Гарднер. Она прошла мимо Грейс, протягивая руку Марку. За ней тянулся шлейф слабого аромата жасмина.

В студии тихо играла музыка.

– Рэкел. А вы, должно быть, Марк.

Но долг зовёт. Она мэр, а Шахте требуется шериф. Так что Дженс отставила собственные желания в сторону и положила папки себе на колени. Поглаживая ладонью верхнюю, она смотрела на свои руки со смешанным чувством боли и смирения. Тыльная сторона ладоней была такой же сухой и морщинистой, как грубая бумага, торчащая из папки. Она взглянула на инспектора Марнса — его усы были почти совсем белыми, лишь изредка в них проглядывала былая смоль. А она помнила времена, когда с цветовой гаммой дела обстояли совсем наоборот. Тогда высокая, худощавая фигура являлась символом силы и молодости, а не слабости и усталости. Он по-прежнему был красив, но лишь потому, что её старые глаза помнили его с тех далёких времён.

Она позвонила и Патрик сразу же распахнул перед ней дверь, как будто бы он наблюдал за ней в глазок.

– Каюсь, – шутливо произнес он с тем же обольстительным блеском в глазах, который видела Грейс в тот вечер, когда они случайно встретились. – Тони много рассказывал о вас.

— Вы знаете, — сказала Дженс Марнсу, — на этот раз мы всё могли бы сделать иначе. Я бы назначила вас шерифом, а вы выбрали бы себе помощника — всё как положено.

- Мисс Ханна, - улыбнулся он и его тёмные волосы упали на глаза.

Марнс рассмеялся.

– Лгал, – в том же игривом тоне отвечала ему Рэкел. Господи помилуй, подумала Грейс, чувствуя, как ее кольнула ревность, которую она не вправе была испытывать. Неужели они флиртуют прямо в ее присутствии? – А вы, должно быть, Грейс, – добавила Рэкел, словно только теперь заметила спутницу Марка. По крайней мере, ее она тоже ждала, отметила про себя Грейс. Ответить она не успела, так как Рэкел снова обратилась к Марку: – Следуйте за мной. – Она развернулась на одной ноге и, цокая каблучками, повела их по коридору мимо бесконечной вереницы одинаковых дверей. По пути им встретились несколько мужчин в военной форме, все с медалями и знаками отличия, лица суровые. Том бы на все это взирал со священным трепетом, с грустью подумалось Грейс. Внезапно ее охватила тоска по Нью-Йорку и уютному беспорядку в крошечном офисе Фрэнки.

- Привет.

— Я был помощником так же долго, как вы мэром, мэм. Помощником и помру, когда придёт мой день.

– Времени у нас мало, – тихо сказала Рэкел, когда мужчины прошли и они снова остались в коридоре одни. – Брайан – архивариус – сейчас на обеде. В нашем распоряжении самое большее час.

Ханна вошла в комнату, делая глубокие вздохи.

Дженс кивнула. Что она особенно любила в Марнсе — порой он высказывал до того мрачные мысли, что по сравнению с ними её собственные думы казались уже не чёрными, а лишь серыми.

Грейс колебалась. Она не предполагала, что они будут украдкой пробираться в архив. Но поворачивать назад было поздно. Рэкел открыла какую-то дверь и торопливо вывела их на «черную» лестницу.

Жуткий смех до сих пор отзывался эхом в её ушах..

— Боюсь, этот день для нас обоих не за горами, — заметила она.

– Документы засекречены? – спросил Марк.

Так же как и записка от Э про её папу.

— Что верно, то верно. Вот не думал, что переживу стольких своих ровесников. Вас-то уж точно переживать не собираюсь. — Марнс пригладил усы и принялся внимательно изучать вид за окном. Дженс улыбнулась и открыла верхнюю папку.

Рэкел покачала головой.

- Ты сегодня прекрасно выглядишь, - сказал Патрик стоя рядом с ней.

Внутренности Ханны перевернулись.

– Но и не в общем доступе. – Консул говорил, вспомнила Грейс, что на архивы УСО наложен гриф секретности. Эти ли документы он имел в виду? – Брайан сказал, что в начале года их без предварительного уведомления прислали из Лондона. Он не думает, что кто-то их просматривал.

— Здесь трое достойных кандидатов, — сказал Марнс. — Как вы и просили. Буду счастлив работать с любым из них. Джульетта — думаю, её дело в середине стопки — это мой первый кандидат. Работает внизу, в Механике. Она не очень-то часто поднимается наверх, но мы с Холстоном...

-Спасибо,-прошептала она.

– Почему эти документы доставили сюда? – поинтересовалась Грейс, когда они достигли лестничной площадки и стали спускаться по следующему пролету. Этот вопрос не давал ей покоя. Зачем нужно было отправлять британские документы за океан?

Марнс запнулся. Дженс подняла на него глаза: взгляд полицейского был прикован к тёмной прогалине на холме. Марнс прикрыл рот костлявым кулаком и изобразил, что закашлялся.

Они стояли и несколько мгновений смотрели друг на друга, сердце стучало всё быстрее и быстрее.

– Понятия не имею, – ответила Рэкел. Они спустились на нижний этаж, и она завела их в хранилище. За воротами из проволочной сетки высились башни из коробок. – Нужные вам документы должны быть где-то там. – Рэкел неопределенно махнула рукой в правую сторону, где на полках стояли штук двенадцать коробок. – Только потом все верните на свои места. Я приду за вами через полчаса. – Рэкел повернулась и вышла, оставив их одних в помещении, заваленном коробками.

— Прошу прощения, — сказал он. — Как я говорил, мы с шерифом расследовали случай смерти там внизу несколько лет назад. Так Джульетта — кажется, она предпочитает, чтобы её называли Джулс — оказалась истинным кладом. Острый ум. Очень здорово помогла нам в том деле — отлично подмечает всякие подробности, умеет обращаться с людьми, дипломатичная, но твёрдая, словом, вы понимаете. Не думаю, чтобы она часто поднималась выше восьмидесятых. Настоящая глубинница. Давненько у нас таких не бывало.

Она просто до смерти хотела поцеловать его, но не хотела показаться просто глупой студенткой старшей школы.

Грейс вопросительно посмотрела на Марка.

Дженс принялась просматривать папку с делом Джульетты: сведения о её семье и родных, выписки из платёжных ведомостей, нынешняя заработная плата в кредитах... Она начальник смены с отличными показателями. В лотерее участия не принимала.

– За такое короткое время мы все это не осилим. С чего начнем?

— Замужем не была? — спросила Дженс.

- Итак...гм...где мой фотографии? - спросила она самым беспечным голосом, который смогла воспроизвести.

Марк провел ладонью по одной из коробок, смахивая пыль.

— Не-а. Недотрога. Чуть что — костей не соберёшь. Мы были внизу целую неделю, видели, как парни к ней липнут. Могла бы выбрать любого, но не хочет. Она из тех, что производят впечатление, но предпочитают не обращать на это внимания.

- Что? - Патрик сделал удивлённый взгляд.

– Каждый возьмет по половине. Главное – понять, по какому принципу они систематизированы.

— Похоже, что на вас она точно произвела впечатление, — сказала Дженс и тут же раскаялась. В её голосе явственно прозвучала ревность, и это было отвратительно.

- Ну, те вещи, которые ты снимал своей камерой не так давно, - она изобразила моментальный снимок камерой.

Грейс заскользила взглядом по боковинам коробок. На каждой от руки была написана и обведена кружком одна-единственная буква.

Марнс перенёс вес тела с одной ноги на другую.

Она очень хотела отправить их в агенства.

– Что бы это значило? – Марк пожал плечами. И тогда Грейс вспомнила про фотографии в сумке. Она быстро вытащила их. В нижней части каждого снимка имелась маркировка в виде маленького штампика. – Помнится, консул говорил, что Элеонора работала в каком-то отделе УСО. – Ну да, конечно, на штампе в нижней части каждого фото стояла пометка «Сектор Ф».

— Ну, вы-то уж меня знаете, мэр. Я всегда отбираю кандидатов получше. Лишь бы меня самого никуда не «продвигали».

IMG был её лучшим выбором, а затем, вероятно, можно будет попробовать в NEXT или FORD.

Пока она соображала, Марк уже пошел вдоль стеллажа, рассматривая коробки и кипы документов.

Дженс улыбнулась.

- Ой, - Патрик провел рукой по густым волосам.

– Здесь. – Грейс встала рядом с ним и посмотрела вверх. По крайней мере пять коробок были помечены буквой «Ф».

— А что с остальными двумя?

– Та же буква, что и на фотографиях, – произнесла Грейс. – Интересно, что она означает?

-Да.

Марк снял коробки с полки на пол и, опустившись на корточки, вскрыл одну из них. Ворот его рубашки оттопырился, обнажая незагорелую шею, над которой курчавились каштановые волосы. Грейс невольно приклеилась к ней взглядом, но тут же молча одернула себя: Прекрати. Безумие, что произошло между ними в Нью-Йорке, осталось в прошлом. Марк был другом Тома и просто в качестве услуги помог ей получить доступ к архивам УСО. Только и всего.

Читая их имена, она задумалась: так ли уж правильно выбрать глубинницу? Да и смотри-ка, Марнс, кажется, к ней неравнодушен...

Конечно.

Грейс присела на корточки перед другой коробкой, смахнула с нее пыль, закашлявшись, затем открыла. Там лежали досье, на каждом – ярлык с фамилией. Грейс взяла в руки верхнюю папку и увидела в ней черно-белое фото наподобие тех, что лежали в чемодане Элеоноры. Только на нем был запечатлен мужчина. В досье перечислялись названия мест в оккупированной Европе и задания, которые предположительно выполнял агент по поручению УСО.

– «Ф» – это французский сектор, – поделился соображениями Марк. – По-видимому, все эти люди были заброшены во Францию во время войны.

Мэр узнала имя на верхней папке. Питер Биллингс. Работает несколькими этажами ниже, в юридическом отделе — то ли клерком, то ли «тенью» судьи.

Грейс пролистала следующее досье, затем – еще одно.

Я сейчас принесу их.

– Но у меня одни мужчины.

— Честно, мэм? Они только так — заполнить пустоту, создать видимость справедливости... Я сказал, что буду работать с любым из них, но Джулс — вот то, что вам нужно. Давненько у нас не было женщины-шерифа. Скоро выборы — ну, так если вы поставите её, то это ох как сыграет вам на руку.

– У меня тоже.

Он удручённо побрёл в другую комнату.

— Наш выбор будет основываться не на этом, — возразила Дженс. — Нас с вами не будет, а тот, кого мы сейчас назначим, останется на этом посту... — Она оборвала себя, вспомнив, что говорила то же самое и о Холстоне, когда раздумывала над его назначением.

Вполне объяснимо, рассудила Грейс. Те операции, которые, по словам Марка, готовило УСО, обычно осуществляют мужчины. И кроме буквы «Ф» на коробках и фотографиях, другой привязки к Элеоноре не было. На секунду Грейс подумалось, что она зря приехала в Вашингтон. Сегодня же вечером сядет на поезд до Нью-Йорка и завтра утром снова выйдет на работу.

Художники, подумала Ханна с улыбкой.

Дженс захлопнула папку и перевела внимание на стенной экран. У подножия холма образовался маленький смерч, собрал взвихрившуюся пыль в организованное безумие. Крошка-вихрь разгулялся вовсю и вырос в большой конус, безостановочно крутящийся и покачивающийся на остром конце, словно детский волчок, а затем понёсся в направлении камер, в промытые линзы которых заглядывали неяркие лучи ясного рассвета.

Они всегда были так рассеянны и терялись в собственном мире.

– Нашел! – крикнул Марк, прерывая ее раздумья. Грейс выпрямилась во весь рост и подошла к нему. Из одной коробки он вытаскивал толстую стопку папок. – Регина Энджелл, – вслух прочитал он надпись на верхней папке. Потом переключился на другие. – Трейси Эдмондс. Стефани Терноу.

— Ну что ж, давайте сходим и встретимся с ней, — вымолвила наконец Дженс. Она держала папки на коленях и теребила своими морщинистыми, будто старый пергамент, пальцами грубые края сделанной вручную бумаги.

Телефон Ханны начал вибрировать.

Грейс взяла у Марка одну из папок, открыла ее. Внутри она увидела фотографию – как те, что везла с собой Элеонора. Имя под снимком было написано тем же убористым почерком, что и на фотографиях Элеоноры. Значит, некоторые из агентов УСО все же были женщины.

— Мэм? Я бы лучше вызвал её сюда. Проведите интервью в вашем кабинете, как вы всегда это делали. Идти вниз — это очень долгий путь, а наверх — так ещё дольше.

Звонок от Эмили.

Но ни одно из имен на папках не совпадало с теми, что были на фотографиях, осознала Грейс, большим пальцем быстро перебирая документы в коробке. Разочарованная, она опустила плечи.

— Я ценю вашу заботу, инспектор, поверьте. И всё же прошло уже очень много времени, с тех пор как я спускалась ниже сороковых этажей. Я давно не встречалась с людьми. Мои колени — не оправдание...

Вздохнув, она прижала телефон к уху.

– Имена не совпадают. Не те папки.

- Что?

– Сколько же девушек работало на УСО?

Мэр замолчала. Пылевой смерч покачался, повернулся и направился прямо на камеры. Он рос и рос — широкоугольные линзы искажали изображение, представляя вихрь куда более внушительным и яростным, чем он на самом деле был — а потом налетел на сенсорную башню; весь кафетерий на несколько мгновений погрузился в темноту. Смерч пролетел, прошёлся по экранам в салоне и оставил за собой вид на наружный мир, теперь слегка затуманенный тончайшей сероватой плёнкой.

- Я получила сообщение от Э, - сказала она срывающимся голосом.

– Здесь примерно тридцать, – ответила Грейс, продолжая просматривать папки. – Плюс еще двенадцать с фотографий Элеоноры, если они тоже работали на УСО. – Ее удивило, что агентов-женщин было так много. Она вытащила одну из папок – с пометкой «Сэлли Райдер» на ярлыке. Внутри лежало нечто вроде личного досье – листок с фото и биографическими сведениями, а также информация об образовании и квалификации. Список был внушительный: строчка за строчкой перечислялись различные учебные заведения, которые окончила девушка, результаты тестов и испытаний по различным дисциплинам – и все написано одним и тем же почерком – тем самым.

- А ты получала?

Грейс пробежала глазами досье. Родилась в Херефордшире, говорилось в нем. Указывался также последний известный контакт – не в Англии, а в Америке. Не раздумывая, Грейс достала карандаш, клочок бумаги и переписала телефон. Далее шел список мест: Париж, Лилль. По заданию УСО женщины принимали участие в различных операциях на территории оккупированной Европы. В последней записи значилось: Шартр, 1944 г. После – ничего.

Снаружи громко зарычала сирена.

— Вот проклятие, — скрипнул зубами Марнс. Он опустил ладонь на рукоятку своего пистолета — потёртая кожаная кобура скрипнула — и Дженс представила себе старого служаку там, снаружи: вот он гонится на своих тощих ногах за улетающим ветром и всаживает пулю за пулей в мутное пылевое облако.

Патрик наткнулся на что-то в соседней комнате и громко выругался.

Грейс закрыла папку и принялась листать другие. В каждой содержались такие же исходные данные: родной город, контактная информация. Наибольший интерес вызывал список мест: Амьен, Бовэ. Девушки выполняли задания в разных регионах Франции.

Оба они какое-то время молчали, оценивая нанесённый смерчем урон. Затем Дженс снова заговорила:

Обращало на себя внимание еще одно: часть записей была вымарана.

-Эм,возможно,-ответила Ханна.

— Это путешествие я хочу провести не в порядке выборной кампании, Марнс. И не ради голосов. Насколько я знаю, у меня нет конкурентов. Поэтому не будем устраивать шума, сделаем всё тихо и спокойно. Мне надо на людей посмотреть, а вовсе не себя показать. — Она взглянула на своего собеседника. Тот не сводил с неё глаз. — Это ради меня Марнс. Перемена обстановки.

– Кто-то не слабо постарался, – бросил Марк через плечо.

– Может быть, досье девушек на фотографиях в какой-то другой коробке?

Они о...

Она снова перевела взгляд на экран.

Но Марк покачал головой.

Эмили прочистила горло.

– По «Сектору Ф» всего семь коробок. В остальных – досье только на мужчин. – Он подсел к Грейс и тоже принялся рыться в ее коробке. – Что это? – Марк вытащил тонкую бумажную папку, которая была втиснута между двумя личными досье. – Странно, – заметил он, листая лежавшие в ней документы.

— Иногда... иногда мне кажется, что я здесь, наверху, уже слишком долго. Мы оба засиделись здесь. Впрочем, можно сказать, где бы мы с вами ни находились, мы везде засиделись...

Ханна знала,что имела ввиду Эмили.

– Что это?

Её монолог прервал гулкий утренний топот ног по спиральной лестнице, и оба повернулись навстречу звукам жизни, звукам пробуждающегося дня. Дженс понимала: пора вытряхнуть из головы образы мёртвых. Или, во всяком случае, похоронить их на какое-то время.

– Радиограммы. Несколько межведомственных документов, телеграммы. По всем правилам они не должны бы лежать в этой коробке, вместе с личными досье. Наверно, кто-то по ошибке сунул.

-Да.

- Что мы будем делать, Ханна? Кто-то знает! - Ханна поморщилась.

— Мы спустимся в глубь и как следует приглядимся к этой Джульетте — вы и я. Потому что по временам я сижу и смотрю наружу — при виде того, что нас вынуждает проделывать этот мир, меня словно пронзает игла, Марнс. Она пронзает меня насквозь.

Грейс взяла у него бумажную папку, надеясь, что она прольет свет на личности девушек с фотографий. Записи в некоторых документах, заметила она, были сделаны уже знакомым ей почерком: «От начальника отдела по вербовке и организации подготовки агентов Э. Тригг».

Если Э знает - действительно знает...

Тут Патрик вышел из задней комнаты.

Элеонора была не какой-то там секретарь. Она руководила целым направлением деятельности УСО.

Ханна схватила телефон обеими руками.

-Мне надо идти.

В дверь архива постучали. Грейс обернулась и увидела у входа Рэкел.

Она нажала кнопку отключения, как будто убивая паучка.

••••

– Рэкел, – удивился Марк. – Мы не ждали тебя так скоро. – Они пробыли в архиве не более пятнадцати минут.

- Всё в порядке? - спросил Патрик, стоя в дверном проходе.

– Брайан уже на парковке, – с запинкой объяснила Рэкел. Должно быть, архивариус пораньше вернулся с обеда. – Быстро уходим. – Она вывела их через запасной выход. Они стали подниматься по другой лестнице, и через несколько минут Рэкел выпустила их на погрузочную площадку. – Я вызову вам такси. Зря я с вами связалась. Меня ведь могут уволить.

Ханна вздрогнула.

-Конечно.

Они встретились после завтрака в кабинете Холстона. Дженс продолжала про себя называть это помещение кабинетом Холстона — ведь прошёл всего один день, она ещё не успела свыкнуться с мыслью. Мэр стояла позади сдвоенного стола и старых шкафов с «делами» и вглядывалась в пустоту тюремной камеры. Инспектор Марнс давал последние указания Терри — охраннику из IT; когда Холстон с помощником отправлялись на дело, тот часто оставался и следил за порядком. За спиной у Терри, не отступая ни на шаг, держалась Марча, девушка-подросток с тёмными волосами и ясными глазами — она проходила профессиональное обучение для работы в IT. Таких молодых людей называли «тенями», они были чуть ли не у половины жителей Шахты. Возраст «теней» был от двенадцати до двадцати лет, и они повсюду следовали за своими учителями, как губка впитывая в себя все премудрости профессии — чтобы обеспечить Шахте возможность нормального функционирования в течение следующего поколения.

– Спасибо, – поблагодарил Марк, надевая шляпу. – Передай Тони… – Но Рэкел уже убежала, захлопнув за собой дверь.

Она бросила телефон обратно в кожаную сумку и посмотрела на него.

– Жаль, что ничем не смог тебе помочь, – сказал Марк через несколько минут, когда они сели в такси. – Ехать сюда аж из Нью-Йорка ради нескольких минут в архиве. Там можно было бы провести несколько часов.

Странно, но Патрик ничего не держал в руках.

Марнс напомнил Терри, что народ после очистки приходит в довольно сильное возбуждение. Как только напряжение, накопившееся в Шахте, находит себе выход, людям хочется немного развеяться. Большинство из них слишком молоды и не помнят последней двойной очистки, вот они и считают, что такого никогда не случалось. Думают, что застрахованы от наказания по крайней мере на ближайшие несколько месяцев.

Ни фотографий, ни фотокамеры, ни папки с портфолио - ничего.

– Согласна. Но, по крайней мере, у нас есть это. – Грейс вытащила из-под пальто узкую папку с радиограммами.

Патрик подошёл к кожаной кушетке в углу и плюхнулся в неё.

Марк вытаращил глаза, пораженный ее дерзостью.

Он похлопал по месту рядом с ним.

- Сядь рядом со мной, Ханна.

– Украла.

Все эти предупреждения со стороны Марнса вряд ли были нужны — суматоха в соседнем помещении была отлично слышна через плотно закрытую дверь. Большинство жителей верхних сорока этажей уже набилось в салон и кафетерий. В течение дня подойдут ещё сотни со средних этажей и из глубины — те специально отпросятся с работы и используют свои отпускные кредиты, лишь бы поглазеть на особо ясный и отчётливый вид снаружи. Массовое паломничество. Кое-кто поднимался наверх лишь раз в несколько лет, проводил с часок перед экранами, бормотал, что всё точно так же, как и в прошлый раз, и, отправив своих детей вниз впереди себя, принимался продираться сквозь валящую в обратном направлении толпу.

Половицы скрипели, когда Ханна пересекала комнату.

Она скользнула на краешек дивана, и Патрик тотчас оказался рядом с ней.

– Скажем там, позаимствовала. Я не специально, само собой получилось. Просто испугалась, когда Рэкел пришла раньше времени, и непроизвольно сунула папку под пальто. – Так же, как фотографии на вокзале. Мало она уже создала себе проблем, присвоив то, что ей не принадлежит? – Прости, бес попутал. – Ведь это друг Марка помог ей получить доступ к архивам УСО, и она надеялась, что он не сильно разозлится.

- Ты потрясающая, ты же знаешь это? - живот Ханны выполнил ещё один кульбит.

Терри вручили ключи и временную звезду шерифа. Марнс проверил состояние батарей в своей рации, убедился, что динамики в кабинете включены на достаточную громкость, и внимательно осмотрел свой пистолет. Затем пожал Терри руку и пожелал удачи. Дженс не терпелось отправиться. Она повернулась спиной к пустой камере, попрощалась с Терри, кивнула Марнсу, и они вместе вышли из кабинета.

Но Марк улыбнулся.

Она стыдливо опустила голову.

– Отваги тебе не занимать. Я потрясен. Можно взглянуть? – Он придвинулся к ней. Грейс дала ему папку. Марк пропустил первые несколько листов, которые уже видел в архиве. – На всех документах имя Элеоноры, – заметил он. – Такое впечатление, что она была начальником или кем-то в этом роде.

— Вас не беспокоит, что вы уходите сразу после очистки? — спросила мэр, когда они вышли в кафетерий.

- Я полагаю, что ты говоришь это всем своим моделям.

– А вовсе не клерком, как утверждал консул, – ответила Грейс. Относительно чего еще ошибался – или лгал – сэр Мичем? – Однако мне не дают покоя девушки с фотографий. Хоть досье на них и нет, может так быть, что они все-таки тоже агенты?

- Нет, не говорю.

Марк вытащил два скрепленных вместе листа и пробежал его глазами.

Она знала — позже вечером начнётся разгульное веселье, а толпа легко приходит в раж. Похоже, не очень-то подходящий момент забирать главного блюстителя порядка с его поста ради весьма эгоистичной миссии.

Он повернул подбородок Ханны к ней и посмотрел ей прямо в глаза.

– Здесь полный список агентов-девушек. Вроде бы.

- Сказать по правде, я не такой смелый с девушками.

– Девушки с фотографий в нем есть?

— По Вашему мнению, современный Китай это нежизнеспособный урод или данный этап необходим стране для построения собственной модели общества в 21 веке?

Это ещё со школы, тогда я был полным неудачником.

Он кивнул и показал на одно из знакомых имен – Айлин Нирн, затем на еще одно – Джози Уоткинс. Теперь у тех девушек появились фамилии, они стали реальными людьми.

А ты..

— Вы никогда не задумывались, какова может быть потенциальная продолжительность жизни человека, достижимая при помощи современных технологий и накопленного тысячелетиями опыта проживания (или прожигания) этой самой жизни (включая то, о чем нам не говорят)?

– То есть в списке они есть, а личных досье на них нет, – задумчиво промолвила Грейс. – Что бы это значило? – Примерно с десяток имен – тех самых, что стояли на фотографиях, – были отмечены обозначением «NN».

— Смеётесь? Мне это просто необходимо. Нужно убраться отсюда хоть ненадолго. — Он бросил взгляд в сторону настенного экрана, перед которым сгрудилась толпа. — Я всё никак не могу понять, что творилось в голове у Холстона, почему он не поговорил со мной о том, что его беспокоило. Может быть, к тому времени, как мы вернёмся, у меня пропадёт чувство, что он по-прежнему хозяин кабинета. А сейчас я там задыхаюсь.

...как та популярная девушка, которую я так жаждал, но не мог получить.

— Как вы относитесь к современной философии (Жижек, Агамбен, etc.)?

– И как это расшифровывается?

Марк перелистнул страницу. Здесь были пояснения условных обозначений.

Внутри Ханны растаяло.

— Импонирует Ваша изоляция от медийных тусовок, не импонирует изоляция от преданных читателей. Возможен ли форум с Вашим участием, например, с нечастыми заметками о внутренних и внешних жизнях? Т. е. планируете ли иметь сетевой журнал/блог?

Он прав, думала Дженс, пока они прокладывали себе путь сквозь толпу. В пластиковых стаканах плескался фруктовый сок; она явственно ощущала стоящий в воздухе запах самогона, но не обращала на него внимания. Со всех сторон раздавались обещания отдать за неё свои голоса, звучали пожелания здоровья и доброго пути. Весть об их путешествии разлетелась с невероятной скоростью, и это несмотря на то, что они почти никому о нём не говорили. Большинство верило, что это поход доброй воли в рамках предвыборной кампании. Жители Шахты помоложе, которые помнили только одного шерифа — Холстона, — приветствовали Марнса и называли его этим почётным титулом. Но каждый, у кого глаза были окружены сеточкой морщин, думал иначе. Они кивали проходящим мимо Дженс и Марнсу и безмолвно желали совсем другого рода удачи: «Сделайте так, чтобы жизнь продолжалась, — говорили их глаза. — Сделайте так, чтобы мои дети жили так же долго, как и я. Не дайте нашему миру рухнуть!»

- Я тоже была неудачницей, - прошептала она.

– «Nacht und Nebel», – прочитал он. – «Ночь и туман».

- Я была настолько уродливой, что не могла без содрогания смотреть на себя в зеркало.

— Не хотите ли попробовать выпустить что-то под сетевой гонорар? Схема может быть следующей. Пишете новый рассказ по контракту с каким-то платным сайтом. Сайт объявляет подписку и собирает средства. Набирается контрактная сумма (о которой знаете только Вы с сайтом), сайт публикует рассказ в закрытом или, проще, сразу в открытом доступе. Не набирается требуемая сумма — уходите искать обычного издателя, сайт возвращает деньги подписчикам.

Патрик обхватил её лицо руками.

– И что это значит?

Дженс жила под гнётом долга, он тяжким грузом лежал на её плечах, и от него страдали не только колени. Они с Марнсом шли через толпу к центральному колодцу, и за всё это время она не произнесла ни слова. Кое-кто просил её произнести речь, но эти одинокие голоса не нашли поддержки у собравшихся — к счастью, подумала Дженс. Что она могла бы им сказать? Что понятия не имеет, на чём держится их мир? Что она даже толком не понимает своего собственного вязания: просто делай петельки правильно — и тогда всё будет в порядке? Не говорить же им, в самом деле, что стоит только упустить одну петлю, и всё расползётся? Один-единственный надрез по недосмотру — и нитка потянется, а вскоре от полотна останется лишь кучка перепутанной пряжи. Неужели они думают, что она обладает каким-то тайным знанием, когда она лишь следует правилам, и только поэтому всё из года в год идёт так, как должно идти?

- Я сомневаюсь, что ты когда-либо была уродливой.

— Назовите, пожалуйста, 5 книг по философии, которые необходимо прочесть амбициозной до кровавых соплей провинциалке и каждому человеку вообще.

– Была у немцев такая программа, в результате которой люди буквально исчезали без следа. – Марк закрыл папку и обратил на Грейс помрачневшее лицо. – Мне очень жаль, Грейс, – мягко произнес он, одной рукой обнимая ее за плечи. – Но это значит, что все эти девушки погибли.

Затем он наклонился и поцеловал её.

Потому что она не знала, что держит их всех вместе. И она не понимала этого настроения людей. Почему они празднуют? Почему пьют и радостно кричат? Потому что их жизнь в безопасности? Потому что на этот раз страшный жребий очистки миновал их? Её народ веселится, тогда как хороший человек, её друг, её партнёр в нелёгком деле поддержания жизни и порядка лежит мёртвый там, на холме, рядом со своей женой. Если бы Дженс всё же произнесла речь, и если бы то, что она в неё вложила, не считалось запретным, то она сказала бы: «Эти двое были самыми лучшими людьми из тех, кто добровольно отправился на очистку. И как можно тогда охарактеризовать тех, кто остался?»

Ханна наклонилась, её голова закружилась от ожидания.

— Герои Ваших книг совершают побег из разного рода тюрьм, включая собственный разум или фантазию создателя (особенно рад за цыплят и сарай). Но что с ними происходит потом? Это слишком грустно или настолько прекрасно, что уже не описать человеческим языком? Или же рассказчик в благодарность за смелость освобождает их из тюрьмы собственного сценария?

Глава 13

Но, когда их губи соприкоснулись, она вдруг почувствовала, что... ...что-то неправильно.

Не время для речей. Не время для пьянки. Не время для веселья! Настал час тихого раздумья — вот почему Дженс необходимо было уйти отсюда. Жизнь постепенно менялась. Не за один день — в течение многих лет. Уж кому и знать, как не ей. Ну, разве что ещё старуха Макнил внизу, в отделении Снабжения, осознаёт это. Чтобы заметить изменения, надо прожить долго. Дженс была стара. Время шло вперёд всё быстрее и быстрее; слабые ноги мэра не поспевали за ним. Она знала, что скоро останется далеко позади. И самым большим из её опасений было то, что без неё этот мир долго не протянет.